Долина Виш-Тон-Виш

ПРЕДИСЛОВИЕ К ИЗДАНИЮ 1829 г.2

На таком далеком расстоянии, когда рассказ о традициях индейцев воспринимается с интересом, обычно проявляемым к событиям, затерянным во мраке времени, нелегко передать живое изображение опасностей и лишений, подстерегавших наших предков при обустройстве страны, в коей мы наслаждаемся нынешним состоянием безопасности и изобилия. Скромной целью повести, предлагаемой вам на последующих страницах, является желание увековечить память о некоторых обычаях и событиях, присущих ранним дням нашей истории.

Общий характер войны, которую вели аборигены, слишком хорошо известен, чтобы требовались какие-либо предварительные замечания, но, может быть, имеет смысл на несколько минут привлечь внимание читателя к главным обстоятельствам истории той эпохи, которые как-то связаны с основным содержанием этой легенды.

Территорию, ныне составляющую три штата — Массачусетс, Коннектикут и Род-Айленд, как говорят наши наиболее сведущие историки, прежде занимали четыре больших индейских народности, которые, как обычно, делились на бесчисленные зависимые племена. Из этих народностей массачусеты3 владели обширной частью страны, ныне образующей штат того же названия; вампаноа4 обитали там, где когда-то находилась колония Плимут и в северных округах Плантаций Провиденс5; наррагансеты6 владели хорошо известными островами в прекрасном заливе, получившем свое название от этого народа7, расположенными южнее графствами Плантаций, а пикеты8, или, как обычно пишется и произносится, пикоды, хозяйничали в обширной области, лежавшей вдоль западных границ трех других округов.

О политическом устройстве индейцев, которые обычно занимали земли, лежащие близ океана, мало что известно.

Европейцы, привыкшие к деспотическому правлению, естественно, полагали, что вожди, обладавшие властью, были монархами, к которым власть переходила по праву рождения. Поэтому они именовали их королями.

Насколько это мнение насчет правления у аборигенов было верным, остается под вопросом, хотя, конечно, есть основание считать его менее ошибочным в отношении племен штатов Атлантического побережья, чем тех, что позднее были обнаружены дальше к западу, где, по достаточно достоверным сведениям, существуют институты, приближающиеся скорее к республикам, нежели к монархиям. Однако редко случалось, чтобы сын, пользуясь преимуществами своего положения, наследовал власть отца благодаря влиянию, если законы, установленные племенем, не признавали притязаний на наследование. Каков бы ни был принцип передачи власти, опыт наших предков с определенностью доказывает, что в очень многих случаях в сыне видели того, кто займет место, прежде принадлежавшее отцу, и что в большинстве чрезвычайных ситуаций, в которые народ так часто попадал не по своей воле, эта власть была столь же скоротечной, сколь и всеохватывающей.

Имя Ункас9 стало, подобно цезарям и фараонам, своего рода синонимом слова «вождь» благодаря могиканам10, одному из племен пикодов, среди которых под этим именем были известны несколько предводителей, правивших один за другим. Знаменитый Метаком, более знакомый белым как Король Филипп11, определенно был сыном Массасойта12, сахема13 вампаноа, которого эмигранты застали у власти, когда высадились у Плимутской скалы14. Миантонимо15, отважному, но злополучному сопернику тех Ункасов, правивших всем народом пикодов, наследовал его не менее героический и предприимчивый сын Конанчет, и даже в гораздо более позднее время мы находим примеры такой передачи власти, которая дает весомые основания думать, что порядок преемственности основывался на прямом кровном родстве.

В ранних летописях нашей истории нет недостатка в трогательных и благородных примерах героизма дикарей. Виргиния имеет свою легенду о могучем Поухатане16 и его великодушной дочери Покахонтас17, которой отплатили неблагодарностью. А хроники Новой Англии полны смелых замыслов и отважных предприятий Миантонимо, Метакома и Конанчета. Все упомянутые воины показали себя достойными лучшей участи, найдя смерть в ратном деле при таких обстоятельствах, что, живи они в более прогрессивном обществе, их имена были бы вписаны в число самых достойных людей своего времени.

Первой серьезной войной, которую пережили поселенцы Новой Англии, была борьба с пикодами. Этот народ был покорен после жестокого столкновения; и все, кто не был убит или сослан в далекое рабство, из врагов рады были превратиться в пособников своих завоевателей. Сей конфликт произошел менее чем через двадцать лет после того, как пуритане отправились искать убежище в Америке.

Есть основания думать, что Метаком провидел судьбу своего народа в незавидной судьбе пикодов. Хотя его отец и был самым первым и верным другом белых, вполне возможно, что отчасти эта дружба с пуританами была порождена вынужденной необходимостью. Нам рассказывали, что незадолго до прибытия эмигрантов среди вампаноа свирепствовала ужасная болезнь и что это опустошительное бедствие страшным образом сократило их численность. Некоторые авторы намекали на вероятность того, что этой болезнью была желтая лихорадка, вспышки которой, как известно, бывают через неопределенные и, по-видимому, очень длительные промежутки времени. Какова бы ни была причина этого губительного бедствия, считается, что его последствия побудили Массасойта укрепить союз с народом, который мог защитить его от нападений давних и менее пострадавших врагов. Но, как представляется, сын смотрел на возрастающее влияние белых более ревнивым оком, чем его отец. Зарю своей жизни он провел, вынашивая великий план истребления чужеземной расы, и последующие годы потратил в тщетных попытках претворить в жизнь эти смелые замыслы. Его неутомимая деятельность по сколачиванию конфедерации против англичан, его жестокая и беспощадная манера ведения войны, его поражение и смерть слишком хорошо известны, чтобы нуждаться в повторном описании.

Кроме того, существует неписаный и романтический интерес к темной истории некоего француза той поры. Говорят, что этот человек был офицером большого чина на службе своего короля и принадлежал к привилегированному классу, который в то время монополизировал высокие должности и доходы Французского королевства. Традиция и даже письменные анналы первого столетия нашего владения Америкой связывают графа дю Кюстина18 с иезуитами, которые, как полагают, намеревались обратить дикарей в христианство наряду с желанием скорее учредить светское господство над их душами. Трудно, однако, сказать, отвращение ли, религия, политика или необходимость побудили этого дворянина покинуть салоны Парижа пади диких берегов Пенобскота19. Известно только, что он провел большую часть жизни на этой реке в примитивном Аорте, который в те времена называли дворцом, имел много ж ен многочисленное потомство и обладал большим влиянием на множество племен, обитавших по соседству. Полагают также, что он был посредником, поставлявшим дикарям, настроенным враждебно к англичанам, амуницию и оружие более смертоносное, чем то, которое они до того употребляли в своих войнах. Какова бы ни была степень его участия в планах истребления пуритан, смерть избавила его от содействия последней попытке Метакома.

На этих страницах часто упоминаются наррагансеты. За несколько лет до того времени, к которому относится начало этого рассказа, Миантонимо вел беспощадную войну против Ункаса, вождя пикодов, или могикан. Судьба благоприятствовала последнему, тем более что его цивилизованные союзники, видимо, помогли ему не только одолеть своего врага, но и преуспеть в пленении его самого. Вождь наррагансетов погиб при содействии белых на месте, которое ныне известно под названием «Равнины сахема».

Остается только пролить немного света на главные события войны Короля Филипа. Первый удар был нанесен в июне 1675 года, спустя более полувека после того, как англичане впервые высадились в Новой Англии, и ровно за сто лет до того, как пролилась кровь в конфликте, отделившем колонии от метрополии20. Полем битвы явилось поселение близ знаменитой горы Надежды в Род-Айленде21, где Метаком и его отец долгое время проводили свои Советы. Из этого пункта кровопролитие и резня распространились вдоль всей границы Новой Англии. Были набраны конные и пешие отряды, чтобы встретить врага; предавались огню города, и жизни отнимались с обеих сторон, мало или вовсе не считаясь с возрастом, положением или полом.

Ни в одном столкновении с туземными хозяевами земли растущая сила белых не подвергалась столь большому испытанию, как в знаменитом конфликте с королем Филипом. Почтенный коннектикутский историк оценивает число убитых почти в одну десятую от общего числа участников сражений и в том же соотношении — разрушенные жилища и другие постройки. Каждая одиннадцатая семья по всей Новой Англии стала погорельцами. Поскольку колонисты, жившие возле самого берега океана, были избавлены от опасности, то из этого расчета можно составить представление о мере риска и страданий тех, кто оказался в более уязвимом положении. Индейцы не избежали возмездия. Основные из упомянутых племен были истреблены до такой степени, что впоследствии не могли уже оказать сколько-нибудь серьезного сопротивления белым, которые с тех пор превратили их древние охотничьи земли в жилища цивилизованного человека. Метаком, Миантонимо и Конанчет со своими воинами стали героями песен и легенд, а потомки тех, кто опустошил их владения и уничтожил их род, отдают запоздалую дань высокой отваге и дикарскому величию их характеров.