Дочь посла

Мои друзья

Как я уже говорила, напротив нашего дома, заслоняя небо, растет плакучая береза. Сейчас она распустилась вовсю, и каждое утро я насчитываю на ее ветвях много новых умытых, поэтому густо-зеленых маленьких листочков. С ними я здороваюсь, как с друзьями. Одни из них стыдливо жмутся к стволу, другие весело качаются, как на качелях, а некоторые совсем не замечают меня. Это те, которые важничают.

Зимой чуть ли не полгорода заглядывало в наше окно, а теперь березка закрыла собой весь мир. Только она одна может смотреть в наше окно, и больше никто! Вот какая она ревнивая!

С березой мы дружим давно, с тех пор как переехали в этот дом. Она тоже здорово к нам привязалась. Чуть, например, разгуляется ветер, а наша березка уже стучится в окно. Я понимаю ее. «Все ли вы дома?» — с беспокойством спрашивает она. Ведь она, как и я, не любит сильного ветра.

Под дождем она хорошеет, становится пышной, свежей. Поэтому и мы, девочки, выбегаем под дождь: верим, что быстрее вырастут наши волосы и будут гуще и красивее, как у березки.

Еще я дружу с облаками, но, конечно, не со всеми, а только с майскими. Они какие-то особенные, воздушные, легкие, сияющие.

Сами понимаете, я дружу не только с облаками и березами. У меня целый двор друзей и приятельниц. Да, да, подруги мои делятся на настоящих друзей и просто приятельниц; как только познакомлю вас с ними, вы сразу сами догадаетесь, кто из них сердечный друг, а кто и нет.

Все Тамары, кого я знаю, настоящие Тамары, то есть брюнетки. Я вычитала это из одной грузинской книги. Но моя лучшая подружка — исключение. Хотите — верьте, хотите нет, но у моей Тамары голубые как небо глаза, золотистые волосы, а косы всем на зависть, до самых колен. Казалось, что еще надо человеку! Но нет, у нее свои горести. «Такой у меня рост, просто ужас, — сокрушается она. — Куда я тянусь, и сама не знаю… Если так дело пойдет, скоро буду головой потолок задевать…»

Я по мере своих сил стараюсь успокоить ее. «Ну что ты, — говорю я ей, — потолки высокие, до них ни за что не дорасти».

Но разве ее успокоишь!

Тамара такой человек, с которым можно поделиться всеми секретами. Ни за что не подведет! А ведь у девочек всегда больше тайн, чем у мальчишек, поэтому мы так нуждаемся в верном человеке! За верность, за порядочность, за твердость я ей прощаю все ее недостатки, и то, что она высокая, и то, что порою ссорится со мною. Ну и пусть! Какая же она девочка, коли не ссорится!

Поэма живет со мной на одном этаже, двери ее квартиры как раз напротив нашей. Чужие люди даже путают нас — так мы похожи друг на друга, просто двойники. Но могут нас спутать только чужие, а близкие — никогда! Пусть у ней голос хороший, пусть без нее не обходится ни один школьный самодеятельный вечер, все равно ей ни за что нельзя доверяться, обязательно все выболтает. Теперь сами посудите: друг она мне или только приятельница?

А наша Асия — чемпионка. И не только по веснушкам. По лыжам, например, она держит первое место среди всех девочек города. А самое главное, совсем не умеет плакать. Девочка — и не плачет, не правда ли, как это здорово!

Мне кажется, что из таких волевых девочек, как Асия, потом получаются героини. Мне очень хочется быть похожей на нее, но чтобы только не было так много веснушек. Во всем остальном я очень завидую ей.

Среди наших мальчишек тоже попадаются всякие. Однако их лучше всего знает Муса, ведь он играет и дружит с ними. Мы никакого внимания на мальчишек не обращаем.

Только об одном из них никак не могу не рассказать — это о Дальвосе.

Он девчачий враг номер один. Почему так? Очень просто. Он ненавидит нас, девчонок. При каждом удобном и неудобном случае подчеркивает свое превосходство, а это самое обидное, что может быть на свете.

— Девчонки — ябеды, — утверждает он. — Обманщицы и сплетницы… болтушки и мямли…

Вот уже целый год мы, девчонки, стараемся ему доказать, что уж не такие мы безнадежно плохие, как изображает он. Поэтому мы все поднажали на учебу. Асия даже увлеклась мужским спортом — лыжами… А если приходится плакать, при нем мы ни за что не плачем!

Но он такой упорный, просто беда! Мы, девочки, решили перевоспитать его. Назначили срок — до будущей весны; если он к этому времени не исправится, то мы между собой постановили — коллективно излупить его. Как-нибудь осилим. Другого выхода нет!

Остальные — о них и рассказывать нечего: одни совсем малыши, а другие почти взрослые, не чета нам.