Доктор и Постапокалипсис

Глава двадцать вторая. Без вести пропавшая

Эх, до чего же, блядь, «прекрасно» просыпаться утром в фермерском погребе!

Сон был тревожный, холодно ещё, сука…

Вчера ночью я дал лишка с Лёликом. Это было слишком. Сейчас я даже не представляю, как вообще смог решиться на такое!

С другой стороны, Лёлик подох с полным комплектом особых ощущений в виде страха, унижения, бессилия и отчаянья, поэтому никто теперь не сможет сказать, что он ушёл слишком легко…

Но совесть моя теперь не чиста, я больше не могу сказать, что не причинял кому-то страданий без особой на то необходимости.

Смогу ли я с этим жить?

Обязательно.

Через пару дней воспоминание об этом неприятном эпизоде исчезнут в потоке событий. Мне уже сейчас приходится прикладывать определённые усилия, чтобы вспомнить всех, кого я убил, Лёлик ничем не лучше остальных, чтобы я помнил о нём.

Вот взять, например, того паренька, который вмешался в нашу с Колчаком гонку… Кто он? Ради чего пытался убить меня? Я задался этим вопросом только сейчас, а до этого мне было абсолютно насрать. Да и сейчас всё так же насрать.

Мир меняет меня. Выходя за дверь больницы я и помыслить не мог, что стану тем, кем являюсь сейчас. Я бы рассмеялся в лицо человеку, который бы сказал мне, что я в холодном зимнем лесу раздену человека, оскоплю его, а затем, как какой-то жестокий дикарь, привяжу его к дереву и перережу ему глотку.

Что я хотел сказать Воронью этими действиями?

Я хотел послать им сообщение: я чудовище не хуже, чем они.

Ладно, пора идти подтверждать статус.

Я положил консервную банку на одну из настенных полок, накинул рюкзак Лёлика, поднял прислонённый к стене ARX-160 и покинул погреб.

К слову, в этом погребе никаких солений и копчений я не обнаружил, что меня слегка расстроило вчера ночью.

Я не большой специалист в фермерских запасах, но примерно представляю, что далеко не у всех есть такие запасы, какие были в том доме, где я ночевал в прошлый раз.

В том, что их всех не сожрали вчера ночью, я уверен почти на сто процентов. Они не первый день в наших реалиях и путешествуют однозначно далеко не в первый раз, поэтому вряд ли передохли как трусливые неумехи за одну ночь…

С этим нападением много непонятного. Почему они начали беспокоиться только в последний момент? Надеялись на танк и БМПТ? Неужели с ними раньше не случалось ничего подобного? Да даже мы, в первое своё путешествие, получили жёстких люлей от постинфицированного и здоровенной хуюмболы шестого ранга!

Странно всё это…

На место расправы над Лёликом выходить не стал, это было бы глупо, любой детективный роман скажет вам, что некоторые преступники возвращаются на место преступления. Но мы-то с вами умнее некоторого преступника?

Сориентировался по карте. Место крушения колонны я ещё вчера пометил на карте, поэтому выйду туда без проблем, даже несмотря на разброс ГЛОНАССа в двести пятьдесят метров.

Вышел на дорогу и пошёл к колонне. Орды здесь уже быть не должно. Я мало знаю про стихийные скопления мертвяков, но то, что они просто не могут такой толпой надолго задерживаться на одном месте — это хорошо известный мне факт.

Вообще, они жуткие индивидуалисты, не терпят конкуренции, но своими примитивными и тухлыми мозгами прекрасно понимают, что сообща можно разматывать танковые колонны. Но терпеть душную компанию остальных они могут только когда движутся к какой-то цели, в ином случае начинается замес и выживает сильнейший. Это наблюдалось и на ранних этапах их развития, наблюдается и на текущем этапе.

Беспрепятственно дошёл до поворота на федеральную трассу, вдалеке увидел сгоревший танк Т-80У со свёрнутой башней и, пригнувшись, двинулся в его направлении, укрывшись за редким, упорно цепляющимся за свою мёртвую листву, кустарником. Под одной из гусениц танка без движения лежал здоровенный мертвяк, башку которого кто-то безжалостно расстрелял из чего-то крупнокалиберного.

М-да… Что за зверюга оказалась способна своротить башню основному боевому танку?

Удвоил осторожность.

Подобрался к танку. Выглянул слегка из-за него, чтобы посмотреть на происходящее у грузовиков. Тишь и благодать. Правда, одного бронегрузовика не хватает…

— Положил автомат на землю и отошёл на шаг назад, — раздался тихий приказ из-за спины голосом, по которому хрен определишь не то что возраст, даже пол.

Ну, блядь… Как они это делают вообще?

Я решил побыть паинькой и прислонил автомат к опорному катку танка, отошёл на два шага и уже было начал разворачиваться, но…

— Замри, — остановил меня голос. — Кто ты и что тут делаешь?

— А ты как будто, блядь, не знаешь… — усмехнулся я.

А от души тем временем отлегло. Это определённо не кто-то из Воронья. Вопрос прозвучал, так скажем, без подъёба.

— Не знаю, — ответил мой неизвестный собеседник. — Поэтому тебе лучше рассказать, причём как можно быстрее.

— Эх, — вздохнул я устало. — Звать меня Георгием, но я весьма широко известен в очень узких кругах под прозвищем Доктор. Прибыл сюда, почти по своему желанию, из Мольска, что в Боратовской области. Вот с этими сучьими личностями, которые владели данной техникой, направлялся в Оболенск, но, к счастью, на конвой напали, я сбежал, теперь вот, пришёл с ответным визитом.

— М-хм, — произнёс мой собеседник, сделав для себя какой-то вывод.

— Мне проблем не надо, если не имеешь никакого отношения к тем ушлёпкам, то нам нечего делить, — добавил я.

— Не имею, — ответил мой собеседник. — Развернись.

Я медленно повернулся.

Передо мной какой-то пацан лет шестнадцати, в самодельной броне из стальной жести, успевшей слегка поржаветь. Физиономия до этого момента была скрыта черной баллистической маской, ну, из тех, которые понтовые тайваньские спецназеры в фильмах носят. Не знаю про их эффективность против осколков, но знаю одно: пулю 5.45х39 миллиметров они не держат.

Нет, штука полезная, наверное, но глухой шлем, как, например, мой, в благородном деле защиты от опасностей окружающей среды, будет по-полезнее.

— Меня все зовут Шепардом, — представился пацан, опуская АК74М и прикрепляя баллистическую маску к поясу. — Значит, у тебя какие-то проблемы с этими людьми?

Я вгляделся в его лицо: каштановые волосы, физиономия славянская, глаза серые, скулы выражены не особо, подбородок овальный, нос картошкой. Ростом он где-то метр семьдесят, но не выглядит дрыщом, видимо, вложился в «Силу».

— Да, у меня какие-то проблемы с этими людьми, — кивнул я. — Знаешь, где они?

— Отъехали километра на три к востоку, но окончательно сломались и ищут сейчас чем бы починить свой грузовичок, — сообщил мне пацан по прозвищу Шепард. — Они могут решить вернуться сюда, поэтому у меня мало времени.

— А-а-а, мародёрство — наше всё? — усмехнулся я, догадавшись, какие тут могут быть дела у этого мальца. — В танке поищи, может, пулемёт не стали демонтировать.

— Как раз собирался, — ответил пацан, запрыгивая на борт Т-80У.

— Там ещё может быть личное оружие экипажа, — напутствовал я Шепарда.

Пацан забрался на свёрнутую башню, подёргал командирский люк, подёргал люк наводчика, но оба оказались закрыты. Он вопросительно посмотрел на меня. Я вздохнул и поднялся на борт танка.

— Это не единственные люки, через которые можно попасть внутрь, — сообщил я ему и дошёл до люка механика-водителя. — Иди сюда.

Шепард по башне прошёл ко мне и с осознающим «А-а-а…» дёрнул за незапертый люк.

— Осторожнее там, эти ублюдки настолько ублюдки, что с них могло статься заминировать машину, — предупредил я пацана.

Тот кивнул и внимательно осмотрел рабочее место механика-водителя. Аккуратно спустившись вниз, он исчез во тьме боевого отделения.

Я присел на броню.

Спустя пару минут высунулась голова почему-то бледного пацана.

— Там два трупа, — сообщил он мне. — Что здесь случилось вообще?

— А что, по кускам мертвяков не видно? — усмехнулся я. — Засада мертвяков.

— И что, никто не догадался передовую машину выслать? — недоуменно спросил пацан.

— Танк и был передовой машиной, — ответил я. — А что, мертвяки уже замаскированные засады устраивать начали?

— Т-ц! Давно уже! — сказал пацан и снова спустился в танк.

Снова его не было пару минут. Но теперь наружу сначала поднялось два автомата АКС-74У, шесть магазинов, три гранаты и два рюкзака.

— Всё, больше сил нет в той вони ковыряться, — выдохнул пацан, выбравшийся наружу. — Нет, серьёзно? Без передовой машины?

— Серьёзней рака, — заверил я его.

— Ха-ха! — засмеялся Шепард. — Непуганые велосипедисты…

— И часто тут вообще кто-то проезжает? — поинтересовался я.

— Случается, — ответил Шепард, начав навешивать на себя оружие и распихивать патроны. — Раньше чаще ездили, сейчас реже.

— И прямо все с передовым дозором? — прищурился я.

— Те, кто ездит без дозора, обычно никуда не доезжают, — усмехнулся парень. — Не, если по чесноку, впервые таких лохов вижу. Военные все гоняют колонны по правилам, гражданские как получится, но передовой дозор обязательно, потому что жмуры всё хитрее и хитрее. Того гляди, карты читать научатся…

— Я знал, что они учатся, но не думал даже, что в их тухлых мозгах найдётся место до замаскированных засад… — пробормотал я. — Эх, жить стало хуже, жить стало грустней…

— Я пойду, — сообщил мне Шепард. — Если осилишь тех ребят, приходи в Дмитриевку, на сахарный завод, я там буду. А если не осилишь, то помалкивай о том, что меня видел, ок?

— Не видел я никого, — подтвердил я. — Слышь, пару гранат отсыпь, я же тебе помог.

— Эх, держи, — пацан дал мне две РГД-5. — Всё, я пошёл. Удачи тебе!

— Спасибо, — поблагодарил я его. — И тебе того же в той же степени.

Пацан верно говорит: раз сломались и ищут как починить машину, значит, вернутся сюда за ЗиП. Не знаю, как так получилось, но эти ушлёпки либо не имеют нужного навыка, либо поломка такой сложности, что требует от ремонтирующего слишком многого.

— Погоди! — остановил я движущегося на север Шепарда. — А как они сломались вообще? Тупо встали или как?

— Да не, им под капот мертвяк нырнул, — бросил мне через плечо Шепард и двинулся дальше.

Ого…

Значит они сто процентов вернутся сюда. Ну, а я тогда их встречу…

//Тридцать минут спустя//

Я залёг в тщательно оборудованном укрытии и выжидал.

В БМПТ, который неплохо сохранился и в принципе на ходу, стоит ловушка с гранатой, в поломанном серией переворотов бронегрузовике тоже граната, правда, в ящике ЗиП. Дверку они, может, проверят, а вот механики ребята попроще, нет, не поголовно тупые, но обычно не ждут, что в ящике с ИХ инструментами будет лежать РГДшка с укороченным запалом.

Да, с «Ремеслом» укоротить запал до мгновенного взрыва — дело десятка секунд.

Я в снегу, под белым-белым покрывалом января, меня хрен обнаружишь, даже ARX-160 сокрыт так, что надо подходить очень близко, чтобы что-то заподозрить. Постарался я, что уж сказать…

Тут я услышал голоса. А спустя некоторое время даже смог разобрать, о чём речь:

— … говорил, что там делать нехуй вообще, а тут вот: лежит, родимый, мы сейчас с него движок снимем, на тележку погрузим и обратно приволочем! — говорил, судя по голосу, Аргамак.

Его голос я за время нашего совместного путешествия слышал несколько раз, поэтому узнал наверняка. Их осталось двенадцать человек.

— Кис-Кис хочет выйти на охоту, — донеслось из рации на поясе Ворона.

— Я запрещаю, — нажав на тумблер, ответил Ворон. — Пусть восстанавливается. В текущем состоянии Доктор её убьёт.

— Принял, — донеслось из рации. — Ты всё слышала, Ки…

— Рассредоточиться и занять оборону, — дал Ворон команду двенадцати своим бойцам. — Он может быть здесь.

Они рассосались по окрестностям, причём один из них, тип с неизвестным мне прозвищем, встал прямо передо мной.

В двадцати метрах от него встал Атеист, с моим АКМКой… Вот пидор!

Ждём-с…

Вот Аргамак подошёл к ящику ЗиП, расположенному у бензобака. Сейчас…

Начали!

Стреляю в горло неизвестного мне уёбка ровно в тот момент, когда Аргамак открывает ящик. Взрыв и выстрел слились воедино. Перевожу ствол в сторону Атеиста, который успел только вскинуть моего АКМКу, когда ему в глотку залетела серия из трёх пуль калибра 7.62х39 миллиметров. Я учёл наличие кевларового горжета, но так получилось, что обычные оболочечные пули в наши поганые времена никто не применяет, поэтому для бронебойно-зажигательной пули этот кевлар был сродни бумаги. Я буквально увидел, как горло Атеиста разорвалось.

+300 000 единиц опыта

Получен новый уровень!

Стремительно отползаю назад, по снежному тоннелю, который я вырыл за рекордные двадцать минут.

Аргамак ещё жив, но, скорее всего, слеп, оглушён, страдает от мучительной боли и орёт.

Да, через гвалт, поднявшийся в свете внезапного и безусловно вероломного нападения, я слышу громкий и душераздирающий вопль. Ох, дружок, попадись ты мне вчера ночью…

Уползаю к хренам, подальше отсюда.

Итого у нас минус три, на балансе осталось десять. Ну ничего, ничего, день ещё не закончился…

Спустился в устье наглухо замёрзшего ручья и припустил на восток.

Судя по карте, прямо по этому ручью, если не бежать гордо подняв голову, можно скрытно добраться до примерного месторасположения вставшего бронегрузовика.

Кстати, о «Скрытности»! Десять очков навыков вливаю в «Скрытность».

Я тороплюсь, поэтому практически не слушаю пальбу по месту, где вместо меня лежит труп одного из их танкистов с кривым стартером от бронегрузовика вместо автомата в руках…

Да, творческий подход — наше всё!

Выбравшись из ручья, поднимаюсь на взгорок и вижу грузовичок, вставший посреди трассы. Из люка, за стоящим на сошках ПКМ, торчит типчик, слушающий какие-то команды из рации.

Подкрадываюсь поближе, целюсь и стреляю.

Уязвимое место есть у каждого типа брони, кроме, пожалуй, танковой. Хотя при правильном подборе средств оказывается, что у танка их даже больше. Но у меня автомат, а у чувака какая-то серая керамическая броня с бармицей на затылке.

Но я вижу, что она не фиксируется на горжете шарнирами, потому пробивать её мне необязательно. Голова сама, получив импульс от трёх пуль, справляется с ломанием шеи уёбка.

Подхожу к бронегрузовику с открытым капотом и разряжаю остаток магазина в двигатель. Теперь точно пешком, Ворон.

Максимально тихо обхожу грузовик и заглядываю в иллюминатор. Нихрена. Конструкторы позаботились о защите от вуайеристов.

Подхожу к двери и пробую её открыть, прижавшись к стенке. Хрен тебе. Ладно.

Аккуратно поднимаюсь на крышу. Люк открыт, но целая Кис-Кис уже затаскивала внутрь ПКМ, поэтому я увидел её испуганный взгляд, прежде чем она нырнула внутрь.

В такой ситуации люк не закроешь, поэтому, можно сказать, пат: я сунусь — меня подстрелят, она сунет руки — я отстрелю ей их нахрен. Достаю из клапана пенал с набором для маникюра, блядь, не спрашивайте, почему я его таскаю с собой. Так вот, беру этот пенал и подползаю к люку.

— До встречи в аду!!! — ору я и зашвыриваю пенал в люк.

Услышав характерный лязг металла, символизирующий тело, рухнувшее на пол, ныряю в люк и обнаруживаю на полу прикрывшую голову Кис-Кис.

— Киса-Киса… — произношу я, наводя на неё ARX-160. — Не везёт тебе последнее время, да?

— Стреляй, урод! — выкрикнула она.

— Это было бы слишком легко… — покачал я головой. — На выход!

Она начала подниматься, но я подбежал и от души приложил её прикладом по затылку.

Приклад сломался. Блядство!

Хватаюсь за правую руку Кис-Кис и без всяких сантиментов выкручиваю её из сустава. Повторяю то же самое с левой. На этом этапе она очнулась и пронзительно завопила, но я успокоил её ударом кулака в затылок.

Вешаю на себя ПКМ, сдираю с будущего покойника сбрую с цинками, поднимаю Кис-Кис и иду на выход.

Самое страшное — это не когда убили товарищей, а когда спиздили.

Когда убили, всё понятно, это война — потери неизбежны. А вот когда спиздили прямо у тебя из-под носа, ещё и раненного товарища — это деморализует. Ну, мне отец рассказывал, что в Афгане они духам, похитителям воинов-интернационалистов и гражданских, яйца отрезали, потому что погиб, выполняя интернациональный долг — это одно, а пропал без вести — другое. И пропасть без вести опасались больше, чем просто погибнуть.

Вижу, что Кис-Кис всё ещё ранена, видимо, достаточно профессионального медика не оказалось, ну или на неё просто не хватило его внутреннего ресурса.

Ещё бы…

Побежал с Кис-Кис на плечах по шоссе. Она очнулась, но смела только скулить от боли. Вот это я и называю моральным подавлением. Моя суровая жопа, которую она видела перед собой, внушала ей такой страх, что она рта открыть не смела!

Ушёл километров на десять к востоку, а потом увидел заправку. Неплохое место, чтобы остановиться ненадолго, вы не находите?