Дорога соли

Глава 9

Я работала уже больше трех лет и могла рассчитывать на достаточно длительный отпуск. Не без некоторой дрожи я отправилась к главе фирмы и попросила у него шесть накопленных недель и еще три за свой счет. Стыдно, конечно, но в качестве объяснения столь долгого перерыва в работе мне пришлось воспользоваться смертью отца. Мол, предстоит много потрудиться, чтобы подготовить дом к продаже, а после этого понадобится и отдохнуть, сменить обстановку.

Ричард, как ни странно, с готовностью согласился. Я даже обиделась на него.

Меня мучили угрызения совести, но стоило лишь посмотреть на отцовскую коробку, как я снова испытывала предчувствие захватывающего приключения. Я отправляюсь в Африку, следуя так называемым вехам. Отец ведь сказал, что на своем жизненном пути я верну амулет на ту землю, откуда он был взят, и разбужу спящего зверя. В атласе я отыскала Абалессу и увидела, что это совсем маленький городишко на юге Алжира. Марокко — Алжир, Тафраут — Абалесса. На карте Черного континента расстояние между этими пунктами казалось не таким уж огромным. У нас с Ив в распоряжении будет три недели. Мы сможем прокатиться по Южной Сахаре. Это будет самый удивительный из всех автопробегов в мире.

Я не могла дождаться, когда же мы отправимся. Мое нетерпение было похоже на чувство, испытываемое перед экзаменами. Я всегда хотела, чтоб они поскорей начались. С головой окунувшись в эту атмосферу, перестаешь волноваться и пугать себя несуществующими кошмарами. По правде говоря, я хотела лишь одного: перестать думать.

Всю свою неуемную энергию я бросила на решение проблемы продажи дома, свободное время целиком посвятила борьбе с бюрократами и волокитчиками, сочинению бесконечных и столь же бесполезных заявлений, обязательств и прочих бумажек, которые наше новое законодательство придумало, чтобы мы не заскучали без трудностей жизни. Я позвала экспертов оценить вещи, которые могли заинтересовать коллекционеров, и отправила их на аукцион, а все остальное передала фирме, организующей распродажи. Я нашла дамочку, занимающуюся недвижимостью, и выслушала ее скорбные байки о нынешнем состоянии рынка, о том, что с моим домом надо поработать, чтобы придать ему товарный, то есть более современный, вид, чтобы привлечь «правильного» покупателя. Это означало, что мне придется взять напрокат нужную мебель и цветы в горшках, а перед самым просмотром побрызгать везде жидкостью с фальшивым запахом кофе и хлеба.

— Интересно, а существует какой-нибудь спрей с запахом прогретой на солнышке свежескошенной травы? — задала я саркастический вопрос. — Можно было бы в саду тоже побрызгать.

Мы стояли, разглядывая дикую местность, заросшую ежевикой, где когда-то были аккуратные грядки. Моросил мелкий дождичек, и я с интересом ждала, что она на это ответит.

— А что, неплохая идея, — задумчиво сказала агент.

Вытаращив глаза, я смотрела, как она, не обращая внимания на непогоду, достала блокнот и что-то в него записала.

В самый день вылета я с криком проснулась в пять утра, вся покрытая холодным потом. Мне снилось, что меня бросили одну в пустыне под палящим солнцем и у меня не было сил доползти до воды, блеск которой дразнил издалека. С колотящимся сердцем я села на постели. С чего это мне вдруг приснился такой кошмар? Это сублимация страхов, которые всегда мучили меня перед перелетом, или что-то другое, еще менее объяснимое? Я старалась не думать ни о том ни о другом. К тому времени, когда я со всеми предосторожностями уложила амулет и остальное содержимое отцовской коробки вместе с паспортом в небольшой чемоданчик, это ощущение сменилось отчетливым предчувствием какого-то захватывающего приключения.

Мы оказались не единственными любителями скалолазания, направляющимися в Марокко. В очереди на регистрацию в аэропорту Гатвик среди обычных в это время одиночных туристов, решивших погреться на солнышке, и почтенных семейств с хнычущими детишками виднелись четыре или даже пять групп с альпинистскими рюкзаками за спиной, сумками с тросами и даже парочкой страховочных матов. Большинство из них составляла молодежь, где-то до тридцати. В потрепанных джинсах и с колоритными копнами волос на голове, они казались совсем зелеными юнцами. Девицы щеголяли множеством косичек, а парни еще и кожаными браслетами. Мы подкатили нашу тележку к хвосту очереди и только успели пристроиться, как мешок Ив с громким лязгом шмякнулся на бетонный пол. В нем было все ее плотно упакованное снаряжение, и весил он не меньше тонны. Подруга поставила его вертикально и, пыхтя от натуги, попыталась взвалить обратно на тележку, как вдруг, откуда ни возьмись, перед ней возник какой-то юнец и легко закинул мешок на место, а потом повернулся к нам и улыбнулся. У него оказалось широкое и довольно приятное лицо, волосы песочного цвета, глаза смотрели в разные стороны. Все это вместе придавало ему какой-то пиратский вид.

— Привет, меня зовут Джез, — сказал он с сильным шеффилдским акцентом. — Как только вы появились, мы тут же сказали: «Вот альпинистки!» Так прямо и заявили. Это сразу видно по тому, как вы двигаетесь. Правда, Майлз?

Его товарищ выглядел на год или на два старше, и прикид его был еще круче. Немного смущаясь, он кивнул, но, похоже, особенного желания общаться не испытывал.

— По рюкзакам догадались, — буркнул этот парень.

— В Тафраут летите? — Джез явно положил глаз на Ив.

Подруга улыбнулась, и видно было, что эта ее гримаска совершенно его ослепила, что, впрочем, не удивительно.

— Да. А вы тоже?

— Конечно. В это время года лучшего места полазить по горам не найдешь. Там гораздо меньше к тебе пристают, чем в других частях Марокко.

— А ты забыл про торговцев коврами? — напомнил ему Майлз. — Чуть не силой затащили нас в свой магазин, гонялись за нами по улице!

— Да, одетые как туареги. — Джез рассмеялся. — Такие же, как мы с вами. Да ладно, ковер все равно оказался хороший. Я повесил его у себя в комнате. Он каждый день напоминает мне о Марокко.

С ними было легко и весело. Мы отправились в кафе, расположенное в зале ожидания, посидели, выпили кофе, поболтали, рассказывая про свои особенно запомнившиеся альпинистские похождения, про то, кому какие скалы больше всего понравились, про опасности, которые нам удалось избежать, падения, удержания и все такое. Не успела я вспомнить, что ужасно боюсь летать, как мы уже оказались в самолете.

Полеты могут заканчиваться очень быстро, не успеешь глазом моргнуть. Особенно для бывалого путешественника, которого не мучит вид объятого пламенем, падающего с неба самолета, в котором он сидит. Для человека, неспособного изгнать эту картину из своего воспаленного воображения, время становится самой настоящей пыткой, минуты, наполненные жутким страхом, тянутся бесконечно, от самого небольшого крена или воздушной ямки болезненно замирает сердце. Что бы там ни думало руководство авиакомпаний, никакая выпивка с бесплатной закуской, то и дело предлагаемая вежливыми стюардессами, тут не поможет, если уж боишься летать.

— Ей-богу, не пойму, — сказала Ив, глядя на побелевшие костяшки моих пальцев, судорожно вцепившихся в ручки кресла, в то время как я сама сидела, согнувшись чуть ли не пополам. — Ты можешь спокойно карабкаться по отвесной скале с риском свернуть себе шею, а тут, в удобном кресле, так трусишь? На вот, почитай путеводитель, может, хоть он развлечет тебя.

Джез и Майлз оказались правы. Скал в Тафрауте, по которым можно было бы полазить, оказалось без счета, тысячи готовых маршрутов и столько же поджидающих, чтобы их освоили и тоже внесли в путеводитель. Листая эту книжицу, отмечая наиболее приглянувшиеся места, я на время забыла свои страхи. Особенно мне понравилась фотография горы под названием Ассгор, или Львиная Голова, с ее странным склоном, действительно похожим на морду льва. Надо обязательно пройти маршрут до носа хищника. У меня уже руки чесались. Зверь смотрел на меня внимательно, даже с вызовом, как бы предлагая пройти обряд инициации, дающий пропуск в сердце Африки. Я сунула руку в карман, нащупала амулет, и страхи мои сразу отступили. Уже началось снижение над Адагиром. Я услышала треск и скрип выпускаемого шасси, но далеко не сразу подумала о том, что сейчас мы рухнем на землю и взорвемся к чертовой матери, вместо этого спокойно сунула путеводитель в сумку и даже бровью не повела, когда колеса коснулись земли.

В аэропорту, как ни странно, автомобили, заказанные в бюро проката, оказались у всех, но только не у нас с Ив. И без того замученные утомительно долгой таможенной проверкой, мы растерянно стояли возле аэровокзала, а головы нам немилосердно пекло солнце. Ив набрала номер, нацарапанный на задней обложке ее записной книжки. В ответ раздавались только громкие короткие гудки, но длинного слышно не было. Ей пришлось несколько раз экспериментировать с кодами, пока в конце концов не удалось связаться, и тогда на ломаном французском она объяснила, что нашей машины почему-то нигде не обнаруживается. Женский голос что-то ей протарабанил, и лицо подруги перекосилось от ужаса.

— Говори медленней! — завопила она и швырнула мне телефон.

В течение долгого и путаного разговора выяснилось, что Ив ухитрилась сделать заказ на двенадцать часов, но не дня, а ночи. Midi, minuit.[32] Я вздохнула. Ив показалось, что это очень смешно, но только до тех пор, пока не выяснилось еще и то, что до вечера машин в наличии нет и не будет. Когда я выложила Ив эту грустную информацию, она посмотрела на меня с ужасом и раскаянием на лице.

— Эй, девушки! — вдруг послышался голос.

Прямо перед нами затормозил «пежо». За рулем сидел Майлз, а Джез крутил рукоятку, опуская стекло, и улыбался во весь рот.

— Поехали с нами!

— Нет-нет, не волнуйтесь, все в порядке, — отмахнулась я. — У нас есть машина, она сейчас приедет, чуть-чуть запаздывает, вот и все.

Чуть-чуть запаздывает… Часиков этак на восемь.

Но Джез уже выбрался из «пежо», подошел, обхватил рюкзак Ив, крякнул, но уложил-таки его в изрядно уже нагруженный багажник, а подруга, ни слова не говоря, полезла на заднее сиденье.

— Эй, что ты делаешь? — воззвала я к ней. — Нам ведь нужна своя машина. Ты что, забыла, мы ж собирались ехать по Сахаре?!

Она оглянулась на меня через плечо и пробубнила:

— Успеем. Машину можно взять в Тафрауте.

Я пожала плечами, извинилась перед женщиной из бюро проката и полезла вслед за Ив. Непонятно только, как нам удалось втиснуться. Заднее сиденье уже было забито рюкзаками и сумками.

— Простите за неудобства, — нехотя пробормотал Майлз, которого, похоже, совсем не вдохновляла перспектива возиться с нами.

Но очень скоро мы въехали в какой-то городишко, и ему пришлось оживиться. Наша машина влилась в поток самых разнообразных транспортных средств: автобусов, легковых автомобилей, мотороллеров, велосипедов, повозок, запряженных ослами. Все они двигались с разной скоростью и по непредсказуемым траекториям, вперемежку с сотнями пешеходов, которые так и норовили перебежать дорогу прямо у вас под носом, а иногда останавливались посередине, чтобы поболтать с водителями и погонщиками осликов. Тут были мужчины в длинных халатах с характерными красно-коричневыми лицами, усеянными морщинами, женщины под чадрой, мальчики в светлых шортах и футболках, девочки в белоснежной школьной форме или в джинсах и живописных платках. Непрерывно раздавались автомобильные гудки, гортанные крики, смех и свист, ослиный рев. Из ржавых «мерседесов», мчащихся по встречной и то и дело подрезающих нас, неслась арабская музыка. Пронзительный голос певицы едва пробивался сквозь неистовый барабанный бой.

Мы проехали мимо крошечных бакалейных и мясных лавочек, ремонтных мастерских, магазинчиков, торгующих скобяным товаром, выпечкой, коврами, матрасами, свернутыми циновками, садовой мебелью из белоснежной пластмассы и автомобильными шинами, сваленными кучей прямо на тротуаре. Среди них попался один, где, судя по всему, продавались только тачки, выкрашенные в синий цвет. Я повернулась к спутникам, чтобы указать на эту странность, и на противоположной стороне дороги заметила мула, тянущего длинную повозку, груженную выпотрошенным, разбитым кузовом старинного автомобиля марки «дакия». На капоте сидел мужчина, держащий в руках поводья. За его спиной, внутри автомобильного остова, торжественно восседали три женщины в черных одеяниях и чадрах. Я так и ждала, что они сейчас станут официально приветствовать толпу поднятием рук в длинных, как у королевы, перчатках.

— Смотрите! — воскликнула я.

Но Майлзу было не до того. Он не мог оторвать глаз от дороги, изо всех сил пытаясь увернуться от множества подстерегающих его препятствий, а Джез с Ив были увлечены жарким спором по поводу какой-то рок-группы, о которой я прежде не слышала. Когда они оторвались друг от друга и выглянули в окно, гибридный экипаж вместе с его седоками был уже далеко позади. Перед нами выстроился ряд муниципальных зданий, у каждого стоял вооруженный часовой в форме. За ними виднелись длинные, окрашенные охрой стены крепости, которая производила странное впечатление сооружения одновременно древнего и вполне современного.

Потом за окнами побежала сельская местность, гектары возделанных земель, накрытых полиэтиленовыми пленками и сетками от птиц, поля с посевами стручкового перца, банановыми плантациями, оливковыми, апельсиновыми и лимонными рощами, финиковыми пальмами, на ветках которых висели тяжелые гроздья плодов. Ландшафт постепенно становился все более открытым, почва — красной и сухой. Группы женщин в темно-фиолетовых, желтых и черных платьях ярко выделялись на фоне пыльной рыжеватой земли, на которой они работали. Колючие кактусы самых разных форм и кустарники с острыми шипами образовывали естественные ограждения между полями, где в тени одиноких деревьев сидели пастухи, наблюдая за стадами тощих овец и покрытых черной шерстью коз, которые уничтожали все съедобное, что могли найти под копытами. Совершенно призрачное пространство, в котором все — деревья, скалы, дорога и поля — было покрыто белой пылью, знаменовало собой переход от морского побережья к пейзажам горной местности. Сразу после знака, указывающего каменоломню, на котором был изображен огромный, объеденный с обеих сторон холм из белого камня, будто два великана поспорили, чей кус будет больше, мы свернули с главной дороги. Начался долгий подъем к лабиринту синеватых гор, виднеющемуся на горизонте.

На первой, иногда на второй передаче наш «пежо» то медленно полз вверх, то катился вниз, как по американским горкам, по узенькому, головокружительному серпантину. Виды кругом были столь великолепны, а шансы свалиться в пропасть так велики, что в конце концов все перестали болтать и только изредка делали замечания по поводу страшного обрыва, уходящего вниз с правой стороны.

— Как, интересно, на такой дороге можно разъехаться? — трагическим голосом спросила Ив.

В ту же минуту из-за поворота, кренясь то в одну сторону, то в другую, показался доверху набитый грузовик, увешанный гирляндами талисманов удачи и разрисованный яркими пальмами и верблюдами, и помчался прямо на нас. Мы сразу поняли, что надо срочно сворачивать в первую попавшуюся выемку или расщелину в скале. Иначе нам грозит лобовое столкновение с машиной, в которой находятся люди, больше полагающиеся на судьбу, чем на искусство того, кто крутит баранку. Сидя сзади, я судорожно надавила на несуществующую педаль тормоза.

— Ядрена вошь, мы их чуть не задели! — выдохнул Джез, по очереди заглядывая нам в глаза.

Я попыталась отвлечь себя от сомнений в том, что жизнь моя, будучи в руках Майлза, продлится больше минуты, и посвятила оставленное мне судьбой время сверке окружающего ландшафта с картой этой местности, купленной в магазине «Стэнфорде» в Ковент-Гардене. Напечатана она была в Марокко и не имела абсолютно ничего общего с продукцией Картографического управления, которой я привыкла пользоваться. Масштаб не указан, цвета какие-то странные, дорог на фоне окружающей местности почти не разобрать. Некоторые берберские названия выглядят так экзотически, что мне не удалось произнести в уме даже начальных звуков: что-то вроде «Ими Мкурн», «Ида Угнидиф» и «Тизг Зауин». Через какое-то время роскошная возможность любоваться пейзажами с их суровой романтикой, зубчатыми очертаниями горных вершин, выветренными скальными массивами, каменными террасами и высохшими руслами водных потоков, вдоль которых росли миндальные деревья, взяла верх над глупой обязанностью не отрывать глаз от дороги, и я совершенно успокоилась.

Я совсем не ожидала, что Марокко окажется столь прекрасной страной, хотя красоту ее, пожалуй, не выразишь на языке холмов, покрытых зеленой травкой, с их мягкими складками, и равнин английского сельского пейзажа. Тут скорее понадобился бы другой, особый язык, шершавый, дикий и грубый. Я думала, что люди, обитающие здесь, тоже, наверное, такие же шершавые, дикие и грубые. Иначе им не выжить в этой местности.

Перевал Тизи-н-Таракатин мы проехали, когда солнце уже лениво спускалось к горизонту. Воздух был чист, тени цвета индиго резки. Едва мы пересекли дорогу, вьющуюся по седловине горы, и сделали поворот, как от восхищения у меня перехватило дыхание. Перед нами раскинулась изумительная по красоте, уходящая вдаль к горизонту долина Амельн. Справа над ней нависала отвесная стена горного хребта Джебель аль-Кест.

— Видите там скалу? — спросил Майлз, обернувшись через плечо, и протянул руку по направлению к скалистой стенке.

Я провела мысленную линию от его пальца до скалы, которая была просто изумительной даже на первый взгляд.

— Прямо посередине там проходит освоенный Джо Брауном[33] классический маршрут пятой категории сложности. Он так и называется «Середка». Отличный маршрут, крутой и довольно длинный, ощущение потрясающее, дух захватывает.

Я усмехнулась. Энтузиазм Майлза был заразителен. Нет ничего необычного в том, что практичный йоркширский скалолаз Джо Браун, без сомнения, один из кумиров Джеза, нарек этот маршрут столь прозаично, когда вокруг столько экзотичных берберских названий, произнося которые можно язык сломать. Чем дальше мы ехали по долине, тем становилось веселей. Даже Майлз вроде взбодрился и принялся показывать нам маршруты, по которым они проходили или мечтали об этом: Большая Чешуйка, Старые Друзья, Белая Башня, Черная Колея, Черная Полоска, Большая Плита и Гребень Страждущих. Красные скальные стены нависали над нами на протяжении всего пути. От одной мысли полазить по ним у меня чесались и становились влажными руки. Когда я прикидывала длину вертикалей, меня поочередно охватывало то восхищение, то страх. Некоторые из них были сотни под три метров, а то и больше. Я по таким еще не лазала. Мой опыт исчерпывался скалами, имеющимися у нас в Британии, главным образом с одним уклоном. Маршрут с множеством таковых, да и то не более ста метров, можно найти разве что под ласковым солнышком Корнуэлла. Морские волны нежно лижут там подножие гранитных скал, а после прохождения маршрута всегда можно полакомиться мороженым, которое продают в окошке фургончика на автостоянке. Здесь пришлось бы лезть по скале, причем по незнакомой, в африканской жаре с рассвета и до вечерних сумерек. В этой местности не существует службы спасения, безопасных спусков вниз, а уж тем более фургончика с мороженым, поджидающим тебя на вершине. Украдкой я посмотрела на Ив. Интересно, каково ее впечатление от этих жутких каменных склонов? Но в скалолазании у нее опыта было поменьше, и она вряд ли могла оценить уровень их сложности. Так что все решения придется принимать мне и быть ведущей на маршруте. Я представила себе, что лезу по такой скале только с подругой, и меня вдруг охватила жуть. С одной стороны, мне очень хотелось быть первой, лидировать, с другой — груз ответственности вдруг показался слишком уж большим. В конце концов, возможно, не так уж плохо, что мы оказались в компании двух парней. Они здесь все знают, и скалы, и местность. Скорей всего, для начала мы полезем вчетвером, пока я не привыкну и не изучу маршруты.

Нервы мои все еще трепетали, когда мы достигли конца долины.

Джез с улыбкой обернулся к нам, высунул руку в окно, указал на утес, самый высокий в цепи, и предложил:

— Посмотрите вон туда. Видите? Завтра мы пройдем по нему все вместе. Вам очень понравится. Да, Майлз?

— Восхождение под руководством опытных мастеров! — с язвительной улыбочкой обернувшись через плечо, заявил тот. — Такая вот досталась вам халява. За это будете кормить нас обедом.

— Ага, всю неделю. — Джез подмигнул, а может быть, мне это показалось из-за его косоглазия. — Подъем потрясающий, виды просто сказочные. Паркуемся, проходим через развалины древнего селения, потом по козлиной тропе, а там и скала. Все займет пару часиков, если, конечно, не бегом, как в прошлом году. Тормози, Майлз, приехали!

Тот свернул на немощеную боковую дорогу и остановился. Мы вышли и с удовольствием стали разминать ноги, затекшие за трехчасовую поездку. После автомобильного кондиционера воздух казался сухим и жарким, пахло какой-то плесенью, землистой и пряной одновременно. Я закрыла глаза, смакуя этот запах. Ничего подобного в Британии я не ощущала. Несмотря на это, он казался мне странно знакомым.

— Не так уж и страшно, верно?

Чья-то рука легла мне на плечо, и я даже вздрогнула от неожиданности. Майлз стоял рядом, напряженно уставившись на меня синими глазами. Не знаю почему, но мне это показалось очень странным. Две-три секунды я молча смотрела на него так, словно передо мной стоял инопланетянин. Потом он наконец смущенно отвел глаза в ту сторону, где Джез демонстрировал Ив окружающие скалы.

— Прости, нет, я не об этом думала, — сказала я. — Совсем о другом.

— Маршрут довольно длинный. Здесь почти все такие. Триста метров. В путеводителе сказано, что он пятой категории сложности, но с таким уклоном вряд ли это так. Спокойно можно пройти. Вбил крюк, не понравилось — вынул. — Мы улыбнулись друг другу, и вся неловкость прошла. — Ты только посмотри, — продолжил он. — Потрясающе, верно? Прямо как на картинке. Некоторые просто не видят. В общем-то, да, когда она полностью освещена солнцем, разглядеть легче. Но стоит раз заметить — и все. Уже невозможно не видеть при любом освещении. Это как объемное изображение, магический кристалл.

Я пригляделась. Темно-красная стена ущелья нависала над селением. Я видела глинобитные домики розового и терракотового цветов, разбросанные здесь и там, крохотную белую мечеть и такие же маленькие деревья. Огромные скальные образования пирамидальной формы были будто беспорядочно навалены одно на другое. Их острые грани очерчивали иссиня-фиолетовые тени. Невозможно было судить о размерах, все выглядело поистине грандиозно. Следуя указаниям Майлза, я проследила линию огромного гребня, идущую направо от самой высокой вершины, посмотрела вверх и буквально через мгновение увидела то, что он хотел мне показать. Когда это случилось, я взгляда не могла оторвать. Вот это да! Два глаза, прячущиеся глубоко в тени, длинный нос и закругленная морда! Вот она, Львиная Голова! Очень странно, но сомневаться не приходилось. Сердце мое забилось. Я закрыла глаза, и сразу же за львиным образом в моем воображении проступило черноглазое выразительное лицо какого-то юноши.