Дочь Льва

Глава 18

Впервые Эсме повезло. Население крошечной Саранды перед праздниками всегда разбухало втрое, а она попала туда за день до свадьбы Доники. Она заметила брата Доники Бран-ко вскоре после прибытия, но дождалась вечера. К тому времени мужчины были на первой стадии опьянения, а женщины захвачены приготовлениями. Они бы не заметили и стада слонов, не то что оборванного мальчишку, которым представлялась Эсме.

Бранко был не в восторге от ее рассказа. Но все же отнесся не без сочувствия, хотя и сказал, что она непроходимая дура. К тому же он был ей обязан. Два года назад она спасла ему жизнь, при этом была ранена в ногу.

Она ему сказала, что все, что ей надо, — это лодка, которая отвезет ее на север, в Шкодер. Там кончается территория Али. Там Али не имеет власти, и она будет спокойно жить со стариком, который несколько лет назад научил ее врачеванию.

— Не надо никому говорить, что я здесь, — убеждала она его. — Только помоги найти надежное место, где спрятаться. Я носа не высуну, пока ты меня не позовешь.

Бранко раздумывал.

— Я не знаю города, — наконец сказал он медленно и рассудительно. — Единственное надежное место, которое мне известно, — это моя семья. Тихо! — проворчал он, когда она стала возражать, что не хочет подвергать его опасности. — Сама говоришь, что никто не станет тебя здесь искать. Не исключено. Скорее всего им не придет в голову, что ты скрываешься так близко от Корфу. Но слух может появиться в любую минуту, и чиновники начнут искать маленькую женщину в одежде мальчика.

— С зелеными глазами, — напомнила она. — Мне надо спрятаться. Иначе меня выдаст цвет глаз.

— Не обязательно, если мы выставим тебя иностранкой. Например, цыганкой. Доника что-нибудь придумает. Но сначала я должен отвести тебя в дом, не привлекая внимания.

Он надолго задумался. Эсме тоже пыталась что-нибудь сообразить, но мозги отказали. Они были так же измучены, как тело.

— Есть! Довольно просто. — Бранко внимательно ее оглядел. — Ты будешь ослабевшим мальчишкой, которого я нашел. Я взвалю тебя на плечо и внесу в дом. Только держи глаза закрытыми, пока я тебе не скажу.

Лучшего плана нельзя было и придумать. Она три дня непрерывно сочиняла, стараясь не поддаваться панике и жалости к себе. Она продала причудливое ружье, которое украла у стражника, и на эти деньги купила лошадь. Поэтому она продвигалась быстро, тем более что стояла хорошая погода. И все-таки Эсме устала до полусмерти. Как хорошо, что сейчас кто-то думает за нее. Бранко, может, и медлительный парень, но голова у него работает хорошо. Джейсон всегда высоко ценил старшего брата Доники.

Эсме протянула ему оружие и дорожные сумки. Бранко повесил их на широкое плечо, через другое перекинул Эсме. Она мгновенно расслабилась, безвольно свесила руки и ноги. Дальше было смутное восприятие движения, голосов, шума. К тому времени, как они дошли до дома, сознание окончательно отключилось. Эсме провалилась в темное, блаженное забытье.

С вершины скалы, торчавшей над лесом, Вариан наблюдал, как два всадника движутся к перекрестку дорог. Доехав до развилки, они не остановились, а плавно свернули на нужную ветвь.

— Не могу поверить. — Он повернулся к Фейзи, стоявшему рядом.

— Я не понимаю, но верю. Исмал знает, что делает. Такой мудрый молодой человек. И такой добрый — разделил с нами трудности преследования. — Он дал знак людям, ожидавшим внизу, они быстро собрали оружие и сели на коней. — Подождем, пока они не заберут Исмала и Ристо, — продолжал Фейзи. — Потом ваши люди отвезут вас и мистера Персиваля в город. Это маленький городок, найти ее будет легко.

— Если она здесь.

— Она будет здесь.

Все так говорили. Вариан им не верил, просто их было больше. Во что он верил — или чего боялся… но об этом нельзя было думать. Пока.

— Вы с нами не пойдете? — спросил он. .

— Я должен сопровождать нашего шалуна Исмала к его кузену.

— Его сопровождают сорок человек, а мне нужен толковый переводчик, — жестко сказал Вариан.

— Вы не знаете Исмала. Для него сорок человек — ничто. Через час эти бравые солдаты прослезятся от жалости. А когда Исмал заставляет мужчин плакать, они выполняют все, о чем он так мило просит. К счастью, я не бравый солдат, а ужасный трус. А еще я был его воспитателем и приобрел иммунитет к его искусству. Меня научил этому страх перед Али.

— Послушать вас, так этот избалованный барин просто колдун.

— Говорят, его мать спустилась с Олимпа, она потомок матери Александра Македонского. Она была очаровательна; волосы цвета темного огня — как у Рыжего Льва. Толкуют, что у нее в любовниках были боги и поэтому Исмал такой красивый. Конечно, каждый был бы рад объявить себя родственником Александра. И все-таки мне кажется, в нем есть нечто нечеловеческое.

— Скорее, нечто безумное. — Вариан снова обратил взор на двух всадников.

— Возможно, — сказал Фейзи. — Говорят, желание делает мужчину безумцем.

У Вариана дернулся мускул на подбородке.

— Вы, албанцы, кажетесь такими романтичными. Даже Али верит в отчаянную, страстную любовь Исмала к мисс Брентмор. Может, он один и верит.

— Вы не верите, лорд Иденмонт?

— Когда я чему-нибудь верю, это оказывается верным на краткий миг, как и все, что бы я ни делал или говорил.

Внизу войска Али высыпали на дорогу; набирая скорость, выстроились в походный порядок. Меньше чем через минуту масса людей и животных образовала широкий скачущий клин, неумолимо приближавшийся к развилке.

Фейзи подошел поближе:

— Видите? Куда бы он ни повернул, там будут ждать люди Али. Ему не сбежать.

— Он должен был знать, что его будут преследовать. Он не дурак. Держу пари, он знал — он просто вывел нас в погоню за дикими гусями. — Вариан кипел от ярости. — Наверняка они это вместе спланировали. Без его помощи ей бы не убежать.

Фейзи пожал плечами:

— Может быть. А может быть, и нет. Все это выше моего понимания. Похоже, Али затеял какую-то игру с кузеном, только не знаю какую. Возможно, Исмал догадался. Или он тоже был введен в заблуждение. Но наши дворцовые интрига вас не касаются, милорд. Вскоре вы найдете девушку и увезете ее отсюда.

— Не знаю, смогу ли. — Вариан посмотрел на Персиваля, который сидел на камне в нескольких ярдах от них и внимательно смотрел на дорогу. — Не знаю, должен ли.

— Вы сделаете то, что правильно, милорд. Я в этом не сомневаюсь.

— Тогда ты дурак, — неслышно буркнул Вариан, повернулся и пошел вниз по узкой тропинке.

День свадьбы Доники начался с яркой и теплой утренней зари. Солнце заливало светом невесту, блистало на золотых цепочках, украшавших ее прическу. Сейчас, , к концу дня, оно палило нещадно, так что Эсме жалела, что сообщники не переодели ее в более легкий наряд. Накрашенное лицо блестело, тело взмокло под многослойным костюмом цыганки.

Она не помнила, что произошло ночью. Эсме только знала, что ее разбудили до рассвета и она оказалась в комнате, где толпились сестры Доники, ее кузины, тетки, мать и… собственная бабушка Эсме, Кериба.

Если бы вчера Эсме не была так слаба, она бы сообразила, что Кериба здесь будет, потому что она в родстве с женихом и друг семьи невесты. Но сейчас она не была другом Эсме.

С того дня как у Эсме начались менструации, Кериба была озабочена тем, чтобы выдать ее замуж. И как только Эсме рассказала ей свою историю, старая карга принялась ее ругать — не за то, что подвергает опасности себя и своих друзей, а за то, что сбежала от прекрасного холостяка.

Она ругала Эсме, пока другие ее одевали и в минуты торопливого завтрака. Она бурчала во время свадебной церемонии и много часов после нее, когда женщины сидели на террасе в саду позади дома жениха. Он с мужчинами пировал внутри, слушал непристойные песни и циничные советы, все очень громкое. Женщины тоже пели, хоть потише и куда более нежно. Одна только Кериба улучила момент вставить нескромное предложение, оторвавшись от поучений внучке.

— Красивый англичанин, благородной крови, а ты от него сбежала, — зудела она. — И почему это он не должен был брать у Али деньги? Ты что, такое сокровище, что мужчина, даже христианин, возьмет тебя задаром?

— Бабушка, сколько раз тебе говорить?! К свадьбе это не имело никакого отношения. Он только хотел…

— Мужчины сами не знают, чего хотят. Женщины должны их направить. — Кериба обвела рукой вокруг. — Любая из этих девушек показала бы ему, чего он хочет. Только не ты! Ты умеешь читать и писать. Ты умнее десятка таких девушек, вместе взятых, — и не сумела этого сделать!

— Любая из них в десять раз красивее меня, бабушка.

— Мужчины не знают, кто красивая, а кто нет. Дай мужчине счастье посмотреть на тебя, и ты будешь для него Афродитой. Господи, пошли мне терпение! Ты лучше других должна бы понимать такие вещи.

— Я не хочу понимать, — раздраженно зашептала Эсме. — Я не хочу заманивать мужчин — даже если бы могла. Мне просто надо, чтобы меня оставили в покое.

— И умрешь девственницей. — Кериба вздохнула. — В Шкодере ты не найдешь мужа.

— Я не хочу…

— Это ужасное место. Они все варвары. Джейсон слишком долго продержал тебя там. Ты научилась грубости.

— Значит, самое лучшее — туда вернуться. Там я буду на месте. — Эсме потерла лицо. Под толстым слоем краски кожа зудела, сама она вспотела, хотя сидела в тени. Но ее качало не из-за жары и шести слоев юбок, а от нервного напряжения, поскольку приближалось время отплытия.

Бранко нашел лодочника, который согласился отвезти ее в Шкодер, но поздно ночью, потому что не хотел уходить с праздника. Эсме оставалось надеяться, что он будет не слишком пьян. Сама она не умела править лодкой.

— Ты принадлежишь семье твоего отца, — зудела Кериба. — Такова была воля Джейсона. — Она с раздражением посмотрела на Эсме. — Не так давно ты играла в предсказание судьбы. Хочешь, я предскажу твою? Во всем, что случилось, я вижу перст судьбы. Ты не сможешь убежать от своей судьбы, уплыв на лодке. Но что толку тебе говорить! Такого упрямого ребенка свет не видывал.

— Бабушка, милая, отстань от меня, — взмолилась Эсме. — Что сделано, то сделано. Через несколько часов я уеду. Неужели надо ссориться и проститься в злобе? И даже перед отъездом я не могу получить передышку среди людей, которых люблю?

Кериба внимательно посмотрела на внучку и смягчилась:

— Ах, и правда, расставаться в злости — к неудаче. — Она огляделась. — Смех и песни — дело хорошее, но для ушей старухи тяжелое. Солнце палит, ни ветерка. И к тому же я голодна. Давай перекусим, а потом я провожу тебя на причал. Сколько лет я не ходила по берегу Саранды! Пойдем вместе, и море успокоит наши души, а?

Люди рассеялись по Саранде, а Вариан остался на холме, возвышавшемся над городом. Он провел нескончаемый час в ожидании, расхаживая взад-вперед, и наконец Аджими вернулся с докладом.

Как оказалось, в Саранде идет буйное веселье. Сын одного из самых богатых горожан дал себя охомутать, и весь город празднует по этому случаю. Улицы возле дома жениха забиты людьми. Пробраться сквозь пьяную толпу можно только пешком. Короче, лорд Иденмонт не может рассчитывать остаться незамеченным, а слух о его присутствии быстро распространится по толпе.

— Как я понимаю, Аджими считает это проблемой, — сказал Вариан Петро.

Драгоман нахмурился:

— А чего еще можно было ожидать? Где она, там всегда проблемы. Аджими говорит, невеста — подруга маленькой ведьмы. Они не станут нам помогать. Нас всех убьют.

— Глупости, — возразил Персиваль. — На свадьбах всегда действует «беса»: они не убьют даже злейшего врага. Мустафа говорил…

— Меня не интересует, что говорил Мустафа, — оборвал его Вариан. — Весь город пьян. От толпы пьяниц можно ожидать чего угодно. Ты останешься здесь с Петро и проследишь, чтобы он держался подальше от бутылки с ракией. У меня и так хватает проблем, чтобы тревожиться еще и о тебе.

— Но, сэр, я обещаю…

— Персиваль, ты остаешься здесь.

— Но вам понадобится Петро, чтобы…

— Найдется кто-нибудь, кто знает греческий или итальянский. В конце концов, священник знает латынь. Я справлюсь.

— Сэр, они не паписты. Они…

— Проклятие. Ты не можешь придержать язык и сделать так, как тебе велено? Предупреждаю, Персиваль, если только вздумаешь сдвинуться с этого места, я устрою тебе порку, которую давно следовало задать.

Персиваль торопливо сел на камень.

— Да, сэр, — смиренно сказал он.

Вариан кинул на Петро предупреждающий взгляд, быстро вскочил на лошадь и следом за Аджими поехал вниз с холма.

Доника сжала руку Эсме:

— Ну почему так скоро? Ты обещала спеть мне цыганскую песню.

Эсме посмотрела на Керибу.

— Ну ладно, беды не будет, — сказала старуха. — Спой невесте, принесешь ей удачу. Сначала пожелание невесты, потом уж каприз старой женщины.

Эсме слегка улыбнулась. Обед кардинально улучшил настроение Керибы. Покончив с едой, она похлопала Эсме по руке.

— Наконец-то похолодало. И ветерок подул.

Эсме ветерка не ощущала. Солнце медленно тонуло в море, но в саду было по-прежнему душно. Она не была уверена, что это из-за ее тяжелого наряда. Возможно, ее душили чувства — она задыхалась от счастья Доники. Это было дурно, эгоистично, и Эсме себя выбранила.

Она пожала руку Донике и сказала:

— Я спою тебе свою самую лучшую любовную песню. Мелодия жалобная, но конец счастливый.

Она опустилась на булыжник у ног невесты, красиво разложила свои юбки, приняла от другой девушки кифару и стала петь.

Песня действительно оказалась печальная — рассказ о крестьянской девушке, которую соблазнил и бросил сын богача. Ко второму куплету она увидела слезы на глазах у нескольких женщин. Даже Доника заплакала, но она улыбалась, и казалось, что это слезы радости.

Только к третьему куплету — где девушка собирает мак на том месте, где любовник впервые обнял ее, — Эсме почувствовала: что-то не так. Ее аудитория была поглощена представлением; несколько женщин открыто плакали — что бы ни случилось, они бы не заметили, захваченные печальной песней.

Эсме стрельнула глазами в Керибу. Внимание старухи было приковано не к внучке, а к тому, что происходило в доме; сощуренные глазки блестели.

И тут Эсме поняла, в чем дело. Мужские голоса в доме затихли — не было слышно ни криков, ни шумных песен, только жужжание разговора. Она похолодела. Оглянулась. Никого. Только присмиревший дом.

По спине пробежал холодок. На следующей строчке песни она запнулась, потом и вовсе замолчала. Ее охватила паника. Она вскочила, уронив инструмент, безразличная ко всему, кроме необходимости бежать. Она смутно видела, что вокруг нее движутся женщины, слышала выкрики и вопросы, полные тревоги, но ей ни до кого не было дела. Она уже бежала по дорожке, всем существом стремясь к калитке.

* * *

Вариан ее слышал. Он был убежден, что слышит ее голос. Он выскочил в сад… перед ним стеной стояли женщины.

— Где она? — требовательно спросил он по-албански. Молчание.

Он стрельнул взглядом поверх толпы и увидел узкую калитку. Но не успел он сделать и шага по дорожке, ведущей в ту сторону, как стена женщин сдвинулась и преградила путь. Он оглянулся. Мужчины вышли из дома вслед за ним и теперь с угрюмыми лицами стояли другой неподвижной стеной. Аджими попытался пробиться сквозь них, но двое мужчин оттащили его назад. Никто не мешал английскому лорду; но никто и не позволит другому ему помочь.

Чертыхнувшись про себя, Вариан повернулся к женщинам. Их было не меньше пятидесяти, и еще больше разбрелись по саду. Они его не пропустят, это очевидно. Столь же ясно было, в чем трудность. Они стояли очень тесно, и чтобы пробраться сквозь толпу, ему придется их коснуться. А если он заденет кого-то хотя бы краем рукава, мужчины на него набросятся. Спьяну они забудут о том, что он англичанин, гость страны. Они и раньше-то были не слишком радушны. Наверняка Эсме изобразила его монстром, воплощением дьявола. Не важно. Он не намерен отступать.

Дьявол расплылся в самой обезоруживающей улыбке.

— Сколько красавиц! — мягко сказал он. — У меня дух захватывает.

Как он и надеялся, несколько женщин помоложе неловко завозились. Женщинам не надо было понимать его язык — они слышали интонацию и видели глаза. Что бы они ни думали мгновение назад, сейчас они смутились. Черноглазая невеста, стоявшая во главе армии, была озадачена и встревожена. Маленькая старуха, вся закутанная в черное, что-то пробормотала. В ответ послышались смешки. Очень вдохновляющий отклик.

Вариан остановил взгляд на старухе.

— Вы понимаете английский? Она пожала плечами:

— Немного.

Слава Богу!

— Пожалуйста, скажите им, что я никогда еще не встречал такую красивую невесту, цветущую розу в букете красавиц. Мужчины не могут сдвинуться с места, потому что сражены этим зрелищем. Они дивятся тому, как я осмелился приблизиться, потому что такое обилие красоты должно убить меня.

Старуха с важным видом перевела его речь. Смущение компании усилилось. Он услышал несколько нервных смешков.

— Я осмелился потому, что потерял сердце, — продолжал улещать Вариан. — Маленькая птичка забрала его и унесла прочь. Всего миг назад я слышал ее пение. Или мне это приснилось? Если она где-то рядом, такие дивные цветы не станут прятать ее от меня. Они не могут быть столь жестокосердны.

Слезы потекли по лицу невесты еще до того, как старуха закончила переводить. Невеста вопросительно посмотрела на каргу, та пожала плечами, потом нетерпеливо махнула рукой. Невеста отступила, остальные вместе с ней.

— Ступай, Вариан ShenjtGjergf, — сказала старуха. Вариан отвесил ей поклон.

— Falemindert, — сказал он. «Это мне Бог помог, — подумал он. — Никто другой не смог бы».

Он быстро пошел к калитке.

Он не знал, куда идет или куда Эсме пошла этим путем. Но садовые стены высоки, а эта калитка — кажется, единственный быстрый выход отсюда.

За забором оказался склон холма с обширным фруктовым садом — и ни единой живой души на горизонте. Он в отчаянии огляделся. «Эсме!» — прокричал он. Ответил ему только ветер, более резкий, чем прежде, пришедший с юго-запада. Он мог обыскать сад или же пойти на запад, к заливу. Он посмотрел на потускневшее солнце и направился к более каменистому склону холма, обращенному к бухте.

Немного поблуждав, он нашел утоптанную тропинку. Когда сад остался позади, дорога стала уже, она коварно петляла по коричневому мрамору склона. Казалось, шли часы, а он все кружил по одному месту, не приближаясь к заливу. Он напомнил себе, что в Албании все дороги такие: петляющие, мучительно медленные, окольными путями ведущие по не прощающей земле. А значит, Эсме идет не быстрее, чем он… если она пошла этой дорогой. Но она должна была пойти этой. Он не мог себе позволить думать иначе.

Наконец, когда Вариану стало казаться, что он уже обогнул гору кругом, он продрался сквозь колючки и плети неизвестного растения и увидел открытое пространство. Перед ним расстилался залив Санти-Кваранта — Сорок Святых. Он побежал вниз по склону, пересек проселочную дорогу и оказался на берегу — Справа от него была гавань. Словно огромная рука, опирающаяся на локоть, каменный волнорез держал горстку лодочек. На западе, где солнце предательски зависло над самым горизонтом, темнел массив острова Корфу, возвышаясь над синевой Ионического моря.

Он ухватил картину с одного взгляда и с ужасом понял, что у него всего полчаса, от силы час, чтобы найти Эсме до наступления темноты. Тем временем ноги сами несли его вниз, к лодочному причалу, а глаза просматривали суда в поисках признаков жизни.

В гавани было устрашающе тихо, слышались только плеск волн и поскрипывание дерева. Кажется, он единственный, кто не пирует на свадьбе в Саранде. Да еще Эсме, где бы она ни была. «Но она не здесь», — подумал он, и его охватило отчаяние. Здесь все застыло.

— Эсме! — закричал он и побежал вдоль волнореза. — Эсме! Лодки, в основном рыбацкие суда, не давали ответа. Они онемели, схваченные могучей каменной рукой. Мрачные красноватые блики плясали на мачтах и палубах — единственный свет в сгущающихся тенях. Лодки казались пустыми, и он горестно сказал себе, что ошибся, выбрав этот путь. Потом сам себе ответил, что она маленькая и вполне могла спрятаться под одеялом или ворохом веревок и сетей. Солнце стояло низко, лодки скрывались в тени пирса. Он будет уверен только после того, как обыщет каждую треклятую лодку. Он вскарабкался по скользким камням.

— Эсме!

Он спрыгнул на ближайшую лодку, крошечную посудину. Быстрый осмотр показал, что здесь никого нет. Он перепрыгнул на другую и на следующую. Никого. Никаких человеческих звуков, кроме его собственного тяжелого дыхания и гулкого биения сердца.

Он слышал голоса позади себя, наверное, весельчаки из города двинулись к причалу. Это был нестройный хор голосов, иногда прерываемый выкриками, но город его не интересовал, и он не обращал на них внимания.

Все чувства были направлены на поиск жизни здесь, в лодках. Одной маленькой жизни, одного существа, которое обязано находиться здесь. Он не мог ошибиться. Он не мог ее потерять, не теперь, потому что сердце говорило ему, что отныне все должно быть хорошо.

— Эсме! — Следующая лодка была слишком далеко, чтобы на нее можно было перепрыгнуть. Он вылез на камни, споткнулся, упал и выругался. — Эсме! — взвыл он. — Не заставляй выслеживать тебя! — Он выбрался наверх. — Ты не уйдешь от меня! Не уйдешь, маленькая ведьма!

Справа от него метнулась какая-то тень. Оставалась одна лодка, последняя — темная тень неуклюже двигалась, с чем-то возилась.

— Эсме! — Он кинулся к ней, скользя по мокрым камням. Она возилась с парусом, а ветер крепчал. Если она справится, ветер унесет ее в залив в считанные минуты. — Эсме, стой!

Она резко обернулась, потом отвернулась и наклонилась за чем-то.

Вариан споткнулся и почти соскользнул в воду. Когда он — восстановил равновесие, ее лодка со сброшенным причальным канатом дрейфовала к узкому горлу гавани. Должно быть, ее несло приливом или подводным течением, потому что парус по-прежнему болтался. В мгновение ока она выбралась из скопления лодок. Вариан стоял, глядя, как маленькая фигурка сражается с потрепанным парусом. Порыв ветра надул его и вырвал у нее из рук. Лодка резко накренилась. Она ухватилась за парус.

Господи Иисусе! Она не знает, что делает.

— Эсме! — закричал он. — Не надо!

Она знала, что не умеет управлять парусами. Но она не сдастся. Дольше Вариан не мог размышлять, времени не было.

Он не мог воспользоваться другой лодкой, он тоже неумел править. Он сбросил с себя сюртук и ботинки, разбежался и нырнул в воду.

Когда он вынырнул, она уже миновала узкое горло, но ее движение замедлилось. Судно вертелось, ныряло носом, как безумное, частично поднятый парус то раздувался, то опадал. Вариан поплыл, полагаясь не столько на силу мускулов и мастерство, сколько на волю.

Он услышал вскрик и зловещий всплеск. Крикнул в ответ и заработал руками во всю силу, хотя мышцы уже болели, а дыхание срывалось.

Прошли минуты, или секунды, или целая жизнь, когда он подплыл настолько, чтобы слышать, как она барахтается. Он поднял глаза в тот момент, когда она уходила под воду. Он продолжал плыть. Он слышал, как смерть, словно ревущий ветер, приближается к ней быстрее, чем он.

«Оставь ее мне. Пожалуйста. Оставь ее. Кому угодно…»

— Вариан! — захлебнулся крик, такой слабый на фоне великой, неумолимой темноты, грозящей накрыть их обоих.

«Нет. Подожди. Я иду. Жди меня…»

Позади солнце скатилось за горизонт, красное, как адский пламень. Лодка без руля и без ветрил, покачиваясь, плыла на солнце. Ближе, но все еще вне пределов досягаемости, Вариан увидел, как ее голова на миг вынырнула из синей пасти моря. Он выкрикнул ее имя и погрузился в ревущую тьму.