До встречи с тобой…

Глава четвертая

— О Кэти, какие глупости ты говоришь! Тебе это все показалось, — как можно беспечнее произнесла Джоанна.

Кэти вскочила на ноги.

— Ничего подобного, — твердо заявила она. — Ванесса намертво решила окрутить его. Она сама мне говорила.

Джоанна тоже встала с кровати и оделась.

— Может быть, она его любит, — спокойно заметила она. — Они прекрасно подходят друг другу.

— В том-то и дело, что ни капельки не любит, — возмущенно сказала Кэти. — Ей просто хочется быть богатой. Готова поспорить, она злится, потому что ты оказалась такой шикарной.

— Спасибо, — сухо ответила Джоанна, — но даже если ты права — в чем я сильно сомневаюсь — ей нечего бояться. Чарльзу я совсем не нравлюсь.

— Да, и это даже странно, — задумчиво произнесла Кэти. — Я заметила, как он смотрел на тебя вчера за обедом — будто… сердился на тебя. А Нил считает тебя замечательной, но он-то готов флиртовать с каждой женщиной.

Джоанна взяла расческу и начала медленно расчесывать волосы. Она была обеспокоена, но не темой разговора, а разочарованным тоном Кэти. Возможно, девочка все это выдумала или просто преувеличила. Но даже если и так, то все равно ясно было видно, что с матерью и сестрой у нее не самые лучшие взаимоотношения.

— Послушай, Кэти, если говорить о твоем желании стать артисткой, то пока я мало что могу для тебя сделать — я ведь здесь совсем недавно, — сказала Джоанна. — Ты ведь не собираешься прямо сейчас объявить им это?

— Нет, я жду подходящего момента… если он когда-нибудь вообще наступит, — мрачно ответила девушка. — Но когда я им все выложу, ты ведь поддержишь меня?

Джоанна не успела ответить. В дверь постучали, и вошла Ванесса. Она была еще в теннисном костюме, ее разрумянившееся от игры лицо светилось радостью.

— А, привет, Кэти, — сказала она. — Я только зашла сказать, что чай готов, — обратилась она к Джоанне.

— Спасибо, мы сейчас придем, — с улыбкой ответила Джоанна. — Хорошо поиграли?

— Отлично, но Чарльз давно не тренировался. Я легко обыграла его, — засмеялась Ванесса. — Жаль, что ты не играешь, Джоанна. А то могла бы присоединиться к нам.

— Да, конечно… — вяло ответила Джоанна.

«Но если бы я умела играть и хотела доставить ему удовольствие, я бы ни за что не стала его обыгрывать», — подумала она.

Вслух она произнесла:

— Да, Кэти, я вспомнила! Сейчас достану тебе нижнюю юбку, которую обещала. Мы скоро будем, Ванесса.

— Можете не торопиться. Я еще схожу переоденусь. — И она скрылась в коридоре.

Джоанна подошла к комоду и достала обещанную юбку. Прервав многословное изъявление благодарности, она сказала Кэти:

— Можешь оставить ее себе — у меня есть еще.

— А ты поможешь мне в… другом деле? — спросила девушка, с опаской озираясь на открытую дверь.

— Конечно. Когда наступит подходящий момент… и если смогу.

— Ты прелесть! Я знала, что ты будешь за меня! — радостно воскликнула Кэти. — Пойдем пить чай. Я умираю с голоду.

Когда они вошли в гостиную, Чарльз стоял у окна с стаканом пива и что-то тихонько насвистывал. Короткие рукава тенниски открывали его загорелые мускулистые руки. Джоанна недоумевала, как ему удается сохранять спортивную форму, если большую часть времени он проводит за письменным столом.

— Привет, Чарльз. Вэн и вправду обыграла тебя, или ты нарочно ей поддался? — спросила Кэти, протягивая руку к тарелке с сэндвичами.

— Боюсь, она скоро совсем вытеснит меня с корта, — засмеялся он. — Слишком хорошо играет.

Его ответ не убедил Кэти.

— Готова поспорить, ты нарочно поддался. Не так уж хорошо она играет, — заявила она.

— Тебе налить чаю, Кэти? — спросила Джоанна стараясь перевести разговор на другую тему.

— Нет, спасибо. Я возьму сок в холодильнике. Захватить тебе тоже?

— Я лучше выпью чаю, — сказала Джоанна, подходя к сервировочному столику.

Когда Кэти вышла, в комнате воцарилось молчание. Джоанна положила в чашку сахар и взяла ячменную лепешку. Она никогда раньше не испытывала такого смущения, и это раздражало ее. Что такого в этом человеке, от чего она лишается обычного самообладания?

— Вы, похоже, очаровали нашу малышку, — вдруг сказал Чарльз, заставив Джоанну вздрогнуть.

Она кое-как взяла себя в руки и подняла на него глаза.

— Кэти еще в том возрасте, когда людей ценят по их реальным достоинствам, — холодно заметила она. — Вы, может быть, не поверите, но она мне тоже понравилась.

— Почему же? У вас много общего.

— Что вы имеете в виду? — удивленно спросила Джоанна.

Чарльз поставил стакан на стол и закурил.

— Ничего страшного. Я к ней очень привязан.

— Уж не хотите ли вы сказать, будто изменили свое мнение на мой счет?

Ее вопрос остался без ответа. Чарльз с минуту задумчиво смотрел на нее.

— Да, чуть не забыл. Я приготовил вам чек.

Джоанна замерла.

— Порвите его, — сказала она наконец, гордо вскинув голову. — Я передумала.

Его губы тронула легкая усмешка.

— М-м… я предполагал, что вы можете передумать.

— Что вы хотите сказать?

— Я редко ошибаюсь… особенно в людях. Каким бы человеком вы ни были, я уверен, что личная выгода не главное для вас.

— Тогда почему же вы предложили мне деньги?

Он пожал плечами.

— Мне показалось, что это самый легкий способ завлечь вас на Остров. Намеренно нанесенная обида чаще всего вызывает у человека совершенно определенную реакцию. Я рассчитал, что вы либо пошлете меня к черту, либо используете какой-нибудь чисто женский трюк в той игре, которую я вам предложил.

— Да вы, оказывается, настоящий психолог! — воскликнула Джоанна. — А если бы я послала вас к черту?

— Тогда я сменил бы тактику, — беспечно ответил он. — Но я чувствовал, что ваша гордость скорее толкнет вас на второй путь.

В этот момент вернулась Кэти.

Позднее Джоанна вспомнила слова Чарльза и задумалась. Она никогда не считала себя чересчур гордой, если не считать гордостью легкое презрение к людям, которым все в жизни дается легко, а они думают, будто так и должно быть. Но когда тебе приходится бороться за место под солнцем, разве не естественна обида на тех, кто получил все без малейшего труда? Возможно, нет. Может быть, такого рода гордость так же неприятна, как и снисходительность, с которой на нее смотрят Ванесса и Моника Даррант.

В тот же вечер, когда Чарльз ушел к себе домой, а все еще пили кофе в гостиной, Нил вдруг встал из-за стола и сказал:

— Я, пожалуй, поеду прокатиться. А ты, Джоанна? Не хочешь подышать свежим воздухом?

Джоанна замешкалась, но тут вмешалась миссис Карлайон:

— Конечно, поезжай, дорогая. Тебе полезно прогуляться. Только не пугай ее, Нил. Я ведь знаю, как ты водишь машину. Мне бы не хотелось, чтобы с Джоанной что-нибудь случилось.

— Я поеду очень осторожно, бабушка, — заверил ее внук. — А тебе, Джоанна, лучше надеть на голову шарф. Мой старый драндулет не такой шикарный, как машина Чарльза.

Джоанна сбегала наверх за жакетом и шарфом. Когда — она спустилась вниз, Нил ждал ее у дверей. Его машина оказалась древней тесной малолитражкой, в которой, к тому же, гуляли сквозняки, но Джоанне было все равно. Вечер был теплый, и она радовалась случаю ненадолго покинуть дом.

— Мы поднимемся на вершину Риджес, — сказал Нил, выводя машину на дорогу. — Оттуда открывается прекрасный вид на город. Конечно, после Парижа огни Мерефилда не ослепят тебя, но по крайней мере убежим от запаха рыбы с жареной картошкой и звуков «Нелли Дин», которые доносятся из пабов.

— «Нелли Дин»? Что это? — спросила Джоанна.

Он засмеялся.

— Это песня такая. Но не думаю, чтобы ты захотела включить ее в свой репертуар.

— О, так ты знаешь?

— Да. Кэти отловила меня, как только я вернулся, и все рассказала. А я и не удивился: ты совсем не похожа на учительницу или секретаршу.

— А на кого я похожа? — улыбнулась она.

— На самую красивую девушку в Мерефилде, — серьезно сказал Нил, повернувшись к ней.

Джоанна рассмеялась.

— О Нил! Ты неисправимый льстец! Я уверена, в Мерефилде полно хорошеньких девушек… и ты всем говоришь то же самое. Я подозреваю, что ты большой любитель пофлиртовать.

— А почему бы и нет? Нужно уметь получать удовольствие от жизни, — легко ответил он.

— И много ли удовольствия ты получаешь, играя в любовь? — спросила Джоанна.

— Очень много.

— А как насчет работы?

— Работа и есть работа.

— Чарльз говорил мне, что ты хочешь стать художником, — после некоторого колебания сказала Джоанна.

Нил свернул с основной дороги и повел машину вверх по крутому склону.

— Я передумал, — коротко ответил он.

— Сам или что-то заставило тебя передумать?

— Я далек от мысли, что гений непременно должен бедствовать. Я, конечно, не считаю себя гением, но, видимо, мог бы создать что-то стоящее.

— Ты говоришь так, будто все у тебя уже в прошлом.

— Так оно и есть.

— Но почему? — удивилась Джоанна. — Если ты всерьез хочешь писать картины, ты не должен сдаваться. Это как любовь к музыке, танцу… или как мечта стать моряком. Она у тебя в крови, и ты не можешь забыть о ней.

— Иногда приходится, — с горечью произнес он. — Ты не можешь стать моряком, если вынужден жить в городе; не можешь писать музыку, если у тебя нет рояля.

— Но писать картины можно где угодно, — возразила она. — Вот как раз сейчас ты мог бы этим заниматься.

Крутой склон кончился, дорога пошла между рядами высоких стройных деревьев.

— Послушай, — тихо сказал Нил, — ты когда-нибудь слышала виртуоза, который играл бы всего час в день, или о балерине, которая добилась успеха без долгих упражнений? Люди почему-то думают, что картину — хорошую картину — ты либо можешь написать, либо нет. Это не так. Чтобы стать художником нужны годы упорного труда. Хорошая картина — не счастливая случайность, а плод многолетней учебы и практики. Художнику нужно время… и средства к существованию. А если не можешь сделать что-то хорошо, лучше вообще не браться.

Они доехали до конца аллеи, потом Нил свернул на лужок. Лучи фар осветили группу сосен, изогнутых от постоянных ветров и скамейку под ними. Подъехав ближе, Нил заглушил мотор и вышел из машины.

Луна скрылась за облаками; глаза Джоанны не сразу привыкли к темноте. Наконец она разглядела, что они стоят на вершине горы, а сзади тянется поросшая вереском пустошь. Нил протянул Джоанне руку.

— Держись. Здесь много рытвин.

Его рука была теплой и крепкой, и Джоанна, держась за нее, дошла до самого края обрыва и оттуда увидела город. Он лежал внизу, совсем рядом и в то же время как будто в отдалении, словно смотришь с самолета.

— Эта цепь голубых огней — обводной канал, а красная неоновая вывеска — пивоварня, — объяснил Нил. — Даже железнодорожный узел в темноте выглядит привлекательно. Жаль, что не всегда темно.

От горечи в его голосе Джоанне стало неуютно, и она поежилась.

— Тебе холодно? — спросил он.

— Нет. Вечер теплый, — ответила она. — А где бы ты поселился, если бы мог выбирать?

— В Лондоне, — твердо сказал он. — В самом воздухе этого города есть что-то особенное, Лондон меня вдохновляет, а Мерефилд душит. А ты? Где бы ты хотела жить?

Она задумалась, припоминая города, где бывала с отцом. Рио… Афины… Рангун… так много городов, так много воспоминаний.

— Даже не знаю, — тихо сказала она. — Ни в одном городе я не чувствовала себя дома.

Луна выглянула из-за облаков. Нил повернулся к Джоанне, крепче взяв ее за руку. В следующее мгновение она оказалась в его объятиях, и он наклонился, чтобы поцеловать ее.

Джоанна не сопротивлялась, она просто отвернулась, так что его губы коснулись лишь ее щеки.

— В чем дело? — спросил он. — Я тебе не нравлюсь?

— Я тебя еще мало знаю, Нил.

Он ослабил свои объятия, но не выпустил ее.

— Ты не хочешь, чтобы тебя целовали? — Он был так удивлен, что Джоанна чуть не рассмеялась.

— Нет, если это малознакомые люди, — ответила она. — Ты за этим пригласил меня на прогулку?

Нил разжал руки и отпустил ее.

— Прости. Я отвезу тебя домой. — Тон его был сдержанным и обиженным.

Они молча вернулись к машине. Джоанна тронула его за рукав и сказала:

— Не стоит сердиться. Я же не сержусь.

Он помог ей сесть в машину, потом занял место за рулем, но не сразу завел мотор.

— Ты странная девушка, — вдруг сказал он.

— Почему? Потому что не растаяла в твоих объятиях? — чуть насмешливо спросила она. — Или ты решил, что раз я приехала из «веселого Парижа» и работала там в кабаре, значит привыкла к подобным вещам?

— Нет, совсем не в этом дело. Ты ни капельки не похожа на девушку, с которой можно проводить время просто так, — угрюмо произнес он. — Я просто… о, черт! Теперь ты наверняка будешь презирать меня за легкомысленность.

— Не вижу для этого никаких причины, — ответила Джоанна. — То немногое, что я о тебе узнала, мне нравится.

— В самом деле?

— Да. Кажется, я тебе нравлюсь, и меня это радует. В остальных я пока не уверена.

Нил хотел что-то ответить, но передумал и завел мотор.

— Послушай, может быть заедем куда-нибудь выпить? — через некоторое время предложил он.

— Хорошо. Но ты же за рулем.

— Стакан пива мне не повредит. Я знаю вполне приличный паб недалеко от дома. Не волнуйся. Я, конечно, не святой, но к бутылке еще не пристрастился.

Паб оказался замечательной старинной харчевней, избежавшей ужасов модернизации. В обшитом дубовыми панелями зале было пусто, но из курительной комнаты слышался неразборчивый гул голосов и звуки игры в дартс. Джоанна села на скамью у открытого очага, Нил заказал себе стакан светлого пива, а Джоанне — бокал «пиммз» [9].

— Мне здесь нравится. Именно так я представляла себе провинциальную Англию, — сказала она, когда Нил присоединился к ней. Она окинула взглядом спортивные афиши на стенах и медные котелки у очага.

— Неплохо, — согласился Нил, — но я променял бы это место на одно из ваших парижских бистро. Расскажи мне о кабаре, где ты работаешь. Наверное, это заведение для избранных. Я не могу себе представить, как ты танцуешь, прикрывшись веером.

Джоанна удивленно уставилась на него, потом громко рассмеялась.

— Нет, мне не приходится делать ничего подобного. Но все равно мне думается, что здесь многие не одобрили бы мою работу. Отец часто говорил, что англичане — самые великие лицемеры. За границей они восторгаются всем остреньким и горяченьким, а дома сразу делаются чопорными. Это так и есть?

Нил усмехнулся.

— Похоже на то. Наверняка даже старина Чарльз перестает считаться с условностями, едва оказывается за границей.

— Чарльз? Он-то не показался мне чопорным, — задумчиво произнесла Джоанна. — Он иногда бывает суровым, любит настоять на своем, но ограниченным я бы его не назвала.

— Нет, главный его недостаток — скупость, — мрачно заметил Нил. — Он легко тратит собственные деньги, но во все глаза караулит, как бы мы не растратили свои.

— Ваши? Но какое отношение он имеет к вашим деньгам?

— Самое прямое. Понимаешь, дед разделил свое имущество между нами. Бабушка получила дом и большую часть средств, мама — достаточно денег, чтобы безбедно жить до конца своих дней. Чарльз ничего не получил, да и не нуждался в этом. А нам троим были выделены равные доли, которыми мы можем пользоваться только с одобрения опекунов. Одним опекуном является наша мать, а другим, к несчастью, Чарльз.

— Но опека ведь не может длиться вечно. В конце концов ты получишь право распоряжаться деньгами по своему усмотрению.

— Вот именно, «в конце концов», — грустно усмехнулся Нил. — Опека над моими деньгами кончится, когда мне исполнится тридцать, а до этого еще пять лет. Сестрам нужно ждать того дня, когда они выйдут замуж… при условии, что Чарльз одобрит их выбор. Наш дед нарочно закрыл нам доступ к деньгам. Но к этому мы были готовы. Неприятно, что сторожем он поставил Чарльза. Мамино согласие ничего не значит — Чарльз все равно может наложить вето. Она, кстати, тоже не имеет права трогать свой капитал, получает только проценты. А бабушка в Чарльзе души не чает, так что она нам не помощница. Короче говоря, деньги у нас есть, но тратить их мы не можем.

— Понимаю. Это, наверное, очень раздражает, — согласилась Джоанна. — Если бы ты получил деньги, ты, конечно же, сразу уехал бы в Лондон и занялся живописью?

— Точно, — ответил Нил.

— Но почему Чарльз возражает? Не верит в твой талант?

— Черт его знает, — пожав плечами, сказал Нил. — Он не говорит прямо, но, возможно, в этом-то все и дело. Его главное возражение заключается в том, что живописью на жизнь не заработаешь, во всяком случае пока не добьешься успеха. А мне наплевать, заработаю я себе на жизнь или нет, мне бы только снять мастерскую и иметь на обед корку хлеба.

Джоанна улыбнулась.

— Но ты никогда не жил в бедности, верно? И тебе придется думать не только о себе. Когда-нибудь у тебя будут жена и дети; ты не можешь рассчитывать, что они будут сыты воздухом.

— Брак не для меня, — прямо заявил он.

— Как ты можешь зарекаться? Разве ты застрахован от любви?

— Пожалуй, нет, но жениться вовсе не обязательно, — рассмеялся Нил.

— Конечно, особенно такому прожженному гуляке, — съязвила Джоанна. — Но нам уже пора возвращаться, а то бабушка будет беспокоиться.

Когда они шли к стоянке, Нил вдруг пожал ей руку.

— Ты просто прелесть, Джоанна, — тепло сказал он. — Между прочим, когда тебя будут представлять соседям? Ты же не можешь все время проводить с бабушкой.

Джоанна и сама думала об этом. А сейчас она решилась высказать свои сомнения.

— Честно говоря, Нил, мне кажется, что твоя мать не так уж стремится «представить» меня, как ты выразился. Может быть, она опасается лишних разговоров? Ты же помнишь, как всех поразило мое явление ниоткуда.

— Да, пожалуй, ты права. Беда моей матери в том, что она всегда завидовала тете Нине. Вероятно, поэтому она и к тебе относится несколько настороженно.

— Завидовала моей маме? Но почему?

— Ну, по общему мнению твоя мать в молодости была потрясающе красива, к тому же была любимицей деда. Многие девушки просто с ума сходят от зависти, если другая, а не они, привлекает всеобщее внимание. Думаю, это относится и к сестрам.

— Ах, вот в чем дело! — задумчиво сказала Джоанна.

— Более того, моя мать и тебе не рада, потому что ты появилась в критический момент, — добавил Нил, открывая дверцу машины.

— Что ты имеешь в виду?

— Неужто ты еще не догадалась? — насмешливо спросил он. — Мама лелеет надежду, что когда его высочество наконец решит жениться, он не будет искать невесту в далеких краях. Я говорю о Чарльзе и Ванессе, Но на его месте я бы сопротивлялся до последнего. Я не слишком расположен к Чарльзу, но уверен, что он найдет кого-нибудь получше моей сестрицы.

— Какие странные вещи ты говоришь! Разве ты не любишь свою сестру?

— Люблю, но не закрываю глаза на ее недостатки. Девица ее типа, если ты ее обнимешь, или пошлет тебя в нокаут одной левой, или попросит не портить прическу, — усмехнулся Нил.

— Ну, я сомневаюсь, что Чарльз станет ухаживать за девушкой, если не уверен в успехе, — сказала Джоанна. — Кэти тоже говорила мне, что Ванесса проявляет к нему симпатию. Как ты думаешь, скоро они объявят о помолвке?

— Это сложный вопрос, — ответил Нил, нажимая на стартер. — Пока что Чарльз не выкинул белого флага. А мама, похоже, боится, что он предпочтет свободу. В свое время он вел довольно веселую жизнь, но дело никогда не доходило до женитьбы. Может быть, и на этот раз пронесет. Я бы не стал осуждать его. У него прекрасная экономка. Зачем ему жена?

Джоанна рассмеялась и назвала Нила циником. Вскоре они подъехали к Мере-Хаузу и вошли в дом. Миссис Карлайон и Моника уже ушли спать, а Ванесса сидела в гостиной и читала книгу. Она подняла глаза и внимательно смотрела на брата, пока он услужливо помогал Джоанне снять жакет.

— Бабушка хочет устроить вечер в твою честь, Джоанна, сказала Ванесса. — Они с мамой все уже обсудили, и бабушка просила сообщить тебе об этом, когда ты вернешься.

— Это очень мило с ее стороны. Но не трудно ли будет миссис Даррант? — озабоченно спросила Джоанна.

— О, мама не против. Она любит устраивать всякие увеселения, — любезно объяснила Ванесса. Ее манеры вдруг стали такими сердечными, что Джоанна удивилась.

— А кого мама собирается пригласить? — поинтересовался Нил. — Только своих подруг или дверь будет открыта для всех?

— Список приглашенных весьма пестрый, — ответила Ванесса. — Бабушка предложила пригласить близнецов Форбс и Мэри Лестер, а ты можешь позвать несколько молодых людей. Сначала будет обед, а потом коктейли и танцы.

Нил удивленно поднял брови.

— Кажется, задумано нечто грандиозное. С тех пор как ты приехала, Джоанна, у бабушки пробудился интерес к жизни. Этот дом давно не видел настоящего веселья.

— Ты привезла с собой вечернее платье, Джоанна? — спросила Ванесса.

— Да, я думаю, у меня найдется одно подходящее к случаю — если только прием не будет слишком роскошным, — ответила Джоанна, по-прежнему удивленная новым отношением своей кузины. — А что наденешь ты, Ванесса?

— Я думаю, пора мне купить себе новое платье. Завтра я пройдусь по магазинам. Как заметил Нил, у нас не часто устраиваются вечера, хотя прошлой зимой мы несколько раз ходили на танцы.

Она начала расспрашивать Джоанну, почем в Париже одежда и прочее, и хотя ее интерес был искренним, Джоанну не покидало чувство, будто это лишь часть игры, смысла которой она не могла понять.

Возможно, Нил тоже это почувствовал, а может ему просто надоел дамский разговор. Как бы то ни было, вскоре он пожелал всем спокойной ночи.

На следующее утро миссис Даррант и Ванесса пригласили Джоанну пойти с ними за покупками, а потом выпить по чашечке кофе в городе.

Казалось, что и Моника изменила свое отношение к племяннице. Поднимаясь к себе, чтобы переодеться, Джоанна недоумевала, с чего бы вдруг такая перемена.

Надев светло-бежевый льняной костюм, она подобрала к нему подходящие перчатки и легкую соломенную шляпку. Потом, проверив содержимое сумочки, сунула ноги в удобные туфли. Кузина ждала ее в холле.

— Мама пошла узнать у Элис, какие продукты нужно заказать. Это недолго, — сказала Ванесса, осматривая костюм Джоанны. — Ты могла бы одеваться не столь изысканно, — как бы между прочим добавила она.

— Разве я оделась как-то неподобающе? — удивилась Джоанна.

Ванесса еще раз взглянула на кузину.

— Да нет… — пожав Плечами, сказала она, — но мы здесь одеваемся проще, хотя у тебя, наверное, нет такой одежды.

Джоанна посмотрела на пестрое платье своей кузины и вязаный жакет пастельного оттенка.

— Да, такой у меня действительно нет, — смущенно ответила она.

Из кухни вышла миссис Даррант. На ней тоже было платье в крупный цветок и вязаный жакет. Она окинула племянницу оценивающим взглядом, но ничего не сказала.

Сидя на заднем сиденье машины, Джоанна старалась не думать о том, что родственницы не одобрили ее одежду. Но когда они оставили машину на боковой улице и направились в торговый центр, она почувствовала себя весьма неловко: люди откровенно таращили на нее глаза и даже оглядывались вслед. В бакалейной лавке миссис Даррант купила сыр и бекон и оставила заказ на другие продукты. Потом они зашли в библиотеку, чтобы обменять книги для миссис Карлайон. Время близилось к одиннадцати, и миссис Даррант повела девушек в универмаг, где на верхнем этаже находился ресторан. Там уже было много посетителей, и пока они пробирались к свободному столику в углу, Моника раскланивалась со знакомыми женщинами. И хотя они явно любопытствовали, тетка не сочла нужным представить им Джоанну.

— Там сидит Анжела с матерью. Я подойду на минутку к ним, — сказала Ванесса, когда они уже сели за столик. И оставив мать и Джоанну, она поспешила к дальнему столику, за которым сидели молодая девушка и женщина средних лет.

Сделав заказ, миссис Даррант сняла перчатки и внимательно оглядела зал. С того момента, как они вышли из дома, она ни слова не сказала Джоанне, и та начала думать, что ее тетка проявила к ней дружелюбие лишь в присутствии миссис Карлайон.

Вдруг Моника удивленно воскликнула:

— Оказывается, Чарльз здесь! Интересно, что ему тут надо?

Джоанна подняла глаза и увидела Чарльза, направляющегося к ним.

— Доброе утро, — приветствовал он их. — Я так и думал, что найду вас здесь. Позвольте присоединиться к вам.

— Конечно. Мы всегда рады тебя видеть, — обрадовалась Моника Даррант. — Ванесса пошла поговорить с Анжелой Мейбери. Она сейчас вернется. Это мама сказала тебе, где нас найти?

Чарльз сел напротив Джоанны и весьма скептическим взглядом обвел зал.

— Да, она позвонила мне и сообщила о вечере, который вы затеваете. У меня было полчаса свободного времени, поэтому я решил заглянуть сюда. — Он посмотрел на Джоанну. — Вы чудесно выглядите сегодня. Боюсь, у местных матрон это не вызывает особого удовольствия.

Джоанна слегка покраснела, но промолчала.

— Жаль, что мама не высказала свою идею вчера, когда ты был у нас, Чарльз, — довольно резко сменила тему Моника. — Я пыталась ее отговорить, но она буквально уперлась, так что пришлось мне согласиться. Я, конечно, могу все организовать, но меня беспокоит, выдержит ли она. Джоанна ведь недолго пробудет у нас, поэтому ей, наверное, совершенно безразлично, познакомится она с нашими друзьями или нет.

— Пожалуй, но раз уж бабушка решила устроить прием, мы должны уважать ее желание, — ответил Чарльз. — Что требуется от меня? Выбрать напитки?

— Да, если тебе не трудно. И еще мне бы хотелось, чтобы ты посмотрел список приглашенных. Осталось так мало времени, — чуть нахмурившись, объяснила миссис Даррант. — А вот и Ванесса.

Чарльз встал и придвинул Ванессе стул; она явно была рада его видеть.

— Я думала, ты не одобряешь наши встречи за утренним кофе, Чарльз, — заметила она.

Тот только пожал плечами, ироничным взглядом окинув дамский ареораг.

— А разве по мне это видно? — беспечно произнес он и обратился к Джоанне: — Вы, вероятно, еще не знаете, но это один из священнейших ритуалов английского среднего класса — час сплетен за утренним кофе.

— Не понимаю твоей иронии, Чарльз. Это совершенно безобидный обычай, и я не сомневаюсь, что француженки тоже встречаются по утрам за чашечкой кофе, — сказала миссис Даррант.

— Это правда, Джоанна? — поинтересовался он.

— Не знаю, — неуверенно ответила она. — В это время я обычно еще сплю, к тому же, у меня почти нет знакомых среди замужних женщин.

— С кем же ты знакома? — полюбопытствовала Ванесса.

— Ну, с другими девушками из кабаре, с посетителями кафе, над которым я живу. Они, в основном, местные торговцы или продавщицы с цветочного рынка, — не подумав, откровенно сообщила Джоанна.

— Надо же… — поджав губы, пробормотала ее тетка.

«Если уж ты вынуждена жить над дешевым кафе и общаться с его завсегдатаями, могла бы, по крайней мере; не хвастаться этим», — ясно читалось на лице Моники.

Такой откровенный снобизм возмутил Джоанну. Посетители кафе «Бернадин», может быть, не были такими утонченными, как собравшееся здесь высшее «общество» Мерефилда, но они наверняка были честными, добрыми и веселыми. Джоанна опять почувствовала тоску по французам, по их лицам и голосам. Она пожалела, что согласилась сюда приехать; пожалела, что позволила Чарльзу нарушить ее планы насчет отдыха в Бретани.

Закончив пить кофе, миссис Даррант сразу заторопилась уйти.

— Нам пора идти, Ванесса, если ты хочешь еще присмотреть себе платье. Может быть, ты сегодня зайдешь к нам, Чарльз, и мы детально обсудим программу вечера.

Чарльз проводил их на улицу, попрощался и направился к своей машине. А перед этим в лифте Джоанна заметила, что он смотрит на нее с каким-то странным выражением. «Неужели и ему не нравится круг моих знакомств», — недоумевала она.

Ни миссис Даррант, ни Ванесса не спросили ее мнения, выбирая платье, хотя продавщицы в нескольких магазинах пытались втянуть Джоанну в обсуждение фасонов. Наконец, когда время уже приближалось к ленчу, Ванесса остановила свой выбор на простом платье из дорогого белого шелка с розовыми цветами. Джоанна подумала, что фасон слишком прост; на месте кузины она предпочла бы платье подешевле, но помоднее. Но миссис Даррант, похоже, представляла себе свою дочь в образе этакой «английской розы» и исключала для нее изысканные наряды, в которых она казалась бы старше.

Пока платье подгоняли Ванессе по фигуре, Джоанна размышляла о том, нравится ли Чарльзу такой вот тип здоровой сельской девушки. Теперь у нее не осталось сомнения в словах Кэти насчет матримониальных планов миссис Даррант.

Было решено устроить прием в ближайшую субботу. Чарльз, видимо, решил, что Джоанна больше не нуждается в его опеке, и редко появлялся в Мере-Хаузе. Зато Нил окружил кузину вниманием, часто приглашая ее на вечерние прогулки на машине. Джоанна начала чувствовать, что ее расположение к кузену растет. Он чем-то напоминал ей Ива, хотя в нем не было лоска и обходительности де Марсаров. Она понимала, что его цинизм напускной.

Вечером в субботу перед приемом гостей Джоанна приняла ванну и уже застегивала халат, когда раздался стук в дверь и тут же — голос Нила:

— Поторапливайся, Вэн! Ты торчишь там уже целую вечность! Подумай о других!

Джоанна собрала свои вещи и открыла дверь.

— Это я здесь торчу. Я тебя задержала, Нил? Извини.

Он окинул всю ее взглядом — от белой шифоновой повязки на голове до зеленых бархатных тапочек. Досадливая гримаса мигом сменилась восторженной улыбкой.

— Боже, как чудесно ты пахнешь! — воскликнул он, принюхиваясь. — Ты, наверное, очень торопилась. Когда я недавно барабанил в дверь, в ванной еще была Ванесса.

Джоанна рассмеялась.

— Вот один из недостатков жизни в доме, где много женщин: никогда не попадешь в ванную.

Она хотела пройти мимо него, но он удержал ее за руку.

— Не убегай. Я всегда считал, что без своей боевой раскраски девушки выглядят ужасно. Но к тебе это не относится, у тебя кожа как шелк.

— Спасибо. Но я все равно думаю, что мне не стоит появляться перед гостями без некоторого камуфляжа, — весело сказала она.

— Тебе он не нужен. — Нил опять принюхался. — Что это за духи? Дорогой подарок от богатого поклонника?

— Это «Жоли Мадам»… и купила я их сама, — сдержанно ответила она.

— Ну, я не знаю, что ты собираешься надеть, но девушка, от которой исходит такой аромат, может одеться хоть в рогожу, и мужчины все равно будут от нее без ума. Местные красавицы позволяют себе лишь лавандовую воду, — съязвил он.

— Французские духи в Англии стоят очень дорого, — заметила Джоанна.

— Возможно, но они могли бы сэкономить на чем-нибудь. — Его глаза насмешливо блеснули. — Ты наповал сразишь всех мужчин, дорогая моя Джоанна, но женщины тебя возненавидят.

— Надеюсь, что нет. Я не вижу причин, — серьезно сказала Джоанна. Тут ее глаза весело блеснули. — Уж не думаешь ли ты, что я выйду в одном из своих сценических костюмов.

— А жаль… То-то бы они выпустили свои когти, рассмеялся он. — Впрочем, чтобы их разозлить, тебе вовсе не надо надевать ничего такого. Достаточно сдержанного парижского лоска. — Он сделал шаг к ней. — А сейчас в этом кимоно ты похожа на прекрасную гейшу.

— О Нил, ты неисправим! — Джоанна громко рассмеялась.

— Что в этом смешного? — спросил он, обидевшись, что его комплимент не приняли всерьез.

— Ты! Если бы у тебя были усы, ты бы стал их гордо подкручивать, завидев меня. — Свободной рукой она подкрутила воображаемые усы и сказала деланным басом: — Ах, моя миленькая селяночка, и куда же ты спешишь?

Но Нил не развеселился.

— Прости, — угрюмо сказал он. — Я, конечно, не Могу соперничать с твоими галантными французскими приятелями.

Его ответ показался ей еще забавнее, но увидев, что он обиделся по-настоящему, Джоанна подавила смех и мягко сказала:

— Ну, не дуйся, Нил. Нет у меня никаких галантных французских приятелей. А если честно, я предпочитаю не слишком обходительных англичан.

Потом, посмотрев на его по-прежнему обиженное лицо и почувствовав, что его самоуверенность была лишь напускной, Джоанна потянулась к нему и легонько чмокнула в щеку. Как раз в этот момент на лестнице появилась миссис Даррант и уставилась на них.

Нил первым увидел свою мать и на его лице появилось весьма странное выражение. Бросив на сына осуждающий взгляд, она холодно глянула на племянницу, и Джоанна почувствовала, что краснеет. Никто из них не произнес ни слова, но напряженность была почти осязаемой.

Гнетущее молчание могло бы длиться бесконечно, но тут из своей комнаты вышла Кэти, чтобы попросить кого-нибудь помочь ей застегнуть застрявшую молнию. Увидев ледяное выражение на лице матери, она осеклась и удивленно взглянула на Нила и Джоанну, даже забыв о своей проблеме.

— Сейчас я приду и помогу тебе, Кэти, — отрывисто сказала миссис Даррант. Потом, обратившись к сыну, добавила: — Если ты собираешься бриться, Нил, поторопись. Мне вскоре понадобится ванная.

— Ладно. Я быстро. — Нил улыбнулся Джоанне и скрылся в ванной.

Трудно было понять, рассмешила его, смутила или раздосадовала эта неловкая ситуация.

Сначала Джоанне показалось, что миссис Даррант намерена что-то ей сказать. Но она, поджав губы увела Кэти в комнату.

«Здорово похоже, что она хочет уберечь свою невинную дочку от общения с падшей женщиной», — с раздражением и насмешкой подумала Джоанна.

Вернувшись в свою комнату, она секунду постояла, прислонившись к двери. Она сердилась на саму себя за то, что покраснела, как провинившаяся школьница. «Прекрасное начало званого вечера», — невесело подумала она. Но едва она села за туалетный столик, чтобы заняться макияжем, как почувствовала, что все это ее больше смешит, чем раздражает. Ее тетка вела бы себя одинаковым образом, увидев невинный дружеский поцелуй или застав их в страстных объятиях. «Либо она закоренелая пуританка, либо неприязнь ко мне преобладает у нее над здравым смыслом», — подумала Джоанна с иронической усмешкой. Легкий стук в дверь отвлек ее от размышлений. Неужели это Моника пришла выразить неудовольствие? Или это Нил? А может, любопытная Кэти? Вместо того, чтобы предложить стучавшему войти, Джоанна сама подошла к двери.

— Кто там? — спросила она через дверь.

— Это я. — Голос Нила звучал тихо, но настойчиво. — Можно мне тебя увидеть?

Глупец! Если мать застанет его под дверью Джоанны, она совсем рассвирепеет.

— Я одеваюсь. Увидимся внизу, — спокойно ответила Джоанна.

Стук больше не повторился. Подождав несколько минут, она решила, что Нил принял ее отказ и ушел.

Джоанне потребовалось почти полчаса, чтобы наложить на лицо крем, сделать макияж и причесаться. Потом, сбросив кимоно, она подошла к шкафу и достала платье, которое выбрала для сегодняшнего вечера. Сначала у нее было искушение надеть что-нибудь такое, что подтвердило бы подозрения ее тетки и раздуло уже пошедшие по округе сплетни насчет ее жизни в Париже. Она испытала бы злорадное удовольствие от роли, которую ей, похоже, навязывали — бесстыдной дочери никчемного Майкла Аллена, которую Чарльз нашел в каком-то парижском «заведении». Особенно забавно было бы полюбоваться раздражением Чарльза. Она живо представляла себе, как он поднимет возмущенно брови и презрительно подожмет губы. Только уважение к бабушке заставило Джоанну выбрать самый скромный из ее нарядов. Снимая его с вешалки, она начала сомневаться, не слишком ли прост его фасон, оценят ли гости элегантность покроя. Оно было сшито из шелка необычного серовато-зеленого оттенка, напоминающего отлив голубиного крыла. Фасон был прост: небольшой вырез, узкие рукава, мягко струящаяся юбка. А открытая спина вряд ли кого-нибудь шокирует.

Джоанна надела подходящие по цвету атласные туфельки и взяла аметистовые серьги, когда в дверь постучали, и в комнату просунулась головка Кэти.

— Можно мне войти? Ты уже готова?

Джоанна улыбнулась ей.

— Сейчас буду готова. Ты прекрасно выглядишь.

— Честно? Это платье не слишком детское?

Кэти встала перед большим зеркалом. На ней было платье из вуали лимонного цвета в очаровательном викторианском стиле.

— А как я? — спросила Джоанна. — Выдержу испытание, как ты думаешь?

Кэти окинула взглядом ее платье. — Ты всегда прекрасно выглядишь, — вежливо сказала она и после некоторого колебания добавила: — Я надеялась, что ты наденешь что-нибудь по-настоящему сногсшибательное.

— Облегающее платье из ламе практически без верхней части? — усмехнулась Джоанна.

Кэти хихикнула.

— Ну, может быть не такое, но что-то более… более французское, — призналась она.

— Постараюсь угодить тебе как-нибудь в другой раз, — пообещала Джоанна. — А сегодня я не хочу выделяться.

— Как тебе удается так сохранять прическу? — начала Кэти, но ее отвлек звук подъехавшей машины, и она бросилась к окну. — Это Чарльз, — сообщила она, выглянув наружу.

Когда девушки вышли из комнаты, на лестнице их встретил Нил. Строгий вечерний костюм делал его еще привлекательнее. Кэти сразу же сбежала вниз навстречу Чарльзу, а Джоанну задержал Нил.

— Ты выглядишь довольно скромно. Я ожидал увидеть какую-нибудь изысканную парижскую модель, — с ноткой разочарования в голосе произнес он.

— И Кэти тоже. А ты вовсе не стараешься поднять мне настроение, — с укором сказала она.

— Я не хотел сказать, что ты выглядишь плохо, — поспешно начал оправдываться Нил. — Ты как всегда прекрасна. Но я ждал, что ты поразишь их всех. Между прочим, прошу прощения за то, что мама смутила тебя. Я думаю, она рассердилась из-за того, что я хотел занять ванную, когда она нужна была ей самой.

— Да, пожалуй. У нее был тяжелый день, — спокойно согласилась Джоанна. — Пойдем вниз?

В холле они застали Чарльза и Джоанна сразу же почувствовала на себе его оценивающий взгляд. Неужели он тоже будет удивляться по поводу ее платья?

Но он не сказал ни слова, и она почувствовала себя слегка задетой. Она почему-то надеялась, что Чарльз одобрит ее выбор и оценит платье само по себе. Похоже, она ошиблась.

Но она была вознаграждена, когда бабушка, уже спустившаяся в гостиную, сказала ей:

— Ты выглядишь восхитительно, моя дорогая. Я горжусь тобой.

Джоанна еще беседовала с миссис Карлайон, когда в гостиную вошла Моника Даррант и Ванесса. Вскоре прибыли первые гости, поэтому Джоанна не видела, как Чарльз приветствовал Ванессу. Впрочем, довольная улыбка, освещавшая лицо ее кузины, когда она с матерью принимала гостей, говорила о том, что Чарльз очевидно, по достоинству оценил и ее внешность, и наряд.

В течение всего следующего часа Джоанне пришлось общаться с новыми знакомыми. Это было очень утомительно, потому что не многие из них старались скрыть, что их любопытство по ее поводу выходит за рамки общепринятой вежливости. Две пожилые дамы, ровесницы миссис Карлайон, хорошо отозвались о матери Джоанны и отметили их сходство. Это Джоанна приняла спокойно. Но назойливые вопросы и откровенно оценивающие взгляды подруг миссис Даррант вызывали у нее раздражение.

Джоанна с облегчением вздохнула, когда Нил пригласил ее танцевать.

— Мне кажется, они ждут, что я начну канканировать или устрою стриптиз, — раздраженно сказала она, когда начался быстрый танец. — Очевидно, для них не секрет, что я работаю в кабаре.

— В таком маленьком городке секретов не бывает, — сказал Нил. — Но почему это должно тебя волновать? Они же просто завидуют тебе.

Джоанна улыбнулась и немного успокоилась. «Не стоит раздражаться, — решила она. — Наверное, проживи я всю жизнь в тихом провинциальном городке, и я была бы заинтригована отзвуком старого местного скандала».

Через плечо Нила она увидела Чарльза, танцующего с пожилой дамой в черном кружевном платье. Его темноволосая голова была слегка наклонена к партнерше, что-то говорившей ему. Вдруг, словно почувствовав на себе ее взгляд, он поднял глаза. Джоанна улыбнулась ему, но его внимательные серые глаза не потеплели, хотя он и заметил ее улыбку. Задетая такой недружелюбностью, Джоанна все свое внимание обратила на Нила и в течение всего танца старалась не смотреть в сторону Чарльза.

Когда гости направились к столу, Джоанна заговорила с приятной молодой парой — супругами Друри, которые хотели узнать у нее, не знает ли она в Париже недорогой пансион, где они могли бы провести свой отпуск.

— Мне очень понравилось ваше платье, мисс Аллен, — сказала Маргарет Друри, когда ее муж пошел за напитками для дам. — До замужества я работала в Лондоне, а в первые полгода жизни здесь от разочарования просто сходила с ума. В этом городке много состоятельных людей, но вкус у них начисто отсутствует. Местные магазины не следят за модой, и хорошие вещи появляются в них только, когда они уже безнадежно устарели.

— Ваше платье кажется вполне модным, — улыбнулась Джоанна. Платье Маргарет из кораллового шифона с самого начала привлекло ее внимание.

— К счастью, я умею управляться со швейной машиной, иначе и мне пришлось бы ходить в чем-то старомодном, — объяснила Маргарет. — Правда, сейчас на все не хватает времени, потому что нанимать няню очень дорого.

— О, у вас есть дети?

— Только один, но и с ним хватает забот.

— Сколько ему лет?

— Десять месяцев, но он уже сущий деспот, — раздался сзади знакомый голос.

Оглянувшись, Джоанна увидела Чарльза, он улыбался Маргарет поверх ее головы.

— Чарльз — крестный отец нашего сорванца, — объяснила Маргарет. — Ты целую вечность у нас не был, Чарльз. Или выходки твоего крестника уже действуют тебе на нервы?

— Последние дни я был очень занят. Загляну к вам завтра, если вы не против.

— Приходи к ужину. Ты же знаешь, мы всегда тебе рады, — сказала Маргарет. — Может быть, и вы придете, мисс Аллен? — обратилась она к Джоанне. — Если вы, конечно, не заняты, и если сможете вынести плач нашего малыша. У бедняжки режутся зубки.

Джоанна в нерешительности взглянула на Чарльза, но он наклонил голову, вынимая сигарету, и ей не удалось понять, хочет ли он, чтобы она приняла приглашение.

— С удовольствием, — ответила она после секундной заминки.

— Отлично! Мы ждем вас в семь. О Дик, я только что пригласила Чарльза и мисс Аллен к нам на ужин.

Ее муж поставил напитки на стол перед дамами и широко улыбнулся Джоанне.

— Вам, мисс Аллен, придется захватить затычки для ушей, а еще клеенку. Мэгги не церемонится с гостями. Вы и глазом не успеете моргнуть, как малыш окажется у вас на коленях… а там всякое может случиться, — засмеялся Дик. В трудную минуту мы рады любой помощи.

— Даже Чарльза? — насмешливо спросила Джоанна. Она не могла себе представить, что он может справиться с кричащим мокрым младенцем.

— О, Чарльз прекрасно умеет менять пеленки… даже лучше Дика, — честно призналась Маргарет. — Сказать откровенно, если бы Чарльза не было с нами, когда Бантеру было всего две недели от роду, малыш мог бы задохнуться. Пока мы с Диком в панике метались по комнате, Чарльз перевернул его, похлопал по спинке и привел в чувство.

— Я, наверное, тоже испугался бы, если бы это быт мой собственный ребенок, — признался Чарльз, насмешливо взглянув на Джоанну в ответ на ее удивленный взгляд.

— У тебя никогда его не будет, если ты не поторопишься и не найдешь себе жену, — напрямик сказала Маргарет. — Очень удобно быть свободным холостяком, но когда станешь старым и немощным, ты поймешь, как плохо быть одному.

— Не сдавайся, старина, — посоветовал ему Дик. — Я не отрицаю, что в браке есть некоторые удобства, если девушка умеет прилично готовить и воздает должное уважение своему господину и повелителю. Иначе ты суешь голову в петлю, которая с каждым годом затягивается все туже. Взгляни на меня, если сомневаешься. Еще пять лет назад я был беззаботным парнем, а сейчас я по горло увяз в долгах за разные покупки и радуюсь, если хоть раз в месяц получаю чистую рубашку. Я не могу представить, как ты будешь жить на бутербродах с консервированной ветчиной и сам себе чинить носки.

— Вместо этого могу предложить тебе удовольствие вставать в половине шестого, чтобы готовить бутылочку с едой для Бантера, — отпарировала Маргарет, потихоньку подмигнув Джоанне.

— Вот видишь? — грустно произнес Дик. — Она уже берет меня под каблук. А через несколько лет я совсем лишусь права голоса.

Джоанна с улыбкой слушала перепалку молодой четы, в глубине души даже завидуя им. Было видно, что годы совместной жизни и трудности, связанные с рождением ребенка, не убили их чувств друг у другу. Они могли позволить себе иронизировать по поводу своего счастья, и пусть даже в их словах была доля правды, в основе их отношений лежало нечто такое, что выдержит любые испытания. «Как спокойно и уверенно, должно быть, чувствует себя Маргарет», — с тоской подумала Джоанна.

— Вы что-то задумались, Джоанна, — сказал Чарльз, прервав ее мысли.

— Она, наверное, разуверилась в существовании супружеского счастья, — предположил Дик.

Джоанна засмеялась, но щеки ее слегка порозовели.

— Конечно же, нет! — возразила она. — Я даже немного вам завидую.

Дик и Маргарет разразились громким смехом, а Чарльз так посмотрел на Джоанну, что она пожалела о своей откровенности. Он, вероятно, посчитал, что она несколько переигрывает, и осудил ее неискренность.

— Подождите завидовать. Сначала посмотрите, как мы живем. Тогда вы будете недоумевать, как мы вообще держимся, — весело пообещала Маргарет.

Тут к ним подошла Ванесса. Она сказала несколько любезных слов чете Друри, потом обратилась к Чарльзу:

— Не мог бы ты уделить нам пару минут? Мама хочет поговорить с тобой.

— Конечно. Прошу прощения.

Взяв Ванессу под руку, Чарльз вышел из комнаты.

Маргарет и Дик посмотрели им вслед.

— Ванесса сегодня прекрасно выглядит, — заметил Дик.

— Да, конечно…

Мужчина не стал бы сомневаться в искренности Маргарет, но Джоанна сразу почувствовала, что она недолюбливает ее кузину.

После ужина гости разделились на группки. Те, кто постарше, собрались в малой гостиной поболтать, а молодежь вернулась в зал, и Нил включил проигрыватель, чтобы потанцевать. Джоанна танцевала с Диком Друри, потом с рыжим юношей, который, как она заметила, хотел пригласить ее раньше на быстрый танец, но не решился. Его почтительное к ней отношение заставило Джоанну подумать, что ей следовало бы находиться в малой гостиной, со старшими.

Около одиннадцати сделали перерыв. Подали прохладительные напитки. Кто-то начал бренчать на рояле, подбирая мелодию нового шлягера.

— Почему бы нам не устроить импровизированное кабаре, Джоанна? — вдруг предложил Нил. — Эндрю первоклассный пианист. Только назови мелодию — и он сыграет ее для тебя.

— О нет, я не могу! — покачала головой Джоанна.

Но все вокруг услышали Нила, и ее отказ потонул в хоре одобрительных голосов: «Отличная идея!», «Мы ждем, мисс Аллен!», «Какой последний хит в Париже?» Джоанна закусила губу, злясь на Нила за его предложение, и чувствуя беспричинную тревогу при мысли, что ее вынудят спеть.

— Нет, я действительно не могу… — неуверенно начала она.

— Не притворяйся, будто стесняешься, — усмехнулся Нил.

И прежде чем она нашла более веские аргументы для отказа, он взял ее за руку и повлек к роялю.

Чувствуя, что доводов для вежливого отказа не найти, Джоанна стояла у рояля, внутренне негодуя, а Нил обратился к гостям.

— Дамы и господа, внимание! Как вы знаете, наша кузина Джоанна — звезда известного парижского кабаре. Сегодня она споет для нас.

Его слова были встречены вежливыми аплодисментами. Немного растерянная, Джоанна отчаянно пыталась вспомнить хоть одну подходящую песню.

В зале стало тихо, и Джоанна вдруг поняла, что, привлеченные необычной тишиной, сюда могут прийти те, кто собрался в малой гостиной.

— Как насчет «La vie en rose» [10]? — подсказал юноша, сидевший за роялем.

Благодарная ему за помощь, Джоанна кивнула, надеясь, что ей удастся припомнить слова. Кто-то — наверное, опять Нил — выключил свет, оставив только одну лампу. Джоанна постаралась расслабиться, но ее не оставляла мысль о том, что ее тетка придет в ярость от подобного представления.

Утешало лишь то, что молодой человек по имени Эндрю действительно оказался хорошим пианистом. Когда он заиграл вступление, Джоанна взяла себя в руки и перестала обращать внимание на множество глаз, устремленных на нее. Песня была старая, но с красивой плавной мелодией, и она запела ее по-французски очень мягко и просто. Если слушатели ожидали услышать надрывную манеру посредственной исполнительницы сентиментальных песенок, то Они были разочарованы.

Она сорвала аплодисменты, поклонилась, улыбкой поблагодарила Эндрю и отошла от рояля. Но слушатели обступили ее со всех сторон и стали просить спеть еще, а вскоре стоящая у рояля молодежь расступилась, чтобы пропустить слушателей постарше. Джоанна совсем упала духом, когда увидела, что Чарльз ведет к ней бабушку.

— О дорогая, спой еще что-нибудь, — с восторгом сказала миссис Карлайон. — Мы слишком поздно узнали о твоем выступлении и пропустили большую часть этой прекрасной песни.

Джоанна быстро взглянула на Чарльза и увидела на его лице весьма насмешливое выражение. «Он, вероятно, радуется моему замешательству», — сердито подумала она. Рядом с ним стояла ее тетка. Она натянуто улыбалась, но взгляд выдавал раздражение.

Что-то в этой фальшивой улыбке взбесило Джоанну. Иногда горячая кровь отца закипала у нее в жилах — сейчас был как раз такой случай! За исключением бабушки и, может быть, еще Кэти и Нила все присутствующие в зале были ей безразличны. Зачем же стараться произвести на них хорошее впечатление?

Обернувшись к Эндрю, она сказала:

— Если я попробую спеть что-нибудь новое, вы подыграете мне?

— Постараюсь.

— Отлично! — Она повернулась к слушателям. — Немного затруднительно петь без сопровождения, но мы постараемся, — улыбаясь, сказала она. — Эта песня совсем новая, ее еще не знают в Англии, поэтому и ее придется петь по-французски.

Эта песня представляла собой совершенно безобидную балладу о весне и любви — но без хорошего знания французского никто не мог бы этого понять. Джоанна нарочно начала петь так, чтобы создать совершенно иное впечатление. Лениво облокотившись на рояль и кокетливо хлопая ресницами, она пела ее томным голосом, пародируя манеру некоторых эстрадных певиц. Если бы Гюстав Юго увидел ее сейчас, он хохотал бы до упаду.

Возможно, не взгляни она на миссис Даррант еще раз, она не стала бы продолжать этот цирк. Но явное отвращение на лице тетки только подстегнуло ее. Начав второй куплет, Джоанна выбрала краснощекого старичка, сидевшего недалеко от рояля, и примостилась ему на колени. К счастью, он оказался весьма расположенным к шуткам и обрадовался ее вниманию. Во всяком случае, он удовлетворенно ухмылялся, пока она пела ему, и даже обнял ее за талию.

Избегая смотреть на Нила, который несомненно был в восторге от представления и с удовольствием подыграл бы ей, Джоанна отыскала взглядом Ванессу и Чарльза. Ванесса смотрела с таким же отвращением, как и ее мать, но Чарльз выглядел довольным. Джоанна ожидала другого, она даже почувствовала разочарование. Она, конечно, знала, что он не станет открыто выражать свое неудовольствие, но рассчитывала вызвать у него вполне определенную реакцию. Возможно, это еще удастся, если вовлечь его в игру.

На рояле стояла ваза с розами. Джоанна сорвала один бутон и, продолжая импровизировать, наклонилась к Чарльзу. С обольстительной улыбкой она коснулась цветком его щеки и воткнула розу ему в петлицу.

Кто-то — кажется, Нил — разразился громким смехом, одна из девушек тоже сдержанно хихикнула. Но Чарльз и глазом не моргнул. Он только взял Джоанну за запястье, когда она хотела убрать руку. Для окружающих это выглядело невинным жестом, но его пальцы сжали руку Джоанны стальным обручем.

В какое-то мгновение у Джоанны появилось искушение резко освободиться, но Чарльз, как бы прочитав ее мысли, крепче сжал ее руку. Разгневанная, но решившая не показывать вида, она была вынуждена петь дальше. Ей было нелегко смотреть ему в глаза и петь о любви, когда она была готова убить его.

Наконец, песня кончилась, и вновь раздались аплодисменты. Пародия удалась Джоанне, даже если слушатели и не поняли ее.

— Развлекаетесь? — шепнул ей Чарльз, отпуская ее руку.

Джоанна вернулась к роялю, поклонилась, поблагодарила Эндрю за аккомпанемент, но наотрез отказалась спеть еще.

Ближе к полуночи гости постарше начали расходиться, и Моника Даррант повела свою мать наверх. Однако миссис Карлайон предложила молодежи повеселиться еще, и танцы продолжались до часу ночи.

— Хочешь подышать воздухом? — спросил Нил, когда его сестра пошла проводить последнюю пару.

Джоанна кивнула. Чарльз разговаривал с Кэти, которой разрешили остаться до конца вечера в качестве награды за успехи в учебе. Джоанна надеялась, что если она выйдет с Нилом в сад, ей удастся избежать встречи с Чарльзом.

— Ты довольна вечером? — спросил ее кузен, когда они медленно пошли вдоль газона.

Она кивнула, хотя на самом деле не испытывала никакого удовольствия, наоборот, теперь, когда все кончилось, на нее навалились усталость и опустошенность. Острая головная боль стиснула виски. Нил взял ее под руку.

— Ты сразила полковника наповал. Бедняга не обнимал девушку со времен Первой Мировой, — пошутил Нил. — Жаль, что ты не выбрала меня вместо Чарльза, — добавил он, крепче прижимая ее руку к себе.

— Это ты заставил меня петь, — зевнув, сказала Джоанна.

— Но ты ведь не была против, верно? Ты не должна была смущаться, если пением зарабатываешь себе на жизнь.

— Предполагается, что сейчас у меня отпуск.

— Ну, я не стал бы настаивать, если бы знал, что ты возражаешь всерьез. Твое выступление сделало наш вечер совершенно незабываемым. О нем еще долго будут говорить.

— В этом я не сомневаюсь, — сдержанно заметила Джоанна.

— Неужели ты так волновалась из-за того, что маме не понравилось наше маленькое представление? Ну, это уж совсем глупо! Я видел, что она держалась очень холодно, а Вэн разозлилась, когда ты начала завлекать Чарльза, но стоит ли из-за этого беспокоиться? Бабушке ведь понравилось, да и остальным тоже.

— Разве ты не любишь свою мать? — спросила Джоанна.

— Не очень, — откровенно признался он.

— Но ведь это ужасно. И… и противоестественно!

— Не понимаю, почему, — беспечно произнес он. — Человек не обязан мириться с требованиями родителей лишь потому, что они его родители. Если уж супруги часто действуют друг другу на нервы — а ведь они сами выбрали друг друга, то почему такого не может быть между родителями и детьми? Честно говоря, мама раздражает меня. Она сотворила фетиш из разного рода приличий — нужно и можно делать и говорить только то, что принято.

— Но должна же у тебя быть хоть какая-то к ней привязанность?

— Чего нет, того нет, — ответил он. — После смерти отца мне дорога только Кэти. Вэн слишком похожа на маму.

Джоанна была потрясена. Хотя ей самой миссис Даррант не нравилась, отсутствие у Нила сыновнего чувства показалось ей просто ужасным. Она где-то читала, что в хороших семьях сыновья, как правило, больше привязаны к матерям, а дочери — к отцам.

— Расскажи мне о своем отце, — попросила Джоанна.

— Об отце? О, он был хорошим человеком, — быстро ответил Нил. — Наверное, из-за него я и не могу выносить свою мать. Она раньше срока свела его в могилу.

— Что ты имеешь в виду?

— Не убийство, конечно. Она никогда не совершала ничего, что выходило бы за рамки приличий. Она просто запилила его до смерти, а это куда хуже. Одному богу известно, почему она вышла за него. Он совершенно не отвечал ее требованиям. А может, он был единственным, кто сделал ей предложение. Во всяком случае, едва они поженились, она начала его перевоспитывать. Ты, наверное, знаешь поговорку о том, что за успехами мужчины всегда стоит женщина. В этом-то как раз и заключалась мамина идея. Но беда была в том, что отец не мог добиться такого успеха, который втемяшился ей. Как он ни старался, у него ничего не получалось. Поэтому он сначала заработал себе язву, а потом сердечную недостаточность. — Голос Нила вдруг сорвался, и он откашлялся. — Не знаю, зачем я обременяю тебя нашими проблемами. Я пригласил тебя не для этого.

Джоанна подумала, что пора менять тему разговора.

— И для чего же ты пригласил меня? — с улыбкой спросила она, а сама подумала: «Бедняга Нил. Он, видимо, очень любил отца, а если амбиции миссис Даррант и вправду загнали его в гроб, то нечего удивляться, что сын ее не любит».

Они дошли до тисовой изгороди, где прохладный ветер шумел в ветвях берез.

— Тебе, наверное, холодно. Накинь вот это, — озабоченно сказал Нил и, прежде чем Джоанна успела возразить, снял свой пиджак и набросил ей на течи.

— А как же ты? — запротестовала она. — Твоя рубашка не теплее моего платья.

— Зато я закаленный мужчина, — засмеялся он.

Со стороны дома донесся шум мотора.

— Это, наверное, Чарльз уезжает. Интересно, удалось ли Вэн добиться своего? — задумчиво произнес Нил. — У меня было предчувствие, что сегодня произойдут важные события.

Джоанне нечего было сказать по этому поводу.

— Пойдем в дом. Уже поздно, — предложила она, поворачивая назад.

Огни в гостиной были погашены, весь дом был погружен во мрак, и только яркая луна освещала им дорогу.

— Надеюсь, Вэн не заперла парадную дверь, а то нам придется карабкаться наверх по плющу, — сказал Нил. Но когда они приблизились к дому, то увидели, что дверь на террасу открыта.

На ступенях террасы Нил схватил Джоанну за руку, заставив ее остановиться.

— В чем дело? — спросила она шепотом, потому что спальня миссис Карлайон находилась как раз над ними, и громкий разговор в тишине ночи, мог побеспокоить ее.

Нил шагнул к Джоанне и обнял ее за талию.

— Послушай, хотя мы не очень дружная семья, я все же не хочу, чтобы ты считала меня совершенно бесчувственным, — шепнул он. — Самые лучшие вечеринки непременно заканчиваются легким флиртом.

Джоанна едва сдержала смех.

— О Нил, ты неисправим! Почему ты не флиртовал с хорошенькой блондинкой в белом? У нее был такой вид, как будто она только и ждала этого.

— Потому что мне больше нравишься ты. — Он обнял ее крепче и хотел поцеловать.

Джоанна не могла бы сказать, позволила бы она Нилу поцеловать себя или нет. Но ей было приятно побыть в его объятиях минуту-другую, хотя она отлично знала, что от него не стоит ждать серьезного чувства. Как и ей самой, ему хотелось немного тепла.

Но Джоанне не пришлось ничего решать, потому что на другом конце террасы кто-то чиркнул зажигалкой. В ее слабом свете стало видно, что в шезлонге сидит человек.

Нил что-то пробормотал себе под нос, а вслух беспечно сказал:

— Привет, Чарльз. Я думал, все уже ушли.

— Кажется, — коротко ответил Чарльз. Он поднялся и подошел к ним.

— А где Ванесса? — спросил Нил.

— Пошла спать.

Наступило молчание.

— Ну, я думаю, нам тоже пора, — произнес наконец Нил. — Парадная дверь уже заперта? Ты уйдешь через террасу, Чарльз?

— Да. Но тебе нет нужды ждать меня. Джоанна может запереть эту дверь, когда пойдет спать. Я хочу ей кое-что сказать наедине, — спокойно сказал Чарльз.

— Понимаю. — Нил ничего не понял, но расспрашивать не решился. — Спокойной ночи, Джоанна, — попрощался он.

Секунду спустя он скрылся в доме, оставив Джоанну с Чарльзом.