Дождь

Глава 42

Устроенный мной пожар тушили почти два дня. Все это время я отсиживался в квартире, присмотренной заранее на экстренный случай. Переделки, в которые я попадал за последнее время, научили продумывать и подготавливать пути отступления. Возникший форс-мажор показал насколько я оказался прав, заготовив для себя запасной вариант.

«— В следующий раз надо парочку точек организовать», — время от времени просыпающаяся осторожность давала вполне дельные советы.

Вынужденный сидеть на одном месте, я не скучал. Продемонстрированная активация руны в ноге четвертого, перед тем как он ринулся на меня, наглядно показала, что узлов в энергетическом теле человека куда больше, чем шесть.

В первый же день я смог «включить» и удержать в наполненном праной состоянии «седьмой» и «восьмой» узлы. Поочередно активированная новая руна в каждом из этих узлов, даровала мне способность менять вектор гравитации. Хоть по началу я и не понял, как это работает, но эксперименты позволили выявить логичные закономерности.

Активироваться в районе груди новая руна не желала, как впрочем и в первом с третьем узлах. Это подтолкнуло меня к давно напрашивающейся классификации рун на малые, средние и большие. Малыми для самого себя я назвал все, что активировалось в руках и ногах. Средними решил назвать символы «здоровья» и «скорости», активирующиеся только в груди. Больших рун я еще не знал, но, помня о том что «главное захотеть», оставил задел на будущее, надеясь, что когда-нибудь получу знания и о таких символах.

Проводя очередной опыт, я подпрыгнул вверх, после чего оказался в зависшем состоянии посреди комнаты. Чувство невесомости было мне не знакомо и я растерялся, задергавшись. Неконтролируемый полет закончился ударом об стену, после чего мое тело срикошетило под странным углом в потолок. Развеяв руны, я упал на пол, и, несмотря на ушиб, развеселился.

Дальнейшие опыты показали, что «попасть в космос» можно при использовании новой руны в каждой из моих конечностей. Стоило развеять одну из четырех, как игнорировать притяжение Земли становилось не возможным. Еще полчаса экспериментов принесли понимание того, как меняется вектор гравитации, при уменьшении или увеличении насыщенности в одной или нескольких рунах. Невесомость наступала только при одинаковом насыщении, но и оно имело свой минимальный порог, зависящий от веса ливитируемого объекта.

Через сутки я вполне освоился с новой «игрушкой», используя возможности руны почти не задумываясь. Наполненный праной «первый» узел в голове позволял не только быстрее думать, запоминать, но и прививать моему телу новые рефлексы. Наиболее удачным вариантом я счел двойную активацию в ногах, с такой схемой я мог ходить по воздуху, и, развернув вектор, по стенам. Стоя на потолке вверх ногами, я решил дать название этой руне «Жэ», помня из школьной программы, что вроде бы так обозначалась сила притяжения.

Погода с каждым днем становилась все лучше, солнце во всю светило, припекая через оконное стекло. Стоило мне покинуть квартиру, как я тут же оценил коварство природы. Несмотря на яркие лучи, температура воздуха по прежнему оставалась близкой к нулю. Впрочем, купить куртку и добраться до аэропорта заняло пару часов.

Редкие такси все еще ездили по городу, прося за свои услуги вполне ощутимые деньги. Я не стремился как-либо выделиться среди толпы, но пришедший в аэропорт пешком человек мог вызвать ненужные подозрения. Желание трястись в поезде или автобусе у меня пропало напрочь, так что летающий раз в неделю самолет до столицы показался мне приемлемым вариантом.

— С оружием не положено, — охранник дернулся наперерез, отреагировав на сигнал металлической рамки.

— Уй бляя, — отлетев в сторону, он распластался на полу, ударившись ко всему прочему об бетонный пол затылком.

Останавливаться и объясняться с холопом не было никакого желания. Тем более, что следовавшие передо мной одаренные вошли в здание аэропорта под точно-такой же аккомпанемент звуковой сигнализации и никто их не остановил.

«— Млин, я же в режиме обывателя», — сообразил я и стал поспешно накачивать свой «второй» узел.

Звук множества бегущих по бетонным плитам подошв армейских ботинок, заставил остановиться. Вынырнувший из-за моего левого плеча военный, уставился на меня, после чего недоуменно перевел свой взгляд мне за спину. Я тоже неспешно повернулся, как раз застав момент, когда упавший солдат наконец-то смог подняться и посмотреть в мою сторону.

— Простите, обознался, — всмотревшись в мое пышущее здоровьем лицо, молодой в общем-то парень, растерянно извинился, признав во мне одаренного.

«— Сообразительный», — подумал я и перевел взгляд на продолжавшего заступать мне дорогу лейтенанта.

— Этого больше не повториться, — несмотря на уничижительный смысл фразы, в его голосе не было ни капли раскаяния или заискивания.

Я чуть дернул плечом, показывая, что меня это мало волнует. Раскинутая «сфера» позволила услышать, как поднявший тревогу охранник оправдывался перед старшим смены. Получив путанные объяснения, лейтенант посмотрел на мою удаляющуюся спину и успокаивающе похлопал солдата по плечу. За последние месяцы люди уже привыкли ничему не удивляться, стараясь лишний раз не осложнять себе жизнь излишней инициативой.

Самолет был новым, что меня слегка удивило. От кресел шел запах свежей кожи, еще не выветрившийся после заводских цехов, он благосклонно оказался воспринят моим обонянием.

«— Никогда в новом автомобиле не сидел», — пришла мысль на ум, после того, как я задумался о том, отчего мне раньше не доводилось испытывать подобного приятного ощущения новой вещи.

Пассажирский салон оказался заполнен полностью, при этом ни одного холопа или обывателя на борту судна не наблюдалось. Посмотрев в иллюминатор, я оценил пустоту на взлетной полосе, наш самолет был единственным, покидавшим сегодня воздушным путем этот город. Здание аэровокзала со стороны взлетной полосы было куда более обветшалым, чем с обращенного к городу фасада, что меня нисколько не удивило.

Моим соседом оказался одиннадцати летний мальчик Ваня, а сидевшая по другую от него сторону женщина, назвалась тетей Светой, умолчав о своем роде. Родственница попалась не очень приветливой, запретив мальчику меняться со мной местами. Почему Ване нельзя смотреть в иллюминатор во время полета я так и не понял. Думать о том, что она не захотела оказаться сидящей рядом со мной, я себе запретил, чтобы не портить приподнятое настроение.

Билет «сожрал» остатки моих средств, на момент прибытия в столицу мои карманы будут пусты. Этот факт невольно мобилизовал мысли о том, чем и как заняться в первую очередь по прибытию в белокаменную. Посмотрев еще раз на надменное лицо женщины, мысленно вздохнул. Слабая надежда на то, что во время поездки удастся завязать полезные знакомства не оправдалась.

Понаблюдав за тем, как скрывается земля за облаками, я перевел свое внимание на мальчика. Парнишка листал потрепанный комикс, рассматривая похождения каких-то героев в красочных одеждах. Несмотря на изменившийся мир, увлечения детей остались прежними, они продолжали испытывать неподдельный интерес ко всему сказочному и не сбыточному.

— Тетя Света, а дядя Петр тоже так может? — неожиданно спросил свою родственницу мальчик.

— Конечно, — со всемирной усталостью в голосе ответила женщина, даже не взглянув на разворот журнала, куда тыкал мальчик.

— А вот так? — продолжал допытываться он.

— И так тоже, — закрыв глаза, тетя откинулась назад, показывая всем своим видом, что не расположена к разговорам.

— Дядя Олег, а вы так можете? — заметив, что я не занят и не сплю, он продемонстрировал страницу, на которой крупным планом была изображена руна «защиты» в руке какого-то перекачанного чувака в плаще.

— Мгм, а кто это? — справившись с перехватившим непонятно откуда взявшимся в горле спазмом, я выдавил из себя ответ.

Проявленный мной интерес к героям комикса, подтолкнул детскую непосредственность к тому, чтобы мальчик принялся пересказывать сюжет, параллельно демонстрируя мне красочные страницы с картинками. Я внимательно слушал объяснения Вани о том, кто бегал, почему сражался, зачем помогал и так далее. Сюжет оказался сумбурным, не имея определенности в том, кто же злодей, а кто герой.

С каждой страницей, переворачиваемой мальчиком, я все больше и больше охреневал. Несмотря на тыкающий в картинки детский пальчик, я успевал рассмотреть и запомнить все, что было изображено неизвестным художником. Кто-то, отчетливо понимая, что он рисует, открыто изобразил руны, которые я с таким трудом смог изучить, постоянно рискуя собственной шкурой.

Наиболее интересными были для меня картинки, на которых встречались изображения еще не известных мне символов. Приходилось притормаживать бегло болтающего пацана, начиная задавать окружные вопросы. Попытки выяснить, что делает изображенный герой и чем это для окружающих это грозит, позволяли мне в той или иной мере оценить достигаемый эффект от данной руны.

К сожалению, больше половины символов были изображены частично, прорисованные на половину или даже на четверть, они не давали полной уверенности в том, как выглядят на самом деле данная руна. В дополнении к этому, изображение было плоским, тогда как напитываемые праной конструкции в реальности были объемными.

— Ваня, не приставай к дяде Олегу, — уставшая от звука детского звонкого голоса, тетя решила прекратить наше общение.

Мои слова о том, что «ничего страшного», были проигнорированы. Показавшиеся в начале прохода стюардессы с тележками еды и напитков, переключили внимание мальчика на предстоящий обед. Закрыв глаза, я постарался не выдать обуревающих меня чувств. Комикс удалось просмотреть лишь на половину, оставшееся не изученными картинки манили с неудержимой силой. Мысли скакали с одного на другое, интеллектуальное возбуждение подбрасывало идеи, одна безумней другой.

«— А почему я решил, что автор понимает, что он рисует? — задал я себе вопрос, вернувшись в своих размышлениях к создателю комикса: — вполне может быть, что он вообще ничего понимает!»

Принятая за константу мысль о том, что все Альфы мечтали стать сильнее или красивее, была навязана наиболее очевидными изменениями во внешности у подавляющего большинства одаренных. Но если следовать моей-же логике, то каждый получил лишь то, что очень хотел.

Еще до того как мир изменился, столицы всех стран наполняли приезжие люди, мечтающие стать популярными и известными личностями. Кто-то рвался в кино, кто-то в эстрадные артисты, ложась добровольно как под нож хирурга-косметолога, так и под веяния современной индустрии развлечений.

Резонным являлось предположение, что среди людей мог оказаться индивид, который желал настолько сильно создать популярный комикс, что его желание исполнилось в столь причудливой форме. Создавая свое творение, автор рисовал картинки, в которых видящие прану Альфы без труда узнали руны.

Тираж выпускаемого комикса имел смешные сто экземпляров. Оттиск цифры на задней обложке и общая потрепанность журнала, наглядно доказывали, что данная полиграфия выпускается для очень ограниченного количества родов. Передаваемый только среди своих, комикс с развлекательной историей являлся по сути своей источником информации, для тех кто понимал, что это такое на самом деле.

— Боярыня Пожарская, — густой мужской баритон вывел меня из задумчивости: — не ожидал вас встретить в столь отдаленных для столицы местах.

Один из пассажиров, породистый мужик, остановился в проходе, не дойдя до наших кресел пары шагов. Учтивый кивок, сопровождавший его приветствие, говорил о взыгравших в крови благородных корнях. Обратив внимание на использованное обращение, для себя я отметил, что среди родов оказывается уже имеются не только простые, но и боярские.

— Меньше чем в полчаса прибудем к столице, уважаемый Павел Савельич, — заметно оживившись от встречи со знакомым из своего круга, ответила «тётя Света»: — и что это так официально, можно подумать, что не выпивали со мной на брудершафт!?

Завязавшийся великосветский треп позволил узнать, что мальчик Ваня никакой родней для женщины не является. За перспективным одаренным боярыня была вынуждена съездить сама в периферийный городишко, чтобы быть уверенной, что сможет ввести его в род, когда придет свое время.

«— Совсем одичали», — теряя интерес к падению чужой морали, я вернулся к размышлениям о комиксе.

Со слов мальчика выходило, что журнал многосерийный, Ваня то и дело ссылался на сюжеты, которых не было среди глянцевых картинок.

«— Надо найти все серии, но как это сделать? — оптимистичная мысль «споткнулась» о суровую реальность.

Информация во все времена была самым востребованным товаром. И это было актуально особенно сейчас, когда знающий чуть больше остальных, мог диктовать свои условия и добиваться результата. Нарисовать что-нибудь самому я даже не пытался, когда начались изменения на планете с генофондом человечества, я лишь хотел выздороветь и ничего более.

«— Нифига, — поправил я сам себя.

Стать полностью здоровым я хотел в самом начале. А все последующее время я лишь гонял по телу воображаемую энергию, зная на сто процентов, что это, хоть и ненадолго, но помогает вернуть частичную подвижность телу.

«— Вот я ее и вижу», — подвел я итог своим умозаключениям.

Вспомнив Вику, по-доброму улыбнулся. В нашу последнюю встречу, девушка сидела за столиком в кафе и читала книгу «Занимательные задачи по физике». В тот раз я не обратил на это внимания, зато теперь вспомнил, что отец девушки преподавал в университете и она часто «шутила», что вся «пошла в мать».

«— А ведь ты хотела быть похожей на отца», — запоздалое понимание о тайных желаниях давней знакомой было вытеснено очередными мыслями.

У каждого человека есть желания, каждый из нас к чему-то стремится. Кто-то работает над собой, чтобы достичь желаемого, кто-то ждет, пока судьба предоставит шанс. Но далеко не факт, что как первые, так и вторые, люди достигнут намеченной цели. Куда вероятнее выглядела ситуация, что из-за переменчивости человеческой натуры, поставленная цель постоянно меняется и разумный практически всегда остается не доволен тем, чего сумел достигнуть и добиться. Сделав столь несложные выводы, я подумал, что счастье может наступить лишь тогда, когда индивид становится в состоянии обуздать свою жадность и алчность, удовлетворившись тем, что имеет.

«— Таких мало, если не единицы, — усмехнулся я и задал сам себе вопрос: — а Я?»

По сравнению с большинством одаренных и в абсолютном доминировании над обывателями, я находился на недосягаемой высоте в обретенных возможностях.

«— Почему я продолжаю двигаться вперед, а не осяду где-нибудь в тихом городке? — настроение стремительно портилось: — Зачем я прусь в столицу, где каждый второй будет для меня угрозой из-за обладания неизвестными рунами?»

Посадка самолета, как и выход из столичного аэропорта, прошли без происшествий. Мрачный, со злым выражением на лице, я прошел сквозь толпу холопов и обывателей, отпугивая своим видом всех, кто попадался на пути. Денег на такси не было, а садиться для одаренного в автобус было слишком подозрительно. Прибывшие со мной в одном самолете Альфы рассаживались в ожидающие их по приезду машины. За недавними попутчиками, тетей Светой и мальчиком Ваней, приехал целый эскорт. Длинный седан бизнес класса и два джипа сопровождения. На дверях каждого авто красовался символ, почему-то сразу вызывающий ассоциацию с гербом боярского рода.

«— Суки», — немотивированная агрессия, от столь явной демонстрации чужого успеха в текущей ситуации, мгновенно выжгла «буддистские» мысли о том, что надо довольствоваться тем, что уже имеешь.

Удаляясь в сторону пустырей, я продолжал мысленно ругаться. Разномастные формы складов и заборов скрыли от моего взора находящихся у вокзальной площади людей. Потеряв визуальный раздражитель, я медленно начал остывать, успокаиваясь. Столица поглотила меня, затеряв в пелене вяло идущего дождя сутулый силуэт. Никому не было дела, до бредущего в одиночестве обывателя.