Глава 19

Доктор Уильямс не обнаружил у графа переломов. Однако раненый потерял слишком много крови, и была опасность заражения, что вызывало опасения за его жизнь. Рина часами обрабатывала раны и ушибы графа. Она долгие ночи проводила у его постели, прикладывая прохладные полотенца к его пылающему лбу, и постоянно молилась о его выздоровлении. В конце концов, ее молитвы были услышаны.

Как-то вечером Чарльз официально объявил, что опасность миновала, и тут же велел Рине идти к себе и хорошенько выспаться. Она рухнула на кровать, не раздеваясь. Упала в изнеможении и тотчас уснула. А утром проснулась свежая и полная надежд.

Рина обвела взглядом комнату и увидела плюшевого медвежонка Джинджера, сидевшего на камине. И тут же вспомнила об обмане. Слишком поздно она поняла, что, ухаживая за Эдуардом, еще сильнее полюбила его.

Эдуард быстро поправлялся, и все в доме обрели надежду. Леди Пенелопа уже бродила у комнат графа и заняла свое место во главе стола за вечерним чаем, как подобает хозяйке дома. И снова в залах раздавался детский смех. Даже чопорный Мерримен заметно оживился и снова принялся ворчать, как обычно. Все обитатели Рейвенсхолда вернулись к прежней жизни – все, за исключением леди Эми.

Красавица Эми с каким-то странным безразличием относилась как к Сабрине, так и к доктору Уильямсу, и избегала их, как могла. Рина полагала, что Эми просто тревожится за брата, но все же поведение девушки огорчало ее – ведь она считала Эми своей подругой.

Эдуард же действительно выздоравливал с поразительной быстротой. Вскоре он уже сходил с ума от безделья в своей комнате, и Чарльз, опасаясь гнева пациента, разрешил вывезти графа в сад, чтобы тот погрелся на весеннем солнышке. Тоби вывез лорда Тревелина в кресле графини, но не прошло и пятнадцати минут, как парень ворвался в зал, где Сабрина ставила в венецианскую вазу ветки сирени.

– Граф исчез, мисс.

Рина в изумлении посмотрела на Тоби.

– Как так – исчез? Лорд Тревелин обещал, что не будет вставать с кресла.

– Не знаю, что он обещал, а чего не обещал. Знаю только, что он услышал за изгородью какой-то шум и велел мне пойти посмотреть. Может, там кто-то чужой, сказал его светлость. Я обошел изгородь, но никого не увидел. А когда вернулся, он исчез, прямо как птичка у фокусника.

– Он еще пожалеет, что он не птичка, когда я до него доберусь, – пробормотала Рина, хватая шаль и направляясь к двери. – Тоби, сообщи Мерримену, что произошло, пусть как можно быстрее отправит на поиски слуг и конюхов. Мы должны немедленно найти графа.

Сабрина без труда нашла пустое кресло на колесах. Трудности начались, когда она, осмотревшись, поняла, что не знает, которой из множества тропинок воспользовался Эдуард. Выругавшись сквозь зубы – подобные слова не посмела бы произнести ни одна леди, – Рина обвела взглядом сад, раздумывая, что предпринять.

И тут, услышав шум моря, она поняла, где искать графа.


Прислонившись к пирамиде из камней, лорд Тревелин смотрел на море. Холодный порывистый ветер разметал его черные волосы. Граф был совершенно неподвижен – он словно сливался с утесами и казался вырубленным из камня. Возможно, он походил на Черного Ангела, чуждого людям, среди которых бродил, и чуждого небесам, которые некогда были его обиталищем.

Рина невольно поежилась, кутаясь в шаль, – ей почудилось, что от графа исходит леденящий холод. Сердце ее сжалось: он был так одинок… Но тут она заметила его левую руку на перевязи и сразу забыла о своих фантазиях. У ангелов не бывает растяжений, и они не страдают от ран и ушибов. Пусть он и поправляется, но ему еще нельзя совершать подобные прогулки.

Рина подобрала юбки и стала карабкаться на скалы с твердым намерением заставить графа вернуться в постель.

Эдуард не обернулся, но он услышал ее шаги. По-прежнему глядя на море, он проговорил:

– Я знал, что ты меня найдешь. Однако не ожидал, что это произойдет так быстро.

Едва она услышала его голос, сердце ее забилось быстрее.

– Но почему мне пришлось тебя искать? Ты же обещал доктору Уильямсу, что не встанешь с кресла.

Граф усмехнулся.

– Чарльз напрасно беспокоится. И кроме того: если бы я остался в кресле, я упустил бы случай тебя позлить. А ты очень красивая, когда злишься.

Граф окинул ее взглядом, и Рине почудилось, что сердце ее вот-вот выскочит из груди; оно билось так сильно, что Эдуард, наверное, слышал этот стук.

– Не пытайся вывести меня из себя. Ты еще не совсем здоров. И в любом случае… тебе не следует стоять здесь в одиночестве, так близко от края утеса. Негодяй, который устроил обвал на руднике, все еще на свободе. Вспомни случай с Сарой. Ведь кто-то убрал красные метки…

– Мне не нужны метки, – перебил граф, делая широкий жест рукой, словно заявляя свои права на бескрайние морские просторы, на угрюмые утесы и даже на свод небесный. – Это скалы Тревелинов. Мои скалы. Я все здесь знаю с раннего детства, так что могу тебя заверить: на этих камнях нам ничего не грозит. А пришел я сюда потому… Последние дни я много размышлял и дал себе слово: как только поднимусь с постели, приду на это место.

– Это наверняка снова уложит тебя в постель, – заявила Рина, – Зачем ты сюда пришел?

– Навестить привидения.

Сабрина вздрогнула; по спине ее пробежал холодок.

– Привидений не существует. А эта прогулка тебя очень утомила. Нам надо вернуться.

Она сделала шаг в сторону дома, но граф, похоже, не собирался уходить. Он смотрел на море. Над волнами с криками кружили чайки, и слышался свист ветра. В этот момент Рина готова была поверить в существование привидений. Но ни одно привидение не могло быть более одиноким, чем этот человек, стоящий на скале.

Эдуард отгораживался от нее – это было очевидно. Что бы ни мучило его, он, казалось, твердо решил пережить это в одиночку. Но что же терзало его душу? Сабрина вспомнила беседу и детской – граф говорил, что не заслуживает любви своих близких. Однажды он предупредил ее: если она проникнет в его прошлое, ей может не понравиться то, что она там обнаружит. И все-таки она должна облегчить его боль. Ведь ей скоро придется его покинуть.

– Эдуард… Пожалуйста, не отгораживайся от меня.

Он молчал. Потом неожиданно спросил:

– Твои родители любили друг друга?

Вопрос удивил Сабрину.

– Да, очень, – ответила она. – Папа говорил, что любил маму больше жизни. И мама его – тоже.

Он снова усмехнулся.

– Значит, тебе повезло. Мой отец больше всего на свете любил деньги и власть, а мать думала только о нарядах. Возможно, родители и питали какие-то чувства друг к другу и к нам с сестрой, но только я этого не замечал. Я полагал, что любовь существует лишь в волшебных сказках и в поэзии. Я думал так, пока не встретил Изабеллу.

Как ни странно, при этих словах графа Сабрина не ощутила ревности – ей лишь стало грустно. Она по-прежнему стояла в нескольких шагах от Эдуарда.

– Говорят, она была очень красива.

Выражение его лица смягчилось.

– Да, это правда. Но в ней было нечто большее, чем красота. В ней были блеск и щедрость, так привлекавшие к ней всех, кто ее знал. Я встретил Изабеллу в Лондоне, на балу, куда попал случайно. Один из бабушкиных знакомых уговорил меня составить ему компанию. В то время мне было не до женщин – всего несколько месяцев назад умер мой отец, и я учился управлять поместьями. Но когда я увидел ее, эту принцессу из сказки… Мне был всего двадцать один год, и я большую часть жизни провел среди серых скал Корнуолла. Изабелла и Лондон казались мне такими же нереальными, как звездная пыль.

Рина окинула взглядом утесы. Она полюбила суровую красоту этого дикого края, но очень хорошо представляла, как манили юного Эдуарда блеск и великолепие Лондона.

– Ты не можешь винить себя за то, что влюбился в красивую девушку. Все, что случилось, теперь в прошлом. Как и та боль, которую она тебе причинила.

– А боль, которую я ей причинил? – пробормотал граф. – Ведь именно я главный виновник ее смерти.

Последние слова Тревелина ошеломили Рину.

– Я… я не верю. Даже если бы ты поклялся мне, что это правда, я бы не поверила.

Он поднял руку и коснулся пальцами ее щеки.

– Да, ты бы не поверила. Ты слишком упрямая, ты просто возмутительно… восхитительно упрямая. А Изабелла была другой – мягкой и деликатной. Но безвольной…

Граф умолк. Какое-то время он задумчиво смотрел на море. Наконец снова заговорил:

– Мы много лет жили счастливо. Затем, незадолго до рождения Дэвида, она начала обвинять меня в том, что я охладел к ней. Впрочем, я без труда убедил Изабеллу, что опасения ее беспочвенны. Но время шло, и дела требовали, чтобы я проводил все больше времени вдали от Рейвенсхолда. Изабелла же сходила с ума из-за моих отлучек. Она полагала, что у меня – любовная связь.

– Разве ты не мог брать ее с собой? – спросила Рина. Граф едва заметно улыбнулся:

– Разумное решение, мисс Уинтроп. Именно это я ей и предлагал. Но Дэвид был слишком мал, чтобы брать его с собой, а Изабелла не хотела оставлять сына. Она была прекрасной матерью для Дэвида и Сары, и я любил ее за это еще больше. Однако ее подозрения с каждым днем усиливались, что бы я ни говорил – она мне не верила. В конце концов, постоянные обвинения сделали нашу жизнь невыносимой, и я начал искать предлоги для деловых поездок, якобы требовавших моего долгого отсутствия. Любовь моя угасла, и я погнался за богатством со страстью, в которой более всего нуждалась моя жена. Я стал одним из самых преуспевающих дельцов Англии и чувствовал себя столь же одиноким, как и тогда, когда мальчиком бродил по этим утесам.

Внезапно Эдуард поморщился и прижал руку к груди. Рина же мысленно отругала себя за то, что увлеклась рассказом графа и забыла о его болезни.

– Тебе следует побыстрее лечь в постель. Поблизости должны быть люди. Я позову на помощь…

– Нет! – Граф крепко ухватил ее за руку. – Ты должна выслушать меня. Пусть все это наконец закончится.

Он вздохнул и снова прислонился спиной к камням.

– Я находился в Йоркшире, когда получил письмо от Изабеллы. Она писала, что ошибалась, подозревая меня в измене, и сообщила, что хочет открыть мне одну тайну. Она писала… писала, что любит меня, что никогда не переставала любить, даже когда считала, что я ей изменяю. Я почувствовал себя так, словно у меня выросли крылья. Быстро закончив свои дела, я отправился домой. Но когда приехал, то обнаружил… В общем, я не застал ее. Письмо Изабеллы было притворством. Жена ушла от меня. Мое увлечение делами толкнуло ее в объятия другого мужчины… И в конце концов привело к гибели.

Рина покачала головой:

– Это не твоя вина.

– Моя, и только моя, – возразил граф. – Пусть ее последнее письмо ко мне было ложью, но мое отношение к ней… Мне следовало остаться в Рейвенсхолде и постараться убедить Изабеллу, что ее подозрения беспочвенны. Я должен был во что бы то ни стало доказать, что люблю ее, а я сбежал. Да, она меня покинула, но я первый ее бросил. Представляю, как ей трудно было оставить детей. Но она не могла находиться рядом со мной. А ведь когда-то Изабелла так меня любила…

После ее исчезновения все развалилось. Я забросил все свои дела. Я не мог оставаться в Рейвенсхолде. И избегал детей, потому что видел в их глазах упрек – так мне казалось. Господи, кое-кто даже утверждал, что призрак Изабеллы бродит по этим утесам. Мне необходимо было уехать, чтобы забыть о прошлом. Я погрузился в бессмысленный круговорот развлечений и разврата. Находил женщин, которые ничего от меня не требовали, кроме денег. И я думал, что во мне ничего не осталось, что мне нечего отдать другим… Иногда мне казалось, что это я умер, а не Изабелла. Иногда – помилуй, Господи, – я хотел, чтобы так и было.

Рине была знакома эта душевная пустота. После смерти матери она видела в глазах отца такую же опустошенность. Казалось, горе убивало Дэниела Мерфи, Конечно же, Эдуард в отличие от ее отца обладал сильным характером, но если вина за смерть Изабеллы будет терзать его душу, то он кончит так же, как ее отец.

Сабрина взяла его за руку.

– Я не знаю, что думала и чувствовала Изабелла. Но я не сомневаюсь: бродит ли она по этим утесам, гуляет ли по райскому саду – в любом случае ей известна правда. Она знает, что ты ее любил. И она не хотела бы, чтобы ты загубил свою жизнь, чтобы загубил жизнь детей из-за ее ошибки.

Сначала Рине показалось, что граф не понял ее. Но вдруг глаза его вспыхнули – это было началом исцеления. Теперь стало ясно: Эдуард сумеет залечить сердечные раны.

Рина с трудом удерживалась от слез. Ведь он скоро узнает, что она – лишь хитроумная воровка, женщина, достойная презрения. Его душа исцелится, но как быть с ее душой?

– Пруденс, ты плачешь?

– Нет, просто ветер… Что-то попало в глаз. – Рина смахнула предательскую слезинку и попыталась улыбнуться. – Ты, наверное, уже утомился. Тебе надо лечь в постель.

– Еще не время.

Рина заметила, как сверкнули его глаза, но было уже поздно. Он резким движением освободился от перевязи, Привлек к себе и обнял так крепко, что она ахнула.

– Эдуард, твои раны!

– К черту мои раны. Видит Бог, я слишком долго мечтал об этом. – И он впился поцелуем в ее губы.

Утесы и море мигом исчезли – существовал лишь магический огонь, который он в ней разжег. Запустив пальцы в его волосы, Рина прижималась к нему всем телом, наслаждаясь этими сладострастными мгновениями.

– Господи, что ты со мной делаешь?.. – простонал он. – И это с самого первого дня, как только я увидел рыжую красавицу, которая валялась на полу в гостиной.

– Я вовсе не валялась, – пробормотала Рина.

Граф рассмеялся и принялся осыпать поцелуями.

– Валялась или нет – это было замечательное зрелище. Я сразу понял, что меня влечет к тебе, но не знал тогда, насколько это серьезно.

Эдуард взял ее лицо в ладони и заглянул в глаза. Он смотрел на нее с такой любовью, что Рина едва не прослезилась от счастья.

– Когда ты спасла Сару, я понял, что ты отважная женщина. Когда же ты, рискуя жизнью, спустилась в шахту ради меня, я осознал, что нашел бесценное сокровище. Я любил Изабеллу и хочу, чтобы ты это понимала. Но то была юношеская влюбленность. Ни разу, даже в первые, опьяняющие дни нашего знакомства, я не испытывал и сотой доли того, что чувствую сейчас. – Он окинул взглядом утесы, море и продолжил: – Я знаю, что женщина представляет себе все это… несколько иначе. Должна сиять луна, должны благоухать розы. А ты – в белом платье, и я галантно опускаюсь на одно колено. Но до восхода луны еще не один час, а ребра мои чертовски болят. Я не смогу даже согнуться, где уж мне встать на колени. Зато я могу предложить тебе вот это.

Граф взял Рину за руку и прижал ее ладонь к своему сердцу, затем проговорил:

– Пруденс, окажи мне честь… величайшую честь…

– Эй, я нашел их! – раздался крик Даффи. Минуту спустя Сабрину с графом окружили слуги, конюхи и рудокопы. Все они искали лорда Тревелина, чтобы помочь ему вернуться в дом, даже если он того не пожелает. В конце концов, Эдуард сдался. Бросив отчаянный взгляд на Рину, он позволил отнести себя прямо к креслу, стоявшему внизу.

Сабрина же задержалась на утесе. Она стояла в задумчивости, глядя на море. Теперь сомнений не осталось: случилось непредвиденное – она полюбила сильного и великодушного человека, чья любовь глубока и безбрежна, как море, раскинувшееся перед ней. Но как теперь смотреть ему в глаза? Как выдержать его взгляд, будучи обманщицей и мошенницей?

Загрузка...