Дорога к пропасти

I

Наташа возвращалась домой одна. Обычно ее провожал Борис. Но сегодня он почему-то не пришел. Наташу это скорее удивило, чем огорчило. Нравился ли ей Борис? И да, и нет. Временами он просто злил ее своим безапелляционным тоном, манерой высоко вскидывать брови и презрительно щурить глаза, когда кто-нибудь с ним не соглашался. Студенты его не любили, но прощали многое. Как же — талант!

Наташа шла быстро, постукивая каблучками. Скоро час. Мама, конечно, не спит.

— Нельзя же так, мама! Я не маленькая. Что может со мной случиться? — Наташа рассмеялась от того, что сказала это вслух.

Все-таки каблучки ее быстрее застучали по асфальту. И как раз в эту минуту случилось то, чего всегда боялась мама.

Чья-то рука легла ей на плечо.

— Куда торопишься, детка?

Наташа молча рванулась. Но чужие волосатые руки цепко держали ее. В лицо ударил запах водочного перегара.

Спазма перехватила горло. Сказала шепотом:

— Пустите. Я закричу…

— Кричи. Не услышат.

Спасение пришло неожиданно. Кто-то с силой рванул обидчика, завел ему руки за спину. Тот пытался вырваться, забористо и пьяно ругаясь.

— Молчать! — негромко проговорил человек, так вовремя подоспевший на помощь. И к великому Наташиному удивлению хулиган замолчал. — А вас я попрошу пройти с нами в милицию.

— Нет, — сказала Наташа.

— Да, — сказал он.

Она подчинилась, хотя в голосе говорившего уже не звучали металлические нотки.

В отделении милиции Наташиного спасителя, — иначе она теперь про себя его не называла, — видимо, знали хорошо. К ним подошел немолодой человек в форме. Морщины на лбу его разгладились, когда он увидел «спасителя».

— А, Кирилл Михайлович! Что вас к нам привело?

— Задержал хулигана, товарищ подполковник.

Значит, его зовут Кирилл Михайлович… Кирилл. Какое редкое имя! И глаза у него хорошие. Синие… Или серые? Нет, пожалуй, сейчас синие. А когда привел хулигана, были серые.

— Я могу идти? — спросила Наташа, не трогаясь с места.

— Пожалуйста, — сказал дежурный.

Он не сказал ничего. Был занят разговором с подполковником. Наташа испытала странное чувство, похожее на разочарование. Рассердилась на себя. И на него. Направилась к двери.

— Простите! — услышала она и остановилась.

«Стою, как вкопанная!» — подумала Наташа, все еще сердясь на себя. Сейчас только на себя. Он подошел к Наташе.

— Я вас провожу. Уже поздно.

Хотела ответить насмешливо: «Решили довести роль рыцаря до конца?» Нелла бы обязательно так ответила! А она вот не может. И очень хорошо, что не может! Она сказала:

— Да.

И посмотрела на него. Первый раз взгляды их встретились.

По переулку шли молча.

Вот уже дом пятнадцать. Осталось пройти всего девять домов. Если идти медленно — семь минут. Только семь минут. Какая глупость! Первый раз увидела человека и считает минуты… Ну и что? Пускай глупость!

— Вы далеко живете?

Так и есть. Ему уже хочется поскорее отделаться!

— Не беспокойтесь, совсем близко. Еще восемь домов!

Она пошла быстрее.

— Я не беспокоюсь, — мягко сказал Кирилл.

Наташа замедлила шаг. И в такт ее мыслям каблучки отбивали: Кирилл, Кирилл…

Почему он молчит?.. Просто ему не о чем с тобой разговаривать! Вежливый человек, видит, ты испугалась, ну и пошел проводить. И все. Конечно, все. Осталось два дома…

— Осталось два дома? — спросил он.

Значит, он думал о том же?.. Какая чепуха! Не может быть. Просто человек торопится. Вполне естественно — уже третий час. Господи, что там с мамой делается?!

— Как вас отпустили одну?

Мысли он ее читает, что ли? Не успела подумать про маму, и вот, пожалуйста…

— Смешно! Я не ребенок. Давно одну отпускают. Тем более, что всегда меня Борис провожает. Это сегодня он почему-то не пришел на вечер в училище.

— Вот как? — Голос его прозвучал чуть-чуть холоднее.

Бориса зачем-то приплела! Очень он мне нужен — Борис!

Они уже стояли у подъезда.

— Вы на каком этаже живете?

— На пятом.

А лифт после двенадцати не работает! Как хорошо, что не работает! Значит, есть еще несколько минут.

— Мама говорит — как под куполом цирка. Устанете.

— Ничего, как-нибудь! — улыбнулся Кирилл.

Посмотрела на его ладную, крепкую фигуру. Опять ведь сказала глупость. Ну что это с ней делается сегодня?

На втором этаже спросила:

— Его посадят?

— Вероятно. Дадут пятнадцать суток за хулиганство.

Два этажа прошли молча. На четвертом Наташа остановилась.

— Мало!

— Вы, оказывается, кровожадная! — рассмеялся Кирилл.

Волнуясь, стала объяснять, что дело вовсе не в ней, не в том, что именно к ней пристал хулиган. А вообще в таких явлениях. С ними бороться надо! Непонятно, чем занимается милиция?

— Борется.

Поднялись на пятый этаж. Наташа нажала кнопку звонка. Дверь сейчас же распахнулась.

— Наташа! Так поздно… Я чуть с ума не сошла!

— Познакомься, мама. Мой спаситель, Кирилл Михайлович…

— Что случилось?! — Наташина мать испуганно взглянула на Кирилла. — Зайдите, Кирилл Михайлович. Прошу вас…

— Уже поздно.

— Пожалуйста, — сказала Наташа и посмотрела на него.

Так Кирилл впервые переступил порог квартиры Севериных.

Борис взглянул на часы и досадливо поморщился. Времени оставалось в обрез, а денег на такси выпросить не удалось. Как назло пришел отец, при нем у матери не разживешься. Теперь заходить за Наташей нет смысла, она уже, конечно, уехала. Идиотство какое-то! Начинать вечер в семь часов! Слава богу, не школьники… Борис пошарил в карманах — вдруг завалялась подходящая монета? Вытащил горсть. Одни медяки. Жалкая жизнь! Скорее бы получить диплом! Правда, мать подбрасывает понемножку. Так, чтоб не знал отец. У него вечная присказка: в наши годы! А что сравнивать? И годы не те, и жизнь не та! Слаб старик в диалектике… Черт возьми! Придется трястись в троллейбусе! А если…

«Идиот! Как я сразу не сообразил? Доеду на такси до проходного двора и смоюсь! Все-таки лучше, чем опаздывать. Некрасиво заставлять женщину ждать… Вон, кстати, и такси».

Борис подошел к машине.

— Занят, — сказал шофер. — По вызову.

— Ерунда! Заплачу без счетчика!

Шофер снизу вверх посмотрел на Бориса. Усмехнулся:

— Из молодых да ранний!

— Как вы смеете?! — вскипел Борис.

— А ты как смеешь? Щенок…

Кровь бросилась в голову. Дать по морде этому мерзавцу. Этому болвану, который посмел его… его назвать щенком! Взмах руки… Но рука не опустилась. Была сжата словно тисками. Борис в бешенстве обернулся.

— Борис Ракитин? Вот так встреча! — тиски разжались.

Борис, забыв о шофере, с любопытством смотрел на бывшего школьного товарища.

— Толька?! Ты откуда взялся? Мне говорили… — Он осекся.

— Правильно говорили! — усмехнулся Анатолий. — Чего испугался? С каждым может случиться. Не перехвати я сейчас твою руку, и ты бы попал в милицию. Вот так-то. Спешишь?

— Да. Опаздываю… Позвони мне. — Борис вырвал из блокнота листок, написал номер телефона. — Позвонишь?

Анатолий небрежно сунул листок в карман.

— Позвоню.

— Никогда не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня. — Из-за спины Анатолия выглянуло смеющееся женское лицо. — Надо отпраздновать встречу друзей.

— Знакомься, Борис. Марго.

Марго с нескрываемым интересом разглядывала Бориса. Под этим откровенным, чуть циничным взглядом на редкость красивых зеленых глаз Борис почувствовал себя одновременно польщенным и сконфуженным.

— Я бы с радостью, — слегка запинаясь, проговорил он. — Но только не сегодня…

Марго, все еще смеясь, перевела взгляд на Анатолия:

— В Метрополь?

— Не возражаю, — Анатолий повернулся к шоферу: — Машину вызывал я. Моя фамилия Зарубин.

Шофер кивнул.

Анатолий открыл дверцу машины:

— Ну, так как же? Поедешь с нами, Борис?

Но тут вмешался шофер:

— Этого я не повезу.

— Он извинится, — сказал Анатолий, — и тогда инцидент будет исчерпан, неправда ли? Извинись, Боря.

— Еще чего не хватало! — вспыхнул Борис. Извиняться перед каким-то шофером? Ни за что!

Марго слегка дотронулась до плеча Бориса:

— Но вы на самом деле вели себя ужасно!

Сейчас она сядет в машину, и он никогда больше ее не увидит. Никогда! Нет, это невозможно.

Борис повернулся к шоферу:

— Извините…

— Ладно, садитесь.

В ресторане не было ни одного свободного места. Но Анатолий все уладил. Через несколько минут они уже сидели за столиком, который, судя по всему, был кем-то заказан. Бесшумно и быстро официант убрал четвертый прибор.

— Мне, как всегда, рислинг, — сказала Марго. — А вам?

— Тоже… — Борис терпеть не мог сухие вина. Хорошо бы заказать коньяк. Но кто знает, сколько денег у Тольки?

— Мне коньяк, — услышал он голос Анатолия. — Юбилейный…

Зависть когтями впилась в сердце. Чем он хуже Тольки?! А вот поди ж ты! Толька, а не он, привез в Метрополь эту красавицу, для Тольки освободили столик, Толька заказывает дорогой коньяк и шикарный ужин… Откуда у него деньги?

— Живешь на широкую ногу!

— Премию прокучиваю! На заводе внедрили мое рацпредложение. А ты что делаешь? Учишься?

— Кончаю Строгановское…

Следовало бы сказать — Высшее художественно-промышленное училище. Но Борис не был бы Борисом, если б так сказал. Строгановское! Это звучит.

— Будущий скульптор, — уточнил он и не удержался, добавил: — Профессора обещают славу! — улыбнулся слегка иронически, чтобы не прозвучало хвастливо, и посмотрел на Марго.

— Слава — птичка, которая дается в руки, когда молодость уже позади, — засмеялась Марго.

Дудки! К нему слава придет смолоду. Обозлился, услышав раскатистый смех Анатолия:

— Марго не удивишь будущими праксителями!

Вконец уязвленный, Борис сказал:

— Ого! Ты знаешь Праксителя? — Почувствовал, что переборщил. Добавил хмуро: — Удивлять я никого не собираюсь.

— А танцевать собираетесь? — Марго встала. — Танго… — Краешком глаза взглянула на Анатолия. — Не возражаешь?

— Пожалуйста.

Коньяк, — Борис все-таки пил коньяк, а не сухое вино, — горячит кровь и туманит мозги. «Как мне могла нравиться Наташа? Смешно!» Обнаженные плечи Марго, ее удивительные зеленоватые глаза кружат голову еще больше, чем выпитый коньяк. «Почему она с ним? Марго и Толька… Неужели он ей нравится?»

— Анатолий вам нравится? — спрашивает Борис.

— Он умен…

— У него хватает ума ровно настолько, чтобы скрывать его отсутствие!

Марго смеется. Смотрит через его плечо на Анатолия. Равнодушно отводит взгляд. Говорит с циничной откровенностью:

— У него есть деньги. А я люблю рестораны и туалеты, тонкие духи и хорошие вина. Вы мне этого дать не можете.

Борису хочется ударить ее. Но он только крепче обнимает. Голос его звучит глухо, почти враждебно:

— А если сумею?

— Что же, тогда… — последнее слово заглушает оркестр. Но Борис готов поклясться, что Марго сказала: приходите.

— Я приду! — От волнения у него перехватывает дыхание. — Я непременно приду!..

Вся семья Севериных была в сборе, когда раздался телефонный звонок. Как всегда, первой у телефона оказалась Нелла.

— Алло! Тетя Варечка? Здравствуйте! Дома. Все дома. И мама, и папа, и Татка, и я… Конечно! Вы сто лет у нас не были! Мы будем ужасно, ужасно рады… — Она рассмеялась. — И мама, и папа, и Татка, и я. Зачем спрашивать, тетя Варечка? Я сама знаю… Ну, хорошо. Мама! Тетя Варя сомневается, будешь ли ты рада, если семейство Ракитиных придет сегодня к нам…

— Не болтай! — Капитолина Дмитриевна отняла у Неллы трубку. — Варенька, здравствуй. Что за вопрос! Очень хотим вас видеть. Как раз сегодня говорила Сереже, что ты просто зазналась… Ну, ладно, шучу. Приезжайте. Пулечку сгоняем… И Боря с вами? Совсем хорошо…

Давнишняя дружба связывала семьи Ракитиных и Севериных. В первые годы Отечественной войны Константин Ракитин и Сергей Северин воевали в одном полку. Почти одновременно женились на двух подружках — Варе и Капе.

Сергей Захарович слушает разговор жены по телефону и думает: «Как бежит время! Наташке столько, сколько было Капе, когда мы поженились. Нелла на год моложе… Сестры-погодки. Жизнь у них одна, школа одна, а девочки разные… Нелла отчаянная. Иногда кажется — думать совсем не умеет, только болтать и смеяться. Вся в прабабку-цыганку пошла. Черная, как галчонок! Хорошенькая… Косу заплетает по дурацкой моде где-то сбоку, около уха. Воображает, что так красивее. И все грозится обрезать. Такие косы! Кто ей позволит? Вот Наташка, у той никогда кос не было. Выросли локоны до плеч — и все, дальше не растут. Глаза огромные — чуть не в пол-лица! Цвет их определить нелегко. Бывает такой янтарь — не желтый и не коричневый… очень красивый янтарь. Хорошо, что у нее с Борисом одни интересы: он кончает скульптурный, Наташа поступила на живописный. Отличная пара! Кажется, любят друг друга… Капа и Варя в этом уверены. Что ж, им виднее. Они — матери».

Сергей Захарович вышел в столовую. Усмехнулся: Нелла уже успела переодеться. Надела новое платье, которое Капа только вчера кончила шить. А Наташа осталась в юбке и блузке. Как будто и не ждет гостей. Как будто не к ней придет Борис! Забралась с ногами в кресло и не то рисует, не то мечтает. Не поймешь!

— Татка, мне идет платье?

Наташа опустила альбом на колени:

— Ты похожа на березку.

— Правда? — Нелла покрутилась перед зеркалом. — А ты что же? Иди, переоденься.

— Не хочется.

— Чудачка! Так и останешься в юбке?

Наташа не ответила. Она смотрела на свой набросок в альбоме: смелое лицо с широко расставленными глазами, энергичный размах бровей, небрежно откинутые назад волосы… Получилось похоже. Но Наташа была недовольна. Разве карандаш может передать редкий контраст светлых глаз и темных волос? И никак не дается ей выражение лица Кирилла, которое появилось у него перед уходом. Что-то тревожное и волнующее… Что? Этого она не знала. Пока еще не знала. Узнает ли когда-нибудь?..

Нелла подкралась, заглянула в альбом:

— Ой, как здорово! Дай-ка сюда!

— Не дам!

Сергей Захарович удивленно посмотрел на дочь. Наташа — так резко? Странно. И Нелла почему-то притихла.

В передней раздался звонок. Стряхнув минутное замешательство, Нелла крикнула:

— Ракитины! — И выскочила из комнаты.

Сергей Захарович пошел за ней. Капитолина Дмитриевна с блюдом, на котором лежал только что испеченный торт, поспешила в переднюю. Густой бас пророкотал:

— Хлебом-солью встречаешь, Капочка? Люблю…

— Это все любят! — рассмеялась Варвара Романовна. — А что я Татку не вижу? Дома?

— Дома, тетя Варя! — Наташа захлопнула альбом, пошла навстречу гостям.

Ракитин приподнял ее за локти, поцеловал в лоб, бережно опустил.

Константин Борисович подавлял своим ростом и габаритами. Небольшая столовая Севериных казалась тесной, когда в ней появлялся Ракитин.

— Борис почти с отца вымахал. Та же порода! — Капитолина Дмитриевна приподнялась на цыпочки, чтобы потрепать своего любимца по волосам.

— Нет, он помельче, — возразил Ракитин.

— Девочки, накрывайте на стол! — распорядилась Капитолина Дмитриевна. — Поужинаем и сядем за пульку.

Наташа постелила скатерть, расставила на столе посуду. Нелла носилась из кухни в комнату, не переставая болтать.

— Борька! Сейчас ты будешь держать ответ!

— Всегда готов! — Он взял у Неллы блюдо. — Чудо кулинарного искусства. Мама! Почему ты никогда не делаешь фаршированную рыбу?

Наташа взглянула на Бориса. Хочет перевести разговор. Почему? Впрочем, это ее почти не волновало. Ну, не пришел на вечер, ну и что же?.. Но хоть бы извинился!

Борис думал: «Надо извиниться. Конечно, я поступил по-свински. Наверно, Наташа очень огорчилась. Только как извинишься, когда здесь сидят родители? Они ничего не знают. Думают, я был вчера на вечере. Ладно, сядут играть в преферанс, поговорю с Наташей».

— Ты почему вчера не пришел на вечер?

Ох, уж эта Нелла! Всегда во все вмешивается. Борис поймал на себе испытующий взгляд отца:

— Где ж ты был в таком случае?

Как всегда за него вступилась мать:

— Нельзя же так, Костя! Сразу тон следователя… Может быть, Нелла ошиблась?

— Да нет же, тетя Варя! Татка, скажи ты… — Но Нелле не терпелось рассказать обо всем самой. — Вчера, когда Наташа возвращалась домой, к ней пристал хулиган. И вдруг появился рыцарь. Кстати, очень интересный рыцарь, правда, Татка? На месте Наташи я бы непременно в него влюбилась!

— Что за вздор! — сердито оборвала Капитолина Дмитриевна.

— Нет, правда! — не унималась Нелла. — Сплошная романтика! Он схватил хулигана за шиворот и отвел в милицию. Потом, как и положено рыцарю, проводил спасенную даму домой. Разве не так было?

— Во всяком случае, похоже, — рассмеялся Сергей Захарович.

— И во всем виноват я! — вздохнул Борис. — Извини, Ната.

— Где же ты был вчера? — повторил Ракитин.

— Со мной произошла глупейшая история! Не хотел волновать маму, поэтому не рассказал… Я уже подходил к остановке троллейбуса, когда из подъезда на мостовую выбежал какой-то малыш. И вдруг — такси. Я бросился между ними. Малыша успел оттолкнуть, а меня машина сбила с ног…

— И ты молчал?! Боренька! Как же так? А если у тебя будет сотрясение мозга? Ты запомнил номер машины?

— Подожди, Варя, — остановил ее Константин Борисович. — Ты видишь, Борис цел и невредим… Почему ты сразу не вернулся домой?

— Ах, боже мой, да потому, что его увезли в больницу! — нетерпеливо перебила Варвара Романовна.

— Там и напоили? — насмешливо спросил Ракитин.

— Нет, конечно! — рассмеялся Борис. — Да перестань же волноваться, мама. Ничего страшного не случилось. Просто потерял на несколько минут сознание. Очнулся у родителей того малыша. Отец его — врач. Он меня осмотрел, ощупал и сказал, что я счастливо отделался, но должен часок полежать. А слов каких я наслушался! Герой, спаситель, светлая личность… Другой возомнил бы о себе бог знает что! — Борис врал вдохновенно и весело. Еще не выветрился из головы вчерашний хмель, еще стояло перед глазами прекрасное лицо Марго. — Потом благодарные родители накормили меня ужином. Заставили выпить за спасение малыша…

«Врет!» — хмуро подумал Константин Борисович.

— Ты у меня настоящий герой! — Лицо Варвары Романовны светилось гордостью. — Всегда это знала…

Нелла в восторге захлопала в ладоши:

— Надо же! Один спас Татку, другой малыша… Как в кино!

«Стал бы он хвастаться? — подумала Наташа о Кирилле. — Нет. Не стал бы».

Борис взглянул на Наташу. Какая она простушка по сравнению с Марго! Все же наклонился. Шепнул:

— Ты очень огорчилась вчера?

— Нет, — громко сказала Наташа и неожиданно рассмеялась. — Нисколько не огорчилась!