Долина Виш-Тон-Виш

ГЛАВА VI

Несмотря на пронзительный взгляд, который посланец короны с умыслом, а теперь и открыто устремлял на хозяина Виш-Тон-Виша, пока тот читал документ, находившийся у него перед глазами, на невозмутимом лице последнего нельзя было уловить и следа тревоги. Марк Хиткоут слишком долго учился обуздывать свои страсти, чтобы позволить вырваться неподобающему проявлению удивления. И по характеру он тоже был человеком достаточно большой выдержки, чтобы выдать свое беспокойство при любом пустяковом признаке опасности. Возвращая пергамент, он с неколебимым спокойствием обратился к сыну:

— Мы должны широко распахнуть двери Виш-Тон-Виша. Вот человек, наделенный властью заглядывать в тайны всех домов Колонии. — Затем, с достоинством обернувшись к агенту короны, он добавил: — Тебе лучше начать исполнять долг не тратя времени. Ибо нас много и места мы занимаем много!

Лицо незнакомца слегка покраснело то ли от стыда за занятие, ради которого он забрался в такую даль, то ли из-за возмущения за столь прямой намек, что, чем скорее его неприятная миссия закончится, тем приятнее будет хозяину. Тем не менее он никоим образом не проявил намерения уклониться от ее выполнения. Напротив, отбросив более обходительную манеру, которую, вероятно, хотел придать своему поведению, пока выслушивал мнения человека столь строгого нрава, он довольно неожиданно перешел на манеру поведения, более отвечавшую вкусам того, кому он служил.

— Тогда пошли! — воскликнул он, подмигнув своим сотоварищам. — Раз двери открыты, мы показали бы себя людьми плохо воспитанными, если б отказались войти. Капитан Хиткоут был солдатом и знает, как извинить бесцеремонность путешественника. Наверняка человек, вкусивший удовольствия лагерной жизни, должен временами уставать от этой жизни в лесу?

— Тот, кто крепок в вере, не устает, хотя путь долог и странствие горестно.

— Гм, жаль, что сообщение между веселой Англией и этими колониями уже не такое оживленное. Я не собираюсь наставлять джентльмена, который старше и, вполне вероятно, лучше меня, но случай — это все в судьбе человека. Я думаю, нелишне сообщить вам, достойный сэр, что на родине мнения изменились: прошел целый год с тех пор, как я последний раз слышал в разговоре строку из псалмов или цитату из стихов святого Павла. По крайней мере, от людей, которых все уважают за их рассудительность.

— Эта перемена в манере речи больше подходит твоему земному, нежели небесному господину, — сказал Марк Хиткоут сурово.

— Ладно, ладно, пусть будет мир меж нас, не будем препираться по поводу текста так или иначе, если можно избежать проповеди, — возразил незнакомец, больше не проявляя сдержанности, но смеясь достаточно непринужденно собственному остроумию — своеобразное веселье, к которому его спутники присоединились с большой охотой и не слишком считаясь с настроением тех, под чьим кровом находились.

Небольшое рдеющее пятно окрасило бледные щеки Пуританина и снова исчезло, подобно мимолетному обману зрения, произведенному игрой света. Даже мягкий взгляд Контента загорелся при этом оскорблении. Но, подобно отцу, опыт самообладания и никогда не дремлющее сознание собственных несовершенств подавили минутное проявление обиды.

— Если ты наделен властью заглядывать в потайные места наших жилищ, то делай свое дело, — сказал он тоном, напомнившим, что, хотя тот и облечен поручением Стюарта, но находится на краю империи, где даже власть короля утрачивает часть своей силы.

Притворяясь, что осознает, а может быть, действительно осознавая собственную неучтивость, незнакомец торопливо занялся выполнением своего долга.

— Если бы можно было собрать всех домочадцев в одну комнату, это было бы прекрасно и избавило нас от лишних волнений, — сказал он. — Правительство на родине было бы радо узнать кое-что о настроениях подданных в этой далекой части света. У тебя, несомненно, есть колокол, чтобы созывать стадо в урочные часы.

— Наши люди еще возле дома, — ответил Контент, — если тебе угодно, никто не станет уклоняться от обыска.

Заключив по взгляду офицера, что тот настроен серьезно по поводу выраженного желания, колонист спокойно прошествовал к воротам и, приложив раковину ко рту, издал один из тех звуков, что так часто слышатся в лесах, созывая семьи в свои дома, а также служат сигналами для мирного возвращения либо тревоги. Звук вскоре собрал всех, кто находился в пределах слышимости, во дворе, куда теперь отправились Пуританин и его незваные гости, как к месту, лучше всего отвечающему намерениям последних.

— Хеллем, — сказал главный из четверых визитеров, обращаясь к тому, кто мог бы быть, если уже не был, каким-нибудь младшим офицером в армии короны, ибо одежда выдавала в нем полузамаскированного драгуна. — Оставляю тебя поразвлечь этих добрых людей. Можешь занять время беседой о суетности мира, о чем, полагаю, мало кто может поговорить вразумительно лучше тебя, либо сказать несколько веских слов, предостерегающих о том, как важно твердо придерживаться веры. Но следи, чтобы никто из твоей паствы не трогался с места, ибо каждый из них должен оставаться недвижим, как неблагоразумная жена Лота53, пока я не загляну во все потаенные места их жилища. Так что заставь свои мозги поработать и покажи свою ловкость в качестве собеседника.

После столь неуважительного поручения своему подчиненному оратор дал понять Контенту и его отцу, что он и оставшийся с ним помощник намерены приступить к более тщательному обследованию помещений.

Когда Марк Хиткоут увидел, что тот, кто так грубо нарушил мирный уклад его семьи, готов продолжить свое дело, он твердым шагом двинулся впереди него подобно человеку, который отважно встречает следователей, и решительным жестом пригласил того за собой.

Незнакомец, может быть, столько же по привычке, как и по заранее намеченному плану, сперва бросил непринужденный взгляд на группу дрожащих служанок, косо глянул даже на скромную и кроткую Руфь, а затем двинулся в направлении, указанном тем, кто бестрепетно взял на себя обязанность проводника.

Объект этого обыска все еще оставался тайной тех, кто его учинил, и Пуританина, который, возможно, узнал его причину из предъявленных ему письменных полномочий. То, что они исходили от надлежащих властей, не вызывало сомнения, и то, что это каким-то образом связано с событиями, как известно, повлекшими столь внезапный и сильный переворот в правлении страной-родиной, все считали вероятным. Несмотря на явную таинственность процедуры, обыск был весьма строгим. В те времена строилось мало жилищ любого размера или вида, которые не содержали бы определенные потайные места, где при необходимости можно было укрыть ценности и даже людей.

Посланцы короля обнаружили хорошее знакомство с характером и обычным расположением этих частных убежищ. Ни один сундук, шкаф и даже большой выдвижной ящик не ускользнули от их бдительного ока. Не было доски, при простукивании выдававшей, что за нею пустота, чтобы хозяина долины не позвали объяснить причину этого. За пару минут доски бывали с силой выдраны из своих пазов, а пустоты за ними обследованы с тщательностью, возраставшей по мере того, как обыск безуспешно продолжался.

Незнакомцы казались раздосадованными своей неудачей. Прошел час в самом придирчивом и скрупулезном поиске, но не обнаружилось ничего, что продвинуло бы их ближе к цели. То, что они начали обыск с более чем явным предвкушением благоприятного результата, можно было заключить по смелости тона, взятого их начальником, и по подчеркнуто личным намекам, которые он время от времени себе позволял, зачастую слишком вольным и всегда по поводу лояльности Хиткоутов. Но когда он завершил обход зданий, побывав повсюду от подвалов до чердаков, его одолела такая сильная досада, что он не смог удержаться, чтобы до известной степени не выставить напоказ предоставленную ему свободу действий, которую до той поры он старался прикрыть якобы легкомысленным поведением.

— Ты ничего не заметил, мистер Хеллем? — спросил он у личности, оставленной на часах, когда они пересекли двор, покинув последнее из наружных строений. — Или те следы, что привели нас к этому отдаленному поселению, оказались ложными? Капитан Хиткоут, ты видел, что мы явились не без достаточных оснований, и в моей власти заявить, что мы явились не без достаточ…

Прервав себя, словно едва не сказал больше, чем следовало, он вдруг бросил взгляд на блокгауз и спросил, для чего тот служит.

— Это, как ты видишь, здание, возведенное в целях обороны, — ответил Марк, — одно из тех, куда в случае вторжения дикарей семья может бежать как в укрытие.

— А! Эти крепости мне знакомы. Я встречал и другие за время своего путешествия, но ни одной столь внушительной или обустроенной по-военному, как эта. Видно, что ею управляет солдат и она может выдержать основательную осаду. Поскольку это место определенного назначения, мы заглянем поглубже в его тайны.

Засим он выразил намерение завершить обыск обследованием этого сооружения. Контент незамедлительно распахнул дверь и пригласил его войти.

— Даю слово того, кто, хотя ныне занят более мирным призванием, но в свое время был участником военных действий, что совсем не для детских игр эту башню оснастили артиллерией. Если б твои разведчики известили о нашем приближении, капитан Хиткоут, нам было бы труднее проникнуть сюда. Да здесь приставная лестница! Там, где имеются средства подъема, должно быть нечто, побуждающее человека забраться наверх. Я хочу вкусить воздух вашего леса из верхней комнаты.

— Ты увидишь, что жилье наверху похоже на это нижнее, просто оно оборудовано ради безопасности безобидных обитателей дома, — сказал Контент, спокойно прилаживая лестницу перед люком, а затем сам показал дорогу на верхний этаж.

— Здесь у нас бойницы для мушкетонов, — воскликнул незнакомец, оглядываясь вокруг с понимающим видом, — и основательная защита от выстрелов! Ты не забыл свое ремесло, капитан Хиткоут, и я считаю, мне повезло, что я проник в твою крепость неожиданно или, должен сказать, по-дружески, ибо мир между нами еще не нарушен. Но зачем так много хозяйственных вещей в месте, столь очевидно оборудованном для войны?

— Ты забываешь, что в этом здании, быть может, придется жить женщинам и детям, — возразил Контент. — Было бы непорядочно отказывать им в вещах, в которых они могут нуждаться.

— Вас беспокоят дикари? — спросил незнакомец несколько поспешно. — Судя по слухам в Колонии, нам нечего бояться с их стороны.

— Никто не может сказать, в какой час существа, закосневшие в нравах дикарей, могут решиться восстать. Жители пограничья поэтому никогда не пренебрегают надлежащей осторожностью.

— Тс-с! — прервал незнакомец. — Я слышу шаги наверху. Наконец-то нюх нас не подвел! Эй, мастер54 Хеллем! — закричал он в одну из бойниц. — Вели своим соляным столбам оттаять и подойти сюда к башне. Здесь работы на целый полк, ибо мы хорошо знаем, с чем имеем дело.

Часовой во дворе позвал своего товарища, находившегося в конюшне, а затем, откровенно и шумно радуясь в предвкушении конечного успеха поиска, который до сих пор доставил им лишь бесполезное занятие на много дней и утомительную поездку, они вместе ринулись к блокгаузу.

— А теперь, достойные подданные снисходительного господина, — заявил вожак, обретя подкрепление в лице всех своих вооруженных приспешников и говоря с видом человека, упивающегося успехом, — теперь быстренько раздобудьте средства, чтобы подняться на верхний этаж. Я трижды слышал шаги человека, который ходит по этому помещению, и хотя они легкие и осторожные, доски достаточно болтливы, но им за это не попеняешь.

Контент выслушал требование, высказанное приказным тоном, не моргнув глазом. Не выказав ни колебания, ни заинтересованности, он проявил готовность подчиниться. Протащив легкую лестницу через люк внизу, он приставил ее к люку над собой и, взобравшись наверх, откинул крышку. Затем он вернулся на нижний этаж, сделав недвусмысленный жест, означающий, что кто хочет может подняться. Но незнакомцы смотрели друг на друга с заметным смущением. Никто из подчиненных, казалось, не был расположен опередить своего начальника, а последний явно колебался, в каком порядке надлежит проделать эту операцию.

— А нет ли какого-нибудь другого способа подняться, кроме этой узкой лестницы?

— Нет. Ты убедишься, что лестница надежна и вполне доступной высоты. Она предназначена для женщин и ребятишек.

— Да уж, — пробормотал офицер, — только ваших женщин и ребятишек не зовут наверх, чтобы встретиться лицом к лицу с дьяволом в обличье человека. Парни, оружие наготове? Здесь, пожалуй, понадобится присутствие духа раньше, чем… Тс! Клянусь божественным правом нашего милостивого господина! Наверху и в самом деле какое-то шевеление. Послушай, мой друг, ты так хорошо знаешь дорогу, что мы предпочитаем следовать за тобой.

Контент, редко позволявший заурядным событиям нарушать невозмутимость своего нрава, спокойно поднялся по лестнице, как человек, который не видит причины опасаться этого шага. Агент короны стал подниматься вслед за ним, стараясь держаться как можно ближе к идущему впереди и приказывая своим подчиненным, не теряя времени, прикрыть его сзади. Вся группа поднялась по лестнице с проворством, не уступающим тому, как если бы они продирались сквозь опасный пролом. И никто из четверых не стал осматривать помещение, в которое они попали, пока все они не заняли боевой порядок, обхватив ладонью рукоять пистолета либо инстинктивно ища эфес своего палаша.

— Клянусь смуглым ликом Стюарта! — воскликнул главарь, убедившись, после долгого и разочаровывающего осмотра, что сказанное им оказалось правдой. — Здесь нет никого, кроме безоружного дикаря-мальчишки!

— А ты кого ожидал встретить? — спросил по-прежнему невозмутимый Контент.

— Гм, то, что мы ожидали встретить, хорошо знакомо милому старому джентльмену внизу да и нашему собственному здравомыслию. Если ты сомневаешься, вправе ли мы заглядывать в самые потаенные утолки, полномочия на то, что мы делаем, последуют. У короля Карла мало причин быть щедрым на милости обитателям этих колоний, которые чересчур охотно прислушиваются к вою и лицемерным речам волков в овечьей шкуре, от коих старая Англия ныне так счастливо отделалась. Твои дома будут снова обыскивать от верхушки дымовой трубы до закладного камня в твоих погребах, пока не будет покончено с обманом и мятежными уловками, а правда не будет провозглашаться с откровенностью и прямотой смело говорящих англичан.

— Я не знаю, что называется прямотой смело говорящих англичан, ибо прямодушие не есть качество одного народа или одной страны, но зато я твердо знаю, что обман — это грех, и смиренно верю, что с ним мало знакомы в этом поселении. Мне неизвестно, что вы ищете, а потому неправда, будто я замышляю измену.

— Ты слышишь, Хеллем, он рассуждает о том, что затрагивает покой и безопасность короля! — воскликнул тот, чья наглость поведения возрастала вместе с досадой разочарования. — Но почему этот темнокожий мальчишка в заключении? Неужто ты посмел сделать себя повелителем туземцев этого континента и позволил себе кандалы и темницы для тех, кто тебе не по нраву!

— Парень действительно пленник, но он пойман ради защиты жизни, и ему не на что жаловаться, кроме потери свободы.

— Я как следует разберусь с этим делом. Хотя я послан с поручением иного рода, однако, как человек, которому доверены текущие дела, я беру на себя миссию защиты любого притесняемого подданного короны. Из этих дел могут родиться открытия, Хеллем, достойные предстать перед самим Советом55.

— Здесь ты найдешь мало того, что достойно времени и внимания тех, кто обременен заботой о нации, — возразил Контент. — Юного язычника застигли прошлой ночью, когда он высматривал что-то близ наших жилищ. И его держат там, где ты видишь, чтобы он не смог передать вести о наших делах своим соплеменникам, которые, несомненно, расположились в лесу, ожидая подходящего момента, чтобы сотворить зло.

— Что ты имеешь в виду? — поспешно воскликнул офицер. — Говоришь, они в лесу, до которого рукой подать?

— В этом почти нет сомнений. Такого юнца вряд ли застанешь вдали от воинов его племени. Тем более что он был взят, когда выполнял задание, сидя в кустах.

— Надеюсь, твои люди имеют хороший запас оружия и другого снаряжения, достаточного для сопротивления? Я полагаю, что ограда крепка и задние ворота умело охраняются?

— Мы должным образом заботимся о своей безопасности, ибо нам, жителям пограничья, хорошо известно, как здесь ненадежно без неослабной бдительности. Молодые люди находились у ворот до самого утра, и мы собирались разведать в лесу признаки, которые могут дать представление о численности и намерениях тех, кем мы окружены, если бы твой приезд не призвал нас к нашим обязанностям.

— Так почему же ты так поздно заговорил об этом намерении? — спросил агент короля, с подозрительной поспешностью спускаясь вниз по лестнице. — Это похвальная осторожность, и дело нельзя откладывать. Я беру ответственность на себя и приказываю принять все необходимые меры для защиты собравшихся здесь подданных короны. Хорошо ли пополнены наши дорожные припасы, Хеллем? Долг, как ты говариваешь, властный господин, и он призывает нас дальше в самое сердце Колонии. Я бы хотел, чтобы он поскорее указал путь в Европу! — пробормотал он, спустившись на землю. — Ступайте, ребята! Позаботьтесь о наших лошадях и велите побыстрей приготовить их к отъезду.

Помощники, будучи людьми достаточно мужественными в открытой войне и когда надо было действовать привычным для них образом, питали, подобно другим смертным, благодетельное почтение к неизвестной и пугающе выглядящей опасности. Хорошо известная истина, проверенная опытом двух веков: в то время как европейский солдат всегда был готов прибегнуть к помощи ужасного воина американских лесов, он почти в любую минуту, когда возмездие или случай превращали его из зрителя в мишень беспощадной войны, обнаруживал самое здравое, а зачастую и самое нелепое представление об удали своих союзников. Потому-то если Контент выглядел таким уверенным, несмотря на серьезное отношение к особой опасности, которой он подвергался, то четверо незнакомцев явно рисовали себе все эти ужасы, не представляя, как их избежать. Их начальник быстро сменил чиновничью наглость и разочарованный тон на мину повышенной любезности, и, так же как нередко политика внезапно меняет чувства даже лиц с большими претензиями, когда дело принимает новый оборот, так и его речь быстро обрела примирительный и вежливый характер.

На служанок больше не смотрели косо, к хозяйке дома обращались с подчеркнутым вниманием, а выражение глубокого уважения, с которым даже начальник отряда адресовался к пожилому Пуританину, граничило с демонстрацией похвальной почтительности. Было произнесено что-то вроде извинения за неприятные обязанности по долгу службы и насчет разницы между поведением, напускаемым на себя ради тайных целей, и тем, какое диктуют природа и истинное чувство. Но ни Марк, ни его сын, казалось, не проявили достаточного интереса к мотивам поведения своих гостей, чем поставили тех в затруднительное положение, вынуждая повторить объяснения, столь же неуклюжие со стороны тех, кто их произносил, как и ненужные тем, кто их выслушивал.

Едва избавившись от дальнейших помех в делах семейства, поселенцы всерьез поспешили возобновить свое прежнее намерение тщательно прочесать лес. По распоряжению Пуританина дом был соответственно доверен охране примерно половины работников, которым помогали европейцы, коих инстинктивно притягивал блокгауз. Их предводитель снова и снова не без основания заявлял о готовности в любое время рискнуть жизнью на открытой местности, питая непобедимое отвращение к тому, чтобы подвергать ее опасностям среди зарослей. Сопровождаемый Ибеном Дадли, Рейбеном Рингом и еще двумя крепкими молодцами — все хорошо, хотя и легко, вооруженные, — Контент выбрался за ограждение и направился к лесу. Они вступили в чащу там, где она ближе всего подходила к жилью, продвигаясь с осторожностью и бдительностью, продиктованными ощущением нешуточного риска, которому они подвергались, и только богатый опыт мог подсказать верное направление.

Метод поиска был настолько же прост, насколько обещающим казался результат. Разведчики начали объезжать вырубку по кругу, расширяя до предела зону поиска, но не теряя друг друга из виду, и каждый внимательно выискивал признаки следов или привала тех опасных врагов, что, как они имели основание думать, притаились по соседству. Но, подобно недавнему обыску в домах, разведка долгое время не давала никаких | результатов. Много утомительных миль было медленно пройдено и более половины их задания было завершено, а никаких признаков живых существ не обнаружено, исключая явные следы их четверых гостей и след одинокой лошади вдоль тропы, ведущей к поселениям с той стороны, откуда, как было известно, прибыл визитер предыдущей ночью. Никому из отряда сказать было нечего, когда они друг за другом почти одновременно пересекли эту тропу. Но тихий зов Рейбена Ринга, вскоре после этого донесшийся до их слуха, заставил всех съехаться к тому месту, откуда послышался голос.

— Вот следы человека, ехавшего от вырубки, — сказал зоркий лесной житель, — и к тому же человека, который не числится среди жителей Виш-Тон-Виша, потому что его конь имел подбитую подкову — такой отметины нет ни у одного животного из наших.

— Мы поедем вслед за ним, — сказал Контент, немедленно устремляясь по нечеткому следу, по многим несомненным признакам оставленному каким-то животным незадолго до того. Однако вскоре их поиск закончился. Проехав не слишком большое расстояние, они наткнулись на полуобглоданный скелет лошади. Нельзя было ошибиться насчет владельца этого несчастного животного. Хотя какой-то зверь или, скорее, хищные звери вдоволь полакомились тушей, еще свежей и сочившейся кровью, по остаткам разодранной упряжи, как и по масти и размеру животного было ясно, что это не что иное, как верховая лошадь, на которой ехал неизвестный и таинственный гость, разделивший молитву и вечернюю трапезу семейства Виш-Тон-Виша, а затем так странно и неожиданно исчезнувший. Кожаный мешок, оружие, особенно привлекшее взгляд старого Марка, и вообще все, кроме скелета и остатков седла, отсутствовало. Но и того, что осталось, было достаточно, чтобы опознать животное.

— Здесь поработали клыки волка, — заметил Ибен Дадли, наклоняясь, чтобы осмотреть рваную рану на шее. — И к тому же здесь надрез ножом. Но рука ли это краснокожего, не могу определить.

Все члены отряда с любопытством наклонились над раной. Но результаты их осмотра не пошли дальше подтверждения, что это, без сомнения, мертвая лошадь незнакомца. Однако не было ни малейшего ключа к разгадке судьбы ее хозяина. Прекратив расследование после долгого и бесплодного осмотра, они отправились заканчивать объезд вырубки. Ночь наступила прежде, чем утомительное задание было завершено. Руфь, стоявшая возле задних ворот в тревожном ожидании их возвращения, увидела по выражению лица своего мужа, что, хотя не произошло ничего такого, что давало бы повод для дополнительной тревоги, не было получено и никакого удовлетворительного свидетельства, чтобы объяснить природу мучительных сомнений, которыми, как нежная и чувствительная мать, она терзалась в течение всего дня.