Дороже всех сокровищ

Глава 9

Энни и Валерия стояли у окна виллы Родриго и всматривались в серые предрассветные сумерки. По рамам барабанил дождь. Завывающий ветер терзал верхушки пальмовых деревьев, обрывая листья с цветущих кустов.

— Как бы я хотела знать, где сейчас Родриго, — сказала Валерия.

Яркая стрела молнии расколола ночь, и женщина вздрогнула. Энни протерла оконное стекло. Обе слышали доносившиеся с улицы звуки колокола и стрельбы. Родриго, вооруженный, выбежал из дома, ничего им не сказав.

— Как жутко смотреть на все это, — Валерия прикусила губу. — Интересно, кто напал на нас на этот раз? Французы? Или, может быть, голландцы? Но уж точно не кимаруны. Они не могли повторить набег через такой короткий промежуток времени.

— Нет, у кимарунов нет мушкетов.

— И у церковников тоже, — Валерия снова вздрогнула.

Энни положила руку ей на плечо:

— Инквизиция не стала бы устраивать облаву в городе ночью.

Валерия кивнула. Она, казалось, немного успокоилась, но новые вспышки мушкетного огня, крики людей и ржание лошадей опять растревожили ее.

— Ты думаешь, его могут ранить, — Энни сжала руку Валерии.

— Родриго? Нет, это невозможно.

Девушка хотела ободрить Валерию, но сама мучилась сомнениями и чувством вины. После разговора с английским шпионом ее разрывали противоречивые желания: с одной стороны, ей хотелось все рассказать Родриго, с другой — Энни не могла нарушить обещание, хотя бы и силой вырванное у нее англичанином. Она так и не сказала ничего даже Родриго.

Сейчас Анна Блайт де Карваль была уверена, что сегодняшняя битва — результат ее молчания. От чувства горькой вины у нее сжималось горло. Если погибнут невинные люди, виновата будет только она.

— Никогда не прощу себе, если с Родриго что-нибудь случится, — прошептала девушка.

— Ты ни в чем не виновата, — Валерия ударила кулаком по подоконнику. — Я не должна была отпускать его, пока… — она не договорила и закрыла глаза.

— Вы любите его? — спросила Энни.

— Да, — прямой ответ говорил о многом. На лице Валерии отразилась такая мука, что у Энни сжалось сердце.

Девушка никогда не испытывала такой сильной, безнадежной любви. Выражение лица Валерии всякий раз убеждало ее, что любовь — не то состояние, к которому она должна стремиться.

— Я спущусь вниз, в кладовую, соберу что-нибудь поесть, — сказала Валерия. — И захвачу немного хереса, чтобы успокоить нервы.

Энни прижалась лбом к стеклу и прислушалась к стуку дождя по крыше. Скрипнувшая дверь кладовой в дальней части дома навела ее на мысль о Родриго. Первые же удары церковного колокола разбудили весь дом. Поднялась настоящая суматоха. Родриго отвел Энни, Валерию и трех слуг в потайную комнату в подвале, а сам, поругиваясь, ушел защищать город.

Не в силах долго выносить ожидание и темноту, женщины решили покинуть укрытие. Энни чувствовала себя в безопасности, поскольку в доме не было никаких ценностей. Сражение, похоже, велось в районе центральной площади и у Панамских ворот, на другой стороне города. Пока Энни ждала возвращения Валерии, мимо дома пробежал какой-то человек, сообщая жителям, что на их город напал не кто иной, как El Draguez, Дрейк, девонширский дракон. Вот уже два года он сновал где-то поблизости, делая молниеносные вылазки и снова скрываясь. Пока его добычей были только корабли. Он не предпринимал таких дерзких шагов, как нападение на укрепленный город.

Ощутив новый прилив стыда, Энни снова вспомнила уэльсца. Ну конечно! Он работал на Дрейка! Господи, о чем же она думала, храня его тайну и подвергая опасности весь город?

С громким стуком распахнулась дверь, и Энни облегченно вздохнула — должно быть, вернулся Родриго. Девушка оторвалась от окна и повернулась.

Увидев, кто вошел в комнату, она едва не закричала. От страха у нее пересохло в горле. Он стоял в неверном свете дождливого утра, широко расставив ноги и держа в руках шпагу. По его смуглому лицу стекала дождевая вода. Копна черных как ночь волос превратилась в мокрые пряди, прилипшие ко лбу и шее. Он был чисто выбрит, а линия подбородка свидетельствовала о решимости.

Но больше всего Энни поразили его глаза. Их взгляд казался глубоким и отрешенным. Решительность и способность к состраданию, смешавшиеся в его облике, заставили девушку молчать.

— Хорошо, что вы не закричали, — сказал он по-английски. — Я очень надеялся на это.

Энни прижалась спиной к окну и, украдкой отыскав в складках одежды кинжал, сжала его рукоятку.

— Что вам нужно?

Он сделал шаг вперед, но в его поведении не было ничего угрожающего.

— Боюсь, вам придется пойти со мной.

— Никогда, — выпалила она и почувствовала первый приступ страха.

Она бросила взгляд на дверь. Черт возьми, где же Валерия?

— Мне пришлось запереть ее в кладовой. С ней все в порядке, — сказал он, угадав ее мысли. — Послушайте, мисс, клянусь честью, вам не причинят вреда.

— Клянетесь честью? — резко спросила она. — Вы вошли в этот город, в этот дом обманом, замышляя все это время убийства и грабежи, разве это — пример английской чести?

— Не убийство. Я должен захватить вас живой. Я служу Англии, и для меня слово чести священно, в отличие от вашего наместника, дона Мартина Энрикеса.

— Он не «мой» наместник.

У него на губах, изогнув их серпом, заиграла безжизненная улыбка.

— Я знаю.

Горечь, прозвучавшая в его голосе, пробудила в Энни воспоминания. Она увидела себя сидящей на берегу бухты острова с головой мертвого отца на коленях, вспомнила ощущение ее тяжести и острую боль в сердце, готовом разорваться от горя.

— Вы были в Сан-Хуане, — прошептала Энни.

— А, вы вспомнили.

— В тот день я потеряла отца. Как я могу забыть это?

Дождь за окном стал стихать. Эван подошел к девушке и взял ее за локоть. Она попыталась вырваться, но он держал крепко. Никогда раньше не доводилось ей ощущать на себе такую дикую мужскую силу и такое проворство. Странно, но почему-то Энни была уверена, что он не причинит ей умышленного зла.

— Вы — один из приспешников Дрейка, ведь так? — спросила она.

Эван криво усмехнулся:

— Думаю, можете называть меня и так.

— Да мне все равно, будьте вы хоть Христофором Колумбом! — взорвалась она. — Вы не имеете права вторгаться сюда.

Энни выхватила из висевших на боку ножен кинжал, но он в мгновение ока перехватил ее руку и отнял оружие, один за одним разжимая пальцы. Эван подошел ближе и почти зажал ее между оконной рамой и стеной своей мощной груди.

— Мисс Блайт, если вы будете сопротивляться, я буду вынужден засунуть вас в мешок, как куропатку. У нас нет времени для сбора ваших вещей, вам будет предоставлено все необходимое.

— Мне не нужно ничего, кроме свободы, а ее вы у меня отнимаете.

Эван внезапно густо покраснел.

— Ничего не могу поделать, мисс. Я обязан доставить вас.

— Господи Боже мой, да почему? В чем дело?

Он с шумом втянул воздух:

— Этот вопрос мне лучше оставить без ответа, мисс.

У нее внутри все похолодело. Такое заявление может иметь несколько причин: он хочет захватить ее ради выкупа, он выполняет чей-то приказ, он знает ее тайну, но считает, что ей ничего не известно.

— Я пойду с вами, — сказала Энни, позволив ему взять себя за руку и вывести из дома. Она гордо вскинула голову. — Но заставлю вас пожалеть об этом, Эван Кэроу.

Эван побежал обратно в город так быстро, что у него закололо в боку. Девушку он оставил на баркасе на попечении Дентона и Дирка, которым полностью доверял.

Его не покидало чувство, что в городе не все в порядке. Худшие предположения подтвердились, когда он достиг главной площади. Дрейк кричал и размахивал руками, как сумасшедший. Влажный песок у него под ногами стал ярко-красным от крови.

— Делайте свое дело, черт бы вас побрал! — орал он на людей. — Не обращайте на меня внимания. Это всего лишь царапина.

Едва успев договорить, он пошатнулся, резко взмахнув руками, и с глухим ударом упал. Эван бросился к Дрейку и поднял его за плечи.

— Черт возьми, Фрэнсис! — он сильно ударил друга по лицу. — Ты совершил самый крупный набег за всю историю Новой Испании, так неужели тебе не удастся досмотреть все до конца?

Дрейк сплюнул и выругался. Кто-то подал ему фляжку с крепким напитком, и он жадно и надолго припал к ней губами.

— Ну все, — сказал он. — Клянусь Богом, мы разнесем ворота королевского казначейства либо все поляжем здесь.

Испанцы продолжали обстреливать площадь из мушкетов. Наклонившись над Дрейком, Эван спросил:

— Но если мы умрем, Фрэнсис, кто будет продолжать наше дело и мстить Испании?

Дрейк сердито посмотрел на него:

— Ненавижу, когда ты прав. Неужели так уж необходимо вам, уэльсцам, всегда быть такими рассудительными? Ты нашел девчонку?

На сердце у Эвана было тяжело от сомнений и чувства вины. По какому праву он вырывал девочку из привычной жизни и бросал в сети интриг? По приказу королевы, холодно сказал он сам себе.

— Да, — прозвучало в ответ.

— Она ценнее всех сокровищ, — Дрейк с трудом поднялся на ноги. — Надо уходить отсюда и искать добычу полегче.

Эван, замешкавшись, стал расспрашивать друга о том, что тот имеет в виду. В конце концов, с ограблением можно было подождать. Теперь им только оставалось не потерять при отступлении людей. Вскоре друзья были уже у баркасов.

Убегая в город, Эван строго распорядился, чтобы к его пленнику не прикасались и не приставали с расспросами, но не догадался предупредить, чтобы не рассказывали при нем сальных анекдотов, за коим занятием он и застал охрану Анны Блайт.

Он ожидал найти девушку дрожащей от страха, но та сидела на перевернутом бочонке, сложив на коленях связанные руки, и, запрокинув голову, хохотала над тем, что говорил Дирк.

Дрейк, тяжело опираясь на Эвана и прерывисто дыша, спросил его хриплым голосом:

— Это она?

— Да, — прошептал в ответ Эван. — Исчезнувшая принцесса Тюдор.

— Господи, эти рыжие волосы. Она похожа… на оборванца из грязной лачуги в Саутварке.

— Тем лучше для ее безопасности, — заметил Эван. — Нам совсем ни к чему, чтобы ребята отвлекались от дел из-за ее женских чар.

— Каких еще женских чар?

— Вообще-то да, — заметил Эван, — боюсь, их у нее действительно не так уж много.

Три баркаса на волнах отлива вышли в глубокие воды залива. Эван сидел рядом с Анной Блайт и украдкой наблюдал за ней.

— А вы неплохо все переносите.

Девушка холодно вскинула бровь. Выражение ее лица вызвало у него непроизвольную улыбку.

— Я привыкла к грубым мужчинам и морским путешествиям.

— Но мы же английские пираты. Разве это вас не пугает?

Она посмотрела на другой баркас.

— Ваш вожак — Дрейк, не так ли? Капитан тяжело ранен. Вы не захватили ничего по-настоящему ценного, только то, чем ваши люди успели набить свои карманы. Я встречала и более свирепых пиратов, когда мы ездили на пустынные острова пострелять дичь.

Девушка попала не в бровь, а в глаз. Они готовились к этой экспедиции два года. Касильда, трубач Дрейка, Чарли Мун и многие другие отдали за это свои жизни. И в результате у них ничего не вышло.

Разозлившись, Эван отдал приказ рулевому:

— Давай вон к тому торговому судну.

Рулевой мгновенно исполнил приказание, но гребцы и другие моряки удивленно переглянулись. Именно на этом корабле заметили их присутствие, когда несколько часов назад они входили в порт. Без сомнения, команда теперь была начеку.

Эван был слишком зол, чтобы всерьез задуматься о последствиях. Он не мог смириться с тем, что они уйдут из этого золотоносного залива, не получив вознаграждения, ни с чем.

— На вашем месте я не стала бы утруждать себя, — на безупречном английском, резавшем его ухо, сказала ему Энни. — На этом судне только вино.

— Тогда, черт возьми, я хотя бы утолю жажду, — парировал Эван.

Когда баркас подошел вплотную к огромному кораблю, Эван встал.

— Вы не сможете взобраться на него, — заявила Энни.

— Смотрите, — мрачно ответил он.

Энни запрокинула голову, чтобы хоть что-нибудь увидеть. Эван закинул веревку с крюком на конце, зацепил им за борт корабля и, работая одними руками, стал карабкаться. При каждом движении мышцы рук вздувались буграми, ноги свободно свисали. Энни ждала, что кто-нибудь с той стороны перережет веревку. Но ничего такого не случилось: Эван спрыгнул на палубу. Совершенно спокойно, затаив дыхание, все ждали, что будет дальше. Через несколько секунд в воду посыпались бочонки с вином и корзины с провизией.

Моряки начали поспешно грузить добычу на борт. Энни не сводила глаз с корабля: там наверняка должны были заметить вора. Вообще-то ей самой следовало закричать и поднять тревогу. Самое меньшее — испанцы могли бы вызволить ее из плена пиратов.

Но что-то заставляло ее молчать — ей не хотелось попасть в еще более жестокие руки.

Наконец Эван снова появился в поле ее зрения. Он не торопясь, спустился по веревке и приказал:

— На весла!

Энни поставила руки на колени. Связанные, они раздражали ее, но она для себя решила, что это доля всех пленных.

— Ну, как, чувствуете себя немного лучше? — спросила его Энни.

Эван сердито посмотрел на нее:

— Я пришел сюда, надеясь на крупную добычу — золото и жемчуг. А вместо этого получил вино, соленую говядину и умника-сосунка. Как, вы думаете, я должен себя чувствовать?

— Как жалкий неудачник.

Между бровями Эвана пролегла глубокая морщина, лицо нахмурилось.

— Дерзкий юнец.

— У меня трясутся коленки! — ее насмешливый возглас привлек внимание пиратов, и девушка притворилась, что в страхе отшатнулась от него. — Вы будете пытать меня? Протащите под килем? Заставите идти по доске?

Моряки громко засмеялись. Энни добродушно улыбнулась им в ответ.

— Полагаю, это означает, что физическая расправа мне не грозит.

— Конечно же нет, — возмущенно ответил Эван.

— Отлично! В таком случае, мне нечего бояться, но и пощады просить тоже не имеет смысла. Я просто выпью кубок вина в вашей веселой компании и буду ждать, пока мой опекун заплатит выкуп.

Эван удивленно посмотрел на девушку:

— Почему вы думаете, что я потребую за вас выкуп?

— У меня очень богатый опекун, и вы прекрасно об этом знаете, так как в свое время обманом проникли в его дом. И вы явно жаждете богатства, хотя и не очень-то сведущи в том, как его добыть. Однако должен вас предупредить, у Родриго Бискайно очень вспыльчивый характер. Ваши шалости не сойдут вам с рук.

Эван насупился, но промолчал. Баркасы вскоре причалили к острову Бастимьенто. В этих местах никто не жил, тут располагались огороды Номбр-де-Диоса. Здесь Энни впервые почувствовала смутную тревогу.

Если ее похитители не собираются требовать за нее выкуп, тогда что же, черт возьми, им от нее нужно?

— …Очередная экспедиция, — говорил Дрейк, очищая початок кукурузы, поджаренный на углях.

Энни лежала в куче одеял у костра и притворялась спящей. На деле она прислушивалась к тихому шепоту пиратов. Из леса доносились обычные лесные звуки. Волны с тихим шелестом набегали на берег. Из своего убежища Энни могла хорошо видеть Эвана Кэроу и Фрэнсиса Дрейка. Эта пара авантюристов являла собой пример истинной мужской дружбы. Сейчас они сидели бок о бок и ели.

— На этот раз мы не будем тратить столько времени на тщательную разработку плана. Все равно все зависит от погоды… или везения.

Дрейк потрогал повязку на ноге.

— Номбре-де-Диос уже кишит солдатами из Панамы, — сказал Эван. — У нас нет ни единого шанса.

— Я говорю не о Номбре-де-Диосе, дружище, — Дрейк впился зубами в горячий початок. — Эти испанские ублюдки хранят свои богатства не в одном сундуке.

— А что будет с девушкой?

— Она останется с нами.

— Фрэнсис, у нас на это могут уйти месяцы.

— Она показалась мне выносливой.

— Не будь сумасшедшим, Фрэнсис. Зачем нам таскать ее с собой? Ее могут убить, или она вдруг заболеет. Что мы тогда скажем…

— Я говорю, она останется с нами! — в голосе Дрейка прозвучали командные нотки.

Эван сердито посмотрел на него:

— Ты слишком многого хочешь, Фрэнсис. Нам же наверняка не простят поражения у Номбре-де-Диоса…

— Хватит! — Дрейк рубанул рукой воздух. — В этой жизни для меня нет такого понятия, как желать слишком многого. Основным недостатком большинства людей, на мой взгляд, является то, что они ничего не стоят. Девушка остается, это решено. И ты, Эван, будешь за ней присматривать.

— Я?! — Эван чуть не подавился кукурузой. — Черт возьми, Фрэнсис, я не могу служить нянькой, пока вы деретесь с испанцами.

Нянька! Энни едва сдержала возмущенный возглас. Да сколько, они думают, ей лет? Что они о ней знают, в таком случае?

Девушка сжала рукой кольцо, зашитое в рубашке. Пираты были посланы из Англии специально, чтобы захватить ее. На это могла быть только одна причина — кто-то каким-то образом узнал, что она — внучка короля Генриха VIII и родственница королевы Елизаветы. Ее мысли вернулись в прошлое на три года назад, когда глазам ее предстали руины Гема-дель-Мар. Дом был разграблен. Сундук с секретными отцовскими бумагами так и не был найден. Неужели какой-то бесчестный мошенник продал секрет Англии?

А что же эти двое бесстрашных пиратов? Знают ли они обо всем, или это просто слуги, выполняющие приказ своего высокопоставленного хозяина?

От этой мысли Энни вздрогнула. Вероятно, ей следует избавиться от кольца с большим рубином и написанными на нем словами: «Dieu et mon droit — Henry Rex[9]». Но, с другой стороны, Энни знала, что имея это доказательство своей связи с монархами, она обладает властью, которая, возможно, поможет ей обрести свободу.

Тихонько вздохнув, девушка задремала. Уже в полусне ей пришла в голову любопытная мысль: ни на одно мгновение она не почувствовала страха.

С животом, раздувшимся от непомерного количества выпитого ворованного Канарского вина, к Эвану, шатаясь, подошел Джеми Рэнс и хлопнул его по спине.

— В общем-то, неплохой улов, — заявил он, будто сам участвовал в нападении. — Хотя, конечно, поход не оправдал наших ожиданий.

К ним присоединились другие моряки. Некоторые похвастались захваченными во время налета серьгами и золотыми цепями.

— Это зависит от того, чего ты ожидал, — заметил Эван.

Зевая, из груды одеял, как кролик из норы, показалась Анна Блайт. От утреннего света она замигала глазами. Волосы ее были спутаны, а лицо помятым ото сна.

— Господи, что это у вас тут, мистер Кэроу? — спросил Рэнс, наклоняясь, чтобы рассмотреть ее. — Какого пола это существо?

Моряки из его команды начали ухмыляться и подталкивать друг друга локтями. С быстротой, удивившей всех, Энни вскочила на ноги и пригрозила ему связанными руками.

— Может быть, я и дьявол, а ты — отъявленный мерзавец, — сказала она.

Рэнс рассмеялся:

— Оно еще и по-английски говорит!

И, прежде чем Эван успел вмешаться, он хлопнул девушку по груди.

— Хвала небесам! — закричал он. — Это девчонка!

Эван не мог сказать, что его разозлило больше — краска унижения на щеках Энни или откровенная похоть в глазах мужчин. Он оттолкнул Рэнса в сторону:

— Эта девушка — моя забота.

Рэнс упер руки в бедра:

— Но разве мы не товарищи? Как насчет того, чтобы поделиться добычей?

Эван вплотную подошел к Рэнсу, на него пахнуло запахом вина, пота и морской воды.

— Слушай, Джеми. Если ты или кто-нибудь другой хотя бы подумаете о том, чтобы прикоснуться к ней, я перережу тому глотку, — громко и отчетливо произнес он.

Рэнс пробормотал что-то невразумительное и отошел в сторону. Остальные последовали за ним, чтобы распечатать очередной бочонок вина.

Эван повернулся к Анне Блайт. С самого начала на ее лице не было и тени страха. Он не знал, почему ее спокойствие так раздражает его.

— Неужели вы не могли подождать, пока он уйдет?

Девушка пожала плечами и снова села.

— Я не привыкла трястись от страха под одеялами. И думаю, никогда не привыкну.

— Молитесь Богу, чтобы вам не пришлось этого делать.

— Думаю, не придется, — была ли это игра света, или на самом деле в ее глазах на мгновение зажегся хитрый огонек? — Полагаю, вы сумеете убедить их, что я — ваша любовница.

— Не будьте смеш…

Эван замолчал, внезапно осознав разумность этой идеи.

— Да, пусть они так и думают. Только не надейтесь, что я буду разыгрывать любовника без свидетелей.

Энни тряхнула рыжими кудрями. Ее откровенный взгляд обескуражил его.

— Почему? — поинтересовалась она.

— Потому что вы… — он бросил на нее презрительный взгляд. — Да зачем мне, Господи, любовница, которая похожа скорее на мальчишку, чем на девчонку, которая скорее ребенок, чем женщина?

Энни побледнела:

— У кого вы научились быть таким жестоким, Эван Кэроу?

Он притворился, что не замечает ее раненого взгляда.

— У высшего дворянства Новой Испании, — ответил тот и повернулся к девушке спиной.

Через неделю флотилия Дрейка вошла в бухту Картахены, столицы испанских морей. Кимаруны удалились в прибрежную деревню, где стали ждать следующей встречи с английскими союзниками.

— Да простит меня Господь, сэр, — Дирк внимательно разглядывал портовый город и его посеребренную лунным светом башню, — но, по-моему, это безумие.

Широко расставив ноги, чтобы удержать равновесие в качку, Эван тоже изучал Картахену. В сторону моря были направлены около тридцати пушек. Недалеко от английских кораблей стоял на якоре фрегат водоизмещением около двухсот тонн.

Эван обдумывал слова Дирка. Рэнс, посчитавший, что игра не стоит свеч, вышел из доли. У них осталось только два корабля, три баркаса, голодная и усталая команда менее чем из семидесяти человек… и одна девушка, которая была здесь совершенно некстати.

Эван посмотрел на нее. Анна Блайт стояла у кубрика рядом с рулевым и болтала, как сорока. За время плавания Эван не услышал от нее ни единой жалобы. Она получала пищу такими же жалкими порциями, как и все остальные, пила ту же солоноватую воду. Она вела себя так, будто путешествовала с ними всегда и будто быть в плену у пиратов — самое веселое развлечение.

— Сэр? — Дирк напомнил ему о своем существовании. — Вы мне не ответили. Разве это не безумие — приплыть сюда?

Улыбка коснулась уголков рта Эвана.

— Да, Дирк, это не простое безумие, а большое безумие, — Эван заметил сигнал с «Паско», подаваемый Дрейком.

Мигающие огни на корабле отдавали приказ, которого он ждал.

— На весла, — закричал он команде одного из баркасов. — Захватим этот фрегат!

Люди повиновались. Лицо Дирка приняло кислое выражение.

— Он в два раза больше самого крупного из наших судов, — проворчал он. — Да вы только взгляните на эти пушки!

Эван мотнул головой и разразился хохотом:

— Ага, посмотри на них, Дирк, и спроси себя, кто в конце концов, победил, Давид или Голиаф?

Настроение Дирка заметно улучшилось. Он сделал Эвану приветственный знак рукой и перемахнул за борт, в ожидавший его баркас.

Через несколько минут их маленькое суденышко подошло вплотную к фрегату. Два десятка человек высадились на нем. Эван первый спрыгнул на палубу. Он пригнулся пониже и вынул шпагу, ища взглядом часовых.

Но пиратов встретила тишина. Эван нахмурился. Дентон почесал затылок.

— Ахой[10]! — крикнул Эван.

Снова тишина. Пираты переминались с ноги на ногу и перешептывались между собой.

— Это корабль-призрак, — прошептал кто-то. — Не нравится мне все это, ох как не нравится!

— Оставить суеверия, — приказал Эван. — Его трюмы — дар.

— Ну ладно, чего же вы стоите? Принимайтесь за дело!

Моряки бросились с мешками к люкам. Команда покинула корабль совсем недавно, еда была еще свежей — апельсины, яйца, клеть с живыми курами.

Кроме провизии и письменного прибора на столе капитана, они не нашли ничего ценного, но легкость, с которой был захвачен корабль, придала им смелости, а этот товар гораздо дороже, чем золото.

— Мистер Кэроу!

Эван пересек палубу и побежал на крик Дентона.

— В чем дело?

— Посмотрите, что я нашел под шлюпкой, сэр.

Дентон подтолкнул вперед немолодого мужчину с испуганными глазами, ощипанной бородой и трясущимися от страха руками.

— Ты один на корабле? — спросил его Эван по-испански.

— Да. Я был оставлен часовым.

— Он был оставлен часовым, — Эван перевел ответ.

Дирк и Дентон покатились со смеху.

— Тогда караульте это, сэр! — воскликнул Дирк.

Он сорвал испанский флаг и поджег его от факела. По палубе разнесся грубый хохот. Старик-моряк лишь пожал плечами:

— Я говорил, что нужно оставить больше людей. Но они не послушали Пако. Всем надо было пойти посмотреть на дуэль.

— Какую еще дуэль?

— Бой насмерть. Из-за женщины, — Пако сплюнул.

Эван не смог подавить смешок:

— Эх вы, слабость принесет вам, латинам, смерть.

Увидев, что старик побледнел, он быстро добавил:

— Это я так, для красного словца, вьехо[11].

— Но вы же не убьете меня?

— Твои друзья-испанцы так бы и поступили. Ладно, иди на свой «пост». Мы взяли все, что могли унести.

Настроение англичан явно улучшилось. Обогнув следующий мыс, они увидели торговое судно еще больших размеров, это был «Купец».

Эван отправился на «Паско», чтобы посовещаться с Дрейком.

— Интересно, они тоже все ушли смотреть на дуэль? — вслух размышлял он.

— Ну, это было бы слишком большой удачей, — ответил Дрейк. — Но там вроде все спокойно. Может, команда спит.

Эван посмотрел на луну:

— А кто еще, кроме бешеных псов и англичан, бодрствует в такое время суток?

Они бесшумно взобрались на корабль. Как и предполагал Дрейк, команда крепко спала. Фрэнсис выстрелил из пистолета в воздух. Перепуганные испанцы, протирая глаза и ругаясь, потянулись за оружием.

— Собраться всем внизу, — взревел Дрейк на ломаном испанском, коверкая слова. — Первый, кто окажет сопротивление, — умрет!

Те в смятении смотрели на него.

— Что, мой испанский не слишком понятен? — спросил Дрейк.

Тихим голосом, стараясь не рассмеяться, Эван сказал:

— Мне кажется, они еще не слышали испанского с таким девонширским произношением.

Дрейк нахмурился.

— Раз вам непонятен мой испанский, тогда, может быть, это сделает вас более сообразительными, — прокричал он и, обнажив шпагу, тут же скомандовал своим людям: — Отведите всех в трюм и заприте.

Они обрезали якорные цепи «Купца» и взяли его на буксир. На виду у всего города они вывели судно в открытое море. В укрепленном городе зазвучал набатный колокол. Грохот артиллерийского залпа разорвал ночь.

Но выстрелы не попадали в цель. Ликующие разбойники под аккомпанемент испанских приглушенных ругательств переправили груз на свои корабли.

Сопровождая свое отплытие радостным хохотом, счастливые разбойники покидали бухту. Пленникам Дрейк разрешил взять лодки и баркасы и грести к берегу. Пока они смотрели, как разъяренная команда отчаливала, появился Дентон с мятым письмом в руке.

— Адмирал Дрейк! Взгляните! Мы захватили его на одном из тех парусников.

Дрейк передал депешу Эвану, которому было достаточно только одного взгляда на бумагу, чтобы расхохотаться.

— Что там? — спросил Дрейк.

«В Номбре-де-Диос побывал El Draguez, — начал читать Эван, — и захватил город. Если бы не благословенная пуля, ранившая корсара, город был бы предан разграблению. Милостиво просим вас подготовиться к встрече с пиратами подобающим образом».

Его смех был подхвачен целым хором голосов, и тишина ночи еще долго нарушалась безудержным весельем моряков. К тому времени, когда испанцы сумели наладить надлежащую оборону, разбойники были уже далеко.

Энни невольно восхищалась находчивостью Дрейка. В поисках места, где его немногочисленная команда могла бы хорошо отдохнуть, он провел следующие несколько недель. Наконец на одном из островов, недалеко от побережья перешейка, был найден укромный уголок для тайной стоянки, а люди Фрэнсиса быстро выстроили деревянный форт. Обеспеченная провизией с похищенного судна, маленькая команда обосновалась, как казалось, надолго.

Эван сидел и наблюдал за кипящей в чане сосновой смолой.

— Мне скучно, — заявила Энни, подходя к нему. — Я думала, быть в плену у пиратов гораздо интереснее, или хотя бы страшно. Те две книги, которые здесь есть, я уже прочитала. И исходила остров вдоль и поперек. Мне ужасно скучно.

Эван бросил на нее мрачный взгляд. Энни отчаянно захотелось, чтобы он был менее хорош собой, и чтобы в его глазах не светилось столько загадочных тайн.

— Развлекать вас не входило в наши планы, — сказал он, помешивая смолу.

— А что же в них входило? — в сотый раз спросила девушка. — Почему вы не скажете мне?

— Мой ответ развеет вашу скуку?

Энни фыркнула и потянула носом. В воздухе пряно пахло смолой.

— Родриго, наверное, сходит с ума из-за меня, — наконец сказала она.

— Точнее, пытаясь найти вас, он прочесывает всю империю.

— Правда?

— Точно. Он даже для этого собрал отряд наемников.

Энни проявила заинтересованность:

— Откуда вы знаете?

— У нас есть свои источники информации.

— А! — Энни вспомнила тех людей, которые иногда приплывали на лодках. — Вы имеете в виду кимарунов?

— Да, — он поправил ногой угли костра.

— Нас учили бояться их. А в церкви священники говорили, что кимаруны — это дикари, которые вырезают у людей сердце каменными ножами.

Эван резко вскинул голову. Его черты исказил гнев, и лицо затуманилось.

— Кимаруны — добрый, справедливый народ, защищающий свою свободу.

Его страстная реакция навеяла на Энни воспоминания. Девушка вспомнила их встречу в Номбре-де-Диосе. Он приводил крестить туземку, кимарунку.

— Расскажите о той рабыне, которую вы приводили в Номбре-де-Диос. Как ее звали?

— Ее звали Касильда, — чеканя каждое слово, ответил Эван. — И не смейте спрашивать о ней. Никогда. Понятно? — Его остановившийся взгляд удивил ее.

— Вы любили ее, да?

— Черт возьми! — он подобрал какую-то палку и со всей силы швырнул ее в заросли. — Вы что, не слышали, что я сказал? Никогда не упоминайте имени Касильды.

Она отшатнулась, словно ее опалило пламя его гнева.

— Ваше поведение многое объясняет, Эван.

— Не пытайтесь понять меня, Энни, и я тоже не буду лезть к вам в душу.

Она затаила дыхание.

— Вы назвали меня Энни.

— Разве вас зовут иначе?

— Нет, но обычно вы называете меня сосунком. Думаю, что я начинаю вам нравиться, Эван.

— А я думаю, что жара слегка подсушила тебе мозги, сосунок.

Энни замолчала, наблюдая за тем, как он помешивает смолу. Эван как будто внешне стал спокойнее. Его обнаженные руки бугрились мышцами, он продолжал помешивать варево.

Наконец она произнесла:

— Родриго найдет меня и заставит вас пожалеть, что вы появились на свет. Он очень решительный человек.

— Я тоже, — заверил ее Эван.

— Не сомневаюсь. Но вы искушаете судьбу, оставаясь в испанских водах.

Он насмешливо улыбнулся ей:

— А когда это вы стали знатоком пиратского дела?

— Когда осознала, что глупость — это смертный грех.

— Возможно, вам не придется долго ждать, когда мы отправимся в более дружелюбные места.

— А может, и придется, если вы думаете, напасть на караван из Панамы, которого ждете — не дождетесь.

Эван напрягся. Энни видела, что он пытается скрыть удивление.

— Кто говорит о караванах? С чего это вам в голову пришла мысль, что мы предпримем такую попытку?

Энни горько рассмеялась:

— У того, кто больше похож на парня, чем на девушку, и больше на ребенка, нежели на женщину, слишком много в голове идей.

Его плечи расправились, гнев как будто прошел.

— Я не должен был говорить так. Извините.

— Не извиняйтесь за то, что говорите и думаете, Эван. Я, к примеру, уверяю вас, никогда этого не делаю.

Уголки его губ невольно поползли вверх, но он не позволил себе улыбнуться.

— По крайней мере, честное заявление, — саркастически заметил он.

Энни опустила глаза и провела носком босой ноги по песку.

— Вам придется ждать, по меньшей мере, еще четыре месяца, хотя в расписании, которое вы видели, стояли другие сроки. Я исправила дату отправления каравана, — сказала она. — Ничего нельзя сделать, пока не пройдут дожди.

Увидев, как Эван силится скрыть удивление, она развеселилась.

— Ты несешь чепуху, — выпалил он.

— А ты плохой лжец, Эван Кэроу.

— Она права, — сказал Рико, глядя на Эвана и Дрейка, когда они ночью сидели у костра. — Твоя молодая женщина хорошо знает привычки испанцев.

Эван сердито смотрел на огонь.

— Да она просто хитрая маленькая бестия! — взорвался он.

Фрэнсис мрачно усмехнулся:

— И очень умная, к тому же. Да и как может быть иначе?

Кэроу мысленно согласился с ним. Чем ближе он узнавал девушку, тем сильнее чувствовал в ней кровь Тюдоров. Она обладала силой духа и физической выносливостью Генриха VIII, острым языком и бесстрашием королевы Елизаветы. И где только она набралась всего этого?!

— Думаю, нам следует отвезти ее в Англию, — сказал он. — Мы отдадим ее Андрэ Скалия и вернемся сюда через десять недель.

— Слишком рискованно, — ответил Фрэнсис. — У нас остался только «Паско».

Эван постарался скрыть свое неодобрение. Не имея достаточно людей, чтобы управлять двумя кораблями, Дрейк сжег свою добычу и потопил «Лебедя», корабль брата. Только Кэроу и корабельный плотник знали, что это не было случайностью.

— Черт возьми, Фрэнсис, рискованно оставлять ее здесь.

Дрейк засмеялся:

— Рискованно для кого? У тебя что, появились какие-то чувства к нашей юной гостье?

— Единственные чувства, которые я к ней питаю, это раздражение и злость.

— А, — равнодушно протянул капитан, но выражение его лица говорило о том, что он ни на минуту не поверил другу. — Что до меня, так я нахожу ее весьма интересной. Знаешь, я считаю, что она станет отличной протестанткой. Не думаю, что девушке нравится перебирать четки и шептать молитвы, — Фрэнсис махнул рукой. — Мне кажется, католическое учение она не воспринимает всерьез, а это должно понравиться королеве.

— Если мы когда-нибудь доставим ее к королеве.

Энни сидела на песчаном пляже, тянувшемся по всему побережью, и наблюдала за проплывающими облаками, погоняемыми целительным осенним ветром. На коленях у нее лежал дневник — стопка старого пергамента, — в который она заносила свои мысли. Дни были похожи один на другой — жаркие и скудные на события. Кто-нибудь сваливался от болезни, остальные участвовали в набегах в Дарьенском заливе. Бег времени отслеживали только корабельные склянки, призывающие команду к очередному приему пищи.

Услышав позади себя шаги, девушка обернулась.

Эван с серьезным лицом бросил рядом с ней на песок какие-то деревянные предметы странной формы.

— Что это? — Энни встала и подозрительно посмотрела на него.

— Лекарство от скуки.

Одну за другой он начал устанавливать деревяшки на песке.

— Это кегли. Нужно бросать в них мячом и сбивать. Завтра я научу вас другой игре. Вы бросаете железное кольцо, стараясь накинуть его на кеглю. Ну, а потом…

— У вас что, с головой не в порядке?

Он бросил на нее обиженный взгляд:

— Что такое?

— Я не хочу учиться играть в эти игры, Эван.

— Тогда чего же вы хотите? Уж позвольте мне, дураку такому, спросить. Вернуться к Родриго Бискайно? Притворяться и дальше мальчишкой? Работать писарем всю оставшуюся жизнь?

Она затаила дыхание.

— Я хочу иметь свободу выбора.

— Неудачный ответ, — только сказал он. — Так вы будете учиться или нет?

За неимением лучшего занятия Энни научилась сначала играть в кегли, а потом и метать кольца. Причем эти виды спорта она освоила настолько хорошо, что через месяц уже разорила всех, кто с ней играл.

— Вы их всех пристыдили, — сказал Эван, наблюдая, как девушка подсчитывает ракушки, которые выиграла у своих партнеров по игре. Ракушки заменяли золото, которого, как клялись пираты, скоро у них будет предостаточно.

Энни сложила ракушки в маленький полотняный мешочек.

— У меня теперь есть занятие, но мне все равно скучно.

У него по лбу пробежала тень досады.

— Опять?

— Да.

— Мы что-нибудь придумаем, принцесса, — Эван повернулся на каблуках и ушел.

У Энни по спине пробежал холодок, она посмотрела ему вслед. Принцесса. Он назвал ее «принцесса».

— Боже мой, — прошептала она, прижав руки к груди. Сердце бешено колотилось. Ее подозрения переросли в уверенность:

— Он знает, кто я такая.