Доминика и Бовалле

Глава 19

За стеной, окружавшей сад коменданта, ждал Джошуа, укрывшись в тени. В руке у него была свернутая веревка, а кинжал он держал наготове. Время от времени его пробирала дрожь, и он подскакивал от малейшего шума. Его до смерти напугал какой-то черный кот. Оправившись от испуга и наблюдая, как кот крался к стене, слуга погрозил ему кулаком.

— Эй, ты, бродяга! Тебе обязательно надо тут шататься, чтобы меня пугать, да? Скажи спасибо, что мне нельзя шуметь, а то насадил бы я тебя на свой кинжал! — Кот перемахнул через стену. — Да, ты тут можешь перелезать, сколько тебе угодно, отправляясь по своему гнусному делу, — с горечью прокомментировал Джошуа. — Если бы человек мог так же легко перебраться через эту стену, было бы не худо. — Он снова прислушался, но только легкий ветерок шелестел в деревьях. — Удастся ли ему это? — бормотал Джошуа. — Нет, я не сомневаюсь, но мне было бы спокойнее, хозяин, если бы вы были рядом со мной, целый и невредимый. Э, что там такое?

Слуга напряженно прислушался: за стеной переговаривались, но он не мог разобрать ни слова. Хлопнула дверь, под тяжелым сапогом заскрипел гравий, на землю со стуком поставили алебарду.

Джошуа снедала тревога, ему мучительно хотелось уйти с поста, что-то сделать, хотя бы разузнать побольше. Если сэру Николасу удалось освободиться, то этим путем ему не убежать — ведь в саду часовые. Но как предупредить его? Джошуа в бессильном отчаянии ломал руки.

— Боже мой, Боже мой, но что же вы медлите? Почему? Вы угодите в ловушку. Не похоже на Бешеного Ника, чтобы его обошли! Что случилось? Попался, попался! — Он посмотрел направо и налево. — Как же мне вас предупредить? Думай, Джошуа, думай! Я ведь не бродячий кот, чтобы перепрыгивать через стены. — В неистовстве грызя ногти, Диммок взглянул на стену и безнадежно покачал головой. — Делать нечего, придется ждать. Но если он освободился, то что же он там делает? Собирается напасть на этих людей в саду? Как, безоружный, против Бог знает скольких солдат, вооруженных пиками? А я тут стою и рассуждаю! И не осмеливаюсь ничего сделать!

Джошуа стоял, замерев, весь в холодном поту, и боялся услышать шум борьбы в саду или шаги случайного прохожего на улице. А то еще, Боже упаси, появится стража.

Вдруг он насторожился и стал вглядываться в темноту, услышав легкие шаги, быстро приближавшиеся. Слуга направился в другую сторону, как будто спеша по делу.

Шаги приближались, быстро нагоняя Джошуа. Он нащупал кинжал и упорно продолжал идти. Если это стража, его ждет смерть.

Его догнали и взяли за плечо, и тогда он резко обернулся, зажав в руке кинжал. Чья-то рука поймала его запястье и крепко сжала.

— Черт тебя подери, Джошуа, ты что, не узнаешь хозяина? — прошипел сэр Николас.

Джошуа чуть не упал на колени.

— Хозяин! Живой! Невредимый! — шептал он как безумный.

— Конечно, живой, дурачина. Спрячь свой нож. Лошадь — вот все, что мне нужно.

— А что я говорил? — Джошуа так расчувствовался, что поцеловал ему руку. — Я сказал: что закричит хозяин первым делом? Ну конечно же: «Лошадей, Джошуа!» Они тут рядом, сэр, оседланные, наготове.

— Ну что же, молодец! Веди меня к ним. За нами погоня, и нам нужно поскорее убираться отсюда. — Он фыркнул. — Неплохо поработали сегодня ночью! А где миледи?

— Четыре дня, как уехала, хозяин, а этот наглец выехал раньше нее. — Джошуа быстро шагал, ведя его по переулку. — Я беседовал с этой благородной дамой и просил ее приободриться и верить. Потом я видел, как она уезжала из Мадрида вместе со старой сеньорой, и узнал, что они будут спешить в пути. Да уж, пришлось мне побегать по городу, уверяю вас! Как вам удалось выбраться оттуда, хозяин?

Бовалле вкратце рассказал ему об этом, и Джошуа потирал руки.

— Да, вот так-то! Хо-хо, теперь они нас узнали, если до сих пор не приходилось! Но смею заметить, хозяин, нам надо немного поразмыслить. Что они будут делать, упустив пленника?

— Немедленно пошлют людей на границу и в порты, — ответил сэр Николас.

— Верно, хозяин, а мы как раз поедем по дороге, ведущей к границе, до Бургоса. — Джошуа покачал головой. — Очень рискованно. Но не будем вешать нос. Мы их опередили, и они не станут нас искать в Васконосе. Подождите здесь немного, сэр. Вам ни к чему показываться. — Он остановился у поворота. — Я схожу за лошадьми.

Вскоре слуга вернулся с двумя прекрасными низкорослыми испанскими лошадьми. К седлу каждой из них был приторочен небольшой узел.

— Сапоги, Джошуа! — сказал сэр Николас. — Моя шпага у тебя?

— Не сомневайтесь, сэр! — самодовольно ответил Джошуа, развязывая узел. — Ваши сапоги сверху. Я обо всем подумал. Я не из тех, кто теряет голову в беде. — Он извлек пару высоких сапог с отворотами, подобрал туфли, сброшенные сэром Николасом, и уложил их в узел.

Когда были надеты сапоги и пристегнуты шпоры, сэр Николас легко вскочил в седло.

— А теперь вперед, мой Джошуа! — Он рассмеялся, и Джошуа увидел, что глаза его горят. — Это будет отчаянная скачка! — сказал он, и они помчались во весь опор.

Два часовых, тяжело дыша, вернулись в бараки и подошли к Крусе, в волнении ожидавшему их.

— Он исчез, сеньор! — еле выговорили они.

— Дураки! Раззявы! Он был в этой карете!

— Его там нет, сеньор.

Круса отступил назад.

— Святая Дева, это колдовство!

Он поспешил к коменданту, ожидавшему его. Дон Кристобаль, которого развязали, потрясенный, но спокойный, встретил лейтенанта, вопросительно взглянув на него.

— Сеньор, когда часовые догнали карету, его там не было. Это колдовство, проделки дьявола!

Дон Кристобаль презрительно улыбнулся.

— Скажите лучше, что нас одурачили, и это будет чистой правдой, — язвительно возразил он. — Неужели он будет дожидаться в карете, пока его схватят? Вызовите стражу!

Круса отдал приказ сержанту, ожидавшему неподалеку с выпученными глазами.

— Сеньор, неужели это действительно Бовалле?

Дон Кристобаль слегка потер затекшие запястья.

— Он оказал мне честь, сообщив это собственными устами, — ответил комендант. Подойдя к столу, он обмакнул перо в роговую чернильницу. — Нужно отвезти эту записку дону Луису де Фермосе и попросить, чтобы он отдал приказ альгвасилам обыскать город. Заключенный не мог далеко уйти.

Круса наморщил лоб.

— Сеньор, а не направился ли он к границе?

Прежде чем ответить, дон Кристобаль посыпал написанное песком и перечел. Складывая и запечатывая депешу, он спокойно сказал:

— Для этого ему нужно раздобыть лошадь, Круса, а мы знаем, что у него нет денег. — Комендант отдал бумагу лейтенанту и повернулся к своему слуге: — Шляпу и плащ, Хуан.

Слуга поспешно удалился. Круса отважился задать еще один вопрос:

— Сеньор, куда вы идете?

— В Алькасар, — ответил комендант. — Узнать, какие распоряжения отдаст его величество касательно этого дела.

Вначале его не пустили к Филиппу. Король был у себя в кабинете и никого не желал видеть. Слово, сказанное на ухо королевскому камердинеру, возымело действие. Эта привилегированная персона поспешно вышла, и вскоре дона Кристобаля пригласили в кабинет.

Филиппу сообщили новость, но он продемонстрировал свою обычную невозмутимость перед доном Кристобалем, склонившимся перед ним в низком поклоне. Он смотрел на коменданта своим апатичным взглядом, не произнося ни слова.

— Сир, — дон Кристобаль постарался как можно короче изложить суть дела, — я вынужден сообщить вашему величеству, что, к стыду моему, заключенный сбежал.

Филипп сложил холодные руки.

— Вы рассказываете мне очень странную историю, дон Кристобаль.

Комендант покраснел.

— Не знаю, что сказать, сир. Я потрясен.

— Успокойтесь. Когда сбежал заключенный?

— Не прошло и часа, сир. Он одолел стражника, который принес ему ужин, и заколол часового, стоявшего за дверью, каким-то неизвестным мне образом ускользнул от двух отрядов стражи, которые считали, что окружили его, и каким-то образом, в равной степени мне неясным, попал в мою комнату. Когда я вошел туда, ничего не подозревая, то был захвачен врасплох, сир. — Его рука непроизвольно дотронулась до кровоподтека на подбородке. — Заключенный сбил меня с ног, не успел я понять в чем дело, а когда я пришел в себя, то уже лежал на полу связанный, с кляпом во рту. Заключенный надел мою шляпу и плащ, мой орден Золотого Руна, взял мою шпагу и, таким образом переодетый, сошел к карете, которая ждала меня, чтобы отвезти в дом друга. Мой лейтенант, заподозрив неладное, немедленно послал вслед за каретой, но когда часовые догнали ее, заключенный исчез.

Воцарилось молчание. Веки опустились на глаза Филиппа, скрыв досаду или гнев, которые он, возможно, мог испытать. Сделав паузу, король снова открыл глаза. Характерно для него, что он остановился на одной из незначительных деталей дела.

— По-видимому, это говорит о том, что он и есть Бовалле, тем более что заключенный сам в этом признался.

— Сир, заключенный нагло назвал мне свое имя. Он сказал, забирая у меня шпагу, что я могу оставить взамен его шпагу и хвастаться, что я — единственный человек, которому удалось что-то взять у Бовалле против его воли.

Опять наступило молчание.

— Его нужно задержать, — наконец промолвил король и взялся за серебряный колокольчик, стоявший на столе.

— Сир, помня о том, что у него нет денег на лошадь и поэтому он должен прятаться в Мадриде, я сразу же послал к Фермосе, чтобы попросить обыскать город.

Филипп кивнул.

— Вы поступили правильно, сеньор.

Вошел какой-то человек и встал в ожидании возле короля. Филипп уже что-то старательно писал. Перо его неторопливо двигалось по бумаге. Он заметил, не поднимая глаз:

— Однако такой отчаянный человек, как Эль Бовалле, не остановится перед тем, чтобы украсть коня. Нужно послать гонца на границу.

Дон Кристобаль, уже имевший дело с Бовалле, не сомневался, что он не остановится ни перед чем.

— Сир, с вашего позволения, я бы предложил разослать гонцов во все порты, особенно в Виго и Сантандер.

— Гонцы будут посланы немедленно, — спокойно сказал Филипп, — во все порты с приказом алькальдам задержать этого беглеца. Но нам не следует забывать, дон Кристобаль, что мы имеем дело с человеком, владеющим черной магией.

Какие бы сомнения ни вызывало у дона Кристобаля предположение о колдовстве Бовалле, он только почтительно склонил голову.

Отец Аллен, до этого момента молча слушавший у окна, вышел вперед:

— Ваше величество забыли, что есть еще слуга.

Мозг короля работал медленно, но он никогда ничего не забывал.

— Слуга сбежал, отец, — уверенно заявил он.

Отец Аллен поклонился.

— Нас заставили в это поверить, сир.

Филиппу понадобилось время, чтобы это переварить. На его лице появилась тень недовольства.

— Я полагаю, что в этом деле мне не слишком хорошо послужили, — сказал он и сделал секретарю знак записывать.

Наконец были готовы различные депеши, и посыльные должны были доставить их на границу и во все сколько-нибудь значительные порты. Всю Испанию облетит весть о том, что знаменитый пират на свободе. Филипп откинулся в кресле, на его тонких губах была улыбка удовлетворения.

— Он попадется в сети, — пошутил король, что было ему несвойственно. — Скоро мы их затянем.

Все это было прекрасно, но не все были так радужно настроены, как Филипп. Перинат, на следующий день узнавший о побеге, совсем взбесился и предсказывал несчастье своим слушателям, охваченным ужасом.

— Держать его в руках и упустить! — бушевал он. — Его надо было заковать в кандалы и не оставлять ни на секунду! Что вы знаете о нем? Ничего! А я знаю, да, знаю, но меня не слушали! О, дьявол! О, колдун! Ты снова сбежал!

Новели перебил эту пламенную речь.

— Эль Бовалле не может сбежать. Все порты закроют, и ни одному судну не разрешено поднять паруса. Границу закроют до того, как он сможет туда добраться, и не забывайте, что в любом случае у него нет пропуска.

Перинат пророчески поднял палец.

— Вы можете закрыть порты и границу, но он проскользнет сквозь ваши сторожевые посты и при этом посмеется над вами! О, держать его в заточении — и упустить! — Он обвел группу слушателей безумным взглядом. — Порты! Границы! Зачем Эль Бовалле приехал в Испанию? Разве вы не слышали истинную причину из уст Карвальо? Где донья Доминика де Рада?

— Но она же уехала в Васконосу, — ответил ему кто-то. — А разве…

— Тогда пусть король пошлет за ним погоню в ту сторону! — сказал Перинат. — Но боюсь, что уже слишком поздно! Негодяй сбежал, говорю вам!

К группе присоединился еще один дворянин, чьи глаза беспокойно бегали, а пальцы что-то нервно перебирали. Дон Родригес де Карвальо, на которого новость обрушилась, как гром среди ясного неба, был в плачевном состоянии. Всецело разделяя общий страх перед Эль Бовалле, он не знал, что делать. Дон Родригес боялся за жизнь сына, опасался за безопасность племянницы и не смел разгласить вероятную цель Бовалле из страха впутать в это дело Доминику, так как и она, и ее богатство были бы проглочены Святой инквизицией. Сейчас он подошел послушать, что говорят о побеге, и как раз услышал последние слова Перината.

Перинат вцепился в него.

— А, Карвальо, вы как раз вовремя! Скажите мне, не отправится ли этот пират за вашей племянницей?

У дона Родригеса был испуганный вид.

— Я не думаю… не могу такое предположить, — запинаясь, ответил он. — Она решительно отрицала, что это Эль Бовалле. Возможно, мы ошибаемся… что бы стал Бовалле делать в Испании?

— Пират сам о себе заявил, — вмешался Аранда. — В тот вечер, когда я его впервые увидел, он осмелился произнести свое собственное имя! Помните, Лоса? Он сказал, что если бы Бовалле стоял на его месте, то все равно бы смеялся. Какая наглость! Какая смелость! Можно только удивляться.

Перинат, одержимый одной идеей, отмахнулся.

— Вы теряете время! Об этом нужно рассказать королю. Карвальо, вы должны его предупредить.

Дон Родригес совсем растерялся.

— Если вы считаете, что это разумно, сеньоры… Но я не могу с вами согласиться. Я думаю, что моя племянница его не выносит. Конечно, Доминика своевольна, но она не забывает… короче, сеньоры, если Эль Бовалле ее добивается, то это против ее воли.

— Против ее воли, когда она заявила, что не знает его? — взорвался Перинат. — Эта девушка околдована!

Лоса поднял палец, призывая Перината замолчать.

— Я думаю, королю следует сообщить, что донья Доминика де Рада направляется в Васконосу и что Бовалле вполне может следовать за ней, — сказал он.

— Хорошо, сеньор, хорошо… Если вы полагаете, что я не отниму у короля зря время… — с несчастным видом произнес дон Родригес.

Он явился к королю и застал там дона Кристобаля де Порреса, докладывавшего, что Эль Бовалле не удалось обнаружить в Мадриде. Дон. Родригес изложил свое дело и постарался заверить короля, что не верит в эти дикие выдумки.

Филипп долго обдумывал услышанное.

— Если это так, — наконец сказал он, — то возникают серьезные сомнения относительно веры доньи Доминики. В этом нужно разобраться. Почему мне не сообщили, что донья Доминика покинула Мадрид?

Дон Родригес поспешил ответить, что явился с новостями, как только услышал о бегстве Эль Бовалле.

Филипп долго размышлял, медленно и методично раскладывая все по полочкам в своей голове. Наконец он повернулся к Порресу, которому не терпелось заняться делом.

— Мы поручаем это дело вам, сеньор, — сказал он.

Дон Кристобаль поклонился.

— Я благодарю ваше величество. Немедленно пошлю отряд на север. Позвольте мне удалиться, сир!

Филипп знаком отпустил его. Комендант поцеловал ему руку, степенно вышел из кабинета, но, оказавшись за дверями, не стал терять времени даром.

Через полчаса был отправлен отряд с приказом не щадить ни себя, ни лошадей и любой ценой доехать до Васконосы раньше Эль Бовалле. Им придется менять лошадей, и это легко можно сделать на почтовых станциях. Если же лошадей не будет, то, поскольку они едут по поручению короля, могут реквизировать любую кобылу. Круса, который горел желанием схватить человека, так легко ускользнувшего у него из-под носа, был поставлен во главе этого маленького отряда. Он поклялся доставить пирата назад в оковах. Ясно было, что во время этой дикой скачки на север людям Крусы не придется отдыхать.