Дороже всех сокровищ

Глава 11

— Это было слишком легко, — сказал Эван своему спутнику, оглядываясь на город, освещенный заходящим солнцем.

— Ты что же, жалуешься? — иронично улыбнувшись, спросил Рико.

— Нет. Но я научился не доверять неожиданным удачам. Как это мы смогли так легко пробраться в Панаму и раздобыть все нужные сведения? И потом просто выйти через городские ворота?

— Испанцы очень самодовольны. Гордость заменяет им осторожность.

— Я боюсь ловушки, — сказал Эван.

— Мы уже поставили свою.

Рико вложил пальцы в рот и свистнул, чтобы предупредить английских дозорных об их приближении. Дрейк встретил их с распростертыми объятиями и лицом, озаренным надеждой.

— Ну и что? — спросил он.

— Два каравана отправляются сегодня ночью, — сообщил Эван.

— Они будут двигаться в темноте, чтобы избежать жары, — добавил Рико.

— Это нам подходит! — воскликнул Дрейк.

— Один из путешественников — казначей из Перу, — продолжал Эван. — Они с дочерью везут свои личные богатства — драгоценные камни и золото.

— Пресвятой Георгий! — закричал подошедший Робби Пайк. — Давайте нападем на них сейчас же!

Эван строго посмотрел на него. Фрэнсис сделал неудачный выбор, взяв с собой Пайка. Плохой солдат, Пайк имел слабость к выпивке и не имел никакой выдержки. Но теперь уже поздно высказывать Дрейку свои опасения.

Англичане сняли рубашки и повязали их вокруг пояса, чтобы в темноте отличать своих от врагов. Они спустились к дороге и разделились на два отряда, планируя напасть на караван с двух сторон.

Эван залег в траве рядом с Дрейком, сухая трава щекотала подбородок.

— Где Пайк? — шепотом спросил он.

— На другой стороне, — ответил Дрейк.

— Проклятие! Я хотел, чтобы он был рядом. Парня нужно держать на привязи.

— Он будет вести себя как следует. Богатство Англии зависит от нашего успеха. Тем более, что эту вылазку я посвящаю памяти покойных братьев, Джона и Джозефа, отдавших свои жизни ради этого дела.

От дуновения ветра трава пампы тихо шелестела. На землю пала скудная роса. Запахло придорожной пылью.

Услышав отдаленный звон, все настороженно затихли. Эван вскинул голову. Звук, казалось, шел со стороны Вента-Круса, а не Панамы. Эван услышал в траве шорох с той стороны, где находился второй отряд.

— Еще рано, — стиснув зубы, прошептал он.

— Они не посмеют, — заверил его Дрейк. Топот копыт приближался. — Каждый получил строгий приказ оставаться на местах, пока я свистом не подам сигнал. И потом, это ведь только одна лошадь. Какой дурак примет ее за караван мулов?

Робби Пайк, размахивая руками, выскочил на дорогу.

— Именем короля, остановитесь! — заорал он.

Дрейк выругался. Темная фигура бросилась на Пайка и свалила его в траву. Рико, догадался Эван.

А одинокий наездник, в чьих ушах, несомненно, эхом отдавался крик Пайка, бешеным галопом пустил лошадь по направлению к Панаме.

Ругательства и проклятия огласили воздух. Эван перебежал дорогу и поднял Пайка за волосы.

— Жалкий идиот, — выкрикнул он, — ты должен был ждать сигнал!

Пайк с трудом вырвался от него и широко расставил ноги.

— Я услышал, что кто-то едет. Я боялся, что он заметит нас и поднимет тревогу в городе.

— Именно этим он сейчас и занимается, благодаря тебе. Клянусь, я вытряс бы из тебя душу, если бы не было жаль тратить на тебя силы.

— Он того не стоит. И все-таки…

В темноте взметнулась рука Дрейка, и он изо всех сил ударил Пайка кулаком в лицо. Тот закричал от боли и упал на землю. Дрейк хотел ударить его ногой, но в последний момент бросил на Эвана умоляющий взгляд:

— Господи, Эван, останови меня, останови! Останови, пока я не убил этого придурка!

— Спокойно, Фрэнсис, — Эван положил руку на плечо друга, поразившись его искренности.

Пайк поперхнулся собственной кровью, ручьем льющейся из носа.

Кэроу почувствовал, что Фрэнсис дрожит от гнева и ярости. Он в полной мере разделял его чувства. Они ждали столько времени, потеряли стольких товарищей. Они прошли сотни миль, рискуя на каждом шагу. Как тогда, в Номбре-де-Диосе, до победы было подать рукой, но необдуманный шаг жалкого идиота лишил их ее.

Эван пригвоздил Робби Пайка свирепым взглядом:

— Я остановил руку адмирала, но только на время, так, как считаю, что в нашем положении нельзя идти на поводу у эмоций. Но когда мы будем в безопасности, клянусь Богом, ты пожалеешь, что родился на белый свет.

Пайк, воспользовавшись моментом, метнулся прочь.

Быстро посовещавшись, англичане решили, что единственный выход — это как можно скорее перейти через горы и укрыться в джунглях.

— Подходит ли это вам? — спросил Дрейк у Рико.

— Мы можем отвести вас обратно, если вы хотите именно этого.

Эван увидел твердую решимость в глазах кимаруна.

— А вы можете предложить что-то еще?

Рико расправил плечи:

— Мы пришли сюда, чтобы сражаться с испанскими мучителями. Мы — воины и не можем так легко сдаться.

Понимавшие по-испански моряки начали шумно высказываться против отступления.

— Он прав. Сокровища-то — вот они, только руку протяни.

— Что мы можем сделать? — спросил Дрейк.

Рико откашлялся:

— Первая остановка каравана — в Вента-Крусе, к северу от Номбре-де-Диоса. Если мы поторопимся, то дойдем до города раньше, чем там успеют поднять тревогу.

Всего, за несколько часов они прошли двадцать пять миль и на рассвете уже стояли у ворот города.

— Кто идет? — у городских ворот стражники попытались преградить им путь.

— Англичане! — проревел Дрейк и поднял шпагу, давая сигнал к атаке.

Стражники не успели опомниться, как пали под градом стрел и ударов клинками. Кимаруны убивали испанцев с мрачной радостью на лицах. Эван понимал их. Если бы роли поменялись, испанцы не проявили бы милосердия и не позволили бы им умереть легкой смертью.

Вместе с волной ликующих товарищей Эван ворвался в город через главные городские ворота. С оружием в руках и кровавой решимостью на лицах, они собрались на пыльной главной площади Вента-Круса. Дрейк свирепым взглядом обвел ряды мужчин:

— Можете грабить город. Пусть испанцы почувствуют нашу силу. Но не трогайте женщин, детей и безоружных, понятно?

Вторая часть приказа Фрэнсиса Дрейка пришлась пиратам не по вкусу.

Бросившись на разграбление города, они продолжали ворчать. Они взламывали двери домов, поджигали здания.

Эван стоял рядом с Дрейком на площади.

— Не по нраву пришлась им твоя галантность, — заметил Эван.

— Но как только они поймут, что я желаю им добра, они научатся мириться с этим. Давай присоединимся к ним.

Эвану хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать молитв осажденных горожан.

— Нет. Из Панамы на Номбре-де-Диос пойдут еще караваны, груженые сокровищами. У нас будут другие шансы.

Дрейк стиснул кулаки.

— Будут ли? Любой на моем месте, кроме законченного упрямца, наплевал бы на все и, дабы избежать дальнейших потерь, вернулся бы в Англию. У нас и без того много добычи, полученной во время других налетов, да к тому же девчонка.

Мысль об Энни заставила Эвана вздрогнуть. Он поцеловал ее, а она обругала его за это. Можно не сомневаться, их провал вызовет у нее злорадный энтузиазм. В Кэроу взыграла гордость, и он решительно произнес:

— Фрэнсис, а кто сказал, что мы не законченные упрямцы?

Дрейк рассмеялся:

— В самом деле, кто, дружище? Да, мы…

Вдруг раздались громкие женские крики, доносившиеся со стороны длинного приземистого здания, крыша которого занялась огнем.

— Быстрее! — крикнул Дрейк.

Эван уже бежал. Обогнув горящий пук камыша, он толкнул дверь.

— Заперто изнутри!

Дрейк забарабанил кулаками по толстой сосновой двери:

— Откройте! Мы хотим вам помочь!

— Они перепуганы насмерть, Фрэнсис! — задыхаясь от дыма, прохрипел Эван.

Дрейк кивнул:

— На счет три.

Они налегли на дверь. Раздался скрежет. Посыпалась штукатурка, и после нескольких попыток дверь поддалась. Мышцы от напряжения болели. Эван с Дрейком упали на камни. Дым ел глаза. Приглядевшись, Кэроу увидел квадратную комнату. На узких кроватях у стен лежали женщины и дети.

Дрейк быстро заморгал глазами:

— Что это за место?

Монахиня в коричневой рясе сорвала со стены большое распятие и, размахивая им, как секирой, набросилась на англичан, но тем удалось увернуться от удара. Выкрикивая ругательства, которые не должна бы знать ни одна монахиня, она возобновила атаку. Эван подскочил к ней и вырвал распятие из рук.

— Остынь, мать, мы пришли, чтобы помочь! — закричал он. — Но вы, наверное, хотите, чтобы ваши друзья сгорели заживо, пока вы сопротивляетесь!

— Докажи свою храбрость, лютеранин, — закричала женщина в ответ, — и отведи этих несчастных в безопасное место!

Монахиня подбежала к ближайшей кровати и взяла спящего ребенка из рук матери.

— Обопритесь на меня, быстро, — сказала она женщине.

Дрейк и Эван поспешили на помощь остальным.

— Это что, больница? — спросил Эван у женщины, которой помог встать с постели.

— Ро… родильный приют, — выдохнула та, прижавшись к нему.

Эван едва успел подхватить выпавшего из ее рук ребенка и потащил женщину к выходу. Сверток показался неестественно мягким и в то же время невообразимо живым: крохотные кулачки человечка размахивали в воздухе, из открытого рта слышался крик.

Эван, Дрейк и стойкая монахиня спасли из огня всех женщин и детей, а кроме того, удалось вытащить запас провизии. Позади, вовсю полыхало опустевшее теперь здание.

Монахиня, прихрамывая, подошла к опрокинутому бочонку, лежавшему среди других припасов, открыла его умелой рукой и, подставив под его бьющую струю сложенные ладони, отпила несколько больших глотков вина. Потом взглянула на Эвана и Дрейка и жестом пригласила их разделить угощение. Те тоже утолили мучившую их жажду.

— Это монастырское вино, — сообщила монахиня. Ее глаза блестели.

— Такое же мокрое, как и все другие, — заявил Эван.

— Богохульник, — фыркнула она, но в голосе ее не было злости.

Монахиня оглянулась на горящий приют.

— Почему? — спросила она.

Дрейк нахмурился:

— Ваша страна, наносит оскорбления нашей. В ответ мы нападаем на города Новой Испании.

— Я не это имела в виду, пират, — возразила она. — Почему вы рисковали жизнью, чтобы спасти нас?

Эта женщина ничего не ожидала от них, кроме жестокости, и это вызвало у Эвана невыразимую грусть.

— Англичане не воюют с женщинами и детьми, — ответил Фрэнсис Дрейк.

Кэроу увидел, что к провизии, которую они вынесли из приюта, направляется группа моряков.

— Не трогайте! — прокричал он тоном, не терпящим возражений. От изумления они замерли на месте. — Это для женщин!

Монахиня от удивления даже перестала дышать:

— Всемогущий еще никогда не создавал таких добрых пиратов.

Дрейк и Эван переглянулись.

— Мы? Добрые? — переспросил Дрейк. — Вы порочите мою репутацию, мать.

В этот момент со сторожевой башни донесся крик, и Рико замахал руками.

— К испанцам подходит подкрепление. Оно уже в трех полетах стрелы.

— Нам пора уходить, — заключил Дрейк.

Эван поклонился монахине. Не намного богаче, но окрыленный победой, отряд корсаров покинул Вента-Крус так же быстро, как и вошел в него.

Обратно они шли через владения кимарунов. Ни один испанец в здравом уме не отважился бы войти в эти леса, где сам воздух, казалось, был пропитан ненавистью кимарунов к конкистадорам. По мере приближения к укромной бухте, где на якоре стоял «Паско» и баркасы, налетчики ускорили шаги.

— Готовы к новой работенке! — объявил Фрэнсис.

Но в его заявлении не было ничего, кроме дырки от бублика.

Эван заметил, что идет гораздо быстрее других. Но даже самому себе он не хотел признаваться, что причиной этому было сильное желание поскорее увидеть Энни. Стук сердца выдавал его с головой.

К берегу причалила шлюпка, в которой сидели Дирк и Дентон. Одного взгляда на их лица Эвану было достаточно, чтобы понять, что случилось.

— Она сбежала?

— Но как, черт возьми, тебе удалось удрать? — спросил Родриго.

Энни выбрала в вазе апельсин и начала его чистить.

— Как только мы отплыли от острова к материку, я придумала план. Дождалась, пока Дрейк со своими людьми уйдет, прыгнула за борт и поплыла. Мои охранники преследовали меня на шлюпке, но в темноте я легко оторвалась от них.

Родриго тихонько присвистнул. Он понимал, что ее безразличный тон скрывал страх, который девушка чувствовала, пересекая темные воды Дарьенского залива, каждую секунду ожидая нападения акулы.

— Так, значит, Эван Кэроу — человек, который выдавал себя за Артуро Рэйеса.

— Да.

— И теперь он и его банда разбойников находятся где-то на перешейке и планируют напасть на караван и разграбить его.

— Думаю, они хотят именно этого.

Родриго недоверчиво покачал головой:

— У них больше отваги, чем здравого смысла.

— Недостаток здравого смысла наполнил их трюмы испанскими сокровищами, — напомнила ему Энни. Девушка задумчиво жевала дольку апельсина. — У них хорошая память, Родриго.

— Сан-Хуан-де-Улуа?

— Да, до сих пор.

— Но теперь все не так просто.

Что-то в его голосе заставило Энни вздрогнуть. Она вытерла руки о салфетку и внимательно посмотрела на своего опекуна:

— Что вы имеете в виду?

— Они знают, кто ты, Энни. Я не представляю, как раскрылась эта тайна, но они знают, что ты состоишь в кровном родстве с королевой Англии.

— Да.

Он потянулся через стол и взял ее руки в свои.

— Энни, прости меня, но я должен знать. Они… что-нибудь сделали с тобой? Обидели тебя?

Она нахмурилась, но тут же тень понимания скользнула по ее загорелому лицу:

— Ничего, Родриго. У них, может, и не хватает здравого смысла, но они далеко не глупцы.

Родриго облегченно вздохнул. Если бы они еще и изнасиловали ее… Энни поморщилась, и Родриго понял, что больно сжимает девушке руки.

— Прости. Я должен был спросить. Но почему же они сразу не отправили тебя в Англию?

— Думаю, из-за гордыни Дрейка. Он не уедет из Новой Испании, пока не получит те сокровища, за которыми прибыл.

Родриго оценивающе посмотрел на дочь своего лучшего друга. Гибель Филиппа он перенес очень тяжело, но все же то, что собирался сейчас сделать, было еще труднее. В то самое мгновение, когда Энни пробралась к нему в дом и рассказала о приключениях в плену у пиратов, он понял, что должен навсегда изменить свою жизнь. Он должен забыть о собственных мечтах и желаниях, чтобы защитить дочь Филиппа единственным известным ему способом.

— Энни?

— Да? — она выжидательно посмотрела на него. В отблеске света свечей он увидел, как сильно она изменилась. Волосы отросли ниже плеч. Солнце позолотило ее кожу. С щек исчезли последние признаки детской округлости. Он со страхом отметил, что теперь она стала настоящей женщиной.

— Мы должны что-то сделать, чтобы ты снова не попала в руки англичан.

— Но теперь мы знаем об их планах и будем осторожны.

— Нет, этого недостаточно. Кэроу слишком долго удавалось обманывать нас обоих. Это может повториться. Я говорю о постоянном и необратимом.

Энни нервно засмеялась:

— Мне это не очень нравится. Единственное постоянное и необратимое состояние, которое я знаю, это смерть.

Ее мрачный юмор странным образом укрепил уверенность Родриго в правильности принятого им решения.

— Энни, — он находил слова в той ледяной решимости, которая теперь надежно обосновалась в его сердце, — я говорю о замужестве.

Девушка смотрела на него несколько секунд, открыв рот от удивления. Она резко убрала руки.

— Замужество!

— Это единственный способ сделать тебя бесполезной для тех, кто хочет использовать принцессу в своих интригах. Ты должна выйти замуж за испанца, у которого нет ни капли королевской крови. Тогда ты не сможешь стать наследницей трона. Англичане никогда не забудут Марию Тюдор[13] и ее мужа-испанца. Они не позволят запятнать свою политику иностранным влиянием.

Краска спала с ее лица.

— Но это же смешно. Я не хочу выходить замуж и тем более по такой сомнительной причине.

— Боюсь, что твои желания не имеют никакого значения. Я твой опекун, и у меня есть право навязать тебе свою волю, если ты будешь сопротивляться.

Энни быстро заморгала, пытаясь сдержать слезы, за что Родриго был ей очень благодарен.

— Я знакома с вами всю жизнь, но все же, когда вы говорите «навязать тебе свою волю», чувствую, что совершенно не знаю вас.

— Это необычная ситуация, и я намерен принять необычное решение.

Во взгляде ее широко раскрытых глаз Родриго прочел бесконечную обиду и недоверие и почувствовал, что теряет уважение девушки. Это больно ранило его сердце и напомнило о тех днях, когда она впервые улыбнулась, сделала свои первые шаги, когда у нее выпал первый молочный зуб. Он вспомнил тот день, когда у нее впервые начались месячные, и она, думая, что умирает, держалась очень храбро.

Тогда она смотрела на него с любовью и доверием, а таким взглядом, как теперь, она могла бы смотреть на инквизитора.

— Предположим, я соглашусь с вашим невероятным планом, — заговорила Энни. — Предположим, я решусь выйти замуж за испанца, чтобы спрятаться от англичан. Но как я объясню своему мужу, что вышла за него только по этой причине?

— Тебе не придется ничего объяснять, — сказал Родриго. — Он уже все знает.

Энни стукнула кулаком по столу и встала. Родриго никогда не видел английскую королеву, но сейчас в Энни он узнал свирепую гордость и несгибаемую волю, которыми была известна Елизавета.

— Вы хотите сказать, что уже нашли какого-то дурака, который примет участие в этом фарсе?

— Да.

Девушка снова опустилась в кресло.

— Кто же он?

Родриго набрал в грудь побольше воздуха. Он подумал о женщине, которая спала наверху, о женщине, которую любил и на которой хотел жениться.

«Прости меня, Валерия…».

— Ну? — требовала Энни. — Я жду ответа. И кто же будет моим мужем?

Родриго потянулся к ней и накрыл ее руки своими:

— Я.

Дрейк и его люди захватили испанский фрегат и еще один корабль с продовольствием, увеличивая свой флот по мере того, как возрастали их шансы на успех в новом предприятии.

— На этот раз мы все сделаем, как следует, — поклялся Дрейк, стукнув обгорелой палкой по борту фрегата, которым теперь командовал. — А если Пайк вздумает высунуть нос из засады до моего сигнала, я сверну ему шею. Мы нападем на караван в миле севернее Номбре-де-Диоса.

— По-моему, слишком рискованно, — заметил Джон Оксенхем. — Почему так близко от города?

— Они не будут ждать там нападения, — ответил Эван. В его голосе впервые с того дня, как он узнал об исчезновении Энни, послышалась радость.

О второй причине, по которой они с Дрейком выбрали именно это место для нападения, он предпочел умолчать. После того, как пираты захватят сокровища, Эван проберется в город и разыщет там Энни, разумеется, если ей удалось добраться до дома. Он едва сумел сдержать стон, представив, что на нее могли напасть акулы, что она могла утонуть или попасть к бандитам, скрывающимся в джунглях. Проклятие! Он не должен был соглашаться на то, чтобы Энни осталась здесь!

Дрейк сказал:

— Мы ударим со стороны леса на пути следования каравана.

— Нам нужно больше людей, — заявил Оксенхем. — Даже с кимарунами нас все равно слишком мало.

Свист наблюдателя заставил всех посмотреть наверх.

— Корабль! — вскрикнул Дрейк. — Захватим его!

Они окружили вражеский корабль. На его мачтах развевалось около дюжины белых флагов.

— Здесь что-то не так, — засомневался капитан.

— Возможно, — ответил Эван. — Есть только один способ выяснить это.

Подойдя к кораблю поближе, они обратились к нему широким бортом и направили на него пушки. Команда незнакомого судна спустила на воду лодку, которая поплыла навстречу их фрегату.

— Я Гийом Ле Тестю, служу Франции, — закричал из лодки худой человек.

— Француз? — переспросил Дрейк.

— Такой же пират, как и мы, — прошептал Эван. — Фрэнсис, он послан нам в ответ на наши молитвы.

Так все и вышло. Ле Тестю и еще семьдесят человек, находившихся под его командой и уже очень долгое время голодавших без пищи и воды, упали на колени и с огромной благодарностью приняли предложенное Дрейком продовольствие. Французы набросились на воду и солонину. Их капитан, шатающийся от слабости, преподнес в дар Дрейку позолоченную турецкую саблю.

— Она принадлежала адмиралу Гаспару де Колиньи. Я почел бы за честь, если бы вы приняли ее.

— Это я почту за честь получить такой подарок.

Глаза Фрэнсиса сияли. Колиньи был известным протестантом, чьи убеждения знала вся Англия.

Дрейк и Эван подождали, пока Ле Тестю утолит голод и жажду. Наконец он вытер губы.

— Я мореплаватель. Могу прокладывать курс и водить корабли, — сказал он. — Ненавижу испанцев и их церковь.

— Вы гугенот? — спросил его Эван.

— Да, — темная тень пробежала по лицу француза. — Вы что, не слышали?

— Не слышали о чем?

— Прошлым августом, в праздник Святого Варфоломея, французская королева Екатерина Медичи, эта побитая оспой потаскушка, подстроила убийство адмирала де Колиньи. Убийство было совершено ее приспешниками, правоверными католиками, но в рядах их началась паника, — Ле Тестю с трудом перевел дух. — Тысячи гугенотов пали в ту ночь от рук убийц. Мужчины, женщины, дети. Слепая ненависть торжествовала. По улицам текла кровь невинных.

Это известие оказалось для англичан тяжелым ударом. В ужасе и недоумении смотрели они на Ле Тестю. Тот горестно кивнул.

— Испанская нетерпимость распространяется, как чума. Кто знает, где в другой раз протестанты падут жертвой фанатизма?

— Так вы ищете в Новом Свете безопасное убежище? — спросил Дрейк.

— Да, но еще мы хотим отомстить испанцам, — Ле Тестю вздохнул. — Нам удалось захватить кое-что, но несколько недель назад удача покинула нас.

— Она снова вернулась к вам, — губы Дрейка тронула зловещая улыбка. — Присоединяйтесь к нам, капитан, и мы покажем, как мстят протестанты.

В новый поход отправились двадцать гугенотов, пятнадцать англичан и Рико со своими воинами. Они спрятали захваченный испанский фрегат, а сами на двух баркасах двинулись вверх по реке. Шесть человек с несколькими лодками остались ждать их возвращения, найдя себе убежище, на поросшем камышом берегу.

— Дайте нам четыре дня, и мы вернемся богачами, — заявил Дрейк, не обращая внимания на хлещущий дождь, который превратил лес в непролазное болото. Промокший до нитки, с прилипшими ко лбу мокрыми рыжими волосами, в хлюпающих от воды сапогах, он потряс кулаком в воздухе.

Возглавляемые кимарунами, они пробивались сквозь джунгли к ведущему в город караванному пути. Прошло еще много времени, прежде чем к естественным звукам жизни и плеску воды на реке добавились звуки, свидетельствующие о близости человеческого жилья — стук молотков, визг веревок, трущихся на лебедке, скрип такелажа, крики портовых грузчиков. С первыми проблесками зари дождь прекратился, и Эван увидел вдалеке башни Номбре-де-Диоса.

— Они готовят к отплытию флот для перевозки сокровищ, — сказал он Дрейку.

— Да, бедняжки. После того, как мы расправимся с ними, им он уже не понадобится.

Рико спрыгнул с высокого дерева, на котором он наблюдал за дорогой.

— Караван идет со стороны Вента-Круса. По-моему, примерно двести животных и сорок пять солдат.

Услышав эту новость, на мгновение все застыли. Все, как один жаждали неминуемой схватки.

— На этот раз никаких промахов! — приказал Дрейк. — Чтобы ничего подобного тому, что произошло в прошлый раз, не было.

Вспомнив об инциденте, учиненном подвыпившим Пайком, все энергично закивали.

— Зарядить мушкеты, приготовить луки и стрелы, — приказал Фрэнсис. — И, ради Бога, если вам дороги ваши бессмертные души, ждите сигнала.

Ожидание казалось бесконечным. В качестве оружия Эван выбрал себе длинный лук, которым все уэльсцы пользовались очень умело. Нервы его были натянуты, как тетива. Он был возбужден, все чувства обострились, решимость переполняла его.

Наконец появился караван. Животные и люди двигались медленно и тяжело. Дрейк пропустил головной отряд, и из своего укрытия Эван видел погонщиков мулов и сопровождающих их солдат, еле волочивших ноги. Он знал, что караван шел всю ночь, что люди устали и с нетерпением ждали конца путешествия. Ну что ж, он наступит раньше, чем они ожидают.

Фрэнсис Дрейк поднес свисток к губам. Эван прицелился в высокого, грозного на вид солдата на лошади. Кимаруны схватили дротики и луки. Все мушкеты были нацелены на тяжело вооруженных испанцев.

— Давай! — прошептал Эван.

Раздалась пронзительная трель. Эван выпустил стрелу. Солдат схватился обеими руками за шею и упал с лошади, которая остановилась как вкопанная. Выстрелили мушкеты, кимаруны бросили дротики. Воинственные выкрики туземцев заставили несчастных погонщиков бросить животных и искать укрытия. Что это значит, подумал Эван, когда самый страшный ночной кошмар становится явью?

Среди солдат и погонщиков мулов началась паника. Видя, как падают, словно подкошенные, их товарищи, они не стали мешкать и бросились врассыпную.

Дрейк подал другую команду — три коротких свистка.

С победоносным воплем Эван выскочил из укрытия и побежал к дороге. Гул французской, английской и кимарунской речи огласил окрестности. Пираты бросились на разграбление каравана. Оставленные без присмотра животные остановились и бесцельно переминались с ноги на ногу. Несколько чернокожих погонщиков замешкались. К радости Эвана, они не стали хранить преданность своим испанским хозяевам и показали налетчикам наиболее ценный груз. Кимарунам они выразили благодарность за то, что те мстили за их несвободу. Несколько упрямых солдат все же остановились и приготовились к бою. Один из них, взмахнув шпагой, направил жеребца на налетчиков.

Он скакал прямо на Рико. Кимарун метнул дротик и побежал, лихорадочно ища другое оружие. Инстинкт убийцы превратил сердце Эвана в камень — этого солдата он уже встречал раньше. Он был среди тех, которые преследовали Касильду в гибельный для нее день. Выхватив шпагу, Эван бросился на испанца, а Рико нырнул в сторону и укрылся под телегой. Ле Тестю выскочил вперед. В лучах солнца блеснул клинок, которым он ранил в ногу лошадь испанца. Конь заржал и рухнул на землю, но всадник вовремя спрыгнул. Наклонившись, испанец выхватил у товарища заряженную аркебузу и выстрелил.

На лице француза появилось удивленное выражение, он схватился за живот и упал навзничь. Эвана охватила ярость. Он бросился на испанца.

В воздухе пропел обагренный кровью клинок солдата. Капли крови Ле Тестю попали на лицо Эвана. Ненависть овладела всем его существом. Он пригнулся, избегая удара шпагой, потом подпрыгнул, когда удар был направлен в ноги. С холодным оружием он не годился в противники испанцу, но гнев сделал его опасным. В свой следующий выпад он вложил всю силу своей ярости. Сначала кожа и мышцы как будто сопротивлялись, но в следующую секунду клинок вошел между ребер испанца. Глаза солдата выкатились из орбит, но он все еще оставался стоять, хотя кровь фонтаном хлестала из раны. Вдруг взгляд его прояснился.

— Ты? — выдохнул он.

— Не думал, что ты узнаешь меня.

— Ты… англичанин?

— Уэльсец. Можешь унести эту мысль с собой в ад, — с этими словами Эван пнул солдата ногой и выдернул шпагу.

Всего за несколько минут бой был выигран. Дюжина испанцев и один кимарун были убиты, Ле Тестю и еще двое — ранены.

Теперь перед ними стояла задача — взять сокровища. Французы и англичане трудились над мешками и телегами. При виде слитков серебра и золота раздались крики восторга.

Эван отрешенно смотрел на разбитый караван и не чувствовал никакого желания рыться в сокровищах, ярость его прошла.

— Странно, правда? — подходя к нему, спросил Дрейк. — Четыре года мы ждали этого момента, а теперь, когда он настал…

Он не договорил, но Эван понял, что хотел сказать друг. Теперь, когда усилия принесли плоды, когда сбылись все их мечты, что дальше?

— Мне пора отправляться на поиски девушки, — сказал Эван.

— Не сейчас, — стараясь перекричать колокольный набат, сказал Дрейк. — Весь город поднят по тревоге. Нам лучше поторопиться с отходом.

Эван согласился. По правде говоря, сражение утомило его, и мысль о том, чтобы в таком состоянии предпринять поиски Энни, не очень нравилась ему.

— Я позабочусь о раненых.

— У меня разболелось поврежденное когда-то колено, — заявил Дентон. — Оно всегда начинает ныть, когда приближается шторм.

Словно в подтверждение его слов, с места сорвалась стайка птиц и скрылась из виду, потянуло свежим ветром. Листья тревожно зашептались.

Сокровищ оказалось больше, чем они могли унести. Золотые и серебряные слитки пираты закопали в лесу. Позже решено было за ними вернуться.

— Вы можете идти? — спросил Эван у Ле Тестю.

— Нет. Оставьте меня здесь, — с усилием ответил обходительный француз. Его лицо приняло цвет глины.

Испанский отряд приближался. Эван усмехнулся.

— Уэльсец никогда не оставит товарища по оружию. Рико!

Кимарун, сгибаясь под тяжестью мешка, пришел на помощь. Вдвоем они подняли Ле Тестю и, шатаясь от тяжести, направились к лесу. Едва густой зеленый полог поглотил их, как на дороге показался головной отряд испанцев.

Беглецы нырнули в зеленую листву и, не сбавляя шага, продолжали движение.

— Думаешь, они нас заметили? — спросил Эван.

— Не знаю, — кимарун ускорил шаг. — Торопись!

Когда они прошли уже около мили, небеса разверзлись, и по верхушкам деревьев пробежал сильный ветер. Ле Тестю тихо застонал.

— Шторм, — сквозь стиснутые зубы пробормотал Эван. — То, что нам нужно.

Кровотечение из раны Ле Тестю усилилось.

— Он долго не протянет, — остановившись, сказал Рико.

— Черт возьми, что ты предлагаешь?

— Настоящий друг покончил бы с его страданиями здесь.

— Нет, — у Эвана сжалось горло. — Послушай, мы спрячем его у реки и вернемся за ним на баркасе.

— Он не доживет до утра, — предупредил Рико.

Но Эван уже тащил Ле Тестю в заросли густой травы.

— Послушай, что говорит этот дикарь, — выдохнул француз. — Моя рана смертельна.

Сжав рот, Эван положил рядом с Ле Тестю фляжку с водой и кинжал. Тот попытался улыбнуться.

— Угодно это Господу или нет, но ты мой друг, брат по вере и по оружию, и я вернусь за тобой, клянусь.

— Ты такой молодой, такой горячий. Будь осторожен с клятвами, которые даешь. Ведь ты из тех людей, которые всегда их выполняют, даже тогда, когда лучше было бы их нарушить.

Отряд Дрейка выстроился вдоль берега.

— Баркасов нет, — запустив пальцы в курчавую голову, констатировал Джон Оксенхем. Плечи его оттягивал груз золотых слитков. Линия его рта приняла меланхоличное выражение.

Головы закивали, соглашаясь с постигшей их участью.

Река после шторма вышла из берегов, и в воде плавали огромные бревна и вырванные с корнем деревья.

— Их захватили, — мрачно добавил Оксенхем.

Дрейк дал выход раздражению.

— Сэр, вы ошибаетесь! — он схватил Оксенхема за грудки. — Говорю вам, во время шторма их отнесло течением вниз по реке, и любой, кто скажет, что это не так, будет иметь дело со мной!

— Черт возьми, Фрэнсис, какая разница, отнесло их или их украли? В любом случае нам крышка. Испанцы вышлют один патруль в море, а другой будет искать нас на суше…

Среди людей прокатилась волна недовольства.

— Мы спустимся вниз по реке и найдем баркасы, — упрямо заявил Дрейк.

— Как? — поинтересовался Оксенхем и указал рукой на пенящийся поток.

— Да, как, капитан? — поддержали его остальные.

Нервы Эвана не выдержали напряжения момента. Дрейк снова оказался на грани поражения. Не желая уступать воле обстоятельств, Эван резко сбросил с плеч свою ношу и пошел к берегу. Не колеблясь, он вошел в бурлящий поток. Течение подхватило его, ноги увязли в илистом дне, но он стиснул зубы и ухватился за плывущее мимо бревно. В миле отсюда лежал раненый Ле Тестю, и каждая секунда промедления грозила ему смертью.

— Что, черт возьми, ты делаешь? — закричал Оксенхем.

Не раздумывая, Дрейк пошел за Эваном. В отличие от Оксенхема, ему ничего не нужно было объяснять. Вместе они схватили огромное бревно и потащили его к берегу.

— Строим плот! — закричал Дрейк, от его злости не осталось и следа.

Через час Эван и Дрейк спустили на воду плот из связанных между собой бревен. Над ним развевался сшитый из мешков лоскутный парус. Дрейк повернулся к угрюмым людям, оставшимся на берегу:

— Друзья мои, клянусь вам, даже если мне придется сражаться со всеми испанцами в Новом Свете, я вернусь за вами.

Эти слова напомнили Эвану предупреждение Ле Тестю. «Будь осторожен с клятвами, которые ты даешь, мой друг». Фрэнсис тоже относился к тому типу людей, которые никогда не нарушают данных обещаний.

Несколько часов они плыли вниз по реке. На смену ночи снова пришел день, от жары у них пересохли глотки, от солнца кожа покрылась волдырями. Наконец, пираты достигли устья, причалили к берегу и, пошатываясь, сошли на песок.

— Будем продвигаться на восток, к нашему фрегату, — прохрипел Дрейк, еле разлепив спекшиеся губы. — Когда мы найдем его, вернемся в город и разыщем девушку.

Упоминание об Энни заставило Эвана вновь почувствовать свою вину перед ней. Ее плен длился несколько месяцев, но она сумела сбежать, причем без всякой посторонней помощи. Кто он такой, чтобы менять жизнь девушки? Ему вдруг захотелось забыть обо всем и снова оказаться в Уэльсе и внести свой вклад в жизнь города. Оуэн Перрот непременно заберет больше того, что ему причитается, но, возможно, это хоть на некоторое время утолит его алчность. И все же при мысли, что, возможно, он никогда больше не увидит Энни, он почувствовал внутри леденящую пустоту и боль, сходную с той, которую испытал, потеряв Касильду.

Из прибрежных зарослей кустов послышался шорох. Отбросив посторонние мысли, Эван схватил кинжал и повернулся на звук. Услышав зловещий щелчок мушкета, он застыл на месте.

Из леса вышел стройный испанский солдат в шлеме с крестом и опущенным забралом. Грудь закрывал блестящий на солнце нагрудник. Маленький черный глаз мушкета был обращен в их сторону.

— Он может сделать только один выстрел, — прошептал Эван. — Пусть убьет меня, потому, что жизнь всех остальных зависит от тебя.

Он встал перед Дрейком, заслонив его.

Солдат сделал шаг вперед. Его молчание было страшнее боевого клича.

— Отойди в сторону, Эван, — ответил Дрейк. — Не надо жертвовать собой ради меня.

Эван стоял на своем:

— Если умрешь ты, умрет и наше дело.

— А если умрешь ты, — возразил Дрейк, — Кэроу задохнется от жадности Оуэна Перрота.

Солдат остановился примерно в десяти шагах от Эвана, поднес руку к шлему, снял его и бросил на землю. Каскад золотисто-рыжих волос развевался на ветру, как знамя. От удивления у Эвана открылся рот.

— Энни?! — Эван шагнул вперед, но она крепче сжала мушкет.

— Стой, где стоишь. Капитан Дрейк, встаньте так, чтобы можно было вас видеть. Оружие на землю!

Ошарашенные, они повиновались. Напряжение Эвана переросло в гнев.

— Ну? Ты что, собираешься отправить нас в Номбре-де-Диос и там поджарить на кострах Инквизиции?

— Не подсказывай ей никаких идей, — пробормотал Дрейк.

Энни сделала еще один шаг вперед. Страшный, холодный огонь, полыхнувший в ее глазах, напомнил ему королеву Елизавету. Это сходство заставило его вздрогнуть.

— Как ты нашла нас? — спросил Эван.

Девушка мрачно усмехнулась:

— Разве это не то место встречи, которое вы выбрали? Вся команда только об этом и болтала.

Внутри у него все оборвалось.

Ну конечно, они настолько привыкли к присутствию Энни, что уже давно, не таясь, говорили при ней открыто о своих планах.

— Я очень много слышала об английской чести, все это правда?

— А ты как думаешь? — спросил Эван.

— Посмотрим, — она приставила кинжал к его груди. — Прикинувшись испанцем, вы украли из кабинета моего опекуна сведения о передвижении караванов. Вы сидели за одним столом с Родриго, пользовались его гостеприимством и угрожали убить меня. Если это пример английской чести, то у меня возникают большие сомнения на этот счет.

— Да он же уэльсец, — поспешно вставил Дрейк. — А все знают, что уэльсцы — известные обманщики.

Эван удивленно посмотрел на друга:

— Так вот какой ты верный товарищ, Фрэнсис? Иногда ты действуешь мне на нервы!

— Прошу прощения, — Дрейк откашлялся. — Мисс, я заговорил вне очереди, потому, что болтаю без умолку, когда вижу направленный на меня мушкет. Я вот что хотел сказать. Англичане, так же как уэльсцы, люди чести. И если Эван обманывал, то делал это из преданности своей стране. Он человек слова.

— А вы? — спросила она.

Эван не смог подавить поднявшейся в нем волны восхищения девушкой. Она проявляла храбрость, которая сделала бы честь любому мужчине, и при этом не теряла женственности. Обтянутые узкими брюками ноги казались необычно длинными. Распущенные волосы цвета меди ореолом развевались вокруг прекрасного лица.

Дрейк отвесил девушке неуклюжий поклон:

— При всех моих недостатках, Энни Блайт, я никогда не нарушаю своих клятв.

— Потому что никогда не даете их?

Рука Дрейка прикоснулась к мешочку, висевшему на поясе. Кошель раздувался от золота и драгоценных камней, которыми был набит.

— Даю. Но не часто и всегда обдуманные.

— Понятно, — она обвела обоих холодным взглядом. — А как насчет клятвы на крови?

— Если дал такую клятву, нарушать ее уже нельзя, — твердо сказал Эван.

— Капитан Дрейк?

— Истинная правда!

Она помедлила, не сводя с них пристального взгляда.

— Отлично. Поднимите руки ладонями вверх.

Эван и Дрейк в недоумении переглянулись. Девушка снова навела на них мушкет.

— Ну же!

Мужчины повиновались. Быстрым движением, так, что он не успел почувствовать боли, Энни кинжалом сделала на ладони Эвана надрез, из которого тут же показалась кровь. Потом она то же проделала с Дрейком, тот только успел со свистом втянуть в себя воздух. Довольная результатом своей работы, Энни вскинула подбородок и торжественно произнесла:

— Я хочу, чтобы вы дали клятву на крови во имя Святого Георгия, Англии, Уэльса и Елизаветы Тюдор.

— По рукам, — ответил Дрейк.

Эван кивнул в знак согласия.

— Поклянитесь, что вы, что бы ни случилось, никогда, ни одной живой душе не скажете, кто я такая.

Эван растопырил пальцы и смотрел, как кровь стекала на песок. Какого черта, что еще она выдумала?

— Клянитесь! — приказала она.

Дрейк лихорадочно размышлял. Главной его целью во всей этой авантюре было найти наследницу. Успех предприятия гарантировал его будущее.

— Мисс, мы…

— Клянусь, — перебил его Эван, и Дрейк нехотя повторил клятву.

— Отлично, — коротко сказала она. — Когда мы доберемся до Англии, вы найдете для меня укромное местечко, чтобы я смогла понаблюдать за своей тетушкой. Я сама решу, следует ли мне представляться. Но ни одна живая душа не должна знать, кто я.

Из всего сказанного Эван мгновенно осознал только одно, и от радости у него перехватило дух.

— Так ты отправляешься с нами в Англию?

— Да, но только на моих условиях. А, не как пленница пиратов, замаскированная под твою шлюху.

Эван заморгал. За ее смелыми словами он почувствовал настоящую боль. Он обидел ее. Его охватило чувство вины.

— Энни, я никогда не хотел…

— Клянитесь!

— Клянемся! — хором ответили мужчины.

Эван вдруг снова вспомнил слова Ле Тестю: «Будь осторожен с клятвами, которые даешь…». В его голове роилась масса вопросов, но он не обращал на это внимания. Девушка едет с ними в Англию. Пока этого достаточно.

Энни бросила Эвану кинжал, положила на плечо мушкет и пошла на восток.

— Полагаю, вы ищете свои баркасы, — не оглядываясь, сказала она.

Эван и Дрейк подобрали оружие и поспешили за ней.

— Они ждут вас за тем поворотом, — вид у нее был очень довольный.

Через несколько минут они втроем взошли на борт одного из них. При виде Энни моряки удивленно переглянулись, но никто не сказал ни слова. Эван понимал, что они с Дрейком представляют собой картину полного поражения: вернулись с пустыми руками, обожженные солнцем, в изорванной, просолившейся от пота одежде, заросшие и грязные.

У Дрейка в глазах мелькнула искорка мальчишеского озорства. Он изобразил скорбь и начал нервно перебирать веревки своего мешка.

— Неужели никто, кроме вас, не вернулся? — с тревогой спросил Дентон.

Только Эван знал, что глаза Дрейка блестят не от слез.

— Вот так, — произнес адмирал, — вот так, друзья мои.

Громко и скорбно вздохнув, он вытащил из мешка огромное золотое кольцо и бросил Дентону.

Робкая радость озарила лица моряков.

Дрейк откинул голову назад и громко расхохотался. Казалось, его смех был слышен на многие мили вокруг.

— Друзья мои! — закричал он. — Наши мечты сбылись!