Дочь дьявола

– Счастливого пути, Эдвард.

Взяв их, он нежно поцеловал тыльную сторону ладоней.

– Если вам что-нибудь понадобится, не стесняйтесь обращаться к моей семье. Они хотят быть полезными. – Он заколебался и смущённо добавил: – Я опять забыл бухгалтерские книги.

– Не беспокойся, – мягко заверила его Фиби. – Я знаю, ты был занят приготовлениями к поездке. – Она не сочла нужным упомянуть, что, как только они с Джорджианой уедут, она сама заберёт книги.

Фиби вывела детей на крыльцо, пока Эдвард помогал Джорджиане устроиться в экипаже. Плед следовало уложить определённым образом. Занавески на окнах тщательно задёрнуть. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем экипаж с упряжкой безупречных гнедых, наконец, тронулся с места, треща по гравийной аллее, обрамлёнными железом, колёсами. Фиби и Джастин весело махали, а Стивен просто шевелил пальцами в след отъезжающей карете. Наконец, экипаж миновал рощицу и скрылся из виду.

В приподнятом настроении Фиби опустила Стивена на землю и осыпала поцелуями его личико, заставляя ребёнка заливаться смехом.

Джастин придвинулся к ним поближе и его постигла та же участь, на него обрушился дождь из поцелуев, и он начал хихикать.

– Почему ты такая счастливая, мама?

– Потому что теперь мы вольны делать всё, что нам заблагорассудится, и никто не будет жаловаться или что-то запрещать.

Какое облегчение, что Эдвард и Джорджиана уехали. И не просто облегчение. Ощущение было великолепным.

– Чем займёмся? – спросил Джастин.

Фиби улыбнулась, глядя на восторженные личики детей.

– Устроим пикник?

– О, да, давайте устроим пикник! – воскликнул Джастин.

– Мама, пикник! – подключился Стивен.

– Я попрошу кухарку, чтобы она собрала для нас большую корзину. Возьмём с собой няню и Эрнестину. А сейчас пойдёмте наверх, где вы сможете сменить эти неудобные костюмы на более удобную одежду. У меня есть одно дело в городе, после того как я вернусь, мы устроим пикник в саду вашего папы.

К её удивлению, Джастин поморщился и спросил:

– Нам обязательно устраивать пикник там?

– Нет... но разве тебе не нравятся фигурно-подстриженные деревья?

Джастин покачал головой.

– Няня говорит, что раньше деревья напоминали зверей. А теперь они все похожи на репу.

– Господи! Наверное, их давно не подстригали. Я поговорю с садовником. – Фиби встала и взяла детей за руки. – Пойдёмте, мальчики. Наступил новый день.

Отведя детей в детскую, Фиби попросила подать экипаж и сказала дворецкому, что ей понадобится взять с собой в город двух лакеев, так как она вернётся с тяжёлой ношей.

День был солнечным, на обочине дороги по пути в город цвели крокусы. Однако направляясь в контору Ларсонов, Фиби почти не обращала внимания на окружающий пейзаж. В её голове роилось множество идей. Она не могла дождаться, когда сможет получить всю необходимую информацию, чтобы сделать точную оценку состояния ферм при усадьбе и всех сданных в аренду земель. Но в то же время страшилась того, что обнаружит в бухгалтерских книгах.

Несмотря на заверения Эдварда, Фиби не считала, что дела у арендаторов идут так хорошо, как он утверждал. Каждый раз, выезжая в сопровождении лакея, чтобы осмотреть земли, она собственными глазами видела, как много существовало проблем. Большинство фермерских построек остро нуждались в ремонте. Узкие, незаконченные просёлочные дороги были не приспособлены к колёсам тяжёлой сельскохозяйственной техники. На полях с плохим дренажом она замечала лужи воды и редкие посевы. Даже во время сенокоса, в одно из самых оживлённых времён года, над землями поместья Клэр витали апатичные, безысходные настроения.

Экипаж миновал живописные зелёные лужайки и улицы, вдоль которых выстроились деревянные домики и магазины. Въехав на площадь, где возвышались симметричные здания, облицованные штукатуркой и украшенные рифлёными колоннами, экипаж остановился перед красивой медной дверью конторы Ларсонов.

Войдя внутрь, Фиби пришлось подождать всего минуту, прежде чем ей навстречу вышел отец Эдварда, Фредерик. Он был высоким и дородным мужчиной, с квадратным лицом. Над его верхней губой нависали красивые серебристые усы с искусно навощёнными кончиками. Как признанный член класса крупных помещиков в Эссексе, Фредерик слыл человеком привычки, который любил отведать жаркое по воскресеньям, раскурить трубку после обеда, поохотиться на лис зимой и поиграть в крокет летом. По его настоянию традиции в доме Ларсонов соблюдались с религиозным рвением. Фредерик ненавидел всё мудрёное и иностранное, но особенно он недолюбливал, ускорившие ход жизни, новомодные изобретения, такие как телеграф или железная дорога.

Фиби всегда хорошо ладила с пожилым джентльменом, на которого производили впечатление титул и связи её отца. Поскольку Фредерик надеялся, что когда-нибудь она станет его невесткой, Фиби была совершенно уверена, что он не станет рисковать, отказываясь вернуть бухгалтерские книги.

– Дядя Фредерик! – Весело воскликнула Фиби. – Я, наверняка, вас удивила?

– Моя дорогая племянница! Какой приятный сюрприз. – Он проводил её в свой кабинет, увешанный полками и заставленный шкафами из чёрного орехового дерева, и усадил в кожаное кресло.

После того как Фиби объяснила причину своего визита, Фредерика, казалось, озадачило её желание забрать гроссбухи.

– Фиби, сложные расчеты утомляют женский ум. Если ты попытаешься прочесть один из этих томов, у тебя вскорости разболится голова.

– Я веду смету домашних расходов, и от неё у меня голова не болит, – заметила она.

– Да, но ведение расходов на домашние нужды это женское занятие. Бухгалтерский учёт поместья в целом выходит за рамки домашнего и находится исключительно в компетенции мужчин.

Фиби так и подмывало спросить, разве за пределами дома математические правила меняются.

– Дядя, пустые полки в кабинете особняка Клэр выглядят такими одинокими. Мне кажется, что бухгалтерским книгам там самое место. – Она сделала тактичную паузу. – Не хочется нарушать десятилетние, если не столетние традиции.

Как она и надеялась, этот аргумент повлиял на него лучше всего.

– Традиции наше всё, – охотно согласился Фредерик и на несколько мгновений задумался. – Полагаю, не будет никакого вреда, если книги вернутся на старые полки в особняке Клэр.

– К тому же, ведь тогда Эдварду придётся навещать меня чаще? – предположила Фиби, на которую внезапно напало вдохновение.

– Конечно! – воскликнул он. – Мой сын мог бы заполнять бухгалтерские книги в особняке и в то же время наслаждаться твоим обществом. Убив сразу двух зайцев... странно, что он до сих пор об этом не подумал. Как нынче молодые люди медленно соображают! Значит, решено. Моим служащим отнести их в твой экипаж?

– Мои лакеи справятся. Спасибо, дядя.

Желая поскорее уйти, Фиби начала отходить к двери. Однако выяснилось, что ей не удастся сбежать без ещё одной беседы.

– Как поживают твои мальчики? – спросил Фредерик.

– Весьма неплохо. Им потребуется некоторое время, чтобы полностью приспособиться к новой жизни в Эссексе.

– Полагаю, это так. Я волнуюсь о том, что может случиться с подрастающими мальчиками без присутствия в доме отца. Ведь его влияния нельзя недооценивать.

– Меня это тоже беспокоит, – призналась Фиби. – Однако я ещё не готова снова выйти замуж.

– В жизни бывают моменты, моя дорогая, когда нужно отбросить эмоции и взглянуть на ситуацию с рациональной точки зрения.

– Мои доводы вполне рациональны...

– Как ты знаешь, – продолжил он, - мой Эдвард настоящий джентльмен. Выдающийся член своего класса. Его качества часто отмечают в обществе. Многие молодые женщины, заинтересованные в замужестве, имеют на него виды, я бы не стал ожидать, что он останется холостым навсегда.

– Я бы тоже.

– Будет очень жаль, если ты слишком поздно поймёшь, какое сокровище упустила в лице Эдварда. Как рулевой вашей семьи, он возьмёт правильный курс. Он никогда не преподнесёт сюрпризов. Не станет спорить, в его голове не зародятся нетрадиционные идеи. Твоя жизнь будет абсолютно безмятежной.

"Да, – подумала Фиби, – как раз в этом и заключается проблема".

По пути домой Фиби перебирала громоздкие бухгалтерские книги, лежащие на сиденье рядом, пока не нашла одну с ежегодными отчётами о прибылях и убытках поместья. Положив на колени, она начала медленно её листать.

К сожалению, информация была изложена совсем не так, как в гроссбухах, которые показывал ей Уэст Рэвенел. Она нахмурилась. Термин "обязательство" использовался в качестве синонима к слову "долг", или в этой системе бухгалтерского учёта он употреблялся в ином значении? Относится ли "капитал" только к имуществу или включает в себя и наличные деньги? Она не знала, что Генри или Эдвард понимали под этими терминами, и, что ещё хуже, страницы переполняли аббревиатуры.

– Мне понадобится Розеттский камень⁷, чтобы всё это расшифровать, – пробормотала Фиби. Её охватило дурное предчувствие, когда она заглянула в другую книгу по учёту урожая. Как ни странно, урожайность некоторых ферм арендаторов указывалась по четыре раза, и каждый раз цифры различались.

Пока карета продолжала катиться по усыпанной гравием дорожке, Фиби размышляла, что делать дальше. Она могла бы попросить управляющего поместьем, мистера Патча, ответить на некоторые вопросы, но он был стар и немощен, разговор, длящийся больше нескольких минут, его утомит.

Всегда была возможность дождаться возвращения Эдварда, но она не хотела этого делать. Он и так считал, что ей не следует беспокоиться о бухгалтерии. И в свете того, каким образом Фиби завладела гроссбухами поместья и перевезла их в особняк, Эдвард, вероятно, станет вести себя немного надменно, и вряд ли его можно будет за это винить.

Сложившаяся ситуация станет удобным предлогом, чтобы послать за Уэстом.

С бухгалтерской книгой на коленях Фиби откинулась на спинку сиденья и ощутила такой острый приступ тоски, что ей стало больно дышать.

Она вовсе не была уверена, что Уэст приедет, но, что если вдруг...

Как странно будет видеть его в особняке Клэр: настоящее столкновение миров, Уэст Рэвенел в доме Генри. Считалось возмутительным, если неженатый мужчина жил в одном доме с молодой вдовой без компаньонки. Эдвард придёт в ужас, когда узнает. Джорджиану хватил бы удар на месте.

Фиби вспомнила, как в то последнее утро, Уэст сказал, что ему нечего ей предложить, кроме отношений, которые её оскорбят и унизят.

Любовные интрижки были обычным делом в высшем обществе, поскольку браки заключались в интересах семей, знать искала удовлетворения личных потребностей за пределами супружеской жизни. Фиби и представить себе не могла, что когда-нибудь поступит подобным образом или что её нужды перевесят риск скандала. Но ни она, ни Уэст не состояли в браке, они не нарушат обетов. Никто же не пострадает... так ведь?

Фиби поразилась тому, что действительно рассматривает такую возможность. Господи, как банально: изголодавшаяся по любви вдова ищет компаньона, который согреет её постель. Именно она станет предметом насмешек, поскольку считалось, что женщины выше низменных физических желаний, в отличие от мужчин, которым они гораздо более свойственны. Ей самой нравилось так думать, пока Уэст не доказал обратное.

Ей бы так хотелось поговорить с Меррит.

Она попыталась представить, на что могла бы походить их беседа.

– Меррит, я думаю завести роман с Уэстом Рэвенелом. Я знаю, что это неправильно... но насколько?

– Не спрашивай меня, – наверняка ответила бы Меррит, смеясь. – Как моральный релятивист⁸, я не имею права осуждать твои решения.

– Ты совсем не помогаешь, – ответила бы Фиби. – Я хочу, чтобы кто-нибудь дал мне разрешение.

– Его можешь дать только ты сама, дорогая.

– Что если роман окажется ошибкой?

– Тогда я подозреваю, что совершая её, ты прекрасно проведёшь время.

После того как карета остановилась перед портиком особняка Клэр, лакеи отнесли стопки бухгалтерских книг в кабинет. Они поставили книги на пустые книжные полки, а Фиби разместилась за старым дубовым столом. Она разгладила лист писчей бумаги на зелёной кожаной вставке в столешнице, взяла тонкий лакированный держатель и вставила в него заострённый кончик пера.

– Миледи, – сказал один из лакеев, – книги убраны.

– Спасибо, Оливер. Ты свободен. Арнольд, подожди минутку, у меня для тебя ещё одно поручение.

Молодой лакей, всегда стремившийся проявить себя, просиял.

– Да, миледи.

Он отошёл на почтительное расстояние, ожидая, когда она напишет несколько строк.

Телеграмма

Мистеру Уэстону Рэвенелу

Приорат Эверсби, Гэмпшир

По колено увязла в песках. Нужна верёвка.

Найдётся время посетить Эссекс?

Ф.К.

Сложив записку и засунув её в конверт, Фиби повернулась к лакею.

– Отнеси это на почту, на телеграфный стол, и убедись, что телеграмму отправят до твоего отъезда.

Она начала протягивать ему конверт, но заколебалась. От страха, смешанного со страстным желанием, по телу пробежала дрожь.

– Миледи? – тихо проговорил Арнольд.

Фиби покачала головой, печально улыбнулась и решительно протянула ему записку.

– Забирай и побыстрее, пожалуйста, пока у меня не сдали нервы.

Глава 22

– Мама, – сказал Джастин на следующее утро, слизывая белую глазурь с булочки, – няня говорит, что у меня будет гувернантка.

– Да, дорогой, я планирую начать её подыскивать в ближайшее время. Пожалуйста, съешь всю булочку, а не только глазурь.

– Мне нравится сперва скушать глазурь. – Увидев возражение на её лице, он резонно заметил: – В животе всё равно всё смешается, мама.

– Видимо, и тем не менее... – Она умолкла, заметив, что Стивен вылил яблочное пюре из своей мисочки на столешницу стульчика для кормления и водит по нему рукой.

Очень довольный собой малыш сжал кулачок, выдавив яблочное пюре сквозь пальцы и слизал его.

– Ням-ням яблоки, – сообщил он.

– О, боже... Стивен, стой... – она взяла с колен салфетку и, промокнув столешницу, позвала лакея, стоящего у буфета. – Арнольд, приведи горничную. Нам нужно подкрепление.

Молодой лакей тотчас умчался.

– Ты так хорошо управлялся с ложкой, – пожурила Фиби Стивена, поймав его крошечное запястье и вытерев влажную ладошку. – Лучше бы ты так и придерживался той тактики.

– У Айво не было гувернантки, – сказал Джастин.

– Потому что бабушка располагала свободным временем и сама взялась за его манеры и обучила всему, что преподаёт гувернантка.

– Я уже знаю все манеры, – возмутился Джастин.

– Джастин... – Фиби замолчала, когда Стивен шлёпнул ладошкой по яблочному пюре, разбрызгав его повсюду. – Боже милостивый!

– Теперь оно у него в волосах, – сказал Джастин, глядя на младшего брата с видом учёного, наблюдающего за неудачным экспериментом.

В комнату вбежала горничная, крепкая и энергичная девушка по имени Верити, в руках у неё была стопка детских фланелевых пелёнок.

– Мастер Стивен, – мягко упрекнула она, – вы опять опрокинули пудинг?

– На этот раз яблочное пюре, – уточнила Фиби.

Малыш поднял пустую мисочку липкими поблескивающими руками.

– Пусто, – радостно сообщил он Верити.

У горничной вырвался смешок. Она отсоединила столешницу от стульчика и покачала головой, когда Фиби попыталась помочь.

– Миледи, пожалуйста, отойдите, мы не можем допустить, чтобы яблочное пюре попало на ваше платье.

Джастин потянул Фиби за рукав.

– Мама, если мне нужна гувернантка, я хочу, чтобы она была красивая.

Горничная снова рассмеялась.

– А они рано начинают, – попутно заметила она.

– Типично для моей семьи, – печально ответила Фиби.

К тому времени, когда дворецкий Ходжсон принёс утреннюю почту на серебряном подносе, яблочное пюре уже убрали. Ждать ответа от Уэста было ещё слишком рано, ведь телеграмму отправили только вчера утром. Тем не менее, когда Фиби начала рыться в пачке корреспонденции, её пульс участился.

Её не раз терзали сомнения. Зачем она поступила так импульсивно... надо было написать подобающее письмо. Телеграмма, вероятно, выглядела отчаянным или, что ещё хуже, самонадеянным шагом. Но Фиби хотела, чтобы Уэст приехал до возвращения Эдварда.

Чем больше она об этом думала, тем сильнее убеждалась, что он не приедет. Уэст, должно быть, очень занят, тем более что, согласно "Современному руководству для землевладельцев", сентябрь - месяц пахоты и удобрения полей для посева озимой пшеницы. Более того, и Кэтлин, и Пандора упоминали в письмах, что Уэст, как минимум, дважды за лето посетил Лондон в поисках компании и развлечений. Во время одного из таких визитов он встретился с Пандорой после того, как ей прооперировали плечо. Процедуру провела единственная в Англии женщина-врач с лицензией на работу. Обаятельная женщина, похоже, очень понравилась Рэвенелам.

"Моя сестра Хелен намерена представить доктора Гибсон кузену Уэсту, – писала Пандора, – но я не думаю, что из них выйдет хорошая пара, ведь доктор Гибсон любит город и ненавидит коров”.

Но вполне возможно, что, в конце концов, они познакомились и понравились друг другу. Возможно, доктор Гибсон решила, что ухаживания такого красавца, как Уэст Рэвенел, стоят того, чтобы вытерпеть соседство с коровами.

Фиби заставила себя сосредоточиться на планах на день. Сначала она отправится в местный книжный магазин и закажет пособия по бухгалтерскому учёту. Ещё она попросит мистера Патча просмотреть вместе с ней книгу по учёту урожая и будет надеяться, что он не слишком переутомится, объясняя ей некоторые вещи.

– Миледи, – послышался голос лакея, и Фиби оглянулась через плечо.

– Да, Арнольд?

– На подъездной аллее только что остановился наёмный экипаж со станции. Ходжсон разговаривает с мужчиной у входа. Он выглядит как джентльмен.

Услышав ответ лакея, Фиби несколько раз моргнула и повернулась к нему. Со станции? Она не могла представить, кто мог нанести ей визит, приехав на поезде, кроме...

– Он молод или в возрасте? – спросила она, удивляясь тому, как спокойно прозвучал её голос.

Арнольду пришлось серьёзно задуматься прежде, чем ответить:

– Молод, но не слишком, миледи.

– Высокий или низкого роста?

– Настоящий верзила. – Увидев её сосредоточенное выражение лица, Арнольд услужливо добавил: – У него есть борода.

– Борода? – в недоумении повторила Фиби. – Пойду взгляну на гостя.

Она поднялась на ноги, чувствуя слабость в коленях и суставах, словно марионетка на верёвочках. Расправив юбки своего бледно-зелёного поплинового платья, она обнаружила на лифе несколько капель яблочного пюре. Фиби нетерпеливо смочила салфетку и промокнула пятна. Оставалось надеяться, что они не будут бросаться в глаза среди узора из крошечных белых и янтарных цветов.

Когда она добралась до вестибюля, её потряхивало от предвкушения. О, пусть это будет он, пусть это будет Уэст... но, как ни странно, она боялась встретиться с ним вновь. Что, если между ними больше не существовало притяжения, и они станут вежливо вести себя друг с другом, испытывая неловкость? Что, если он приехал только из чувства долга, а не потому, что действительно этого хотел? Что, если...

На пороге стоял высокий и худощавый посетитель. Его поза казалась расслабленной, в руке он держал чёрный кожаный саквояж. Солнце светило ему в спину, отбрасывая тень на лицо, но его силуэт и широкие плечи, заполняющие дверной проём, невозможно было не узнать. С этими загорелым лицом и густой щетиной, Уэст выглядел привлекательным и безбожно мужественным.

Когда Фиби подошла поближе, бешеный стук её сердца отзывался во всём теле.

Уэст сосредоточил на ней обезоруживающий взгляд и медленно улыбнулся.

– Надеюсь, ты просила верёвку не в буквальном смысле, – небрежно бросил он, будто посреди разговора.

– Я не ожидала... ты... ты приехал всего через день! – Поняв, как сильно задыхается, Фиби замолчала и неуверенно рассмеялась. – Я ждала, что от тебя придёт ответ.

– Это и есть мой ответ, – просто сказал Уэст, поставив на землю саквояж.

Её переполнял восторг, она боялась, что в любой момент может потерять равновесие. Фиби протянула ему руку. Он ободряюще обхватил её своими тёплыми ладонями и поднёс к губам.

На мгновение Фиби потеряла способность двигаться или дышать. Его близость сбивала с ног. Голова кружилась, её захлестнула эйфория.

– Как поживаешь? – тихо спросил Уэст, удерживая её руку дольше, чем следовало.

– Хорошо, – выдавила Фиби, – и мальчики тоже. Но мне кажется, что поместье в беде, нет, я в этом уверена. Мне нужна помощь, чтобы оценить, насколько всё плохо.

– Мы разберёмся, – сказал он со спокойной уверенностью.

– Это весь твой багаж?

– Нет, в карете ещё сундук.

Ситуация становилась всё лучше и лучше... значит он привёз с собой достаточно вещей, чтобы остаться здесь больше, чем на пару дней.

– Ходжсон, – обратилась Фиби к дворецкому, стараясь казаться спокойной, – нужно отнести сундук мистера Рэвенела в домик для гостей. Скажите миссис Гурни, чтобы она подготовила и проветрила комнаты.

– Да, миледи.

Когда дворецкий ушёл, Фиби снова обратила внимание на Уэста.

– Ты застал меня врасплох, – сказала она извиняющимся тоном.

– Я могу уехать, – предложил Уэст, – и вернуться попозже.

Фиби лучезарно улыбнулась.

– Никуда ты не поедешь. – Не в силах сдержать порыв, она положила ладонь на его заросшую щёку. Поросль была густой и колючей, но в то же время мягкой, словно смесь бархата и шерсти. – Почему ты отпустил бороду?

– Не специально, – сказал он. – За последние две недели сенокоса времени на бритьё не нашлось. Все мужчины в поместье помогали собирать стога, чтобы поспевать за урожаем.

– Она выросла всего за две недели, – заметила она, продолжая любоваться пышной бородой. Бедный Эдвард пришёл бы в бешенство, увидев эту растительность.

Уэст скромно пожал плечами.

– У всех свои таланты. Кто-то обладает оперным голосом, кому-то хорошо даются иностранные языки. А я умею отращивать волосы.

– Она придаёт тебе лихой вид, – сказала Фиби, – и немного злодейский.

В уголках его глаз собрались морщинки.

– Раз герой ещё не объявился, придётся тебе довольствоваться злодеем.

– Если объявился только злодей, то он и есть герой.

Уэст хрипло рассмеялся, на фоне чёрной бороды сверкнули белоснежные зубы.

– Как меня не называй, я в твоём распоряжении.

Хотя он пребывал в чрезвычайно хорошей физической форме, Фиби заметила, что Уэст стал стройнее, его добротно пошитая одежда слишком свободно облегала крепкое тело.

– Завтрак на буфете, – мягко проговорила Фиби. – Ты голоден?

– Я всегда голоден.

– Должна предупредить, что Джастин слизал глазурь со всех булочек, и совсем недавно у Стивена случилась неприятность с яблочным пюре.

– Я рискну, – сказал Уэст, поднимая саквояж.

Фиби повела его в столовую, всё ещё не веря, что он здесь.

– Наверное все в Приорате Эверсби сердятся на меня за то, что я украла тебя у них? – спросила она.

– Они коллективно рыдают от счастья. Им не терпелось от меня избавиться. – Заметив её вопросительный взгляд, Уэст добавил: – В последнее время я был вспыльчив. Нет, это неправда, я вёл себя, как грубый осёл.

– Почему?

– Я слишком долго пробыл в Гэмпшире без женщин. Отсутствие соблазна деморализует.

Фиби попыталась скрыть, как её порадовало это признание.

– Я думала, леди Хелен собирается представить тебя той женщине-врачу, которая лечила плечо Пандоры.

– Доктору Гибсон? Да, она потрясающая женщина. Кстати говоря, этим летом она приезжала в Приорат Эверсби.

Вся радость Фиби мгновенно испарилась.

– Конечно, в сопровождении компаньонки.

– Гарретт Гибсон не обременяет себя компаньонками, – ответил Уэст, его губы дёрнулись, будто он вспомнил что-то личное. – Её не заботят обыденные правила. Она привезла с собой пациента, мистера Итана Рэнсома, он был ранен и нуждался в тишине и покое.

Фиби захлестнула ядовитая ревность. Доктор была образованной и неординарной женщиной, именно такая и могла бы привлечь его внимание.

– Должно быть, ты нашёл её очаровательной.

– Любой бы нашёл.

Отвернувшись, чтобы скрыть недовольство, Фиби попыталась придать голосу безразличие.

– Полагаю, вы хорошо узнали друг друга за время её визита?

– Более или менее. Большую часть времени она заботилась о Рэнсоме. Вчера вечером в Лондоне я останавливался у него. Он попросил меня стать его шафером на их свадьбе.

– Их... О. Они собираются пожениться?

К своему огорчению, Фиби не смогла скрыть облегчения.

Он остановил её, схватив за локоть, и тихо рассмеялся. Уэст бросил саквояж на пол, и Фиби услышала, как содержимое кожаной сумки задребезжало.

– Ревнуешь? – тихо спросил он, увлекая её в нишу в стене коридора.

– Немного, – призналась она.

– А что насчёт Эдварда Ларсона? Разве вы не помолвлены?

– Нет.

– Нет? – язвительно переспросил он. – Я предполагал, что ты уже поймала его на крючок.

Фиби нахмурилась, услышав вульгарное выражение.

– Я не собираюсь выходить замуж за Эдварда. Он всегда будет хорошим другом, но... не более того.

Лицо Уэста оставалось непроницаемым.

– Ты ему говорила?

– Пока нет. Он уехал в путешествие по Италии, как минимум, на две недели.

Фиби с сожалением отметила, что Уэста не особо порадовало это открытие.

– Фиби... Я здесь не для того, чтобы воспользоваться ситуацией. Я всего лишь хочу помочь с поместьем.

От этих слов у неё неприятно кольнуло в груди. Он серьёзно? Это всё, чего он хотел? Возможно, как она и боялась, её чувства не были взаимны. С трудом Фиби заставила себя задать вопрос:

– Те слова, которые ты сказал мне в то утро... они всё ещё в силе?

– Всё ещё в силе... – медленно повторил Уэст, изумлённо качая головой. Вопрос, казалось, вызвал у него вспышку раздражения. Бормоча что-то себе под нос, он отошел от неё, развернулся и, покраснев и нахмурившись, вернулся обратно. – Мысли о тебе не дают мне покоя, – резко бросил он. – Не могу перестать искать тебя повсюду. Пока я был в Лондоне, я пытался найти женщину, которая помогла бы мне забыть о тебе, хотя бы на одну ночь. Но ни у кого нет таких глаз, как у тебя. Никто не привлекает меня так, как ты. Тысячу раз я проклинал тебя за то, что ты со мной сотворила. Лучше уж мне довольствоваться мечтами о тебе, чем другой женщиной из плоти и крови.

– Нет необходимости довольствоваться мечтами, – импульсивно сказала Фиби. – Пусть ты не хочешь быть со мной вечно, но мы можем...

– Нет. – Дыхание Уэста участилось, несмотря на все усилия держать его под контролем. Когда она попыталась что-то сказать, он поднял руку, и её воспламенила лёгкая дрожь в его пальцах. – Если ты возлагаешь ошибочные надежды на утехи в постели, то найдёшь их весьма посредственными. Я бы набросился на тебя, как бешеный кролик, и через полминуты всё было бы кончено. Раньше я был опытным любовником, но теперь превратился в измученного развратника, чьим единственным удовольствием остался завтрак. Кстати о...

Фиби встала на цыпочки и, настойчиво прижавшись к нему, прервала речь поцелуем. Уэст вздрогнул, словно ошпаренный, и замер, будто пытаясь выдержать пытку. Нисколько не смутившись, она обвила руками его шею и поцеловала так пылко, как только могла, коснувшись языком суровых губ. Его близость и вкус опьяняли. Внезапно он издал примитивный звук и впился в рот Фиби с яростным напором, обрушив на неё лавину ощущений. Раздвинув её губы, он принялся исследовать её рот языком, в точности как она помнила, это было так прекрасно, ей показалось, что она вот-вот может упасть в обморок. Из горла Фиби вырвался всхлип, в ответ Уэст нежно лизнул и прикусил её губы, и слился с ней в страстном, ненасытном поцелуе, лаская дыханием, руками, телом и душой.

Ночь, проведённая с этим мужчиной, могла бы быть какой угодно... но только не посредственной.

Фиби с головой погрузилась во всепоглощающее чувственное удовольствие, но только один звук мог вернуть её с небес на землю... тихий голосок её сына.

– Мама?

Ахнув, она отдёрнула голову и посмотрела в сторону, откуда донёсся звук, растеряно моргая.

В коридоре, возле столовой, стоял Джастин. Широко распахнув глаза, он с тревогой смотрел на мать в объятиях незнакомца.

– Всё в порядке, дорогой, – успокоила его Фиби, пытаясь взять себя в руки. Она высвободилась из объятий Уэста и покачнулась на нетвёрдых ногах, но он рефлекторно схватил её и помог удержать равновесие. – Это мистер Рэвенел, – сказала она Джастину. – Он выглядит немного по-другому из-за бороды.

Она удивилась, увидев, как просияло лицо сына.

Джастин бросился вперёд. Уэст машинально наклонился и, поймав его, оторвал от пола.

– Что за здоровяк! – воскликнул Уэст, прижимая ребёнка к груди. – Боже мой, ты тяжёлый, словно груда кирпичей.

– Угадай, сколько мне теперь лет, – похвастался Джастин и поднял ладонь, растопырив пальцы.

– Пять? Когда же это случилось?

– На прошлой неделе!

– В прошлом месяце, – поправила Фиби.

– У меня был сливовый торт с глазурью, – нетерпеливо продолжил Джастин, – и мама разрешила мне его съесть за завтраком на следующее утро.

– Жаль, что я его пропустил. К счастью, я привёз подарки для тебя и Стивена.

Джастин радостно взвизгнул.

– Я прибыл в Лондон вчера поздно вечером, – продолжил Уэст, – когда универмаг Уинтерборна был уже закрыт. Мистер Уинтерборн открыл его специально для меня, и весь отдел игрушек оказался в моём полном распоряжении. После того, как я нашёл то, что хотел, Уинтерборн лично упаковал твои игрушки.

Глаза Джастина изумлённо округлились. В его воображении человек, который мог открыть целый универмаг только ради него одного, обладал магической силой.

– Где мой подарок?

– В сумке на полу. Мы откроем его позже, когда будет время для игр.

Джастин уставился на Уэста, потирая ладонями его заросшую щетиной челюсть.

– Мне не нравится твоя борода, – заявил он. – Ты похож на разъярённого медведя.

– Джастин... – укоризненно начала Фиби, но Уэст только рассмеялся.

– Я и был всё лето разъярённым медведем.

– Ты должен побриться, – приказал Джастин, обхватив ладонями лицо Уэста по обе стороны от его улыбающегося рта.

– Джастин! – воскликнула Фиби.

– Побрейся, пожалуйста, – с усмешкой поправил себя мальчик.

– Побреюсь, – пообещал Уэст, – если твоя мама даст мне бритву.

– Мама, дашь ему бритву? – спросил Джастин.

– Сперва, – сказала Фиби сыну, – пусть мистер Рэвенел удобно разместится в гостевом домике. Позже он сам решит, хочет он оставить бороду или нет. Мне, например, она нравится.

– Но она щекотная и царапается, – пожаловался Джастин.

Уэст ухмыльнулся и уткнулся лицом в шею мальчика, отчего тот взвизгнул и попытался увернуться.

– Пойдём поздороваемся с твоим братом.

Однако, прежде чем они направились в столовую, он на мгновение встретился взглядом с Фиби. Выражение его лица не оставляло сомнений, что их порывистый поцелуй был ошибкой, которую он не намеревался повторять.

В ответ Фиби одарила его скромным взглядом, не выдав своих истинных мыслей.

"Если ты не собираешься давать мне клятвенных обещаний, Уэст Рэвенел... Я буду довольствоваться тем, чем смогу".

Глава 23

После завтрака Уэст весь на нервах отправился вместе с Фиби на экскурсию по поместью. Величественный особняк с портиком, классическими белыми колоннами и рядами окон в каждой стене разительно контрастировал с беспорядочной якобинской архитектурой дома в Приорате Эверсби. Здание было элегантным, как греческий храм, оно возвышалось на холме, откуда открывался вид на ландшафтные парки и сады. Зачастую казалось, что некоторые дома небрежно опустила на землю чья-то гигантская рука, но этот так гармонировал с пейзажем, что складывалось ощущение, будто он здесь вырос.

Высокие оштукатуренные сводчатые потолки прохладного белого цвета и широкие лестницы придавали интерьеру лёгкость. Обширная коллекция скульптур из мелкозернистого мрамора напоминала музейную, но многие комнаты украшали толстые ковры с бахромой, уютная мягкая мебель и пальмы в глазурованных глиняных горшках.

Пока они переходили из комнаты в комнату, Уэст был немногословен. Он воспринимал всё слишком близко к сердцу и изо всех сил старался скрыть это под маской рассудительного человека. Казалось, его сердце только сейчас вновь забилось после нескольких месяцев спячки, разгоняя кровь по венам, пока не разболелись все конечности.

Теперь ему стало абсолютно ясно, что он никогда не найдёт замену Фиби. Никто и близко с ней не сравнится. Он будет мечтать только о ней одной. Это даже не катастрофа... а самый настоящий приговор.

Не меньше Уэста беспокоила привязанность, которую он испытывал к её детям, душераздирающе невинным созданиям с восторженными взглядами, сидевшим с ним за завтраком. Он чувствовал себя мошенником посреди этой домашней идиллии, ведь не так давно он был негодяем, которого другие мужчины и близко бы не подпустили к своим семьям.

Он вспомнил разговор с Итаном Рэнсомом накануне вечером за ужином в таверне Вест-Сайда в Лондон. Мужчины быстро подружились, пока Рэнсом залечивал рану в Приорате Эверсби. На первый взгляд они не имели ничего общего: Уэст родился в аристократической семье, а Рэнсом был сыном ирландского тюремщика. Но в их характерах присутствовало много схожих черт: оба были глубоко циничны, но втайне сентиментальны, при этом прекрасно осознавали тёмные стороны своей натуры.

Теперь, когда Рэнсом решил отказаться от одинокой жизни и жениться на докторе Гарретт Гибсон, Уэст был озадачен, но в то же время завидовал уверенности этого человека.

– Тебя не смущает, что придётся делить постель с одной единственной женщиной до конца жизни? – спросил он Рэнсома, когда они беседовали за кружками эля, смешанного с портером.

– Ни капли, – ответил Итан с ирландским акцентом. – Она - свет моих очей. Кроме того, я бы не стал предавать женщину, имеющую в своём распоряжении набор скальпелей.

Уэст усмехнулся, но тут ему в голову пришла другая мысль.

– Она захочет иметь детей?

– Захочет.

– А ты?

– От этой идеи у меня мороз по коже, – признался Рэнсом, пожав плечами. – Но Гарретт спасла мне жизнь. Поэтому она может делать со мной всё, что захочет. Если ей придёт в голову продеть мне в нос кольцо, я буду смиренно стоять, как ягнёнок, пока она не закончит.

– Во-первых, городской ты франт, никто не продевает колец в носы ягнят. Во-вторых... – Замолчав, Уэст осушил половину кружки и хрипло продолжил: – Твой отец бил тебя и пряжкой, и ремнём, и кулаками, так же, как и мой меня лупил.

– Ага, – ответил Рэнсом. – Он называл это "исправительством". Но какое это имеет отношение к делу?

– Ты, вероятно, будешь поступать также со своими собственными детьми.

Глаза Рэнсома сузились, но голос оставался спокойным.

– Не буду.

– Но кто тебе помешает? Жена?

– Я сам, чёрт побери, – ответил Рэнсом с более ярко выраженным акцентом. Он нахмурился, увидев мину на лице Уэста. – Ты мне не веришь?

– Не верю, что это окажется так уж просто.

– Крайне просто, если я хочу, чтобы они меня любили.

– Они в любом случае будут тебя любить, – мрачно проговорил Уэст. – Все жестокие люди знают: независимо от того, какое зло они творят, их дети всё равно будут их любить.

Рэнсом задумчиво смотрел на него, осушая кружку.

– Зачастую после того, как отец ставил мне синяк под глазом или разбивал губу, мама говорила: "Это не его вина. Он слишком сильный человек, ему трудно справиться с самим собой". Но я понял одно: мама ошибалась, проблема не в том, что папа был слишком силён, а в том, что ему не хватало сил. Только слабый человек опускается до скотства. – Он сделал паузу, чтобы подать знак официантке налить им ещё по кружке. – Может, у тебя и вспыльчивый характер, Рэвенел, но ты не скот. Как и я. Вот почему я знаю - моим детям ничего не угрожает. Возвращаясь к разговору о твоей рыжеволосой вдове... как ты намерен поступить?

Уэст нахмурился.

– Понятия не имею.

– Ты мог бы на ней жениться. От женщин всё равно никуда не деться.

– Я не собираюсь бросаться на жертвенный алтарь только потому, что ты так поступаешь, – возразил Уэст. – Наша дружба не настолько много для меня значит.

Рэнсом ухмыльнулся и откинулся на спинку стула, когда к столу подошла работница таверны с кувшином пенящегося напитка в руках.

– Послушай моего совета, дубина. Будь счастлив здесь и сейчас. Ведь живём всего раз!

Мысли Уэста вернулись в настоящее, когда Фиби провела его в просторную приёмную с затянутыми шёлком панелями на стенах и позолоченным потолком. Над мраморным камином висел большой портрет молодого человека. Косые лучи света из окон падали на его лицо таким образом, что казалось, будто оно сияет само по себе.

Уэст зачарованно приблизился к картине.

– Это Генри? – проговорил он с лёгкой вопросительной интонацией.

Встав рядом с ним, Фиби кивнула.

Костюм молодого человека был выполнен небрежными мазками, на ткани тут и там просматривались изображённые тени. Он стоял рядом с библиотечным столом, положив одну руку на стопку книг, в его позе сквозила некая застенчивая грация. Красивый и трогательно ранимый темноглазый мужчина. Его точёное лицо казалось фарфоровым. Хотя оно чётко выделялось на портрете, границы пиджака и брюк были слегка размыты, словно растворялись на тёмном фоне. Как будто человек на портрете исчезал, пока его рисовали.

– Люди всегда склонны идеализировать усопших, – сказала Фиби, разглядывая картину вместе с Уэстом. – Но я хочу донести до мальчиков, что их отец был замечательным, смертным человеком со своими недостатками, а не недосягаемым святым. Иначе они никогда не узнают его по-настоящему.

– Что у него были за недостатки? – ласково спросил Уэст.

Она поджала губы, обдумывая ответ.

– Зачастую он витал в облаках. Был не от мира сего. Отчасти из-за болезни, но он всю жизнь избегал нелицеприятных вещей. Сторонился уродства и всего того, что могло его огорчить. – Она повернулась к Уэсту лицом. – Генри упорно считал меня совершенством, и его очень сильно расстраивало, когда я проявляла мелочность, беспечность или сердилась. Я бы не хотела... – Фиби замялась.

– Чего? – после долгой паузы спросил Уэст.

– Я бы не хотела, чтобы кто-то возлагал на меня такие надежды. Не хочу, чтобы мне поклонялись, пускай принимают такой, какая я есть, со всеми достоинствами и недостатками.

Уэст посмотрел на её запрокинутое лицо, и на него нахлынула волна нежности. Ему захотелось сказать, что он полностью принимает её, отчаянно желает, что обожает все её сильные и слабые стороны.

– Я никогда не считал тебя идеальной, – сказал он, тем самым заставив Фиби рассмеяться. – И всё же, – продолжил он более мягким тоном, – тебе трудно не поклоняться. Боюсь, ты недостаточно скверно себя ведёшь, чтобы я воспринимал тебя по-другому.

В светло-серых глазах Фиби промелькнул озорной огонёк.

– Если ты бросаешь мне вызов, то я его принимаю.

– Это не вызов, – тотчас возразил он, но она, казалось, не слышала его, уводя из комнаты.

Они вышли в коридор из стекла и камня, соединяющий главный корпус дома с одним из боковых крыльев. Солнечный свет лился сквозь окна, разделённые на секции, приятно согревая помещение.

– В гостевой дом можно попасть через восточное крыло, – сказала Фиби, – или через зимний сад.

– Через зимний сад?

Она улыбнулась его вопросу.

– Это моё любимое место в доме. Пойдём, я тебе покажу.

Зимний сад оказался застеклённой оранжереей, высотой в два этажа и не менее ста двадцати футов длиной. Пространство заполняли пышные декоративные деревья, папоротники и пальмы, ещё здесь располагались искусственные каменные композиции и маленький ручеёк с золотыми рыбками. Глядя на зимний сад, Уэст ещё больше укрепился в своём высоком мнении о доме. В Приорате Эверсби тоже присутствовала оранжерея, но она и вполовину не была такой просторной, как эта.

Вдруг его внимание привлёк странный шум. Череда звуков, напоминающих писк, словно из игрушечных воздушных шариков выходил воздух. Он поражённо опустил взгляд на трёх чёрно-белых котят, вертящихся около его ног.

Фиби рассмеялась, заметив выражение его лица.

– Кошки тоже облюбовали это место.

На лице Уэста появилась удивлённая улыбка, когда он заметил чёрную кошку с лоснящейся шерстью, которая выгнулась дугой и тёрлась о юбки Фиби.

– Господи. Неужели это Галоша?

Фиби наклонилась и погладила кошку по блестящей шёрстке.

– Да. Она любит приходить сюда помучить рыбок. Нам пришлось накрыть ручей проволочной сеткой, пока котята не подросли.

– Когда я тебе её отдал... – медленно начал Уэст.

– Всучил, – поправила его Фиби.

– Всучил, – печально согласился он. – Она уже была...

– Да, – подтвердила Фиби, одарив его суровым взглядом. – Она оказалась троянской кошкой.

Уэст попытался изобразить на лице раскаяние.

– Я понятия не имел.

Её губы дрогнули.

– Ты прощён. Она оказалась прекрасной компаньонкой. А мальчики в восторге от котят.

Отцепив котёнка от штанов, когда тот попытался взобраться по его ноге, Уэст осторожно опустил его на пол.

– Пройдём к гостевому домику? – спросила Фиби.

– Давай задержимся здесь, – предложил Уэст, зная, что если они окажутся вблизи спальни, то он за себя не ручается.

Фиби послушно присела на каменные ступеньки мостика, перекинутого через ручей с золотыми рыбками. Она расправила юбки, чтобы они не сбились под ней в ком, и сложила руки на коленях.

Уэст расположился рядом на нижней ступеньке, так что их лица оказались на одном уровне.

– Расскажи, что у тебя приключилось с Эдвардом Ларсоном? – тихо попросил он.

На её лице промелькнуло облегчение, будто она жаждала выговориться.

– Во-первых, – сказала она, – пообещай не говорить о нём ничего оскорбительного.

Уэст закатил глаза.

– Фиби, я не настолько силён духом. – Когда она бросила на него укоризненный взгляд, он вздохнул и уступил. – Обещаю.

Хотя Фиби явно старалась сохранять хладнокровие, объясняя какие трудности возникли у неё с Эдвардом Ларсоном, в её спокойном голосе чувствовалось напряжение.

– Он не хочет обсуждать со мной дела поместья. Я пыталась завести разговор много раз, но он не желает делиться ни информацией, ни планами, ни идеями по улучшению. Говорит, что я всё равно не пойму, и, что не хочет обременять меня ответственностью, ведь дела идут прекрасно. Но чем больше он меня успокаивает, тем сильнее я переживаю и расстраиваюсь. Я просыпаюсь каждую ночь с тревожным чувством и колотящимся сердцем.

Уэст взял её за руку, согревая прохладные пальцы. Ему хотелось убить Эдварда Ларсона за то, что тот хотя бы на минуту заставил Фиби волноваться понапрасну.

– Мне стало трудно ему доверять, – продолжила Фиби. – Особенно после инцидента с бухгалтерскими книгами.

Уэст пристально на неё посмотрел.

– Что случилось?

Пока Фиби объясняла, как Ларсон без разрешения забрал бухгалтерские книги из поместья и три месяца не возвращал их, она заметно разволновалась.

– Эдвард всё время забывал их захватить с собой, – проговорила она, не переводя дыхания, – сначала работа отнимала у него всё время, потом он сказал, что книги слишком тяжёлые, и, наконец, после того, как он уехал вчера утром, я отправилась в городскую контору и сама их забрала. Знаю, ему это совсем не понравится, когда он узнает, хотя я и имела на это полное право.

Уэст медленно поглаживал тыльную сторону ладони Фиби, кончики его пальцев проскальзывали в ложбинки между её тонких пальцев.

– Не игнорируй свою интуицию.

– Моя интуиция, должно быть, ошибается. Эдвард никогда не будет действовать против моих интересов. Я знаю его целую вечность. Генри познакомил нас в детстве...

– Фиби. Давай не будем ходить вокруг да около. Ларсон не возвращал бухгалтерские книги не потому, что был слишком занят, или не мог их поднять, или пытался как-то облегчить твой груз ответственности. Дело в том, что он не хочет, чтобы ты их видела. Для этого есть причина, и она, вероятно, не из приятных.

– Возможно, дела на фермах поместья идут не так хорошо, как он утверждает.

– Быть может. Но возможно здесь кроется нечто большее. У каждого человека есть свои тайны.

Фиби скептически на него посмотрела.

– Ты надеешься отыскать эти тайны в бухгалтерских книгах?

– Я надеюсь отыскать расхождения в цифрах. За грехи всегда надо платить: существуют либо авансовые платежи, либо отложенные. Он мог воспользоваться чужим кошельком, расплачиваясь со своими долгами.

– Но он не такой человек.

– Я не стану судить о том, что он за человек, пока ты не выяснишь правду. Если мы обнаружим повод для беспокойства, спроси Ларсона напрямую. Иногда люди поступают плохо из добрых побуждений. Он имеет право объясниться.

Фиби посмотрела на него с некоторым удивлением.

– Очень справедливо с твоей стороны.

Уэст скривил губы.

– Я знаю, как много для тебя значит его дружба, – пробормотал он. – И он - кузен Генри. Я бы никогда не стал настраивать тебя против него.

Он замер от удивления, почувствовав, как Фиби прижалась к нему, опустив свою красивую головку ему на плечо.

– Спасибо, – прошептала она.

Этот естественный жест, олицетворяющий доверие, оказался невообразимо приятным. Он медленно повернул голову, пока его губы не коснулись её, горящих ярким пламенем, волос. Всю свою жизнь он втайне мечтал об этом моменте. О том, как кто-нибудь обратится к нему за утешением.

– Ты надолго? – спросила Фиби.

– Смотря на сколько я тебе понадоблюсь?

Фиби издала смешок.

– По крайней мере, пока я не разберусь с неприятностями.

"Не у тебя одной неприятности", – подумал Уэст и в отчаянии прикрыл глаза.

– Как говорит корова? – спросил Уэст Стивена позже этим же вечером, когда они расположились на ковре в гостиной в окружении резных деревянных зверей.

– Мууу, – констатировал факт малыш, забирая у него маленькую фигурку коровы и придирчиво её рассматривая.

Уэст поднял с пола ещё одно игрушечное животное.

– А как говорит овца?

Стивен потянулся к фигурке.

– Беее.

Фиби улыбнулась, кинув взгляд на них со своего места в кресле у камина, и опустила небольшие пяльцы на колени. После обеда Уэст презентовал Стивену игрушечный амбар со съёмной крышей и набором резных и раскрашенных животных. В комплект входила даже миниатюрная деревянная двухколёсная телега для лошади. Неподалёку Джастин возился со своим подарком от Уэста. Игра представляла собой доску, где вверху устанавливались шарики, которые с грохотом скатывались вниз, проходя по ряду желобов, минуя колышки прежде чем упасть в пронумерованные пазы внизу.

Ранее этим утром Фиби показала Уэсту гостевой домик, простенькое строение из красного кирпича с раздвижными окнами и белым фронтоном над дверью. Уэст переоделся и вернулся в главный дом, чтобы взглянуть на бухгалтерские книги.

– Есть некие сложности, – констатировал он, внимательно изучая страницы. – Здесь используется метод двойной записи.

– Это плохо? – с опаской спросила Фиби.

– Нет, этот метод лучше, чем способ одинарной записи, который мы используем в Приорате Эверсби. Однако, будучи несведущим в этой области, мне понадобится день или два, чтобы разобраться. По сути, каждая операция отражается на двух корреспондирующих счетах, а затем можно проверить ошибки, составив баланс. Подумать только, я изучал греческую историю и немецкую философию, а на самом деле нужно было брать уроки бухгалтерского учёта, – иронично заметил Уэст.

Он провёл весь день в кабинете, прогоняя Фиби каждый раз, когда она пыталась к нему присоединиться, утверждая, что её присутствие чересчур его отвлекает.

Позже они вдвоём пообедали при свечах, расположившись на одном конце длинного стола из красного дерева. Поначалу разговор разворачивался стремительно, отчасти из-за общего нервозного состояния. Ситуация была необычной для них обоих, они трапезничали в интимной обстановке, словно муж и жена. Будто пытались понять насколько им это подходит. Делились новостями и историями, обсуждали забавные темы, а затем серьёзные... после вина и десерта Фиби и Уэст наконец расслабились и ослабили бдительность. Да, им комфортно вместе. Ощущение было необычным, но очень приятным. Она почувствовала себя по-новому счастливой.

Фиби знала, что Уэсту застилают глаза его собственные страхи оказаться недостойным, он опасался, что когда-нибудь станет причиной её несчастий. Но благодаря этим тревогам она только сильнее проникалась к нему доверием. Стало ясно одно: если Фиби хочет его заполучить, ей придётся самой взять быка за рога.

Уэст лениво расположился на полу между её сыновьями, густая прядь тёмных волос упала ему на лоб.

– Как говорит цыплёнок? – спросил он Стивена, поднимая деревянную фигурку.

– Ррр! – ответил малыш, взяв игрушку.

Уэст удивлённо моргнул и рассмеялся вместе с Джастином.

– Боже, какой свирепый цыплёнок.

Обрадованный такой реакцией Уэста, Стивен поднял цыплёнка вверх.

– Ррр, – снова зарычал он, и на этот раз Уэст и Джастин покатились со смеху. Уэст притянул к себе светловолосую головку малыша и чмокнул в мягкие кудряшки.

Если у Фиби и оставались какие-то сомнения, то в этот момент они рассеялись.

"О, да... Я хочу этого мужчину себе".

Глава 24

На следующее утро Эрнестина принесла Фиби чай и помогла подоткнуть под спину подушки.

– Миледи, Ходжсон передал вам сообщение, касающееся мистера Рэвенела.

– Какое? – спросила Фиби, зевая и приподнимаясь в постели.

– Поскольку мистер Рэвенел не привёз с собой камердинера, помощник дворецкого будет рад предложить свои услуги, если они потребуются. И ещё, миледи... горничная недавно вернулась из гостевого домика, где чистила камин. Она передаёт, что мистер Рэвенел просил прислать бритву и мыло. Ходжсон говорит, что с удовольствием одолжит свою бритву джентльмену.

– Передай Ходжсону, что я признательна ему за его щедрую инициативу. Однако... Я думаю, что предложу мистеру Рэвенелу воспользоваться бритвой моего покойного мужа.

Глаза Эрнестины расширились.

– Бритвой лорда Клэра?

– Да. И я её сама отнесу.

– Вы имеете в виду этим утром, миледи? Прямо сейчас?

Фиби заколебалась. Она перевела взгляд на окно, на тёмном небе показалась бледная полоска света, напоминающая парящий слой крема.

– В обязанности хозяйки ведь входит забота о госте?

– Очень гостеприимно с вашей стороны, – согласилась Эрнестина, хотя и выглядела немного неуверенно.

Обдумывая эту идею, Фиби нервно поигрывала с выбившейся прядкой волос.

– Я уверена, что бритва понадобится ему в ближайшее время.

Она сделала ободряющий глоток горячего чая.

– Если вы выйдете из дома через зимний сад в такой час, – предложила Эрнестина, – никто не заметит. Горничные приступают к уборке восточного крыла только после восьми часов утра. Я скажу Ходжсону, чтобы он никого не посылал в гостевой коттедж.

– Да, спасибо.

– Если хотите, миледи, я передам няне, что дети позавтракают сегодня утром в детской, а к вам присоединятся позже за чаем.

Фиби улыбнулась.

– Эрнестина, я ценю, что твоим первым порывом является не помешать мне сделать что-то постыдное, а помочь выйти сухой из воды.

Горничная одарила её нарочито вежливым взглядом.

– Вы всего лишь хотите подышать свежим воздухом, миледи. Насколько я слышала, в прогулках нет ничего постыдного.

К тому времени, как Фиби вышла из зимнего сада и направилась по тропинке к гостевому домику, рассвет уже позолотил листья и ветви самшитовой изгороди и залил розовым светом блестящие оконные рамы. Неся на одной руке корзину, она старалась идти как можно быстрее, не производя впечатления спешки.

Добравшись до коттеджа для гостей, Фиби пару раз быстро постучала и вошла внутрь.

– Доброе утро, – негромко проговорила она, закрывая за собой дверь.

Как и главный дом, коттедж тоже был отремонтирован. В гостиной с серо-зелёными стенами, свежей белой штукатуркой и позолоченными элементами декора, благоухали свежесрезанные цветы, стоящие в вазе на столике из шёлкового дерева у двери.

В тишине из одной из спален появился Уэст, увидев Фиби, он в недоумении склонил голову. Из-за низких потолков он казался очень высоким и выглядел невероятно мужественно в, не заправленной в брюки, рубашке и с закатанными рукавами, обнажающими волосатые руки. Сердце Фиби тяжело забилось, когда она задумалась о том, чего ей хочется и, что это может никогда не произойти. Мысль о том, чтобы прожить остаток жизни, так и не познав близости с Уэстом Рэвенелом, начинала казаться, ни много ни мало, трагичной.

– Я принесла бритвенные принадлежности, – сказала она, указывая на корзинку.

Не сходя с места, Уэст медленно окинул Фиби жарким взглядом. На ней был надет домашний наряд, который сочетал в себе внешний вид платья с удобством халата, так как не требовал ношения корсета и застёгивался на минимум пуговиц. Круглый вырез был отделан белым брюссельским кружевом.

– Благодарю, – ответил он. – Я ожидал, что их принесёт лакей или горничная. Прости за доставленные неудобства.

– Никаких неудобств. Я... Я хотела узнать, хорошо ли ты выспался.

Он слегка улыбнулся, словно обдумывая ответ.

– Вполне.

– Кровать не слишком мягкая? – озабоченно спросила Фиби. – Или жёсткая? Достаточно ли подушек, или...

– Коттедж роскошен во всех отношениях. Меня мучили тревожные сны, вот и всё.

Фиби нерешительно двинулась вперёд с корзиной в руке.

– Я принесла бритву Генри, – выпалила она. – И была бы рада, если бы ты ею воспользовался.

Уэст уставился на неё, приоткрыв рот, словно в испуге.

– Спасибо, но я не могу...

– Но я хочу, – настаивала она. Боже, как же неловко складывалась ситуация. – Это шведская бритва, сделанная из тончайшей стали. Она острее дамасского клинка. С такой бородой, как у тебя, она очень пригодится.

Весело выдохнув, Уэст потёр щетинистую челюсть.

– Откуда ты столько знаешь о мужских бородах?

– Я часто брила Генри, – сухо ответила Фиби, – особенно ближе к концу его жизни. Я была единственной, кому он позволял прикасаться к себе.

Свет падал на верхнюю половину лица Уэста, высекая неземные голубые искры в его глазах.

– Ты была хорошей женой, – мягко заметил он.

– Я набила руку. – Её губ коснулась застенчивая улыбка. – Люблю звуки бритья, – призналась она.

– Какие звуки?

– Шуршание мыльной кисточки и звуки царапающего и скребущего лезвия по щетине. Из-за них у меня приятно покалывает шею сзади.

Уэст вдруг рассмеялся.

– Со мной такого никогда не случалось.

– Но ты ведь понимаешь о чём я?

– Наверное.

– Разве нет такого звука, который кажется настолько приятным, что он пробуждает все твои нервные окончания?

Перед тем как ответить, Уэст долго молчал.

– Нет.

– Нет, есть, – со смехом возразила Фиби. – Ты просто не хочешь говорить.

– Тебе незачем об этом знать.

– Когда-нибудь я выясню, – сообщила она, и он покачал головой, всё ещё улыбаясь. Фиби медленно к нему приблизилась. – Уэст... тебя когда-нибудь брила женщина?

Его улыбка угасла, и он пристально на неё посмотрел.

– Никогда, – догадалась она.

Фиби подошла ещё ближе, и Уэст напрягся.

– Я настаиваю на том, чтобы тебя побрить, – проговорила Фиби.

Ему пришлось откашляться, прежде чем хрипло произнести:

– Это плохая идея.

– Хорошая, позволь мне тебя побрить. – Когда ответа не последовало, Фиби тихо поинтересовалась: – Разве ты мне не доверяешь? – Теперь она стояла очень близко к Уэсту, не в силах разгадать выражение его лица, но практически ощущая инстинктивную реакцию его мощного тела на её близость, оно излучало удовольствие, словно огонь, распространяющий жар. – Ты боишься? – дерзко поддразнила Фиби.

Перед этим вызовом Уэст не смог устоять. Он стиснул зубы и отступил на шаг, глядя на неё со смесью негодования и беспомощного желания.

А затем... он сделал быстрое движение головой, приглашая её проследовать за ним в спальню.

Глава 25

– Откуда мне знать, что из-за покалывания от звуков, издаваемых бритвенными принадлежностями, ты случайно меня не прирежешь? – спросил Уэст, сидя в массивном кресле у умывальника.

– У меня не случается припадков от этих звуков, – запротестовала Фиби, наливая горячую воду в белую керамическую миску рядом с умывальником. – Они мне просто нравятся.

– Я с удовольствием избавлюсь от щетины, – сказал Уэст, почёсывая подбородок. – Она начинает чесаться.

– Хорошо, что ты решил с ней расстаться. – Фиби отошла поставить маленький чайник в камерную печь. – Сейчас мода на длинные струящиеся бороды, – продолжила она, – как у мистера Дарвина или мистера Россетти. Подозреваю, что твоя вырастет кудрявой.

– Как у призовой овцы, – сухо согласился он.

Фиби аккуратно смочила полотенце в горячей воде, отжала, сложила и осторожно прижала к челюсти Уэста. Он сполз ниже в кресле и откинул голову назад.

Фиби всё ещё не могла поверить, что он позволил ей себя побрить. Сугубо мужской ритуал мог сильно нервировать, если его выполнял не профессионал. К тому времени, когда она начала брить Генри, он уже стал слишком слаб, чтобы делать это самостоятельно, и доверил ей бесчисленные интимные обязанности, связанные с уходом за прикованным к постели инвалидом. Но данная ситуация была совсем иной.

Она достала из корзины кожаный ремень и ловко привязала его к верхней перекладине на умывальнике.

– Я попросила отца показать мне, как это делается, – сказала она, – чтобы я могла заботиться о Генри. Первое, чему я научилась, это как правильно точить лезвие. – Взяв тонкую стальную бритву, она открыла рельефную складную ручку и начала лёгкими и быстрыми движениями затачивать остриё. – Кто бреет тебя в Приорате Эверсби? Камердинер лорда Трени?

Уэст отдёрнул горячее полотенце ото рта и ответил:

– Саттон? Он и так постоянно жалуется, что ему приходится подстригать мне волосы каждые три недели. В четырнадцать лет меня научил бриться брат, с тех пор я делаю это сам.

– Но ты же посещал лондонского цирюльника.

– Нет.

Опустив бритву, Фиби повернулась к Уэсту.

– Ты никогда никому не позволял себя брить? – тихо спросила она. – Ни разу?

Уэст покачал головой.

– Как необычно... для джентльмена твоего положения, – выдавила она.

Уэст слегка пожал плечами и его взгляд стал отстранённым.

– Думаю, что... когда я был маленьким... руки взрослого мужчины всегда олицетворяли для меня что-то плохое. Они причиняли только боль. Меня били отец, дяди, директор школы, учителя... – Он замолк и бросил на Фиби насмешливый взгляд. – После этого мысль о том, что какой-то мужчина приставит лезвие к моему горлу, не вселяет в меня уверенности.

Фиби была потрясена тем фактом, что он был готов довериться ей, как никому другому. Этот жест много значил. Встретившись с ним взглядом, она заметила тень страха в его глазах... но он не сдвинулся с места, добровольно сдавшись на её милость. Она осторожно потянулась за влажным полотенцем.

– Похвально, что ты верен себе, – сказала Фиби, её губы изогнулись в едва заметной улыбке. – Но я забираю свой вызов.

Между его тёмными бровями залегла морщинка.

– Я хочу, чтобы ты меня побрила, – наконец, сказал он.

– Ты пытаешься что-то доказать мне, – тихо спросила Фиби, – или себе?

– Нам обоим.

Лицо его было спокойным, но руки вцепились в подлокотники кресла, как будто его собирались пытать в средневековой темнице.

Фиби внимательно оглядела его, пытаясь придумать, как разрядить обстановку. То, что начиналось для неё как легкомысленная игра, только что превратилось в крайне серьёзную задачу.

"Справедливо будет, – подумала она, – доверится ему самой".

Отбросив всякую осторожность, она расстегнула три пуговицы лифа домашнего платья и потянула за пояс. Полы распахнулись, и одеяние соскользнуло с её плеч, Фиби задрожала. Открытые участки тела покрылись гусиной кожей. Она сбросила платье, перекинула через руку и отошла, чтобы положить его на кровать.

– Фиби, что ты делаешь? – сдавленно проговорил Уэст.

Она скинула тапочки и вернулась к нему в одних чулках. Задыхаясь и краснея с головы до пят, она произнесла:

– Отвлекаю тебя.

– Мне не нужно... Господи. – Уэст пожирал её взглядом. На Фиби остались только белая льняная сорочка и панталоны, ткань была такой тонкой, что казалась прозрачной. – Это плохо кончится, – мрачно сказал он.

Фиби улыбнулась, заметив, что его пальцы больше не сжимают подлокотники кресла, а беспокойно постукивают по ним. Разложив остальные инструменты, она плеснула на ладонь несколько капель масла из маленького флакона. Равномерно распределив жидкость между пальцами, Фиби подошла к Уэсту. Когда она расположилась между его расставленными ногами, он резко втянул носом воздух.

– Голову назад, – пробормотала она.

Уэст подчинился, настороженно поглядывая на неё из-под опущенных ресниц.

– Что это?

– Миндальное масло. Оно защищает кожу и смягчает бороду. – Она принялась нежно массировать упругие щёки, челюсть и шею небольшими круговыми движениями.

Он прикрыл глаза и начал расслабляться, его дыхание замедлилось и стало глубоким.

– Эта часть не так уж плоха, – неохотно признался Уэст.

На таком близком расстоянии Фиби могла разглядеть его лицо в мельчайших подробностях: чёрные, как чернила, ресницы, едва заметные тени под глазами от усталости, шелковистую, но по-мужски более грубую кожу, чем у неё.

– Ты слишком красив, чтобы носить бороду, – сообщила она ему. – Возможно, когда-нибудь я позволю тебе её отпустить, если придётся скрывать обвисший подбородок, но сейчас ей здесь не место.

– В данный момент, – проговорил Уэст, не открывая глаз, – ни одна часть моего тела не обвисла.

Фиби машинально посмотрела вниз. С её точки обзора ей открывался прекрасный вид на его раздвинутые ноги и внушительную выпуклость между ними, натягивающую ткань его брюк. Во рту у неё пересохло, она разрывалась между беспокойством и любопытством.

– Выглядит тревожно, – заметила она.

– Я переживу.

– Я переживаю за себя.

Уэст попытался сдержать улыбку, но безуспешно, и она почувствовала, как его щёки напряглись под её пальцами.

– Не нервничай по этому поводу. Причина твоих волнений исчезнет, как только ты достанешь чёртову бритву. – Он помолчал и хрипло добавил: – Но... так бы не было. Тревожно. В смысле. Если бы мы собирались... Я бы убедился, что ты готова. Я бы никогда не причинил тебе боли.

Фиби обхватила пальцами его суровый подбородок. Как удивительна жизнь! Раньше ей бы и в голову не пришло думать о нём, как о желанном мужчине. А теперь была не в состоянии вообразить никого другого, кроме него. Она не могла удержаться от поцелуя, так же, как не могла перестать дышать. Её губы нежно прошлись по его губам, а потом Фиби прошептала:

– И я никогда не причиню тебе боли, Уэст Рэвенел.

Взбив пену в фарфоровой чаше для бритья, она нанесла её на бороду при помощи помазка из барсучьего ворса. Уэст продолжал сидеть в кресле, откинув голову на мягкую спинку, пока Фиби хлопотала вокруг него.

Однако он напрягся, когда она открыла сверкающую бритву и свободной рукой отвернула его лицо в сторону.

– Это я, – ласково проговорила она. – Не волнуйся.

Большим пальцем она натянула кожу на его щеке, и, держа бритву твёрдой рукой, провела лезвием вниз под идеальным углом в тридцать градусов. Фиби несколько раз осторожно и аккуратно поскребла щетину, производя восхитительно приятные звуки. Затем она вытерла лезвие специальной тканью, перекинутой через руку, не подозревая, что Уэст затаил дыхание, пока он медленно не выдохнул.

Она остановилась и посмотрела на него, склонившись над его лицом.

– Мне перестать?

Его рот скривился.

– Нет, если процесс вызывает у тебя покалывания.

– Множество, – заверила его Фиби и опять взялась за дело, ловко вытягивая участки кожи на лице, и начисто сбривая волоски. Дойдя до шеи, она повернула его лицо к себе и приподняла подбородок, выставляя на показ горло. Заметив, что его руки начинают сжиматься на подлокотниках, она проговорила: – Разрешаю заглянуть в вырез моей рубашки.

Он ослабил хватку и выровнял дыхание.

Быстрыми и аккуратными движениями она побрила ему шею, обнаружив под щетиной сверкающую, как медь, кожу. Особенно тщательно прошлась по линии челюсти, где отсутствовала защитная жировая прослойка.

– Какая восхитительная челюсть, – пробормотала она, любуясь чисто выбритым подбородком. – Никогда не ценила её по достоинству.

– Я как раз подумал то же самое о твоей груди, – сказал Уэст, дождавшись, когда она уберёт лезвие.

Фиби улыбнулась.

– Негодяй, – мягко пожурила она и обошла его с другой стороны. Когда шея и подбородок оказались гладко выбриты, она приблизила своё лицо к его лицу и прикусила нижнюю губу. – Можешь смотреть.

Он с готовностью подчинился, и она аккуратно прошлась бритвой под его губами. Сосредоточив внимание на территории вокруг рта, применяя едва ощутимые усилия, Фиби почувствовала, что Уэст капитулировал, напряжение ушло из его рук и ног, и он полностью расслабился. Возможно, нехорошо с её стороны, но заполучив в своё распоряжение это массивное тело, она наслаждалась сложившейся ситуацией. От её внимания не ускользнуло, что он оставался возбуждённым на протяжении всего ритуала бритья, его желание не ослабело, и это ей тоже пришлось по душе. Время от времени она останавливалась, чтобы посмотреть ему в глаза, и убедиться, что он не испытывает дискомфорта. Каждый раз Фиби встречал спокойный, почти сонный ласковый взгляд. Проверяя, не осталось ли пропущенных участков, она обнаружила шероховатость возле челюсти и ещё одну на левой щеке. Намазав эти места пенящимся мылом, Фиби провела лезвием против роста крошечных волосков, удаляя их.

При помощи свежего горячего полотенца, она удалила все следы мыла и похлопала кончиками пальцев, смоченными в розовой воде, по его лицу.

– Готово, – весело сообщила она, отодвигаясь назад и удовлетворённо оглядывая плоды своей работы. От вида красивого, чисто выбритого Уэста, сердце Фиби ёкнуло. – И ни единой царапины.

Потирая гладкую челюсть, Уэст подошёл к умывальнику и посмотрел на себя в зеркало.

– Лучше моего бритья.

Он повернулся к ней с задумчивым видом.

Не догадываясь о его настроении, Фиби вопросительно подняла брови.

В два шага покрыв расстояние между ними, он притянул её к себе и завладел ртом в грубом пылком поцелуе. Она попыталась улыбнуться такой мужской демонстрации облегчения и благодарности, но натиск его губ сделал это невозможным. Уэст ласкал её тело руками, поглаживал, сжимал, прижимая бёдра к своей пульсирующей плоти. Он прочертил дорожку из поцелуев, пробуя на вкус её шею, прильнув щекой к её коже. Фиби откинула голову, когда он поцеловал впадинку у основания шеи и провёл по ней языком.

– Спасибо, – прошептал он, уткнувшись в местечко, влажное от его прикосновения.

– Спасибо, что доверился мне.

– Я бы доверил тебе свою жизнь, – он потянулся к её волосам и начал осторожно вынимать гребешки из причёски. Массивные локоны упали до самой талии. Уэст отступил на шаг назад, бросил гребешки на пол и зарылся рукой в блестящие огненные пряди. Он поднёс несколько рыжих локонов к лицу и провёл ими по щекам и губам, целуя. Уэст пристально уставился на неё с серьёзным, почти суровым видом. – Как ты можешь быть такой красивой? – Не дожидаясь ответа, он поднял её на руки с такой лёгкостью, что она ахнула.

Уэст отнёс Фиби на всё ещё смятую после ночи кровать, где играли свет и тени, и улёгся рядом, приподнявшись на локте. Он проследил за кончиками своих пальцев, которые ласкали оголённую зону декольте. Добравшись до выреза сорочки, Уэст осторожно отвёл его в сторону, обнажая бледно-розовый сосок. Большим пальцем он обвёл тугой бутон, причиняя сладостные муки, отчего Фиби выгнулась и задрожала. Склонившись над ней, он провёл губами взад и вперёд по чувствительному пику, слегка дразня. Наконец, страстный рот сомкнулся на бутоне, и Уэст начал нежно посасывать его, играя с ним языком. Сжав зубами напряжённую плоть, он нежно прикусил её, Фиби ощутила жар внизу живота.

Он поднял голову и уставился на возбуждённый поблескивающий сосок, более тёмного оттенка, чем раньше.

– Как же мне с тобой поступить? – тихо спросил он.

Фиби покраснела так сильно, что кожу начало покалывать. Ей пришлось спрятать лицо у него на шее, прежде чем ответить:

– У меня есть идеи.

Он усмехнулся, и его дыхание пошевелило её волосы. Она ощущала вес его тела, нависший над ней, и прикосновение губ к её разгорячённой коже.

– Рассказывай.

– В тот день в Приорате Эверсби... когда мы были в кабинете, ты... – Она нервно пошевелилась, не зная, как назвать, то чем они тогда занимались.

– Когда я ублажал тебя среди гор бухгалтерских книг? – спросил Уэст, лениво лаская рукой её спину. – Ты хочешь повторить, любовь моя?

– Да, – застенчиво ответила Фиби, – но ты тогда предложил сделать это языком.

Тихий смешок пощекотал её ушко.

– Неужели ты запомнила?

– Я размышляла об этом после, – призналась она, удивляясь, что сознаётся в столь бесстыдных вещах... – И жалела, что не согласилась.

Уэст усмехнулся и теснее прижал её к себе, поигрывая губами с мягкими локонами у её ушка.

– Милая, – прошептал он, – больше всего на свете я хочу доставить тебе удовольствие. Есть ещё пожелания?

– Нет, я... – Фиби отодвинулась и серьёзно посмотрела на него. – Я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью. Пожалуйста.

Их лица были так близко друг к другу, что ей казалось, будто она утопает в синеве его глаз.

– У нас нет будущего. Мы оба должны это принять, – предупредил Уэст, обводя кончиками пальцев контуры лица Фиби.

Она единожды кивнула.

– Но на время пребывания здесь ты станешь моим.

– Я уже твой, любимая, – проговорил он тихим голосом.

Уэст сел и с нарочитой медлительностью начал раздевать Фиби. Развязал крошечные шёлковые ленты на сорочке и стянул нижнее бельё через голову. Но когда её руки потянулись к подолу его рубашки, он мягко их оттолкнул.

– Я тоже хочу тебя раздеть, – запротестовала она.

– Позже.

Уэст расстегнул её кружевные панталоны и спустил их с бёдер.

– Почему не сейчас?

Он издал неровный смешок.

– Потому что даже самый незначительный контакт между обнажёнными частями наших тел положит конец всему в одну молниеносную секунду. – Полуприкрыв глаза Уэст оглядел стройную обнажённую фигуру, задержавшись на рыжих кудряшках между бёдер. – Я слишком сильно хочу тебя, любимая. Как сухая земля жаждет дождя. Возможно, когда-то давно при взгляде на тебя я ещё мог надеяться на остатки самообладания. Хотя сомневаюсь. Твоя красота не сравнится ни с чем. – Его руки слегка дрожали, когда он снимал с Фиби подвязки и чулки. Взяв в руки ступню, он поднес её к губам и поцеловал внутреннюю часть, от неожиданности Фиби дёрнула ногой. – Однако, – сказал он, играя с её пальчиками, – если я сделаю что-нибудь, что тебе не понравится, только скажи, и я остановлюсь. На это я всегда буду способен. Ты поняла?

Фиби кивнула, но её рука скользнула к интимным локонам, чтобы их прикрыть.

– Что случилось с женщиной, которая только что побрила меня в одном нижнем белье? – спросил Уэст, подтрунивая над её скромностью.

– Не могу же я раскинуться перед тобой, как морская звезда, – запротестовала Фиби, пытаясь высвободиться из его хватки. – Я к этому не привыкла!

Он набросился на неё с приглушённым смешком, прижимая её руки к матрасу и осыпая поцелуями извивающийся торс.

– Ты самое очаровательное, восхитительное создание... – Его губы прошлись по её животу, нащупав пупок. Но щекочущие движения жаркого, влажного языка не вызвали приступа смеха, как она того ожидала, а отозвались любопытным жгучим ощущением внизу живота. – Восхитительно, – повторил он низким пылким голосом. Уэст обвёл впадинку по кругу, а потом снова лизнул сердцевину. Затем он легко подул на влажный след, оставленный языком. Мышцы её живота напряглись и затрепетали.

Пока Фиби неподвижно лежала, он раздвинул её бёдра шире и устроился между ними. Она смутно осознавала кардинальную смену их ролей: теперь он полностью контролировал ситуацию, а Фиби покорялась его воли. Её взгляд устремился на яркий побелённый потолок. Она никогда не делала ничего подобного при свете дня, поэтому чувствовала себя ужасно беззащитной и беспомощной, но по какой-то причине от этого возбуждалась только сильнее. Целуя и покусывая, Уэст продолжал дразнить пупок, а его пальцы перебирали лёгкие завитки, прикрывающие лоно.

Его рот переместился на внутреннюю сторону бёдер, он уткнулся носом в нежную кожу и вдохнул её аромат. Фиби одолело сиюминутное беспокойство, она задалась вопросом, зачем ей понадобилось просить его о таком. Это казалось чересчур. Слишком интимно.

Прежде чем она успела попросить его остановиться, Фиби услышала, как Уэст низко заурчал. Он издавал такие звуки, когда испытывал сильное наслаждение, будь то бокал хорошего вина или сладкое, сочное блюдо. Его кончик пальца скользнул по припухлой расщелине, отыскав нежный, податливый вход в её тело. Он на мгновение погрузился во влажные глубины, а затем вернулся к её груди и потёр сосок, словно смазывая вершинку благовониями.

Испытав шок, Фиби начала вырываться, но он с лёгкостью вернул её на место, надёжно удерживая за бёдра. Упругие кудряшки опалило дыханием беззвучного смеха, язык медленно прошёлся по ним, увлажнив кожу лона. Ладони Уэста проскользнули под её ягодицы и высоко приподняли бёдра, сделав Фиби совершенно беззащитной перед ним.

Она закрыла глаза, сосредоточив всё внимание на волнообразных движениях его языка, пока он исследовал внешние створки её лона, очерчивая изгибы с обеих сторон, а затем переместился к чувствительным краям внутренних губ. Его рот устремился к небольшому, гостеприимному входу в её тело. Она возбуждённо вскрикнула, почувствовав, как горячий кончик языка сначала прошёлся по плоти снаружи, а затем проник внутрь. Ощущение было невообразимым. Неописуемым.

В глубине живота разгоралось пламя. Его язык продолжал смаковать её плоть... последовало ещё одно дразнящее движение... затем томное и неспешное. Её тело покрылось испариной и напряглось и, казалось, больше не принадлежало ей, будто было создано исключительно для удовольствия. Фиби кусала губы, чтобы не начать умолять. Лишённый внимания, припухлый клитор ныл и трепетал. Она изнемогала от желания ощутить прикосновения Уэста к этому интимному местечку. Если он только заденет его пальцем или слегка проведёт по нему губами, Фиби настигнет пик наивысшего наслаждения. Из её груди рвались стоны и рыдания, звуки, которые она издавала впервые в жизни.

Когда жажда стала невыносимой, её рука потянулась к треугольнику влажных кудрей, чтобы облегчить муки страсти. Уэст ловко поймал запястье Фиби и отвёл в сторону. Он усмехнулся в непосредственной близости от пульсирующей плоти. Теперь стало понятно, что он ждал этого и точно осознавал в каком отчаянном положении находится Фиби. Сходя с ума от досады, она выдохнула:

– Ты слишком долго тянешь.

– Теперь ты стала знатоком, – мягко поддел её Уэст, играя с упругими волосками.

– Не хочу... ждать.

– Ещё не время.

Он осторожно обнажил пульсирующий бутон и подул на него.

– О, пожалуйста... Уэст, я не могу... пожалуйста, пожалуйста.

Его шелковистый, удивительно проворный язык очутился именно там, где был ей так необходим. Он выписывал круги и ощупывал, а затем начал похлопывать по клитору в устойчивом ритме. Когда палец Уэста проник внутрь, её мышцы начали лихорадочно сокращаться вокруг него. Фиби затопил жар, разрядка отозвалась в каждой клеточке тела. Она растворилась в Уэсте, испытывая именно те ощущения, которые он хотел ей подарить, сдавшись на его милость окончательно и бесповоротно.

После того, как всё закончилось, ей показалось будто она теряет сознание: руки и ноги были слишком слабы и отказывались шевелиться, от переполняемых её ощущений кружилась голова. Лицо оставалось влажным от испарины и, возможно, от слёз, которые он осторожно вытер уголком простыни. Уэст прижал её к своей твёрдой, покрытой растительностью груди, бормоча ласковые слова. Он гладил её волосы, бесцельно водил пальцами по спине и обнимал, пока дрожь не утихла.

Когда он ненадолго покинул кровать, она перекатилась на живот, потягиваясь, словно кошка, и вздыхая. Никогда ещё она не чувствовала себя столь пресыщенной.

Назад Уэст вернулся абсолютно обнажённым. Фиби попыталась перевернуться, но он оседлал её бёдра и легко прижал к кровати, не позволяя повернуться к нему лицом. Она тихо лежала, ощущая рельефы его мышц, жёсткие волоски на бёдрах и тяжесть возбуждённой плоти, которая казалась длинной и твёрдой, словно жердь. Фиби услышала, как он вынул стеклянную пробку из флакона. Его тёплые сильные руки начали растирать и массировать её спину. До её ноздрей донёсся запах миндального масла.

Размяв плечи, он начал опускаться ниже, массируя спину по обе стороны от позвоночника, снимая напряжение и посылая волны удовольствия по всему телу. Фиби тихо застонала. Это было для неё ново; она никогда бы не подумала, что массаж может быть таким приятным. Его ладони вернулись к её плечам, а возбуждённая плоть проскользнула вдоль расщелины её ягодиц и частично вверх по спине. Очевидно, Уэст тоже получал удовольствие от процесса, и даже не пытался это скрыть. Он размял поясницу и округлые ягодицы, применяя больше силы, пока напряжённые мышцы не расслабились.

Его рука легла между её бёдер, обхватив нежную плоть, кончики пальцев нежно прошлись по обе стороны от набухшего, наполовину скрытого, бутона. Фиби почувствовала восхитительно лёгкие ласки в непосредственной близости от клитора и начала задыхаться. Он прикоснулся ко входу в её тело, описывая круги по влажной плоти, а потом один палец, нет, два, постепенно, но настойчиво проникли внутрь.

Тело пыталось сопротивляться вторжению, но он был так нежен, его пальцы извивались, словно водоросли в медленном течении. Её ноги немного раздвинулись, и вскоре она ощутила необходимость двигаться ему навстречу, вобрать его в себя, как можно глубже. Когда она приподняла бёдра, внутренние мышцы расслабились, окружая его пальцы. Он прерывисто выдохнул её имя, казалось, наслаждаясь ощущением, его пальцы изгибались и извивались с практически непоколебимой грацией. Уткнувшись багровым лицом в прохладные льняные простыни, она вскрикивала, корчась и выгибаясь.

Когда его пальцы выскользнули наружу, лоно начало казаться странным образом открытым и влажным, теперь мышцы сжимались вокруг пустоты. Уэст накрыл её своим телом, волосы на его торсе приятно пощекотали спину, когда он наклонился, чтобы поцеловать и лизнуть её плечи и шею. Он тяжело дышал, его грудь то вздымалась, то опускалась. Фиби широко распахнула глаза, почувствовав прикосновение его жёсткого массивного естества к интимной расщелине. Он двинулся вперёд, но, несмотря на желание и возбуждение, её плоть оказала сопротивление.

– Подожди, – выдохнула она, вздрогнув от острой боли. Он сразу же остановился, заняв прочные позиции, но не проникая внутрь. Задыхаясь от усилий, она качнула бёдрами пытаясь вобрать его в себя, но замешкалась, когда стало больно. – Не могу, о, прости, это бесполезно, я...

– Дорогая, – прервал её Уэст, имея наглость улыбнуться, прижавшись губами к её ушку, – прежде чем признать поражение, давай испробуем другой способ. – Он скатился с неё, побуждая Фиби покинуть кровать вместе с ним. Взяв маленький флакон с маслом, он подвёл её к мягкому креслу.

Фиби в недоумении покачала головой.

– Ты же не предлагаешь... на кресле...?

Он сел и похлопал себя по коленям.

Она кинула на него изумлённый взгляд.

– Ты - самый нескромный человек в мире! – воскликнула она с нервным смешком, – расселся, беспардонно выставив напоказ эрекцию, и не проявляешь ни малейшего беспокойства по этому поводу...

– Напротив, меня это очень беспокоит. И так как причина - ты, придётся тебе взять ответственность частично на себя.

– Я сделаю всё, что в моих силах, – с сомнением сказала она, глядя на вздымающуюся плоть. – Хотя это достаточно большая ответственность.

– Радуйся, что тебе не приходится с этим жить, – посоветовал он, усаживая её на колени к себе лицом.

Явно наслаждаясь её смущением, Уэст открыл миндальное масло, вытряхнул несколько капель ей на ладонь и опустил флакон на пол рядом с креслом.

– Будь добра, – тихо попросил он.

– Ты... хочешь, чтобы я его нанесла? – спросила она, сконфуженная тем, что сидит голая на коленях мужчины в такой диковинной позе.

– Пожалуйста.

Она осторожно растёрла масло между ладонями и потянулась к его лицу.

Уэст поймал тонкие запястья Фиби, в его голубых глазах заплясали смешинки.

– Не сюда, милая.

Он медленно подтолкнул её руки к массивному напряжённому стволу между ними.

– О! - смущённая и удивлённая Фиби прошлась по всей длине его плоти, покрывая атласную, румяную кожу тонким слоем масла. Его мужской половой орган был крупным, правильной формы, он пульсировала и по нему пробегала таинственная дрожь. Когда она провела ладонью от основания до вершины, а затем её пальцы вновь опустились вниз к тяжёлым мешочкам, Уэст прерывисто задышал.

– Даже в этом месте, ты прекрасен, – пробормотала Фиби, нежно сжимая его обеими руками.

– Спасибо. Я отношусь к нему достаточно предвзято. Однако, не соглашусь. Женское тело - произведение искусства. А вот мужское предназначено исключительно для выполнения функций.

– Женское тело выполняет некоторые довольно важные функции.

– Да, но они всегда прекрасны. – Кончики его пальцев переместились на её живот, он очертил тонкую растяжку в виде полумесяца, отблескивающую серебром в дневном свете. – На что это было похоже? – тихо спросил он.

– Рожать? – Фиби с сожалением посмотрела на едва заметные линии внизу живота. – Не так плохо, как казалось. Благодаря современной медицине. – Она наблюдала за тем, как его пальцы передвигаются от одной метки к другой, её губы дрогнули. – Выглядит не слишком симпатично?

Он с удивлением встретился с ней взглядом.

– В тебе всё прекрасно. Эти метки символизируют не напрасно прожитую жизнь, взятый на себя риск и чудеса, которые пришли в наш мир благодаря тебе. Они олицетворяют то, что ты любила и была любима. – Он притянул её ближе к себе, чтобы поцеловать шею и верхнюю часть груди, она опёрлась коленями о кресло. – К сожалению, – продолжил он приглушённым голосом, – мое уважение к институту материнства ни в малейшей степени не влияет на моё желание заняться с тобой абсолютно развратными вещами.

Фиби обвила руками его шею и потёрлась щекой о его тёмно-каштановые локоны. Приблизив губы к его уху, она прошептала:

– Не стану сожалеть по этому поводу.

К своему удивлению, она почувствовала, как по его телу пробежала мелкая дрожь, похожая на вибрацию струны пианино. Отстранившись, она посмотрела в его раскрасневшееся лицо и улыбнулась с оттенком торжества.

– Вот значит, что это за звук? Тот, который вызывает у тебя покалывание на шее. Женский шёпот.

Глава 26

– Ничего подобного, – сказал Уэст, вновь переключив внимание на её груди. Он приподнял их, прижав одну к другой, и поцеловал соски. Припав к напряжённой вершинке, Уэст глубоко втянул её в рот и начал посасывать. Постепенно его рука скользнула по её животу, вниз к паху, и лениво взъерошила рыжие кудри. Несмотря на свою физическую силу, он обращался с Фиби с ошеломляющей нежностью, его умелые и ненавязчивые ласки только подогревали предвкушение.

Лёгкое прикосновение к деликатной плоти, заставило её раскрыться, словно она была цветком. Кончик его среднего пальца игриво прошёлся вокруг, наполовину скрытого, бутона. В то же время его рот переместился к другой груди. Всё ещё упираясь коленями в кресло, Фиби почувствовала, как опасно задрожали её бёдра. Она опустилась ниже и дёрнулась, ощутив напряжённую головку члена у входа в её тело.

– Не останавливайся, – проговорил он, не отнимая рта от груди. Его рука легла на её ягодицы, задавая направление. Заметив её нерешительность, он поднял голову и прочёл неуверенность на лице Фиби. – Ты никогда этого не делала?

– Мы с Генри были девственниками. И знали только одну позу.

Уэст недоверчиво на неё посмотрел.

– Вы никогда не рассматривали эротические открытки? Могли бы почерпнуть для себя множество идей.

– Никогда! – воскликнула Фиби, потрясённая этой мыслью. – Во-первых, откуда Генри знать, где найти такие материалы...

– Книготорговцы на Холиуэлл-стрит и Друри-Лейн держат их под прилавками, – услужливо подсказал Уэст.

– А во-вторых, он никогда бы не показал мне ничего подобного.

Глаза Уэста озорно сверкнули.

– А если бы всё же показал, чтобы ты сделала?

Ошеломлённая вопросом, Фиби открыла рот, чтобы ответить, но тут же его закрыла.

– Не знаю, – призналась она. – Наверное... на одну могла бы взглянуть.

Он рассмеялся.

– Только на одну?

– Или на пару, – ответила Фиби, зардевшись до такой степени, что не удивилась бы вспыхни она ярким пламенем. Наклонившись вперёд, Фиби спрятала лицо у него на плече. – Давай не будем обсуждать неприличные открытки.

– Ты же получаешь удовольствие, негодница, – сказал он, приобняв её одной рукой, – признайся.

Фиби улыбнулась, прижимаясь к его плечу. Ей нравилось, что он дразнил её, как ни один мужчина не стал бы дразнить дочь герцога или почтенную вдову.

– Чуть-чуть, – ответила она.

Аромат его кожи смешался с запахами мыла для бритья, миндального масла и какого-то пикантного экстракта, который, как она вдруг поняла, мог принадлежать ей самой. От чувств, вызванных той близостью, которую она уже успела разделить с этим мужчиной, Фиби повернула голову, поцеловала его в шею, и провела приоткрытыми губами до самой щеки. Уэст отыскал её рот и обрушил на неё череду поцелуев, которые расцветали друг за другом, как маки во время бесконечного лета. Его ловкие, изобретательные пальцы резвились в расщелине между её бёдер, время от времени проскальзывая вглубь, и дразнили внутренние мышцы, заставляя их сжиматься вокруг них. Большой палец игриво задевал клитор, вызывая дрожь, отчего невозможно было усидеть на месте. Потянувшись вниз и, обхватив рукой член, Фиби направила его в своё лоно, твёрдо решив вобрать его в себя.

– Не спеши, – мягко предупредил Уэст, обхватив ладонями её ягодицы, чтобы проконтролировать процесс.

Фиби опустилась ниже и почувствовала, как он иначе усаживается в кресле, меняя угол проникновения. Задыхаясь от усилий, она продолжала свои старания, с каждым разом принимая его в себя всё глубже. Дыхание Уэста стало прерывистым, он бережно придерживал Фиби, восхищённо наблюдая за ней сосредоточенным взглядом.

Теперь его плоть находилась глубоко внутри, доставляя небольшой дискомфорт, но всё же вошла не до конца. Фиби замерла, Уэст тихо застонал, водя ладонями по её спине и бокам, пылко бормоча слова одобрения. Повинуясь уговорам его рук, она осела ниже, приподнялась и снова опустилась, очарованная ощущением наполненности и тем, как его член ласкает её изнутри.

– Вот так? – спросила она, желая услышать подтверждение.

– Боже, да, именно так, да...

Он притянул её к себе и страстно поцеловал.

Почувствовав себя увереннее, она обнаружила, что когда выгибается и толкает бёдра вперёд, опускаясь при этом вниз, может вместить в себя весь его член до конца, а лоно восхитительным образом о него трётся. Каждый раз, Фиби ощущала саднящую боль, но нарастающее удовольствие вскоре её затмило. Вне себя от желания, она удвоила старания, с силой обрушиваясь на Уэста, ловя ртом воздух, когда её начала накрывать горячая волна блаженства.

– Фиби, – выдохнул он, – подожди... полегче... не надо так резко. Ты поранишься, милая...

Она не могла больше ждать. Потребность в разрядке была невыносимой, напряжённые мышцы жаждали облегчения.

Когда Уэст внезапно её остановил, обхватив рукой вздымающиеся бёдра, и легко приподнял, выходя из неё, Фиби всхлипнула.

– Нет, всё было хорошо, пожалуйста, я хочу... – проговорила она, дрожа от неудовлетворённого желания.

– Возможно в данный момент ты и получишь удовольствие, но будешь проклинать меня позже, когда не сможешь ходить без боли.

– Мне всё равно. Всё равно.

Прибывая в смятении, Фиби продолжала слабо протестовать, пока он нёс её к кровати, тихо бормоча что-то о терпении, но, из-за шума в ушах, ничего не слышала. Оказавшись на постели, она широко распахнула бёдра, и Уэст тут же устроился между ними. Почувствовав, как его напряжённая плоть вновь её заполняет, Фиби вскрикнула. Он начал медленно в неё вонзаться, но не ускорял темпа, как бы она ни извивалась, умоляла двигаться быстрее, проникать глубже, действовать жёстче.

Его рот припал к её груди, посасывая сосок, нежно дёргая в такт движениям его плоти. Внутренние мышцы сокращались каждый раз, когда он проникал вглубь, и жадно его сжимали. Волны удовольствия накатывали всё сильнее, пока её не накрыла мощная разрядка, с необузданной силой, отозвавшаяся во всём теле. Фиби застыла, её бёдра выгнулись под Уэстом. Тем не менее, он не останавливался, пока последние отголоски кульминации не утихли. Не щадя себя, Уэст неторопливо дарил ей блаженство.

Наконец, содрогаясь всем телом, она рухнула на кровать. Он сделал ещё несколько толчков и вышел из неё, прижав мощную влажную плоть к её животу. Уэст уткнулся лицом в простыни, заглушая свой свирепый рык, и вцепился в матрас по обе стороны от Фиби с такой силой, что вполне мог его разодрать. Когда она ощутила его горячее семя, то испытала первобытное удовлетворение от мысли, что угодила своему мужчине, из её горла вырвалось незнакомое мурлыканье.

Уэст попытался скатиться с неё, но она удержала его, обхватив руками и ногами. Он мог бы со смехотворной лёгкостью разорвать эти объятия, но послушно остался на месте, пытаясь восстановить дыхание. Фиби наслаждалась ощущением веса его тела и растительностью на его торсе, дразнящей грудь. До её обоняния доносился интимный аромат, смешанный с потом.

В конце концов, одарив Фиби лёгким поцелуем, он покинул кровать, а обратно вернулся с влажным отрезом ткани. Уэст осторожно вытер следы их страсти, с восхитительной нежностью исполнив обязанности любовника.

Едва ощущая своё тело, Фиби сонно повернулась к Уэсту, когда он снова улёгся рядом. Убрав с её лица выбившиеся пряди, Уэст пристально посмотрел Фиби в глаза. Ей казалось, что они всё ещё находятся где-то вдали от внешнего мира. Что они, тесно сплетены, хотя их тела больше не были соединены между собой. Теперь он стал частью её, его имя было начертано на её коже невидимыми, но несмываемыми чернилами. Кончиком пальца она провела по чёткой линии его носа и очертила верхнюю губу.

"Что мы наделали?" – задумалась она, почти напуганная нерушимой связью, установившейся между ними.

Однако оказалось, что мысли её любовника сосредоточены на более насущных проблемах.

– Скоро будет завтрак? – с надеждой спросил Уэст.

– Бедняга. Ты ведь каждый день ведёшь бесконечную борьбу, чтобы удовлетворить тот или иной свой аппетит?

– И это утомляет, – согласился Уэст, прочертив дорожку из поцелуев по её руке.

– Первая в дом прокрадусь я, а ты последуешь за мной через несколько минут. Я прослежу, чтобы тебя хорошо накормили. – Фиби усмехнулась и убрала руку. – Мы должны поддерживать твои силы, ведь впереди ещё масса бухгалтерской работы.

Глава 27

Лучи полуденного солнца проникали через окна кабинета, где Уэст склонился над открытыми бухгалтерскими книгами, разложенными на дубовом столе. Он сверял данные из разных источников, останавливаясь время от времени, чтобы порыться в папках с корреспонденцией и юридическими документами. Фиби тихонько сидела рядом, когда могла, отвечала на вопросы и делала для себя пометки. Вид Уэста доставлял ей истинное удовольствие: рукава его рубашки были закатаны до локтя, обнажая мускулистые предплечья, подтяжки брюк пересекались на широкой спине и крепились на худощавой талии.

К счастью, Уэст не выглядел мрачным или раздражённым из-за того, что приходилось проводить солнечный день в помещении. Ему нравилось решать, поставленные перед ним задачи. Она чувствовала, что он не из тех людей, кто преспокойно пустит дела на самотёк. В повседневной жизни Уэст отдавал предпочтение работе, подходил ко всему с практичной стороны. Это было одно из качеств, отличавших его от Генри, который уделял досугу всё своё время, не любил отвлекаться на мирские проблемы и ненавидел обсуждать финансовые вопросы. Генри предпочитал задумываться о своём внутреннем мире, а Уэст - о мире окружающем, но им обоим не следовало бросаться в крайности.

Не стоило забывать и о бедном Эдварде, который был бы гораздо больше похож на высоконравственного Генри, если бы имел такую возможность, но обстоятельства вынуждали его зарабатывать на жизнь. Отец Генри был виконтом, а отец Эдварда - вторым сыном. Конечно, от Эдварда не мог ускользнуть тот факт, что если он женится на Фиби, то, наконец, заживёт, как помещик и приобретёт значительную долю власти и привилегий, которыми обладал Генри. Тогда и он сможет сосредоточиться на внутреннем мире и уклониться от неприятных реалий жизни.

Вот только времена менялись. Аристократия больше не могла позволить себе обитать в высоких башнях из слоновой кости, откуда не видна жизнь простых людей у подножья. Уэст дал понять это Фиби, как нельзя лучше. Если поместье пойдёт ко дну, то не станет медленно погружаться под воду, словно баржа с протечкой. Ситуация напоминала плавное приближение к невидимому утёсу. Она надеялась, что успеет изменить курс прежде, чем они внезапно скатятся кубарем вниз.

– Фиби, – обратился к ней Уэст, прерывая поток мыслей, – у тебя имеются другие финансовые документы? В особенности банковская книга и чеки?

Фиби покачала головой, наблюдая за тем, как он перебирает стопку папок на столе.

– Нет, это всё, что есть.

– Может одна из книг осталась в конторе Ларсона?

Она нахмурилась.

– Дядя Фредерик заверил меня, что это все книги, касающиеся поместья. Почему ты считаешь, что чего-то не хватает?

– Ты что-нибудь знаешь о займе, который два с половиной года назад выделила компания по предоставлению земельных ссуд и прав собственности?

– Боюсь, я ничего об этом не знаю. На какую сумму заём?

– Пятнадцать тысяч фунтов.

– Пятнадцать... – начала Фиби, широко распахнув глаза. – На какие цели?

– На мелиорацию земель. – Уэст пристально изучил её лицо. – Ларсон не обсуждал этого с тобой?

– Нет.

– Заём был взят в счёт будущего наследства Джастина.

– Ты уверен?

– Вот копия договора.

Фиби вскочила со стула и поспешно обогнула стол, чтобы взглянуть на документ.

– Он был воткнут между страницами гроссбуха, – продолжил Уэст, – но, насколько я могу судить, информация о нём не вносилась должным образом в книги. И выписок по ссудному счёту я не могу найти.

– Заём на двадцать пять лет под семь процентов... – с удивлением прочитала вслух Фиби условия договора.

– Ссудная компания была учреждена специальным актом парламента, – сказал Уэст, – чтобы помочь владельцам поместий, находящимся в бедственном положении. – Он бросил на документ пренебрежительный взгляд. – В обычном банке можно взять заём под четыре с половиной процента.

Фиби изучила страницу, где стояла подпись Генри.

– Генри подписал его за неделю до смерти.

Она приложила руку к животу, испытывая лёгкую дурноту.

– Фиби, – донёсся до неё через мгновение голос Уэста, – он полностью отдавал отчёт своим действиям? Мог твой муж подписать нечто подобное, не понимая, что это за документ?

– Нет. Он много спал, но когда просыпался, был вполне адекватен. Ближе к концу жизни Генри пытался уладить свои дела, к нему приходило множество посетителей, включая поверенных и управляющих. Я пыталась их прогнать, и дать ему отдохнуть. Не знаю, почему он не сказал о займе. Должно быть, пытался избавить меня от беспокойства. – Отложив документ, она провела дрожащей рукой по лбу.

Видя, как она расстроена, Уэст развернул её к себе.

– Послушай, – попытался он успокоить Фиби, – когда речь идёт о благоустройстве поместья таких размеров, это вполне разумная сумма.

– Дело не только в сумме, – рассеянно проговорила она, – но и в неприятном сюрпризе, который обнаружился словно скелет в шкафу. Генри должен был понимать, что я обращу на заём внимание... но... он ведь не предполагал, что я сама займусь поместьем? Он думал, что я передам все бразды правления в руки Эдварда. Что я и делала в течение двух лет, сняв с себя всю ответственность. Теперь я так злюсь на себя! Как можно быть такой глупой и самовлюблённой...

– Перестань. Не вини себя. – Уэст нежно взял её за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза. – Ты берёшь на себя ответственность сейчас. Давай выясним все обстоятельства, и тогда ты сможешь решить, что делать дальше. Сначала нам понадобится доступ к информации о том, куда были потрачены деньги и отчётам самой ссудной компании.

– Не уверена, что это возможно. Несмотря на то, что я законный опекун Джастина, Эдвард является исполнителем завещания и управляющим финансовыми активами. – Фиби нахмурилась. – И я очень сомневаюсь, что он захочет позволить мне увидеть эти записи.

Уэст полуприсел на стол лицом к ней, и тихо выругался.

– Почему Ларсон исполнитель завещания? А не твой брат или отец?

– Генри чувствовал себя более комфортно в кругу членов своей семьи, которые были знакомы с поместьем и его историей. Если что-то случится с Эдвардом, мой отец следующий в очереди на должность душеприказчика. – Мысль о Себастьяне помогла Фиби успокоиться. Учитывая его связи и влияние, он будет знать, что делать, и к кому обратиться. – Я напишу папе, – сказала она. – Он знаком с людьми в парламенте и банковской сфере, и от моего имени сможет повлиять на ход событий.

Уэст взял её руку и принялся задумчиво поигрывать пальцами.

– Если не возражаешь, у меня есть другое предложение. Я могу попросить Итана Рэнсома добыть для нас информацию. Он сделает это быстрее и незаметнее, чем кто-либо другой, включая твоего отца.

Фиби в недоумении уставилась на Уэста.

– Тот раненый человек, который гостил в Приорате Эверсби? Каким образом..?

– Я пренебрёг объяснением, как Рэнсом получил ранение. Он работал на Министерство внутренних дел... ну, скажем в качестве нештатного агента.

– Неужели он шпионил?

– Шпионаж был одним из его занятий. Однако он вскрыл факты коррупции со стороны своего начальства, которая затронула и другие органы правопорядка... и превратился в мишень. Им почти удалось его убить.

– И ты предоставил ему укрытие, – проговорила Фиби, догадавшись, что летний визит Итана Рэнсома в Приорат Эверсби был связан не с простой необходимостью в тихом месте для восстановления сил. – Прятал его. – Начиная беспокоиться всё больше, она придвинулась к нему и обвила руками его шею. – Ты подвергался опасности?

– Вовсе нет, – ответил Уэст с излишней поспешностью.

– Подвергался! Зачем брать на себя такой риск и ставить под угрозу безопасность остальных домочадцев ради постороннего человека?

Его бровь изогнулась.

– Собираешься меня отчитывать?

– Да, тебя абсолютно точно следует отчитать! Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь произошло.

Уэст улыбнулся, положив руки ей на бёдра.

– Я предложил Рэнсому помощь, когда он в ней нуждался, потому что он не посторонний. Как выяснилось, он наш родственник. Но это я объясню позже. Суть в том, что Рэнсом мне кое-чем обязан, и он мог бы с лёгкостью добыть данные по ссудному счёту, так как только что заступил на должность помощника комиссара столичной полиции. Заодно у него теперь есть полномочия организовывать и руководить небольшой командой своих собственных агентов. Уверен, Итан сочтёт нашу просьбу полезной тренировкой. – Он сделал паузу. – Кстати, это только между нами.

– Да, конечно. – Фиби ошеломлённо покачала головой. – Ну, ладно. Если ты ему напишешь, я немедленно отправлю письмо.

– Я бы предпочёл отправить записку особым курьером. Хочу, получить сведения до того, как вернётся Ларсон, и мне придётся уехать.

– Ты не должен уезжать из-за Эдварда, – раздражённо сказала Фиби. – Он не имеет права решать, кому гостить в моём доме.

– Я знаю, милая. – По лицу Уэста пробежала тень. – Но тебе самой не захочется, чтобы мы с ним долго находились вблизи друг от друга, иначе ситуация накалится до предела.

– Меня это не волнует.

– А меня волнует, – тихо сказал он. – За свою жизнь я устроил слишком много постыдных сцен и стал причиной множества печальных последствий. Мне не нужны напоминания. Иногда я боюсь... – Он помолчал. – Ты не понимаешь, как тонка грань, отделяющая меня настоящего от того, кем я был раньше.

Фиби понимала. Вернее, понимала, что он свято в это верит. Сочувственно глядя на него, она обхватила руками его лицо. При всех своих замечательных качествах Уэст был уязвим... и рьяно оберегал свои слабые места. Так и быть, она оградит его от любых безобразных сцен, связанных с ней и Эдвардом.

– Независимо от того, как долго ты здесь пробудешь, – сказала она, – я рада, что ты приехал.

Уэст прижался лбом ко лбу Фиби, обдав жарким дыханием её губы.

– Боже, я тоже рад.

В последующие дни Уэст своим присутствием не раз нарушил атмосферу благопристойности в особняке Клэр. В доме беспрестанно раздавались звуки его шагов по лестнице, низкий голос и раскатистый смех. Он гонялся за детьми по коридорам, заставляя их визжать, устраивал вместе с ними шумные игры на улице, а когда они возвращались, то оставляли после себя пятна и мелкие камешки на ковре. Он исследовал каждый уголок дома, узнал имена всех слуг и задал бесчисленное количество вопросов. Очарованный его живым юмором и приветливой манерой общения персонал услужливо прерывал работу, чтобы рассказать ему всё, что Уэст хотел знать. Пожилой главный садовник пришёл в восторг от того, что Уэст мог поддержать беседу об изменчивой погоде и наиболее эффективных способах уничтожения вредоносных гусениц. Повар был польщён его здоровым аппетитом. Няня Брейсгёдл с огромным удовольствием прочитала ему нотацию, когда он позволил Джастину прыгать по лужам после дождя из-за чего ботинки мальчика оказались безнадёжно испорчены.

Как-то днём Фиби отправилась на поиски Уэста и обнаружила его в саду, где он фигурно подстригал деревья, за которыми никто не ухаживал с тех пор, как старый садовник заболел ревматизмом. Остановившись на пороге открытых французских дверей, она с рассеянной улыбкой стала наблюдать за сценой: взобравшись на лестницу, Уэст обрезал ножницами сучья под чутким руководством пожилого садовника, стоящего внизу.

– Ну, что скажешь? – прокричал Уэст Джастину, который собирал в кучу упавшие ветки.

Ребёнок критически оглядел дерево.

– Всё равно похоже на репу.

– А, по-моему вполне узнаваемая утка, – запротестовал Уэст. – Вот тело, а вот клюв.

– У неё нет шеи. Утке нужна шея, иначе она не сможет крякать.

– С этим не поспоришь, – уныло проговорил Уэст, возвращаясь к своему занятию.

Посмеявшись про себя, Фиби вернулась в дом. Но образ так и остался стоять перед глазами: Уэст ухаживает за любимыми деревьями Генри и проводит время с его сыном.

Слава богу, Джорджиана не вернётся до весны: она пришла бы в ужас от того, что Уэст развеял всякое ощущение скорби, царившее в доме раньше. Генри вовсе не был забыт. Просто воспоминания о нём больше не ассоциировались с унынием и печалью. Его память чтили, а в особняк ворвалось дыхание новой жизни. Она не заменила Генри другим мужчиной, просто для любви оставалось ещё достаточно места. Ведь в сердце всегда найдётся для неё местечко.

По утрам Уэст любил плотно позавтракать, после чего отправлялся навестить фермеров. В первый день Фиби составила ему компанию, но вскоре стало очевидно, что её присутствие только нервирует и внушает страх арендаторам.

– Как бы я ни любил твоё общество, – сказал ей Уэст, – но позволь мне переговорить с ними самому. Ларсоны годами не общались с ними напрямую, и теперь фермеры не станут свободно обсуждать проблемы в присутствии хозяйки поместья.

На следующий день, когда он уехал один, встреча прошла намного плодотворнее. Трое арендаторов самых больших ферм поделились ценной информацией и пролили свет на одну из бухгалтерских тайн.

– В поместье имеются кое-какие любопытные проблемы, – рассказал Уэст Фиби, вернувшись в особняк после полудня и обнаружив её и кошек в зимнем саду. После поездки верхом и прогулки по полям, он пребывал в приподнятом настроении. От него исходил приятный аромат осени, пота, почвы и лошадей.

– Не думаю, что хочу иметь дело с любопытными проблемами, – ответила Фиби, подходя к столику, чтобы налить ему стакан воды. – Я бы предпочла обычные.

Уэст с благодарностью принял стакан и жадно его осушил, несколько капель пролились ему на шею и скатились вниз. Фиби заворожено проследила за движениями его горла, пока он пил, вспомнив, как прошлой ночью, Уэст выгибался над ней, а бугрящиеся мышцы на его плечах и спине напрягались от удовольствия.

– Я сегодня видел чертовски красивые земли, – сообщил он, опустив пустой стакан на столик. – Теперь понимаю, почему твой урожай лучше, чем я ожидал, несмотря на примитивные методы земледелия, которые используют арендаторы. Но избежать инвестиций в дренажную систему не получится, ещё придётся взять напрокат паровую машину с культиваторами, чтобы разрыхлить твёрдую глину. Твои поля никогда не обрабатывались глубже, чем на несколько дюймов. На протяжении веков почву топтали лошади, она уплотнялась под собственным весом, поэтому растениям сложно пустить корни. Но есть хорошие новости: после того, как землю разрыхлят и она насытится кислородом, урожай должен увеличиться вдвое.

– Замечательно! – обрадовалась Фиби. – Это та самая любопытная проблема?

– Нет, про неё сейчас расскажу. Помнишь те загадочные записи в учёте? Некоторые арендаторы предоставляли четыре разные цифры по количеству собранного урожая.

– Да.

– Это потому, что для многих пахотных земель до сих пор применяется система открытых полей, как это делалось в средние века.

– То есть?

– То есть, пахотное поле, как у мистера Мортона, которое я сегодня посетил, разделено на четыре полосы и разбросано на площади в четыре квадратных мили. Ему приходится переезжать от участка к участку и обрабатывать земли по отдельности.

– Но это же бред!

– И просто невозможно. Вот почему большинство крупных землевладельцев давно покончили с открытой системой. Тебе нужно будет найти способ объединить все площади и перераспределить их так, чтобы каждому арендатору достался один большой участок. Но это не так просто, как может показаться.

– Это совсем и не кажется просто, – мрачно ответила Фиби. – Придётся пересмотреть все договоры аренды.

– Я подыщу тебе опытного третейского судью.

– Многие арендаторы откажутся брать участок, который уступает чужому.

– Уговори их начать выращивать скот вместо зерновых культур. Их доходы от этого только увеличатся. Сегодня молоко и мясо приносят больше денег, чем зерно.

Фиби вздохнула, чувствуя, как в ней просыпаются тревога и раздражение.

– Очевидно, ни Эдвард, ни его отец не подходят на роль управляющего, ведь ни один из них не считает нужным спрашивать моего мнения. – Она скорчила гримасу и посмотрела на него. – Вот бы ты этим всем занялся. Могу я нанять тебя? Бессрочно? Сколько ты стоишь?

Его рот скривился, а взгляд внезапно стал жёстким и невесёлым.

– Моя номинальная стоимость низка. Но имеются скрытые расходы.

Приблизившись к Уэсту вплотную, Фиби положила голову ему на грудь.