Дождь

Глава 18

Оттереть кровь второго зайца с рукава моей куртки так и не удалось. В этом я окончательно убедился, когда к выбранному мной дереву для ночевки вышла стая волков. Насколько я помнил, запах свежей крови мог распространяться на многие километры, привлекая хищников со всей округи. Несмотря на подступившую опасность, на меня накатила неудержимая веселость.

«— Сначала зайчики, теперь волки», — веселился я, чувствуя себя героем компьютерной игры.

Раздавшийся снизу шум заставил отвлечься и посмотреть вниз. Волк, лишь отдаленно напоминающий то, что видел я раньше по телевизору, взбирался на дерево. Животному было «плевать» на то, что изначальной природой в его генотип подобный способ передвижения не был заложен. Лапы извернулись, обхватывая ствол оптимальным образом. Когти пробивали кору с волокнами древесины на несколько сантиметров вглубь. Удерживая хищника и не позволяя соскользнуть его телу вниз, когти отливали металлическим блеском в лучах желтой луны.

«— Нормально», — первый страх прошел, уступив место рационализаторской жилке.

Чуть прикрыв глаза, я посматривал за приближающейся пастью с зубами в четыре ряда и готовился к отработанной на зайцах технике. Убить волка единым выплеском праны вероятнее всего я бы мог, только вот потраченная на это энергия была бы безвозвратно потеряна. Помимо этого, внизу поджидало еще четыре особи. Почему-то мне совсем не верилось в то, что оставшаяся на земле стая не умеет ползать по деревьям.

Основная проблема с волком заключалась в том, что до его «мяча» мне было не дотянуться, так как щелкающая пасть с исходящей из глотки слюной и утробным рыком, стояла на пути у моих рук. Более того, для того, чтобы успешно перекачать к себе чужую прану, мне требовалось время, которого волк давать был не намерен.

Оставив вариант с ружьем на крайний случай, я вооружился ножами, прикидывая как лучше нанести удар и пришпилить передние лапы зверя к дереву. Весь мой план обратился в пепел, оставшийся метр разделявшего нас расстояния, волк преодолел одним стремительным рывком. Раскрытая пасть оказалась в опасной близости от моего колена, чем хищник не замедлил воспользоваться. Потеряв опору в виде своей правой ноги, я взмахнул рукой, в попытке удержать равновесие. Зажатый в руке нож случайно воткнулся в ствол дерева. Это помогло мне остаться на верху и не рухнуть на землю к поджидающим там тварям. Волк, отпустивший мгновением назад прокушенную ногу, с каким-то удивлением посмотрел на нежелающего падать меня и предпринял попытку повторно прокусить конечность.

На этот раз эффекта неожиданности не получилось, я отдернул колено в сторону, заставив хищника тянуться за ускользающей целью. Рефлекторно перехватившись лапами за ствол, тело волка оказалось на уровне моих бедер. Удерживая вес своего тела за воткнутый по самую рукоять нож, я ткнул вторым лезвием, пробив переднюю лапу хищника насквозь и пригвоздив ее к ветке. Лезвие вошло поперек сухожилий, попытавшийся отдернуть конечность, волк не смог использовать режущую кромку лезвия как «ключ» от сковывающего его свободу «капкана».

Переместившись на соседнюю ветвь, я оставил между собой и волком ствол дерева. Животное ярилось, издавая неприятные звуки, перемежающиеся клацаньем многочисленных зубов. Ускользнув на время от зафиксированной ножом угрозы, я занялся осмотром поврежденной ноги. Несмотря на циркулирующую по телу энергию, разодранная икроножная мышца не желала регенерировать. Кровь уже пропитала штанину, и подозрительно хлюпала в сапоге.

«— Сейчас потеряю сознание и все», — надежды на то, что разодранное и проглоченное волками тело сможет восстановиться не было.

Неожиданное озарение, как наверное часто бывает в критических ситуациях у некоторых счастливчиков, пришло в мою голову. Почему я раньше считал, что энергия должна быть в шестом узле для регенерации сказать было сложно. И у зайцев, и в теле беснующегося на той стороне дерева волка, «мяч» находился строго в грудине. Проведя аналогии с человеческим телом, прана в таком случае должна находиться во втором узле, расположенного в районе солнечного сплетения.

— Млять, — выдохнул я.

Шестой узел распался, стоило мне подвести энергию ко второму узлу. Прислушавшись к ощущениям, отметил утихшую боль в голени. Попробовав перенести вес на подлечившуюся ногу, отметил болезненность данной процедуры.

«— Кости раздробило», — идентифицировал я полученные от единственного укуса волка повреждения.

Теперь оставалось решать, что делать дальше. Дотянуться до хищника не представлялось возможным, пришпиленный за лапу, он оставался подвижным и опасным. Отметив изменения в доносящихся с той стороны дерева звуках, я воткнул очередной нож в древесину для опоры. Готовый отпрянуть в любой момент, осторожно заглянул за ствол.

Волк, склонившись над попавшей в западню лапой, перегрызал собственную плоть. Понимая, что у меня осталось в запасе не более нескольких секунд до того, как хищник окажется на свободе, я продолжил начатое ранее движение и перевесившись дотянулся до подставленного бока. Чужой «мяч» был крупным, почти таким же большим, как и мой. Потянув мысленно на себя, изо всех сил, я убедился, что высосать чужую прану подобным образом не получится.

Ощутивший касание к своей шерсти, волк злобно оскалился, но тут же вернулся к прерванному занятию.

«— Да подавись», — не имея возможности забрать чужое, я стал делиться своим.

Лапа, почти перегрызенная острыми зубами, стала регенерировать с сумасшедшей скоростью. Пока волк размыкал и смыкал зубы, подпитанные дармовой энергией ткани успевали полностью восстановиться. Наша схватка продолжалась не более минуты. Я уже подумывал прекратить «благотворительность», размеры моих узлов уменьшились больше чем на половину, когда отчаявшийся освободиться подобным образом волк, совершил немыслимый, для своего подвида млекопитающих, пируэт.

Извернувшись через спину, он попытался дотянуться до меня остававшейся свободной лапой. Отпрянув, я с не испытываемой до этого ранее четкостью восприятия, смог просчитать необходимые действия. Выхватив из ножен очередное лезвие, я воткнул его в очередную лапу животного, распяв хищника спиной к стволу дерева.

Тоскливый вой, вырвавшийся из его пасти, был подхвачен четырьмя особями, наблюдавших схватку с земли. Не успев порадоваться и слегка отойти от пробирающего до самого нутра звериного воя, я заторопился, стараясь успеть начатое. Сразу двое волков вспрыгнули на ствол, начав шустро перебирать лапами, вскарабкиваясь наверх. Присев, я прижался животом к стволу, обхватив его с двух сторон руками. Не видя волка, я продолжал чувствовать его «мяч», пульсировавший перед моим внутренним взором даже сквозь толщу древесины. Ладони легли на жесткую шерсть, мои пальцы сжали ритмично расширяющуюся и сужающуюся грудную клетку мутировавшего хищника. Уже зная, как заставить энергию покинуть чужое тело, я замкнул меридиан, пропуская через волка свою прану и вытягивая вслед за ней чужой «мяч».

В первую очередь я напитал излишками энергии второй узел, почувствовав, что боль ушла из прокушенной ноги, я принялся за восполнение первого и третьего узла. Несмотря на значительный объем переданной волку энергии, назад вернулось не так и много. В теле некогда грозного животного уже не осталось ни капли, тогда как мои «мячи» не были наполнены даже на три четверти.

«— На регенерацию все ушло», — сообразил я, освобождая ножи из древесного плена.

Труп волка полетел вниз, лишь краем задев одного из ползущих вверх. Между собой эти волки не ладили, норовя время от времени укусить друг дружку и отпихнуть в сторону. Остававшихся мгновений на продумывание какого-либо плана не оставалось. Зная лишь то, что последний метр волки преодолеют рывком стремительно сокращая расстояние, я приготовился, зажав в каждой руке по ножу.

Волчицы, именно так я классифицировал оставшихся на земле самок, дружно покинули гиблое для бывшей стаи место. Три трупа самцов, упавшие через разные интервалы времени на землю, красноречиво дали понять, что засевшая на дереве «еда» им не по зубам.

Мое состояние к этому моменту было хуже некуда. Запас праны был практически исчерпан, убив волков также, как до этого убил второго зайца, я остался безоружен. Ножи, на которые был первичный расчет себя не оправдали, воткнуть их в тела хищников я не смог, не говоря уже о том, чтобы лишить подвижности. Сообразив, что остался последний шанс, я выплеснул в два приема всю энергию, опустошив свой невеликий запас.

Обвязавшись стропом, я уселся на ветку, привалившись спиной к стволу дерева. Усталость брала свое и глаза закрывались помимо собственной воли. Сделать большего для собственного выживания я не мог, и осознав это, провалился в беспокойный сон. Вспомнить на утро мучившие ночью кошмары не удалось. Это я счел хорошим знаком, как и приветливые лучи утреннего солнца, пробивающиеся сквозь голые по зимнему времени ветви деревьев. Впрочем, оставшись в очередной раз жив, я в первый раз за последние месяцы, не испытывал по этому поводу никакого раздражения.