Долгое путешествие на Юг.

Глава 19 Родная сторона, сторонушка…

Проведя в пещере трое долгих изматывающих суток, на поверхность обоз выбрался уже где-то ближе к полудню четвёртого дня. Путешествие под землёй далось тяжело. Они все уже успели порядком подзабыть, каково это было переправляться через мокрый подземный карниз с бурной горной рекой посредине, кипящие стылые воды которой так и норовят тебя сбросить в бездонную пропасть.

Удовольствие ниже среднего. Да и времени уйму отняло. Одним словом, весна в горах всем показала свой непростой норов. И никому он не понравился.

Но наверху… было чудо. Здесь уже вовсю буйствовала весна. И как и чуть ли не год назад, когда они в первый раз появились в этих местах, кругом царило безлюдье. Ничто не нарушало спокойный, устоявшийся быт каравана. И всё равно, несмотря на то, что здесь внешне всё было тоже, что и на той стороне гор, как только они вышли из-под земли, в душе сразу образовалась какая-то умиротворённая тихая радость. Кругом было тихо, безлюдно и спокойно.

И все враз почувствовали, что они дома

Не задерживаясь, оставили за спиной и Сторожку, как теперь присвоили гордое название тому небольшому заплоту из поставленных на попа тонких, неказистых сосновых брёвнышек, что за это время только и успели поставить перед выходом из пещеры с этой стороны гор.

И уже поздним вечером перед ними лежали руины бывшего постоялого двора, занятого ныне семейством Дормидонта.

Однако это уже были не те развалины, что им представились в первый раз. Теперь на каждом углу были видны следы человеческой жизнедеятельности, а со стороны бывших конюшен до них доносился весёлый перестук топоров плотников, что-то там активно мастеривших.

Но что больше всего потрясло и Сидора и всех в караване, так это то, что до самого последнего момента, когда они уже находились в пределах прямой видимости, никто из мастеров, занятых на строительстве огромных срубов, валявшихся по всем углам хозяйственного двора, так и не заметил их приближения.

— Как же спокойно они тут живут, — тихий голос Димона едва пробился до изумлённо наблюдавшего за происходящим Сидора. — Они же ничего не боятся! Им что, некого здесь бояться? Неужели здесь на самом деле никого нет.

А мы полгода под смертью ходим, — с тихой, едва прикрытой горечью посетовал он. — И нам о таком только мечтать.

Для людей, привыкших днём и ночью быть настороже, подобная беспечность была за гранью понимания.

Они уже не менее получаса находились у них буквально под носом, в пределах прямой видимости, прекрасно видимые на пустынных горных лугах с едва пробивающейся сквозь пожухлую прошлогоднюю траву молодой зеленью, а заметили их только когда они уже стали кричать, приветствуя строителей.

И тут их поразила реакция плотников, занятых сбором деревянных срубов возле кирпичного здания хоздвора. Было полное впечатление, что в тихую, мирную жизнь небольшого лесного муравейника неожиданно плеснули огоньку.

Замершие по началу, они разом бросились кто куда, оставив на дворе всё в том виде, как оно валялось, и только когда обоз подошёл поближе, стали видны пустые окна кирпичного дома с торчащими из каждого окна арбалетами.

Чтобы не оставлять за спиной вооружённых людей, им пришлось задержаться и только когда вперёд вышел Сидор, а Бугуруслан, выскочивший на лошади вперёд, разразился гневной речью с обещанием оторвать дуракам все выступающие части, только тогда им поверили, что это тот обоз, которого тут никак не ожидали.

Надо сказать, что за прошедшее время, со дня последнего посещения Сидором этих мест, Дормидонт времени зря не терял, и теперь весь их хоть и сократившийся чуть ли не втрое, но совсем не маленький обоз смог целиком разместиться под новенькой крышей разросшегося постоялого двора. А все оставшиеся ещё в караване лошади нашли себе место в новеньких, ещё пахнувших свежей смолой и древесной стружкой конюшнях.

По довольной, буквально лучащейся счастьем физиономии Дормидонта было хорошо видно, что он ни на йоту не жалеет о принятом год назад радикальном решении принять помощь компании Сидора в деле восстановления постоялого двора. И теперь с довольным видом гордый хозяин немалого поместья принимал долгожданных гостей.

И вот только здесь их наконец-то окончательно отпустило чувство постоянного напряжения и ожидания опасности, ожидания нежданной стрелы из-за каждого куста или камня.

Увидав Сидора с Димоном живыми и здоровыми, Дормидонт от радости никак не хотел их отпускать, таская по строящимся избам, и с безумным огоньком в глазах с гордостью показывая, что уже сделано и сколько ещё впереди предстоит.

Он был просто счастлив, получив возможность реализовать себя в большом деле, как Дормидонт постоянно им говорил. На что Сидор, в конце концов, вынужден был его огорчить, поведав сложившийся невесёлый расклад по делам:

— Понимаешь, Дормидонт, — немного виновато глядя на него, с сожалением развёл руками Сидор. — В ближайшие месяц, два, никакого сообщения через этот перевал не будет точно. Никто кроме нас здесь не появится, а мы появимся нескоро. Так что не то, что больших доходов, даже просто заработков не ожидай.

— Сидор, — Дормидонт с каким-то умилением и любовью смотрел ему прямо в глаза, вызывая у Сидора чувство настороженности и недоумения.

Да я уже отбил все ранее вложенные в постоялый двор деньги. Даже на ваших одних обозах, я уже вернул все вложенные и тобой, и мною деньги, и теперь устойчиво в плюсе. Так что если надо подождать — подождём. Нам не к спеху. Да тут ещё по двору дел…, - Дормидонт присвистнул, протяжным свистом показывая колоссальные объёмы будущих работ. — Тут ещё трудов… — сразу всё не сделаешь.

Ты прям какой-то дурак, ей Богу.

Прости, конечно, за грубость, но на правду не обижаются. По крайней мере, нормальные люди. А ты я надеюсь, нормальный.

Пойми, да кто же ожидает барышей, когда всё ещё до конца не отстроено. Это раз, — ухмыльнулся он. — Два — это то, что прошло всего лишь полгода, а тут такое, — широко повёл он кругом рукой.

— А три это то, что ты на себя посмотри.

— Посмотри, посмотри, — яростно потеребил он того за рукав. — Ты вот это видел? — ткнул он пальцем в тёмные силуэты огромных тёмных фургонов, едва виднеющиеся в свете слабого света, отбрасываемого кострами охраны. — Да вы только один раз прошли перевал с какой-то жалкой сотней плохоньких телег, а возвращаетесь обратно с полутора сотнями тяжело гружёных здоровущих фургонов, настоящих монстров.

— А помимо этого здесь каждую неделю в обе стороны ходило по точно такому же огромному обозу. И туда, и обратно.

Ведь я же не идиот, — гордо выпятил он грудь. — Я же знаю, что это только начало, а дальше будет ещё больше. И вам всё равно кроме как у меня остановиться негде.

Вот только ворота в конюшнях я маловаты заложил, — тут же хищным взглядом посмотрел он куда-то в ночь. — Никак не мог предполагать, что такое возможно, — с сожалением качнул он головой. — Такие огромные фургоны, — задумчиво пробормотал он с искренним восхищением глядя на них. — Надо срочно расширяться. Срочно! А то вы так и будете ходить туда, сюда, а я ничего на вас не заработаю.

— "Блин, — уныло подумал Сидор. — Мало нам Травника с кузнецом. Тут ещё один энтузиаст на наш с Димоном кошелёк выискался. Похоже, это заразно".

О том, что значительная часть данного постоялого двора принадлежит и ему самому, он в тот момент совершенно забыл.

— Ты повара заведи, — тут же встрял Димон, отвлекая Сидора от несвоевременных грустных мыслей. — Только не такую бездарь, как у нас оказалась, и весь год нас терроризировал перловой кашей во всех её видах: жареная, пареная, печёная, мочёная. Вот на вкусной жратве ты уж точно заработаешь.

А пока мы пошли спать, — оборвал он дальнейшие проявления восторгов Дормидонта. — Спать-спать-спать, — зевнул он во все тридцать два зуба.

Особо задерживаться на недостроенном постоялом дворе было нечего. Здесь до сих пор даже нормальных мест для ночёвки было всё ж маловато. Так что спокойно переночевав, с раннего утра они двинулись дальше, захватив с собой лишь длинный перечень требуемых Дормидонту для дальнейшего развития материалов, за ночь торопливо им подготовленный.

В крепости их уже должны были ждать. Из Гуано ещё при выходе послали в Тупик голубя, так что, затягивать с возвращением не стоило, особенно учитывая их тяжелое нынешнее состояние. Народ устал, вымотался, всем требовался серьёзный длительный отдых.

Длинный обоз чёрных, изрядно потрёпанных, местами сильно обгорелых фургонов, с жалкими клочками ещё старой оборванной парусины на высоких дугах повозок, медленно сползал по пологому склону долины в сторону уже хорошо видимых впереди полуразрушенных стен так до сих пор и не восстановленной долгожданной крепости Тупик.

Жалкий, неряшливый вид множества кособоких, покалеченных фургонов просто резал глаз, резко выделяясь на фоне яркой, праздничной, только-только после зимы зелёной молодой травки, на фоне которой они все смотрелись жалкой, грубой пародией на совсем недавних самих себя.

Глядя отсюда издалека на уже хорошо различимую в конце долины крепость, было хорошо видно, что за прошедшее время тут многое изменилось. Хоть в целом крепость была ещё практически непригодна к серьёзной осаде, да и к несерьёзной тоже, но следы того, что ею занимаются, пытаясь исправить чудовищные разрушения, отчётливо просматривались даже отсюда.

И ещё то что они отсюда, издалека видели, навевало всякие нехорошие мысли. Былого тихого уголка, "тупика" никому не нужного, не было. Бывшая ранее там небольшая крепость, казалось, вдруг как-то сразу внезапно раздалась вширь и теперь занимаемая ею площадь словно бы увеличилась чуть ли не втрое. В этом была какая-то непонятная пока странность, которая не могла не настораживать.

Похоже, за последние полгода, когда их тут не было, в этих местах изменилось очень и очень многое.

— О-о, — негромко, с отчётливо прозвучавшей издёвкой в голосе, протянул Сидор. — Какие люди в гости к нам. Готовься Димон. Счас наша сладкая парочка будет снова права качать и опять чего-то от нас требовать. Я уже по одной только его походке, уже издалека узнаю, когда он хочет чего-то от нас урвать.

— Посмотрим, — Димон равнодушно зевнул. — Хочет, не значит получит. А что его надо скоро ждать в гости, я понял ещё у Дормидонта. Слишком уж он активно там нырял по развалинам, всё вынюхивал и вынюхивал что-то. Видать до сих пор покоя не даёт мысль, что мы его с тем постоялым двором бортанули.

Какая у него был злая морда, — мечтательно протянул он. — Век бы любовался.

Жалко нет фотоаппарата, — с сожалением цыкнул он языком. — Я бы целую фотосессию составил из гримас, которые порой принимает его лицо.

К переднему фургону, на котором вальяжно раскинулись Сидор с Димоном, на крупном вороном жеребце, единственной оставшейся ещё не впряженной в фургоны обоза лошади, медленно и неторопливо подъезжал Бугуруслан. Его постоянный спутник, закадычный друг Виталий, прихрамывая, двигался рядом, временами хватаясь за стремя, чтобы не упасть когда неловко попадал раненой ногой в какую-нибудь выемку.

Лошади у него не было. Она пала совсем недавно, случайно наткнувшись на самострел, настороженный горцами на тропе, когда Виталик был в боковом охранении. Тогда же он и повредил ногу. С тех пор так и хромал.

Со стороны глядя на подходящую пару, было полное впечатление, что одна пара волков медленно и осторожно подбирается к другой, настороженно ждущей первую. Похоже, Бугуруслан со своим компаньоном действительно решили наконец-то окончательно разобраться с давно откладываемыми проблемами. У них были решительные, жесткие лица и движения уверенных в себе людей, принявших окончательное решение.

— Надо поговорить, — Бугуруслан, слегка покачиваясь под шаг медленно идущей лошади, с высоты седла исподлобья смотрел на обоих сидящих в фургоне друзей.

— Скоро дома будем и надо бы заранее определиться, как нам дальше быть.

— Нам есть что определять? По-моему, всё ясно.

Димон, отвернувшись, лениво подхлестнул вожжами еле бредущих лошадей, прибавляя шагу заморенным, фактически загнанным лошадям.

Немного помолчав, он повернул голову к молча сидящему рядом Сидору и сердито пихнул того локтем в бок.

— Чего молчишь, начальник? Скажи что-нибудь, умное.

— Кому надо, тот пусть и говорит, — равнодушно зевнул Сидор, даже не повернув головы в сторону подъехавшей парочки.

— Так ведь можно и дождаться, — угрюмо буркнул Виталик, недовольно покосившись на него. — Развалился на телеге, понимаешь, а тут стой, — сердито проворчал он. — Но раз ты не желаешь сам подымать назревший вопрос, то его подниму я.

— Вы не собираетесь нам компенсировать те убытки, что мы понесли из-за вашего сумасбродства?

— Нет.

— Нет? — Бугуруслан попридержал почувствовавшего близкое жильё коня. Он с искренним удивлением смотрел на невозмутимого, даже не глядящего в их сторону Сидора.

— Ты, Сидор, не слишком ли смелое заявление выдвигаешь? Если ты уже забыл, то я обоим вам напомню из-за чего, точнее из-за кого мы все очутились в такой заднице.

Вон из-за того придурка, что сейчас плетётся в хвосте обоза, торчит постоянно возле кухни, жрёт в три горла опостылевшую всем перловку и уже успел всем смертельно надоесть своим визгливым, педерастическим голоском.

Кастрат! — от всей души обругал он так надоевшего всем мастера.

Бугуруслан, раздражённо поморщившись, кивнул в сторону хвоста обоза, где периодически раздавались чьи-то громкие возмущённые вопли, требующие чего-то у кухни, в которой как раз поспевал обед, или точнее завтрак, который им пришлось отложить с самого утра. Что, в конце концов, и привело к тем громким, визгливым крикам, которые сейчас так всем досаждали.

Если бы не этот ваш придурок, то мы бы сейчас здесь в глухомани не разговаривали, а спокойно торговали на побережье.

— Днём раньше, днём позже. Всё равно этот разговор назрел и когда-нибудь да произошёл бы, — флегматично пожал плечами Сидор. — Не по этой причине, так по любой другой. Причина не важна.

Как Димон сказал, и так всё ясно.

Но если ты хочешь поговорить, что ж, давай, поговорим.

— Мы понесли убытки, — сухо продолжил Виталик. — И вы должны нам их компенсировать.

— Нет.

— Из-за вашего идиотизма с покупкой долгов этого урода, мы потеряли весь товар, что был при нас. Потеряли практически всех лошадей и все свои фургоны. Чуть ли не целый воз арбалетных болтов стоимостью в несколько сот золотых разбросали по кустам, отбиваясь от охотников за головой этого визгливого мудака, и сами только чудом остались живы. И это не считая того, что по твоей милости приходится терпеть это визгливое чудовище рядом с собой.

— И что? — с интересом посмотрел на него Сидор. — Поэтому мы должны вам денег? Может, ты ещё и сумму назовёшь?

— Вот как раз насчёт суммы мы и пришли с тобой договариваться.

— Могли бы не спешить, — усмехнулся Димон. — Раньше пришли, раньше пошлют, скаламбурил он.

— Потому и пришли, что надо всё расставить по своим местам, — зло покосился на него Виталик.

— Ну-ну, расставляй, — с интересом глянул на него Сидор.

В конце концов, почему бы и не послушать. Было просто интересно, до каких пределов простирается их наглость. Оказалось, Сидор ошибался. Пределов ей не было.

— Вы должны нам две тысячи золотом за пропавший товар, за лошадей и за фургоны. За всё то, что нам пришлось бросить по дороге, когда драпали обратно в горы.

— Фь-ю-ю-ю, — протяжно с неприкрытой насмешкой весело засвистел Димон.

— Один раз я вам обоим ответил. Второй раз ответил. Но раз вы такие глухие и непонятливые, повторю, так уж и быть, — холодным, официальным тоном проговорил Сидор. — Нет!

Мы вам ничего не должны. Кстати, в отличие от вас.

Вы что-то слишком быстро привыкли к тому, что мы с вами всегда и за всё аккуратно расплачиваемся. То за одно, то за другое. То льготы торговые в приморских городах за так вы получили. То телеги вам дали за чисто символическую цену. Потом, вообще в пользование выцыганили, и естественно без денег. Хватит! Вы вдоволь попользовались льготами, что предоставлялись вам в нашем караване. И заработали столько, сколько без нас никогда бы не имели. Мы практически вас не трогали, поскольку ваши сабли были нам нужны. Только вы это поняли совершенно превратно, как будто мы перед вами прогибаемся. И вконец охамели.

Потрясающе, — Сидор устало покачал головой. — Нет, ребята, вы просто какое-то чудо. Нажились на нас. Процент оговоренный, чуть ли не с боем приходилось каждый раз из вас выбивать. За последние полгода вообще ни разу толком не плачено, всё плакались, что оборотных средств не хватает, просили подождать. А теперь ещё и встали в позу обиженного, безвинно пострадавшего, и требуете компенсации. А за что? За рядовую стычку с бандами, которые просто оказались нам не по зубам, и от которых пришлось поспешно удирать? Первый раз за целый год не сумели справиться с какой-то парочкой настырных банд, и вы тут же заверещали: "Ай, мы пострадали!"

Охренеть!

А не пошли б вы такие хорошие нах…й? Нам не нужны такие союзники.

— Значит, не будете платить? — хриплым, ставшим сразу злым голосом сквозь зубы процедил Бугуруслан.

— Значит, нет, — отрезал Сидор. — Ну, а раз ты имел наглость вообще завести речь о том, что мы вам якобы что-то должны, то вот тебе моё слово. Чтоб завтра к вечеру духу вашего в крепости не было. Собираете свои манатки и проваливаете. С меня довольно! Я больше не желаю никого из вас видеть рядом.

— Но учтите, больше без платы за проход по перевалу вы не пройдёте. И не обижайтесь. Повторяю, с нас довольно! Теперь будете платить за провоз любых своих товаров. Не заплатите — не пройдёте. Сунетесь нахрапом — не обижайтесь, если вас там же и закопают.

— Вот как ты заговорил.

— У-у-у, — бросил на него холодный, оценивающий взгляд Сидор. — Хамишь, Виталик. Нехорошо. Нарываешься.

Аж чёрный от злости Виталик угрюмо смотрел на него и на молча глядящего на атамана Димона, который сидя на облучке фургона, с задумчивым видом медленно, осторожными движениями поглаживал лежащий рядом с ним взведённый арбалет. Когда он успел его достать и взвести, было непонятно.

Не сводя с идущей рядом парочки настороженных глаз, Димон внимательно рассматривал их исподлобья.

— У вас времени собраться до следующего вечера. Этого хватит, чтобы собрать все свои вещи и убраться из крепости, — холодным, злым голосом проговорил Сидор. — Я могу, что угодно простить, но только не подобную наглость. А вы не просто обнаглели, вы уже нам на шею сели и ножки свесили.

Ты Виталик на себя посмотри. Когда мы в первый раз вышли в Приморье, на тебе целой рубахи не было, в рванье каком-то ходил, да ещё бравировал этим. А сейчас на тебе расшитая льняная рубаха, что не всякому князю по карману. А когда нам случалось останавливаться в каком-либо городе, то ты выбирал самый лучший трактир, да ещё нос воротил коли простыни были несвежие. Да и в борделе, когда случалось тебе туда попасть, самых дорогих шлюх выбирал. Ещё и хвастался этим. Гадость! — брезгливо поморщился он.

Но главное даже не это….

Сидор прервался со своим монологом и несколько секунд зло и молча, смотрел на таких же мрачных Бугуруслана с Виталиком, пожирающих его злыми глазами.

— Мы вам не страховое общество, — жёстко отрезал он. — И убытки ваши из своего кармана покрывать не обязывались. Тут уж получилось, как получилось. И подобное ваше заявление вообще чудовищная наглость. Вы к нам присоединились на добровольных началах, вот на них же я и предлагаю вам немедленно убраться, пока чего худого между нами не вышло.

— Значит, разбегаемся, — негромким, хриплым голосом проскрипел Бугуруслан. — Давно было пора, — тихо проговорил он. — Жаль, что в неподходящий момент и место явно не подходящее. Да и вышло как-то не по-людски.

— Сами виноваты, — неохотно согласился с ним Димон. — Но вы, ребята, в самом деле, охамели в край. Поэтому, не обессудьте.

— Долю свою получишь завтра, — угрюмо бросил Виталик. — Золота сам знаешь, нет, получите драгоценными камнями.

— Опять изумруды? — взорвался от негодования Сидор. — Гоните золото или по проходу вообще больше не пройдёте.

— Не кипятись, — мрачно буркнул атаман. — Действительно, возьмите камнями. Потом продадите, намного больше выручите, чем сейчас с нас возьмёшь.

— А пока оно у нас в сундуке полежит мёртвым грузом, — мрачно скривился Сидор. — Самому надоело таскать, решил на наши шеи перевалить сей груз. Так тебя понимать? — мрачно покосился он на атамана.

Что-то странное в голосе атамана, какая-то едва уловимая заминка царапнула его ухо, но страшная усталость и безразличие, вымотанность тяжёлой дорогой и ещё более тяжёлой вчерашней переправой в темноте через мокрый карниз над пропастью, сильно притупило его восприятие. Поэтому страшно не хотелось напрягаться и вдумываться ни в какие странности, пропустив всё краем сознания.

— "Потом, всё потом, — устало и равнодушно подумал он. — Главное, не забыть". — Сил ещё и на то чтобы думать, не было совершенно.

— ….. Раз мы с вами расстаемся, то в силе ли прошлое твоё обещание продать нам броники? — Мрачный голос атамана едва пробился сквозь шум усталости в ушах Сидора.

— Заплатишь золотом, — холодно бросил Сидор, — Будет в силе.

— Ты же знаешь, что денег у нас сейчас нет и заплатить мы можем только изумрудами, — раздражённо проворчал атаман.

— Ну и нахрена они нам сдались? — раздражённо посмотрел на него Сидор.

— Жёнам своим побрякушки ещё какие-либо сделаешь, — усмехнулся атаман.

— Кому надо уже сделали, а больше не надо, — сухо отрезал Сидор. — Ты хотя бы представляешь, во что нам та работа встала? — мрачно покосился он на него.

— Дормидонт просветил, — сплюнул в сторону атаман. — Просветитель, — выругался атаман. Чувствовалось, что бывшего своего товарища он искренне ненавидел.

Поэтому, за настоящую цену не предлагаю. За десятую часть возьмёшь?

— Чё? — изумлённо уставился на него Димон. — А где наш навар? За десятую часть мы их только продадим, если вдруг нам самим деньги потребуются. Да и своих у нас ещё полно осталось, девать некуда. Так что, давайте ребята, падайте в цене. Падайте, падайте, — с кривой усмешкой покивал он головой. — Иначе вообще никакого разговора не будет.

— На побережье возьмёте за них треть, — хмуро бросил атаман, недовольно покосившись на него.

— До побережья ещё добраться надо. Живым, желательно, — равнодушно зевнул Димон. — Поэтому, нахрен. И давайте серьёзнее. Не хотите расплачиваться золотом, которым у вас забит целый сундук, тогда падайте в цене.

— Золотом, золотом, — поддержал его Сидор.

Со злой, мстительной ухмылкой на лице Сидор смотрел прямо в глаза Виталика.

— Или ты думаешь, мы не поняли, от чего так гнутся оси под той телегой, на которой стоит лишь ваш один отрядный казначейский сундук, — холодно проговорил Сидор. — Камней столько у вас нет. А для серебра вы слишком его тщательно охраняете. Значит — там золото, — зло усмехнулся он.

И ещё, — Сидор неожиданно протяжно, душераздирающе зевнул. Бестолковый разговор ему порядком поднадоел и поэтому он решил закругляться. — Бронь нужна вам. Вам нужно её купить обязательно у нас, а не в городе, где вы у Кондрата её за такие низкие, как у нас цены не купите. Да и нет там её в свободной продаже. Маша писала, что очередь на неё пишется на полгода вперёд. Там вы её вообще не купите. А вам надо сейчас, здесь и сразу. Небось, ждать конца распутицы и лета, или ещё чего-либо вы не собираетесь, и как только передохнёте и наберёте новую банду, так сразу ломанётесь обратно в Приморье, собирать сливки.

— А хоть бы и так, — сухо отрезал атаман. — Ещё месяц и весеннее бездорожье кончится. Дороги подсохнут, и начнётся самый жирный летний клёв. Надо успеть с предложением своих услуг на торговые трассы. Нас там знают, так что, без работы не останемся.

А к такой кровавой работе надо хорошо подготовиться, чтоб там под первым же кустом не остаться. Тебя не обманешь, — с кривой ухмылкой, исказившей его лицо, нехотя согласился он с Сидором. — И нам нужна стеклянная бронь, арбалетные болты, желательно литые, стеклянные, ваши стреловидные пульки и ящеровы арбалеты вместо того барахла что мы приобрели в Приморье. Плюс одну тачанку с многозарядным арбалетом и чёрные фургоны. Хотя, без фургонов можем и обойтись, — поморщился пренебрежительно он. — Дорого. Но тачанку возьмём обязательно. А лучше две, — бросил он косой, настороженный взгляд в его сторону.

— А золото своё вы тратить на всё это, конечно не хотите, — понимающе, с едва видной брезгливой улыбкой усмехнулся Сидор. — Оно вам там нужно, на торговых трассах Приморья. Ликвидная вещь, в отличие от камней. Поэтому, если вы хотите, чтоб мы вообще взяли ваши камни, цена должна нас устроить.

Understand?

— Я, я, натюрлих, — хриплым, злым голосом отозвался Виталик. — Как видишь, нам надо много, господин барон-полиглот. И боюсь, на всё нам нашего золота может не хватить. Поэтому, предлагаем камни и надеемся на оптовые скидки.

Дальше уже пошёл торг. Принципиально договорившись о возможности оплаты за запрошенные товары необработанными изумрудами, потом они только согласовывали цены, количество и сроки поставок.

Когда спустя пару часов обоз оказался уже в пределах прямой видимости со стен старой крепости, они уже обо всём практически договорились. Хоть друг другом и недовольные, но, во всяком случае, и не такие злые как вначале.

— Ладно, всё! Принципиально договорились, — Бугуруслан попридержал своего коня, понемногу отставая от фургона. — Завтра окончательно разочтемся, и надеюсь, больше никогда не увидимся. В Старый Ключ мы так уж и быть с вами не пойдём, чтоб вести про ваш перевал не разносить кому ни попадя. Но и выкидывать нас из крепости, надеюсь, ты не будешь. Нас и так тут мало и не хватало только нам между собой передраться. То-то людоеды что здесь, что в Приморье порадуются.

— Не будешь хамить, оставайся, — равнодушно буркнул Сидор. — Будем считать, что оба слегка погорячились. Но плату за проезд с завтрашнего дня будете платить, как первоначально и договаривались. Всё до последней копейки. Больше лично для вас не будет исключения.

— А тут кроме нас никого и нет, — насмешливо бросил Виталик, покосившись на него. Как только закончилась торговля, он сразу повеселел и уже не смотрел на них злою букою. — Думаю, что в ближайшую пару лет никого здесь и не будет. По этому вашему перевалу только самоубийца согласится идти.

— Ну и ты в том числе, — усмехнулся Димон.

— На что уж я человек ко всему привычный, но и у меня половина шевелюры поседела, пока по мокрому карнизу прошли, — мрачно проворчал Виталик. — Но новому человеку туда лучше не соваться. Даже сейчас я не уверен, что мне хочется обратно.

Резко развернувшись, они оба решительно двинулись в хвост обоза, где последние дни постоянно держалась их группа.

— А ведь он прав, — тихо проговорил Сидор, провожая его спину сразу ставшим задумчивым взглядом. — С этим мокрым карнизом надо что-то делать. Там одни самоубийцы спокойно проходить могут, поскольку им всё равно. Нормальному человеку там не место. Даже лошадям страшно, чего уж говорить о человеке.

Долго глядя вслед отправившимся в конец обоза атаману со своим казначеем, Димон покосился на него и задумчиво, негромким злым голосом произнёс.

— Ну и как тебя изволите понимать? Мать-мать-мать.

Нахрена нам нужны конкуренты на трассе? Нахрена ты их вооружаешь, как и нашу собственную дружину? И нахрена нам эти изумруды, которые мы никому не сможем продать? Потому как дорогие больно. Нет покупателя. А с них сейчас могли золота слупить, сколько б захотели. И как миленькие заплатили бы. Ты же фактически за бросовые камни спустил ценнейшую стеклянную бронь и дорогущее оружие. И как это понимать? Объяснись, — голосом, способным заморозить всё вокруг, холодно потребовал он.

— А с чего ты взял, что мы не сможем камни продать? — Сидор, покосившись на него, насмешливо ухмыльнулся. — С того, что лично к тебе никто не походил и ничего тебе не предлагал, и ничего не спрашивал?

А вот ко мне, в отличие от тебя и от всех остальных, и подходили, и предлагали, и спрашивали: "Не будет ли господин барон так любезен продать мне пару камушков из своего состояния. Лично мне, и желательно чтобы мой сосед не знал. Мало ли что". И не один ювелир, между прочим подходил. И не раз.

А когда в тот городок мы второй раз попали, где нам делали украшения для наших девчонок, так меня прям со всех сторон обсели местные ювелиры, клянчили камни. Любые деньги готовы были платить, лишь бы продал хоть один камень. Только и отбоярился тем, что не взял с собой ничего, кроме того, что пошло на украшения.

Ба-а-а-льшие деньги, между прочим предлагали, — с хищной, злой ухмылкой Сидор посмотрел в ту сторону, куда ушли Виталик с Бугурусланом.

— А чего ж ты тогда мне ничего не сказал? — удивлённо посмотрел на него Димон. — Камни же остались. А я бы живо нашёл применение лишнему золоту.

— Не поверишь, — с сожалением покачал головой Сидор. — Забыл. Просто тупо забыл. Тогда меня как раз из очередного дворянского собрания вышибли, как якобы торгующего своим титулом. Скандал поднялся. Я злой тогда ходит, как последняя сволочь, бросался на всех. И мне было как-то тогда не до изумрудов, занимался разборками. А потом сразу с Бугурусланом поцапались. Опять, не до того стало. Да и денег у нас тогда ещё было очень много, не то, что сейчас. Не было никакой нужды ещё и камни продавать.

Потом ещё что-то отвлекло. Потом ещё. Так со временем оно как-то и забылось. И если бы атаман с Виталиком сейчас не подошли со своим предложением и не напомнили про изумруды, я бы, наверное, и не вспомнил никогда.

Так что продать-то как раз мы их можем. Стоит нам лишь попасть в тот городок, так сразу и продадим. Одна проблема, — тяжело вздохнул он. — Город тот за восемьсот с лишним вёрст отсюда.

— Так-так-так, — Димон в задумчивости вцепился себе в подбородок, яростно потирая отросшую за последние три суматошных дня щетину. — Это меняет дело. А цены? — требовательно уставился он на Сидора.

— Как Дормидонт и говорил, у Бугра мы камни берём за сущие гроши, за пять-семь процентов от реальной цены, а там — от десятины и до трети от настоящей стоимости, — ухмыльнулся Сидор. — Цена в прямой зависимости от близости к морю и, как я теперь понимаю, к возможности беспрепятственного вывоза изумрудов из Приморья на Запад. Но если договориться ещё и на огранку — цена за камни не просто вырастает. Она вырастает в разы. А если умудриться продать где-нибудь в западных баронствах или на побережье Берегового Торгового Союза…, - Сидор мечтательно закатил глаза. — Две, три цены, Димон. Две-три цены! — с чувством повторил он, словно не веря сам себе.

Так что, все, что мы им только что договорились продать, реально мы им продаём по цене в пять, шесть… Да что там — в десятки раз выше самых высоких цен в городе.

Это даже не триста процентов прибыли, это тысячи и тысячи процентов чистой прибыли.

— А нам ребята готовы скинуть их чуть ли не за так. За семь процентов от реальной цены? — удивлённо уставился на него Димон. — Это как понимать?

— Вот это и меня настораживает, — задумчиво пробормотал Сидор. — Но пока никакого разумного объяснения я этому не нахожу.

— Тогда возвращаемся к тому, с чего начали, — мрачно проворчал Димон. — Нахрена ты фактически с нуля создал нам конкурента? Ведь он же пойдёт по тем же маршрутам что и мы. Его, как и нас, все знают. Он перехватывать будет у нас все заказы на доставку.

Зачем нам это надо? — по слогам, жёстко выговорил он.

— Во-первых, затем, чтобы на торговых трассах Приморья была группа, к которой мы всегда можем обратиться за помощью, — тихо проговорил Сидор. — Пусть конкурент, но помочь они нам всегда помогут, как впрочем, и мы, им. Не забывай, что мы все из одного города. И если не поможем друг другу, то и у нас, и у него будут дома серьёзные проблемы. Не только с их семьями и кланами, а в первую очередь с властями! Поэтому помогать друг другу мы просто обязаны. Это раз.

Во-вторых, ты напрасно считаешь их конкурентами. Нам, — подчеркнул Сидор, — они не конкуренты. Мы легко можем сбросить цену за доставку грузов, по меньшей мере, на сумму въездной пошлины в тех приморских городах, где у баронов Вехторов есть хоть какая-то недвижимость. А таких городков, как оказалось в Приморье полно.

Вспомни, последнее время мы практически везде не платили вообще ничего. А они будут платить. И за торговлю на рынке, и въездную пошлину.

И, наконец, в-третьих. У них нет такой услуги, как наш госпиталь. У них нет ящеров-докторов. А ты даже не представляешь, сколько мы только на одном этом заработали. Никак не меньше того, что брали за доставку товара и сопровождение торговцев.

И я ещё не говорю про кузню и аптекарскую лабораторию, которые тоже вряд ли отправятся следом за атаманом в Приморье. Люди там работают наши, оборудование и инструмент всё наше, да и отношения что у кузнеца, что у травника с атаманом не очень. Если не сказать грубее и намного точнее. Они его оба на дух не переваривают и собачатся при каждом удобном случае.

— Ладно, — тяжело вздохнул Димон. — Тут ты меня уел, согласен. Но зачем ты продал им нашу стеклянную бронь? Зачем согласился продать ящеровы арбалеты? А тачанки? Бред какой-то. Вот этого я совершенно не понимаю!

— Достал уже. Мог бы и сам догадаться, — устало вздохнул Сидор, с обречённым видом глядя на него. — Поясняю. Только коротко, а то уже крепостные ворота видны и скоро прибудем.

Разбираем по порядку. Арбалеты!

Арбалеты, которые мы продаём Бугуруслану — хлам. Мало на что пригодный хлам. Весь свой ресурс они уже даже не дважды, а четырежды выработали. Их уже давно на помойку надо выбросить. Это только на фоне того барахла, что прикупили на оружейных рынках Приморья они выглядят достойно. А по своим техническим характеристикам давно уже должны были быть отправлены на переплавку. Вместо этого мы их продаём. По цене, раз в десять, если не в сто, превышающую их реальную стоимость. Продадим атаману старьё, со своих складов получим новое.

Пусть не совсем новое, но получше того хлама что остался у нас на руках.

Тачанки? — Сидор, на секунду замявшись, пренебрежительно поморщился. — Тачанки — откровенная дрянь. Единственная в них ценность это многозарядные стеновые арбалеты. Но и с ними проблемы те же, что и с остальными нашими арбалетами. Им место на свалке, потому как металл дуг и всей системы целиком, давно выработал ресурс. Только поддержание их в рабочем состоянии нам стоит та-а-аких денег, что проще как можно быстрей выбросить, иначе — разорят. Конструкция карусели — сырая до невозможности. Постоянно ломается, постоянно заедает. Всё это безобразие вместе — в целом хлам. И этот хлам мы этим двум дуракам продаём за бешеные деньги. А ты спрашиваешь, почему. Вот именно поэтому, — невесело усмехнулся он. — Мы фактически безоружные.

Теперь, бронь.

Мы продаём атаману целых стодвадцать штук броней для его будущей банды! Не одну, не две броньки, а сто двадцать! Безумное количество, учитывая объёмы производства их в городе. Одна загвоздка. Это не те брони, что делает Кондрат в своих оружейных мастерских, а те, что делаем мы сами. Те, что клепает Марк на своём стеклянном заводике силами подсобников, подмастерьев и прочим неквалифицированным людом. Продаём разом, а, не растягивая их производство на год. Продаём со складов, с которых их никто никак не может купить, потому как дорого. А мы пусть и за камни, и с последующим геморроем по продаже изумрудов, но сейчас и оплата сразу.

А та пресловутая очередь, про которую все талдычат, есть только в твоём воспалённом мозгу. Нет никакой очереди за НАШИМИ бронями. Все остальные просто заказывают у Кондрата бронь и ждут, чтоб её сделали им по фигуре. Ждут до полугода, но это уже их проблемы и проблемы Кондрата. Наши же безразмерные кольчужки по стандартным типоразмерам подходят на любую фигуру. Потому и дешевле, — пожал он плечами. — Как ты этого не понимаешь. Рядовая дешёвая сборка, против эксклюзивной и дорогой работы. А цена практически одна и та же. Плюс у нас нет на продажу ни шеломов, ни бармиц, ни наколенников, ни всего остального прочего. Этим производством тоже собирается Марк заняться со временем, и всё это пойдёт потом за отдельную цену. Ты чем слушал, — усмехнулся он. — Речь шла только о броне и ни о чём другом.

— Что-то невзлюбил ты Кондрата, — вдруг сделал неожиданный, парадоксальный вывод Димон. — Крепко невзлюбил. А чего он собственно такого натворил, что ты так на него взъелся? — Димон замолчал, вопросительно глядя на Сидора. Не дождавшись ответа, со смешком продолжил. — Вроде бы за прошлое ты на нём отыгрался? Или нет?

Нет, — кивнул он довольно головой, подтверждая сказанное. — Значит, ещё не отыгрался. А-а-а, — вдруг тихо и понимающе протянул он. — Почту из дома прочитал, что ждала тебя в Гуано. То-то ты потом ходил весь вечер сам не свой и долго не разговаривал. Что он хоть натворил?

— Отомстил нам за Пустоозеро и помог Голове вышвырнуть Машку из Городского Совета, — тихо проговорил Сидор. — Не вмешайся он, промолчи, и никто бы не стал поднимать вопрос с нашим неправомочным представительством в Совете. Поорали бы, поорали бы, да так бы всё и заглохло.

— Нет! Эта тварь подгадал момент и не дал затихнуть скандалу. Сам или посоветовал кто, не знаю. Да и неважно. Но, главное, вылез вовремя вперёд и потребовал от имени своей гильдии разобраться с правомочностью представительства в Совете отдельных её членов.

И, как следствие, теперь мы не имеем возможности заранее знать, чем дышат наши городские власти. Что намечают, чего задумали. Да и вообще, обрезал нам такой эксклюзивный источник информации. В общем, отыгрался по полной.

Возомнил о себе, что высоко взлетел, и теперь может творить, всё что вздумается, — усмехнулся насмешливо Сидор. — Маша пишет, он теперь в больших дружбанах с Головой ходит. Дурак, думает, что попал в местную элиту и ходит гоголем. Не понимает, что его сейчас просто используют, а потом поставят на место.

— Бедный Кондрат. Не знает с кем связался, с Головой, — задумчиво проговорил Димон. — А ты мстительный Сидор, однако. И это есть хорошо. Это есть правильно! Такую погань, как Кондрат, надо прижать к ногтю с самого начала, иначе разрастётся, окрепнет и потом трудно будет выковырять. Жаль только сразу не разобрались.

Откинувшись спиной на ворох прошлогоднего сена, которым было устлано днище фургона, сладостно потянувшись, он с наслаждением вытянул ноги вперёд.

— Когда надо будет этого перебежчика шлёпнуть, ты только свистни, — зевнув, попросил он, закрывая глаза. — Подсоблю, по старой дружбе.

Хоть крепость уже и видна была невооружённым глазом, но до неё было ещё чуть ли не пол дня пути. Можно было пока что поспасть. Привычные к работе в обозе лошади сами знали что делать, и можно было не отвлекаться. А места здесь были уже спокойные.

Даже Дормидонт, у которого прошлой ночью ночевали, подтвердил, что вокруг всё спокойно. Надо было, пока была возможность отдохнуть. А то по опыту Димон знал. Стоит им только прибыть на место, как всё вокруг опять завертится своей привычной чередой, и возможности даже просто нормально поспать уже не будет.

Почему-то дела имели такое дурное свойство, как скапливаться, а потом разом вываливаться на его несчастную шею. Особенно когда тебя давно не было дома. Чуть ли не целый год.

Впереди была весна, самая её красивая, самая буйная, самая цветущая часть, и начавшееся уже там, далеко на равнине лето. А значит, их ждали и новая жизнь, и новые дела.

А пока надо было отоспаться и набраться на будущее сил…