Дорогой, единственный, любимый

12

Мелоди выехала из Денвера и направилась по четырехполосному шоссе на запад.

— Ах, Ребекка! — вздохнула она. — Эти места как раз для тебя!

Конечно, героиня исторического романа должна путешествовать в фургоне или, по крайней мере, на поезде. Но в пути она увидит те же островерхие горы, что и ее создательница, и будет так же благоговеть перед их первозданным величием. Март подходил к концу, но далекие вершины были покрыты снегом. Рассыльный в гостинице говорил, что лыжный сезон еще не окончен.

Вдоль дороги Мелоди видела опрятные деревенские домики, как будто вышедшие из прошлого. Шоссе круто повернуло — и по обе стороны выросла гранитная стена. Мелоди въехала в каньон Чистого ручья. Отсюда уже рукой подать до Блэкхока и Центрального.

Дорога вилась по ущелью, стиснутая с обеих сторон гранитными стенами. По левую сторону параллельно дороге извивался ручей. На берегах его изредка мелькали согнутые фигуры рыболовов. Гораздо чаще Мелоди видела людей, сидящих у воды на корточках с какими-то странными посудинами в руках или возящихся с толстыми белыми шлангами. Мелоди хотела бы подъехать и спросить, кто они и что делают, но стеснялась. «Может, и правильно», — думала она. В кино золотоискатели не слишком-то любят незваных гостей; Мелоди совершенно не тянуло проверять, так ли это на самом деле.

Мелоди ехала медленно, наслаждаясь окружающим пейзажем. На обочинах еще лежал снег, но в воздухе чувствовалось дыхание весны. Перед Мелоди вырос указатель с надписью «Блэкхок», и она сообразила, что ошиблась поворотом — она собиралась доехать до Центрального.

Вдруг Мелоди ахнула и резко затормозила. Слева от дороги гордо возвышался старинный дом, украшенный вычурной лепниной. Казалось, он по волшебству перенесся сюда из Эврики-Спрингз. Глядя на него, Мелоди ощутила острую тоску по дому.

Мелоди свернула на двухполосную дорогу, обозначенную на карте как шоссе «О Боже мой!». Немного проехав вперед, Мелоди поняла, откуда у дороги такое название. По обе стороны раскинулось кладбище с гранитными надгробиями. Места вокруг казались почти пустынными, однако Мелоди насчитала только по правой стороне пятьдесят две могилы.

Небо с утра хмурилось, а когда Мелоди проехала деревушку Блэкхок и свернула в сторону Центрального, повалил снег. Едва въехав в город, Мелоди поняла, что ей лучше было бы сюда не ездить. Узкие извилистые улочки… старинные фонари… вывески крохотных лавочек… викторианские дома, лепящиеся к склону заснеженного холма…

— Совсем как дома, — прошептала Мелоди. Сердце у нее заныло, и на глазах выступили слезы.

Но вдоль улиц не было стройных деревьев, а перед домами — садов. Куда ни кинешь взор — всюду лишь размокшая земля и камень.

— Как дома… но все-таки совсем по-другому.

Когда Мелоди проехала тоннель Эйзенхауэра, разыгралась настоящая метель. Выезжая из Денвера, Мелоди собиралась добраться до перевала Влюбленных, возможно, осмотреть Кейстоун или какой-нибудь другой знаменитый курорт. Теперь же ей хотелось одного: вернуться домой.

«В Денвер», — поправила она себя. Домой еще рано. У нее обратный билет на субботу, а сегодня только четверг. Она собралась развлечься и осмотреть окрестности — значит, так и сделает.

Как жаль, что рядом нет никого, с кем можно было бы разделить радость открытий! Если бы она не порвала с Сэмом! Тогда они отправились бы на какой-нибудь горный курорт. Может быть, он научил бы ее кататься на лыжах… Но этого не будет. Все кончено. Что ж, этого она и хотела. Сэм ей не нужен. Она сможет быть счастливой и без него. Хочешь не хочешь — придется.

Бледное небо окрасили первые лучи рассвета. Стоя у окна в спальне, Мелоди смотрела, как просыпается любимый город. Она прилетела в Эврику поздно ночью и без сил рухнула на постель.

Однако, едва голова Мелоди коснулась подушки, на нее нахлынули тягостные воспоминания. Мелоди перестелила постель, заново взбила перину, но сон не шел. Наконец, отчаявшись заснуть, она села у окна и долго любовалась Эврикой, мирно спящей под ночным небом.

В горле у Мелоди першило, бледный свет резал глаза. Она устала — устала и телом, и душой, и сердцем. За те несколько недель, что она была в отъезде, мир преобразился. Растаял снег, стих пронзительный ветер. На ветвях старого клена, вздрагивающих от утреннего ветерка, зеленели почки. И холмы вдали покрылись нежной молодой зеленью. Пришла весна — время, когда природа сбрасывает тяжкий груз прошлого и радостно смотрит в будущее.

Как хотела бы Мелоди забыть о прошлом и начать жизнь сначала! Но мысли ее неизменно возвращались к Сэму. С тяжелым вздохом она отвернулась от окна, где разгоралось сияние дня.

— Где ты теперь? — прошептала она. — Тоже вернулся в Эврику? Ты ненавидишь меня за то, что я с тобой сделала? Думаешь ли ты обо мне?

Мелоди расправила плечи и покрутила головой, стремясь унять ноющую боль в шее. Все тело ломило. Она чувствовала, что ее начинает знобить. Если бы Сэм был здесь…

Мелоди взяла с каминной полки фотографию и начала ее разглядывать, стараясь думать о чем-нибудь постороннем. Люди на фотографии ушли в прошлое — как и Сэм. Может быть, когда-нибудь утихнет и ее боль. Может быть… Но сейчас Мелоди не могла себе этого представить. Такие раны легко не лечатся.

Вдруг Мелоди почувствовала головокружение. К горлу подступила тошнота. Чтобы не упасть, она ухватилась за каминную полку.

— Расстройство желудка, грипп или просто весенняя лихорадка? — пробормотала она. Судя по тошноте — нелады с желудком, по ознобу и ломоте в костях — грипп… Впрочем, и то, и другое, и третье одинаково неприятно. Мелоди вспомнила, как лечилась от весенней лихорадки ее бабушка. «Весна все очищает». Мелоди распахнула окно и с наслаждением вдохнула весенний воздух, влажный от утренней росы.

Взгляд ее упал на холодный и пустой камин. «Надо бы трубу почистить», — подумала она.

— Да, Тилли, долго тебе не придется греться у огня. — Тилли, свернувшаяся клубочком на одеяле, продолжала мурлыкать как ни в чем не бывало. — Эгоистка несчастная! Могла бы хоть притвориться, что соскучилась! Смотри, вот обижусь и отдам тебя миссис Бредли насовсем. Или сошлю в собачью конуру!

Перед Новым годом Мелоди с Сэмом немало потрудились, пристраивая котят. Мелоди могла бы оставить их себе, но стоило представить, что скажет Джорджия, увидев сестру в компании шести кошек… При мысли о Джорджии слабая улыбка показалась на бледных губах Мелоди.

— Ах, Коротышка, — вздохнула она. — Видела бы ты меня сейчас!

Мелоди открыла окна в кабинете, но на компьютер даже не взглянула, зная, что все равно не сможет работать. Кажется, она действительно заболевала.

Уже несколько дней ее беспокоили боли в животе. Позавчера в отеле она проснулась среди ночи, с трудом добралась до ванной — и ее буквально вывернуло наизнанку. Может быть, какая-то желудочная форма гриппа?

Дома ей стало чуть полегче. Вдохнув запах влажной земли и прелых листьев, Мелоди приняла решение.

— Поработаю во дворе, может быть, это поможет.

Действительно, с самого переезда она не заглядывала во дворик: сперва не было времени, а потом пришла зима, и двор скрылся под снегом.

Взяв грабли, Мелоди начала сгребать в кучу прошлогодние листья. Это было нелегко — слой палых листьев доходил ей до колен. Работа была в самом разгаре, когда Мелоди услышала, что ее кто-то зовет.

— Я здесь, во дворе!

Из-за угла показалась Хризантема, закутанная в цветастую шаль с золотистой бахромой, сверкающей на солнце. Ее распущенные белокурые волосы доходили почти до колен. За ней по пятам следовала Тилли.

— Весна… — заметила девушка, шагая по мокрым листьям. — Весь народ высыпал в сад. — Она отбросила со лба соломенную прядь и сунула в рот новую порцию жевательной резинки. — Кстати, из листьев получается отличный компост. — Она протянула Мелоди полиэтиленовый пакетик. — Держи. Что-то мне подсказывает, что ты им обрадуешься.

Мелоди заглянула в пакетик и ахнула, ощутив знакомый аппетитный аромат.

— Пирожные с кремом!

— Ага! Слушай, чем это ты тут занимаешься? Где же тот красавчик, который сделает грязную работу за тебя?

— Ты о Сэме? — нахмурившись, спросила Мелоди. При одном упоминании его имени сердце ее сжалось, и на глазах выступили слезы.

— О ком же еще? — Не обращая внимания на грязь и мокрые листья, мгновенно прилипшие к юбке из клетчатой шотландки, Хризантема присела на корточки и погладила кошку. — Как поживаешь, мамаша? Скорпион и Козерог растут не по дням, а по часам. — Мелоди едва не упала, услышав, какие имена выбрала Хризантема для котят. — Тебе передают привет. Спрашивают, когда у них появятся новые братишки и сестренки? — Она откинула волосы со лба и вопросительно взглянула на Мелоди.

— Никаких братишек! Тилли уже вышла из этого возраста!

— Может быть, но хвостом вертеть она умеет! Да нет, должно быть, это и вправду последний раз… Ой, что это?

— Где?

Хризантема подбежала к кусту азалии, опустилась на колени и, звеня браслетами, начала разгребать листья. Через несколько секунд из-под кучи прелых листьев показались розовый лебедь и зеленый утенок.

— Какая прелесть! — проворковала Хризантема. — Откуда они у тебя?

Прелесть?! Мелоди удивленно подняла брови.

— Они тебе нравятся?

— Еще бы! — в восторге воскликнула девушка. — Но не могу же я их у тебя отнимать!

— Бери, ты спасешь их от забвения, — отвечала Мелоди.

Хризантема нежно погладила утенка.

— А где же ты будешь прятать ключ?

Сердце Мелоди громко забилось.

— Откуда ты знаешь про ключ? — изумленно спросила она.

Хризантема поднялась и вытерла руки о бахрому шали.

— Ну, знаешь, я иногда вижу что-то такое… Как будто картинки в мозгу. Что-то вроде ясновидения. — Она похлопала Мелоди по руке. — Ладно, пошли. Время пить чай с пирожными. Кстати, я принесла травяной чай — здорово помогает от желудка.

Мелоди молча пошла вслед за ней на кухню. Она была окончательно сбита с толку.

— А тебя в булочной не хватятся?

— Не-а. Я почувствую, как только им понадоблюсь. — Она положила сумку на стол.

— А как ты узнала, что я дома? — спросила Мелоди, ставя чайник. Сейчас она почувствовала, как проголодалась, и с нетерпением ожидала чая с пирожными.

Хризантема пожала плечами и принялась рыться в сумке.

— Вот он! — Она поставила на стол ярко раскрашенную коробочку. — Потрясающая штука.

Вдруг глаза Хризантемы затуманились. Она взяла Мелоди за руку и крепко сжала.

— Не грусти, сестренка. Расслабься. Все образуется.

— Спасибо, что заглянула, — говорила Мелоди, прощаясь с Хризантемой. — Ты спасла меня от одиночества. И чай мне очень понравился.

— Попрошу своего парня, чтобы он сегодня же забрал моих зверюшек, — бросила через плечо Хризантема, спускаясь с крыльца. — Мы поставим их на крыльце, под фонарями.

Мелоди закрыла дверь и устало прислонилась к стене.

— Как она узнала, где я прячу ключ? — спросила она вслух. — Странная девушка. Чем-то похожа на Элмон…

Мелоди оглянулась, ища, чем бы заняться. Убираться в доме — скучно, да и работа во дворе потеряла свою привлекательность.

— Нет, сегодня я не в настроении копаться в земле. Пойду-ка займусь рукописью. Я и так выбилась из графика.

Мелоди смотрела на мигающий на чистом экране курсор.

— Замечательно, — произнесла она наконец и зевнула. — Да что со мной сегодня? Глаза слипаются. Должно быть, это все травяной чай.

Мелоди вытянулась на кушетке, обитой красной кожей, и тут же в памяти всплыли воспоминания о волшебной ночи, когда-то проведенной здесь. Тогда они с Сэмом любили друг друга прямо на этой кушетке… У Мелоди перехватило дыхание, она зарылась лицом в подушку, но от подушки все еще исходил знакомый запах Сэма. Стоило закрыть глаза — и она вновь ощутила прикосновение его нежных рук.

…Началось все достаточно невинно. Этот вечер был похож на все прочие вечера, но ночь оказалась совсем иной.

Предыдущей ночью они заснули поздно. Сэм ушел на работу, а Мелоди валялась в постели до десяти. Вечером Сэм вернулся усталым; закончив главу, Мелоди обернулась и обнаружила, что он уснул на кушетке. Он не проснулся и тогда, когда она выключила компьютер и склонилась над ним.

Мелоди понимала, что не стоит его будить, но охватившее ее желание лечь рядом и прижаться к нему так же, как он много раз прижимался к ней, было сильнее ее. Удивительно, что после стольких ночей близости она все еще ощущала жгучую жажду при одном взгляде на Сэма.

Он лежал тихо, волосы его растрепались. Мелоди пригладила серебристые пряди на висках — он не пошевелился. Она коснулась подбородка, уже оттененного щетиной, затем, повинуясь внезапному импульсу, запечатлела поцелуй в уголке рта, пересеченного шрамом.

— Мелоди… — прошептал Сэм, но не проснулся.

Отбросив все сомнения, Мелоди опустилась на колени перед кушеткой и осторожно развязала галстук. Затем расстегнула рубашку и, запустив пальцы в курчавые волосы на груди, нащупала крохотные соски. Они быстро затвердели под ее нежными пальцами. Сэм застонал, не просыпаясь. Мелоди склонилась над ним и продолжила любовную игру языком. Она наслаждалась своей новооткрытой свободой. Сэм всегда был нежным, заботливым любовником, он никогда не брал у нее больше, чем давал взамен. Но сейчас ведущей была Мелоди. Она хотела, чтобы Сэм подчинялся ей, и, как ни удивительно, ни капли не беспокоилась о том, что он скажет ей, когда проснется.

В комнате почему-то стало жарко, и Мелоди стянула свитер. Лифчика на ней не было. Немного поколебавшись, она сняла шерстяные брюки и осталась обнаженной. Вернувшись на кушетку, она расстегнула кожаный ремень Сэма, затем — верхнюю пуговицу на брюках. С легким шорохом поехала «молния». Не думая, что делает, Мелоди наклонилась и поцеловала выпуклость, прикрытую белой хлопчатобумажной тканью, — и не сдержала стона, ощутив, как пробуждается его плоть.

Рука ее скользнула под резинку трусов. Сэм приподнял бедра. Мелоди удивленно взглянула ему в лицо и увидела огонь, горящий в прикрытых изумрудных глазах. Не говоря ни слова, она приняла его молчаливое предложение — стянула с него брюки и трусы и отдалась своей страсти. Она ласкала его возбужденную плоть рукой, затем, нагнувшись, коснулась ее кончиком языка. Сэм задышал часто и тяжело. Словно откликаясь на его невысказанное желание, Мелоди оседлала его мускулистые бедра, затем, не отрывая взгляда от его горящих глаз, сжала в руке его мужское естество и показала ему дорогу.

Сэм выгнулся ей навстречу, яростно вонзаясь в нее. Со стоном откинув голову назад, он обхватил ее бедра и крепче прижал к себе. Руки его скользнули вверх, к набухшим грудям. Мелоди выгнулась, словно предлагая ему всю себя, и Сэм принял предложение. Он начал ритмично двигаться — и Мелоди забыла обо всем.

С громким рычанием Сэм прижал ее к себе и перекатился на живот, придавив ее своим телом. Мелоди показалось, что мир перевернулся. Сэм все крепче прижимал к себе ее бедра. Запустив другую руку в шелковистые кудри, он впился губами в ее губы. Мелоди застонала. Весь мир исчез — не осталось ничего, кроме мужчины, сжимающего ее в объятиях. Все выше поднимались влюбленные на вершину страсти. Наконец волна рассыпалась, окатив их сверкающими брызгами.

Всю ночь они провели в объятиях друг друга…

Мелоди лежала, зарывшись лицом в подушку. По щекам ее бежали ручейки слез. Она понимала, что лишь растравляет раны, вспоминая о том, что никогда не повторится, но мысли ее неизбежно возвращались к той ночи. Наконец глаза Мелоди закрылись, и на нее снизошел благодатный сон.

Когда Мелоди проснулась, было уже темно. Комнату освещал лишь мерцающий экран компьютера. Заурчало в желудке — ведь Мелоди с утра не ела. Протирая глаза, она спустила ноги с кушетки.

— С ума сойти! Я проспала весь день. Этот грипп меня доконает!

Она с трудом встала и поплелась на кухню по темному молчаливому дому.

Яркий свет больно ударил ее по глазам.

— Сварю-ка я суп. — Мелоди достала с полки банку консервированного томатного супа, поставила ее на стол — и только тут заметила лежащий на столе бумажный пакетик. На пакетике было что-то написано.

Вдруг задрожавшей рукой Мелоди поднесла записку к глазам, но, прочтя ее, облегченно улыбнулась.

Ниже красовался разухабистый росчерк, видимо, означавший подпись Хризантемы.

— Боже мой! Они могли вывезти всю мебель, а я бы и не заметила!

Мелоди устало расправила плечи и открыла банку. Выкладывая содержимое банки в кастрюлю, она вдруг вспомнила, как целовал ее Сэм в тот вечер, когда такой же суп подгорел на плите.

«Так глупо вышло», — устало подумала Мелоди, помешивая суп. Она сама, по собственной воле позволила ему уйти. С губ ее сорвался горький смешок. Позволила уйти? Скорей уж просто прогнала. И теперь с каждым днем будет все глубже осознавать, что отвергла единственного мужчину, который мог сделать ее счастливой. Того, кто научил ее любить.

Мелоди уронила ложку в кипящий суп и застыла, глядя в пространство. Любить? «Да, я люблю его», — прошептала она, и слезы снова полились по щекам. Именно благодаря ему старый особняк стал ее домом. Каждый уголок здесь хранил память о нем. Мелоди не могла приготовить обед или разжечь камин, не вспомнив о вечерах, проведенных вместе; увидеть экипаж, не перенесясь мысленно на новогодний бал; пройти по городской улочке, не увидев перед собой улыбки и зеленых глаз Сэма.

Мелоди выключила конфорку и отставила кастрюлю в сторону — чтоб остыла. Как могла она писать любовные романы, ничего не зная о любви? Когда Сэм спрашивал ее об этом, она смеялась. Но теперь поняла, что он был прав. Все, что от нее требовалось — протянуть руку и взять то, что он так щедро ей предлагал. Но она боялась. Боялась признать, что нуждается в нем, что без него не мыслит своего счастья. Она хотела уберечь свою жизнь от малейших перемен, а вместо этого потрясла ее до основания.

— Что же мне делать? — воскликнула она. — Тетушка Прю, помогите мне!

Сэм был прав. Мелоди думала, что у нее есть все — карьера, дом, деньги, спокойная и обеспеченная жизнь. На деле же у нее не было ничего, кроме тоски и одиночества. Собственными руками она разрушила свое счастье.

Теперь она готова была упасть перед Сэмом на колени и умолять вернуться. Но это не поможет. После всего, что она ему наговорила… Нет, слишком поздно.

«Надо бы позвонить Лиз», — уныло подумала она. Мелоди уже довольно долго была дома, но так и не собралась с храбростью, чтобы поднять трубку и набрать знакомый номер. Она понимала, что это нечестно. Лиз — ее подруга, и нельзя позволить, чтобы ошибка Мелоди разрушила их дружбу.

Мелоди решительно сняла трубку.

Лиз, как и обещала, через пятнадцать минут уже стучала в дверь.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она, входя.

— Не слишком хорошо, — ответила Мелоди, проводя гостью на кухню. — Я подхватила какой-то вирус и теперь просто с ног валюсь. Поэтому я так долго не звонила. — «Это почти и не ложь, — сказала она себе, — я ведь действительно плохо себя чувствовала».

— Ты была у врача?

— Да нет, зачем? Что мне скажет врач? «Вы подхватили грипп. Возвращайтесь домой, пейте чай с медом, принимайте витамины и побольше спите. С вас пятьдесят долларов». — Она рассмеялась. — Ничего, жить буду.

Мелоди отвернулась и принялась разливать чай. Ей хотелось спросить: как Сэм? Рассказал ли он матери о происшедшем? О многом еще хотелось спросить, но Мелоди знала, что не спросит. Не сможет.

Лиз покачала головой. Ее зоркие глаза внимательно изучали Мелоди.

— Что с вами обоими? На тебе лица нет, а Сэм ходит мрачный как туча. О чем его не спросишь — огрызается. Таким я его не видела с тех пор, как умерла Венди. — Мелоди хотела что-то сказать, но Лиз протянула руку, останавливая ее. — Нет, нет, я обещала Адаму, что не буду вмешиваться. И потом, я прожила уже долгую жизнь и понимаю, что исправить сделанное можете только вы сами.

Она задумчиво постучала пальцем по краю чашки.

— Мелоди, мы с тобой друзья. Я очень хочу тебя понять. Но когда я вижу, как мой сын напивается каждый вечер… — Она невесело рассмеялась. — Знаешь, во мне говорит материнский инстинкт. Порой мне просто хочется свернуть тебе шею!

Она подняла глаза.

— Я дала себе клятву, что не буду ни о чем спрашивать. Но не могу удержаться. — Она прикрыла руку Мелоди своей ладонью. — Что случилось в Денвере? Что произошло между вами? Мне казалось, что вы… что у вас все наладилось.

Слезы текли по щекам Мелоди, и она не пыталась их скрыть. Перед Лиз она могла не притворяться.

— Ох, Лиз! Я вела себя как идиотка! Я порвала с ним.

— Почему? Тебе что, совсем на него наплевать?

— Я люблю его, — еле слышно ответила Мелоди.

— Господи! Почему же тогда?..

— Потому что я испугалась. Потому что я дура. Редкостная дура. — Мелоди попыталась рассмеяться, но вместо смеха из груди вырвалось рыдание. — Поправь меня, если я ошибаюсь.

— Нет, теперь я абсолютно ничего не понимаю. Если ты все понимаешь и раскаиваешься, почему ты просто не поговоришь с ним?

— Не могу.

Лиз с шумом выдохнула воздух.

— Похоже, я должна выбирать между вами.

— Прости. Если ты выберешь сына, я не обижусь. Я не хочу стоять между тобой и… Сэмом. — Мелоди с трудом вытолкнула его имя из болезненно сжавшегося горла.

— По-моему, ты самая упрямая и тупоголовая женщина на свете, — мрачно заметила Лиз. — Но, как бы там ни было, я дорожу твоей дружбой. Думаю, мы с этим справимся.

— Как? — Мелоди казалось, что несчастней, чем она теперь, быть невозможно. Но с каждым словом Лиз ей становилось все хуже и хуже.

— Просто не будем об этом говорить. Хотела бы я… — Лиз осеклась и грустно покачала головой. — Как бы я хотела!..

Наступило долгое молчание. Женщины сидели рядом, погруженные каждая в свои невеселые мысли. Когда молчание стало совсем невыносимым, Лиз заговорила:

— Ты уже убрала чердак?

— Да нет, я болела. И потом, не хотелось начинать без тебя. А ты выяснила что-нибудь о тетушке Прю?

— Боюсь, сейчас тебе станет еще грустнее, — с улыбкой заметила Лиз. — Я почитала кое-какие старые газеты и журналы и попросила пару своих приятельниц из Исторического музея порыться в архиве. Выяснилось, что, когда таинственный молодой красавец исчез с горизонта, мисс Прю тоже куда-то уехала. Поговаривали, что она сбежала и обвенчалась с ним. Но через некоторое время она вернулась к отцу и больше уже не выезжала из города.

Никто не знает, куда она исчезала. Но вернулась она совсем другой. — Лиз устремила вдаль невидящий взгляд. — До отъезда, насколько можно судить, это была беззаботная юная девушка. Первая красавица в городе. Не пропускала ни одного бала. Светская хроника тех лет пестрит ее фотографиями. Однажды ее даже выбрали Майской королевой.

Вернувшись в Эврику, она заперлась в доме и посвятила себя заботам об отце. Честно говоря, я ей не завидую. Судя по всему, Эфраим Блейк был тяжелым, черствым человеком и интересовался только своим бизнесом.

— Печальная история, — тихо произнесла Мелоди. Она думала о своей истории, так похожей на судьбу тетушки Прю.

— Это верно. — Лиз решительно поднялась со стула. — Ладно, хватит на сегодня печальных историй. Может быть, займемся чердаком?

— Давай, — поддержала идею Мелоди.

Но ее энергии хватило ненадолго. Уже через двадцать минут она почти упала на пыльный сундук.

— Извини, Лиз. Не знаю, что со мной такое. Рукой пошевелить не могу.

Лиз присела рядом и обняла Мелоди за ссутуленные плечи.

— Мелоди, тебе надо сходить к врачу. Пусть пропишет витамины или еще что-нибудь.

— Наверно, ты права. Работая в таком темпе, мы никогда не кончим.

— Не беспокойся об этом, Мелоди. Иди к доктору, лечись и поправляйся.

Мелоди без труда попала на прием к врачу в Фейетвилле. Конечно, это далеко, но лучше потратить сорок пять минут на дорогу, чем знать, что твое здоровье обсуждает весь город. К тому же в Эврике не было докторов-женщин.

«А доктор действительно прописал витамины», — устало подумала Мелоди, садясь на кровать. И принимать их надо будет по крайней мере семь месяцев.

Она со вздохом растянулась на кровати. Сейчас Мелоди уже жалела о том, что холода кончились и перина убрана в сундук до следующей зимы. Без перины постель казалась холодной и жесткой.

…Мысль об аборте Мелоди и в голову не приходила. Она всегда мечтала о ребенке. Майкл не хотел иметь детей, и Мелоди уже свыклась с горькой мыслью, что ей не суждено баюкать на руках собственного младенца. Сэм ушел и больше не вернется, но живая память о нем останется у Мелоди навсегда.

Первое потрясение прошло, и теперь Мелоди чувствовала, как глубоко в сердце зарождается тихая, робкая радость.

Тилли вспрыгнула на кровать и улеглась рядом.

— Видишь, не ты одна можешь стать матерью, — улыбнулась Мелоди.

Непонятно одно — как это могло произойти? Они были осторожны — по крайней мере Сэм. Кроме того единственного раза на кушетке, когда она не дала ему позаботиться об осторожности. Мелоди покраснела при этом воспоминании и тут же звонко рассмеялась, припомнив, как изумилась сообщению доктора. Нет-нет, она, конечно, знает, откуда берутся дети, но все же… Докторша улыбнулась и пожала плечами. По ее мнению, единственное надежное средство предохранения — полное воздержание. А Мелоди с Сэмом пренебрегали этим средством.

Эврика-Спрингз — маленький город. Мелоди не надеялась, что сумеет долго скрывать свое положение. Скоро об этом узнают и Лиз, и Сэм… Но бежать, прятаться — это не для нее.

— Ладно, об этом я подумаю позже, — зевнув, произнесла Мелоди. — …А из маленькой спальни получится отличная детская. Правда, Тилли?

Кошка согласно замурлыкала в ответ.

— Вдвоем мы тут не справимся, — заметила Лиз на следующий день.

Она стояла в дверях чердака, окидывая взглядом гору старой мебели, ящиков и сундуков, сваленных посреди помещения.

— Действительно, — согласилась Мелоди. — Не представляю, как мы спустим все это вниз по лестнице!

Лесенка, ведущая на чердак, была вдвое круче большой лестницы. Конечно, мебель на чердаке знавала лучшие времена, но все же она заслуживала аккуратного обращения.

— Кого же звать на помощь? — растерянно спросила Мелоди.

— Может быть, тех двоих, что вывозили мебель с первого этажа?

— Нет уж, спасибо. Этими сплетниками я сыта по горло.

— А вдруг они расскажут что-нибудь новенькое? — Лиз повернула голову и прислушалась. — Кажется, в дверь звонят.

— Похоже на то.

Мелоди спустилась вниз и открыла дверь.

— Хризантема! — удивленно воскликнула она. — Рада тебя видеть. Проходи.

— Я принесла тебе свежий хлеб.

— Боже мой! Спасибо, но зачем же…

— А, ерунда. Должна же я отблагодарить тебя за подарок.

— Ты знакома с Хризантемой? — спросила Мелоди у Лиз.

— Мы не знакомы, но встречались, — ответила девушка. — Как ваш муж?

— Отлично, уже вышел на работу… — Лиз запнулась и удивленно взглянула на Хризантему, затем на Мелоди.

— Не удивляйся, — рассмеялась Мелоди. — Хризантема — настоящий экстрасенс.

— Правда? — У Лиз загорелись глаза. — А будущее вы предсказываете? По картам или по руке?

— По хрустальному шару и кофейной гуще, — со смехом отозвалась Хризантема.

— Вот оно что! Пойду-ка поставлю чайник. — И Лиз ушла на кухню, оставив Мелоди и Хризантему в прихожей.

— Не бойся, я тебя не выдам, — подмигнула Хризантема.

— Спасибо, — улыбнулась Мелоди. Хризантема не только видела ее насквозь, но и читала мысли! Впрочем, Мелоди уже ничему не удивлялась. — Ты пришла вовремя. Мы как раз думали, как бы вытащить вещи с чердака.

— Ага, я сразу почувствовала, что тебе нужна помощь. Пошли попьем чаю, а потом поднимемся наверх.

Через несколько минут Хризантема была уже на чердаке.

— Нет проблем! — объявила она, лучезарно улыбаясь. — Вытащим весь этот хлам через окно. Оно здесь достаточно большое. Я знаю ребят, которые согласятся помочь.

— Ты уверена, что это получится? Коробки и сундуки — ладно, а вот эти два стола?

— Ничего, парни справятся. А что ты будешь делать с вещами в коробках?

— Скорее всего выброшу. Там нет ничего ценного — только старая одежда и одеяла. Я оставлю себе только детские игрушки, что лежат вон в тех коробках. — «И детскую кроватку», мысленно добавила она.

Хризантема кивнула.

— Ясно. А что, если мы все это заберем? В коммуне любая дрянь пригодится!

— Ради Бога, все твое. Кстати, этим ребятам, наверно, надо будет заплатить?

— Ну вот еще! Если денег не жалко, поставь им десяток банок пива.

— С удовольствием! — ответила Мелоди. — Могу даже угостить их пиццей.

В первых лучах солнца, проникших на чердак сквозь слуховые окна, танцевали пылинки. Мелоди удовлетворенно вздохнула, оглядывая опустевший чердак. Они неплохо потрудились: и она, и Лиз, и друзья Хризантемы. Мелоди отпила чая и положила руку на плоский живот.

— Что, если нам устроить здесь комнату для игр? — прошептала она. — Можно повесить на стены полки и поставить игрушки туда.

Весь вчерашний день женщины разбирали коробки и сундуки. Вместе с Лиз даже эта тяжелая, пыльная работа стала увлекательной. Сколько они нашли новых сокровищ! Пожалуй, лучше всего были чайники — целая коробка чайников, прекрасное дополнение к коллекции, которую Мелоди подарила Лиз на Рождество. Лиз не хотела их брать, но Мелоди настояла — должна же она как-то отблагодарить подругу за все ее хлопоты!

Теперь на чердаке остались только игрушки, сложенные в дальний угол под застрехами. Девчачьи игрушки, скорее всего принадлежавшие тетушке Прю.

— Надеюсь, что ты девочка, — прошептала Мелоди, погладив себя по животу. — Мальчик, играющий в куклы, будет выглядеть довольно глупо.

Мелоди не терпелось рассмотреть игрушки как следует. Лиз говорила, что за некоторые из них коллекционеры дадут хорошие деньги. Но Мелоди не собиралась расставаться со своими находками. Она не нуждается в деньгах, а игрушки созданы для того, чтобы ими играли, а не любовались. Пусть остаются здесь. Тем более что они скоро пригодятся.

Мелоди погладила лошадь-качалку по шероховатой спине. Такая лошадка была у нее в детстве — досталась по наследству от дедушки. Ее деревянная шкура была усеяна золотистыми крапинками, поэтому ее прозвали Веснушкой. После смерти отца Элмон взяла Веснушку себе. Мелоди радовалась этому: приятно думать, что дедушкина игрушка перейдет по наследству к правнукам.

— И для тебя придумаем имя, — прошептала она, гладя лошадку по деревянной гриве.

Кукольный дом, покоящийся на двух массивных ящиках — не меньше четырех футов в длину и четырех в высоту — был точной копией Розали-хауз. Во времена детства тетушки Прю он вряд ли был музеем, но, видимо, уже тогда славился своей строгой красотой. Копия точно воспроизводила все архитектурные особенности оригинала. Мелоди не понадобились эксперты, чтобы понять: вещь, стоящая перед ней, бесценна. И Мелоди с ней не расстанется.

Она опустилась на колени, и двери кукольного дома оказались вровень с ее лицом. На чердаке его оставлять нельзя. Куда же поставить? В холл или на лестничную площадку?

Внимательно приглядевшись, Мелоди заметила, что двери дома висят на петлях и скрепляются хитро спрятанным засовом. Она поддела ногтем засов, и двери растворились. Замирая от волнения, Мелоди заглянула внутрь.

Дом состоял из трех этажей. Стены были оклеены обоями в викторианском стиле, с потолков свисали крошечные люстры. В каждой комнатке — камин с резной доской. Дубовые полы устланы коврами, как две капли воды похожими на ковры в доме Мелоди. Окна задернуты бархатными шторами. Во всем чувствуется дыхание старины, когда ручной труд был в почете.

— Мечта маленькой девочки, — улыбнулась Мелоди. — Да и большой тоже. Решено: поставлю его в холле.

Она осторожно подняла домик за углы. Он оказался не таким уж тяжелым, и Мелоди без труда сняла его на пол. В ящиках под ним, должно быть, хранилась мебель и обитатели дома: Мелоди не терпелось на них посмотреть.

Первый ящик легко открылся. Как и ожидала Мелоди, он был наполнен миниатюрной мебелью. Нашлись там и хозяева дома: мужчина, женщина, девочка и младенец, все одетые по моде начала века, а кроме того, колыбель и запряженный экипаж. Мелоди любовно перебирала игрушки, пытаясь представить, как играла в них тетушка Прю. Маленькая девочка восемьдесят лет назад и подумать не могла, что когда-нибудь ее любимцы станут бесценными сокровищами.

Мелоди со вздохом закрыла крышку и повернулась к другому ящику. К ее удивлению, он был стянут кожаными ремнями и закрыт на ржавый замок. Мелоди расстегнула ремни и села, недоуменно глядя на замок. Что же с ним делать? Взламывать не хочется, но и так оставить нельзя, иначе Мелоди просто умрет от любопытства!

Полчаса спустя замок поддался отвертке, и крышка со скрипом открылась. Ящик был обит бледно-желтым шелком, а содержимое скрыто под слоем пожелтевшей от времени папиросной бумаги. Мелоди сняла бумагу и отложила в сторону.

Перед ней лежало аккуратно сложенное платье. На ощупь несомненно шелк. Когда-то он был белым, но время придало ему благородный оттенок слоновой кости. Дрожащими руками Мелоди развернула платье — и ахнула от изумления, увидев кружевной лиф, высокую талию, пышную сборчатую юбку и белую атласную розу на груди. Мелоди заглянула в ящик и заметила на дне фату — вуаль и венок из атласных цветов, украшенный лентами.

Она аккуратно сложила платье и убрала в ящик. На глазах у нее закипали слезы. Свадебное платье, свадебный фарфор, фотография в спальне…

— Что же случилось с вами, тетушка Прю?

Вдруг Мелоди заметила, что в уголке ящика лежит пачка писем, завернутая в шелковую ткань. Она поспешно достала их. Буквы расплывались у нее перед глазами, но Мелоди прочла адрес: «Мисс Прюделин Блейк, отель „У пруда“». Почерк крупный, четкий, — несомненно, мужской. Кто же и зачем посылал в отель письма на имя тетушки Прю?