Дорога к твоему сердцу (СИ)

Глава 34

Амиран. Проснулся я ещё засветло. Время я всегда хорошо чувствовал, и даже смотреть на часы не надо было, чтобы понять, до рассвета ещё далеко. Милана спала рядом, повернувшись в ту сторону, где в последние месяцы спал Арлан. Одна рука у неё была под головой, вторая протянулась по пустому месту. Обычно она даже во сне обнимала сына.

Волосы разметались по подушке, ресницы иногда вздрагивали. Снится, наверное, что-то. Вчерашнее ощущение эйфории отозвалось затопившей нежностью.

Милана была удивительной. Она побеждала не сражаясь. Приучала к своей мягкости, наполняла всё вокруг себя теплом и заботой, покоряла безграничной любовью. Именно так, без оговорок, без ограничений и условий, она любила Арлана. И как бы странно это не звучало, но каждый день, глядя на Милану с сыном, я завидовал.

Мне казалось, что Милана воспринимает меня, как неизбежное зло. Вроде как хочешь мëда? Готовься к тому, что тебя может ужалить пчела. Она не возмущалась моим постоянным присутствием рядом, разговаривала, улыбалась, но… Но никак и ничем не выделяла. А я хотел знать, что нужен. Что имею для неё значение. И да, мечтал стать для неё центром её вселенной, обязательной частью её мира. Как Арлан.

Я видел и замечал, как она старается, как преодолевает собственную слабость ради сына, и был уверен, что половина её выздоровления, результат этих усилий.

Видимо поэтому всё, что она делала именно для меня, стало приобретать особую ценность. Никогда бы не подумал, что простая яичница может оказаться такой важной. Я не собирался давить на Милану, даже мысли не допускал об этом, поэтому быстро научился понимать изменения по отношению ко мне вот по таким, казалось бы, мелочам. Она позволяла быть рядом с ней, есть за одним столом, спать в одной кровати. Но не считала своим. Думаю, что и переживала она за меня своеобразным эхом, потому что, случись что со мной, плохо будет сыну.

А вчера… Вчера она словно немного оттаяла, словно не было того пьяного скота, что ворвался в её дом. — Иногда самое ценное находишь совсем не там, где ищешь. — Вспомнился вчерашний разговор с Афзалом Агировым. — Все учат мудрости, но никто не может подсказать, что сделать конкретно, чтобы исправить результаты своих поисков. — Хмыкнул я. — Пойдём, душно в доме старику. По саду пройдёмся, поговорим. — Не стал продолжать разговор там, где нас могли услышать Афзал, не смотря на то, что все всё знали, и никого чужого не было. — Спасибо, — поблагодарил я за это старика. — Не за что. Неважно как много умных слов я тебе наговорю. Ты ничего не поймёшь, если тут понимания нет. — Он ткнул пальцем мне в грудь, прямо напротив сердца. — А вот если здесь горит от сознания сотворённой беды, тогда ты сам себе и судья, и палач. И слова тем более бесполезны. — Но может, направят… — попросил совета я. — Смотри, как в этом году розы буйствуют. Шапки пышные, тяжёлые. И в семье словно цветник. — Приподнял одну из веток цветущего куста Афзал. — Выросли вы. Сильные, бешеные. Сильнейшие в роду. Только ваша сила ваше самое уязвимое место. Вы за ней прячетесь, как за бетонной стеной, и боитесь носа наружу показать. И от этого слабеете. Вы этой своей силой размахиваете, как дубиной, а на самом деле боитесь, что вам сделают больно. Как в те времена, когда вы были беспомощны и зависели от других сильных. И бьёте на опережение. Торопитесь причинить боль быстрее и сильнее, показать эту свою силу, чтобы никто не усомнился. А в итоге, вы причиняете боль другим, потому что сами боитесь в ней захлебнуться. Думаю, когда твоя девочка это поймёт, она сможет дать тебе шанс. — После того, что я сделал? — я чувствовал себя запутавшимся и потерявшимся ребёнком рядом с Агировым старшим. — Я ведь защищать хотел, заботиться… Чтобы любила, а сам… Девкой на цепи обещал сделать. — Потому что сам на той цепи уже сидел. И испугался. А потому и не оценил, какое сокровище тебе судьба в руки вложила. Посмотри на своего друга, Романа. На брата. Кто осмелится усомниться в их силе? Кто решиться им бросить вызов? Их выбор, сделал их куда сильнее, чем они были раньше. Любой понимает, если раньше они переламывали просто так, то сейчас им есть за что воевать. А значит, они и сражаться будут яростнее, жёстче. — Сжал совсем не старческий кулак Афзал. — Просто они уже прошли через понимание потери. Поэтому, когда получили второй шанс, дурного зверя крепко держали. И понимали, что не за мнение о себе держаться нужно, а вот за это, такое хрупкое чудо. А что Сабир, что ты марш-броском под барабаны да по граблям, да тщательно, чтоб ни одного тумака не упустить. То, что ты сотворил… Природа не зря ведь сохранила нам эту возможность. Не только чтоб дети появлялись. В нашем языке очень мало всех вот этих нежностей. Это арабы могут словами мёд разливать и сахаром присыпать. А мы только телом обо всём, что в душе, и можем сказать. Показать, что только одной доверяем всего себя, только одну готовы собой даже от света прикрыть, сколько радости и удовольствия рядом с ней одной. Что ты на меня так смотришь? Я любил свою жену. Мне повезло. Поэтому и не взял в дом больше никого. Хотя сам знаешь, любую свиристелку мог выбрать, и никто бы даже не заикнулся, мол, не ополоумел ли ты дед, жену себе берёшь моложе внука. Только мое лето ушло с моей женой. А вы молодые, всё извратили. Похотью своей всё измазали. Идиоты. Быстро научились, как близостью унизить, наказать, власть свою показать. Это у вас хорошо получается. Чем больше дырок проскакали, тем круче себя считаете! Тьфу! Кобели бесхозные! — Да чего сразу… — попытался возмутиться я. — Да оттого, что пока свою девочку не встретил, бегал и на любую заскакивал. — Отмахнулся от моего возмущения Афзал. — А теперь… Как, на других тянет? Вот, обрати внимание, даже похоть не будоражит. Потому что только одна и в мыслях, и в сердце. И поганить вкус от ласки любимой в голову не придёт. Если ты конечно мужчина, а не поскакушка-стрекозëл. Хотя чего я тебе рассказываю, ты в свой клуб сходи. — Да я любовниц давно всех разогнал. Не хочу, брезгливо, словно в грязь лезу. — Не знаю, почему, признался я. — Вот. А ты девочку свою этой грязью облил со страху, что она тебе больнее сделает! — поднял палец вверх старик. — Ей, думаешь, теперь не брезгливо? Вот и исправляй теперь. — Да я и рад, только как? — в сердцах ответил я. — Как-как… Тебе что, как мальчику, у которого впервые интерес проявился, объяснить? Я тебе полчаса уже разжëвываю. Раз смог показать, что близость вот такая, значит, и исправить смоги. Чтобы не сомневалась, что места спокойнее и надёжнее, чем рядом с тобой, ей не найти. Ты ведь боль причинил и душе, и телу. Вот и проси прощения и у души, и у тела. Так тебе понятнее? — нахмурился Агиров. — Вон, у меня алабаи если зубами сильно прижмут и то соображают, что зализать, заласкать надо, башку подставить, брюхо беззащитное. А ты что, глупее собаки? Или ты думал, я тебя хворостиной, как сопляка, отхожу и за ухо к Милане приведу, мол, вот, я хулигана отругал и нашлëпал, можешь пожалеть и простить? Вспомнил я, и как сама Милана объясняла, когда вопрос с Дианой и Рамиром решали, про то, что нужно брать ситуацию и менять все минусы на плюсы. От того её от себя не отпускал, то пальчики поглажу, то к столу провожу, то шарф поправлю.

Потому что в тот вечер я её унизил, обесценил её отношение, обещал ей место в своей жизни самое незавидное. Вот и показывал теперь как мог, как много она значит для меня. Просто её присутствие рядом. Что это я готов на любое место рядом с ней, что за любую ласку всё отдам.

А она ответила! Ещё до начала вечера, сама. Дразнилась, как игривый котёнок. Знала же, что хороша! И не испугалась, не отодвинулась, не прекратила. Я бы остановился, я бы не стал, но её несмелая и совсем неумелая ласка чуть мозги не вышибла!

Я поправил на ней тонкое одеяло, и тихо вышел из комнаты. План созрел сам собой. Арлан мне недавно показал тетрадку матери Миланы с рецептами. Там была пометка рядом с названием салата, что Миланин любимый. Я думал предложить ей приготовить, поэтому продукты уже были на кухне. Но сейчас, почему-то решил, что и сам справлюсь.

Положил тетрадку рядом, раскрыв на нужной странице. Всё равно, в доме ещё нет никого, и мешать никто не будет. — Два помидора, с кулачок. — Прочитал я. Сжал кулак, посмотрел на помидоры, на кулак… — Ладно, возьмём четыре. Порезал, как было написано, мелкими кубиками. Моя покойная тёща не поленилась указать примерный размер. Интересно, она помидоры в салат по линейке резала? Выложил ровным слоем. — Слегка смазать майонезом, окуная зубчики вилки в соус и растягивая по помидорам, майонез не должен лежать плотным слоем, а должен напоминать тонкую сеточку. — Рядом было нарисовано что-то красное с белыми разводами, видимо примерный вид того, что должно получиться. — Слабосолëную форель или сëмгу, нарезать такими же кубиками, и выложить слоем, в два раза больше, чем помидоры. — Теперь понятно, откуда у Миланы такая любовь к точности. — На мелкой тëрке натереть отварное яйцо, сыр и смешать с майонезом, и закрыть этой смесью рыбу и помидоры. Сверху обсыпать горстью кедровых орехов. Орехи почистить. — А вот, сколько должно быть орехов в этой самой "горсти", пометок не было.

Решив, что хуже не будет, высыпал сколько поместилось у меня в ладони. Осмотрев полученное блюдо со всех сторон, пошёл кормить свою Нимфу. Так как Арлан, вместе с остальной малышнëй, гостил у деда Афзала, эти пару дней я собирался провести вместе с Миланой. Только не зря говорят, хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах.

Едва мы закончили завтрак, как позвонили с курорта. Один из поставщиков был чем-то недоволен и требовал разрешения спора именно с тем, с кем заключал договор. А так как он был с нашей стороны, нужно было ехать или мне, или Тайгиру. Оставить этот вопрос мы не могли. На курорте была первая партия гостей, и никаких спотыканий не должно было быть.

Едва я положил трубку, пообещав решить этот вопрос, как позвонили с новостью, что горит клуб. Извинившись перед Миланой и предупредив её, что появились срочные дела, я позвонил Тайгиру и поехал в клуб. Около часа понадобилось, чтобы выяснить, откуда началось возгорание, и нет ли пострадавших среди гостей, кто пострадал из обслуги и охраны. Но меня не отпускало состояние нарастающей панической атаки. — Тайгир, тебе не кажется странным совпадением… — решил поделиться я с братом. — Уверен. Кому-то нужно было, чтобы мы оба были заняты. — Отрезал, мрачно хмурившийся брат. — Милана! — выдохнул я и набрал Баграта. — Хозяйке соседка позвонила, сказала, что из её квартиры потоп. Вот ключи везу, сантехникам из ЖЭКа дверь открыть. За себя оставил Мансура и охрану усилил на всякий случай. — Тут же ответил Баграт. — Я уже в подъезд захожу. — Не клади трубку. — Велел ему я и включил громкую связь. — Мужики, что-то не похожи вы на слесарей… — голос Баграта прервали выстрелы и топот. — Злюка, машину с реанимацией по адресу Миланы. Там Баграта подстрелили. — На ходу уже отзванивался жене Тайгир. — Прими его сама. Хорошо. Поймаю и вырву. Плюнув на клуб, мы сорвались к дому Миланы. Влад, видимо по просьбе Тайгира, отследил машины по камерам и скинул нам. Два летящих на скорости внедорожника вскоре показались на дороге. Не церемонясь, мы их притëрли. Бойцы из одной из этих машин попытались сбежать. Неудачно. Все четверо лежали мордой в асфальт. В другой машине попытались отстреливаться, поэтому один оказался с простреленной башкой, остальных вытащили не церемонясь.

Помяв для надёжности, погрузили и доставили в одну из качалок, принадлежавшую Тайгиру. Там в подвале был специальный зал для подобных гостей. Тайгир посмотрел на экран булькнувшего телефона. — "Господин и хозяин, приняли, доставили, штопаем". — Отправил абонент "Моя" со смайликом поцелуйчиком. — Господин и хозяин? — нервно ухмыльнулся я. — Не твоего ума дело. С Багратом всё будет в порядке. — Ответил брат. — Охрану предупредил? — Сразу, после звонка Баграта. — Ответил я, заходя в подвал. "Слесаря" сначала гордо молчали, но через час, когда от двоих остались только визжащие обрубки, заговорили. Оказалось, работали они на Барата Арамова. Задание было простое, выждать "девку" и привезти на мясокомбинат Арамова. — Телефон и имя соседки дал вместе с указаниями Барат. — Хрипел допрашиваемый. — Старуху припугнули и денег дали. Она и позвонила. — О том, что сорвалось, уже предупредили? — спросил Тайгир. — Нет, думали, из города выедем, тогда. — Верещал один из скотов. — Где и как должны были отчитаться Арамову о выполнении? — спросил я, врезая кулаком ему в рёбра до хруста. — Никак. Он должен был ждать на месте. Туда все наши подтягиваются. — Прохрипел урод в ответ. — Зачем? — обманчиво ласково спросил я. — Барат обещал отдать, до вечера. Её всё равно потом бы в мясорубку скинули. Там специально приготовили фарш и дали ему пропасть. — Подписал себе смертный приговор идиот. Себе и всем остальным. Времени, чтобы разорвать эту падаль, что осмелилась даже мысль допустить, чтобы посягнуть на моё, не было. Тех, кто был ещё жив, прикончили быстро. Сразу десяток машин стартовал с площадки рядом с качалкой. Снять охрану с мясокомбината Арамова было делом недолгим. Наши бойцы не зря получали свои деньги. Всех, кто оказывал, хоть намёк на сопротивление, положили, остальных согнали в один зал. Сюда же я лично притащил, пытавшегося сбежать Барата. — Я ведь предупреждал. — Сказал я, оглядывая эту толпу смертников. — Ты не посмеешь! Твоего сына родила моя дочь. Поднимешь руку на родную кровь из-за подстилки… — дальше говорить Барат не смог.

Простреленное колено красноречиво опровергало его слова. — Этих пострелять, чтоб не сопротивлялись и в мясорубку. Тухлый фарш они уже заботливо приготовили. — Отдал команду я. — Ты… — визжал Арамов, зажимая колено. — Из-за чужой девки? Она никто! Месть за неё не по закону! — Я сам определяю себе законы. — Сказал ему, прежде чем схватить за шкирман и поднять волоком по лестнице к зеву огромной промышленной мясорубки, куда стаскивали и закидывали его бойцов. — Видишь? Твои люди погибли, потому что ты решил нарушить мой закон. Тронуть моё! Из-за того, что ты посмел мысль не то, что озвучить, допустить, что посмеешь осквернить мою женщину! — Они же… Они же ещё живы! — вопил он. — Я требую защиты схода старших! Это исконное право! Этот визг мало напоминал мужской голос, да и вообще человеческий. — А кто узнает, что ты хотел этим правом воспользоваться? — спросил я его. — Ты и твои люди сдохнете ровно той смертью, которую приготовили моей женщине. Только у меня нет извращенцев среди моих людей, чтобы сначала насиловать каждого толпой целый день. Но за это ответят ваши женщины. И виноваты в их поскудной смерти будете вы. — Нет, не трогай, прошу… — договорить он не сумел, его голос потонул в вое перемалываемого мяса. — Здесь всё сжечь. Поехали, дочистим. — Приказал я. Дом Арамова почти не охранялся. Десяток охраны да те, кто решил пропустить обещанное "развлечение". За что и сдохли быстро. Бойцы проходились смерчем по территории, а я пошёл в дом. — Можешь не прятаться, — громко сказал я, проходя в гостиную и садясь на диван. — Даже и не думала, Амиран. — Эльмира зашла в комнату почти следом за мной, встала в паре шагов от меня.

Длинное платье тёмного цвета, наружу только кисти рук и голова с частью шеи. Волосы распущены, морда накрашена. Милана старше её на десять лет, но выглядит иначе. Моложе, свежее… К ней взгляд притягивается, а тут даже цепляться не хочет. Эльмира опустила голову и сложила руки, всей позой выражая смирение и покорность. Только у меня было ощущение, что рядом что-то смердит. — Раз ты здесь, а твои люди разрушают наш посёлок, значит, у отца ничего не вышло. — Спокойно заявила она. — Отец жив? — Посёлок? Хозяйский дом, гаражи, три барака для охраны и слуг, и пустырь с бурьяном в десять гектар, ты называешь посёлком? — не ответил на её вопрос я, машинально включив диктофон. — Там должен был быть фруктовый сад. Но ты не дал денег на посадку и новую линию для переработки. А мясокомбинат едва мог нас всех прокормить. Тем более, что ты больше не помогал отцу получить выгодные заказы. Он рассчитывал, что именно его мясокомбинат станет основным поставщиком для твоего курорта, но ты о нём даже не вспомнил. А у отца долги и кредиты. По ним надо платить. — Пожала плечами она. — И вы решили влезть в мою семью? — голос звучал ровно, хотя внутри всё заледенело от бешенства. — Я его предупреждала. Но отец слушать меня не стал, думал, что сможет на тебя надавить. Смысл сейчас об этом говорить? — ответила Эльмира. — Твой отец сдох, как собака. Даже хоронить нечего. — Ответил я ей. — Он сам в этом виноват. Я не собираюсь отвечать за его ошибки. — Произнесла эта хорошая дочь. — А теперь, раз отца больше нет, то единственная наследница всего его имущества я. И я могу предложить тебе сделку. — Какую интересно? — даже я в своё время переживал из-за смерти отца больше, чем Эльмира. — Ты сам говорил, что я выгодная невеста, даже когда речь шла только о приданном. А сейчас, ты можешь объединить под своей рукой имущество Тахмировых и Арамовых. Люди отца, земли, на которых ты можешь делать, что тебе вздумается. Плюс мясокомбинат. Твой брат ведь поступил именно так, когда взял женой дочь Шаркизова. — Озвучила она. — И я конечно тоже должен взять тебя в жëны? — усмехнулся я. — А что не так? Тахмировы всегда брали нескольких жëн. Сколько было у твоего отца? Деда? А наложниц? — напомнила Эльмира, опускаясь на колени рядом. — Твоя женщина не наша, не знает наших порядков. Она не сможет быть послушной и покорной, не примет свое место. И потом, ей почти тридцать. А я молода, красива, я смогу родить тебе крепких и сильных сыновей. И меня не нужно будет уговаривать, если мой муж захочет меня необычным способом, я знаю, что воле мужа нужно уступать. Она погладила меня по колену и провела рукой по бедру, остановившись почти у ширинки брюк. — Да неужели? А если я потребую взять в рот? — откровенно и намеренно провоцировал я. — Я умею доставлять мужчине удовольствие. И получать его тоже. — Подняла она на меня взгляд. — То есть? Спала уже что ли? — охренел от такого поворота я. — Я невинна, любой врач подтвердит, что я девственница. Это только для мужа. — Спокойно заявила эта невинная и воспитанная как принцесса бл@дь. — Но если хочется получить удовольствие, то есть варианты. — То есть, скажу, чтобы подставила под х@р задницу, и ты нагнëшься? Вперёд. — Кивнул я ей головой на стол. Она встала, развернулась и задрала юбку. Медленно, видимо рассчитывала подразнить. Как оказалось, к встрече она готовилась. Вышла к дорогому гостю без трусов. Эльмира на самом деле загнулась, оперевшись животом на стол и расставив ноги.

И вот тут я понял, о чём мне вчера толковал Афзал Агиров. Передо мной молодая крепкая девка, все щели напоказ. И она в полной моей власти, ни в чём не откажет. Такую только драть, похоть сливать раз за разом. А меня едва не передёргивает, член не дёрнулся. Хотя дома от желания на стенку лез. Только вот в эту грязь лезть нет желания. — Какая смелая. И надолго? Или надеешься залететь побыстрее? — спросил я. — Не захочешь, я не забеременею. — Ответила Эльмира. — Те таблетки, которыми ты Милану напоила? И сейчас есть? — уточнил я. — Есть. — Ответила она. — Неси. — Велел я. — Баянат! Принеси мне синюю шкатулку с позолотой. — Крикнула она, опуская юбку. Вскоре появилась и Баянат, вот значит, где спряталась старая крыса. В шкатулке, которую открыла Эльмира, оказался не только ворох таблеток, но и тюбик, судя по надписи, с анальной смазкой. Отличный набор для чистой девочки! — Воды принеси, — приказал я Баянат. Она послушно принесла стакан. После чего встала за спиной у новой хозяйки. Эльмира смотрела на меня с плохо скрытым превосходством. Ровно до тех пор, пока в лоб Баянат не прилетела пуля. — Что? — дошло наконец до шалавы, что что-то идёт, совсем не по её плану. — Берёшь таблетки и пьëшь. Все, сколько здесь есть. — Спокойно говорю ей. — Но… Но мне будет плохо! И я отравлюсь… — Или ты пьëшь эти чёртовы таблетки пока не сдохнешь от передоза. Или я делаю ровно то, что собирался сделать твой отец с Миланой. Ты идëшь на развлечение бойцам. Без ограничений. Любая фантазия, любой каприз. До вечера времени ещё предостаточно, все успеют. А потом, если не сдохнешь под очередным мужиком, тебя пристрелят, как шавку. Выбирай. И побыстрей. Времени на раздумья у тебя нет. — Прекратил я эту комедию. — За что? Амиран, не надо. Пожалуйста! — забилась она в угол дивана. — Таблетки или тридцать-сорок мужиков по кругу? — напомнил ей я. Она ревела и глотала таблетки. Давилась водой и просила о прощении. — Я отпустил тебя один раз! Хотя за вред и твою ложь должен был свернуть тебе шею. Но прошло всего пару месяцев, и вы покусились на мою семью. Ваша жизнь или покой моей жены? Серьёзно рассчитываешь, что я буду думать о выборе? — не стал скрывать омерзения я. — Слишком сильно ты переоценила значимость собственной дырки. Нет, даже за все мыслимые блага, я не привёл бы в дом к моей женщине тебя. Потасканную, лживую и грязную тварь! Перед тем, как уйти, я всё-таки сделал ещё один выстрел.

Её сестра подарила мне сына. Поэтому, Эльмира умерла до того, как вспыхнул со всех сторон дом, а потом и участок со всеми постройками и высохшим бурьяном.

И только из-за любви к сыну, я усилием воли отогнал воспоминание о том, что его мать умерла в родах, не выдержало сердце. Одна из самых вероятных побочек приема этих таблеток, это проблемы с сердцем. Нет, я не буду проводить параллель между двумя сёстрами. Покойной жене я был благодарен, и я её уважал при жизни. Пусть так и останется.

А я торопился домой. Мне как глоток воздуха нужна была Милана. Увидеть, убедиться самому, что с ней всё хорошо, а не со слов охраны.