Дорсай. Дракон и Джордж. Книги 1 - 20

Гордон Диксон Братья

Он был высок и очень статен. Профессиональные солдаты в нескольких поколениях – жители этой маленькой суровой планеты, называвшейся Дорсай, обычно крупнее людей с других планет; но Гримы выделялись даже среди дорсайцев. Командор Кейси Грим был столь пропорционально сложен, несмотря на свои размеры, что лишь в моменты, подобные нынешнему, когда я увидел его стоявшим рядом с другим дорсайцем, его подчиненным Чарли ап Морганом, я мог оценить, насколько он велик на самом деле. У него были черные вьющиеся волосы, широкоскулое лицо и блестящие серо-зеленые глаза – облик, характерный для всех Гримов. А такие качества, как абсолютная неподвижность в состоянии покоя и удивительная ловкость движений, присущи всем дорсайцам на протяжении вот уже нескольких поколений.

Его брат Ян, находившийся сейчас в Бловене, был его точной копией. Но темпераментами они обладали разными. Все любили Кейси. Он напоминал некоего золотого бога солнечного света. А Ян был мрачным и одиноким, словно черный ледник в краях вечной ночи.

– ...Кровь, – сказал Пел Синьцзинь, когда мы ехали в полевой лагерь экспедиционных сил. – Вы знаете, Том, как говорят: кровь и ледяная вода, смешанные поровну в жилах – вот что делает человека дорсайцем. Но что-то, видимо, случилось с этими двоими, когда мать вынашивала их в своей утробе. Кейси получил всю кровь. Ян...

Он не договорил. Как и все солдаты Кейси, Пел идеализировал его и соответственно принижал Яна. Я не стал продолжать разговор на эту тему.

И вот Кейси перед нами – улыбающийся, словно речь шла о некоей шутке, в которую мы еще не были посвящены.

– Комитет по встрече? – спросил он. – Это вы?

– Не совсем, – ответил я. – Мы приехали поговорить о том, чтобы отпустить ваших людей в Бловен для отдыха; сейчас, когда все солдаты-захватчики с Квакерских Миров разоружены и готовы к отправке домой, – почему бы и нет?

– Мы как раз, – сказал Чарли ап Морган, – собирались в Бловен, чтобы встретиться с вами. Нам сообщили, что вы и другие официальные лица Сент-Мари дают сегодня вечером обед в Бловене в честь победы для Яна, Кейси и их отрядов.

– Черт побери! – воскликнул я.

– Вам не сказали? – удивился Кейси.

– Ни слова.

Это была вполне обычная путаница для так называемого правительства мэров нашей маленькой планеты Сент-Мари. Я, комиссар полиции Бловена – нашей столицы, и Пел, начальник нашей местной милиции, участвовали в боевых действиях вместе с экспедиционными силами экзотов, которые прибыли, чтобы спасти нас от вторжения пуританских фанатиков с Квакерских Миров, и никто не позаботился о том, чтобы передать кому-либо из нас о торжественном обеде в честь двух командующих экспедиционных сил.

– Значит, вы едете? – спросил Пел у Кейси. Кейси кивнул. – Я должен позвонить в свой штаб.

Пел вышел. Кейси рассмеялся.

– Что ж, это дает нам шанс убить сразу двух зайцев. Мы поедем вместе с вами и по дороге поговорим. Есть какие-нибудь проблемы с размещением наших людей на отдых в Бловене?

– Не в этом дело, – сказал я. – Но даже если все фанатики обезврежены, еще действует Голубой Фронт в лице достаточного числа политических террористов, и их цель – свалить наше нынешнее правительство. Они проиграли раунд, когда пригласили сюда войска Квакерских Миров; но сейчас они постараются извлечь преимущество из любой проблемы, которая может возникнуть, пока ваши солдаты будут предоставлены сами себе в городе.

– Никаких проблем быть не должно. – Кейси взял черную кожаную портупею и начал надевать ее поверх белого кителя. – Но мы можем поговорить об этом, если хотите. Чарли, вы готовы?

– Уже иду, – сказал Чарли ап Морган. Итак, пятнадцать минут спустя мы с Пелом ехали обратно той же дорогой, но на этот раз с тремя пассажирами. Кейси сидел рядом со мной впереди, и я чувствовал, что выгляжу пятнадцатилетним мальчишкой. Расположившийся сзади Пел казался столь же маленьким между Чарли и главнокомандующим дорсайцев по имени Чжу Ваньмой – коренастым черноволосым монголом.

– ...На самом деле никаких проблем, – говорил Кейси, когда мы наконец выехали на дорогу, извивавшуюся среди высоких административных зданий Индустриального Парка Западного Бловена, – мы можем отпускать людей небольшими группами. Но причин для беспокойства быть не должно. Они все наемники, а наемник знает, что его жалованье оплачивают гражданские. Он не будет совершать каких-либо поступков, которые могли бы бросить тень на его профессию.

– Меня не беспокоят ваши люди, – сказал я. – Но террористы Голубого Фронта, могут что-нибудь устроить в непосредственной близости от кого-либо из ваших людей, а затем попытаться свалить всю вину на них. Единственный способ предотвратить это – сделать так, чтобы ваших солдат было в городе не слишком много, тогда мои полицейские смогут следить за нами и за теми, кто их будет окружать.

– Достаточно разумно, – улыбнулся Кейси. – Однако я надеюсь, что ваши люди не собираются держать наших за руки в течение всех вечеров в городе...

Тень от дневного солнца упала на машину, и последние слова Кейси отдались приглушенным эхом от окружавших нас высоких стен зданий. Сразу же следом за этими словами – фактически одновременно с ними – послышался негромкий звук, напоминавший посвистывание, и Кейси упал вперед, уже ничего не говоря, ударившись лбом о ветровое стекло.

Следующее, что я помню, – Чарли ап Морган выскочил из машины с правой стороны, словно железными клещами вцепился в мою руку и потащил меня за собой, пока мы не оказались перед фасадом здания, стоявшего справа. Мы присели у стены; Чарли, сжимая в руке пистолет, смотрел на окна дома напротив. На другой стороне узкого проезда я увидел Чжу Ваньмоя и Пела; в руке у Чжу тоже был пистолет. Я потянулся за своим оружием и вспомнил, что не надел кобуру.

Вокруг нас стояла тишина. Только тут я осознал, что улица абсолютно пуста, да и за окнами над нами не было заметно никакого движения.

– Нужно отвезти его и больницу, – послышался сдавленный и хриплый голос Пела. Он не отводил взгляда от неподвижной фигуры Кейси, все еще лежавшего лицом на ветровом стекле.

– В больницу, – повторил он. Лицо его было бледным.

Ни Чарли, ни Чжу не обратили на него никакого внимания. Они продолжали молча следить за окнами здания на противоположной стороне.

– В больницу! – вдруг закричал Пел. Внезапно Чарли вскочил на ноги и сунул пистолет обратно в кобуру. Его примеру последовал и Чжу.

– Да, – сказал Чарли, – где ближайшая больница?

Но Пел уже был за рулем нашей полицейской машины. Мы быстро заняли свои места.

Он рванул с места, включив предупредительные огни и сирену. Машина с воем промчалась сквозь транспортный поток и резко затормозила у въезда в приемное отделение Медицинского центра Западного Бловена. Пел выскочил из машины.

– Я вызову реанимацию... врача... – крикнул он и вбежал внутрь.

Я вышел из машины, а следом за мной, несколько медленнее, Чарли и Чжу.

– Найдите подходящую палату, – сказал Чарли. Чжу кивнул и пошел следом за Пелом.

Чарли осторожно поднял Кейси на руки, словно спящего ребенка, мягко прижав его к груди, так что голова Кейси легла на его левое плечо. Бережно неся своего командира, Чарли вошел в здание приемного отделения. Я последовал за ним.

Внутри был длинный коридор, по которому оживленно взад-вперед сновали медики. Чжу стоял у дверей в нескольких метрах впереди слева, на полголовы возвышаясь над окружающими. К нему подошел Чарли с Кейси на руках.

Когда Чарли приблизился, Чжу ступил в сторону. Дверь автоматически распахнулась, и Чарли прошел в помещение, где вдоль обеих стен стояло хирургическое оборудование в стерильных контейнерах, а в центре находился операционный стол. Чарли осторожно положил Кейси на стол, который был несколько короток для него. Грудь кителя Кейси пересекла линия маленьких красных пятнышек; его лицо, с закрытыми глазами, слепо глядело в белый потолок.

– Вот и все, – сказал Чарли, возвращаясь в холл. Чжу вышел последним и, вытаскивая пистолет, повернулся, чтобы защелкнуть замок двери.

– Что это? – закричал кто-то у моего локтя, проталкиваясь к Чжу. – Это палата для срочных операций. Вы не имеете права...

Чжу воспользовался лучом пистолета на небольшой мощности, чтобы расплавить замок. Теперь можно открыть дверь только с помощью мощного плазменного резака. Человек, который попытался нам помешать – средних лет, с седыми усами, – был в короткой зеленой куртке старшего хирурга. Я схватил его за руку и оттащил от Чжу.

– Да, он имеет право, – заявил я, когда тот повернулся, яростно глядя в мою сторону. – Вы меня не узнаете? Я Томас Вельт, комиссар полиции.

Он поколебался, потом слегка успокоился – но только слегка.

– И все-таки я говорю... – начал он.

– Пользуясь данными мне полномочиями, – произнес я, – временно назначаю вас своим помощником. Это обязывает вас подчиняться моим приказам. Вы должны проследить, чтобы никто в этой больнице не пытался открыть эту дверь или проникнуть в это помещение, пока на то не будет дано соответствующее разрешение полиции. Я возлагаю ответственность на вас. Вы поняли?

Он заморгал, глядя на меня. Но, прежде чем он успел что-либо сказать, снова послышался шум и появился Пел, буквально таща за собой человека тоже в куртке старшего хирурга.

– Здесь! – кричал Пел. – Прямо здесь. Доставьте сюда систему жизнеобеспечения...

Он замолчал, поймав взгляд Чжу.

– Что? – спросил он. – Что происходит? Кейси там? Мы не хотим, чтобы дверь опечатывали...

– Пел, – сказал я, положив руку ему на плечо. – Пел!

Он наконец почувствовал мое прикосновение и услышал меня. С яростным лицом он повернулся в мою сторону.

– Пел. – Я говорил медленно и отчетливо. – Он мертв. Кейси мертв.

Пел уставился на меня.

– Нет, – раздраженно воскликнул он, пытаясь оттолкнуть меня. Я удержал его. – Нет!

– Мертв, – повторил я, пристально глядя ему в глаза. – Мертв, Пел.

Он тоже, не отрываясь, смотрел на меня, и я отпустил его.

– Мертв? – послышался его шепот. Пел прислонился к выкрашенной в белый цвет стене коридора. К нему двинулась было медсестра, но я сделал ей знак остановиться.

– Просто оставьте его ненадолго в покое, – сказал я и снова повернулся к двум дорсайским офицерам, которые теперь проверяли, хорошо ли закрыта дверь.

– Если вы поедете в комиссариат полиции, – предложил я, – мы сможем начать охоту за тем, кто это сделал.

Чарли коротко взглянул на меня. Его лицо утратило дружелюбное выражение, однако не было на нем и следа шока или ярости.

– Нет, – спокойно проговорил он. – Мы должны доложить о случившемся.

Он вышел, следом за ним Чжу, двигаясь столь быстро, что мне пришлось бежать, чтобы не отстать от них. Оказавшись на улице, они снова сели в полицейскую машину. Чарли – за руль. Я забрался на заднее сиденье и почувствовал кого-то рядом с собой. Это был Пел.

– Пел, – сказал я. – Лучше останьтесь...

– Нет. Слишком поздно, – ответил он. И действительно, Чарли уже тронул машину с места. Он, как истинный дорсаец, обладал быстрой реакцией, поразительной смелостью и хладнокровием. Он вел машину так же быстро, как Пел, но не как сумасшедший. Тем не менее большую часть поездки я крепко держался за край сиденья, поскольку благодаря этим качествам Чарли находил такие просветы в движении, где – я мог бы поклясться – проехать было невозможно.

Мы остановились перед зданием штаб-квартиры экспедиционных сил. Чарли прошел мимо охранника, который сразу же замолчал, узнав двоих из нас.

– Нам нужно поговорить с командующим, – сказал Чарли. – Где Грим?

– Вместе с мэром Бловена и посланником экзотов. – Охранник, который не был дорсайцем, слегка заикался. Чарли повернулся, собираясь уйти. – Подождите... сэр, я имел в виду, что они здесь, в кабинете командующего.

Чарли снова повернулся.

– Мы пойдем туда. Доложите о нас.

Он пошел вперед, не дожидаясь, пока охранник подчинится его приказу, по коридору и вверх по эскалатору; молодой офицер встал из-за стола, увидев нас.

– Сэр, – сказал офицер Чарли, – командующий будет занят еще несколько минут...

Чарли проследовал мимо него, и офицер развернулся, набирая номер на телефоне. Стуча каблуками по блестящему каменному полу, Чарли направился к следующей двери, открыл ее и вошел в кабинет. Мы двинулись за ним – в большое квадратное помещение с окнами, за которыми открывалась панорама города. За столом сидел Ян Грим – брат-близнец, зеркальное отражение Кейси. В кабинете также находились мэр Моро Спенс и человек в голубой одежде – кареглазый, с белыми волосами.

Когда мы вошли, Ян говорил по телефону.

– Все в порядке. – Он закончил разговор, нажал кнопку и посмотрел на Чарли, который прошел вперед вместе с Чжу, к самому краю стола, затем оба отдали честь.

– Что случилось? – спросил Ян.

– Кейси, – сказал Чарли. Голос его стал официальным. – Полевой командир Кейси Грим был только что убит, когда мы ехали в город.

Около секунды – не больше – Ян сидел молча. Но его лицо – столь похожее на лицо Кейси и все же столь непохожее – нисколько не изменилось.

– Как? – наконец спросил он.

– Мы не видели убийц, – ответил Чарли. – По-видимому, штатские. Они скрылись.

Моро Спенс выругался.

– Голубой Фронт! – сказал он. – Ян... Ян, послушайте...

Никто не обратил на него внимания. Чарли коротко пересказывал то, что произошло с тех пор, как информация о приглашении достигла лагеря...

– Никакого подобного празднества не планировалось! – запротестовал Моро Спенс, но, казалось, его никто не слышал. Ян сидел молча; его суровое лицо наполовину скрывала тень от солнечного света, проникавшего через высокое окно позади него, и он слушал так, как будто это был очередной, ничем не отличающийся от тысячи других доклад. Обычный человек вряд ли вел бы себя так в подобной ситуации; не зря Яна считали легендарной личностью. И это было не только мое личное впечатление, поскольку я услышал, как стоявший сзади Пел что-то яростно прошипел сквозь зубы. Тут я вспомнил, как он говорил о Яне, что тот, в отличие от Кейси, состоит лишь из льда и воды.

Беловолосый человек в голубых одеждах – экзот Падма – тоже пристально смотрел на Яна. Когда Чарли закончил свой рассказ, он сказал:

– Ян, я думаю, будет лучше, если этим займутся местные власти.

Ян посмотрел на него.

– Нет, – ответил он и повернулся к Чарли:

– Кто сейчас дежурный офицер?

– Нгкок.

Ян нажал кнопку телефона на столе.

– Дайте мне полковника Вару Нгкока, штаб лагеря, – сказал он.

– Нет? – переспросил Моро. – Я не понимаю. Мы сможем с этим справиться. Видите ли, это Голубой Фронт. Это находящиеся вне закона политические..

Я подошел к нему сзади и положил руку ему на плечо. Он замолчал и обернулся.

– О Том! – с некоторым облегчением воскликнул он. – Я вас сначала не заметил. Рад, что вы здесь...

Я приложил палец к губам. Он был в достаточной степени политиком, чтобы понять, что иногда следует помолчать, и не стал продолжать дальше.

– Вару? Это командующий Ян Грим, – между тем говорил по телефону Ян. – Возьмите наши четыре лучших Охотничьих Отряда, а три батальона ваших войск пусть окружат Бловен. Перекройте все выходы из города. Никого не впускайте и не выпускайте без нашего разрешения. Объявите войскам, что в ближайшее время будет проведен инструктаж по этой операции.

Как профессиональные солдаты, не связанные ни с какими политическими силами, наемники, по условиям дорсайского контракта, имели право знать цели и задачи военных операций, в которых должны были участвовать. При девяноста шести процентах голосов против среди имевших отношение к операции солдат они имели право отказаться выполнять приказ. Существовало и другое правило: при ста процентах голосов они могли заставить своих офицеров использовать их в операции, которой требовали они сами. Из динамика донеслось что-то неразборчивое.

– Нет, – ответил Ян, – это все.

Он выключил телефон, открыл ящик стола, достал оттуда портупею – полевую, защитного цвета, в отличие от той, которую до этого надел Кейси – уже с пистолетом в кобуре и, вставая, начал ее застегивать. Стоя он, казалось, заполнял все помещение.

– Том, – обратился он ко мне, – пусть полиция работает, пытаясь выяснить все, что можно. Передайте им, чтобы они были готовы подчиняться приказам любого из наших военных, независимо от его звания.

– Не знаю, есть ли у меня полномочия сообщить им это, – сказал я.

– Я только что дал вам эти полномочия, – спокойно ответил он. – С этого момента Бловен находится на военном положении.

Моро откашлялся, но я сделал ему рукой знак молчать. В этой комнате не было теперь никого, кто обладал полномочиями большими, чем Ян, за исключением приятной наружности человека в голубой одежде. Я вопросительно посмотрел на Падму, и он повернулся к Яну.

– Естественно, солдатам, которые знали Кейси, следует дать возможность проявить себя, – мягко проговорил Падма, – но, возможно, будет лучше, если виновных найдет гражданская полиция без военной помощи.

– Боюсь, что мы не можем целиком положиться на них, – коротко ответил Ян и обратился к обоим дорсайским офицерам:

– Чжу, вы берете на себя командование войсками, которым я только что приказал окружить город. Чарли, назначаю вас действующим полевым командиром. Соберите всех офицеров и солдат в лагере и верните всех, кто находится в увольнении. Вы можете воспользоваться соседним кабинетом. Мы обратимся к войскам в лагере сегодня днем. Чжу сможет проинструктировать своих солдат, когда расставит их на посты вокруг города.

Дорсайцы повернулись и направились к двери.

– Одну минуту, джентльмены!

Падма лишь слегка повысил голос. Но они остановились и обернулись.

– Полковник ал Морган, командующий Мой, как официальный представитель правительства экзотов, которое является вашим работодателем, я освобождаю вас от обязанности подчиняться любым последующим приказам командующего Яна Грима.

Чарли и Чжу посмотрели мимо экзота на Яна.

– Идите, – сказал Ян. Они вышли. Ян снова повернулся к Падме. – Наши контракты предусматривают, что офицеры и солдаты не подчиняются гражданским властям во время активных военных действий.

– Но война – война с захватчиками с Квакерских Миров закончилась, – заметил Моро.

– Одного из наших офицеров только что убили, – сказал Ян. – Пока личность убийц не будет установлена, я склонен считать, что война продолжается.

Он снова посмотрел на меня.

– Том, вы можете связаться с вашим комиссариатом полиции по этому телефону. Как только вы это сделаете, сообщите мне в соседний кабинет, где я буду вместе с Чарли.

Он вышел, Падма последовал за ним. Я направился к столу и начал звонить в свой офис.

– Ради всего святого, Том! – обратился ко мне Моро. – Что здесь происходит?

Я был слишком занят, чтобы ему отвечать. Однако нашелся кое-кто, пожелавший объяснить.

– Он хочет заставить их заплатить за убийство его брата, – яростно крикнул Пел с другого конца комнаты. – Вот что происходит!

Я почти забыл про Пела. Моро, вероятно, забыл о нем совершенно, поскольку развернулся теперь в его сторону так, словно Пел внезапно появился в облаке огня и отдающего серой дыма.

– Пел? – удивился он. – О Пел, соберите и вооружите вашу милицию, прямо сейчас. Это срочно...

– Идите к черту! – ответил Пел. – Я и пальцем не пошевелю, чтобы удержать Яна от преследования этих убийц. И никто другой в милиции, кто знал Кейси Грима, тоже не пошевелит и пальцем.

– Но это может привести к падению правительства! – Моро был готов расплакаться. – Это может снова ввергнуть Сент-Мари в анархию; и Голубой Фронт без труда захватит власть!

– Именно этого и заслуживает такая планета, – заявил Пел, – если здесь людей, подобных Кейси, отстреливают, как собак, – людей, которые прибыли сюда, чтобы, рискуя собственными жизнями, спасти наше правительство!

– Вы еще более сумасшедший, чем эти наемники! – Моро не пытался скрыть свои чувства. Затем лицо его озарил проблеск надежды. – Собственно, Ян выглядит достаточно спокойным. Может быть, он не...

– Он разнесет город в клочья, если потребуется, – яростно сказал Пел. – Не обманывайте себя.

Я закончил звонить и выпрямился, глядя на Пела.

– Кажется, вы говорили, что Ян состоит из льда и воды? – спросил я.

– Да, – ответил Пел. – Но Кейси – его брат-близнец. В такой ситуации он не может остаться в стороне и снять с себя ответственность. Вот увидите.

– Надеюсь и молюсь, чтобы мне не пришлось этого увидеть. – Я вышел из кабинета, направляясь к соседней двери, где ждал меня Ян. Пел и Моро двинулись следом; но когда мы приблизились к двери другого кабинета, солдат, который там стоял, пропустил только меня.

– ...Мы хотим, чтобы эта палата была взята под контроль, а саму больницу охраняли войска, – медленно, взвешивая каждое слово, говорил Ян Чарли ап Моргану, когда я вошел. Он возвышался над Чарли, который сидел за столом. Сзади у стены стояла молчаливая фигура в голубых одеждах – Падма. Ян повернулся ко мне:

– Войска в лагере будут построены через час. Чарли отправится сообщить им о том, что произошло. Я бы хотел, чтобы вы поехали с ним и присутствовали при его выступлении.

Я взглянул на него. До сих пор я не разделял мнения Пела о нем. Но теперь меня начали одолевать сомнения. Если когда-либо и существовали двое братьев, казавшихся половинками одного и того же яйца, то это, конечно, Кейси и Ян. Кейси мертв – а ведь для своего брата он, скорее всего, был единственным человеком на шестнадцати населенных людьми планетах, который любил и понимал его. Ян же до сих пор проявлял не больше эмоций, чем если бы обнаружил нарушение устава.

Затем я подумал, что причину его неестественного спокойствия можно объяснить эмоциональным шоком. Но человек, на которого я сейчас смотрел, не давал повода так считать. Возможно ли, чтобы братская любовь была скрыта столь глубоко, что даже насильственная смерть не расколола ледяную корку вокруг того, кто остался в живых.

Если Ян сдерживает себя, то наверняка вскоре все это вырвется наружу, и тогда над нами нависнет реальная угроза. Моя полиция Бловена и милиция планеты – игрушечные солдатики по сравнению с этими профессионалами. Только экзоты могут их удержать.

– Командор, – сказал я. – Войска вашего брата тесно сотрудничали с Планетарной милицией генерала Пела Синьцзиня. Он бы хотел присутствовать на любом инструктаже подобного рода. Кроме того, Моро Спенс, мэр Бловена и временно исполняющий обязанности Председателя правительства планеты Сент-Мари, тоже мог бы там быть. Для них обоих, командор, ставка в этой ситуации столь же высока, как и для ваших войск.

Ян посмотрел на меня.

– Генерал Синьцзинь, – помолчав, согласился он. – Конечно. Но мэры нам не нужны.

– Они нужны Сент-Мари, – сказал я. – Собственно говоря, Совет планеты Сент-Мари – это собрание мэров наших самых крупных городов. Если вы покажете, что Моро и остальные ничего не значат, тогда и тот малый авторитет, которым они обладали, исчезнет в течение десяти минут. Заслуживает ли Сент-Мари подобного отношения с вашей стороны?

Он мог бы ответить, что Сент-Мари стала причиной гибели его брата – и она заслуживает всего, что он пожелал бы с ней сделать. Но он этого не сказал. Вместо этого он несколько секунд смотрел на меня словно с очень большого расстояния, затем перевел взгляд на Падму.

– Вы поддерживаете? – спросил он.

– Да, – кивнул Падма. Ян снова взглянул на меня.

– Моро и генерал Синьцзинь могут отправиться с вами. Чарли улетает отсюда минут через сорок. После этого я разрешаю вам вернуться под вашу собственную ответственность. Лучше назначьте кого-нибудь для связи из числа ваших полицейских, чтобы он оставался здесь.

– Спасибо, – сказал я. – Так и сделаю.

Я повернулся и вышел. Уходя, я услышал, как Ян за моей спиной диктует:

– ...Все поездки жителей города Бловена ограничиваются случаями крайней необходимости. Для таких поездок необходимо получать военные пропуска. Жители не должны появляться на улицах. Любые участники каких-либо собраний могут подвергаться допросам и аресту. Город Бловен должен осознать тот факт, что он теперь находится на военном положении...

Дверь за мной закрылась. В коридоре меня ждали Пел и Моро.

– Все в порядке, – успокоил их я, – вас не отлучили от дел – пока.

Мы взлетали с крыши здания сорок минут спустя – Чарли и я заняли пилотские кресла военной восьмиместной патрульной машины, а Пел и Моро сели сзади, на места для пассажиров.

– Чарли, – спросил я, когда мы взлетели, – что должно произойти?

Он смотрел вперед через смотровой экран и какое-то время не отвечал. Потом он заговорил, медленно и тихо, не поворачивая головы:

– Мы с Кейси вместе росли. Большую часть жизни мы провели бок о бок, работая на одних и тех же людей.

Я раньше думал, что знаю Чарли ап Моргана. Благодаря своему дружелюбию он казался в большей степени человеком, чем воинственным полубогом, как другие дорсайцы типа Кейси или Яна – или даже как менее известные дорсайские офицеры вроде Чжу. Но теперь он словно уходил от меня в некий холодный высокий, далекий мир, где обитали только дорсайцы. Это была страна, куда я не мог войти, законы которой были непонятны для меня. Но тем не менее я сделал еще одну попытку.

– Чарли, – сказал я, прервав тишину, – это не ответ на мой вопрос.

Он коротко взглянул на меня.

– Я не знаю, что должно произойти.

Он снова переключил свое внимание на приборы. Остальную часть полета до лагеря мы провели в молчании.

Приземлившись, мы обнаружили, что все дорсайцы уже были построены по батальонам и на их серовато-коричневой полевой форме что-то блестело в лучах вечернего солнца. Лишь когда мы поднялись на стоявшую перед ними трибуну, я понял, откуда этот блеск. Они встали в строй с оружием, все – хотя об этом ничего не говорилось в распоряжениях Яна. Весть о гибели Кейси опередила нас. Я посмотрел на Чарли; он не обращал на оружие никакого внимания.

Войска выстроились спиной к старому заводу, и, когда Чарли заговорил, усилители разнесли его голос над их головами.

– Войска экспедиционных сил экзотов на Сент-Мари. По распоряжению командующего Яна Грима этот инструктаж проводится на сто двадцать седьмой день пребывания на земле Сент-Мари.

Кирпичные стены отражали его слова глухим эхом над неподвижными людьми в форме.

– С прискорбием вынужден сообщить вам, – продолжал Чарли, – что выстрелом снайперов в городе Бловен сегодня, около тринадцати часов, убит командир Кейси Грим.

Со стороны строя не донеслось ни звука.

– Снайперы пока не схвачены и не убиты. Поскольку личности их остаются неизвестными, командующий Ян Грим распорядился о том, чтобы военное положение, ранее предполагавшееся отменить, продолжало действовать. Все, кто связан контрактом с экспедиционными силами, были вызваны...

Я почувствовал чье-то дыхание возле уха, а затем шепот Пела.

– Посмотрите на них! – сказал он. – Они готовы прямо сейчас выступить на Бловен. Вы думаете, они позволят, чтобы Кейси был убит на какой-то вонючей планетке вроде этой и никто за это не поплатился?

– Заткнитесь, Пел, – пробормотал я уголком рта. Но он продолжал:

– Посмотрите на них! Они ждут приказа к маршу – к маршу на Бловен. А если Чарли не отдаст такого приказа, здесь начнется просто ад. Видите, как они все вооружены?

– Верно, Пел, Бловен не ваш город! – послышался горький шепот Моро. – Если бы они намеревались отправиться в Кастелмейн, вы бы чувствовали себя так же?

– Да! – яростно прошипел Пел. – Если люди пришли сюда, чтобы рисковать своими жизнями ради нас, а мы не в состоянии сделать ничего лучшего, кроме как позволить, чтобы их отстреливали на улицах, чего мы заслуживаем? Чего заслуживает любой из нас?

– Хватит устраивать из этого мировую проблему! – резко прошептал Моро. – Вы просто думаете только о Кейси, вот и все – точно так же, как и они.

Я снова попытался успокоить их, но затем понял, что, собственно, это не имеет никакого значения. Нас троих практически было не видно за спиной Чарли. Внимание выстроившихся перед нами вооруженных людей сосредоточилось исключительно на нем. Как сказал Пел, они ждали вполне определенного приказа, и лишь этот приказ что-то для них значил.

Впечатление было такое, что мы стоим перед каким-то громадным серо-коричневым раненым зверем, готовым броситься на нас в любую секунду лишь потому, что это может облегчить боль. Чарли продолжал говорить лишенным выражения голосом. Он зачитывал длинный список распоряжений, касавшихся перевода лагеря снова на военное положение.

Я чувствовал, как нарастает напряжение по мере того, как он приближался к концу списка приказов, в котором недоставало одного, разрешавшего акцию экспедиционных сил против города, в котором погиб Кейси. Затем список внезапно закончился.

– Я должен напомнить вам, – сказал Чарли все тем же безразличным тоном, – что на данный момент личность убийц командора Грима не установлена. Гражданская полиция прилагает все усилия к расследованию случившегося; и сами же ваши офицеры считают: сейчас ничего нельзя сделать, кроме как оказывать им всяческое содействие. Существует подозрение, что некая местная подпольная организация, известная как Голубой Фронт, может нести ответственность за это убийство. Если это действительно так, мы должны быть очень осторожны, отделяя тех, кто действительно виновен в гибели командира Грима, от подавляющего большинства остальных.

Он закончил говорить.

Со стороны выстроившихся перед ним тысяч людей не слышалось ни звука.

– Хорошо, бригад-майор, – сказал Чарли, глядя с трибуны на офицера, стоявшего перед строем. – Отпустите ваши войска.

Бригад-майор повернулся кругом.

– Внимание! – рявкнул он, и усилители разнесли его голос над батальоном так же, как до этого голос Чарли. – Разойдись!

Строй не двинулся с места. Тут и там в рядах возникло легкое движение, а затем строй снова замер. Долгие секунды казалось, что больше ничего не произойдет, что Чарли и солдаты перед ним будут стоять лицом друг к другу до судного дня... а затем где-то посреди строя чей-то одинокий бас запел:

Другие голоса тотчас подхватили:

Это была песня о молодом полковнике, который погиб сто лет назад, когда история Дорсая только начиналась; Город Новая Земля взял на службу дорсайцев с тайным намерением использовать их против врага, столь превосходящего их силой, что они наверняка были бы полностью уничтожены – тогда не пришлось бы платить им за службу, и в то же время противнику был бы нанесен существенный ущерб. Но дорсайцы разгромили врага, и город встал в конце концов перед необходимостью им заплатить. Чтобы этого избежать, городские власти решили обвинить дорсайского командира в сотрудничестве с врагом, в получении взятки за объявление победы в сражении, которого не было вообще. Все было тщательно продумано, и эта ложь могла бы даже сработать, если бы они не совершили ошибку, арестовав командира, чтобы сделать свою историю еще более убедительной.

Это песня в любой другой ситуации не могла бы вызвать никаких возражений. Но сейчас я внезапно понял, что она предназначалась нам. Это для Пела, Моро, для меня самого пели сейчас все солдаты. До этого я чувствовал себя почти невидимым на трибуне позади Чарли ап Моргана. Теперь мы, трое штатских, стояли под прицелом каждой пары глаз – штатские вроде тех, что повесили Жака Кретьена, а вдобавок еще и жители Сент-Мари, среди которых были и те, кто убил Кейси Грима. Ощущение было такое, словно перед нами рычащая пасть какого-то громадного зверя, готового нас проглотить.

Чарли ап Морган не вмешивался в происходящее. Он стоял молча, ожидая, когда они допоют песню до конца.

Песня закончилась. Снова наступила тишина – полная тишина. Чарли на трибуне пошевелился. Он сделал полшага вперед и скомандовал:

– Офицеры! С флангов и центра. Встаньте лицом к вашим людям!

Офицеры шагнули вперед, повернулись и промаршировали к месту напротив середины ряда, который они возглавляли, повернулись еще раз и замерли.

– Приготовьтесь стрелять.

Оружие в руках офицеров поднялось на уровень пояса, стволы были направлены на людей, стоявших прямо перед ними. У меня внезапно перехватило дыхание. Я не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть, как ни пытался. Я слышал о чем-то подобном, но никогда в это не верил и никогда не думал, что сам могу оказаться тому свидетелем. Краем глаза я мог видеть лицо Чарли ап Моргана, и это было лицо истинного дорсайца. Он снова заговорил.

– Была дана команда разойтись, – голос Чарли отдавался эхом над молчавшими людьми, – но не выполнена. Команда будет дана повторно, в соответствии с Третьей Статьей Контракта Профессионального Солдата. Офицеры откроют огонь по каждому, кто откажется подчиниться.

По рядам пробежало нечто вроде легкого вздоха, за которым последовали щелчки предохранителей на оружии тех, кто находился в строю. Теперь они стояли лицом к лицу с офицерами – такими же солдатами, как они, и старыми друзьями. Но все они были профессионалами. Вряд ли они станут дожидаться расстрела, если до этого дойдет. Дыхание у меня теперь перехватило настолько, что я ощущал боль, словно что-то тяжелое, с острыми краями давило мне на ребра. Нас могут расстрелять в течение каких-нибудь десяти секунд.

– Бригад-майор, – раздался ровный голос Чарли. – Распустите ваши войска.

Бригад-майор, который обернулся к Чарли, когда тот с ним заговорил, снова повернулся лицом к строю.

– Разой... – голос бригад-майора изменился по сравнению с тем, когда он отдавал эту команду в первый раз, не больше, чем голос Чарли, – дись!

Строй распался. Ряды сразу же рассеялись, офицеры опустили оружие. Долго задерживаемое дыхание вырвалось из моих легких столь резко, что чуть не разорвало мне горло. Я повернулся к Чарли, но он уже спускался с трибуны, и лицо его было все так же невозмутимо, как и в течение последних нескольких минут. Мне пришлось почти бежать, чтобы перехватить его.

– Чарли! – Я протянул к нему руку. Не останавливаясь, он повернулся и посмотрел на меня. Только сейчас я ощутил, насколько у меня был неважный вид. Я попытался рассмеяться.

– Слава Богу, все кончилось, – сказал я.

– Кончилось? – Он покачал головой. – Ничего не кончилось, Том. Солдаты теперь будут голосовать. Это их право.

– Голосовать? – Какое-то мгновение это слово не имело для меня никакого смысла. Затем оно внезапно приобрело, слишком много смысла. – Вы имеете в виду – они могут голосовать за то, чтобы двинуться на Бловен, или что-то в этом роде?

– Возможно, что-то в этом роде, – ответил он.

Я уставился на него.

– А потом? – спросил я. – Вы не можете... если они проголосуют за то, чтобы идти на Бловен, что вы станете делать?

Он почти хладнокровно посмотрел на меня.

– Возглавлю свои войска.

Я остановился и проводил его взглядом. Чья-то рука коснулась моего локтя; я обернулся и увидел подошедших ко мне Пела и Моро. Это Моро положил ладонь мне на руку.

– Том, – спросил он. – Что теперь будем делать?

– Нужно увидеться с Падмой. Кроме него, никто нам не сможет помочь.

Чарли пока не собирался в Бловен. Он отправился на совещание в штаб. Нам пришлось одолжить одну из стоявших в лагере машин.

Большую часть обратного пути мы молчали. Я снова был за рулем, а Пел сидел рядом. Когда мы въехали в западную часть города, сидевший сзади Моро наклонился, обращаясь к нам.

– Том, – сказал он. – Вы должны перевести свою полицию на особый режим. Пел, вы должны мобилизовать милицию – прямо сейчас.

– Моро... – Я внезапно почувствовал себя уставшим, как собака, измотанным до полной потери сил. – У меня меньше трехсот человек, девяносто девять процентов которых не умеют ничего, кроме как заполнять отчеты или выполнять свои обязанности на пожаре, при аварии или во время семейной ссоры. Они не смогут противостоять этим наемникам, даже если я им прикажу.

– Пел, – произнес он, отворачиваясь от меня, – ваши люди – солдаты. Они ведь участвовали в боях вместе с ними...

Пел рассмеялся.

– Больше ста лет назад всего один батальон дорсайцев, вооруженный лишь стрелковым оружием, овладел укрепленным городом – Рошмоном. А сейчас нам противостоит бригада – шесть батальонов, – обладающая лучшим оружием, которое только могут приобрести для них экзоты. Бловен, как вам известно, вообще не имеет ни естественной, ни искусственной защиты. И вы хотите, чтобы две тысячи моих ополченцев пытались их остановить? В Сент-Мари нет силы, способной выступить против этих профессиональных солдат.

– В Рошмоне... – начал Моро.

– Ради всего святого! – воскликнул Пел. – Это – лучшие наемники, которых только можно найти. Элитные войска – экзоты не нанимают никого другого, опасаясь, что им придется самим взять в руки оружие и тем самым изменить своим принципам – или что там у них! Поймите, Моро! Если войска Кейси захотят нас уничтожить, они это сделают. И ни вы, ни я ничего не сможем предпринять!

Моро долго молчал. Последние слова Пела были произнесены почти истерическим тоном. Когда мэр Бловена снова заговорил, голос его звучал мягко.

– Интересно знать, почему вы так хотите именно этого, – сказал он.

– Идите к черту! – ответил Пел. – Просто идите...

Я резко затормозил и посмотрел на Пела.

– Это я тоже хотел бы знать. Хорошо, вы любили Кейси. Я тоже. Но сейчас мы можем ожидать чего угодно – от полного уничтожения города до возможной гибели нескольких сотен тысяч людей. Все это за смерть лишь одного человека?

На лице Пела появилось горькое и усталое выражение.

– В нас, жителях Сент-Мари, нет ничего хорошего, – хрипло проговорил он. – Мы – маленькая ленивая фермерская планета, которая ничем не прославилась с тех пор, как была впервые заселена. Мы лишь взывали о помощи к экзотам каждый раз, когда у нас были неприятности. А экзоты каждый раз нас вытаскивали из беды, только потому, что мы с ними в одной солнечной системе. – Чего мы стоим? Ничего! По крайней мере, от дорсайцев и экзотов есть хоть какая-то польза!

Он отвернулся от нас, и больше нам не удалось добиться от него ни слова.

Мы въехали в город, где, к моему большому облегчению, я наконец избавился от Пела и Моро и поспешил в комиссариат полиции.

Я планировал потратить два или три часа на то, чтобы взять ситуацию под контроль, а затем найти Падму. Но, как оказалось, мне потребовалось почти семь часов, чтобы подавить панику и замешательство и навести некоторый порядок в действиях моих подчиненных. Собственно, от нас требовалось немногое – просто патрулировать улицы и следить, чтобы жители города оставались в своих домах. Тем не менее я все еще не мог отправиться на поиски Падмы: в моем присутствии срочно нуждалась команда детективов, которая работала вместе с военными, выслеживая убийц.

Я медленно ехал по пустым ночным улицам, с включенными сигнальными огнями, эмблема на борту полицейской машины была ярко освещена. Однако три раза меня останавливали и проверяли неожиданно появлявшиеся вооруженные группы солдат, от трех до пяти человек. Офицер, возглавлявший одну такую группу, сел ко мне в машину. Еще дважды после этого мы встречали военные патрули, тогда он высовывался в окно, и нас пропускали.

Наконец мы подъехали к комплексу складских зданий в северной части города и остановились возле одного из складов. Внутри большого гулкого помещения было пусто, за исключением нескольких сотен квадратных футов, заставленных сельскохозяйственными машинами в ящиках, на первом из трех этажей. Я обнаружил своих людей на втором этаже, в прозрачных кабинах, служивших кабинетами.

– Мы ничего не можем сделать, комиссар, – сказал старший детектив, лейтенант Ли Холл, которого я знал в течение шестнадцати лет. – Нам за ними не угнаться, даже если бы они нам позволили.

– Не угнаться? – удивился я.

– Да, сэр, – утвердительно кивнул Ли. – Идемте, я вам покажу. Так или иначе, смотреть они нам позволяют.

Он повел меня на верхний этаж склада, большое пустое пространство, где было лишь разбросано несколько пустых ящиков среди куч неиспользованного упаковочного материала. Переносные прожектора освещали территорию безжалостным голубовато-белым светом. Едва мы сделали несколько шагов, как дорогу нам преградил офицер.

– Дальше нельзя, лейтенант, – заявил он Ли и посмотрел на меня.

– Это Томас Вельт, комиссар полиции Бловена.

– Мое почтение, сэр. Но вам с лейтенантом придется стоять здесь, если вы хотите увидеть, что происходит.

– А что происходит? – спросил я.

– Мы воссоздаем ситуацию, – ответил офицер. – Это один из наших Охотничьих Отрядов.

В белом свете прожектора виднелись фигуры четырех солдат. На первый взгляд казалось, что они разыгрывают какой-то странный балет или пантомиму. Они находились на небольшом расстоянии друг от друга; сначала один из них переместился так, словно встал с несуществующего стула, подошел к такому же несуществующему столу и повернулся лицом к остальным. Затем то же повторил другой. Потом к ним подошел третий и стал что-то делать вместе с ними за этим невидимым столом.

– Люди в наших Охотничьих Отрядах – по существу, следопыты, комиссар, – тихо сказал офицер мне на ухо. – Эти – из отряда, который хорошо работает в закрытых помещениях.

– И что они делают? – спросил я.

– Определяют, чем занимались убийцы, когда были здесь, – объяснил офицер. – Каждый из троих членов отряда берет след одного из убийц, а четвертый наблюдает за ними в качестве координатора.

Я посмотрел на него. На рукаве у него была эмблема Дорсая, но он выглядел столь же обычно, как я сам или любой из моих детективов. Явно иммигрант в первом поколении; это объясняло, почему у него нашивки младшего офицера, несмотря на эмблему.

– Но какие следы они ищут? – поинтересовался я.

– Большей частью мелочи. – Он улыбнулся. – Такие мелочи, которые мы с вами не сможем увидеть, даже если нам на них покажут. Иногда ничего не удается найти, и тогда им приходится догадываться – вот где помогает координатор. – Он посерьезнел. – Похоже на черную магию, верно? Даже мне порой так кажется, а я дорсаец уже четырнадцать лет.

– Вы сказали – трое, – сказал я.

– Верно, – ответил офицер. – Снайперов было трое. Мы проследили их путь от помещения в здании, из которого они стреляли, до этого места. Здесь был их штаб – отсюда они отправились туда, где произошло убийство. Есть признаки того, что они провели тут в ожидании по крайней мере несколько дней.

– Почему вы решили, что они ждали? – спросил я.

– Множество повторяющихся признаков. Привычные действия. Следы установки походных кроватей и переносного телефона – вероятно, кто-то позвонил и сообщил им, что командор выехал из лагеря. Следы многочисленных приемов пищи. Остатки металлической смазки, свидетельствующие о том, что здесь разбирали и чистили оружие.

– Но откуда вы знаете, что их было только трое?

– Есть следы только троих, – ответил он. – Все достаточно крупные для вашей планеты, все моложе тридцати лет. У самого высокого были черные волосы и борода. Он в течение недели не менял одежду... – Офицер понюхал воздух:

– Чувствуете запах?

Я долго и напряженно принюхивался.

– Ничего не чувствую, – покачал головой я.

– Хм... – В голосе офицера звучало мрачное удовлетворение:

– Видимо, эти четырнадцать лет все-таки не прошли для меня зря. Так или иначе, его запах – один из следов, который привел нас сюда.

Я взглянул на Ли Холла, потом снова на офицера.

– Значит, вам вообще не нужны мои детективы, верно? – спросил я.

– Нет, сэр. – Он посмотрел мне прямо в лицо. – Но мы полагаем, вы хотите, чтобы они остались с нами. Никаких проблем.

– Да, – сказал я и ушел. Если мои люди не были здесь нужны, то и я тоже. К тому же я хотел поговорить с Падмой.

Но найти Посланника оказалось непросто. Посольство экзотов либо не желало, либо не могло сообщить мне, где он находится; в штаб-квартире экспедиционных сил мне тоже заявили, что не знают. Разумеется, мой собственный департамент следил за всеми перемещениями по городу важных граждан других планет, таких как братья Гримы и Посланник экзотов. Но в данном случае не было никакой информации о том, что Падма покинул помещение, где я в последний раз видел его вместе с Яном Гримом сегодня утром. Наконец я собрал в кулак всю свою решительность и, позвонив самому Яну, спросил, у него ли Падма.

В ответ я услышал короткое «нет». Если бы Падма был у него, дорсаец типа Яна скорее отказался бы отвечать, чем прямо солгал. Я сдался. Я падал с ног от усталости и сказал себе, что должен поехать домой, поспать хотя бы несколько часов, а потом снова начать поиски.

Взяв с собой в машину одного из солдат, чтобы тот поручился за меня перед патрулями, я вернулся в свою темную квартиру. Когда я вошел в гостиную и включил свет, то увидел Падму. Он ждал меня, расположившись в одном из кресел.

Потрясение, которое я испытал, оказалось достаточно сильным – словно передо мной возник призрак человека, с чьих похорон я только что вернулся. Я остановился, уставившись на него.

– Извините, что застал вас врасплох, Том, – сказал он. – Я знаю, вы собирались выпить и забыть обо всем на несколько часов. Так или иначе, почему бы вам действительно не выпить?

Падма кивнул в сторону бара, встроенного в угол гостиной. Я никогда им не пользовался, за исключением тех случаев, когда принимал гостей; но он всегда был полон – это входило в договор об аренде. Я подошел к стойке и смешал бренди с водой. Я знал, что нет никакого смысла предлагать Падме алкоголь.

– Как вы сюда попали? – спросил я, не оборачиваясь.

– Сказал вашему привратнику, что вы меня искали, – ответил Падма. – Он меня впустил. Мы, экзоты, не настолько часто встречаемся на вашей планете, чтобы он меня не узнал.

Я одним глотком осушил полстакана и сел в противоположное кресло. Освещение в квартире стало ярче, когда за, окнами стемнело. Мягкий свет лился с потолка и из маленьких отверстий и ниш в стенах. В своих голубых одеждах Падма выглядел словно изображение Будды, возвышающегося над всем человеческим и житейским.

– Что вы здесь делаете? – поинтересовался я. – Целый день вас ищу.

– В сложившейся ситуации вы вполне могли обратиться ко мне за помощью. Поэтому я хотел встретиться с вами там, где вы не могли бы предположить, что причиной моего отказа является давление извне.

– Отказа? – удивился я. Бренди и вода, которые я проглотил, казалось, уже ударили мне в голову. – Вы даже не собираетесь меня выслушать, прежде чем сказать «нет»?

– Надеюсь, – произнес Падма, – что сначала вы выслушаете меня, Том, прежде чем отвергнуть то, что я собираюсь вам сказать.

– Вы думаете, что я могу как-то воздействовать на Яна Грима, чтобы тот увел своих солдат на расстояние половины окружности планеты от Бловена, или иным образом вывести ситуацию из нынешнего критического состояния. Но правда в том, что я не могу этого сделать; и даже если бы я мог, я бы этого не сделал.

– Не сделал бы, – тупо повторил я.

– Да. Именно так. Но не просто по собственному выбору. В течение четырех веков, Том, мы убеждали всех остальных, что предназначение человечества связано с настоящим и прошлым. У нас, экзотов, есть сейчас достаточно точная наука, называемая онтогепетикой, которая помогает предвидеть исторические последствия того или иного события в настоящем или будущем. Мы не делаем секрета из существования подобной науки. Но это не означает, что мы можем управлять событиями, особенно когда другие все еще стремятся отвергнуть самое существо того, с чем мы имеем дело – концепцию большой, перемещающейся картины событий, которые включают в себя всех нас и наши жизни.

– Я католик, – сказал я. – Я не верю в предназначение.

– И мы, жители Мары и Культиса, тоже, – продолжал Падма. – Но мы верим в физику человеческих действий и взаимодействий, которые, как мы считаем, работают в определенном направлении, стремясь к определенной цели, которая, как мы сейчас считаем, отстоит менее чем на сто лет – если, собственно, мы уже ее не достигли. Движение к этой цели нарастало по крайней мере в течение последнего тысячелетия. Ни один индивидуум или группа в настоящее время не в состоянии противостоять этому движению или изменить его направление. Лишь некто более могущественный, чем человек, каким мы его знаем, мог бы это сделать.

– Наверняка, – согласился я. Стакан в моей руке был пуст. Я не помнил, как выпил остаток его содержимого; но алкоголь в некоторой степени снял усталость и напряжение. Я встал, снова подошел к бару и вернулся с полным стаканом, в то время как Падма молча ждал. – Конечно, я понимаю. Вы думаете, что заметили здесь историческую тенденцию; и не хотите вмешиваться, боясь ее нарушить. Изящное оправдание тому, чтобы ничего не делать.

– Это не оправдание, Том. – И на этот раз в его голосе прозвучала некая глубокая нота, которая на мгновение очистила мой разум от паров бренди и заставила меня взглянуть на него. – Я не говорил, что не собираюсь ничего предпринимать в данной ситуации. Я говорю, что ничего не могу сделать. Даже если бы я попытался – это было бы бесполезно. Не только для вас эта ситуация чересчур тяжела: для всех остальных тоже.

– Как вы это узнаете, если не попытаетесь? – спросил я. – Хотелось бы увидеть вашу попытку и результат. Тогда, вероятно, я бы вам поверил.

– Том, вы можете поднять меня с этого кресла?

Я посмотрел на него. Я не дорсаец, но достаточно велик для моей планеты. В данном случае это означало, что я был на голову выше Падмы и, вероятно, на четверть тяжелее. Кроме того, я моложе его и всю жизнь старался поддерживать себя в хорошей физической форме. Я вполне мог бы поднять кого-либо, равного мне по весу, с этого кресла без особого труда, а Падма был еще легче.

– Если только вы не привязаны, – заявил я.

– Я не привязан. – Он на мгновение встал, потом снова сел. – Попробуйте меня поднять, Том.

Я поставил стакан, подошел к креслу. Обхватив Падму под мышками, я попытался его поднять.

Но мне не удалось даже сдвинуть экзота с места. Даже если бы он был каменной статуей в натуральную величину, я и то мог бы рассчитывать на большее.

Наконец я сдался.

– Сколько вы весите? – поинтересовался я, отдышавшись.

– Не больше, чем вы думаете. Сядьте, Том. – (Я сел.) – Пусть это вас не беспокоит. Это, конечно, трюк. Нет, не механический, а физиологический.

– Встаньте, – потребовал я. – Дайте мне еще раз попробовать.

Он встал. Я попытался. Он был все так же неподвижен.

– А теперь, – предложил он, когда я во второй раз сдался, – попробуйте снова; и вы обнаружите, что можете меня поднять.

Я вытер лоб, обхватил его руками и изо всех сил потянул вверх, в результате чего чуть не подбросил его к потолку.

– Видите? – сказал он, снова садясь. – Так же как я знал, что вы не сможете меня поднять, пока я вам не позволю, я знаю, что не в состоянии изменить ход событий на Сент-Мари. Но это можете сделать вы.

– Я? – Я уставился на него, затем взорвался: – Тогда, ради всего святого, скажите, как?

Он медленно покачал головой.

– Мне очень жаль, Том, – сказал он. – Но я лишь знаю, что, выраженная в терминах онтогенетики, здешняя ситуация показывает, что вы являетесь центральной фигурой. С вашей помощью сосредоточенные здесь силы, подталкиваемые к разрушительным действиям другой столь же центральной фигурой, могут быть возвращены на основной путь исторического развития с минимумом потерь. Я говорю вам это для того, чтобы, зная это, вы могли воспользоваться имеющимися у вас возможностями.

С этими словами он встал и направился к двери.

– Подождите! – крикнул я, и он остановился, на мгновение обернувшись. – Та, другая центральная фигура – кто это?

Падма снова покачал головой.

– Знание этого не принесет вам пользы, – сказал он. – Я даю вам слово, что сейчас он далеко и сюда не вернется. Его даже нет на планете.

– Один из убийц Кейси! – воскликнул я. – И они улетели с планеты!

– Нет. Люди, которые убили Кейси, – лишь орудия. Если бы никто из них не существовал, на их месте оказались бы трое других. Забудьте о второй центральной фигуре, Том. Он не в большей степени ответствен за ситуацию, которую создал, чем вы – за то, что происходит здесь и сейчас. Он просто, как и вы, оказался в положении, которое давало ему свободу выбора. Спокойной ночи.

С этими словами он внезапно оказался за дверью и исчез. Я до сих пор не могу понять, то ли он двигался настолько быстро или же по какой-то иной причине я позволил ему уйти. Просто я неожиданно остался один.

Усталость навалилась на меня, словно тяжелые волны океана ртути. Я проковылял в спальню, рухнул на кровать, и это было все, что я помнил, пока – как мне показалось, в следующую секунду – я не проснулся от настойчиво звеневшего в ушах телефонного звонка.

Я протянул руку, нащупал телефон и нажал на кнопку.

– Вельт слушает, – прохрипел я.

– Том, это Моро. Том? Это вы, Том?

Я облизал губы, сглотнул и заговорил более внятно:

– Это я. В чем дело?

– Где вы были?

– Спал, – ответил я. – В чем дело?

– Мне нужно с вами поговорить. Не могли бы вы приехать...

– Приезжайте сюда сами. Мне нужно встать, одеться и выпить кофе, прежде чем я буду в состоянии куда-либо ехать. Вы можете со мной поговорить, пока я буду этим заниматься.

Я отключился. Он все еще что-то говорил на другом конце линии, но меня это уже не интересовало.

С трудом выбравшись из постели, я начал приводить себя в порядок. Когда он приехал, я уже был одет и пил кофе.

– Пейте. – Я пододвинул ему чашку, когда он сел рядом со мной за стол на террасе. Он машинально взял ее.

– Том... – начал он. Чашка дрожала в его руке, когда он поднял ее и поспешно отхлебнул, прежде чем снова поставить. – Том, вы когда-то были членом Голубого Фронта, верно?

– Как и все, – сказал я. – Тогда, в годы нашей молодости, это была идеальная компания, мечтавшая о том, чтобы в управлении нашей планетой стало больше порядка и системы!

– Да, да, конечно, – пробормотал Моро. – Но я имел в виду, вероятно, вы знаете, с кем сейчас можно связаться...

Я рассмеялся. Я смеялся столь сильно, что мне пришлось поставить чашку, чтобы не расплескать кофе.

– Моро, о чем вы говорите? Если бы я знал, кто является лидерами Голубого Фронта, то они уже сидели бы в тюрьме. Комиссар полиции Бловена – главный представитель закона в нашей столице – последний, с кем Голубой Фронт вступил бы сейчас в контакт. Сначала они пришли бы к вам. Вы ведь тоже когда-то были его членом, когда учились в колледже, помните?

– Да, – уныло согласился он. – Но сейчас я никого не знаю. Я думал, что, может быть, у вас есть информаторы, или какие-то подозрения, или...

– Ничего подобного, – возразил я. – Ладно. Зачем вы хотите знать, кто сейчас руководит Голубым Фронтом?

– Я думал обратиться к ним с призывом выдать убийц Кейси Грима – чтобы спасти жителей Бловена. Том... – Он посмотрел мне прямо в глаза. – Всего лишь час назад солдаты из числа наемников голосовали за то, чтобы потребовать от своих офицеров повести их на город – более девяноста четырех процентов. А Пел... Пел в конце концов мобилизовал свою милицию; но я не думаю, что он намерен нам помогать. Он весь день пытался поговорить с Яном.

– Весь день? – Я бросил взгляд на часы: 4.25. – Ведь сейчас не 4.25 дня?

– Именно дня, – сказал Моро, глядя на меня. – Я думал, вы знаете.

– Я не собирался столько спать! – Я поднялся с кресла, направляясь к двери. – Пел хочет встретиться с Яном? Чем быстрее мы встретимся с ним сами, тем лучше.

И мы поехали. Но опоздали. Когда мы добрались до штаб-квартиры экспедиционных сил и прошли мимо младших офицеров к кабинету Яна, Пел уже был там. Я отодвинул в сторону преградившего путь офицера и вошел; Моро последовал за мной. Пел стоял лицом к Яну, тот сидел за столом, окруженный кипами бумаг. Увидев нас с Моро, он встал.

– Все в порядке, капитан, – обратился он к офицеру позади нас. – Том, рад вас видеть. Однако, господин мэр, будьте так любезны подождать снаружи; я встречусь с вами через несколько минут.

Моро ничего не оставалось, как снова выйти. Когда дверь за ним закрылась, Ян показал мне на кресло рядом с Пелом и снова сел.

– Продолжайте, генерал, – сказал он Пелу. – Повторите то, что вы начали мне говорить, для Тома.

Пел бросил на меня яростный взгляд.

– Это не имеет никакого отношения к комиссару полиции Бловена или к кому-либо другому с Сент-Мари.

– Повторите. – Ян даже не повысил голоса. Слово прозвучало, словно железная дверь, захлопнувшаяся перед Пелом и заставившая его повернуть назад. Пел снова мрачно посмотрел на меня.

– Я только что говорил о том, – начал он, – что, если командующий Грим поедет в лагерь и обратится к солдатам, вероятно, он сможет убедить их проголосовать единогласно.

– Проголосовать единогласно за что? – спросил я.

– За то, чтобы дом за домом обыскать весь Бловен и окрестности, – ответил Ян.

– Город блокирован, – поспешно заявил Пел. – Подобный поиск позволит обнаружить убийц в течение нескольких часов, если привлечь к этому всех.

– Конечно, – сказал я, – и вместе с настоящими убийцами несколько сотен подозреваемых или те, кто попытается сопротивляться или бежать, будут убиты или ранены. Даже если Голубой Фронт не воспользуется возможностью – которой он определенно воспользуется – начать перестрелку с солдатами на улицах города.

– Что из того? – Пел обращался скорее к Яну, чем ко мне. – Ваши войска смогут с ними справиться. И вы принесете Сент-Мари большую пользу, уничтожив их.

– Если все это не закончится уничтожением всего гражданского населения города, – заметил я.

– Вы исходите из того, Том, – возразил Пел, – что войска экзотов неподконтрольны...

Ян оборвал его:

– Ваши рекомендации, генерал, совпадают с теми, которые я получаю от других. Сейчас здесь присутствует некто с подобным предложением. Можете выслушать ответ, который я ему дам.

– Пригласите лейтенанта Уэлло, – приказал он. Грим встал и повернулся к нам спиной, когда дверь кабинета открылась и вошел офицер, которого я не так давно оттолкнул в сторону. И тут я увидел, что это тот самый иммигрант из Охотничьего Отряда, человек, который был дорсайцем четырнадцать лет.

– Сэр! – сказал он, останавливаясь в нескольких шагах от Яна и отдавая честь. Будучи без головного убора, Ян не отдал честь ему в ответ.

– У вас есть сообщение для меня? – спросил Ян. – Докладывайте. Я хочу, чтобы эти джентльмены услышали его, а также мой ответ.

– Да, сэр. – Я заметил, что Уэлло искоса бросил на меня взгляд и тоже узнал меня. – Я был послан к вам, чтобы сообщить результаты нашего последнего голосования. Солдаты единогласно проголосовали за необходимость одной операции.

– Какой же?

– За то, чтобы проверить дом за домом город Бловен, в поисках убийц полевого командира Грима. – Уэлло кивнул в сторону стола Яна, и я впервые увидел там рисунки – несомненно, созданные воображением художника, но очень живо изображавшие трех человек в гражданской одежде. – Наверняка мы узнаем их, когда найдем.

Официальный тон Уэлло ничем не напоминал тот, каким он говорил тогда со мной в зоне действий Охотничьего Отряда. И вероятно, военный протокол действует даже в подобной ситуации – когда дело касается гибели человека и возможной гибели города. Это было для меня легким потрясением, и я впервые начал понимать, что имел в виду Падма, когда говорил о действующих здесь силах. Какое-то мгновение я почти ощущал эти силы, словно сильное дуновение ветра. Но Ян уже отвечал ему.

– Любой тотальный поиск включает возможные военные ошибки и опасность для гражданского населения. Авторитет моего погибшего брата не должен страдать из-за любого моего необдуманного приказа.

– Да, сэр, – сказал Уэлло. – Прошу прощения, сэр, но солдаты надеялись, что приказ об операции отдадите вы. Мы даем вам на размышление шесть часов, прежде чем наш Солдатский Совет примет ответственность за операцию на себя. Тем временем Охотничьи Отряды будут отозваны – это часть принятого решения.

– Почему? – спросил Ян.

– Мне очень жаль, сэр. Но вы знаете, что они уже несколько часов как бездействуют. След потерялся в потоке городского движения; и преступники могут быть где угодно в центральной части города.

– Что ж, спасибо за информацию, лейтенант.

– Сэр! – Уэлло снова отдал честь и вышел. Когда дверь за ним закрылась, Ян снова повернулся к нам.

– Вы слышали, джентльмены, – сказал он. – А теперь у меня еще много дел.

Мы с Пелом вышли. В коридоре уже не было ни Уэлло, ни молодого капитана. Лишь Моро стоял там, ожидая нас. Пел яростно повернулся ко мне.

– Кто просил вас являться сюда? – спросил он.

– Моро, – ответил я. – И добрые намерения тоже. Пел, что с вами происходит? Вы ведете себя так, словно лично заинтересованы в том, чтобы увидеть, как солдаты экзотов сравнивают с землей Бловен...

– Прошу прощения! – бросил он. – У меня дела. Мне нужно позвонить в свой штаб.

Озадаченный, я смотрел, как он быстрыми шагами уходит прочь. Внезапно я почувствовал, словно та самая сила, дуновение которой я ощутил в кабинете Яна, странным образом прочистила мои мозги, так что даже самый слабый звук отдавался отчетливым эхом. Одновременно я слышал эхо голоса Пела, произносившего те же слова, когда Кейси готовился покинуть лагерь наемников, отправляясь на несуществующий обед в честь победы; и неосознанное, но долго зарождавшееся подозрение внезапно вспыхнуло у меня в голове со всей определенностью.

Я в три прыжка догнал его и, схватив за плечо, развернул и прижал к стене.

– Это вы! – закричал я. – Вы звонили из лагеря в город незадолго до нашего приезда. Это вы сообщили убийцам, что мы едем и чтобы они заняли соответствующую позицию для обстрела нашей машины. И это вы организовали убийство Кейси!

Мои руки сжимали его горло, и он не мог ответить, даже если бы и хотел. Но в этом не было, необходимости. Потом я услышал стук каблуков по полированному каменному полу коридора и отпустил его, сунув руку под китель, где был мой пистолет.

– Только скажите хоть слово, – шепнул я ему, – или сделайте что-нибудь... и я убью вас. Идем с нами!

Вошел капитан. Он с любопытством посмотрел на нас троих.

– Я могу вам чем-либо помочь, джентльмены? – спросил он.

– Нет, – ответил я. – Нет, мы просто уходим. Подхватив одной рукой под локоть Пела, а другую пряча под кителем на спуске пистолета, я вышел; Моро держался позади. Когда дверь закрылась за нами, Моро подошел ко мне с противоположной стороны от Пела.

– Что будем делать? – шепотом поинтересовался Моро. Пел молчал; но глаза его напоминали черные провалы метеоритных кратеров на серой поверхности лишенного атмосферы спутника.

– Отведите его вниз, и пусть его запрут в камере ближайшего полицейского участка, – приказал я. – Он станет ходячей бомбой, если кто-либо из солдат узнает, что он сделал. Человек такого ранга, замешанный в убийстве Кейси, – для них достаточный повод, чтобы по нашим улицам потекла кровь.

Полицейский участок номер 96, куда мы доставили Пела, находился меньше чем в трех минутах езды.

– Но как вы можете быть уверены, что он... – Моро не решался выразить свою мысль словами, хотя никто не мог нас подслушать. Он стоял, глядя на Пела, который сидел сгорбившись на стуле, продолжая молчать.

– Я уверен, – сказал я. – Экзот Падма... – Я оборвал фразу на полуслове, точно так же как до этого Моро. – Неважно. Главное, что он из Голубого Фронта и он замешан в убийстве. Но что мы будем теперь делать?

Пел пошевелился и заговорил – впервые с тех пор, как я его чуть не задушил. Он посмотрел на меня и Моро; лицо его было серым, как у покойника.

– Я сделал это ради Сент-Мари! – прохрипел он. – Но я не знал, что они собираются его убить! Я этого не знал. Они сказали, что просто обстреляют машину – чтобы создать инцидент...

– Вы слышали? – Я кивнул в сторону Моро. – Вам нужны еще какие-либо доказательства?

– Что будем делать? – Моро не отрывал взгляда от Пела.

– Это мой вопрос, – напомнил я ему. – Но не похоже, что вы поможете мне на него ответить. – Я рассмеялся, но отнюдь не радостно. – Падма сказал, что выбор остается за мной.

– Кто? О чем вы говорите? Какой выбор? – спросил Моро.

– Пел, – я кивнул в его сторону, – знает, где скрываются убийцы.

– Нет, – ответил тот.

– Что ж, вы знаете достаточно, чтобы мы смогли их найти, – сказал я. – А за пределами этой комнаты на всей Сент-Мари есть лишь два человека, которым мы можем доверять.

– Вы думаете, что я вам что-либо скажу? – Лицо Пела все еще было серым, но теперь взгляд его приобрел твердость. – Вы думаете, что, даже если бы я что-нибудь знал, я бы вам сказал? Сент-Мари нуждается в сильном правительстве, чтобы выжить, и лишь Голубой Фронт может дать ей такое правительство. Вчера я был готов отдать за это свою жизнь. Я все еще готов к этому. Я ничего вам не скажу – и вы не сможете меня заставить.

– Кто эти два человека? – спросил меня Моро.

– Падма, – ответил я, – и Ян.

– Ян! – воскликнул Пел. – Вы думаете, он вам поможет? Он ничего не в состоянии дать Сент-Мари. Вы верите этим его разговорам об авторитете и военных заслугах его брата? У него нет никаких чувств. Его заботят лишь его собственные военные заслуги; и его не будет волновать, если солдаты сровняют Бловен с землей, раз это соответствует его целям. Яна так же, как и любого другого солдата, радуют результаты того голосования. Он просто намерен прождать эти шесть часов и позволить событиям идти своим чередом.

– И надо понимать, Падму это тоже не волнует? – Голос Моро начал звучать угрожающе. – Ведь это экзоты первыми пришли нам на помощь в борьбе с Квакерскими Мирами!

– Кто знает, чего хотят экзоты? – возразил Пел. – Они делают вид, что ничем иным не занимаются, кроме как помогают другим, и никогда не пачкают рук насилием, и так далее; и каким-то образом при всем этом они становятся все более богатыми и все более могущественными. Конечно, вы можете поверить Падме, почему бы и нет? Поверьте Падме, и увидите, что произойдет!

Моро неуверенно посмотрел на меня.

– Что, если он прав? – спросил Моро.

– Ах, он прав? – рявкнул я. – Тогда вы тоже один из виновников этих неприятностей, ничем не лучше Пела, который нашептывает вам, что в трубе сидит дьявол, и у вас, как и у всех остальных, начинают трястись поджилки, и вы готовы продать ему дом за любую цену! Оставайтесь здесь, оба, и не пытайтесь покинуть комнату.

Я вышел. Заперев за собой дверь. Сегодня дежурил офицер, которого я когда-то знал – старый полицейский по имени Джейкер Рилз.

– Джейкер, – обратился я к нему, – у меня в этой комнате заперта парочка ценных экземпляров. Я надеюсь вернуться через час или около того, чтобы их забрать; но если меня не будет, сделайте так, чтобы они не сбежали и никто к ним не проник или не узнал, где они находятся – по крайней мере в течение двадцати четырех часов, если я не вернусь.

– Я вас понял, Том. Предоставьте их мне.

– Спасибо, Джейкер.

Я вышел и направился обратно в штаб экспедиционных сил. Там теперь было полно офицеров – в основном, дорсайцев. Никого из солдат я не встретил.

Я уже готовился обосновывать необходимость встречи с Яном; но охранники меня удивили. Мне пришлось ждать лишь четыре или пять минут за дверью кабинета Яна, прежде чем оттуда вышли шесть старших командиров, в том числе Чарли ап Морган.

– Хорошо, – сказал Чарли, кивнув мне; затем пошел дальше без каких-либо дальнейших объяснений, что он имел в виду. У меня не было времени даже посмотреть ему вслед. Ян уже ждал меня.

Я вошел. Ян сидел за столом и жестом указал мне на стоявшее перед ним кресло. Я сел. От него меня отделяло лишь несколько футов, но у меня скова возникло ощущение, что между нами огромная дистанция. Даже здесь и сейчас, в мягком освещении ночного кабинета, чувствовалось, что он не такой как все – в большей мере, чем любой другой, дорсаец. Его создали поколения людей, рождавшихся, чтобы воевать; и он не вызывал у меня никакого сочувствия, словно от него дул в мою сторону пронизывающий ветер с какой-то холодной и бесплодной горной вершины. Я еще раз мысленно согласился с Пелом, что Ян состоит только изо льда. Но как человек, у которого убили брата, он заслуживал любой помощи.

– Я должен вам кое-что сказать, – начал я. – Насчет генерала Синьцзиня.

Он медленно кивнул:

– Я ждал, что вы ко мне с этим придете.

Я уставился на него:

– Вы знали про Пела?

– Мы знали, что кто-то из властей Сент-Мари был замешан в том, что произошло, – сказал он. – Обычно дорсайский офицер крайне бдителен в любой потенциально опасной ситуации. Но здесь сначала было ложное приглашение на обед; а затем убийцы оказались как раз в нужном месте, в нужное время, с нужным оружием. Кроме того, наши Охотничьи Отряды обнаружили явные доказательства того, что все это не цепь случайностей. Как я сказал, офицера типа полевого командира Грима обычно не так-то просто убить.

Звание и фамилия его брата прозвучали для меня почему-то столь же странно, как если бы кто-то говорил о себе в третьем лице.

– Но Пел? – спросил я.

– Мы не знали, что именно генерал Синьцзинь был в этом замешан, – ответил Ян. – Вы сами сейчас назвали его.

– Он из Голубого Фронта, – уточнил я.

– Да, – кивнул Ян.

– Я знал его всю свою жизнь, – осторожно начал я. – Мне кажется, он испытал некоего рода нервное расстройство из-за смерти вашего брата; он всегда восхищался им. Но тем не менее это человек, вместе с которым я вырос, и этого человека нелегко заставить сделать что-либо, чего он делать не хочет. Пел отказывается помочь нам найти убийц; и вряд ли мы сможем заставить его говорить в течение шести часов, оставшихся до того, как ваши солдаты войдут в Бловен.

Я закончил. Ян спокойно сидел, глядя на меня, и ждал.

– Разве вы не понимаете? – воскликнул я. – Пел может нам помочь, но я не знаю, каким образом заставить его это сделать.

Ян продолжал молчать.

– Что вам от меня нужно? – Я с трудом сдерживал себя.

– Все, – ответил Ян, – что вы в состоянии мне дать.

На какое-то мгновение мне показалось, что в гранитной горе, которую он напоминал, возникла трещина. Какое-то мгновение, клянусь, я мог заглянуть ему в душу. Но если это и было так, трещина немедленно закрылась. Он сидел – далекий и ледяной – за своим столом и ждал.

– Я ничего не могу вам сообщить, – сказал я, – если только вы не знаете какого-либо способа заставить Пела говорить.

– Я не знаю никакого способа, который был бы совместим с репутацией моего брата как дорсайского офицера, – словно издалека донеслись до меня слова Яна.

– Вас беспокоит репутация? – заорал я. – А люди в Бловене, которые могут погибнуть, если ваши солдаты придут сюда обыскивать все дома в поисках убийц. Что важнее, репутация мертвого человека или жизни живых?

– Люди – это ваше дело, комиссар, – холодно объяснил мне Ян, – профессиональная репутация Кейси Грима – мое.

– Что случится с этой репутацией, если войска войдут в Бловен меньше чем через шесть часов?

– Ничего хорошего, – ответил Ян. – Но это не снимает с меня ответственности. Я не могу сделать того, чего я не должен делать, и обязан делать то, что я должен делать:

Я встал.

– В таком случае из этой ситуации нет выхода, – подытожил я. Внезапно на меня снова навалилась страшная усталость. Я устал от фанатиков-квакеров, которые явились из другой солнечной системы, чтобы предъявить чисто теоретические претензии на наши доходы и жизненное пространство в качестве оправдания для нападения на Сент-Мари. Я устал от Голубого Фронта и людей, подобных Пелу. Я устал от всевозможных гостей с других планет, включая экзотов и дорсайцев. Я устал, устал... Потом мне пришла в голову мысль, что я могу выйти из игры. Откажись я от принятия решения, которое, по утверждению Падмы, должен был принять, и все это дело перестало бы меня касаться. Следовало, разумеется, встать и уйти, но мои ноги не двинулись с места. Выбрав меня в качестве точки опоры, судьба ошиблась. Как и Ян, я не мог сделать того, чего я не должен был делать, и вынужден был делать то, что я должен был делать.

– Ладно, – вздохнул я. – Может быть, Падма сумеет помочь.

– Экзоты, – возразил Ян, – никого не принуждают. – Но он встал.

– Я попытаюсь уговорить его, – устало сказал я.

Я снова не имел никакого понятия о том, где искать Падму. Но Ян нашел его в небольшой нише среди стеллажей в библиотеке Бловена, которая, как и многие библиотеки на всех шестнадцати обитаемых планетах, обеспечивалась экзотами. Падма безмятежно сидел перед нами в своих голубых одеждах, с застывшим выражением лица. Я поделился с ним своими соображениями, но он покачал головой.

– Том, – сказал он, – вы должны были бы знать, что мы, экзоты, никогда никого ни к чему не принуждаем. Это было бы изменой нашим морально-этическим принципам. Вот почему мы нанимаем солдат, чтобы они сражались за нас, и сетанских юристов, чтобы они занимались нашими внепланетными деловыми контрактами. Я – последний человек на этой планете, который заставит Пела говорить.

– Вы не чувствуете никакой ответственности за невинных людей в этом городе? – удивился я. – За жизни, которые будут потеряны, если он не заговорит?

– На эмоциональном уровне – да, – спокойно согласился Падма. – Но есть практические ограничения ответственности за личное невмешательство. Если бы я был озабочен любыми возможными последствиями моих действий, мне бы пришлось провести всю свою жизнь неподвижно, словно статуя. Я не был ответствен за смерть Кейси, и я не отвечаю за поиски его убийц.

– Вы знали Кейси, – сказал я. – Разве вы ничем ему не обязаны? И разве вы не обязаны ничем тому же народу Сент-Мари, на помощь которому послали войска?

– Мы сделали это, – ответил Падма, – лишь для того, чтобы избежать обязательств, которые могли бы заставить нас сделать то, чего мы не должны были делать. Нет, Том. У экзотов и у меня нет обязательств перед вашим народом и даже перед Кейси.

– А перед дорсайцами? – спросил позади меня Ян.

Я почти забыл о его присутствии – настолько был поглощен разговором с Падмой. Конечно, я не ожидал, что Ян заговорит. Звук его низкого голоса прозвучал словно удар тяжелого колокола в небольшом помещении; и впервые выражение лица Падмы изменилось.

– Дорсайцы... – повторил он. – Да, наступает время, когда не будет ни экзотов, ни дорсайцев, когда будет достигнута окончательная цель. Но мы, экзоты, всегда считали нашу работу шагом к этой цели; и дорсайцы помогли нам сделать этот шаг. Возможно, если бы дела пошли иначе, дорсайцев могло бы вообще никогда не быть, а мы все еще были бы там, где мы сейчас. Но дела пошли так, как они идут; и наша нить жизни сплелась с нитью Дорсая с тех пор, как ваш дальний родственник Клетус Грим впервые освободил все Молодые Миры от диктата Земли...

Он встал.

– Я никого не стану принуждать. Но я предложу Пелу свою помощь в примирении с самим собой, если он окажется на это способным; и тогда он, может быть, захочет добровольно рассказать вам то, что вы хотите знать.

Падма, Ян и я вернулись в полицейский участок, где я оставил запертых Моро и Пела. Мы выпустили Моро и остались вчетвером, включая Пела. Он сидел на стуле, глядя на нас, бледный, но спокойный и сосредоточенный.

– Значит, вы привели экзота, не так ли, Том? – обратился он ко, мне. – Что сейчас будет? Нечто вроде гипноза?

– Нет, Пел, – мягко сказал Падма, направляясь большими шагами к нему, в то время как мы с Яном сели, ожидая дальнейшего развития событий. – Я не буду прибегать к гипнозу, тем более без вашего согласия.

– Что ж, будьте уверены; что вы его не получите! – воскликнул Пел.

Падма уже стоял рядом с ним. Пел взглянул на его спокойное лицо.

– Но, если хотите, попробуйте. Я не слишком легко поддаюсь гипнозу.

– Нет, – отрицательно покачал головой Падма. – Я уже сказал, что никого гипнотизировать не буду; но в любом случае ни вы, ни кто-либо другой не может быть подвергнут гипнозу без его согласия. Заключенный соглашается на неволю, в принципе, так же как пациент соглашается на операцию – разница лишь в степени и форме. Большая слепая масса, которой является человечество, в сущности, напоминает амебу. Она живет по своим внутренним законам, которые согласуются с ее телом и ее действиями. Эти внутренние законы основаны на сознательном и бессознательном взаимном согласии ее атомов – нас самих – сотрудничать друг с другом. Мир и удовлетворение приходят к каждому из нас соответственно нашему успеху в этом сотрудничестве, в движении вперед человечества-существа как единого целого. Несогласие и отказ от сотрудничества работают против естества. Страдания и ненависть к самому себе являются следствием борьбы против нашего естественного желания сотрудничать...

Он продолжал говорить, мягко и убедительно, и я все понимал; но лишь эти первые несколько фраз четко отпечатались в моей памяти, а больше я не могу ничего вспомнить. Я до сих пор не знаю, что произошло. Возможно, я почти задремал, не отдавая себе в этом отчета. Так или иначе, время шло; и следующее, что я помню, – как он уходил.

– Я могу с вами еще поговорить? – спросил Пел, когда Падма поднялся, собираясь покинуть нас. Голос Пела изменился, он зазвучал ясно и молодо. – Я не имею в виду – сейчас. Я имею в виду – в другой раз?

– Боюсь, что нет, – ответил Падма. – Вскоре я должен буду покинуть Сент-Мари. Моя работа вынуждает меня вернуться на мою планету, а затем отправиться на один из Квакерских Миров, чтобы кое с кем встретиться и закончить то, что было начато здесь. Но вам незачем больше говорить со мной. Во время нашей беседы вы обрели дар интуиции, и теперь вы вполне можете воспользоваться им. До свидания, Пел.

– До свидания, – произнес Пел, глядя вслед уходящему Падме. Когда он снова посмотрел на меня, я заметил, что его лицо, как и его голос, тоже стало более ясным и молодым. – Вы все слышали, Том?

– Думаю, да... хотя мои воспоминания начали уже ускользать. – Я чувствовал важность того, что Падма сказал Пелу, но был не в состоянии придать ему определенную форму, словно перехватил сообщение, посланное не мне, и потому мой разум уже начал его стирать из памяти. Я встал и подошел к Пелу. – Теперь вы поможете нам найти убийц?

– Да. Конечно.

Он дал нам перечень из пяти мест, где могли прятаться трое, за которыми мы охотились. Он также указал точное местоположение каждого из них.

– Нам нужны ваши Охотничьи Отряды, – обратился я к Яну, когда Пел закончил, – но ведь они отозваны.

– У нас есть Охотники, – ответил Ян. – Офицеры-дорсайцы все еще с нами; и среди них есть Охотники.

Он подошел к телефону на столе и позвонил Чарли ап Моргану, в штаб экспедиционных сил. Когда Чарли ответил, Ян сообщил ему пять адресов, которые дал нам Пел.

– А теперь, – сказал он нам, – возвращаемся в штаб.

– Я хочу с вами, – раздался тихий голос Пела. Ян долго смотрел на него, потом кивнул, не меняя выражения лица.

– Можете пойти с нами.

Офицеров в здании штаба, на мой взгляд, стало еще больше. Мы быстро прошли в кабинет Яна и сели, ожидая, когда начнут поступать сообщения. К нам присоединились Чарли ап Морган и еще один дорсайский старший офицер.

Первые три адреса, проверенные Охотничьими Отрядами, оказались ложными. Обследуя четвертый, обнаружили признаки чьего-то прибывания в течение последних суток, хотя сейчас там было пусто. Последний адрес также оказался ложным.

Я посмотрел на часы. Было около часа дня по местному времени; и шестичасовой срок, установленный солдатами, заканчивался через сорок семь минут. В кабинете повисло напряженное ожидание. Ян, Пел и двое других дорсайцев сидели неподвижно. Лишь я один нервничал и мерил шагами комнату.

На телефоне на столе Яна замигала сигнальная лампочка. Ян протянул руку и нажал кнопку.

– Да? – сказал он.

– Охотничий Отряд номер три, – послышался голос из динамика. – Мы нашли четкий след и сейчас идем по нему. Предлагаем вам присоединиться, сэр.

– Спасибо. Мы идем, – отозвался Ян.

Мы отправились в путь – Ян, Чарли, Пел и я – в штабной машине по патрулируемым пустынным улицам к гостинице в северной части города, в самом старом его районе.

Здание было построено из литого цемента, выложенного кастелмейнским гранитом. Внутри – старомодно-узкие коридоры, темные толстые ковры и металлические стены, имитирующие дубовые панели. Однако звукоизоляция была хорошей. Мы поднялись на седьмой этаж и двинулись по коридору, не слыша никаких звуков, кроме тех, которые производили мы сами.

– Здесь, – наконец сказал командир Охотничьего Отряда, худой, угловатый дорсайский старший офицер лет пятидесяти. Он показал на дверь номера 415. – Все трое.

– Ян. – Чарли ап Морган поглядел на часы. – Солдаты начнут входить в город через шесть минут. Вы можете отправиться им навстречу и сообщить, что мы нашли убийц. Остальные вместе со мной...

– Нет, – отказался Ян. – Сначала мы должны увидеть их и опознать. – Он подошел сбоку к двери и, протянув руку, коснулся кнопки переговорного устройства.

Ответа не последовало. Полуметровый экран над дверью оставался темным и пустым.

Ян снова нажал кнопку.

Мы снова подождали – результат был тот же.

Ян нажал кнопку и, не отпуская ее, заговорил. Его голос наверняка слышали те, кто находился внутри.

– Говорит командующий Ян Грим, – начал он. – Бловен находится сейчас на военном положении; и вы арестованы за соучастие в убийстве полевого командира Кейси Грима. Если возникнет необходимость, мы сломаем дверь. Однако мне хотелось бы, чтобы репутация моего брата была вне критики в отношении определения меры ответственности за его гибель. Так что я предлагаю вам выйти и сдаться.

Он отпустил кнопку и замолчал. Последовала долгая пауза. Затем из решетки переговорного устройства под экраном послышался голос – хотя сам экран оставался пустым.

– Идите к черту, Грим. Мы прикончили вашего брата; а если вы попытаетесь ворваться сюда, то же ожидает и вас.

– Мой вам совет, – голос Яна звучал холодно и безразлично, словно чем-то подобным он занимался каждый день, – сдаться.

– Вы гарантируете нашу безопасность, если мы это сделаем?

– Нет, – сказал Ян. – Я лишь гарантирую, что прослежу, чтобы репутация полевого командира Грима не пострадала бы от того, как с вами будут обращаться.

Ответа сразу не последовало. Позади Яна Чарли снова посмотрел на часы.

– Они тянут время. Но почему? Что это им даст?

– Это фанатики, – спокойно ответил Пел. – Они мало чем отличаются от солдат Квакерских Миров. Эти трое не рассчитывают выйти отсюда живыми. Они лишь пытаются назначить более высокую цену за свою собственную смерть – получить что-то еще за то, что умрут.

Прозвучал сигнал часов Чарли ап Моргана.

– Время вышло, – произнес Чарли. – Солдаты сейчас уже в пригороде Бловена, чтобы начать свой поиск.

Ян протянул руку и снова нажал кнопку, обращаясь к находившимся внутри людям:

– Вы выходите?

– Зачем? – ответил тот же голос, что и в первый раз.

– Я войду и поговорю с вами, если вы хотите, – предложил Ян.

– Нет, – громко начал Пел. Я схватил его за руку, и он повернулся ко мне, шепча:

– Том, скажите ему, чтобы он не ходил! Именно этого они хотят.

Я двинулся вперед, пока Чарли ап Морган не вытянул руку, останавливая меня.

– Ян, – обратился я к нему достаточно тихо, чтобы меня не было слышно через переговорное устройство. – Пел говорит...

– Может быть, это неплохая идея, – снова послышался голос из-за двери. – И верно, почему бы вам не войти, Грим? Оставьте оружие за дверью.

– Том, – приказал Ян, не глядя ни на меня, ни на Чарли ап Моргана. – Оставайтесь здесь. Держите его, Чарли.

– Да, сэр, – ответил Чарли. Он посмотрел мне прямо в глаза. – Оставайтесь здесь. Отойдите назад.

Ян шагнул вперед, остановившись прямо перед дверью. Он снял пистолет и бросил его на пол, в поле зрения экрана.

– Я безоружен.

– Без этой штуки – да, – сказал голос из-за двери. – А как насчет всего остального? Раздевайтесь.

Не колеблясь, Ян расстегнул китель и начал снимать одежду. Мгновение спустя он стоял в коридоре обнаженный; но если люди в номере думали таким образом унизить его, то они явно просчитались.

Обнаженный, он выглядел еще внушительнее, чем одетый. Ян возвышался над всеми нами, даже над другими дорсайцами. Загорелый дотемна, при свете ламп он казался массивной статуей, вырезанной из дуба.

– Я жду, – спокойно проговорил он.

– Хорошо, – сказал голос из-за двери. – Входите.

Ян двинулся вперед. Дверь перед ним отодвинулась в сторону. Он вошел, и дверь за ним закрылась. Какое-то мгновение из номера не доносилось ни звука; затем экран неожиданно осветился. Из-за обнаженных плеч Яна нам было видно помещение, в котором сидели лицом к нему трое вооруженных людей. Интересно, догадывались ли они о том, что он включил экран переговорного устройства, пульт управления которым находился у двери позади него?

Один из троих, сидевший в центре, рассмеялся. Лицо этого рослого чернобородого человека показалось мне знакомым, еще когда я рассматривал изображения предполагаемых убийц в кабинете Яна; и теперь я его окончательно узнал. Профессиональный борец. Четыре года назад его привлекли к суду за изнасилование, но из-за отсутствия доказательств дело было прекращено. Это его голос мы слышали раньше, поскольку теперь он снова говорил: его губы шевелились на экране.

– Так-так, господин командующий. Это нам и требовалось – ваш визит. Теперь на нашем счету два дорсайских командира, прежде чем ваши солдаты унесут то, что от нас останется, в морг; и Сент-Мари увидит, что Голубой Фронт может справиться даже с вами.

Нам не было видно лица Яна; но он ничего не говорил, и, видимо, отсутствие реакции с его стороны раздражало рослого убийцу, поскольку тот оставил дружелюбный тон и наклонился вперед в своем кресле.

– Вы что, не понимаете, Грим? Мы жили и умирали ради Голубого Фронта, единственной политической партии, которая в силах спасти нашу планету. Мы уже мертвы, что бы мы ни делали. Вы думаете, мы этого не знаем? Вы думаете, мы не догадываемся, что случится с нами, если мы согласимся сдаться, как вы нам предлагаете? Ваши люди растерзают нас на части; и если после этого от нас что-то останется, ваши власти передадут нас суду и затем расстреляют. Мы позволили вам войти сюда лишь для того, чтобы прикончить вас точно так же, как и вашею брата, прежде чем прикончат нас самих. Вы поняли? Неужели вам до сих пор не ясно, что вы в ловушке?

– Я понял, – сказал Ян.

Рослый тип пристально посмотрел на него, и дуло его лучемета, который он держал в толстой руке, поднялось.

– Что вы имеете в виду? – спросил он. – Ничто уже не в состоянии спасти вас. Почему вы вошли сюда, зная, что вас ждет?

– Дорсайцы – профессиональные солдаты, – спокойно произнес голос Яна. – Всем известна наша репутация. Без нее никто из нас не заслуживал бы того, чтобы жить. А репутация Дорсая – это сумма репутаций отдельных мужчин и женщин. Так что репутация полевого командира Кейси Грима – ценность, которую следует беречь даже после его смерти. Именно поэтому я и пришел сюда.

Глаза рослого типа сузились. Все это время говорил только он, и два его компаньона, казалось, были удовлетворены подобным положением дел.

– Репутация стоит того, чтобы умереть за нее? – Он не мог скрыть своего удивления.

– Я был готов умереть за свою собственную в течение восемнадцати лет, – невозмутимо ответил Ян. – Сегодняшний день ничем не отличается от вчерашнего.

– И вы пришли сюда... – Рослый тип фыркнул. – Я этому не верю. Следите за ним, вы двое!

– Можете верить или не верить, – продолжал Ян. – Как я только что сказал, я пришел сюда проследить, чтобы профессиональная репутация полевого командира Грима не была никем и ничем опорочена. Как вы могли бы заметить, – он слегка двинул головой, показывая на что-то, находившееся позади него и невидимое для нас, – я включил экран вашего переговорного устройства, так что снаружи видно, что здесь происходит.

Взгляд троих рванулся вверх, к экрану внутри номера, где-то над головой Яна. Последовало какое-то неясное движение, в воздухе мелькнуло загорелое тело Яна, что-то зазвенело, и экран снова погас.

Мы стояли в коридоре, глядя на пустой экран. Вдруг Пел двинулся к двери.

– Стой! – крикнул Чарли.

Пел вздрогнул, но остановился – и в этот момент дверь перед ними разлетелась в клочья от прогремевшего в комнате взрыва.

– Вперед! – Я бросился в открытый теперь проход.

Впечатление было такое, будто я нырнул в центрифугу, заполненную крутящимися в ней телами. У меня остались отрывочные впечатления о взрывах, плясавших вокруг огненных лучах, и посреди всего этого – коричневый силуэт Яна, двигавшегося с решительностью и смертоносностью пантеры.

Потом все кончилось. Я пришел в себя и увидел троих убийц, неподвижно лежащих на полу. Один – со сломанной шеей. Рядом со стеной валялся второй, определенно мертвый, но без явных признаков каких-либо повреждений. У рослого типа, бывшего борца, правая сторона черепа была проломлена, словно дубиной.

Подняв глаза от трех тел, я обнаружил, что в комнате, кроме меня, никого нет. Я повернулся в сторону коридора и заметил там только Пела и Чарли. Яна и других дорсайцев уже не было.

– Где Ян? – Голос мой звучал хрипло, как у пьяного.

– Оставьте его в покое, – ответил Чарли. – Зачем он вам? Убийцы здесь; солдатам уже сообщили, и они прекратили свои поиски в Бловене. Что еще нужно?

Я собрался с мыслями и вспомнил, что я полицейский.

– Мне нужно точно знать, как все произошло, – заявил я. – Была ли это самооборона или...

Слова замерли у меня на языке. Разве можно обвинять голого человека в смерти троих вооруженных типов, которые угрожали его жизни?

– Нет, – сказал Чарли. – Это было совершено в период военного положения в Бловене. Вы получите рапорт от нашего командования о случившемся.

Напряжение, владевшее им до сих пор, казалось, несколько спало. Он слегка улыбнулся и стал больше напоминать дружелюбного офицера, каким я его знал до гибели Кейси.

– Но военное положение должно быть в ближайшее время отменено, – продолжил он. – Не следует ли вам вызвать сюда по телефону своих людей, чтобы все привести в порядок?

И он отошел в сторону, позволяя мне пройти.

Прошел еще один день, и тело Кейси было выставлено для всеобщего прощания в большом зале здания городского совета Бловена. Начиная с серого рассвета и в течение всего безоблачного дня солдаты в полевой форме, без оружия, шли и шли мимо гроба, и их поток казался бесконечным. Каждый слегка касался гроба кончиками пальцев, или произносил несколько слов, или и то и другое.

Граждане Бловена, несмотря на строгий запрет полиции, выстроились по обеим сторонам улицы, вдоль которой извивалась десятитысячная очередь солдат. Голубому Фронту, таким образом, была предоставлена прекрасная возможность: всего одна брошенная граната и... Но ничего не случилось.

К тому времени когда наступил и миновал без каких-либо инцидентов полдень, я начал догадываться почему. В самом настроении толпы горожан было нечто такое, что делало невозможным любой террористический акт.

Казалось, некий трепет и жалость наполняют души жителей Бловена; тех самых людей, которые двадцать часов назад сидели по углам в своих домах, в страхе перед солдатами, что сейчас медленно двигались в сторону здания городского совета. Горожане стали другими. Их изменила смерть Кейси.

Затем произошло кое-что еще. Когда прошли последние солдаты, жители Бловена двинулись следом, продолжая очередь.

Была уже почти полночь, когда ушел последний из штатских, и гроб можно было перенести в помещение в штабе экспедиционных сил, откуда его отправят на Дорсай. Подобная доставка тела на родину случалась редко, даже если это касалось военных высокого ранга. Яна, когда придет его время, несомненно, похоронят в земле любой планеты, где ему доведется умереть. Только если он случайно окажется на родине, когда наступит его час, эта земля будет землей Дорсая. Но Кейси – это был Кейси.

– Вы знаете, что мне предложили? – спросил Моро, когда он, Пел и я, вместе с несколькими старшими офицерами экспедиционных сил – среди которых был Чарли ап Морган, – стояли, глядя, как гроб с телом Кейси вносят в штаб. – Поставить ему памятник, здесь, в Бловене. Памятник Кейси.

Ни Пел, ни я не ответили. Солдаты поставили гроб, сняли прозрачную крышку и унесли ее. Тело Кейси лежало в одиночестве, ничем не прикрытое; его лицо выглядело спокойным и безмятежным. В комнату начали входить старшие офицеры, которых не было в очереди солдат, проходивших через зал. Один за другим они останавливались на секунду возле гроба, а затем выходили.

– Такого никогда не было у нас на Сент-Мари, – после долгого молчания произнес Пел. Он очень изменился с тех пор, как с ним поговорил Падма. – Лидер. Его любили и за ним следовали.

Он посмотрел на Чарли ап Моргана, который как раз выходил из комнаты.

– Вы, дорсайцы, изменили нас.

– В самом деле? – спросил Чарли, останавливаясь. – Что вы теперь думаете о Яне, Пел?

– Ян? – Пел нахмурился. – Мы говорили о Кейси. Ян просто... такой, каким и был всегда.

– Вы так ничего и не поняли, – произнес Чарли, обращаясь к нам.

– Ян – хороший человек, – ответил Пел. – Я с этим не спорю. Но такого, как Кейси, никогда не будет.

– То же самое можно сказать и о Яне, – обрезал Чарли. – Он и Кейси вдвоем составляли одну личность. Вот чего никто из вас так и не понял. Теперь половина Яна ушла – в могилу.

Пел медленно покачал головой, не соглашаясь.

– Извините, я не могу в это поверить. Я не могу поверить, что Ян когда-либо в ком-то нуждался – даже в Кейси. Да и после смерти Кейси он ничего не делал, кроме как сидел и без конца заявлял, что не станет рисковать репутацией Кейси – пока события не заставили его действовать. Так не ведет себя человек, который потерял свою лучшую половину.

– Я не сказал «лучшую половину», – возразил Чарли, – я только сказал «половину», и этого вполне достаточно. Остановитесь на мгновение и представьте, что это значит, когда у вас ампутировали половину: когда тот, кто был ближе всего к вам всю жизнь, оторван от вас с мясом, застрелен на улице горсткой фанатиков-революционеров, жителей планеты, которую вы пришли спасти. Что бы вы чувствовали в такой ситуации?

Пел слегка побледнел, пока Чарли говорил. Когда он ответил, в голосе его почти не ощущалось того нового оттенка, который он приобрел после разговора с Падмой.

– Мне кажется... – очень медленно начал он и замолчал.

– Теперь вы начинаете понимать, как чувствует себя сейчас Ян. Предположим, вы чувствуете себя именно так, а прямо за городом стоят шесть батальонов вооруженных солдат, и они могут превратить этот город, где прячутся убийцы вашего брата, во второй Рошмон – по одному вашему слову. Как вы думаете, легко это или трудно – не произнести этого слова, которое даст им свободу действий?

– Это должно быть... – слова, казалось, приходилось вытягивать из Пела, – ...трудно...

– Да, – мрачно согласился Чарли, – и для Яна это было трудно.

– Тогда почему он это сделал? – спросил Пел.

– Он сказал вам почему, – ответил Чарли. – Он хотел защитить репутацию своего погибшего брата, чтобы имя Кейси Грима так и осталось символом высочайшего военного руководства.

– Но Кейси погиб. Он не смог бы повредить своей собственной репутации!

– Могли его войска. Им было важно, чтобы кто-то заплатил за смерть Кейси. Они хотели поставить памятник Кейси, столь же долговечный, как Рошмон, что стал памятником Жаку Кретьену. Был лишь один способ их удовлетворить: Ян должен действовать сам – в качестве выразителя их воли – в отношении убийц. Поскольку никто не мог сомневаться в праве брата Кейси на это.

– Вы имеете в виду, что Ян сам убил этих людей, – сказал Моро. – Но он никак не мог знать, что окажется лицом к лицу...

Он замолчал, увидев легкую улыбку на лице Чарли.

– Ян был нашим стратегом, так же как Кейси – нашим тактиком. Вы думаете, стратег со способностями Яна не мог разработать план, в результате которого оказался бы один на один с убийцами, как только они были бы обнаружены?

– Что, если бы их не обнаружили? – спросил я. – Что, если бы я не узнал про Пела и Пел не сказал бы нам то, что ему известно?

Чарли покачал головой:

– Не знаю. Вероятно, Ян каким-то образом знал, что это должно сработать, – или он поступил бы иначе. По какой-то причине он рассчитывал на вашу помощь, Том.

– Мою? – удивился я. – Почему вы так думаете?

– Он сам мне сказал. – Чарли странно посмотрел на меня. – Вы знаете, многие считают, что поскольку они не понимают Яна, то он не понимает их. В действительности Ян очень хорошо разбирается в людях. Думаю, он увидел в вас нечто, Том, на что он мог бы опереться. И он был прав, не так ли?

Я снова ощутил дуновение тех сил, о которых говорил Падма, охладивших и вдохновивших меня. Ян наверняка чувствовал то же самое – и понимал их лучше. Среди множества нитей, вплетенных в ткань событий, значение имела лишь одна, и это была нить, связывавшая меня и Яна.

– Он прошел в тот номер, где прятались убийцы, – продолжал Чарли, – и расправился с ними. В некотором смысле это послужило громоотводом для ярости солдат. Благодаря Яну они удовлетворили свою жажду мести; и с этого момента они были свободны. Свободны для того, чтобы оплакивать Кейси, что они и делают сегодня. Бловен спасен; и спасена репутация Дорсая. Так что удалось избежать противостояния экзотов и дорсайцев, с одной стороны, и Сент-Мари – с другой.

Он замолчал. Последний из старших офицеров прошел мимо нас, и гроб остался в одиночестве. Затем заговорил Пел.

– Мне очень жаль, но даже если то, что вы сказали, – правда, это лишь доказывает то, что я всегда говорил о Яне. У Кейси было чувств на двоих, а Ян вовсе лишен их. Он – лед и вода, без капли крови. У него не пошла бы кровь, даже если бы он и захотел. И не говорите мне, что любой человек, потрясенный гибелью брата-близнеца, может сидеть и составлять столь хладнокровный и действенный план.

– У людей не всегда идет кровь там, где ее можно увидеть, – произнес Чарли, повернув голову.

Мы посмотрели туда же, куда и он, и увидели высокую одинокую фигуру Яна. Он подошел к нам, коротко кивнул, затем направился к гробу.

Он не говорил с Кейси и не прикасался слегка к гробу, как делали солдаты, проходившие через зал. Вместо этого он обхватил своими руками – руками, убившими трех вооруженных людей, край гроба и взглянул в лицо своего мертвого брата.

Два одинаковых лица смотрели друг на друга – живое и мертвое. Ян стоял неподвижно, и при комнатном освещении казалось, что оба живы или оба мертвы, – столь мало они сейчас отличались друг от друга. Только глаза Кейси были закрыты, а Яна – открыты; Кейси спал, а Ян бодрствовал.

И единство их обоих стало столь очевидным в этот миг, что у меня перехватило дыхание.

Минуту или две Ян стоял, не шевелясь. Лицо его не менялось. Потом он поднял глаза, отпустил гроб и обернулся. Медленно пройдя мимо нас, он направился к выходу, прижав руки к бокам и сжав кулаки.

– Всего хорошего, джентльмены, – донеслось до нас. Ян пошел дальше по коридору, пока не скрылся за поворотом.

Чарли оставил нас и тихо приблизился к гробу. Он мгновение постоял там, затем повернулся и подозвал нас.

– Как я вам говорил, – сказал Чарли Пелу, – у некоторых не идет кровь там, где ее можно увидеть.

Он отошел в сторону, и мы взглянули на гроб. На его краю было два места, за которые Ян держался руками, пока стоял, глядя на своего мертвого брата. Пустотелая металлическая стенка была смята и продавлена с силой, которую трудно даже себе представить. Ниже вмятин и там, где прижимался каждый палец, ткань была надорвана и запачкана темными пятнами крови.