Глава 6 Новый дом

Я тихо вошел и, стараясь не брякать железом, сложил оружие в угол. Даша, свернувшись калачиком на постели и высунув ногу из-под одеяла, спокойно спала. Положено при взгляде на нее чувствовать желание защищать нежное и слабое создание, именуемое женой. Физически она может и слабее нас, но вот, как выяснилось, когда Охотница пожелала проверить ее на владение холодным оружием, ножом владеет не хуже меня. Запросто порежет на куски большинство из моих знакомых. Учили ее всерьез, и учили не пугать, а сразу убивать, что она способна проделать совершенно непринужденно. А характер имеет железный и прекрасно знает, чего добивается. Если вначале ее именовали Хозяйкой все больше с иронией, то очень скоро начали принимать всерьез и, без всяких выборов, она прочно уселась в кресло мирного вождя.

Дыханье жены еле заметно изменилось, и я поспешно сказал, пока она не полезла за наганом: — Я это.

— Я — это кто? — садясь на кровати, спросила Даша.

— Я — это я и есть, — сообщаю я, и плюхаюсь рядом.

— Холодный какой, — недовольно сказала она, залезая руками мне под майку, — давай лезь под одеяло, греться будем.

— Нет, — прижимаясь ко мне, — заявила она. — Все-таки я не понимаю, кто ты такой. Ярославом называть глупо, Живым уже не положено. Гном — это какое-то издевательство. Вожак у нас один уже имеется, и поглавнее тебя будет. Муж — это излишне официально. При этом она растирала мне плечи, постепенно спускаясь все ниже по спине. — Как вы вообще в записях разбираетесь? Один может именоваться в разное время различными именами. Жора, он же Гоша, он же Игорь, он же Георгий годится только для полиции, а не в семейной жизни.

— Вот только не надо мне заливать, что тебя дома именовали исключительно Дарья Борисовна. Наверняка и дочкой, и Дашкой, и еще как-нибудь. При этом ты всегда прекрасно понимала к кому обращаются и с каким настроением.

— Хорошая мысль, — сообщила она, — стоит называть тебя пупсик, тогда ни с кем не перепутаешь. Ой! Ты что делаешь?

— А ты как думаешь?

— Я не могу думать, когда ты лезешь ко мне своими ручищами. Подожди! Мне надо обсудить с тобой важный вопрос. Ты появляешься только ночью и исчезаешь рано утром, никогда нет времени.

— Так не пойдет, сначала мы устроимся поудобнее и ты меня впустишь...

Вот, — целуя ее, согласился я. — Так еще лучше. Можешь теперь рассказывать все что угодно.

— Так я не могу, у меня совсем другие мысли в голове. Ты уже не только руками лезешь. Ой!

— Никаких ой. Единственное место, где жена может придумать мужу правильное имя — это кровать. Глубоко задумываемся, хотя это очень сложно в таком положении, и приходим к выводу, что для тебя наиболее подходящее имя — Рыжик — симпатичный, замечательно целующийся и очень энергичный. Нет, в таком положении я тоже разговаривать не способен...

Минут через двадцать, отдышавшись, она сказала:

— Ты все-таки настоящий хищник. Отловил жертву и издеваешься. Я тебя серьезно накажу. Даша перелезла через меня и уселась сверху. Руками уперлись в плечи, и очень тихо прошептала:

— Я сегодня с Черепахой говорила, все правильно — будет у нас еще один маленький медвежонок. — А теперь, — нагибаясь вперед и целуя меня в губы, — ты меня очень долго и старательно будешь благодарить.


Мы стояли на огромной расчищенной от деревьев площади, по которой протекал небольшой ручей. В центре была выкопана большая яма и по двум окружностям еще тридцать. Десять в малом и двадцать в большом круге. Ямы были не простые. Сначала они были гораздо глубже, но на дно уложили сначала толстый слой удобрений, привезенных за несколько рейсов с равнин. Удобрения покупались, выменивались, получались в подарок и даже иногда воровались. Потом сверху уложили всю органику, оставшуюся от расчистки места. Срубленные и распиленные деревья, выкорчеванные кусты и даже старые листья.

Я с натугой подтащил мешок и вытащил из него зародыш.

— Это что, семечко? — потрясенно спросила Даша.

Да уж, со стороны оно действительно смотрелось чудовищно. Килограмм шестьдесят веса и размером с хороший шкафчик. Сотни оборотней, стоявших вокруг, заворожено уставились на него. Последний раз посадку проводили лет триста назад. Каждое дерево-дом через столетие начинало отращивать такое семечко в корнях. Еще лет через пятьдесят его можно было брать, сажать отдельно и выращивать новый дом. Вот только уже очень давно никто их не использовал. Так они и лежали в корнях, увеличиваясь в размере до объема, предусмотренного создателями-предками, пока старое дерево не умирало от возраста или еще по какой причине. А это на памяти Народа было всего дважды. Считалось, что дерево-дом может прожить до тысячи лет, но проверить это еще не удалось. Впереди было не менее четырехсот. Даже деревья, порубленные и сожженные в наших рощах в результате прихода зеленых, все еще пытались оживить. Уничтожить окончательно их не так просто. Корни за века уходили на огромную глубину и даже если сам дом пострадал, то со временем, подпитываемый снизу и подкармливаемый жильцами, он способен был возродиться к жизни.

Опыт был для всех настолько новый, что на церемонию собрались не только практически все члены Клана, но напросились в большом количестве также лисы, росомахи, кошки и куча разных представителей других видов. Отказ мог быть воспринят как серьезная обида, и Зверь трудился, как пчелка, таская их сюда. Впрочем, без их помощи с удобрениями мы бы так быстро все не приготовили. Можно было, конечно, и по частям высаживать, но у всех горят глаза, и каждый требует себе в первую очередь. Так — справедливо. Все одновременно.

Койот подставила сосуд, и мы с Дашей по очереди разрезали руки, сливая кровь туда. Это вам не телефончик, тут нужно с каждого пол литра, не меньше. Семечко поставили в яму, и паучиха спрыгнула туда.

— Ты даешь нам кров и защиту, — негромко сказала она. — Мы даем тебе помощь и защиту. Мы навсегда с тобой. Твои заботы — наши заботы.

Она надрезала край семени, где кожица слегка оттопыривалась, и вылила туда нашу смешанную кровь. Потом я резко выдернул Койот за руку наверх. Еще мгновенье ничего не происходило, затем семечко шевельнулось и лопнуло. Из него прямо на глазах полез вниз корень, а верхняя часть начала чудовищно расширяться. Мы невольно отступили назад. Больше всего это походило на ускоренную съемку роста растения, только ясно были видны крыша и вход. Если в первое мгновение он выглядел кукольным домиком, то очень быстро начал расти.

Толпа взвыла на разные голоса и, расколовшись на отдельные группы, ломанулась к своим ямам, с нетерпением дожидаясь пока подойдет очередь. Участие паука тут совсем не обязательно, это просто знак уважения к происходящему. Так что хозяева дома сами проделали все необходимые процедуры, но в строго предусмотренном порядке.

Дом рос еще час, потом остановился и вроде даже вопросительно скрипнул. Я взял Дашу за ладошку и подвел ко входу. Мы по очереди провели окровавленной рукой по дуплу, находящемуся на уровне земли. След моментально впитался в кору и разрешение было беззвучно получено. Знакомство было закреплено, и других хозяев дом теперь признает только после сложной процедуры.

Я подхватил жену на руки и перенес внутрь.

— Кажется, — сказала она, рассматривая пустое помещение, — внос моего тела не был предусмотрен традицией.

— Ага, — соглашаюсь, — там на этот счет ничего не написано. А ловить Мави, чтобы запустить ее вперед, ищи другого.

— Маленький он какой-то, — с сомнением сказала Даша, меряя шагами пол. — Не дом, а сарайчик. Всего одна комната. Потом погладила стену, — это я просто в первый раз вижу, — пояснила она.

— Будет расти, — солидно поясняю. — Это тебе не подземелья, вырубленные из камня. Чем дольше живет, тем больше площадь и этажи добавляются. Лет через двадцать будет больше, чем у Рафика и второй этаж вырастет. Надо только подкармливать и смотреть за порядком. Ему всего несколько минут!

— Поставишь кровать к стене, — задумчиво сказала она, — а утром свалишься в щель.

— Хе, — удивился я. — Необразованная ты у меня. Никто ничего ставить не будет. Попросим — само вырастет, и будет всегда находиться в том месте, где нужно. То же со столом или стульями, если пожелаешь. Мне они ни к чему.

— Да, — вздохнув, ответила Даша. — Мне пригодятся. К посиделкам на голом полу привыкнуть трудно.

— Кровь явно катализатор, — гладя снова стену, сообщила она, — но вот как он может быть живым? Я же чувствую...

— Ты еще лучше почувствуешь, когда поживешь внутри подольше. Они разные бывают, одни жильцов уважают и стараются помочь, а другие совершенно равнодушны и не допросишься простейших вещей. Может от возраста зависит, а может от крови первых хозяев. В любом случае стены ковырять ножом крайне не рекомендуется, зато очень полезно гладить, как ты это делаешь, и говорить в его адрес приятные слова. И не забудь добросовестно удобрять его. Где туалет будет показать?

— Разберемся, — продолжая внимательно рассматривать стены, ответила Даша.

— Тук-тук, — сказал Зверь входя. — С новосельем. Он плюхнулся на пол, не забыв достать сначала из карманов флягу и стаканы. Вид у начальства был совершенно замученный. В последние дни он только и делал, что носился на равнины и обратно.

— Я прямо и не знаю чего пожелать, — разливая прозрачную жидкость, на троих сообщил он. — Все у вас есть и даже завидовать тянет.

— Я не буду, — сказала Даша, — говорят, вредно, — смущенно улыбнувшись, добавила она.

— Вот! — поднимая стакан и чокаясь со мной, сказал Зверь, — и это у вас в полном порядке. Обзавидуешься. В кино сходить не хочешь? — спросил он Дашу.

— Да мне некогда даже подумать, — удивилась она. — С утра до вечера кручусь. Надо все наладить, а ничего нет. Вот воду надо подвести в бассейн, а она наверх не идет, качать надо. Даже не представляю как.

— А мне хочется, — тоскливо сказал Зверь. — В кино, на танцульки и пивка. Даже напиться по-человечески не удается, — пожаловался он, наливая по второй.

— Ладно, лирическая часть закончена. Рассказывай, — кивнул он мне, дождавшись пока я выпью. — Закусывать все равно нечем, разве что позвать кого принести, но мне не хочется, пусть веселятся.

— О чем рассказывать? — не понял я. — Все время отзваниваюсь.

— Ты все кусками и вечно не вовремя. Давай общую картину по обстановке. Скажи спасибо, что доклад писать не заставляю.

— А, ты вообще! — обрадовался я. — Это легко. Ничего точного и конкретного. Все страшно приблизительно. Реки извиваются, холмы поднимаются, чем дальше, тем выше, и вообще там, за горизонтом, где истоки рек, явно горный хребет со следами вулканической деятельности.

Картография самая приблизительная — общая площадь Треугольника где-то 45 тысяч квадратных километров. Благодаря большому количеству воды имеем не степь, как на равнинах, а лесостепь, с преобладанием диких лесов, лесочков и прочих лесиков. Климат скорее субтропический с намеком на мягкие зимы. Это мы скоро очень хорошо проверим. Нашли следы старых шахт по добыче бокситов, но это дело очень далеко будущего. Сверху и без нас постарались, ничего нет. Если соберемся руду добывать, придется лезть на изрядную глубину, а старые шахты завалены и вода внизу.

Есть дополнительно четыре перспективных места для перехода. Два в нашем районе, два там, где Старшая по земле от реки к реке шла. Это ты сам должен посмотреть.

Теперь соседи наши. Есть где-то сотня семейств, опять же со слов, и проверить сейчас не возможно. В каждом большом поселке не меньше четырех сотен жителей, бывает и больше. И плюс несколько родственных поселков помельче на той же территории. Поделены они на три больших союза, и это не просто формальное объединение, они отличаються друг от друга отношением к нововведениям.

Тут требуется некоторое пояснение. Пришлось долго добывать из сына Великого Вождя Разгоняющего Тучи информацию Что-то для него само собой разумеется, и он не считает нужным говорить — и так понятно. Что-то специально не рассказывает.

— И как тебе с ними общаться? — с интересом спросил Зверь.

— А знаешь, вполне нормально. В некоторых отношениях они на нас очень похожи. И образ жизни, и многие законы. Я его сразу предупредил про наше неприятие некоторых пищевых привычек, и он вполне с пониманием отнесся. Нормально сотрудничали. Короче вот тут и начинается самое интересное.

Очень долго они развлекались, устраивая дальние походы в горы и по соседству за реку. Особенно молодых касается — доказать доблесть и все такое. Но многие занимались этим вполне профессионально. Дело было опасное, но прибыльное. Там и зеленые, и анхи, и наши знакомые егеря проживали. Лет тридцать назад, он точной даты не знает — говорит в прошлом поколении, стали появляться люди. Сначала были какие-то мягкотелые, которые даже особо и не сопротивлялись, и никакого удовольствия от боя. Потом появились кухды, дене, тсистсистасы и давиды. Я остальные названия вообще не запомнил, чуть об эти язык не сломал.

— Кто?

— Я вот тоже удивился. Несколько раз переспрашивал. Он настаивает — именно так правильно. Я думаю, может дравиды? Смуглые, но точно люди. А кто такие остальные я вообще не понимаю. Буры еще упоминались. Бур — это я точно знаю винтовка Lee-Enfield. Не понимаю, какое отношение могут иметь к названию племен. А эти поголовно вооружены калашниковами и очень любят ими пользоваться, как раз буров у них нет. Сразу очередями по несчастным людоедам шпарят.

Сначала извели охотничьи команды, а потом пришли в гости сюда. Было это два года назад. Спустились по Правой, выжигая всех крыс под корень. Поэтому мы так весело в первые дни и плыли. Раньше на реке много поселков было, теперь почти не осталось.

— Буры, — неожиданно перебил меня Зверь, — не только винтовка, еще и белые из Африки. Переселенцы из Европы несколько поколений прожившие на юге. Как их там — африкаанс. Англо-бурская война конец 19, начало 20 века.

— Не помню такого, — покопавшись в памяти, сознался я. — Ну, хоть с одним названием прояснилось.

— Крысы и раньше не слишком дружно жили, — продолжаю рассказывать, — но тут после разгрома образовалась пустота, и началась война все против всех. Вот тогда они и поделились на три группы. Одна — самая маленькая и забитая — живет вдоль Правой и ближе к предгорьям. Их сильнее всего проредили, и они старательнее остальных держатся за традиции. Вот с ними мы первоначально и познакомились. Мой знакомый Убийца приматов оказался не только ревнителем старины, но и потомком каком-то поколении самого первого вождя, приведшего их сюда. Поэтому у него и хранились все эти интересные вещички. У остальных в тайниках так много не найдешь. Мы хорошо искали, ничего особенного, кроме некоторого количества вещей явно промышленного производства, принесенного из набегов.

Вторая группа — это Великий Вождь, Разгоняющий Тучи, собственной персоной. Он и раньше большим честолюбцем был, а в такой удачный момент подгреб под себя не меньше тридцати семейств. Здешний вариант Чингисхана. Размерчик поменьше, но тоже с соответствующими замашками. Нас опасается, но не прочь и дело иметь. Большой реформатор. Пересмотрел всю систему, и теперь только воин, самолично убивший врага, имеет право на тело. Женщинам, детям не положено.

Третья группа самая большая и столь радикальными идеями не впечатлилась, но у них нет общего лидера. Они, кроме всего прочего, и с той стороны реки живут, не только в междуречье. Поэтому война идет с переменным успехом, и Разгоняющий Тучи не прочь воспользоваться нашими услугами. Я сделал вид, что намеков не понимаю. Нам бы уже занятую территорию переварить, а потом видно будет.

На сегодняшний день в центральном поселке на холме сотня стоит и еще в речных по полсотни. Чтобы просто контролировать границу надо народу в три раза больше, а чтобы еще и что-то делать, одновременно строя дома и копая огороды — в пять раз. Ни к чему нам новые драки, пусть сами выясняют отношения. И потом... Где написано, что можно селиться только с одной стороны реки? Места сколько хочешь. Зерном и овощами мы себя за счет трофеев обеспечили вполне достаточно. На год с гарантией хватит и еще останется. Поля поддерживать в нормальном состоянии при нынешней численности нельзя.

Благодаря Хозяйке, — я поклонился в Дашину сторону, и она мне улыбнулась, — мастерские удалось запихать на первый ярус подземелий. Запустили вентиляцию, подвели электричество, отходы пока собираем и не выбрасываем. Ткацкая мастерская, кузница, оружейная мастерская уже работают. Первую партию телефонов наштамповали. Мы тут совместно подумали и решили, что лучше всего в виде часов делать. И в глаза не бросается, и на теле постоянно. Никаких дополнительных функций пока не предусмотрено. Только циферблат, сам телефон с кнопками и с памятью, в которой забиты все номера. Пока две серии — для нас номера от десяти тысяч. Лично тебе готов вручить немедленно, как только притащу свои вещи из палатки, телефон за номером 10001 — как партбилет Ленина. Десять тысяч — это, понятное дело, на будущее. Пока имеется только сотня. Так что твой номер первый, как положено Вожаку. Каждому, начиная от патрульного десятника и заканчивая главами поселков, выдается исключительно в торжественной обстановке. Полсотни готов отгрузить для равнин. Очень удобная вещь постоянная связь. Не надо даже мотаться с проверками.

Есть еще одна серия, начиная с двадцати тысяч. Рафику, Лене, Доценту, Борису — 20001 и дальше. Еще двадцать дал с собой на рекламу и ознакомление. Тут лучше сразу на заводских выходить, или еще на какую группу с необходимыми нам достоинствами и товарами. Я Доценту предложил к полякам сходить, может панам понравится, тогда и в Славянске захотят. Если купят, новые номера будут добавлены в память автоматически. Как настраивают на конкретного разумного, так запись в памяти появляется. Да! 20100 носит Великий Вождь Разгоняющий Тучи, а 20101 его сын Стремящийся к свету. Летчик их усердно слушает.

— Я ничего не забыл? — подумав, спросил я Зверя. — А то я уже и не помню, что раньше рассказывал, а что нет. Вот списки покупок я с тобой точно согласовывал. Без отправки в зону хотя бы к Борису на обучение пары десятков молодых все эти грузовики и прочие трактора, тем более что-то более сложное, превращается в мертвый груз. Мелочь всякую вроде ночных прицелов мне обещали сделать, тут принцип понятен, а кроме тебя в машинах все равно никто не понимает. Разве что Дашка порулить может, но что там внутри только поверхностно знает. Свечи заменить сумеет и масло поменять, а больше даже не стоит доверять. Вот Неждана отправь. Ему это дело нравится. Пока баржа плавала, он у нас главным специалистом по технике был. Я ему скачал инструкцию по эксплуатации ЗИЛов с твоих дисков, сидит и разбирается на примере моей трофейной ГАЗели-фермер. Хоть не даром тащил из Варшавы. На шоферов из фильмов про революцию стал похож. Весь из себя важный — будущий первый Мастер в новой специальности.

Стрелковое оружие — другое дело. Научить стрелять в цель и разбирать-собирать АКМ не требуется великий ум. За те бабки, что он тебе должен, Кулак просто обязан радостно принять наших на обучение и закрыть глаза на некоторые странности. А гнать коней незачем. У нас не скачки на скорость. Еще пару лет спокойно проживем и без роскоши в виде Шилки или портового крана. Спины крепкие, тележки сделать не проблема.

Собакомедведи частично разумные, но в принципе безобидные. Без причины не нападают. Мы с ними вполне нормально научились общаться. Ходят теперь пограничным дозором, проверяя, не просочились ли чужаки на нашу территорию, а мы взамен подкармливаем. А эти паршивые птички в нашем районе не водятся. Вроде обо всем сказал.

— Совершенно случайно кое-что все-таки забыл, — подмигивая, сказал Зверь. — Ты куда крысенышей девал?

— А никуда. Здесь они все. Когда по сторонам посмотрели, выяснилось, что все это огромное количество скота. оставшееся от прежних владельцев, пасти некому. Бросить без присмотра жалко. Отобрали самых лучших на племя, потом огромное количество лошадей, овец и коров порезали на мясо. Сушили, коптили, впрок заготовили столько, что на два года тысяче едоков хватит. Охоту устраивать на домашнюю скотину не интересно. Вот и сменяли у Вождя вождей. Они все равно под нож бы пошли — пленники с прошлых набегов. Как ты и просил — три сотни щенков от года до четырех. Они еще маленькие, нормально приспособятся. Будешь уходить, можешь забрать с собой в подарок паукам, мне без надобности. А три десятка, — отвечая на его улыбочку, продолжаю после паузы, — раздал на усыновление своим. Хочешь дом-дерево — изволь соответствовать. А нам тоже лишние руки, когда подрастут, пригодятся. Себе я совсем мальцов взял год-два максимум. Я что-то скрывал? — возмущаюсь демонстративно. — Все прекрасно об этом знают.

— И себе взял? — удивленно спрашивает Зверь, глядя на Дашу.

— А что, — пожимает она плечами, — обычный ребенок. Совсем кроха. Вырастет, такой же член Клана будет. Сейчас мой добрый молодец перетаскает вещи в дом, ребенка и кучу родственников приведет и места будет меньше, чем раньше в палатке. Там мы вдвоем жили, а здесь сразу десяток разместится. Будем как сельди в бочке.

Кстати, насчет рыбы. У нас еще и взрослая семья крыс имеется. Сам пришел и жену с двумя детьми привел. Защиты попросил и клятву дал по Законам Народа жить. Очень опасался, что прогонят, только муж мой заявил, что с Дона выдачи нет. Ваши в рыбной ловле полные бараны, даже не умеют рыбу засолить, а этот — специалист, нам такие нужны. Баранина уже поперек горла. Приставили к нему пару семей на обучение...

— Извините, что перебиваю, — вежливо сказал Летчик, — но здесь насчет меня все знают, а мне кажется, вам стоит на причал сходить. К нам плывет лодка, а в ней двое. Так не скажешь, но один похож на человека, а другой явно егерь. Уши не правильные. Там сейчас в одиночестве сидит один пьяный Белогривый, а он не лучшая встречающая делегация.

— А охрана где? — поднимаясь, спрашиваю.

— Так на месте, — пояснил Летчик. — Я их предупредил. Бдят, но высовываться не будут, не их дело.

— А мне можно? — спросила Даша.

— А пойдем, — махнул рукой Зверь. — Неизвестно еще как мы с этими кухдами объясняться будем. Если егерь понял, что русский нужен, то может, хоть поляка притащил. Будешь нам переводить.

— Он у тебя, что все время летает? — поинтересовался Зверь, выходя в дверь.

— Нет, конечно. На холме поднимаем ночью на 80 метров воздушный шар с камерой. И на той стороне, где паром, еще один. А летает Летчик теперь редко — последний самолет остался, жалко если разобьется. Он вообще глубоко в последнее время задумался. Решает, как лучше именоваться. Летчик уже устарело.

— И Многоликий мне тоже не нравится, — сообщил Летчик.

— Многоликий — это скорее я, — серьезно ответил Зверь. — Греческие мифы читал?

— Нет, — заинтересовано сказал Летчик. — Зачем мне эти сказки?

— Посмотри кто такой Протей, может понравится.

Веселье на улице было в самом разгаре. Я не пожалел и приказал вытащить все имеющиеся деликатесы и раздать продукты с запасом. Теперь площадь превратилась в скопище в разной степени поддатых, приплясывающих и поющих оборотней. Среди них с кислыми мордами ходили мохнатые и десяток Младшей, назначенные соблюдать порядок. Мохнатые все равно не пьют, а остальным пришлось пообещать гулянку на другой день. Для нас всех это великое событие. Если раньше мы предъявили права на землю, то теперь она была наша. Там, где растут рощи деревьев-домов, Народ остается навсегда.

К нам подвалил Ястреб и долго многословно поздравлял, пытаясь шутить. Смеяться в подобных случаях можно только под изрядным градусом, но я еще не догнал в количестве. Впрочем, он хоть нормальный, без второго дна, как Большая Нога. Тот все больше ходил по острову, тщательно осматривая все что можно и что нельзя. Даже в Треугольник просился, пришлось отговариваться недостатком временем и подготовкой к празднику. И не пригласить почти союзника западло, и как-то не хочется сильно сближаться. Его предложение прислать в помощь пару сотен своих кадров мне крайне не понравилось. Только чужаков в таком количестве нам для полного счастья и не хватает.

По дороге нас еще несколько раз останавливали и уговаривали выпить. Зверь спокойно опрокидывал очередную кружку и, поблагодарив, шел дальше. Я смотрел на это зрелище все с большим изумлением. Что он способен выпить много — это проверено. Но мне бы уже надо было прилечь после таких доз, а он вроде и не реагирует. Занимательное зрелище, невольно хочется проверить, сколько он способен выпить, только не в моей компании, после такой порции голова очень болеть будет.

Я подстелил на каменную тумбу, куда привязываем баржу, куртку, чтобы Даша не сидела на холодном камне, и пристроился у ее ног. Щит, он, конечно, запахи и эмоции глушит, но не когда мы сидим вплотную и моя голова у нее на коленях. Приятно чувствовать, когда на тебя изливаются волна нежности, хотя и разбавленная собственическими инстинктами. А куда от этого денешься? Муж в какой-то степени собственность жены, как, впрочем, верно и обратное.

Хорошо так сидеть. Слабый прохладный ветерок дует, вода поблескивает в лунном свете и время от времени плюхается рыба. Никто не ходит сзади с занудным мычанием про вполне реальные проблемы, которые я решить не могу, вроде увеличения количества патрулей и с требованиями по поводу необходимости не только пахать на общество, но еще и для себя постараться. Огороды сами не уберутся и в склад овощи пока не научились самостоятельно заползать. А на охоту тоже отпускать надо. Пришлось даже запретить делать это на острове, так не долго и всю дичь повыбить. Теперь плавают в Треугольник по специальному графику.

Особенно напрягает постоянное паломничество желающих разжиться земным оружием. Вроде всем прекрасно известно, что раньше весны баржи не придут, но тащат и тащат артефакты на обмен. Дашка целую бухгалтерию завела — кто, кому, чего и за сколько. Десять процентов вполне законная наша доля, но она постоянно норовит за всякие дополнительные примочки еще добавить, что, если честно, вполне справедливо. Мы ж не можем просто винтовку в собственность получить. Нет, нам подавай ложе из ореха, тыльник для приклада, резиновую накладку, специальную рукоятку, с прицелами и таким и сяким, хромированную, с лазерным указателем и светящейся мушкой, да еще чехол ружейный и особо умные приспособления для изготовления собственных пуль, плюс масса всякого разного. Что-что, а первое, что я сделал для общественной пользы — это перевел каталог Борисова магазина. Не знаю, на кой хрен он раньше был нужен, но теперь пригодился. До дыр изучили.

На воде появился низкий силуэт лодки, направляющейся прямо к нам. С той стороны реки причал не виден, но направлялись они точно куда надо. Не наугад плывут. Двое, сидевших в ней, неторопливо подгребли к пристани и легко вытащили лодку на камни. Толком при таком освещении не разглядишь, но, похоже, сделана она из коры деревьев.

Оба были одеты в одинаковые куртки и брюки цвета хаки с не типичным для Народа оттенком. Оно и понятно, в разных местностях лучше всего разные расцветки для маскировки использовать. Егерь радостно улыбнулся при виде меня, приложил руку к груди и присел на корточки, аккуратно положив рядом с собой Узи с деревянным прикладом. Теперь хоть понятно, откуда взялся вопрос Разгоняющего Тучи. Интересный вопрос, сколько у него патронов и стволов имеется.

Второй был пожилой, но на вид еще крепкий, наполовину седой мужик небольшого роста, с обветренным морщинистым лицом. Этот имел при себе АКМ с раскладным прикладом, который очень удобно прятать под курткой. Он так же демонстративно положил его на землю, показав нам пустые руки. Взгляд при этом скользнул за наши спины, где сидели пулеметчики, контролирующие пристань. Опыта у него явно побольше моего было — сразу засек.

— Надеюсь, ты говоришь по-русски, — сказал Алексей, обращаясь к гостю. — Я Зверь. Он, — показывая в мою сторону, — Гном, а она Хозяйка. Мы представляем здесь власть и можем принимать решения, которые касаются всех.

— А Соколиного Глаза среди вас нет? — невозмутимо поинтересовался тот. Говорил он чисто, только иногда проскальзывал какой-то странный акцент. — Ну, мне не привыкать. Можете называть меня Медведь.

Даша хихикнула и постучала мне по макушке пальцем.

— Нет, — сказал пришелец, — не как он. Это просто имя. Я вполне человек, хотя вряд ли меня можно назвать нормальным. Нормальные на Земле сидят, а я по лесам неизвестной планеты все больше бегаю. На самом деле меня зовут Дов, а это просто прямой перевод.

— На самом деле меня зовут Алексей, а ее Даша, только мало кто об этом помнит. Выпьешь? — извлекая из куртки в очередной раз стаканы и флягу, спросил Зверь.

— А почему нет? — солидно ответил Дов, — моментально опрокидывая в рот. Я бросил ему кусок хлеба, прихваченный у одного из костров, и он исчез там же. — Я представитель Федерации общин...

— Разведчик, — утвердительно сказал Зверь.

— Конечно, — спокойно согласился Дов. — Надо же посмотреть стоит ли с вами дело иметь.

В Федерацию входят егеря, — он оглянулся через плечо на своего спутника, — орки, гномы, оборотни и люди. У нас там много разных — и сектанты разных видов, и индейцы, и курды-езиды, не желающие с мусульманами проживать, белые из Африки, минитмены разные из США и израильтяне. Те, кто с самого начала в общую кучу не хотел.

— Кухды, — пробурчал Зверь. — А кто такие тсистсистас и дене?

— Шайены, — пояснил Дов. — Самоназвание. А дене — навахо. Там северные с южными шайены чуть не всем племенем прибыли. Восемь с лишним тысяч человек. Есть еще сиу и из племени крик немного. Все, желающие новой жизни. Моментально забыли все свои цивилизованные привычки и начали гоняться за здешними крысами. Единственное, что на лук и стрелы переходить не желают. Калашников лучше. И сортиры у них в домах теплые. В вигвамах, покрытых шкурами, проживать категорически не желают.

— И как на вашу Федерацию смотрят эльфы? — резко спросил Зверь.

— На то, что мы вместе живем? — переспросил Дов. — Да никак. Есть больница и магазин. Лечат и продают, что заказываем. В наши дела не вмешиваются абсолютно. Когда нас в начале крысы убивали и дома жгли — не обращали никакого внимания, теперь мы начали массово крыс убивать — никакой реакции. Трое постоянно живут, а еще трое все время меняются. Годик пройдет и усвистят в неизвестные края. Есть еще и гномы, но они с нашими не общаются и даже на разных языках говорят. Так что эльфы сами по себе, мы сами по себе. А что ты так удивляешься? Вот она, — он ткнул пальцем в Дашу — человек. Он, — сказал Дов, показывая на меня, — явно оборотень, а ты вроде как человек, но не простой, не пойму толком.

— Видишь? — спрашиваю я.

— Легко, — согласился Дов, протягивая стакан за новой порцией. — Планета многих одарила разными непонятными способностями. Кто может одно, кто другое, а я вот сразу вижу, с кем дело имею. В моей работе жирный плюс. Обидно было бы перепутать человека с крысиным оборотнем, а по внешнему виду не всегда поймешь.

— Мы до сих пор не стремились особо с людьми общаться, — пояснил Зверь, выдавливая ему в стакан последние капли. — Очень немногие знают про это. А с эльфами вообще старались не пересекаться.

— Плевать им на нас, — убежденно сказал Дов. — Они зачешутся, только если их самих резать будут. Один мой приятель утверждает, что это вроде благотворительной деятельности. Если человечество себя на Земле грохнет или совсем вымрет, останемся мы и начнут переселять наших потомков уже обратно. А что всякие трудности, так это человечество только закалить должно. И эта... толерантность насаждается. Хочешь — не хочешь, привыкай к чужому образу жизни, поведению, обычаям, идеям, верованиям. Только в отличие от Земли, особо неприятных соседей выведем.

— Или они нас, — усмехнулся Зверь.

— И так может быть, — согласился Дов. — Поначалу каждый за себя был, пока не поняли, что в одиночку не отбиться. Теперь крысы кровью умылись и думают, что на этом все кончится. Нет, обязательно повторим. Не хотят жить спокойно — пусть черпают полной ложкой.

— Оборотни среди вас какие живут? — спрашиваю.

— Обычные, — удивленно ответил Дов. — Рысь и собака на земле. В озере тюлень-леопард живет. Эти на сушу почти не выходят, под двести килограмм экземпляры бывают, им тяжело. До девяти лет ходят в зверином облике, потом начинают перекидываться. Рыси тоже.

— До скольки лет в звериной форме рыси? — чувствуя, как тихо едет крыша, переспрашиваю.

— До девяти, — удивленно ответил Дов. — А в чем проблема?

— Белогривый, — вставая, крикнул я. — Иди сюда! Хорош пить в одиночку.

— Знаю я тебя, — неторопливо приближаясь зигзагами, сообщил тот, — зря надеешься поживиться. Ты меня страшно обидел, смывшись в самом начале, и я все сам прекрасно выпил. Он перевернул бутылку и радостно засмеялся, обнаружив, что в ней ничего нет. — Опоздал! — показывая мне и кидая ее в реку сказал Белогривый.

— Праздник у нас, — извиняющимся тоном сказал Зверь, обращаясь к Дову.

— Перекинься, Белогривый, — попросил я. — Тут у нас маленький спор вышел. С меня бутылка.

— И кукуруза на посев, — быстро сказал он.

— Да она не вырастет на равнинах. Там климат холоднее.

— Вырастет, не вырастет, тебе какое дело? — почти трезво удивился он.

— Ладно, дам тебе на пробу пару мешков. Перекинься.

Недовольно бурча Белогривый разделся, и через минуту перед нами стоял рысь. Вот кто говорит, что облики между собой различаются — не верьте. Ему и в зверином удалось отрастить неплохое брюшко и морда у зверя была страшно наглая. Рысь повернулась одним боком, потом другим и вопросительно уставилась на меня. Он явно интересовался, хватит или еще покрутится.

Дов подошел и внимательно посмотрел.

— Ну, почти такой. Даже кисточки на ушах имеются. Окраска темнее и более рыжая. Наши намного меньше, килограмм пятьдесят-шестьдесят. Он примерился поднять Белогривого, но тот, недовольно махнув коротким хвостом, вывернулся и, отбежав в сторону, перекинулся снова.

— Может, укусить стоило? — недовольно бурчал он, одеваясь. — Нашли себе развлечение, честных рысей поднимать.

— Утром заходи, — крикнул я ему в недовольную спину.

— И люди получаются намного меньше, — задумчиво сказал Дов, меряя его взглядом и потом внимательно рассматривая меня. — Они вообще в человеческом виде ходить не любят, только когда руки для работы требуются. А вы еще и крыс больше...

— Вот и мне интересно, — соглашаюсь. — Какая-то другая порода. Надо посмотреть.

— Значит так, — сказал Зверь. — Завтра с утра я всех лишних заберу и сам уеду. Ты, — обращаясь к Даше, приказал он, — поселишь их в свою старую палатку. Заберете вещи, и пусть располагаются. Кормить, поить и все показывать. Пусть разведывает. Десятидневки тебе хватит? — спросил он Дова.

— Хватит, — согласился тот.

— Все вопросы к нему, — показал Зверь на меня. — Если будет необходимость, он свяжется со мной. Пока остается за главного. Потом отправитесь домой и с вами наша делегация. Они там посмотрят, что к чему. Надеюсь, договоримся.

— Проводи, — сказал он Даше.

Дов обернулся и позвал егеря. Тот в очередной раз приложил руку к груди и, прихватив свои рюкзаки из лодки, они двинулись следом за Дашей.

— Что сказать-то хотел? — спросил я Зверя.

— Правильно понял, — согласился он, — пока она не слышит, я тебе говорю — ты пойдешь с проверкой. Слова словами, а посмотреть надо.

— Почему я? — возмущаюсь. Черепаху пошли, у меня дел по горло.

— И Черепаха тоже пойдет, — кивнул Зверь. — Все равно больше послать некого. Вы оба хоть что-то в людях понимаете, при случае язык возьмите обязательно, и смотрите внимательно по сторонам. Что они могут нам дать, и что мы можем спокойно продать. Если они такие любители оборотней с зелеными и не шарахаются в испуге, может, и специалистов там найдешь? Жизняк у тебя есть, сумму посерьезнее я тебе скину — пусти пыль в глаза. И аномалию ищи. Таскаться по горам с тяжелым грузом или прорубать дорогу по лесу — не при нашей численности. Впрочем, там дальше особого густых лесов вроде нет, и это тоже не мешает проверить. А Черепаху пусти на эльфов посмотреть, давно пора этим заняться. Я ей лично все объясню, но ты на подстраховке.

Надо идти, — сказал он, внимательно посмотрев на меня, — это классный шанс, и мы получим союзника против соседей. А то, что они далеко, только к лучшему. Сам знаешь, кого больше, тот и продавит свои правила и обычаи. Дружить лучше через голову врага и жить раздельно. А они там так замечательно сосуществуют, пока общий враг имеется. Неизвестно еще что будет, когда мы общими усилиями крыс замочим.

Загрузка...