Вообще-то Занила предполагала, что в доме такого человека, как Бакур, должен быть целый гарем. Почему же тогда ее не отвели к остальным девушкам? Оставили здесь готовиться к приему господина? Что ж, это ее тоже вполне устраивало.


Вторая комнатка, совсем маленькая, оказалась отведенной под гардероб: комод с ящичками, шкаф с полками. Все пустое, только в шкафу на аккуратных плечиках висят два костюма для танцев. Занила совсем некультурно присвистнула, прикоснувшись к ним: вышивка золотыми нитями, жемчуг, драгоценные камни. Каждый стоил не менее пяти - шести золотых. Ее собственный, что она принесла из школы, был намного проще, но это еще не значило, что она от него откажется. А вот бубен, лежавший на одной из полок, оказался очень кстати. Значит, у ее танца сегодня будет музыкальное сопровождение. С бубном Занила тоже репетировала. Ей нравился этот музыкальный инструмент, особенно за то, что его можно было в любой момент просто отбросить в сторону, освобождая руки для чего-нибудь более стоящего.


Занила развязала свой узелок и принялась доставать из него вещи. Она, конечно, не собиралась задерживаться в доме, но и большинство из этих тряпок вряд ли могли понадобиться беглой рабыне. Первым она повесила, чтобы не помялся, свой костюм для танцев. Верх его состоял из полоски шелка, сплошь расшитой звенящими золотистыми монетками: если грудь даже с большой натяжкой вряд ли можно назвать пышной, трясти приходится хотя бы монетами. Этот "шарф" завязывался на спине так, что свободными оставались довольно длинные шелковые ленты. На конце каждой были также пришиты монетки, от этого ленты очень красиво покачивались при каждом ее движении - лишняя деталь, на которой мужчина может остановить свой взгляд. Следующей частью костюма был широкий пояс, тоже весь в монетках, надевавшийся на бедра, а уже к нему крепились куски тончайшего полупрозрачного желтого шелка. Причем прикреплялись они, просто продеваясь в специальные петельки, и так же легко снимались.


Повесив костюм, Занила отправилась в третью из отведенных ей комнат: через открытую дверь она еще раньше заметила, что это ванная. В отличие от гардеробной, эта комната ничуть не уступала в своей роскоши спальне. Если не превосходила ее. Везде бело-серый мрамор, отполированный до такой степени, что по нему страшно ходить. На возвышении огромная ванная - целый маленький бассейн, а над ней блестящие позолотой краники. Занила открыла их и совершенно несерьезно взвизгнула, когда в ванную полилась горячая и холодная вода. Да, о таком чуде, как водопровод [В Догате того времени центрального водопровода не было. Водопровод в доме позволяли себе только самые состоятельные жители. Вода при этом доставлялась из горных источников по-прежнему на подводах. Ею заполнялся особый резервуар, а уже из него по системе труб с помощью насосов подавалась в ванные господ. Часть при этом нагревалась, проходя через специальные котлы. Насосы чаще всего приводились в движение мулами или лошадьми, хотя существовало мнение, что наиболее производительны все же рабы.], рабыня раньше только слышала! Да, в школе воду привозили в бочках и грели потом в чанах. А еще в ванной было зеркало. Именно такое, о каком она думала сегодня утром, - большое, идеально чистое и прозрачное.


Занила продолжила свое исследование, словно со стороны наблюдая за собой. Вот уж она не предполагала, что у нее такое любопытство вызовет богатство ее нового господина и роскошь его дома. И это его она собирается убить сегодня вечером! Впрочем, последний факт тоже нисколько не портил настроения Занилы.



Ужин съеден и унесен. Приносила его ей в комнату девочка-рабыня лет двенадцати-тринадцати на вид. Заниле, которой через пару недель должно было исполниться шестнадцать, она показалось совсем маленькой. Впрочем, дело тут, наверное, было не в возрасте. В школе ей многие девочки даже старше ее часто казались недостаточно взрослыми. Занила не заговорила с рабыней, пока ела, и та, собрав посуду на поднос, просто удалилась, вновь оставив ее одну.


Волосы снова вымыты, уже во второй раз за этот день. Кожа покрыта специальным составом, так что теперь все тело светится и мерцает в лучах масляных ламп. Костюм надет. Занила не торопилась, закрепляя на поясе шелковые платки. Двенадцать. Дюжина. Один за другим. Снимать она их будет также, пока не оставит всего пару, скрывающие ее обнаженное тело. О да, хозяину понравится ее танец! А к тринадцатой петле на поясе крепится сабля - не сразу и заметишь в волнах шелка. Никаких украшений. Золотые монетки, сияющая кожа, распущенные волосы ниже бедер - более чем достаточно. Ноги босые: не замерзнут на пушистом ковре. Бубен она положила на одну из подушек в комнате. Взять его - минутное дело. Все готово. Теперь нужно лишь дождаться господина.


Занила стояла в ванной напротив зеркала, разглядывая свое отражение, следя за тем, как ее губы беззвучно повторяют имя Рашида Бакура. Сладострастно? Вполне. Теперь это имя будет ассоциироваться у нее со свободой!


Звук открывающейся двери заставил Занилу вздрогнуть, как будто она и не ждала его вовсе. Рабыня обернулась, чувствуя, как ее сердце с места срывается в бешеный галоп. Не очередная служанка. Господин. Значит пора начинать. Он стоял в дверном проеме и смотрел на нее. Пуговицы роскошного камзола расстегнуты, открывая измятую рубашку, ухоженные волосы всклокочены, на лбу испарина. Но больше всего Заниле не понравились его глаза - еще более красные и воспаленные, чем днем. Мужчина окинул ее мутным словно бессмысленным взглядом и шагнул к ней. Занила заставила себя остаться на месте, подавив естественное желание отступить подальше от него. А Бакур с трудом стоял на ногах, его шатало так сильно, что он вынужден был тяжело опереться рукой о стену. Он был пьян, причем практически до невменяемого состояния. И почему-то Занила ничуть не усомнилась, что это было для него вполне обычным состоянием. Волна омерзения при виде этого человека, еще называвшего себя ее хозяином, накатила на нее, но Занила заставила себя собраться.


- Я приготовила танец для моего господина! - произнесла она, а точнее заставила себя пролепетать нежным голоском. - Позволит ли мне господин исполнить его?


Мужчина оторвался от стены и сделал еще шаг вперед.


- К Темным Богам танцы! - Бакур схватил ее за запястье и, не удержавшись на ногах, повалился вперед, прижав Занилу спиной к зеркалу. Крепкий запах вина, мужского пота и чего-то еще... Дыма? Травы? Наркотик!


"Чем же угощает Мабек Дагар своих покупателей?"


Холодные влажные губы мужчины вжались в ее рот, пока его руки лихорадочно ощупывали ее тело, срывая шелковую звенящую монетками ткань с груди. В школе ее учили, что ей следует раскрыть губы навстречу мужчине. Если она хочет ему понравиться. Но Занила, кажется, уже не хотела.


А какая-то часть сознания словно наблюдала за происходящим со стороны и даже подсмеивалась над ней: танец она для него приготовила! С ножом! Значит, до ножа пора добираться так.


Занила потянулась к сабле, закрепленной у пояса, но Бакур перехватил ее руки, до хруста сдавив запястья. Рабыня попыталась высвободиться. Он пьян! Это не должно быть так сложно! Но даже в таком состоянии мужчина все еще оставался сильнее ее.


Бакур свел ей запястья, перехватив одной рукой, и, оторвав от стены, практически волоком потащил за собой в спальню, бросил на кровать. Занила упала вниз лицом, перекатилась, чувствуя, что запутывается в собственных волосах, приподнялась, одновременно нащупывая правой рукой нож, замаскированный под саблю. Мужчина с силой толкнул ее, заставляя вновь рухнуть на постель, схватился другой рукой за пояс на ее бедрах и дернул, разрывая ткань, отшвырнул его прочь. Монетки жалобно звякнули, глухо стукнула о ковер сабля. Где-то в дальнем углу - на слух определила Занила: не добраться. Она выругалась, молча. Вслух она не произнесет ни слова, ни закричит, зовя на помощь (глупость какая!), ни заплачет. Она собиралась драться, а не сбивать дыханье!


Мужчина приподнялся над ней, освобождаясь от собственной одежды, и Занила воспользовалась этим, чтобы рвануться прочь, перекатившись по кровати. Бакур поймал ее за лодыжку, снова дернув на себя, и Занила вдруг на секунду встретилась с ним взглядом.


"А ему словно нравится, - совершенно неуместная в своей отстраненности мысль. - Дарина удивилась бы, узнав, что и на такой товар найдется спрос!"


Занила встретилась глазами с его словно застывшим взглядом, всего на одну секунду. Он ударил ее наотмашь, со всей силы по лицу, тыльной стороной ладони, перстнями, унизывавшими пальцы... Ее голова мотнулась так, что волосы упали на лицо. Бакур впился пальцами в ее бедра, разводя ей ноги, всем свои весом вдавив ее в постель, вжимаясь в ее плоть. Он снова впился в ее рот, прямо сквозь волосы, закрывавшие лицо, не позаботившись даже отодвинуть их в сторону. И Занила разжала губы, острыми зубами впившись в его губу, так сильно, как только могла! Он хрипло застонал, проталкивая свой язык глубже. Ее волосы, вкус его крови, заполняющей ее рот...



Занила отпихнула от себя потяжелевшее бесчувственное тело, заставив Бакура перекатиться по постели. Тот даже не подумал проснуться в ответ на столь бесцеремонное обращение: слишком был пьян. Его голова запрокинулась, и из приоткрывшегося рта раздался храп. Занила медленно села на кровати, поджав под себя ноги и обхватив колени руками. Сдвинуть ноги. Это казалось самым главным. Словно это могло что-то изменить?


Она сидела на кровати совершенно обнаженной, но вряд ли даже заметила это. И еще она была грязной. Ее бедра с внутренней стороны были перепачканы в ее собственной крови и в его... "Темные Боги!" - Занила почувствовала, что ее начинает трясти. Она скатилась с кровати, тяжело поднявшись на ноги. Ей нужно было в ванную. Немедленно! Смыть с себя все это... Надеюсь, там еще осталась вода?


Занила рассмеялась. Для разнообразия в слух. Она же не в школе, где на всех рабынь приносили пару бочонков. В водопроводе Рашида Бакура вода наверняка не кончается никогда. Только вот хватит ли ей этой воды?


Холодный мрамор обжег ее обнаженные ступни, заставив немного прийти в себя. Впрочем, желание вымыться никуда не ушло. Даже стало еще отчетливее. Занила повернула краники, пустив воду литься в огромную ванную, и, не дожидаясь, пока та наполниться, просто опустилась в нее на колени, принялась плескать на собственное тело. Схватила мочалку, лежавшую на краю ванной (Дорогая, из настоящих водорослей), и остервенело принялась тереть кожу на ногах. Только вот даже этого, кажется, будет недостаточно...


Кончики длинных распущенных волос утонули в воде, медленно заполнявшей ванную, начав липнуть к коже. Занила отбросила мочалку в сторону и, собрав их, завязала узлом на затылке. "Нужно найти какую-нибудь заколку или ленту" - мелькнуло у нее в голове. Первая "нормальная" мысль. Занила уцепилась за нее, как за спасение. Она уже отмылась. Настолько, насколько это вообще возможно. Ей нужно действовать, хоть что-то делать!


Только вот всей воды недостаточно...


Занила уронила лицо в ладони, сжавшись в комок. Она сидела в теплой, даже горячей воде, и никак не могла остановить дрожь. Единственное, на что ее хватало, - это не впиться ногтями в собственную кожу, не начать сдирать ее с тех мест, к которым он прикасался!


И всей воды недостаточно! Почему ни на одном из уроков ей не объяснили этого?!


Волосы, слишком прямые, чтобы быть послушными, высвободились из узла, вновь рассыпавшись по плечам. Они пахли им. Ни алкоголем, ни потом, ни дымом травы - чем-то еще, что было им... Занила схватила баночку с жидким мылом и не глядя зачерпнула из нее целую горсть, принялась втирать в волосы. В составе, наверное, были цветы нарта, потому что резкий приторно сладкий запах разнесся по комнате. Если бы он еще мог заглушить тот, другой запах.


Занила прополоскала волосы под струей воды и заставила себя подняться на ноги, вылезти из ванной. Полотенца, сложенные стопкой на полочке, были чистыми, но почему-то она никак не могла заставить себя взять их. Словно боялась вновь перепачкаться в его запахе. Будто все в доме Рашида Бакура было помечено им! И она теперь тоже... Ее господин. Она знала, что уже вымылась достаточно тщательно. И еще она знала, что сколько бы она не продолжала мыться, ей по-прежнему этого будет мало! Что ж, значит дальше ей просто придется жить с этим знанием. Просто еще одна вещь, которую не получиться забыть. Это хорошо, что для нее это "просто".


"Если ты немедленно не вытрешься, тебя начнет трясти уже от холода! - проговорила Занила, разворачивая полотенце. - Отлично, я уже сама с собой разговариваю для разнообразия!"


Если бы у нее еще хоть что-нибудь болело! Кажется, она только сейчас пришла в себя достаточно, чтобы задуматься об этом. Но ничего не чувствовала. "Это должно быть больно!" - она знала. Только вот ее организму, похоже, было все равно, после чего восстанавливаться: после очередного удара хлыста, или... после ласк ее нового господина!


Занила почувствовала, как ее губы кривятся в усмешке. Она смеялась над собой. Все верно, она же позволила себя продать. Только танец для ее нового господина не удался...


"Господин", - еще раз повторила Занила, остановившись на пороге спальни, словно пробуя это слово на вкус. Она называла так Бакура. Не хозяин. Хозяин - это тот, кто владеет. А господин - тот, кто отдает приказы, ну еще может заставить их выполнять. Пока может заставить - господин, но Хозяином ему не стать!


Занила опустила глаза на пушистый ковер. У нее возле ног валялся ее пояс, сорванный Бакуром: непривычно молчаливые монетки, ворох шелковой ткани, декоративная сабля... Занила присела на корточки, ухватилась за вычурную рукоять и, не выпутывая из тряпок игрушечного лезвия, просто вытащила настоящее.


Занила повернулась, в первый раз позволив себе взглянуть на мужчину на кровати. Бакур валялся все в той же позе, запрокинув голову и похрапывая. Смятая, наполовину расстегнутая, наполовину сорванная одежда. Свалившись с нее, он даже штаны не соизволил застегнуть! Занила почувствовала, как ее пальцы сжимаются на такой знакомой рукояти. Она убила бы его и так. Он дал ей еще и повод!


И что делать дальше, она уже тоже знала. В гардеробной висят два костюма для танцев, сплошь расшитых жемчугом и камешками. Спороть их займет некоторое время, но зато потом у беглой рабыни появятся деньги, чтобы затеряться в Догате.


Занила шагнула к кровати, но та оказалась слишком широкой, чтобы она могла дотянуться до мужчины, просто остановившись рядом. Ей нужно забраться на нее. Поборов в себе омерзение, Занила вскарабкалась на шелковые простыни, помогая себе свободной рукой, на коленях переползла поближе к Бакуру. Ее нож был совсем не большим: в свое время она побоялась украсть со школьной кухни что-нибудь более существенное. Да и как было спрятать здоровенный тесак? Но теперь она, кажется, жалела об этом. Ее нож был слишком маленьким, чтобы она могла с уверенностью бить в сердце, значит лучше шея.


Воротник рубахи расстегнут, открывая выпирающий кадык. Голова запрокинута, и под кожей отчетливо выделяются все жилы. Сюда. Ее ножик заточен достаточно остро, да и она сидит совсем близко, чтобы хватило всего одного удара. Занила слегка наклонила голову, придирчиво выбирая место удара. Нужно еще перерезать гортань, чтобы он уже не смог кричать. Занила на секунду остановилась, откинув волосы за спину: кровь наверняка брызнет во все стороны, не хватало еще снова их мыть, и, опершись на левую руку, ударила.


Словно почувствовав что-то, Бакур распахнул глаза за секунду до того, как сталь впилась в его горло. Занила уже не могла остановить удар и подкорректировать его тоже не успевала. А мужчина дернулся. Он был слишком пьян, чтобы что-то соображать, но он мотнул головой. Причем не от ножа, а наоборот к нему, и тонкое лезвие, которое должно было распороть сосуды и горло, скользнуло по коже, оставив лишь царапину!


А в следующее мгновение Бакур заорал. Она двумя руками пихнул рабыню от себя, заставив ее скатиться с кровати. Схватился за рану на шее и, увидев капающую с пальцев кровь, завопил еще сильнее, даже не сообразив: раз еще может так кричать, значит, его жизни нечего не угрожает.


Занила скатилась с постели, от неожиданности даже не успев ударить еще раз, и, перекувырнувшись, приземлилась уже на ноги. Дверь распахнулась, пропуская в комнату охранников. "Словно под дверью ждали!" - мелькнуло в голове у Занилы, а слуги на секунду даже опешили. Они ожидали, наверное, увидеть не меньше толпы убийц, а никак не обнаженную девчонку-рабыню с какой-то булавкой в руке!


А Занила не собиралась ждать, пока они опомнятся. Она бросилась на того слугу, что стоял к ней ближе всех, подпрыгнула, метя ножом в лицо. Мужчина отшатнулся, уходя из-под удара. Занила не стала его преследовать: у нее здесь еще достаточно врагов!


Она развернулась, полоснув лезвием по диагонали, сверху вниз. По воздуху. Нет, не по воздуху. Легкое сопротивление, встретившее клинок, и на обнаженном предплечье второго слуги расползается кровавая полоса.


Здесь для нее достаточно врагов!


Что это? Кажется, это чувство люди называют радостью?!


В самой нижней точке пальцы на мгновение подкидывают кинжал, за долю секунды привычным движением перебрасывая его в нижний хват. И вот он уже снова летит вверх. Мужчина хотел перехватить ее руку, но ловкая маленькая рабыня оказалась быстрее. Стремительный поворот вокруг себя так, что волосы, еще тяжелые и влажные, взметнулись волной, хлестнув его по глазам. И прежде, чем он успел снова их открыть, из-под волос рука с таким несерьезным лезвием. Снизу вверх, под подбородок, в шею, туда, куда она должна была ударить Бакура! Впрочем, слуга захрипел ничуть не хуже, чем мог бы его господин, и повалился на роскошный ковер, пачкая его в своей крови.


Ей было мало воды, кажется, крови теперь будет вполне достаточно!


Плохо только, что мужчины окружили ее со всех сторон. Их слишком много. Сколько? Пятеро? Нет, теперь уже четверо. И один как раз нападает! И спасает ее пока только скорость, да еще то, что они такие же рабы, как и она сама. А значит из всего оружия у них только деревянные дубины. Тоже страшные штуки, ничего не скажешь, особенно у таких здоровяков, как эти. Хорошее, только слишком громоздкое. А они столпились, мешая друг другу, не давая как следует размахнуться.


У Бакур продолжает вопить, сидя на своей кровати. Кажется, сейчас она особенно сильно начинала жалеть, что не перерезала ему горло!


Снова взмах ножом из стороны в сторону. Занила не надеялась так достать кого-нибудь - просто не подпустить к себе. И мужчина действительно отступает назад, давая ей немного пространства. Занила кувырком вперед ушла из-под удара, подкатившись как раз под ноги одного из слуг, со всей силы вонзив нож ему под колено...


Удар. Глухой. Занила успела еще понять, что ей удалось-таки перерезать сухожилие, и даже еще удивиться, что услышала звук. А в следующее мгновение темная волна боли взорвалась под черепом, затопив сознание.



Тени. Почему-то цветные. Разве тени могут быть цветными? Силуэты могут. Почему же ей тогда настойчиво приходит в голову слово "тени"?


Слова вообще вспоминались с трудом. А глаза открывались еще хуже. Или не открывались? Кто знает, пришла она в себя или все еще бредит, после того, как один из слуг-рабов все-таки достал ее по голове своей дубинкой. Скорее все-таки еще бредит. Потому что если бы она открыла глаза, она наверное смогла бы сообразить, на что же такое она смотрит. Сейчас же она видела только цветные тени. Ну, или силуэты, если вам так больше нравится. Неподвижные, нечеткие, цвета блеклые... Попытаться определить, где она находится? Занила отмела эту мысль как бесперспективную: она не может дальше понять, пришла ли уже в сознание!


Так, будем разбираться с тем, что есть. Цвета в основном серые, серо-коричневые с различными вариациями оттенков... Занила вздрогнула: что-то мелькнуло на самом краю зрения! Что-то живое? Трудно сказать. Во всяком случае это что-то было "ярче" чем все окружающее, и оно двигалось.


Попытаться присмотреться? Ха! Если предположить, что она все еще без сознания и бредит, то повернуть голову ей вряд ли удастся. Впрочем, если даже поверить, что она очнулась, легче от этого не становилось! Ну, ни сколько.


Но что-то, промелькнувшее на самом краю восприятия, похоже все понимало, потому что появилось вновь, на этот раз замерев прямо перед глазами Занилы. Во всяком случае, точно в центре того, что она видела. Оно вернулось и остановилось, позволяя рассмотреть себя.


И Занила снова вздрогнула. На этот раз от радости - она узнала это. Или точнее его! Желто-рыжее светящееся кружево, такое хрупкое и такое изящное в своем совершенстве! Она знала его. Она видела его столько раз, что успела до мельчайших подробностей изучить каждую сияющую нитку паутины, каждый узелок воздушного каркаса. Она знала, каково оно на ощупь: теплое, живое, пушистое... Такое же, как полосатая шерстка на его спинке... Кор!


Он появился, он нашел ее! Значит Мабек Дагар сдержал слово и отпустил его! Мысль появилась, будто подуманная кем-то другим. Мабек Дагар? Это имя всплыло в сознании Занилы просто как набор звуков, а смысл ускользал, никак не хотел складывать в четкую картинку. Словно все люди, все события остались в далеком прошлом и не имели к ее настоящему никакого отношения. Кроме одного имени, словно оно было неотделимо от ее собственного.


Кор!.. Волна счастья от того, что он рядом. И волна боли от того, что не дотянуться до него, не взять на руки, не погладить. Она даже увидеть его не может, нормально, так, как привыкла видеть на первом уровне зрения. Только золотисто-рыжее кружево, двигающееся, когда зверек шевелился. Наверное, он сидит напротив нее... Смотрит на нее? Как бы ей хотелось увидеть его глаза, его смешную-страшную сморщенную мордочку: младенца, старичка и демона! Как удавалось его темно-фиолетовым глазам без зрачка и радужки выражать не просто эмоции - мысли?!


А Кор сидит напротив нее и смотрит на нее. Он нашел ее. Он жив. Осталось только понять, жива ли она.



Волна воды в лицо. Холодная. Много. Потоком стекает по волосам. Занила попыталась вздохнуть сквозь воду, распахнув рот. То ли вода в легкие все-таки попала, то ли она просто разучилась дышать, но все внутри обожгло огнем, словно она вдохнула не воздух, а колючие металлические опилки. "Да, давно меня так не будили!" - эта мысль возникла первой в сознании, еще не решившем, а хочет ли оно просыпаться.


Яркий свет резанул с трудом приоткрытые глаза, и понадобилось усилие, чтобы осознать: это всего лишь обыкновенная масляная лампа, висящая на противоположной стене. Занила попыталась снова разлепить бесконечно тяжелые веки. Темная тень, метнувшаяся в лицо, и нет сил, чтобы просто мотнуть головой, уходя из-под удара... руки? Кулак, показавшийся наверное металлическим, врезается в челюсть, и боль взрывается черно-алыми пятнами за стиснутыми веками, бессильным стоном прорываясь сквозь сжатые зубы.


"Значит, ее заставили очнуться только для того, чтобы в очередной раз ударить, - вторая мысль, а следом за ней третья. - А до этого больно не было." А вот это уже было плохо. Если ты точно знаешь, что тебя долго и методично били, но при этом уже ничего не чувствуешь, значит дело по-настоящему плохо - это Занила уже успела для себя уяснить. На практике. И боль от последнего удара тоже уже почти стихла, разлившись под черепом, и теперь доносилась словно откуда-то издалека. Было похоже, что ее тело уже перешагнуло черту, за которой еще было способно что-то чувствовать.


Сама не зная зачем, Занила вновь открыла глаза. Странное такое любопытство - знать, что с тобой будут делать дальше, если уж вновь потерять сознание не получается. Мокрые пряди волос налипли на лицо, но смотреть особо не мешали. И лампа на противоположной стене давала достаточно света, чтобы Занила могла разглядеть помещение, где находилась. Стены, сложенные из камней, никакой штукатурки, пол, похоже, земляной, на нем солома, не слишком-то свежая и чистая. Окон нет - даже не определить день сейчас или ночь. Впрочем, Заниле это вряд ли бы помогло: судя по ее ощущениям с одинаковой вероятностью пройти могло как несколько часов, так и несколько дней. Единственным источником света была уже упомянутая масляная лампа. В комнате, конечно, могло быть и что-то еще, но Занила этого просто не видела: повернуть голову - это, знаете ли, уже чересчур.


Людей кстати тоже не было видно. А ведь в комнате они должны были быть! По крайней мере один, тот, что минуту назад бил ее в лицо. В то, что он ударил ее напоследок и ушел отдыхать, Заниле не верилось. И ей очень сильно не нравилось, что она не видит, чем он сейчас занят. Попробовать повернуть голову? Легко сказать! Заниле не просто трудно было шевелиться, она вообще не чувствовала своего тела! Она вспомнила, как однажды, когда ее... (предыдущий? Нет, позапрошлый) хозяин, Варох-купец, избивал ее, ей удалось отключить себя от ощущений собственного тела. Тогда она это сделала осознано и тоже не от хорошей жизни. Но теперь-то с ней что?


- Все готово, господин, - голос где-то сбоку, мужской, немного хриплый, незнакомый.


- Я тебе сказал, чтобы она в сознании была! - заорал в ответ тот, к кому обратились "господин". Само кстати слово "господин" означало, что первый говоривший - раб. А второго Занила узнала - Бакур. - Что мне с нее такой?! - нога, судя по ощущениям обутая в сапог, пнула ее в лодыжку. Это Занила почувствовала. И сразу много чего еще, словно ее сознание наконец-то решило вспомнить о собственном теле. Рабыня почувствовала, что висит, не доставая ногами до пола. И руки, скрученные за головой, тоже почувствовала, каждый клочок кожи... Точнее то, что от нее осталось. Взвыть от боли захотелось в голос, и наплевать на господина Бакура, его подручного раба и собственную гордость. Не чувствовать собственного тела было, конечно, менее естественно, зато... Лучше как-то было!


- Да она вроде дергалась, - чья-то рука вцепилась в волосы и с силой дернула ее голову вверх, поднимая лицом к свету. Прямо перед собой Занила увидела лицо мужчины: широкое, почти квадратное, крупный нос, массивная челюсть, темная щетина на подбородке, щеках и даже шее. Все верно, раб. - Ну вот, даже глаза открыла! - он усмехнулся, и в его голосе Заниле почудилось что-то большее, чем просто желание угодить господину.


Рука отпустила волосы, но Занила заставила себя удержать голову прямо: усилие помогло хотя бы немного отвлечься от боли в руках, сведенных жуткой судорогой. Поворачивать ее пока правда не получалось, ну да Бакур и сам появился в поле ее зрения. Привычная краснота вокруг его глаз в свете слабой масляной лампы казалась черными тенями. А его шея была забинтована! Чистенький такой, аккуратненький, белоснежный бинт в несколько слоев. Занила вспомнила ту жалкую царапину, что она ему оставила. Да там бы даже кровь сама остановилась! Кажется Занила еще никогда ни по отношению ни к одному человеку не испытывала такого презрения! Если бы она могла, она бы расхохоталась ему в лицо.


- Ты еще ухмыляешься, тварь?! - лицо Бакура потемнело. Значит, он все-таки что-то заметил в ее глазах, или ей все же удалось усмехнуться. - Я тебе покажу, мразь, кто здесь будет ухмыляться! Давай уже! - это он рабу. - Я хочу услышать, как она заверещит!


Бакур отошел от нее, а Занила наконец-то смогла повернуть голову. Справа от нее возле стены был устроен небольшой каменный очаг. Сейчас в нем горел огонь, а возле него как раз и возился тот раб. Бакур отступил в сторону, чтобы он мог свободно подойти к Заниле. А на очаге прямо в пылающих углях лежали длинные металлические штыри. Простые ручки свешивались в стороны подальше от пламени, зато другие их концы успели раскалиться докрасна. Клейма. Занила никогда не видела ничего подобного, только слышала, что рабов за особо серьезные преступления могли заклеймить. Откуда же ей было знать, что это? Она и не знала, она поняла каким-то внутренним звериным чутьем! И тело рванулось из веревок, не замечая боли в вывернутых руках, выкручивая их так, как никогда не смог бы человек.


- Что, хочешь побыстрее узнать, какое украшение тебя ждет?! - ухмыльнулся Бакур. - Ничего, успеешь еще на своей шкуре налюбоваться!


Раб рукой в рукавице выбрал одно из клейм, внимательнейшим образом изучил пылающее-алый цвет наконечника и шагнул к Заниле. Остановился в полушаге от нее, словно выбирая место. Так просто и так буднично... Просто выполняя свою работу.


Занила попыталась пнуть его ногами, но лодыжки тоже оказались привязанными. Она дернулась еще раз, срывая кожу на запястьях в кровь, но на это раз даже не почувствовав боли. Мужчина примерился, отвел свободной рукой ее волосы и прижал раскаленное клеймо к ее груди, сразу под левой ключицей, выбрав место так, чтобы было видно в вырезе любого рабского платья.


Занила заорала. Это была даже не боль, это было что-то большее. Запах горелого мяса, все тело, превратившееся в кусок вопящей, сходящей с ума плоти, словно каждая мышца, каждый нерв вывернуты наизнанку, огонь, текущий по венам... Она не знала, почему до сих пор в сознании. Люди не могут пережить такое и продолжать видеть, понимать, что происходит вокруг. Каждая клетка тела, разрывающаяся от боли, которую просто не может вместить. Огонь, сжигающий тело!..


Мужчина оторвал клеймо от ее кожи, внимательно посмотрел на полученный результат, кивнул сам себе головой, очевидно удовлетворившись, и отошел прочь.


Свет масляной лампы снова показался нестерпимым, обжигая не хуже клейма. Боль, которая просто не может существовать! А она даже потерять сознание не в состоянии. Бакур, смеющийся в голос, словно никогда еще не видел ничего забавнее. Огонь, бегущий по венам!..


Раб наклонился к очагу, возвращая туда клеймо.


Огонь, сжигающий плоть!.. Боль, бессилие, ярость... Темная волна, захлестнувшая разум. Голос, сорванный до хрипа, до полной невозможности больше кричать. Огонь в очаге... Металл, навсегда заклеймивший ее тело!


И пламя взметнулось вверх.


Без топлива, без причины, ослепительной вспышкой. Раб не успел отшатнуться. Пламя лизнуло его руку, расплавляя плоть, моментально пошедшую пузырями. Он завопил, отскакивая прочь, спиной вперед. И удушающий запах горелой плоти, вновь заполнивший воздух...


- Что там у тебя? Что ты натворил, идиот?! - пламя осело еще быстрее, чем вспыхнуло, но Бакур не спешил приближаться к очагу и тем более не спешил рабу на помощь. А мужчина тихо подвывал, покачиваясь из стороны в сторону и баюкая обожженную руку.


Занила почувствовала, что больше не может держать голову, всей тяжестью тела повиснув на веревках. Волосы упали на лицо и на грудь, задели свежее клеймо, вызвав новый всплеск боли. Занила до скрипа стиснула зубы. Эта боль была совсем незначительной по сравнению с той, первой, но она знала, что именно сейчас могла бы потерять сознание. Сил больше не было, словно из нее вынули какой-то внутренний стержень. Словно она всю себя выплеснула в тот огонь. Но Занила вновь заставила себя открыть глаза. Она опять не поняла, как ей удалось заставить огонь вспыхнуть. О да, она это сделала не специально. Если бы она могла управлять им, она бы дождалась, пока к очагу подойдет Бакур, а не какой-то жалкий раб!.. А теперь главное - не закрывать глаз!


Она услышала, как распахнулась и вновь с глухим стуком захлопнулась дверь. Поднять глаза? Хотя бы послушать.


- Что здесь происходит? - новый голос, тоже незнакомый и тоже мужской. - Я думал, ты здесь, братец, с девчонкой развлекаешься. Но сейчас ведь Хейд вопил, я слышал? - полу вопрос полу утверждение, и легкомысленная насмешка первых двух фраз сменяется тревожной настороженностью последней. Впрочем, настороженность тщательно замаскирована. Занила все-таки заставила себя слегка повернуть голову: новый человек заинтересовал ее, насколько ее в таком состоянии вообще могло заинтересовать хоть что-то. Она повернула голову, и все тело вновь взорвалось болью. Как будто у нее на груди сидел какой-то зверь и вгрызался в рану, вытягивая из нее жилы. Но почему боль отдается даже в ноги?! А вот гнева уже не было, и ярости тоже, словно они сгорели во взметнувшемся пламени. И это было плохо: если нет злости, на чем еще можно удержать собственное сознание?!


- Я не знаю, что там Хейд с огнем натворил, - пробормотал Рашид Бакур. - Сам виноват!


Человек, называвший его "братцем", подошел к рабу и очевидно попытался посмотреть, что у того с рукой, но тот дернулся и застонал не позволив к себе прикоснуться. Мужчина тихо ругнулся:


- Иди, Хейд. Иди и найди лекаря!


- Да, господин Бакур, - раб вышел из комнаты, даже еще попытавшись поклониться, хотя ноги его слушались с трудом.


"Господин Бакур? Еще один?" - подумала Занила, чувствую, как всплывают на поверхности сознания сведения, крепко вдолбленные на школьных уроках. Эзис Бакур - двоюродный брат и младший компаньон Рашида Бакура. Далее учитель перечислял длинный список того, чем конкретно занимался этот человек в семейном бизнесе. Рабыням, конечно, думать не полагалось, но лично Занила всегда считала, что список это длиннее, чем у самого Бакура-старшего.


А мужчина взглянул на нее.


- А с девчонкой что?


- Сам не видишь?! - Рашид не слишком приветливо огрызнулся на слова брата. Впрочем, оба мужчины приблизились к ней.


Снова видеть лицо Бакура-старшего Занила не хотела. Она наконец-то позволила себе медленно закрыть глаза. Всего лишь закрыть глаза, не забыться, не потерять сознание. А боль не утихала. Из острой и резкой она стала ноющей, но от этого не менее сильной.


Закрыть глаза, зажмурить их, напрягая последние силы (оказывается, даже это бывает сложно), а теперь открыть, не поднимая век. Перейти на другой уровень зрения. И голоса мужчин, стоявших перед ней, сразу стали как-то глуше, словно отдалившись. А вот боль наоборот усилилась. Занила чуть тут же не вылетела назад на первый уровень зрения, только усилием воли заставив себя удержаться. Она должна была сделать это - она знала - иначе умрет! Это простые царапины ее организм мог залечивать самостоятельно без ее осознанного вмешательства, а такие раны...


Взгляд Эзиса Бакура скользнул по телу рабыни. Он видел ее впервые и сейчас мог лишь догадываться, на сколько она красива... была. Его глаза остановились на свежем клейме, алевшем на ее груди. Он поморщился. Повязку на шее брата он тоже заметил.


- Ты поставил на ней свое клеймо, - проговорил он. - Ты не собираешься ее продавать?


- Продавать?! - в голосе Рашида звучало вполне искреннее недоумение. - Да она вообще не выйдет из этого подвала!


- Расскажи мне, что все-таки произошло. От тебя слуга прибежал ни свет ни заря. Вопил, что тебя убили...


Темнота, в которую погрузилась Занила, не показалась ни холодной, ни пугающей, ни жадной. Скорее наоборот, она была мягкой и очень спокойной, словно обещала забвение. Занила мысленно тряхнула головой (здесь, где существовало только ее сознание, она все могла делать лишь мысленно), прогоняя наваждение. Темнота ничуть не изменилась с ее последнего посещения этого места. Насколько же она сама устала, если уход, который как раз и обещала пустота, показался ей таким желанным?! Боль. Все тело, каждая мышца, каждая клеточка - сосредоточие боли, рвущей, тянущей, выворачивающей наизнанку...


Занила всмотрелась в серебряное кружево - выражение и вместилище ее сути здесь. Средоточие боли. Нити очень тонкие, почти прозрачные. Удивительно, что ей столько времени удавалось находиться в сознании. Ну да очевидно осталось не долго... И еще... Структура ее кружева была достаточно сложной, Занила не помнила точно, как оно должно выглядеть, но сейчас с ним явно что-то было не так! Что-то еще кроме того, что сквозь него уже отчетливо видна вечно голодная пустота.


Занила сообразила не сразу: боль и не думала утихать, а это не слишком-то помогало сосредоточиться! А боль, кажется, решила поселиться в сердце: она пульсировала вместе с ним, разносясь вместе с кровью по всему телу, до самых кончиков пальцев... А с кружевом все было очень просто: оно было неравномерным. Нет, сияние, конечно, и раньше было более интенсивным на узлах и ослабевало там, где крупные сосуды ветвились на множество мелких, образую сложную сеть. Но никогда раньше сила, еще держащаяся в глубине каркаса, не исчезала полностью ближе к периферии, словно растворяясь в темноте! Хотя почему "словно"? Все верно. Все так и есть. И все, как уже было сказано, очень просто. Темнота выпивала ее, поглощая утекающие силы. Это легкую царапину ее кровь залечивала, затягивая плоть, а сейчас она просто не справлялась: новые раны появлялись быстрее, чем исчезали старые.


Кружево слишком бледное, силы слишком мало. Занила надеялась, что все хоть немного лучше... Она вдруг поняла. Она заставила вспыхнуть огонь. Она не знала, как это сделала, но ведь из ничего огонь не горит никогда! А это значит, что она ему отдала часть собственной силы! Просто выплеснула ее в мгновенной неконтролируемой вспышке ярости! Так бесцельно и необдуманно!.. Впрочем, пожалеть почему-то не получалось.


И еще кое-что в ее кружеве было неправильным: оно не было симметричным. А точнее: прямо над тем местом, где мерцал серебристый узел ее сердца, было черное пятно, мертвое пятно, обрамленное обрывками нитей, трепещущих под прикосновениями лижущей их пустоты! Мертвая плоть. Все очень, очень просто... Они даже здесь поставили ей клеймо.


Рашид Бакур прикоснулся пальцами к повязке на шее. Он точно знал: рабыня была в полушаге от того, чтобы его прикончить.


- Чуть не убили, - произнес он, отвечая на вопрос брата. - Эта тварь, - нога в кожаном сапоге хозяйским жестом задевает обнаженную лодыжку девчонки, болтающейся у столба, - мне чуть горло не перерезала! А потом еще и на охрану напала! Видел бы ты ее: в нее словно Темные Боги вселились! Одного убила...


- Свободного? - уточнил брат.


- Раба.


Эзис пренебрежительно махнул рукой.


- Все равно денег стоит! - в негодовании взвился Бакур-старший.


Занила не слышала голосов мужчин, стоявших прямо напротив нее, смотрящих на нее, обсуждающих ее... Поставивших ей клеймо.


Гнев, ярость, боль!.. Осталось ли в этом мире хоть что-то, принадлежащее только ей?! И словно в ответ на ее эмоции, вспыхнувшие с новой силой, ее кружево запульсировало, на мгновение засветившись ярче. Быстрее потекла сила сквозь дыры в разорванном кружеве прямо в пасть утробно заурчавшей пустоте... Осталось ли в этом мире хоть что-то, принадлежащее только ей? Да: ее эмоции, ее мысли, ее воля... Ее решения.


Если бы Занила была в сознании, у нее бы сейчас закружилась голова. Силы утекали, и их было не остановить. Но здесь она была словно вне своего тела. Нет, она продолжала чувствовать его, быть соединенной с ним, но она словно смотрела на него немного со стороны, отсюда она могла им управлять. И именно это она и собиралась сделать.


Сначала успокоиться. Вот узел сердца - сгусток энергии - комок бледно серебристого пламени. Она узнает его, выделяя среди других, потому что он более яркий и пульсирует, посылая по рекам-нитям едва заметные колеблющиеся волны. "Медленнее, маленькое! - Занила зачерпывает пригоршню пустоты, растягивает ее на пальцах, превращая в пушистую мягчайшую вату, и осторожно оборачивает пульсирующий комок. - Теперь тебе не больно!"


И боль действительно уходит! Не до конца, но словно отдаляется, теперь она как будто наблюдает за ней со стороны! Отлично, значит она сохранит способность действовать. Мысли немного прояснились: а она и не знала, что большую часть собственных сил тратила на то, чтобы не вопить от боли! Теперь самое главное - нужно срастить оборванные нити, чтобы сила перестала утекать через них, подкармливая ненасытную пустоту. Ее и так осталось слишком мало. В принципе, это не должно быть сложно - подумала Занила: серебро, текущее по нитям, едино по своей сути, а пустота враждебна ему. Значит, в этом враждебном окружении они должны стремиться друг к другу.


Отличный вывод для стороннего наблюдателя! Если бы Занила могла усмехнуться, она бы это сделала: словно она рассматривала не собственную жизнь, держа ее в ладонях!


Ну что ж, просто, значит просто!


Когда сердце замедлилось, сила стала утекать значительно медленнее, а кружево стало значительно бледнее, но Заниле это и было нужно. Оттеснить пустоту, отогнать, словно голодного зверя. Темнота гневно заурчала, словно поняла, что сейчас ее лишат такой вкусной пищи. А Занила рыкнула в ответ: просто вызвала в памяти воспоминание о мордочке Кора, когда он скалился на того, кто неосторожно протягивал к нему руку, и бросила этот образ в свою несуществующую противницу. Пустота в замешательстве отступила: с ней явно никто еще не общался таким образом! А Занила решила действовать по очереди, остановившись для начала на одном участке кружева, где сила все еще утекала достаточно быстро. Она сосредоточилась на кончиках разорванных нитей. Они трепетали совсем близко друг от друга. Близко... Так. Нужно лишь представить, как они тянутся друг к другу, еще ближе, соединяются... Занила выдохнула от облегчения, когда две тончайшие паутинные ниточки соприкоснулись и, замерев на долю секунды, слились, словно никакого разрыва не было и в помине! Она вздохнула и от этого чуть не вылетела назад в сознание, в собственное тело! Дышать нельзя! Нечем, да и не зачем. Сосредоточииться! Ярость, совершенно другая, чем раньше, веселая, накрыла ее сознание. О да, она справится!


Эзис Бакур еще раз окинул взглядом тело полумертвой рабыни.


- Ну ладно, - проговорил он. - Я вижу, твоему здоровью ничего больше не угрожает.


Он направился было к двери, собираясь уже уйти: находиться в этом подвале рядом с полумертвой девчонкой не доставляло ему никакого удовольствия, но Рашид окликнул его:


- Ты куда?


- А что? - Эзис остановился на пороге, не торопясь возвращаться.


- Я думал, ты мне поможешь, - старший брат покрутил в воздухе пальцами, словно перебирая слова в поисках подходящего. - Что мне с ней сделать... ну, чтобы ее смерть не была легкой?


Эзис воззрился на старшего брата. Он явно был не в восторге от того, что тот втягивал его в свои неприятности. И в свои развлечения.


- Отправь ее в Годрум, - он пожал плечами. - "Перелетная Птица" отплывает завтра на рассвете.


А Занила с удовлетворением оглядела творение "рук" своих. Так. Кружево больше не напоминало махровую ткань, топорщащуюся во все стороны обрывками нитей. Оно снова выглядело, как раньше: единой, цельной и "правильной" структурой. Бледной... Да, бледной, но взять силы, чтобы наполнить ее, было уже просто негде!


Только на левой стороне груди, прямо под ключицей по-прежнему чернело мертвое пятно. Занила еще не бралась за него, потому что не знала как: нити здесь не соединить - они не разорваны, целый клок просто выдран прочь, сожжен, уничтожен! Клеймо.


Она знала: она может залечить нити так, чтобы они перестали сочиться серебром. Залечить, но тогда клеймо останется на ней навсегда... На всю жизнь. Хотя братья Бакур, очевидно, позаботятся, чтобы она не была такой уж длинной! На всю жизнь - метка ее господина! Или теперь уже хозяина?


Рашид с недоумением уставился на своего двоюродного брата.


- Я советуюсь с тобой, как мне лучше поступить с девчонкой, чтобы ее смерть стала достойным наказанием за ее поступок, - переспросил он, - а ты...


- Предлагаю тебе отправить ее Годрум, - терпеливо повторил Эзис, поморщился, но все-таки стал объяснять. - У нас на борту партия каторжников для годрумского цирка - смертники. Сам знаешь, какой у них там расход материала: звери разные, дикие - кормить надо. И желательно чем-то живым, чтобы охотиться не разучились. Вот я и говорю: девчонке эта смерть вряд ли покажется легкой, - он задумчиво хмыкнул. - А ты несколько монет за нее опять же выручишь...


- Несколько монет?! - взвился Рашид, но очевидно горло все-таки не давало ему кричать, потому что он прижал руку к бинтам, морщась, и продолжил уже тише. - Да ты знаешь, сколько я за нее заплатил?!


Занила чувствовала, что ее силы на пределе, еще немного и она действительно потеряет сознание! Но разве она может оставить все, как есть: клеймо господина, полученное на всю жизнь, знак принадлежности на ее теле?!


Решимость поднялась волной. Она знает, что еще можно сделать: не зря в глубине ее кружева, в нитях еще переливается жидкое серебро. Ни Рашид Бакур, ни его подручные не повредили ей внутри ничего достаточно серьезно, а значит там есть еще достаточно силы. Оттуда она ее и возьмет! Из трепещущего узла сердца и из тех узлов поменьше, что располагались в причудливом узоре под ним.


Оттуда и возьмет... Занила знала, что может это сделать. Жидкое серебро подчинится ее воле, как делало это всегда: это ее сила и ее жизнь. Но еще она знала, что если заберет слишком много, ее сердце остановится! Или другие органы, без которых ее тело точно также не сможет жить. Но это ведь ее тело, ее сила и ее решение?!


Жидкое серебро, повинуясь приказу Занилы, устремилось из глубинных узлов к поверхности кружева, сначала медленно, словно давая ей возможность передумать и остановиться. Занила чувствовала его страх и его боль. Ее собственные...


Вперед! И серебро потекло быстрее, в очередной раз подчиняясь ее воле и доверяясь ей, даже зная, что она вновь не станет его беречь.


И снова, как когда-то много лет назад, серебро выплавляло нити ее кружева, ткало их... Занила словно завороженная наблюдала, как нити переплетаются между собой, как образуются крошечные узелки... Серебро вытекало. Силы было так мало! Узлы внутри ее тела стали уже совсем бледными, почти прозрачными, они сжались, отдавая себя без остатка и без сожалений. И Занила брала. До конца. Без сожалений.


Последние нити, тонкие словно воздушная паутинка, соединились и замерли. Узор доплетен, кружево восстановлено. Вот оно. Только силы, чтобы течь по нему, чтобы заставить узлы жить, больше не было.


Пустота жадно облизнулась: "Довольна?"


Довольна ли она - Занила спросила у самой себя. Она не знала: сил не осталось даже на самые простые эмоции. Она позволила себе закрыть глаза. На этот раз по-настоящему, не гоняя себя по уровням зрения. Она разрешила себе потерять сознание. Или просто умереть?..


Эзис Бакур прекрасно знал, какие деньги его брат тратит на свои развлечения. Не только на хорошеньких рабынь. Поэтому лишь пожал плечами:


- Ты можешь потребовать компенсацию с почтенного Руйвоша и его проходимца-управляющего: не может быть, чтобы они не знали, что тебе продавали!


- Ты что хочешь, чтобы твой брат стал посмешищем для всей Догаты?! - возмутился Рашид. Эзис с трудом удержался, чтобы не пожать плечами и на этот раз.


- Вряд ли они захотят предавать дело огласке. Зачем им клиентов терять? Я думаю: договоритесь миром, - он обернулся на дверь, через которую как раз вошел Хейд - неизменный помощник его брата во многих его "развлечениях". Рука раба, от локтя до кончиков пальцев, была туго забинтована, а лицо казалось серым от боли, но он все-таки вернулся к своему господину. Рашид тоже его заметил и словно вспомнил о чем-то.


- Вообще-то, я с ней еще не закончил! - он посмотрел на рабыню.


- А по-моему, - Эзис сначала выразительно покосился на руку раба, а потом на его собственную шею, - с этой ты развлекся уже достаточно! - он сделал паузу, чтобы его брат понял смысл его слов, но не слишком длинную, чтобы тот не начал возражать. - Иди наверх, - он вздохнул, - посмотри: я там тебе новую игрушку привез.


Глаза Рашида заинтересованно блеснули, а Эзис поморщился, предусмотрительно отвернувшись в сторону. Он много лет вел дела вместе с братом, и никто не смог бы назвать его плохим купцом. Даже рабыня, висящая на столбе.



Глава 2. "Перелетная птица"


Ражское море: Салева, порт Догата, - Годрум. 1275 год от Сотворения мира.


Как ее везли в порт, Занила не помнила. В следующий раз она очнулась уже на корабле. Она поняла это по тому, как мерно подымался и опускался деревянный пол, на котором она лежала. Впрочем, первым, что заметила Занила, была отнюдь не качка, а запах. А точнее вонь, исходившая от тел двух десятков рабов, засунутых в трюм корабля вместе с ней.


Справедливости ради надо заметить, что она не сразу поняла, где оказалась. Открыв глаза, Занила увидела полутемное помещение с деревянными стенами без единого окна, полом, застеленным жиденькой соломой, с настолько низким потолком, что высокий мужчина вряд ли смог бы стоять здесь, выпрямившись в полный рост. Впрочем, мужчины здесь вставать не пытались. Как и женщины. Свет проникал сквозь забранный решеткой люк в потолке. Сквозь него было видно небо, бледно-голубое, как бывает на рассвете или закате. Свет падал косыми лучами, но почти не разгонял темноты по углам помещения.


В стены через равные промежутки были вбиты металлические кольца, через них протянута цепь, к которой уже цепями потоньше за ошейники и были прикованы рабы. Занила насчитала больше двадцати человек, в основном мужчины, но было и несколько женщин. Невообразимо грязные, избитые, многие заклейменные... Они лежали или сидели, прислонившись к стенам, некоторые переговаривались между собой, другие просто дремали, трое в самом углу, сбившись вместе, насколько им позволяли их цепи, играли в кости. На что, Занила могла только догадываться. Руки всех рабов были скованы металлическими кандалами. И она тоже не была исключением.


Сначала она подумала, что заперта где-то в доме Бакура, но потом почувствовала качку и вспомнила разговор двух братьев, который все-таки слышала, хоть и не понимала в тот момент. Последними в памяти всплыли названия корабля, на котором она, очевидно, оказалась, - "Перелетная птица", и города, в который он плыл - Годрум. Занила знала, что этот город-государство - западный форпост материка. Плыть до него из Догаты где-то около седмицы. Последнее не радовало. Хотя если вспомнить, что после прибытия в город жить ей останется совсем не долго... Пожалуй, ей стоит пересмотреть свой взгляд на путешествие.


Никто из рабов не обратил внимания, что она очнулась. Здесь, похоже, вообще никому не было дела до того, что происходит с кем-то, прикованным рядом с тобой. Лишь бы не умер, да не начал разлагаться. Хотя, судя по вони, почти осязаемо висящей в воздухе, даже труп здесь заметили бы не сразу.


Занила попыталась приподняться, опираясь на скованные руки, и чуть снова не рухнула: настолько сильно у нее закружилась голова. И руки подгибались, не выдерживая веса даже собственного тела. На свои руки смотреть, кстати, было страшно - руки скелета - кости, обтянутые кожей. Рваные раны от хлыста не зажили, только немного затянулись. И боль. В ее теле вряд ли осталось хоть одно место, которое бы не болело.


Занила предпочла снова лечь. Выбор, собственно, был не большой: лечь по собственной воле или рухнуть лицом в полу гнилую солому, когда руки подогнуться. А еще эта качка... Каждый раз, когда корабль скатывается с волны, на секунду возникает ощущение, что он просто повисает в воздухе. Странно, что она не замечала ее, пока была без сознания. Занила прикрыла глаза: вокруг смотреть все равно было не на что. Она помнила, что перед тем, как потерять сознание в доме Бакура, она залечила собственные раны. Во всяком случае, ей так казалось. Сейчас она начинала в этом сомневаться. Она не знала, сколько уже плывет корабль, но ее раны выглядели свежими. Они заживали ничуть не быстрее, чем у любого обычного человека! Занила мысленно усмехнулась над собой: как-то она от этого уже отвыкла.


Она вновь приподнялась: тяжелые кандалы на запястьях мешали, не позволяя развести руки и опереться на них как следует. Цепь, прикрепленная к ошейнику, глухо звякнула. Каждое движение отдавалось болью в измученном теле, но Занила просто не могла оставаться в неведении. На одну свою рану она должна посмотреть. Занила выгнула шею, прижимая подбородок к груди, пытаясь рассмотреть, на что похожа ее кожа под левой ключицей. Хорошенько не рассмотреть, видно только, что красная. Занила не знала, сразу ли на коже проявляется рисунок клейма, но пока ничего такого ей заметить не удалось! Кожа была воспаленной, но достаточно гладкой. Значит ей все-таки удалось восстановить плоть! Немного полегчало.


Немного?! Полегчало настолько, что Занила наконец-то заметила, что она одета в платье: обычное такое мешковатое рабское платье из грубого холста, без рукавов и воротника. Интересно, кто и зачем решил одеть рабыню, прежде чем кинуть ее в этот трюм?


Впрочем, Заниле было все равно: и без платья она вряд ли чувствовала бы себя намного хуже. Хуже было просто некуда. Занила вновь заставила себя лечь и закрыть глаза: силы нужно было беречь. Потом заставила себя сосредоточиться на одной точке на внутренней поверхности век и представила, как открывает глаза. Темнота привычно расступилась, из плоской став объемной, густой и как будто живой. С этого уровня зрения она могла посмотреть на собственное кружево. Зрелище, как она и предполагала, оказалось печальным. Нити были целыми: восстанавливая их, она потрудилась на славу, но настолько бледными, что самые тонкие почти сливались с окружающей чернотой. Оставалось только догадываться, как им удается не раствориться в этой вечно голодной пустоте. Да, она собрала свое кружево, срастив его из обрывков и клочков, но где взять силу, которая должна течь по нему? Нет ничего удивительного, что ее раны, слегка затянувшись, дальше заживать не могли!


Занила открыла глаза, не возвращаясь на первый уровень зрения. Полутемное помещение мало чем отличалось от уже увиденного: грязно-серый цвет, только воздух отливает легким перламутром. Да еще ярко-рыжее светящееся пятно рядом с ней...


Занила с силой зажмурилась, выталкивая себя на первый уровень зрения и вновь открывая глаза. Ей не померещилось: прямо перед ней сидел Кор! Передние лапки с длинными изогнутыми когтями поджаты и аккуратно сложены на голом животике, пушистая кисточка на невозможно длинном лысом хвосте нервно подметает солому вокруг, кожистые уши отведены назад, словно тревожно прислушиваясь к чему-то, а в огромных темно-фиолетовых глазах такое беспокойство!.. Занила протянула к нему руку, не обращая внимания на глухо звякнувшие кандалы.


- Ты здесь! Ты все-таки нашел меня! - прошептала она. Значит там, в доме Бакура, она тоже видела его, и это был не бред! И так же, как тогда, она не могла к нему прикоснуться: не дотягивалась, а сесть просто не было сил. Кор все понял. Тревожно застрекотав, он подскочил к своей хозяйке, уцепился коготками за платье и взобрался ей на бедро. Занила тихонько прикоснулась к пушистой шерстке на его головке, к шелковистым кисточкам на кончиках огромных ушей. Руки дрожали. Так же, как предательски дрожал голос. От слабости и от чего-то еще...


Никто из рабов вокруг не обратил внимания на появление звереныша, и все равно Заниле не хотелось говорить с ним вслух, даже шепотом. Занила нырнула на другой уровень зрения. Она знала, что так сможет дотянуться до него: она уже это делала, да и его эмоции здесь она сможет читать не только по выражению сморщенной мордочки и круглых глазенок. Занила осторожно нащупала нити перламутра, висящие в воздухе. Здесь в трюме корабля их было не так уж и много, но по сравнению с ее собственным выжатым состоянием это казалось богатством! Она потянулась к Кору. Золотисто-рыжее кружево словно раскрылось перед ней, встретив волной тепла.


"Как ты меня нашел?" - спросила Занила. В свое время у нее не сразу получилось общаться с Кором. Потом она поняла, что нужно всего лишь думать не просто так, а "направлено на него" и еще не нужно облекать мысли в слова: слов Кор не понимает. Нужно передавать эмоции, ну или образ. И отвечал он также.


На этот раз в ответ на вопрос Занила получила цепочку образов: школьный двор, догатские улицы, дом Бакура, корабль... Корабль, кстати, Занила до этого никогда снаружи не видела, поэтому лишь догадалась, что двухмачтовый парусник, показавшийся крошке-Кору просто гигантским, и есть "Перелетная птица". Если бы Занила захотела, Кор и подробнее описал бы ей свой путь, но самое главное она уже поняла: он просто все время чувствовал, где она находится, и шел за ней!


Кор кстати передавал свои "мысли" не через воздух, а ей напрямую. Все верно, он ведь сидит на ее ноге, а значит, их кружева практически соприкасаются, и ткань платья ничуть не мешает...


Кор сожалел, что ничем не смог ей помочь там, в доме Бакура! Волна его горя, такая горячая, прокатилась по ее телу. Занила ни в чем его не винила. Глупость какая? Кого угодно, только не его!


Кор показал ей образ кандалов на ее руках, и послал еще одну волну недоумения и горя. Он может чем-то помочь? Занила отказалась: сейчас они не слишком ее волновали. А Кор почувствовал, что ее беспокоит. Ей не пришлось даже специально посылать ему образ. Раны на ее теле не заживали, а у нее не было даже сил шевелиться. На этот раз Кор ответил ей теплой успокаивающей волной: он все понимал и не хотел, чтобы она тревожилась. А потом он открыл перед ней свое кружево еще больше. Если было, куда больше. Занила задохнулась, осознав, что он ей предлагает!


Кор хотел, чтобы она взяла его силу! Их кружева почти соединены, ей нужно лишь слегка потянуться. Ее кружево настолько пусто, что с жадностью вцепится в предложенную силу, и рыжеватое золото стремительно потечет в нее, сливаясь с ее серебром, заполняя паутину ее нитей, давая ей силы вылечиться!.. Занила так отчетливо представила это, что почти почувствовала ее вкус на губах, словно голодный человек, которому показали сочащийся жиром только что снятый с огня кусок мяса!


О да она была голодна! И она не просто хотела есть, это желание было намного сильнее. Ей нужна была сила, энергия, жизнь! Каждая ниточка ее кружева была голодна! И она могла получить все, что хотела. Как же велико искушение!


Но ей было бы мало. В других обстоятельствах она могла бы взять у Кора немного энергии. Но сейчас - она это знала - стоит ей лишь прикоснуться к нему, почувствовать вкус его кружева, и она уже не остановится. А голодна она настолько, что всей его силы ей будет мало. Она выпьет его до дна, она убьет его, но ей все равно будет недостаточно!


Занила не скрывала своих эмоций: она хотела, чтобы Кор прочитал их. Она думала: он испугается и убежит или, во всяком случае, закроется от нее. Но он не сделал ни того ни другого. Занила не смогла уловить ни тени сомнения или страха. Он хотел ей помочь. Он был готов ей помочь! А ей нужно было всего лишь взять!..


- Нет! Прочь! Уходи! - Занила заговорила вслух, прогоняя собственное наваждение и одновременно вываливаясь на первый уровень зрения. - Мне нужна еда. Просто пища, понял?


Зверек проворно соскочил с ее ноги и умчался куда-то в сторону самого темного угла трюма. Рабыня, прикованная к цепи слева от Занилы, повернулась к ней, очевидно привлеченная звуком ее голоса:


- Эй малявка, ты там бредишь опять или очнулась?


Занила посмотрела на нее. Женщина, одетая в невообразимые лохмотья, темные волосы свисают грязными космами, возраст не определить. На лице вместо губ сетка шрамов: они, очевидно, когда-то были сильно разбиты. Занила не ответила ей. Она вообще вряд ли осознавала, что смотрит на нее: все равно, куда смотреть, если Кор исчез. Чего же она хотела? Она ведь сама приказала ему уходить! Женщина презрительно хмыкнула, поняв, что ей не собираются отвечать, и вновь отвернулась к стене.


"Кор-р-р-р. Щелк-щелк-щелк-щелк". Занила открыла глаза, выныривая из забытья, в которое успела погрузиться. Кор вновь сидел перед ней в своей любимой позе: на задних лапках, поджав передние. Но на этот раз они против обыкновения не были пустыми. Подцепленная длинными когтями, висела темно-серая крысиная тушка размером примерно в половину самого Кора!


Еду заказывали?


Занила хотела было протянуть руку, но Кор вновь защелкал и проворно подтащил свою добычу поближе к Заниле, положил на солому так, чтобы она легко могла дотянуться. Потом деловито перевернул крысу кверху лапами и своими длинными бритвенно острыми когтями вспорол ей брюхо, отступил на полшага в сторону и поднял на Занилу огромные темно-фиолетовые глаза. Стол накрыт. Она не стала отказываться от угощения.


Занила осторожно подняла крысиное тельце, боясь выронить, настолько у нее дрожали руки. Только сейчас она, кажется, поняла, насколько же хочет есть! Ни о чем больше не задумываясь, она вцепилась зубами в сочащуюся кровью плоть. Она была еще теплой. Кровь текла у Занилы по подбородку, и она слизывала ее с пальцев. Крысиное сердечко, когда она добралась до него, трепыхнулось в последний раз у нее на языке: значит, Кор принес ей крыску еще живой, только слегка придушенной, чтобы не дергалась!


Занила обсосала шкурку, собрав все до последнего кусочки мяса, и только потом отбросила ее в сторону: Кор доест. Ей казалось, что она никогда еще не пробовала ничего вкуснее! Занила села, приподнявшись на локтях. Голова, кажется, больше не кружилась. Провела рукой по лицу, вытирая перепачканные кровью губы, и только сейчас встретилась глазами с рабыней, прикованной рядом с ней. Кор на полу деловито расправлялся с остатками крысиной шкурки. Женщина тихо выругалась и отползла подальше от Занилы.



Потом Занила лежала, то засыпая, то вновь приходя в сознание. Пару раз она вновь погружалась на другой уровень зрения. Ее кружево немного наполнилось энергией, и раны потихоньку начали затягиваться, но как же медленно! Она прислушивалась к качке, смотрела, как меняется цвет неба, видного сквозь люк в потолке... Она вычислила, что в первый раз на корабле очнулась все-таки на рассвете, а значит сейчас уже вечер, потому что небо, еще недавно ярко-синее, вновь начало бледнеть.


Когда солнечный свет почти совсем померк, погружая трюм и рабов в почти полную темноту, решетка отъехала в сторону, и в люк опустилась лестница. По ней начали спускаться двое мужчин. Первый в одной руке держал фонарь, а в другой - большую плетеную корзину. Второй нес котел. От него по трюму, перекрывая даже вонь от нечистот, поплыл запах съестного. Ужин. Вряд ли их собирались кормить чем-нибудь хотя бы относительно вкусным, но рабам, оголодавшим за день, и этого было достаточно. Они зашевелились, подползая поближе, протягивая миски за своей порцией.


Матросы принялись обходить трюм по кругу. Первым шел тот, что с котелком. Он половником разливал из него какое-то жидкое варево. Занила огляделась по сторонам и заметила, что возле стены у нее валяется такая же плошка, как и у остальных рабов. Подхватив ее, она торопливо потянулась за своей порцией. Матрос, не глядя, плеснул в нее из черпака, а второй сунул в руки рабыни ломоть серого хлеба. Занила со своей порцией ужина отползла назад к стене, торопливо, обжигаясь, глотнула похлебки. Утренняя крыса, добытая Кором, как же этого было мало! Она готова была съесть сейчас все, что угодно! Занила прихлебывала жидкое варево, кажется, даже не замечая его вкуса. Хотя, если задуматься, утренняя крыска была все же получше: она, по крайней мере, была свежей!


Занила не заметила даже, как матросы, закончив раздавать рабам ужин, поднялись назад по лестнице, забрав с собой фонарь, и трюм вновь погрузился в полутьму.


Чья-то рука выхватила из пальцев Занилы недоеденный кусок хлеба.


- Хватит с тебя, малявка! Ты сегодня завтракала! - рабыня, что была прикована рядом, стояла над Занилой, примериваясь к ее ужину. Занила аккуратно отставила в сторону миску с остатками похлебки: чтобы не задеть, и медленно начала подниматься на ноги.


Кор метнулся из угла, из темноты, когтями и зубами вцепляясь в ногу рабыни. Женщина завопила от боли и от ужаса, а Занила, которая оставалась сидеть на полу, решив не тратить силы зря, резко пнула ее по второй ноге, а потом дернула за подол ее лохмотьев, заставляя потерять равновесие. Рабыня рухнула прямо на Занилу, и та, чуть отклонившись в сторону, накинула ей на шею цепь от собственных кандалов, дернула на себя. Занила заметила, как Кор отцепился от ноги женщины, справедливо решив, что дальше его хозяйка справится и сама. Нет, придушить ее у Занилы сейчас силы бы не хватило, поэтому она выпустила цепь и ударила ее одновременно локтем согнутой левой руки в висок и ребром правой ладони по запястью. Женщина придушенно охнула и выпустила кусок хлеба, который так и не успела съесть. Занила поджала ноги и изо всех сил резко распрямила их, спихивая с себя тело женщины. Потом подобрала хлеб и отползла назад, к стене, к своей миске с недоеденной похлебкой.


Женщина зашевелилась в своем углу, но к Заниле больше не двинулась: добыча, выглядевшая такой безобидной, оказалась ей не по зубам. Никто из рабов больше не ввязался в короткую потасовку. "И хорошо." Занила прислонилась к стене, дожевывая ужин. Ей, конечно, и самой было мало, но она все равно отломила от злополучного куска хлеба корочку и, обмакнув ее в похлебку, протянула Кору, привычно устроившемуся у нее на ноге. Он взял угощение крошечными пальчиками и принялся есть. Он не голоден: на корабле он способен найти себе пропитание и сам. Просто он делит с ней свою добычу, она - свою. Вот так.


Усталость накатила тяжелой волной. А ведь она даже не поднималась на ноги! Занила чувствовала глухое раздражение на рабыню, вынудившую ее расходовать драгоценные крохи силы. Занила отставила опустевшую миску и провела кончиками пальцев по головке звереныша, деловито подбиравшего хлебные крошки.


- Жаль все-таки, что тебя со мной у Бакура не было, - очень тихо прошептала она. - Или это мы с тобой только с рабынями так лихо управляемся?


Занила знала, что оказалась на этом корабле только потому, что попыталась и не смогла убить Бакура. Она должна разобраться, что же она сделала не так, ведь раньше у нее получалось!



* * *


Салева, столица Догата. Осень 1272 года от Сотворения мира.


Занила оказалась права: запланированный на сегодняшнее утро урок поведения на аукционе так и не состоялся. После того, как госпожа Дарина наказала Ойю за "сказки о звереныше Занилы" и отправила ее в лазарет, она еще мельком посмотрела наряды остальных девочек, сделала пару замечаний, заставила Занилу распустить волосы и отпустила их "заниматься самостоятельно", как она выразилась. Она, очевидно, считала, что на сегодня они выучили уже достаточно. Рабыни, понятно, не возражали.


Ойю она, кстати, избила так себе, даже не до крови. И этивка-лекарка решила не оставлять ее на ночь в лазарете. Поэтому уже вечером она вновь появилась в спальне рабынь. Занила в это время была там же. Она сидела на своей кровати, а Кор у нее на коленях вычесывал длинными коготками свою полосатую шерстку. Ни она, ни он на вошедшую рабыню не обернулись. А вот Ойя явно косилась на них. Потоптавшись немного по комнате, она вновь ушла - на кухню, поискать себе что-нибудь из еды вместо пропущенного ужина. Занила подождала пару минут и тоже вышла вслед за ней, сказав любопытной Райше, что идет за угощением для Кора. Она сегодня специально не прихватила для него ничего из трапезной: она знала, что им с Ойей нужно поговорить.


И она снова угадала: та ее ждала. На лестнице, на площадке третьего этажа. Если направляться на кухню, то нужно просто пройти мимо, но когда Ойя окликнула ее, Занила поднялась к ней наверх. В коридоре третьего этажа лампы не горели, но из окна проникало еще достаточно света бледных осенних догатских сумерек, позволяя рассмотреть на подбородке Ойи симпатичный фиолетовый синяк. Остальные удары пришлись в спину, и сейчас следы были скрыты платьем. Занила даже пожалела об этом.


- А я думала: ты побоишься сегодня выходить одна из комнаты, малявка! - первой заговорила Ойя. - Ты ведь знала, что я буду тебя ждать?


Занила усмехнулась, никак не отреагировав на то, что Ойя вернулась к прежнему обращению "малявка". Если ей так нравится - пусть зовет. В конце концов, может быть, она имеет в виду не рост, а возраст! И на заданный вопрос она тоже не стала отвечать.


- Я не мешала тебе жить, - проговорила она, отступая от края лестничной площадки ближе к стене. Пока они только разговаривали, но это не значит, что не нужно позаботиться о более удачной позиции.


- Это ты так считаешь! - оборвала ее Ойя, а в ее руке вдруг тускло блеснуло лезвие небольшой заточки.


"Вот и поговорили!" Занила отступила еще на полшага назад, увеличивая расстояние между ними. Теперь у Ойи не получилось бы сразу ударить. Сначала ей пришлось бы к Заниле подойти, а это время. И Занила была уверена, что ей его хватит. "Интересно, а почему она не ударила сразу? - подумала она. - Ведь шла сюда не разговаривать. Подождала бы за каким-нибудь особо темным углом и ударила!" Сама Занила на ее месте, наверное поступила бы именно так. Хотя она ведь тоже еще сегодня утром поняла: так просто все оставить не удастся, однако стояла и разговаривала.


Однажды у Занилы с Ойей уже был конфликт. Из-за Эзры. От Занилы тогда досталось и Ойе, и ее подружкам, с которыми они вместе напали на рабыню,.. и самой Эзре. Правда, ее Занила вылечила. А вот их противницы еще пару недель прятали от госпожи Дарины синяки и царапины. И все это время они косились на Эзру, на совершенно здоровую кожу ее лица, на то место, где должен был быть по крайней мере шрам. Они так ничего и не поняли. Возможно, поэтому больше и не нападали. Пока не появился Кор.


До сегодняшнего дня Ойя молчала, но в глубине души Занила, наверное, всегда знала, что той нужен лишь повод. Теперь она молчать не будет, а жизнью Кора Занила рисковать не могла.


"Если твой враг слабее тебя, никогда не оставляй его живым за своей спиной", - сейчас Ойя нападала даже не на Кора.


Занила запустила руку в волосы, высвобождая длинную шпильку - свое оружие. Ойя шагнула к ней, и Занила увидела, что та сжимает в руке заточенную пилочку для ногтей.


"Где она их только берет?!" - мысли двигались так же спокойно и неторопливо, словно сейчас ничего и не должно было произойти. Занила глубоко вздохнула, заставляя свое сердце ускорить ритм. Шаг вправо, стремительный, словно смазанный, взмах руки. Кончик шпильки встречается с человеческой плотью, а Занила уже успевает уйти за пределы возможного удара. Она не ставила себе целью серьезно ранить свою противницу - только задеть, дать ей ощутить собственную кровь.


"Фехтование на заточках!" - Занила выругалась, помянув Темных Богов. Две девицы с какими-то царапками в руках! Кому-то, наблюдающему со стороны, это зрелище могло бы показаться нелепым... Но лишь до того момента, как он заглянул бы им в глаза.


Ойя зашипела от боли, зажимая рукой царапину. Она попыталась еще достать Занилу, но не успела вовремя развернуться. А Занила подумала, что шагать ей нужно было не вправо, а влево, тогда был бы шанс поранить ту руку, в которой Ойя держит свою пилочку: даже самая мелкая царапина на ведущей руке - это уже достаточно серьезно. Правда справа от Ойи были ступени, и, совершив такой маневр, Занила рисковала бы оступиться на лестнице.


Сверху, с пролета, уходившего на крышу, метнулась какая-то тень. Занила инстинктивно отшатнулась в сторону, а Ойя успела лишь поднять руки, защищая голову, когда на нее, пронзительно вереща, свалилось полосато-серое тельце. Кор вцепился ей в волосы. Он даже не поцарапал ее, запутавшись в густых смолянисто-черных прядях, но Ойя закричала, беспорядочно размахивая руками и пытаясь отцепить его от себя. Она, наверно, даже не поняла, что именно на нее напало! Занила видела, как она выпустила из рук пилочку, боясь оцарапать саму себя, и ей этого было достаточно. Она подпрыгнула, сгруппировавшись, и, крутанувшись вокруг своей оси, впечатала правую ногу в грудь Ойи.


Это было движение из танца, из дарийских танцев, что они начали разучивать еще на первом курсе: подпрыгнуть в воздух и в прыжке развернуться. Занила уже сама придумала, как превратить его в удар.


Ойя пошатнулась, попыталась ухватиться за перила, но ее рука нащупала лишь воздух, и она кубарем, спиной вперед, через голову, покатилась вниз по ступеням. Кор в последнее мгновение успел выпутаться из ее волос и отскочить в сторону, чтобы не полететь вместе с ней. Пушистая кисточка на хвосте метнулась туда сюда, и зверек скрылся где-то наверху, на потолочных балках, тонувших в густой темноте, где прятался с самого начала.


Звук глухого удара заставил Занилу перевести взгляд на Ойю. Она лежала на площадке между вторым и третьим этажом, нелепо зацепившись ногами за перила, и не двигалась. Занила спустилась к ней, не торопясь выпускать из руки металлическую шпильку. Она наклонилась над рабыней, заглядывая ей в лицо. Глаза Ойи были открыты, и неподвижный взгляд устремлен куда-то вниз, в пролет между лестницами. Левым виском она попала по углу ступени, и сейчас из-под темных волос начинала расползаться лужица крови. Занила осторожно обошла ее и, протянув руку, прижала пальцы к шее рабыни. Она уже знала, что не нащупает пульс, но все-таки нужно же проверить?


Она еще вернулась наверх, подобрала заточку, выброшенную Ойей, и кликнула Кора. Зверек послушно спустился ей в руки и уселся на плече, обвив длинным хвостом ее шею. Она пошли вниз по лестнице, на площадке между этажами аккуратно переступив через неподвижное тело и натекшую возле него лужу крови.


Завтра кто-то найдет тело, и надсмотрщики попытаются выяснить, что же произошло. Но так и остановятся на версии, что рабыня третьего года обучения оступилась и упала с лестницы, непонятно зачем решив в темноте подняться на нежилой этаж, даже не захватив с собой никакого светильника.



Глава 3. Годрум


Город-государство Годрум. 1275 год от Сотворения мира.


Поздней весной и летом в Ражском море штормов практически не бывает, и через семь дней после отплытия из Догаты "Перелетная птица" вошла в порт Годрума. Занила, конечно, этого не знала: рабы, запертые в трюме корабля, видели сквозь люк в потолке лишь клочок неба. Последние несколько дней она уже могла вставать и даже ходить по трюму, насколько это позволяла цепь. Для рабыни, привыкшей каждое свое утро в школе начинать с разминки или танцев, этого было очень мало! Рабы - ее попутчики сначала провожали ее передвижения удивленными взглядами, но потом привыкли. И Занила ходила, придерживая цепь рукой, чтобы та не врезалась в шею. Она не позволяла себе задумываться о том, что ее время от времени еще шатает от слабости. Времени не было, и никто не станет ждать, пока она выздоровеет. Раны на ее теле почти зажили, от них остались только розовые пятна и полосы молодой кожи - самое большое на груди, сразу под левой ключицей. Занила знала: они бы прошли, если бы она могла нормально питаться. Кор каждый день притаскивал ей крыс иногда и не по одной. Они были весьма существенной добавкой к скудному рациону рабов, но все же недостаточной. Каждый раз, когда Занила видела очередную серую тушку в когтистых лапках, она думала о том, что экипаж корабля должен быть благодарен Кору: они-то ведь крыс не ели!


На рассвете седьмого дня Занила проснулась, почувствовав, что "Перелетная птица" бросила якорь. Они прибыли в Годрум. Занила села на своей лежанке, ее сердце колотилось с бешеной скоростью. За время пути у нее было достаточно времени, чтобы дословно вспомнить тот разговор братьев Бакур. Продав ее и отправив из Догаты, они не помиловали ее, отнюдь! Все эти семь дней Занила помнила - она жива, лишь пока корабль не бросит якорь у берегов Годрума! И еще она знала, что не сумеет бежать. Кандалы на руках и цепь, прикованная к ошейнику, были прочными, и их вряд ли снимут. А если и снимут, то вокруг еще останутся надсмотрщики! С ней в этом трюме еще два десятка рабов - самых отчаянных и страшных. Они все сбегали от своих хозяев, многие нападали на свободных - Заниле нечего и рассчитывать, что за ними будут плохо следить! Она, правда, могла надеяться, что в такой компании сама она будет казаться безобидной. Но с другой стороны, ведь так оно и было! Она с трудом проходила за раз больше десяти шагов, куда уж ей нападать на охрану! Кор, конечно, не оставит ее одну. Кор?.. Но даже ему не перегрызть металлические кандалы! Она прокручивала в голове десятки различных вариантов побега. Нет, все бесполезно! Когда же она сможет твердо стоять на ногах?!


Занила села на корточки на своей подстилке, и звереныш тут же взобрался ей на колени. На корабле он изменил своим школьным привычкам и теперь почти не отходил от нее, словно охраняя или боясь, что она вновь исчезнет. Занила погладила пушистую полосатую шкурку на его спинке. "Ты ведь не потеряешь меня? Ты сумеешь проследить, куда меня поведут с корабля?" - спросила она, отчаянно заглядывая в глянцевую глубину его темных глаз. Кор развернул обычно прижатые назад уши, которые сразу же стали больше головы, и улегся на ее ноге, обвернув себя невозможно длинным хвостом. Весь его вид выражал такое спокойствие и уверенность, что Занила невольно улыбнулась. Все верно, он сумел найти ее в Догате, не потеряет и в Годруме.


Годрум. Точнее город-государство Годрум располагался на мысе Ветров - самой западной точке материка. Основанный около пятисот лет назад, он, в окружении царств и княжеств, все это время умудрялся сохранять свою независимость. Мощный хорошо вооруженный и всегда боеспособный флот - не худший для этого аргумент. Флот служил и основным источником богатства города-государства. Неофициально Годрум называли столицей пиратов. Капитан любого корабля мог прийти в городской магистрат и, заплатив некоторую сумму золотых, получить право ходить под флагом Годрума. И никто особо не интересовался, с чего он перечисляет положенные проценты в городскую казну: с торговли шелком, как было официально заявлено, или с набегов на острова в Ражском море и купеческие корабли. Занила помнила рассказы Эзры: пираты, напавшие на ее деревню, выйдя в открытое море, подняли над своим кораблем флаг Годрума.


"Перелетная птица" приступила к разгрузке. Рабов вывели из трюма. Цепи, удерживавшие их возле стен, раскрепили, и Занила уже успела обрадоваться прежде чем поняла, что их сковывают друг за другом.


Цепочка рабов, подгоняемая окриками надсмотрщиков, поднялась на палубу. Занила зажмурилась ослепленная солнцем, ударившим по глазам с неба и еще тысячью бликов, отраженных в воде. С корабля на пирс были перекинуты сходни, и рабам приказали спускаться по ним. Порт для торговых кораблей располагался в небольшой бухточке, а над ней на мысе Ветров, далеко вдававшемся в море, возвышалась Годрумская крепость. Занила запрокинула голову, разглядывая белоснежную громадину. Она была выстроена из такого же камня, что и Догатская крепость, но на этом сходство заканчивалось. Годрум бы не на много больше салевской столицы, но его стены были значительно выше, укрепления мощнее - это видела даже Занила, хотя совершенно не разбиралась в фортификационных сооружениях. Словно что-то висело в воздухе над Годрумом - осознание своей силы и мощи. Догата была в первую очередь столицей купеческого государства. Столица. Она чувствовала за собой всю мощь своей страны, которая придет ей на помощь, если ее решит атаковать какой-нибудь враг. Город-государство Годрум мог рассчитывать только на себя. Догатская крепость строилась для защиты, Годрум был готов нападать. Как бы глупо это ни звучало: ну как может нападать крепость?! Годрум был столицей пиратов - отчаянных, смелых, сильных людей, готовых драться до последней капли своей и чужой крови, потому что за спиной у них только виселица, и он ни на минуту никому не позволял забыть об этом!


Таков был город-государство - столица мыса Ветров и морских разбойников. Полис с воинственным именем Годрум.


В город рабов не повели. Дома годрумцев из тех, что победнее, рассыпались вокруг крепости, а цирк и вовсе располагался на другом холме. Это было массивное круглое сооружение все из того же белого камня. Даже издалека оно казалось огромным. А может быть, именно потому, что издалека, когда заметно, насколько оно возвышается над деревьями и окружающими постройками. Занила рассматривала белые стены, украшенные колоннами и рельефными изображениями богов и чудовищ, и думала о том, что где-то за этими стенами живут десятки рабов и зверей. Живут и умирают. Рабы чаще, чем звери. Цирки, где проводились бои гладиаторов, были выстроены во многих крупных городах, особенно на юге материка, но именно годрумский считался самым большим, а устраиваемые в нем представления самыми кровопролитными: почти каждый пиратский корабль, заходивший в порт, вез на борту пленников-рабов, часто раненых - дешевый товар, годный только на смерть.


Такой же товар, как они. Занила оглядела цепочку рабов, растянувшуюся по пыльной дороге в окружении надсмотрщиков. Занила знала, что среди рабов быть проданным в гладиаторы считается самой худшей участью! Хуже, чем порка плетьми, чем клеймение, даже чем смерть. Что ж, похоже, скоро ей придется узнать, насколько действительно хуже!


Женщина, шедшая позади Занилы (та самая с разбитым ртом, что нападала на нее) истолковала взгляд Занилы, как направленный на нее, и огрызнулась:


- Что уставилась, красотка?! На рожу мою любуешься? Ничего, скоро и сама такая же будешь!


Хлыст надсмотрщика впился в пыль на дороге возле ног женщины.


- Заткнулись и вперед! - рявкнул мужчина.


Занила отвернулась еще раньше. За неделю на корабле из фраз, которыми перебрасывались рабы, Занила узнала, что женщина откликается на кличку Безгубая. Откликается, хоть и огрызается каждый раз, но и настоящее свое имя не называет. А еще Занила подумала, что сейчас и ее саму вряд ли можно назвать красоткой.


Дорога до цирка заняла больше трех часов. Занила не особенно старалась ее запоминать. Невыносимая жара, пыль, набившаяся в глаза, нос, проникшая, казалось, до самых легких, раны, которые снова начали болеть, - Занила вряд ли видела хоть что-то вокруг. Она старалась только идти, не выбиваясь из общего ритма, потому что, если цепь, которой они скованы, дернет ее за горло, она просто растянется посреди этой пыльной дороги, и тогда даже кнут надсмотрщика вряд ли заставит ее встать. А еще она цеплялась сознанием за Кора. Она не видела его, но чувствовала, что он где-то рядом, бежит вдоль дороги. Ей не нужно бояться: он не потеряет ее, и идти, кажется, становилось легче!


В цирк рабов завели через один из боковых входов - небольшую дверцу в белой каменной стене. Они оказались в коридоре без окон, освещенном только дрожащим светом чадящих факелов, и казавшемся особенно темным после ослепительного сияния дня за стенами. Зато здесь было прохладно, и не было пыли. Надсмотрщики заставили рабов остановиться. Занила тут же, воспользовавшись случаем, опустилась на каменный пол, прислонившись к стене: ноги больше не держали ее. Рабам, прикованным впереди и позади нее, пришлось подойти к ней поближе, чтобы цепь не душила их, но Занилу сейчас мало волновало их удобство, а они сами не стали возражать.


Заниле показалось, что они ждали всего несколько минут. Потом надсмотрщики подняли их и вновь повели куда-то дальше по коридору. А она, казалось, готова была просидеть вот так целую вечность! Надсмотрщики остановили их в небольшой рекреации, от которой в разные стороны отходили новые коридоры. Окон по-прежнему не было, и Занила догадывалась, что они находятся где-то под трибунами гигантского цирка. Но здесь все же было посветлее из-за масляных светильников, свисавших с потолка, и здесь их ждали.


Надсмотрщики остановили свой товар перед тремя мужчинами. Двое, судя по их мускулистым телам, одетым в кожаные штаны и безрукавки и увешанным оружием, были обыкновенными охранниками. А вот третий - уже довольно пожилой мужчина - очевидно, был здесь каким-то начальником, потому что именно он вышел вперед. Впрочем, Занила не рассматривала его: больше всего на свете ей сейчас хотелось просто сесть и чтобы ее хоть на какое-то время оставили в покое! "А потом пусть убивают!" Она опустила глаза в землю: так ее почти не шатало.


Тот пожилой свободный шел вдоль цепочки живого товара, приглядываясь и изучая, и бросал своим помощникам какие-то короткие замечания. Наречие, на котором говорили годрумцы, было странным, каким-то каркающим, и Занила не особенно заставляла себя вслушиваться в незнакомо звучащие слова. А надсмотрщики принялись расковывать рабов. Занила не стала поднимать на пожилого мужчину глаза, когда он, почти не задерживаясь, прошел мимо нее, она даже не обратила внимания, когда от ее ошейника отсоединили тяжелую цепь, оставив только кандалы на руках. А потом, когда мужчина закончил раздавать распоряжения, рабов разделили. Занила не знала, куда увели остальных, а ее и еще четверых повели по коридору, уходящему вправо. Вдоль стен коридора одна за другой тянулись клетки, аммов по двенадцать каждая, в некоторых из них сидели люди, другие были свободны. В одну из таких их и завели. Надсмотрщики закрыли дверь за последним из рабов и просто ушли. Ни приковывать их к стенам, ни сковывать между собой не стали, очевидно, посчитав, что они и так отсюда никуда не денутся. Что ж, наверное, они были правы!


Шесть на шесть аммов, одна стена - решетка, отделяющая от коридора, на полу жиденький слой не слишком свежей соломы - вот и все. Воздух тяжелый и затхлый. Хорошо хоть не сырой. Да и откуда взяться сырости, если в Годруме дожди бывают не на много чаще, чем в Догате, то есть летом вообще практически никогда! Хотя сейчас Занила, кажется, не отказалась бы, чтобы по какой-нибудь из стен стекал ручеек воды: она хотела пить так сильно, что ей казалось, будто во рту у нее все спеклось. Но надсмотрщики, похоже, не собирались предоставить рабам такую роскошь, как воду.


Занила опустилась на пол и вытянула ноги, за трехчасовой переход она сбила их чуть ли не в кровь. Голова, прислоненная к стене, тяжело гудела. Занила прикрыла веки и так, из-под ресниц, принялась рассматривать рабов, вместе с которыми она оказалась в клетке. Одной была та женщина - Безгубая, а трое других - мужчины: калека (его Занила заметила еще на корабле: у него не было одной руки, и кандалы на второй крепились цепью к его поясу); другой - совсем старик с высохшими от времени дрожащими руками и еще один мужчина, пару дней назад на корабле заболевший лихорадкой. Он был в сознании, но трясло его так, что Занила удивилась, как он дошел до цирка своими ногами. В клетке он так же, как и Занила, повалился на пол, сделав лишь пару шагов, и закрыл глаза. Двое других уселись рядом с ним, а вот женщина подошла к Заниле.


- Не спи, мясо! Так свои последние часы и проспишь!


- Что? - Занила открыла глаза и посмотрела на нее.


- Чего ты не поняла, красотка? Что сдохнешь скоро? Или что сдохнешь как жалкий кусок мяса даже без оружия в руках?! И я из-за тебя тоже!..


- Может, все-таки объяснишь, о чем ты? - устало проговорила Занила, она уже начала жалеть, что ввязалась в этот разговор: вряд ли стоило надеяться на содержательную беседу.


- Ты что, совсем ничего не соображаешь?! Тех рабов, кто посильнее главный надсмотрщик отобрал в гладиаторы. Им хотя бы оружие дадут прежде, чем выкинуть на арену! А вот мы пойдем как куски мяса, даже не способные защищаться! - женщина пнула ногой солому, но пошатнулась и чуть не упала: рана на ее ноге от зубов и когтей Кора не зажила, а наоборот воспалилась, и теперь Безгубая сильно хромала. Занила еще раз оглядела рабов, запертых с ней в одной клетке, обдумывая слова женщины: калека; старик, который приличный меч просто не поднимет; больной лихорадкой, едва держащийся на ногах; хромая женщина и она сама, вряд ли выглядящая лучше остальных! И она еще радовалась, что не покажется опасной! Да уж.


Все верно. Из рассказов о гладиаторских цирках Занила знала, что публика в больших городах избалована. Люди хотят видеть на арене хороших бойцов и настоящие драки с морем крови. Нет ничего удивительного, что их пятерке оружия не дадут - слишком жалкое зрелище!


И в другом Безгубая тоже была права: она сама оказалась здесь только из-за Занилы, а точнее из-за Кора. Она была крепкой сильной женщиной, и главный надсмотрщик наверняка забраковал ее только из-за ее больной ноги! Хотя ведь ее никто не заставлял нападать на Занилу?


Поняв, что отвечать ей не собираются, Безгубая опустилась на пол клетки так же, как и остальные рабы, аккуратно вытянув больную ногу. А Занила вдруг спросила, не обращаясь ни к кому конкретно:


- И что с нами будет?


Старик поднял на нее свои водянистые глаза, бесконечно усталые и равнодушные.


- Нас выпустят в самом начале представления. А вместе с нами зверей. Ни ахти какое зрелище. Так, чтобы простой народ не скучал, пока почетные гости собираются, - он отвернулся от Занилы, посчитав, что сказал достаточно. А она вдруг подумала: почему они так расстраиваются? Как будто у рабов, которых выпустят вслед за ними с оружием в руках и заставят драться друг против друга, будет шанс остаться в живых?


- И когда это произойдет? - она еще не все выяснила. На этот раз ей ответила Безгубая:


- В ближайший же праздник.



Праздника им пришлось ждать два дня. Хотя Занила, конечно, могла и ошибиться: трудно определять время, если не видишь солнечного света. Но еду надсмотрщики приносили им дважды. В любом случае времени прошло совсем не много: то ли праздники с гладиаторскими боями в Годруме устраивали часто, то ли братья Бакур специально подгадывали, чтобы их корабль приплыл к одному из них. Последнее, впрочем, вряд ли: можно ведь было и в шторм попасть или в штиль. Кормежка кстати была еще хуже, чем на корабле, но Занила удивилась и этому: зачем кормить тех, кто и сам скоро станет едой? Или это чтобы зверям было, что обгладывать с костей?


В третий раз надсмотрщики появились гораздо раньше, чем их ждали, и безо всякой еды. Этого Заниле хватило, чтобы обо всем догадаться. А уж когда они приказали рабам подниматься и вывели их из клетки, сомнений и вовсе не осталось. Надсмотрщиков было трое, у каждого в руках по длинному хлысту - типичное такое оружие. Они насилии их и раньше, но обычно - прикрепленными у пояса. И только сегодня - в руках. Надсмотрщики были готовы ко всему, они сумеют достойно встретить любую выходку рабов, которую те предпримут, когда поймут, что им больше не на что надеяться! Предпримут ли? Занила засомневалась: слишком безнадежная была бы затея, но потом взглянула на Безгубую, лихорадочно озиравшуюся по сторонам. А может быть, и предпримут.


Надсмотрщики окружили их и повели куда-то по коридору. Занила не пыталась запоминать дорогу: если она вдруг останется жива, будет и кому ее проводить. Она думала о Коре. За прошедшие два дня зверек так и не появился. Она перестала чувствовать его еще снаружи цирка, где-то при подходе к его стенам. Наверное, он хотел найти обходной путь в цирк, чтобы проскочить незамеченным, но либо ему это не удалось, либо внутри он просто не смог найти свою хозяйку. Первый день Занила сходила с ума от тревоги за него, а потом заставила себя успокоиться: это хорошо, что Кор пропал. Она не знала, каких зверей натравят на них, но в любом случае это будет кто-нибудь покрупнее иглозубого суриката. А если Кор не увидит этого, он не бросится защищать свою хозяйку и, значит, не погибнет вместе с ней!


В небольшом зальчике на пересечении двух коридоров их встретил кузнец. Занила опознала его по инструментам, сложенным в ящике, стоявшем возле ног мужчины. Обменявшись короткими приветствиями с надсмотрщиками, он принялся за дело - стал снимать с рабов кандалы.


Занила с наслаждением потерла освобожденные запястья и огляделась по сторонам. Пока кузнец трудился, надсмотрщиков заменили другие, вооруженные длинными копьями. Каждое копье было около трех аммов в длину, и держали мужчины их направленными на рабов, так что пропадало всякое желание бросаться на них, пытаясь прорваться и убежать. Или, может быть, она просто еще не знала, что ждет ее впереди, а так предпочла бы копья?


За прошедшие два дня она, кстати, почувствовала себя значительно лучше, несмотря даже на скудную кормежку. Словно неделю на корабле ее организм балансировал на лезвии, решая, рухнуть в пропасть или продолжить взбираться на скалу. И ей все же удалось зацепиться. Раны, правда, еще окончательно не зажили, зато и слабости больше не было, а это в данных обстоятельствах было куда важнее!


Раб, который на корабле заболел лихорадкой, тоже почти выздоровел. Он сильно осунулся и похудел, но на ногах стоял вполне твердо. Занила подумала, что если бы старший надсмотрщик производил свой отбор сейчас, он, возможно, определил бы их в другую группу. Может быть, сообщить об этом их охранникам, так и норовящим ткнуть в спину своими копьями? Занила представила себе, как будет звать господина старшего надсмотрщика и просить выдать ей меч, и усмехнулась!


"Воображение - друг мой!"


Да, забавное было бы зрелище! Порадовалась, что еще может смеяться. Все верно: пока она еще жива, и это значит, что она еще сумеет огрызнуться!


Коридор повернул, и за поворотом рабы увидели солнечный свет: выход, забранный решеткой. И оттуда на них волной накатил шум, приглушенный расстоянием гул. Занила могла бы подумать на рокот прибоя, но она знала, насколько далеко от моря находится цирк. Люди. Толпа. Гул сотен и тысяч человеческих голосов. Сколько же зрителей собралось на трибунах годрумского цирка? Позади нее грубо ругнулся надсмотрщик: видимо кто-то из рабов попытался остановиться, налетев на этот шум как на стену. А сама Занила чуть не налетела на охранника, шедшего перед ней и замедлившего шаг: впереди была арена цирка и если не свобода, то хотя бы возможность действовать! И она неосознанно торопилась разорвать паутину затянувшегося ожидания. За неделю на корабле она успела забыть, как чувствуешь себя, когда твое кружево наполнено серебром. Вот так чувствуешь: сильной и ничего не боящейся!


Перед решеткой, отделяющей коридор от арены, были еще надсмотрщики. Двое из них при появлении рабов начали вращать ворот на стене, и решетка плавно поехала вверх, открывая проход. По бокам только каменные стены, за спинами ощетинившиеся копья и только один путь открыт - вперед. Занила пригнула голову и, не дожидаясь, пока решетка совсем поднимется, шагнула наружу.


Яркий солнечный свет ослепил глаза, раскаленный сухой воздух обжег легкие, гул тысяч голосов, взметнувшихся с новой силой, накрыл тяжелой волной. Зрители, собравшиеся на трибунах годрумского цирка, приветствовали их - жалкую кучку рабов, которые через несколько минут станут окровавленными ошметками плоти для их удовольствия! Занила подняла голову, оглядываясь по сторонам. Они стояли на арене годрумского цирка. И отсюда, изнутри, он казался еще огромнее. Трибуны скалами вздымались вокруг, полные людей, орущих, машущих руками, смотрящих - каждый на нее! Арена представляла собой гигантский овал правильной формы. Проход, через который они вышли, открывался с одной из его узких сторон. С противоположного конца на ней возвышались небольшие укрепления, очевидно приготовленные специально для какого-то из сегодняшних представлений. Вряд ли для них: слишком много было бы заботы, но Занила на всякий случай запомнила расстояние и направление до этих укреплений. Может быть, стоит уже направиться туда? Она шагнула вперед, чувствуя, как босые ступни обжигает мелкий белоснежный песок.


Скрип поднимающейся решетки и новая волна рокота, прокатившаяся по трибунам, заставили ее остановиться и обернуться. А еще вскрик Безгубой: она заметила раньше. На арену один за другим выходили псы. Здоровенные собаки, высотой около двух аммов, с грязно-серой короткой шерстью, обрубленными хвостами и крупными лобастыми головами. Худые, даже тощие.


"Сколько же времени они нагуливали аппетит?!"


Занила не знала, что это за порода, но они ей уже не нравились, особенно длинные желтые клыки, казавшиеся из приоткрытых пастей, и тяжелый взгляд, внимательный такой, оценивающий. Собаки сориентировались мгновенно и начали расходиться в стороны, окружая рабов, невольно сбившихся в кучу, поближе друг к другу. Занила считала каждую новую зверюгу, появлявшуюся из темного прохода в стене. Полторы дюжины. Против пяти рабов. Ну и чем интересно им помогли бы мечи?!


А Занила почему-то думала, что против них выпустят каких-нибудь диких зверей: волков, например, ну или тигров со львами. Хотя и эти оголодавшие, озверевшие и одичавшие твари справятся ничуть не хуже! Только страха почему-то не было. А было желание действовать. Уже сейчас! Эх, жаль, все-таки нет меча или хоть какого-нибудь ножа: руки просто чесались ухватиться за какую-нибудь остро отточенную железяку! Занила встретила взгляд пса, остановившегося напротив нее, встретила и удержала. И усмехнулась, и псина, кажется, подавилась собственной слюной, капающей с длинных клыков.


"Ну же! Чего ты ждешь, тварь?!"


И словно повинуясь этому молчаливому окрику, пес прыгнул. Не тот, на которого она смотрела, и не на нее. И толпа на трибунах, которая до этого, казалось, забывала дышать, взорвалась воплями. Страшно закричала Безгубая, поняв, что зверь летит прямо на нее, и попыталась отскочить прочь, спрятаться за спинами других рабов. Занила сделала сальто назад через голову, уходя с траектории его прыжка, сразу оказавшись в стороне от остальных рабов, сбившихся в кучку: ей нужно было свободное пространство вокруг. Она приземлилась на ноги, как привыкла за годы тренировок, но в последнюю минуту правая нога подвернулась, и она чуть не оступилась.


"Да, давно я не танцевала. Ничего, сейчас разомнемся!"


Пес врезался в Безгубую, сшиб ее с ног и вместе с ней покатился по арене, разбрызгивая по белоснежному песку крупные алые капли крови. А женщина еще вопила... Зверь метил в шею, но в последний момент перед тем, как он врезался в нее, рабыня успела вскинуть руки, и клыки сомкнулись на предплечье. Под мощными челюстями хрустнула кость, а другая тварь уже рвала горло беспомощной, поваленной на песок добычи, почти переставшей трепыхаться.


"Так, эти пока заняты", - отметила Занила. Но псов явно натаскивали охотиться стаей, потому что остальные тут же сомкнулись, закрыв брешь, образовавшуюся в круге. Не вырваться! Занила выругалась, оглядываясь по сторонам, медленно поворачиваясь вокруг себя. Трое остальных рабов сбились в кучу спиной к спине: то ли, чтобы была защита сзади, то ли просто, чтобы видеть сразу всех псов. Заниле не пошла к ним: ей пока и собственных глаз хватало. Псина кинулась на нее.


"У них что тактика такая: одна бросается и валит, а потом уже остальные подтягиваются?"


А прыжок был красив. Только высок: тварь, очевидно, тоже метила в горло. Занила кувырнулась вперед совсем вплотную к земле, пролетев под брюхом у собаки. Та взрыла когтистыми лапами песок за спиной Занилы и зарычала.


Размытое серое пятно выхватывается боковым зрением - еще одна тварь, и рабыня перекатом уходит в сторону и тут же вскакивает на ноги: что-то подсказывает ей: нельзя оставаться на земле. Даже на секунду оказаться ростом ниже псов - показать им свою слабость! И этого они не простят.


А толпа на трибунах захлебывается восторженным воем. Занила успевает отметить краем сознания, что никогда не слышала, чтобы люди кричали так. Люди?.. А еще она успевает подумать: неужели это ее кульбиты они так приветствуют? Нет, это несколько псов одновременно кинулись на тройку других рабов.


А несколько окружали ее.


Занила стремительно упала на корточки, сгребая в ладони песок, и тут же, прямо с согнутых ног, взвилась в воздух, потому что пес прыгнул на нее. Тело распрямляется в прыжке, руки отведены назад и тут же две горсти песка с размаха летят псине в глаза. Сальто в бок, над зверем, замотавшем мордой и трущимся ею об лапы, и на этот раз Занила приземлилась на обе ноги. И бросилась бежать.


Она успела еще заметить псов, вырывающих куски мяса из того, что еще минуту назад было старым рабом. И двум другим долго тоже не продержаться. Один из мужчин пытался отбиваться от наседающих псов песком так же, как и сама Занила, но она-то при этом не стояла на месте, а уже уносилась прочь так быстро, как только могла! Зато второй, тот что калека... Занила даже не сразу сообразила, что именно видят ее глаза: он схватил за кисть руку Безгубой, отгрызенную псами от ее тела, и отмахивался ею, метя по оскаленным мордам, напирающим со всех сторон!


"Интересное решение!"


Занила хотела было оглянуться, чтобы удостовериться, что ей это не померещилось, но рычание за ее спиной было уж слишком недвусмысленным! Занила с силой зажмурила веки и тут же вновь открыла их, выталкивая себя на другой уровень зрения. Мир вокруг выцвел и расплылся цветными тенями. Вопли толпы на трибунах как будто стали тише, зато она теперь чувствовала зверей. Она словно кожей ощущала исходящую от них жажду крови и ее плоти, теплой, вкусной!.. Занила чуть не споткнулась, когда ее накрыла волна их голода. Вот так: никакой ненависти или ярости. Собачки просто хотели есть, а она была всего лишь добычей, которую нужно было догнать! Эти псы за свою жизнь не знали, что бывает мясо, которое не сопротивляется!


Укрепления, которые Занила заприметила еще в самом начале, неожиданно выросли перед ней. Вблизи они и вовсе не представляли собой ничего особенного: песчаная насыпь примерно в пол человеческого роста и с десяток заостренных кольев, врытых полукругом. Колья Заниле понравились.


"Нам вроде не положено оружие. Интересно, о чем думали устроители этих игрищ? О том, что ты не добежишь!"


Или не сможешь вытащить из земли.


Хриплое рычание за спиной. Совсем близко. Ближе, чем в одном прыжке.


И тогда прыгнула сама Занила, кинула свое тело между кольев, рискуя не рассчитать и напороться на торчащие вперед острия. Приземлилась на ноги и тут же уцепилась руками за ближайший кол, но не стала дергать на себя. Не сразу. Не тратить силы. Сначала почувствовать вкус серебра, разлитого по кружеву, и заставить его плеснуться к рукам, в очередной раз безжалостно обескровливая узлы внутри тела.


"Обескровливая? Нет, кровь здесь не при чем."


Она рванула кол из земли, и тот поддался: не так уж глубоко он и был зарыт - какой-то амм. Занила перехватила его поудобнее, крутанув деревянную палку в руках, и заостренный конец метнулся прямо в морду пса, сиганувшего сквозь колья вслед за ней. Попала. Но не в глаз, как метила, а в щеку, разрывая морду до самого уха. Пес завизжал и покатился по песку. А Занила попятилась, спиной вперед взбираясь на насыпь и не опуская кола. А собаки вновь окружали ее. Они уже не кидались, просто смыкали круг. Они, конечно, голодны, но ведь еда все равно никуда не уйдет?


Вот один из них вышел вперед. Вожак? Занила не смогла понять по мешанине образов (Это вам не мысли Кора читать!), но в любом случае тот, кого остальная стая уважала. Занила почувствовала, как ее пальцы судорожно стискивают деревянный кол.


"Вот если бы они кидались по одному... И не надейся!"


Зверь смотрел прямо на Занилу, и она тоже не отрывала взгляда от его глаз. Вот только он не видел в ней ничего кроме пищи!


"Да, это вам не взгляд Хозяина!" - Занила вдруг удивительно отчетливо вспомнила глаза огромной белоснежной кошки, полные клубящейся тьмы, которые ничуть не изменились с того мгновения, когда кошка была человеком. В них было знание, и в них была смерть! Нет, и жажда крови там, конечно, тоже была, но именно убийства, а не несчастного куска мяса!


Занила усмехнулась.


Рабыня, кажущаяся такой слабой, что зрители на трибунах удивлялись, как ей удается размахивать здоровенным деревянным колом, смотрела в глаза огромному злобному псу с клыками в палец длиной, с которых капала голодная слюна, и улыбалась?!


Занила вспомнила, как пять лет назад в далеком северном лесу еще маленькой девочкой встретила волка. Он думал тогда, что она испугается и попытается убежать, а она рассмеялась ему в морду! Она не боялась и сейчас. Занила еще раз тщательно, больше не беспокоясь о времени, словно его не существовало, вызвала в памяти образ Хозяина: огромное мощное тело, стремительные, будто смазанные, движения, взгляд, полный осознания собственной силы и власти... Зацепилась за нити перламутра, густо мерцающие в жарком годрумском воздухе (не зря же она ныряла на этот уровень зрения?!), и метнула сформированный образ прямо в пса, стоящего перед ней!


Зверь взвыл и замотал головой, словно его ударили, но Занила не дала ему времени разобраться. Место давнишних воспоминаний заняли совсем свежие. Теперь Занила вспомнила подвал в доме Рашида Бакура и раскаленное клеймо, впивающееся в плоть... Боль попыталась вновь накрыть сознание Занила, охватить ее тело, но она не позволила ей: не сюда, не ее!.. Пес взвыл и завизжал от страшной боли. Он скатился вниз с насыпи и попытался убежать прочь, но Занила крепко держала его: она каждый узел своего кружева заставила сплавиться с силой, растворенной в воздухе. А от воздуха зверю деться было некуда! Это оказалось так просто: она слишком хорошо помнила эту невозможную боль, сжигающую плоть, чтобы воплотить ее в реальность!


Паника... Если бы Занила так старательно не проецировала свою боль вовне, паника накрыла бы и ее, а так ей удалось отделить себя от нее и понять, что это псы вслед за своим вожаком в ужасе убегают от нее прочь! Их мозги оказались слишком жалкими, чтобы разобраться, что же происходит, да и непрекращающаяся боль не позволила им этого сделать.


"Непрекращающаяся?.."


Занила вынырнула на первый уровень зрения: это было проще, чем пытаться защитить свое сознание от страха, захлестнувшего стаю. Только вот ноги сразу же подогнулись. Песок насыпи больно ударил в колени, и только деревянный кол, упертый в землю, не позволил ей рухнуть плашмя. Связь с псами прервалась. Занила больше не могла ни пугать их, ни даже просто удерживать на расстоянии. Но всего, что она сделала до этого, оказалось уже достаточно: собаки убежали прочь, скрывшись в темном проходе в одной из стен.


Занила медленно оглядела опустевшую арену. На противоположном ее конце песок был покрыт ярко-алыми ошметками и обрывками ткани - все, что осталось от четверки рабов. А на арене Занила была одна. И трибуны молчали, словно собравшиеся там люди оказались не в состоянии понять того, что увидели.


Занила подняла к ним глаза, к лицам множества людей, устремленным на нее. Они не верили? Придется. Она жива!


И трибуны, словно ждали только этого, взорвались оглушительными воплями. Занила почувствовала, как земля уплывает у нее из-под ног. Через минуту псы могут вернуться и загрызть ее, а она даже ничего не почувствует!


"Воображение - враг мой!"


Слабая усмешка тронула мертвенно-бледные губы, а глаза еще успели заметить, как ряды трибун одна за другой затрепыхались белым: кусками белой ткани от простого некрашеного полотна до тончайших шелковых платков... А сознание этого уже не отметило.



Занила распахнула глаза. Яркое пятно света, темные вертикальные полосы.


Занила поняла, что очнулась. Она видит зажженную масляную лампу на противоположной стене, отделенной от нее прутьями решетки.


Занила догадалась, что она жива. Что ж, значит нужно разобраться, где она находится, а она-то надеялась спокойно полежать.


Она перекатилась на бок и уже из такого положения попыталась подняться. Получилось сесть. Занила решила, что это уже достаточное достижение. Руки кстати не были скованы, ноги тоже, и за ошейник никакая цепь не дергала - целая куча хороших новостей. Занила отметила, что одета она все в то же платье, только порядком испачканное и порванное, но на теле новых ран не обнаружилось, если не считать этой вновь вернувшейся, проклятой всеми Темными Богами, слабости! Занила попыталась откинуть волосы, упавшие на лицо, но ее пальцы намертво застряли в жутком колтуне на голове. Занила выпутала руку и пригладила волосы сверху: с этим она тоже разбираться будет позже.


Она огляделась по сторонам: закуток шесть на шесть аммов, одна стена - решетка, отделяющая от коридора, жиденький слой соломы на полу. Занила вновь была в клетке, из которой рабов выводили на арену годрумского цирка. Все отличие - она здесь сейчас одна. Хотя, может быть, и клетка эта совсем другая: мало ли их таких в подземных катакомбах?


Занила оперлась руками о пол, садясь повыше и приваливаясь к стене. Под правой рукой в соломе что-то глухо звякнуло: обрывок металлической цепи. Рабыня отодвинула его в сторону.


"Кор-р-р-р. Щелк-щелк-щелк-щелк" и теплое пушистое когтястое по ее ноге. Мохнатая круглая головка с невозможно большими кожистыми ушами ткнулась ей в ладони, а длинный хвост обвился вокруг запястья, щекоча пушистой кисточкой. Кор! Злобный зубастый звереныш... Самое близкое в этом мире существо! Волна тепла и радости. Его? Ее? Одна на двоих. И не разделить...


"Ты все-таки нашел меня!"


"Я запутался в этих лабиринтах! - волна недоумения. - А ты меня не звала... Ты больше не хотела меня видеть?" - а Кор уже забился ей под волосы, и хвост обвивает шею. И не соврать, и даже не скрыть, не удержать волну воспоминаний. Огромные отощавшие псы, пятна крови на белоснежном песке...


"Я за тебя боялась... - мордочка выглядывает из-под волос, прямо ей в лицо демонстрируя оскал всей сотни крошечных иглообразных зубов! Занила усмехается: - Я знаю, что ты у меня самый страшный зверь! Хоть и маленький!"


А псы и правда больше не страшны...


Звук шагов в коридоре Кор услышал первым. Его чуткие уши развернулись назад, и в следующее мгновение он уже стремительно соскочил с коленей Занилы и скрылся с крошечной щели между камнями в углу. Рабыня же вскинула голову, поэтому, когда в коридоре за решеткой показался мужчина, он наткнулся на взгляд ее темно-серых глаз. Занила узнала его. Это был тот самый пожилой свободный, что отбирал рабов, решая, кто на арене будет драться с оружием в руках, а кого просто выкинут как мясо для зверей! Занила помнила, что остальные рабы называли его старшим надсмотрщиком. Может быть, они были и правы. В любом случае при появлении свободного - господина для нее - рабыне полагалось встать и отвесить поклон. Занила не пошевелилась, продолжая разглядывать своего посетителя. Отсюда, с пола, он казался высоким, но она помнила, что он лишь на пару эцбов выше ее - то есть для мужчины роста среднего. Худощавый, скорее жилистый, чем мускулистый, серо-седые волосы заплетены в косу, оставляя открытым лицо с резко очерченными скулами и подбородком. Породистое такое лицо, запоминающееся, особенно нос с заметной горбинкой - когда-то сломанный.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги