Дорогой враг

ГЛАВА 14

На столе секретарши тихо загудел сигнал внутренней связи. Кейра встала и подошла ближе. Миловидная девушка кому-то ответила в трубку и подняла глаза на посетительницу.

— Мистер Найтон ждет вас, леди Пенда. Секретарша поднялась, открыла дверь в офис шефа и легким кивком пригласила Кейру войти.

За большим столом полуовального кабинета сидел пожилой человек с чуть тронутыми сединой волосами и голубыми глазами. Это был Мартин Найтон — официальный адвокат Уэсткомбов. Кейра помнила его еще по тем временам, когда он вел дела ее отца. Теперь он автоматически стал ее адвокатом.

Найтон встал и указал Кейре на кресло для посетителей.

— Прошу вас, леди Пенда, садитесь.

Кейра поблагодарила его и опустилась в кресло. Только сейчас она почувствовала, что от долгой беготни у нее начинают ныть ноги. Мартин вопросительно посмотрел на гостью и доброжелательно улыбнулся. Кейра несколько раз вздохнула и принялась рассказывать свою историю с самого начала. От предложения, сделанного Лукасом, свадьбы, первых недель супружеской жизни и вплоть до смерти мужа. Затем перешла к приезду Фейна, появлению Дженнифер, их враждебному к ней отношению и закончила таинственным исчезновением завещания. Мартин внимательно слушал, делая по ходу ее рассказа пометки в своем блокноте.

Наконец Кейра выдохлась и замолчала.

Мартин откинулся на спинку кресла. На лице его было выжидательное, даже настороженное выражение.

— Вы говорите, что мистер Лукас Харвуд ознакомил вас и вашего пасынка с пунктами своего последнего завещания?

— Да. Он хотел завещать мне некоторую денежную сумму и часть своей земли.

Кейра назвала величину суммы и проследила, чтобы адвокат записал ее в блокнот. Когда же она стала объяснять, какие земли должны отойти к ней по завещанию Лукаса, то брови Найтона поползли вверх. Кейра это заметила и слегка покраснела.

— Мы точно установили, — сказала Кейра, словно оправдываясь, — какая часть земли Лукаса отойдет к Национальному заповеднику. Поэтому я все так хорошо запомнила.

Мартин кивнул, продолжая что-то с деловым видом писать в блокноте.

— Да-да, я понимаю, — сказал он, подняв голову и глядя на Кейру своими светло-голубыми глазами. — Но скажите, кроме вас и Фейна Харвуда не было больше свидетелей этого разговора?

Кейра отрицательно покачала головой.

— А за день до своей смерти ваш муж определенно сказал, что исчезнувший ныне адвокат… Как его?.. — Он заглянул в блокнот. — Колин Рэттиген… должен был привезти ему на подпись новое завещание?

— Да. Совершенно верно.

— Вы знаете фамилии свидетелей, присутствовавших при подписании?

Кейра на мгновение закрыла глаза, стараясь вспомнить. Ей еще ни разу не приходило в голову, что это может понадобиться. Сейчас в ее душе неожиданно затеплилась надежда.

— Да, я вспомню этих людей, — со вздохом облегчения ответила она. — Лукас попросил кого-то из домашних быть свидетелями. Возможно, Бесси… Кейра замолчала и вновь задумалась. Нет, Бесси бы непременно уже что-нибудь рассказала. Но в доме всегда находились садовники. И Лукасу ничего не стоило пригласить их. Большинство молодых людей, ежедневно работавших у Лукаса, жили в соседних деревнях. Среди них уже распространился слух об исчезнувшем завещании. И даже если они не проявят большого желания поделиться кое-какой информацией по столь пикантному делу, все же можно у них выяснить — скорее всего, с помощью Сида — фамилии садовников, присутствовавших при подписании последнего завещания Лукаса.

— Думаю, я смогу разыскать свидетелей, — наконец сказала Кейра. — Это может помочь делу, не правда ли?

Мартин кивнул и неуверенно произнес:

— Будем надеяться. Хотя выглядит все это весьма странно и тревожно. Вот уже больше недели прошло со дня обнаружения пропажи завещания, а до сих пор никаких следов документа так и не обнаружено.

— Пока ничего не нашли, — печально подтвердила Кейра. — Мы обыскали весь дом. Только что не отдирали обои. Никаких результатов не принесли и поиски в Херонри. Я на сто процентов уверена, что его там нет.

— Вы сказали, что молодой Харвуд запросил все возможные агентства?

— Совершенно верно. Там документа тоже нет. Иначе Фейн непременно бы его обнаружил.

— Понятно. То, что он сказал вам о существующих законах дележа наследства лиц, не оставивших завещания, абсолютно верно. Если суд после всех поисков придет к выводу, что мистер Лукас Харвуд перед смертью не составлял завещания, то вы как первая наследница покойного должны будете получить львиную долю всего наследства. Точный денежный эквивалент его может быть оспорен. Не имей ваш муж поныне здравствующих детей или других близких родственников, вы бы получили все целиком. Но я могу сказать вам по секрету, что даже в нынешней ситуации вам присудят по меньшей мере половину состояния покойного мужа, ибо…

Кейра подняла руку, не дав ему договорить.

— Вы меня не поняли. Я хочу, чтобы была исполнена воля Лукаса, выраженная в его последнем завещании. И претендую только на завещанную мне сумму. Ни на что больше.

Несколько мгновений Мартин Найтон почти со страхом смотрел на свою клиентку. Потом машинально взял карандаш и принялся вертеть его в руках.

— Вы понимаете, леди Пенда, — начал он, переборов удивление, — что юридически имеете право на гораздо большее?

— Юридически — возможно. Но морально — нет. Я глубоко уважала своего покойного супруга. Он всегда был справедлив по отношению ко мне и полностью мне доверял. И я не имею права не оправдать его доверия ко мне. Поэтому я и пришла к вам просить сделать все возможное, чтобы последняя воля моего мужа была в точности исполнена.

Мартин Найтон был отличным психологом. А потому безошибочно знал, когда можно уговаривать клиента, а когда — нет. Он чуть наклонил голову и мягко сказал:

— Хорошо. Но это, видимо, займет какое-то время. Если же дети Лукаса начнут официально оспаривать наши действия, то мы можем на многие годы замотать дело о наследстве Лукаса в суде.

— Я бы хотела избежать этого любой ценой, — решительно возразила Кейра. — Может быть, нам организовать встречу всех заинтересованных сторон в Херонри? Для того чтобы спокойно поговорить и попытаться найти выход из создавшегося положения. Я уверена, что Дженнифер и Фейн согласятся на подобное предложение, чтобы каждый без проволочек в конце концов получил бы свою долю.

Мартин критически скривил губу. Из собственного опыта он знал, что, когда речь идет о столь громадных денежных суммах, люди сплошь и рядом становятся невменяемыми и теряют всякую способность трезво рассуждать. Но все же он утвердительно кивнул.

— Возможно, вы правы. Тогда дайте мне, пожалуйста, координаты всех заинтересованных в этом деле лиц. Я напишу им и попрошу собраться у вас дома, скажем… утром какого-нибудь из первых дней следующего месяца. Это даст мне время сделать кое-какие предварительные наброски, найти ответы на некоторые достаточно сложные юридические вопросы и подумать о том, как быстрее сдвинуть дело с мертвой точки.

Кейра почувствовала, что у нее с плеч постепенно начинает сползать тяжелый груз. Она улыбнулась адвокату и протянула ему руку.

— Вот и прекрасно. Наверное, это будет лучше всего.

Мартин поднялся и проводил гостью до двери. Потом снова сел за стол, думая о том, какая интересная женщина эта леди Пенда. Она выглядит на удивление благородно, как ни старомодно звучит сегодня это слово…

Блейз машинально почесывала за ушком у кота Китса, сидевшего у нее на коленях и мурлыкавшего на всю кухню. Но мысли ее были далеко.

Естественно, Блейз думала об Эйдане Шоу.

Когда она, ошеломленная и подавленная случившимся, спотыкаясь шла от его коттеджа к себе, то казавшийся совершенно бесценным несколько часов холст с изображением коттеджа и сада Эйдана уже более не представлялся ей чем-то значительным. Пройдя какую-нибудь сотню метров, разделявшую их коттеджи, Блейз почувствовала себя совсем разбитой. Хорошо еще, что она по пути не встретила никого из местных жителей!

И сейчас, сидя у себя на кухне, она ощущала душевную пустоту и одиночество.

Что-то было сделано не так. Неправильно… Впрочем, она знала свою ошибку. И понимала, что в результате произошло. Главное же заключается в том, что Эйдан не доверяет ей.

Блейз внутренне содрогнулась, вспомнив, с какой силой он сжал ее руку. А эти пылавшие яростью глаза! И как он выставил ее за дверь своего дома!

Эйдан, этот сильный нежный Эйдан, вдруг оказался по отношению к ней неслыханно грубым! Каким она его не только никогда не видела, но даже не могла себе представить!

Но слабый внутренний голос все же твердил, что он не причинил ей никакого вреда. По крайней мере, физически. След от его каменного пожатия на ее руке не в счет…

Итак, она изгнана из его дома и из его жизни. И это причиняло ей такую душевную боль, о которой раньше она не имела и представления.

Блейз тяжело вздохнула, заставив продолжавшего сидеть у нее на коленях кота удивленно поднять голову с широко открытыми изумрудными глазами. Она взглянула в окно, на стекле которого мелькнула чья-то тень. Присмотревшись, она узнала жену булочника, направляющуюся в сторону церкви и несущую какое-то хитросплетение из еловых веток. Блейз вспомнила, что приближается Рождество.

Раньше на рождественскую ночь она всегда оставалась дома с матерью. Мэри Клейтон, несмотря на тяжелую болезнь, любила полакомиться сладкими пирогами, полюбоваться праздничным украшением своего жилища и послушать рождественские гимны. Благо, что радиоприемник был установлен на маленьком столике прямо у изголовья ее постели. Блейз пекла пироги, развешивала по дому затейливые рисунки, красочные портьеры, украшала елку.

До вчерашнего дня Блейз была уверена, что проведет рождественские праздники вместе с Эйданом. Хотя они не так давно познакомились, ей это казалось совершенно естественным. Ибо вся будущая жизнь уже не мыслилась иначе как совместная. Блейз просто не сомневалась, что они с Эйданом созданы друг для друга. И не случайно она приехала в Верхний Раушем, где встретила человека из своих грез, самой судьбой ей предназначенного и терпеливо ждущего ее, даже не ведая о том.

Блейз и сейчас так думала.

Вдруг ее что-то кольнуло в сердце. Рука сама собой перестала гладить мурлыкающего кота. Глаза устремились куда-то в угол.

А что, собственно, изменилось? — подумала она.

Разве ее любовь — к Эйдану умерла?

Да, черт возьми, умерла!

Она больше не хочет его? Эйдан перестал быть ей нужен?

Блейз вдруг горько рассмеялась. Да нет же! Любовь не умерла, а Эйдан нужен ей не меньше, чем оазис блуждающему по пустыне путнику!

Продолжавший сидеть у нее на коленях кот фыркнул, спрятал свой влажный нос под хвост и задремал.

Блейз продолжала рассеянно смотреть в окно, предаваясь грустным размышлениям.

Для нее действительно ничего не изменилось. Ничего… Просто она стала больше знать об этом человеке. И главное, что он глухой. О чем раньше даже не догадывалась. А теперь Эйдан решил, что из-за его глухоты между ними все кончено.

Блейз нахмурилась.

Она теперь понимала, почему Эйдан добровольно избрал для себя удел затворника. Почему всегда выглядит таким застенчивым и немногословным. В конце концов, последнее делает его еще более привлекательным…

Но Блейз никак не могла понять, почему теперь, когда она узнала его тайну, все между ними должно быть кончено. Разве врожденная глухота Эйдана может изменить ее отношение к нему?

Она не знала ответа на этот вопрос.

Он, видимо, знал…

От усталости Блейз закрыла глаза. С момента их ссоры она ничего не ела и ни на минуту не могла заснуть. Все время думала. Думала о том, что привело его в такую бешеную ярость?

Вновь и вновь она вспоминала разыгравшуюся в доме Эйдана сцену. Это тоже было нелегко. Фактически Блейз снова переживала те страшные минуты. Но постепенно многое ей становилось ясным. В первую очередь, то, что Эйдан не терпит жалости к себе. Тем более от нее. Но разве она испытывала когда-нибудь к нему чувство жалости? Нет, никогда!

Она помнила только одно: свою безграничную любовь к этому человеку. За его отвагу и храбрость. За ту стойкость, с которой он встречает невзгоды. Сейчас она знала, что самой большой из них была тщательно скрываемая Эйданом глухота.

Она всегда гордилась им. Но вот жалость?

Чувства жалости к Эйдану у Блейз не было никогда! И как можно его жалеть? Жалеть человека, представляющего собой живое могучее олицетворение самой Природы!

Но тогда в чем же дело? И что за проблема вдруг возникла между ними?

Блейз почувствовала, как в ней постепенно начинает расти раздражение. И вспомнила еще кое-что. Страх в его глазах!

Страх! Эйдан боялся, что она расскажет о его тайном недуге всей деревне! Боже, неужели он мог так подумать?!

Блейз чуть не зарычала от негодования при одной этой мысли. Она вскочила со стула, сбросив с колен спавшего кота, который посмотрел на нее удивленными и обиженными глазами, и в течение нескольких минут взволнованно ходила из угла в угол по кухне. Нет, только не это! Эйдан не может так думать о ней! Возможно, она и не самая яркая звезда на здешнем женском небосклоне, но Эйдан всегда уважал ее. Блейз в этом ни минуты не сомневалась. Никогда… Кроме того, в глубине души она считала, что он все же любит ее…

Но что означал этот страх в его глазах? Конечно, многие жители деревни давно догадались о его глухоте. Какое-то время, наверное, шушукались между собой. Но ведь все эти сплетни и разговоры всегда довольно быстро умирают. Причем Блейз уже успела убедиться, что жители Верхнего Раушема в своем подавляющем большинстве добрые и великодушные люди.

Нет, Эйдана тревожило не это. Он не терпел жалости. И боялся, что Блейз просто сочувствует его несчастью, жалеет его. Интересно, о чем Эйдан думал, когда схватил ее за руку и просто выволок из своего дома?

Неожиданно как будто пелена спала с глаз Блейз. Она поняла, что ей надо сейчас делать.

Распахнув дверь, Блейз выскочила на улицу, даже забыв накинуть висевшее в прихожей пальто. Ее сразу обдало зимним холодом. Не обращая на это внимания, она быстро пошла вдоль дома по вымощенной плитками дорожке, где вскоре столкнулась с миссис Гриммет. Старая женщина пробиралась сквозь холодный туман ей навстречу, придерживаясь одной рукой за стену коттеджа.

— Здравствуйте, милая, — приветствовала она Блейз.

— Добрый день, миссис Гриммет, — проговорила в ответ Блейз сквозь зубы и постаралась поскорее нырнуть в густое молоко тумана.

Миссис Гриммет проводила ее взглядом, успев при этом заметить напряженное выражение на лице молодой соседки, и усмехнулась. Конечно, Блейз направилась поболтать к Эйдану Шоу. Только зачем так смущаться? Ведь в этом нет ничего дурного. Эйдану уже давно нужна женщина, которая взяла бы его в руки. Миссис Гриммет, как и большинство других жительниц деревни, наблюдала за разворачивающимся на глазах всей деревни романом и одобряла его. Она еще раз посмотрела в сторону, куда скрылась Блейз, размышляя, не надо ли рассказать художнице о том, что Эйдан Шоу глухой? Но, подумав, решила, что не стоит. В конце концов, это их дело. И нечего в него впутываться.

Блейз взбежала по ступенькам крыльца коттеджа Эйдана и остановилась перед дверью. Как поступить? Вежливо постучать или?..

И тут долго сдерживаемая ярость вырвалась наружу. Черт побери, надо ли церемонится?

Она ударила в дверь ногой. Та с грохотом распахнулась и захлопнулась за ее спиной с не меньшим стуком. Блейз решительно вошла в прихожую и громко рассмеялась. Правда, смех получился не очень веселым, ибо Блейз вспомнила, что Эйдан все равно ничего не слышит. Что ж, придется заявить о своем приходе другим способом. Она с шумом распахнула кухонную дверь. На кухне никого не было. Блейз вышла в коридор и уже не так решительно направилась в комнату Эйдана. Постояв перед дверью несколько мгновений, она открыла ее настежь.

Эйдан лежал на кровати лицом к стене. Наверное, потянувший из коридора легкий ветерок долетел до него. Во всяком случае, он нехотя повернул голову, увидел Блейз и прорычал:

— Черт побери, чего еще тебе здесь надо?

Блейз резким движением захлопнула за собой дверь. Такое поведение входило в ее план. Эйдан со зверским выражением лица глядел на нее. Блейз прокашлялась и посмотрела ему в глаза. Зеленовато-карие… Они были прекрасны. Она почувствовала, как соски ее груди начинают твердеть. Нет, пока еще не время! Сначала — дело!

Блейз подошла к кровати, отвела левую руку за спину и, резко выбросив ее вперед, ударила Эйдана ладонью по шеке.

— Та-ак! — крикнула она, почувствовав, как от сильного удара ее ладонь онемела, как будто на нее вылили стакан ледяной воды.

Голова Эйдана откинулась назад. Он обалдело уставился на Блейз. На его щеке остался опечаток ее ладони.

Что, дьявол тебя побери, больно? — продолжала кричать Блейз.

Эйдан на мгновение закрыл глаза и ответил тоном обиженного ребенка:

— Больно! — И схватился рукой за щеку.

— Надеюсь, зубы целы? — рычала Блейз. Эйдан беспомощно захлопал глазами.

— Целы… Вроде бы…

— Жаль. В следующий раз буду бить кулаком!

Эйдан продолжал беспомощно на нее смотреть. Потом изумление на его лице сменилось негодованием, тут же перешедшим в самое настоящее бешенство.

— Черт побери, что здесь, в конце концов, происходит? — заорал он, вскакивая с кровати. — Какой бес в тебя вселился?!

— Какой бес в меня вселился? И он еще спрашивает! Да знаешь ли, кто ты такой? Ты глупое, грубое существо со свинячьими мозгами! Нет, я тебе сейчас…

Она уперлась Эйдану в грудь обеими руками и что было силы толкнула его. Не ожидавший такой бешеной атаки, он потерял равновесие и свалился обратно на кровать. Но сразу же перевернулся на спину и улыбнулся Блейз, предвкушая, что дальнейшее развитие событий пойдет уже совсем в другом направлении.

Блейз же стояла перед ним, уперев руки в бока. Из ее очаровательного ротика несся нескончаемый поток ругани. Правда, не выходящей за грани приличий.

— Я приехала в эту деревню, — кричала она, — еще нося траур по своей несчастной матери. Приехала совсем одна. Здесь у меня не было ни друзей, ни просто знакомых. Но я встретила человека, которого искала всю жизнь, даже не отдавая себе в этом отчета. Человека доброго. Великодушного. Ласкового. Красивого. Человека, который вдохновлял меня как художника. С которым я готова была разделить жизнь. Который дотрагивается до лошадей с такой же нежностью и благоговением, с какой я до холста на мольберте. Человека, который уже нашел для себя нишу в жизни и был готов создать такую же для меня. Одно прикосновение которого наполняло меня всю непередаваемым счастьем. Наконец, человека, которым я гордилась. И что же?

Блейз на мгновение остановилась, чтобы перевести дыхание. А может быть, и потому, что заметила в глазах Эйдана неожиданно появившееся выражение надежды… И любви… Но, вместо того чтобы обезоружить, это дало ей новый толчок ярости.

— И что же? — уже почти рычала она. — Что произошло? Произошло то, что этот человек оказался глухим, и я разгадала его секрет. Но что же он сделал, когда я узнала тайну, которую он так тщательно скрывал от меня? Доверился ли он мне, поверил ли, что я буду все так же любить его и даже больше? Нет, он не удостоил меня подобной чести! Он вообразил, что больше мне не нужен. Решил, что я тут же разлюблю его. Посчитал меня за мелкую легкомысленную мещаночку и вытолкал взашей из своего дома!

— Подожди, Блейз, — попытался вставить слово Эйдан, но она не дала ему говорить, продолжая кричать и размахивать руками.

— И ты со столь типичным для мужчин слабоумием подумал: «Хорошо. Прежде чем ты бросишь меня, я постараюсь сам отделаться от тебя». Чисто мужская логика! Чтобы сохранить свое достоинство, надо унизить другого! Как это умно, Эйдан! Конечно, тебе нет никакого дела до того, что я стану всеобщим посмешищем!

Эйдан попытался встать с кровати, но Блейз так сильно толкнула его в грудь, что он вновь повалился на спину. Но при этом успел схватить Блейз за руку и потащить за собой. И когда Эйдан приподнялся, оказалось, что она сидит на нем, упершись коленями в живот.

Увидев, что его душит смех, Блейз схватила Эйдана обеими руками за плечи и повалила на спину. Ее лицо оказалось в нескольких сантиметрах от его лица. Она почувствовала смешанный запах мыла, кожи, конского пота и свеже-вспаханной земли. Запах, присущий только ему, Эйдану.

— Что ж, Эйдан Шоу, — задыхаясь проговорила она. — Я должна тебе кое-что сказать. Если ты думал, что, оскорбив, навсегда отделался от меня, то жестоко ошибался. И советую тебе еще раз хорошенько подумать. Ты еще меня плохо знаешь. Тебе не удастся спровадить меня, предварительно оскорбив. Ты думал, что я покорно уползу прочь, поджав хвост как побитая собака? Ошибся, мистер Шоу! Видимо, пришло время кое-чему тебя научить!

Пальцы Блейз, ощутив через рубашку тепло здорового мужского тела, сами начали расстегивать пуговицы. Ох, как она ненавидела эти пуговицы в тот момент. Равно как и пальцы, которые разделывались с ними слишком медленно.

— Блейз, дорогая, — застонал Эйдан, — я вовсе не хотел…

— Заткнись! — прикрикнула на него Блейз, но в глазах ее уже играли веселые чертики.

Расстегнув наконец рубашку, Блейз наклонилась над поросшей волосами грудью Эйдана и, приникнув к его левому соску, сильно укусила.

Эйдан вскрикнул от боли и прижал Блейз к себе. Она застонала и разжала зубы.

— Блейз…

— Заткнись!

И она принялась за его правый сосок. Но на этот раз она ласкала его кончиком языка. Эйдан застонал еще громче. На этот раз — только от наслаждения и непреодолимого желания, охватившего его. Блейз приподняла голову и нежно поцеловала его резко выделяющееся адамово яблоко. Потом начала покрывать поцелуями его тело, спускаясь все ниже и ниже. Пока не дошла до пояса. Расстегнув его, она пробежалась кончиками пальцев по бедрам Эйдана, коснувшись тыльной стороной ладони его восставшей мужской плоти.

— Блейз, ты сведешь меня с ума…

— Заткнись!

— Позволь, по крайней мере, тебе помочь!

Он слегка приподнялся на кровати и стянул с себя брюки.

— Спасибо, — пробурчала Блейз. — А теперь молчи!

Она сняла с него домашние туфли, потом — трусы и сжала пальцами его возбужденную мужскую плоть. Эйдан выгнулся навстречу ей и вскрикнул. Блейз же, не обращая на это никакого внимания, наклонилась, покрыла поцелуями его бедра и, положив руки ему на колени, властно развела в стороны ноги. Он громко застонал, изогнувшись всем телом, а она осторожно взяла в рот его затвердевшую плоть, кожа которой показалась ей нежной как шелк. Из груди Блейз вырвался стон. Несколько минут в комнате было слышно лишь чмокание ее губ и тяжелое дыхание Эйдана.

Блейз оторвалась от тела Эйдана, встала и быстро сбросила с себя всю одежду. Он как зачарованный смотрел на ее роскошное тело, казавшееся совершенно нереальным на фоне огня камина, и не мог оторваться.

Ее кожа была белой как молоко. Волосы на голове и лобке — золотистыми. Казалось, они излучают тепло.

— Блейз, ты прекрасна, — прошептал Эйдан.

— Заткнись! Впрочем, нет. Лучше повтори то, что сейчас сказал.

— Ты прекрасна, Блейз. Я люблю тебя. Прости меня…

Блейз глотнула воздух и облизала от волнения пересохшие губы. Она встала коленями на кровать, нагнулась над Эйданом и прошептала:

— Конечно, я прощаю тебя, большой глупый ребенок!

— Я так люблю тебя, Блейз!

— Эйдан, я знаю это. И тоже очень люблю тебя. Поверь мне. И никогда больше в этом не сомневайся!

— Никогда! Клянусь!

Блейз почувствовала, что по ее щекам текут слезы. Она наклонилась еще ниже и прильнула к его губам. Его сильные руки сомкнулись за ее спиной. Когда Блейз на мгновение чуть отстранилась, Эйдан прошептал:

— Извини меня, Блейз. Я не хотел доводить тебя до слез.

— Заткнись же! — фыркнула снова Кейра.

И опять прильнула к его губам. Дыхание Эйдана прервалось, а сердце громко застучало. Наконец, выпив, казалось, его до дна, Блейз подняла голову. Но Эйдан тут же прижал ее лицо к своей груди.

— О, Эйдан, — только и смогла прошептать она, чувствуя, как горит и трепещет все ее тело.

— Заткнись! — прошептал уже Эйдан, заключая Блейз в объятия.

Он поднял ее на руки, положил на ковер напротив камина и осторожно лег сверху. Одним властным движением он глубоко проник в нее. Глубоко… Очень глубоко.

Блейз почувствовала неземное блаженство от его тяжелого, но непреодолимо влекущего к себе тела. В экстазе она стонала, скрежетала зубами, кричала. И это еще больше распаляло Эйдана. Ее ноги обвили его талию и сомкнулись за спиной. Он почувствовал себя счастливым пленником. Но и Блейз в тот момент не могла даже представить, что сможет когда-нибудь отпустить его. Когда Эйдан все же отстранился, она крепко вцепилась пальцами обеих рук в его сильные плечи. И вновь заставила проникнуть глубоко в свою плоть. Снова в такт двигались их тела, а страстные стоны одновременно вырывались из груди обоих.

Она смотрела в его прекрасные глаза, становившиеся зеленовато-карими, когда он проникал внутрь нее, и блеклыми, когда отстранялся. Блейз казалось, что она видит в них отражение своей души.

Этот человек принадлежит ей.

Ей одной.

— Эйдан, — тихо позвала Блейз только для того, чтобы самой услышать его имя. Произнести его своими губами.

А Эйдану уже не надо было отводить взгляд от ее глаз, чтобы понять по губам, какое слово она в этот момент произносит. Он читал его в этих бездонных глазах. Чувствовал сердцем…

Они лежали, упиваясь счастьем, усталые, изможденные силой взаимной любви. И молчали. Голова Эйдана покоилась на плече Блейз. Волосы упали на ее щеку и опутали подбородок.

Молчание.

Тишина.

Через окно они видели, как морозный туман на улице постепенно поднимается все выше и выше. В комнату проникли лучи солнца, бросив мягкий свет на лежащих на ковре обнаженных любовников. На стене мерно тикали часы.

Блейз неохотно пошевелилась. Эйдан приподнялся на локтях и долго смотрел на нее. Она вдруг показалась ему такой хрупкой и воздушной по сравнению с ним самим, что он осторожно отодвинулся, словно боясь разбить или как-нибудь повредить это совершенное создание Природы. Но руки Блейз тут же обхватили его за плечи и крепко прижали к себе.

— Нет, Эйдан, не уходи!

— Я не уйду. Никогда больше не уйду от тебя!

— Только попробуй! Я тебя так изукрашу кулаками, что забудешь свое имя!

Эйдан почесал щеку, как бы подтверждая, что уже имеет некоторый опыт. Потом улыбнулся и полушутя-полусерьезно сказал:

— Но тогда не лучше ли будет тебе выйти за меня замуж? Мне очень бы не хотелось когда-нибудь снова довести тебя чуть ли не до невменяемого состояния. — Увидев, что Блейз изумленно смотрит на него, Эйдан поспешно добавил: — Кроме того, теперь, после того как ты натерпелась от меня, не пришел ли черед попытаться сделать из Эйдана Шоу по-настоящему честного человека? Уж не говоря о том, что наши любовные утехи явно становятся привычкой, от которой трудно избавиться.

Блейз рассмеялась и долго не могла успокоиться.

Значит, из этого милого увальня нужно еще сделать честного человека? Как будто он и без того не воплощение честности и порядочности…

Она взяла лицо Эйдана в ладони и, глядя ему в глаза, сказала:

— Полагаю, что мне надо попытаться это сделать. В конце концов, какая-нибудь несчастная женщина может взять тебя… Господи, что за чушь я болтаю! Это все шутки, Эйдан. Не слушай меня.