Дорога к твоему сердцу (СИ)

Глава 30

Милана. Время, незаметно утекавшее всё быстрее, понемногу отдаляло меня от произошедшего. Состояние заметно улучшилось, хоть слабость ещё и сильно давала о себе знать. Но, по крайней мере, американские горки с резкими перепадами температуры и прочими прелестями отвратительного состояния остались позади. А вот сонливость, вялость и быстрая утомляемость пока уходить никуда не собирались. Поэтому я почти ничем не занималась. Наоборот, это Арлан от меня почти не отходил. — Теперь моя очередь за тобой ухаживать, — улыбался мне Арлан, усаживаясь рядом со мной.

За моим здоровьем он следил строго и ответственно. Но я чувствовала себя от этого ещё более виноватой. На улице тепло, солнечно, а ребёнок сидит прикованный ко мне. Работы в его саду прекратились, а хотелось успеть, и чтобы Арлан увидел результат такой долгой работы как можно скорее.

Да и не должен ребёнок ухаживать за больным взрослым. Попить принести, лекарства подать, но не в сиделку же превращать! Ребёнок должен бегать, прыгать, играть, наблюдать и учиться. Именно поэтому, чувствуя свою вину перед Арланом, за то, что он вынужден сидеть рядом со мной, я сама старалась как можно больше времени проводить в саду. Находила силы следить за поливом и за тем, как приживается рассада, как легли дорожки, не начал ли играть камень. Мы медленно, держась за руку с сыном, обходили наши клумбы, и всё проверяли. — Ты ещё очень хорошо восстанавливаешься, — ответила мне Алина на мой вопрос о том, когда я, наконец, приду в норму. — А ты думала, я тебе точное время скажу? Твое дело поправляться. Куда ты торопишься? — Да я не могу уже видеть, как Арлан вместо того, чтобы бежать играть, садится рядом ко мне на кровать с книжкой. Книжка это хорошо, но детство у ребёнка тоже должно быть. — Объяснила ей я. — А, всё с тобой понятно. Роды прошли с осложнениями, ребёнка достали, а пуповину перерезать забыли. — Засмеялась Алина. — Арлан хоть по возрасту и ребёнок, но умнее и наблюдательнее многих взрослых. И я уверенна, что если сейчас он и жертвует своим временем, сидя рядом с тобой, как ты говоришь, значит, он точно уверен, что ты для него важнее и ценнее игр. А так как он ещё и сын "правильного" папы, то спорить с ним бесполезно. Включит мужика, мол, я сказал. Алина уехала, а её шутка словно запустила в моей голове цепную реакцию. Это тело ещё болело, а голова прояснилась. И мысли, словно стараясь наверстать то время, когда я почти весь день спала, набросились и жалили изнутри злыми пчëлами.

Я всегда знала, что ничего никогда не бывает просто так. Если есть последствия, значит, были предпосылки. Если что-то получаешь, то будь готов, что придётся за это что-то заплатить или совершить какие-то действия. И дело не в материальных благах или цене в деньгах. Это странное жизненное равновесие. Так, желая получить ребёнка, женщина сначала вынашивает ребёнка, а потом переживает роды. И ребёнок это же не только умильно хлопающее глазками чудо, это бессонные ночи, это переживания, это постоянный, ежеминутный труд.

А разве я не мечтала о том, что вдруг так получится и Арлан будет моим? Что я смогу услышать от него "мама"? Мечтала, хотела, сколько раз перебирая его волосы и целуя его в макушку, я в мыслях называла его сыном, забывая о пропасти между нами? Вот он ответ на мои мечты.

Я получила, что я хотела. Арлан мой, зовёт меня мамой, он сам так решил, никто его не уговаривал, не учил этому. Я могу открыто называть его сыном, и никто на это не возражает, никто с этим не спорит.

Но у Арлана есть семья. Из другого мира! По настоящему другого, где свои законы, свои правила. Его семья занимает высокое положение в городе, а я обычная совершенно женщина. Я и Тахмировы находились так далеко друг от друга по социальной и финансовой лестнице, что только эхо каких-то слухов о жизни этих людей изредка долетало до меня. И то, я совершенно не обращала на них внимания, потому что на мою собственную жизнь эти люди вообще никоим образом не влияли. У Арлана есть отец, с которым я никак не связана. Десятки и сотни объективных причин того, чтобы мои тайные желания так и оставались моими желаниями.

Но они сбылись! И это не могло быть просто так. Должно было, просто обязано было, что-то произойти настолько серьёзное, чтобы все различия и препятствия стали незначительными. То, что со мной произошло, наверное, и нужно расценивать именно как ту цену, которую я должна была заплатить. Своеобразные "роды". Да и…

Так ли уж виноват Амиран? Может его поступок это только последствия? А предпосылки создала я сама? Я прекрасно помнила наш разговор в самом начале. И точно знаю, что как женщину он меня не рассматривал. Он сам говорил об этом, это было видно по нашему общению. Всё изменилось потом.

И кто в этих изменениях виноват? Я прекрасно слышала в голове непонятный сварливый голос ехидно заявляющий, что сама перед мужиком хвостом вертела, по всяким ужинам, встречам и прогулкам бегала, а теперь ною, что он меня тронул.

Не важно, что я сейчас ощущала рядом с ним страх, как рядом с диким зверем. Когда-то я прочитала рассказ советской дрессировщицы, снимавшейся в кино. Что самое сложное в её работе это вновь начать работать со зверем после нападения. Животное могло плохо себя чувствовать, его могли спровоцировать, да просто глупо забывать, что это хищник. Зверь уже и забыл, что напал, это нормально для его природы, а дрессировщику нужно переступить через родившийся страх и снова работать.

Вот и я сейчас помнила о нападении и боли, помнила о грубости и жестокости, ощущала этот страх, что вот сейчас опять взбесится. Но видела заботу, слышала всё то, что он говорил, его заверения. Нет, Амиран не просил прощения и не говорил, что раскаивается. Но он вдруг объявил всем, что я его жена, о чём мне рассказал Арлан, и что именно я теперь хозяйка всего дома, переселил в свою комнату, окружил вниманием. Всё время был рядом и старался помочь. И ни разу за всё время, его действия не приобретали какого-то интимного подтекста. Да он даже по делам уехал за всё прошедшее время один раз только.

Вечером того дня, очень богатого на новости и события, мы сидели в саду, и я решилась. Мне было необходимо разобраться в том, что послужило причиной нападения Амирана. Я уже понимала, что именно я его спровоцировала, и тут именно ко мне вопросы. Но я хотела знать, что стало тем самым спусковым крючком.

И начать я решила с одного из самых спорных своих решений, не звонить Тахмировым. После моего вопроса Амиран поднялся со своего места и уселся у моих ног, обхватив их чуть ниже колен. — Что за мысли в твоей голове? Что не даёт тебе покоя? — спрашивает он и как-то так перетекает, что уже сидит сам в кресле, а я у него на коленях, завернутая в плед и поджав ноги.

Амиран несколько раз проверяет, хорошо ли я укутана и даже сжимает мои ступни в своей ладони. Нет, всё-таки правильно Ксана зовёт своего мужа тигром, есть что-то такое от этого зверя в обоих братьях. — После того, как Эльмира уехала, рассказав мне, что она твоя невеста, а я нужна потому, что с ней по вашим законам жених свои потребности удовлетворять не может, и что её моё присутствие не устраивает, и она подсыпала мне отраву в кофе, я попросила вызвать скорую. И потом в больнице мне предлагали, спрашивали, кому позвонить. Но я из-за того, что поверила Эльмире, решила не звонить и не иметь ничего общего с Тахмировыми. С тобой, потому что ты врал, а с Арланом, потому что я с самого начала привязалась к нему. И разрыв с ним для меня был очень болезненным. Но я знаю наизусть номера Баграта, Тайгира, Арлана и твой. — Без утайки делилась я своими мыслями, раз уж решилась разбираться. — И я всё думаю, что бы было, если бы я вместо того, чтобы верить кому попало просто позвонила? Даже уже из больницы? Ты бы… тронул бы меня? — Милана, к сожалению, этот разговор смысла не имеет. Мы не можем изменить того, что уже совершили. — Тихо начал он. — Но мы с Арланом уже обсуждали, что бы было, если бы я не поверил Эльмире, что ты предпочла бывшего мужа и ушла к нему, а послушал сына, который ни на секунду не поверил Эльмире и кричал, что с тобой беда. Даже если бы ты позвонила через пару дней, что ты в больнице после отравления… Но знаешь что? Мне не нравится, что ты сидишь и ищешь, в чём ты виновата. Именно ты. А виноват я. Я не должен был отпускать вас одних в центр, пережила бы охрана вид женского белья на манекенах. А у Эльмиры не было бы шанса наврать сначала тебе, потом мне. Я не должен был верить ей на слово. Я должен был всё проверить. Я не должен был, бросив всё, бухать три дня как последняя свинья. Я не должен был вламываться к тебе. И уж тем более, я не должен был брать тебя силой, оскорблять и желать держать при себе на положении постельной девки. Даже в тот момент спроси я, где ты была, и ничего последующего бы не было. Но даже если бы ты действительно решила уйти, то, что я сделал, это мерзость и преступление. Я самого себя этим унизил. Что я за мужик, если женщину, которую хочу, не могу добиться иначе, чем силой? Понимаешь? Твоей вины нет. И главное, я должен был сразу тебе всё объяснить и рассказать о своих намерениях. Ни шутя, без улыбочек и подколов. А сесть за стол и поговорить. И тогда Эльмира могла бы говорить тебе, что угодно. Из-за моего молчания ты поверила этой дряни. И вот что ты точно не должна сейчас делать, так это пытаться стянуть ответственность за это всё на себя. Я за тебя отвечал, и я тебя не уберёг. Я причинил тебе вред. — Почему? — спросила я. — Что почему? — не понял он. — Почему ты так себя повёл? Почему напал? — уточнила я. — От злости. Я в тот момент был в ярости. Я постараюсь объяснить, чтобы ты поняла. Когда я приводил тебя в этот дом, я и не думал, что между нами может быть хоть что-то. И иначе, чем няню для сына, я тебя не воспринимал. Да, ты очень красива. Но девку я себе найду не напрягаясь, а разводить эту грязь у себя дома, да ещё и рядом с сыном? Нет уж. — Я согласно кивнула, потому что хорошо помнила тот период. — А что-то другое… Ты не нашего народа, не нашей веры, поэтому просто не могла знать некоторые вещи. Другое воспитание, менталитет. Столкновение всего этого хоть и кажется ерундой, приводит к большим бедам в семье. А если дома порядка нет, ничего не выйдет. Мне казалось, что эта разница никогда не позволит девушке другого народа стать хорошей женой мужчине из нашего. Просто не сможет принять нашу жизнь. Ну, такие как Кира и Ксана это исключения. Тем более, что ты не невинная девушка, разведена и не можешь иметь детей. Я в принципе считал, что женились, всё. Никаких разводов, особенно по решению женщины. Мало ли кого и что не устраивает. Мне Ксана уже раз пять припомнила эти убеждения. Но тяга к тебе, которую я не смог перебороть, была всё сильнее, и я решил, что сделаю тебя своей женщиной. Но быстро понял, что ты на это не согласишься, а Арлан этой ситуации бы не принял. У сына в этом плане всё чётко. Есть мама и папа, мама с папой муж с женой. А я уже не мог тебя отпустить. Ведь все видят, как мы с тобой похожи, ты как моё отражение. Ты до мелочей, до фантазий, до каждой черты моя, словно для меня создана. — И мой диагноз тоже? — горько усмехнулась я. — А Арлан? Он же может заполнить эту пустоту? Разве он не наш сын? Он сам тебя нашёл, сам выбрал. — Кивнул он в сторону спящего ребёнка. — Да и потом, я эгоист и себялюбивая сволочь, но скажи, ушла бы ты от мужа, если бы у вас был ребёнок? Я сам отвечу. Нет. Стерпела бы, но не ушла. И нам с Арланом не досталась бы. — Подожди, а что тогда ты предлагал мне? — не поняла я. — Тем более, раз я не невинная девушка и разведена. — Официальный брак. — Ответил он, но я уже подозревала, что и тут какой-то подвох, и не ошиблась. — У нас два брака. Один официальный. Это регистрация в ЗАГСе, платье, гости. И другой, традиционный. Только для своих. В наших семьях уже давно заключают оба брака. Сначала официальный, потом традиционный или наоборот. Но жить начинают вместе после никаха. — И получается, что официальный брак у вас это так, для галочки? И чтобы наивные дуры, которые как ты говоришь, не из вашего народа, были спокойны. Мол, замужем же, да? — ощутила я просыпающуюся злость. — А другого недостойны? Особенно разведённые и с диагнозом? Пусти! — Ччч… Сына разбудишь. — Сильнее прижал он меня к себе. — А ты согласилась бы? На традиционный? Сменила бы ради нас веру? Ты и просто-то так не смогла согласиться, всё не решалась. — Но я и не знала всего этого. — Напомнила я. — А сейчас? — А сейчас уже всё не важно. Ты с нами, для Арлана мама, для меня жена, для всех в доме хозяйка. И пусть рискнёт кто-нибудь это оспорить. И не бойся, права мужа требовать не буду. А тогда, еще и по пьяни взбесился, что я прогнулся, отступил от собственных убеждений, а ты ушла. Алкоголь, злость и ревность. — Он встал и понёс меня в дом. — Сейчас Арлана принесу. Уже действительно поздно. И надеюсь, что в твоей головке больше тревожащих мыслей нет. А если появятся, спрашивай. Не позволяй им вырасти. Когда я вышла из ванной, Амиран уже поправлял на лежащем на кровати Арлане одеяло. Я подождала, когда он закончит. — Ложись, я скоро приду, — сказал он, приглушая свет. Я легла рядом с Арланом, как и обычно. То ли то, что он был рядом, то ли разговор с Амираном повлиял, но тревожные мысли действительно улеглись. Он пришёл уже вскоре, прижался ещё мокрой грудью, заставив вздрогнуть. — Что случилось? — тут же раздался шёпот над ухом. — Так холодно же! Ты замораживался что ли? — спросила я. — Нет, душ принимал, — усмехнулся он. — Спи, Нимфа. И уже на границе сна я почувствовала, как прогнулась кровать и вроде поцелуй на ступне. Но это было настолько нереально, что даже не отогнало от меня дрëму.