До Последнего

— С ними все в порядке, — сказала Тиннстра. — Сколько я вам должна?

— Ничего, Избранная. Это удовольствие. Подарок. — Теперь женщина выглядела по-настоящему ошеломленной, как будто ее жизнь зависела от разговора, которого она не понимала.

— Вот, — сказала Тиннстра и положила на прилавок два статера. Этого хватит на сегодняшний хлеб и на оплату прошлых долгов Тиннстры. Женщина уставилась на монеты, но не потянулась за ними. — Спасибо за хлеб, — сказала Тиннстра, поворачиваясь, чтобы уйти.

— Ваши деньги! Пожалуйста, заберите ваши деньги. Это подарок, пожалуйста, — взмолилась женщина, но Тиннстра была уже на полпути к выходу. Она ускорила шаг, когда крики женщины донеслись до нее по улице. Шум заставил людей, пусть и ненадолго, взглянуть в ее сторону.

Она не сразу вернулась к остальным. Вместо этого она выбрала более обходной маршрут, обращая внимание на контрольно-пропускные пункты, наблюдая за траекторией полета Дайджаку и всем остальным, что могло бы свидетельствовать о том, что Черепа знали, где они прячутся.

На улицах, конечно, было много Черепов, которые активно обыскивали проходящих мимо джиан, но все это выглядело случайным образом — отчаяние, на самом деле.

Так и должно быть. Сегодня ночью все закончится. Рааку умрет — или мы.

Последнее, однако, казалось более вероятным. Правда заключалась в том, что она больше не считала, что шансы на ее стороне. Возможно, они никогда и не были. Возможно, она всегда заблуждалась относительно своих шансов. Возможно, ее план отправиться в Эгрил был просто еще одной попыткой убежать от того, что должно было быть сделано.

Ее рука потянулась к сумке. Тиннстре даже не понадобилось открывать ее, чтобы проверить, сколько флаконов у нее осталось. Этим утром она достаточно часто заглядывала в сумку. Там оставался только один флакон.

Один.

Что он может ей дать? Потребовалось четыре, чтобы поставить Тиннстру и Зорику на ноги. Один едва ли утолит ее жажду. На одном она не продержится и дня, не говоря уже о том, чтобы убить Рааку.

Тиннстра зашла в переулок за своим домом и прислонилась спиной к стене, закрыв глаз.

Все кончено. Они проиграли в Секановари. Даже когда армия достигнет города, их будет недостаточно, чтобы победить обычных Черепов, не говоря уже об Избранных и всех остальных монстрах. Без полной силы Зорики, без воды Чикара, у них не будет сил справиться с Рааку.

Все, что осталось, — смерть.

Зорика уже проснулась, когда Тиннстра вернулась в свою комнату, ее аура была ярче, но все еще не та, что раньше. Она сидела рядом с Раласисом у окна, и ее улыбки, когда Тиннстра вошла в дверь, было достаточно, чтобы поднять ей настроение.

— Ты выглядишь лучше, — сказала Тиннстра.

Зорика провела рукой по лицу. Ее раны не только зажили, но и почти исчезли. Она надела старую одежду Тиннстры и сейчас выглядела почти копией той, кем Тиннстра когда-то была. Тиннстра заметила, как в глазах дочери мелькнул страх:

— Сон пошел мне на пользу. То, что я была вдали от рун, пошло мне на пользу еще больше.

Тиннстра подошла и поцеловала дочь в лоб:

— Давай не будем снова попадать в плен, а?

— Я сделаю все, что в моих силах, — пообещала Зорика.

Тиннстра поставила на стол бурдюки с хлебом и водой, затем сняла маску. Она сразу почувствовала себя лучше, тяжесть как рукой сняло:

— Вот. Ешьте. Хлеб только что из духовки. Не уверена, насколько вода свежая, но это лучше, чем ничего.

Раласис взял с полки несколько чашек и подул на них, чтобы стряхнуть пыль.

— Спасибо, — поблагодарила Тиннстра, беря одну из них. Она плеснула воды из бурдюка, чтобы смыть остатки пыли. Затем наполнила чашку и передала ее Зорике, которая как раз отламывала ломоть хлеба. Тиннстра проделала то же самое со следующей чашкой и передала ее Раласису, прежде чем вымыть и наполнить свою.

— Так вкусно, — сказала Зорика с набитым ртом. — Я и забыла, каков на вкус свежий хлеб. Он такой мягкий.

Раласис откусил кусочек:

— Ты не скучаешь по хрусту долгоносиков?

— Нет, — рассмеялась Зорика. Она взглянула на Тиннстру, и на ее лице появилась озорная улыбка. — Но я предпочитаю долгоносиков твоей стряпне.

— Тиннстра умеет готовить? — Раласис усмехнулся. — Какое у нее фирменное блюдо? Жареные отрубленные конечности?

— Меня никто никогда не учил, — сказала Тиннстра с улыбкой. — Когда я была маленькой, в моей семье были слуги, которые готовили еду, потом я училась в Котеге. После этого... хлеб с долгоносиками стал роскошью.

— А как насчет тебя, Раласис? — спросила Зорика. — Ты умеешь готовить?

— Конечно! Каждый мужчина в Мейгоре гордится тем, что умеет приготовить праздничный стол. Мы относимся к этому очень серьезно. Приготовление пищи — это акт любви.

— Для Тиннстры это скорее акт насилия, — сказала Зорика.

Раласис хлопнул в ладоши:

— Разве это не одно и то же? Я рассказывал тебе о времени...

— Эй! — сказал Тиннстра. — Не говори ни слова.

Зорика приподняла бровь:

— Ты что-то хочешь мне сказать, мама?

— Нет. — Тиннстра откинулась на спинку стула, наслаждаясь смехом, наслаждаясь моментом больше, чем хлебом. Что бы ни свело их всех вместе, ей повезло, что в ее жизни были Зорика и Раласис. Она была...

Боль, подобной которой она никогда раньше не испытывала, пронзила мозг Тиннстры. Она упала со стула, схватившись за голову, и закричала.

Зорика и Раласис бросились к ней.

— Что случилось? — спросила ее дочь, баюкая Тиннстру на руках. — Что происходит?

— Магия. Так... много... магии. — Если Зорика был радугой, то это была бездна. Она пульсировала из самого сердца Айсаира, из дворца. Она была чудовищной, злой, пронзающей Тиннстру насквозь. — Он здесь.

— Кто? — спросил Раласис. — Кто здесь?

— Рааку.

90

Яс

Хутор Арлена

Прошла ночь и часть дня с тех пор, как Кенан запер Яс и Сорина в деревянной клетке со связанными руками и ногами. Ночь и часть дня без еды и без глотка воды. Ночь и часть дня, и никто не пришел их спасти. От остальных жителей деревни тоже не было никаких признаков помощи. Ничего, что дало бы ей понять, что она сможет выбраться из этой передряги живой.

Из всех передряг, в которые Яс умудрялась попадать, эта была худшей. И, скорее всего, последней. Она почти слышала, как Ма ее отчитывает. «Вот что ты получаешь за то, что суешь свой нос в дела других людей, — сказала бы она. — Когда же ты наконец усвоишь этот урок?»

— Слишком поздно, черт возьми, — прошептала она. Боги, ей хотелось плакать.

На вид клетка была ничем не примечательной, всего лишь несколько деревянных столбиков, связанных между собой бечевкой, но Яс и Сорин безуспешно пытались ее расшатать. Оказывается, Плачущие Люди кое-что смыслили в строительстве тюрем.

Не помогало и то, что она провела весь день, наблюдая, как ублюдки собирают вещи и готовятся покинуть Хутор Арлена. Время определенно истекало, прежде чем… что?

Этот вопрос крутился у нее в голове с тех пор, как Кенан приказал посадить их под замок, но у нее не хватало смелости задать его Сорину. Теперь она поняла, что этого не избежать.

— Что они собираются с нами сделать? — спросила она.

Сорин поднял голову:

— Это зависит. Хотя ничего хорошего.

— Я догадалась.

— Они могут взять нас в рабство и продать дальше — если нам повезет.

— Мы оба знаем, что это не так. Так что расскажи мне плохие новости.

— Мы оба мертвы.

— Я вроде как тоже это поняла. Это будет быстро?

Сорин отвернулся:

— Нет.

— Черт.

Когда он снова посмотрел на нее, в его глазах был неподдельный страх.

— Проблема в том, что... мы оба Плачущие Люди, и им не нравится, когда один из них переходит им дорогу, поэтому Кенан захочет устроить спектакль, чтобы ни у кого больше не возникло никаких смешных идей.

— И?

— То, что они делают — то, что они обычно делают, — называется Орел.

— Орел?

— Ага, — сказал Сорин. — Они разрезают тебе спину, сдирают кожу, чтобы достать легкие, и затем расправляют их, как окровавленные крылья, на всеобщее обозрение.

— Черт. — Ей хотелось блевать. Ей хотелось кричать.

— Я пару раз видел, как это делается. Бедняге требуется минута или две, чтобы умереть.

— После первого надреза?

— После того, как расправили легкие.

Яс поднесла связанные руки к лицу и закрыла глаза. Ее начало трясти. Она жалела, что спросила. Она жалела о многом, что теперь никогда не произойдет. Она знала, что не будет ни спасения, ни отсрочки в последнюю минуту. Что за способ умереть!

Когда она снова открыла глаза, первое, что она увидела, была гора, на которой они так долго жили, где спрятали Ро. Слава Четырем Богам, по крайней мере, он там в безопасности и не увидит, что с ней случилось.

И все же она отдала бы все, чтобы обнять его в последний раз.

На глаза навернулись слезы. Сдержать их было невозможно.

Сорин подошел к ней и взял ее за руки. Их головы соприкоснулись.

— Я не хочу умирать, — всхлипнула она.

— И я.

Она посмотрела на него затуманенными глазами:

— Извини.

— Тебе не за что извиняться.

— Есть. Я все просрала. Для тебя. Для меня. Для всех.

— Ты ни в чем не виновата. Ты не заставляла Кенана приходить сюда.

— Я, черт возьми, послала к нему Броса за помощью.

— Ладно, это была не самая лучшая твоя идея. Но все же, это не твоя вина, что они плохие люди.

— Я должна была быть плохим человеком!

— Не-а, может, тебе и не нравится выслушивать от кого-то гадости, но это не делает тебя плохой. Не такой плохой, как эти.

Яс прислонилась спиной к столбу и насухо вытерла лицо тыльной стороной ладони:

— Какое-то время я верила, что я крутая. Мне это нравилось.

— В этом-то и проблема. Власть — это приятное чувство, особенно для тех, у кого ее никогда не было за всю жизнь, как у нас с тобой.

— Как же ты тогда стал Плачущим Человеком? Через свою семью?

— Не-а, мои отец и мать были самими обычными. Каждый день они вкалывали до изнеможения, чтобы заработать хоть какие-то крохи, кланяясь и выпрашивая у каждого, у кого было на две монеты больше, чем у них. Мне было невыносимо видеть их такими. Не мог понять, почему они не сопротивлялись. Я имею в виду, что мой отец был крупным мужчиной. Он мог постоять за себя. Я видел, как он сбивал с ног других мужчин, которые были в два раза крупнее его. Но он никогда ничего не делал с этим, кроме как перекладывал мешки и ящики для других людей в доках. Я поклялся, что никогда не сделаю ничего подобного, что я не буду таким, как он. Чертовски глупо, на самом деле.

Потом один из ребят, которых я тогда знал, начал подрабатывать у Плачущих Людей. Ничего серьезного, просто таскал всякую хрень с места на место, но за одну работу он зарабатывал больше денег, чем мой отец получал за неделю тяжелой работы. Так что, когда они начали искать других помощников, я, черт меня возьми, ухватился за этот шанс.

— А, — сказала Яс.

— Я до сих пор помню, как мы ругались с отцом из-за этого, какими гребаными словами я его обзывал, когда он пытался меня остановить. А потом, после того, как я получил первые слезы, я больше не возвращался. Больше я никогда не видел родителей. Я сказал себе, что стыжусь их — представляешь? На самом деле я стыдился себя. Только когда появилась ты, я начал узнавать себя прежнего — или, скорее, того человека, которым я должен был стать.

— Ты мне очень помог, — сказала Яс. — И Дин.

Сорин снова огляделся:

— Я надеялся, что этот чокнутый придурок появится и что-нибудь предпримет.

— Он еще может это сделать.

Сорин усмехнулся:

— Видишь? Ты все еще веришь в лучшее в нас.

— Моя старая Ма, она всегда видела худшее. Я решила, что жизнь будет лучше, если я буду поступать наоборот тому, что она думала. А теперь я думаю, что она просто прожила достаточно долго, чтобы узнать правду. Худшее — это все, что мы получаем. — Яс вздохнула. — У меня тоже не было возможности попрощаться с ней. Она погибла во время бомбардировки Киесуна, пока я пыталась поступать чертовски правильно.

— Это тоже не твоя вина.

— Может быть. А может, и нет. Мне кажется, что все люди, которые мне дороги, погибают, пытаясь позаботиться обо мне, или помочь мне, или просто за то, что знали меня. Иногда я действительно думаю, что я проклята.

— Ты действительно убила всех тех людей в Доме Совета, как говорят люди?

— Ты знал кого-нибудь, кто там работал? Твоей мамы там не было, верно?

— Да. Не знал никого. Просто спрашиваю. Решил, что нам нечем заняться, кроме как поговорить, и мне просто стало любопытно.

— Ну, тогда ответ да, я так и сделала. — Яс поерзала на месте, пытаясь устроиться поудобнее, но безуспешно. — У ханранов были мой маленький сын и Ма. Они сказали, что убьют их, если я этого не сделаю.

— Тебе пришлось сделать трудный выбор.

— В то время мне казалось, что это простой выбор, и сделать это тоже было достаточно просто. Немного порошка тут и там. Но было нелегко наблюдать, как они все умирают. Нелегко было и пытаться забыть об этом. Я вижу их в своем воображении ясно, как день — страх в их глазах, бульканье, когда они задыхались, то, как искажались их лица, когда они пытались уцепиться за жизнь.

— Блядь. Мне жаль, что тебе пришлось через это пройти.

— Самая ужасное из воспоминаний — то, которое действительно меня преследует, — женщина по имени Бетс. Она была шеф-поваром и относилась ко мне очень хорошо с тех пор, как я начала там работать. Она умерла последней из них, и взгляд, который она бросила на меня... она поняла, что я это сделала.

— Я до сих пор помню своего первого, — сказал Сорин. — Фолип, вот как его звали. Раньше он работал с моим отцом. Время от времени они вместе выпивали. Хороший человек. Семьянин. Проблема была в том, что он любил азартные игры. Занял денег у Плачущих Людей и не смог их вернуть.

В первый раз, когда у него не было денег, мы сломали ему руку. На самом деле, это было глупо, потому что как, черт возьми, он мог заработать деньги с одной рукой? Но таков был приказ. Тогда Фолип попытался сбежать вместе со своей семьей. Мы поймали его у восточных ворот, и на этом все закончилось. Рааб дал мне нож и велел перерезать ему горло. Мужчина плакал и умолял, умолял, умолял. Продолжал твердить о том, что он знал меня с детства, что он был дураком, что он изменится. Потом он наделал в штаны, когда я запрокинул ему голову. Я смотрел ему в глаза, пока это делал, а Рааб подбадривал меня сзади. В то время я думал, что Фолип трус. Сейчас? Надеюсь, я не поступлю так же.

Яс схватила ему за руку:

— Черт. Кенан идет.

Плачущий Человек направился к ним, обнажая желтые зубы на фоне татуированной кожи. Боги, Яс не думала, что когда-либо ненавидела кого-нибудь сильнее.

— Как поживают мои любимые люди? — спросил Кенан, подходя ближе и широко разводя руки, словно собираясь обнять их.

— Иди на хуй, — выплюнула Яс.

Кенан отшатнулся с притворным отвращением:

— Где ты научилась такому языку? Ты же мать, и все такое.

Холодок пробежал по телу Яс. Кенан никогда не видел Ро, и она не упоминала, что у нее есть сын. Она держала рот на замке, боясь усугубить ситуацию — если это было возможно.

Кенан подмигнул ей:

— Ты думала, я не узнаю? Что никто ничего не скажет? Оказывается, у тебя есть несколько врагов — не считая меня и моей команды.

Яс уставилась на него, ее охватила бессильная ярость:

— Не делай.

— Не делай что? Ты не можешь мне угрожать. Я могу делать все, что захочу, — сказал Кенан. — Вот почему я послал нескольких парней забрать твоего сына и остальных из пещеры. Я бы не хотел, чтобы твой Малыш Ро пропустил важный момент для своей матери сегодня вечером.

— Не будь ублюдком, Кенан, — сказал Сорин. — У тебя есть мы. Не нужно усугублять ситуацию.

— Но я и есть ублюдок, — сказал Плачущий Человек с неприятным смешком. — Ты, как никто другой, должен это знать. И я хочу, чтобы ее сын увидел, как я буду давать ее матери крылья.

— Пожалуйста, не надо, — сказала Яс. — Ты можешь делать со мной все, что хочешь, но оставь моего мальчика в покое.

— Я рад, что ты научилась вести себя прилично, дорогая, но так не будет. Это нужно для того, чтобы показать всем остальным, что может с ними случиться, если они попытаются перейти мне дорогу. — Кенан склонил голову набок и посмотрел на нее краем глаза, затем ухмыльнулся. — Речь идет о том, чтобы немного отомстить за Рааба, и, если быть до конца честным с тобой, для меня это тоже неплохое развлечение.

— Ты — зло, — сказала Яс. — Чистое, чертово зло.

Кенан кивнул:

— Да, я такой. А теперь примирись с теми Богами, которые у тебя есть. Потому что, когда заходит солнце, в ход идут ножи.

91

Тиннстра

Айсаир

Рааку.

Тиннстра чувствовала его каждым дюймом своего тела. Его магию. Такую мощную. Словно пятно внутри нее, и его тьма распространялась.

Зло. Абсолютное зло.

Как она вообще могла думать, что он просто человек? Ни один человек не может быть таким…

Она закричала, когда ее пронзила новая волна боли.

Зорика что-то сказала, но Тиннстра не расслышала. Не смогла понять. Она упала обратно в объятия дочери, в то время как ее разум пытался разлететься на куски.

Все закончилось так быстро. Так легко.

— Секановари. — Тиннстра выплюнула это слово, ее рот был полон пены, тело сотрясалось в конвульсиях. Она никогда не испытывала такой боли. Боль пронзала ее. Безжалостно.

По сравнению с Рааку, Зорика была всего лишь свечкой на ветру его ярости.

А Тиннстра? Она была никем.

— Тиннстра! — Ее имя. Зорика выкрикнула ее имя, перекрывая вой окружающего мира.

Раласис, стоявший у окна, выглядел испуганным и что-то сказал.

Тиннстра попыталась собраться с мыслями, попыталась заговорить, но ее поглотила тьма.

Затем рука Зорика обхватила ее и подняла. Раласис был с другой стороны, поддерживая ее. Вместе они наполовину несли, наполовину волокли Тиннстру к двери, а вой становился все громче.

— Помоги нам, Тиннстра, — попросила Зорика. — Мы должны выбраться отсюда.

— Я… Я… — Тиннстра не могла заставить свой разум работать, не могла справиться с болью. Что-то было не так. Все было не так. — Что... что происходит?

— Идут Киориу.

Раласис рывком распахнул дверь, и они, спотыкаясь, вышли наружу как раз в тот момент, когда внизу раздался взрыв. Зорика бросила Тиннстру и создала на руке световой щит, который трещал и искрился, несмотря на то, что был едва ли больше обычного щита. В ее правой руке появился меч, ярко вспыхнувший в темноте коридора.

Тиннстра почувствовала, как затряслось здание, когда что-то большое запрыгало по лестнице. Она попыталась подняться, но не смогла заставить работать руки и ноги.

Вой становился все громче, и затем Тиннстра увидела его — Киориу, в два раза больше всех, кого она видела раньше. Он преодолел последние несколько ступенек, затем, используя инерцию, оттолкнулся от стены и бросился на Зорику.

Та вовремя подняла щит, чтобы отразить атаку, и нанесла ответный удар мечом. Существо взвыло и поднялось на дыбы только для того, чтобы обрушить на Зорику весь свой вес. И снова щит спас ей жизнь, но существо зацепилось обеими передними лапами за его края. Свет вспыхивал и искрился, пока тварь пыталась оторвать щит от Зорики.

Но это был не обычный щит. В мгновение ока он исчез, и Киориу упал навзничь, обнажив живот. Зорика воспользовалась мгновением и прыгнула вперед, ее меч, описав дугу, опустился вниз. Она полоснула Киориу от шеи до паха. Хлынула кровь, но времени остановиться не было. Еще одно существо с ревом поднималось по лестнице, и Зорика бросилась ему навстречу.

На один краткий миг Тиннстра и Раласис остались одни на залитой кровью лестничной площадке, пока Зорика сражалась внизу. Здание содрогнулось, когда свет встретился с чудовищем, но затем с крыши донесся грохот, и они поняли, что им придется иметь дело с собственными демонами. Они подняли головы и увидели, как солнечный свет заливает лестничную клетку — кто-то рывком распахнул дверь на крышу.

Тиннстра захрипела, сплюнула пену изо рта, попыталась подняться, безуспешно.

Раласис оттащил ее в сторону, затем вытащил меч из ножен и встал перед ней.

На лестнице с визгом появился Дайджаку, его крылья заполнили тесное пространство, в руках он держал ниганнтанское копье, его выпуклые глаза горели красным.

— Дерьмо, — сказал Раласис. — Дерьмо. — Он поднял меч, не отступая ни на шаг.

Тиннстра должна была помочь, должна была что-то сделать, должна была отогнать боль. Во имя Четырех Богов, она выла, сражаясь с тьмой, пытаясь найти ту часть своего разума, которая принадлежала ей, а не ему. Чувствовать магию — ее сила, а не слабость.

Снизу вверх по лестнице взметнулось пламя, пока Зорика сражалась, одни Боги знали с кем. И появились еще не все. Эгрил всегда посылал больше.

Дайджаку на лестничной площадке снова завопил и попытался броситься на Раласиса. Его крылья были слишком велики для такого пространства, они бились о ступеньки и стены, когда он замахнулся ниганнтанским копьем на мейгорца. Раласис отбил копье мечом и попытался атаковать сам, но крыло и когти оттеснили его назад, пока его ноги не наткнулись на ноги Тиннстры.

Я должна помочь. Я должна помочь. Я должна помочь.

Мысли проносились у нее в голове. Это был крик, заглушаемый ураганом, но она могла его услышать. Понять. Тиннстра стиснула зубы и попыталась встать еще раз.

Раласис отразил еще один удар копья демона. Внизу что-то взвыло. Зорика вскрикнула.

Боги, это Секановари. Не время проявлять слабость.

Тиннстра наконец поднялась на ноги, привалилась спиной к стене и каким-то чудом удержалась на ногах. Она фыркнула кровью из носа, и попыталась заглушить боль в голове.

Крыло Дайджаку ударило Раласиса по лицу, отчего тот растянулся на полу. Существо увидело Тиннстру, прислонившуюся к стене, и снова закричало, ихор стекал с его изогнутого клюва. Тиннстра потянулась к ножу, висевшему на поясе, но обнаружила только пустые ножны — она оставила клинок в изголовье кровати короля.

Дайджаку ткнул ее копьем. Тиннстра уклонилась с его пути, но недостаточно быстро. Боль пронзила ее живот, когда лезвие нашло кожу. Она схватила древко одной рукой и дернула в сторону. Существо последовало за ним, и она вложила весь свой вес в локоть, ударив им существо по лицу.

То пронзительно закричало, когда его глаз лопнул, и Тиннстра почувствовала, как копье ослабло. Она отпустила древко, затем вытащила нож из ножен на запястье. Когти впились ей в спину, когда она вонзила нож в шею Дайджаку. Она кричала, рубя его — горячая кровь брызгала в лицо, — и наносила удар за ударом. Она била, пока демон падал на землю, приветствуя безумие и ярость.

Она все еще чувствовала Рааку и боль, причиняемую его магией, но ее ярость поглотила ментальную боль, как только разум освободился.

Покрытая кровью Дайджаку, она оставила труп существа, схватила ниганнтанское копье и бросилась вниз по лестнице, к Зорике.

Вход в здание был практически разрушен, стены треснули, полы обгорели. Тиннстра перепрыгнула через мертвого Киориу, лежавшего у подножия лестницы, и приземлилась в коридоре, готовая сражаться. Готовая убивать.

Через дверной проем она увидела, как Зорика сражается на улице с еще двумя Киориу.

Я должна помочь. Я должна помочь.

Тиннстра с воем выбежала из здания, размахивая ниганнтанским копьем. Один Киориу повернулся, рыча и сверкая клыками, но Тиннстре было все равно. Она вложила всю свою силу в копье, которое глубоко вонзилось в плечо существа, и опустила лезвие вниз, отсекая конечность. Киориу споткнулся, и Тиннстра рубанула его снова — лезвие прошло через ребра. Существо попыталось схватить копье когтем, но Тиннстра удержала копье в руках и вонзила лезвие еще глубже, найдя легкие и сердце.

Когда она вытащила копье, на нее упала тень, и она бросилась на землю, когда на нее налетел Дайджаку. Когти Дайджаку рассекли воздух в том месте, где была ее голова. Она ударила копьем вверх, почувствовав, как лезвие рассекло плоть. Существо изогнулось, одно крыло обмякло, и оно сильно ударилось о землю. Тиннстра бросилась за ним и ударила копьем, когда оно начало подниматься.

Голова Дайджаку покатилась по земле.

Обернувшись, Тиннстра увидела, как Зорика вонзает свой меч в сердце Киориу, но праздновать было некогда. В дальнем конце улицы появились Черепа и побежали к ним.

— Зорика! — закричала Тиннстра. — Нам нужно убираться отсюда!

— Где Раласис?— крикнула в ответ Зорика.

— Внутри.

— Жив?

— Не знаю.

— Боги! — Зорика повернулась и бросила стену огня в Черепа. — Возьми его, пока я... — Они обе смотрели, как пламя охватило эгрилов, не причинив им вреда.

Зорика метнула в них еще больше огня, ее аура замерцала, когда она собрала все запасы магии, которые у нее остались, а Черепа все еще продолжали бежать, не тронутые ничем, что она в них бросала. Теперь они были на расстоянии половины улицы, их было, наверное, около сотни. Слишком много, чтобы сражаться.

— Мы должны уходить. СЕЙЧАС! — Тиннстра схватила Зорику за руку и дернула назад. Секунду та сопротивлялась, но затем они обе побежали. В конце улицы они повернули направо и столкнулись лицом к лицу с еще одним отрядом Черепов.

— Ширудан. — Зорика создала перед собой световой щит. — Осо. — Она отправила щит в полет, но не к Черепам, а в здание рядом с ними, с грохотом пробив его стены. Лишившись опор, верхние этажи рухнули на дорогу, наполнив воздух пылью и обломками, раздавив эгрилов.

Зорика развернулась и запустила еще один щит в здания позади себя, обрушив их, чтобы заблокировать Черепов, атакующих с тыла.

Ослепленная дымом, задыхаясь от пыли, Тиннстра схватила Зорику за руку, и они вбежали в одно из уцелевших зданий. Своим щитом Зорика пробила дыру в стене в конце коридора, и они пробежали в соседнее здание, по другому коридору, а затем выскочили на другую улицу. Они услышали крики с соседней улицы, и Дайджаку пикировали туда сверху, высматривая их, но в это мгновение они были в безопасности.

— А как же Раласис? — спросила Зорика, когда они притаились в дверном проеме.

Тиннстра сглотнула и вытерла что-то с глаза.

— Мы... мы его оставляем. Он либо мертв, либо схвачен. В любом случае, мы ничем не можем ему помочь, — сказала Тиннстра срывающимся голосом. — Да помогут ему Боги, но мы... мы должны идти дальше.

Зорика на мгновение заколебалась, затем кивнула:

— Куда мы пойдем?

— Мы пойдем к дому Коса и посмотрим, не сообщил ли он что-нибудь остальным. Посмотрим, сможем ли мы получить помощь.

— Те солдаты... моя магия на них не подействовала.

— Я знаю. Но ты все равно убила их всех.

— Я не могу обрушить на них весь город. В тех домах были люди. Джиане.

— Ты этого не знаешь, — сказала Тиннстра. — Ты не можешь так думать.

— Но мы здесь для того, чтобы их спасти.

— Мы здесь для того, чтобы убить Черепов и их Императора.

Зорика схватила мать за руку:

— Мы здесь, чтобы освободить Джию.

— А как еще, по-твоему, мы можем это сделать? Ты не можешь сдерживаться, беспокоясь о жертвах. Это Секановари. Второго шанса у нас не будет.

— Я знаю, — прошипела Зорика сквозь стиснутые зубы. Она ударила рукой по стене. — Черт.

— Мы можем это сделать.

— Я… Я недостаточно сильна.

— Да. — Тиннстра сунула руку в сумку, нашла последний драгоценный флакон и почувствовала знакомую боль, потребность. Боги, она хотела выпить его больше, чем саму жизнь. Она вытащила его и показала своей дочери. Своей любви. — Выпей.

Зорика уставилась на флакон в руке Тиннстры:

— Сколько у тебя осталось?

— Этот последний.

— А как насчет тебя?

— Сила нужна тебе, — сказала Тиннстра.

Зорика кивнула, взяла флакон и выпила его. Почти сразу же ее аура вспыхнула с новой силой.

— Я не позволю им снова меня схватить, — сказала Зорика.

Тиннстра кивнула:

— Мы будем сражаться до последнего вздоха. Мы либо победим, либо умрем — вместе.

92

Раласис

Айсаир

Его разбудил крик.

Раласис открыл глаза и сплюнул кровь на пол. Челюсть болела в том месте, куда его ударил Дайджаку, но, слава Четырем Богам, он не чувствовал, что она сломана. Существо лежало мертвое рядом с ним, с бесчисленными ножевыми ранами. Дело рук Тиннстры, наверняка.

Она его спасла. Снова.

Он заставил себя выпрямиться, все его тело ныло от боли, и он был лишь немного встревожен тем, что не было видно ни Тиннстры, ни Зорики. Крики снаружи словно вырвались из ночного кошмара. Казалось, весь город воет от смертной боли.

Раласису пришлось опереться о стену, чтобы подняться на ноги, затем он выглянул через перила в коридор внизу. У подножия лестницы лежал мертвый Киориу, сам пол почернел от огня, но Тиннстры и Зорики нигде не было видно. Узел страха животе скрутился еще сильнее.

Он, пошатываясь, вернулся в старую комнату Тиннстры, не желая признаваться самому себе, что надеялся застать их там. Место казалось в два раза больше, чем раньше, и в нем никого не было. Спрятаться негде, увы.

Раласис выглянул в окно, стараясь, чтобы его не заметили, и тут же втянул голову обратно.

Землю за окном усеивали трупы демонов. Однако ни Тиннстры, ни Зорики по-прежнему не было видно. Но его беспокоило не это. Он снова выглянул.

Слишком много Черепов заполняло мощеную улицу, направляясь в его сторону.

Узел в его животе становился все туже, пока он наблюдал за эгрилами. Они вбегали в здания и вытаскивали джиан на улицу. Скимитары поднимались и опускались, унося жизни с каждым ударом. Обезглавленные трупы отбрасывали в сторону, в то время как других джиан ставили на колени в крови павших, и все они кричали и умоляли, пока сталь не заставила их замолчать.

Он огляделся в поисках оружия и нашел только ржавый столовый нож, настолько тупой, что он мог бы попытаться перерезать себе горло, не опасаясь пролить кровь.

Его маска Избранного лежала на столе, но он не стал ее надевать. Он не мог говорить на этом языке или понимать его. Без Тиннстры он продержался бы не больше пяти секунд, прежде чем Черепа поняли бы, что он мошенник. На самом деле, он снял и черную куртку и спрятал ее под одеялом Тиннстры. Лучше притвориться джианином, чем Избранным. И все же он предпочел бы не притворяться никем. Единственный способ остаться в живых — держаться подальше от рук эгрилов.

К тому времени, как он вышел в коридор, появились другие лица, выглядывающие из-за дверей с расширенными от страха глазами.

— Черепа приближаются, — прошипел он. — Они убивают всех. Бегите так быстро, как только можете.

Раласис не стал дожидаться, чтобы убедиться, что они его послушаются. Он помчался вниз по лестнице так быстро, как только позволяли усталые ноги. К тому времени, как он добрался до цокольного этажа, Черепа уже подходили к входной двери. Предводитель отряда встретился взглядом с Раласисом и что-то крикнул. Раласису не нужно было знать язык, чтобы понять их интонации.

Но Раласис никогда не подчинялся приказам. Он развернулся и помчался в другую сторону, ища заднюю дверь, через которую ранее выходила Тиннстра. Черепа последовали за ним, судя по топоту тяжелых ботинок за его спиной. Он не оглянулся. Он не хотел видеть копье, которое должно было его убить.

Задняя дверь была полуоткрыта, в коридор лился свет, дразня внешним миром. Раласис, не сбавляя скорости, толкнул дверь плечом, распахнув ее, а затем вывалился в переулок.

Черепа закричали еще что-то, но Раласис не обратил на них внимания, перепрыгнув через разбитый ящик. К стене были прислонены остатки двери, и Раласис, проходя мимо, задвинул их себе за спину, при этом повернувшись вполоборота.

Это спасло ему жизнь.

В дверь с грохотом вонзилось копье, брошенное Черепом. Секундой раньше, и Раласис был бы мертв. И он, и Череп знали это, как и двое товарищей Черепа. Раласис отшатнулся, затем повернулся и побежал с бешено колотящимся сердцем, разбрасывая позади себя всякую хрень, которая попадалось ему на пути.

Копье просвистело у него над ухом и с грохотом ударилось о землю в десяти ярдах впереди. В этот момент Раласису повезло больше, хотя он не мог избавиться от ощущения, что в любой момент может зайти слишком далеко. Помня об этом, он подобрал упавшее копье. То, что оно не смогло отнять у него жизнь, не означало, что оно не могло ее спасти.

Он добежал до конца переулка и помчался по следующей улице, небольшая надежда боролась с комком страха в животе. Затем он увидел разрушенное здание, преграждавшее ему путь, и надежда исчезла.

— Черт!

Пути назад не было, поэтому Раласис начал карабкаться по обломкам, поскальзываясь и спотыкаясь, когда кирпичи смещались у него под ногами. Раласис погружал древко копья в камни, чтобы сохранить равновесие, и продолжал карабкаться, полный страха, что Черепа все еще висят у него на хвосте. Он улучил секунду, чтобы оглянуться, и был чертовски рад, что это сделал.

Один из Черепов был почти на расстоянии вытянутой руки от него.

Раласис развернулся и взмахнул копьем, падая обратно на щебень. Острие копья ударилось о шлем Черепа, древко сломалось, но эгрил упал боком с горы щебня. Раласис был бы рад этому, если бы не тот факт, что теперь он был безоружен, а два других Черепа все еще карабкались за ним.

Он метнул сломанное древко в одного из них, но эгрил его отбил. Ублюдок, очевидно, был чертовски уверен в себе, потому что выпрямился и вытащил свой скимитар, без сомнения, ухмыляясь под своей дурацкой маской. Ухмылялся до тех пор, пока Раласис не запустил кирпичом ему в лицо.

Кирпич ударил солдата прямо по зубам под маской с самым приятным хрустом. Мужчина опрокинулся назад, одеревенев и раскинув руки — прямо на своего друга, который был в ярде от него. Оба полетели вниз, кувыркаясь, и Раласис не собирался упускать такую возможность.

Он снова начал карабкаться, кашляя от пыли, сбивая колени и царапая ладони, но ничто на свете не могло помешать ему достичь вершины.

Когда он увидел улицу сверху, то чуть не заплакал от облегчения. Ни одного Черепа в поле зрения. Ему просто нужно было перебраться по обломкам на другую сторону, и он будет...

Раласис распластался на камнях, услышав хлопанье крыльев, за секунду до того, как Дайджаку пронесся мимо. Он застонал, когда когти оцарапали его спину, и повернулся, когда другой налетел на него, вытянув когти. Раласис схватился за камень, когда Дайджаку потянул его вверх.

Изогнутый клюв твари заскрежетал у него перед носом, и Раласис почувствовал, как его отрывают от земли; он мог только ударить камнем. Камень с хрустом врезался демону в морду, но тот все же взлетел.

Раласиса охватила паника. Он бил демона снова и снова, изо всех сил, которые у него были, даже не зная, куда он попадает, не заботясь ни о чем, просто отчаянно желая причинить боль существу.

Дайджаку сопротивлялся — он глубже вонзил когти в Раласиса. Раласис закричал от невыносимой боли, но не остановился. Он бил камнем по демону снова, снова и снова. Он почувствовал падение, когда Дайджаку дрогнул, затем они оказались еще ниже, и затем он был свободен.

И падал.

93

Зорика

Айсаир

Зорика и Тиннстра бежали по пустынной улице, преследуемые какофонией кошмарных звуков, эхом отражавшихся от окружающих зданий — визгом Дайджаку, завываниями Киориу и криками джиан — и Зорика никогда еще не чувствовала себя такой беспомощной. Монстры Рааку убивали ее людей, и, вместо того, чтобы их спасать, они убегали.

Если это был Секановари, они проигрывали.

Она потеряла свою армию. Она потеряла Раласиса. Были только она и Тиннстра, как в самом начале.

Они старались держаться в тени, используя нависающие крыши, чтобы скрыться из виду, но продвигались мучительно медленно. Дайджаку заполонили небо, выискивая хоть какие-то признаки их присутствия. Казалось, что все остальные дороги были усеяны Черепами, а еще были Киориу, которые всегда угрожали появиться.

Но именно крики заставляли Зорику вздрагивать, чувствуя бессильную ярость. Они приходили отовсюду, как будто весь город подвергался пыткам. Нахлынули воспоминания о других городах, поселках и деревнях. О джианах, убитом только за то, что они были джианами. Вся эта боль, агония и утрата — и теперь эгрилы повторяли все это в Айсаире, и у нее не было возможности это остановить. Пока.

По крайней мере, вода Чикара начала действовать — во всяком случае, Зорике так показалось. Она чувствовала себя на взводе и почти не могла стоять на месте, но движение, размышления требовали от нее полной сосредоточенности. Она не понимала, как Тиннстра могла пить так много жидкости, если это вызывало у нее такое чувство. Это было ужасно. Она ненавидела это ощущение. Словно ее тело принадлежало не ей. Но если это вернет ей магию…

Она остановилась на углу перекрестка, пытаясь отдышаться. Она чувствовала, как внутри нее разгорается искра.

— С тобой все в порядке? — спросила Тиннстра, стоявшая рядом с ней с ниганнтанским копьем в руке.

— Думаю, да. Я...

Стена обрушилась, и Зорика отлетела в сторону. Она ударилась о землю, перекатилась и тут же вскочила на ноги, когда один из Киориу прыгнул через дыру прямо на нее. Она сформировала щит на одной руке, ловя его режущие когти, а в другой материализовала пылающий меч. Она отбила голову Киориу щитом в сторону и, сделав выпад, вонзила магический клинок глубоко в сердце существа.

Неподалеку Тиннстра стряхнула с себя обломки, которые сбили ее с ног, и тут к ним бросились Дайджаку. Тиннстра подняла копье, но в этом не было необходимости.

— Касри! — Взмахом руки Зорика подожгла толпу демонов. Они рухнули вниз, оставляя за собой шлейф пламени и дыма.

— Отличная работа, — похвалила Тиннстра. — Я никогда не устану смотреть, как горят эти ублюдки.

— Я чувствую себя сильнее, — сказала Зорика. — Похоже, моя сила возвращается.

— Я это вижу, — сказала Тиннстра. — Но нам лучше продолжать двигаться. Киориу тоже это чувствуют. Они обрушат на нас всю армию, если мы не будем осторожны.

— Пошли.

Когда они двинулись дальше, Тиннстра опиралась на ниганнтанское копье как на посох, перенося вес тела на правую ногу.

— Ты ранена? — спросила Зорика.

— Ничего страшного.

— Но ты хромаешь.

— На меня только что упал дом, — сказала Тиннстра и увидела выражение лица Зорики. — Я в порядке. Через несколько минут все заживет.

Они остановились на очередном перекрестке, проверили, нет ли на других улицах Черепов, но путь был свободен. Тиннстра пробежала через открытую местность и укрылась в тени на другой стороне улицы. Зорика последовала за ней, ее взгляд ощупывал все вокруг.

Тиннстра повела их по узкому переулку. Стены почти касались их плеч, а завывания Киориу и визг Дайджаку звучали все громче и ближе. Зорика подавила желание активировать свой щит и меч. Дайджаку наверняка заметили бы вспышку света в темноте:

— Еще далеко?

— Почти на месте, — сказала Тиннстра, когда они дошли до конца переулка. — Следующая улица... — Она протянула руку, призывая Зорику остановиться.

Она услышала крики: голоса эгрилов отдавали приказы, джиане протестовали. Она закрыла глаза, ища свою магию, нуждаясь в ее поддержке. Она почувствовала, как ярко вспыхнула искра. Этого должно хватить.

Зорика открыла глаза, когда начались крики.

— Черепа казнят джиан, — прошипела Тиннстра.

Она посмотрела через плечо матери на улицу за ними. Черепа — так много Черепов — выстроили джиан на коленях от одного конца улицы до другого и, один за другим, обезглавливали пленников.

— Нет! — Зорика, не раздумывая, выбежала из переулка, ее щит и меч ярко вспыхнули.

Черепа повернулись, когда она бросилась им навстречу.

Она, не глядя, поняла, что Тиннстра рядом с ней, и бросилась прямо к Черепу, который рубил все эти головы. Пришло время ему попробовать свое собственное лекарство. Наполовину лётом, наполовину бегом, она добралась до него за три удара сердца, ее пылающий меч уже превратился в размытое пятно. Она ударила его в живот, не замедляясь. Меч прошел прямо сквозь Череп, и Зорика чуть не рассмеялась от того, как легко это было — за исключением того, что мужчина все еще стоял на ногах, целый и невредимый. Ее меч буквально прошел сквозь него.

Она превратила меч в огненный шар и метнула его в Череп, но с таким же успехом могла послать ему воздушный поцелуй за всех убитых им людей.

— Берегись! — закричала Тиннстра, подбегая к ним. Зорика бросила себя назад, когда скимитар другого Черепа полоснул по тому месту, где только что была ее голова. Падая, она ударила ногой по руке Черепа, отчего его меч отлетел в сторону.

Зорика совершила сальто назад и приземлилась на ноги, немедленно начав собственную атаку. Магия слишком упрощала ей задачу, но она не для того провела всю свою жизнь под руководством Майзы, чтобы забыть, как вести настоящий бой. Она ударила одного из Черепов тыльной стороной ладони в подбородок, отбросив его назад и сбив с ног. Пока он падал, она развернулась, уклоняясь от очередного удара мечом, и нанесла сильный удар ногой, который разбил шлем другого Черепа. Она наступила на шею упавшего эгрила, сломав ее, затем перекатилась вперед, подхватила брошенный скимитар и вскочила на ноги.

Тиннстра крутилась ураганным смерчем смерти в рядах Черепов, ее ниганнтанское копье летало так быстро, что его невозможно было разглядеть, забирая жизни с каждым ударом. Дальность действия оружия не позволяла мечам приблизиться к ней, и Тиннстра была счастлива использовать против своих врагов как лезвие, так и обух копья.

Но Тиннстра был не единственным, кто умел убивать. Зорика танцевала между Черепами, размахивая украденным скимитаром, как ее учили, отыскивая мягкие части, не защищенные броней, вскрывая горло, нанося удары по глазам, вонзая меч под мышку и перерезая подколенные сухожилия. Ее магия, возможно, и не действовала на Черепа, но ее щит отлично защищал от их мечей, останавливая удары и блокируя выпады.

Она как раз вонзила свой меч в рот Черепа, когда услышала крик:

— Берегись!

Она повернулась, подняв щит. Череп оказался у нее за спиной с поднятым мечом, но прежде чем он успел нанести удар, какой-то мужчина бросился на эгрила и сбил его с ног, запутав в конечностях. Зорика пришла ему на помощь, когда он сражался с Черепом. Она ухватилась за верхушку шлема Эгрила и дернула его назад, обнажая шею, чтобы ее меч сделал свое кровавое дело.

Она отшвырнула мертвый Череп в сторону и помогла джианину подняться:

— Спасибо.

Он кивнул, широко раскрыв глаза:

— Вы королева?

— Да. — Череп бросился к ней, прервав ее разговор с мужчиной. Она отразила скимитар своим щитом, затем увернулась, когда другой атаковал ее сбоку. Череп, не сумев остановиться, пронзил своего друга насквозь, а затем получил меч Зорики в награду.

Движение рядом с ней заставило ее обернуться, но это был всего лишь джианин, который ей помог. Он поднял меч и сражался с Черепом. И он был не единственным. По крайней мере, полдюжины других схватились за мечи и присоединились к битве.

Очень быстро ситуация изменилась. Черепам пришлось отступить.

Тиннстра возглавила атаку, размахивая ниганнтанским копьем и выкрикивая оскорбления и вызовы. Ее сила и лезвие копья были убийственно эффективны. Что бы ни сделали Черепа, чтобы противостоять магии Зорики, это никак не могло противостоять свирепости Тиннстры.

— За Джию! — крикнула Зорика, подходя к Тиннстре. — За Джию!

Скандирование подхватили другие, пока Черепа отступали, а их тела падали одно за другим. Зорика усмехнулась. Было похоже, что у нее снова есть армия. Было похоже, что у нее снова есть надежда.

Появились Дайджаку, привлеченный сражением, и Зорика взлетела им навстречу, ее свет снова засиял.

— Касри.

С земли донеслись радостные крики, когда демоны взорвались пламенем. Зорика сделала глубокий вдох, прежде чем пустить в ход свою магию и отправиться на поиски всех демонов, которые летали над городом.

Но Дайджаку были не единственной угрозой, которая могла летать, и вид Зорики, сияющей над городом, заставил их подняться в небо.

Избранные. Они взлетели с крыш.

Зорика наблюдала за ними, отмечая их позиции, прекрасно понимая, какую боль могут причинить их дубинки — но на этот раз они не застанут ее врасплох. Она их не боялась.

Теперь, когда она могла их видеть, они сгорят, как Дайджаку.

— Касри.

И они горели. Они вспыхивали, как живые свечи, их крики эхом разносились по городу.

Путь Зорике преградил удар дубинки. Зорика обернулась и увидела Избранного на крыше, который снова прицеливался.

Зорика взмахнула рукой. «Осо». Крыша развалилась под ногами Избранного, разорвав его на куски.

В ее сторону полетели новые выстрелы дубинок, напоминая о том, что город кишел Избранными — их было гораздо большими, чем тех, которых она уже сожгла. Ей сильно хотелось разыскать их всех, но она слишком хорошо помнила, какую цену заплатила, когда в последний раз уходила одна. Вместо этого она пригнулась, чтобы крыши и здания скрыли ее из виду, и затаила дыхание. Она должна была быть чем-то большим, чем символ, чем оружие. Она должна вести за собой.

Она приземлилась на землю. Черепа были либо мертвы, либо бежали с поля боя. Само по себе это было радостное зрелище, но это было только начало. Все джиане вокруг нее опустились на колени и поклонились — кроме Тиннстры, конечно. Ее мать улыбнулась и все же отдала честь.

— Пожалуйста, встаньте, — сказала Зорика. — На поле боя нет необходимости в церемониях, особенно теперь —предстоит еще так много сделать. — Она увидела мужчину, который пришел ей на помощь. — Спасибо, что присоединились к борьбе. Пока этот день не закончится, мы будем нуждаться в каждом из вас.

Джиане медленно поднялись на ноги, все взгляды были прикованы к Зорике. Она заставила себя остаться равнодушной к их вниманию и позволила своей ауре засиять еще ярче.

Подошла Тиннстра, рядом с ней шла другая женщина:

— Это Грейс. Дочь Коса. Она работала на ханранов в замке. Именно она сказала нам, что тебя схватили.

— Спасибо тебе за это, Грейс, — сказала Зорика. — Если бы не ты, я бы до сих пор сидела в этой тюрьме.

Женщина поклонилась:

— Благодарю вас, Ваше Величество.

— Пожалуйста, сегодня не время для титулов. Зови меня Зорика.

Женщина снова поклонилась, ее щеки вспыхнули.

— Грейс только что сказала мне, что ее отец привел Аасгода, Джакса и пятьдесят наших солдат в столицу этим утром, — сказала Тиннстра.

— Они здесь? Сейчас? — спросила Зорика.

Грейс кивнула:

— Да. Они в гостинице под названием «Согнутый Сук».

— Я знаю это место, — сказала Тиннстра. — Мы как-то отдыхали там, когда ты была маленькой, Зорика. Это совсем рядом.

— Тогда давайте их найдем, — сказала Зорика. — Нам бы не помешала их помощь.

— Грейс, где сейчас твой отец? — спросила Тиннстра.

— Я не видела его с тех пор, как он вернулся, — сказала Грейс. — Мне сказали, что он собирался собрать ханранов, а затем открыть городские ворота, чтобы ваша армия могла войти в город.

— Хорошо, — сказала Тиннстра. — Когда увидишь его, скажи, чтобы направлялся прямо в королевский дворец. Мы будем там.

— Скажу.

— Давайте позовем Аасгода и Джакса и покончим с этим делом, — сказала Зорика.

94

Дарус

Айсаир

Кто-то постучал в дверь комнаты Даруса:

— Генерал, вы нужны Лорду-Магу.

Дарус резко открыл глаза. Как долго он был без сознания? «Дайте мне минутку». Он сел и тут же обхватил голову руками — от непрекращающейся боли было тяжело даже думать.

Его руки. У него было две руки. Его рука — рука Джакса — выросла снова, пока он был без сознания. Как, во имя Кейджа, он собирался это объяснить? И это было все? Рааку обещал ему силу, достаточную, чтобы уничтожить королеву Джии. Но, кроме руки, он не чувствовал никаких изменений.

Он натянул рубашку поверх своей новой конечности, а затем надел куртку. Оставалось надеяться, что этого будет достаточно, чтобы скрыть изменения, пока он не будет готов нанести удар по джианам.

Дарус отодвинул стол от двери и направился к выходу.

Внизу царила суматоха. Джиане проверяли оружие и собирались уходить. Маг стоял в центре, отдавая приказы, куда-то указывая, и выглядя настолько неуместно, насколько это вообще возможно для человека.

Дарус направился к нему, на мгновение остановившись, когда заметил открытую сумку на столе. Его сердце подпрыгнуло. Это была сумка мага? Его маленькая сумка с секретами? Но нет — та сумка снова была перекинута через плечо Аасгода.

Дарус заглянул в сумку и улыбнулся. Это было почти так же хорошо.

Сумка была полна бомб. Он взял одну и сунул в карман, рядом с ножом. В конце концов, никогда не знаешь, когда такая замечательная вещица может пригодиться. Никто этого не заметил, а если и заметил, то никому не было до этого дела. В конце концов, он был их прославленным лидером.

— Что происходит? — спросил он у Аасгода.

— Черепа убивают людей на улицах, — сказал маг. — Мы должны что-то сделать, чтобы их остановить.

Дарус с трудом не позволил ликованию отразиться на лице:

— Разве это не поставит под угрозу всю нашу миссию? Вспомните — мы здесь не просто так.

— Разве вы не слышали, что я сказал? Они там убивают людей, — сказал Аасгод, краснея и тыча пальцем в сторону улицы.

— Люди умирают на войне, — сказал Дарус, довольный собой. — Скольких людей мы сможем спасти, если поспешим на помощь? Сто? Двести?

— Даже одно спасение того стоит, — огрызнулся Аасгод.

— А что, если спасение этой единственной жизни будет стоить нам жизни? Или мы потеряем все пятьдесят человек, чтобы спасти сотню? Кто тогда поможет Зорике? А? Кто будет сражается с Рааку?

Это заставило мага задуматься:

— Мы не можем позволить невинным людям умереть.

— Вот почему мы должны остановить Императора, а не ввязываться в глупые стычки. На карту поставлены жизни всех жителей Джии, а не только нескольких человек здесь, в Айсаире.

— Нескольких? — Аасгод чуть не подавился этим словом. — В этом городе проживает более семидесяти тысяч человек.

— Вот — эгрилы никак не смогут убить всех до того, как мы начнем действовать, — сказал Дарус так, словно разговаривал с простым ребенком.

— Но... но...

Дарус повернулся к магу спиной:

— Все! Отставить! Отставить!

Все бросили свои дела и повернулись в его сторону.

— У нас есть миссия. Сражение с Черепами подвергнет эту миссию опасности. Я знаю, это ужасно. Никто так сильно, как я, не хочет пойти и убить виновных, но мы не можем ставить под угрозу эту миссию.

Послышались стоны и недовольное бормотание, но никто не возразил. Мечи застучали по столам, а лица вытянулись — джиане восприняли его слова как хорошие маленькие солдатики, какими они и были. Во имя Кейджа, ему хотелось рассмеяться.

Подумать только, снаружи, на улицах, их соотечественников отправляли в Великую Тьму, а эта веселая компания ничего с этим не могла поделать. Как славно. Ему хотелось присоединиться к веселью, но зрелище страданий мужчин и женщин вокруг него почти это компенс...

У него перехватило дыхание.

Зорика была рядом. Он чувствовал, как ее магия проникает в него. Он оглянулся на дверь как раз в тот момент, когда раздался крик часового.

— Королева! Она здесь — с Тиннстрой!

Раздались радостные возгласы, и все вскочили на ноги, полные надежды, а не сокрушительного отчаяния. Не этого хотел Дарус.

Аасгод бросился к двери, когда Дарус сунул руку в карман и нащупал шар. Остальные все еще лежали в сумке на столе. Их было не меньше сотни.

Идеально.

Дарус направился вслед за Аасгодом. Маг был уже снаружи. Сияние, исходившее от Зорики, проникало сквозь щели в заколоченных окнах, привлекая всеобщее внимание, заставляя Даруса проталкиваться к двери.

— Возвращайтесь к тому, что вы делали, — приказал он. — Вы все уже видели королеву раньше. — И, как овцы, они сделали, как им было сказано.

Прежде чем уйти, он повернулся лицом к залу. Несколько человек посмотрели в его сторону, но большинство опустили головы, сосредоточившись на других вещах. На этот раз он не стал скрывать улыбку.

Смерть всегда делала Даруса таким счастливым.

Он прижал палец к ножу в кармане, почувствовал, как тот укусил его, почувствовал, как потекла кровь и размазал ее по поверхности шара. Когда шар активировался, его руку внезапно обдало жаром.

Сделав глубокий вдох, Дарус швырнул шар к столу с мешком, а затем отступил назад, в дверь. Аасгод был с Тиннстрой и королевой. Двое других ханран стояли на страже неподалеку. Все они обернулись при его внезапном появлении.

— В укрытие! — закричал он, наполовину убегая, наполовину падая в их сторону.

Затем все вокруг стало белым.

Если и был шум, Дарус его не услышал. Если и было жар, он его не почувствовал.

Когда он открыл глаза, то обнаружил, что стоит на коленях в коконе света вместе с Зорикой, Тиннстрой и Аасгодом. Все было тихо и безопасно. Снаружи, однако, царил хаос. Вокруг них клубился дым. Обломки дождем падали с неба, ударяя по щиту, пламя лизало его бока.

— Что случилось? — спросил Аасгод.

— Один из мужчин, — сказал Дарус, широко раскрыв глаза. — Я видел, как он взял шар... У него на руке была кровь. Он собирался пройти в дверь за вами, но я оттащил его назад. Он упал, и шар… он покатился и скрылся из виду. — Прикрыв рот рукой, он смотрел на кровавую бойню, когда дым начал рассеиваться. Ничего не осталось ни от гостиницы, ни от мужчин и женщин, которые были внутри. — Милостивые боги, он... он убил их всех. Я не смог их спасти.

— Могло быть и хуже, — сказала Тиннстра. Она подошла, чтобы помочь ему, но Дарус от нее отмахнулся. — Вы снова спасли королеву.

— Я должен был сделать больше, — ответил Дарус.

— Вы сделали достаточно, — сказала Зорика, и ее голос был подобен меду. — Спасибо вам.

— Пустяки, Ваше Величество. — Он находился так близко к ней, внутри ее магии — и это расшевелило то, что Рааку вложил в Даруса. Он чувствовал, как магия Императора присасывается к языческой королеве. Ему приходилось концентрироваться, чтобы просто говорить, просто дышать. — Я обещал вам свой меч и свою жизнь.

— Что нам теперь делать? — спросил Аасгод.

— Мы должны сразиться в Секановари. Такова наша судьба, — сказала Тиннстра. Она оглянулась, словно ища кого-то. — Давайте найдем Рааку.

Дарус кивнул, плотно сжав губы. Он и сам не смог бы спланировать это лучше.

Он не мог дождаться, когда отправит этих глупцов в Великую Тьму. Его ждала вечная слава.

95

Эндж

Айсаир

Эндж передернула плечами, пытаясь сдвинуть щит, который висел у нее на спине, в более удобное положение. Она ни за что не собиралась с ним расставаться. Она уже давно перестала об этом думать. Она бы повесила десять таких, если бы могла. Она была готова на все, лишь бы остаться в живых.

И, конечно, она была рада, что ее не было в одной из команд, которые несли эти чертовы бревна, необходимые для перехода через траншеи. Никто из тех, кто их нес, не выглядел счастливым, но, с другой стороны, никто вообще ничему не радовался.

— Мне это не нравится, — сказал Дэнни, чтобы доказать свою точку зрения. — Совсем не нравится.

Эндж взглянула на него: лицо красное от долгого перехода, а шрам еще более багровый, чем обычно. Тень того уверенного в себе мужчины, с которым она познакомилась всего день назад, а он знал только половину всего происходящего дерьма.

— У нас все будет хорошо, — солгала она.

— Почему ты так думаешь? У нас нет ни королевы, ни этой одноглазой психички, и кое-кто из парней сказал, что маг свалил прошлой ночью.

— Да, но он нас не бросил. Он просто ушел вперед. Когда мы туда доберемся, Аасгод будет в городе. Он откроет нам ворота.

— Я, черт возьми, поверю в это только тогда, когда увижу собственными глазами. — Он отхаркнул в сторону комок мокроты. — Это не объясняет двух других, особенно королеву. Из-за нее большинство из нас отправилось воевать на юг.

— Мы по-прежнему сражаемся ради нее.

— Некоторые парни говорят, что ее захватили в плен — или убили.

— Ребята много чего говорят, — сказала Эндж.

— Когда ты не знаешь правды, начинают разноситься слухи, ага? Люди всегда готовы верить в самое худшее.

— Ага, так оно и есть.

— Что ты знаешь? У тебя тесные отношения с боссами.

— Ничего, — сказала Эндж, желая, чтобы это было правдой. Дрен был высокого мнения о Джаксе — он отдал свою жизнь за то, чему Джакс его научил, — и теперь этот человек оказался предателем? Это было бессмысленно, но ничто в мире больше не имело смысла. — Как ты думаешь, сколько времени осталось до Айсаира? Мы весь день бродим по этим лесам.

— Хорошая смена темы, — сказала Дэнни. — Это заставляет меня волноваться еще больше.

— Послушай, у меня не очень тесные отношения с боссами. — Она огляделась по сторонам, отчаянно пытаясь найти кого-нибудь, кто мог бы спасти ее от этого разговора. По правде говоря, она была согласна с Дэнни — он заслуживал того, чтобы знать, что происходит. Она бы хотела знать, будь она на его месте. — Все они Шулка, а я… Я просто дура, которая вечно оказывается не в том чертовом месте.

— Оглянись вокруг, Эндж. С нами нет никаких чертовых Шулка. Мы все такие же дураки, как и ты, но мы просто хотим знать, что происходит.

— Дэнни, пожалуйста... Они просили меня ничего не говорить...

— Блядь. Я так и знал. Есть что-то, о чем они нам не говорят. — Он внезапно остановился и повернулся к ней. — Скажи мне, Эндж. Я заслуживаю того, чтобы знать.

— Поверь мне, ты не захочешь знать. Хотела бы я не знать.

— Теперь уже слишком поздно.

Эндж огляделась и увидела, что другие замедлили шаг, наблюдая за ней и Дэнни.

— По крайней мере, продолжай идти, — прошипела она. — Я расскажу тебе, но я не буду кричать так, чтобы все слышали.

— Хорошо, — сказал Дэнни, снова понизив голос. — Давай идти и говорить.

Эндж огляделась по сторонам, но никто не обращал на них внимания. Вероятно, у них было достаточно своих забот.

— Королева попала в плен к эгрилам. Тиннстра — одноглазая психопатка, как ты ее назвал, — отправилась ее спасать. Вот почему Аасгод тоже ушел — чтобы помочь.

Дэнни взглянул на нее краем глаза:

— И это все?

— И это все. — Эндж не думала, что ему нужно знать о Джаксе и Мойри. Как говаривал ее отец, чрезмерная честность никогда не помогает. Конечно, он говорил так потому, что иногда воровал, но Эндж считала, что и здесь это применимо.

— И они будут ждать нас в Айсаире?

— Да, будут. — Что ж, она очень на это надеялась.

По крайней мере, Дэнни, казалось, был доволен ее ответом. Оставалось надеяться, что Эндж не солгала ему насчет Аасгода и Тиннстры.

Они брели через лес, растянувшись на мили, — одна длинная неровная линия, а не бесконечные колонны. Время от времени они слышали звуки сражений, когда натыкались на скопления Черепов, но серьезных стычек не было, и уж точно не было их вблизи Эндж и Дэнни. Конечно, это ее не останавливало — она все время беспокоилась о встрече с врагом и постоянно обшаривала взглядом лес в поисках ублюдков.

Снова и снова ее мысли возвращались к Гаро. Она спрашивала себя, где он, вернулся ли он уже в Киесун и жив ли он вообще. То, что он съебался с главной битвы, не означало, что на обратном пути он не встретит достаточно опасностей. И, зная Гаро, он будет по уши в дерьме и не поймет этого, пока не станет слишком поздно. Ему была нужна Эндж, чтобы выжить. И бедный парнишка с ним — маленький засранец, должно быть, вертелся вокруг Гаро, слушая его стоны.

Не то чтобы она была против послушать, как он стонет прямо сейчас. Ей даже хотелось, чтобы он неловко дотронулся до нее, как он всегда делал. Было бы неплохо обозвать его дураком и пригрозить, что ударит.

Все это было бы намного лучше, чем то, что она делала сейчас.

Боги, она надеялась, что у нее будет возможность сказать ему об этом.

— Подними глаза, девочка, — сказал Дэнни. — Мы пришли.

Эндж подняла глаза и увидела, что Дэнни прав. Деревья впереди редели. За ними простиралось открытое пространство, все изрытое в тех местах, где Черепа вырвали деревья из земли и утащили их прочь.

Эндж прищурилась, пытаясь увидеть дальше. Там была какая-то баррикада — или то, что от нее осталось. Было похоже, что кто-то развел вокруг нее хороший костер, потому что она была в основном черной и обугленной, с торчащими тут и там обломками дерева — не говоря уже о большой дыре прямо посередине.

Когда они добрались до кромки леса, Эндж впервые увидела Айсаир. Она всегда считала себя городской девчонкой. Она родилась и выросла в Киесуне, и чувствовала себя наиболее комфортно на его узких, людных улочках. Но теперь? Увидев Айсаир, она поняла, что никогда не знала, что такое настоящий город. Киесун по сравнению с этим городом был просто деревней. До горизонта простиралась масса серых зданий, над которыми возвышался массивный замок.

Дэнни заметил, что она таращит глаза:

— Большой, ага?

— Большой? Кажется, там мог бы уместиться весь мир, — сказала Эндж. — И еще осталось бы место.

— Ага, это великолепный старый город, без сомнения — с чертовски высокими стенами.

И в этом Дэнни был прав. Флаги Черепов развевались с востока на запад, а на верхушках стен стояло множество ублюдков в белых доспехах.

— Как мы собираемся пройти мимо них?

— Вот когда нам понадобится немного магии — или много бомб.

Эндж вздрогнула от этого слова. В ее голове промелькнул образ умирающего Дрена, съеденного тем, что было в шарах Эгрила. Убитого Черепами так же верно, как если бы они вонзили скимитар ему в живот.

— Мы привезли из Киесуна целый сундук этих чертовых штук, но я бы предпочла, чтобы Зорика их забрала.

— Я тоже, девочка.

— Эндж, Дэнни. — Это была Венна.

— Все в порядке? — спросила Эндж, не уверенная, что сможет вынести еще какие-нибудь плохие новости.

— Ханраны в городе обещали открыть нам ворота, — сказала Венна, — так что будьте готовы к тому, что это произойдет. А пока мне нужно, чтобы вы распределили бревна между вашими командами. Когда вы увидите сигнал, я хочу, чтобы вы бросились к стенам.

— Что это за сигнал? — спросил Дэнни.

— Надеюсь, будет сильный взрыв, — с улыбкой сказала Венна.

— Эндж говорила, что у нас тоже есть бомбы, — сказал Дэнни. — Я бы не отказался от нескольких.

Венна кивнула:

— Вы знаете, как они работают?

— Я знаю, — сказала Эндж.

— Хорошо, — сказала шулка. — Я пришлю вам немного.

— А что с королевой? — спросил Дэнни, заставив Эндж поморщиться.

Венна взглянула на нее, что еще больше усилило ее дискомфорт:

— А что с ней?

— Где она?

Венна указала на Айсаир:

— Вон там, готовится к сражению. Ты скоро ее увидишь.

Дэнни поджал губы:

— Несколько слов, сказанных ею сейчас, придали бы всем немного мужества.

— Просто постарайся остаться в живых, ладно? Это должно быть тем самым стимулом, который тебе нужен. — Она кивнула им обоим. — Увидимся, когда начнется сражение.

Они смотрели, как уходит Венна, но взгляд Эндж все время был прикован к Айсаиру и этим огромным чертовым стенам.

Примерно через полчаса появились два парня, каждый из которых держал по паре маленьких мешочков.

— Ты Эндж? — спросил один из них.

— Да.

— Венна просила передать тебе вот это. — Они оба протянули мешочки.

— Они то, что я думаю? — спросил Дэнни, одобрительно хмыкнув. Он взял один и заглянул внутрь. — Прелесть.

— Не прикасайся ни к одному из них без перчаток, — предупредила Эндж, все еще не сводя глаз с мешочка, который ей предложили.

— Ты не хочешь взять свой? — спросил парень.

— Не хочу, — ответила Эндж, но все равно взяла. Взяла его голыми руками, быстро поставила на землю и отступила назад.

Парень посмотрел на нее как на сумасшедшую, затем пожал плечами:

— Удачи.

— Что не так? — спросил Дэнни, когда оба парня ушли.

— Я чертовски ненавижу эти штуковины.

— С ними все в порядке, пока ты осторожен.

— Так говорил один мой знакомый парень. Он любил их — стащил коробку с шарами у Черепов и взорвал ими половину Киесуна, — но в конце концов бомбы его убили.

— Он взорвал себя?

— Ну, вообще-то, да, но только потому, что он все равно умирал. Магия, заключенная в этих шарах, может принести тебе что-то плохое. Ты становишься больным, как собака, и очень быстро умираешь. В последний раз, когда я его видела, он едва держался на ногах и кашлял кровью и внутренностями.

— Прелесть. — Дэнни поставил на землю мешочек, который взял. Затем снова посмотрел на стены. Затем снова на мешочек. — Не представляю, как мы сможем обойтись без них.

— Венна сказала, что Ханраны откроют для нас ворота.

Дэнни приподнял бровь:

— Да ну? И насколько успешно выполнялись наши планы?

— Ни хрена не выполнялись.

— Вот именно.

Эндж покачала головой:

— Думаю, ты мне больше нравился, когда просто меня подбадривал.

— Может быть, это ты плохо на меня влияешь.

— Ха, — сказала Эндж. — Я не думала об этом с такой точки зрения. Может быть, именно поэтому последний мужчина, с которым я работала напарницей, тоже был настоящим стонущим ублюдком.

— С другой стороны, — сказал Дэнни, — может быть, это положение дел в мире.

Эндж рассмеялась:

— Надеюсь, так оно и есть. Мне бы не хотелось думать, что я...

Взрыв заглушил все слова, сотрясая землю и воздух. Они оба обернулись и увидели, как над Айсаиром, словно гриб, поднимается облако дыма.

— Что за хрень? — ахнул Дэнни.

Из леса вокруг них донесся рев, и солдаты выбежали из укрытий на открытое пространство.

Эндж и Дэнни двинулись одновременно. Она схватила свой щит, выхватила меч и бросилась вслед за остальными. Мгновение спустя Дэнни был рядом с ней с железным прутом в руках и мешочком с бомбами, перекинутым через голову и плечо. Бомбы Эндж лежали там, где она их оставила, в ее мешочке на опушке леса. Боги, она надеялась, что это не будет ей дорого стоить.

Земля под ногами была твердой, с рытвинами и камнями, и грозила подвернуть лодыжку или заставить ее растянуться. Тем не менее она продолжала идти, высматривая, у кого рядом есть бревна — их нужно будет перекинуть через траншею, которая должна была появиться в любую секунду.

Стены становились все выше и выше, и количество Черепов, наблюдавших за ними с бойниц, росло, а открытое пространство, по которому они мчались, становилось более широким и более открытым.

Она заметила траншею, в то время как другие ждали на ее краю, пока бревна не будут поставлены на место. Легкая мишень, подумала Эндж. Слишком легкая.

Потом бревна поставили, и люди начали переходить траншею. И все же, на взгляд Эндж, было слишком много препятствий, а она ничего не знала о войне.

К тому времени, когда подошла ее очередь, она была совершенно напугана. Бревно, которое казалось таким большим, когда его тащили, теперь было не больше фута в ширину, а внизу было отвратительно — покрытые грязью колья, выстроившиеся в ряд на дне. Присутствие людей впереди и позади нее тоже не помогало, бревно раскачивалось сильнее, чем ей бы хотелось.

— Надо было, черт возьми, пойти с Гаро, — пробормотала она.

Она также слышала крики, доносившиеся сверху и снизу, когда какие-то бедняги падали со своих бревен, но каждый из них быстро затихал, когда те приземлялись на колья.

Когда Эндж была примерно на полпути, она увидела — или, скорее, не увидела — то, что напугало ее еще больше.

Что бы ни вызвало этот проклятый взрыв, это был не тот сигнал, которого они ждали. Им не следовало нападать, потому что в городских стенах не было бреши.

Ворота все еще стояли.

Эндж и остальные не могли попасть в город. Она с открытым ртом смотрела, как другие люди устремляются вперед через проломы в сгоревшей баррикаде к Айсаиру.

— Нет, — прошептала она. — Милостивые Боги, нет.

Затем Избранные открыли огонь.

96

Венна

Айсаир

— Стойте! — закричала Венна, когда армия выскочила из леса. — Стойте! — Она видела, что ворота не были разрушены, что взрыв прогремел глубже в городе, но никто другой этого не заметил. И никто ее не слышал.

Тысячи мейгорцев и джиан ринулись вперед, издавая боевые кличи.

— Стойте! Ворота все еще закрыты! — Она хваталась за тела, когда они проносились мимо, но большинство из них вырывались, а те, кто останавливался, бросали на нее взгляды, которые ставили под сомнение ее рассудок. — Стойте!

Она смотрела им вслед, чувствуя себя беспомощной, чувствуя себя не на своем месте, чувствуя свою вину. Она была их руководителем, который не умел руководить. Именно она без обиняков приказала своим солдатам ожидать сильного взрыва, вместо того чтобы разработать реальный план атаки.

— Безумные дураки, — сказала Ника.

— Что нам делать? — спросил Тавис, стоявший рядом с ней.

— Мы можем сделать только одно, — сказала Венна. — Пойти за ними и молиться о чуде.

— Я боялся, что ты это скажешь, — сказал Тавис. Мужчина все же вытащил свой меч. Ника и Венна сделали то же самое. А потом они все побежали навстречу неминуемой смерти.

Венна уставилась на ворота. Смотрела на них достаточно пристально, чтобы разрушить их одной лишь силой воли. Но она не была ни Зорикой, ни Аасгодом. Она даже не была Тиннстрой. Она была всего лишь Шулка, и ворота все еще стояли, пока ее армия бежала дальше.

По крайней мере, план борьбы с траншеей сработал. К тому времени, как Венна и остальные добрались до траншеи, передовая группа уже забросала дыру подготовленными бревнами и пробежала по ним.

Венна, Тавис и Ника последовали за ними. Когда Венна пересекала траншею, она увидела внизу по меньшей мере шесть тел, насаженных на колья. Возможно, им повезло.

Они достигли сгоревшей баррикады, когда со стен по дуге полетели первые красные разряды — Избранные открыли огонь.

Взрывы разорвали ряды. Тела разлетелись во все стороны. Кровь, конечности, грязь и обломки посыпались дождем. Это была настоящая бойня.

— Отступаем! — закричала Венна. — Отступаем!

На этот раз ее крик был подхвачен всеми вокруг, и люди послушались. Они развернулись и бросились назад так быстро, как только могли. Но взрывы все еще продолжались, вырывая куски земли и уничтожая десятки солдат. Несколько энергетических разрядов пролетели высоко над головой и попали в задние ряды, застрявшие на открытой местности позади них. Союзники оказались в ловушке.

— Спрячьтесь в траншее, — крикнула Венна. — Спрячьтесь в траншее. — Она не стала ждать, послушает ли ее кто-нибудь, а побежала сама. Взрывная волна ударила в землю там, где она стояла секунду назад, едва не сбив ее с ног, но каким-то образом она продолжила движение, проскользнув последние несколько ярдов. Она перевалилась через край траншеи и чуть не напоролась на кол. Она прижалась к земле, когда новые взрывы сотрясли землю вокруг нее.

Тавис спустился рядом с ней, затем Ника, Кэл, Джен и Эндж — чуть подальше. Многим другим не так повезло избежать кольев, их крики добавились к какофонии ужаса, царившей вокруг.

Она выглянула из-за края и увидела, что другие все еще бегут по изрытой земле, перепрыгивая через трупы своих товарищей.

— Быстрее! Сюда, вниз! Остерегайтесь гребаных кольев!

Некоторым это удалось, в то время как слишком многим нет. На каждого, кому удавалось добраться до относительно безопасной траншеи, приходилось по меньшей мере еще пятеро погибших.

Ее армия пряталась в траншее, пока красные взрывы продолжали долбить землю перед городскими стенами. Казалось, что атака Избранных длилась вечно, пока Венна лежала там, закрыв уши, покрытая запекшейся грязью и кровью, задыхаясь от дыма. Все ее надежды на освобождение Джии остались с мертвыми. Слезы, в которых она так долго отказывала себе, теперь лились рекой.

Как же все пошло не так? Джия, несомненно, была проклята. Она была проклята. Лучше бы она умерла в Мейгоре, чем стала свидетельницей этой катастрофы.

Она едва заметила, когда взрывы прекратились, так как в ушах у нее все еще звенело от резни вокруг. Только тишина на земле предупредила Венну о прекращении атаки. Она открыла глаза, смаргивая слезы и дым.

Первое, что она увидела, была шеренга испуганных лиц рядом с ней. Некоторые смотрели на нее, другие — на небо, а несколько смельчаков — на Айсаир. Вероятно, все удивлялись, как они все еще живы.

Венна дрожащими руками схватила свой бурдюк с водой, откупорила его и сделала глоток, пытаясь избавиться от привкуса дыма, грязи и крови во рту. Ей хотелось, чтобы это было что-нибудь покрепче, чтобы она почувствовала себя храбрее и поверила, что еще есть надежда. Но, кроме несвежей воды, у нее ничего не было.

Кто-то похлопал ее по спине. Венна обернулась и увидела Тависа.

— С тобой все в порядке? — спросил он, перекрывая рев в ушах.

— Нет, — ответила она, затыкая бурдюк с водой.

— Где у тебя рана?

Венна покачала головой:

— Я не ранена. Это... это просто...

— Хорошо. Я понял. Это чертовски ужасно. Но мы еще не умерли. Это еще не конец.

Венна не знала, плакать ей или смеяться:

— Конечно, это конец. Нам некуда идти. Большая часть нашей армии мертва.

— Все закончится, только если мы сдадимся, — прошипел Тавис сквозь стиснутые зубы.

— Нам некуда идти, — повторила она. — Если мы нападем, мы умрем. Если мы отступим, мы умрем. Очень скоро они обрушат на нас огненный дождь, и мы умрем, — сказала Венна. — Все кончено.

— Нет. Не сдавайся за меня — за нас.

— Что еще мы можем сделать? Если мы сдадимся, они могут пощадить остальных из нас.

— Венна, нет. Мы — мертвые, которые сражаются. — Лицо Тависа исказилось от гнева, когда он произносил эти слова, но он не предложил никаких решений, не предложил никакого пути вперед.

— Если мы не сможем пройти за ворота, у нас не будет выбора.

— Блядь.

Венна повернулась и поднялась по склону ровно настолько, чтобы заглянуть за край траншеи. Пропитанную кровью землю по меньшей мере на пятьдесят ярдов усеивали трупы. От деревянной баррикады почти ничего не осталось, и уж точно не было ничего, что можно было бы использовать в качестве укрытия, перед последним участком открытой местности между нею и воротами.

Сколько времени прошло с тех пор, как она проехала через них с Рояти и Сами, покупая себе дорогу курицей и свининой? Она помнила, что ворота были большими и высокими, но ничего особенного в них не было. Они, конечно, не были особенно толстыми. В конце концов, они были построены не для того, чтобы помешать армии вторжения войти в город.

— У нас есть кто-нибудь, кто умеет метко бросать? — спросила она, не отрывая взгляда от ворот.

— Не знаю. Но могу выяснить, — сказал Тавис. — Зачем?

— Найди кого-нибудь достаточно сильного, который сможет бросить шар в ворота. Может быть, одного будет достаточно, чтобы их выбить.

Тавис уставился на ворота:

— Может быть.

— Если мы это сделаем, то сможем к ним подбежать. Некоторые из нас, возможно, прорвутся.

Тавис кивнул:

— Это лучше, чем умереть здесь.

— Иди и найди мне кого-нибудь.

— Уже. — Тавис медленно продвигался по линии, задавая вопросы и получая в ответ отрицательное покачивание головой. Венна спросила себя, найдет ли он кого-нибудь. Она не могла винить людей за то, что они не хотят делать эту работу. Только не после того, через что они только что прошли.

Венна наблюдала за стенами. Там было полно Черепов и Избранных. Большинство наблюдало за землей внизу, но некоторые были отвлечены тем, что происходило внутри города. Теперь, когда ее слух немного успокоился, Венне показалось, что она слышит звуки битвы, доносящиеся изнутри, смешанные с криками и воплями, и только Богам известно, с чем еще. Может быть, это были Зорика и Тиннстра? Или Аасгод и Кос? Может быть, это был Джакс, предавший их всех.

Скорее всего.

В конце концов, они были прокляты.

Какое-то движение в траншее привлекло ее внимание. Это была Эндж, пробиравшаяся сквозь колья. Венна смотрела, как приближается молодая девушка, хмурая и решительная, со щитом в руке, почти таким же большим, как она сама, и пыталась вспомнить, какой она была в этом возрасте. Сколько лет Эндж? Шестнадцать? Семнадцать?

Венна училась в Котеге на первом курсе и изо всех сил старалась преуспеть. Она влюбилась в того парня из клана Хаска — как же его звали? Боги, это было так давно.

Эндж заняла место, которое освободил Тавис:

— Не возражаешь, если я к тебе присоединюсь?

— Рада видеть тебя живой, — сказала Венна.

— Не знаю, как мне это удалось, — сказала Эндж. — Это был полный пиздец.

— Мне жаль. Это была моя вина. Я сказала всем бросаться в атаку, когда они услышат сильный взрыв.

— У нас все идет наперекосяк, ага?

— Да. — Венна улыбнулась. — Все еще скучаешь по своему парню?

— Он не мой. Но да, скучаю. Хотя я рада, что его здесь нет. Если бы ему удалось остаться в живых, он бы донимал меня своими жалобами.

— Я думаю, никто не стал бы возражать, учитывая все обстоятельства.

Эндж посмотрела на ворота:

— Какой у нас план? Переждать здесь до темноты, а потом попытаться ускользнуть?

— Неплохой план, — сказала Венна. — Но нет.

Эндж снова поморщилась:

— Мы же не собираемся снова атаковать?

— Как раз собираемся.

— Черт. Лучше бы я не спрашивала.

— Тавис меня уговорил. Нес какую-то чушь о том, что мы не сдадимся, пока живы.

— Мне никогда не нравился этот человек. — Эндж надула щеки. — Так какой у нас план?

— Найти кого-нибудь достаточно смелого, чтобы бросить бомбу в ворота, взорвать их, а затем ворваться внутрь.

— Именно такой план придумал бы Дрен — чертовски безумный. — Эндж снова огляделась. — Может сработать. Если ты найдешь кого-нибудь достаточно тупого, чтобы это сделать.

— В этом-то и проблема.

Им не пришлось долго ждать — Тавис вернулся с мейгорцем.

— Это Джейми. Один из команды Раласиса. Он считает, что может отсюда метнуть шар и попасть в ворота.

— Ты уверен? — спросила Венна на мейгорском.

Мужчина отбросил с лица прядь темных волос и кивнул:

— Да. Я никогда раньше не видел шары, но этот человек сказал мне, что они размером с яблоко. Если это так, то да, доброшу.

— Покажи ему несколько бомб, — сказала Венна Тавису.

Шулка снова ускользнул и через мгновение вернулся с небольшим мешочком. Он открыл его и показал содержимое — пять черных шаров:

— Держи.

Когда Джейми потянулся за одним из них, Эндж схватила его за запястье:

— У тебя есть порезы?

Мужчина не понял ее и посмотрел на Венну.

— Она спросила, есть ли у тебя порезы, — сказала Венна по-мейгорски. — Кровь активирует взрывчатое вещество внутри шаров.

Джейми осмотрел свою руку. Когда он повернул ее, все увидели красные точки, испещрившие тыльную сторону:

— Это не моя кровь.

— Лучше быть осторожной, — сказала Венна. Она взяла свой бурдюк с водой, откупорила его и вылила немного на руку Джейми. Эндж вытерла руку рукавом, и кровь исчезла.

Джейми сунул руку в сумку и достал шар. Венна заметила, как Эндж отпрянула от него, но ничего не сказала, пока мейгорец взвешивал бомбу в руке.

— Тяжелее яблока, — сказал он. — Сколько времени требуется, чтобы она взорвалась после того, как ее смажут кровью?

— Эндж, сколько времени пройдет, прежде чем она взорвется? — спросила Венна.

— Пять, может быть, шесть секунд, — сказала Эндж. — Но, кажется, это происходит намного быстрее, когда ты держишь в руках что-то светящееся.

Венна перевела для Джейми:

— Ты сможешь это сделать?

Мейгорец снова посмотрел на ворота:

— Думаю, мне нужно подойти поближе, прежде чем бросать.

— Насколько близко?

— Возможно туда, где баррикада.

— Они увидят тебя со стен.

— Я знаю.

— Они тебя убьют.

Джейми кивнул:

— Возможно.

— Я не могу позволить тебе этого сделать.

Эндж переводила взгляд с одного на другого, не понимая языка, но она была сообразительной девочкой:

— В чем дело?

Венна перевела.

— Черт, — ответила Эндж. — Это наш единственный выход?

— Да.

— Тогда у нас нет выбора. — Она повернулась к мейгорцу и кивнула ему. — Удачи, — сказала она на джиане.

— Спасибо, — ответил Джейми на плохом джиане.

— Тавис, подготовь всех, — сказала Венна. — Мы выступаем, как только ворота упадут. Мы идем быстро, прямо в город.

— Куда потом? — спросил Тавис.

— Мы направляемся в королевский за́мок, — сказала Венна. — Но, похоже, там и так уже вовсю идут бои, так что убедись, что все ожидают неприятностей, как только мы окажемся в городе.

Тавис ускользнул, чтобы передать приказ.

Пока они ждали, Джейми смотрел в землю, по которой ему предстояло бежать. Его дыхание было медленным, он делал глубокие вдохи, как будто пытался успокоить себя.

— С тобой все будет в порядке, — сказала Венна. — Просто будь быстрым и убирайся к черту, как только бросишь бомбу.

— Буду. — Джейми заметил, что у него дрожат руки, и сжал их в кулаки так, что костяшки пальцев побелели. Затем он рассмеялся и расслабился. — Я нервничаю.

— Я знаю, — сказала Венна, пытаясь улыбнуться. — И я. И мне не хочется бежать.

— Если увидишь командора — если он еще жив — скажи ему, что для меня было честью служить с ним.

— Сам скажешь. Начни думать, что у тебя ничего не получится, и у тебя ничего не получится.

Джейми кивнул и снова начал глубоко дышать.

Затем вернулся Тавис, и пришло время Джейми бежать.

Он надел сумку на голову и плечо, попробовал, какая она на ощупь.

— Слишком тяжелая. — Он сунул руку внутрь, достал два шара и положил их на землю у ног Венны. Он кивнул, как будто был доволен весом, затем протянул левую руку. — Кто окажет честь?

— Я, — сказала Венна. Она надрезала его ладонь у основания большого пальца, не слишком сильно, но и достаточно глубоко. Все они наблюдали, как появилась красная полоска.

Эндж внезапно шагнула вперед и поцеловала его. «Да позаботятся о тебе Четыре Бога», — сказала она, краснея.

Джейми тоже покраснел и начал карабкаться по краю траншеи. Наверху он на мгновение задержался, сделал еще один глубокий вдох, подтянулся и выбрался наружу.

К тому времени, как Венна выглянула из-за края траншеи, со стен уже сыпались разряды. Джейми, однако, действовал быстро, пробираясь зигзагами по телам, а затем по открытой местности к руинам баррикады.

Он несколько раз исчезал из виду, когда взрывы поднимали клубы грязи и дыма, заставляя Венну затаить дыхание, но затем он снова появился — на баррикаде. Он присел за столб и полез в сумку.

— Давай, — прошептала Эндж, наблюдавшая за происходящим рядом с Венной. — Двигайся!

Джейми достал шар, провел по нему окровавленной левой рукой, и тот начал светиться. Он встал, отвел руку назад, прицелился и...

Разряд Избранного пришелся ему прямо в грудь, разорвав на части.

Мгновение спустя бомба взорвалась, уничтожив все, что от него осталось, и приведя в действие две другие.

— Черт, — сказала Эндж. Она соскользнула вниз по склону на дно траншеи. Венна просто смотрела, как от тела Джейми поднимается дым. Они действительно были прокляты.

По крайней мере, в этот раз никто не бросился в атаку. Все они знали, что взрыв не был их сигналом. Все они знали, что это катастрофа.

Затем кто-то проскочил мимо Венны и побежал к воротам.

Это была Эндж — с бомбой в руке.

И снова посыпались разряды Избранных.

97

Яс

Хутор Арлена

Яс сидела в своей клетке под кроваво-красным небом и гадала, сколько ей осталось жить. «Когда заходит солнце, в ход идут ножи», — сказал Кенан ранее, и сейчас солнце садилось.

Плачущие Люди были заняты весь день, готовясь к своей прощальной вечеринке. Посреди деревенской площади был сложен погребальный костер и расставлены столы. До них с Сорином доносился соблазнительный запах жарящегося мяса, но никто не счел нужным предложить им по чашке воды, не говоря уже о еде.

Ее мысли вернулись к Малышу Ро. Она молила Четырех Богов, чтобы никто из банды Кенана не нашел пещеры и он был бы в безопасности. И все же кто-то рассказал. Если этот кто-то захочет показать Плачущим Людям, как добраться до ее сына, то надежды и молитвы не принесет никакой пользы никому, и меньше всего самой Яс.

С другой стороны, ей скоро ничего не поможет.

На расстоянии вытянутой руки друг от друга в землю были вбиты два столба, к верхушкам которых были прикреплены веревочные петли.

— Они будут выводить нас по одному и заставлять становиться между ними, — сказал Сорин. Он забился в угол клетки и почти не разговаривал с тех пор, как Кенан к ним подошел. — Они пропустят наши руки сквозь них и, когда мы будем хорошо закреплены веревками, начнут резать.

— Клянусь Богами, — сказала Яс. От одной мысли об этом ее чуть не стошнило. — Какой больной ублюдок это придумал?

Сорин усмехнулся. Невеселый смешок.

— Никогда не задавался этим вопросом.

— В любом случае, это не имеет значения, — сказала Яс.

Народ начал собираться. Плачущие Люди сели за столы и принялись за еду и питье, в то время как жители деревни собрались на другой стороне площади. Яс поискала глазами своего сына среди собравшейся толпы, но, к счастью, его нигде не было видно. Она заметила Мэйс, Салу, Анана и Венона, которые выглядели испуганными и смущенными.

Затем она увидела еще одно знакомое лицо и застыла. Яс не могла в это поверить.

Симона была там, среди жителей деревни. Ее глаза встретились с глазами Яс, и она едва заметно кивнула.

— Блядь, — пробормотала Яс.

— Что случилось? — спросил Сорин.

— Здесь Симона, — прошептала Яс. — Она только что мне кивнула.

— Кивнула? В каком смысле? Что-то вроде «мы здесь, чтобы тебя спасти» или «я пришла посмотреть, как ты умрешь»?

— Хуй его знает, — ответила Яс. — Судя по тому, как мне везет, сомневаюсь, что это хорошая новость для нас.

Сорин сел, вытягивая шею, чтобы лучше видеть:

— С ней были другие люди? Она привела с собой мейгорцев?

— Я не знаю, — прошипела она. — А теперь успокойся, пока каждый Плачущий Человек здесь не начал интересоваться, что тебя так взволновало.

Сорин откинулся назад, но все равно продолжал смотреть. Яс не могла его отчитать — она делала то же самое. Она ничего не могла с собой поделать. Встреча с Симоной дала ей слабую надежду там, где ее не было. Пришла ли Симона сюда, чтобы спасти Яс, или хотела увидеть ее смерть? И Яс не знала, что более вероятно.

Во имя Четырех Богов, она действительно все испортила.

Один из Плачущих Людей поджег костер, который они закончили складывать. Огонь разгорался быстро, его языки обежали все пучки сухого хвороста, прежде чем перейти на толстые поленья; прочие люди Кенана радостно приветствовали пламя.

— Яс. Сорин. Не оборачивайтесь, — прошептал Дин у них за спиной.

— Где ты был, ублюдок? — спросил Сорин.

— Изо всех сил старался не оказаться здесь с вами, — ответил Дин. — Они наблюдали за мной, ожидая любого признака того, что я могу быть им не лоялен.

Яс сидела неподвижно, не сводя глаз с площади:

— Но сейчас ты здесь, а? Надеюсь, у тебя хорошие новости.

— У меня есть для вас ножи, — сказал Дин.

— И это все? — спросила Яс. — Я видела в толпе Симону.

— Я не смог спуститься на пляж, чтобы поговорить с ней. — Послышался шорох металла по дереву, и Яс почувствовала прикосновение холодной стали к кончикам пальцев. — Берите, — сказал Дин. — И побыстрее. У вас не так много времени.

— Спасибо, — сказала Яс, понимая, на какой риск идет этот человек. Но она ничего не могла с собой поделать — желала большего.

— Удачи, шеф, — сказал Дин и исчез.

Яс посмотрела вниз и увидела два ножа, которые оставил Дин. Это были здоровенные охотничьи клинки, к тому же острые. «Освободи мне руки», — сказала она Сорину.

Тяжелая работа, но нож сделал свое дело, и кровь не пролилась. Это было не так уж много, но Яс, безусловно, чувствовала себя счастливее, когда у нее свободны руки и в руках острый нож.

— И что мы будем делать теперь? — спросил Сорин, когда Яс отплатила ему тем же.

— Мы можем сделать только одно, — сказала Яс, глядя на собирающуюся толпу. — Выйти и убежать.

— С этим не поспоришь.

Затем они перерезали веревки на своих лодыжках. За полтора дня, которые Яс провела связанной, у нее остались рубцы, порезы и ободранная кожа на лодыжках и запястьях, но она могла с этим смириться — зато без своих легких она не смогла бы жить.

Осталось только прорубить путь из клетки.

— Будь наготове, — сказал Сорин, снова начиная резать бечевку.

— Быстрее.

Он бросил на нее взгляд, который говорил о том, что это очевидно, и продолжил резать.

Яс перевела взгляд на толпу и тут же пожалела об этом. Кенан стоял в нескольких ярдах от них и наблюдал со своей чертовой жуткой ухмылкой, застывшей на лице.

— Черт!

— Яс! Сорин! — крикнул Кенан так громко, что его услышала вся чертова деревня. Он широко раскинул руки. — Вы же не пытаетесь нас покинуть, правда? Вечер только начался, а вы — наши почетные гости.

— Почему бы тебе просто не съебаться, а? Дать нам что-нибудь отпраздновать. — Яс подняла нож перед собой. — Продолжай, черт возьми, резать, — прошипела она уголком рта, обращаясь к Сорину. В ответ один из шестов освободился.

— О, кто дал тебе нож, Яс? Кто-то плохо себя вел? — Кенан подмигнул. Он щелкнул пальцами, и двое его людей вытащили из толпы третьего и бросили его перед Кенаном. Это был Дин.

Дин попытался убежать, но не успел пробежать и трех ярдов, как его притащили назад. На этот раз Плачущие Люди держали его за руки.

— Эй, ты, злобный ублюдок! — закричала Яс. — Отпусти его. — Она отодвинулась, заслоняя Сорина. Хотелось надеяться, что этого будет достаточно, чтобы Кенан не заметил, какую дыру проделывает Сорин. И все же ей нужно было привлечь к себе все его внимание. — Это был не он.

— Это был не он, — передразнил ее Кенан. — Должен ли я поверить тебе на слово, а? Ведь ты не стала бы мне лгать, верно, Яс?

— Я говорю тебе правду.

Из клетки выпал еще один шест.

— Еще один, и мы сможем выбираться, — прошептал Сорин.

— Почему я тебе не верю? — спросил Кенан, доставая свой собственный нож.

— Не делай этого, Кенан, — сказала Яс, но она знала, что зря тратит слова.

Кенан запрокинул голову Дина, обнажая его горло.

— Я ничего не делал, — сказал Дин. — Я бы никогда тебя не предал.

— Я всегда знаю, когда мне кто-то врет, — сказал Кенан. Он посмотрел вокруг, высоко подняв нож. — Смотрите все. Дин будет не последним, кто умрет этой ночью, но, по крайней мере, он умрет быстро. В отличие от тех двоих, что сидят вон в той клетке. Они будут орать во все горло. Теперь я обещаю вам, что любой, кому придет в голову мысль перейти дорогу Плачущим Людям и помочь этим кускам дерьма, присоединится к ним в их страданиях. Понятно?

Из клетки выпал еще один шест.

— Мы можем выбираться, — сказал Сорин.

Яс повернулась спиной к Дину и Кенану. Ей не хотелось видеть, как умирает еще один друг.

98

Раласис

Айсаир

Раласис почувствовал, как его тянут чьи-то руки. Он почти бессознательно стал сопротивляться, отчаянно махнув руками. Боль пронзила его левую руку, когда он попытался пошевелить ею, и Раласис взвыл от боли.

— Нет, нет. Мы на твоей стороне, — сказал мужчина на джиане.

— Нам нужно торопиться, — сказала какая-то женщина. — Черепа приближаются.

Раласис моргнул, пытаясь сфокусировать взгляд. Лысый мужчина и женщина удерживали его в вертикальном положении между собой, а третий мужчина прикрывал их, держа в руках что-то похожее на самодельное копье. Они потащили его вниз по груде обломков, на которую его сбросил Дайджаку, и каждый толчок отдавался раскаленной болью в руке Раласиса.

— Моя рука, — сумел выдавить он.

— Я думаю, она сломана, — сказал мужчина рядом с ним. — Мы сможем посмотреть на нее, когда будем в безопасности.

— Черепа убивают всех, — сказала женщина. — Нигде не безопасно.

— Что они делают? — спросил Раласис.

— Убивал всех подряд, — сказал человек с копьем, когда они вышли на ровную улицу. — Вытаскивают людей из домов и рубят им головы прямо там.

— Клянусь Четырьмя Богами. — Раласис поднялся на ноги, пытаясь прийти в себя. — Как вас зовут?

— Я Моди, — сказал мужчина с копьем.

— Лиза, — сказала женщина, — а это Уотт. — Другой мужчина кивнул.

— Спасибо вам... за то, что спасли меня, — сказал Раласис. Что-то мокрое попало ему в глаз. Когда он вытер его, то увидел, что на тыльной стороне ладони размазана кровь. Он провел пальцами по порезу, пересекавшему половину лба.

— Мы никого не оставляем умирать, если это в наших силах, — сказал Моди.

— Нам нужно убираться отсюда, — сказала Лиза. — Черепа скоро вернутся — и в бо́льшем количестве.

— Дайте мне сначала сделать что-нибудь с его рукой, — сказал Уотт.

— Тогда займись этим, — сказала Лиза. — Иначе мы простоим здесь всю ночь.

— Я посторожу, — сказал Моди, карабкаясь обратно по обломкам.

— Не обращай на них внимания, — сказал Уотт, роясь в сумке, висевшей у него на бедре. Он достал оттуда кусок ткани, нарезанный на бинты. — Если бы у меня было время, я бы наложил тебе нормальную шину, но это придется отложить на потом.

Раласис поморщился, когда Уотт закрепил его сломанную руку на перевязи и завязал ткань вокруг шеи. Рука уже приобрела уродливый фиолетовый оттенок, но, по крайней мере, кость не проткнула кожу:

— Спасибо.

Уотт и двое его друзей были не единственными, кто собрался на улице. Около сотни человек вышли из своих домов. Некоторые были готовы сражаться с помощью самодельного оружия — от кухонных ножей до палок от метел и ножек от стульев. Другие были готовы к бегству с сумками и пожитками в руках, за них цеплялись дети.

Все они выглядели испуганными.

Прогремел взрыв, сотряс землю, но он был не рядом. По крайней мере, Раласис так не думал — иначе они все были бы мертвы.

Секундой позже поднялось грибовидное облако пыли. За этим последовали новые трески — взрывы дубинок. Много взрывов. И еще более маленькие. Шары.

— Становится плохо, — сказала Лиза. — Ты закончил играть в доктора?

Уотт кивнул:

— В любом случае, на данный момент все.

— Армия здесь, — сказал Раласис.

— Что? — спросила Лиза.

— Шум. Бои. Армия Джии здесь, чтобы освободить Айсаир.

— Ты не джианин, — сказал Уотт.

— Я мейгорец. Я прибыл сюда с вашей королевой Зорикой и ее армией. Мы пришли освободить Джию, — сказал Раласис на плохом джиане. — Вот почему Черепа убивают всех. Вот почему все эти бои.

— Не похоже, что Черепа проигрывают, — сказал Моди с вершины развалин.

Раласис посмотрел на него снизу вверх:

— Вот почему мы должны помочь.

— Нам ничего не нужно делать, — сказала Лиза. — Разве что остаться в живых. И сражение в этом отношении не сильно поможет. Нам лучше спрятаться.

— Нет! — сказал Раласис, повышая голос, и, шатаясь, вышел на середину улицы. — Мы должны помочь! Мы должны сражаться. — Все взгляды были прикованы к нему, когда раздались новые взрывы, от которых задребезжали стекла в окнах. — Мы можем покончить с Черепами раз и навсегда, если вы присоединитесь ко мне и вступите в армию вашей королевы.

— Ты едва можешь стоять, не говоря уже о том, чтобы сражаться, — сказала Лиза. — Нам нужно бежать.

— Куда? — спросил Раласис. — Бежать некуда. Это Секановари, Последняя Война. Она происходит сейчас. Мы либо сражаемся вместе и побеждаем, либо бежим и умираем в одиночку.

— Мы не Шулка, — крикнул кто-то из толпы.

— Да. Но вы джиане, каждый из вас. Черепа могут убить вас всех поодиночке, но если вы объединитесь — присоединитесь ко мне — тогда мы сможем убить их вместе. Мы сможем освободить этот город, эту страну.

— Нам нужно подумать о детях, — крикнула другая женщина, мальчик и девочка прятались за ее платьем.

— Есть только один способ обеспечить их безопасность — те из вас, кто может бороться, пойдут со мной. У нас больше никогда не будет такой возможности. Решайте сейчас, пока есть возможность, жить или умереть. Потому что это ваш выбор.

— Я буду сражаться, — сказал Моди, держа в руках самодельное копье. — Черепа уже убили всех, кого я люблю. Мне нечего терять.

— Я тоже буду сражаться, — заявила женщина, сжимавшая в кулаке мясницкий нож.

— Хорошо. Хорошо, — сказал Раласис. — Кто еще?

Прежде чем кто-либо успел ответить, над головой раздался пронзительный крик Дайджаку, заставивший всех съежиться.

— Как мы можем сражаться с ними? — воскликнул седовласый мужчина.

В ответ над крышами появился золотой свет.

Зорика.

Раласис был так же заворожен, как и все остальные, когда она махнула рукой вслед демонам, и те загорелись.

В небо взметнулись разряды дубинок, ища ее, но она исчезла так же быстро, как и появилась.

— Это ваша королева, — сказал Раласис. — Это Зорика. Пусть она разбирается с демонами. Мы разберемся с Черепами.

Кто-то зааплодировал, затем к нему присоединились другие, и вот так у Раласиса снова появилась собственная армия. Хотелось надеяться, что он поведет ее не на смерть. Он взглянул на свою левую руку и поморщился при виде неестественного изгиба в середине предплечья. Правда заключалась в том, что их, вероятно, всех убьют. Возможно, женщина была права. Возможно, разумнее всего было убежать и спрятаться.

Жаль, что Раласис никогда в жизни не поступал разумно.

99

Эндж

Айсаир

Эндж бежала к воротам с бомбой в руке. Сердце колотилось, бешено гоня по венам кровь при ее броске через безжизненную землю. Только Боги знали, что она делала — она, конечно, понятия не имела. Только что она пряталась в траншее, наблюдая, как убивают этого бедолагу из Мейгора, и думала, что все кончено, а потом схватила бомбу и пустилась в путь.

Несомненно, мейгорец напомнил ей Дрена, у него были такие же глаза и улыбка, которые умели разбивать сердца. Самоубийственный бег был именно тем, что сделал бы Дрен, — что он и сделал, — так что наблюдать за смертью этого парня было все равно, что наблюдать за тем, как Дрен умирает, снова и снова. Не то чтобы она на самом деле видела, как умирает Дрен. Разве что во сне.

Так что, возможно, именно поэтому она это сделала — ради Дрена. Но она также знала, что им всем пиздец, если ворота не упадут. Никто не уйдет из этой заварушки. Так что, возможно, именно поэтому. Может быть, она просто была глупой.

Казалась, она уже бежит целую вечность. Должна ли она бежать зигзагами? Чтобы Избранным было сложно угадать, куда она собирается бежать? Или это ее замедлит? Лучше быть быстрой. Слишком быстрой для них? Они вообще стреляют в нее этими гребаными зарядами?

Мысли проносились в ее голове так же быстро, как легкие втягивали и выдыхали воздух, обжигая горло. Шар, казалось, тоже менял форму в ее руке, становясь все больше и более скользким. Скорее всего, она уронит эту чертову штуку за мгновение до того, как Избранный ее убьет.

Никакой славы для Эндж. Только большая кровавая дыра и кучка пепла за то, что она была такой глупой.

Что она делала?

Надо было пойти с Гаро. Остаться с ним в безопасности.

Она услышала треск. И сразу поняла, что это было. Она свернула вправо за мгновение до того, как земля взорвалась слева от нее — там, где она должна была быть. Чертовски повезло.

Еще один треск. Она свернула влево, чуть не споткнувшись при этом, и земля взорвалась справа от нее. Два раза повезло, третий?..

Она продолжала бежать, ее рот был полон дыма и пыли, голова опущена, неслась прямо, напуганная так сильно, как никогда в жизни, пытаясь развить скорость, с которой, она была уверена, она никогда не могла бежать.

Раздались новые трески. Еще взрывы. Один из них подбросил ее в воздух и швырнул на землю с такой силой, что она прикусила язык и забыла, как дышать. Шар тоже вылетел из ее глупой, скользкой от пота руки. Она смотрела, как он подпрыгивает, пока лежала на земле, и продолжила смотреть, когда заставила себя подняться и каким-то образом снова побежала.

Эндж показалось, что она услышала подбадривающие крики позади себя. Услышала свое имя. Вероятно, Венна проклинала ее. И не без оснований.

Она схватила бомбу, радуясь, что не порезалась, когда споткнулась и упала, едва не взорвав себя. Это была бы ее гребаная удача, если бы она взорвалась почти у ворот.

Но так ли она близко? Она, конечно, ближе, но трудно было сказать, насколько близко, когда этот гребаный мир взорвался вокруг нее.

Достаточно близко, чтобы бросить эту чертову штуку? Что, если она попробует и промахнется? Она не могла подвести всех, не могла погибнуть напрасно.

Дрен погиб не напрасно.

Еще один взрыв, и еще, и еще, и еще.

Как, черт возьми, она все еще была жива? Она уже сто раз должна была умереть.

Эндж снова упала, ударилась головой о камень и увидела звезды сквозь дым. Однако бомба все еще была у нее. Это было уже что-то. Она крепко прижимала ее к груди, как младенца. Вся ее злая магия, вероятно, просачивалась в нее, как и в Дрена, и убьет ее завтра, если Избранные не убьют ее сегодня.

Она вскочила и побежала, при каждом шаге ее ноги пронзала боль. Возможно, она больше хромала, чем бежала.

Ворота были уже близко. Еще несколько ярдов, и она, черт возьми, сможет до них дотронуться.

Достаточно близко, чтобы бросить эту чертову штуку. Оставалось только привести ее в действие. Для этого нужна была кровь. К счастью, у нее ее было много. По крайней мере, рот был полон крови с того места, где она прокусила язык. Она опустилась на колени и выплюнула все до капли на черный шар.

Он сразу же загорелся, закружился в безумном вихре, и все его зло начало действовать. Смерть в шаре.

Эндж бросила его в ворота, наблюдая, как он отскочил от дерева и упал на землю в футе от них.

Достаточно близко. Достаточно близко, чтобы ее убить.

Блядь.

100

Венна

Айсаир

— Беги, Эндж, беги! — кричала Венна, наблюдая, как девушка бежит сквозь шквал взрывов. В ее руке была бомба.

Один шар остался лежать на земле у ног Венны. Она подняла его и положила в сумку, висевшую у нее на бедре. Она не знала почему, кроме старой поговорки Шулка о том, что лучше иметь оружие и не нуждаться в нем, чем нуждаться в оружии и не иметь его.

— Она умрет, — сказал Тавис, глядя широко раскрытыми глазами на бегущую девушку.

— Нет, не умрет, — возразила Ника.

— Беги! — Крик был подхвачен всей линией в траншее, все они наблюдали за происходящим.

Венна затаила дыхание, когда Эндж была достаточно близко, чтобы бросить бомбу, но девушка просто продолжала бежать.

— Что она делает? — спросила она, ни к кому конкретно не обращаясь. — Почему она не бросает эту чертову штуку?

— Бросай! — крикнул Тавис.

Затем они потеряли ее из виду, так как вокруг клубились дым и грязь, а Избранные продолжали обстреливать открытую местность. Эндж, должно быть, мертва. Она никак не могла выжить под этим обстрелом. Там был...

— Она у ворот! — крикнул Тавис, когда дым рассеялся. И она действительно была там. Она добралась до ворот. Каким-то чертовым чудом она добралась.

Они видели, как она бросила бомбу. Они все видели, как та попала в ворота. Они все видели, как Эндж нырнула в сторону.

Шар взорвался. Последовала вспышка света, грохот, снова повалил дым, полетели обломки и грязь.

Скорее всего, Эндж погибла вместе с ним.

Избранные по-прежнему обрушивали свои заряды на изуродованную землю возле стен.

— Ворота? Ворота открыты? — крикнула она Тавису.

Мужчина выглянул из-за края траншеи:

— Я ничего не вижу. Я... да! Да, это так!

Венна тоже это увидела — прямо в центре ворот была проделана дыра. Достаточно большая, чтобы через нее могли пройти по меньшей мере шесть или семь человек. Достаточно большая для ее армии. Она вытащила оба своих меча и встала.

— Вперед! Ворота в Айсаир ОТКРЫТЫ! — Тавис поднялся вместе с ней. И Ника. Остальные последовали их примеру. Движение прокатилось вверх и вниз по линии. Это было оно. Она указала мечом на разрушенные ворота. — В АТАКУ!

Со звенящей в ушах собственной командой, Венна перелезла через край траншеи и побежала изо всех сил. Она не смотрела, кто следует за ней, но краем глаза видела, что армия движется вместе с ней, и почувствовала облегчение — что бы ни случилось дальше, она умрет не в одиночестве.

Другие были быстрее ее, и Венна оказалась в толпе людей, которых тянуло вперед, плечом к плечу; давка стала еще сильнее, когда все они устремились к одному и тому же отверстию в воротах.

И Избранные продолжали стрелять вниз. Теперь уже не было неточных выстрелов. Каждый взрыв убивал все больше солдат ее армии.

Она бежала, и земля вокруг нее взрывалась. Кровь, кишки и части тел разлетелись во все стороны. Воздух наполнился криками. Раненые умоляли о помощи своих друзей, матерей и Богов. Мертвые просто устилали их дорогу.

Вокруг Венны было слишком много людей, чтобы она могла уворачиваться от ударов Избранных, как это делала Эндж. Теперь все зависело от удачи. Удачи и скорости ее ног.

— Продолжайте идти! — крикнула она, собрав все, что было у нее в легких. — Мы почти на месте.

Она заметила Тависа за секунду до того, как взрыв отправил его в царство Синь. Она подавила рыдание, уставилась на чертову дыру в воротах и заставила свои ноги продолжать двигаться.

— За Джию! За Джию! — кричала Венна как для себя, так и для окружающих ее людей, хотя никто не мог услышать ее из-за взрывов.

Ворота были уже близко. Она могла видеть город на другой стороне, и вокруг нее все еще было достаточно ее армии, достаточно, чтобы что-то изменить. Достаточно, чтобы...

В проломе появились белые силуэты. Черепа, посланные остановить джиан. Они хлынули в проем, обнажив скимитары.

Венна была по-настоящему рада их видеть. Это были враги, с которыми она могла сражаться. Она взвыла и бросилась на них, размахивая мечом, ярость и отчаяние переполняли ее, она потерялась в этом безумии.

Ее армия — то, что от нее осталось, — последовала за ней и врезалась в Черепа. В сражении не было ни изящества, ни формы, ни дисциплины. Венна рубила, рассекала, парировала и наносила удары, атакуя все, что было в белом, прокладывая себе путь вперед, к этим чертовым воротам.

Дэнни, друг Эндж, появился рядом с ней, размахивая металлическим прутом, который разбивал шлемы и ломал кости, его покрытое шрамами лицо было красным и искаженным. Ника тоже была там, крича от ярости, ее рука с мечом наносила удары снова и снова.

Тела навалились со всех сторон, оторвали Венну от земли, понесли вперед, затем назад. Кровь брызнула во все стороны, заливая ее руки, лицо, попадая в рот и глаза. Она все еще наносила удары по Черепам, сражаясь изо всех сил, чтобы хоть на дюйм приблизиться к пролому. Ее мечи были красными, а руки болели, но она заставляла себя идти вперед, моля Богов защитить ее, когда убивала очередного ублюдка в белых доспехах, который вставал у нее на пути.

Венна почувствовала толчок в бок, когда меч наткнулся на ее нагрудник, затем почувствовала другой, когда он попытался проникнуть в ее живот. Она ударила рукоятью меча по маске Черепа, расколов ее надвое, а затем снова ударила по лицу мужчины, ломая кость. После третьего удара он упал и превратился в нечто, что можно было просто растоптать ногами.

Еще один меч коснулся ее щеки — быстрый поцелуй стали. Венна отдернула голову, не желая терять глаз, и ударилась головой о человека, стоявшего рядом с ней с другой стороны. Что-то ужалило ее в правую руку, и она выронила меч. Паника охватила ее обезумевший от битвы разум, она испугалась, что вместе с ним она лишилась пальцев, но они все еще были на месте и работали, все черные и красные, поэтому она сорвала шлем с Черепа и вонзила другой меч ему в шею.

Еще больше Черепов хлынуло в пролом, добавляя веса своим собратьям в первых рядах, и продвижение вперед быстро превратилось в продвижение назад. Пролом, который был так близко, отступил от Венны.

Благосклонность войны, всегда непостоянная, покинула джиан. Венна чувствовала, что теперь их ждет поражение. Другие тоже это почувствовали — это было очевидно по тому, как двигались тела и поворачивались головы, ища путь назад, а не путь вперед.

— Нет! — закричала Венна. Она попыталась пробиться к пролому, но ее ног было недостаточно. Ей не хватало сил. — Нет!

И в ворота протиснулось еще больше Черепов.

Нет. Она не могла позволить этому закончиться вот так. Она не могла. Не после всего, через что они прошли, после всех потерянных жизней.

Затем она вспомнила о бомбе в своей сумке.

Венна опустила руку и нащупала сумку на бедре. Такая простая задача стала практически невыполнимой из-за плотно прижатых к ней тел и Черепов, пытавшихся ее убить. Она сражалась с мечом в левой руке, пока ее окровавленные пальцы рылись в сумке и находили шар.

Венна знала, что бомба активирована, и чем больше крови, тем быстрее произойдет детонация. Она должна была действовать быстро. Она должна быть...

Передняя часть шлема Черепа врезалась ей в рот и нос. Она сплюнула кровь в лицо эгрилу, а затем полоснула его мечом. Она не причинила ему вреда, но это дало ей драгоценную секунду передышки. Она вытащила руку из-под давления, увидела, что шар ярко светится, почувствовала, что он обжигающе горяч, и поняла, что у нее совсем не осталось времени.

Венна швырнула его, как могла, прямо в пролом, прямо в Черепа, струившиеся из него.

Она была благодарна за то, что вокруг нее было столько тел, благодарна врагу, который пытался ее убить. Эти Черепа приняли на себя основной удар взрыва. Они погибли, когда взрыв обрушился на них со всей своей яростью.

Бомба сделала и нечто большее. Эндж удалось пробить брешь в воротах, но бомба Венны уничтожила то, что осталось. От ворот остались одни щепки, и половины стен вокруг них тоже не было.

— За Джию! — закричала Венна, отталкивая от себя трупы. Несколько Черепов уцелело, но ни один из них не был способен оказать реального сопротивления. Более благородный враг, возможно, проявил бы к ним милосердие, но Венна была не из таких. — Убейте их всех! Убейте их всех!

Не имело значения, держали ли Черепа в руках оружие или ползли на четвереньках, пытаясь уползти.

— За Джию! — кричала она, нанося удары в спину мужчинам.

— За Джию! — кричала она, перерезая глотки Черепам, молившим о пощаде. Венна убивала любого эгрила, до которого могла дотянуться, и была вне себя от радости, видя, что ее армия делает то же самое.

Затем они прошли через врата и оказались в Айсаире. Там их ждало еще больше мертвых Черепов, убитых взрывом бомбы, но ждало и много живых.

Еще много кого можно убить.

— За Джию! — завопила она, бросаясь на врага.

101

Яс

Хутор Арлена

Яс стояла спиной к Кенану, когда Сорин выпрыгнул из клетки, но она все равно услышала глухой удар. Как будто топор врезался в дерево.

Затем все начали кричать.

Она обернулась и увидела стрелу, торчащую из лба Кенана, когда он заваливался набок. Дин огляделся по сторонам, удивленный тем, что все еще жив, затем вскочил на ноги и начал двигаться. Плачущий Человек бросился ему наперерез, но стрела в спину остановила и его.

Жители деревни бросились врассыпную, а остальные Плачущие Люди вскочили из-за столов, выхватывая оружие, но в них полетело еще больше стрел, прежде чем они успели сделать хотя бы два шага. Более дюжины Плачущих Людей упали замертво, прежде чем остальные рассеялись.