Дом Монтеану. Том 2

— Жаль… так жаль, он мне нравился. Он был таким верным своей жене. Я бы хотела, чтобы меня любил кто-то так же, как любил он свою семью. Значит, мёртв. Русо?

— Ему плевать. Рома ему мешал, я лишь помог, но добиваясь своих целей. И я хочу убить Русо. Ты должна мне помочь, если хочешь выбраться отсюда. Русо рядом, Гела. Он пока не знает, что ты жива. Я скрывал тебя всё это время.

— Ты меня ещё любишь, да, мой малыш?

— Наверное, раз ты говоришь со мной. Ты мой единственный союзник, Гела. Мы же были вместе, помнишь? Нам было хорошо вместе, пока не появился Русо. Он всё испортил. Я хочу вернуть наше время, но Русо мне мешает. Я знаю, что его убьёт только место обращения. Где оно, Гела? Дай мне освободить нас.

Томас касается лица Гелы с нежностью и улыбается ей. Она прикрывает глаза и тяжело вздыхает, сопровождая всё сильным хрипом.

— Найди у Флорины мои рисунки. Они их точно сохранила. Она слишком была привязана к ним.

— У меня они есть. Уже нашёл. Сказки про принца и брошенную девушку.

— Да. Широта. Первая двойная цифра — количество страниц. Следующая двойная цифра — количество раз упоминания слова «принц». Двойная цифра …изображение звёзд в истории. Последняя цифра — упоминание слова «ждала».

— Долгота?

— Первая цифра… расстояние в сантиметрах между принцем и девушкой. Вторая двойная цифра — сколько раз принц сказал мне «прощай». Третья двойная цифра — число месяца, когда появился малыш. Четвёртая цифра — номер страницы, когда принц предал возлюбленную.

Умно. Очень умно.

— Спасибо. Значит, это где-то в Словакии.

— Словакия?

— Да. Так называется сейчас эта страна.

— Хорошо. Я голодна, Томас, — Гела бросает взгляд на кровь в руке Томаса.

— Конечно, — улыбается он, а моё сердце замирает. Он медленно проводит пальцем по трубке. — Ты чувствуешь Русо?

— Да… ублюдок. Он близко. Где он? Я бы увидела его, чтобы вырвать его наглые глаза и сожрать сердце.

— Ты слышишь, как бьётся его сердце?

— Медленно… почему так медленно?

— Он спит. Я дал ему снотворное, чтобы увидеться с тобой.

— Ох… он всё знает, Томас, — хрипло смеётся Гела. — Он знает, что ты его предал. Он знает… он собирается убить тебя. Так вот в чём дело. Ты подставил себя. Ты проигрываешь, Томас. Ты не с ним… он так злится, что ты нашёл кого-то другого. Кто это? Он идёт за тобой. Он убьёт тебя, Томас.

Я сжимаю кулаки до боли, ведь Гела подтверждает, что отец жив. Он где-то здесь. Он идёт за нами.

— Поэтому мне и нужно место, чтобы его убить.

— Ты дашь мне поесть?

— Я ещё думаю. Нужна ли ты мне, Гела? Какая теперь польза от тебя? — Хмурится Томас.

— Ты не посмеешь… я же выходила тебя. Я защищала тебя.

— А потом ты издевалась надо мной. Ты насиловала меня, как и Русо. Вы оба питались мной и бросили меня.

— Я знаю много… Томас, мы же всегда были вместе. Ты не просто так меня оживил, я нужна тебе. Ты сохранил моё тело. И оно может быть твоим.

— А мне оно не нужно. Я не успел сказать тебе, что я женат. Я женился, Гела.

Она в шоке распахивает глаза.

— И я бы хотел познакомить тебя со своей королевой, своей женой, своей возлюбленной. Удивительно, как всё же интересно получилось. Иди ко мне, — Томас протягивает руку, и я выхожу из темноты. Мои пальцы касаются кожи Томаса, он притягивает меня к себе.

— Ах ты… мразь! Ты чёртов предатель, Томас! — Сипло кричит Гела, дёргая руками, и цепи звякают.

— Привет. Ты по мне скучала? — Улыбаюсь я.

— Ты… ты самое мерзкое существо, которое появлялось на этот свет, — с ненавистью шипит Гела.

— После тебя, мамочка.

— Думаешь, я хотела тебя? Нет… нет. Я ненавидела тебя, но этот ублюдок Русо запер меня, связал меня и заставил ухаживать за мной свою жену, пока я не выплюнула тебя, как кусок дерьма из своего тела. Они забрали тебя у меня и сделали Монтеану. Сделали ничтожеством. Жалкая девчонка. Я никогда не любила тебя… никогда. И не хотела любить, потому что ты дочь Русо. В тебе его гнилая кровь. Я столько раз пыталась убить тебя. Убить, но ты живучая тварь.

Я цепляюсь сильнее за руку Томаса. Главное, не поддаваться. Пусть скажет всё. Пусть, даже если моё сердце разрывается от боли.

— Помнишь, как на тебя напали звери? Это я их настроила против тебя. Они должны были разорвать тебя. Но ты убила их. Чёртова сука. И твой отец так гордился тобой в этот момент. Но не тем, что ты его дочь, а тем, что ты умеешь убивать. Жалкая страдалица. Я сделала всё, чтобы Стан был подальше от тебя. Я даже его изнасиловала… да-да, я опоила его, и на твоих глазах… ты не помнишь, да? Потому что тогда я и тебя опоила. Но я пометила этого ублюдка, а ещё пометила Томаса. Ты всегда подбираешь мои объедки. Всегда. Ты только и делаешь, что питаешься падалью. Ты для неё рождена. Для падали, чтобы быть шлюхой. И твой отец… о-о-о, у него на тебя огромные планы, Флорина. Лучше бы ты сдохла пораньше, потому что скоро он и тебя обрюхатит. Он так и хотел. Он видит в тебе меня, а меня он любил.

— Поэтому бросил тебя, — вставляю я. — Поэтому ты сейчас здесь, а мы живы и сильны. Поэтому я вырвала твоё сердце. Поэтому о тебе все забыли. Я выиграла, Гела. Я выиграла, потому что я не такая грязная, как ты. Ты никогда не была и не будешь мне матерью, а могла ведь. Могла.

— Я хотела! Я вернулась, чтобы быть с тобой, но увидела тебя и… возненавидела. Я хотела любить тебя, но ты Монтеану. Ты уродлива, и ты умрёшь. Русо убьёт тебя. Он вас обоих убьёт. Скоро. Скоро. Ты чувствуешь его, Томас. Ты забрал у него всё, что он хотел. Ты забрал у него Флорину, а он её… так мечтал взять. О-о-о, он сделает это на твоих глазах. Сделает. Скоро… он идёт за вами. Он…

Томас срывается с места и хватает голову Гелы. Голова отлетает в сторону, Томас запускает руку в её грудь, прорывая кожу когтями, и вырывает сердце, швыряя за спину. А я прикрываю глаза от яда, который она выпустила. Не так легко справиться с ним, но Томас обхватывает меня за талию и прижимает к себе. От него воняет Гелой, но я утыкаюсь в его шею, потому что сейчас мне нужны его руки.

— У нас есть место. У нас есть власть. Мы справимся, Флорина. Она ничего больше не значит для нас. Она сказала своё последнее слово, осталось услышать его от Русо и всё закончится. Мы создадим новый мир для наших детей, Флорина. Новый мир для нас. И однажды ты пойдёшь ко мне по проходу в церкви, желая этого. Через год, через сто лет. Но мы поженимся снова. Ты и я. Счастливые и свободные. Я выиграю для тебя свободу. Я вырву её. Не думай. Не думай о ней. Она ненавидела не тебя, а то, что ты лучше её.

Томас обхватывает моё лицо и впивается в мои губы.

— Знаешь, что я сейчас понял, послушав её и увидев её снова?

— Что она сука? — Горько отвечаю я.

— Это её истинная натура. Нет. Я понял, почему мы так зависимы от Русо. Он знал наши страхи, и он давил именно туда. Мой главный страх изменился. Раньше это было потерять его, его любовь, теперь это не довести до конца свою миссию. А конец для меня это ты, сидящая на троне. Только ты. Я знаю, как мне избежать подчинения Русо. Знаю. Я сделаю это. Но всегда помни, что я буду любить тебя даже после смерти. Помни об этом. Иди собирай вещи. Мы уедем, как только я избавлюсь окончательно от Гелы. Иди. Я не хочу, чтобы ты это видела. Запомни то, что у нас получилось. У нас есть координаты, и мы на шаг впереди. Иди.

Томас целует меня в лоб, и я выскакиваю из темницы, благодаря Томаса за то, что он взял это грязное дело на себя, чтобы я не расклеилась. Да, Гела всколыхнула мои страхи и раны, но я не чувствую себя ужасно или плохо, как могла бы чувствовать себя раньше. Сейчас эти эмоции тоже живут во мне, но они не такие яркие, они происходят где-то на фоне, словно умирают. Сила, сжимающая моё горло, ослабевает по мере того, как Томас уничтожает Гелу. И боль умирает навсегда, очищая меня и даруя новую надежду на то, что мы, и правда, справимся. Мой отец идёт к нам, и нам придётся выстоять. Это будет финальная битва в моей жизни. Я знаю. После этого мы или погибнем, или обретём свободу. Третьего варианта не дано.

Каковы твои ставки, мой друг?

Глава 39

Ты замечал, мой друг, что в каких-то местах тебе хорошо, а в каких-то тебе настолько плохо, что хочется бежать оттуда без оглядки? Так и у меня. Когда мы подъезжаем к замку, в котором воняет гнилью и смертью, я словно вся сжимаюсь внутри. Не знаю, что меня ждёт дальше, но сейчас мне проще.

«Расслабься. Ты выглядишь так, словно тебя на кол посадили», — раздаётся голос Томаса в моей голове.

«Это чертовски сложно. Я пытаюсь».

«Пытайся лучше. Возненавидь меня снова. Отвернись от меня и уйди, фыркнув что-то гадкое Радимилу. Он ждёт нас».

Я поднимаю взгляд и вижу Радимила и Сава, стоящих у входа. Машина останавливается, и мы выходим.

— Ваши Величества, рады вновь видеть вас. И живых. Надо же. Как прошли несколько дней брака? — с некой ехидцей спрашивает Радимил.

— Спроси меня через неделю, — фыркнув, я прохожу мимо, специально толкая Радимила плечом. Он отшатывается, а я скрываю улыбку.

— Она не в духе. Видимо, всё прошло ужасно, — смеётся Радимил.

— Всё прошло нормально. Есть какие-нибудь новости. Клан прибыл?

— Нет. Они игнорируют мои приказы.

— Правильно, ты же не их король или королева. Я разберусь. Сначала разберёмся с вампирами и оборотнями, которые слоняются без дела. Сав, отнеси вещи королеве.

Я закрываю дверь, и разговоры умолкают. Когда-нибудь я уничтожу этот замок. Клянусь. Я уничтожу его.

Дверь в мою спальню открывается, и я озадаченно приподнимаю брови.

— Ой, я думала, что Томас здесь, — улыбается Наима.

Боже, она ещё жива.

— Твой король, ты имела в виду? Ты же знаешь, как обращаться к своему королю и королеве, правда, шавка? — злобно цежу я.

— Ну, Томас мой любовник, а ты… временное обстоятельство. Так что плевать.

— Ты совсем страх потеряла? Тебе снова глаза вырвать или в этот раз сделать с тобой что-нибудь похлеще? — шипя, я выпускаю клыки.

По лицу Наимы пробегает страх. Ей явно страшно, но она выпрямляется и сжимает кулаки.

— Только тронь меня, и Томас тебя накажет.

— Поражаюсь твоей откровенной глупости. Правда, ты тупа. Ты искренне тупа, Наима.

— Может быть, но зато я умею управлять мужчинами. И скоро ты получишь своё, Флорина. Скоро.

Я дёргаюсь в её сторону в тот момент, когда Сав хватает Наиму за волосы и отшвыривает в коридор.

— Тебе запрещено здесь быть! Пошла вон! — рявкает он на неё. — Вон, я не собираюсь тебе повторять, Наима. Вон. Найди своего брата. Король хочет видеть вас обоих прямо сейчас.

Наима бросает на меня злой взгляд и исчезает. Сав закатывает глаза, закрывая за собой дверь.

— Багаж, — он ставит чемодан и отходит на шаг.

Я озадаченно выгибаю бровь. Сав достаёт лист бумаги и протягивает мне.

«Сегодня я собираюсь встретиться со своей семьёй. Я уеду из замка в полночь. Приглашаю тебя со мной».

Я быстро киваю. Сав мельком улыбается мне и выходит из спальни.

Боже мой, я увижу его семью. Значит, они все здесь, и они живы. Конечно, мне уже говорили об этом, но всё же увидеть их будет прекрасно.

Я беру свой чемодан, но сразу же отпускаю его, когда в моих висках появляется боль.

Томас.

«Что случилось?» — спрашиваю его.

«Слушай и смотри».

Перед моими глазами всё плывёт на пару секунд, а потом я смотрю на Радимила, расположившегося в кресле в кабинете.

— Повтори. Кажется, я немного шокирован, — произносит Томас.

— Соломон начал игру против тебя, Томас. Он распространяет слухи о том, что завещание было фальшивым. Ты спас Стана, а он тебе помогал. А также то, что ты и Флорина в сговоре против всех. Он убеждён, что в день вашей свадьбы ты всех нас опоил.

Чёрт.

— Интересно, но не занимательно. Мне плевать, что он думает. Я терплю его пока из уважения к тебе, Радимил.

— Убей его, — выдыхает он.

— Что?

— Убей их. Наиму и Соломона. Убей. Я совершил ошибку, когда попросил тебя обратить Соломона. Он больше не наш союзник. Он всё испортит. Убей его.

Чувствую, как напряжение в кабинете нарастает. Эта просьба Радимила повисает в воздухе. А также я знаю, что Томас сомневается в настоящих причинах, почему Радимил на этом настаивает. Томас считает, что Соломон что-то знает, и это может уничтожить власть Радимила.

— Я вызвал сюда твоих детей. Норман отправился в кругосветное путешествие?

— Да. Он уехал сразу же после вас с Флориной.

Радимил убил Нормана. Они договорились об этом с Томасом ещё задолго до того, как мы поженились. Это был изначальный план. Использовать Нормана и его изгоев, которых он собрал, а потом избавиться от него. А также Радимил собирался избавиться и от Наимы. Пока Наима работала на них, вытаскивая информацию через постель у вампиров моего клана, она была им нужна. Но теперь в ней, видимо, отпала необходимость. Наима была шпионом, но довольно глупым. Видимо, и тогда, улетев вместе со Станом, она рассчитывала переманить его на свою сторону, шантажировать, как и выведать у него кучу информации. Стан не терял свой телефон, он был у Наимы. Но по факту она ничего не получила, потому что Стан ничего не выдал ей, даже когда она его пытала и насиловала. Вот же сука.

В кабинет входят Соломон и Наима. Наима улыбается Томасу, и меня передёргивает от отвращения. Я прислушиваюсь к чувствам Томаса, ничего нет. Томас ничего не чувствует к ней.

«А ты, действительно, ожидала другого, Флорина?» — обиженно спрашивает меня Томас.

«Ну, по крайней мере, теперь я уверена, что ты её убьёшь. Убей её. Ненавижу эту суку», — фыркаю я.

— Я рад видеть вас обоих. Как прошли ваши дни здесь? Вы уже определились, чем будете заниматься? — добродушно спрашивает их Томас.

— Предатель, — шипит Соломон, опираясь о стол.

Наима охает, а Радимил закатывает глаза.

— Поподробнее, потому что я тебя не понимаю, — хмыкает Томас.

— Какую игру ты ведёшь? Я знаю, что ты опоил нас. И знаю, что в крови тех жертв, которых ты дал нам поймать, было полно наркотиков.

— Докажи.

— Я знаю.

— Докажи. Есть ли у тебя доказательства твоих слов, Соломон? Потому что я явно удивлён твоим выводам. Тот факт, что вы напились, и у вас было похмелье, не моя проблема. Напомню, что я был с вами всю ночь. Я был рядом с вами. Если бы я опоил всех, то сам должен был отключиться, не так ли? Но я был с вами, просто пил меньше. Я участвовал в оргии, как и вы все. Так у тебя есть доказательства того, что я опоил вас какой-то дрянью? Да и зачем мне это?

Соломон прищуривается и отталкивается от стола.

— Оставьте нас, — требует Томас.

— Но я же хотела…

— Наима, вон. Жди меня у себя. Я приду к тебе, — Томас посылает ей холодную улыбку, и Наима обретает уверенность в себе.

Радимил, прежде чем уйти, показывает взглядом на Соломона, а затем кивает Томасу, подтверждая своё решение убить Соломона.

— Итак, говори. Что случилось? — мягко спрашивает Томас.

— Ты предал нас. Ты предал, — обвинительно тычет пальцем Соломон в Томаса.

— Как? Ты можешь мне объяснить, с чего вдруг ты пришёл к такому выводу?

— Ты опоил нас. У меня нет доказательств, но ты опоил нас. И завещание Русо липа. А также я знаю, что спишь с Флориной. У тебя есть к ней чувства, и ты делаешь всё, чтобы спасти её и её клан, а не нас.

— Боже, откуда всё это, Соломон? С чего ты взял, что у меня есть чувства к Флорине? Знаешь, что я насиловал её? Я насиловал её перед вами. Разве нет?

— Да, но…

— Ты считаешь, что наедине с ней я нежнее. Перекрестись, Соломон. Всё, что мне сейчас нужно от неё это ребёнок. Родит мне ребёнка, убью, клан уже мой, я добился своего. Хочешь забрать Флорину себе? Пожалуйста. Сначала пусть родит, затем забирай. Мне плевать. Мне абсолютно плевать, Соломон. Что касается твоих подозрений, то я сам не знал о завещании. Рома пытался меня задобрить, и ты это знаешь. Я говорил тебе об этом, и мы вместе с тобой нашли конверт. Ты и я. У тебя есть ещё какие-то вопросы?

Соломон хмурится, и явно ответ Томаса его не удовлетворил.

— Я не верю тебе больше. Ты не король. Ты не можешь быть королём. Раньше я думал, что поступаю правильно. Я выбрал хорошего короля для себя, но теперь нет. Мы до сих пор живём в этом месте. Ты не дал нам то, что обещал. У нас нет денег, нет власти, мы остались ничтожеством, как и были. Ты ничего не сделал для нас.

— Дай мне время. Я только обрёл власть. Мне нужно распределить обязанности, отправить остальных по местам. Соломон, что ты на самом деле хочешь от меня? К чему всё это? Ты в курсе, что твой отец посоветовал мне тебя убить?

«Зачем ты сдаёшь Радимила?»

«Смотри».

Соломон бледнеет и отшатывается.

— Что? — шепчет он.

— Да, Радимил посоветовал мне избавиться от тебя и Наимы. Я не вру. Ты мой друг. Ты мне как семья, Соломон. И я искренне не понимаю, что у вас происходит. Что случилось? Ты можешь мне доверять, как раньше. Мы столько прошли вместе с тобой. У нас одна цель, и мы идём к ней. Прошло всего несколько дней со дня моей коронации, и мне нужно было время, чтобы воспитать Флорину. Мне нужна была её кровь, чтобы найти место обращения. И я уже близко. Очень близко. Поэтому расскажи мне, что происходит, Соломон.

Он тяжело вздыхает и садится в кресло.

— Просто мне кажется, что ты предал меня. Не знаю почему. Я это чувствую, Томас. Теперь я узнаю, что на верном пути.

— На каком пути? Что происходит между тобой и Радимилом?

Соломон исподлобья смотрит на Томаса и растягивает губы в мерзкой ухмылке.

— А ты боишься, да? Ты боишься, потому что знаешь, что теперь я могу уничтожить тебя. Я вернусь. Уже скоро. Я вернусь.

Боже.

Томас отшатывается, когда Соломон поднимается на ноги и смотрит на него так, отчего даже у меня стынет кровь в жилах.

— Я иду за тобой, мой мальчик. Я иду. Тебе бы лучше подготовиться к моему возвращению. Я не прощаю тех, кто предаёт меня. И передай это моей дочери. Передай ей, что я вернусь, чтобы напомнить ей, кому она принадлежит. От тебя воняет, Томас. Ты не тот, кого я хотел бы видеть на троне. Трон тебе не принадлежит. Он мой и моего сына. Он всегда был и будет моим. И я вернусь. Я даю тебе время, чтобы ты отступил, потому что знаю, что на самом деле ты слаб. Ты ведь мой мальчик, а мой мальчик всегда делает, как ему скажет папочка. Правда, сынок? Ты сделаешь для меня ещё одну маленькую вещь? Убей себя. Ты знаешь, где должен это сделать. Убей себя, и я обещаю, что Флорина будет жить. Убей себя, или это сделаю я. Я даю тебе выбор, Томас. Я всегда давал тебе выбор, мой мальчик. И ты выбрал меня. Твой папочка хочет, чтобы ты убил себя для него.

У меня перехватывает дыхание, как и у Томаса. Всё внутри меня сжимается от холода и страха. Это словно Русо говорит. Его слова. Даже его чёртова интонация и акцент.

Соломон моргает, и его взгляд становится легче, чем был секунду назад.

— Томас? — хмурится Соломон. — У меня болит голова. В последнее время у меня появились жуткие головные боли.

— Наверное, тебе нужно поесть, — медленно отвечает Томас, всё ещё пребывая в шоке, как и я.

— Да… да. Я рад тому, что ты вернулся. Я ждал тебя. Я прилягу, — потирая виски, Соломон выходит из кабинета.

Томас откидывается на спинку кресла.

«Боже мой. Это был он, да?» — со страхом спрашиваю я.

«Да. Это был Русо. Это его манера разговора, и ты слышала, что он хочет. Он идёт, Флорина. Он уже близко, и с ним как-то оказался связан Соломон».

«Радимил сказал убить его, значит, Русо говорил с ним тоже и напугал его. Он боится, что Наима будет вести себя так же. Но как? Как такое возможно?»

«Русо не мог забираться в голову. Это просто невозможно. Точнее, он не мог заставлять говорить своими словами, но он мог читать мысли. Не всегда, но изредка, когда вампир слабее его или полукровка».

«Стан умеет читать мысли, как Русо. Боже… Стан ведь не сын моего отца, да? Он же… не может, правда?»

«Не знаю. Этого я не знаю. Но Рома не имел такой силы, как Стан».

«Я питала Стана своей кровью, но он умел это и до меня. Он иногда легко мог прочитать всё. Так он делал с Савом и его семьёй. Он читает их и чувствует настроение. Но мой отец никогда не обращал особого внимания на Стана. Он же не его сын, правда?»

«Не могу тебе ответить, Флорина. Всё возможно. У Русо было два внебрачных ребёнка на стороне».

«Что?» — Я даже в мыслях взвизгиваю. — «Почему ты раньше не сказал мне об этом?»

«Я забыл. Сейчас вспомнил. Одного он убил у меня на глазах, и я думаю, что это его скелет ты собрала. Он его убил незадолго до случившегося. Но был ещё один. Русо говорил, что это ещё одно его оружие, и он никогда не даст врагам узнать, кто это. Он в безопасном месте. Рома был безопасным местом. Мог быть».

Я прикрываю глаза, раздражаясь тому, насколько ужаснее всё может быть. Хотя… Стан похож на свою мать, а на Рома… нет. Я пытаюсь увидеть в Стане черты лица своего отца и, конечно, нахожу подтверждения. Цвет волос, овал лица, рост, комплекция. Но Стан терпеть не мог Русо.

«Но… Стан, боже мой. Он мой брат».

«Помнишь, когда ты сообщила Рома о том, что вы собираетесь пожениться? Помнишь его реакцию?»

«Он так сильно разозлился. Хотя злиться было не на что. Это был бы идеальный союз, спасительный союз в тот момент. Но Рома был категоричен. Да и мы со Станом всегда считали себя ближе, чем просто друзья. Мы заботились друг о друге, как брат и сестра. Ну… не считая того момента, когда я привязала его к себе».

«И я не понимал, почему между вами такая сильная связь. Кровная связь. Одно дело, тот незавершённый ритуал, но сила моей крови должна была исчезнуть через столько лет. Рома настаивал на том, чтобы я использовал Стана именно последним. Он был уверен, что ты вернёшь себе сущность. Он был очень уверен в этом. Он говорил, что семья защищает семью. А Стан твоя семья. Я решил, что это потому, что Рома был тебе, как отец, и вы со Станом близки».

«Господи. Всё указывает на то, что Стан мой брат. Он же… он должен быть уже здесь, да?»

«Да. Он здесь. Сав поедет сегодня к своей семье. Там будет и Стан. Он приехал с братьями Дорман. Ты можешь узнать у него. И если это правда, то Стан тоже Монтеану, и Русо нужен не я. Русо нужен Стан. Тот, кого он прятал. Я для Русо лишь средство для создания новых вампиров, новых отпрысков. А Стан следующий претендент на трон. Не ты, а Стан».

У меня кружится голова от того, что сейчас происходит. Я просто поверить не могу.

«Но ещё не понятно, что с Соломоном. Почему Русо может говорить через него».

«Соломон больше не полукровка. Он вампир и довольно сильный вампир благодаря твоей крови. Если только твоя кровь в нём не даёт Русо связь с тобой. Через кровь можно и призвать кого-то, и управлять им. В Русо была твоя кровь, Томас».

«Прошло уже много времени. Она испарилась. Если только кто-то не дал ему мою кровь снова. Если кто-то не воскрешает его сейчас, поэтому мы все его чувствуем».

«И кто это? Радимил? Но он боится Русо. Кто?»

«Не знаю, Флорина. Не знаю. Я буду следить за ними обоими сегодня. Кто-то должен проколоться. А сейчас я собираюсь убить Наиму. Всё для моей королевы».

Я улыбаюсь и довольно урчу.

«Спасибо. Но это может быть и она, верно? Она сказала мне, что умеет управлять мужчинами. Русо мужчина».

«А она ведёт себя, как Гела. Русо часто использовал Гелу, как сексуального шпиона. Я делал то же самое. Радимил поэтому сказал мне убить их обоих. Кто-то из них помогает Русо очнуться. Он у кого-то из этих двоих, поэтому Радимил напуган. Вот оно что. Я займусь этим, а ты готовься уйти через туннель. Я прикрою тебя».

«Ты его забетонировал».

«А ты проверь, насколько прочен бетон», — хмыкнув, Томас обрывает наш разговор.

Становится всё веселее и веселее. Что ещё произойдёт? Кто ещё хочет вернуться в мою жизнь? Мои братья, а может быть Рома воскреснет внезапно? Я уже, если честно, ничему не удивлюсь. Со слов Гелы, Русо всё знает. Буквально все теперь играют в другом свете. Она же сказала, что Русо уверен в предательстве Томаса. Он идёт за ним, чтобы убить Томаса. Но если Русо до этого не появлялся, значит, он был такой же мумией, как и Гела. И кто-то начал его воскрешать, чтобы вернуть сюда. Иначе бы отец точно не позволил мне править. Он искренне меня презирает, как и я его. Он бы не терпел моё правление, войну между кланами и коронацию Томаса. Он бы появился раньше, если был бы жив. Но он был в коме. Чёрт.

Стан мой брат. Мне не нужно даже спрашивать его об этом, потому что Стан вряд ли знает. Я уже уверена в этом. Я просто раньше не задумывалась о таком варианте, потому что считала свою семью образцовой, как и своих родителей. Но ввиду открывшейся мне информации, Стан легко может быть моим братом. Мы всегда были вместе. Мы были близки друг другу, и я люблю его, как брата.

Господи. Пора уже раскрыть все карты. Пора.

Глава 40

Думаю, что отлично опишет мою жизнь фраза: «Мой мир перевернулся с ног на голову». Это так. Не знаю, что думать. Не знаю, как я себя чувствую. Не знаю, что мне делать. Не знаю, как продолжать находиться в этом напряжении. Не знаю, что скажу Стану, когда увижу его. И выиграло слово дня «не знаю». Класс. Лучшего слова и не подобрать.

Забираюсь в машину Сава, ожидающего меня на границе наших владений.

— Мы серьёзно поедем на машине? — спрашиваю, скептически выгибая бровь, и откидываюсь на сиденье.

— Мы бросим её в городе и потом пойдём пешком. Я, вообще-то, за продуктами выбрался. И было бы странно, если бы я просто исчез, — спокойно объясняет Сав.

— Ясно, — я закусываю губу и отворачиваюсь к окну.

Мы с Савом хорошо общались до всего этого. И я не знаю, как вести себя с ним сейчас. Кажется, что мы потеряли ту дружескую ноту. Послевкусие осталось абсолютно неприятное.

— Томас провёл весь вечер с Наимой.

— Я знаю, — сухо отвечаю.

Боже, как мне это не нравится. Понимаю, что Томас делает всё для того, чтобы добыть информацию, но чувствуя прикосновения Наимы к нему, её флирт и попытки раздеть Томаса, я просто едва держалась. Наверное, хорошо, что я ушла из замка, иначе бы не выдержала отвращения и просто убила бы Наиму. Её ведь так легко убить, она слабая против меня. Я могу разорвать её одной рукой, что и сделаю немного позже.

— Почему женщины считают, что раз у них есть вагина, в которую можно вставить, то они обладают властью? — задумчиво спрашиваю Сава.

— Потому что для них это всё, что, по их мнению, ценно. Они именно так ценят и преподносят себя.

— То есть женщина — это только вагина в их понимании?

— Верно. Но без мужчин они бы так не считали. Мужчины очень неудовлетворены в своих сексуальных фантазиях.

— Мужчины и женщины травят друг друга, чтобы скрыть свои минусы. Мило, очень мило, — фыркнув, усмехаюсь.

— Это самый странный разговор, который мы когда-либо вели с тобой, — замечает Сав.

— Нормальный. Обычный разговор.

— Флорина, я же разбираюсь в психологии и знаю тебя. Говори уже, насколько ты меня презираешь, ненавидишь и не понимаешь. Давай, я выдержу.

Сав бросает на меня равнодушный взгляд. Да, это может так показаться, но я тоже знаю его. И я знаю, что за этим равнодушием прячутся чувство вины и страх. Я знаю, что Сав не расслаблен, а устал до чёртиков, и внутри него творится личный ад. Я знаю, что за всё это время Саву было, вероятно, так же невыносимо всё происходящее, как и мне.

— Я не ненавижу тебя, — медленно начинаю. — Нет. Сначала да, я злилась на тебя, потому что думала, что ты убил свою семью. И ты не можешь меня обвинять в том, что я презирала и тебя, и Томаса. Методы были жестокими. Вы хорошие актёры. Я, правда, верила в то, что вы монстры. Но сейчас… наверное, я бы сказала, что мне очень жаль. Жаль, что ты и твоя семья, как и остальные невинные вампиры, оказались втянуты во всё это дерьмо из-за моего отца и, вообще, рода Монтеану. Мне жаль, что я была настолько глупа и верила в то, чего не было, как и не могла защитить вас. Мне жаль, просто жаль, что всё это происходит сейчас с нами. И у нас нет другого выбора, как только дойти до конца, что бы это ни значило. Жаль.

Сав поджимает губы и морщит нос. Затем он быстро касается правого глаза и прочищает горло.

— Чёрт, Сав, ты же не плачешь? — в шоке шепчу я.

Он сильнее сжимает губы и втягивает носом чёртовы сопли. Господи.

— Это ад, — тихо говорит он. — Ад заставить себя ненавидеть тех, кем дорожишь. Ад, потому что без реальной ненависти не одурачить других. Ад, ведь в один момент ты понимаешь, что уже не знаешь, где твои настоящие эмоции, а где вымышленные. Ад, потому что ты теряешь веру во всё. Ад. Это ад. Чёртов ад, в котором я не хотел участвовать, но мне пришлось, чтобы защитить свою семью и… помочь Томасу. Он пришёл ко мне заранее. За пять лет до того, как ты должна была приехать. Он был другим. Я знал, что он вампир. Знал. Я хоть и был полукровкой, но внимателен к мелочам. Я всё знал, но делал вид, что ни о чём не подозреваю. Томас пришёл и поставил мне условие: или я работаю на него, или он убьёт мою семью. Он был другим. Холодным и жестоким. Даже взгляд его глаз был острым, словно кинжалы. Он рассказал мне, что мы должны уничтожить Монтеану. Всех. У него были веские аргументы. Мне было всё равно до этого дня. Всё равно, кто правит, кто и где живёт. Меня это не касалось. Но потом Томас сказал, что он убил моего отца. Та сыворотка, которая была в тебе, была и в моём отце. Мой отец был одним из испытуемых и добровольно согласился на это, потому что считал, что Монтеану не дали ему того, что обещали. Ты не дала. И да, я разозлился. Я злился и согласился на все условия, обещая работать вместе с ними.

Сав делает паузу, а я даже не шевелюсь, чтобы не нарушать его речь. Ему необходимо рассказать это сейчас, а мне нужно это услышать.

— Потом наступил день «икс». Да, я не отрицаю, что был настроен крайне негативно к тебе и твоему нежеланию, вообще, заботиться о нас. Я убедился, что Томас был прав. Ты ещё одна из Монтеану, которой плевать на нас. Но потом… потом я понял, что ты ни черта, вообще, не знаешь. У тебя абсолютно другое представление о том, что случилось. И тогда подключился Томас. Я познакомился со Станом, который тоже оказался совсем другим. Ничего не сходилось, и я поделился своими подозрениями с Томасом. Ты, действительно, умирала и хотела этого, искренне желала наказания за то, что, по-твоему мнению, сделала. Но я-то знал другую правду, как и Томас. А затем день за днём ситуация прояснялась. Ты была милой и одинокой. И что-то внутри меня тоже изменилось. Я понял, что осудил тебя за то, что выбрала твоя семья. Как и осудил своего отца, за то, что он выбрал, не поставив меня в курс дела. Томас тоже начал сомневаться, а ещё его видения, которые синхронизировались со Станом. Это было очень странно для всех. Томас, который абсолютно не собирался сближаться с тобой, вдруг изменил ход своих мыслей. Привязался, испугался и не знал, что ему делать дальше. Из всего этого я вынес, что судить детей по поступкам их родителей запрещено. Судить, вообще, не стоит. Никогда не угадаешь, какой ад этот человек проходит на самом деле. Никогда не знаешь, что именно твоё слово может стать для него спусковым крючком. Никогда не угадаешь, когда ты станешь убийцей. Так что мне тоже жаль. Жаль, что все мы ошиблись. Жаль.

— Спасибо, — шепчу я.

Сав кивает мне и мягко улыбается.

— Ты мне очень нравишься, Флорина. Ты сильная внутри. Но я презираю Монтеану. Презираю их за всё, что они сделали с нами. Презираю твой род.

— Ну, здесь наши чувства похожи, Сав. Я тоже презираю Монтеану. И я бы не прочь убить их всех до последнего. Потому что я не Монтеану. Я Моциону. Я дочь Рома, и мне плевать, кто и что говорит. Я дочь Рома и никогда не подведу своего папу. Никогда. Я желаю Русо смерти. Он придёт, и плевать, что скажет и подумает обо мне, но каждую секунду я буду стремиться убить его. Каждую. За всё, что он сотворил с нами. Он будет отвечать перед жертвами своей власти.

Понимать, сколько судеб разрушил мой отец, страшно. Это ж если подсчитать, то можно прийти в ужас от того, сколько вампиров пострадало. Но ничего. Уже скоро. Я не такая сильная, как отец. Но рядом со мной Томас, и вместе мы сильнее его. Вместе мы сможем выстоять. Я уверена.

Мы бросаем машину на одной из парковок возле торгового центра, и я следую за Савом, он пробирается по лесу, путая наши следы на всякий случай. Мы довольно долго несёмся по местности, пока не оказываемся возле небольшого отеля в горах. Самый обычный отель, ничего примечательного, как и расположен довольно далеко от замка, и в то же время прибыть туда можно за пару часов.

Мы входим в отель через заднюю дверь и поднимаемся на второй этаж. Я принюхиваюсь, улавливая аромат Стана. Сав стучится в одну из дверей, и она сразу же распахивается.

— Майди, — облегчённо шепчет Сав. Его жена хватает Сава за рубашку и затаскивает в номер, а затем со слезами на глазах прижимает к себе. Я спокойно закрываю дверь, не сумев сдержать благодарной улыбки за то, что они все живы. И они все здесь. Все три сына Сава и его жена, но нет Стана. Я чую его запах, словно он был здесь минуту назад.

— Ваше Величество, — Майди улыбается мне, и я киваю.

— Мы вампиры, — довольно тянет старший из сыновей, Рэндольф.

— Я заметила. Вам идёт. Как вы себя чувствуете?

— Хорошо. Мы в порядке.

— Брит? — Я перевожу взгляд на младшего и самого скромного. Он слабо улыбается и кивает мне.

— Привыкаю потихоньку.

— Мне жаль, что тебе пришлось обратиться.

— Мне нет, — он отрицательно мотает головой. — Не жаль. Я хотел быть вместе с родителями. И сейчас нахожусь рядом с ними. Не важно, кто я и как выгляжу. Важно, что мы вместе.

Моё сердце болит от зависти, глядя на то, как Сав взъерошивает волосы сына и обнимает его. Я рада за них, но видеть… любовь родителей, такую искреннюю и такую осязаемую, невыносимо.

— А Стан…

— Направо через два номера. Он пошёл в душ и перекусить, — подсказывает мне Майди.

— Была рада увидеться, — кивнув всем, я выскакиваю из номера и иду к Стану.

Настойчиво стучусь, слыша за дверью его бубнёж. И когда дверь распахивается, то падаю ему в руки. Стан смеётся и кружит меня.

— Привет, — улыбаюсь я, когда он ставит меня на ноги и захлопывает дверь ударом ноги.

— Привет.

Я смотрю ему в глаза, и они живые. Ничего не осталось в нём от того сломленного, сходящего сума вампира, каким я видела его совсем недавно. Наоборот, он стал ещё величественнее, сильнее и увереннее в себе.

— Ты жив, — шепчу, касаясь его лица.

— И ты жива. Мы счастливчики, да? — улыбается он.

— Да, но мне нужно поговорить с тобой.

— Знаю, Томас сказал мне, что Русо уже поблизости и…

— Нет, — отрицательно качаю головой и беру его за руку. Я веду Стана к постели, и мы оба садимся на неё.

— Что случилось, Флорина? — хмурясь, спрашивает он. — Прости, но мне теперь противно называть тебя Русо.

— Окей. Я не против. Я хотела тебе сказать, что… я… — Боже мой, это так сложно.

— Ты меня немного пугаешь. Что-то ещё приключилось в замке? Кто-то снова сошёл с ума или предал, или…

— Ты мой кровный брат, — выпаливаю я.

Стан приоткрывает губы.

— Эм… да, я считаю тебя своей сестрой, но у нас разные родители, Флорина. И…

— Ты мой кровный брат, Стан. Ты сын Русо.

Лицо Стана бледнеет, и он вырывает свою руку из моей.

Он выглядит таким уязвимым, пока я быстро и шёпотом рассказываю ему, почему мы с Томасом пришли к такому выводу. Я пытаюсь ухватить и передать ему самые важные моменты, а также поделиться с ним тем, что Русо, вероятно, нужен именно он, а не Томас. Потому что Томасу он приказал совершить самоубийство.

Стан после моего рассказа выглядит не лучше. Только теперь к шоку прибавились отвращение, ненависть и бессилие. Он подскакивает на ноги, принимаясь ходить передо мной, и постоянно бормочет: «Это невозможно». Но чем дольше я смотрю на него, тем больше вспоминанию некоторые события из прошлого, нахожу в нём черты Русо. Да и, вообще, убеждаюсь в том, что мы с Томасом не ошиблись. Если вспомнить детей Рома и его жены, то они были в разы слабее Стана. Стан был неким чудом в их семье, потому что Рома и его жена были обращёнными вампирами, а не первородными. Такими же сильными, как Стан, были мои братья, но ни у одного из них не было дара к чтению мыслей, как у него. Раньше я принимала это как должное, но сейчас уже нет. Сейчас всё кажется подозрительным.

— Я Моциону, — остановившись, заявляет Стан. — Я Моциону, мой отец Рома. Всегда будет и был Рома.

— Значит, и здесь мы с тобой похожи. Рома и для меня был отцом. Русо не считал нас с тобой настолько важными, как других детей. Поэтому, как я предполагаю, он отдал нас Рома. И Рома же был против нашего брака. Он говорил с тобой об этом?

Стан хмурится и кивает.

— Да. Он чуть не размазал меня по стене и запретил это делать. Я не мог понять почему, ведь мы не кровные родственники. Я рассказал ему про видения о нас с тобой. Рома это напугало. Он чётко сказал мне, что такого быть не может. Не может, и всё. И я… Господи, — Стан хватается за голову и мотает ей. — Ты же меня голым видела. Это… Томас был прав. Это инцест. Мы… Боже мой.

— Ты серьёзно сейчас волнуешься о том, что я видела твой член? Это всё, что тебя заботит? — удивляюсь я, поднимаясь с кровати.

— Нет, но… чёрт, — Стан кривится, глядя на меня. — Я… мы же целовались. Боже, почему я поцеловал тебя? Какая гадость-то.

— Спасибо, — обиженно хмыкаю я.

— Нет… я имел в виду, ты же понимаешь, Флорина. Если мы брат и сестра, то… Боже. Гадость.

— Не такая уж и гадость, — бубню я. — Мы не знали.

— Но мы же чувствовали. Всегда чувствовали, что мы ближе других. Мы чувствовали, что связаны друг с другом ещё задолго до моей смерти. Чувствовали себя родными. Выходит, что это правда. Русо мой биологический отец, но… почему папа ничего мне не рассказал?

— Он прятал тебя. Ты был в безопасности. Ты был, как я думаю, запасным планом Русо.

— Но я был в церкви. Я был там.

— Да, но вспомни, что тебе сказал Русо? Мы с тобой шушукались за портьерой, и ты вышел первым, а он поймал тебя. Что он тебе сказал?

— Русо сказал мне, что я должен немедленно вернуться в свой дом и привезти отцу бумаги, которые он забыл. Я ещё тогда возмутился, но Русо приказал мне идти немедленно. Я его не послушал и всё же пришёл в церковь. Встал рядом с отцом и сказал ему, что привезу их позже. Я хочу побыть здесь. Тогда папа очень удивился, а затем мама шикнула на нас, потому что заиграл орган.

— Вот. Русо не хотел твоей смерти. Он не собирался тебя убивать. Ты оказался там случайно. Он пытался сохранить тебе жизнь, и чтобы ты был в безопасности, как его наследник. Он выбрал тебя.

— Но есть завещание, Флорина. Оно есть. И там указан Томас.

— Томас должен был попридержать трон для Русо или для тебя. Я предполагаю, что Русо не рассматривал вариант того, что он пропадёт на двести лет. Он собирался вернуться и на всякий случай написал завещание, а Рома спрятал его, чтобы оттянуть раскрытие правды, которую мы теперь знаем. Рома сделал ставку на Томаса, чтобы ты остался в безопасности, и никто не догадался, что ты выживший сын Русо.

— Чёрт. Я, вообще, теперь запутался. А что он сейчас хочет? Зачем ему убивать Томаса?

— Потому что Томас может убить Русо и тебя. Томас хоть и был его рабом, но сейчас готов убить его, и Русо знает об этом. Русо нужна кровь Томаса, а не он сам. Ему нужно восстановить силы, чтобы убить Томаса и забрать власть. Если кто-то воскрешает его, то Русо понадобится некоторое время, чтобы обрести все свои силы. Двести лет — приличный срок, а без крови, еды и всего необходимого, он высушен. И пока Русо не наберёт сил, он слаб. Очень слаб. И ему нужен ты, Томас и я. Наша кровь, и только. Русо никого не любит. Он любит исключительно только себя, Стан. Только себя. И он будет делать всё для того, чтобы запугивать и манипулировать нами, чтобы каждый из нас пожертвовал собой ради него. Но всё закончится, когда Томас умрёт. Не будет Томаса, не станет Русо. Это я поняла из видений Томаса. Он уверен, что должен убить Русо ценой собственной жизни. Значит, Русо можно убить, и мы знаем, где это можно сделать. Поэтому нужно заманить его туда. Именно туда.

— Хорошо. Я понял. Но когда мы узнаем, что Русо…

Телефон Стана звонит, и он хмурится.

— Томас? — отвечает на звонок Стан.

— Сав, ты доехал до супермаркета? — раздаётся голос Томаса.

— Да… да, — Стан вылетает из своего номера, а я за ним. Что случилось снова?

Дверь в номер Сава открывается, и Стан пихает ему в руки мобильный.

— Хорошо. Ты ещё в супермаркете, Сав?

— Да, Томас. Я ещё там, — отвечает теперь Сав.

— Отлично. Я бы хотел отменить свой заказ.

Глаза Сава распахиваются шире, и он обводит нас взглядом.

— Сав, ты услышал меня? Отмени мой заказ.

— Хорошо. Я понял. Нужно что-нибудь ещё?

— Да. Проверь, чтобы курьер с моим заказом поторапливался. И прибыл сюда как можно быстрее.

— Хорошо.

— До встречи.

Повисает тишина. Мы все в изумлении смотрим на Сава.

— И что это сейчас было? — медленно спрашивает Михей.

— Мы разработали определённые слова, которые никто не счёл бы подозрительными. Томас приказал мне оставаться здесь и не возвращаться в замок ни под каким предлогом. А Флорину просил немедленно вернуться, ему нужна помощь.

— Русо, — шепчу я. — Он уже там.

— Но ты не можешь пойти одна. Если там Русо, то он убьёт вас, к чёрту, — Стан хватает меня за руку, не позволяя уйти.

— Я пойду одна. Томас знает, что делает.

— Флорина!

— Стан, я не собираюсь геройствовать, обещаю. Но если Томас требует, чтобы я вернулась, значит, я нужна ему прямо сейчас. А вы все ждите следующего приказа. Мы не можем так глупо поиграть, обнаружив сейчас себя, ясно? Не для того я прошла весь этот ад, чтобы сейчас ещё драться и с вами. А я собираюсь это сделать и выиграю, но вам будет плохо. Поэтому я иду обратно, а вы ждёте здесь. И никому не двигаться, вам понятно? Это приказ.

Стан отпускает мою руку и отворачивается, показывая мне свою обиду.

— Когда ты понадобишься мне, я скажу. Обещаю. Томас защитит меня, а я его, — касаюсь плеча Стана. — Мне нужна ваша помощь. Нам нужна. Поэтому пока вы живы и находитесь в безопасности, у нас есть тыл, который прикроет нас тогда, когда мы нанесём последний удар. Я обещаю, что позову тебя, Стан. Обещаю.

Он тяжело вздыхает и кивает.

— Хорошо. Но если ты этого не сделаешь…

— Да-да, помню, ты насыплешь мне червей в трусы.

Стан слабо улыбается мне и делает ещё один глубокий вдох.

— Тогда до встречи. Берегите себя.

Срываюсь с места и несусь обратно. Мне нельзя пользоваться машиной, поэтому приходится бежать, вспоминая дорогу. Моё сердце по мере приближения к замку бьётся всё чаще и чаще.

«Томас!» — кричу я, ощущая сильнейшее беспокойство.

Он не отвечает мне.

«Томас!» — Я несусь, ломая ветки, а мою грудь давит от отчаяния. Что происходит?

Я улавливаю вонь смерти. Трупную вонь, а к ней примешана ещё какая-то. Я не знаю, но очень похожее на рвоту и испражнения.

Залетаю в замок и в шоке останавливаюсь. Двери открыты, на дороге валяются трупы. Вампиры, которые собирались бежать отсюда. Я поворачиваю одного из них, и его рот полон пены, смешанной с кровью. Кровь и слизь продолжают вытекать из его глаз, как и, предполагаю, из всех отверстий в его теле, поэтому стоит невероятная вонь.

Крик Томаса, наполненный мучительной болью, возвращают меня в реальность. Я дёргаюсь от страха и срываюсь с места. Перепрыгиваю через валяющиеся трупы. Они повсюду. Кто-то просто лежит на лестнице, кто-то упал с неё и валяется внизу, кто-то пытался вытащить что-то из своего горла, которое перерезано. Трупы. Трупы. Всюду трупы.

Очередной крик Томаса разрывает мёртвую тишину. Боже мой! Какого чёрта здесь случилось? Сколько я отсутствовала? Пару часов?

Влетаю в спальню и вижу Томаса, стоящего на коленях. Он стискивает руками свою голову и при этом контролирует себя. Он закрывается от меня.

Падаю на пол и обхватываю руки Томаса. Он шипит и кривится от боли. Томас обращён, и по его щекам бегут чёртовы кровавые слёзы.

— Томас… боже мой. Что… чем я могу помочь? Что… Господи, что мне делать? — панически шепчу я.

Томас распахивает рот и орёт. Его клыки прорываются, и с них капает кровь.

Я не могу облегчить ему боль. Я просто не знаю как. Не понимаю. Все его вены вздулись настольно, что кажется, он сейчас взорвётся.

— Кусай. Давай. Я не знаю, что за чертовщина здесь случилась, но их вид похож на отравление. Давай, — схватив Томаса за волосы, я с силой прижимаю его к своей руке. Его нещадно трясёт. Пот бежит по его телу, впитываясь в одежду. Мои руки тоже трясутся, когда я разрезаю вену на своей руке и прислоняю к губам Томаса, а он всё кричит и кричит.

— Давай… прошу, Томас, пожалуйста, — умоляю я, не замечая, как по моим щекам текут слёзы. Я ощущаю лишь отдалённую боль в висках, словно мою голову сжимают две огромные плиты.

Томас впивается в мою руку и подавляет ещё одну волну боли внутри себя, насыщаясь мной. Дрожь за дрожью пробегают по его телу, и всё стихает. Томас ослабевает в моих руках, лёжа на ногах. Я прижимаю его мокрую голову к себе, пока он еще немного пьёт.

— Вот так. Вот так, — целую его в макушку, качая в своих руках. Прикрываю глаза, чтобы угомонить свою боль за него.

Так мы и сидим некоторое время. Безумное сердцебиение Томаса приходит в норму, а дыхание выравнивается. Он шевелится в моих руках и садится, опуская голову между ног.

— Томас, что случилось? — со страхом шепчу я.

Он немного приподнимает голову, а на щеках остались кровавые разводы. Боже, это так страшно выглядит. Он словно мгновенно ослабел.

— Русо. Он пытался проникнуть… в мой разум, а я… я сопротивлялся, — бормочет Томас. Каждое слово даётся ему с трудом.

— Он здесь? — спрашиваю, окидывая взглядом спальню.

— Нет. Он был близко. Очень близко. Я не знаю… Наима и Соломон сбежали. Я отпустил их, считая, что поступаю правильно. Они приведут нас к Русо, но началось нечто странное. Это началось ещё час назад, я не заметил, потому что разговаривал с Радимилом о его детях. Я не ощутил… совсем. Кровь, вся донорская кровь и все продукты были отравлены и напичканы цианидами. Там была смертельная для нас доза. Для них… они же слабы на самом деле. Все начали падать и корчиться в бесконечных муках. Я не знал, за что хвататься и кому помогать. Они сходили с ума. Убивали себя, резали, вырывали глаза, языки… боже. Я не питаюсь кровью здесь, и Радимил тоже не ел, но в какой-то момент я его упустил его из виду. Его нет. Я не знаю, где он. Не знаю. А потом… боль… такая сильная, такая мощная. И я услышал его. Он призывал меня. Но… это невозможно.

Томас с горечью смотрит на меня.

— Я никого не спас. Я… я не смог. Я пришёл сюда для того, чтобы схватить вещи и идти за тобой. Тебя не было, и я… я просто не знал, что мне делать дальше. Где ты. Я испугался, что ты у него, потому что он успел мне сказать…

— Томас, всё в порядке. Всё в порядке. Смотри на меня, — я подхватываю его голову. — Всё хорошо. Ты не мог им помочь. Что сказал Русо? Что он хочет?

— Обмен. Моя жизнь на ту, что дорога… а затем я закрылся от него. И я подумал, что это ты. Я… я испугался. Боже, как же я испугался. Казалось, что моё сердце разорвётся от страха, — Томас утыкается в мой лоб своим.

— Я в порядке. Я сразу же вышла, как ты позвонил.

— Я сообщил, как раз тогда, когда понял, что Наима и Соломон добрались до столицы. Я не мог упустить их след, поэтому позвал тебя, чтобы мы отправились вслед за ними. Они отравили всю еду перед тем, как уйти. Но Русо уже ожил. Он двигается. Он был очень близко. Он дышал мне в затылок. Я чувствовал его.

— Но как, Томас? Ты же говорил, что такая связь может быть лишь в том случае, если он пьёт твою кровь. Много твоей крови.

— Да, я не переживал об этом, потому что у Соломона не было столько моей крови, чтобы дать Русо такую власть. Но она у него есть. Он практически весь состоит из моей крови. Подобные запасы я сделал для тебя и отдал Жозефине.

— Он не мог добраться до Англии. Он там не был. Мы только что вернулись из замка и отпустили Жозефину, сказали всем спрятаться. Они в безопасности, значит…

— Стан, — шепчет Томас. — Вторая партия у Стана.

Я охаю в ужасе. Томас копается в джинсах и достаёт мобильный. Он звонит Стану, но тот не отвечает. Он снова звонит ему.

— Я же только ушла оттуда… нет, там всё в порядке. Я…

Томас звонит Саву. Долгие гудки раздаются снова и снова. А затем Сав берёт трубку.

— Томас? Я ещё в супер…

— Сав, вы в порядке? Русо был здесь. Он был, чёрт возьми, здесь! Где Стан? — Томас подскакивает на ноги.

— Сейчас проверю. Он ушёл поужинать в баре.

— Он не отвечает.

— Я сейчас найду его.

— Перезвони мне.

Томас отключает вызов и злобно рычит, швыряя в стену стол.

— Грёбаный ублюдок!

— Томас, подожди. Стан же выпил всю твою кровь, верно? Ты дал ему запасы в Америку или…

— Нет. Стан должен был спрятать кровь здесь, в одном из мест, на которые я указал ему. Кровь предназначалась для запасов, если они закончатся.

— Так… ты говорил, что вампиры Радимила убили шпионов Соломона, верно?

— Да. Так и есть.

— А вампиры Радимила вернулись?

Томас бросает на меня хмурый взгляд и прикрывает глаза.

— Я не знаю. Я не отследил этого, потому что был занят подготовкой к свадьбе, коронации и нашему отъезду. Я… Радимил. Он сбежал. Это он помогал Русо. Радимил не боялся его. Радимил помогал ему и боялся, что Наима и Соломон его сдадут. Они отследили Стана. Чёрт. Вот откуда в Русо столько крови. Да что я за идиот такой? — Томас бьёт себя по лбу и давит на свои глаза.

— Тело Русо, конечно же, было у Радимила. Только я обыскал всё, буквально всё, где он мог прятать Гелу. Я не видел там тела Русо. Не видел, но только ему было выгодно умертвить Русо, чтобы не отвечать перед ним. И теперь… кто-то из них, Соломон или Наима нашли его, и Радимил понял, что лучше оживить Русо, чтобы доказать ему свою преданность. Он явно не собирался, но что-то в его плане пошло не так. Он сбежал. В суматохе он сбежал отсюда. Господи…

Телефон Томаса звонит, и он быстро отвечает на звонок.

— Стан пропал. Он не дошёл до бара. Я только что был там. Он не дошёл. Мы проникли в его номер, и там куча крови, словно была драка. Его нет. Мы даже не услышали звуков борьбы. Мы упустили его, Томас. Стана нет.

Моё сердце болезненно сжимается от страха.

— Стан у Русо, — мрачно произносит Томас.

Боже мой, нет. Нет. Стан…

Глава 41

Страх может быть полезен, мой друг. Запомни это. Страхом управляешь ты. И ты можешь дать ему силу или же забрать её себе. Выбираешь только ты, потому что ты король своей вселенной. А вся вселенная — это ты. Да, я понимаю, насколько страх проигрыша может быть силён. Я знаю. Я чувствую это сейчас. Неуверенность в победе возрастает, потому что тебе говорят о том, что ты слаб. А также ты видишь, что тебя поддерживает не так много людей. А для победы ведь нужна толпа, верно? Давай, рискнём. Давай, рискнём с тобой сегодня. Рискнём поверить, что победа уже у тебя. Победа — это исход борьбы в том настроении, которое выбираешь ты. Тебе есть что терять, как и мне. Жизнь. Не людей, не деньги, не недвижимость, не твои планы, а жизнь. Потерять жизнь — это лишить себя всего. Потерять деньги — это лишить себя комфорта, да и только. Мы давно уже обесценили саму жизнь. Обесценили вкус воздуха и воды. Обесценили яркие краски природы и наши глаза, которыми мы можем всё это видеть. Поэтому не делай ставок на победу. Делай ставку на жизнь. Я её сделала.

В глазах Томаса появляется такая ярость, какой я в жизни не видела. Она безумная и смешана со страхом, любовью, ответственностью и воспоминаниями. И именно его сила, которую он раскручивает внутри себя, напоминает ему о том, что если сейчас поддаться панике, страху и отчаянию, то это означает, что мы уже признали себя проигравшими.

— Только Стан знает, где находятся сейчас другие вампиры. Он привёз их и расселит по разным местам. Мы договорились, что он не скажет об этом никому, чтобы те были в безопасности. Стан у Русо. Русо напитался моей кровью, а также кровью Стана, Соломона, Наимы и Радимила. Это те, о ком мы знаем. Но он питался и другими. Русо любил оставлять после себя следы, так он доказывал всем, что просто может сделать это. То, что у обычного вампира на восстановление ушёл бы месяц или два, у Русо заняло куда меньше времени. Но я уверен, что он не так силён, как раньше. Он сильный, потому что первородный, и его сложно будет убить, но полноценно он не восстановился. Поэтому нужно наступать прямо сейчас. Именно сейчас, завтра уже может быть поздно.

— Мы одни, Томас. Больше никого нет. Они убили всех твоих вампиров.

— Да. Но остались те, кто был обращён после исчезновения Русо. И эти вампиры принадлежат тебе.

— Стану, — бормочу я. — Стан привязал их к себе после оглашения того, что я теперь глава клана. Я отказалась.

Мда, Томас уже не особо счастлив, что я с ним. Я бесполезна.

— Прости, я же не знала, что это будет настолько важно. Я не знала. Остальные вампиры, которые принадлежали отцу, признали меня, и я с ними связалась. Но с новыми не хотела по личным глупым причинам. Тогда я была не в себе… я же не знала, что всё обернётся таким адом.

— Значит, все вампиры на стороне Русо. Потрясающе. И он будет нас ждать с армией, — Томас сцепляет зубы, избегая смотреть на меня.

— Ну а если играть по его правилам? Узнать, что он хочет? Нас трое, Томас. Плюс Сав и его семья. Ты обратил их, и действие твоей крови ещё даёт им силы. Да, нас мало. Да, я не отрицаю, что дело дрянь, но мы можем играть по его правилам. Играть, используя то же, что и он. Русо будет настаивать на власти над всем миром, над лучшей жизнью. Мы же сделаем то же самое. Мы напомним, сколько близких семей и своих родственников вампиры потеряли, потому что именно Русо убил всех. Прошло двести лет, Томас. Вампиры теперь другие. Они боятся сейчас Русо и не знают, что он так же силён, как раньше. Я просто предлагаю идти туда, где он находится, и действовать по обстоятельствам.

— Но…

— Подожди. Видения появлялись? — перебиваю Томаса и поднимаюсь на ноги.

— Нет. Их нет. Последнее, что я видел это тебя и Стана. Ты стоишь в тронном зале перед толпой вампиров. На твоей голове корона, и ты произносишь речь, как королева. Стан же стоит немного поодаль с левой стороны от тебя. И он улыбается тебе. После этого видений не было.

— А ты не думал, что это финал, и пока он именно такой? То есть мы всё делаем правильно. Русо должен был появиться, а мы должны были лишиться тыла. И мы победим, если дадим возможность идти всему так, как должно идти. Не строить планы, не выдумывать новые стратегии, а двигаться так, как и предсказано твоими видениями. Ведь до этого, когда ты что-то менял в своих планах, то видения тоже менялись?

— Да, но я достаточно изменил уже планы. Я влюбился в тебя. Связался с тобой, упустил важные моменты, из-за которых теперь мы находимся в полном дерьме, Флорина. И мои видения могли просто исчезнуть по какой-то непонятной пока причине. Я никогда не понимал их. Они появились после смерти Стана в лесу и вернулись, когда ты приехала на Аляску.

— Значит, мы должны были это пройти. Мы предназначены друг другу, Томас. Ты должен был влюбиться в меня, а я в тебя. Мы должны были перебороть нашу ненависть друг к другу. Мы должны были перестать винить себя за прошлое и довериться друг другу. А также должны были оставить любые разногласия, чтобы создать союз, который для чего-то был нужен. Возможно для того, чтобы очистить эту землю от Русо. У каждого из нас есть свои особенности, которые нам передали наши родители. Родителям было дано то, что проявилось в нас. Наши родители не смогли перебороть жажду власти, честолюбия и эгоизм. Но мы можем.

— Это больше походит на сказку. Не верю, что услышал подобное от тебя, Флорина, — Томас прыскает от смеха.

— Давай начистоту, Томас. То место, где обратились наши отцы, тоже похоже на сказку. И тот факт, что, окунувшись в это озеро, человек меняется и становится сильнее, выносливее, и у него вырастают клыки, тоже многие считают бредом. Вообще, существование такого места — это сказка для многих. Но оно существует. Мы не знаем, почему и как так получилось. Откуда появилось это озеро, и кто его создал. Но факт остаётся фактом, мы существуем. Мы живём наряду с людьми, оборотнями и ведьмами. Мы существуем. Рома всегда мне говорил, что каждый человек, вампир или другое живое существо для чего-то нужен в этом мире, как нужны природа, озёра и реки. Мы все создаём этот мир. Мы часть мироздания. Но и в мире людей, и в нашем есть плохие существа. Те, кто уничтожает всё живое, а суть нашего существования состоит и в том, чтобы улучшить мир. Мы же этого не делаем. Мы дерёмся и убиваем друг друга ради власти. Наши глаза заволочены наркотической зависимостью от страха, что мы слабее другого, значит, надо убить, уничтожить, отомстить и тому подобное. Поэтому я считаю, что мы должны позволить миру сделать то, что задумано. Посмотри, Томас, твои видения же тоже родились не на пустом месте. Они привязаны к нам с тобой. Они доказали, что мы умеем любить и можем создать нечто уникальное. И мы выиграем, не важно, каким способом. Вероятно, выиграем, когда все умрём и очистим землю. Но в любом случае мы выиграем, каким бы ни был финал.

— Флорина, — Томас подходит ко мне, и я юркаю в его объятия. Он целует меня в макушку и качает в своих руках. — Никогда бы не подумал, что ты на самом деле такая романтичная.

— Ну… ты такой же. Ты веришь в хорошее, Томас. И я тоже верю, потому что веришь ты. Я знаю, насколько ты силён. Знаю, что ты пожертвуешь всем, чтобы спасти меня. Но я предлагаю тебе спасти мир. Не друг друга, а весь мир, и не дать Русо уничтожить его. Вероятно, раньше мы слишком зацикливались на себе, на каких-то своих обидах и несовершенстве. А если посмотреть на все под другим углом? Если… подумать о чём-то большем, чем просто о нас с тобой? Я просто знаю, что сегодня или завтра… наступит мрак, если мы не рискнём и не доверимся друг другу. Без сожалений, без страхов и без прошлого. Рисковать, не предполагая ничего, а просто думать о том, что мы в любом случае победим. Это всё… всё, что мне остаётся, чтобы не сдаться.

— Хорошо. Тогда мы рискуем. Рискуем всем, и я буду держать тебя за руку. Мы рискуем, чтобы проверить себя и свои чувства на прочность. Я люблю тебя, поэтому, что бы ни произошло, помни об этом. Русо должен быть повержен, а то место уничтожено навсегда. Неизвестно, сколько людей, вообще, о нём знают и воспользовались им. Оно должно уйти вместе с Русо. Очистить мир не такая уж и плохая цель.

— Да. Я люблю тебя… не отпускай мою руку, хорошо? Не сдавайся сам. Иди на свет.

Я вскидываю голову, и Томас стирает пальцами мои слёзы.

— Я всегда буду идти на свет. Я буду идти к тебе. А сейчас…

Томас замирает и хмурится. Он отпускает меня, хватая с пола длинный меч.

— У нас гость, — шипит он и исчезает.

Я беру пистолет из рюкзака Томаса и иду за ним. Томас, прислушиваясь, стоит у входа в замок. И я пока ничего особенного не могу уловить, но он может. Мы так и стоим. Томас напряжённо следит, глядя в темноту перед собой, а затем опускает меч.

— Что это за шорох? — шепчу я. — Словно кто-то ползёт по гравию или…

Томас пихает меня в плечо и показывает пальцем. Я прищуриваюсь и вижу вампира, цепляющегося за каменную кладку на дороге, ведущей к замку. Он, и правда, ползёт.

— Томас…

Мы с Томасом срываемся с места и через секунду оказываемся рядом с вампиром. Томас переворачивает его на спину. Это Радимил. Но, скорее, это всего часть от его тела, или две половинки Радимила. Даже не знаю, как назвать то, что я вижу. Его ноги волочатся за ним. Его живот вспорот, и все кишки вылезли наружу. Радимил весь в крови, искусан, а раны не заживают, потому что его просто пытались разрубить на части, но он, видимо, отскочил назад, и удар пришёлся по животу, поэтому он волочил всё за собой.

— Русо… я видел, — хрипит он, а из его рта вытекает кровь. — Прости… я… пытался…

— Радимил, что он хочет?

— Вас… он хочет вас обоих. Он… вернулся. Я убил его… я убил… Рома прятал его… я нашёл… и хотел убить… я… пытался остановить…

— Рома? — непонимающе шепчу я.

— Да, Рома… Рома, я… Стан… мы… напали на Русо… мы иссушили его, и Рома… обещал его… убить… не… убил. Он обещал… Стан… сказал… Наиме… тело… он жив.

Боже мой.

— Радимил, пей, иначе ты умрёшь, — Томас разрывает зубами свою вену, но Радимил отворачивается, не желая принимать кровь.

— Нет… я хочу… я уже устал… Гела… вытащите Гелу… она отомстит… она у тебя, Флорина. Гела… в гробу… моя сестра…

— Мы её убили, Радимил, — признаётся Томас. В глазах Радимила плещется животный страх. Он переводит взгляд на Томаса, а затем жмурится и втягивает в себя воздух так громко, отчего кровь в его рту булькает.

— Он что…

Резко распахнув глаза, Радимил неприятно ухмыляется.

— Вижу, вы… получили… мой подарок. Он добрался… до вас. Мой верный слуга… предатель. Стан у меня. Хочешь его, Флорина? Приведи Томаса. Его жизнь за жизнь… Стана. Ты знаешь, где меня найти… будь хотя бы раз умной дочерью. Сделай правильный выбор… Стан умирает. Ему… осталось не так много, а его кровь такая… вкусная. Я жду тебя, Флорина. Я…

Радимил кашляет кровью, и его глаза закрываются.

— Боже мой, — шепчу я. — Русо опять говорит через того, чью кровь пил. Господи, Томас, он сильнее, чем был раньше. Я… я не знала, что он умеет так.

— Это мой навык, — мрачно отвечает Томас и встаёт на ноги. — Я так умею. Это навык моей матери. Она использовала его, чтобы защищать меня перед отцом. Но Русо не знал о нём. Я сам узнал о нём, только когда он умер, и не использовал его.

Мне неприятно узнавать подобное самой последней. Такое чувство, что у меня не хватает очков, чтобы открыть разом все карты. И это раздражает, но я не могу сейчас позволить себе злиться на Томаса.

— Он собирает навыки, которые ему помогут вернуть былое величие. Он…

— Предатель…

Вздрагиваю от сиплого шипения Радимила. Я думала, что он уже всё, ушёл в преисподнюю или куда там. Но Радимил хватается окровавленной рукой за ботинок Томаса.

— Ловушка… он… игра…

И вот теперь Радимил издаёт последний вздох и умирает у нас на глазах. Я не скажу, что буду горевать, но обидно, что он не успел рассказать всё, что могло нам помочь.

— Он играет с нами, — произносит Томас. — Мы поняли, Радимил. Мы не настолько тупые. А также мы теперь знаем, что Стан, Рома и Радимил обрекли Русо на двести лет комы. Стан знал.

Поджимаю губы и отворачиваюсь. Это ещё один неприятный аспект сегодняшней ночи.

— Он никогда и ничего мне не говорил. Никогда. Ни Рома, ни Стан. Как, видимо, и ты не говоришь мне всего.

— Флорина…

— Всё в порядке. Просто я бы предпочла знать, с кем имею дело, и кто мой муж на самом деле. Что ещё ты скрываешь? — спрашиваю и злобно смотрю на Томаса.

— Многое, — легко отвечает он. — Нужно будет, я расскажу об этом. Нет, значит, нет. Есть лишняя информация, Флорина. Порой она совсем не нужна.

— Ну, тот факт, что ты можешь через кровь пробираться в голову других вампиров и… Стан, да? Ты проник тогда в голову Стана? Он пусть и говорил своим голосом, но твоими словами. Верно?

— Да. Я делаю это редко, потому что для меня это неправильно.

— Вероятно, ты изменишь своё мнение, потому что таким образом можешь повлиять на Соломона или Наиму. Ты пил их кровь?

— Нет, — качает головой Томас. — Я не пил их кровь, кроме того единственного раза, когда обратил их. Когда я пью чью-то кровь, то моя эмпатия к этому человеку возрастает. Я пью или пустую кровь, донорскую, или твою. Я пил кровь Стана, чтобы быстрее очистить его от яда. Я пил кровь Сава и членов его семьи, чтобы обратить их. Это максимум, что я делал. Но я не связываю себя с другими вампирами, на это у меня есть свои причины.

— Ясно. Закрыли тему. Выходит, что Рома, Стан и Радимил ввели в кому Русо. Соломон и Наима нашли его тело, о месте захоронения Наиме сказал Стан, видимо, когда она его мучила. Это я поняла из того, что сказал Радимил.

— Интересно то, что Стан не рассказал об этом тебе или мне. Он скрыл свои воспоминания, а я достаточно долго был в его голове. Он умеет скрывать то, что нужно. А также очень интересен тот факт, что Стан не заметил слежки, спокойно улетел, а кровь исчезла. Хотя именно он её спрятал и уверил меня в том, что там даже сигнализация есть. Но, как оказалось, ничего не было, раз Русо просто пришёл туда и забрал мою кровь.

— Не намекаешь ли ты на то, что Стан нас предал? И он изначально работал на Русо и поддерживал его? — прищуриваясь, спрашиваю я.

— Нет, я ни на что не намекаю. Но это интересно, или ты не согласна, Флорина?

— Стан никогда не предал бы меня. Никогда. Он не мог перейти на сторону того, кого ненавидел больше всего. Нет.

— Но…

— По твоим выводам, нет ни семейных уз, ни любовных. Тогда и ты меня предашь, если у тебя появится более выгодное предложение? Ты предашь?

Я пристально смотрю в глаза Томаса. Какая нелепица! Стан никогда бы не подставил таким образом нас! Никогда!

— Я не предам. Предать тебя, предать всё, во что я верю.

— Значит, Стан не предатель. Я пока не понимаю, какую роль Стан сыграл во всём этом, но он не предатель. Ведь в твоих видениях он стоит рядом со мной. Он рядом. И я улыбаюсь ему, а он мне. Я бы никогда так не вела себя, если бы Стан был предателем.

Томас задумывается и пожимает плечами.

— Я услышал тебя, но ты не можешь отрицать того, что где-то ложь и кто-то врёт, кто-то крыса, и она близка нам. Я не называю Стана предателем, но у него могло не быть выбора, как не было его у меня. И я не собирался принижать его или говорить о нём гадости, а хотел донести до тебя то, что ты должна верить своим ощущениям и ни на каплю не сомневаться. Ты должна прийти к Русо с непоколебимой уверенностью в себе и в тех, кто тебе дорог. Это всё, что я хотел тебе сказать. Я прошёл через то, когда ты не можешь быть собой, и тебе нужно из кожи вон лезть, чтобы защитить и спасти. Раньше я бы с радостью убеждал тебя, что Стан мудак. Но я узнал его и узнал себя. Нет ничего невозможного, даже в том, чтобы убедить любого вампира в своей лжи. Поэтому…

— Томас!

— Господи, что за чертовщина здесь случилась?

— Здесь жутко воняет!

Мы оборачиваемся и видим, как рядом с нами останавливаются Сав и вся его семья даже Майди. Они все в ужасе смотрят на трупы.

— Я же сказал тебе быть в отеле, — рявкает Томас.

— Конечно. Так я тебя и послушал. Стан исчез, мы проверили все его вещи, и ничего не было в номере. Ничего. Ни его чемодана, ни вещей. Ничего. Только кровь. Кровь Стана, по запаху определили. А также там был Соломон. Его запах я тоже уловил. Он был один. Никого больше. И это странно, что Соломон смог тихо и без какого-либо шума утащить Стана. Стана, который стал сильнее благодаря твоей крови. Стана, который изначально сильнее Соломона в разы. Стана, который даже не сопротивлялся. Поэтому мы вернулись, и как вижу вовремя. А также мы не смогли связаться ни с кем из тех, вампиров, которые должны были приехать. Должны были, это ключевое слово.

— О чём ты говоришь? — хмурюсь я.

— Папа говорит о том, что на частном самолёте прилетели только мы и Стан. Остальные как находились в Америке, так и находятся там до сих пор. Брит запомнил один из телефонных номеров, на который звонил Стану, когда они разговаривали. Мы набрали его, и нам сообщили, что Стан приказал не высовываться и находиться в Америке в безопасных местах. Туда отправились все ковины, а главы остались в городе. То есть Стан никого не привёз сюда, кроме нас. Никого, — сухо произносит Михей.

Нет… только не Стан. Он не мог так просто предать нас. У него должна была быть причина. Должна была быть, верно?

Томас находит мою руку и сжимает её. Он даже не представляет, как мне было это нужно в этот момент. Я просто в шоке.

— Поэтому мы и пришли. Что-то не сходится, Томас. Мы рассмотрели два варианта, и в обоих у нас есть общее — Стан пошёл с Соломоном добровольно. Первый вариант, что Стан предатель. Второй вариант, что его шантажировали жизнью Флорины. И если ещё полчаса назад мы были уверены в том, что Стан подстроил своё похищение. То сейчас, увидев всё это, перевес пошёл в сторону шантажа. И так как никто больше не придёт, никто не поможет, и все вампиры мертвы, как я посмотрю, то у вас нет выбора, как довольствоваться только нами. Исключительно только нами, — твёрдо говорит Сав.

— Нет, вы…

— Возьмите оружие. Побольше ножей. Русо хороший стратег, и он всегда выигрывал войны. Он расставит по периметру вампиров, примерно в пятидесяти метров, — перебивает меня Томас.

— Это же безумие. Они погибнут, — с ужасом шепчу я.

— Ты сама сказала, что всё должно идти так, как предначертано. Мы можем отказаться от их помощи, но они всё равно пойдут за нами. Они пойдут, и это будет хуже, чем если я сейчас дам им наставления и объясню, что им нужно делать. Поэтому, чтобы избежать гибели всех, я соглашусь на помощь, так как смысла в отказе не вижу. И пока я буду говорить с Савом и его сыновьями, возьми Майди и дай ей оружие. Чем больше острых, колющих предметов, тем лучше. Чем больше отверстий вы сделаете в вампире, тем лучше. Чем больше вампир потеряет крови, тем лучше. Понятно? — спрашивает Томас, оглядывая всех, и они кивают.

— Отлично. У нас максимум полчаса. Чем дольше мы тянем, тем сильнее становится Русо. Флорина, займись делом.

— Хорошо. Майди, — Сав целует жену в висок, и она идёт со мной.

Томас рассказывает мужчинам о том, как воюет Русо, какие манёвры он использует, и как их можно обойти.

Мы входим в замок, и я чувствую, как Майди подташнивает от увиденного. Я просто молчу и веду её за собой в оружейную. Отпираю дверь и включаю свет.

— Это безумие, — повторяю я. — Тебе лучше бы остаться здесь.

Майди хватает сумку и бросает в неё всевозможные кинжалы, ножи и другие острые предметы, как и автоматы.

— Для кого лучше? Для меня нет. Это моя семья. И я пойду с ними. Сейчас дело в выборе, Флорина. В выборе того, во что ты веришь и что любишь. Я верю в своих мальчиков. Я верю в их силу и желание сделать этот мир лучше. Я верю в своего прекрасного мужа, и если понадобится, то мы умрём вместе, как и обещали перед алтарём и Создателем. Но я пойду туда, где будут мои мальчики, чтобы быть с ними рядом, и они чувствовали, что мы семья и не разделяемся. Никогда. В мои планы не входило стать вампиром, но я вампир, и это снова сделало нашу семью цельной. Я перешагнула через свои страхи и выиграла, обретя семью снова. Я выиграю опять и опять, и мне всё равно, какую цену нужно будет заплатить, — Майди застёгивает сумку и поднимает голову.

Я восхищаюсь ей. Восхищаюсь тем, что она ни секунды не колеблется. И это придаёт мне уверенности.

— Стан не предатель. Стан не предал бы нас, — говорю я.

— Хорошо. Я тебе верю, как верит тебе мой муж и мои сыновья. Если ты выбрала веру в Стана, то, значит, у тебя есть веские аргументы.

— Спасибо и… если я прикажу, то надо будет наброситься на Русо. Кусать его, прокалывать его ножами и всем, что попадётся под руку, чтобы ослабить его. Если я прикажу, то вы уведёте Томаса, захочет он или нет. Я справлюсь с Русо. Я должна справиться с ним, чтобы отомстить за то, что он сделал с теми, кого я люблю. Отомстить за Томаса один на один. Это моя война. И если я ошиблась в Стане, и он меня обманул, то не дам ему больше шансов. Я убью его, если он докажет хотя бы одним поступком, что собирается причинить кому-то из вас вред. Я убью его. Это понятно? Защищай свою семью. Я буду защищать свою.

— Я всё поняла. Удачи, Флорина. И я рада, что стала частью вашего клана с мужем, — Майди мягко улыбается мне и выходит из оружейной.

Мой муж. И я, чёрт возьми, ни за что не потеряю его сегодня.

Мы выходим из замка, и Томас качает головой при виде меня.

— Никакого оружия. Он всё равно заставит тебя снять всё, Флорина. Это бесполезно. Мы с тобой пойдём туда безоружными.

— Но…

— Доверься мне, — Томас забирает у меня пистолет и бросает его в сторону. Мне приходится разоружиться, и это глупо. Так глупо.

— До встречи. Мы будем на местах, — Сав уводит свою семью.

— Готова? — Томас обхватывает моё лицо и пристально смотрит в мои глаза.

— Да. Готова.

— Уверена?

— Уверена в том, что люблю тебя, и ты любишь меня. Это то, в чём я никогда не буду сомневаться. А остальное… прояснится.

Томас крепко целует меня в губы. Пришло время всё решить.

Глава 42

Мы срываемся с места. Я следую за Томасом. Мы используем свои силы, потому что иначе будем добираться до нужного места сутки. А так это займёт всего пару-тройку часов. Мы не останавливаемся. Не делаем паузу. Нет никакой передышки. Томас постоянно следит за маршрутом, мы пересекаем границу Словакии, продолжая двигаться ещё быстрее. Я не улавливаю аромата Сава и его семьи. Томас дал им понимание хода боя, если такой будет. И это смешно. Правда, смешно. Нас всего семеро вампиров, а у Русо может быть его армия. Огромная армия.

«Если мы проиграем, и я пойму, что вариантов не осталось, то я закончу эту жизнь», — посылаю мысль Томасу.

«Не настраивай себя на проигрыш».

«Я не настраиваю. Я просто говорю тебе, что собираюсь делать. Я не хочу жить в мире, которым правит Русо. Смерть станет подарком. И я сделаю это. Это так, чтобы ты был в курсе».

В моей голове раздаётся фырканье Томаса.

«Проще всего умереть, Флорина, а не бороться. Не возвращайся в то же болото, в котором купалась. Ты снова это делаешь. Бороться нужно до конца. Как боролся Рома. Он не сдался, не опустил голову. Он шёл на казнь с высоко поднятой головой и гордился своей жизнью, своими детьми и своим выбором. Он гордился тем, что это именно он выбрал, какой будет его смерть. Поэтому ты не имеешь права умирать по собственному желанию. Ты имеешь права выбрать умереть или бороться».

«Теперь мне противно от самой себя. Спасибо».

«Флорина…».

«Ты прав. Рома бы не был счастлив, если бы я поступила так. Просто это самый лёгкий способ. Самый безопасный. Самый верный. Я винила себя за то, что сбежала из церкви. Вся в отца. Он сбежал первым».

«Не думай об этом. Мы уже близко. Поэтому сконцентрируйся на всех своих чувствах и ощущениях. Они должны помочь. У Русо небольшая армия. Он не успел собрать многих. Это новые вампиры, которых обратили недавно. Их двенадцать вроде бы».

«Двенадцать — один круг, который мы прошли. Есть второй. Чувствуешь? Их меньше, но они сильнее. Русо расположил их в оцеплении в два ряда. Раньше их было больше. Но сейчас у них двадцать вампиров, плюс Наима, Соломон, Русо и Стан. Это приличное количество. Нас семеро».

«Их не так много. Мы выиграли, Флорина. Мы уже выиграли, потому что не испугались и пришли. Мы выиграли, потому что никто не ждал, что мы будем вместе. Мы выиграли, потому что полюбили друг друга искренне. Мы выиграли, потому что изначально лучше. Мы выиграли. Держи эту мысль в голове».

«Хорошо».

Томас останавливается и переходит на шаг, как и я. Мы раздвигаем кроны деревьев, направляясь вперёд. Томас снова сверяется с маршрутом на мобильном.

— Ещё сто метров, и мы пришли, — шепчет он.

«Отвечай мне вслух. Пусть думают, что других вариантов общения у нас нет».

— Здесь никого нет, Томас. А если мы ошиблись? Если Русо назначил встречу в другом месте? — спрашиваю, бросая напряжённый взгляд на Томаса.

— Он здесь. Он наблюдает и видит нас. Правда, Русо? — хмыкнув, Томас спрыгивает в низину.

— Боже, — я закашливаюсь от ядовитой смердящей вони. Ещё метр назад так не пахло. Зажимаю нос пальцами, как и Томас.

Мы подходим к чернющему озеру, оно похоже на настоящее глубокое болото с небольшим рвом. Всё вокруг него мертво. Нет ни зелени, ни травы. Одни голые деревья вокруг. И озеро словно кипит. От него в ночи поднимается белёсый пар. Оно такое вязкое, как будто в него побросали землю. Но если человек подойдёт ближе к озеру, мне кажется, что он отравится парами, исходящими от него. И оно небольшое всего десять метров в длину и пару метров в ширину. Я бы даже сказала совсем маленькое.

— Знаешь, что мне напоминает эта вонь?

— Нет.

Меня передёргивает от отвращения, когда мы подходим ближе к обрыву над озером.

— Гниющую плоть. Разлагающееся тело. И здесь высокая концентрация этой вони, потому что в этом озере много мёртвых тел. Такое чувство, что они очень долго разлагаются. Как будто озеро не даёт им распасться на кусочки, вроде бальзамирования.

— Словно оно питается живой плотью, — шепчу я. — Поглощает её.

— Порой я сомневался в твоих умственных способностях, Флорина, — раздаётся голос отца у меня за спиной. Боже мой, невероятно слышать его голос после стольких лет.

Я резко оборачиваюсь и вижу Русо. Он спокойно стоит в паре метров от нас. Он выглядит хорошо для воскресшего. Его волосы такие же длинные, как я запомнила. Глаза чёрные, как у дьявола. Кожа до сих пор облезает и не такая упругая, как раньше. В детстве он казался мне таким устрашающим, таким высоким и мощным. Сейчас… у него нет мускул, он слишком худой. Он не такой высокий, каким я его запомнила, чуть ниже Томаса ростом. И он не такой уж и мощный. Он умный, этого у него не отнять.

— Тебе никто не сказал, что двадцать первый век на дворе, и твой наряд… хм, выглядит смешно. — Я окидываю взглядом его удлинённый бархатный камзол чёрного цвета, обшитый золотом, и такой же кричащий роскошью и камнями кафтан. Боже, он даже в белых колютах и в чёртовых замшевых туфлях с золотыми пряжками.

— Жаль, что вы забыли наш парадный наряд, — хмыкает отец, поправляя пышное жабо под шеей.

— Ты похож на шута. Господи. Ты серьёзно, что ли, думаешь, что твой вид кого-нибудь напугает? Ты же не опозорил Монтеану, гуляя в таком прикиде по улицам, да? — смеюсь я, издеваясь над ним.

Глаза отца вскипают от гнева. Я тоже знаю его болезненные точки.

— Флорина, лучше закрой рот, умнее будешь казаться, — цокает отец и делает шаг вперёд. Как по щелчку загораются яркие факелы вокруг нас. Коварная улыбка на сухих губах отца не предвещает ничего хорошо.

«Это же твоё умение, да?»

«Да».

— Итак, Томас, тебе не стыдно, оттого что ты решил предать того, кто любил тебя больше всех? — Отец переводит взгляд на Томаса, и его глаза начинают блестеть.

— Любил? Скорее, пользовался мной лучше всех. Ты никогда меня не любил. Ты бросил меня и…

— Не торопись, Томас. Меня заставили тебя бросить. Я же любил тебя. По-настоящему любил, как своего сына, как своего любовника, как партнёра. Я любил тебя. Но меня опоили. Рома. Я встретился с ним в назначенном месте, и он сначала опоил меня, а затем, на меня напали. Стан и Радимил. Но Радимил уже поведал вам мою историю исчезновения. И ведь никто из вас меня не искал.

— Я думала, что ты умер в церкви, — вставляю я.

— Ты глупая. Поэтому я был удивлён, узнав, что ты выжила, да ещё и прибрала к рукам мой клан. С тобой я поговорю позже. Ты меня интересуешь в последнюю очередь. Ты ведь просто его шлюха. Томас никогда бы не предал меня ради тебя, Флорина. Никогда. Он просто обижен на меня. Томас любил обижаться, правда, мой мальчик? Ты всегда надувал губы, когда я мало времени уделял тебе. И ты снова так делаешь. Она ведь тебе совсем не интересна, Томас. Тебе нужен был я. Ты хотел отомстить мне, через мою дочь. Но я разочарую тебя, Томас, мне плевать на эту шлюху. Она просто работает на меня и будет продолжать делать это. Я думал использовать Гелу, но потом… потом она стала такой надоедливой. Ты был прав, Томас, мне следовало раньше избавиться от Гелы. Ты был предан мне, как никто другой. Ты. И…

— Где Стан, Русо? Я не хочу слушать твои жалкие оправдания и заранее заготовленную речь. Ты так любил болтать, и я слушал тебя, потому что ничего больше не знал. Но прошло двести лет, Русо. Я услышал и узнал многое, поэтому заткнись. Ты жалкая мумия. Давай перейдём к делу. Что ты хочешь?

Отец кривится, словно запахло плохо. Хотя, действительно, плохо пахнет из-за озера.

— Придётся снова научить тебя, быть хорошим мальчиком, Томас. Но да, мы же договорились. Стан. Вам нужен Стан. Точнее, Флорине, — отец смотрит на меня, и я выпрямляю плечи. — Ста-а-ан. Выходи. Покажись нам. Твоя сестра о тебе беспокоится.

Где-то вдалеке слышен шорох. Быстрое движение, и рядом с отцом появляется Стан. Он отрывается от шеи Наимы, и она падает к его ногам мёртвым грузом.

— Да? — Стан, причмокивая, облизывает пальцы, покрытые кровью. — О-о-о, вы пришли. Как здорово! Почему так долго? Я уже съел Соломона, потом Наиму, и мне стало скучно. А Сав не с вами? Знаю. Ничего не говорите. Он и его жалкая семья тоже где-то здесь, ведь это единственная армия, которая сегодня сможет помочь вам, правда?

— Вот это мой мальчик! Это мой сын! — отец треплет по волосам Стана, но тот уворачивается.

— Не порть мою причёску. Ненавижу, когда ты так делаешь.

— Ты такой капризный.

— Ещё бы. Ты заставил меня двести лет искать твоё тело, затем трахаться с этой сукой, а также выглядеть абсолютным дебилом, — кривится Стан, пиная тело Наимы.

Что? Нет… нет. Этого быть не может. Это не тот Стан, которого я знаю. Это не мой друг. Это просто какой-то истеричный придурок, улыбающийся мне, как псих. Нет.

— Кажется, ты немного разочаровал свою сестру, — замечает Русо.

«Томас? Он же не мог…».

Боль пронзает виски Томаса, и он падает на колени. Всё происходит так внезапно, отчего я охаю и делаю шаг в сторону. Томас начинает кричать, из его глаз снова текут слёзы, а я не знаю, смогу ли накормить его. Резко всё стихает. Томас опирается о землю пальцами и вскидывает голову.

— Ты тоже обиделся на меня, Томас? Ну что такое, два моих любимых мальчика такие капризные! — наигранно возмущается отец. — Но ничего. Иди ко мне, Томас. Дай на тебя посмотреть поближе. Иди ко мне, мой мальчик.

Отец обращается и протягивает руку к Томасу, играя пальцами с длинными и острыми когтями. Томас жмурится и, шатаясь, встаёт. Я хватаю его за руку, ощущая, как дрожит его тело. Отец пытается управлять им, а Томас сопротивляется.

— Что ж, ему нужна мотивация. Стан, прошу, — отец дёргает головой, и Стан срывается с места. С рёвом Томас прыгает вперёд и перехватывает Стана. Они оба падают на землю. И тогда я разбегаюсь и несусь к отцу. Это же был знак? Ох… чёрт…

Отец легко отбивает меня, и я лечу в крону дерева, разламывая его на части. Скатываясь вниз, встаю на ноги, слыша хриплый смех отца. Меня рывком дёргают за волосы, и я оборачиваюсь, чтобы ударить.

— Стан, — выдыхаю я.

Улыбнувшись, он бьёт меня кулаком в лицо, и я снова отлетаю. Не успеваю я встать, как меня вновь дёргают за волосы и швыряют в другую сторону. Я даже не долетаю до земли, когда острые когти царапают мою шею.

— Достаточно, Стан, — командует отец.

Кровь капает на мою одежду, когда, держа за затылок, Стан поднимает меня на ноги. Я смотрю вперёд, наблюдая, как Русо удерживает Томаса. Он снова и снова причиняет ему боль. Снова и снова. Томас даже не успевает передохнуть, чтобы собраться с силами. А потом Томас обмякает. Русо прижимает его к своей груди, напевая какую-то чёртову колыбельную.

«Томас! Очнись! Чёрт, Томас!» — кричу ему.

Но Томас и не спит. Он смотрит в пустоту, пока Русо играет с его волосами.

— Мой хороший. Ты так вырос. Стал таким красивым.

— Оставь его, отец. Что ты хочешь? Ты же можешь и так забрать свой клан. Он никому не нужен так, как тебе, — произношу я и дёргаюсь вперёд, но Стан сильнее сжимает мою шею, разрывая кожу, отчего кровь капает быстрее.

— И это печально, Флорина. Печально. Я надеялся, что мы создадим новый мир, но меня предали. Я рад, что ты убила Рома. Наверное, это было больно убивать единственного вампира, который любил тебя, Флорина. Но теперь тебя никто не любит, хотя Стан хочет тебя любить. Он лишился своей шлюхи, — Русо бросает взгляд на тело Наимы.

«Тяни… время… ещё», — хрипит Томас.

— Он же мой брат, — охаю я.

— Никого и никогда это не волновало, Флорина. Я трахал своих дочерей. Я трахал своих сыновей. Только ты у нас всегда воротила нос от семейных игр. А вот Стан сумел тебя завлечь. Разве тебе было плохо с ним?

— Тебе было хорошо со мной, Флорина, — шепчет мне на ухо Стан. — Нам же было так хорошо, пока не появился Томас. Он всё испортил нам, разве нет? Он всё уничтожил. Мы были бы прекрасны вместе. Мы, дети Монтеану, и могли бы захватить весь мир.

— С каких пор тебя интересует весь мир, Стан? И как ты мог? Ты же… я верила тебе, — спрашивая, поворачиваю к нему голову, несмотря на боль.

— Но ты никогда не любила меня. Я любил, а ты только пользовалась мной, Флорина. Ты бросила меня. Ты оставила меня. И призвала меня только тогда, когда я был тебе необходим. Я снова был рядом и снова помогал. И что я получил взамен? Ты вышла замуж за предателя. Ты вышла замуж за Томаса. Ты спала с ним. Ты любишь его больше, чем меня.

Я сглатываю кислоту в горле.

«Хорошо… ещё… немного. Тяни время, Флорина».

— И когда ты решил предать меня и нашу дружбу? — с горечью в голосе спрашиваю его.

— Наима подсказала, как это сделать. Я же легко могу прочитать сознание тех, кто мне открывается. Стоит только убедить женщину в том, что она любима, и она тает. Это случилось и с тобой. Только ты намного крепче Наимы. Она не насиловала меня. Мы просто развлекались, потому что именно в Вегасе я примкнул к ней и Соломону. Они же были такими глупыми. А я знал многое. Рома никогда не говорил мне, где прятал тело Русо. Они постоянно его перемещали. То Рома за ним приглядывал, то Радимил. Они тоже использовали меня. Мне сказали, что Русо убил мою семью, и я разозлился. Но Русо-то хотел просто спасти нас, наш клан, наш род, нашу семью от грязи, которую распространили там вампиры. Да и нас было уже слишком много. Я не знал всей правды. Не знал, что Русо мой отец. Думал, что Рома. И когда Наима выдала тайну о том, что знает, где Русо. То я почему-то загорелся идеей оживить его. Я никогда не был рад твоему выбору, Флорина. Мне не нравится Томас. Он лишний в нашей семье. Он всегда был рабом, а ты сделала его чёртовым королём. Ты такая дура, — Стан впивается в мой бок ногтями, но я даже не дёргаюсь. Хотя кровь сразу же окрашивает мою светлую футболку в красный цвет.

— Я заключил соглашение с Наимой. Наш план был прост, играть дальше, набрать больше крови Томаса и оживить Русо, чтобы он убил Томаса. Только Русо может убить Томаса. Посмотри, как Томас доверяет снова Русо. Он всегда его любил, — Стан поворачивает мою голову туда, где стоит отец. Томас сидит рядом с его ногами, как зомби. Клянусь, что это выглядит так правдоподобно, что даже жутко становится. Но Томас разговаривал со мной. И он просто подчиняется, пока не наступит то самое время. Отец гладит Томаса по волосам, словно собачку.

— Видишь? Всё получилось. Было легко убедить Томаса в том, что я на твоей стороне, и для меня нет ничего важнее тебя и твоего будущего. Я взял у него кровь, убил всех, кто за мной следил, и направился именно к Русо. Я начал оживлять его полноценно. Я уже вывел его из спячки, когда якобы пропал. Нет, я не пропал, а просто был занят, Флорина. Занят воскрешением своего отца. Радимил узнал, что тело Русо пропало, и тогда сразу же примкнул к Томасу, зная, что его убьют, если Русо очнётся. Он тянул время, Рома тоже уже всё знал. Он почувствовал его. И так день за днём, день за днём, я помогал роду Монтеану воскреснуть. Затем я отвёз семью Сава в Америку, предупредив там всех, что мы проигрываем, и нужно спрятаться. Они спрятались, а я вернулся с последними, кого нужно было убить, чтобы больше никто не мог рассказать то, что никто не должен знать. Всё было планом, Флорина. Ты не виновата в том, что всегда была и будешь пешкой исключительно в мужских руках. Просто радуйся этому, — Стан проводит ногтем по моему лицу, и я дёргаю головой в сторону.

«Томас, что делать дальше?»

Он не отвечает. Я перевожу взгляд на Томаса, продолжающего смотреть вперёд. По его щеке стекает кровавая слеза.

«Томас, очнись! Томас!»

— Он вряд ли на тебя отреагирует. В Русо слишком много крови Томаса, поэтому он легко управляет им. Надо было просто пробить защиту, которую он научился ставить. А знаешь, как проще её пробить? — Стан усмехается и указывает на мой лоб. — Ага, тобой. Томас же влюбился в тебя.

— Монтеану всегда были привлекательными. Мы притягиваем к себе слабых, — улыбается отец.

— И что дальше? Что вы собираетесь делать дальше? Убить Томаса и меня? — спрашиваю я.

— Ваша кровь слишком ценная, чтобы так глупо избавиться от вас. Мы опустошим вас, а затем вы вернётесь сюда, чтобы красиво покинуть этот мир. Зато как романтично всё будет. Умрёте плечом к плечу, рука к руке. Это мило. Ты не находишь это милым, пап? — Стан пробегается когтями по моей руке, оставляя после себя царапины.

— Это мерзко. Вы оба мерзкие. И это было очевидно. Но я не понимаю одного, в чём смысл нагнетать такую дымку интриги, если, в принципе, ваши желания слишком прозрачны? — улыбнувшись, я смотрю на отца. — И если ты думаешь, что он слушается тебя, то сильно ошибаешься. Это не тот Томас, которого ты знал. Это не тот Стан, которого ты знал. Я не та Флорина, которую ты знал, папочка. Мы все изменились. Мы все стали сильнее.

— Думаешь? А, давай, проверим. Томас, — отец смеётся, когда Томас вскидывает голову. — Иди и поцелуй своего папочку, а затем улучши моё настроение.

Томас моментально поднимается на ноги и обхватывает лицо отца ладонями. А Русо смотрит на меня, смеясь над моими чувствами. Томас впивается в его губы жадным поцелуем. В моей руке в этот момент оказывается нож. Я поворачиваю голову к Стану, и тот подмигивает мне. Он вложил в мою руку чёртов нож! Да задолбали уже эти актёры! Я же им постоянно верю!

«Сейчас».

— Томас… хватит, — Русо пытается оттолкнуть Томаса, но тот впивается клыками в его рот, держа крепче.

В эту же секунду раздаётся топот ног, и сюда приближается армия отца. Они орут, как придурки, когда я срываюсь с места и несусь к Томасу. Отец отшвыривает его в сторону, а его губы прокусаны. Я прыгаю на его спину и вгрызаюсь ему в горло.

— В атаку! — орёт отец, царапая мою голову когтями. Я пью его кровь, а другой рукой наношу удар ножом по другой стороне горла. Я замечаю Стана, он отражает удар за ударом. Томас зовёт Сава и оборачивается, отпрыгивая от меча.

Охаю и отрываюсь от горла отца, когда моя грудь возгорается. И я не шучу.

— Да какого хрена? — воплю я, падая на землю. Огонь моментально переходит на мою футболку, а я катаюсь по земле, чтобы потушить его.

— Что за идиотизм, а? Сейчас двадцать первый век, Русо! Огненные стрелы, серьёзно? — возмущаясь, ору я, выдёргивая из своей груди чёртову стрелу.

— Решил, что это будет весело, — смеётся он и нападает на меня.

Мы заваливаемся на землю, и он кусает меня в плечо. Его зубы, отравляют мою кровь, как и когти. Это умения Томаса. Вот как отцу удавалось причинять мне такую боль. Вот, в чём было дело.

Я ору от боли и бью отца ногой в живот. Он откатывается, но сразу же подскакивает на ноги, как и я. Боже мой, он разодрал мне плечо. Вот придурок. Слева на него нападает Стан, но он успевает перехватить его за горло.

— Думаешь, ты обманул меня? Нет. Ты просто жалкий, и я разочарован в тебе. И ты умрёшь, — отец сжимает когти, разрезая, словно ножом, горло Стана. Кровь брызжет.

— Стан! — кричу я, хватая его, и уношу в сторону. Я избегаю тех, кто нападает на нас, пока Стан захлёбывается собственной кровью. Нас толкают, и меч пронзает мой бок. Рыча, хватаю меч и отрубаю голову. Несусь дальше и кладу Стана на землю.

— Всё хорошо. Сейчас. Всё хорошо, — говорю я, разрезая свою руку. Стан мотает головой.

— Нет… это ослабит тебя. Я буду в порядке. Я буду… во мне его кровь… иди. Он собирается убить Томаса в любом случае. Иди, — Стан отталкивает меня от себя. — Я буду в порядке… обещаю.

Меня успокаивает то, что Стан был в видении Томаса, а вот самого Томаса там нет. Я разворачиваюсь и бегу обратно. Чудовищная борьба, между семьёй Сава и большим количеством вампиров. Они словно всё пребывают и пребывают. Огненные стрелы так и норовят ранить кого-нибудь. Хватаю меч и вступаю в бой. Я знаю вампиров, которые нападают на нас. Знаю, кому отрубаю голову. Я знаю их, потому что новички уже повержены, а вот остальные это члены клана, оставшиеся и спрятавшиеся здесь. Они не пришли, чтобы помочь нам. Они спрятались. Зато пришли, чтобы убить нас и помочь Русо.

Злость и ярость вскипают во мне. Я несусь, сломя голову и размахивая мечом. В меня попадает стрела, но мне плевать. Я вырываю из себя стрелу, затем ещё одну и отрубаю голову стрелявшему.

— Сав! — кричит Майди.

Я оборачиваюсь и вижу, как Сава зажали трое. Я бегу туда, по пути протыкая всех, кто попадается, кого-то убивая, а кого-то просто раня. Заношу меч перед вампиром, протыкающим Сава ножом и тяну на себя. Кровь хлещет из горла вампира, и Сав оказывается весь в крови.

— Ты как? — спрашивая, подаю руку Саву, вытирающему окровавленное лицо.

— В бой! — Стан вылетает из леса живой и невредимый. За ним появляются вампиры. Он не оставил их в Америке. Он их спрятал.

Наши взгляды со Станом встречаются, и я улыбаюсь ему.

— Брось, детка, ты реально думала, что я буду с ним? — доносится до меня.

— Вы просто чертовски хорошие актёры. Поэтому берегись червей в трусах. Ты их заслужил, придурок.

Стан смеётся, отражая удар за ударом.

Томас. Я не вижу ни Томаса, ни отца. Вампиров, кажется, стало тысячи. Они всё лезут и лезут со всех щелей. Я прыгаю на дерево, скидывая оттуда стрелка, и хватаю лук. Зажигаю стрелу, и она летит в одного из врагов. Переместившись на другое дерево, я прячусь за стволом, теперь в меня летят чёртовы колья. Вот идиоты. Господи, прости, но почему ты создал таких идиотов? Они о пистолетах когда-нибудь слышали, вообще? И как по взмаху волшебной палочки раздаются выстрелы. Я выглядываю из-за ствола дерева, глядя на Михея, стреляющего из автомата по стрелкам на деревьях.

«Томас, ты где?» — Я спрыгиваю на землю и концентрируюсь на Томасе. Я чувствую его боль и ярость. Я чувствую удар в лицо и вонь.

Мы достаточно далеко уже ушли от озера, пока дрались. Вернуться. Я бегу в сторону озера, мне перекрывают путь. И мне снова приходится сражаться. Мне нравится убивать их. Нравится, как меч пронзает их кожу, и как я запускаю клыки в их гнилые вены. Мне нравится видеть, как они подыхают.

Очистив себе путь, я бегу к Томасу. Отец протыкает его снова и снова кинжалом. Томáс вырывается и отпрыгивает, ударяя отца в грудь. Они оба падают на землю и сразу же встают. Оба покрыты кровью с ног до головы. Оба раненые.

— Сдайся, — шипит отец.

Они кружат вокруг друг друга.

— Нет. Больше я тебе не подчиняюсь. Видишь, ты снова пытаешься управлять мной, но я не принадлежу тебе, Русо. Я убью тебя.

— Тогда мне придётся убить тебя первым.

Отец нападает и царапает лицо Томаса. На его коже остаются глубокие кровавые борозды. Я спрыгиваю с дерева и впиваюсь в горло отца. Он выгибается, и Томас наносит ему удар клинком в грудь, затем ещё один и ещё.

Резкая боль пронзает мою спину, а потом всё тело. Автоматная очередь проходит полностью по моему телу, и я падаю на землю. Пули превратили меня в чёртов дуршлаг, и это невыносимо больно. Я извиваюсь на земле, выталкивая из себя инородные предметы. А затем надо мной нависает вампир, наставляя на меня автомат. Томас сбивает его с ног, и они оба катятся в сторону. Я рычу, выгибаясь всем телом, и откатываюсь назад, когда отец пытается пнуть меня. Я встаю и сразу же оказываюсь поднятой над землёй за горло.

— Знаешь, надо было сразу с тобой покончить, Флорина, как и с твоей матерью. Она тоже думала, что умнее меня. Но ты отправишься туда, откуда нет дороги. В одну реку дважды не входят, — произносит отец, швыряя меня вбок, и я качусь по земле. Чёрт. Кровавая дорожка остаётся после меня, но я успеваю схватиться за землю и затормозить недалеко от пропасти.

В этот момент Томас рычит от боли, и я бросаю взгляд на то, как трое просто стреляют в него.

— Стан… сюда. Томас… ему нужна помощь, — бормочу я, приподнимаясь на локтях. Пули — это хреновый расклад. Они быстрее ослабляют тело вампира. Мне нужно на восстановление минимум пять-десять минут. Но у меня их нет.

Отец снова хватает меня за горло и улыбается мне в лицо.

— Какой же ты уродливый, — шиплю я, цепляясь за его руку и царапая её. — Вот почему тебе приходилось насильно заставлять вампиров спать с тобой. Тебя просто никто не хотел, да? Никогда не хотел, а ты такой бедный и несчастный, нашёл способ, чтобы забираться в их головы и убеждать в том, что стоишь внимания. Ты жалкий, Русо.

— Мы могли бы быть хорошей парой, Флорина. Мне нравился ядовитый язык твоей матери. Она меня возбуждала. А ты так на неё похожа, — он облизывает мою щёку, а меня сейчас стошнит.

— Ты чёртов извращенец, — рычу я и двумя пальцами протыкаю его глазницы. Отец орёт от боли и отпускает меня. Вот и выиграла время. Пока отец кружится на одном месте, изрыгая проклятия, я встаю на ноги и бегу к Томасу. Стан так и не пришёл, но там, где идёт бой, раздаются крики, приказы, думаю, что помощи не стоит ждать. Томас весь напичкан пулями, но он улыбается, отрываясь от горла одного из вампиров. Я хватаю его за руку и поднимаю. Пули падают из него.

— Всё в порядке. Нам нужно…

Меня начинает сотрясать от дрожи. Пули пробивают моё тело, а я же только…

Мой разум туманится от боли, и я обмякаю. Томас успевает меня подхватить.

— Сукин сын! — рычит Томас.

— Я выстрелю ещё раз, если ты её не отпустишь и не отдашь мне, Томас, — рычит отец. — Это уже будет летально для неё. Флорина умрёт.

— Хорошо. Бери.

Что?

Меня дёргают за волосы назад, и я шиплю от очередной вспышки боли в теле. Раны потихоньку затягиваются. Но пока они затягиваются, каждая пуля идёт в обратном направлении, чтобы освободить моё тело. И это чертовски больно.

— Вот так, — отец прижимает меня к себе, приставляя к моей голове автомат. — Прикажи им сдаться.

— Я не управляю ими. Стана проси, — рявкает Томас.

«Слушай меня, Флорина».

«Убей его».

«Слушай. Когда я моргну, бей его в затылок…»

— Прикажи им отступить, Томас! — орёт отец.

Мы выиграли, он боится. Мы выиграли.

Я смотрю на Томаса, и тот улыбается.

— Хорошо.

Томас медленно моргает, и я собираю все свои силы. Он открывает рот, я отодвигаюсь вперёд настолько, насколько могу. Удар затылком в лицо отца отдаётся в моей черепной коробке приличной трещиной. Кровь начинает кипеть в голове. Виски взрывает болью. Крик отца за спиной оглушает меня.

Томас срывается с места, когда отец ослабевает хватку на мне. Меня швыряет в сторону, и я лечу, наблюдая за тем, как Томас обхватывает талию отца и таранит его.

«Я люблю тебя. Всегда. Навечно. Твой».

— Томас! — крик боли смешивается с ударом моего тела о дерево, а Томас и отец вместе падают с обрыва прямо в озеро.

Шум в моей голове усиливается. Острая боль превращает мою кровь в осколки. Она словно становится ледяной и рвёт мои вены.

Всё внезапно стихает.

Мы выиграли, но какой ценой?

— Томас… Томас, — я, подтягиваясь, ползу по земле. Моя голова болит настолько, что я не прочь в неё выстрелить. Но это всё не важно. Вся физическая боль уходит на второй план, когда моё сердце умирает. Медленно и чётко. Умирает, потеряв своего возлюбленного.

— Томас…

Я доползаю до края и смотрю на тихую, грязную гладь вонючего озера.

— Томас! — мой крик раздаётся в полной тишине.

Мне никто не отвечает. Никто.

Томас вместе с моим отцом упал в озеро, которое заперло их там навечно.

Эпилог

Терять любимых это самое страшное, что может случиться с любым из нас в жизни. Не важно, вампир ты или же человек. Понимать, что больше никогда не коснёшься… никогда не услышишь его голос… никогда… вот оно, это слово «никогда»… агония и пустота внутри. Первые секунды это непонимание. Ты можешь даже рассмеяться, потому что твой мозг не готов к такому. Ты не готова. Ведь ты считала, что всё получится. Ты находила сотню аргументов, что такого просто не может быть. А как тихо! Ты когда-нибудь задумывался, как же тихо становится после потери. Тихо настолько, что кажется, это было выдумкой твоей больной фантазии. Тихо… словно ничего не произошло, словно никто не превратился лишь в воспоминание. И в этой тишине ты слышишь себя. Страшно то, что ты слышишь себя только тогда, когда становится уже поздно и тихо. Думаю, что каждый из нас отдал бы всё, заплатил бы любую цену за то, чтобы вернуть хотя бы на пару минут… да боже, кому я вру. Пары минут никогда не достаточно. Пары минут не хватит. Нужна вся жизнь. Нужна каждая минута, каждая секунда и каждый вздох. Но ничего не будет больше. Ничего. Это прошлое.

Стук в дверь отрывает меня от наблюдения за воробьём, гуляющим по перилам на балконе.

— Да? — Я, не оборачиваясь, продолжаю смотреть на зелёную лужайку заднего двора.

— Ваше Величество, все собрались. Все ждут вас, — сообщает Михей.

— Спасибо. Пусть начинают. Я подойду через пять минут, — отвечаю ему.

— Хорошо.

Дверь мягко закрывается, и я делаю глубокий вдох. Прикладываю руку к сердцу и слышу равномерный стук.

— Прощай. Я буду всегда любить тебя. И я никогда тебя не забуду. Мы когда-нибудь встретимся, — целую свою ладонь и отправляю поцелуй в небо, окрашенное в красновато-оранжевые краски заката.

Поправив платье и корону, я выхожу из спальни и иду по коридору. Одна. Теперь одна. Ткань шуршит при каждом моём шаге. Серьги качаются. И всё так спокойно, словно два месяца назад мы не пережили страшное и болезненное время. Какой ценой?

— Ваше Величество, — Стан склоняется в глубоком поклоне передо мной.

— Князь Моциону, — я улыбаюсь ему, и друг тоже отвечает улыбкой. На его лице не осталось ни шрама, ни единого напоминания о том, что он пережил серьёзную битву и героически выстоял, разбив врага. Ни единого напоминания, что его руки были по локоть в крови, он потерял отца, узнал о том, что я его сестра, и выжил. Ни единого. Вот это и страшно. У людей хотя бы шрамы остаются, чтобы напоминать им о том, что всё было не зря. У нас же ничего. Идеальная кожа. Идеальное платье. Идеальная корона.

Звучит торжественная музыка, и двойные двери открываются. Стан первым идёт по проходу к трону, одиноко стоящему впереди. Только один трон. Лишь один…

Томас… как жаль, что не видишь этого. Тебе бы понравилось.

Я дёргаю головой, слыша, как толпа вампиров, которых мы оставили в живых, приветствует своего героя. Конечно, мы не оставили в секрете то, что случилось с нами. Поэтому сегодня на празднике победы среди нас двенадцать глав кланов оборотней, которые изъявили желание тоже стать частью одной большой семьи. Это для нас высшая награда.

— Её Величество Флорина Монтеану, — раздаётся громогласный голос Сава.

И я благодарна ему за отсутствие моего второго имени. Для меня его нет и больше не будет. Русо Монтеану умер и больше никогда и никому не испортит жизнь. Но он забрал так много… так много…

Я делаю шаг за шагом, нацепив на лицо улыбку, пока иду. Каждое движение на самом деле не моё, и вообще, не принадлежит мне. Это просто долг. Последний полёт, или же моё прощание.

Дохожу до возвышения, где меня ожидает Стан, и поднимаю руку, чтобы унять возглас толпы. Оборачиваюсь, вижу широкую улыбку Стана и тоже улыбаюсь ему в ответ.

Вот он тот момент, который видел Томас. Именно этот момент в будущем. Мы дошли до него. Но какой ценой? Самое интересное то, что ты никогда не знаешь, в каких именно обстоятельствах проиграется видение. Ты видишь лишь картинку, но не понимаешь, что чувствует за пределами этой картинки тот, за кем ты подглядываешь. Видение — это лишь миф, в нём можно быть любой. А что будет через минуту? А что предшествовало этому моменту, который кажется сейчас таким счастливым? Об этом никто не рассказывает. Никто не знает, сколько боли ты испытала и слёз пролила. Никто не знает, сколько ты потеряла, и сколько горя живёт внутри тебя. Никто и не догадывается, что это радостная картинка лишь пыль, не имеющая ничего общего с тем, что происходит на самом деле.

— Два месяца прошло с того дня, когда наш клан потерпел серьёзные и болезненные потери. Два месяца для кого-то долгий срок, ведь за это время можно совершить множество хороших и не особо поступков. А для кого-то два месяца это слишком мало, чтобы принять факт горя, смириться с ним и идти дальше. Кому-то не хватит и двух лет. Для каждого из нас эти два месяца стали новым витком в нашей истории. Наша история разделилась надвое. Период правления Русо Монтеану и после него. Так вот, «после» не началось с его исчезновением, и даже не тогда, когда он вернулся, чтобы уничтожить нас, как делал это в прошлом. «После» начинается сегодня. И этот день я бы хотела запомнить на всю свою оставшуюся жизнь, потому что сегодня вы приняли решение. Решение, которое будет с вами до тех пор, пока вы верите в него и следуете принятому вами выбору, — я делаю паузу. Вот и улыбки исчезли. Вот и повисла в торжественном зале печаль. Вот и чувствуется огромное горе. Вот то, что творится за пределами картинки.

— Сегодня я бы хотела почтить память всех павших, кто верил в нас, был с нами и помогал нам, — Стан передаёт мне бокал с шампанским. Каждый из гостей так же в полном молчании поднимает свой бокал. — Я благодарна каждому. Но, как и каждый из вас, я тоже выделила для себя тех, кого любила. Искренне любила и не успела сказать им о том, как была счастлива каждую минуту, находясь рядом с ними. Князь Рома Моциону. Он пал в ужасных муках, но не опустил своей головы. Он был верен своему сердцу. Шёл на казнь с достоинством и гордо нёс на своих плечах историю своей жизни, с которой вы скоро ознакомитесь. Наши летописцы предоставят каждому возможность изучить досконально, что же случилось с Рома Моциону. Но ни один летописец не сможет передать ту любовь, любовь к отцу, которую я познала рядом с ним. Покойся с миром, Рома! Покойся с миром, папа!

Я поднимаю бокал, и все скандируют мои слова. Я стираю слезу и делаю глоток шампанского.

— Но был ещё один… — мой голос садится, и я борюсь со слезами, готовыми вот-вот вырваться из моих глаз. — Был ещё один вампир. Уникальный мужчина. Он пережил насилие, жестокость, ненависть, зависть, горе и ещё много всего, что вы даже не можете представить в страшном сне. Его сделали рабом без его согласия. Его обманывали сотню раз. Да, он сомневался, как и любой из нас. Для кого-то он герой, а для кого-то предатель. Для меня он мой спаситель. Он пожертвовал своей жизнью, чтобы сегодня все вы могли держать эти бокалы и стоять здесь, дышать свободно, не боясь того, что вам предстоит снова кого-то терять. Но я потеряла ради этого момента. Томас Догар был моим мужем и королём. Ему не удалось показать вам, какой он на самом деле, вы видели и знаете лишь то, что он напал и уничтожил. Вы не смотрите глубже, и в этом ваша ошибка. Не всегда то, что вы видите, кажется именно тем, о чём вы думаете. Так было и с Томасом. Он до последнего был верен тому, что выбрал. Был верен своему решению защищать меня, как свою королеву. И только благодаря ему я стою здесь, а Русо Монтеану, мой кровный отец, мёртв. Но какой ценой? Задумайтесь, стоит ли жизнь любого из нас последующему горю и потери смысла жизни? Нет. Не стоит. Она намного ценнее и важнее, чем вы думаете. Поэтому начинайте ценить каждую минуту своей жизни и то, что благодаря некоторым присутствующим здесь, кого сегодня ждёт награждение за преданность и героизм, вы свободны. Прощай, Томас, теперь ты свободен!

Я поднимаю бокал с шампанским.

— Покойся с миром, король Томас Догар!

Но громче всех я слышу голоса Стана, Сава, Брита и других, кто своими глазами видел, как моё сердце раскололось на миллион кусочков и распалось. Прогнило. Погибло. Угасло.

Я передаю пустой бокал и призываю толпу замолчать.

— А также этот день вы запомните ещё по одной важной причине. Сегодня прошлое остаётся в прошлом, как и род Монтеану. Я отрекаюсь от кровного отца и матери. Я отрекаюсь от трона и от власти. Я отрекаюсь от своего места среди вас в пользу Моциону. С этого дня клан носит имя моего папы. Имя великого рода. Рода Моциону. И я передаю свою власть Станиславу Моциону. Сегодня день его коронации, и вы сможете увидеть этот исторический переворот своими глазами, — по залу проносится шокированный вздох.

Стан опускается на колени передо мной, и я снимаю свою корону. Я передаю корону Саву, и он меняет её на корону Томаса.

— Станислав Моциону, с этой минуты ты берёшь на себя огромную ответственность. Ты осознаёшь это?

— Да, осознаю.

— Ты клянёшься быть справедливым и честным правителем?

— Да, клянусь.

— Ты обещаешь, что будешь защищать своих подданных верой и правдой и в любой момент встанешь и обнажишь свой меч, чтобы сразиться с врагом?

— Да, обещаю.

— Я провозглашаю тебя королём всех вампиров и оборотней, которые вошли в клан Моциону. Я провозглашаю тебя главой клана Моциону. Я провозглашаю тебя единственным наследником павшего рода Монтеану, — произношу и одеваю на голову Стана корону, и он поднимается на ноги.

— Да здравствует король Станислав Моциону!

Яркие улыбки, звон бокалов, аплодисменты… шум угасает, оставляя после себя тишину.

— Что ж, мне уже пора, — я подкатываю чемодан к машине.

— Я буду скучать, Флорина, — Стан обнимает меня, и я закрываю глаза, наслаждаясь этой минутой. — Я буду скучать по тебе, сестрёнка.

— Я тоже. Ты в любой момент можешь приехать ко мне. К нам.

Я отстраняюсь, и Стан кладёт ладонь на мой ещё плоский живот.

— Я приеду. Обязательно. Береги себя и его. Мне точно будет не хватать червей в трусах.

Смеясь, я машу Саву и его семье, а затем сажусь в машину. Пора ехать домой.

Полёт до Аляски становится снова заминкой в моей жизни. Я смотрю в иллюминатор, поглаживая свой живот, и улыбаюсь.

— Спасибо за всё. Я отпускаю тебя. Покойся с миром, — шепчу я, закрывая глаза и отворачиваясь от иллюминатора. Пора попрощаться с теми, кого я оставила в воспоминаниях. Но они достойны того, чтобы ты узнал о них, мой друг.

Да, ты, наверное, хочешь знать, как прошли эти два месяца. Сложно. Но я расскажу тебе по секрету, потому что больше никто не должен знать, что на самом деле случилось в ту ночь.

Два месяца назад

Тишина. Это всё, что я слышу. Тишина внутри и снаружи моего тела. Тишина. Такая медленная, такая тягучая, такая острая. Тишина.

— Томас… Томас, — я ползаю по краю обрыва, пытаясь вслушиваться в происходящее. Но я ни черта не слышу.

— Томас, пожалуйста, выпрыгни откуда-нибудь. Ты же не мог… — я не в силах даже произнести в голове это слово. Оно ужасное.

Я словно до сих пор не понимаю, что произошло. Вот Томас стоял напротив меня, а затем он швыряет меня подальше от Русо и сам исчезает вместе с ним, прыгнув с обрыва.

— Флорина?

— Томас… он… он плавает, — шепчу я, потирая нос. Его так щиплет, не могу. Я продолжаю ползать, ища хотя бы какую-нибудь подсказку.

— Томас… ну же, давай. Томас? Где ты? Ты же не прыгнул, да? Ты же… ты… бросил его туда, а сам где-то близко. Прошу… Томас… Томас… ответь, — я встаю на колени и вглядываюсь снова и снова безмолвную черноту под собой.

— Флорина, кажется, что Томас утащил вместе с собой Русо вниз. Они там, — тихо бормочет Стан, показывая на проклятое озеро.

— Нет. Это чушь. Это чушь, ясно? — рявкаю на него и встаю на ноги. — Я осмотрю периметр. Он здесь. Он точно не прыгнул, я бы почувствовала. Я…

— Флорина, — мне перекрывает путь Сав, раненный и покрытый кровью с головы до ног. — Томас погиб. Он знал, что умрёт.

— Ты несёшь абсолютный бред! Он жив! Я бы почувствовала! Что в этом непонятного?! Я бы почувствовала! Я бы ощутила потерю! Он же мой… он мой! А когда погибает… мой… он мой, — я стучу себя кулаком в грудь. Мои приоткрытые губы трясутся, и на них капают солёные слёзы.

— Боже мой, — выдыхает Стан. — Чёрт, Флорина… это шок. Ты в шоке.

— Он жив! — возмущаясь, кричу я. — Он жив! Вы ничего не понимаете! Он жив! Он бы не бросил меня! Он обещал, что будет бороться! Он обещал! Я бы почувствовала горе, если бы он ушёл! Мы связаны с ним! У нас получилось связаться брачным узлом, понятно?! Он мой! Он мой, и никак иначе! Я бы почувствовала! Я бы почувствовала, да? Я же… боже… господи… Томас!