Дочь дьявола

– Спасибо, Меррит, но мы здесь уже так уютно устроились... Хочу побыть немного в тишине после свадьбы и общения с людьми.

В глазах Меррит загорелся насмешливый огонёк.

– Похоже, моя сила убеждения не идёт ни в какое сравнение с чарами некого голубоглазого соблазнителя.

– Нет, – быстро проговорила Фиби, – к нему это не имеет никакого отношения.

– Тебе не повредит небольшой флирт, – резонно заметила Меррит.

– Но он ни к чему не приведёт.

– Флирт не обязательно должен к чему-то вести. Можно просто наслаждаться процессом. Считай это практикой перед возвращением в общество.

Попрощавшись с друзьями и знакомыми, Фиби решила взять детей и няню Брейсгёдл на утреннюю прогулку, пока не разыгралась дневная жара. По дороге они, наконец, вернут маленькую чёрную кошку обратно в амбар.

Хотя Фиби собиралась сделать это ещё вчера, планы сорвались, когда Джастин и Эрнестина вывели кошку на прогулку в один из садов поместья, чтобы “ответить на зов природы". Животное пропало и не показывалось большую часть дня. Фиби присоединилась к поискам, но беглянки нигде не было видно. Однако ближе к вечеру, переодеваясь к ужину, Фиби услышала, как кто-то царапается и заметила пару чёрных лапок, мелькнувших под закрытой дверью. Каким-то образом, кошке удалось проскользнуть в дом.

Сжалившись над ней, Фиби послала на кухню за новой тарелкой с объедками. Кошка набросилась на еду с такой жадностью, что чуть ли не слизала глазурь с фарфора. Потом она растянулась на ковре и с таким удовольствием замурлыкала, что у Фиби не хватило духу отослать её обратно. Кошка провела ночь, свернувшись калачиком в корзинке Эрнестины, а утром отведала на завтрак копчёную рыбу.

– Не думаю, что она хочет возвращаться в амбар, – сказал Джастин, глядя на, прижимающую к плечу животное, Фиби. Няня шла рядом, толкая перед собой прочную плетёную коляску с белым батистовым козырьком от солнца, в которой лежал Стивен.

– Её дом в амбаре, – ответила Фиби, – и она счастлива, что возвращается к своим братьям и сёстрам.

– Она не выглядит счастливой, – возразил Джастин.

– Однако это так, – заверила его Фиби. – Она... ой! О, галоши... – Кошка забралась выше по её плечу, проткнув маленькими коготками тонкую муслиновую ткань. – Няня, с твоего позволения, я бы хотела положить её в коляску к Стивену. В изножье полно места.

– Кошке не место в коляске рядом с ребёнком, – последовал непреклонный ответ.

К несчастью, вскоре после того, как они добрались до амбара для сена, стало понятно, что замыслу Фиби по возвращению животного в родные пенаты не суждено сбыться. Ей удалось оторвать кошачьи коготки от платья и опустить её на землю перед входом в амбар.

– Смотри, вон твой друг, – сказала Фиби, увидев серого кота, слоняющегося возле сарая с инструментами. – Иди... Кыш! Иди поиграй.

Серый кот злобно зашипел и ускользнул прочь. Чёрная кошка повернулась и, подняв хвост, словно коснувшись шляпы в знак приветствия, последовала за Фиби.

– Нет, – твёрдо сказала она. – Кыш! Тебе нельзя с нами.

Но как только они попытались уйти, чёрная кошка увязалась за ними.

Фиби заприметила знакомого рабочего.

– Доброе утро, Простак.

Он подошёл и коснулся козырька своей кепки.

– Миледи.

– Похоже, мы позаимствовали у вас одну из амбарных кошек. Мы пытаемся вернуть её на законное место, но она продолжает ходить за нами. Может вы посоветуете, как заставить кошку остаться?

– Если бы я мог заставить кошку остаться, она была бы собакой.

– Может, вы подержите её, пока мы не уйдём?

– Я бы мог, миледи, но она раздерёт меня в клочья.

Фиби печально кивнула и вздохнула.

– Наверное, вы правы. Мы продолжим нашу прогулку. Надеюсь, она потеряет интерес и вернётся в амбар.

К ужасу Фиби, кошка не отставала и начала беспокойно мяукать, когда амбар скрылся из виду. Они шли по древней просёлочной дороге, по которой когда-то водили скот между летними и зимними пастбищами. Осевшую тропу затеняли буки, а по бокам ограждала живая изгородь и земляной вал. Когда они приблизились к небольшому кованому мостику, перекинутому через ручей, кошачьи вопли стали заунывными.

Фиби со стоном остановилась.

– Вот тебе и мирная прогулка на природе. Она наклонилась, чтобы поднять маленькую киску и вздрогнула, когда та впилась когтями ей в плечо. Рассердившись, она отнесла её к коляске. Прежде чем няня успела возразить, Фиби сказала:

– Я возьму Стивена.

Лицо няни не выражало никаких эмоций.

– Хотите, чтобы кошка ехала в коляске, миледи?

– Да, иначе к концу прогулки я превращусь в решето.

Джастин просветлел.

– Значит, мы собираемся её оставить, мама?

– Пока мы не найдём кого-нибудь, кто сможет отнести её обратно в амбар.

Фиби положила кошку на белый шёлковый матрасик в коляске. Стивен что-то возбуждённо залепетал и потянулся к мохнатому существу, сжимая и разжимая маленькие ручки, которые напоминали голодных морских звёзд. Фиби со смехом подхватила его на руки, прежде чем он успел дёрнуть кошку за хвост.

– О нет, не надо. Будь нежен с кисой.

Кошка прижала ушки и зловеще посмотрела на ребёнка.

– Киса! – воскликнул Стивен и начал вырываться, пытаясь дотянутся до кошки. – Киса!

Фиби опустила его на землю и взяла за пухлую ладошку.

– Пойдём рядом с коляской, дорогой.

Стивен с воодушевлением двинулся вперёд, неуклюже переставляя маленькие ножки. Пока няня толкала коляску по тропинке, чёрная кошка высунула голову над плетёным бортиком, спокойно наблюдая за пробегающим мимо пейзажем. По какой-то причине вид кошки, ехавшей в коляске, показался малышу ужасно забавным, и он начал задорно хихикать. Фиби и Джастин усмехнулись, и даже няня улыбнулась.

Прежде чем пересечь мостик, они спустились вниз, чтобы взглянуть на меловой ручей, на берегу которого росли камыш, водяной кресс и жёлтые ирисы. Вода, мягко струившаяся по каменистому дну, была кристально прозрачной, пройдя очищение на меловых холмах Гэмпшира.

– Мама, я хочу походить по воде! – воскликнул Джастин.

Фиби вопросительно посмотрела на няню.

– Остановимся здесь на несколько минут?

Пожилая женщина никогда не отказывалась от передышки, поэтому сразу же кивнула.

– Прекрасно, – сказала Фиби. – Джастин, тебе помочь снять ботинки и носки?

– Нет, я сам.

Но когда мальчик нагнулся, чтобы расстегнуть кожаные ботинки, его внимание привлёк неожиданный шум. Он остановился и огляделся в поисках источника звука, доносящегося со стороны низовья ручья.

Фиби нахмурилась, увидев мужчину, одиноко бредущего по берегу и насвистывающего народную мелодию. Его лицо скрывала потрёпанная широкополая шляпа. Он был мускулистым и атлетически сложенным, в свободной уверенной походке прослеживался намёк на гордую поступь. Странно, но его хлопчатобумажные брюки и не заправленная в них рубашка выглядели так, словно он в них плавал, влажная ткань липла к твёрдым линиям его тела.

– Возможно, нам не стоит останавливаться, – пробормотала Фиби, интуиция ей подсказывала, что нужно уходить как можно скорее. Пара женщин и двое маленьких детей станут лёгкой добычей для мужчины таких размеров. – Пойдём со мной, Джастин.

К её удивлению, сын проигнорировал распоряжение и с радостным визгом бросился к незнакомцу.

Мужчина поднял голову. Его знакомый хрипловатый смех отозвался трепетом во всём её теле.

– О, – тихо произнесла она, наблюдая за тем, как Уэст Рэвенел надел потрёпанную шляпу Джастину на голову, взял его на руки и понёс обратно к ней.

Глава 16

Фиби не видела Уэста со вчерашнего дня. С того самого непримечательного поцелуя, который она должна была забыть. Вот только каким-то непостижимым образом ощущения, оставленные им, впечатались в её кожу, оказывая лёгкое, но беспрестанное возбуждающее воздействие, которое она не знала, как унять. Губы оставались немного припухшими и жаждали прикосновений и ласк, она понимала, что чувство было иллюзорным, но, по мере того, как Уэст приближался, оно только усиливалось.

Джастин что-то оживлённо ему рассказывал.

– Но Галоша там не осталась. Она шла за нами от самого амбара, и теперь едет в коляске Стивена.

– Галоша? Почему вы её так назвали?

– Мама так говорит, когда кошка дырявит её платье когтями.

– Бедная мама.

В низком голосе Уэста сквозило веселье. Но его внимательный взгляд с любопытством устремился на Фиби.

Она уже пообещала себе, что при следующей встрече будет вести себя спокойно и вежливо. Изыскано. Но замысел взмыл в небо и улетел, как пух одуванчика, унесённый прочь по воле лёгкого бриза. Фиби переполняли радость и волнение, моментально смутившись она лишилась дара речи.

Уэст повернулся, чтобы поздороваться с няней, и усмехнулся при виде кошки, развалившейся в коляске. Он поставил Джастина на землю и медленно опустился на корточки перед Стивеном.

– Здравствуй, Стивен, – ласково и задорно проговорил он. – Какой же ты симпатичный парень! У тебя глаза твоей мамы.

Карапуз наполовину спрятался за юбками Фиби и, покусывая палец, поглядывал на обаятельного незнакомца. Его лицо озарила застенчивая улыбка, обнажив ряд маленьких белых зубов.

Фиби заметила тёмный синяк на предплечье Уэста, выглядывающий из-под закатанного рукава рубашки.

– Мистер Рэвенел, – спросила она с беспокойством, – с вами приключился какой-то несчастный случай? Что случилось с вашей рукой?

Он встал, на лоб ему упали сверкающие мокрые пряди волос.

– Сегодня день мытья овец. Одна из них заехала мне по руке копытом, пытаясь перевернуться в воде.

– А как же ваши швы? Бог знает, какая грязь могла попасть в рану, пока вы находились в вонючей овечьей ванне.

Казалось его позабавило её волнение.

– Меня они нисколько не беспокоят.

– Но начнут, когда рана загноится.

Джастина гораздо больше интересовали овцы, чем гигиена.

– Как вы моете овцу?

– Мы смастерили временный бассейн в ручье, создав запруду при помощи пары старых дверей. Некоторые из нас стояли по пояс в воде, в то время как другие передавали овец. Моя работа заключалась в том, чтобы помочь перевернуть овцу на спину и промыть шерсть в воде, пока она не станет чистой. Большинству животных процедура нравилась, но время от времени какая-нибудь овца пыталась встать на ноги.

– Как вы переворачиваете овцу? – спросил Джастин.

– Одной рукой хватаешь овцу за шерсть у щеки, другой берёшь за противоположную переднюю ногу и ... – Уэст замолчал, задумчиво глядя на Джастина. – Легче показать. Давай представим, что ты овца. – Он бросился на мальчика, который с радостным визгом отскочил назад.

– Я овца, которая любит грязь! – закричал Джастин, стремглав убегая. – И вам меня не поймать.

– Да, что ты? – Уэст ловко совершил обманный манёвр и набросился на мальчика, заставив визжать от смеха. – Теперь я покажу тебе, как мою овцу.

– Подождите, – резко вмешалась Фиби, с грохочущим сердцем от волнения. При виде того, как грубо Рэвенел обращается с её сыном, в ней проснулись все материнские инстинкты. – Он же простудится. Он...

Уэст остановился и повернулся к ней, крепко прижимая к себе Джастина. Он насмешливо приподнял брови, глядя на Фиби, и тогда она наконец поняла, что он не собирался бросать Джастина в ручей. Они всего лишь дурачились.

Опустив Джастина на землю с преувеличенной осторожностью, Уэст приблизился к ней, слегка прищурившись.

– Ну тогда. Мне придётся продемонстрировать процесс на вас.

Не успела Фиби осознать смысл сказанного, как с изумлением обнаружила, что Уэст схватил её и оторвал от земли. Она оказалась прижатой к твёрдой, как камень, груди, а его мокрая рубашка пропитала влагой тонкую ткань лифа её платья. Тело пронзил электрический разряд.

– Не смейте, – выдохнула она, хихикая и извиваясь. – О Боже, вы пахнете, как скотный двор... отпустите меня, вы, деревенщина... – Вцепившись в его шею, она неудержимо смеялась, чего с ней не случалось с детства. – Если бросите меня в воду, – пригрозила Фиби, – я прихвачу вас с собой!

– Оно того стоит, – небрежно бросил он, унося её к ручью.

Никто за всю сознательную жизнь Фиби не осмеливался так грубо хватать её на руки. Она беспомощно вырывалась, но все попытки оказались тщетны. Его руки были как стальные обручи.

– Я никогда вас не прощу, – строго сказала Фиби, но испортила впечатление в очередной раз захихикав. – Я серьёзно!

Низкий смех Уэста пощекотал ей ухо.

– Полагаю, вы недостаточно велики для демонстрации процесса помывки овцы. Вы всего лишь размером с ягнёнка.

Он остановился, и в течение нескольких секунд ничего не предпринимал, только нежно прижимал Фиби к себе. Она застыла в этих внезапных объятиях, пока её разум рисовал ошеломляющую картину, как его тело накрывает её, согревая своим теплом, прижимая к прохладной земле. По спине пробежала дрожь.

– Спокойно, – мягко проговорил Уэст. – Я не собирался вас бросать. – Он ещё крепче стиснул её в объятиях. – Я напугал бедного ягнёночка?

Его голос прозвучал так нежно и порочно, что она чуть снова не затрепетала. С величайшей осторожностью он опустил Фиби на землю. Но её руки не хотели отпускать его шею. Её охватило странное чувство, будто она слушала навязчивое вступление к песне, которой не суждено быть написанной. Фиби медленно убрала руки и отступила назад.

Сзади на неё налетел Джастин, крепко обнял и засмеялся. Мгновение спустя подоспел и Стивен, весело глядя на Фиби, он вцепился в её юбки. Мальчикам понравилось наблюдать за тем, как кто-то устраивает импровизированную борьбу с мамой.

– Мы собираемся здесь задержаться на несколько минут и поиграть, – сказала Фиби, стараясь, чтобы её голос звучал непринуждённо. – Присоединяйтесь к нам.

Он выдержал её взгляд.

– А вы бы хотели?

Фиби могла бы решить, что этот вопрос - насмешливая попытка заставить её упрашивать его остаться. Но в голосе Уэста сквозила лёгкая нерешительность. Он был не уверен, догадалась она. И не строил никаких предположений ни о ней самой, ни о её желаниях. Сделав это открытие Фиби ощутила как по телу разлилось тепло.

– Да... оставайтесь.

Вскоре Уэст уже бродил с Джастином по мелководью, помогая ему собирать любопытные камешки. Фиби, незаметно сняв туфли и чулки, уселась на берегу вместе со Стивеном, и поддерживала его, пока он, погрузив ноги в воду, наблюдал за тем, как вокруг туда-сюда сновала мелкая рыбёшка. Няня расстелила покрывало на мшистой земле и, прислонившись спиной к стволу ближайшей ивы, тихонько посапывала.

Почувствовав лёгкий толчок, Фиби повернулась и обнаружила, что чёрная кошка, спрыгнув с коляски, ласково тёрлась о её бок.

– Киса! – воскликнул Стивен, хватая кошку.

– Нежнее, – предупредила Фиби, и, взяв его маленькую ручку в свою, показала как следует гладить животное по спине. – О, ей нравится. Чувствуешь, как она мурлыкает?

– Белые прожилки это мел, – объяснял Уэст в нескольких ярдах от них, склонившись и изучая камешек, который держал Джастин. – Он состоит из раковин таких крошечных существ, что их можно разглядеть только под микроскопом.

– Откуда взялись эти крошечные существа?

– Они сформировались на дне океана. Вся эта земля была покрыта водой.

– Я знаю эту историю, – оживлённо подхватил Джастин. – Про Ноя и ковчег.

– Это произошло намного раньше.

– На сколько?

– На миллионы лет.

Джастин пожал плечами и прозаически заметил:

– Я не умею считать до миллиона. Только до десяти.

– Хм. – Уэст задумался, как лучше объяснить мальчику. – Знаешь, сколько длится секунда?

– Нет.

– Один, два, три, четыре, пять. – Считая, Уэст каждый раз щёлкал пальцами. – Прошло пять секунд. Если бы я продолжал щёлкать, не останавливаясь, в течение десяти дней, то насчитал бы почти миллион секунд.

Хотя Джастин не до конца понял смысла, ему явно понравилось, как Уэст щёлкал пальцами. Он попытался повторить за ним, но пальцы не слушались.

– Вот так, – сказал Уэст, беря маленькую ручку мальчика в свою и сжимая вместе большой и средний пальцы Джастина. – Теперь пробуй.

Сосредоточенно нахмурившись, Джастин предпринял ещё одну попытку, но звука не последовало.

– Продолжай тренироваться, – посоветовал Уэст. – А пока, давай выйдем на сушу.

– Но мне нужно больше камешков, – запротестовал Джастин.

Уэст усмехнулся.

– Ты столько камней набил в карманы, что брюки едва держатся на месте. Пойдём, покажем маме.

Чёрная кошка отступила на несколько шагов, настороженно наблюдая за тем, как Джастин вытряхивает содержимое карманов на носовой платок, который Фиби расстелила на земле.

Фиби должным образом восхитилась разноцветными камешками и взяла один с белой прожилкой. Глядя на Уэста, она спросила:

– Откуда вы столько знаете о происхождении мела, мистер Рэвенел?

– Благодаря каменоломне. Перед раскопками, мне пришлось проконсультироваться с экспертами по горнорудному делу, в том числе и с полевым геологом.

– Кто такой геолог? – спросил Джастин.

Вопрос вызвал у Уэста улыбку.

– Учёный, который изучает камни и слишком много пьёт.

Когда Фиби положила камешек, Стивен схватил его и попытался засунуть в рот.

– Нет, дорогой, – сказала она, забирая камень, – он тебе не нужен.

Ребёнок раздражённо захныкал и потянулся к запретному плоду. Через мгновение он пронзительно завопил, разбудив няню от лёгкого сна. Она потёрла глаза и начала подниматься на ноги.

– Всё в порядке, няня, – заверила её Фиби. – Джастин, принеси игрушку из коляски.

Джастин поспешил к коляске, порылся в отделении сбоку и принёс маленькую кожаную лошадку. Её ноги порядком истрепались от зубов маленького ребёнка. Стивен взял игрушку, презрительно посмотрел на неё и бросил на землю, продолжая капризничать.

Кошка мгновенно рванулась вперёд, схватила игрушку и убежала прочь.

К ним подошёл Уэст. Наклонившись, он подхватил Стивена под мышки, и поднял с колен Фиби.

– Что за шум? – спросил он, прижимая ребёнка к груди.

Заплаканный малыш замолчал и ошеломлённо уставился в улыбающиеся голубые глаза мужчины.

– Бедняга, – принялся успокаивать ребёнка Уэст. – Как они посмели предложить игрушку, вместо чудесного камня? Это возмутительно... да... настоящее зверство...

К удивлению Фиби, пока “незнакомец” продолжал нянчиться с ним, настроение Стивена улучшалось. Он положил ладошку на щёку Уэста, исследуя щетину на ощупь. Через мгновение Уэст опустил голову и издал какой-то примитивный звук возле животика малыша, заставив карапуза трястись от смеха. Затем поднял Стивена в воздух и начал подкидывать, вызывая восторженный визг.

– Мистер Рэвенел, – сказала Фиби, – я бы предпочла, чтобы вы не швыряли моего ребёнка, как старый саквояж.

– Ему же нравится, – ответил Уэст, однако его движения смягчились.

– А ещё ему нравится жевать окурки сигар, – парировала Фиби.

– У нас у всех есть дурные привычки, – ласково сообщил Уэст малышу, опуская его, и вновь прижимая к груди. – Джастин, пойдём, у нас много работы. – Потом наклонился, чтобы поднять с земли палку размером с мужское предплечье.

Глаза Фиби расширились.

– Это ещё зачем?

– Мы очищаем территорию от крокодилов, – проинформировал её Уэст и передал палку Джастину. – Если один из них приблизится, отбивайся.

Джастин взвизгнул от восторга и последовал за ним по пятам.

Хотя Фиби так и подмывало сказать, что в Англии не водятся крокодилы, она только рассмеялась и посмотрела вслед троим искателям приключений. Покачав головой, она села рядом с няней.

– Образец настоящего мужчины, – заметила пожилая женщина.

– Чересчур яркий, – иронично сказала Фиби.

Они наблюдали за тем, как Уэст решительно удаляется вместе с мальчиками, всё ещё прижимая к себе Стивена одной рукой. Джастин потянулся к нему, и Уэст без колебаний взял его за руку.

– Слуги отзываются о нём по-доброму, – выдала няня. – Хороший человек и хороший хозяин, которому необходим свой собственный дом. Приятной внешности, к тому же подходящего возраста для отцовства.

– Няня, – сказала Фиби, одарив её весёлым, скептическим взглядом, – он укрощён лишь наполовину.

– Ладно вам, миледи... нет на свете мужчины, с которым вы бы не справились.

– Мне не нужен мужчина, с которым мне придётся справляться. Мне больше по душе цивилизованный, который сам знает, как нужно себя вести. – Фиби потянулась к кустику дикой ромашки и сорвала цветок. Она потёрла его между большим и указательным пальцами, и вдохнула сладкий, похожий на яблочный, аромат. Искоса взглянув на женщину, сидящую рядом, Фиби тихо добавила: – Кроме того, ты же не забыла, о чём просил меня Генри.

– Нет, миледи. Но я и не забыла, что он просил вас об этом на смертном одре. Вы бы пообещали, что угодно лишь бы облегчить его страдания.

Фиби не чувствовала дискомфорта, обсуждая Генри с его пожилой няней, которая любила своего воспитанника с первого дня его жизни и до последнего.

– Генри тщательно продумал моё будущее, – сказала она. – Он видел преимущества в браке с Эдвардом, ведь у его кузена прекрасная репутация, он настоящий джентльмен, а посему может служить хорошим примером для мальчиков, пока они растут.

– Хорошая обувь часто натирает ноги.

Фиби нарвала ещё цветов и собрала небольшой букет.

– Я думала, ты одобришь брак между мной и кузеном Генри. Эдвард так на него похож.

– Правда, миледи?

– Да, ты же знаешь его с детства. Он очень похож на Генри, только без его особенностей.

Несмотря на относительно молодой возраст, Эдвард был джентльменом старой закалки. Учтивый и любезный, ему бы и в голову не пришло устроить сцену. За все годы их знакомства Фиби ни разу не видела, чтобы он выходил из себя. Ей не придётся беспокоиться о том, что он окажется неверным, бессердечным или безрассудным. Этого просто не было заложено в нём природой.

Нетрудно предположить, что Эдвард её вполне устроит.

Труднее всего оказалось представить себе их общее семейное ложе. Она не могла вообразить, как делит с ним постель, её сознание рисовало только нечёткие образы, словно спектакль в театре теней.

Когда же дело касалось Уэста Рэвенела, проблема возникала ровно противоположная. От одной только мысли об их совместно проведённой ночи во рту у неё пересыхало, а пульс начинал учащённо биться от предвкушения.

Обеспокоенная направлением своих мыслей, Фиби обернула стебелёк вокруг маленького букетика из ромашек и протянула его няне.

– Пойду посмотрю чем заняты мистер Рэвенел и дети, – легкомысленно сказала она. – Наверняка, он уже разрешил им играть с ножами и спичками.

Она обнаружила Уэста и детей на низком берегу ручья. Все трое были покрыты грязью и выглядели растрёпанными. Стивен сидел на коленях у Уэста, его белый льняной комбинезончик был основательно перепачкан. Похоже, они задумали сложить плоские речные камни в башни. Джастин прорыл своей палкой канал в песчанистом иле и, сложив ладони чашечкой, переливал туда воду из ручья.

Брови Фиби взлетели вверх.

– Я отобрала у ребёнка камень, – спросила она Уэста, – а вы ему дали дюжину других?

– Шшш, – ответил Уэст, не глядя на неё. Когда он продолжил, уголок его рта слегка подрагивал: – Не отрывайте мужчину от работы.

Стивен вцепился обеими руками в плоский камень и с детским упорством поднёс его к стопке. Он водрузил камень поверх остальных и удерживал там, пока Уэст осторожно поправлял его положение.

– Молодец, – похвалил Уэст малыша.

Джастин протянул брату ещё один камень, и Стивен, увлечённо кряхтя, его забрал. Пока он выполнял манёвр по подъёму камешка на вершину башенки, его маленькое личико оставалось комично серьёзным. Фиби внимательно наблюдала за малышом, поражаясь его заинтересованностью работой.

После смерти его отца, который никогда не видел сына, она оберегала и баловала младшего ребёнка, как могла. Фиби заполнила его мир мягкими, красивыми предметами и бесконечным уютом. Ей не приходило в голову, что он может хотеть или даже нуждаться в играх с камнями, палками и грязью.

– Он станет строителем, когда вырастит – сказал Уэст. – Или археологом.

– Везучий Стивен, – проговорил Джастин, удивив Фиби. – Мне бы тоже хотелось кем-нибудь работать.

– А в чём проблема? – спросил Уэст.

– Я - виконт. А им невозможно перестать быть, даже если захочешь.

– Виконт тоже может кем-нибудь работать.

Джастин перестал копать и с надеждой на него посмотрел.

– Правда?

– Возможно, если профессия будет благородной, – мягко вмешалась Фиби, – например, дипломатия или юриспруденция.

Уэст бросил на неё насмешливый взгляд.

– Его дед много лет управлял игорным клубом в Лондоне. Насколько я понимаю, он лично занимался его повседневными делами. Эта профессия входит в число благородных?

– Вы критикуете моего отца? – уязвлёно спросила Фиби.

– Как раз наоборот. Если бы герцог позволил себе идти на поводу у высшего общества, то сейчас у него, вероятно, не было бы ни гроша за душой. – Уэст замолчал, поправляя груду камней, когда Стивен добавил ещё один камешек. – Ведь он управлял клубом и всё равно стал герцогом. А это значит, что когда Джастин достигнет совершеннолетия, он сможет выбрать любую профессию. Даже не из числа "благородных".

– Я хочу стать геологом, – смело проговорил Джастин. – Или дрессировщиком слонов.

Фиби посмотрела на Уэста и возмущённо спросила:

– А кто будет управлять поместьем Клэр?

– Возможно, Стивен. Или вы. – Он усмехнулся, увидев выражение её лица. – Кстати, завтра я должен заняться бухгалтерией. Хотите взглянуть на бухгалтерские книги?

Фиби заколебалась, разрываясь между стремлением упрекнуть его за то, что он вкладывает такие идеи в голову её сына, и желанием принять предложение. Ей было бы чрезвычайно полезно изучить учётную процедуру поместья, и она знала, что он сможет доходчиво ей всё объяснить.

– Мы будем одни? – с опаской спросила она.

– Боюсь, что так. – Уэст понизил голос, словно рассказывал что-то неприличное. – В кабинете будем только мы вдвоём, станем изучать сладострастные нюансы сметы доходов и расходов. Потом перейдём к действительно непристойным вещам... займёмся инвентаризацией... изучим график изменений объёмов урожая...

Этот человек никогда не упускал случая её поддеть.

– Хорошо, – с оттенком сухой иронии ответила Фиби, – я присоединюсь к вам. – Она вытащила из кармана два носовых платка. – Один для рук Стивена, – сказала она, протягивая их Уэсту, – а другой, для рук Джастина.

– А как же я? – спросил Уэст. – Разве вы не хотите, чтобы и мои руки стали чистыми?

Фиби выудила из-за корсажа ещё один платок и протянула ему.

– Вы прямо, как волшебник, – сказал он.

Она улыбнулась и вернулась к няне, которая приводила в порядок детскую коляску.

– Мы возвращаемся в особняк, – быстро проговорила она. – Не ругайся, когда увидишь мальчиков: они оба грязные, но прекрасно провели время. Ты случайно не видела, куда делась кошка?

– Она лежит под коляской, миледи.

Фиби нагнулась и разглядела под коляской пару янтарных глаз, мерцающих в потёмках. Кошка выползла из-под коляски с игрушечной лошадкой в зубах и бросила её на колени хозяйки.

Фиби позабавило и тронуло то, как кошка явно гордилась подношением. Игрушка была уже неузнаваема, кожа разорвана в клочья, а большая часть набивки отсутствовала.

– Спасибо, дорогая. Как заботливо. – Засунув игрушку в карман, она взяла кошку. Впервые, когда животное устроилось у неё на руках, не последовало уколов острых коготков. – Полагаю, нам придётся оставить тебя у нас, пока мы не покинем Гэмпшир. Но ты всё равно не домашняя кошка, и не можешь поехать с нами в Эссекс. Я твёрдо решила... и этого ничто не изменит.

Глава 17

"В тебе нет ничего порочного, за исключением поцелуев".

С тех пор как Фиби совершенно неожиданно шепнула ему на ухо те слова, Уэст пребывал в весьма странном состоянии. Он то был счастлив. То несчастен. То вдруг его бросало в жар. Он ощущал себя неуравновешенным, беспокойным, голодным. Уэст несколько раз просыпался среди ночи, чувствуя, что кровь бурлит, требуя наступления утра.

Это навеяло ему воспоминания о тех днях, когда он напивался до беспамятства и приходил в себя в тёмной комнате, растерянный и заторможенный, не понимая, что сегодня за день, который час, или даже, где находится. Не в состоянии вспомнить, чем конкретно занимался, потворствуя своим низменным желаниям, вследствие чего оказался здесь.

Уэст сидел за длинным столом в кабинете, стены которого были обиты дубовыми панелями, перед ним лежали стопки бухгалтерских книг и документов. Эта комната стала одной из его любимых в доме, она представляла собой компактное прямоугольное помещение, заставленное книжными полками. На полу лежал толстый ковёр, в воздухе приятно пахло пергаментной бумагой и чернилами. Через большое старинное окно, разделённое на множество секций, каждая не больше его ладони, лился дневной свет.

Обычно ему нравилось проводить здесь время. Он любил бухгалтерию, она помогала понять, как обстоят дела в поместье. Но в данный момент его обычный круг интересов, в который входили: люди, земля, домашний скот, дом, погода, даже пища, сузился до одной лишь Фиби.

Ему было жизненно необходимо, либо находиться рядом с ней, либо очень далеко от неё. Все промежуточные варианты, казались пыткой. Зная, что она в одном с ним доме или где-то рядом, в поместье, каждая клеточка его тела жаждала её отыскать.

Вчера утром, когда Уэст неожиданно с ней столкнулся, его охватило острое чувство счастья. На первый взгляд приятное, но, если копнуть чуть глубже, оно причиняло боль. Там, у ручья, Фиби выглядела такой прекрасной и цветущей, словно те самые дикие ирисы на берегу.

Из всех ошибок, совершённых в жизни, а их, видит бог, было немало, первое место занимал этот поцелуй. И Уэст никогда его не забудет. Ладони помнили, как обхватывали её лицо, рот - сладость и мягкость губ. Даже через двадцать лет пальцы не забудут очертаний её головы. Каждый сладкий поцелуй, подаренный ею, казался обещанием, словно один неуверенный прыжок в неизвестность за другим. Уэст заставлял себя вести с Фиби осторожно и нежно, когда, на самом деле, умирал от желания стиснуть в объятиях и поглотить без остатка. Складывалось ощущение, что его тело было создано исключительно для того, чтобы доставлять ей удовольствие, рот - дарить ласки, а возбуждённая плоть мечтала ворваться в её глубины.

А, что до чувств и мыслей Фиби, Уэст не питал иллюзий, что его страсть была взаимной. Во всяком случае, не в полной мере. Если он и обладал каким-нибудь талантом, так это оценивать степень женской заинтересованности. С её стороны имелись симпатия и влечение, но они не шли ни в какое сравнение с его чувствами. И слава богу. У Фиби и так полно проблем, не хватало только Уэста в этом списке.

– Вот последние банковские и инвестиционные отчёты, – раздался голос брата. В комнату вошёл Девон, держа в руках папку с документами, и резко бросил её на стол перед Уэстом. – Инвестиции, сделанные по совету Уинтерборна, приносят хорошую прибыль, особенно железнодорожные акции и товары широкого потребления. – Он отодвинул стул и сел, вытянув перед собой ноги. – Единственная ложка дёгтя - это, как обычно, поместье в Норфолке, – заметил он, разглядывая носки своих начищенных ботинок. – Оно всё ещё в убытке.

Дом и земля в Норфолке, наряду с многим другим имуществом, достались Девону вместе с титулом. К несчастью, последние три графа пренебрегали уходом за поместьем, как, впрочем, и всем остальным. Большая часть плодородных полей заросла сорной травой, а элегантный загородный дом в георгианском стиле был закрыт и заброшен.

– Там осталось всего пять семей арендаторов, – продолжил Девон, – мы платим налоги больше, чем зарабатываем. Можно продать поместье, поскольку оно не входит в майорат. Или... ты мог бы с ним, что-нибудь сделать.

Уэст вопросительно на него посмотрел.

– Что, чёрт возьми, мне с ним сделать?

– Ты мог бы сделать его своим домом. Особняк в хорошем состоянии, и земля подходит для опытного хозяйства, которым, ты говорил, что хочешь когда-нибудь заняться. Ты мог бы привлечь новых арендаторов и начать получать доход. Если хочешь, поместье твоё.

На лице Уэста появилась улыбка. Он никогда не перестанет благодарить брата за щедрость. Возможно, если бы Девона воспитывали как привилегированного отпрыска и наследника, он вёл бы себя как настоящий осёл. Вместо этого брат неустанно расточал похвалы, щедро вознаграждая Уэста за его вклад в успех поместья.

– Ты пытаешься от меня избавиться? – беспечно спросил Уэст.

– Ни в коем случае. – Взгляд Девона был тёплым и спокойным. В течение многих лет их семья состояла только из них двоих, братская связь оставалась нерушимой. – Но мне кажется, что когда-нибудь ты захочешь жить своей жизнью. Уединиться в своём собственном доме. Завести жену и детей.

– Как бы я не ценил твой подарок в виде налоговых обязательств... – сухо начал Уэст.

– Я возьму на себя налоговое бремя, пока ты не начнёшь получать прибыль. Даже после того, как мы наймём помощника управляющего, который станет выполнять здесь твою работу, ты продолжишь получать процент от дохода вместо платы за управление. Правда нам пока ещё понадобится всё твоё свободное время...

– Девон. Ты мне ничем не обязан.

– Я обязан тебе жизнью, в буквальном смысле. – Девон замолчал, а когда продолжил, его голос смягчился. – Я хочу, чтобы твоя жизнь была такой же полноценной, как и моя. Тебе надо завести свою собственную семью.

Уэст покачал головой.

– День, когда я решу жениться, ещё долго не наступит.

– А что насчёт леди Клэр?

– Я мог бы завести с ней роман лет через пять-десять, – сказал Уэст, – после того как ей наскучит следующий муж. Но, на мой вкус, она пока недостаточно искушена.

– Каждый раз, когда она входит в комнату, мы все можем расслышать, как грохочет твоё сердце.

Уэст почувствовал, что начинает краснеть.

– Отвали.

На лице Девона отразилось беспокойство, смешанное с раздражением. Это был тот самый взгляд старшего брата, которым он одаривал Уэста, когда его ловили за хулиганство или жульничество в школьные годы.

– Всю нашу жизнь, Уэст, я вставал на твою сторону. Ты ничего не потеряешь, сказав мне правду.

Положив руки на стол, Уэст опустил на них подбородок и сердито глянул на книжные полки.

– Мне кажется, я в неё влюбился. Либо так, либо у меня желудочное заболевание с побочным эффектом в виде неконтролируемого потоотделения. Но в одном я не сомневаюсь: мне нет дела до женитьбы и детей. Странным образом, тебе удалось начать вести достойную жизнь. Ты хороший муж, и каким-то чудом превратился в хорошего отца. Я не стану искушать судьбу, пытаясь последовать твоему примеру.

– Что тебя останавливает? Прежняя жизнь повесы?

– Повесой был ты. А я - развалиной. Двум годам в меру приличного поведения не стереть целую биографию.

– Теперь это не имеет значения.

– Но в будущем будет. Представь, через несколько лет Джастин встретит мальчика, чья семья распалась из-за того, что у меня был роман с его матерью. Или кто-нибудь расскажет ему о званом ужине, на котором я так напился, что не мог стоять на ногах. Или тот очаровательный факт о моём изгнании из Оксфорда, потому что я устроил пожар в своей комнате. А как тебе это? Представь момент, когда мне придётся ему рассказать, как его отец ненавидел меня до самой смерти за то, что я издевался над ним в школе.

– Если его мать простила тебя, думаешь, он не сможет?

– К чёрту прощение! Оно ничего не изменит.

– По-моему, ты упускаешь суть прощения.

– Мы должны прекратить этот разговор, – подняв голову, мрачно сказал Уэст. – Скоро придёт Фиби, чтобы просмотреть бухгалтерские книги. – Он мучительно сожалел, что пригласил её. Это был глупый порыв.

Вздохнув, Девон встал.

– Прежде чем я уйду, позволь поделиться с тобой, столь тяжело давшейся мне, мудростью о женщинах.

– Господи, неужели это обязательно?

– Дело не только в том, чего хочешь ты. Но и в её желаниях. Независимо от твоих намерений, большинству женщин не понравится, если ты начнёшь принимать решения за них.

Фиби подошла к приоткрытой двери кабинета, и постучала об косяк. Ей вспомнилось, как она вошла в спальню Уэста и обнаружила его полуобнажённым.

– Леди Клэр.

На пороге появился Уэст, элегантный и красивый в тёмном костюме и скромном полосатом галстуке. Его волосы были аккуратно зачёсаны назад, а лицо тщательно выбрито. "Никогда не догадаешься, что скрывается под всеми этими цивилизованными слоями одежды", – подумала Фиби и покраснела, потому что знала: над левым бедром у него швы, на правом предплечье синяк от овечьего копыта, ниже талии виднелась линия загара, а его волосатая грудь с каждым разом, когда она о ней думала, интриговала её всё больше.

Уэст пригласил её в кабинет и усадил за стол, заваленный книгами.

– Как приятно ради разнообразия увидеть вас полностью одетым, – весело заметила Фиби.

Уэст повернулся и, прислонившись к столу, улыбнулся ей.

– Начнём с флирта?

– Это был не флирт.

– Давайте, не будем обманываться, мадам: ваш намёк на мою одежду и на её отсутствие в прошлый раз, явно напоминает флирт.

Она рассмеялась. Сегодня его манера общения казалась несколько иной. Дружелюбной, но немного отстранённой. Фиби вздохнула с облегчением. Так будет намного проще.

– Это непроизвольный флирт, – сказала она.

– Может с каждым случиться, – великодушно уступил Уэст.

Фиби перевела взгляд на громадную стопку гроссбухов и поморщилась.

– Боже мой!

– Для каждого вида деятельности в поместье мы ведём отдельную книгу. Домашнее хозяйство, сельскохозяйственные культуры, молочные продукты и птицеводство, домашний скот, расчётная ведомость, инвентаризация, и так далее. – Уэст вопросительно посмотрел на неё. – В поместье Клэр так не делают?

– Я никогда не видела гроссбухов поместья Клэр, – призналась Фиби. – Только хозяйственную книгу учёта, которую мы вели вместе с экономкой. С тех пор, как здоровье Генри пошатнулось, всю бухгалтерию вёл Эдвард Ларсон.

– Почему ею не занимался управляющий?

– Он был довольно преклонных лет и захотел уйти на покой. Когда Эдвард предложил заняться управлением сам, все вздохнули с облегчением. Генри полностью ему доверял.

– Они были двоюродными братьями?

– Да, но были близки словно родные. Генри не любил общаться с людьми за пределами наших семей. Он предпочитал жить в своём маленьком и безопасном мире.

Уэст слегка наклонил голову, в его густой шоколадной шевелюре заиграл солнечный свет.

– И вы с ним заодно, – сказал он нейтральным тоном.

– Я не возражала.

Он одарил её задумчивым взглядом.

– Как бы мне ни нравился ритм жизни в деревне, я бы сошёл с ума, если бы время от времени не навещал друзей в Лондоне и не наслаждался более утончёнными развлечениями, чем может предложить это место.

– Я скучаю по некоторым вещам в Лондоне, – призналась Фиби. – Но теперь я вынуждена держаться подальше от города, особенно во время сезона. Как вдова и мать будущего наследника, я стану мишенью всех охотников за приданым в Англии.

– Если вам станет легче, обещаю никогда не делать вам предложения.

– Спасибо, – со смехом сказала Фиби.

Уэст деловито вытащил из стопки толстую бухгалтерскую книгу и положил перед ней.

– Когда вы переезжаете в Эссекс?

– Через две недели.

– Когда обживётесь, попросите посмотреть главные бухгалтерские книги. В одной из них должны содержаться ежегодные отчёты о прибылях и убытках поместья. Вам надо взглянуть на отчётность за последние четыре-пять лет, чтобы ... почему вы хмуритесь? Хмуриться ещё рано.

Фиби взяла карандаш и принялась вертеть его в руках, постукивая тупым концом по краю гроссбуха.

– Придётся попросить у Эдварда бухгалтерские книги. Его это расстроит. Он решит, что я ему не доверяю.

– Причём здесь доверие. Он должен поощрять ваше участие.

– Большинство мужчин придерживаются другого мнения.

– Любой здравомыслящий мужчина поддержал бы вас. Никто не позаботится об интересах Джастина и Стивена лучше, чем их мать.

– Спасибо. Я с вами согласна. – Её губы скривились. – Но, к сожалению, Эдвард не одобрит, и мать Генри тоже. На самом деле, любому, кто имеет отношение к поместью Клэр, это не понравится. – Фиби не осознавала, что мёртвой хваткой сжимает карандаш, пока Уэст осторожно не забрал его.

– Я знаю, как пугает необходимость изучения всего нового, – сказал он. – Но это ничто по сравнению с тем, с чем вы уже столкнулись. – Его тёплая ладонь скользнула по её руке. – У вас стальная воля. Вы прошли через месяцы ада, заботясь о маленьком ребёнке, умирающем муже и целом домашнем хозяйстве с дьявольским терпением. Вы пропускали приёмы пищи и не спали, но никогда не забывали прочесть Джастину сказку на ночь и уложить его в постель. Вы позволяли себе плакать или падать духом, только на несколько минут, за закрытыми дверями, а после умывались, собирали воедино разбитое сердце и выходили с улыбкой на лице и полудюжиной носовых платков в карманах. При этом большую часть времени, испытывали тошноту потому что ожидали другого ребёнка. Вы никогда не подводили людей, которые в вас нуждались. И теперь этого не сделаете.

Слова потрясли Фиби до глубины души.

– Кто вам всё это рассказал? – с трудом прошептала она.

– Никто. – Морщинки в уголках его глаз стали глубже. – Фиби... любой, кто хоть немного вас знает, в курсе таких вещей.

– Перуанское гуано, – прочитала вслух статью расходов Фиби. – Вы потратили сто фунтов на импортный помёт летучих мышей?

Уэст усмехнулся.

– Если бы это было возможно, я бы купил больше.

Они провели в кабинете несколько часов, но время пролетело незаметно. Уэст подробно и без снисхождения отвечал на вопросы Фиби. Он открыл гроссбухи, разложил на полу карты поместья и земель арендаторов, вытащил с полок книги с названиями наподобие "Сельскохозяйственная химия" и "Осушение пахотных земель". Фиби была готова провести время в скучных подсчётах цифр в длинных столбцах и заполнении бланков. Однако, как выяснилось, учёт в поместье выходил за рамки одних лишь цифр. Речь шла о людях, животных, пище, погоде, науке, рынках... о будущем. А человек, объяснявший ей всё это, был настолько красноречив и увлечён темой, что смог даже заставить методы бухгалтерского учёта казаться интересными.

Обсуждение прервал лакей, который принёс из кухни поднос с бутербродами и закусками.

– Спасибо, – поблагодарила Фиби, принимая от Уэста бокал охлаждённого вина. – А нам разрешено пить вино во время занятий бухгалтерией?

– Уверяю вас, другого способа пережить инвентаризацию и переоценку материальных ценностей не существует. – Он поднял бокал, провозгласив тост: – Да хранит Господь плуг.

– Это фермерский тост?

– Это фермерский тост.

– Да хранит Господь плуг, – эхом отозвалась Фиби и сделала глоток терпкого, освежающего коллекционного вина. После того как лакей ушёл, закрыв за собой дверь, она вновь обратила внимание на лежащей перед ней список удобрений. – Почему перуанское гуано? – спросила она. – Разве британские летучие мыши не производят достаточно помёта?

– Казалось бы. Однако перуанское гуано содержит больше азота, который необходим глинистой почве. – Уэст перевернул несколько страниц и указал на колонку. – Посмотрите на урожай пшеницы.

– Что означают эти цифры?

– В общей сложности сто фунтов перуанского гуано помогли нам вырастить девятьсот дополнительных бушелей пшеницы.

Фиби воодушевилась, услышав эту информацию.

– Я хочу, чтобы все арендаторы в поместье Клэр получили удобрение.

Уэст рассмеялся такому энтузиазму.

– Азот не универсальное решение для любой фермы. На разных земельных участках разная почва и свои особенности дренажа. Именно поэтому управляющий встречается с арендаторами не реже двух раз в год, чтобы обсудить с каждым в отдельности их конкретную ситуацию.

– Ого. – Восторг Фиби быстро улетучился, и она сделала большой глоток вина.

Уэст настороженно посмотрел на неё.

– Ларсон не встречается с ними регулярно?

– Ларсоны считают, что лучше не фамильярничать с арендаторами. Они говорят, что это побуждает их выдвигать слишком много требований, просить об одолжениях и неохотно выплачивать аренду. По словам Эдварда, восстания арендаторов, подобные тем, что недавно случились в Ирландии, вполне могут произойти и здесь. Некоторых землевладельцев даже убили свои же собственные фермеры, – ответила Фиби, не отрывая взгляда от страницы.

– Во всех этих случаях, – мрачно сказал Уэст, – землевладелец был известен своим жестоким обращением с арендаторами. – Он помолчал с минуту. – Так значит... Ларсон общается с фермерами через посредника?

Фиби кивнула.

– Он посылает пристава собирать арендную плату, и если они...

– Пристава? – чуть менее спокойным тоном проговорил Уэст. – Ради бога, зачем? Ему бы сгодился агент... Боже, да кто угодно. Так ли необходимо задействовать местные органы правопорядка, два раза в год запугивая арендаторов?

– В Эссексе дела ведутся по-другому, – защищаясь, ответила Фиби, допив вино.

– Вне зависимости от местоположения, Фиби, работа управляющего обычно включает в себя необходимость чем-то управлять. Неужели Ларсон считает себя настолько аристократичным, что не в состоянии поговорить с обычным фермером? Неужели он думает, что бедность заразна?

– Нет, – ревностно возразила Фиби. – О, я создала неверное представление об Эдварде, и теперь вы его невзлюбили. Он такой...

– Нет, он мне и до этого не нравился.

– Такой прекрасный человек, добрый и заботливый, он провёл столько часов у постели Генри, читая и подбадривая его... и меня тоже. Я черпала в нём поддержку и стала полагаться даже в самые трудные моменты...

– Вообще-то я его терпеть не могу.

– И он был очень добр к Джастину, Генри всё это видел, вот почему он взял с меня обещание... – Она внезапно замолчала.

Уэст уставился на неё, не моргая.

– Какое обещание?

Фиби отставила в сторону пустой бокал.

– Никакое.

– Что за обещание?

– Это не важно.

– Чёрт возьми, – тихо сказал Уэст. Она чувствовала, как он буравит её взглядом. – Мне только что пришла в голову безумная мысль. Но этого быть не может.

Фиби наобум перевернула несколько страниц гроссбуха.

– Интересно, бушель это сколько?

– Четыре галлона. Скажите, что это не правда.

Почувствовав необходимость сбежать, Фиби встала из-за стола и подошла к книжным полкам.

– Откуда мне знать, что у вас на уме?

Слова Уэста прозвучали как удары хлыста, заставив её вздрогнуть:

– Скажите мне, что Генри не попросил вас выйти замуж за его проклятого кузена!

– Можно потише?– резко прошептала Фиби, поворачиваясь к нему лицом. – Я бы предпочла, чтобы вы не кричали об этом на весь дом!

– Господи, он так и сделал. – По непонятной причине, лицо Уэста раскраснелось под загаром. – И вы согласились. Почему, ради всего святого, вы пошли на это?

– Генри безумно переживал за нас с Джастином и за ещё не родившегося малыша. Он хотел быть уверенным, что о нас позаботятся. Хотел обеспечить защиту поместью и дому. Мы с Эдвардом подходим друг другу.

– Он никогда не станет для вас кем-то большим, чем просто заменителем Генри.

– Эдвард значит для меня гораздо больше! Как самонадеянно с вашей стороны, как...

– Между вами нет ни единой искры страсти. Если бы она была, он бы уже с вами переспал.

Фиби резко втянула в себя воздух.

– Я была в трауре, вы... кретин!

Уэст ничуть не смутился.

– Прошло два года. На месте Ларсона я бы, по крайней мере, вас поцеловал.

– Я жила в родительском доме. Возможности не представилось.

– Страсть рождает возможности.

– Я не какая-нибудь молоденькая девчонка, надеющаяся на поцелуй украдкой за комнатной пальмой. Сейчас у меня другие приоритеты. Эдвард будет хорошим отцом моим детям... – Фиби снова повернулась к полкам, она поправила ряд томов, и стряхнула пыль со старинного кожаного корешка одной из книг. – Физическая сторона отношений не самая главная.

– Чёрт побери, Фиби, она тоже имеет значение.

Рискнув бросить взгляд на Уэста, она увидела, что он уронил голову на руки.

– У женщин и мужчин разные потребности, – сказала она.

– Вы меня убиваете, – проговорил он приглушённым тоном.

Книжный переплёт у одного из томов оказался надорван. Она погладила его кончиком пальца, будто могла исцелить этим жестом.

– Мне достаточно воспоминаний, – тихо сказала Фиби.

В ответ последовала тишина.

– Большинство чувств умерло вместе с Генри, – добавила она.

И опять последовала тишина.

Неужели Уэст вышел из комнаты? Сбитая с толку его молчанием Фиби снова обернулась. Обнаружив его прямо у себя за спиной, она вздрогнула от удивления.

Прежде чем Фиби успела вымолвить ещё хоть слово, он притянул её к себе и поцеловал.

Глава 18

Губы Уэста были прохладными, и всё ещё хранили привкус сладкого вина. Поцелуй становился настойчивее. Она почувствовала напористое вторжение его языка, будто Уэст пытался взять от поцелуя как можно больше, прежде чем она его прервёт. Он крепче прижал её к себе, и она сдалась, уронив голову назад, на его руку. Тело не могло утаить правду, Фиби хотела ощутить на себе голод этого мужчины, хотела, чтобы его сердце билось рядом с её.

Губы Уэста оторвались ото рта Фиби и прошлись вдоль шеи. Нащупав пульс, он страстно поцеловал это местечко и потёрся о него носом.

– Ты не вещь, – отрывисто проговорил он. – Ты не можешь переходить от одного мужчины к другому, как картина или старинная ваза.

– Всё совсем не так, – подала она слабый голос.

– Он говорил, что хочет тебя?

– Не напрямую. Он... он джентльмен.

– Я хочу тебя всем своим существом. – Уэст схватил её голову и, притянув к себе, обвёл губы Фиби своими прежде, чем обрушиться на них в грубоватом и пылком поцелуе. Он приподнял её, прижав к себе так, что пальцы ног едва касались пола. – Я думаю только о тебе. Вижу только тебя. Ты - сердце звезды и сила притяжения, манящая подойти всё ближе, и мне плевать, что я вот-вот сгорю. – Он прижался лбом к её лбу, тяжело дыша. – Именно это он и должен был тебе сказать.

В голове у Фиби блуждали разумные мысли и слова, но они потонули в потоке ощущений, когда он вновь завладел её губами. Уэст целовался со всей страстью, медленно и неумолимо, поглощая её, словно он был огнём, а она - кислородом. Фиби раскрылась и прильнула к нему навстречу, словно в нём растворяясь. Его мощные руки с лёгкостью могли её раздавить. Кровь мчалась по жилам с такой скоростью, что у Фиби закружилась голова и ослабли колени.

Контролируя процесс, Уэст легко опустил её на пол. Встав рядом на колени, он снял пиджак, отбросил его в сторону и небрежно развязал галстук. Она знала, что может остановить его одним лишь словом, но вместо этого смиренно лежала, дрожа от предвкушения того, чему не смела дать название. Уэст приподнял подол юбки на несколько дюймов, обнажая лодыжки. Он снял с неё туфли на низком каблуке, нежно обхватил пальцами её пятку, а затем... наклонился и прижался губами к шёлковому чулку, по очереди поцеловав каждую ногу.

Фиби могла лишь молча наблюдать за ним, потрясённая этим нежным, благоговейным жестом.

Он посмотрел на неё своими голубыми глазами. Такой оттенок синевы она видела только во снах. Уэст нагнулся вперёд, ей пришлось раздвинуть под юбками ноги, принимая возбуждающий вес его тела. Он подложил руку под шею Фиби и опять завладел её ртом. Уэст был очень осторожен и уверен в своих действиях, улавливая малейшую ответную реакцию партнёрши. Его пальцы блуждали по обнажённой коже везде, где могли её отыскать: на запястьях, шее, в потаённых местечках за ушами.

От нежных ласк его губ её опалил огонь желания, она не сдержалась и стала извиваться под ним. Фиби начинала понимать, что такое искушение, как никогда раньше. Как оно могло за несколько минут разрушить всю её благочестивую жизнь. Лиф платья оказался уже расстёгнут, она даже не заметила, когда Уэст успел это сделать. В корсет из эластичного шёлка были вшиты косточки, он являлся более гибкой моделью, чем обычная жёсткая конструкция из стали и плотной хлопковой ткани. Расстегнув его верх, он достал из чашечек груди. Она почувствовала влажное прикосновение языка Уэста, жаркую линию, которую он прочертил поверх напряжённого соска. Его губы сомкнулись вокруг него и нежно потянули, посылая по всему телу волны удовольствия. Переключившись на другую грудь, он втянул в рот нежный бутон и принялся с ним играть и посасывать.

Уэст схватил подол её юбки и задрал вверх, теперь их разделяли только его брюки и тонкая хлопчатобумажная ткань её панталон. Он накрыл Фиби своим телом, его стальные мышцы соприкоснулись с её мягкими формами, облегчая жгучее мучение. Он обхватил мозолистой рукой её грудь, большим пальцем, поглаживая и разминая вершинку. Она пыталась не шевелиться, но её захватило удовольствие... тело пульсировало, подёргивалось, трепетало, умоляя о едином аккорде разрядки. Бёдра ритмично приподнимались вверх, не поддаваясь контролю. Позже она будет с ужасом воспоминать о своём распутном поведении, но сейчас потребность была слишком велика.

Когда Уэст скатился с неё и лёг набок, из горла Фиби вырвался всхлип, она попыталась заставить его вернуться.

– Фиби... нет, я чересчур близок к разрядке, я не могу...

Его дыхание было неровным и прерывистым.

Она оборвала Уэста, прижавшись губами к его рту в требовательном поцелуе. С задушенным смешком он сдался и снова прижал Фиби к полу в ворохе оборок платья. Из-за расстёгнутого лифа, ткань платья туго обтягивала руки, мешая двигаться. Он целовал её обнажённые формы, ласкал языком под грудью, утыкаясь носом в пышные изгибы. Запустив руку под юбку, он нащупал разрез в панталонах. Его ладонь несколько раз прошлась по мягким, сухим кудряшкам, от чего по её телу побежала дрожь удовольствия. Очень осторожно он раздвинул локоны и провёл кончиком пальца между скрытыми лепестками.

Страстно желая более тесного контакта, она рванулась навстречу, но, пока он исследовал замысловатую расщелину, прикосновение оставалось лёгким и неторопливым. Боже, он знал, что делает, уговаривая её ответить, постепенно увеличивал натиск. Уэст заставлял Фиби беспомощно ждать, предвкушая продолжение. Легко, словно случайно, он продвинулся глубже, задев кончиком пальца её клитор. Она дёрнулась всем телом.

Когда он убрал палец, её сотрясла голодная дрожь.

– О, пожалуйста... – прошептала она пересохшими губами.

Уэст слабо улыбнулся, в его глазах полыхало голубое пламя. Он опустил голову и сомкнул губы на её соске. В течение долгих минут он посасывал и ласкал его языком, при этом неторопливо исследуя ладонью изгибы тела Фиби. В ней закипала страсть, она стонала в сладкой агонии, забыв обо всём, кроме удовольствия, которое дарил ей Уэст. После мучительного промедления он, наконец, просунул руку между её бедер и прикоснулся к влажному, уязвимому входу в её тело. Ноги Фиби напряглись, она вцепилась в его плечи, и, задыхаясь, уткнулась в расстёгнутый ворот рубашки. Палец Уэста полностью погрузился внутрь, нежная плоть, растягиваясь, поддалась вторжению. В недрах её тела начали происходить какие-то движения... дразнящие поглаживания... от этого любопытного воздействия, её накрыла волна жара.

Он медленно вытащил палец и поиграл с шелковистыми внутренними створками, словно с лепестками, прежде чем обвести тугую вершинку. Влажный мозолистый кончик пальца порхал по набухшей плоти, легонько царапая, отчего пальцы на её ногах сжались. Внутри Фиби нарастало напряжение, ощущение было таким эротичным и невыносимым, что она бы сделала, что угодно лишь бы почувствовать облегчение.

– Какая ты чувственная, – прошептал он, уткнувшись в её щёку. – Возможно, тебе бы больше понравилось... если бы я ласкал тебя языком. Хочешь попробовать?

У неё перехватило дыхание.

Реакция Фиби позабавила Уэста, и в глубине его голубых глаз заплясали весёлые искорки.

– О... не думаю... – это было всё, что она смогла произнести.

Он легонько провёл губами по её рту.

– Мой девиз - не узнаешь, если не попробуешь.

– Это худший девиз, который я когда-либо слышала, – слабо проговорила она, заставив его усмехнуться.

– Ну, он делает жизнь интересной. – Его талантливые, порочные пальцы щекотали её между бёдер, пока Уэст шептал: – Позволь поцеловать тебя там. – Она заколебалась, и он принялся её уговаривать: – Да. Скажи "да".

– Нет, спасибо, – воспротивилась Фиби, всё сильнее начиная тревожиться, и он тихо рассмеялся. Она почувствовала давление между ног и ощутила себя беспомощной перед вторжением. Фиби поняла, что он пытается просунуть в неё два пальца.

– Расслабься... Ты такая сладкая, такая нежная... Фиби... следующие десять тысяч ночей я буду видеть во снах твой прекрасный ротик, твои чудесные формы и веснушки, которые превращают тебя в произведение искусства...

– Не дразни меня, – задыхаясь, проговорила она и прикусила губу, когда её тело сдалось под нежным натиском. Его пальцы, слегка извиваясь, начали пробираться глубже.

– Тебе нужны доказательства моей искренности? – Он намеренно прижался своей возбужденной плотью к её бедру. – Чувствуешь. В такое состояние меня приводит всего лишь одна только мысль о тебе.

Ну что за бесстыдник. Хвастался своим мужским достоинством, как будто им стоило гордиться! Хотя... надо было признать... оно казалось довольно солидным. Фиби боролась с почти непреодолимым любопытством, но сдалась и опустила руку вниз, чтобы исследовать эту заманчивую часть тела. Когда её ладонь скользнула по невероятно твёрдой, внушительной плоти, она моргнула и с трудом произнесла:

– Боже праведный!

Она быстро отдёрнула руку, и он улыбнулся, глядя на её раскрасневшееся лицо.

– Поцелуй меня, – прошептал он, – словно мы в постели и у нас вся ночь впереди. – Его пальцы проникли глубже. – Поцелуй так, словно это я внутри тебя.

Фиби слепо повиновалась, чувствуя, как в животе запорхали бабочки. Он ласкал и играл с ней, иногда вводя пальцы, иногда полностью их вынимая, забавлялся с влажными завитками между её бёдер, затем переключаясь на грудь. Казалось удивительным, как много он знал о её теле, о местечках, которые были чересчур чувствительны к прямым прикосновениям, о размеренном ритме, который производил наиболее возбуждающий эффект.

Ещё никогда она не испытывала таких острых ощущений, каждый нерв воспламенялся и горел в огне. Всякий раз, когда возбуждение достигало апогея, Уэст останавливался и ждал, пока страсть не поутихнет, а затем начинал всё сначала. Фиби дрожала от желания достигнуть разрядки, но он не обращал внимания на мольбы и протесты, не спеша продолжая её мучить. Его пальцы нежно вошли в её лоно, рука легла на интимный холмик, массируя клитор с обеих сторон. Внутренние мышцы начали беспрестанно сокращаться. Мощная пульсация не поддавалась контролю.

Удовольствие резонировало в ней, словно звук горна. На этот раз Уэст не остановился, подводя её к пику наслаждения и обрушивая волну блаженства. Из глаз посыпались искры, мышцы конвульсивно сжались. Он заглушил стон страстным поцелуем и не отрывался от её губ столько, сколько она хотела, не переставая ласкать и дразнить, пока судороги не перешли в дрожь, а дрожь не утихла до лёгкого трепета. Очень медленно длинные умелые пальцы выскользнули из её тела. Он обнял Фиби и прижал к себе, пока она хватала ртом воздух и медленно приходила в себя.

Измождёно пытаясь собраться с мыслями, Фиби гадала, что же произойдёт дальше. Их тела сплелись таким образом, что она чувствовала его возбуждение. Захочет ли он тоже получить удовольствие? Что она должна делать, и как? Боже, разум был затуманен и безмятежен, тело обмякло, как мешок с толчёной солью. Она мучительно стеснялась того, чем они только что занимались, но в то же время была благодарна и готова расплакаться. Никогда ещё Фиби не испытывала такого наслаждения, как сейчас, лёжа в тепле и безопасности его объятий.

Уэст осторожно потянулся к растрёпанному платью и начал приводить Фиби в порядок, умело завязывая и застёгивая детали одежды. Ей оставалось только лежать, как сломанной кукле, боясь возвращаться в реальность.

Он медленно выпрямился и сел. Когда Уэст заговорил, его голос прозвучал сухо и весело:

– Что ты там говорила о тех чувствах, которые умерли?

Фиби удивлённо посмотрела на него и застыла, словно он плеснул ей в лицо холодной водой.

Её потрясло не то, что сказал Уэст, а его отстранённое выражение лица и то, как уголок рта приподнялся в высокомерной улыбке. Нежный любовник исчез, на месте него появился язвительный незнакомец.

Ощущения душевной теплоты и родственной связи оказались иллюзией. Он не имел в виду ничего из того, что говорил. Просто хотел доказать, что у неё всё ещё сохранились физические потребности, и Уэст добился впечатляющего успеха, демонстрируя это, но унизил её в процессе.

Первая близость с мужчиной, который не был её мужем... и для него это оказалось игрой.

Какая же она дура!

– Надеюсь, мы усвоили урок, – насмешливо сказал он.

Каким-то образом Фиби удалось скрыть боль и ярость за каменным выражением лица.

– В самом деле, – отрезала она, не в силах смотреть на него, пока поднималась на ноги. – Хотя, возможно, не тот, что вы пытались преподать. – Она одёрнула корсаж, расправила юбки и чуть не отскочила, как испуганная лань, когда он попытался ей помочь. – Мне больше не понадобится помощь.

Уэст тут же отступил назад. Он молча ждал, пока она закончит приводить себя в порядок.

– Фиби... – начал он, уже мягче, чем прежде.

– Спасибо, мистер Рэвенел, – поблагодарила она, направляясь к двери, не обращая внимания на слабость в ногах. Теперь они не обращались друг к другу по имени. И насколько она понимала, этому больше никогда не бывать. – День оказался очень поучительным.

Фиби вышла из кабинета и с величайшей осторожностью закрыла за собой дверь, хотя очень хотела ею хлопнуть.

Глава 19

На первый взгляд ужин в тот вечер мог показаться весёлым и беззаботным. Это был последний семейный сбор перед отъездом Шаллонов. Свадьба и последующие мероприятия прошли с большим успехом, позволив двум семьям лучше узнать друг друга и положив начало общению в будущем.

Притом удовольствии, которое Уэст получал от вечера, он мог с тем же успехом проводить время в средневековой темнице. Его разрывало на части от усилий вести себя естественно. Он не мог не восхищаться Фиби, которая была абсолютно невозмутима и много улыбалась. Она сохраняла потрясающее самообладание. Осмотрительно не игнорировала Уэста полностью, но уделяла ему не больше внимания, чем требовалось, чтобы не вызывать подозрений. Время от времени Фиби бросала на него взгляд, сдержано улыбаясь, или вежливо смеялась над какой-нибудь его шуткой, избегая встречаться с ним глазами напрямую.

"Так будет лучше", – тысячу раз повторял себе Уэст после той страстной сцены в кабинете. Он поступил правильно, заставив Фиби его возненавидеть. В те несколько минут после того, как она достигла пика блаженства, держа её в объятиях и ощущая, как прекрасное тело доверчиво прижимается к нему, он чуть не излил ей все свои чувства и мысли. Даже сейчас его пугала перспектива того, что он мог наговорить. Вместо этого Уэст намеренно смутил Фиби и притворился, что просто с ней развлёкся.

Теперь никто из них не будет ничего ожидать или на что-то надеяться. Теперь ему не придётся бояться, что он может заявиться к ней в минуту слабости. Завтра она уедет, и всё вернётся на круги своя. Уэст найдёт способ забыть её. Мир полон женщин.

Пройдут годы, каждый из них пойдёт своим путём. Она выйдет замуж и родит ещё детей. И проживёт ту жизнь, которую заслуживает.

К сожалению, и Уэст тоже.

После бессонной ночи Уэст встал с тяжёлым сердцем. Словно ему на грудь заехал тягач. В оцепенении, он медленно проделал утренние ритуалы, не почувствовав тепла полотенца, которым распаривал кожу перед бритьём. Пройдя мимо разобранной постели, ему безумно захотелось вновь в неё забраться, прямо в одежде.

"Всё, хватит", – мрачно подумал Уэст.

Хандрить и ныть недостойно мужчины. День он проведёт как обычно, и начнёт с завтрака. Буфет, наверняка, ломится от жареных отбивных, яиц, ломтиков бекона и ветчины, порубленного картофеля и пожаренного с зеленью на масле, хлебных пудингов в соусе, хрустящего редиса и солёных огурцов во льду, блюд с томлёными фруктами в свежих сливках из сада...

От одной мысли о еде его начало подташнивать.

Уэст мерил шагами комнату, садился, вставал, снова расхаживал взад-вперёд и, наконец, остановился возле окна, прижавшись лбом к холодному стеклу. Из его комнаты открывался вид на конюшни и каретный сарай, где готовили экипажи и лошадей, чтобы доставить Шаллонов на частную железнодорожную станцию.

Он не мог позволить Фиби уехать вот так, ненавидя его, думая о нём самое плохое. Уэст не знал, на какой ноте они должны расстаться, но точно не на этой.

Он вспомнил, что сказала ему Пандора за день до свадьбы. Она опасалась, что не заслуживает такого человека, как лорд Сент-Винсент в мужья.

"Нет ничего лучше, чем завладеть тем, чего не заслуживаешь", – ответил ей тогда Уэст.

Каким же легкомысленным ослом он был. Теперь Уэст понимал, что желать недосягаемую женщину ужасно рискованно и больно.

Он спустился в кабинет, где на столе стопками лежали книги, которые он вчера показывал Фиби. Просмотрев тома, он отыскал нужный, сел за стол и потянулся к перу и чернильнице.

Пятнадцать минут спустя Уэст поднялся наверх с книгой в руках и, не останавливаясь, дошёл до комнаты Фиби. Изнутри доносились разные звуки, открывались и закрывались ящики в комоде, крышка сундука ударялась об пол. Он расслышал приглушённый голос Фиби, когда она обращалась к горничной.

Его сердце билось, словно жаворонок в клетке. Он осторожно постучал в дверь. Звуки в комнате затихли.

Вскоре дверь открылась, появилась горничная, и оглядела его, приподняв брови.

– Сэр?

Уэст прочистил горло и хрипло сказал:

– Я бы хотел переговорить с леди Клэр... недолго... если это возможно. – После паузы он добавил: – Мне нужно ей кое-что передать.

– Одну минуту, сэр.

И дверь захлопнулась.

Прошла целая минута, прежде чем дверь снова отворилась. На этот раз на пороге стояла Фиби. На ней было дорожное платье, волосы туго стянуты и собраны в замысловатый плетёный пучок высоко на затылке. Она выглядела напряжённой и усталой, лицо казалось мертвенно-бледным, не считая ярко-розовых пятен на щеках. Отсутствие цвета только подчёркивало выразительные подбородок и скулы. Люди влюблялись в это поразительное лицо ещё до того, как понимали, сколько замечательных качеств скрывается за фасадом.

– Мистер Рэвенел, – холодно проговорила она, стараясь не встречаться с ним взглядом.

Чувствуя себя идиотом, он протянул ей книгу.

– Это вам.

Фиби взяла её, взглянув на название.

– "Современное руководство для землевладельцев", – монотонно прочла она.

– В ней полно полезной информации.

– Спасибо, вы очень заботливы, – отстранённо проговорила она. – Если вы меня извините, мне нужно закончить сборы...

– То, что случилось вчера... – прервал её Уэст и замолчал, чтобы перевести дух. Лёгкие, казалось, уменьшились вполовину. – Я ввёл тебя в заблуждение относительно мотива моих действий. Я не собирался доказывать, что те чувства в тебе всё ещё живы. Я хотел доказать, что ты испытываешь их по отношению ко мне. Это эгоистично и глупо. Нельзя было позволять себе вольностей.

Нахмурившись, Фиби вышла в коридор, закрыла за собой дверь и огляделась, убеждаясь, что они одни. Затем она пристально посмотрела ему прямо в глаза.

– Я не на это обиделась, – сказала она приглушённым сердитым тоном. – А на то, как ты повёл себя после, так надменно...

– Я знаю.

– Так самодовольно...

– Я приревновал.

Фиби моргнула, опешив.

– К Эдварду?

– Потому что ты собираешься за него замуж.

Она нахмурилась.

– Я ещё ничего не решила. Учитывая всё, с чем мне придётся столкнуться, когда я вернусь в особняк Клэр, брак вряд ли станет первостепенной задачей.

– Но твоё обещание Генри...

– Я не собиралась пренебрегать собственным мнением, – резко прервала его Фиби. – Я обещала обдумать эту идею, потому что так хотел Генри. Но я могу вообще больше не выйти замуж. Или выйти не за Эдварда.

При мысли о том, как какой-то неизвестный мужчина ухаживает за Фиби, занимается с ней любовью, Уэсту захотелось пробить кулаком стену.

– Надеюсь, ты встретишь достойного человека, – пробормотал он. – К сожалению, мне нечего предложить, кроме отношений, которые тебя оскорбят и унизят.

– Правда? Мне ты кажешься вполне пригодным для женитьбы.

– Не на тебе, – не подумав, ляпнул он и тут же пожалел о своих словах, увидев её лицо. – Я не имел в виду...

– Понятно, – сказала она, словно ножом отрезала. – Ты желаешь меня только как любовницу, а не как жену. В этом всё дело?

Разговор принимал совершенно неправильный поворот.

– Я не желаю ни того, ни другого, – поспешно ответил он. – То есть наоборот. – В его словах не было смысла. – Чёрт побери! – Взяв себя в руки, он продолжил с безжалостной искренностью: – Фиби, тебя всегда оберегали от таких мужчин, как я. Тебе никогда не приходилось сталкиваться с последствиями чьего-то грязного прошлого. Я бы не поступил так ни с тобой, ни с мальчиками. Им нужен отец, на которого они могли бы равняться, а не тот, с которым придётся мириться. Что касается меня, я не создан для брака. Но если бы и был, я бы никогда не взял в жёны женщину, которая лучше меня во всех отношениях. Я понимаю, как глупо это звучит, но даже люди недалёкого ума знают своё место.

– Я не лучше тебя, – запротестовала Фиби.

– Ты слишком совершенна для живого человека. Ты существо высшего порядка, не то чтобы ангел, но почти. Ни одна женщина, ни до, ни после тебя, не будет волновать меня также. Не знаю, как это назвать. Знаю лишь, что тебя должен боготворить мужчина, который заслужил это право, и он не я. – Он сделал паузу. – Я заберу кошку.

– Ч-что? – ошеломлённо переспросила Фиби.

– Заберу кошку. Посади её в корзинку, и я отнесу животное обратно в амбар. Если ты, конечно, не хочешь забрать её с собой.

– Нет, я... спасибо, нет, но...

– Иди, принеси её. Я подожду.

Сбитая с толку Фиби исчезла, оставив дверь приоткрытой. Вскоре она вернулась с большой плетёной корзиной из тростника с крышкой. Из неё доносилось жалобное мяуканье.

Уэст забрал у Фиби корзину.

– Когда вы будете уезжать, я не приду вас провожать. Не смогу. Если попытаюсь попрощаться, то, наверняка, сделаю что-то, что поставит нас обоих в неловкое положение.

– Подожди, – задыхаясь, начала она, – я должна узнать...

Уэст не хотел ничего слышать. Потому что не смог бы вынести. Взяв корзину под мышку, он обхватил ладонью нежную шею, притянул Фиби к себе и накрыл её рот поцелуем. Он чувствовал, как дрожат её губы. Восхитительный пыл, с которым она ответила, проник в него, растопив ледяное отчаяние. Наконец он снова смог глубоко вдохнуть. Уэст наслаждался сладкими шелковистыми устами, втягивая её полные губы в свой рот, дразня их, лакомясь ими, пока была такая возможность. Он хотел провести годы, целуя её, но вместо этого резко отстранился и отпустил Фиби.

– Давай и об этом поцелуе забудем, – сказал он слегка охрипшим голосом. И покинул её, пока ещё был в состоянии это сделать, унося в корзине протестующую кошку.

– Ты не можешь уйти, – сказал Девон, когда Уэст сообщил, что направляется в амбар. – Шаллоны скоро уезжают, и ты захочешь с ними попрощаться.

– Нет, – коротко ответил Уэст, всё ещё держа корзину с несчастной кошкой внутри. – Я собираюсь держаться от них подальше, пока не удостоверюсь, что они уехали.

Старший брат нахмурился.

– Я подумал, что ты мог бы проводить их до железнодорожной станции.

– Я провожаю злобную кошку обратно в амбар.

– Что мне сказать герцогу, если он заметит твоё отсутствие?

– Моё присутствие здесь требуется в трёх случаях, – кисло ответил Уэст, – если что-то сломалось, бьёт через край или застряло в уборной. Воспользуйся одной из этих отговорок. Уверяю тебя, Шаллонам наплевать, где я.

– Ты поссорился с леди Клэр? Поэтому ты весь ужин сидел словно на иголках?

Несмотря на плохое настроение, губы Уэста дрогнули.

– Так это выглядело со стороны? Уверяю, мне было далеко не так удобно.

Лицо Девона немного просветлело.

– Нельзя уходить от проблем.

– Вообще-то, можно, – сказал Уэст, удаляясь с корзиной в руке. – Смотри. Я делаю это прямо сейчас.

– Ты пытался быть с ней честным в своих чувствах? – донёсся позади голос Девона.

– Матерь божья, ты себя слышишь? – спросил Уэст, не оборачиваясь. – Кэтлин и та дала бы более мужской совет.

Он вышел через чёрный вход и не останавливался, пока не добрался до фермерских построек. Знакомые виды и размеренный ход дел на ферме помогли ему вернуть равновесие и острая боль притупилась. Ближайшие дни будут наполнены тяжёлой физической работой, которая, как он надеялся, вымотает его настолько, что он сможет спать по ночам.

Дойдя до сенного амбара, он осторожно поставил корзину на землю, поднял крышку и вытряхнул оттуда маленькую чёрную кошку, которая зашипела и одарила его злобным взглядом.

– Прости, Галоша, – сказал он. – Пора нам обоим возвращаться к работе. Отправляйся ловить мышей.

Кошка улизнула прочь.

Уэст направился в кузницу, где Пень и несколько других мужчин чинили сломанную ось. Они приподняли тяжёлую телегу при помощи нескольких подвесных грузоподъёмных устройств, чтобы подобраться к сломанной части внизу. Хотя парни не нуждались в его помощи, и у него не было веской причины для того, чтобы оставаться и наблюдать за ними, он постарался задержаться как можно дольше. Каждые несколько минут Уэст поглядывал на карманные часы и, наконец, Пень не выдержал, и добродушно спросил:

– По-вашему мы не слишком расторопно работаем, мистер Рэвенел?

Уэст слегка улыбнулся и покачал головой, возвращая часы на место.

– Хочу убедиться, что гости уехали, прежде чем я вернусь в дом.

Простак кинул на него весёлый заинтересованный взгляд.

– А как же рыжеволосая вдова и тот маленький мальчик? – дерзнул он задать вопрос. – Разве вам не хочется их проводить, сэр?

– Леди Клэр редкая, прекрасная женщина, – грустно ответил Уэст. – К сожалению, она слишком прекрасна для меня. С ней телега будет катиться впереди лошади, а я не из тех, кто привык идти позади.

Среди мужчин послышались согласные возгласы.

– Как по мне, даже если бы я шёл позади повозки, меня бы это ничуть не трогало, если бы жена вела прямой дорогой, – отважился высказать своё мнение Простак. Все засмеялись.

– Я бы тоже не возражал, если бы жена радовала глаз, – заявил Пень. – А вдова Клэр - породистая: от такой хорошей кошечки можно заиметь много здоровых котят.

Хотя Уэст понимал, что Пень не имел в виду ничего плохого, но предостерегающе глянул на работника, дав понять, что тема закрыта. После того как с повозки сняли ось, Уэст вернулся в особняк. Утро выдалось прохладным. Хорошее время для путешествия.

Он обошёл дом по усыпанной гравием дорожке, чтобы взглянуть на подъездную аллею. Ему не встретились ни повозки, ни толпа шумных слуг. Шаллоны явно уже отбыли в путь. Размеренно выдохнув, Уэст вошёл в дом через парадный вход.

Несмотря на длинный список дел, он не знал, за что взяться. Он чувствовал себя деревом, со смещённым центром тяжести, которое вот-вот могло рухнуть в любом направлении. Слуги тихо убирали пустые комнаты и снимали с кроватей постельное белье, в то время как другие чистили буфет в столовой, унося тарелки и столовые приборы. Уэст посмотрел на пустую корзину для штопки в своей руке. И не знал, что с ней сделать.

Он добрался до комнаты, в которой останавливалась Фиби, и поставил корзину у порога. Кровать была застелена наспех; та сторона, где спала Фиби, осталась примятой. Он не удержался, подошёл поближе и провёл пальцами по покрывалу, вспоминая её лёгкое, упругое тело, её дыхание на своей щеке...

Его размышления прервало жалобное протяжное мяуканье.

– Какого чёрта? – пробормотал Уэст, обходя кровать. С другой стороны он с удивлением обнаружил пыльную и раздражённую чёрную кошку. – Как ты здесь очутилась? – спросил он её. – Я же только что оставил тебя у амбара!

Галоша издала ещё один безутешный вопль, обходя спальню по кругу. Должно быть, она бросилась к дому, как только он выпустил её из корзины, и каким-то чудом нашла способ проскользнуть внутрь. Она запрыгнула на кровать и свернулась калачиком в углу.

Уэст присел на край матраса. Он потянулся к подушке в поисках малейшего признака, что на ней когда-то спала Фиби. Обнаружив слабый аромат мыла и роз, он втянул ноздрями запах. Открыв глаза, Уэст увидел, что кошка серьёзно смотрит на него своими жёлтыми глазами, будто обвиняя.

– Тебе, как и мне, нет места в её жизни, – решительно заявил Уэст. – Ты даже не домашняя кошка.

Галоша никак не отреагировала, только помахивала кончиком тощего хвоста, как если бы человек нетерпеливо барабанил пальцами по столу.

Уэст гадал, будет ли она и дальше возвращаться сюда в поисках Фиби. Невозможно было не проникнуться жалостью к этому тощему маленькому существу. Он сердито вздохнул.

– Даже, если бы мне удалось помочь тебе до неё добраться, – сказал он, – сомневаюсь, что она бы тебя оставила. Бог знает, что за кошка из тебя выйдет. И вообще, неужели ты действительно хочешь жить в Эссексе? Неужели этого вообще кто-то хочет?

Взмах. Взмах. Взмах.

Уэст долго смотрел на кошку.

– Мы можем поймать их на станции в Алтоне, – размышлял он вслух. – Но придётся вернуться в корзину для штопки, а это тебе не понравится. И нам придётся ехать верхом, что тебе особенно не понравится. – На его лице появилась невольная улыбка, когда он подумал о том, как Фиби разозлится. – Она убьёт меня. Будь я проклят, если рискну жизнью ради амбарной кошки.

Но улыбка не сходила с его лица.

Приняв решение, Уэст отбросил подушку и пошёл за корзиной для штопки.

– Выбирай сама, кошка. Если будешь сопротивляться лезть в корзинку, приключение закончится здесь и сейчас. Если добровольно заберёшься внутрь... посмотрим, что можно сделать.

– "- Ладушки, ладушки! - Где были? - У бабушки", – декламировала Эви, пока они со Стивеном играли в личном вагоне Шаллонов. Они расположись в одном углу мягкой скамьи, Себастьян развалился в другом. Малыш хлопал в ладоши вместе с бабушкой, не сводя с неё восхищённого взгляда. – "- Что ели? - Кашку".

Фиби и Серафина сидели на диванчике прямо напротив них, а Иво и Джастин стояли у окна, наблюдая за происходящим на платформе станции Алтон. Поезд здесь делал короткую остановку, поэтому Шаллоны не выходили на улицу. Внутри их вагон был обшит лакированными панелями из светлого дерева, отделан синим бархатным плюшем и украшен позолоченной фурнитурой. Чтобы поддерживать приятную температуру, в пол вмонтировали лотки со льдом и прикрыли декоративной решёткой.

Детский стишок закончился, и Эви весело начала читать его заново.

– “- Ладушки, ладушки...”

– Милая, – прервал её Себастьян, – мы выясняем, что ели у бабушки с тех пор, как сели на поезд. Ради сохранения моего рассудка, прошу, выбери другую игру.

– Стивен, – обратилась Эви к внуку, – хочешь поиграть в "ку-ку"?

– Нет, – серьёзно ответил ребёнок.

– Споём песенку про цыплят?

– Нет.

Озорной взгляд Эви метнулся к мужу, и она спросила ребёнка:

– Хочешь поиграть с дедушкой в "Скок-поскок"?

– Да!

Себастьян невесело усмехнулся и потянулся к мальчику.

– Так и знал, что нужно было молчать.

Он посадил Стивена к себе на колено и начал трясти ногой, заставляя малыша визжать от восторга.

Фиби рассеянно уставилась в книгу, лежащую у неё на коленях.

– Что за роман читаешь? – спросила Серафина, отрывая взгляд от модного журнала. – Хороший?

– Это не роман, книгу подарил мистер Рэвенел.

В голубых глазах Серафины вспыхнул интерес.

– Можно посмотреть?

Фиби протянула её младшей сестре.

– "Современное руководство для землевладельцев"? – спросила Серафина, сморщив нос.

– В ней полно информации, которая мне пригодится, когда я вернусь в поместье Клэр.

Серафина осторожно перевернула обложку и прочитала аккуратные строчки на заглавной странице.

Миледи,

В трудную минуту вспомните слова нашего общего друга Стивена Армстронга: "Вы всегда сможете выбраться из зыбучих песков, если не станете поддаваться панике".

Или пошлите за мной, я брошу вам верёвку.

У. Р.

Каждый раз, когда Фиби читала эти слова, а сделала она это, по меньшей мере, уже дюжину раз с тех пор, как они покинули Приорат Эверсби, у неё начинала кружиться голова. От её внимания не ускользнуло, что Уэст пометил некоторые параграфы крестиками, точно так же, как она когда-то оставила пометки в книге Генри. Такой своеобразный тайный флирт. Она могла истолковать их как поцелуи, а он в свою очередь был волен всё отрицать.

Раздражающий, непростой человек.

Лучше бы он не приходил к ней сегодня утром. Было бы легче покинуть Приорат Эверсби, если бы она продолжала на него сердиться. Вместо этого, Уэст перечеркнул её боль и ярость своей проникновенной искренностью. Он обнажил душу. Практически признался ей в любви.

Эти отношения, если их можно так назвать, случились слишком быстро. На осмысление происходящего не хватило времени. Некогда было смаковать процесс. Они вели себя страстно и импульсивно, словно подростки без капли здравого смысла. Она не ожидала, что снова будет чувствовать себя такой молодой, желанной и полной надежд. Он заставил её поверить, что в ней остались нераскрытые качества, которые только и ждали своего часа.

– Ты пошлёшь за ним? – тихо спросила Серафина, разглядывая подпись.

Убедившись, что родители заняты Стивеном, Фиби прошептала:

– Вряд ли.

– Ты его очаровала. – Серафина вернула книгу. – Все это заметили. Он тебе ведь тоже понравился?

– Понравился. Но я многого о нём не знаю. У него сомнительное прошлое, а мне нужно думать о детях. – Фиби заколебалась, ей не понравилось, как чопорно и осуждающе прозвучали её слова. Вздохнув, она мрачно добавила: – Он ясно дал понять, что о браке не может быть и речи.

Серафина выглядела озадаченной.

– Но на тебе хотят жениться все мужчины.

– Очевидно, не все. – Фиби открыла книгу и прикоснулась пальцами к инициалам У. Р. – Он говорит, что не годится для отцовства... что, брак подходит не всем.

– Нужно закрепить на законодательном уровне, что человек с такой внешностью обязан жениться, – сказала Серафина.

Фиби неохотно рассмеялась.

– Действительно, это большое упущение.

В глянцевую дверь их вагона постучали, и они обратили внимание на стоящих снаружи носильщика и дежурного по станции.

Себастьян поднял голову и, передав ребёнка Эви, пошёл поговорить с мужчинами. Через пару минут он вернулся с корзиной. Выглядя одновременно обеспокоенным и удивлённым, отец передал её Фиби.

– Доставили на станцию специально для тебя.

– Только что? – спросила Фиби, растеряно усмехнувшись. – С какой стати? Похоже на корзину для штопки Эрнестины! Не говорите, что Рэвенелы потрудились послать кого-то в Алтон, чтобы её вернуть.

– Она не пустая, – сказал отец. Когда он поставил корзину ей на колени, она затряслась, послышалось шуршание, и в вагоне раздался леденящий кровь вой.

Фиби поражённо нащупала защёлку на крышке и открыла её.

Из корзины выскочила чёрная кошка и начала отчаянно карабкаться, взбираясь вверх по корсажу платья. Животное так люто вцепилось в плечо Фиби, что ничто не смогло бы оторвать когтей от ткани.

– Галоша! – воскликнул Джастин, подбегая к ним.

– Гош-Гош! – радостно вскричал Стивен.

Фиби погладила обезумевшую кошку и попыталась её успокоить.

– Галоша, как... почему ты... О, это же дело рук мистера Рэвенела! Я его убью. Бедняжка.

Джастин встал рядом с матерью, проводя руками по пыльной, растрёпанной шёрстке кошки.

– Теперь мы её оставим, мама?

– У нас вряд ли есть выбор, – рассеянно проговорила Фиби. – Айво, сходите с Джастином в вагон-ресторан и принесёте ей воды и еды?

Мальчики тут же умчались прочь.

– Зачем он это сделал? – терзалась Фиби. – Вероятно, у него тоже не получилось заставить её остаться в амбаре. Но она же не домашняя. Она сбежит, как только мы доберёмся до дома.

– Жарптичка, я сомневаюсь, что это существо отойдёт от тебя дальше, чем на расстояние вытянутой руки, – сухо сказал Себастьян, занимая место рядом с Эви.

Обнаружив в корзинке записку, Фиби вытащила её и развернула, сразу же узнав почерк Уэста.

Безработная кошка ищет работу в особняке.

Всем кого это заинтересует,

Я предлагаю свои услуги в качестве опытного мышелова и личной компаньонки. Рекомендации от уважаемой семьи предоставляются по запросу. Готова принять кров и питание вместо оплаты. Предпочтительнее крытое жилье.

К вашим услугам,

Кошка Галоша.

Оторвавшись от записки, Фиби поймала на себе вопросительный взгляд родителей.

– Заявление о приёме на работу, – кисло объяснила она. – От кошки.

– Как мило! – воскликнула Серафина, читая его через плечо сестры.

– Личная компаньонка, что за чепуха, – пробормотала Фиби. – Это полудикая кошка, которая жила во флигелях и питалась паразитами.

– Интересно, – задумчиво протянула Серафина. – Если бы она была действительно дикой, то не шла бы на контакт с людьми. Со временем она может стать домашней.

Фиби закатила глаза.

– Похоже нам как раз предстоит это выяснить.

Мальчики вернулись из вагона-ресторана с миской воды и подносом с закусками. Галоша спустились на пол, только для того, чтобы съесть варёное яйцо, маленький бутерброд с анчоусами и ложку чёрной икры на серебряном блюдце на льду. Облизнувшись и замурлыкав, кошка прыгнула обратно на колени Фиби и со вздохом свернулась калачиком.

– Я бы сказала, что она неплохо приспосабливается, – с усмешкой заметила Серафина и легонько толкнула Фиби локтем. – Так никогда и не скажешь, кто может подняться над своим положением, перечеркнув сомнительное прошлое.

Два удара колокола и долгий гудок возвестили об отправлении поезда. Когда локомотив тронулся с места, Фиби почувствовала, как внутри у неё всё сжимается от печали. Гудок поезда навевал меланхолию, пара нот пронизывала воздух, словно заключая в скобки пустоту. Охваченная грустью, которая на этот раз не имела никакого отношения к Генри, она слегка отодвинула занавеску с золотой бахромой, и оглядела платформу.

В толпе пассажиров и носильщиков стоял худощавый мужчина, небрежно прислонившись плечом к колонне в тени.

Уэст.

Когда вагон проезжал мимо него, их взгляды встретились. Фиби перестала дышать, её бросило сначала в жар, потом в холод. Дело было не просто в физическом влечении, хотя оно, несомненно, присутствовало в значительной мере. За несколько дней между ними установилась связь. Неприличная, мучительная связь, которая, как она надеялась, долго не проживёт. Фиби смотрела на него, не моргая, стараясь ни на секунду не выпускать из поля зрения.

Слегка изогнув губы в улыбке, Уэст дотронулся до полей шляпы. А потом исчез из виду.

Глава 20

Эссекс.

Три месяца спустя.

Фиби оторвала взгляд от письменного стола, когда в гостиную особняка Клэр вошёл высокий долговязый Эдвард Ларсон.

– Доброе утро, – весело поздоровалась она. – Я тебя не ждала.

На его худом лице появилась тёплая улыбка.

– Надеюсь сюрприз получился приятным.

– Естественно.

Как всегда, Эдвард был безукоризненно одет и причёсан и являл собой идеальный образ сельского джентльмена. Его каштановые волосы, уложенные аккуратными волнами, разделял косой пробор. Он был гладко выбрит, но не по своей воле: однажды при попытке отрастить модные бакенбарды на его лице начали появляться редкие неровные волоски, как у зелёного юнца, и ему пришлось отказаться от этой затеи.

– Комната выглядит иначе, – заметил Эдвард, оглядываясь по сторонам. – Ты что-то поменяла?

– Гардины.

– Они разве новые? – спросил он, посмотрев на шёлковые кремовые занавеси.

Фиби рассмеялась.

– Разве ты не помнишь парчовые коричневые гардины, которые висели здесь последние тридцать лет?

Он пожал плечами, улыбаясь своими карими глазами.

– Не особо. В любом случае, мне нравятся эти.

Замена гардин являлась частью ремонтных работ, которые Фиби начала планировать, как только вернулась в поместье Клэр. Она с ужасом обнаружила, что даже по прошествии двух лет в доме по-прежнему царила атмосфера лазарета. Внутри было тихо и пахло плесенью, ряды створчатых окон скрывали тяжёлые шторы, цвет стен потускнел, ковры обтрепались. По сравнению с просторным, светлым домом её семьи в Сассексе, этот выглядел ужасно. "Если отныне здесь собираются жить дети, – решила она, – особняк надо проветрить и заново отделать".

Используя средства из вдовьей части наследства, она послала в Лондон за образцами обоев, тканей и красок. Наняла местных маляров, чтобы выкрасить стены в кремовый цвет, а рабочие отшлифовали полы и деревянную лепнину до первоначального вида. Вместо древних ковров появились сделанные вручную ковровые покрытия из Киддерминстера, серо-зелёных или кремовых оттенков. Кресла и диваны с глубокой простёжкой обили зелёным бархатом или ситцем в цветочек. Хотя Фиби ещё не закончила, она уже была довольна результатами. Запахи плесени и гнили сменились ароматами свежей краски, лака и новизны. Дом снова ожил, оправившись от долгого траура.

– Попросить подать чай? – спросила Фиби.

Эдвард покачал головой и наклонился, чтобы поцеловать её в щёку.

– На меня не рассчитывай. К сожалению, я заехал на несколько минут. Мне нужно кое-что с тобой обсудить.

– Ты привёз с собой бухгалтерские книги? – с надеждой спросила она.

Эдвард опустил голову в знак раскаяния.

Очевидно, нет.

Его мальчишеское обаяние ничуть не утолило раздражения Фиби, которое кольнуло сразу в нескольких местах, словно её окружил рой пчёл.

По причинам, которые она до сих пор не совсем понимала, Эдвард взял на себя смелость изъять из кабинета в особняке Клэр все бухгалтерские книги, включая те, что касались ферм при поместье и арендаторов. Он перевёз их в частную контору, которую они делили вместе с его отцом в соседнем торговом городке. Ларсоны управляли не только своим поместьем, но и сельскохозяйственными угодьями многих зажиточных семей в округе.

Когда Фиби обнаружила отсутствие гроссбухов, Эдвард извинился за то, что забыл ей об этом рассказать, и объяснил, что ему легче управлять поместьем из отцовской конторы, пообещав вернуть книги как можно скорее. Но каждый раз, когда Фиби напоминала ему о них, у него возникал удобный предлог для отсрочки.

– Эдвард, – с упрёком сказала Фиби, – прошло три месяца с тех пор, как я впервые попросила вернуть гроссбухи.

– Я знал, что ты занята ремонтом.

Несмотря на нарастающее раздражение, ей удалось сохранить спокойствие в голосе:

– Я в состоянии заниматься несколькими делами одновременно. Мне бы хотелось как можно быстрее увидеть бухгалтерские книги. К счастью для нас, ты наносишь нам визит, как минимум, дважды в неделю, и мог бы захватить их с собой в любой момент.

– Не могу же я просто закинуть их в портфель, – заметил Эдвард. – Они достаточно увесистые.

Фиби опустила брови.

– И всё же тебе удалось их вывезти, – сказала она с ноткой раздражения в голосе. – Не можешь ли ты их вернуть тем же способом?

– Послушай! – воскликнул Эдвард изменившимся тоном. – Я не понимал, какое они имеют для тебя значение. Мне казалось... они тебе особо ни к чему.

– Я хочу на них взглянуть. Хочу понять как обстоят дела в поместье. И в особенности, у арендаторов.

– Поместье процветает, – убедительно заверил её Эдвард. – Арендная плата поступает точно в срок. Тебе не о чём беспокоиться. – Он помолчал, криво усмехнувшись. – Я знаю, что Рэвенелы одурманили вас всех идеями о модернизации, но в интересах помещика придерживаться умеренного подхода. Мы не хотим, чтобы ты потратила весь капитал на опрометчивые проекты. Мой отец рекомендует медленный, поступательный курс развития, и я тоже.

– Я вовсе не одурманена, – возразила Фиби, ей не понравился намёк на то, что она якобы безрассудна и легкомысленна. – Я намерена выяснить какие существуют проблемы и заботы у моих арендаторов и обсудить разумные варианты их решения.

Его губы тронула мимолётная улыбка.

– Спроси любого арендатора, он выкатит длинный список требований и пожеланий. Эти люди пойдут, на что угодно лишь бы выжать из тебя всё до последнего шиллинга. Особенно если ты предложишь им купить технику, которая сделает всю работу за них.

– Арендаторы имеют право хотеть, чтобы их работа была менее изнурительной. При меньших усилиях, их деятельность могла бы стать более продуктивной и, возможно, у них вдобавок появилось бы свободное время.

– Для чего им свободное время? Чем они будут заниматься? Читать Платона? Брать уроки игры на скрипке? Они же фермеры, Фиби.

– Меня не интересует, как арендаторы собираются проводить свободное время. Другой вопрос, имеют ли они на него право.

– Очевидно, ты считаешь, что имеют. – Эдвард ласково улыбнулся. – У тебя доброе сердце и ты по-женски им сочувствуешь, я рад открыть для себя эти грани твоего характера. Теперь о бухгалтерских книгах... если тебя это успокоит, я верну их как можно скорее. Хотя без меня ты не сможешь в них разобраться. Система учёта в поместье имеет свои особенности.

– Тогда проведи здесь со мной день и объясни бухгалтерский учёт.

Как только слова сорвались с языка, Фиби вспомнила день, проведённый с Уэстом... как они корпели над книгами и картами, пили вино, смеялись над его глупыми шутками о коровах... и те минуты в пылу страсти, когда она оказалась с ним на полу, наполовину обезумев от восторга и удовольствия. О, боже, как бы ей хотелось об этом забыть. Уэст уже должен был покинуть её мысли, но не тут-то было.

За последние три месяца Эдвард сделал несколько осторожных попыток, превратить их дружбу с Фиби в лёгкое и непринуждённое ухаживание. Но ни признаний в дикой страсти, ни горящих взглядов, ни непристойных комментариев не последовало. Ведь он был настоящим джентльменом.

Ответ Эдварда вернул её к действительности.

– Мы потратим на это день, – пообещал он. – Однако у меня не найдётся свободного времени, пока я не вернусь из поездки. Как раз её я пришёл обсудить.

– Что за поездка? – спросила Фиби, жестом приглашая его проследовать за ней к дивану.

– Это касается вдовы, – ответил Эдвард. – Вчера утром она нанесла визит моим родителям.

– Я не знала. – Она в недоумении покачала головой. – Как получилось, что я живу в одном с ней доме, и она не сочла нужным об этом упомянуть?

Эдвард выглядел расстроенным.

– Насколько я понимаю, между вами всё ещё имеются разногласия из-за ремонта.

Фиби застонала и откинулась на спинку дивана, подняв глаза к потолку.

– Я сказала ей, что она не может превратить весь дом в место поклонения памяти Генри. Здесь было темно, как в морге. Я пошла на компромисс, оставив большинство комнат наверху нетронутыми, я даже переехала из главной спальни в комнату поменьше дальше по коридору, но ничто из этого её не удовлетворило.

– Со временем она привыкнет, – сказал Эдвард. – А пока тебя порадует новость, что она нашла курорт, где хочет провести зиму в этом году.

– Джорджиана уезжает на зиму? – в недоумении переспросила Фиби. – После того, как два года уговаривала меня переехать сюда, чтобы каждый день видеть внуков?

– Ты смотришь дарёному коню в зубы?

– Нет, – быстро ответила Фиби, заставив его рассмеяться. – Когда дарёный конь уезжает?

– Через два дня.

– Так быстро? Боже милостивый.

– В Бордигере, на Итальянской Ривьере, появился новый пансионат с меблированными виллами, доступными по разумным ценам. Однако есть одна загвоздка. Управляющий зарезервировал для нас две виллы на выбор, но их нельзя долго держать, так как они пользуются большим спросом. Джорджиана попросила меня сопроводить её до места, снять один из домиков и позаботиться о том, чтобы она как следует там устроилась. Я не знаю, как долго меня не будет. По крайней мере две недели, а может, и больше. Если Бордигера не подойдёт, мне придётся отвезти Джорджиану прямо в Канны или Ниццу и подыскать что-нибудь там.

– Тебе не кажется, что немного рановато начинать устраиваться на зиму, когда ещё осень не наступила?

– Дарёный конь, – напомнил Эдвард.

– Ты прав. – Фиби вздохнула и улыбнулась. – Очень мило с твоей стороны, что ты так стараешься ради неё.

– Мне совсем нетрудно. Генри попросил меня заботиться о вас с ней, так я и поступаю. – Эдвард наклонился, одарив её быстрым и нежным поцелуем в губы с привкусом корицы. – Что привести тебе из Италии? Коралловые гребни для волос? Отрез кожи для перчаток?

– Возвращайся целым и невредимым.

– Так я и поступлю. – Он попытался снова её поцеловать, но Фиби отстранилась на несколько дюймов.

– И не забудь завести бухгалтерские книги перед отъездом.

– Упрямица, – весело прошептал Эдвард и украл ещё один поцелуй. – Между прочим, Джорджиана сделала важный вывод: мои частые визиты в поместье Клэр после её отъезда могут послужить поводом для нелицеприятных слухов.

– Меня не волнует скандал.

– А меня волнует, – сказал Эдвард с усмешкой. – Подумай о моей репутации, если не заботишься о своей. – Он легко сжал её ладонь. – Когда я вернусь, мне бы хотелось начать открыто за тобой ухаживать. Подумаешь об этом, пока меня не будет?

Фиби эта идея совсем не понравилась. Как только его ухаживания станут достоянием общественности, начнут тикать часики, приближая время помолвки.

– Эдвард, – осторожно начала она, – ты должен знать, что я не тороплюсь снова выходить замуж. Теперь, когда мгла скорби рассеялась, я собираюсь взять на себя ответственность за поместье и помочь моим сыновьям узнать то, что им понадобится в будущем.

– Я могу их сам всему научить. Что касается поместья, ты и так уже его хозяйка, нет необходимости при этом играть роль мужчины. – Он улыбнулся этой идее. – Ухаживание может подождать, пока ты не будешь готова. Я крайне терпелив, как ты могла заметить.

– Я не просила ждать, – сказала Фиби, озабоченно нахмурившись.

– Нет, это мой выбор и моя привилегия. Однако мне не хочется думать, что ты остаёшься без мужского покровительства, а мальчики без отцовского присмотра. Я могу упростить тебе жизнь. После того, как мы поженимся, тебе будет легче уживаться с Джорджианой, я стану служить буфером между вами. Она сказала, что ей будет спокойнее, если в доме снова появится мужчина, особенно член семьи, которому она доверяет. – Поднеся её руку к губам, Эдвард поцеловал тыльную сторону пальцев. – У тебя появится дружеская компания. Защита. Мы могли бы родить детей, сестрёнку для Джастина и Стивена, или, возможно, маленького братика.

Фиби легонько сжала ладонь Эдварда, чтобы выразить свою признательность, и мягко высвободила пальцы из его хватки.

– Мой дорогой друг, – осторожно сказала она, – ты заслуживаешь прожить свою собственную жизнь, а не ту, что осталась после Генри.

– Я бы не назвал тебя и детей олицетворением жизни, что "осталась" после Генри. – Эдвард притянул её лицо к себе. – Я всегда испытывал к тебе привязанность, Фиби. Но теперь она переросла в нечто большее.

"Не сравнивай, – приказала себе Фиби, поднимаясь по лестнице. – Не смей".

Но она ничего не могла с собой поделать.

Эдвард только что одарил Фиби парой долгих поцелуев, и, по правде говоря, она нашла их приятными. Мягкие и тёплые губы Эдварда ласкали её губы, его свежее дыхание смешалось с дыханием Фиби. Но она не почувствовала ничего сродни тому головокружительному возбуждению, охватившему её, когда Уэст Рэвенел завладел её ртом, схватив в свои грубоватые объятия. Каким бы привлекательным ни казался ей Эдвард, он никогда не заставит Фиби изнемогать от желания, никогда не соблазнит настолько, что она затрепещет и потеряет рассудок от страсти.

Несправедливо сравнивать двух настолько разных людей. Эдвард был джентльменом, обходительным и сдержанным по натуре. А вот воспитание Уэста Рэвенела не предполагало запретов, в результате чего он разговаривал и вёл себя более свободно, чем другие представители его класса. Он был пылким, непредсказуемым мужчиной: наполовину героем, наполовину негодяем.

Рэвенел - ошибка, которую она не могла себе позволить совершить.

Охваченная чувством безысходности и тоски Фиби отправилась в крошечную гостиную, где её свекровь проводила большую часть дня. Дверь была приоткрыта. Осторожно постучав по косяку и не получив ответа, она вошла внутрь.

Стены покрывали тёмно-лиловые обои, мебель была обита тканью тёмно-бордовых и коричневых оттенков. Плотные парчовые шторы оставались задёрнутыми, чтобы не пропускать лучи солнца, но сквозь них пробивался слабый дневной свет, освещая Джорджиану, сидящую у окна

На миниатюрном столике расположился чайный сервиз. Вдова сидела так неподвижно, словно мраморная статуя в мавзолее. И только клубы пара беспрестанно поднимались над фарфоровой чашкой.

После смерти Генри Джорджиана уменьшилась до миниатюрного размера. Её лицо хранило отпечаток горя, как письмена на пергаменте. В чёрном шёлковом платье со старомодными пышными юбками она напоминала ютящегося в гнезде зяблика.

– Джорджиана, – мягко, почти с раскаянием проговорила Фиби, – вас прогнал из дома мой ремонт? Я сдержала обещание не трогать верхние этажи.

– Мне вообще не следовало соглашаться ни на какие изменения. Особняк больше не напоминает тот дом, в котором вырос Генри.

– Мне очень жаль. Но, как я уже говорила, Джастину и Стивену не стоит проводить детство в тёмных комнатах. Им нужен свет, воздух и весёлая обстановка.

"И вам тоже", – подумала она, с беспокойством оглядывая мертвенно-бледную пожилую женщину.

– Они должны оставаться в детской. Комнаты внизу предназначены для взрослых, а не для детей.

– Я не могу заточить мальчиков в детской. Это и их дом тоже.

– В былые времена ребёнка видели не часто и никогда не слышали. Теперь у меня складывается ощущение, что ребёнка должно быть видно и слышно везде и в любое время суток.

По мнению Джорджианы, детей следовало тщательно контролировать и держать в ежовых рукавицах. К своему разочарованию, она так и не смогла обуздать неугомонную натуру своего собственного сына и угнаться за его прытким умом. Одним из первых решений Генри после наследования поместья стало превратить строгий внутренний двор в сад с деревьями, подстриженными в виде животных. Вдова жаловалась, что сад неприличный и слишком дорого обходится.

– Ты превратил элегантный внутренний дворик во что-то совершенно диковинное, – много лет подряд говорила она.

– Совершенно диковинное, – всегда отвечал ей Генри с большим удовольствием.

Фиби понимала, что Джастин должно быть пробуждает в Джорджиане далёкие воспоминания. Он был крепче и более спортивным, чем Генри, без намёка на изящность и застенчивость. Но озорной блеск в глазах и милая улыбка достались ему от отца.

– Твои мальчики слишком громкие, – с горечью пожаловалась вдова. – Из-за постоянного крика и беготни... у меня болят уши от всего этого шума.

Догадавшись о причинах такой боли, Фиби мягко проговорила:

– Возможно, пребывание в мягком климате возле моря - мудрая идея. Солнце и солёный воздух... Думаю, они пойдут вам на пользу. Эдвард сказал, что вы скоро уезжаете. Могу ли я чем-то помочь?

– Ты можешь озаботиться благополучием своих сыновей. Лучшего отца, чем Эдвард, для них не найти. Все только выиграют, если ты выйдешь за него замуж.

Фиби моргнула и напряглась.

– Не уверена, что выиграю я.

Джорджиана взмахнула тонкой рукой, словно отгоняя комара.

– Не будь ребёнком, Фиби. Теперь тебе есть о чём задуматься помимо своих собственных чувств.

Хорошо, что Фиби на время потеряла дар речи. С трудом сдерживая гнев, она напомнила себе, что из пятерых детей, которых родила Джорджиана, Генри был единственным, кто дожил до зрелого возраста, и теперь его тоже не стало.

– Вам не следует учить меня думать о благополучии моих детей, – тихо сказала Фиби. – Я всегда ставила их на первое место и всегда буду. Что же касается моего детского поведения... едва ли меня можно сравнить с ребёнком. – Её губы тронула слабая улыбка. – Дети настроены оптимистично. У них врождённая тяга к приключениям. Для них не существует ограничений, только возможности. Генри всегда был немного похож на ребёнка, он никогда не разочаровывался в жизни. За это я любила его больше всего.

– Если ты любила Генри, то должна уважать его желания. Он хотел, чтобы Эдвард взял ответственность за его семьею и поместье.

– Генри хотел убедиться, что наше будущее в надёжных руках. И так оно и есть.

– Да. В руках Эдварда.

– Нет, в моих. Я выясню всё, что нужно знать об управлении поместьем. Найму людей, которые помогут мне в случае необходимости. Это место будет процветать. Мне не нужен муж, который сделает всё за меня. Если я снова и выйду замуж, то в своё время и за человека, которого выберу сама. Не могу пообещать, что им окажется Эдвард. Я изменилась за последние два года, но он видит только прежнюю меня, а не ту, кем я стала. Если уж на то пошло, он не замечает, как изменился мир, предпочитая игнорировать реалии жизни, которые ему не по душе. Как я могу доверить ему наше будущее?

Джорджиана ехидно посмотрела на Фиби.

– Это не Эдвард игнорирует реалии жизни. Как ты могла вообразить, что способна управлять поместьем?

– Почему бы и нет?

– Женщины не способны руководить. Мы не глупее мужчин, просто наш интеллект заточен под материнство. Мы достаточно умны для того, чтобы работать на швейной машинке, но не изобрести её. Спроси мнение тысячи людей, кому они доверят принимать решения в поместье тебе или Эдварду, кого, ты думаешь, они бы выбрали?

– Я не собираюсь спрашивать мнение тысячи людей, – спокойно ответила Фиби. – Мне достаточно моего. – Она подошла к двери и остановилась, не в силах удержаться и не добавить: – Вот, что значит руководить.

И оставила вдову негодовать в одиночестве.

Глава 21

Утром, в день отъезда Джорджианы, Фиби позаботилась о том, чтобы её сыновья были одеты в их лучшие костюмчики. На Джастине красовались короткие чёрные штанишки из саржи и льняная рубашка с матросским воротником, на Стивене - льняной комбинезон с таким же воротом в морском стиле. Все трое ждали в вестибюле вместе с вдовой, пока Эдвард раздавал указания двум лакеям погрузить последние сундуки и чемоданы в, ожидавший снаружи, экипаж.

– Бабушка, – проговорил Джастин, протягивая ей подарок, – вот, возьми, чтобы тебе было что почитать на корабле. – Это оказалась книжка с картинками, которые он сам нарисовал и раскрасил. Фиби сшила страницы и помогла ему составить слова в подписях к иллюстрациям. – Стивен ещё не умеет рисовать, – продолжил Джастин, – но я обвёл его руку на одной из страниц. – Помолчав, он любезно добавил: – Она липкая, потому что его пальцы были в клубничном джеме.

Джорджиана забрала подарок и долго изучала милое искреннее личико мальчика.

– Можешь поцеловать меня на прощание, дитя, – сказала она и наклонилась, чтобы принять любезный поцелуй Джастина в щёку.

Фиби попыталась подтолкнуть Стивена, чтобы он вышел вперёд, но он начал сопротивляться, вцепившись в её юбки. Она взяла его на руки и посадила к себе на бедро.

– Надеюсь, путешествие за границу пройдёт замечательно, мама.

Джорджиана кинула на неё ехидный взгляд.

– Постарайся не выкрасить дом в розовый цвет в моё отсутствие.

Поняв, что попытка пошутить была прелюдией к миру, Фиби улыбнулась.

– Не выкрашу.

Эдвард нежно прикоснулся к её локтю.

– До свидания, дорогая.

Повернувшись к нему, Фиби протянула ему обе руки.