Дорсай. Дракон и Джордж. Книги 1 - 20

* * *

Чего же хотел Блейз от жизни?

Он заставил себя пристально взглянуть на то ограниченное число лет, месяцев и дней его возможного существования. Предположим, ему отпущен самый длинный срок – сто двадцать лет активной жизни. Какая же это капля в океане времени – истории человеческой расы!

Он не хотел быть просто каплей… Все его существо восставало против мысли о том, что он проживет свою жизнь и умрет, не оказав важного влияния на остальных людей… Наверняка ему дано природой больше, чем миллионам других…

Он попытался представить человечество. Оно распространилось из своего дома на пятнадцать других миров. Но люди не изменились с тех пор, как научились думать.

Возможно, он в состоянии помочь им развить способности, подняться вверх, хотя бы на одну ступеньку к совершенству.

В тот момент, когда эта мысль возникла, он понял, что именно этого ему и хотелось бы.

Глава 1

Женщина сидела перед овальным зеркалом, расчесывая волосы и что-то бормоча про себя. Она повторяла комплименты, высказанные ей только что во время свидания.

Прозрачный коричневый гребень мягко скользил по блестящим прядям ее длинных каштановых волос, изящные обнаженные плечи отсвечивали бледностью. Хотя в причесывании особой нужды не было, ей нравилось, после того как мужчины, которые держали ее в своих объятиях, уходили, соблюдать этот маленький ритуал. От женщины исходил приятный сладковатый запах духов – такой слабый, что казалось, это был ее собственный аромат…

Позади нее стоял мальчик. Он пристально наблюдал за ней и вслушивался в то, что она бормочет, как бы ожидая какой-то особенной фразы. Он знал, что вскоре обязательно услышит ее, поскольку к этим словам женщина приучала всех своих любовников, причем так, что те и не догадывались об этом.

Мальчик, для своих одиннадцати лет, был высок и строен. Его тонкое лицо поражало почти неестественной правильностью черт. И он был удивительно похож на женщину, которая сейчас сидела перед зеркалом.

Вот наконец и прозвучала фраза, которой он так дожидался. Мальчик не смог удержаться, несмотря на все старания…

– Как ты прекрасна, – сказала женщина своему изображению, – я еще не встречал никого прекраснее тебя…

– Но ведь мы с тобой знаем, что это не так, мама? – В голосе мальчика отчетливо слышалась решимость.

Женщина умолкла и повернулась к нему.

Ее зеленые глаза буквально пронзали его насквозь. Пальцы, крепко сжимавшие гребень будто какое-то оружие, побелели. Она никак не предполагала – а на это он и рассчитывал, – что сын окажется рядом с ней в такой момент.

Несколько долгих секунд мальчик смотрел на мать, ожидая, что же последует за первым импульсом убить его, мелькнувшим в глазах женщины. Убить за чрезмерную – даже по ее понятиям – жестокость его слов. Это было самым сильным оружием, доступным ему в борьбе против нее, причем сильным именно потому, что он говорил правду.

Искусно пользуясь искусством макияжа, женщина добивалась привлекательности – пожалуй, даже более чем привлекательности.

Но прекрасной она не была. А именно этого она желала больше всего на свете. Ей все время приходилось пользоваться своим недюжинным умом, чтобы приучать мужчин, которых она выбирала, как попугаев повторять ей эти слова в соответствующие моменты.

Именно отсутствие красоты, а не что-либо иное, было для нее непереносимым, и тут даже все могущество ее разума и воли не могло помочь ей. А одиннадцатилетний Блейз сейчас снова напомнил ей об этом. Острый гребень, который она сжимала в дрожащей руке, медленно поднимался к его лицу.

Мальчик смотрел на этот гребень, и ему было страшно. Да, он заранее знал, что будет испытывать страх. И все же у него не было другого способа, для того чтобы выжить, другого выхода, кроме как сказать правду.

Гребень, дрожа, остановился в нескольких дюймах от его горла.

Блейз знал, чего от нее можно ожидать – его мать по происхождению и воспитанию была экзоткой, то есть человеком в принципе неспособным на преступление – и именно поэтому никогда не смогла бы совершить то, чего требовала ее измученная душа. Правда, она постаралась избавиться от экзотских моральных принципов и привычек, как ей казалось, навсегда. И все же сейчас у нее не хватало сил переступить через них.

Наконец побелевшие пальцы женщины расслабились. Она осторожно положила гребень на столик перед зеркалом. Чувствовалось, что она сумела справиться с собой и успокоиться.

– Так, Блейз, – холодно и спокойно сказала она. – Похоже, настало время, когда наши с тобой пути должны разойтись.

Глава 2

Блейз сидел перед экраном в зале отдыха космического корабля. Сейчас от ближайших звезд его отделяло расстояние в несколько световых лет. Теперь он был одинок, зато навсегда свободен…

Корабль уносил его от Новой Земли, где два дня назад он наконец навсегда распрощался с матерью, на одну из двух квакерских планет – Ассоциацию. Отныне она должна была стать его домом.

Еще день – и он окажется на месте, в космопорте Экумени. До момента ссоры с матерью Блейз никогда не задумывался о будущем, предполагая, что, когда он наконец освободится от нее и легиона постоянно меняющихся наставников, все непременно изменится к лучшему. Но пока таких перемен ничто не предвещало.

Блейз делал вид, что полностью поглощен рассматриванием звезд на экране, особенно его интересовал Эпсилон Эридана, вокруг которого обращались планеты Ассоциация и Гармония. Он невольно вспомнил о двух Экзотских мирах – Культисе и Маре, что точно так же обращались вокруг звезды Альфа Проциона. Мать Блейза родилась и выросла как раз на одной из этих планет. Позже она навсегда покинула родной мир, полная ярости и разочарования: экзоты не смогли обеспечить ей тех привилегий и свобод, на которые она, по ее мнению, была вправе рассчитывать.

Ассоциация находилась всего в восьми фазовых сдвигах от Новой Земли – так обычно, хотя и неточно, указывались расстояния для корабля в космосе.

Блейз уже знал, что, если бы дело было только в поочередном выполнении этих фазовых сдвигов, они могли бы оказаться на планете через каких-нибудь несколько часов после отлета. Но проблема состояла в том, что с увеличением пространственно-временного промежутка менее определенным становилось положение точки, в которую корабль должен был вернуться, завершив фазовый сдвиг. Поэтому после каждого очередного фазового сдвига производился новый расчет местонахождения корабля. Чтобы обеспечить полную безопасность пассажиров, в течение рейса выполнялось несколько небольших фазовых сдвигов, в результате чего время в пути увеличивалось до трех дней.

По прилете на Ассоциацию Блейза должен был встретить человек, которому предстояло заботиться о нем в дальнейшем, – старший брат Иезекииля Маклейна, одного из первых мужчин в жизни его матери.

Этот Иезекииль был единственным светлым пятном в прошлом Блейза. Именно Иезекииль принял на себя бремя отцовства в отношении не только Блейза, но и его старшего сводного брата Данно. Данно мать отправила к Генри Маклейну на его ферму несколько лет назад. Похоже, что этому поспособствовал Иезекииль.

Иезекииль странным образом был одновременно и похож и не похож на, мать Блейза. Она Когда-то без сожаления покинула Экзотский мир, свою родину – Культис. Он же, рожденный на Ассоциации, оставил родную планету без гнева и презрения. Иезекииль Маклейн, со своим круглым, веснушчатым, всегда приветливым и внимательным лицом, ничем не напоминал квакера. Он был добродушным и беспечным – и спокойно относился к тем невзгодам, которые обрушивались на него из-за необходимости постоянно находиться возле Блейза и его матери, у которой один за другим появлялись все новые и новые любовники.

С появлением нового прежний обычно тут же изгонялся. Но Иезекииля, казалось, вполне устраивало положение наполовину друга, наполовину слуги. Он каким-то удивительным образом умел поднимать чаще всего плохое настроение матери Блейза. И видимо, она просто нуждалась в нем, хотя доступ в ее спальню ему был закрыт.

И вот, пожалуйста: две недели назад Иезекииль связался с Генри, чтобы узнать, не возьмет ли он к себе еще одного незаконного ребенка своего безбожного бродяги брата. Правда, даже сама мать Блейза точно не знала, кто был его настоящим отцом.

Блейз подозревал, что Генри в конечном итоге всегда уступал Иезекиилю, хотя тот и изображал своего брата твердым как кремень. И конечно же, Генри в свое время согласился принять на воспитание Данно, сводного брата Блейза, который был старше его на десять лет, а теперь не отказался принять и Блейза. Именно благодаря Иезекиилю, с его неиссякаемым юмором и добротой, Блейз время от времени получал возможность отдохнуть от железной дисциплины, насаждаемой наставниками и непредсказуемостью матери. Но теперь Иезекииль остался где-то там, далеко позади.

В свое время мать держала Данно при себе, считая, что только она одна может руководить им. Но у нее это не очень получалось, и Данно, будучи тогда всего на пару лет старше, чем Блейз сейчас, попытался сбежать от нее. Тогда она отправила его к Генри и решила, что больше такой ошибки не повторит.

И все же она ее повторила. Блейза постоянно контролировали наставники, менявшиеся с появлением очередного любовника, увольнявшего предыдущих и нанимавшего новых. Мальчику всегда позволяли показываться перед гостями матери: в такие моменты она купалась в отражении славы гениального ребенка.

Безусловно, он был настоящим гением. Но к этому качеству, доставшемуся ему от рождения, прикладывались еще и долгие часы учебы в условиях жесткой дисциплины.

Вообще учеба для него не была в тягость. Ему все было интересно. Мать так и не смогла избавиться от экзотских принципов и поэтому никогда не наказывала его физически: обычно его просто посылали «подумать над своим поведением» в специальную комнату. Из мебели в ней было только специальное ложе, создаваемое силовым полем. Это поле полностью окутывало тело и обеспечивало желаемую температуру и мягкость.

Делать в комнате было абсолютно нечего. Поэтому, как и любой, оставленный в одиночестве ребенок, он давал волю своему воображению.

Блейз мечтал о стране, где не было бы ни наставников, ни матери, а у него имелась бы волшебная палочка, которая давала бы ему неограниченные власть и свободу. Причем, как полновластный правитель, он бы особо настаивал на том, чтобы вокруг него всегда находились одни и те же люди. Словом, в этой стране он жил бы совсем по-другому, чем в реальной жизни.

Постепенно охватившие его воспоминания отступили на задний план и их место заняли прежние опасения и тревоги. Вначале Блейз был буквально охвачен экстазом при мысли о том, что ему все же удалось вырваться из дома. Но за время, проведенное на корабле, первое возбуждение утихло, и он начал задумываться: не попадет ли снова под власть наставников, только теперь уже новых? Сейчас, оказавшись в одиночестве, он изучал материалы, посвященные вопросам религии, которые взял с собой: ведь необходимо подготовиться и понять, как можно в случае чего защитить себя в новом окружении – «дяди» и двух его сыновей, чьих имен Блейз пока даже не знал.

Он старался запоминать целые длинные пассажи, чтобы иметь возможность в нужный момент извлечь их из памяти и повторить слово в слово, как попугай.

Когда-то он мог на память повторять целые таблицы цен на акции, на недвижимость и любые текущие политические новости. Мать с удовольствием показывала его гостям как вундеркинда, разбирающегося во всех этих делах, хотя он почти не понимал, что означают произносимые им слова.

На второй день путешествия Блейз совершенно неожиданно ощутил чье-то присутствие рядом.

Оказывается, он уже стал предметом обсуждения.

– По-моему, он очень одинок, – сказала одна из женщин – в форме обслуживающего персонала корабля – другой. – Большинство детей носятся туда и сюда, требуют прохладительных напитков в баре, всех утомляют и раздражают, а он просто сидит и не создает никому никаких проблем.

– Будь благодарна ему за это и оставь его в покое, – ответила ей вторая.

– Видимо, случилось что-то серьезное там, откуда он летит, – настаивала первая, – потому-то он так одинок и расстроен и так ведет себя.

Вторая стюардесса явно была настроена скептически. Более опытная, она совершила значительно больше полетов, чем ее молодая рыжеволосая, с живым лицом, стройная подруга. Несмотря на совет подруги оставить мальчика в покое, рыжеволосая все же подошла к Блейзу, села в соседнее кресло и развернула его так, чтобы оказаться лицом к Блейзу.

– Любуешься звездами? – спросила она. Блейз мгновенно насторожился. Жизнь научила его подозрительно воспринимать любые проявления кажущегося дружелюбия. Независимо от того, как она выглядела и что говорила, эта девушка, скорее всего, была одним из очередных наставников, якобы предлагающих дружбу, но только ради того чтобы в дальнейшем установить над ним контроль. Поэтому полное неприятие любой подобной попытки стало у него просто рефлексом и часто имело под собой основания.

– Ага, – ответил он в тайной надежде, что нарочитая поглощенность звездами избавит его от разговора. Хотя может быть, она просто подошла, чтобы объяснить ему, как пользоваться некоторыми кнопками, – он уже и сам разобрался в этом. Так что ей бы лучше всего отойти и оставить его в покое.

– Ты ведь вроде летишь на Ассоциацию, так ведь? – продолжала она. – И конечно, тебя кто-то встретит в космопорту?

– Да, – ответил Блейз, – мой дядя.

– И сколько же, интересно, лет твоему дяде?

Блейз не имел ни малейшего понятия, сколько лет может быть его дяде, но решил, что в данном случае это не будет иметь особого значения.

– Ему двадцать восемь лет, – объяснил Блейз, – он фермер в небольшом городке неподалеку от космопорта, а зовут его – Генри.

– Генри! Какое приятное имя, – воскликнула служащая. – Ты знаешь его фамилию и адрес?

– Его фамилия Маклейн, а адреса я не помню…

Это уже была ложь. Блейз как-то случайно увидел его адрес, и он навсегда запечатлелся у него в памяти, из которой почти никогда ничего не исчезало. Но он скрыл этот факт точно так, как научился скрывать свои способности и ум, за исключением тех случаев, когда мать вызывала его, чтобы продемонстрировать гостям, или в ситуациях, где, как ему казалось, они могут дать ему преимущество.

– …но он у меня есть. – Блейз потянулся к небольшой сумке, стоящей на полу возле его кресла: в ней были его документы и сопроводительные письма.

– Нет-нет, вовсе не нужно мне ничего показывать, – покачала головой стюардесса, – я уверена, что у тебя все в порядке. Но разве ты не хочешь хоть как-то развлечься, а не сидеть целый день здесь и смотреть на экран? Может, хочешь выпить чего-нибудь прохладительного в баре?

– Нет, благодарю вас, – кивнул Блейз, – наблюдение за звездами – часть школьной программы. Из-за этих каникул у дяди Генри мне придется пропустить начало занятий, поэтому я стараюсь выполнить как можно больше учебных заданий. Я рассчитываю, что большую часть наблюдений смогу сделать по пути на Ассоциацию, чтобы потом не тратить попусту времени на обратном пути.

– Ну да, понятно, – отозвалась служащая. Не столько слова Блейза, сколько доверительность, которую он умел вложить в голос, живой и несколько озабоченный, убедила девушку. Наверняка ее предположение о каких-то неприятностях в семье Блейза, например чьей-либо смерти, из-за которой ему пришлось отправиться в путешествие, было лишено оснований, поэтому незачем донимать его.

К тому же ей и самой были известны имя и адрес человека, который должен был встретить Блейза на Ассоциации. Обслуживающий персонал всех регулярных космических рейсов нес определенную ответственность за любого пассажира не старше двенадцати лет, путешествующего в одиночестве.

– Вообще-то, – сказал Блейз, – если вы не против, то я, пожалуй, лучше продолжу занятия.

– О, разумеется, я вовсе не собиралась тебе мешать. Но если что-нибудь потребуется, нажми кнопку вызова, и я приду. Хорошо?

– Хорошо. Благодарю вас, – ответил Блейз, запуская руку в сумку. – Я так и сделаю.

Стюардесса поднялась и ушла.

Достав из сумки читающее устройство, Блейз положил его на колени. Он продолжал изображать, что полностью погружен в свои занятия, хотя на самом деле голова его была совершенно свободна для размышлений о чем угодно.

Ему действительно надо было почитать еще кое-что из Библии: имена пророков Блейз знал и раньше, теперь же интересно было бы познакомиться с повествованиями о них.

Как только стюардесса ушла, он тут же почувствовал себя еще более потерянным и одиноким, чем когда-либо. Странное дело: ему очень хотелось довериться ей и принять ее дружеское расположение, но он просто не мог сделать этого. Он не доверял никому. В общем-то, он даже не знал, что такое «одиночество», лишь ощущал его. Когда он был еще совсем маленьким, то чувствовал, что мать любит его. Позже, когда он чуть подрос, сердце подсказало ему, что этой любви не стало. Мать либо избегала его, либо на какое-то короткое время уделяла ему внимание, когда он делал что-то такое, что ей нравилось.

Теперь следовало заняться чтением. Но желание читать вдруг пропало, вытесненное страхом за будущее, который он вдруг ощутил, после того как отверг попытку стюардессы развлечь его. А читающее устройство с Библией, Кораном и другими религиозными книгами, рекомендованными библиотекой на Новой Земле как наиболее подходящими для изучения верований, лежало, забытое, на коленях.

Он снова ощутил жуткую оторванность от всего, ощущение подвешенности в пространстве, вдали от населенных миров и людей, и чтобы избавиться от него, переключился на свою старую мечту о волшебной палочке, позволившей бы ему окружить себя людьми, по которым он тосковал, и жить так, как хочется.

Но даже мысли о волшебной палочке не помогали. Длинные выдержки из книг, которые он запоминал, глядя в лежащее на коленях читающее устройство, казались какими-то ненадежными и совершенно бесполезными для завоевания дружбы тех, кого ему предстояло встретить на Ассоциации. То, чему он обучился, чтобы развлекать и поражать взрослых, вроде гостей его матери, вряд ли чем-либо поможет ему в этом ультрарелигиозном мире.

Генри и два его сына, скорее всего, смогут принять его каким угодно, но только не более умным и ученым, чем они сами.

Блейз никогда еще не чувствовал себя столь беспомощным. Он действительно не мог ничего предложить Генри Маклейну и его семье, кроме того, что запомнил из Библии и других книг. Кто же он после этого, как не «ученая обезьянка»?

На него нахлынули неприятные воспоминания. Незадолго до того как Блейз расстался с матерью, его навестил друг Иезекииля – грузный седой человек, говорящий с чуть заметным акцентом. На всем протяжении их продолжительной беседы Блейз ощущал что-то особое, не поддающееся определению. Подобно недавно подходившей стюардессе, этот человек всячески старался выказать свое расположение. У Блейза тоже было искушение понравиться ему, но печальный опыт подобных попыток, предпринимавшихся им в прошлом, научил его сдерживать чувства. Этот человек задал Блейзу множество вопросов, и мальчик правдиво отвечал на те, что казались ему безопасными, а прочих как бы не понимал по детской наивности.

После пары таких встреч седой человек вдруг на несколько дней исчез. За день до отлета Блейз вошел в комнату рядом с гостиной огромного номера отеля, который занимала его мать, и услышал доносившийся оттуда голос Иезекииля. Ему отвечал голос седого друга. Но теперь его речь звучала совершенно иначе, он использовал совсем другие слова и иначе ставил ударения. И тут Блейз понял, что это – разновидность бейсика, язык, называемый «распевом», на котором говорили некоторые из самых фанатично верующих квакеров.

Блейз замер и стал вслушиваться: седой говорил о нем.

– …ученая обезьянка. Ты это понимаешь так же хорошо, как и я, Иезекииль. Именно этого и хотела от него мать, и она этого добилась. Твое решение пригласить меня понаблюдать за мальчиком разумно. В городе достаточно хороших психотерапевтов, но среди них нет ни одного родом из той же части Ассоциации, что и я, и Генри, и ты сам. Поэтому никто лучше меня не смог бы понять, что мальчишке предстоит. Прежде всего, он не будет другим Данно.

– Разумеется, – сказал Иезекииль. – Данно тоже был очень сообразительный, но в свои двенадцать лет ростом и силой превосходил взрослого мужчину. Одному Господу известно, каков он сейчас.

– Этого я не знаю, – ответил седой, – хотя слышал, что он стал настоящим великаном.

– Но ты ведь говоришь, что Блейз другой, – послышался голос Иезекииля. – Как же это может быть? Мать держала его под еще большим контролем, чем Данно. Ты же наверняка и сам отлично помнишь Данно – не раз видел его и встречался с ним, когда он еще жил здесь?

– И тем не менее говорю тебе – разница огромная, – настаивал седой. – Воспитанием Данно занималась исключительно мать, поскольку не могла доверить своего ребенка никому, и именно поэтому он во многом похож на нее. Он даже перенял ее умение «так испугать змею, чтобы она от страха проглотила собственный хвост». Что касается Блейза, то он хотя и жил под этой же самой крышей, вырос совершенно другим.

– Ах да, – отозвался Иезекииль, – ты, наверное, имеешь в виду его наставников. Верно, в этом смысле он, конечно, находился под более жестким контролем, чем Данно. Но…

– Нет, различия между ними гораздо глубже, – перебил его седой. – Он получил совершенно другое воспитание. Если Данно был частью жизни своей матери, то этот мальчуган находился совершенно вне ее. Как я уже сказал, он для нее – только ученая обезьянка. Диковинка, которую можно показывать другим, а иной раз потешиться и самой. С ним обращались как с солдатом, постоянно держали в узде. Менее одаренный ребенок такого бы просто не выдержал. Он же, слава Господу, справился с этим, но пошел по совершенно другому пути, чем Данно. Ты заметил, как он одинок и уже никому не верит?

До Блейза донесся вздох Иезекииля.

– Да, – согласился он, – это во многом правда. Будь у меня хоть малейшая возможность, я обязательно попытался бы вытащить его из этой скорлупы. Но тогда в мое отсутствие он каждый раз забивался бы в эту скорлупу все глубже и глубже. Но сейчас речь не об этом. Как ты считаешь, сможет он ужиться с Генри там, на Ассоциации, или нет?

– Твой брат Генри, – послышался голос седого, – относится к числу тех, с кем я вместе рос. Я знаю его довольно неплохо, хотя, разумеется не так близко, как тебя. Когда Блейз попадет на Ассоциацию, он наверняка будет продолжать идти тем же путем, на который уже вступил. Благодаря своему спартанскому воспитанию духовно он гораздо ближе к нашему народу – тому, от которого, кстати, ты сам, Иезекииль, сбежал, – и не к здешним жителям, и даже не к экзотам. Кроме всего прочего, он ведь еще и сам частично экзот, но что получится из этой смеси, я и сам не знаю. Тем не менее с Генри он наверняка уживется. Ты считаешь, что мне надо с ним еще побеседовать?

– Конечно, конечно, – произнес Иезекииль, – я только схожу и договорюсь со старшим наставником, а потом зайду за тобой. Подождешь меня здесь?

– Хоть здесь, хоть в любом другом месте этой набитой подушками квартиры.

– Я сейчас вернусь, – прозвучал затихающий голос Иезекииля.

Блейз поспешил в свою комнату и, когда вошел Иезекииль, сделал вид, что поглощен книгой по древним языкам Старой Земли.

– Доктор Джемс Селфорт хотел бы еще раз поговорить с тобой, – сказал он. – Ты не против?

– Да нет. – Блейз отложил читающее устройство. – Он мне нравится.

Последние слова, как и многое другое из того, что говорил Блейз, были не вполне правдивы. Но все-таки он действительно испытывал определенную симпатию к седому, а теперь, подслушав часть их разговора, преисполнился еще более теплыми чувствами к Джемсу Селфорту, который, казалось, был на его стороне, даже несмотря на то что употребил в его адрес это выражение – «дрессированная обезьянка»… Поэтому Блейз почувствовал, что вовсе не прочь снова встретиться с Селфортом в надежде услышать что-то более обнадеживающее о себе самом. Правда, беседа так и не состоялась. Зато в течение всего путешествия у него вертелись в голове слова Селфорта о том, что он вполне сможет выжить на Ассоциации. Вспомнив их еще раз, он ощутил облегчение, и настроение несколько поднялось.

Вряд ли люди и место, куда он направлялся, смогут за несколько недель или месяцев существенно изменить его характер, как это сделали с ним мать и наставники.

Зато он вполне в состоянии сродниться с этим народом и все же по-прежнему оставаться свободным.

Вполне вероятно, что дядя Генри окажется настоящей скалой, на которую можно будет опереться; а кроме него там наверняка будут еще и соседи – надежные, уверенные в себе люди, посещающие ту же церковь. И Блейз найдет у них понимание и займет определенное место в жизни.

Может быть, когда-нибудь, он действительно станет таким, каким видит себя в мечтах, и в этом не должно быть сомнений ни у него, ни у кого-либо еще…

Он сидел в большом кресле перед экраном, но видел не мерцающие там звезды, а свое будущее. Мысли об этом будущем то и дело уносили его к тому времени, когда он представлял себя одиноким, полностью изолированным от остальных, но хозяином, по крайней мере, самого себя и своей Вселенной.

Он смотрел на звезды, но не видел их. А ведь именно где-то там, среди них, есть некто, говорил он себе, кто отныне будет управлять его жизнью.

Или он сам со временем станет управлять чужими жизнями. Последняя мысль настолько воспламенила его, что он даже испугался и постарался отогнать ее – правда помедлив мгновение…

– Нет, ты только взгляни! – воскликнула молодая рыжеволосая стюардесса.

– А что? – спросила вторая.

– Ты только посмотри на мальчика! На его лицо. Смотри!

Ее подруга продолжала все так же деловито пересчитывать остатки напитков в баре, не поднимая головы.

– А в чем дело? – поинтересовалась она, подняв наконец голову.

– Теперь уже все, – ответила первая, – но он так странно выглядел… так странно…

Глава 3

Перед тем как войти в атмосферу планеты, космический корабль, выйдя из режима фазового сдвига, перешел на полет с использованием обычных двигателей. Через час он совершил посадку в космопорте Экумени, и пассажиров проводили в здание терминала. Блейз, нервы которого были натянуты до предела, как у пугливого зверька, шагал в толпе взрослых к зданию космического вокзала.

Рыженькая стюардесса шла рядом с Блейзом. Она сказала, что покажет ему дядю, у нее был его снимок.

Генри стоял в стороне от других, и они сразу узнали его: при взгляде на дядю надежды Блейза несколько сникли. В чертах его узкого неприветливого лица, выражавшего нетерпение, не было ничего общего с Иезекиилем. Неопределенного возраста, волосы чуть тронуты сединой, высокий и худой – и конечно же, ему было куда больше двадцати восьми лет.

Он был одет в обычную рабочую одежду – грубые темные брюки и такую же грубую рубаху под черной курткой из похожего на черную кожу материала. Его темные глаза, словно два ружейных дула, сфокусировались на Блейзе и сопровождавшей его девушке, когда они подошли к нему.

– Блейз, – сказала стюардесса на ухо мальчику, – это и есть твой дядя, Генри Маклейн. Мистер Маклейн?

– Он самый, – ответил человек жидким баритоном с визгливыми и скрипучими нотками. – Благодарение Господу за вашу доброту. Отныне я буду о нем заботиться.

– Имею честь наконец встретиться с вами, сэр, – сказал Блейз.

– Не надо церемоний, мальчик, – ответил Генри Маклейн. – Пошли.

Он повернулся и быстрыми шагами направился к выходу; Блейзу, чтобы не отстать, пришлось почти бежать следом за ним.

Они спустились по наклонному проходу в длинный подземный тоннель и встали на движущуюся дорожку. Она понесла их вперед, сначала медленно, затем все быстрее и быстрее.

Блейз прикинул, что к тому моменту, когда скорость дорожки снова упала, всего через несколько минут, они преодолели расстояние в несколько километров. Автоматически открылись прозрачные двери, за которыми оказался серый холодный день, с резким ветром и низко висящими облаками, обещавшими дождь.

– Сэр! Дядя! – сказал Блейз. – У меня был багаж…

– Я его уже получил, – ответил Генри, не глядя на него. – И чтобы я больше не слышал слова «сэр», мальчик. Обращение «сэр» предполагает определенный ранг, а в нашей церкви никаких рангов нет.

– Хорошо, дядя, – кивнул Блейз. Они еще некоторое время продолжали идти мимо транспортной стоянки. Здесь были колесные автомобили, машины на воздушной и на магнитной подушке.

Наконец они достигли площадки, где располагались коляски и телеги, миновав которые они подошли к чему-то, что не было ни тем ни другим. Это был небольшой колесный экипаж, как и многие другие запряженный козами. Рядом с ним стоял единственный чемодан Блейза.

– Как же они его так быстро доставили сюда, дядя? – спросил мальчик.

– Они сбрасывают контейнер с багажом при посадке еще до того, как корабль подойдет к терминалу, – коротко объяснил дядя. – Давай положим твой багаж назад и закроем его брезентом. Похоже, что до того, как мы доберемся домой, начнется дождь. Ну а мы с тобой сядем в кабину.

Блейз наклонился, чтобы взять чемодан, но дядя оказался проворнее.

– Садись, мальчик. – Генри открыл левую боковую дверь деревянной кабины. Блейз обежал повозку и уселся справа, закрыв за собой дверцу и закрепив ее веревочной петлей, служившей замком.

Кабина больше всего напоминала деревянный ящик с отверстиями для вожжей, прорезанными в передней стенке под окошком, сделанным из прозрачного материала, но не из стекла, потому что оно было согнуто и кое-где в складках.

Он и дядя сидели на чем-то, что напоминало старую скамью, покрытую брезентом.

Блейз дрожал от холода. Вообще-то у него никогда не было теплой одежды, поскольку всю свою жизнь он провел либо в помещении, либо там, где всегда царила летняя температура. Однако в кабине, хотя она и не продувалась ветром, было так же сыро и холодно, как и снаружи.

– На! – Генри Маклейн поднял что-то, оказавшееся курткой, примерно такой же, как и его собственная, но меньшего размера. Он помог Блейзу надеть ее, и тот поспешно застегнулся на неудобные крупные пуговицы.

– Я так и думал, что у тебя не окажется теплых вещей. – В грубом голосе Генри промелькнула нотка участия. – Ну что, теперь не так холодно, а?

– Да, дядя, – ответил Блейз. В словах дяди он ощутил немного тепла, и его ум тут же начал действовать снова. Предыдущий опыт выживания среди взрослых, когда требовалось давать ответы, которые они сочли бы соответствующими и правильными, заставил Блейза непроизвольно выпалить:

– Благодарение Богу за вашу доброту, дядя. Генри, который уже собирался было дернуть вожжи, резко остановился, повернув голову в сторону мальчика.

– Кто научил тебя говорить это? – Голос его звучал не только грубо, но и угрожающе.

Блейз посмотрел на него невинным взглядом. Ведь Генри сам выразился именно так, когда разговаривал со стюардессой. Но как объяснить этому человеку, что он привык запоминать фразы, оброненные взрослыми, а затем использовать их, общаясь потом с ними?

– Одна женщина, – солгал он, – женщина, которая заботилась обо мне, сказала, что здесь принято так говорить.

– Что за женщина? – потребовал ответа Генри.

– Эта женщина готовила мне еду, следила за одеждой и все такое. Она родом с Гармонии. Кажется, теперь она вышла замуж за кого-то на Новой Земле. Ее звали Лора.

Генри уставился на него тяжелым взглядом. Его глаза, как два ярких прожектора, будто пытались высветить ложь. Но Блейз обладал очень большим опытом изображать полную откровенность, непонимание и невинность. Он выдержал этот взгляд.

– Что ж, ладно, – произнес Генри, затем повернул голову и снова перевел взгляд на дорогу. Он дернул вожжи, и упряжка двинулась. В упряжке было восемь коз, запряженных парами, они тащили экипаж без особого усилия. Единственное, что показалось Блейзу странным, так это толчки при ударах колес экипажа о неровности дороги, по которой они ехали, – ведь он привык к машинам, летящим над дорогой, а не едущим по ней.

– Об этой женщине мы еще поговорим, – сказал Генри.

Однако, кроме этих слов, Генри Маклейн за довольно долгое время не вымолвил ничего, полностью сосредоточившись на управлении своей козьей упряжкой.

Вначале дорога выглядела как широкая лента, окрашенная в полдюжины цветов и распластавшаяся по поверхности земли. Вокруг – ни единого деревца, только вдали виднелись сооружения космопорта.

Все чувства Блейза были напряжены – глаза, уши, нос жадно впитывали все, что находилось за пределами кабины.

Они ехали по крайней – самой темной полосе многополосного шоссе, предназначенного, очевидно, для различных типов машин.

Противоположный край широкого шоссе был так далеко, что Блейзу даже не удавалось рассмотреть, какие по нему едут машины. А вот следующая полоса – почти белая и абсолютно ровная и гладкая – предназначалась для машин на магнитной подвеске. Они были дисковидной формы и двигались, по сравнению с их экипажем, с невероятной скоростью, так что за ними почти невозможно было уследить взглядом.

Чуть ближе к ним проходила полоса для машин на воздушной подушке, потом следующая – для небольших пассажирских колесных машин, затем такая же – для больших грузовых машин.

В промежутке между их полосой и полосой для машин на колесах располагалось еще несколько полос, по которым ехали самые разные экипажи без двигателей. Некоторые напоминали их повозку, встречались и другие, вплоть до такого, где колеса приводились в движение с помощью рычага, который попеременно тянули на себя сидящие друг напротив друга люди. Тут же встречались и велосипеды, некоторые из них тянули за собой тележки.

Постепенно отдельные полосы стали ответвляться. Первой ушла в сторону и исчезла за горизонтом белая полоса для машин на магнитной подвеске. Вскоре осталась в стороне полоса для машин на воздушной подушке. Затем через довольно продолжительное время – а какое уже они покрыли расстояние, Блейз не мог определить, – свернули в сторону две полосы для колесных машин. Теперь их экипаж тащился по единственной полосе для безмоторных транспортных средств, по которой, однако, могли бы бок о бок проехать по меньшей мере пять экипажей.

Однако наконец и эта полоса начала сужаться, и все больше тележек, телег и другого попутного транспорта стали сворачивать на боковые дороги. На горизонте показались деревья, и Блейз, благодаря несметному количеству поглощенных им книг, в том числе и о растениях, легко узнал вариформных представителей земной флоры.

Постепенно количество экипажей на дороге уменьшалось, а деревья подступали все ближе к обочинам. Вскоре повозка въехала в настоящий лес, в котором время от времени попадались поросшие травой поляны и ложбины с небольшими речушками. Здесь дорога стала подниматься на холм; козы, тянущие экипаж в гору, не выказывали ни малейшего напряжения, которое могло бы потребоваться на этом подъеме.

Когда дорога совсем опустела, Генри Маклейн снова заговорил.

– А эта женщина, – он взглянул на Блейза и снова перевел взгляд на дорогу, – что она еще тебе рассказывала?

– Большей частью разные истории, дядя, – ответил Блейз, – про Давида и Голиафа, о Моисее и десяти заповедях, вообще о царях и пророках.

– Ты что-нибудь запомнил? – спросил Генри. – Например, о Давиде и Голиафе?

Блейз сделал глубокий вдох и заговорил торжественным ровным голосом, четко выговаривая каждое слово – так он развлекал гостей своей матери. Наконец-то появилась надежда продемонстрировать свои таланты новому дяде.

– «И тут выступил из стана Филистимского единоборец, по имени Голиаф, из Гефа; ростом он – шести локтей и пяди…»

Он осторожно искоса взглянул на Генри, пытаясь уловить одобрение в его глазах, но лицо того оставалось бесстрастным. Блейз продолжил:

– «Медный шлем на голове его; и одет он был в чешуйчатую броню, и вес брони его – пять тысяч сиклей меди. Медные наколенники на ногах его, и медный щит за плечами его. И древко копья его, как навой у ткачей; а самое копье его в шестьсот сиклей железа. И пред ним шел оруженосец».

Уголком глаза Блейз наблюдал за Генри и видел, что выражение лица дяди не меняется. У Блейза упало сердце. Но он продолжал дальше:

– «И стал он, и кричал к полкам армии Израильским, и говоря им: зачем вышли вы воевать? Не Филистимлянин ли я, а вы рабы Сауловы? Выберите у себя человека, и пусть сойдет ко мне. Если он может сразиться со мною и убьет меня, то мы будем вашими рабами; если же я одолею его и убью его, то вы будете нашими рабами, и будете служить нам. И сказал Филистимлянин: сегодня я посрамлю полки Израильские; дайте мне человека, и мы сразимся вдвоем. И услышали Саул и все Израильтяне эти слова Филистимлянина, и очень испугались и ужаснулись».

Генри Маклейн пристально взглянул на Блейза, который, в свою очередь, пытаясь следить за выражением лица Генри, одновременно делал вид, что смотрит вперед, на дорогу. Генри немного ослабил вожжи, но козы продолжали свой ровный бег. Блейз снова заговорил:

– «Давид же был сын Ефрафянина из Вифлеема Иудина, по имени Иессея…»

Генри слушал, и выражение его лица оставалось неизменным.

Блейз обладал большим опытом завладевать вниманием слушателей и знал, как голосом и интонациями создать обстановку, соответствующую тому, о чем рассказывалось. Сейчас он приближался к описанию битвы между Давидом и Голиафом – Филистимлянином. Голос Блейза изменился; его тон повысился, а темп речи ускорился:

– «А Давид отвечал Филистимлянину: ты идешь против меня с мечом, копьем и щитом, а я иду против тебя во имя Господа Саваофа, Бога воинств Израильских, которые ты поносил. Ныне предаст тебя Господь в руку мою, и я убью тебя, и сниму с тебя голову твою, и отдам трупы войска Филистимского птицам небесным и зверям земным, и узнает вся земля, что есть Бог в Израиле. И узнает весь этот сонм, что не мечом и копьем спасает Господь, ибо это война Господа, и Он предаст нас в руки наши…»

Генри оставался невозмутимым.

– «Когда Филистимлянин поднялся и стал подходить и приближаться навстречу Давиду, Давид поспешно побежал к строю навстречу Филистимлянину. И опустил Давид руку свою в сумку, и взял оттуда камень, и бросил из пращи, и поразил Филистимлянина в лоб, так что камень вонзился в лоб его, и он упал лицом на землю. Так одолел Давид Филистимлянина пращею и камнем, и поразил Филистимлянина и убил его; меча же не было в руках Давида. Тогда Давид подбежал и, наступив на Филистимлянина, взял меч его и вынул его из ножен, ударил его и отсек им голову его. Филистимляне, увидев, что силач их умер, побежали».

Блейз пристально смотрел в лицо Генри, пытаясь заметить хоть малейшее изменение в его выражении.

– «… И поднялись мужи Израильские и Иудейские, и воскликнули, и гнали Филистимлян до входа в долину и до ворот Аккарона. И падали поражаемые Филистимляне по дороге Шааримской до Гефа и до Аккарона. И возвратились сыны Израилевы из погони за Филистимлянами, и разграбили стан их…»

Блейз остановился, почувствовав на себе внимательный взгляд Генри. Затем, как бы вдруг очнувшись, дядя дернул головой, потянул вожжи и полностью переключил свое внимание на дорогу впереди, то и дело подергивая вожжи, чтобы заставить коз перейти на бег.

– Неужели это было на самом деле, дядя? – спросил наконец Блейз в отчаянной попытке прервать молчание.

Сначала казалось, что Генри его не слышит. Но потом он вдруг глубоко вздохнул.

– Теперь чудес не существует! – проговорил он сердито, продолжая глядеть вперед. – Нет! Никаких чудес!

Тут от повернулся и посмотрел на Блейза.

– Да, мальчик, так было. Так это написано в Первой книге Царств, в семнадцатой главе.

– Я думал об этом, – мягко отозвался Блейз. Что ни говори, а какой-то успех он имел.

– Хотите, я расскажу вам, что знаю о Моисее и о десяти заповедях?

– Нет! – Генри продолжал смотреть на дорогу. – Хватит! На сегодня достаточно!

Они продолжали ехать в молчании. Облака сгустились еще больше, и Блейз почувствовал усталость. Он изо всех сил старался сидеть тихо. Но внутренние запасы энергии одиннадцатилетнего мальчика грозили взорваться. Когда же они доберутся до места?!

Оставалось только ждать. Возможно, дядя сам начнет разговор. Тогда можно будет отвечать с определенной уверенностью, подстраиваясь под вопрос.

– К какой она принадлежала церкви? – вдруг поинтересовался Генри.

– К какой церкви? – повторил Блейз. – О, вы имеете в виду Лору? Я не помню.

– Ну а имена каких пророков она тебе называла? – снова спросил Генри.

– Моисей, Исаия, Даниил, Авдий, Малахия, Иоанн и Иисус. – Тут его вдруг пронзила мысль о том, что церковь, к которой принадлежит Генри, возможно, имеет и других пророков, поэтому на всякий случай Блейз добавил еще пару имен:

– Али и Мохаммед Ахмад…

– Ну тогда я знаю! – свирепо прервал его Генри, стукнув при этом кулаком по колену. – Она принадлежала к церкви Соединительного Моста!

– Я не знаю, что это за церковь, – сказал Блейз, – она никогда об этом не упоминала.

– Ну хорошо. – Голос Генри понизился до удовлетворенного бормотания. – Она не правильно научила тебя, мальчик! Али и Мохаммед Ахмад не принадлежат к числу пророков. Они фальшивы, фальшивы также и те, кто называет их так!

Он откинулся на своем сиденье, куда более расслабленный и успокоенный, чем в тот момент, когда Блейз произнес фразу с благодарностью Богу за доброту Генри.

– Я рад, что вы сказали это мне, дядя, – проговорил Блейз, – я не знал бы об этом, если б вы мне этого не сказали.

Генри бросил на него одобрительный взгляд.

– Да, ты молод, и тебе надо учиться. Хотя это просто удивительно, как ты много помнишь из Библии. Блейз, а что еще ты можешь мне рассказать?

– Ну, о Моисее и десяти заповедях, – начал Блейз.

– Да, – прервал его Генри, – давай расскажи!

Блейз сделал глубокий вдох.

– «И созвал Моисей весь Израиль, и сказал им: слушай, Израиль, постановления и законы, которые я изреку сегодня в уши ваши, и выучите их, и старайтесь исполнять их. Господь Бог наш, поставил с нами завет на Хориве…» – Блейз пустился в изложение пятой главы Второзакония.

Генри внимательно слушал. Вряд ли он когда-либо улыбался, но сейчас на его лице было выражение удовлетворения, будто от звуков знакомой и любимой музыки.

В то время как Блейз воспроизводил па память знакомый текст, первые капли дождя упали на лобовое стекло и медленно потекли по нему. Поскольку Генри не обращал на них внимания, и Блейз тоже продолжал свое изложение Библии, несмотря на то что дождь усиливался, над головой прокатывались раскаты грома, а впереди, справа на горизонте, вспыхивали молнии.

Генри больше не смотрел на Блейза. Его внимание сконцентрировалось исключительно на том, что рассказывал мальчик. Теперь Блейз мог позволить себе поерзать на сиденье, оказавшемся очень твердым под тонким слоем соломы и брезента.

По настоянию Генри Блейз перешел к изложению главы тридцать восьмой Книги Иова, в которой Господь отвечает Иову из вихря, а затем приступил к псалмам. Когда он рассказывал сто двадцатый псалом, то почувствовал, что экипаж затрясло: очевидно, они свернули с дороги.

Они проехали совсем немного и оказались на открытом пространстве возле одноэтажного бревенчатого дома и нескольких пристроек, также бревенчатых.

– Ну вот, мы и приехали, – сказал Генри, прерывая Блейза.

Теперь дождь лил уже в полную силу. Сквозь его пелену Блейз увидел мальчика чуть помладше себя, который выбежал им навстречу и схватил поводья. В это время дверца со стороны Генри открылась, и мальчик, очевидно лишь годом или двумя старше Блейза, но более плотный и рослый, распахнул ее.

– Отец, – начал он и остановился, увидев Блейза.

– Это твой кузен Блейз, Джошуа, – произнес Генри. Он вылез из повозки, совершенно не обращая внимания на дождь. – Блейз, тебе придется до двери бежать бегом.

Блейз изучающе взглянул на Джошуа; затем открыл дверцу и шагнул под настоящий поток холодной воды. Куртка, которую дал ему Генри, похоже, была водонепроницаемой, но вся остальная одежда промокла вмиг. В большом бревенчатом доме, очевидно жилом, справа имелась дверь, к которой вели три ступеньки. Он поспешил к ней по ступеням, схватил кусок дерева, который принял за ручку, и толкнул. Дверь не отворилась.

– Ее надо повернуть, – раздался голос позади него. Оглянувшись, он увидел старшего мальчика, Джошуа, стоящего за его спиной. Он повернул ручку и вошел внутрь, радуясь тому, что наконец оказался в тепле.

– Стой здесь, – проговорил Джошуа, и Блейз услышал, как за ним захлопнулась дверь. – Стой на коврике. Если ты замочишь пол, отцу это не понравится.

Голос его звучал по-хозяйски. Блейз стоял там, где остановился, и вода стекала с него на грубый коврик, впитывающий ее, как губка.

Комната, в которой он оказался, явно занимала большую часть дома. У дальней стены находилась большая каменная печь; как и все вокруг, она была, очевидно, самодельной; языки пламени охватывали большой металлический котел, висящий над огнем. Мебель в комнате состояла из пары кресел с набитыми соломой брезентовыми подушками и прямоугольного стола с жесткими стульями вокруг него. Еще один большой, крепко сколоченный стул стоял в углу. Удивительно, но пол был очень гладким и очень чистым, как, впрочем, и все остальное.

Дверь открылась и закрылась снова. Блейз обернулся и увидел Генри и младшего мальчика.

– Уилл, познакомься со своим кузеном Блейзом. Блейз, это Уилл, мой младший сын.

– Привет. – Уилл улыбнулся. Он был похож на Джошуа, но отличался более хрупким телосложением.

– Честь имею познакомиться с вами, – ответил Блейз.

– Забудь о формальностях, – произнес Генри. – Просто скажи «привет» своему кузену.

– Привет, Уилл, – повторил Блейз. Уилл вспыхнул, очевидно оттого, что к нему обратились по имени, но ничего не сказал.

– Теперь все в порядке, – отозвался Генри. – Джошуа, отведи Блейза в свою комнату и подбери ему одежду. На нем как раз твоя старая куртка. Почему бы ему не носить старую одежду? Она, конечно, немного великовата, но это ничего, он подрастет. Иди с Джошуа, Блейз.

Блейз послушно отправился за Джошуа и вскоре оказался в, небольшой комнате, где было два стула и три кровати, прикрепленных к стене. Одну из них явно только что изготовили, но, кроме матраса, на ней ничего не было. Наверняка она предназначалась Блейзу.

– Вот… – Джошуа протянул Блейзу брюки и рубашку. Он рылся в сундучке, который выдвинул из-под одной из кроватей. Затем продолжил все еще хозяйским, но вовсе не задиристым тоном:

– Как сказал отец, они великоваты, но ты можешь закатать рукава и штанины. У меня есть еще несколько пар носков, и, наверное, мы найдем тебе какую-нибудь обувь. А то твои туфли вряд ли протянут здесь больше нескольких дней. Ну а сейчас поспеши, уже время обедать.

Глава 4

Одежда показалась Блейзу странной, тяжелой и грубой. На брюках, к счастью, оказались петли для ремня.

– Тебе нужен еще пояс – вот он, – сказал Джошуа, роясь в сундучке.

Но пояс с магнитным швом у Блейза как раз был. Несмотря на свой юный возраст, мальчик успел прочитать множество рассказов, где герой, собираясь отправиться в чужую страну, беспокоится о том, чтобы иметь с собой достаточно денег. Поэтому, с того момента как Блейз окончательно решил порвать с матерью, он начал откладывать деньги, что время от времени доставались ему. В поясе находилась сумма вполне достаточная для приобретения билета на космический корабль. Блейз, если понадобится, расстанется с этим миром. За две недели, в течение которых мать организовывала его отъезд, он сумел разыскать банк, снабдивший его, хотя и с небольшой наценкой, деньгами Ассоциации.

Теперь он продел свой пояс в петли брюк и туго затянул его.

– Под твоей кроватью стоит еще один сундук. – Джошуа кивнул головой на одну из кроватей. – Возьми вот эти носки и белье. Я покажу тебе, как их полагается складывать. Отец любит, чтобы во всем был порядок.

Он уже собирался закрыть свой сундучок и задвинуть его под кровать, когда заметил, что Блейз дрожит от холода.

– Ты замерз? – Джошуа снова открыл сундучок и бросил Блейзу что-то темное и мягкое. – На еще вот этот свитер. Он проносился на локтях, но я помогу тебе починить его. Ты умеешь вязать? Неужели нет? Мы все вяжем, иначе зимой здесь просто нечего делать. Я тебя научу.

Он закрыл сундучок и задвинул его под кровать. Блейз тем временем облачился в свитер, обнаружив, как, впрочем, и ожидал, что тот слишком велик и что ему придется подвернуть рукава.

– Ну а сейчас быстрее за стол, – сказал Джошуа. – Уилл накроет его, а отец как раз закончит молиться. Он ушел в свою комнату: из-за того что он ездил за тобой, ему пришлось пропустить две молитвы.

– Две молитвы? – спросил Блейз.

– Да. – Джошуа посмотрел на него почти таким же потерянным взглядом, какой был у Блейза. – Разве там, откуда ты приехал, вас не созывали на молитву? Мы молимся четыре раза в день: утром, когда встаем, в полдень, перед обедом и перед сном. Некоторые церкви требуют молиться шесть или даже семь раз в день, но у нас так не считают. Отец говорит, что сейчас развелось ужас сколько вероотступных церквей.

Но тут уж ничего не поделаешь. А мы принадлежим к церкви Истинного Евангелия и Истинного Пути.

Последние слова Джошуа эхом отозвались в голове Блейза: «…Истинное Евангелие… Истинный Путь». На сердце у него сразу потеплело от мысли найти нечто, к чему его влекло. Верить в единую правду для всего сущего и в обещанную стабильность…

Размышляя об этом, он шел за Джошуа. Как тот и предсказывал, стол уже был накрыт. Скатерть когда-то имела рисунок в красную и белую клетку, но от многих стирок выцвела и стала почти белой. На столе лежали деревянные вилки и ложки, а также самодельные ножи – и довольно острые: Блейз обнаружил это случайно во время еды, порезавшись таким ножом.

– Ну что? – обратился к ним Генри. – Ладно. Садитесь. Ну а ты, Уилл, будешь нам прислуживать.

Перед Блейзом оказалось большое деревянное блюдо с куском мяса. От него исходил странный запах, похоже – овощной, но вызывающий аппетит, и Блейз почувствовал себя ужасно голодным. Он вспомнил, что с тех пор, как он покинул космический корабль и в последний раз поел, прошел целый длинный день.

Он уже собирался схватить деревянную ложку, когда заметил, что все за столом сидят, сложив перед собой руки, и смотрят на Генри. Наконец, когда каждому была положена еда и Уилл занял свое место, дядя произнес:

– Спасибо, Уилл.

Глава 4

– Господи, благодарим Тебя за пищу, которую Ты даешь нам. За все, что Ты даешь нам… – зазвучал высокий чистый голос Уилла. Молитва продолжалась с исключительной серьезностью, и мальчик вкладывал особую силу в каждое слово, которое произносил.

Блейз, глядя на него, подумал, что в этот момент Уилл не просто благодарит Бога, в которого верит, а непосредственно говорит с невидимым всемогущим существом. Оно находится здесь же и взвешивает каждое слово, сказанное мальчиком, оценивая его правильность и искренность.

На Блейза это произвело сильное впечатление. Как глубока темная река веры в правду своей религии у этих трех людей, рядом с ним!

Наконец Уилл закончил молитву. Но никто из мальчиков не шелохнулся, до тех пор пока Генри не поднял свою ложку.

– Теперь мы будем есть, – сказал он. – Джошуа, передай своему кузену сыр и хлеб.

Блейз только сейчас заметил, что на столе было еще два блюда: одно с толсто нарезанными ломтями темного, грубого на вид хлеба, второе – с белыми кубиками сыра. Он принял блюда от Джошуа.

– Спасибо, Джошуа.

– У нас принято говорить: «Благодарение Господу», – заметил Генри. – Помни это, Блейз.

– Да, дядя, – кивнул Блейз. – Благодарение Господу за пищу.

После этого он положил себе хлеба, пару кубиков сыра и вернул блюда Джошуа, который тут же передал их Генри, сам не взяв ничего.

Впервые слабая улыбка, явно адресованная старшему сыну, появилась на лице Генри.

– Блейз сегодня наш гость, Джошуа, – сказал Генри, – ты старший, и я попросил тебя обслужить его первым. Но я рад, что ты, прежде чем что-то положить себе, передал эти блюда мне.

Взяв, что ему хотелось, он передал оба блюда через Джошуа Уиллу, и только теперь они оба позволили себе взять то, что на них было.

Блейз изо всех сил старался произвести хорошее впечатление на окружающих, в особенности – на Генри.

Несомненно, у него имелась некоторая надежда, хотя и слабая, повлиять на этого человека, что он не раз проделывал с некоторыми из взрослых, знакомыми его матери. Почти всех их он завоевывал сначала своей предупредительностью, затем – игрой на их слабостях.

Генри, однако, не производил впечатления человека, легко поддающегося какому-либо влиянию.

К счастью, в данный момент Блейз имел возможность поразмышлять об этом. Все молчали, поскольку рты были заняты мясом, сыром и хлебом.

На столе, возле каждого прибора, стояли большие чашки с темной жидкостью. Блейз попробовал ее и решил, что это настой какой-то местной травы, вероятно считающийся здесь эквивалентом кофе. Жидкость оказалась горькой и неприятной на вкус, но он сделал несколько глотков не только потому, что намеревался показать, как ему все здесь нравится, но и потому, что ему ужасно хотелось пить.

Зато все остальное на столе ему показалось вкусным, особенно мясо. Вероятно, козлятина, подумал Блейз. Правда, позже он узнал, что ошибался. Планета буквально кишела дикими кроликами, и именно мясо кролика они и ели.

Ну а козы, сказал он себе, безусловно являются самыми главными на этой ферме. Их не только запрягают в экипаж, но они еще могут тянуть плуг, дают кожу, мясо и молоко, из которого сделан этот сыр.

Что касается сыра, то у него был довольно знакомый вкус, хотя не совсем такой, как у козьего сыра, который он иногда ел, живя с матерью.

Итак, как же понравиться Генри?.. Очевидно, что религия для него и его сыновей – это все. Иезекииль рассказывал Блейзу, что таковы почти все жители Гармонии и Ассоциации. Они всегда готовы вцепиться друг другу в горло из-за каких-нибудь разногласий в понимании религиозных ритуалов и доктрин.

Блейз инстинктивно чувствовал, что, цитируя Библию во время поездки из космопорта, задел Генри за живое. Теперь возникал вопрос: как вести себя дальше? Здесь, в своем доме, на своей земле, Генри казался человеком абсолютно цельным и непоколебимым во всем, за исключением, возможно, религии, и только то, что касалось его веры, давало единственный путь к той свободе, которой желал и добивался Блейз.

Вообще-то, ему не хотелось ни как-либо зависеть от людей, ни испытывать какие-либо ограничения, так же как он в свое время пытался быть независимым от матери. И еще – он желал построить свою жизнь в окружении, которое бы ему нравилось. Мысль о том, что придется мириться с обстановкой этого дома – с его топорной мебелью и домашней пищей, – была невыносима. Но он готов был пойти и на это, если такой была цена независимости; к тому же он не собирался ни в чем ограничивать себя.

Он ощущал сильную потребность в чем-то таком, чему он не мог бы дать словесного определения. Он знал только, что это нечто большее, о чем могли бы мечтать все, кого он знал, включая и его мать.

Теперь, в первый раз, он ощутил надежду, что сможет обрести это здесь – на Ассоциации. Но первое и самое главное условие – его полная свобода…

Голос Генри прервал ход его мыслей:

– Блейз, в какой школе ты учился?

Блейз внутренне растерялся в поисках ответа на этот вопрос. На самом деле он никогда не ходил в школу. Время от времени у него появлялись учителя по тому или иному предмету – о которых его мать вдруг вспоминала. Но поскольку она и он постоянно почти нигде не жили, всегда возникали сложности с поиском преподавателей на короткий период. Ни о каких других возможностях, с точки зрения матери, нечего было и думать. В результате Блейз вынужден был заниматься самостоятельно и достиг в этом более чем значительных успехов, однако он ориентировался на то, что его интересовало, или на то, чем он мог бы поразить друзей матери, чтобы заслужить ее одобрение.

Интересно, знания в какой области могли бы придать ему ценность в глазах Генри?

– Ну я, конечно, умею читать и писать, – начал он с наиболее очевидного. – Я знаю арифметику до алгебры и геометрии, немного знаком с практической математикой, например, с основами работы землемера, могу определить высоту дерева по его тени и так далее. Мне известна формула: если ваш дом построить из досок, а не из бревен, дядя, можно рассчитать, сколько леса потребуется для этих досок. Знаю кое-что из химии и механики…

– Что ты имеешь в виду, когда говоришь о механике? – прервал его Генри. И Блейз незамедлительно соврал:

– Я немного работал в мастерской.

– В мастерской? – переспросил Генри.

– Там меня учили, как разбирать и собирать моторы и тому подобное, – объяснил Блейз.

– Вот как? – сказал Генри, и Блейз подумал, что впервые услышал интерес в его голосе. – Ну, а что ты еще изучал?

Блейз стал быстро перебирать в памяти предметы, которые могли бы заинтересовать Генри. Навряд ли это могли быть музыка, литература или история Старой Земли.

– Я умею оказывать первую помощь, немного знаком с медициной, – начал Блейз, – и действительно хорошо знаю арифметику, могу складывать без ошибок числа и вести учет.

– Вот как? – Генри подумал немного и продолжил:

– У нас тут не склад, но кое-какие записи нам приходится вести. Я делаю их сам, но будет неплохо, если ты поможешь мне, Блейз, это станет одной из твоих обязанностей.

Надежды Блейза сразу поблекли при мысли об «обязанностях».

– Ну ладно, я об этом подумаю, и мы потом поговорим. А что еще ты можешь мне рассказать о том, чему тебя учили?

Блейз понял, что лучше пока особенно не распространяться о своих познаниях.

– Знаете, дядя, – соврал он, – сейчас больше не могу ничего припомнить. Если вспомню, я вам расскажу.

Внезапно Блейз подумал: вдруг Генри захочет отправить его в какую-нибудь местную школу? Эта мысль расстроила его, отправляться туда ему хотелось бы меньше всего на свете.

Он почти наверняка знает больше, чем те, кто живет здесь. Даже если это не так, он выучил бы все за несколько недель. И к тому же придется приспосабливаться к одноклассникам.

– Ну ладно. – Генри поднялся из-за стола. – Уилл, Джошуа, вас ждут вечерние работы, а ты, Блейз, пойдешь со мной.

Выйдя из дома, они направились к одной из пристроек. Войдя внутрь, Генри тщательно закрыл дверь, как будто в сарае хранилось что-то очень ценное.

Достаточно просторное помещение было тускло освещено, но Блейз догадался, что они оказались в своего рода мастерской. На полу лежал полуразобранный двигатель внутреннего сгорания. Блейз узнал его, вспомнив иллюстрацию в книге по истории. Этот двигатель специально сконструировали для Молодых Миров, и он мог работать почти на любом топливе. Даже дерево и обычная трава, измельченные до порошкообразного состояния, годились для него.

– Ну как, узнаешь, что это такое? – спросил Генри.

– Существуют разные модели двигателей. Чтобы определить точно, мне надо посмотреть чертежи.

– Вот они. – Генри достал с полки рулон чертежей на пластиковых листах размерами два на три фута. Он развернул их на скамье и поставил рядом фонарь. – Ну и как, знаешь ты эту модель двигателя?

Блейз стал рассматривать чертежи. Они были ему знакомы лишь по книгам. Но эти чертежи были совсем не такими, какие он видел в книге по механике, и несколько отличались от тех, которые ему доводилось видеть раньше.

– Да, мне кажется, я узнаю их, – ответил он. – Только у вас кое-чего не хватает, чтобы все это заработало. Нет головки блока и еще болтов, чтобы притянуть ее через прокладку. А прокладка у вас есть? – Он стал искать ее среди деталей, разложенных на скамье.

– Нет, – покачал головой Генри. – Головки, болты и прокладки достать трудно. Можно – но очень дорого, в особенности прокладки. Но так или иначе до конца года одну я все-таки куплю.

– Да, ее и кое-какие детали, – сказал Блейз как бы про себя, – и тогда двигатель можно будет собрать и запустить. – Он повернулся к Генри:

– Помочь вам его собрать, дядя?

– Да, – ответил Генри. – Я думаю, что твоя помощь пригодится. Но это в будущем.

Когда они вернулись в дом, стол был уже убран и Уилл старательно мыл посуду.

– Блейз, помоги кузену Уиллу вытереть посуду, – велел дядя, – а потом ложитесь спать.

Генри ушел, отправившись, очевидно, в свою спальню, а Блейз подошел к Уиллу, и тот дал ему блюдце и полотенце.

– Джош скоро будет, – сказал он, – он сейчас занят с животными.

– Животные – это те козы, что тащили экипаж? – уточнил Блейз.

– О да, – ответил Уилл, – но те, которых отец запрягает, специально обучены. Остальных мы держим только ради молока и сыра и иногда какую-нибудь забиваем на мясо.

Мальчики закончили вытирать посуду, Блейз вымыл таз, протер его и повесил на гвоздь. Потом они вдвоем вынесли ведро с грязной водой.

– Тебе придется научиться все это делать, – сказал Уилл, – потому что теперь все это ляжет на тебя. Раз ты теперь будешь жить здесь, отец наверняка захочет, чтобы я помогал ему.

Он показал Блейзу уборную, а затем они пошли в спальню. На кровати у стены, отделяющей их комнату от комнаты Генри, по-прежнему был только один матрас, но теперь на нем лежала еще и аккуратная стопка из нескольких одеял, простыней и подушки.

– Джошуа сейчас придет и покажет, как стелить постель. – Уилл забрался на свою кровать и начал раздеваться. Одежду он положил в специальную сетку, подвешенную над его кроватью, затем снова соскочил на пол, встал на колени возле постели Джошуа и начал молиться.

Блейз в нерешительности стоял, размышляя, не попробовать ли ему застелить постель самому. Все, с чем он встречался в жизни, всегда интересовало его, включая и то, как горничная прибирается в комнатах отеля. Он вполне может обойтись без помощи Джошуа.

В этот момент вошел Джошуа и, скинув куртку, повесил ее на гвоздь на стене комнаты, а не у входа.

– Ты когда-нибудь стелил постель? – спросил он Блейза.

– Да, – ответил Блейз.

– Ладно, посмотри, как я это буду делать. – Голос Джошуа звучал дружелюбно, и вообще уже во время первой встречи старший из сыновей Генри показался Блейзу более приятным и необыкновенно рассудительным. – Отец требует, чтобы порядок был таков: мы стираем наше постельное белье в субботу и развешиваем для просушки в доме, когда идет дождь, как сегодня. Тебе надо будет заботиться о своей постели, но иногда придется стирать белье и для всех. А теперь займемся постелью.

Джошуа начал с того, что накрыл матрас чем-то вроде мешка, затем постелил на него простыню.

– Это Божий уголок. – Джошуа аккуратно загнул свешивающийся край простыни и заправил его под матрас так, что получился правильный прямоугольный треугольник.

Затем он постелил верхнюю простыню, положил подушку и накрыл их несколькими толстыми одеялами темно-серого цвета, видимо домоткаными. На них он, конечно же, тоже сделал Божьи уголки.

– Наверняка первые два-три дня, – заметил Джошуа, – отец будет проверять, правильно ли ты постелил постель, а вообще он может зайти в любую минуту. Так что старайся, чтобы постель всегда была аккуратно заправлена.

Глава 5

На следующее утро, открыв глаза, Блейз увидел, что все уже встали и одеваются в лучшее, чем вчера, платье – возможно, в самое лучшее, что у них было. Когда Блейз проснулся окончательно и начал понимать, что происходит, Уилл уже оделся, заправил постель и вышел из комнаты, а Джошуа, в черной куртке и брюках из плотного, но явно недорогого материала – сейчас он выглядел гораздо более взрослым – заканчивал убирать постели.

– В чем дело? Что случилось? – спросил Блейз.

– Мы идем в церковь, – кратко отозвался Джошуа.

– У меня с собой нет никакой одежды черного цвета, – вздохнул Блейз. – Что мне надеть? Наверное, мне тоже следует пойти с вами?

Джошуа замялся, выпрямившись возле своей, кровати и глядя на Блейза со странным выражением лица, удивительно подходившим к его одежде.

– Этого я не знаю, – ответил он, затем, повернувшись, еще раз поправил одеяло на своей постели и вышел.

Джошуа не знает? Блейзу оставалось только гадать, что может означать такое поведение кузена. Он поспешно надел самые темные брюки, рубашку и куртку из тех, что у него были, и выскочил на улицу. Генри и его сыновья уже садились в запряженный козами экипаж.

Блейз подошел поближе и остановился, надеясь, что дядя обратит на него внимание. Но Генри только мельком взглянул на него, обошел экипаж и уселся в него. Вожжи щелкнули, и экипаж выехал со двора. Блейз стоял, глядя им вслед. Его оставили одного, без всяких объяснений.

Разумеется, с одной стороны, меньше всего он хотел бы присутствовать на службе в квакерской Церкви. Но с другой стороны, это вполне могло означать, что Генри и его семья отвергли его.

Блейз повернулся и медленно пошел к дому. В котелке, который, видимо, использовался на все случаи жизни, он нашел остатки каши, еще не остывшей. Он сел за стол и принялся за кашу, не переставая размышлять.

Что же ему предпринять? Просто спросить об этом Генри впрямую или подождать, пока тот выберет время сказать ему сам? Чем больше Блейз думал об этом, тем очевиднее становилось, что в данной ситуации лучше всего не делать ничего, а только ждать и наблюдать за развитием событий. Похоже, даже мальчики не хотели, чтобы он расспрашивал их об этом.

Блейз убрал со стола, вымыл посуду и котелок и, занимаясь этим, совершенно забыл о мучивших его проблемах. Часа через три Генри и мальчики вернулись; жизнь в доме снова пошла так, словно этот день ничем не отличался от других.

В течение нескольких следующих дней Блейз постарался понравиться Джошуа, и постепенно они стали друзьями. Тот никогда не проявлял нетерпения или раздражительности, если приходилось что-либо объяснять Блейзу. И со своими обязанностями по дому Джошуа всегда справлялся очень легко.

Раньше Блейзу почти не приходилось иметь дела со сверстниками. Те несколько детей, с которыми он время от времени встречался, значительно уступали ему в знаниях и сообразительности.

С другой стороны, знакомые ему ребята более старшего возраста были, на взгляд Блейза, просто маленькими взрослыми, правда, не такими умными, как те взрослые, с которыми приходилось общаться Блейзу. Кроме того, он чувствовал, что гораздо способнее их.

В результате у Блейза никогда не было друзей в том смысле, в котором это принято понимать. Он осознавал как это, так и то, что отличается и от взрослых, хотя способен добиваться их внимания. Как-то в одной из книг он наткнулся на фразу, которая, по его мнению, очень подходила к нему: «ни рыба ни мясо».

Поэтому то, как Джошуа принял его и не проявил ни зависти, ни чувства обиды, было для Блейза неожиданностью. Прошло совсем немного времени, прежде чем он понял, что, с точки зрения Джошуа, между ним и Блейзом всякое соперничество исключалось: он был старшим сыном в семье и вел себя соответственно.

Блейз, как полагал Джошуа, тоже занимал вполне конкретное положение в семье. Он был кузеном, которого временно приняли в семью и определили как бы между Джошуа и Уиллом. К своему собственному удивлению, Блейза вполне удовлетворял такой порядок.

Уилл оказался прав: Блейзу определили круг обязанностей по дому.

Стол, скамьи, стулья, пол, стены и полы в спальнях мальчиков и Генри следовало выскабливать ежедневно. Должны были также содержаться в чистоте окна, посуда и прочая утварь. Кроме того, Блейзу было поручено готовить еду.

Несмотря на эти многочисленные обязанности, Блейз располагал и свободным временем. Когда представлялась возможность, Уилл и Джошуа знакомили его со своими занятиями. Уилл чистил хлев, в котором содержались козы, ежедневно проводил ветеринарный осмотр животных и, если была необходимость, занимался мелким ремонтом строений. Джошуа отвечал за все остальное. Каждый день он выгонял коз на пастбище, доил их, приготавливал сыр, осматривал и чинил изгородь, окружающую ферму и пастбище. Он также следил за состоянием хозяйства и ремонтировал все то, с чем не мог справиться Уилл.

Кроме того, и что самое главное, Джошуа как старший брат отвечал за младших, а при необходимости мог заменить любого из них.

Что касается Генри, то он выполнял работу, для которой требовалась мужская сила. Время от времени дядя ездил – и это занимало почти целый день – в ближайший небольшой магазин, где можно было купить предметы первой необходимости; изредка он отправлялся также на целый день в Экумени за более важными покупками.

Вся их жизнь подчинялась раз и навсегда установленному распорядку. Они вставали утром, молились и завтракали; застелив постели и прибран в комнатах, занимались своими делами до утренней десятичасовой молитвы; затем снова трудились до половины двенадцатого, когда наступало время ленча и второй молитвы, при этом ленч был самой плотной трапезой за весь день.

После ленча они снова принимались за работу и трудились почти до заката. Блейз быстро привык к стоянию на коленях и молитвам. Но несмотря на все усилия, он никак не мог заставить себя – разумом или сердцем – принять идею божества.

На четвертый день, когда они сидели за ленчем, с улицы донеслось какое-то гудение; постепенно оно становилось все ближе и ближе.

– Это, должно быть, твой брат. – Генри взглянул на Блейза.

Блейз почувствовал в груди холодок, который перешел почти в панику: он совсем забыл о своем родственнике. Мать отослала его к Генри много лет назад, – вскоре после рождения Блейза. Поскольку Блейз ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь при нем вслух упоминал о брате, у него создалось впечатление, что тот либо умер, либо куда-то сбежал.

И вот теперь им предстояло встретиться, – судя по быстро приближающемуся реву турбин, у брата была машина на воздушной подушке.

Генри окинул неодобрительным взглядом оживившиеся лица мальчиков.

– Ваш старший кузен прибыл во время ленча, – недовольно заметил он, – так что он может присоединиться к нам или подождать. В любом случае никакие посетители не должны нарушать установленный в доме порядок.

Рев на мгновение стал очень громким и почти тут же затих где-то во дворе. Трапеза почти закончилась. Уилл и Джошуа ели несколько быстрее, чем обычно, – не настолько торопливо, чтобы получить замечание от отца, но все-таки так быстро, как только было возможно. Блейзу еще предстояло вымыть посуду и убрать со стола.

Несколько секунд снаружи не доносилось ни звука. Затем раздались звуки тяжелых шагов по ступенькам, дверь отворилась, и вошел старший сводный брат Блейза – Данно.

Блейз слышал о том, каким Данно был в детстве, в основном от друзей матери, но более всего от Иезекииля, и ожидал увидеть необыкновенно крупного мускулистого молодого мужчину.

Входя, Данно пришлось наклонить голову, чтобы не задеть за притолоку, а когда он выпрямился, мальчику показалось, что голова молодого гиганта почти касается потолка. На нем был черный деловой костюм из мягкой ткани и сияющие высокие черные сапоги, несколько забрызганные грязью. Остановившись, он словно навис над остальными, почти целиком заполняя комнату.

Вообще Данно выглядел как обычный среднего роста упитанный человек, но только увеличенный раза в полтора. Лицо его под шапкой курчавых темных волос было круглым и приветливым. Он приветствовал семейство Генри веселой теплой улыбкой.

– Надеюсь, я не помешал вашему ленчу, – сказал он приятным баритоном.

– Разумеется, нет, – холодно улыбнулся Генри. – Но ты ведь знаешь наши обычаи. Тебе придется подождать, мы еще не закончили.

– Ну что ж… – Данно махнул рукой. – Кстати, я там привез кое-какие детали для твоего мотора.

– Благодарение Господу за твою доброту, – вежливо-официально ответил Генри. – Если хочешь присесть сесть, то твой стул там, в углу.

Блейз всегда удивлялся размерам этого стула и догадывался, что Генри использовал его только в каких-то особых случаях.

– Благодарю, я постою, – отказался Данно. Как бы то ни было, его появление все же значительно ускорило ленч. Даже Генри, внешне оставаясь безразличным, поспешил закончить еду.

– Вообще-то я приехал встретиться со своим братом. – Данно посмотрел на Блейза.

– Вот как? – Генри наконец положил ложку рядом с опустевшей тарелкой. – В таком случае, Блейз, я освобождаю тебя от уборки после ленча. Уилл, за своего кузена это сделаешь ты.

Блейз все еще не сводил глаз со своего старшего брата.

– Блейз, – с оттенком раздражения прозвучал голос Генри, – ты свободен. Брат ждет тебя.

Блейз поднялся. Приближаясь к Данно, он чувствовал, как уменьшается с каждым следующим шагом на фоне громадины, к которой подходил.

– Пошли, братишка. – Данно повернулся и открыл дверь. Блейз последовал за ним.

– Мы прогуляемся, – сказал Данно. Они обошли совсем новенький белый ховеркар – машину на воздушной подушке. Затем они завернули за хлев, так что их нельзя было увидеть из дома, и только после этого Данно остановился и повернулся к Блейзу.

Он смотрел на него несколько долгих мгновений, улыбка на его лице становилась все шире, пока он вдруг не рассмеялся от души.

– Я так и знал, что она пришлет тебя, – воскликнул он.

Вдруг Данно неожиданным ударом тыльной стороны ладони своей массивной руки сбил Блейза с ног. Изумленный Блейз повалился на землю и, наверное, пролежал не меньше минуты. От резкого приступа головной боли заломило в висках.

– Давай, поднимайся. – Данно протянул руку, помогая ему встать на ноги.

Блейз еще не вполне пришел в себя от удара и не смог, как обычно, обдумать свои слова.

– Зачем ты это сделал? – спросил он. Данно рассмеялся:

– Лишь потому, братец, что тебя надо учить. Вообще тебе очень повезло, что у тебя есть такой сводный брат, как я. И если ты действительно хочешь быть счастливым, то должен понять, что представляю собой я.

Первая боль отступила, и Блейз мало-помалу начал соображать более или менее ясно.

– Во всяком случае, кое-что я уже понял, – отозвался он.

– А-а, гляди-ка: у братца, оказывается, есть зубки, – усмехнулся Данно. – Но это молочные зубки, малыш. Так что лучше и не пробуй использовать их против меня. Я решил забрать тебя отсюда. И вообще: я вовсе не тот вечно улыбчивый парень, за которого меня все принимают.

– Ты точь-в-точь как наша мать, – сказал Блейз.

– Хорошо схватываешь. Даже быстрее, чем я думал! – кивнул Данно. – Да, так оно и есть. И еще кое-что у нас с ней одинаково: мы всегда шли своим путем. А теперь я собираюсь идти своим путем вместе с тобой и хочу, чтобы ты это понял с самого начала. Ну как?

– Да. – Блейз приложил руку к голове. – Я все понял.

– Ладно, – произнес Данно. – Это все ерунда – ничто по сравнению с тем, что я смогу для тебя сделать, если понадобится. Моим возможностям нет предела. Мы будем работать вместе засучив рукава, братишка. Но пока у меня есть кое-какие неотложные дела, и думаю, ничего с тобой не случится, если ты еще какое-то время поживешь на ферме нашего дяди.

К этому моменту в голове у Блейза уже окончательно прояснилось. Он осознал, что Данно сказал о себе правду. Этот человек принадлежал к числу тех, кем Блейз не в состоянии был управлять, по крайней мере пока. И тогда он попытался воспользоваться преимуществом своего возраста.

– А что же ты собираешься сделать со мной? – по-детски наивным тоном спросил он. Данно ответил не сразу. Он какое-то время смотрел на Блейза, будто размышляя, и даже улыбка его исчезла – Видишь ли, – начал он, – я был ненамного старше, чем ты теперь, когда оказался здесь. Хотя даже тогда я был такой же рослый, как Генри, и, кстати, наверное вдвое сильнее его физически. Но только исключительно благодаря своему уму я смог защитить себя от него и от его образа жизни. Ты уже начал делать то же самое. Так ведь?

– Да, – ответил Блейз. Не было смысла подробно распространяться на эту тему.

– Да, так и должно быть, – задумчиво произнес Данно. – И ты, мой маленький братец, и я пустим в ход наши разум и способности, чтобы добиться цели. А тем временем тебе еще многому придется научиться, потому что придется жить среди людей, которые не очень хотят видеть тебя на первом месте. Настоящие трудности начнутся тогда, когда тебе придется работать с кем-то, кто будет не согласен с тобой во всем. Пока же поживешь у дяди.

– А потом? – воскликнул Блейз. – Что будет потом?

– А потом ты переедешь ко мне в город, в Экумени, – отозвался Данно. – К тому времени я подготовлю тебе соответствующее место.

– А чем ты занимаешься? – поинтересовался Блейз.

– Со временем ты все узнаешь. – Данно отвернулся. – Ладно, пора возвращаться к родственникам, – сказал он.

– Подожди, – проговорил Блейз, – а сколько же времени мне придется здесь пробыть?

– Несколько недель… Несколько месяцев… Может быть, даже несколько лет. – Данно глядел на него через плечо. Это зависит…

– От меня? – Блейз старался не отстать от него, поскольку Данно уже дошел до угла хлева – До некоторой степени от тебя, – ответил наконец Данно. – Но и от многих других причин. Не беспокойся. Время от времени я буду навещать тебя. Надеюсь, ты сможешь придумать, как ужиться с родственниками.

Они вышли во двор. Генри и Джошуа уже были там, а Уилл, вероятно, в доме – занимался уборкой после ленча. Блейз задумался: удар брата не был ударом в обычном смысле этого слова, его вполне можно было считать лишь сигналом. Данно решил стать для Блейза тем, кем всегда была для него мать, – его хозяином, и тут уж Блейз ничего не мог поделать. Как верно заметил Данно, зубки у Блейза все еще были молочными. Но со временем все меняется. Блейз отправил этот эпизод в дальний уголок памяти, для того чтобы впоследствии как следует его обдумать и проанализировать.

Данно обратился к Генри:

– Ты не против, если я возьму братишку в город в город и куплю ему кое-что из одежды? Пошли к машине – я отдам тебе детали, которые привез.

– Ну конечно, Данно, Блейз и я благодарим Бога за твою щедрость. – Генри обошел ховеркар, а Данно тем временем открыл багажник, вытащил оттуда пару свертков и вручил их дяде.

– Благодарение Господу за эту твою щедрость ко мне, – повторил тот.

Глава 6

Глава 10

– Дядя, – сказал Блейз, – я благодарю Бога за вашу доброту и заботу обо мне. Вы провели со мной всю ночь, когда я был болен, и помогли мне преодолеть болезнь.

Прошло два дня после визита Данно. У Блейза появилась наконец возможность добыть наедине с дядей.

Сидя за столом, Генри занимался расчетами, связанными с его козами. На другом конце стола Блейз читал учебник математики. Услышав слова Блейза, Генри поднял голову. На его каменном лице промелькнуло выражение удовлетворения.

– Не следует благодарить за это Бога. Я просто выполнял свой долг. «Если кто-то болен, ты должен помогать ему». Учитель Грегг месяца три назад читал проповедь как раз на эту тему, но я не нуждаюсь в проповедях, чтобы помнить о своих обязанностях.

– Тем не менее, – продолжил Блейз, – я благодарю Бога за вашу доброту, дядя. Я также благодарил Бога, и не раз, за то, что он предоставил мне возможность жить с вами, Джошуа и Уиллом. В особенности я благодарен ему за то, что познакомился с вашими детьми. Я узнал от них столько полезных и нужных вещей. Этому они, вероятно, в свою очередь, научились от вас, а у меня такой возможности раньше не было.

Снова слабая тень удовлетворения пробежала по лицу Генри.

– Это приятно, что ты так хорошо думаешь о своих кузенах, – с некоторой сухостью проговорил он. – Может быть, это проявление моей гордыни, но я тоже думаю, что они хорошие мальчики и из них вырастут хорошие мужчины. Я буду счастлив, если случится именно так, и также буду счастлив, если ты вырастешь таким же, как они.

Он опустил взгляд на листочки бумаги, разложенные перед ним в обычном порядке.

– А теперь вернись к занятиям, Блейз, а я займусь своим делом. У нас нет времени на болтовню.

Блейз с удовольствием погрузился в книгу. По привычке он сначала прочитывал каждую книгу как некое развлекательное произведение. Затем углублялся в нее медленно, постоянно останавливаясь и вникая в объяснения.

Но на этот раз он радовался по другой причине: ему удалось убедиться в том, что Генри глубоко любил своих сыновей и стал добрее относиться к. Блейзу, хотя никогда этого не показывал. Блейз никогда не видел, чтобы он обнимал или просто прикасался к Уиллу или Джошуа. Самое большее – это редкие слова одобрения да еще та легкая улыбка, которой Генри выражал удовольствие.

Теперь Блейз наконец пробился через внешнюю броню Генри к его внутренним чувствам.

Четыре дня спустя все они – Генри, Джошуа, Уилл и Блейз – отправились в церковь в запряженном козами экипаже.

Они прибыли в числе первых. Блейз увидел Грегга, стоящего у входа в церковь. Он приветствовал каждого. Блейз заметил, что все тепло приветствовали дядю и мальчиков, но довольно холодно обращались с ним, хотя Генри и представил его как своего племянника.

Наконец они вошли в церковь. Сразу за дверью, в комнатке с крючками для одежды на стенах – нечто вроде гардероба, – Генри остановил Блейза, в то время как мальчики прошли дальше.

– У нас общая скамья с семьей Говардсонов, – объяснил он Блейзу, – и на ней нет лишнего места. Боюсь, что тебе придется сидеть где-то сзади одному.

Блейза это ничуть не расстроило – гораздо лучше сидеть где-то сзади, откуда он видел бы все происходящее и в то же время не был бы на виду у остальных прихожан.

– Ну конечно, дядя, – кивнул он. – В Доме Бога везде одинаково, так ведь?

– Да. – Генри пристально посмотрел на него. – Ты совершенно прав, Блейз.

Последние несколько скамеек были не заняты. Блейз уселся на одну из них, слева, и наблюдал, как другие семьи занимают свои места. Наконец последний из прихожан вошел в церковь, затем появился человек средних лет с пустой кобурой на поясе и сел рядом с Блейзом, улыбнувшись ему.

– Меня зовут Адриан Вайсмен, – представился он шепотом, протягивая руку. – Я церковный пристав, а ты – Блейз Аренс, племянник Генри Маклейна, и ты недавно приехал, чтобы жить вместе с ним.

– Да, – прошептал в ответ Блейз, с благодарностью пожимая протянутую руку. – А почему ваша кобура пуста, где же пистолет?

– Ш-ш, – сказал Адриан, – начинается служба. Я тебе потом все объясню.

После службы, которая длилась более двух часов, Блейз встал и отправился за Адрианом в гардеробную; тот взял с полки энергопистолет и сунул его в кобуру. Он повернулся, увидел мальчика и потянул его за рукав обратно в церковь навстречу прихожанам, которые выходили наружу. Он уселся на той же скамье, пригласив Блейза присоединиться к нему.

– Церковный пристав, – произнес Адриан тихим голосом, – обязан следить за тем, чтобы ничто не нарушало хода службы.

– Кто же может его нарушить? – полюбопытствовал Блейз.

– Члены других церквей, которым не нравится наша, – пояснил Адриан. – Иногда бывают настоящие нападения. Обычно такие вещи устраивают просто подростки, которым хочется продемонстрировать свою смелость. Правда, такое случается нечасто. Я должен быстро добраться до пистолета, – не столько для того, чтобы использовать, а просто чтобы напугать и отогнать их.

– А почему бы тогда не носить его все время с собой? – удивился Блейз. – О, я знаю, это потому, что не разрешается вносить оружие в церковь во время службы.

Адриан одобрительно улыбнулся ему:

– Ты совершенно прав. Считается, что гардеробная находится за пределами церкви, и в то же время, в случае нужды, я могу быстро взять свое оружие.

– И именно поэтому вы не снимаете пояс с кобурой? – уточнил Блейз.

– Да, – кивнул Адриан. В этот момент появился Генри и мальчики. Они забрали с собой Блейза после того, как Генри и Адриан перекинулись несколькими дружескими словами. Пока они не уселись в экипаж, у Блейза не было возможности расспросить Генри.

– Дядя, – сказал он, – а часто одна церковь нападает на другую? Я имею в виду – люди из других церквей?

– Теперь это случается редко. – Генри поджал губы. – Я-то этого навидался, но надеюсь, что вас эта чаша минует. Очень страшно, когда братья и сестры убивают друг друга из-за разного толкования какой-нибудь строки Писания.

Такого холодного тона у Генри Блейз не слышал с момента их встречи в космопорту. При первой же возможности, на следующий день после обеда, он спросил Джошуа, почему его отец так расстроился, говоря о борьбе церквей между собой.

Джошуа заколебался:

– Если он захочет, то сам расскажет тебе.

Впервые Джошуа попытался избежать прямого ответа на вопрос Блейза.

– Ты же знаешь, что он не захочет, – заметил Блейз. – Он мне никогда ни о чем не рассказывает.

Джошуа еще некоторое время колебался, затем с трудом начал:

– Он говорил мне, что, когда Уилл будет постарше, я могу рассказать Уиллу. Так что я думаю, он и против тебя не стал бы возражать. Ты ведь тоже член нашей семьи. Блейз! Он был Солдатом Господа!

– Солдатом Господа? Ты имеешь в виду, что он был призван, как многие молодые люди, чтобы воевать на других планетах?

– Нет-нет, – покачал головой Джошуа, – хотя и в таких войнах отец тоже участвовал. Мне, правда, он никогда толком об этом не рассказывал. Нет, Солдат Господа – это другое: если иногда одна церковь подвергается нападению со стороны других церквей, Блейз, то церковь, на которую нападают, получает помощь от других церквей, с которыми она имеет дружественные отношения. Я имею в виду, от членов этих церквей. Отец сражался не за свою церковь, а за другие.

– О, понятно, – отозвался Блейз. – Он получал деньги…

– Деньги! Конечно нет. – Джошуа был явно оскорблен. – Даже фанатик не сражается лишь за деньги! Нет, прежде всего он защищал людей.

– Я не понимаю, – пожал плечами Блейз. – Ты сказал «прежде всего». За что же тогда еще он сражался?

– Нет, ты не понял, Блейз, – терпеливо начал объяснять Джошуа. – Бороться за людей Бога всегда правильно. Большинство из тех, кто предлагает свою помощь, делают это ради людей той церкви, которой они помогают. Но… иногда им начинает нравится эта борьба как таковая, борьба ради борьбы. Да, борьба и – Боже, спаси нас – убийство. Одна война церквей сменяется другой. Однажды отец… Да, он вдруг почувствовал, что не может бороться и дальше с чистой совестью. И… Пусть лучше он расскажет тебе, Блейз, а я больше не могу.

Джошуа был расстроен, таким Блейз его еще не видел.

– Даже когда нам требуется подстрелить нескольких кроликов на обед, – взволнованно продолжил Джошуа, – отец всегда поручает это мне. Ты ведь наверняка ни разу не видел его с ружьем, так ведь? Это потому, что он не желает прикасаться ни к какому оружию. Насколько я помню, он брал наше игольное ружье в руки не более двух или трех раз и только чистил его или чинил, чтобы я мог с ним охотиться дальше.

– Ладно, Джош, все в порядке, – поспешно прервал его Блейз, – не обращай внимания. Ты прав: когда придет время, он расскажет мне сам.

В последующие дни, недели, месяцы Блейз пытался следовать образу жизни, который вели Генри и другие члены его церкви. Время от времени ему вдруг становилось ясно, что какое-то действие, поведение или слово кого-либо из них имеет значение, о смысле которого он не подозревал ранее.

Эти кусочки информации он сохранял и собирал вместе. Постепенно он смог каждого из них узнать лучше, а в особенности – Генри.

Прошла короткая осень, за которой последовала длинная зима, время холодных дождей и сильных ветров, характерных для этих широт. Он продолжал учиться дома, а маленькую школу теперь ежедневно посещал не только Джошуа, но и Уилл. Во всем остальном он по-прежнему был частью их жизни, и ему начали даже нравиться ее покой и размеренность.

Он ходил с ними в церковь и слушал проповеди Грегга. Он вместе с ними распевал гимны, стоял на коленях и молился.

Все это ни на шаг не приблизило его к обретению веры в Бога, хотя он и начал чувствовать некую особую солидарность с прихожанами, похожую на ощущение тепла людей, укрытых одним одеялом. Он обрел некоторую уверенность в себе, став частью этой небольшой общины, а также ощущение стабильности, которого никогда не испытывал, живя с матерью и ее друзьями.

Иногда он встречался с кем-то из местных; казалось, что к нему относятся с симпатией и все идет хорошо. Но небольшие изменения в поведении собеседника, например, то, как он или она отворачивались от него, чтобы обратить внимание на какого-то другого члена их конгрегации, напоминали ему о его старой проблеме – что его считают «другим». Словно им известно о его неспособности поверить в Бога и возлюбить Его.

Однажды он находился в спальне и услышал, как Уилл, войдя, обратился к Генри:

– Отец…

– Да, Уилл, – отозвался тот.

– Почему другие прихожане не любят Блейза? Ведь он молится больше, чем любой из них, он всегда добр ко всем. Джошуа и я так его любим!

– Уилл, – ответил Генри, – каждый человек имеет право любить или не любить кого-то. Не обращай внимания на то, как относятся другие к твоему кузену. Со временем они могут полюбить его так же, как тебя или Джошуа.

Одно и то же повторялось изо дня в день шесть дней в неделю, за исключением церковного дня, и все были охвачены этой каждодневной деятельностью, все находились в едином ритме работы и жизни. Блейз никогда не чувствовал любви своей матери, но ощущал какую-то боль от ее отсутствия. Странным образом эта боль понемногу притупилась, хотя полностью и не исчезала. Но абсолютного душевного комфорта ему достичь так и не удавалось.

Тем не менее он пришел к пониманию того, как благодаря своей вере Генри смог создать окружающий его и членов его семьи мирок. Все было раз я навсегда установлено, запланировано, упрощено и доведено до постоянства. Несомненно, если здесь и был путь к вере в Бога, то он пролегал только через одобрение и понимание этой упорядоченной вселенной. Блейз решил удвоить усердие в молитвах и напрячь все духовные силы в поисках Бога.

Если он не в состоянии вызвать любовь к себе, то, по крайней мере, он может существовать в этой единой упорядоченной вселенной. От него требовалось лишь принять идею всемогущего, всем управляющего Бога.

Тем временем его встречи с Данно становились все более информативными и интересными. Старший брат постепенно знакомил его с жизнью и структурой города Экумени.

Но он избегал какого-либо объяснения своих целей в жизни и игнорировал все вопросы на эту тему. В равной степени Блейз не мог и определить, какую роль его брат играет в городе и мире.

Так и продолжалось, пока однажды в уик-энд Данно не попросил Генри, чтобы тот позволил взять Блейза в Экумени на четыре дня, включая воскресенье.

– Конечно. – Генри замер. – Но ведь мальчик тогда пропустит церковную службу.

– Я в принципе не хотел бы ее пропускать, дядя, – сказал Блейз. – А ты что скажешь, Данно?

Данно улыбнулся.

– Я даже не знаю, есть ли приход вашей церкви в Экумени, – сказал он Генри.

– Есть, – ответил Генри. – Я сейчас напишу тебе адрес. – Он написал его на листочке бумаги, но, что интересно, отдал не Данно, а Блейзу. Блейз сложил его и убрал в карман рубашки.

– Ладно, – кивнул Данно, – значит, этот вопрос мы уладили. Может быть, еще есть причины, по которым Блейзу нельзя уехать?

– Нет. – Генри посмотрел на Данно. – Ты, конечно, позаботишься о нем.

– Само собой, – отозвался Данно.

– Пойми меня правильно. – Генри по-прежнему не сводил глаз с Данно. – Мальчик прожил с нами уже довольно долгое время и находится на пути к Господу. Надеюсь, ты не поведешь его туда, где ему не следует быть?

– Нет, дядя, – произнес Данно достаточно дружелюбным тоном.

Но в машине, когда они уже выехали на автостраду, Данно вдруг залился безудержным смехом. Повернувшись к Блейзу, он широко улыбнулся:

– Добрый старый дядя Генри. Он опасается, вдруг я собью тебя с пути истинного!

– Меня в любом случае невозможно с него сбить, – ровным голосом ответил Блейз, глядя брату в глаза. Улыбка на лице Данно постепенно угасла, и выражение лица несколько изменилось.

– Не забываешь показывать свои молочные зубки, маленький братец, – дружелюбным тоном наконец проговорил он. – Но лучше подожди, когда у тебя вырастут настоящие клыки.

Блейз замолк, и ничего больше не было сказано, до тех пор пока они почти не въехали в город. Только тогда Блейз заговорил снова:

– Зачем ты взял меня на целых четыре дня?

– Потому что пора начать занятия в школе, – Ответил Данно, не глядя на него. – Только в особой школе, братишка. В моей школе. Это место, где ты будешь заниматься сам, и это самое главное: тебя учит не кто-то, включая меня самого, а ты учишься сам.

Блейз задал этот вопрос потому, что Данно направил машину совсем не в тот район Экумени, куда они ездили обычно. Но он запомнил ответ Данно и стал терпеливо дожидаться, когда брат даст ему еще какую-нибудь пищу для размышлений.

Глава 11

Данно сбавил скорость – на городских улицах она была ограничена. Район, в который они въехали, выглядел более грязным, чем любой другой из виденных в этом городе Блейзом. Это был район контор, складов, и довольно часто в нем встречались жилые дома в пять или шесть этажей, что было не слишком типично для городов на Ассоциации.

Перед одним из таких домов Данно и остановил машину.

– Выходим, – сказал он, взглянув на Блейза.

Блейз последовал за старшим братом внутрь здания. Они вошли в маленький затхлый подъезд, довольно длинный, с висящими на стенах почтовыми ящиками. За столом сидел пожилой человек, консьерж, что было весьма странно для такого непрезентабельного места.

Он молча взглянул на Данно. Тот также ничего не сказал: они узнали друг друга, и этого, по-видимому, было вполне достаточно. Данно подошел к дальнему из трех лифтов. Двери открылись, и они вошли в него.

Диск поднимал их по трубе лифта. Блейз пристально рассматривал Данно. Его удивляло: и такой жилой дом, и качество квартиры, которая могла быть в нем, насколько он понимал, были абсолютно не в стиле брата. Он ожидал, что Данно ему что-то пояснит, но брат молчал. Лифт остановился на верхнем этаже, двери открылись, и они вышли в небольшой холл; в стене перед ними была дверь.

Данно достал ключ. После прикосновения им к замку дверь скользнула в сторону, и они вошли в большую комнату, напоминающую гостиную: не менее десятка мужчин сидели в креслах, разговаривая друг с другом, некоторые из них читали, кое-где возле них стояли частично наполненные стаканы.

Как только дверь за спиной вошедших снова закрылась, все присутствующие быстро поднялись со своих мест.

– Итак, доброе утро, господа вице-президенты, – доброжелательно произнес Данно. – Точнее, я наверное должен бы был сказать – кандидаты в вице-президенты. Прошу садиться.

Они снова заняли свои места. Теперь Блейз смог рассмотреть их внимательнее. Крупные, энергичные, исключительно хорошо одетые мужчины. Их костюмы были дорогими и в то же время совсем не того вида, который у Блейза ассоциировался с этим миром и его людьми. Среди них не было никого моложе двадцати и старше тридцати лет. Ни один из них не казался выше Данно, а он, как обычно, буквально заполнял собой комнату.

– Это мой брат Блейз. – Данно указал на Блейза. – Я хочу, чтобы вы посмотрели на него.

Он сделал паузу, которая придала вес его следующим словам.

– Я хочу, чтобы вы запомнили его, – медленно продолжил он, – и впоследствии могли узнать его повсюду. Он вырастет, конечно, но тем не менее вы его должны всегда узнавать сразу. Вам предстоит заботиться о нем, будущие вице-президенты. Больше я пока вам ничего не скажу, но помните, что вы должны защищать его хотя бы и ценой своей жизни, в любое время, в любом месте, в любой ситуации, где бы вы его ни увидели. – Он замолчал и улыбнулся. Голос его смягчился и стал даже несколько игривым. – И это потому, что он намного ценнее, чем любой из вас или даже все вы вместе взятые. Так что будете всегда охранять его, а когда я прикажу вам доставить его ко мне, вы это сделаете немедленно. Понятно?

– Да, господин президент, – раздался хор голосов.

– Вот и отлично. – Данно повернулся к Блейзу:

– Один из них постоянно будет здесь. Есть еще и другие, в данный момент они отсутствуют, но в будущем ты и с ними познакомишься. Ну а сейчас оставим их, пусть они продолжат свой заслуженный отдых.

Он проследовал через комнату. Блейз шел за ним, ощущая на себе взгляды присутствующих, что было не очень приятно. Он чувствовал себя скорее мишенью, в которую целится враг, чем бесценным другом, о котором нужно заботиться, как заявил Данно.

Следующая комната, видимо, была кухней, дверь из которой вела в большое помещение, очевидно столовую. Данно обратил внимание Блейза на стоящий там длинный стол.

– Эта комната, где мои будущие вице-президенты занимаются. Пойдем дальше, я покажу тебе, как они живут. Каждый имеет отдельную квартиру с ванной комнатой. Эти квартиры занимают весь верхний этаж…

Пока он рассказывал, они вышли в центральный коридор, в котором через открытые двери по обеим сторонам можно было видеть комнаты с заправленными кроватями.

Вообще-то, набив руку на уборке и чистке у Генри, Блейз нашел, что помещения содержатся довольно неряшливо. Не было недостатка в пыли по углам и на подоконниках, что говорило о небрежной или редкой уборке. И в целом, несмотря на хорошую обстановку, комнаты имели довольно запущенный вид.

Тем временем Данно прошел в еще одну очень большую комнату, с высоким потолком: похоже, это был гимнастический зал. На полу лежали маты для упражнений, а с потолка свисало несколько канатов. В углу комнаты помещался плавательный бассейн, который оказался совсем не таким маленьким, как вначале подумал Блейз, сравнивая его с общей площадью зала.

– Здесь мои студенты упражняются. – Данно, не останавливаясь, шел вперед. – Я нанял для них несколько тренеров по различным видам спорта.

Они прошли через зал и оказались в помещении, которое, очевидно, было лекционным залом или большой аудиторией. Там наконец Данно остановился.

– Здесь, – сказал он, – будет частично проходить твое дальнейшее обучение. Среди преподавателей есть несколько экзотов. Это особенно важно, потому что когда те люди станут настоящими вице-президентами, они отправятся на другие миры и организуют свои группы, в которых станут президентами и наберут уже своих вице-президентов. Что ты думаешь об этом, Блейз?

– А те люди в первой комнате – уроженцы этого мира? – поинтересовался Блейз.

– О да, кроме одного или двух, – ответил Данно. – Но ты вряд ли сможешь определить, кто из них здешний, а кто нет. Кроме того, я их сам лично отбирал. Но ты это все узнаешь потом. Главное, что ты должен усвоить сейчас, так это, что они учатся быть лидерами. И они смогут распространять на других мирах слово, мое слово. Теперь ты понял, Блейз?

– Частично, – кивнул Блейз. Данно расхохотался:

– Хорошо. – Потом его голос вдруг стал необыкновенно серьезным. – Я хочу, чтобы ты сам разобрался во всем. Держи глаза открытыми и в конце концов придешь к своим собственным выводам. Ты будешь расти – это дает нам с тобой еще несколько лет для размышлений.

Они отправились назад через все комнаты, – люди в первой комнате снова вскочили на ноги при появлении Данно, но он, не останавливаясь, махнул им рукой, разрешая садиться; затем они опять спустились на лифте к машине.

– Ну а теперь, – голос Данно был приветливым и дружелюбным, – мы поедем ко мне. Я думаю, там тебе понравится больше, чем здесь.

Он направил машину в соседний район, совершенно другой: там жили только богатые люди. Машина спустилась в подземный гараж, откуда они поднялись на лифте на несколько этажей и оказались в холле, пол которого был застелен богатым темно-синим ковром, а цветущие растения почти полностью закрывали все стены, кроме одной – с высоким, похожим на церковное, окном. Из него открывался чудесный вид на зеленеющие деревья, создающие впечатление, что они не в городе, а в настоящем лесу.

Затем Блейз оказался в ярко освещенной квартире – дневной свет падал сверху. Стена гостиной напротив двери, в которую они вошли, представляла собой сплошное окно. Справа помещалось нечто вроде зимнего сада с множеством растений, и оттуда доносилось пение птиц и журчание воды – ручейка или фонтанчика.

Слева находилась большая столовая, в которой могло бы разместиться человек двенадцать; далее были видны двери в следующие комнаты. Пол покрывали темно-золотистые ковры с необыкновенно мягким и длинным ворсом; на стенах висели пейзажи.

Все это очень напоминало то, как жили люди на экзотских мирах. Блейзу не раз приходилось видеть картинки, изображавшие жизнь на родных планетах его матери.

– Неплохо? – спросил Данно. – Ты догадался, что я имел в виду, когда говорил, что тебе здесь понравится?

Блейз мгновенно понял, что именно он хотел сказать: речь шла не только об обстановке, свойственной экзотскому образу жизни, но и о том, что все здесь было безупречно чистым – стены, пол, потолок и вообще любая поверхность. Все сияло так, будто здесь только что сделали уборку. Даже в доме Генри не было так чисто.

– Да, мне нравится, – кивнул Блейз. Он направлялся сюда, как он теперь понимал, с заведомым предубеждением к тому, что мог бы показать ему Данно. Теперь же оно отпало. Если эта квартира отражает истинные пристрастия своего владельца, то Блейз проявлял совершенно напрасное недоверие к Данно.

– Мне нравятся твои апартаменты, Данно, – сказал он брату.

Он почувствовал легкое прикосновение гигантской ладони к своему плечу.

– Мне очень приятно услышать это. – Голос Данно снова стал серьезным. – А теперь пойдем; думаю, нам бы неплохо что-нибудь съесть, и не в ресторане.

После прикосновения к пульту одна стена в столовой ушла в пол, и за ней оказалась небольшая аккуратная автоматическая кухня, которая, очевидно, могла приготовить любое блюдо. Данно выбрал сандвичи и очень хорошую имитацию апельсинового сока с Новой Земли, к нему Блейз привык, когда жил там. Себе же Данно взял темное пиво.

– Что ж, давай отметим воссоединение семьи. – Данно поднял бокал. – Когда вырастешь, Блейз, мы с тобой оба будем пить то же, что я сейчас Когда они поели, Данно отправил грязную посуду в специальное отверстие в стене, и они вышли из квартиры.

– Сейчас мы поедем в офис, – сказал Данно, – но возьми ключ, потому что тебе придется пробыть здесь еще несколько дней.

Они вернулись к машине. Разумеется, Блейза интересовал источник доходов Данно, но он слишком хорошо знал способность брата остро реагировать даже на легкие намеки. Он обдумывал разные варианты, но ни один из них не отвечал тому, что гласила бронзовая табличка на внушительной двери офиса: «Данно Аренс, советник по инвестициям».

Две сотрудницы офиса внимательно изучали что-то, очень похожее на пачки документов.

– Есть что-нибудь важное? – поинтересовался Данно. Обе отрицательно покачали головами. Следующее помещение, куда Данно провел Блейза, было гораздо больше, посреди него стоял единственный огромный черный деревянный стол и вокруг него несколько очень удобных кресел.

– Ну и что ты на все это скажешь, Блейз? – спросил Данно.

– Ты явно процветаешь, – ответил Блейз. – А что такое «советник по инвестициям»? Я имею в виду – что делает советник по инвестициям?

Данно рассмеялся.

– Я даю добрые советы. И обычно наверняка знаю, что мои советы правильны. Хотя, пожалуй, не всегда. В двадцати пяти процентах случаев я могу и ошибиться. А в остальных случаях я наверняка знаю, что прав. А что бы ты сделал с таким офисом, Блейз?

Блейз оглядел огромное помещение, площадь которого была, пожалуй, больше, чем весь дом Генри.

– Я бы превратил его в исследовательский центр, – честно ответил Блейз.

Данно улыбнулся. Он поманил Блейза за собой в другую комнату, настоящий информационный отдел.

– Теперь ты понимаешь, что я имел в виду, когда говорил о правильности своих рекомендаций, – сказал Данно – Именно здесь я нахожу ответы. Может быть, ты поймешь теперь, почему я так заинтересован в тебе, братишка.

Блейз заколебался. Он был заинтригован и полон любопытства, но был также уверен, что Данно понимает это и все же не спешит раскрывать карты.

Внезапное прозрение потрясло Блейза: Данно предлагал, безусловно, невероятно привлекательный для Блейза путь, хотя наверняка знал, что тем самым ставит Блейза в положение, из которого для него уже не будет возврата. Однако любопытство победило.

– А что это за люди, которым ты даешь советы? – спросил Блейз.

Лицо Данно расплылось в широкой улыбке.

– Просто люди, оказавшиеся в тех или иных сложных ситуациях, – ответил он и посмотрел на стенные часы. – Сейчас, кстати, состоится встреча кое с кем из них.

Глава 12

Они отправились в ресторан. Блейз впервые оказался в таком заведении; те, в которые Данно водил его прежде, были удобны, иногда даже роскошны, но не столь велики и располагались вдали от центра.

Они стояли у входа в огромный, подчеркнуто дорого оформленный зал, с окнами высотой во все четыре этажа, задрапированными тяжелыми шторами. Посреди зала был устроен просторный бассейн; в нем плавали яркие рыбы длиной в фут и более.

Такого ресторана на одном из Квакерских миров Блейз увидеть никак не ожидал, поскольку у него сложилось о них совершенно иное представление, которое в принципе только укрепилось в процессе более чем скромного образа жизни в доме у дяди.

Такого рода заведения достаточно часто встречались на Новой Земле, на Фрайлянде и на других мирах, где процветали коммерция и промышленность, было достаточно людей, способных сорить деньгами и проводить время в подобных местах, где они могли демонстрировать свои возможности пускать на ветер огромные суммы.

Как только они вошли в зал, Данно сразу узнали и тут же провели к столу, за которым легко могли бы разместиться шестеро.

– Устраивайся поудобнее, – предложил Данно, – закажи официанту чего захочешь, но будь готов к тому, что нам здесь придется пробыть довольно долго. Еда и питье здесь совсем не главное.

Официант уже подошел к ним, и Данно снова заказал для себя темное пиво, а Блейз ограничился фруктовым соком. На всякий случай он решил быть осторожным, следовать указаниям Данно, сидеть спокойно и наблюдать за тем, что будет происходить.

Не прошло и пяти минут, как появился высокий, подтянутый, довольно элегантно одетый человек лет шестидесяти и, не спрашивая разрешения, уселся за их стол. В руке он держал стакан с каким-то голубоватым напитком.

– Итак, мы в тупике, – сказал он Данно, отхлебнув из стакана, и замолчал, с сомнением посмотрев на Блейза.

– Вы знаете мое правило, – заметил Данно, – при любом из сидящих за этим столом совершенно спокойно можно говорить о чем угодно. Если бы это было не так, то после того, как вы сели за стол, я удалил бы из-за него всех посторонних.

– Ну если так, – в голосе гостя по-прежнему слышались нотки сомнения, – ладно, я потратил массу времени на разговоры с членами Палаты, но боюсь, мы не сможем получить четыреста семнадцать Б.

– И кто за этим стоит? – поинтересовался Данно.

– Всего пять человек – Пять Сестер, и у них в отношении этого вопроса уже выработан единый подход. Они сторонники расширения торговли с другими мирами, невзирая на то, чей карман при этом пострадает. Они хотят только прибылей – и снятие ограничений считают богоугодным делом. – Он беспомощно пожал плечами. – Надеюсь, вы что-нибудь сможете придумать, – сказал он.

– Например? – спросил Данно.

– Я не знаю. – Пожилой снова пожал плечами. – Недаром же вас называют Золотым Ухом…

– Ладно, – кивнул Данно, – я подумаю. Может, и найду способ свалить их. Если что-нибудь придумаю, я с вами свяжусь.

– Благодарю вас. – Гость поднялся и ушел. Почти немедленно его место занял невысокий солидный темноволосый человек лет тридцати, с заносчивым лицом и живыми карими глазами. Усевшись, он уставился на Блейза, не говоря ни слова.

– Вы знаете мои правила, – повторил Данно. Человек посмотрел на него в упор.

– Да, конечно, – резко произнес он, и Блейзу показалось, что он не столько задирист, сколько пытается скрыть неуверенность в себе. Затем он продолжил:

– Думаю, меня ищут.

– Кто? – спросил Данно.

– Бомбей, – ответил человек.

Блейз посмотрел на него с любопытством. Единственный Бомбей, который был ему известен, – город на Старой Земле, порт на юго-востоке полуострова Индостан. Наверное, это название какой-то местной компании или группы компаний.

– Что заставляет вас так думать? – продолжил Данно.

– То, что происходит, – объяснил человек. – В течение последней недели кто-то активно распродает акции компании Геотермальной станции.

– Этому ни я, – улыбнулся Данно, – и думаю, никто другой помешать не в силах.

– Да, но ведь вы можете выяснить, кто стоит за этим? – уточнил кареглазый.

– Возможно, – пожал плечами Данно, – если это действительно кем-то организовано.

– Попомните мои слова, – собеседник поднялся из-за стола, – за этим наверняка кто-то есть!

Он ушел. Наступило время краткой передышки, когда Блейз и Данно остались за столом вдвоем.

– А кто такие Пять Сестер? – полюбопытствовал Блейз. Суровое лицо Данно, когда он повернулся к брату, расплылось в улыбке.

– Это четверо стариков и одна женщина, представители одной из самых больших церковных групп на Ассоциации.

– По-моему, то, что происходит, как-то связано с политикой, – заметил Блейз.

– Ты так считаешь? – отозвался Данно, и в этот момент кто-то снова сел за стол. На этот раз – женщина лет сорока, которую можно было бы считать красавицей, если бы Блейз благодаря своей матери не знал, какие чудеса могут творить дорогостоящие косметические процедуры и макияж. На него она не обратила внимания.

– Данно, – сказала она, – в эту субботу у меня будет всего несколько человек, но я хотела бы, чтобы они встретились с вами; думаю, и вам это доставит удовольствие.

– Весьма польщен, – кивнул Данно. Она поднялась и ушла, не произнеся более ни слова. Данно снова повернулся к Блейзу:

– Я могу предупредить твой вопрос: в этом мире она, видимо, обладает вторым по величине состоянием. Ты, наверное, удивишься, но она еще и Истинная Хранительница Веры!

Блейз был шокирован:

– По ней никак не скажешь.

– Тем не менее это так, – усмехнулся Данно. – И кроме того, она одна из Пяти Сестер.

Через несколько минут появились двое, выглядевшие как братья, уселись за стол, произнесли несколько загадочных фраз, получили в ответ от Данно ряд односложных ответов, еще более загадочных, и исчезли.

Этот парад продолжался несколько часов. Блейз под конец почувствовал, что не на шутку устал, и заказал еду, что хоть и ненадолго, но помогло. Через полчаса он почувствовал себя еще более усталым, и его стало клонить ко сну. За высокими окнами на город опускалась ночь. На ферме в это время он бы уже прибирался после ужина и собирался лечь спать.

– Хватит на сегодня. – Данно посмотрел на Блейза и поднялся из-за стола. Отрицательно помахав здоровенному молодцу, который собирался было подойти к их столу, Данно повел Блейза через шумный, переполненный зал. Никто не потребовал с них платы.

Блейз слишком устал, чтобы задавать вопросы. Он покорно последовал за Данно из ресторана в лифт, затем в подземный гараж, где стоял их ховеркар, уселся в него и предоставил брату отвезти его в апартаменты, где тот выделил ем; спальню. Со слипающими глазами, чувствуя себя так, будто он не спал с самого момента расставания с матерью, Блейз разделся, бросился в кровать и мгновенно уснул.

Проснувшись на следующий день и обнаружив, что Данно уже ушел, он воспользовался автоматической кухней и приготовил себе завтрак. Затем, поскольку брат не оставил никакой записки насчет того, когда вернется, Блейз решил просмотреть дневные газеты. Усевшись перед экраном монитора, он стал их внимательно читать, пытаясь связать информацию в них с тем, что он видел или слышал вчера, но безрезультатно, хотя газетные материалы и содержали гораздо больше финансовых и деловых новостей, чем он ожидал, исходя из своих прежних представлений об Ассоциации как планете бедных ферм и бедных фермеров вроде Генри. Очевидно, Экумени и несколько других больших городов практически ничем не отличались от больших городов на других планетах.

В особенности это казалось верным в отношении Экумени. Он узнал, что здесь размещались правительство планеты и штаб-квартиры ряда крупнейших местных компаний. После услышанного вчера вечером у него были основания предполагать, что члены правительства не слишком любят лоббистов или тех, кто здесь выполняет их роль. По крайней мере, первый посетитель за их столом в ресторане был явно лоббистом или одним из тех, кто каким-то образом пытался влиять на политику планетарного правительства.

Очевидно, что и Данно был каким-то образом замешан в этом. Но как это связано с его положением финансового консультанта, и в частности с его командой мускулистых интеллектуалов, которых Блейз видел вчера, было непонятно.

Следующие три дня прошли так же: когда подходило время обеда, они отправлялись в тот же самый ресторан, садились за тот же стол, и к ним снова подходили люди. Полученная Блейзом информация, однако, была слишком обрывочна, чтобы объединить ее в некое целое без соответствующих пояснений. Кроме того, если бы даже он и смог понять смысл отдельных переговоров, ему все равно потребовалось бы немало времени, чтобы уяснить род деятельности Данно.

Возвращаясь домой, к дяде Генри, Блейз просто поместил все четыре дня вопросительных знаков и необъяснимых фактов в дальний уголок своей памяти и перестал обдумывать их.

Он уже давно усвоил, что вопросы наподобие этих, которые он для себя называл «массированными вопросами», гораздо лучше решались на подсознательном уровне, чем при сознательном обдумывании. Если вы имеете о ситуации только частичную информацию, то будете все время ходить вокруг нее кругами, с каждым разом только удаляясь от нее.

Когда машина подъезжала к ферме, Блейз почувствовал себя буквально выжатым. Сказывалось умственное напряжение последних трех дней, а вовсе не физическая усталость.

Он мысленно спорил с собой, следовало ли спросить Данно о том, зачем он ему нужен. Может быть, ни к чему пока этим интересоваться, или по крайней мере – до тех пор, пока он сам не узнает побольше о своем старшем брате. Но полагаясь на свой инстинкт, он все-таки решился: за несколько дней между ними возникли почти товарищеские отношения, и если он не спросит сейчас, вряд ли снова представится такая возможность. К этому времени вполне возможно, что чувство близости уже улетучится.

– Данно, – поспешно заговорил он, потому что до фермы было уже недалеко, – почему ты так заинтересован во мне?

Данно посмотрел на него, подумал с минуту, затем свернул на обочину и заглушил мотор.

Он снова взглянул на Блейза. Лицо его было серьезным.

– Я знаю тебя, – сказал он. – Я единственный на шестнадцати мирах, кто знает, на что ты способен. Ты всегда будешь одинок. Я же научился жить с этим. Мы обречены на одиночество и всегда будем далеки друг от друга. Но дело в том, что я могу использовать тебя, Блейз, в своем деле.

– В каком деле? – спросил Блейз. Данно проигнорировал вопрос.

– Ты знаешь, как получить то, чего тебе хочется от других, – продолжал Данно. – Как привести нужного человека к нужному для тебя решению. Но не думай, что именно так я и поступаю с тобой.

Он замолчал. Блейз внимательно смотрел на него.

– Ты понимаешь меня? – спросил Данно.

– Да, – кивнул Блейз, – но ты до сих пор не ответил на мой вопрос.

– Я отвечу, – сказал Данно. – Я уже говорил тебе, что мне нужна твоя помощь, но я ее приму, только если она будет добровольной. Я не хочу – и ты, конечно, отлично это знаешь, малыш, – давить силой своей воли на твою. Поэтому выбор – за тобой. Я даю тебе возможность увидеть все, чем я занимаюсь, и это будет продолжаться до тех пор, пока ты не выберешь то, что тебе подойдет. А возможности здесь безграничны.

– Ты в этом уверен? – спросил Блейз с некоторой обидой.

– Как ты мне напоминаешь нашу мать, – усмехнулся Данно. – Но по мне – или ничего, или гораздо больше, чем она когда-либо желала. Теперь ты должен определиться. Спокойно оглядись и реши, будешь ли ты участвовать в моих делах. В этом случае я буду точно знать, что ты пришел ко мне по своей воле. Согласен?

– По крайней мере, на настоящий момент согласен, – ответил Блейз.

К нему протянулась огромная ладонь, Блейз схватил ее своими тонкими пальцами теперь уже двенадцатилетнего мальчишки, и они пожали друг другу руки.

Затем Данно, не говоря ни слова, запустил двигатель, вывел машину на дорогу, и они снова двинулись в сторону фермы.

Глава 13

Блейз, держа в руках чемодан и несколько свертков, шел к дому, ожидая, что там никого нет. Но все трое были дома – дядя Генри, Джошуа и Уилл – и занимались приготовлением сыра. Мальчики посмотрели на Блейза с любопытством, а Генри приветствовал его мимолетной улыбкой.

– Положи вещи в спальне, переоденься и иди помогать нам.

Блейз повиновался. Его охватило странное чувство нереальности при виде маленьких спартанских комнат фермы в сравнении с обширными роскошными покоями, в которых он жил в течение последних нескольких дней; так же как и от запаха сыра и процесса приготовления его. Он поставил чемодан на свою кровать, переоделся в рабочую одежду, затем вернулся на кухню и присоединился к работе.

– Ты хорошо выглядишь, Блейз, – неожиданно заговорил с дальнего конца стола Генри, – похоже, уик-энд прошел удачно.

– Да, Блейз, ты просто сияешь…

– Уилл, – отозвался Генри, – мое замечание вовсе не было сигналом для общей болтовни. Работа с разговорами идет медленно.

Неожиданно Блейз почувствовал себя виноватым: на целых четыре дня он и думать забыл о своем желании стать квакером. И это потому, что его ум был занят в эти дни все новыми и новыми загадками.

Но, сказал он себе, это его не извиняет. Образ жизни Данно – это не его, Блейза, образ жизни. Ведь его дом теперь здесь, а его борьба – борьба духовная. Приготовление сыра куда более важно, чем все таинственные ученики Данно и беседы с незнакомыми людьми в ресторане.

А еще Блейз вспомнил, что, будучи в Экумени, ни разу не молился, и тут же решил, что будет старательно и долго молиться перед сном.

Вечером, уже за обеденным столом, мальчики с разрешения Генри буквально засыпали его вопросами.

Это несколько развеяло атмосферу нереальности, но полностью она исчезла только через несколько дней. Удивительно, но теперь уже Экумени и четырехдневный уик-энд там стали казаться ему нереальными: как будто ферма Генри и город Данно существовали в двух разных вселенных.

Впрочем, вскоре все вошло в привычную колею.

Данно приезжал раза два в месяц, и теперь он увозил Блейза все на более и более долгое время, увеличившееся до шести дней.

Однажды Уилл заметил, что Блейз стал на добрых пару дюймов выше, чем Джошуа. Сам Джошуа на это внимания не обращал: его не беспокоило – выше его кузен или нет, потому что в его взгляде на мир рост никакого значения не имел.

Тем не менее Блейз начал расти не по дням а по часам. Было видно, что скоро он догонит самого Генри, хотя и оставался по-прежнему мальчишески худым и угловатым.

Теперь ферма стала для него домом, и он знал о ней больше, чем кто-либо, включая даже самого Генри. Так, например, Генри, которого Блейз спросил напрямую, не надо ли ему помочь в сборке мотора, согласился, потому что не мог сделать этого сам.

Блейз тоже не был механиком, зато обладал природным чутьем и в части логического устройства вещей, и в отношении того, как те или иные детали реального мира соединяются вместе, что относилось, конечно, и к деталям мотора.

Они собрали мотор, а еще через четыре месяца, по просьбе Блейза, Данно выделил деньги, и они купили остов старенького трактора, к которому мог подойти мотор.

Генри радовался безмерно, хотя внешне и не показывал этого. Неслыханное дело – он благодарил за помощь не только Бога, но и самого Блейза лично.

В то же время к Блейзу вернулось прежнее ощущение, что он снова изолирован от остальных. Да, конечно, Генри и его сыновья приняли его. Но община, в особенности та ее часть, которая наиболее тесно сплотилась вокруг церкви, по-прежнему видела в нем чужака.

Разумеется, они выслушали объяснение Генри, исходящее от Данно, что Блейз необыкновенно способный мальчик и должен учиться по гораздо более сложной программе, чем может предложить местная школа.

Это была удобная выдумка, которая, правда, не слишком нравилась самому Блейзу. Более того, несмотря на все его старания, он тем не менее все больше и больше отдалялся от других.

В конце концов он был вынужден согласиться, что причина кроется в его нежелании эмоционального сближения с людьми. А Генри и двух своих кузенов он принял просто потому, что жить с ними, не будучи хоть сколько-то эмоционально близким к ним, было бы просто невозможно.

Оба его кузена в определенном смысле нравились ему. Они тоже это чувствовали и платили ему настоящей привязанностью, отчего Блейзу становилось как-то не по себе, и он часто просто терялся, не зная, как реагировать. Странно – живя с матерью, он буквально тосковал по привязанности. С другой стороны, именно у нее он научился не доверять этому чувству, поэтому и пребывал теперь в затруднении. Проходили недели, месяцы, годы, и все больше и больше его внимание привлекала прочная как скала религиозная структура, частью которой твердо считал себя Генри. Блейзу стала нравиться идея столь превосходно отрегулированной и управляемой вселенной.

Но он не мог представить себе, исходя из своих познаний в науке и логике, чтобы такая вселенная обходилась без некоей управляющей и регулирующей силы. Для Генри и других квакеров ею служила концепция Бога. Себя же он не мог заставить в него поверить: по каким-то причинам его ум, его воображение – словом все, что создает в душе человека образ божества, – не способствовали этому. В последующие годы он перепробовал все, вплоть до тайного изготовления власяницы из куска козлиной шкуры, надевавшейся под одежду шерстью к телу – хотя скорее это была перевязь, чем рубашка, и она лишь мешала ему засыпать ночью.

Последней попыткой, которую он предпринял, находясь в полном отчаянии, был пост. Пророки и отшельники постились и удостаивались познания Бога. Может быть, и ему это удастся. Но здесь он должен был просить разрешения Генри.

– Дядя, – сказал он как-то утром, входя в хлев, где Генри промывал рану на правой ноге козла, – вы знаете, я никогда ничего не говорил об этом, но думаю, вы заметили, насколько безуспешны мои попытки приобщиться к Господу. Я подумал, что мне, может быть, следует пойти тем же путем, который выбирали святые. Если вы не возражаете, дядя, я хотел бы попробовать поститься.

Генри сидел на корточках на полу хлева перед тазом с водой, в которой было разведено самодельное мыло. Сполоснув руки и вытерев их о чистую тряпочку, он взглянул на Блейза. В его Непоколебимом взоре явно читалась заинтересованность.

– Богу известно, что я никогда не стою на чьем-либо пути к Нему! – Генри поднялся, а затем продолжил:

– А ведь ты, Блейз, еще растешь, и тебе требуется регулярное питание.

Он замолчал. Блейз смотрел на него и удивлялся: Генри выглядел смущенным.

– Думаю, – через мгновение произнес Генри, – сначала надо посоветоваться с доктором Родериком. Если он скажет, что тебе можно поститься, то я соглашусь.

– Я смогу делать свою работу, – уточнил Блейз, – просто не буду есть.

– Ну об этом надо поговорить с Родериком, – сказал Генри. – До него отсюда около часа ходьбы, и еще час потребуется, чтобы вернуться. Почему бы тебе не отправиться сразу после уборки? Тогда ты успеешь к обеду.

Итак, Блейз отправился в дальний путь по грязной дороге к дому врача, где тот и жил и принимал больных.

Короткое, очень жаркое лето Ассоциации было в полном разгаре. Одежда Блейза – самые легкие рубашка и брюки, доставшиеся ему по наследству от Джошуа, а также широкополая соломенная шляпа полностью защищали его от палящих лучей Эпсилона Эридана, которым нельзя было подставлять ни дюйма открытого тела. Именно поэтому на ферме все работы под открытым небом летом прекращались, и люди вообще старались пореже выходить из дома.

Блейзу повезло: доктор Родерик оказался на месте. Хотя разъезды в это время были наименее желанным занятием, Родерику все же приходилось навещать больных. Блейз знал, что этот грузный темнокожий шестидесятилетний человек мог быть исключительно добрым со своими пациентами, однако годы сделали его раздражительным, и он часто взрывался, особенно когда ему противоречили.

Учитывая это, за время неблизкого пути Блейз обдумал, как лучше изложить ему идею своего поста.

Родерик усадил его в деревянное кресло в саду, где было устроено нечто вроде летнего кабинета.

Блейз начал с описания своей длительной борьбы в поисках Бога. Он пересказывал все пережитое на протяжении нескольких лет, чтобы доктор мог понять, что это не внезапная блажь, а безуспешные попытки решить, очевидно, неразрешимую проблему. А затем перешел к тому, что задумал:

– Я должен попробовать поститься. Известно, что многие люди удостаивались видения Господа, отказываясь от пищи на протяжении какого-то времени. Я сказал Генри, что смогу продолжать работу…

– Полностью исключено! – воскликнул Родерик. – Более того, юноша, если хотите провести подобный опыт, то должны отрешиться от привычного окружения и остаться один на один со своей проблемой.

– Это вполне возможно, – сказал Блейз. – У нас есть участок леса у заднего двора фермы с ручейком: в нем хорошая вода даже сейчас, в жаркую погоду. Я могу построить нечто вроде шалаша и обосноваться там.

– Не так быстро, – спохватился Родерик. – Пока что я не дал вам согласия на пост. Это зависит и от вашего физического состояния. Насколько я помню, у вас есть какая-то необыкновенная болезнь, для лечения которой ваш брат привозил специальное лекарство.

– Но в это время года ее никогда не бывает, – тут же нашелся Блейз.

– Хорошо, – кивнул Родерик, – разденьтесь, чтобы я мог вас тщательно осмотреть. Сколько вам лет?

– Через три месяца мне будет семнадцать, – ответил Блейз, снимая одежду.

– Вы уже как небоскреб, – пробормотал Родерик, начиная прослушивать Блейза.

Затем он заставил его лечь, ощупал его живот и задал вопросы о том, как и что он ест. По окончании осмотра доктор взял кровь из вены и поместил ее в небольшое устройство на столе, которое через несколько секунд начало печатать ряды цифр на бумажной ленте. Когда оно остановилось, Родерик оторвал кусок ленты и стал изучать ее.

– Безусловно, здоров, – пробормотал он, – типичный представитель семьи Генри: тяжелая работа, простая, но вполне достаточная пища и хорошая окружающая среда.

Родерик уселся в кресло, пригласив Блейза занять другое.

– Скажите мне, – начал он, – как вы спите?

– О, довольно хорошо, – ответил Блейз.

– Что значит – довольно хорошо?

– Ну я временами просыпаюсь ночью, – объяснил Блейз, – а затем снова засыпаю. И так было всегда, насколько я себя помню.

– А может быть, это началось несколько позже, когда вы начали стараться познать Бога?

– Может быть… и немного позже, – опасливо произнес Блейз. – Но понимаете, я именно так всегда и решаю проблемы – думая о них по ночам.

– Понятно, – кивнул Родерик. – Точно так же вы думаете и о своих усилиях увидеть Бога, просыпаясь по ночам?

– Искать пути к Богу становится все труднее и труднее, – сказал Блейз, – и это, естественно, все больше и больше заполняет мой ум. Поэтому, возможно, я и просыпаюсь по ночам все чаще.

– Понятно, – проговорил Родерик. – У вас есть аллергия к чему-нибудь? У вас под глазами темные круги.

– О нет! Генетически я в норме, моя мать проверяла меня.

– Понятно, – повторил Родерик. – Итак, как я уже сказал, вы здоровы, за исключением одного: если у вас нет ни к чему аллергии, я должен предположить, что вы недосыпаете.

– Нет, нет! – воскликнул Блейз. – Я совсем не изменился по сравнению с тем, каким был всегда.

Родерик угрюмо посмотрел на него.

– Я думаю, у вас депрессия, – сказал он.

– Уверяю вас – у меня нет депрессии! – быстро проговорил Блейз. – Просто постичь Бога – это моя сокровенная мечта. Мне хотелось бы этого больше, чем чего-либо другого.

– Вы уверены?

– Да, абсолютно уверен!

Наступило долгое молчание, в течение которого они смотрели друг на друга – Ладно, я сам верующий, – наконец произнес Родерик, – и хороший прихожанин. По совести, я не могу отрицать ваше право искать Бога. Но дело в том, что вы еще растете, вам требуется больше пищи и достаточно длительный сон. Человек в состоянии депрессии не должен прибегать к посту таким способом, который выбрали вы.

– Я очень много думал об этом, – сказал Блейз. – Я действительно старался найти Бога почти с самого приезда сюда и все время терпел неудачу. Это – моя последняя попытка. Я обязательно должен сделать ее!

– Тогда ладно. – Родерик поднялся с кресла. – Одевайтесь, я сейчас вернусь.

Когда Блейз оделся, Родерик вышел из дома, держа в руках бутылку, в которой было примерно с четверть литра какой-то темно-коричневой жидкости.

– Вкус ее не очень-то приятен, – заметил он, – но она абсолютно необходима для вашего организма, если вы собираетесь лишить его пищи. Она содержит витамины и другие важные минералы и элементы, которые нужны вам, плюс несколько других вещей, в особенности необходимых живущим на этой планете и, в частности, тем, кто еще растет. Вам следует принимать две чайные ложки в день. И, кроме того, кое-что вы все-таки должны есть, например, выпивать дважды в день по чашке бульона. И еще я хочу, чтобы Генри хотя бы раз в день обязательно вас навещал. Вы согласны выполнять мои предписания?

– Да, – ответил Блейз. Родерик передал ему бутылку. Блейз открыл ее и понюхал: запах, во всяком случае, был не лучше обещанного Родериком вкуса.

– Скажите Генри, что он может заплатить мне за ваш визит в следующий раз, когда забьет козу. Я вообще не взял бы платы, если бы не пришлось тратиться на бутылку, которую вы держите. А аптека в Экумени продает это только за деньги. – Родерик сделал рукой жест, показывающий, что Блейз может идти.

– Спасибо, – отозвался Блейз. – Я благодарю Господа, что вы были так добры ко мне.

– Возможно, Он и решит, что я был действительно «добр», но, может, Он… – Родерик отвернулся от Блейза. – Ладно, лучше поспешите, чтобы до конца дня оказаться дома.

Глава 14

Блейз сидел перед своим шалашом на охапке еловых веток, покрытых старым одеялом.

Стояла невероятная летняя жара. Но в то же время, утешал он себя, у него, по крайней мере, есть вода, пусть даже почти горячая, а ели вокруг него дают хоть и не густую, но все же тень, защищающую его от прямых лучей солнца.

Он почему-то подумал о том, каких трудов стоило генетикам, занятым формированием пейзажа Ассоциации, вывести породу елей, которые были бы в состоянии перенести это жаркое, хотя и короткое, лето, а цвести в более мягкую пору местной зимы.

Шел уже двенадцатый день его праздности и поста, и Блейз обнаружил, что не может сосредоточить свои мысли на каком-нибудь одном предмете. Тогда он решил не препятствовать их свободному блужданию, так как считал, что именно подсознательное в нем глубоко связано с принятием полезных решений по многим вопросам.

Он пребывал почти в таком же состоянии, какое испытывает человек непосредственно перед погружением в сон, когда он наиболее легко поддается внушению; только спать Блейзу не хотелось. Да и сам сон ничего ему не давал. Было ясно, что это следствие слабости, вызванной его постом.

Он наконец преодолел точку, за которой голод перестал ощущаться. Надо сказать, что со второго по пятый день голод буквально терзал его и он уже начал было соблазняться мыслью бросить все это и вернуться на ферму. Но хотя этот соблазн и был очень сильным, что-то большее, чем физические лишения, заставляло его продолжать пост.

Пока Блейз так и не смог открыть для себя Бога. Но его разум собирал по крупицам все факты, подтверждающие существование Бога как центра всего сущего. Его прежняя идея о том, что Вселенная не может существовать как единое целое без какого-то мощного управляющего механизма, которым и является божество, перешла из мнения в веру.

Теперь сомнения отступили: Бог, даже если его и нельзя видеть, непременно должен существовать.

Придя к такому выводу, он вполне мог бы прекратить свой пост, решив, что достиг желаемого: не только Генри, но и мальчики очень беспокоились о его здоровье. Правда, Блейз, хотя несколько и потерял в весе, не ощущал особых изменений в себе, разве что какую-то умиротворенность, а все остальное казалось ему не имеющим никакого значения.

Если бы не внешние причины и не предписания доктора Родерика, он, наверное, согласился бы провести остаток своей жизни именно таким образом: только спать, сидеть у шалаша и давать волю своим мыслям. Вселенная, как он теперь чувствовал, существовала и внутри него и вокруг. Нет нужды разглядывать звезды на экране, чтобы убедиться в неимоверной протяженности пространства, окружающего его, сидящего со скрещенными ногами на одеяле и в то же время парящего в безграничных просторах вечности и бесконечности.

Наступило время идти в дом за чашкой бульона. Он не чувствовал настоящего голода, но привык выполнять приказы и поэтому заставил себя подняться на ноги и отправиться к дому.

От леса начинался небольшой подъем через пастбище для коз, и понадобились определенные усилия, чтобы преодолеть его. Наконец он добрался до дома; за накрытым столом его уже ждали Генри, Уилл и Джошуа. Увидев его, Уилл вскочил, торопясь принести ему чашку бульона.

Блейз чувствовал, что они пристально разглядывают его; но это его абсолютно не волновало и не имело значения, как, впрочем, и все остальное.

Горячая жидкость приятно обжигала рот: но выпив половину, он понял, что больше не хочет, и положил ложку.

– В чем дело, Блейз? – удивился Генри. – Ты не выпил и половины своего бульона.

Блейз заглянул в чашку и без всякого желания принялся допивать бульон.

– Блейз! – снова обратился к нему Генри.

– Что, дядя?

– Как ты себя чувствуешь, мой мальчик?

– Нормально, – отозвался Блейз.

– Ты знаешь, что прошло почти две недели? – заметил Генри.

– Разве? – удивился Блейз.

– Так ты постиг Бога, как собирался? – не оставлял его в покое Генри.

– Нет. – Блейз чувствовал, что к этому следовало бы что-то добавить, но он просто не мог ничего придумать. В определенном смысле он ведь достиг понимания Бога, правда, совсем не так, как представлял себе это поначалу. Однако потребовалось бы слишком много усилий, чтобы попытаться объяснить это Генри, и он продолжал сидеть молча, просто глядя на него.

– Похоже, дело зашло слишком далеко, Блейз, – решительно произнес Генри. – Я хочу, чтобы ты поговорил с Греггом – но боюсь, сам ты не сможешь дойти до его дома, поэтому я лучше отвезу тебя. Джошуа, Уилл, ну-ка быстренько запрягите коз.

«Зачем мне встречаться с Греггом», – подумал Блейз. С другой стороны, чтобы выяснить это, потребуется слишком много усилий. Когда мальчики сказали, что экипаж готов, он поднялся из-за стола, аккуратно поставил на место стул и последовал за Генри.

Он забрался в экипаж, Джошуа закрыл за ним дверцу, Генри поднял вожжи, и они двинулись в сторону дороги.

– Дядя, – спросил Блейз, – а зачем мы едем к Греггу?

– Я считаю, что тебе нужно поговорить с ним, – ответил Генри. – Думаю, что сейчас самое время для такого разговора.

Блейз терялся в догадках, что же могло послужить тому причиной, и, размышляя над этим, не заметил, как они подъехали к дому Грегга. Он открыл дверцу; Генри уже успел обойти экипаж, чтобы подхватить его за локоть и придерживать, пока они шли к дому. Затем дядя отворил дверь и, заглянув внутрь, позвал:

– Грегг!

– Я здесь, в гостиной, Генри, – отозвался Учитель.

– Я привез Блейза. – Генри снова подхватил Блейза за локоть и повел его в комнату, где когда-то давно Блейз разговаривал с Греггом.

– Я оставлю его с вами, – сказал Генри Греггу, – а сам побуду снаружи.

– Благослови вас Бог за вашу помощь, Генри. – Грегг, сидящий в своем любимом кресле, которое позволяло ему разместить скрюченное тело хоть с каким-то комфортом, указал Блейзу на кресло напротив.

– Для чего вы хотели меня видеть, Грегг? – спросил Блейз.

– Прошлый раз я, кажется, не сказал тебе, что, прежде чем стать священником, я учился на психотерапевта, окончил курс и даже практиковал. Но потом я почувствовал зов Господа. Ты когда-нибудь был у психотерапевта?

– Да, – ответил Блейз, – перед тем как приехать на Ассоциацию. Иезекииль привел к нам человека… – Его память сразу же подсказала имя:

– Джемса Селфорта. Он тогда сказал, что и сам родом из этих мест и что знает Генри; он, по-моему, был другом Иезекииля. Иезекииль пригласил его, чтобы выяснить, смогу ли я прижиться на Ассоциации.

– Джемс Селфорт? – удивился Грегг. – Так вот, значит, кем стал этот юноша. Да, правда, для настоящей работы в качестве психотерапевта просто необходимо покинуть Квакерские миры. У нас просто нет средств для содержания школ и клиник, где такая учеба могла бы проходить на высоком уровне. И каково же было его мнение о тебе?

– Он считал, что исходя из выбранного мною пути я вполне могу прижиться здесь.

– Понятно. – Грегг помолчал, потом продолжал:

– Во всяком случае, ты имеешь представление, кто такой психотерапевт и чем он занимается. Как психотерапевт, а не как Учитель, я должен тебе кое-что сказать. Генри и Родерик считают – и я, пожалуй, тоже присоединяюсь к их мнению, – что ты в своих поисках понимания и познания Бога дошел до опасного предела, Блейз…

Он замолк и покачал головой.

– Ты непременно хочешь встретиться с ним лицом к лицу, а поэтому никогда не сможешь ни увидеть Бога, ни понять Его.

Голос Грегга звучал дружественно, но в нем чувствовалась какая-то жалость.

– Не понимаю, – пожал плечами Блейз, – почему вы только сейчас мне это говорите? Если правда именно такова, почему вы мне сразу этого не сказали?

– Боюсь, – вздохнул Грегг, – что я ошибался. Я просто думал, что ты не сможешь меня понять. Теперь я так не считаю, ты уже достаточно взрослый, и кроме того, в своих неутомимых поисках ты все же пришел к какому-то пониманию. Это убедило меня в том, что ты добьешься своего.

О тебе ведь известно гораздо больше, чем ты полагаешь.

Он снова замолк, проницательно глядя на Блейза.

– Иезекииль написал несколько обстоятельных писем Генри, – продолжал он, – Генри показал их сначала мне, а недавно и Родерику. В письмах рассказывалось о том, что Джемс Селфорт говорил о тебе Иезекиилю, и то же самое я могу сообщить тебе, опираясь на свой опыт психотерапевта. Ты никогда не преуспеешь в своих поисках Бога просто потому, что для тебя это невозможно.

– Почему это должно быть невозможным для меня? – возмутился Блейз. Его отрешенность от всего окружающего вдруг исчезла, и он стал внимательно слушать Грегга.

– Насколько я помню, ты ведь очень мало видел свою мать, когда рос, так ведь? – уточнил Грегг.

– Да.

– Как и любой ребенок, ты находился под очень сильным влиянием своей матери. И поэтому усвоил многое из того, что сделало ее такой, какая она есть. А ведь она экзотка по рождению и воспитанию.

– Вы хотите сказать, что нечто от экзотов по-прежнему имеется во мне и определяет мою жизнь? – спросил Блейз.

– Да, боюсь, это всегда будет в тебе, – ответил Грегг. – Полученное в раннем детстве остается навсегда. От матери, причем еще с той поры, когда ты ее обожал, тебе достался врожденный скептицизм экзотов. Под всеми чувствами и неприязнью, которая выработалась у тебя к ней впоследствии, все равно сохраняется то раннее влияние, тот скептицизм, который стоит – и всегда будет стоять – как камень на твоем пути. И именно он никогда не позволит тебе стать Истинным Хранителем Веры.

– Почему вы так уверены?

– Говорю же тебе: так мне подсказывают мой опыт и моя подготовка. Я понимаю, что это неприятный для тебя факт, но следует считаться с ним, или же ты просто погубишь себя, пытаясь совершить невозможное. Так что лучше оставь эти напрасные попытки.

– А если я этого не сделаю? – с вызовом заявил Блейз.

– Тогда, скорее всего, ты кончишь самоубийством, – произнес Грегг ровным, спокойным голосом.

– Понятно. – Блейз поднялся с кресла. – Я благодарю Бога за вашу доброту, Учитель, и за то, что вы мне все объяснили. Я серьезно обдумаю ваши слова.

– Ступай с Богом, Блейз, потому что Он здесь, с тобой, даже если ты никогда и не сможешь познать и постичь Его.

Блейз кивнул и вышел из комнаты. Генри ждал возле экипажа, держа в руках вожжи, чтобы козы не могли двинуться с места.

– Ну что, поговорил с Греггом? – поинтересовался он.

– Да, дядя, – ответил Блейз. И они в молчании тронулись в обратный путь.

Блейз сидел, охваченный смятением и страшно рассерженный тем, что разговор с Греггом не состоялся раньше.

– Я больше не буду поститься, дядя, – вдруг сказал он, когда они въехали во двор.

– Как я счастлив услышать это, мой мальчик! – проговорил Генри с необычной теплотой. – Ты ничего не потеряешь, а приобретешь многое! Кроме того, у тебя есть мы, и так будет всегда.

Глубина чувств в словах Генри просто потрясла Блейза.

– Спасибо вам, дядя. – Он посмотрел на Генри. – Я благодарю Бога за эти слова.

Они подъехали к дому. Блейз вылез из повозки; Уилл и Джошуа сразу занялись ею и козами, а Генри последовал за племянником и вместе с ним вошел в дом.

– Я, пожалуй, лягу, дядя, если вы не возражаете, – сказал Блейз.

– Конечно, – кивнул Генри. – Теперь тебе надо отдыхать и набираться сил.

Блейз уснул сразу, как только голова его коснулась подушки – в первый раз почти за две недели. Но ночью он проснулся и лежал, глядя в темноту: он никогда не бросал начатого дела, и нынешний случай не должен быть исключением.

Его цель прежняя – стать Истинным Хранителем Веры. И он будет жить так, как будто идет рука об руку с Богом

Глава 15

На следующее утро Блейз проснулся довольно поздно. Дом был пуст. Первое, что пришло ему в голову, – он проспал время завтрака и уборки после него, и Генри с мальчиками уже приступили к работе. Но потом он вспомнил – сегодня же церковный день! Просто его не стали будить и отправились в церковь без него.

Он попытался встать с постели и удивился, насколько это оказалось трудно. Но он пересилил себя и, одевшись в повседневную одежду – поскольку идти в церковь было уже поздно, вышел в большую комнату. Стол был накрыт на одного, и горшок с кашей стоял рядом с огнем, чтобы пища не остыла. На столе он увидел записку: «Я решил, что тебе сегодня лучше отдохнуть и не ходить в церковь. Пойдешь на следующей неделе. Генри».

Действительно, он физически чувствовал себя гораздо более слабым, чем во время поста. Он переложил кашу в тарелку и, совершенно обессиленный, опустился на стул.

Так он посидел некоторое время, переводя дыхание. Потом взял ложку и с усилием начал есть кашу Она оказалась очень вкусной, но даже половина того, что было в тарелке, более чем насытила его.

Он сказал себе, что остатки каши надо сложить обратно в горшок, чтобы она оставалась теплой, и заставил себя проделать это, затем отправился обратно в постель. Сбросив сапоги, он, не раздеваясь, с трудом забрался под одеяло и немедленно уснул. Когда он снова проснулся, Генри и мальчики все еще не вернулись. Блейз почувствовал, что хочет есть. На этот раз он легко справился с кашей.

Генри был совершенно прав относительно физического состояния Блейза. Тем не менее за следующую неделю ему все же удалось полностью восстановить силы.

Как-то в середине недели Джошуа вернулся из магазина с очевидными следами драки. Но он отказался объяснить, с кем, и почему подрался.

– Отец, разве ты всегда не учил нас, что мы должны встречать опасность лицом к лицу и сами решать свои проблемы? Так вот, это одна из моих проблем, и она касается только меня и никого больше.

Генри покачал головой.

– Что ж, сын, раз ты ссылаешься на мои слова, я не буду настаивать.

В следующее воскресенье Блейз чувствовал себя уже нормально. На этот раз он надел свой лучший черный костюм, который когда-то подарил ему Данно, и отправился вместе со всеми в церковь.

Они оказались там в числе первых. Грегг, как всегда, стоял у входа, приветствуя прихожан. Он поздоровался с Блейзом так же, как и с остальными. Блейз заметил, однако, что и те, кто прибыл до этого, и приезжающие после них здоровались с Генри и мальчиками, казалось совершенно не обращая внимания на него.

Джошуа и Уилл выглядели бледнее, чем обычно. Лицо же Генри было непроницаемым. Блейз, со своей стороны, привык к тому, что большая часть церковной общины и прежде не очень-то принимала его. Он оставил Генри и мальчиков и направился к задним скамьям, где увидел человека, как всегда приветствующего его сердечно и дружески, – Адриана Вайсмена.

Они немного поговорили, затем Вайсмен вышел через гардеробную ко входу, где стоял Грегг. Церковь стала постепенно наполняться народом. Вошел Грегг, поднялся на кафедру, и служба началась.

Но на этот раз служба не обошлась без перерыва, причем такого, о которых Адриан когда-то рассказывал Блейзу. Подобное, за прошедшие несколько лет, Блейзу и самому приходилось видеть неоднократно. Снаружи вдруг раздались крики и свист, камни забарабанили в стены. Адриан вскочил, бросился в гардеробную за пистолетом, а оттуда – наружу. Блейз последовал было за ним, но стоило ему приблизиться к двери, как пристав отстранил его:

– Один из них вооружен.

Раздался голос Грегга, прервавшего службу:

– Предоставьте приставу заниматься этим делом.

Блейз повиновался:

– Я прошу извинения у Бога и у вас, Учитель.

Это была обычная формула извинения для подобных случаев. Но Блейза вдруг насторожил ропот прихожан и враждебные взгляды в его сторону. Похоже, что из объекта пренебрежения он вдруг стал мишенью общей критики, а его последняя попытка присоединиться к Адриану вдруг выявила их отношение к нему.

Для него это было загадкой; правда, еще больше его беспокоило, возникнут ли в связи с этим проблемы у Генри и мальчиков? В отношении к нему общины что-то внезапно изменилось, и он решил, что после службы нужно обязательно поговорить с Греггом.

Если что-то произошло, то Грегг прямо скажет, в чем его ошибка или что вызвало у прихожан такие чувства по отношению к нему. Это наверняка не было связано с Данно; более того, старшего брата здесь не только уважали, но даже восхищались им.

Но если им нравился Данно, что они могли иметь против Блейза?

В конце службы Блейз быстро поднялся со скамьи и попытался подойти к Греггу, однако не сумел пробраться сквозь толпу прихожан и в конце концов отказался от своего намерения, тем более в условиях столь явной всеобщей неприязни.

Он пожал плечами, повернулся и вышел наружу, чтобы дождаться Генри и мальчиков.

Практически никто не смотрел в его сторону, он заметил разве что несколько враждебных взглядов. Он продолжал стоять, и вдруг что-то ударило его в левое плечо.

Комок грязи с остатками травы – кто-то явно бросил это в него. Опыт научил Блейза, что в жизни бывают моменты, когда надо или бороться до конца, или сразу уступить. Сейчас, похоже, следовало именно бороться. Он повернулся и направился к кучке людей, стоящих почти за его спиной.

Это была группа мальчиков, ровесников Джошуа, то есть на два-три года старше его, но все они были значительно ниже его. С юных лет Блейз знал, что в любой группе надо всегда выбирать наиболее сильного противника и бросать вызов именно ему. Тогда ему придется отвечать либо самому, либо показать на того, кто начал первым.

На этот раз вожаком и тем, кто, видимо, бросил комок грязи, был высокий смуглый парень лет семнадцати Исаия Лернер. Именно с ним Джошуа, дрался раз или два и терпел поражение. Ничто, подумал Блейз, не избавит Джошуа от необходимости драться и впоследствии. Воспитание Генри глубоко укоренилось в его старшем сыне. Если считаешь, что правда на твоей стороне, то единственный путь – только вперед.

Мальчишки явно ждали Блейза. Он подошел к ним и, приблизившись к Исаие, посмотрел на него сверху вниз. Это, он знал, еще больше рассердит остальных. Исаия был тяжелее Блейза на добрых двадцать фунтов или больше и был сложен как взрослый мужчина. В случае драки не было бы сомнений, кто выйдет победителем.

Исаия нагло встретил взгляд Блейза и даже не шевельнулся.

– Твоя работа, Исаия? – спросил Блейз.

– Ага, – ответил тот. – Что-то не так?

– Только если это сделал ты, – произнес Блейз. Исаия рассмеялся и оглянулся – это послужило сигналом, и остальные мальчишки тоже захохотали.

– Ты все понял? – сказал Блейз. – Надеюсь, этого достаточно.

Он повернулся и пошел прочь, но сзади раздались голоса.

– Сын блудницы! – Это кричал Исаия. – Тебе не место среди нас, ублюдок!

Блейз быстро обернулся. Исаия уже был готов ударить его, поднял правую руку и сжал ее в кулак. Блейз, когда жил при матери, много занимался боевыми искусствами и с инструкторами, и с друзьями матери. Дождавшись, когда рука противника рванулась к нему, он отклонился в сторону. Удар Исаии прошел мимо его головы.

В ответ Блейз кулаком правой руки нанес Исаие удар в горло. Тот захрипел и повалился на землю, почти задохнувшись. Глядя на него, Блейз надеялся, что он больше напуган, чем пострадал.

Позади валяющегося на земле Исаии стояла молчаливая толпа оторопевших мальчишек. Большинство из тех взрослых, что обратили внимание на происходящее, тоже молчали. Но это длилось только мгновение, а затем раздались гневные крики, и толпа взрослых вместе с мальчишками двинулась к нему.

– Стойте! Ни с места! – вдруг раздался голос Генри. Толпа замерла. Генри только что вышел из церкви на паперть, где уже стоял Адриан с пистолетом в кобуре. Генри оказался как раз у того бока пристава, где была кобура. Он протянул руку и взялся за рукоятку пистолета, не вынимая его, однако, из кобуры.

Блейз никогда не слышал такой холодности и решительности в голосе Генри. Это был именно такой голос, которым только и можно остановить толпу. К тому же его рука лежала на рукоятке энергопистолета! Этого оказалось более чем достаточно, чтобы заставить людей остановиться и замолчать.

– Вы все знаете меня! – Медленные тяжелые слова падали одно за другим, как камни. – Он на мгновение смолк. – Никто не коснется никого из членов моей семьи – иначе ему придется иметь дело со мной, учтите. – Его глаза остановились на здоровом круглолицем мужчине. – Картер Лернер, это ваш сын начал драку. Заберите его, он не пострадал.

Исаия все еще сидел на земле; он уже приходил в себя, но по-прежнему тяжело дышал и держался за горло.

– Джошуа, Уилл, – продолжил Генри в тишине, в то время как Картер Лернер помогал сыну встать на ноги, – садитесь в экипаж. И ты, Блейз. Адриан… – Он повернулся к приставу. – Вы сможете забрать свой пистолет у хозяина магазина.

Сказав это, он вынул пистолет из кобуры и, держа его стволом вниз, спустился по ступенькам и догнал сыновей и Блейза, идущих к повозке. При полном молчании толпы они уселись в экипаж и выехали на дорогу.

Генри молча правил козами, держа пистолет на коленях. Джошуа и Уилл молчали, время от времени бросая одобрительные взгляды на Блейза, разместившегося на заднем сиденье. Когда они подъехали к магазину, Генри остановил экипаж и вышел.

– Мне нужно позвонить из магазина, – сказал он, – а вы пока оставайтесь здесь, я скоро вернусь.

Он направился в магазин. Хозяин его еще не успел вернуться из церкви, но, как и везде в этой общине, ни одна дверь на замок не закрывалась. Генри исчез внутри.

Трое ребят в экипаже посмотрели друг на друга.

– Это ведь не правда, а, Блейз? – торопливо спросил Уилл.

– Замолкни, Уилл, – сказал Джошуа. – Мы не обращаем внимания на то, что говорят другие, вроде Исаии Лернера.

– Они считают, что ты воображаешь, раз занимаешься самостоятельно, – тихим голосом проговорил Уилл, обращаясь к Блейзу. – Они думают, что, выдержав пост, ты начал задаваться. И поэтому…

– Уилл, – резко оборвал его Джошуа. – Я же сказал. Замолчи!

Снова воцарилось молчание, продолжавшееся до тех пор, пока не вернулся Генри.

– Мы отправляемся домой, – объявил он. – Блейз, я сейчас говорил с Данно. Он приедет сюда не позднее чем через час и заберет тебя. Собери свои вещи – все, что захочешь взять с собой.

Генри не сказал, что надо взять вещи с учетом продолжительной разлуки, но Блейз и так понял это по тону его голоса. Больше он не сказал ничего, мальчики тоже. Так, в молчании, они и вернулись на ферму.

Все так же молча Блейз принялся за упаковку вещей. Джошуа и Уилл уселись на кровать Джошуа и наблюдали за этими сборами, временами помогая. Пришлось достать еще один чемодан, поскольку вещей у него стало больше. Наконец послышался рев ховеркара, и Блейз вышел во двор.

Дядя и мальчики последовали за ним. Он повернулся к ним, не зная, как же следует попрощаться.

– Ну вот, Блейз, – начал Генри. – Я уверен, что твой брат будет хорошо заботиться о тебе. Мы всегда рады видеть тебя здесь, несмотря на плохое отношение некоторых членов нашей общины. Ты хорошо работал и оказал большую помощь, и я благодарю тебя за это.

– Мне было хорошо здесь, дядя Генри, – ответил Блейз.

Джошуа, поколебавшись, вдруг шагнул вперед и протянул руку, Блейз схватил ее, и они обменялись крепким рукопожатием.

– До свидания, Блейз, – сказал Джошуа, – и возвращайся иногда к нам.

– Обязательно, – твердо пообещал Блейз и повернулся к Уиллу. Уилл сорвался с места и, раскинув руки, обнял его; Блейз ответил тем же. Впервые в жизни, насколько он мог вспомнить, он обнимал кого-то, вкладывая в это настоящее чувство Наконец он буквально оторвал Уилла от себя. – До свидания, Уилл.

– Да пребудет Господь с тобой во всем, проговорил Генри, и мальчики как эхо повторили эти слова.

– Да благословит Господь и вас. – Это был ритуальный ответ на высказанное Генри пожелание; но тут Блейз почувствовал: с Богом или без Бога, но чувства говорящих как-то по-особому возвышали значение этих слов. Он повернулся и влез в машину, дверцу которой Данно уже держал открытой.

– Я буду иногда привозить его, а может быть, со временем он и вернется назад, – сказал Данно. Он обошел машину и сел в нее. Моторы взревели. Машина поднялась над землей, затем, развернувшись, двинулась к дороге.

Некоторое время братья ехали в молчании. Они уже миновали проселок и выехали на автостраду, когда Блейз наконец заговорил:

– Интересно, что кто-то узнал насчет матери именно теперь.

– Да, занятно. – Данно глядел на дорогу впереди. Снова наступила пауза.

– Только один человек мог рассказать им, – продолжал Блейз. – Зачем ты это сделал, Данно?

Данно перевел машину на автопилот, затем повернулся к Блейзу и долго смотрел на него.

– Чтобы ты уехал отсюда навсегда и уже никогда не смог бы вернуться. А чего ты еще ожидал?

Их взгляды встретились.

– Ты совершенно прав, – ответил Блейз, – я действительно должен был ожидать этого.

И они снова внимательно посмотрели друг на друга.

Глава 16

Больше они не обменялись ни единым словом в течение всего пути до Экумени и даже в лифте, когда поднимались в апартаменты Данно. Они вели себя в отношении друг друга как посторонние – промелькнуло в голове у Блейза.

Данно все так же молча ушел к себе, а Блейз в спальне, которую всегда занимал в апартаментах Данно, занялся распаковкой вещей. Его убогие чемоданы среди роскоши обстановки выглядели довольно странно.

Закончив, он улегся на кровать, заложил руки под голову и уставился на белый сводчатый потолок.

Итак, он снова стоял у очередного порога своей жизни. Но на сей раз это был уже совсем не тот порог, что ему пришлось переступить в результате конфликта с матерью, закончившегося переселением на ферму Генри. Теперь он был старше, опытнее, и ему гораздо легче давался контроль над ситуациями, в которых приходилось оказываться.

Блейз дал волю своим мыслям. Ему всегда было легче всего получить ответ именно таким способом, а не попытками заставить их двигаться в ту или иную сторону.

Того, что произошло, он никак не ожидал, хотя по идее должен был предчувствовать, упрекнул он себя. Зная Данно, он вполне мог бы предполагать: старший братец захочет каким-то образом надежно обеспечить переезд Блейза с фермы в Экумени навсегда.

Увы, Блейз этого вовремя не осознал, просто полагая, что его визиты в Экумени будут становиться все более и более продолжительными. А когда он подрастет, то постепенно отойдет от Генри, мальчиков и фермы. Но все произошло совсем не так, и что-либо предпринимать было уже поздно.

Теперь он здесь, и – по крайней мере, пока – находится в полной зависимости от Данно.

До сих пор Блейз так и не смог определить, какова же реальная цель, которой Данно хотел достичь в жизни. А не зная этого, трудно было даже предполагать, какую роль старший брат отводит в своей игре ему, Блейзу.

Мысли его разбегались, как обычно. Вот, например, он никогда не сталкивался с таким проявлением чувств, как в тот момент, когда Уилл бросился к нему и обнял. Впоследствии Блейз спрашивал себя, неужели он и вправду такой нечувствительный от природы, но, наблюдая за собой и оценивая свои чувства, мог в конце концов с уверенностью сказать, что это не так.

Просто по своей природе он всегда оказывался как бы в стороне, поодаль от остальных людей…

И все-таки ему неизвестно, какова же цель Данно.

Теперь он знал, что старший брат действительно занимается тем, что дает советы, и большая часть их, несомненно, финансового свойства, но есть советы и в области политики, и личные, и еще разного рода коммерческие.

«Золотое ухо» – так назвал брата один из его клиентов, слегка подвыпив, когда они как-то сидели за столом ресторана и Данно, как обычно, давал свои консультации. Как раз в тот момент он отошел, чтобы переговорить с кем-то за другим столиком.

– Почему золотое? – спросил тогда Блейз. Тот заморгал.

– Золотое – потому, что все его слова полностью подтверждаются, – ответил он. – О, разумеется, иногда он ошибается. Но большей частью бывает прав, и что еще более важно – он собственно мыслит в таком оригинальном направлении, которое никому и в голову не пришло бы. Так или этак… – Он снова поморгал. – Понимаете, что я имею в виду?

Данно вернулся к столу, и разговор на этом закончился. Но Блейз сохранил его в памяти на будущее. Бизнес Данно состоял в информации. Удивительным было, однако, то, что он как будто не продавал эту информацию, а раздавал ее за так. Несомненно, говорил себе Блейз, лежа на кровати, за каждый совет должна быть какая-то плата. Ведь брату наверняка приходилось и самому за все платить. Но Блейз никогда не видел, чтобы Данно платил за что-нибудь или получал какие-нибудь деньги. Может быть, Данно платили каким-нибудь необычным образом, размышлял Блейз. А как же тогда расплачивался он сам?

Блейз никогда не видел, чтобы брат пользовался наличными. Похоже, их у него никогда не бывало вообще. Этим, может быть, объяснялось и то, что он дарил Генри только вещи, а не деньги, местные или межзвездные, которые, а Блейз об этом знал, для его дяди были бы куда более полезными, при условии, конечно, что он согласился бы их принять.

Лежа на кровати и размышляя, Блейз пришел к заключению, что сейчас эту проблему он решить просто не в состоянии. Требуется как в ближайшие дни, так и потом держать глаза и уши открытыми и собирать информацию, на основании которой можно бы было прийти к более определенным выводам, а кроме того, ни в коем случае не следует недооценивать Данно.

Единственное, на что он мог надеяться, так это победить Данно в той игре умов, в которую втянул его старший брат. Эта надежда основывалась на врожденной вере в собственное превосходство и на какой-то странной убежденности в том, что его кругозор шире, воображение богаче, а мысли более глубоки, чем у Данно.

В чем-то старший брат был гораздо ближе к той массе обычных людей, от которой Блейз, хорошо это или плохо, был так далек.

Блейз заставил себя отвлечься и от этих мыслей. Еще немного, и они побежали бы по кругу. Сейчас решить все равно ничего не удастся, слишком мало информации.

Он переключился на другое. Только в последние несколько лет Блейз начал замечать течение времени. До этого ему казалось, что у него впереди вечность, в течение которой он может работать, и по мере того, как будет становиться старше, на большинство своих основных вопросов получит ответы автоматически. Но пока на многие вопросы ответы так и не появились.

И вообще, чего он, Блейз, хочет от жизни? Он заставил себя взглянуть на такие недолгие годы, месяцы и дни своего вероятного существования. Предположим, ему отпущен максимально долгий срок, скажем, сто двадцать лет активной и плодотворной жизни. Какая же это капля в океане времени – истории человечества!

Он не хотел быть просто каплей. При его способностях такого быть просто не должно. Все его существо восставало при мысли о том, что он может прожить и умереть, так и не оказав никакого заметного влияния на судьбы остальных людей.

Вот об этом Блейз раньше не думал никогда. Вытащив руки из-за головы, он непроизвольно сжал кулаки.

Он должен сделать нечто, на что все остальные не способны. Может быть, это будет что-то одно, но такое, что изменит судьбу человечества на все будущие времена или, по крайней мере, настолько, насколько он это себе может представить.

Чтобы достичь этого, он должен прикоснуться к судьбе каждого, пока же он слегка коснулся жизней всего нескольких десятков, самое большее – сотен человек, причем никоим образом не изменив их самих или их жизненные пути.

Впервые он почувствовал, как жизнь ускользает от него, подобно песку в песочных часах, – песчинка за песчинкой, но постоянно и непрерывно.

Блейз представил себя отстраненным от остального человечества. Что хорошего воздействовать на кого-либо из людей или даже на скольких-то из них, если они со временем все равно умрут и его воздействие будет похоронено вместе с ними?

Должно быть что-то большее, что-то более основательное, более непреходящее, чем он и должен заняться.

Возможно, он в состоянии предоставить им возможность подниматься по ступеням эволюции, где даже одна ступень будет делать их значительно совершеннее.

И в тот самый момент, когда эта мысль мелькнула у него в голове, он понял, что нашел то, что искал. Он хотел помочь человечеству – продвинуться хотя бы на один шаг вперед. Только на один. И потом можно спокойно уходить из жизни с надеждой, что, преодолев инерцию на этом первом шаге, оно само продолжит подъем. Но по крайней мере этот один – первый – шаг должен быть сделан, и именно с его помощью. Но как?

На этот вопрос в данный момент или даже в следующие несколько недель, месяцев или лет он ответить не сможет. Хотя ответ ему нужен как можно скорее, чтобы скорее приняться за воплощение этой мечты…

Дверь спальни вдруг отворилась, и на пороге возникла огромная фигура Данно. Его улыбка и голос были точно такими, как и прежде, словно ничего и не было.

– Ну ладно! Давай-ка распланируем, что ты будешь делать дальше.

Блейз тут же отключился от своих мыслей. Он встал с кровати и отправился в гостиную, где уселся в одно из огромных кресел.

– Нет, – сказал он. Данно последовав за ним, расположился в кресле напротив.

– То есть как это – нет? – удивленно спросил он. – Что-то я тебя не понимаю, Блейз.

– Очень жаль, – пожал плечами Блейз, – но что есть – то есть. Я не собираюсь идти вместе с тобой дальше, пока ты мне не скажешь, что тебе от меня нужно.

Данно, опираясь локтями на колени, наклонился вперед. Лицо его стало очень сосредоточенным.

– Но ведь я уже говорил тебе это, – начал он мягким и вкрадчивым голосом, – помнишь, это было в самый первый раз, когда я взял тебя с собой в ресторан и тогда по дороге домой ты мне сказал, что согласен.

– «По крайней мере, в настоящее время» – вот что я тогда сказал, – уточнил Блейз. – Ну а с тех пор прошло почти пять лет. Теперь мне нужно знать чуточку больше. Посмотри на меня, Данно. Очень скоро мне стукнет двадцать. И я за это время стал совершенно другим человеком, и мир вокруг нас совсем другой.

– А помнишь предшествующий разговор? – поинтересовался Данно.

– Разумеется, – кивнул Блейз.

– Вкратце: я сказал, – продолжил Данно, – что я единственный из людей на всех шестнадцати мирах, включая и Старую Землю, кто знает и понимает тебя, кто предвидит, на что ты способен. Еще я говорил о нашем одиночестве; но заметил тогда, что, даже если никто из нас не сможет его преодолеть, мы, по крайней мере, должны быть связаны хотя бы между собой, должны дружить – только мы двое – ты и я.

– Ты также сказал, что сможешь использовать меня, – снова заговорил Блейз. – Но когда я спросил, каким образом, ты мне не ответил. А теперь пришло время, когда я должен знать как. Все очень просто.

– Слушай, братишка. – Данно с трудом скрывал досаду. – Ты хоть понимаешь, что с тобой будет, если ты от меня отколешься? Я ведь нравлюсь далеко не всем. Может, ты этого и не знаешь, но есть люди, которые сильно настроены против меня и с которыми я всегда должен быть начеку. Ты станешь для них легкой добычей, поскольку ничего не знаешь ни о них, ни о причинах, по которым они постараются заполучить тебя. А они уверены, что таким образом у них в игре против меня появится лишний козырь.

– Это действительно так? – спросил Блейз.

– К несчастью. – Лицо Данно на секунду застыло. – Они на такое вполне способны. Я просто не могу позволить шантажировать себя. Это означало бы и твой конец, мой маленький братец. Следовательно, чтобы остаться живым, ты нуждаешься во мне.

– Что ж, может быть, – пожал плечами Блейз, – но с другой стороны, может быть, и нет. Я ведь не знаю, существуют ли на самом деле те враги, о которых ты говоришь. Люди, которые могут прийти за мной, то есть – похитить меня или сделать со мной что-то другое, могут вполне оказаться твоими же людьми, посланными, чтобы оказать на меня давление. Возможно даже, что, если я откажусь сотрудничать с тобой, будет безопаснее просто прикончить меня. Или скажешь, что такого не может быть, большой брат?

– Ах вот оно что, – мягко, но с явной досадой проговорил Данно, – значит, молочные зубки все-таки начали выпадать! – Лицо его стало очень серьезным. – Блейз, – начал он медленно и выразительно, – я действительно не знаю, будет ли безопасным для меня, если ты будешь жить, не работая со мной.

– Ну-ка объясни, – потребовал Блейз.

– Просто все зависит от тебя. Вдруг тебе придет в голову, что я представляю для тебя опасность? Или вдруг получится, что в один прекрасный день я начну мешать тебе заниматься тем, чем ты захочешь? Ведь вполне возможно и то и другое, И именно поэтому я и говорю, что не знаю. Но зато я знаю точно, что для нас обоих безопаснее и жить, и работать вместе. Я лично уверен, что нужен тебе.

– Да, ты действительно мне нужен, – сказал Блейз, и тут же в его сознании всплыло совершенно иное значение этих слов. – Проблема в том, что это ничего не меняет. Даже если все, что ты мне сказал, – правда, это тоже ничего не меняет. Я уже вырос из детских штанишек. Если я буду партнером, то должен быть допущен в те кулуары, где происходит все самое важное. А в противном случае мне придется считать, что никакого реального партнерства нет. Можно предположить, что ты всю жизнь собираешься использовать меня только как пешку. Но только меня, Данно, это никак не устраивает.

Их взгляды встретились.

– Поверь мне, – продолжал Блейз, – я так жить не смогу, и ты сам знаешь это, потому что знаешь, кто я и что из себя представляю.

Данно горестно вздохнул:

– Ты так напоминаешь нашу мать! Пожалуйста, не надо. Я ведь говорил тебе, что хочу или ничего или гораздо больше, чем пыталась добиться в жизни она; я не могу, даже просто ради собственной безопасности, посвятить тебя во все, чем я занимаюсь. Но если я увижу, что пришло время рассказать тебе о моей деятельности все, я это сделаю немедленно. Сейчас моя первоочередная задача – чтобы ты стал моей правой рукой.

Он замолк, ожидая встречного вопроса. Но Блейз молчал.

– Конечно, – продолжал Данно, – ты не сможешь иметь такую же большую долю, как я, но твоя доля будет самой большой после моей. Это все, что я могу сейчас сказать тебе. Что же до всего остального, о чем я говорил, то все так и есть. Что я делаю и как я это делаю – все ты увидишь и во всем разберешься сам. А теперь скажи мне, согласен ты участвовать в этом в качестве моей правой руки или нет? Так как?

Блейз молчал, обдумывая слова брата.

– По крайней мере, на данный момент, – наконец ответил он, – я согласен.

Могучая рука протянулась к нему. Блейз обхватил ее своими длинными тонкими пальцами и почувствовал прилив необыкновенного доверия и взаимопонимания. Затем их руки разомкнулись, и ощущение исчезло.

– Тогда вперед! – решительно сказал Данно, вставая и снова улыбаясь. – Как я сказал несколько минут назад, тебе предстоит ознакомиться с тем, что ты теперь будешь делать.

Глава 17

Галерея для посетителей в Палате располагалась над залом заседаний правительства Ассоциации. Для обычной публики она была закрыта.

Как только они вошли в коридор, ведущий к входу на галерею, Данно приколол к своему пиджаку зеленую с белым визитку и точно такую же визитку дал Блейзу.

– Прикрепи так же, как я, – велел он. Блейз повиновался. На входе стоял охранник в черном мундире с энергопистолетом в открытой кобуре. Когда они подошли к нему, он приветливо улыбнулся Данно, но, заметив Блейза, сразу замер и поднял руку, чтобы задержать его и тщательно изучить его визитку.

Данно и Блейз остановились.

– Это мой партнер, – представил брата Данно, – а кроме того, мой младший брат. Том, позволь представить тебе Блейза Аренса.

Охранник поклонился:

– Добро пожаловать на галерею для посетителей, Блейз Аренс.

Блейз заметил, что в форме этого ответа отсутствовало слово «уважаемый», обычное для формальных случаев в этих мирах, и те особые формы обращения, которые обычно использовались представителями большинства церквей.

– Благодарю, – улыбаясь, ответил Данно за Блейза. Они прошли на галерею.

– Никогда не пренебрегай мелкой сошкой, – мягко объяснил Данно Блейзу, – такие люди могут быть полезны, особенно когда тебе понадобится, чтобы ради тебя сделали исключение из правил.

Галерея оказалась почти пустой. Здесь было несколько рядов кресел, достаточных для размещения примерно пятидесяти человек; ряды были разделены на три сектора поперечными проходами, а вдоль тянулся центральный проход. Данно прошел вперед и уселся в кресло в самом первом ряду, указав Блейзу место рядом с собой, которое тот и занял.

Перила балкона располагались довольно низко, поэтому они могли видеть большую часть зала внизу с местами для депутатов. Стены и куполообразный потолок были облицованы темным камнем; свет падал прямо на столы депутатов. Но темные стены поглощали его, и это в сочетании с черными и серыми костюмами присутствующих придавало всему помещению вид какой-то пещеры.

Перед амфитеатром находилось возвышение с трибуной для выступающих; позади нее – два ряда мест на двадцать с лишним человек.

В данный момент только одно из этих мест, расположенное слева от трибуны, на которой как раз кто-то выступал, было занято; на нем довольно беззаботно расположился человек, казавшийся скорее случайным посетителем, чем членом этой ассамблеи. Это удивило Блейза, поскольку народу в зале было довольно много.

– Как-нибудь, – сказал Данно, – надо будет обязательно послать тебя сюда, чтобы ты послушал, как проходит обсуждение различных вопросов и голосование по ним. Вон тот, который сидит, – это главный спикер, его зовут Шинь Ли. На прошлых выборах он набрал достаточно голосов, чтобы получить титул Старейшего и на Гармонии, отобрав его у тамошнего их главы. Но ему придется с этим подождать до следующих выборов и побыть пока просто главным спикером. Его церковь называется церковью Покаяния.

– А что он может сравнительно с остальными? – спросил Блейз, несколько ошарашенный общей картиной – похожим на пещеру залом, пустыми креслами за трибуной, множеством людей внизу и странными именами.

– Официально – немного, – пояснил Данно. – Если при голосовании подается равное число голосов за и против, он может склонить чашу весов на ту или иную сторону. В остальных же случаях он вообще не имеет права голосовать. Но за пределами Палаты его власть просто колоссальна. Он контролирует вооруженные силы и чиновников на всей планете, имеет право вмешиваться в любые распри как внутри какой-либо церкви, так и между церквями, и принимать по ним те или иные решения. Но главное достоинство его положения – престиж. Он является ответственным, единственно ответственным за оборону этой планеты, а если получит титул Старейшего, то станет ответственным за оборону обеих планет.

Блейз мгновенно перевел взгляд от происходящего внизу на Данно.

– А зачем, – удивился он, – ведь на эту планету, не говоря уже об обеих, давным-давно – с тех пор как Донал Грейм атаковал Ньютон – никто не нападал, а это случилось более ста лет назад.

– Верно, – кивнул Данно, продолжая рассматривать зал. – Но власть Старейшего от этого не становится меньше. Он даже может издавать законы, и именно ему принадлежит законодательная инициатива в Палатах обеих планет. Посмотрим, что будет дальше.

Блейз снова посмотрел вниз.

– Сейчас выступает Сварнам Хилт, – уточнил Данно. – Что он говорит, особого значения не имеет. Подобные речи он произносит частенько.

Он нажал кнопку на панели, вмонтированной в перила перед каждым из кресел, и они услышали голос Хилта:

«…и эти храмы должны быть очищены. Они должны быть очищены прямо сейчас…»

– Не стоит слушать, – сказал Данно. – Обсуждается закон, нацеленный против пары церквей, которые очень не нравятся его церкви, а также ряд мер по этому поводу. Вообще-то Хилт имеет довольно приличный политический вес. Время от времени он даже пользовался моими советами. Впрочем, у меня, пожалуй, консультировалось большинство присутствующих, но лучше не пытайся вспомнить их по тому ресторану – они не любят, чтобы такие встречи происходили в публичных местах…

Блейз на всякий случай запомнил эти последние, очень важные слова Данно на будущее.

– …но тем не менее очень многие все же советуются со мной, – продолжал Данно, – причем достаточно важные особы. Если ты посмотришь вон туда, в конец восьмого ряда, то увидишь довольно полного человека в тюрбане с рыжими волосами и рыжей бородой. Это Гаролд из церкви Взаимопонимания. Могущественный человек. С ним, пожалуй, сравнима лишь женщина, которую ты как-то видел за моим столом в ресторане; сейчас она сидит справа от Гаролда, через кресло.

Данно продолжил рассказ и о других членах Палаты, каждый раз отмечая, какие церкви они представляли.

Блейз сидел, поглощая информацию, которой щедро делился Данно, и запоминая ее. В первый раз его брат сделал некий шаг, помогающий Блейзу хоть как-то приблизиться к пониманию смысла его деятельности.

Инстинктивно Блейз чувствовал важность того, что он узнал. Даже если ему никогда не придется иметь дело с этими людьми, полученные знания могли заполнить пустующие места в том образе Данно, который он складывал в своем воображении.

– А которые из них Пять Сестер? – полюбопытствовал Блейз, когда наконец Данно замолчал. Тот удивленно посмотрел на него:

– Что, неужели запомнил? Что ж, кроме женщины, которую я уже показал тебе, вместе все пятеро тут почти никогда не бывают. Но еще один из них сегодня здесь – посмотри в самый дальний ряд направо: там сидит человек в деловом костюме, лысый и с большой белой бородой. Это – брат Уильямс из церкви Правоверных. А все пятеро появляются, только если принимается какой-то важный закон, в котором они кровно заинтересованы; в этом случае вместе они могут оказать существенное влияние на итоги голосования.

Прищурив глаза от мешающего ему света, Блейз отыскал глазами человека, о котором рассказывал Данно. Он собирался задать еще ряд вопросов. Но в этот момент кто-то стал спускаться по проходу галереи, а затем свернул к ним.

– Нам лучше уйти, – тихонько шепнул Данно. Они поднялись и вышли в коридор. Он был отделан таким же темным камнем, но не так странно освещен, как зал заседаний, и выглядел почти обычно. В данный момент он был почти пуст, не считая одного невысокого, довольно полного человека, который прошел мимо, когда Блейз и Данно выходили с галереи. Не успели они сделать и нескольких шагов, как позади раздался голос:

– Аренс! Вы здесь! Подождите минутку! Я должен поговорить с вами!

Данно вздохнул и повернулся. Блейз сделал то же самое. К ним приближался тот самый человек, который только что встретился им в коридоре. На: нем было что-то вроде шотландской юбки, из-под которой забавно торчали волосатые колени; помимо юбки на нем были рубашка и совершенно обычный пиджак. Черный берет едва прикрывал взъерошенную темную шевелюру.

Не обращая внимания на Блейза, он буквально набросился на Данно.

– Вы не имеете права находиться в этом здании! – завопил он. – Ну погодите! Мы еще добьемся запрета на ваши посещения Палаты!

– Жаль, что мы помешали вам, – сказал Данно.

– Ничего вам на самом деле не жаль! Вы один из отверженных Богом и просто неспособны ни о чем сожалеть! – еще громче возопил толстяк. Бросив взгляд на Блейза, он вдруг спросил:

– А это кто?

– Мой брат, Блейз Аренс. И к тому же партнер, – объяснил Данно.

– Вот и он тоже пусть убирается отсюда! Любой, кто связан с вами или даже просто знающий вас, не имеет права здесь находиться! – С этими словами он круто развернулся и направился туда же, куда шел до этого.

Данно посмотрел на Блейза и улыбнулся:

– У каждого есть какие-то враги. Ну а теперь давай отправимся в офис, я хочу посмотреть, что там творится.

И они отправились в офис Данно – в первый раз после того долгого уик-энда с Данно несколько лет назад. Но Блейзу показалось, что он был здесь всего пять минут назад. Те же две женщины сидели за теми же столами, заваленными горами бумаг; они просматривали бумаги, делая пометки, и бросали часть из них – на некоторых Блейз заметил адреса – в специальное устройство, где те мгновенно превращались в пепел.

Данно направился к следующей двери, но Блейз вдруг повернулся, подошел к ближайшему столу и стал рассматривать гору еще не просмотренной корреспонденции.

– Данно Аренс! – воскликнула несчастная служащая, пытаясь закрыть обе груды бумаги руками.

Блейз посмотрел на Данно, который в ответ ехидно улыбнулся.

– Все в порядке, Ара, – произнес он. – Неужели вы забыли? Ведь это мой сводный брат и партнер! Пусть посмотрит.

Заинтригованный, Блейз начал перебирать письма. Все они были написаны кодом. Он бегло просмотрел взятую в руки пачку писем, положил их на место, затем улыбнулся Аре и отправился вслед за Данно, который уже входил в свой кабинет.

Данно уселся за большой стол, на котором теперь были уложены ровные пачки бумаг, примерно такой же высоты, как на столах в предыдущей комнате. Блейз занял одно из мягких кресел.

– Подожди минутку, – сказал Данно. Блейз наблюдал за тем, как Данно начал быстро просматривать бумаги. Читать так же быстро, как Блейз, Данно, впрочем, не мог, но, правда, и читал он только то, что заслуживало внимания. Закончив, Данно откинулся на спинку кресла и нажал кнопку на панели управления.

– Все в порядке. Ара, можете прийти и все забрать.

Вошла все та же служащая и собрала бумаги со стола Данно. Вежливо улыбнувшись Блейзу, она унесла их. Данно поднялся.

– А теперь я хочу, чтобы ты влился в ряды моих студентов.

Они вышли и затем в белом ховеркаре промчались по улицам, на которых стало оживленнее от появившихся после обеда машин, и наконец прибыли в уже знакомое Блейзу место – к жилому дому в довольно убогом районе. Они прошли по всем комнатам и обнаружили их обитателей только в спортивном зале, где те постигали боевые искусства под руководством тихого смуглого человека, ростом в пять футов и девять дюймов. Несмотря на малый рост, он производил впечатление очень сильного человека.

– Садись, – сказал Данно Блейзу, опускаясь на скамью возле стены. Блейз устроился рядом с ним.

Некоторое время они наблюдали за тренировкой. Блейза когда-то хоть и недолго, но все же обучали боевым видам спорта, в том числе – боевым искусствам, как традиционно земным, так и появившимся на других мирах. Насколько он понимал, молодые люди практиковались в одном из основных приемов дзюдо – броске за пояс.

Через некоторое время инструктор хлопнул в ладоши, и вся группа выстроилась вдоль зала.

– Рандори, – по-японски скомандовал он. – Пятнадцать минут. Хадзиме!

Так, подумал Блейз, вспоминая свое обучение дзюдо, этот сенсей – настоящий хранитель традиций, видимо, японец со Старой Земли.

Отойдя от учеников, инструктор направился к Данно и Блейзу.

Данно поднялся, и Блейз последовал его примеру. Приветствуя японца, Данно наклонил голову в коротком поклоне, и тот ответил ему тем же. Блейз, зная ритуал вежливости, поклонился еще ниже.

– Сенсей, – произнес Данно, – это мой брат, Блейз Аренс. Я был бы рад, если бы вы его подтянули до уровня ваших учеников или если он захочет, то и выше.

Темно-карие глаза сенсея взглянули на Блейза.

– Раньше его уже немного обучали боевым искусствам, – пояснил Данно. Блейз удивился: откуда его брат об этом узнал?

– Скажите мне, – обратился сенсей к Блейзу, – чему вас учили?

Блейз решил, что следует упомянуть только о традиционных системах, знакомых ему. Большинство инструкторов по традиционным искусствам с презрением относились к эклектическим и синтетическим системам боя, которые во множестве распространились на новых мирах. Блейз рассказал, что у него было несколько периодов обучения, причем самый длинный – три месяца; из них два периода он занимался дзюдо, один – каратэ и всего три недели – айкидо, которое ему понравилось больше всего.

– Ну а здесь я учу, – теперь сенсей обращался только к Блейзу, как будто Данно здесь не было, – тем же трем дисциплинам, которые вы назвали, и еще одной или двум менее известным. Это печально, что ваше обучение было таким бессистемным, но хорошо, что вы его начали в юном возрасте. Следовательно, у вас выработалось меньше дурных привычек, которые обычно требуется преодолевать при переходе к серьезным тренировкам. У вас есть до-дзи?

– Есть, – раздался голос Данно со скамейки. – Я положил его в шкафчик. Шкафчик номер сорок два.

– Наденьте его, – велел сенсей, – и посмотрим, помните ли вы, как надо падать.

Быстро переодевшись, Блейз вернулся и встал на прежнем месте, Данно куда-то исчез, и Блейз почувствовал, как его охватывает смущение. Сенсей, казалось, забыл о нем. Временами он ловил на себе короткие взгляды: присутствующие явно не испытывали к нему симпатии, скорее – недоброжелательность Но через некоторое время сенсей объявил перерыв и кивком подозвал к себе Блейза, а затем подвел его к высокому молодому человеку лет двадцати, широкоплечему, с копной светлых волос, ростом несколько ниже Блейза, но явно тяжелее его фунтов на двадцать.

– Это Иаков, – представил его сенсей, – Иаков, это Блейз. Я хочу, чтобы вы немного с ним поработали.

Иаков не улыбнулся Блейзу, а только наклонил голову в легком поклоне. Блейз ответил тем же.

Сенсей отошел назад и обратился к остальным:

– Сейчас мы будем отрабатывать приемы. За легким броском последует или «катами-ваза», или захват, либо «симе-ваза». Не сопротивляйтесь броску вашего партнера.

– Хадзиме! – Это была команда начать. Иаков улыбнулся – правда, не особенно приветливо или дружелюбно, и снова поклонился. Блейз тоже ответил поклоном и быстро восстановил в памяти некоторые правила: не захватывай ворот слишком туго, не отрывай от земли ноги, а только двигай ими, как бы скользя, почти танцуя.

Блейз попытался встать в позицию для основного броска. Рука Иакова, сжимавшая отворот его куртки, вдруг напряглась, и Блейз, споткнувшись, потерял равновесие и стал отклоняться назад. Он вопросительно взглянул на противника: ведь сенсей не давал команды начинать броски. Но лицо Иакова хранило невинно-безразличное выражение.

Блейз успокоился. Ладно, он, Блейз, так и быть, переживет первое падение. Иаков, однако, не делал попытки бросить его, а правой рукой стиснул отворот куртки Блейза так, что затянул ее ворот вокруг шеи противника. Блейз даже чувствовал давление костяшек пальцев партнера под подбородком. Хотя он больше и не держал отворот куртки Иакова, но никак не мог ослабить давление руки противника и вырваться. Блейз повернулся боком и рванулся вперед, пытаясь провести бросок.

Иаков в свою очередь отпустил левый рукав Блейза и схватил его за левый отворот, а правой рукой обхватил ему голову, продолжая при этом затягивать воротник. Затем свел вместе перекрещенные руки, пережимая этим движением сонные артерии Блейза. Блейз вспомнил название этого приема – «гяку-дзудзи-симе».

Он старался заставить себя продержаться как можно дольше, чтобы произвести хорошее впечатление; однако вскоре Блейз почувствовал, что теряет сознание. Он отпустил рукав Иакова и слегка постучал по его руке, подавая сигнал, что сдается.

Но давление не ослабевало. Он снова постучал, уже сильнее – ничего не изменилось.

И тут Иаков внезапно разжал руки. Едва Блейз пришел в себя, как давление на шею возобновилось.

И снова, когда он почти потерял сознание, Иаков ослабил хватку. На этот раз Блейз успел произнести только одно слово:

– Данно!

Словно по мановению волшебной палочки, давление прекратилось мгновенно и полностью. Блейз лежал на полу, и сознание постепенно возвращалось. Находчивость как всегда спасла его: Иаков явно использовал данную ему возможность, чтобы выразить неприятие группой особого положения Блейза. Но ему, очевидно, и в голову не приходило, что Блейз может рассказать об этом инциденте Данно и Иаков сам может пострадать.

Выполняя следующие приемы, Иаков лишь притворно сопротивлялся броскам Блейза, а свои броски выполнял с определенной сдержанностью, причем захваты прекращались сразу же, как только Блейз давал соответствующий сигнал. Теперь обращение Иакова с ним было предупредительным, даже деликатным. Так продолжалось еще минут пятнадцать, затем – по команде сенсея – занятие окончилось.

Блейз отправился к своему шкафчику, чтобы повесить до-дзи и облачиться в обычный костюм. Его несколько разочаровало то, что сенсей никак не отреагировал на случившееся. С другой стороны, не исключено, что это было подстроено специально для того, чтобы его проверить.

В любом случае о данном эпизоде рассказывать не следовало. Это было против убеждений Блейза – жаловаться, и кроме того, подобный поступок не поднимет его в глазах брата. И вообще, не исключено, что все было подстроено самим Данно. Так или иначе, он сам должен перебороть неприязнь окружающих к себе.

К этому моменту Данно уже снова появился, как будто знал – что вовсе не исключалось, – когда закончится занятие. Они вместе направились к выходу.

– Завтрашний день ты проведешь с ними не только в спортзале, но и на занятиях, – сказал Данно Блейзу, когда они шли к лифту. – Вот увидишь: то, чем они занимаются, ты сможешь освоить гораздо быстрее, учитывая твой опыт учебы и количество прочитанных тобой книг. Но я хочу, чтобы ты познакомился с остальными поближе. Мы пока не будем афишировать, что тебе предназначается возле меня более высокое место, чем кому бы то ни было из них. Возможно, они и предполагают это, но я хочу, чтобы они привыкали к этой мысли постепенно. – Он улыбнулся. В этой улыбке Блейз прочел невысказанный приказ. Он должен добиться превосходства над этими людьми, прежде чем Данно объявит о его назначении.

Когда они спустились на лифте вниз и сели в машину, Данно заговорил снова:

– Мне еще кое-что надо сделать, но я отвезу тебя домой. Несомненно, ты найдешь чем заняться.

– Да, – кивнул Блейз. Данно снова улыбнулся, глядя на дорогу впереди. Удивительно, подумал Блейз, сейчас в его улыбке было даже что-то вроде удовольствия.

Глава 18

Данно даже не стал заходить в апартаменты, а лишь открыл входную дверь и, пропустив Блейза в дом, сказал:

– Я спешу.

Поднимаясь в лифте, Блейз по-прежнему размышлял о том, как ему утвердить себя в глазах остальных. Он совершенно серьезно обдумывал это, а точнее – был даже уверен, что рано или поздно он по праву добьется главенства. Хотя он никак не ожидал, что первое столкновение произойдет так скоро.

Следует вести себя как экзот – в подобной ситуации: завоевать дружбу каждого в отдельности, а затем постепенно выказывать свое естественное превосходство, пока оно не будет признано всеми, и тогда он по праву займет положение лидера. В данном случае проблема состояла в том, чтобы сначала наладить отношения с Иаковом.

Неприязнь может быть реакцией не только тех, кто нечестно действует против вас, но и тех, против кого вы сами действовали нечестно. В последнем случае неприязнь вполне объясняется вашим поступком. Таким образом поступок Иакова несколько оправдывался его личной неприязнью к Блейзу.

Оказавшись в апартаментах, он сразу же перестал размышлять об Иакове, о дзюдо и об остальных студентах. Он привык распределять различные проблемы по отдельным ячейкам сознания, после чего о них можно было забыть на время, занимаясь чем-то другим.

Побродив по комнатам, в одной из них он обнаружил письменный стол со стопкой листов – фирменных бланков Данно, применявшихся, очевидно, для деловых писем. Внешне они очень напоминали настоящую бумагу, даже очень дорогие сорта которой можно было найти и на новых мирах.

Блейз взял пачку листов и уселся за обеденный стол, перевернув листы так, чтобы можно было писать на чистой стороне. Взяв ручку, он задумался, пытаясь вспомнить содержание писем, которые просмотрел в офисе Данно.

Блейз не обладал с рождения исключительной зрительной памятью. Но благодаря собственным усилиям, а также приемам, выработанным экзотами, которым он обучился по настоянию матери, ему удалось развить отличную память. В дальнейшем он еще развил ее с помощью самогипноза, так что в большинстве случаев мог полностью запечатлеть в голове картину того, что хотел запомнить.

Он представил себе первое из посланий и записал составлявшие его символы и буквы. Затем выбросил это послание из головы и проделал то же самое со следующим.

Всего их оказалось около двадцати, и все они были написаны кодом. Он начал их сравнивать и подсчитывать, как часто повторяются одни и те же символы, а в особенности – сочетания символов, тем самым пытаясь разгадать код.

Особого труда это не составило – это оказалось всего лишь простым коммерческим кодом. Менее чем за два часа он перевел все послания на обычный «бейсик», язык, на котором говорили на всех Новых Мирах и который понимали, хотя и не говорили на нем, большинство жителей Старой Земли.

Он сделал перерыв, приготовил себе сандвич и, взяв стакан сока, вернулся за стол, где продолжил изучение посланий.

Все они были очень краткими и, в большинстве случаев, непонятными Блейзу, поскольку он не знал, что давала Данно содержащаяся в них информация.

Он мог только предполагать – не более. Например, первое из посланий выглядело так:

«В. (Возможно, это означало „вариформ“, то есть – генетически приспособленное для новых миров растение, животное или рыбу, которые на Старой Земле не существовали, а выводились специально для других планет.) Зима пшеница больше двенадцать пунктов».

Несомненно, это была выдержка из биржевой сводки, составленной на каком-то из миров, откуда она пришла.

Блейз взглянул на обозначение места передачи в верхней части письма: в декодированном виде оно означало «Новая Земля». Он не мог найти ничего общего между климатом и условиями выращивания растений на Новой Земле, обращавшейся вокруг звезды Сириус А, и планетами, обращавшимися вокруг звезды Эпсилон Эридана.

То же самое было и с остальными посланиями. Он мог их прочитать, но не мог понять: все они содержали только факты.

И вдруг, пораженный внезапной мыслью, Блейз снова просмотрел всю пачку, обращая теперь внимание на места, откуда были отправлены послания.

Результаты оказались интересными.

Ньютон, Кассида, Новая Земля, Фрайлянд, Гармония, Сент-Мари и Сета. Учитывая Ассоциацию, планету, где он сам теперь жил и на которой, очевидно, размещалась штаб-квартира фирмы Данно, получалось, что Данно имел связи с восемью из пятнадцати Новых Миров.

Это явно свидетельствовало о том, что Данно контролировал гораздо большую организацию, чем это до сих пор представлялось Блейзу. Очевидно, та группа, с которой занимался сейчас Данно, была далеко не первой. Просто Данно уже разослал предыдущих выпускников своей школы по другим мирам.

Блейз решил, что выяснить направление деятельности Данно можно лишь путем дополнительных изысканий.

Ключа от офиса у него не было, только от апартаментов. Браслет, подаренный ему Данно, сообщил время: три часа двадцать семь минут. Если самого Данно в офисе не было, то две его секретарши наверняка еще сидели там. К тому же Данно сам разрешил Блейзу работать в офисе.

Блейз связался со службой проката, и через тридцать минут автоматически запрограммированный ховеркар доставил его к дверям нужного ему здания.

Он вошел в офис, улыбаясь, приветствовал служащих, сидящих за своими столами, и направился в кабинет Данно.

– Мы закрываемся через пять минут, Блейз Аренс, – сказала та, которую звали Ара. Он остановился и, обернувшись, улыбнулся снова:

– Конечно, вы можете идти, а я подожду брата в кабинете.

И он плотно затворил за собой дверь.

Разумеется, его интересовала только информация. Усевшись перед дисплеем, он нажал клавишу и начал поиск необходимых данных.

Найти их оказалось не просто. Понадобился почти час, чтобы определить раздел памяти, где Данно хранил секретную информацию; помимо нее, впрочем, имелось море другой, более доступной, и Блейз смог извлечь для себя немало полезного.

В течение трех часов он смог определить, что контролируемая Данно организация называлась «Иные». Было очевидно, что она возникла самопроизвольно как результат объединения людей, родившихся от смешанных браков представителей трех самых крупных Осколочных Культур – квакеров, экзотов и дорсайцев. Данно присоединился к этой организации и, возглавив ее, превратил в инструмент своего бизнеса.

Затем он начал собирать и обучать группу за группой, наподобие той, в которую вошел Блейз. Закончив обучение, они отправлялись на тот или иной из Новых Миров, в крупные города и организовывали там филиалы, которые стремились к тому, чтобы стать достаточно влиятельными, и, кроме того, должны были сообщать полезную информацию Данно.

Организация имела нечто вроде информационной сети старого образца, примерно такой, какой пользовались банки в восемнадцатом и девятнадцатом столетиях. Кое-что в ней напоминало и шпионскую сеть, существовавшую во времена войн двадцатого столетия. Однако, безусловно, эта сеть была организована гораздо более тщательно, чем любой из ее прототипов. Управляемая железной рукой Данно, она добывала информацию, а не богатства, и таким образом обеспечивала организации, и в особенности – Данно, известную власть над этими мирами.

Данно всегда напутствовал окончившую обучение группу следующим тезисом: богатство и власть приходят автоматически, если сначала собрана информация. Далее он уточнял, что информация будет бесполезной, если ее не обработает некий необыкновенный мозг, – например такой, каким обладал он.

Да, пожалуй, эта структура оказалась бы неработоспособной, подумал Блейз, если бы кто-то попытался управлять ею, не имея способностей Данно. В самом деле, он сумел создать сеть, которая давала ему возможность оказывать влияние одновременно и на руководство Ассоциации, и на правительства других Новых Миров.

Пожалуй, только один человек был сопоставим с Данно – Донал Грейм. Сто лет назад он мирным путем объединил Молодые Миры, предоставив отдельным планетам специализироваться на подготовке профессионалов в определенных областях и получать взамен тех, кто им требовался.

В целом это давало возможность не только выживать, но и прогрессировать в социальной сфере.

Но пожалуй, уже пора было возвращаться в апартаменты. Блейз закончил просматривать материалы и, снова вызвав машину, вышел из офиса.

Когда он вошел в апартаменты, монитор браслета сообщил, что наступило время обеда. Вполне возможно, Данно заедет за ним, и они отправятся в любимый ресторан.

Начинался дождь, и Блейз, глядя на мокнущие под дождем деревья из окна гостиной, следил, как угасает день.

Он ждал до тех пор, пока не стемнело. Данно так и не появился. Тогда Блейз поел, приготовив себе еду на кухне, и, устав от дневных дел, улегся в постель. По опыту он уже знал, что и во сне его подсознание будет продолжать сортировать и анализировать факты, избавляя его от необходимости ломать над ними голову днем.

Сон был тяжелым. Проснувшись, он увидел на экране видеофона перед постелью послание от Данно:

Блейз посмотрел: ключ действительно был там.

Приняв душ и одевшись, Блейз приготовил завтрак и уселся в столовой, просматривая за едой оставленные Данно книги.

Он ознакомился с большинством из них, затем вызвал такси и отправился на занятия.

Утро было отведено для самостоятельной работы в классе, причем в книгах описывались только те миры, на которые предстояло отправиться слушателям данной группы.

С его точки зрения, чтение было слишком односторонней подготовкой для той работы, которую, как он предполагал, должны будут выполнять эти люди в сети организации Данно. Правда, позднее Блейз узнал, что есть еще и занятия по всем другим необходимым дисциплинам, которые проводили преподаватели.

В конце утренних занятий пришел человек лет шестидесяти, с приятным лицом, в котором явно чувствовалось что-то от экзота, хотя – Блейз мог бы поклясться – он все же не был настоящим экзотом.

Возможно, он был из Иных – но независимо от своего происхождения он владел рядом приемов, используемых экзотами в работе с людьми.

В частности, это относилось к методам убеждения, поскольку именно ими в особом совершенстве владели экзоты; что же касается гипноза, то Блейз читал, а мать как-то подтвердила, когда он спросил ее об этом, что подобные способы воздействия могут применяться лишь в крайне редких случаях, за исключением приемов самогипноза, используемых с целью облегчить запоминание.

Преподаватель остановился на способах привлечения и удерживания внимания аудитории, а затем перешел к способам концентрации.

Неожиданно он обратился к Блейзу с высоты кафедры:

– Вы что-то хотите сказать, Блейз Аренс?

Блейз почувствовал, что взгляды всех присутствующих обратились на него. Но пока время показывать свои способности или превосходство еще не настало.

– Нет… – произнес он, как бы раздумывая, – нет, ничего.

– Вот видите, – преподаватель снова обратился к классу, – как я добился концентрации вашего внимания на Блейзе Аренсе. Так вот, если бы мы с ним работали совместно, то способность одного из партнеров привлечь общее внимание к другому была бы исключительно ценной. На досуге подумайте о том, как это можно использовать.

Блейз почувствовал себя заинтригованным.

Слова преподавателя не только способствовали тому, чтобы обратить внимание на Блейза. Присутствующие должны были понять: он иначе подготовлен, чем все остальные. Среди наиболее подготовленных в классе возникнет неизбежный вопрос: много ли знает Блейз из того, что еще неизвестно им?

А может быть, таково было указание Данно, чтобы дать возможность Блейзу сделать первый шаг на пути к достижению превосходства над остальными?

– Из прошлых уроков вам уже известны, – продолжал преподаватель, – методы гипноза и самогипноза. Заметим, что и один и другой начинаются с того, что вы полностью овладеваете вниманием, пусть даже своим собственным. И это первый шаг. Затем идет фокусировка внимания. Это особенно важно, когда вы имеете дело с незнакомыми людьми, которых хотите непременно убедить в чем-то, например, передать вам информацию, которую они иначе могут и не сообщить.

Но заметьте, что внимание следует привлекать чем-нибудь приятным вашим собеседникам. Вы, конечно, можете привлечь внимание – как мужчины, так и женщины, сказав или сделав им и что-нибудь неприятное. Или поведя себя по отношению к ним как-то вызывающе.

Он замолк, вдруг снова посмотрев на Блейза.

– Однако, – продолжил он, – если вы хотите добиться результата при доброжелательном к вам отношении, даже если собеседник не вполне доверяет вам, то использование гипнотического воздействия – не лучший метод.

Он рассказывал об этом еще минут пятнадцать, и Блейз слушал его с волнением, вспоминая, что многое из того, что сейчас слышит, уже усвоил раньше, наблюдая за матерью. Остальная часть урока была отведена демонстрации опытов и практическим занятиям.

Преподаватель вызывал одного из учеников и тихо объяснял ему, как использовать гипноз с целью получения информации.

Потом он прикреплял микронаушник за ухом этого человека и по телефону инструктировал его, пока тот задавал вопросы своему собеседнику.

Преподаватель показал три разных варианта перевода человека в состояние, как он сказал, «коммуникативности». Он обратил внимание на то, что ни один из этих собеседников не был полностью загипнотизирован, им лишь внушили, будто говорящий с ним – единомышленник.

Затем занятия продолжила женщина, знакомившая класс с особенностями поведения людей на планетах, где им впоследствии предстоит работать.

– Имейте в виду, – сказала она, – что различия в манерах сами по себе не создают большой разницы в поведении, но если то, как вы едите, говорите, стоите и тому подобное, совпадает с манерами людей, с которыми вы общаетесь, это подсознательно придает им ощущение того, что вы им чем-то родственны, и сближает вас с ними. – Она сделала паузу. – Хотя и не во всех случаях, – продолжила она, – но обычно при встречах в деловой обстановке это обстоятельство является существенным.

Наступило время ленча. Он был организован наподобие фуршета: студенты сами наполняли тарелки и садились за небольшие столики по двое-трое или по четыре человека за каждый. Блейз, оглядев комнату, заметил своего противника по дзюдо и был несколько удивлен, увидев, что у того одна рука на перевязи.

Блейз быстро двинулся вперед, поскольку Иакову было трудно одной рукой держать тарелку и накладывать еду.

Улыбнувшись ему, Блейз протянул руку, придерживая его тарелку, в то время как тот наполнял ее. Он был готов к любой реакции, но тем не менее был удивлен теплой улыбкой, которой ответил ему Иаков. Держа в руках обе тарелки, Блейз направился к свободному столику.

– Что с вами случилось? – спросил он Иакова самым дружелюбным тоном, когда они уселись за стол. – Когда я видел вас вчера, с вашей рукой все было в порядке.

Иаков улыбнулся снова, на этот раз – сокрушенно.

– Наказание за мои грехи, – непринужденно ответил он, хотя в этой фразе чувствовалась внутренняя серьезность, характерная для квакера. – Это всего лишь растяжение мышц. Я поправлюсь через день или два. Вчера, когда занятия окончились, сенсей предложил мне остаться и позаниматься с ним вдвоем. Тогда-то он мне и показал, как нечестно было использовать преимущество в схватке с менее опытным борцом. Я вначале не понял, почему он обошелся со мной так, но, помогая мне одеться, он заметил, что в дзюдо, как и во всем остальном, тоже приняты хорошие манеры. Так что приношу извинения за свое вчерашнее поведение.

– Не стоит, – пожал плечами Блейз. Он быстро сообразил: такое развитие событий давало много возможностей, и, выбрав момент, спросил:

– Вы это сразу поняли? Каким же образом?

– Сенсей видит все, что происходит на занятиях, я должен был помнить об этом, – терпеливо объяснил Иаков. – Я не должен был так обходиться с вами, и он указал мне на это.

– Вы поняли это из его слов о манерах поведения? – Блейз выгадывал время для оценки ситуации. При рассмотрении в таком свете вся эта история вряд ли могла быть организована Данно.

– О да, – ответил Иаков, – мы обязательно должны усваивать все то, что он делает и говорит. Здесь есть одна тонкость: если он не зачтет мою работу в дзюдо, то успехи по другим предметам мне не помогут. Я буду отчислен, в то время как остальные отправятся по назначению.

– Это для вас так много значит? – спросил Блейз.

– Это важно для нас всех. – Иаков посмотрел на него с некоторым удивлением. – Разве ваш брат не говорил вам?

– Мой брат мне почти ничего не говорит. Это является частью системы моей подготовки.

– Никто из нас не захочет лишиться шанса построить будущее для всех миров, – произнес Иаков.

– А-а, – равнодушно отозвался Блейз.

– Разве ваш брат не объяснял вам этого? Для чего же тогда вообще нужны мы, Иные? Наша цель – дать населенным мирам лучшее из созданного Осколочными Культурами, а также, кроме всего прочего, правительства, состоящие из самых достойных. Зачем же еще нужны были бы Осколочные Культуры, как не для того чтобы создать те знания, которые мы усваиваем на занятиях – мы, объединившие качества представителей нескольких разных культур.

– Да, этот путь неизбежен. – Блейз постарался внести в это заявление нотку лести. Иаков, похоже, клюнул: он наклонился вперед, доверительно обращаясь к своему собеседнику:

– Ни вы, ни я, конечно, не увидим конечного результата деятельности нашей организации. Но это не значит, что мы не должны помогать делу. И все это благодаря вашему брату, который, безусловно, гениален и прозорлив, раз заставляет нас двигаться в этом направлении.

– Да, – кивнул Блейз, – Данно всегда был прирожденным лидером.

– Именно! – Глаза Иакова буквально сверкали. – Для Иных он является неким центром, в который стекается вся собираемая информация. В конечном счете эта информация должна дать нам возможность бескровно овладеть властью над остальными, а затем вести их вперед, постепенно поднимая до нашего уровня.

– Приятно слышать это, – произнес Блейз. – Я уже говорил, вы будете удивлены, насколько мало я знаю своего брата.

Глава 19

– Но как же получилось, что вы так мало знаете о своем брате? – спросил Иаков.

– Все детство я провел с матерью, – ответил Блейз. – Мой отец умер; после его смерти мы много путешествовали; побывали на Новой Земле, на Фрайлянде и еще на паре других Новых Миров и некоторое время даже прожили на самой Старой Земле. До того как попасть сюда, я жил на Новой Земле. Мать и Данно практически не поддерживали отношений, поэтому до моего приезда на Ассоциацию Данно в общем-то не играл никакой-то роли в моей жизни.

– Он замечательный человек, – сказал Иаков. Потом он рассказал о Данно еще немного, но ничего интересного в этой информации для себя Блейз уже не нашел.

После ленча они еще провели час в классе, затем перешли в спортивный зал, где занимались сначала боевыми искусствами, а потом – плаванием.

Освободившись, Блейз отправился прямо в офис. Данно снова не было, и он смог еще раз просмотреть часть того материала, который изучал вчера, в поисках новых сведений. То, что ему удалось обнаружить, подтвердило рассказанное Иаковом об Иных.

В последующие дни он продолжил свои послеполуденные изыскания. Однако нового добавилось очень мало: стоило ему найти какую-нибудь интересную информацию, она вдруг обрывалась, так как была заблокирована. А разгадать код, который открыл бы доступ к ней, Блейзу никак не удавалось.

Тем не менее путем тщательного сопоставления результатов своих поисков и программы обучения Блейз сумел определить структуру организации, в которой состояло от десяти до пятнадцати тысяч человек. Она находилась под полным контролем Данно, и ее влияние распространялось по крайней мере на восемь Новых Миров.

Через некоторое время Блейз почувствовал, что зашел в тупик. Несомненно, даже из того, что оказалось ему доступно, он мог бы почерпнуть гораздо больше, но только если бы располагал более широким информационным фоном, при наличии которого отдельные факты легко увязывались бы друг с другом. Просто ему требовалось – теперь он это ясно видел – время. Ведь он уже решил, что отмеренные ему дни – драгоценны, а какую-то их часть обязательно пришлось бы тратить на изучение и сбор информации.

Но наибольшую ценность для него представляла информация от тех, кто обучался вместе с ним. Его вдруг осенило, что лучшего времени, чем сейчас, для бесед со своими новыми приятелями просто не будет. Поскольку был уик-энд, они, несомненно, легко могли бы найти время для него.

Он отправился к уже хорошо знакомому зданию. Здесь все было так же, как обычно, только у входа теперь сидел другой старик. Он поднялся на одном из дисков лифта на этаж и обнаружил, что комнаты пусты.

Блейз улыбнулся собственной глупости. Конечно, после целой недели занятий они наверняка отправились куда-то развлечься. А ему просто не пришло в голову узнать у кого-нибудь из тех, с кем он был знаком, что это за место, если оно, конечно, есть. Ему ничего не оставалось, как вернуться домой.

Апартаменты были пусты. Данно, как обычно, не было. Блейз поел и улегся на кровать. Теперь он мог чем-нибудь заняться или просто почитать, но именно в этот момент ни того ни другого не хотелось.

Он снова задумался о своем предназначении.

Средства, при помощи которых он собирался помочь человечеству, все еще не были им найдены, поэтому сначала следовало как можно больше узнать о своих товарищах и о ситуации на каждом из миров. А затем направить человечество по пути, который предстоит выбрать ему – Блейзу. А иначе зачем он родился вообще?

Люди, конечно, могут и не узнать, не понять или вовсе не принять того, что он собирается для них сделать. Может, когда-нибудь в далеком будущем их самосознание вырастет настолько, что, оглядываясь назад, они поймут: это именно он увел их с опасного пути, который видел, и наставил на верный путь в будущее с неограниченными возможностями.

Сейчас же – вполне очевидно – он должен наилучшим образом использовать предоставленные ему возможности для обучения и развития. У него есть все качества для того, чтобы выйти в лидеры, разобраться в действии всей сети, созданной Данно, а затем совместно с братом руководить входящими в нее людьми.

Ему следует немедленно начинать заниматься усовершенствованием процесса своего обучения. Посещение занятий могло быть полезно только до определенного момента. Но по способностям он и так далеко опережал всех остальных. Теперь же ему предстоит добиться всеобщего признания не в качестве равного, а в качестве далеко превосходящего всех остальных человека – что дано ему от рождения. Он откажется от попыток казаться одним из них: пусть поймут, что он – их лидер.

Это было настолько очевидно, что Блейз вначале не поверил, как просто все получается. Во всех областях знаний, которыми они овладевали, он уже был далеко впереди, и только в физической подготовке, например в занятиях по дзюдо, успехи давались ему не с такой легкостью, как в остальном, но даже эти трудности можно было бы преодолеть, соединив теорию с практикой.

К тому же были и другие дисциплины, которые он мог бы изучить за время, потраченное на посещение занятий.

Он обязательно должен поговорить об этом с Данно. Блейз набрал номер Данно и оставил сообщение: «Я не смог тебя увидеть, хотя мне надо было кое-что обсудить с тобой. Выдели в твоем расписании время, чтобы мы могли встретиться хотя бы ненадолго. Это важно».

По иронии судьбы, едва окончив передачу послания, он услышал, как открывается входная дверь.

Блейз встретил брата в гостиной: Данно улыбнулся ему и направился к себе.

– Я заехал переодеться для обеда, – донесся его голос из спальни. – А как дела у тебя?

– Дела обстоят так, что мне очень нужно поговорить с тобой, – ответил Блейз.

– Только если можно не сейчас, я едва успеваю переодеться и вернуться в ресторан.

– Ну, думаю, минут на пятнадцать ты можешь и опоздать, – заметил Блейз, останавливаясь на пороге спальни. Данно повернулся и вопросительно взглянул на него:

– Что такое? Я же только что сказал, времени у меня в обрез. А насчет опоздания…

– Если бы ты чаще со мной встречался, я не стал бы задерживать тебя сейчас, – сказал Блейз, – но… мы теряем время.

– Несомненно, – кивнул Данно, – мое время.

– Да, конечно, твое, но теперь не в меньшей степени и мое, – возразил Блейз. – Если ты не уделишь мне сейчас пятнадцать минут, я уйду и из этого дома, и из твоих планов на будущее. Я не знаю, насколько высоко ты ценишь меня, но уверен, что это стоит пятнадцати минут.

– Уйдешь? – Данно усмехнулся. – Да ты же умрешь с голоду!

Блейз с удовлетворением вспомнил о сертификате межзвездного кредита, все еще хранившемся в потайном кармашке его пояса.

– Об этом позаботились перед тем, как я расстался с матерью.

– А-а? Вот как! – отозвался Данно. – Тогда ладно, пойдем в гостиную и поговорим.

Они расположились в креслах напротив друг друга.

– Ну, так что ты там придумал? – мягко спросил Данно, никак не показывая, что его расстроило вмешательство Блейза в его планы.

– Очень просто, – начал Блейз. – Кое-что, вроде занятий по дзюдо, безусловно полезно. В остальном же я далеко впереди всех остальных точно так же, как если бы я учился в маленькой школе – там, где живет Генри. Я буду посещать занятия, пока как следует не познакомлюсь со всеми. Меня также интересуют те занятия, где обучаются работе с партнерами. Но есть еще ряд предметов, которые я хотел бы изучить. Это можно было бы сделать с преподавателями или специалистами – они приходили бы ко мне сюда, если, конечно, это не выходит за пределы твоих возможностей.

Данно рассмеялся.

– Деньги появляются по мере надобности, – произнес он. – Разве я тебе не говорил? Самое главное – иметь власть, а власть – это прежде всего влияние. Если ты добился этого, то и деньги и все остальное приходят уже автоматически.

– По твоей теории получается, что чем больше у меня способностей, чем больше я приношу пользы, тем большего влияния добиваюсь. И тем больше всего за этим следует, – сказал Блейз. – Я прав?

Задавая этот вопрос, Блейз как бы требовал, чтобы Данно еще раз подтвердил его ценность. Если он не был склонен нанять преподавателей для Блейза, то будущее, которое Данно планировал для него, могло быть вовсе не таким радужным, как Данно его рисовал.

– Интересно, – задумчиво протянул Данно. – И что же ты хотел бы изучать?

– Я лучше напишу, – ответил Блейз. – Это будет целый список, включающий специальную подготовку с сенсеем, если, конечно, такое возможно. Мне также нужен преподаватель по постановке голоса, чтобы развить его диапазон; специалист по фехтованию, который занялся бы улучшением моего чувства равновесия. Я также хотел бы начать изучение основ физики фазового сдвига и фазовой механики. Но и это еще не все. В общем, как я уже сказал, я лучше составлю список.

– Ну и прекрасно. – Данно улыбнулся и встал. – А теперь я могу наконец пойти переодеться, господин вице-президент?

– Безусловно, – пожал плечами Блейз. – Но тебе следует помнить, что нам необходимо встречаться, чтобы поговорить, хотя бы раз в неделю.

– Вряд ли будет получаться каждый раз, – ответил Данно, – но я постараюсь.

Он снова отправился в спальню. Блейз продолжал сидеть, чувствуя некоторое удовлетворение: он не только добился того, что хотел, но и определил глубину возможного интереса Данно к своей персоне. Было очевидно, что Данно все же действительно полагал дать ему гораздо больше, чем просто воспитать его. Но причины этого еще предстояло выяснить. Впрочем, пока было неплохо и то, что интерес Данно к нему неподделен.

На следующей неделе он узнал, где обычно проводит уик-энд большая часть его соучеников, а кроме того, ему удалось подружиться еще с несколькими из них.

Про отель, где они отдыхали, ему рассказал Иаков; правда, он уточнил, что время от времени они посещают и другие отели, но эта информация не имела особого значения по сравнению с тем, что ему удалось узнать помимо этого. Оказывается, существовала и женская группа, которая проходила примерно то же, что и мужчины, но только по слегка измененной программе и отдельно от мужчин. Выяснилось, что и свободное время эти девушки чаще всего проводят со студентами-мужчинами в том же самом отеле.

Блейз уже чувствовал, что привлекателен для женщин, но юность делала его чрезмерно самоуверенным. Он не спешил заводить подружек и сторонился женщин, проявлявших излишнюю активность. Такая реакция на них дала о себе знать совершенно неожиданно, к удивлению и окружающих, и его самого. Как-то женщина, с которой он был едва знаком, подошла к нему и неожиданно уселась на ручку его кресла.

– Нет, вы только посмотрите на эти волосы, – сказала она, проведя пальцами по слегка вьющимся каштановым волосам Блейза.

– Будьте добры, перестаньте. – Блейз инстинктивно отклонился.

Не столько слова, сколько тон, каким он их произнес, обратил на себя внимание присутствующих. А женщина, собираясь, очевидно, поддразнить юношу замечанием о его самоуверенности, смешалась, поднялась с ручки его кресла и ушла.

Блейз вдруг понял, что говорил не своим голосом: он узнал в нем интонации дяди. Любое высказывание, сделанное таким тоном, звучало как приказ, к тому же и слова эти были произнесены с особой силой – результат недавних занятий по постановке голоса. Разумеется, сам Генри никогда особо не выделял то, что собирался сказать, и не произносил это как команду. Но в его голосе всегда чувствовалась абсолютная уверенность в том, что все будет обязательно понято и исполнено. И вот сейчас то же самое проявилось в голосе Блейза.

Впрочем, получилось это ненамеренно, и удивление тут же сменилось растерянностью. Неужели способность командовать так быстро и легко пришла к нему? Но с пониманием этого пришло и другое: не будет ли ошибкой извиниться, как он собирался только что, перед женщиной, коснувшейся его волос? Ведь в одно мгновение он приобрел статус человека, которому подчиняются все остальные!

Сначала он решил, что в результате этой выходки все опять станут его врагами. Однако осмотревшись, он ни на одном лице не заметил негодования. По-видимому, как он был уверен, что они будут делать то, что он считает нужным, так и они пребывали в полной уверенности, что у него есть на это все основания.

В последующие недели Блейз старался хоть как-то загладить возможные последствия грубоста, которую некоторые могли почувствовать в его словах, и зашел в этом так далеко, что завел дружбу сразу с несколькими женщинами. Привязанность он нашел, но любви найти не смог; это было следствием его стремления обособиться от всех остальных людей.

Именно поэтому он и не мог говорить ни с кем из людей о своих планах на будущее, о своем видении путей усовершенствования человечества и о том, как к нему идти. В результате его охватывало чувство еще большей отчужденности и одиночества, чем прежде…

И все же в течение следующих недель, месяцев и лет он постарался максимально использовать ситуацию, собирая информацию примерно так же, как по травинке собирают охапку сена.

К этому времени его индивидуальные занятия тоже стали давать результаты. Занятия фехтованием и специальные занятия с сенсеем удивительным образом развили не только его физические способности, но и умение владеть своим телом. Затем эти инструкторы сменились другими, еще более высокого уровня.

Аналогичным образом обстояло дело и с большинством других преподавателей. Специалист по постановке голоса расширил диапазон его голосовых связок на полторы октавы вверх и вниз, а учитель пения добился того, что его голос приобрел необыкновенную звучность. Блейз сделал для себя открытие, что может одной только интонацией завладеть вниманием тех, на ком он собирается апробировать особые приемы экзотов, – которые, кстати, он также дополнительно совершенствовал.

В процессе обучения он обратил внимание на еще одну интересную вещь. Прежде он всегда изучал только то, что выбирали для него наставники. Здесь же, на Ассоциации, Блейз решил заниматься лишь тем, что будет необходимо для достижения поставленной им самим цели.

И теперь он совершенно самостоятельно выбирал предметы для изучения. Данно был верен своим словам: Блейз мог потратить сколько угодно на преподавателей и на все, что требовалось для обучения. В первое время он интересовался геологией, археологией и тому подобными дисциплинами, а закончил искусством: живописью, скульптурой, музыкой и художественной литературой. Именно благодаря им он и сделал удивительное открытие. Он никогда не встречал человека, который обладал бы способностью беспредельно распространять свои взгляды и мысли. А все то, что хотели выразить мастера, можно было найти в их творениях: скульптурах, картинах, в зданиях, стихах. Именно среди людей искусства он впервые встретил тех, с кем ему было интересно и хотелось бы подружиться.

Блейз забросил все, на первый взгляд, привлекательные для себя предметы, которыми собирался заняться после завершения программы основной подготовки. Вместо этого он погрузился в изучение всего наилучшего, что создало человечество за века.

Блейз специально изучил древнегреческий, чтобы прочесть в подлиннике «Илиаду», и когда он читал ее, слова этого мертвого языка музыкой и громом отзывались в его голове, и на него снизошло ощущение минувших столетий.

Он даже подумал, что, если бы у него не было своей высокой цели, он, наверное, попробовал бы сравниться с кем-нибудь из великих, навсегда отказавшись от ответственности перед всеми цивилизованными мирами и теми, кто обитает на них.

Но задача, которую он поставил перед собой – продвинуть человечество вперед хотя бы на один шаг, – продолжала держать его крепче, чем звезды удерживают планеты; и именно самые обычные вещи и окружающие его люди предоставляли ему возможность узнать все необходимое для того, чтобы продолжать двигаться в раз избранном направлении. Медленно, по крупицам, он собирал от них информацию, позволяющую понять, в чем же заключается суть деятельности организации Иных и какие аспекты этой деятельности Данно скрывает от него.

Прошло целых четыре года, прежде чем все факты выстроились в определенную логическую цепь. В один из вечеров Блейз, сидя в гостиной, ждал брата.

Дверь из холла открылась, вошел Данно, Блейз поднялся ему навстречу.

Они стояли друг против друга. Блейз теперь был такого же роста, как и его брат, только все еще по-юношески стройный и не такой мускулистый. Он не строил особых иллюзий в отношении своей физической силы, а просто старался, чтобы физическое состояние соответствовало его блестящим умственным способностям, причем в этом отношении вовсе не собирался останавливаться на достигнутом.

– Что-то придумал? – спросил Данно.

– Да, – ответил Блейз. – Но, может быть, мы сядем? Кажется, есть кое-что, что тебе надо бы обдумать. И кроме того, у меня появились определенные предложения относительно себя.

– Валяй. – Данно откинулся назад в кресле.

– Ситуация с этими твоими боевиками – твоими или чьими-то еще – похоже, потенциально взрывоопасна – независимо от того, где ты их прячешь. То же самое можно сказать и о последнем политическом проекте, в котором ты участвуешь. – Он сбросил бомбовый груз этих слов совершенно спокойно и уставился на Данно в ожидании ответа.

Данно медленно выпрямился в кресле:

– Значит, ты проник в секретные файлы?

Блейз покачал головой:

– Ничего подобного. Просто посредством дедукции я вывел это из всей прочей информации, что собрал за последние четыре года. В секретных файлах наверняка еще много других вещей, которых я не знаю. Но и того, что я смог установить, вполне достаточно, чтобы создать достаточно полную картину.

Он ждал ответа. На лице Данно медленно расплылась усмешка.

– Прекрасно, мистер вице-президент, – сказал он. – Мои поздравления по поводу окончания учебы. Молочные зубки, похоже, выпали полностью, и на их месте уже выросли вполне приличные клыки.

Глава 20

– Я не считаю их клыками, – сказал Блейз.

– А я считаю, – парировал Данно, причем он явно не шутил и не пытался насмехаться над братом. – Ты не хуже меня понимаешь, что власть – это знание, а эти твои клыки – своеобразные «зубы мудрости».

– Как бы ты их ни называл, – произнес Блейз, – они в твоем распоряжении.

– Прекрасно, – ответил Данно. – Добро пожаловать в нашу фирму, мистер первый вице-президент. Мы найдем вам применение. Но прежде – мой вопрос: почему ты считаешь, что содержать Псов – опасно?

– Потому что любое заряженное оружие под рукой всегда представляет опасность, – пояснил Блейз. – Если бы это оружие нельзя было немедленно схватить, ты бы дважды подумал, прежде чем использовать его. Вполне может наступить такой момент, когда ты схватишь его чисто автоматически, а потом будешь горько раскаиваться в содеянном.

– Ты думаешь, что именно в этом и заключается главная опасность для меня? – усмехнулся Данно. – Что я способен очертя голову броситься в омут?

– Я думаю, что для любого была бы опасной ситуация, к которой он не подготовлен, – ответил Блейз. – Разве в юности ты никогда не использовал свою силу, чтобы добиться чего-то, нисколько не задумываясь о последствиях?

– Да, – медленно проговорил Данно, – но ведь это было в юности. Я не согласен, что Псы могут представлять опасность для кого-либо, если я этого не пожелаю. Но подобное вовсе не входит в мои планы. Псы предназначены для использования исключительно в качестве угрозы, а ни в коем случае не оружия. Ты удовлетворен?

– Да, мистер президент, – ответил Блейз.

– На том и порешим, – сказал Данно. – А теперь, что ты знаешь о том политическом проекте, в котором, как ты предположил, я тоже принимаю участие?

– Я только знаю, что он существует, – уточнил Блейз. – Еще я почти уверен, что это связано с разговорами о строительстве еще одной геотермальной станции, чтобы обеспечить планету дополнительной энергией. Я это определил примерно так, как вычисляют орбиту звезды, обращающейся вокруг некого невидимого тела, – по эксцентриситету ее орбиты. Я пытался найти связь между результатами и фактами. Поэтому у меня есть всего лишь обоснованное предположение.

– Ну и почему же ты думаешь, что я могу как-то повлиять на решение Палаты – строить ее или нет?

– Потому что это гигантский технический проект – добраться до раскаленных недр чтобы использовать их тепло для выработки энергии, достаточной для обеспечения всего юго-запада этого континента. Насколько я могу судить, беда в том, что планета не может сейчас позволить себе таких затрат, хотя и очень нуждается в подобном источнике энергии. Ученых придется нанимать на Ньютоне, инженеров – на Кассиде, затраты на их жалованье будут большими, не говоря уже о плате тем мирам, откуда они приедут. Это очень трудно для планеты, живущей на полном самообеспечении. Для оплаты этого кредита Ассоциация и Гармония могут лишь экспортировать своих молодых людей в качестве наемных солдат для службы на других мирах, и даже если поставить их очень много, этим все равно не окупить такой большой кредит. К тому же эти молодые люди не меньше требуются и здесь.

– Во всем, что касается геостанции, ты совершенно прав, – подытожил Данно. – Но ты не ответил на мой вопрос: почему ты решил что и я с этим как-то связан?

– Просто потому, что очень многие твои клиенты являются депутатами Палаты. Поскольку они в этом участвуют, ты тоже, естественно, оказываешься втянут. И вполне может оказаться, что ты даешь советы противоборствующим в этом вопросе сторонам.

– Ну хорошо, – мягко произнес Данно. – Предположим, я подтвержу, что все сказанное тобой – правда. Я понял, что слишком глубоко увяз в этих делах, угрожающих не только моей личной безопасности, но и безопасности Иных. А вы не могли бы объяснить поподробнее, мистер вице-президент?

– Есть ли необходимость? – Блейз пожал плечами. – Несомненно, ситуация опасна для тебя. – Он замолк, глядя на Данно. – А ты не задумывался над тем, что как раз это и может стать частью моей работы? – продолжил Блейз. – Я имею в виду контроль общей картины происходящего, в то время как ты мог бы сосредоточиться на конкретных делах; и если я увижу опасность, я успею вовремя предупредить тебя.

Данно медленно кивнул.

– Пожалуй, это неплохое предложение, – сказал он. – Мне приходится зарываться в дела, и это ограничивает мое поле зрения. Очень хорошо, мистер вице-президент. Ваша работа будет состоять в том, чтобы смотреть вокруг, в то время как я занимаюсь делами, так, чтобы ничто не могло застать нас врасплох. – Данно поднялся с кресла. – Что ж, значит решено, – произнес он. – Вообще-то я вернулся домой, чтобы переодеться перед тем, как отправиться за свой рабочий стол в ресторане, но в честь такого события в тот ресторан мы не пойдем. Я все же переоденусь, и мы просто отправимся поужинать вдвоем, как когда-то делали, когда я забирал тебя с фермы. Но вначале давай заедем в офис, и я покажу тебе код.

Данно, как всегда, был верен своему слову. Они заехали в офис, и Блейз получил доступ к секретным файлам. Ему очень хотелось бы тотчас приняться за их изучение – интересно было сразу же узнать, что в них скрывается на самом деле и насколько он в своих предположениях близок к истине. Но пока рядом был Данно.

– Польщен доверием, – сказал он брату, – очень польщен.

– Так и должно быть, – кивнул Данно, – никто раньше не мог забраться в эти файлы, и до того как ты появился на Ассоциации, я никогда даже и не думал, что кто-нибудь, кроме меня, когда-нибудь получит к ним доступ. – Он повернулся. – Ладно, теперь – ужинать. Я знаю неплохое место.

Место оказалось вполне подходящим для интимной беседы: столы располагались в небольших кабинетах, так что ни один звук не доносился даже к ближайшим соседям. За вином, от которого Блейз отказался, а Данно выпил немало, сводный брат рассказал о себе Блейзу, причем гораздо больше, чем можно было ожидать.

Подобно Блейзу, вначале Данно как будто оправдывал надежды матери. Она так же демонстрировала его знакомым, как и Блейза, что, в свою очередь, повышало ее собственный престиж: какая же у такого выдающегося ребенка должна быть необыкновенная мать! Но, в отличие от Блейза, Данно никогда открыто не противостоял матери: внешне вроде бы во всем подчиняясь ей, он тем не менее все больше и больше времени уделял себе и своим делам – до тех пор пока она этого не поняла. После этого ее отношение к нему сразу изменилось: он перестал быть любимчиком, да и для чудо-ребенка, каким ей нравилось видеть его, он был великоват.

Кончилось тем, что мать стала держать его взаперти. Разумеется, он попытался удрать, и тогда она отправила его к Генри – с любезной помощью Иезекииля.

Оказавшись у Генри, Данно сразу постарался убедить дядю в том, что его мускулы, умение и ум принесут ферме больше пользы, если он найдет им применение в городе.

В конце концов Данно разрешили отправиться туда. Благодаря своему природному дару сходиться с людьми и приемам экзотов, заимствованных у матери, он очень скоро стал заметной фигурой в деловых и политических кругах.

К удивлению и удовольствию тех, кто в самом начале консультировался у него, его познания охватывали все проблемы экономического положения как Ассоциации, так и Гармонии. Постепенно он стал включать в круг своих интересов положение и на других планетах.

Затем он начал создавать свою организацию – Иных. В нее вошли люди, родившиеся в смешанных браках представителей трех основных Осколочных Культур – экзотов, квакеров и дорсайцев. Данно удалось сыграть на стремлении этих людей объединиться, поскольку они заметно отличались от остальных прежде всего в интеллектуальном плане. Среди них Данно особенно интересовали те, кто по духу был ближе к квакерам, именно из них Данно стал подбирать убежденных сторонников квакерского образа жизни.

Ему требовались верующие, которых он мог бы склонить к фанатичной приверженности своим планам и намерениям.

К тому же он поддерживал в них мысль о достойном вознаграждении их усилий, поскольку со временем они будут обладать властью.

– Ну а ты что скажешь? – обратился он к Блейзу, закончив свое повествование. – Как тебе нравится здесь, в Экумени?

Блейз был тронут, и не столько рассказом Данно о своем прошлом, сколько его приятным, теплым обращением с ним. Блейз отвечал ему тем же, но помнил, что его брат, подобно матери, способен менять поведение в зависимости от места и времени. Как и она, Данно считал абсолютно верным только то, о чем говорил и думал в данный момент, а через некоторое время то же мог утверждать о совершенно противоположном.

Тем не менее во время этого ужина они были близки друг другу как никогда раньше.

Блейз решил воспользоваться столь благоприятным случаем и перейти к более конкретным делам. Он высказал брату соображения, которые обдумывал уже долгое время.

– Мне понадобится некоторое время, чтобы ознакомиться с секретными файлами. Но если позволяет ситуация и ты сочтешь это неплохой идеей, то, может быть, мне стоило бы посетить все те миры, где имеются филиалы организации Иных. Тогда я смогу получить информацию из первых рук: как они развиваются и насколько точно следуют общему плану.

Данно медленно кивнул головой:

– Хорошая идея. Сам-то я не очень люблю межзвездные путешествия, к тому же по горло занят работой здесь. Поэтому я лучше останусь и «посторожу лавку». Мы убьем двух зайцев: я узнаю, насколько они там отклонились от того, что я пытался внушить им, и в то же время не оторвусь от работы.

На следующий день Блейз открыл секретные файлы и начал работать с ними.

Внешне все выглядело так, как он и предполагал: в них содержались имена и должности людей, что позволило Блейзу ознакомиться со списками всех членов организации.

Не оставил он без внимания и информацию о некоторых деталях работы Данно с людьми, которых он консультировал, в особенности – членов Палаты.

Блейзу показалось интересным, что его брат – сознательно или неосознанно – обманывался в отношении своей способности контролировать тех членов Палаты, которых он консультировал с самого начала своей деятельности. В настоящее время при решающих голосованиях подлинный контроль был в руках Пяти Сестер, а на них он влияния не имел: это в тех случаях, когда они и высказывались, и голосовали вместе.

Блейз также искал факты – и нашел их, – свидетельствовавшие о не очень успешной деятельности филиалов организации Данно на других планетах и их отходе от поставленных Данно целей. Прямых доказательств не было, но хватало и достаточно убедительных косвенных данных. Он все это распечатал и передал Данно эти материалы без каких-либо комментариев.

Встреча состоялась через несколько дней в офисе Данно, солнечным зимним утром. Блейз сидел, ожидая, пока Данно просмотрит все бумаги.

Дочитав до конца, Данно отложил листы и взглянул на Блейза:

– Ты хотел, чтобы я ознакомился с этим?

– Да, – ответил Блейз, – я подумал, будет лучше, если ты прочтешь это сам и сам же сделаешь выводы.

– Верно, – кивнул Данно, – совершенно верно, Блейз. А ты сделал какие-нибудь выводы?

– Конечно нет, это я оставляю тебе.

– Похоже, мы понимаем друг друга. – Данно сердито улыбнулся. – Сдается мне, что твой инспекционный тур по нашим филиалам на других мирах даже запаздывает. Самое время посетить их. Конечно, официально это будет только ознакомительная поездка.

– Само собой, – пожал плечами Блейз.

– Но разумеется, – продолжил Данно, – если ты найдешь свидетельства отступлений от общего плана, то сразу сообщишь мне об этом.

– Я собираюсь посылать сообщения с каждым кораблем, который будет направляться на Ассоциацию, – ответил Блейз.

– Хорошо. – Данно прижал своей огромной ладонью пачку листов. – Если что-то потребуется изменить, можешь делать это – от моего имени.

– Это было бы неплохо, – сказал Блейз, – но только у меня должен быть на это соответствующий документ.

– Конечно, – согласился Данно, – считай, что он у тебя есть. Пожалуй, больше нет причин, чтобы не отправиться с первым же кораблем?

– Никаких. Я подготовил список миров в том порядке, в каком бы хотел их посетить, – уточнил Блейз. – Правда, это не самый короткий путь. Поэтому я хотел бы дождаться первого корабля, отправляющегося на Фрайлянд. Если хочешь, я покажу тебе список.

– Дай мне копию. – Данно поднялся из-за стола. – Ладно, у меня дела – надо кое с кем встретиться.

Глава 21

– Не желаете ли чего-нибудь выпить, сэр?

– Нет, благодарю вас, – вежливо, но решительно отказался Блейз. – Не нужно ничего. Мне нужно кое о чем поразмыслить, и я хотел бы, чтобы мне не мешали.

– Да, конечно, сэр, – сказал стюард и удалился. Удивительно, что и сейчас, как и в том предыдущем космическом путешествии много лет назад, Блейз опять привлекал внимание обслуживающего персонала, предлагающего ему что-нибудь почитать, выпить или съесть. По всей видимости, тогда ими руководила жалость, поскольку его считали одиноким потерявшимся мальчиком. Теперь же – это явный результат того эффекта, которого он добивался всю жизнь соответствующей длительной подготовкой. Высокий, красивый, атлетически сложенный, с запоминающимся звучным голосом и темно-карими глазами, которые, казалось, глубоко проникают в душу каждого даже при мимолетном взгляде, – таким стал Блейз, и с ним теперь невозможно было не считаться.

Его внимания добивались все, с кем он встречался, включая и стюардов, как будто они инстинктивно надеялись, что и он в каждом найдет что-нибудь интересное для себя. Блейз знал об этом, но время в полную силу использовать это влияние на других людей еще не наступило.

Тем не менее его постоянно беспокоили, чего он вовсе не желал. Вежливо, но твердо он пресекал все подобные попытки, и его с извинениями оставляли в покое.

Ему надо было побыть одному, чтобы подумать. Впервые за годы жизни вместе с Данно он видел свой путь так, как никогда ранее.

Цель была неоспоримой, точной и полной – часть великого эволюционного императива, который он наконец осознал на Ассоциации. Человечество должно либо подчиниться ему, либо исчезнуть. Причиной всех проблем человечества было то, что оно покинуло свой родной мир до того, как стало к этому готово. Поэтому теперь оно должно вернуться и начать все сначала.

Блейз предвидел, что, пытаясь вернуть людей обратно, он будет вынужден делать много такого, что покажется ему отвратительным. Но иного пути не было. Впервые он ощутил что-то вроде умиротворения и уверенности; наверняка что-то подобное испытывал и Генри Маклейн на своем, малом, пути. Для Генри ответом на все вопросы был Бог.

Но Блейз знал, что Бога нет – за исключением того, которого человечество изобрело для себя, чтобы кто-то руководил им. Существуют только безжалостные силы Вселенной, настолько грандиозные, что невозможно охватить их целиком. Даже ему. Но он, по крайней мере, может чувствовать пределы действия их суровых законов.

Блейз должен выполнить работу Бога – снова ввести человечество в согласие с этими законами, чтобы они действовали на пользу человечеству, а не во вред, подобно последствиям опьяненности людей успехами технологии за последние триста лет. Ему потребуется приложить гораздо больше сил и в таких гигантских масштабах, о каких Данно и не мечтал.

Человечество вряд ли будет благодарно ему за это. Его будут проклинать – некоторые очень скоро, а со временем – и все, без исключения. Но через несколько поколений они все же поймут, что он для них сделал.

Он не испытывал ни гордости, которой по идее мог бы преисполниться, ни предвкушения возможной награды за успех своего дела. Пока что он не продумал, не подготовил, не сформулировал и не спланировал свою задачу – он только понял ее смысл и включился в работу. Как говорят верующие, он был призван; но не божеством, а необходимостью эволюции, по пути которой должно идти человечество, чтобы развиваться в соответствии с законами Вселенной. И не важно, поймут ли другие, подобно ему, что они должны для этого делать. Важно только, чтобы они подчинились этой необходимости.

Но самое главное – власть. Все должно происходить постепенно – шаг за шагом в нужном направлении, и первый шаг – контроль над организацией Иных. Добившись его, он должен двигаться дальше, используя Иных как инструмент, как рычаг для установления контроля над всеми мирами, – включая и Старую Землю.

Блейз задумался о том, что ему предстоит сделать на Фрайлянде, планете номер один в его списке посещений. Именно здесь возникла самая первая из организаций Данно на других мирах. Вице-президентом ее был Хаммер Мартин; Блейз знал, что среди его предков есть представители всех трех основных Осколочных Культур – дорсайцы, экзоты и квакеры. Но воспитан он был в суровом квакерском духе и своим постом был обязан тому, что закончил курс обучения одним из лучших благодаря своему неуемному честолюбию.

Блейз решил, что в общении с Хаммером как раз и следует опираться на его честолюбие и квакерское воспитание.

Глава 22

– Вы ведь первый из тех, кого Данно отправил с группой для организации филиала Иных на другую планету? – сказал Блейз Хаммеру Мартину, когда они приступили к главному блюду. Этот совершенно обыденный вопрос обаяние голоса Блейза и теплый взгляд его карих глаз, устремленных в выцветшие голубые глаза Хаммера, превратили в настоящий комплимент.

Ресторан, в который Хаммер пригласил Блейза, весьма отличался от того, который так часто посещали Данно и Блейз. Он был еще более роскошным, но главное – спланирован так, чтобы люди могли хорошо видеть сидящих за соседними столами: сюда приходили и других поглядеть, и себя показать.

– Да, и я всегда это высоко ценил, – отозвался Хаммер. Как и Блейз, за ужином он не пил ни вина, ни чего-либо другого – в духе суровых нравов квакеров. – Для меня это был счастливый случай, я постарался не упустить его и доволен тем, что имею. А секрет состоит в том, чтобы действовать исподволь и никогда не применять силы.

Блейз узнал последнее высказывание – его неоднократно использовал Данно в своих напутственных речах вот уже перед тремя выпусками. А Хаммер произнес его так, будто сам и придумал; впрочем, подумал Блейз, видимо, именно так он и считал.

– Ситуация здесь, конечно, отличается от той, которая сложилась на Ассоциации, – продолжал Хаммер. – Это связано с тем, что здешнее общество значительно более свободно. Поэтому круг моих интересов здесь, на Фрайлянде, гораздо шире.

– Да, конечно, – пробормотал Блейз. – Надеюсь, вы ознакомите меня с тем, чем занимаетесь.

– Все мое время в вашем распоряжении, точнее, почти все, – заверил Хаммер. – До вашего отъезда. Это ведь будет через две недели, кажется, вы именно так сказали?

– Две недели, потом я отправлюсь на Кассиду и Ньютон.

– Ну, видимо, потому что они к нам ближе всего, – заметил Хаммер. – Меня несколько удивило, почему вы вначале не посетили Новую Землю.

– Я планирую попасть туда на обратном пути, затем – на Гармонию, – пояснил Блейз. – Такой маршрут наиболее удобен. Значит, говорите, вашей организации пришлось подлаживаться под местные условия – из-за отличий между Фрайляндом и Ассоциацией?

– В очень незначительной степени. Я вам покажу все материалы. Ознакомьтесь с ними и все объясните Данно. Если он чего-нибудь не одобрит…

Хаммер оставил фразу недосказанной. Было ясно, что он не ожидал неудовольствия Данно по этому поводу. Блейз почувствовал иронию в словах этого тощего остролицего человека с внешностью квакера, но говорящего и действующего как сладкоречивый экзот.

– Вы сегодня уже видели наш офис, – продолжал Хаммер. – Конечно, там ничего особо интересного нет. А завтра я покажу вам группу студентов, с которыми мы сейчас работаем.

– Я хотел бы посмотреть файлы, – заметил Блейз.

– Вот как? Что ж, конечно. – Хаммер сделал разрешающий жест совсем не так, как принято у квакеров. – Только в них хранится та же самая старая информация, большая часть которой уже отправлена в ваш офис на Ассоциации. Но если хотите…

– Да, хочу, – вежливо подтвердил Блейз. – Брат велел мне ознакомиться со всеми делами.

– Да, конечно, – кивнул Хаммер.

– На это мне придется потратить несколько ближайших дней. Я могу даже пожертвовать сегодняшним вечером и начать прямо сейчас, – сказал Блейз. – Полагаю, утром вы будете заняты, поэтому думаю, что вряд ли увижу вас раньше полудня.

– Хорошо, – в голосе Хаммера почувствовалось облегчение, – если, конечно, вы не возражаете; мое расписание действительно очень плотное, в ближайшие день-два необходимо сделать несколько загородных визитов. Их, конечно, можно и отложить, но все же лучше…

– Не надо ничего откладывать. – Блейз улыбнулся собеседнику. – Сделаем этот мой приезд к вам возможно более легким и приятным.

Блейз, расставшись с Хаммером после ужина, разумеется, мог отправиться прямо в его офис, потому что не чувствовал себя усталым, но вместо этого решил вернуться в отель и обдумать полученную сегодня информацию и результаты своих наблюдений за Хаммером.

В отношении Хаммера Блейз был почти уверен, что сможет обнаружить кое-что не только интересное для Данно, но и в чем-то опасное для него. Наверняка Хаммер принимает или уже принял меры, чтобы скрыть такого рода информацию от Блейза. Но подтвердить или опровергнуть эту догадку могли только обстоятельные свидетельства в форме выводов и заключений на основе материалов, имеющихся в файлах.

Прежде всего этот человек на семь десятых оставался квакером. То, что показалось подозрительным в его поведении Блейзу, могло быть просто следствием неожиданного появления брата Данно, о котором Хаммер вряд ли знал вообще. А этот брат явился, да еще и с такими полномочиями.

Блейз лежал на кровати, размышляя обо всем этом, и вдруг его осенила одна идея. Он уже был на Фрайлянде, правда очень маленьким, еще вместе с матерью. Может быть, это важно – посмотреть на здешнее общество теперь, уже глазами взрослого человека. Он знал историю этой планеты. Первыми поселенцами здесь стали люди очень строгих убеждений из западной и северной Европы. Они, однако, так и не использовали в полной мере главные преимущества планеты: обилие металлов и источников энергии.

Он поднялся с постели и спустился вниз, чтобы погулять вокруг отеля и понаблюдать за местным населением.

Люди, которых он увидел, не отличались ни сдержанностью, присущей дорсайцам, ни внутренним спокойствием и уверенностью, свойственным экзотам: низкорослые, шумные и, похоже, довольно несдержанные – по крайней мере, в часы отдыха.

Если эта распущенность и свобода отражались и в их политике, он мог бы ожидать гораздо больше явных нарушений закона среди представителей трех ветвей здешней власти, хотя только одна из них обладала реальной властью. Две же другие представляли интересы определенных групп и – по крайней мере, формально – имели или очень немного власти, или не имели ее вовсе.

Блейз появился в офисе Хаммера на рассвете. Еще вчера он обратил внимание, что и спланирован, и оборудован он был точно так же, как офис Данно.

Он принялся за дело. Изучение файлов у Данно развило в нем способность быстро оценивать содержание просматриваемого файла. Блейз оперативно проглядел их и, действительно, большинство из них оказались совершенно безобидными и неинтересными.

Но кое-что все-таки обнаруживалось. Ни один человек не может постоянно, день за днем, пытаясь скрыть что-то, не оставить никаких следов. Рассчитывая на сокрытие каких-то сведений, тот, кто составлял конкретный файл, не хотел, чтобы это было заметно: однако сопоставление достаточно большого количества файлов нередко дает основание подозревать что-то скрытое.

Ничего сложного в этом не было. Требовалось только, чтобы кто-то, обладающий способностью Блейза быстро просматривать файлы, отмечал все подозрительные места и запоминал бы их, с тем чтобы вспомнить, как только аналогичные признаки появятся вновь. Дальше оставалось только дать задание компьютерам объединить эти сведения и распечатать.

Следуя этим путем, Блейз смог составить мнение о том, что именно Хаммер старался скрыть. Но даже при его способностях понадобилось три дня, прежде чем он был готов к разговору с вице-президентом.

Блейз решил побеседовать с ним во время ужина, после того как достаточное количество еды и безобидная болтовня расслабят собеседника. Когда тарелки уже были пусты, он вручил Хаммеру бумагу.

– Я это видел. – Хаммер улыбнулся. – Вы мне это показали, сразу как только прибыли.

– Да, – тихо произнес Блейз, глядя в глаза Хаммера. – И вы согласны повиноваться мне в соответствии с моими полномочиями?

Хаммер удивленно посмотрел на него, и поскольку наступило молчание, а Блейз продолжал в упор смотреть на него, улыбка Хаммера постепенно исчезла.

– Я не понимаю, – пожал плечами Хаммер, – что вы имеете в виду?

Блейз взял у него письмо, сложил и снова убрал в карман.

– Мне очень не хотелось бы передавать этот ваш ответ Данно, – сказал он. В первый раз Блейз заметил незначительные, но неопровержимые инстинктивные признаки тревоги на лице Хаммера. На его лбу выступила испарина. Дыхание участилось – незначительно, но заметно, а руки конвульсивно сжали нож и вилку.

– И все же я не понимаю… – Хаммер старался не выдать голосом охватившей его тревоги.

– Ладно, – кивнул Блейз, – тогда больше не будем об этом.

– Хорошо. – В голосе Хаммера почувствовалось облегчение.

– Вы, конечно, понимаете, – начал Блейз, – что именно я должен буду рассказать Данно, когда вернусь на Ассоциацию?

– Все, что вы скажете, будет правдой, – с усилием проговорил Хаммер.

– Видите ли, – тихо продолжил Блейз, – мы согласны, что некоторые вещи в определенных ситуациях для определенных организаций или даже для части организации, действующей самостоятельно, просто неизбежны; понятно, что ответственное лицо вынуждено держать их в тайне – от всех. С другой стороны, очень часто приходится иметь дело с вещами, которые просто нельзя доверить лишь памяти. В результате возникает необходимость заводить секретные файлы.

– У меня нет никаких секретных файлов, – запротестовал Хаммер.

– Тем не менее я думаю, нам следует о них поговорить, – произнес Блейз настойчиво, но все еще довольно мягким тоном. – Видите ли, есть одно обстоятельство: любое лицо – руководитель или подчиненный – кроме служебной деятельности ведет еще и частную жизнь. Неизбежно отдельные моменты частной жизни влияют на служебную деятельность, и подобного рода связь необходимо держать в тайне. Как я уже сказал, так дело обстоит почти всегда и везде.

– Вы можете сказать Данно, – сквозь зубы проговорил Хаммер, – что есть одно место, где это правило не действует. У меня никогда не было нужды скрывать что-либо от организации, и я никогда не делал этого. Я повторяю, у меня на Фрайлянде никаких секретных файлов нет.

– Прекрасно, я так ему и скажу, – кивнул Блейз. – Ну а теперь почему бы нам не сменить тему? Сожалею, что вынужден был затронуть этот вопрос, но вы понимаете, конечно, что этим мне придется интересоваться на каждой планете?

Челюсти Хаммера по-прежнему были стиснуты.

– Да… – Он с трудом старался придать своим словам некое подобие шутливости. – Понимаю. Тем не менее вы будете абсолютно правы, сообщив Данно, что здесь ничего подобного нет.

– Можете быть уверены. – Блейз улыбнулся. – В моем докладе будут только подтвержденные факты.

Оставив этот неприятный предмет, они перешли к другим, более интересным и приятным, темам.

Хаммер начал рассказывать Блейзу о преподавателях и тренерах, которые у него готовят студентов, и о том, каковы перспективы выпускников.

Эти разговоры продолжались почти до конца ужина. Потом, когда Хаммер намекнул, что тот, может быть, захочет взглянуть на ночную жизнь Фрайлянда, Блейз извинился и сказал, что от путешествия сюда устал, видимо, немного более, чем предполагал. Когда такое с ним случается, сказал он Хаммеру, он обычно отсыпается на протяжении десяти-двенадцати часов. На этом они расстались, и Блейз отправился к себе.

В гостиной своего номера он уселся за письменный стол и занес в журнал, который он вел ежедневно, краткое описание событий дня, включая подробности разговора с Хаммером о секретных файлах.

Затем Блейз вышел на балкон, протянувшийся вдоль окон гостиной и спальни.

Он находился на тридцать пятом этаже сорокадвухэтажного отеля: город сиял перед ним морем огней, разливающимся до горизонта. Впереди, примерно в десяти кварталах, виднелись темные контуры здания офиса, так что из какого-либо его окна или с балкона кто-то вполне мог бы наблюдать за его комнатами.

Перед тем как улечься спать, Блейз приоткрыл одну из дверей на балкон и задвинул внутренние тонкие шторы. Потом переоделся в халат, выключил свет и лег на спину, положив руки под голову.

Он лежал, глядя в темный потолок, на котором играли блики городских огней; спальня показалась бы почти совершенно темной любому, кто вошел бы в нее со света, но для Блейза, глаза которого уже привыкли к темноте, она была освещена достаточно хорошо.

Вскоре после полуночи на балконе тихо появились две еле различимые человеческие фигуры. Попасть на него они могли только с крыши. Блейз бесшумно поднялся с постели и спрятался в углу комнаты у окна. Он развязал шнурок, служивший поясом халата, и теперь держал его в руках перед собой, напряженно ожидая.

Ночные гости осторожно заглянули в открытую дверь: поскольку снаружи было относительно светло, в темноте спальни они не могли толком рассмотреть, лежит кто-нибудь на кровати или нет. Немного помедлив, они раздвинули занавески и прокрались в комнату. У обоих в руках было оружие: по длинным стволам, неестественно торчащим из окружающей их экранирующей сетки, он узнал импульсные пистолеты.

Оружие убийц. Военные не применяли их из-за крайне малой дальнобойности и невозможности вести прицельную стрельбу при дистанции более десяти метров. Но зато эти пистолеты были абсолютно бесшумны и не оставляли никаких следов на теле жертвы, погибшей от удара энергетического импульса. Попадание из такого пистолета в сердце означало мгновенную смерть, причину которой ни один специалист не смог бы отличить от остановки сердца по естественным причинам, даже учитывая высочайший уровень современной медицины.

Когда второй также оказался в комнате, Блейз подкрался сзади и, перебросив шнурок ему через голову, рывком затянул его на горле незнакомца, вложив в это всю силу тренированных мышц. Противник на мгновение замер, затем начал валиться на пол.

Придерживая левой рукой обмякшее тело, Блейз правой схватил пистолет. Бездыханное тело при этом все же грохнулось на пол; услышав шум, тот, кто шел первым, обернулся и тут же увидел, что пистолет его спутника направлен прямо на него.

– Брось пистолет! – Голос Блейза прозвучал громко и внушительно, усиленный командным тоном, перенятым от Генри. – Отойди к кровати!

Убийца подчинился. Держа пистолет направленным на него, Блейз отступил в сторону, чтобы поднять и другой, только что брошенный. Потом отошел, теперь уже держа под прицелом обоих.

– Теперь оттащи к кровати и своего приятеля, а потом ложись рядом с ним, лицом вниз. Не вздумайте шевелиться. Я вас обоих держу под прицелом.

Тот послушно выполнил все приказания. Блейз подошел к изголовью постели, включил свет и набрал ночной номер частного телефона Хаммера: где бы тот ни находился, вызов будет автоматически переведен с этого телефона непосредственно на него.

На вызов долго никто не отвечал, затем, однако, послышался заспанный голос Хаммера. Похоже было, он только что проснулся.

– Слушаю! Кто это? – спросил он.

– Кто это, – я думаю, вы знаете, – ответил Блейз. – Это Блейз. У меня тут небольшие неприятности. Я хотел бы, чтобы вы немедленно приехали ко мне.

Несколько мгновений слышалось какое-то бормотание, затем прозвучал ответ Хаммера. Голос его был по-прежнему сонным, зато ответ совершенно недвусмысленным:

– Очень жаль, Блейз, но сейчас приехать я никак не могу. Давайте отложим до утра…

– Хаммер, – мягко прервал его Блейз, – разве вы не помните бумагу, которую я первым делом показал вам, когда мы встретились в терминале космопорта?

Снова наступила пауза. Затем вновь раздался голос Хаммера, уже нисколько не заспанный и сердитый:

– Я все прекрасно помню!

– Тогда вы немедленно приедете сюда. Итак, через сколько вы будете у меня?

– Очень быстро не получится, – проворчал Хаммер. – Я еще в постели. Самое раннее – через полчаса.

– Полчаса? – Блейз оглянулся, чтобы посмотреть на первого из своих пленников, который начал подавать признаки жизни и инстинктивно пытался встать на ноги.

– Лежать! – приказал Блейз, хотя и без излишнего напора, понимая, что его будет слышно и по телефону. – Боюсь, что я не смогу ждать полчаса, Хаммер. Двадцать минут. – И он прервал связь.

– Слышали? – обратился он к убийцам. – Вы будете лежать здесь еще двадцать минут. Отдыхайте. Кто попытается подняться, будет тут же убит.

Прошло чуть больше двадцати минут, когда раздался сигнал у входных дверей номера Блейза. Он нажал кнопку, позволяющую говорить с тем, кто был снаружи.

– Кто там?

– Вы же знаете – Хаммер!

Блейз нажал кнопку, открывающую замок, и услышал, как Хаммер вошел. Дверь за ним закрылась; через мгновение он, пройдя через гостиную, уже был в спальне. Увидев двух молодых людей на полу и пистолеты в руках Блейза, он от удивления застыл как вкопанный.

– Вы, конечно, знаете этих двоих, – произнес Блейз.

– Я? Никогда их раньше не видел. – Хаммер улыбнулся. – Сегодня, Блейз, у вас весь вечер возникают какие-то странные предположения.

– Прекрасно. Эй вы, на полу! Голос вы уже слышали, а теперь можете поднять головы, но только на секунду, чтобы взглянуть на его обладателя. Ну, быстро!

Они приподняли головы, посмотрели на Хам-мера и снова легли лицом вниз.

– Так вы его знаете? – спросил Блейз. Оба лежащих на полу промычали нечто отрицательное. – А вы уверены, Хаммер, что не знаете их? – продолжал Блейз. – Какая жалость. Я считал, что мы можем покончить с этим делом без лишнего шума. Но похоже, все складывается так, что я вынужден буду убить их, а вам придется избавляться от их тел, затем побеспокоиться о том, чтобы мною не заинтересовалась полиция… Хотя, конечно, суд в любом случае меня оправдает.

– Вы думаете, я смогу чем-нибудь помочь, если вы их убьете? – раздраженно поинтересовался Хаммер. – Почему вы решили, что я смогу оградить вас от закона?

– А что, разве не сможете? – спросил Блейз. – Это уже интересно. Ваша организация Иных была первой за пределами Ассоциации. Ваша группа существует дольше остальных. Все время, пока я здесь, разве не вы мне постоянно внушали, что в состоянии влиять на решение подобных проблем, даже когда это касается полиции и суда? Я просто ушам своим не верю! Думаю, вы просто скромничаете, и не сомневаюсь, Данно тоже будет очень удивлен, когда узнает, что на поверку вы никаким влиянием не обладаете. Знаете, вообще-то я уверен, что, если бы я их прикончил, вы прекрасно бы обо всем позаботились. Просто я подумал, что если не убивать их, у вас будет меньше хлопот. Понимаете, я был уверен, что вы их знаете. Так вы, значит, и теперь продолжаете утверждать, что это не так?

Воцарилось долгое молчание. Блейз переводил свой взгляд с лежащих на полу на Хаммера и обратно, затем снова на Хаммера.

– Ладно, я знаю их! – воскликнул Хаммер. – Да, эти неуклюжие идиоты – мои люди!

– Вы слишком строги к ним, – отозвался Блейз. – Мне кажется, вам наверняка вдалбливали еще во время обучения, что вы как глава организации лично ответственны за все. Таким образом, это ваша вина, что они оказались столь неловкими. Так как – будем избавляться от них или нет?

– Давайте лучше их отпустим… – пробормотал Хаммер.

– Только, разумеется, под вашу ответственность, – согласился Блейз, затем обратился к лежащим на полу:

– Можете встать и убираться или что там еще вам скажет этот человек!

Блейз держал пистолеты направленными на них, пока они вставали на ноги, опасливо оглядываясь то на Хаммера, то на него и не зная, что делать дальше.

– Там еще должна быть веревка или что-то в этом роде, – рявкнул Хаммер. – Выметайтесь обратно на балкон, и пусть тот, что на крыше, втянет вас обратно, а после этого исчезните, по возможности не оставляя следов!

Они, не оглядываясь, поспешно удалились. Оба были очень похожи друг на друга, как близнецы, несколько отличаясь лишь цветом волос.

Блейз положил один из пистолетов и включил свет на балконе. Второй пистолет в его руке как бы случайно оказался направленным в сторону Хаммера.

Освещенный балкон оказался пуст.

– Теперь вам ясно, почему сегодня вечером я сказал, что в определенных условиях некоторые события неизбежны. Так вы покажете мне свои секретные файлы?

– Вы увидите их завтра, – ответил Хаммер.

– Видите ли, – улыбнулся Блейз, – завтра, когда я увижу их, они могут оказаться чуточку другими. Как ни странно, но с файлами это иногда случается. Кое-что может исчезнуть, а кое-что – измениться. Лучше мы их посмотрим прямо сейчас.

– Сейчас? – удивился Хаммер. – Сейчас уже полночь – или даже позже!

– Ничего страшного, – пожал плечами Блейз, – я ничуть не устал.

Глава 23

Офис Хаммера выглядел так же, как выглядел бы ночью любой офис. Кажущееся излишне ярким освещение и голые поверхности столов как бы отрицали даже саму возможность какой-либо деятельности здесь в такое время суток.

Даже солидный кабинет Хаммера выглядел примерно так же. Блейз положил руку на плечо своего спутника, тут же ощутив, как тот непроизвольно напрягся при его прикосновении. Квакеры, как правило, старались избегать любых физических контактов, и эта привычка, видимо, осталась и у Хаммера, хотя он давно жил вне их среды. Блейз заговорил с ним мягким дружеским тоном:

– Итак, вы знаете, а я нет, сколько в этих файлах того, что мне хотелось бы просмотреть. Пока я буду ими заниматься, мне хотелось бы, чтобы вы находились рядом. Сообщите мне, пожалуйста, код.

Блейз набрал названную комбинацию символов, и на экране появилось написанное большими буквами слово «ЛИЧНОЕ».

Он начал просматривать файлы в алфавитном порядке, быстро усваивая содержание очередного и тут же переходя к следующему.

– Вы их действительно читаете? – спросил Хаммер уже через несколько минут.

– Да, – подтвердил Блейз, не отрываясь от экрана, – я быстро читаю.

Он продолжил изучение файлов и примерно через полтора часа покончил с ними. Выключив компьютер, он повернулся к Хаммеру.

– Что ж, очень интересно, – сказал он. – А теперь неплохо бы отправиться в такое место, где можно спокойно поговорить; хотя бы даже вернуться в мой номер, но только если вы уверены, что он безопасен. Впрочем, он ведь наверняка прослушивается?

– Прослушивался. Просто в отеле практически ежедневно проводится проверка, не установлено ли где прослушивающее устройство, и сегодня мы еще не успели установить новый микрофон. Но я могу отвезти вас в частный клуб, где нам никто не помешает.

– Хорошо, – кивнул Блейз.

Как оказалось, частный клуб находился всего в нескольких минутах езды. Хаммер открыл входную дверь своим ключом и вошел в холл. Человек почти такого же роста, как Блейз, но гораздо более массивный, поднялся с кресла за небольшим столиком и преградил им путь.

– Это ваш гость, Хаммер Мартин? – поинтересовался он.

– Конечно, – ответил Хаммер.

– Минутку. – Охранник вернулся за свой стол, уселся и написал на небольшом значке: «Гость Хаммера Мартина». Затем он поднялся и прикрепил значок к лацкану пиджака Блейза.

Хаммер провел Блейза в зал, напоминающий огромную гостиную, совершенно пустую, если не считать множества мягких парящих кресел с откидными столиками у подлокотников.

– Думаю, это то, что вы хотели, – произнес Хаммер.

Блейз направился туда, где между двумя расположенными напротив креслами находился круглый столик.

– Мне нет нужды спрашивать, прослушивается ли это место, – заметил он, когда они уселись, – поскольку в случае чего хуже будет не мне, а вам.

– Я вам гарантирую, – ответил Хаммер.

Блейз наклонился к нему, доброжелательно улыбаясь. Он умел привлекать внимание голосом и движением тела, а порой даже и заставлять подчиняться себе совершенно незнакомых людей. Но он не обладал почти магическими способностями Данно одним лишь взглядом или парой слов создавать атмосферу прочной теплой дружбы.

Дело в том, что Данно – как и его мать – был абсолютно искренен в любой данный момент и, произнося любое слово, абсолютно верил в него. Блейз, который всегда воспринимал мир в абсолютных и неизменных понятиях, не мог следовать таким путем – убеждать в истинности чего-то в данный момент и отрицать эту истинность в следующий.

Но сейчас его манера обращения, выработанная ранее, все же должна была сработать.

– Могу сказать, что в этих ваших файлах я не обнаружил ничего такого, чего нельзя бы было поправить, – негромко прозвучал его теплый дружеский голос, Хаммер молчал.

– Вы создали свою команду убийц, – продолжал Блейз тем же тоном, – и это недопустимо. Вы лично принимали деньги – взятки и оплату каких-то ваших услуг – помимо спонсорских вкладов в фонд организации. Это, как вы знаете, тоже недопустимо.

Он замолк, ожидая, пока собеседник усвоит сказанное, затем, улыбнувшись, снова заговорил:

– С другой стороны, каждый из тех, кто возглавляет одну из наших организаций, нуждается в том, чтобы иметь свой негласный фонд, и это дозволяется при условии, что он не слишком велик, а поступления в него приходят обычными легальными путями. Но конечно, все это должно быть зафиксировано. И наконец: вы явно поддерживаете связи с людьми на высоких постах – в правительстве, среди военных, в юридических и деловых кругах, – но все это в ваши файлы не занесено. Вот, пожалуй, и все наиболее существенные ошибки из замеченных мною. Есть и некоторые другие небольшие упущения – назовем их грешками…

– Не будем терять время на повторение того, что мы оба знаем, – прервал Хаммер. – Чего вы хотите?

– Это мы обсудим немного погодя, – произнес Блейз. – Причем, скорее, я не столько хочу чего-то от вас, сколько хочу предложить кое-что вам, как предложил бы и любому другому, кто оказался бы на вашем месте.

Он замолк, давая возможность собеседнику обдумать сказанное.

– Я перечислил ваши ошибки, – продолжил он, – только для того, чтобы доказать вам, что я внимательно читал эти файлы. Итак, вы спросили меня, чего я хочу, хотя это совсем не тот вопрос, который вы должны были бы задать.

– Разве? – удивился Хаммер. – А какой же, по-вашему, вопрос я должен был задать?

– Как можем вы или я привести здешние дела в надлежащий вид, – пояснил Блейз. – Ваша организация является частью нашей. Отсюда следует, что все, что вы делаете, влияет в целом на все остальные группы Иных. Хотя бы для очистки совести, не хотите ли вы что-нибудь добавить в свое оправдание?

– Конечно, – ответил Хаммер. – Данно – это почти супермен. Вы также явно обладаете большими способностями. Но поверьте: если что-то случится с Данно, вся структура организации, о которой вы говорите, тут распадется на группы наподобие моей, каждая из которых останется на своей планете в полном одиночестве. Чтобы выжить, надо быть к этому готовым.

– Ну что ж, – проговорил Блейз, – это не идет вразрез с планами, которые я хотел с вами обсудить.

– Прекрасно, – гнул свое Хаммер. – Наша единственная надежда на выживание в том, чтобы был только один человек, обладающий властью и принимающий решения. Это ведь не Ассоциация, вы понимаете. А секретные файлы – всего лишь моя попытка защитить организацию, если она когда-нибудь окажется отрезанной от остальных и мы будем вынуждены обходиться своими силами.

– Вряд ли Данно будет удовлетворен таким ответом, – мягко заметил Блейз.

– Безусловно! Причем и я отлично это знаю, и вы. И все же я по-прежнему спрашиваю вас: чего вы хотите?

– Чего я хочу? – отозвался Блейз. Он откинулся в своем кресле, переплетя пальцы рук. – А чего хочет Данно? А чего хочет каждый из нас, включая вас? Видите ли, Хаммер, все это бессмысленные вопросы, и они показывают, что мы думаем только о себе. Но так быть не должно. Вы ведь твердо знали это, покидая в свое время Ассоциацию. Уверен, что вы знаете это и теперь.

– Конечно, – ответил Хаммер. – Мы хотим, чтобы вся организация продолжала расти и наращивать мощь, но…

– Совершенно верно, – прервал его Блейз. – ВСЯ организация, Хаммер. Я уверен, вы помните, что говорил Данно о ее будущем. Пришло время начать работу в этом направлении, и в нее будет вовлечен каждый.

– Каждый? – переспросил Хаммер. – Вы имеете в виду Данно и, может быть, себя?

– Я имею ввиду НАС, то есть каждого из Иных, – терпеливо пояснил Блейз. – Подумайте. Мы являемся организацией, потому что мы люди. Разные люди. Мы обладаем преимуществом свежего и живого восприятия действительности, свойственного нам благодаря особенностям нашего происхождения.

– Но не все обладают такими способностями, – сказал Хаммер.

– Нет, – ответил Блейз, – не все. Но важно то, что на всех мирах принято считать людей, подобных нам, особенно талантливыми. И мы хотим убедить всех, что мы – действительно особый народ, люди, рожденные быть лидерами.

– Как же мы этого добьемся? – спросил Хаммер. Напряженности в его голосе уже почти не чувствовалось. – И что при этом должен делать лично я?

– Ответ на ваш первый вопрос: вовлекать всех, подобных нам, в единую организацию под названием Иные – ведь нас, кажется, называют именно так? Такой план существовал всегда, и сейчас наступило время реализовать его. Ответ на второй вопрос: разве вы не понимаете, что, действуя именно таким образом, вы со временем обязательно станете руководителем очень большой и мощной организации?

Блейз замолк, давая Хаммеру время обдумать услышанное. Он почувствовал, что начинает овладевать этим человеком: изменилась даже сама его поза; напряжение, вызванное неприязнью к Блейзу, исчезло, поскольку все, что говорил Блейз, относилось и к его личному будущему.

– Понимаю, – медленно проговорил Хаммер, и Блейз увидел, что привлекательность этой идеи полностью его захватила, – это сделает нас одними из самых могущественных людей среди звезд.

– Самыми могущественными! – подтвердил Блейз.

– Во время учебы нам об этом не говорили, – задумчиво произнес Хаммер.

– Тогда было другое время, – пояснил Блейз.

– И я не помню, чтобы Данно говорил нам об этом в своем напутствии при окончании курса, – добавил Хаммер.

– Вы и не можете помнить. – Блейз откинулся в кресле. – Но теперь вы видите, что когда организация занята лишь своими внутренними проблемами, то – по большому счету – мы все будем вымазаны одной и той же грязью, если выяснится, что Иные организуют тайные группы боевиков.

Хаммер надолго задумался.

– Я понимаю, что вы имеете в виду, – сказал он наконец.

– Представьте себе, что случится какая-нибудь неприятность, и вы – или кто-то еще из руководства организаций Иных – не успеет вовремя все уладить, – заговорил Блейз, – при этом поймают непосредственного исполнителя, и будет установлена его связь с вами; в таком случае простые люди – а их в тысячи раз больше, чем нас, – начнут относиться к тем, кто называет себя Иными, с большим подозрением.

Он снова замолк, давая Хаммеру время усвоить сказанное.

– Этого, – продолжил он, – мы допустить не можем. С нашим именем у людей должно ассоциироваться желание стать такими же, а не желание уничтожать нас, и не только потому, что подобное отношение представляло бы реальную опасность для нас лично, а потому, что в этом случае стала бы совершенно невозможной сама работа организации. Вы понимаете меня?

Хаммер снова задумался, его отсутствующий взгляд свидетельствовал о напряженной работе мысли, затем он очнулся и взглянул на Блейза.

– И вы действительно полагаете, что настанет время, когда Иные будут властвовать на всех мирах?

– По крайней мере, на Новых Мирах, – ответил Блейз, – а может быть, даже и на Старой Земле. Но это означает, что помимо передачи Данно местной информации ваши главные усилия – с этого момента – должны быть направлены на увеличение численности нашей организации.

Хаммер скривился.

– И что мы будем делать с таким количеством людей? – поинтересовался он.

– В перспективе каждому надо будет подобрать работу на благо организации, а в ближайшем будущем – просто объединить их в группы и заниматься с ними до тех пор, пока не найдется, куда им приложить силы, – пояснил Блейз.

– Ясно… – выдавил Хаммер и снова посмотрел на Блейза. – А вы, что вы собираетесь делать теперь?

Блейз отодвинул кресло.

– Ну, у меня еще несколько дней до отъезда. Я немало читал об этом мире, и теперь мне хотелось бы от теории перейти к практике. Думаю, потрачу оставшееся время на разного рода наблюдения. Вы сможете обеспечить мне пропуск на галерею для посетителей Второй Палаты правительства, а?

Вторая Палата была наиболее могущественной.

– О, конечно. – Хаммер поднялся с кресла. Только теперь, проникшись аргументами Блейза, он превратился из резко враждебного оппонента, каким чувствовал себя при разговоре о секретных файлах, в гостеприимного хозяина с соответствующими обязанностями. – Может быть, вы хотите, чтобы я вам показал город? Вам не помешало бы немного развлечься, а здесь, в столице, немало интересного, да и небольшое путешествие за его пределы, я думаю, вам бы тоже понравилось.

– Нет, благодарю вас, – отказался Блейз, – я все хочу посмотреть сам, без сопровождающих, чтобы иметь возможность составить собственное мнение об увиденном.

– Может быть, вы хотите, чтобы я подсказал вам, на что стоит обратить внимание?

– Нет, ничего не надо. Я посмотрю, что мне захочется, сам.

– Ну что ж, ладно, – сказал Хаммер, когда они выходили. – Но все же я хотел бы поговорить с вами хотя бы еще раз до вашего отъезда.

– Конечно, – ответил Блейз, – прямо в день отлета. Если корабль отправится по расписанию, мы сможем встретиться за ленчем, а потом вы меня отвезете в космопорт.

– С удовольствием, – ответил Хаммер. Блейз широко улыбнулся ему и через мгновение получил в ответ столь же широкую улыбку Хаммера.

Следующие несколько дней Блейз провел так, как и собирался. Он посетил галерею для публики во Второй Палате и заметил, что она не очень отличалась от единственной Палаты Ассоциации.

Видимо, особой разницы между подобными правящими органами вообще не существует.

В этой, правда, было светло и просторно, в куполообразном потолке имелись огромные окна, благодаря которым, как показалось Блейзу, очень приятно находиться и внизу, в зале, а уж для посетителей на галерее это можно считать просто благом. Бросалось также в глаза, что депутаты здесь не были организованы в группы под предводительством неких харизматических деятелей, что было очень характерно для Ассоциации.

Удовлетворенный увиденным, Блейз больше не стал интересоваться правительственными делами, а переключился на деловые круги, на общее состояние городских дел и даже на пригороды. В результате он пришел к заключению, что этот мир гораздо богаче, чем ему казалось прежде.

Планета была вполне готова для великих дел благодаря высокой степени ее индустриализации, но должна была истощить ресурсы гораздо быстрее, чем другие, у которых проблемы были во всем, кроме населяющих их людей. Однако, будучи главным образом сельскохозяйственными мирами, пусть и при небольшом количестве плодородных земель, эти бедные планеты будут деградировать значительно медленнее, чем, скажем, этот мир.

С другой стороны, Ассоциация относилась к одной из трех основных Осколочных Культур, которые были обречены просто потому, что все их силы направлялись почти исключительно на развитие человеческих качеств, присущих представителям данных культур, и по этой причине – менее жизнеспособны, чем миры смешанной культуры, такие как Фрайлянд, Новая Земля или, наконец, сама Старая Земля.

Блейз сказал Хаммеру, что хотел бы провести эти несколько дней до отлета в одиночестве, но в последний вечер Хаммер все же прислал ему приглашение на ужин, где он мог бы познакомиться с другими членами организации, входящими в состав самой первой группы, обосновавшейся на планете. Это приглашение было не из тех, которые стоило отвергать, поэтому Блейз посетил этот ужин, но пробыл очень недолго, сославшись на то, что корабль отправляется на следующий день раньше, чем предполагалось, а ему необходимо хоть немного отдохнуть перед полетом.

Он не стал напоминать Хаммеру об обещанной встрече перед отлетом.

Однако Хаммер, оказывается, не забыл о ней. Утром, в такое время, когда можно было быть уверенным, что Блейз уже встал, он связался с ним; к этому моменту, правда, Блейз был на ногах уже часа два.

– Как насчет очень раннего ленча, после которого я отвезу вас в космопорт? – поинтересовался он.

– Прекрасно, – сказал Блейз, заканчивая связь.

Блейз представлял, сколько идей будоражит воображение Хаммера в эти последние дни. Оказалось, что в своем предположении он очень недалек от истины. За столом, после первых вежливых вопросов о том, интересно ли Блейз провел время, вице-президент наконец выплеснул мучавшие его мысли.

– Всех Иных объединяет одно – это власть. Да, вы правы, говоря о власти над Новыми Мирами. Я долго размышлял об этом, и, похоже, кое с чем надо определиться. Первое – мы никогда особенно не афишировали наше название, хотя и не скрывали, что называем себя именно так. Может быть, теперь нам следует начать стремиться к тому, чтобы название организации постепенно становилось известно на всех планетах?

– Пожалуй, с этим пока лучше повременить, – ответил Блейз. – Хотя здесь, на Фрайлянде, это можно уже делать не слишком широко, но все же заметно, например, когда ваша организация делает благотворительный взнос.

– Да, это неплохая идея, – согласился Хаммер.

– Вы можете также использовать возможность придания себе известности, помогая потенциальным Иным, которые испытывают личные или финансовые трудности, или тем, кто нуждается в лечении, – продолжал Блейз. – И вам даже не понадобится об этом объявлять. При этом вы убьете сразу двух зайцев: те, кто не был связан с организацией, но тем не менее получил от нее помощь, могут потянуться в нее, в особенности если вдруг почувствуют свою принадлежность к людям, рассматривающим себя как элитную группу; и вдобавок начнут повсюду рассказывать остальным о том, что вы для них сделали.

Он остановился, давая время обдумать это Хаммеру. Тот согласно кивнул.

– В принципе среди широкой публики не следует создавать ажиотаж до тех пор, пока мы не наберем силу. Принимая во внимание все, что вы сделали здесь, я представлю вас Данно как достойного руководителя местной организации, само собой учитывая те недочеты, о которых я вам говорил. Но беда в том, что вам пока так и не удалось стать влиятельной политической силой на Фрайлянде.

Хаммер задумался, потом сказал:

– Да, это имеет смысл. Конечно, ничто не мешает нам стать более активными в завоевании должного места, которое позволило бы нам приложить руку ко всему самому важному, что происходит на планете. – Он взглянул на Блейза. – А вы не против?

– Ну что вы, – ответил Блейз. – Ваша инициатива меня бы только обрадовала, но смотрите не перегните палку. На вашем месте я бы вообще пореже упоминал о такой цели, да и то лишь в разговоре с кем-либо из ваших однокашников. Заодно предупредите их не говорить об этом своим студентам.

Хаммер кивнул:

– Понятно. Вы можете полностью доверять мне, Блейз Аренс. Конечно же, мы не будем афишировать то, чем пока не располагаем, а если и придется когда-либо упоминать об этом – то только вскользь.

– Я думаю, вы сумеете завести дружбу с местными политиками – конечно, только дружбу и ничего больше, – продолжал Блейз. – И если они окажутся такими хорошими друзьями, что захотят вам дать в долг или выделить фонды, или еще что-нибудь подобное, то это будет прекрасно.

Вы знаете правила: мы никогда ни о чем не спрашиваем. Могу только предсказать, что, если у вас установятся дружеские связи с большинством тех, кто стоит у власти на этой планете, остальные придут к вам сами.

– Вы так считаете? – спросил Хаммер.

– Да, – ответил Блейз. – А вот когда вся планета окажется в вашей власти, вы сможете открыто говорить о своем превосходстве, и о превосходстве нашей организации над всеми остальными. Но к этому надо еще прийти. Это займет несколько лет, даже если события будут разворачиваться достаточно быстро и отдельные организации будут готовы контролировать свои миры.

– О, я все прекрасно понял, – воскликнул Хаммер. – А по ходу дела мне нужно будет советоваться с Данно или с вами?

– Лучше сначала посоветуйтесь со мной, – заметил Блейз. – Вы же знаете, что Данно чересчур загружен делами.

– Прекрасно, – кивнул Хаммер, – тогда я буду адресовать всю информацию по этому вопросу прежде всего вам.

Блейз посмотрел на свой браслет. Пора было собираться. Они обговорили все, что ему хотелось, и он успешно выполнил все намеченное. Хаммер отвез его в космопорт. В пути Блейз поделился своими впечатлениями о Фрайлянде, его обитателях и даже о местных нравах. Хаммер в свою очередь тоже кое-что добавил к услышанному.

Через полтора часа Блейз уже был в космосе, в кают-компании корабля, который направлялся на Кассиду.

Глава 24

– А, Блейз Аренс! Счастлив приветствовать вас! Большая честь для нас! – раздался голос откуда-то чуть ли не от пола зала прибытия Кассиданского космопорта, и низенький округлый человек лет сорока с расплывшимся в улыбке широким лицом горячо пожал Блейзу руку. – Я Химанди Мессер. Вы ведь ожидали, что я буду встречать вас здесь?

– Вообще-то да, – ответил Блейз. Они с Химанди некоторое время переписывались, и по письмам Блейз пытался определить, кто были его родители. Но это так и не удалось. Сейчас же было очевидно, что он ведет себя как настоящий экзот.

– Неужели вы прибыли прямо с Фрайлянда?! – воскликнул Химанди, наконец отпустив его руку. – Я-то думал, что вы сделаете остановку на Ньютоне.

– Почему? – поинтересовался Блейз. Химанди глубоко вздохнул:

– О, я просто подумал, что раз уж вы залетели в такую даль, то вполне могли бы провести хоть какое-то время на Ньютоне. Ведь это такое замечательное место…

– Нет, – ответил Блейз, – я уже устал всем повторять, что это ни в коем случае не развлекательная поездка. Все мои визиты носят исключительно деловой характер.

– Понимаю, понимаю… Ну конечно… – бормотал Химанди, углубляясь вместе с Блейзом в лабиринты терминала. Блейз догадался, что стояло за вопросом о возможном посещении Ньютона – у большинства жителей Кассиды этот вопрос стал почти рефлекторным.

Кассида была технологическим миром; здесь готовили специалистов, затем они работали, а когда планете это было выгодно – отправлялись на другие планеты, например на Ассоциацию, для осуществления каких-либо сложных технологических проектов.

Ньютон же представлял собой мир ученых, чьи исследования финансировались из средств, полученных за патенты на научные открытия и изобретения. А на Кассиде имелись все возможности для превращения этих изобретений в нечто вещественное, что можно было выгодно продать другим мирам, включая и Старую Землю.

Несмотря на несколько веков совместного существования этих двух соседних миров, некоторые ученые Ньютона по-прежнему смотрели на жителей Кассиды свысока. Кассидане же, в свою очередь, вели себя несколько униженно по отношению к ньютонцам.

Еще до поездки Блейз ознакомился с правительственными структурами обеих планет. На Ньютоне верховным органом был Совет Губернаторов, состоящий из двенадцати человек.

Имелась еще и Палата представителей, столь многочисленная, что могла собираться только раз в год на огромном подземном стадионе. За очень редкими исключениями, ее члены – в основном ученые высокого ранга с блестящей репутацией – просто одобряли решения, уже принятые Советом Губернаторов на протяжении года.

На Кассиде также существовала двухпалатная система правления. Но по количеству членов нижняя палата всего лишь в два раза превосходила верхнюю, поэтому законотворческая деятельность не прекращалась почти весь год.

Кроме того, на Кассиде нижняя палата имела гораздо больше возможностей изменять решения верхней палаты. У Блейза по поводу Кассиды имелись свои соображения. Он предполагал, что реальной властью обладает верхняя палата и поэтому организации следовало именно на ней сосредоточить основное внимание.

Помимо того, учитывая специфику хозяйственной ориентации планеты, организация должна была иметь связи, а также оказывать влияние и на мир бизнеса и коммерцию.

Блейз слушал и не слышал, что говорит ему Химанди Мессер. Но тут этот человек, семенящий рядом с ним, стал задавать вопросы, которые все-таки требовали ответа.

– …чего бы вы хотели в первую очередь? Отдохнуть? Поесть? Или, может быть, мы зайдем куда-нибудь и за легкой закуской вы бы мне поподробнее рассказали о своих планах?

– Да, пожалуй, так мы и сделаем, – согласился Блейз.

– Отлично, отлично! – сказал Химанди, нажимая кнопки на своем браслете. – Я отправил ваш багаж в «Элизиум». Вам там понравится. Это наш лучший отель. Ну а то место, куда мы направляемся, как раз недалеко от отеля. – Идемте.

Блейз последовал за ним на стоянку, где они сели в машину Химанди на магнитной подушке. Данно вполне мог бы иметь такую машину вместо своего более дешевого ховеркара, но тогда неизбежно привлек бы лишнее внимание к своей особе.

Блейз подумал, что из тех же соображений Химанди тоже не следовало бы пользоваться такой дорогой машиной.

Однако, когда они выехали на автостраду, Блейз заметил, что большинство кассиданцев предпочитают именно такие машины. Кассида была гораздо более богатой планетой, чем Ассоциация, и поэтому машина Химанди здесь совершенно не бросалась в глаза.

Ресторан, куда Химанди привез Блейза, находился в отеле, но не в «Элизиуме», где для него был заказан номер, а по соседству с ним. Уютный зал весьма подходил для переговоров: Блейз, проходя мимо группы людей, заметил, что даже на расстоянии нескольких футов голосов абсолютно не было слышно. Очевидно, зал был оборудован какой-то скрытой звукоподавляющей аппаратурой – совсем не удивительно для такой технически развитой планеты.

Усевшись за столик, они заказали напитки и легкую закуску. Блейз выбрал безалкогольное имбирное пиво, Химанди – какой-то алкогольный напиток, который пил с таким же удовольствием, как и Данно, хотя и не в таких количествах, какие обычно поглощал тот.

– Скажите мне, пожалуйста, – снова спросил Химанди, что вы хотели бы сделать в первую очередь? Может быть, сейчас вам лучше будет отдохнуть? А вечером или завтра мы устроим обед, на котором вы познакомитесь с наиболее достойными членами организации. Или, может быть, желаете осмотреть город?

– Я думаю, что надо начать сверху, – сказал Блейз. – Я бы хотел посетить ваш офис, ваш кабинет и, разумеется, информационный центр.

– Конечно! Конечно! – воскликнул Химанди. – Значит, вы хотите посмотреть файлы. Очень хорошо. Разумеется, очень хорошо. И конечно, вас интересуют секретные файлы?

В голове Блейза словно прозвучал тревожный сигнал. Вряд ли известие о том, что он настаивал на просмотре секретных файлов Хаммера, попала к Химанди раньше, чем прилетел сам Блейз. Правда, могло быть и письмо, которое, возможно, доставил корабль, прибывший на Кассиду прежде, чем Блейз вылетел с Фрайлянда.

Но это предполагало, что Хаммер лично написал Химанди. Подобное практически исключалось. У глав различных организаций Иных, как правило, не было причин вести тайную переписку друг с другом. Если же считать данное предложение вполне искренним, то, скорее всего, это просто попытка отвлечь внимание Блейза.

– Я хочу посмотреть все, – дружелюбно произнес Блейз. – Я совсем не устал, и после того, как мы поедим, почему бы нам сразу не отправиться в ваш офис?

– Да! Именно так! – согласился Химанди. Офис Химанди в принципе ничем не отличался от офиса Хаммера или Данно. Химанди представил Блейза служащим – здесь это были мужчины – и провел его в свой кабинет, который по сравнению с кабинетами Хаммера и Данно выглядел по-спартански, но был по-своему элегантен, хотя и в восточном вкусе.

Затем они прошли в информационный центр.

– С чего вы хотели бы начать? – поинтересовался Химанди.

– Я просмотрю все файлы, – ответил Блейз.

– Если вы не настаиваете, чтобы я находился здесь, – сказал Химанди, – то я с вашего разрешения займусь делами у себя в кабинете.

– Ваше присутствие не обязательно, – заметил Блейз. – Но будьте неподалеку: вдруг у меня появятся какие-то вопросы.

– О, конечно. – Химанди вышел, аккуратно закрыв дверь.

Блейз изучил значительное количество открытых файлов: они мало чем отличались от подобных у Хаммера и Данно, поэтому он мог их просматривать гораздо быстрее, чем раньше. В основном он искал ссылки, которые могли вызвать у него вопросы.

Занимаясь подобным делом, Блейз всегда чувствовал приятное возбуждение. Это напоминало полет на небольшой высоте с огромной скоростью над хорошо известной территорией, когда требуется обращать внимание только на что-то необычное или новое.

В данном случае его удивило то, что члены организации контактировали почти исключительно с членами нижней палаты. Блейз не мог найти объяснения в содержании файлов, почему они так неразумно ограничивали себя. Он просто запомнил это, чтобы потом как следует обдумать.

Менее чем через два часа он вошел в кабинет Химанди. Увидев Блейза, вице-президент поднялся из-за стола.

– Ну что? Нужна какая-нибудь помощь?

– Пожалуй, нет, – ответил Блейз. – Просто я закончил работать с общими файлами и готов начать просмотр секретных.

Химанди недоверчиво взглянул на него.

– Но… За это время вы просто не могли просмотреть все эти файлы. Я считал, что вам понадобится несколько дней, может быть, даже неделя.

– Я уже предупреждал Хаммера Мартина, который возглавляет нашу организацию на Фрайлянде, а теперь то же самое могу сказать и вам: я читаю очень быстро. Так как насчет секретных файлов…

– Да, разумеется, – кивнул Химанди и поспешил в информационный центр.

Блейз стоял и смотрел, как Химанди набрал код, и на экране дисплея появилась надпись: СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО. ТОЛЬКО ДЛЯ ЛИЦ, ИМЕЮЩИХ ДОПУСК.

Химанди поднялся с кресла, улыбаясь:

– Теперь можете смотреть эти файлы точно так же, как и предыдущие. Только они гораздо короче.

– Благодарю. – Блейз уселся перед экраном. – Значит, это не займет много времени.

Не поворачивая головы, он услышал, как за Химанди закрылась дверь.

Он начал изучать секретные файлы. В основном это были досье на ряд лиц из правительственных, деловых и военных кругов, а также на всех членов здешней организации Иных. Наверняка пришлось немало потрудиться, чтобы собрать такую подробную информацию о людях, работающих под началом Химанди.

Но не это привлекло внимание Блейза: его заинтересовал тот факт, что здесь были файлы на множество политиков из верхней палаты. Отсюда следовало, что Химанди поддерживал контакты с наиболее влиятельными членами правительства лично. И это означало, что на долю его подчиненных оставалась лишь мелкая сошка.

Блейз быстро закончил просмотр секретных файлов. Немного отдохнув, он встал и отправился в кабинет Химанди. Его хозяин все еще сидел за столом. Как и в прошлый раз, при виде Блейза он резво вскочил на ноги.

– Вы в самом деле закончили с секретными файлами? – недоверчиво поинтересовался он.

– Да, – кивнул Блейз. – Теперь, я думаю, мне лучше отправиться в отель и немного поспать. Вы могли бы организовать мне пропуск на галереи для посетителей в обеих палатах?

– Да, конечно! – сказал Химанди, и они направились к выходу из офиса.

Многокомнатный номер в отеле «Элизиум» оказался излишне велик для Блейза и роскошен до неприличия. Блейз заказал легкий ужин. Химанди уже ушел. За окном начинались ранние сумерки.

Он действительно собирался сделать то, о чем говорил Химанди, – уснуть, чтобы во сне материал, собранный сегодня, как следует улегся в голове. Блейз обнаружил, что лучше всего это получается во время сна.

Но в этот момент раздался звонок телефона.

– Слушаю? – произнес Блейз.

– Блейз Аренс? – спросил незнакомый мужской голос.

– Да, я вас слушаю.

– У нас есть для вас сообщения, полученные межпланетной почтой. Они только что пришли. Принести их вам?

– Откуда они?

– На одном написано «Ассоциация», на другом – «Сета». Так как, доставить их вам?

– Да, – ответил Блейз.

Глава 25

Через пять минут в номер позвонили, и посыльный вручил ему письма. Блейз, не уверенный в том, принято ли здесь давать чаевые, решил действовать наверняка и отблагодарил посыльного. На разных планетах обычаи были разные: где-то чаевые просто вымогали, а где-то – они считались чуть ли не оскорблением. Здесь, похоже, они таковым не считались: служащий улыбнулся, поклонился и вышел.

Блейз посмотрел на конверты обоих писем: они были надписаны от руки разными, хотя и похожими, почерками. То, которое пришло с Сеты, было отправлено два стандартных месяца назад. Другое, с Ассоциации, пропутешествовало всего полторы недели.

Блейз решил начать с более давнего письма. Внутри конверта оказался еще один – военного образца, также адресованный ему, с обратным адресом в виде кодированного номера. Он вскрыл его и посмотрел на последнюю страницу письма, – оно оказалось от младшего сына Генри Уилла. Два листа были плотно исписаны с обеих сторон – вероятно, существовало ограничение на длину письма. Конечно, Уилл так или иначе должен был угодить в армию. Блейз прочел следующее:

Вопреки своим обычным привычкам, это письмо Блейз прочитал несколько раз, вглядываясь в слова и стараясь представить себе, как Уилл в черном мундире солдата экспедиционного корпуса где-то на Сете на импровизированном столе вроде доски, лежащей у него на коленях, пишет это письмо. Уиллу, должно быть, около восемнадцати, но в этом письме чувствовалось еще очень много детского; он всегда казался гораздо младше своего возраста.

Наконец Блейз отложил письмо и распечатал второе. Оно было написано дней десять назад четким почерком Джошуа.

Блейз положил письмо Джошуа на письмо Уилла. Он замер, уставившись перед собой, но ничего не видя. Затем взял оба письма и понес их в спальню, чтобы убрать в чемодан. И потом еще долго стоял, глядя в открытый чемодан…

Потом вдруг у него вырвался дикий крик. Молниеносным движением он повернулся на одной ноге, а второй ногой ударил в стену спальни.

Раздался страшный треск, и во все стороны полетела штукатурка. В стене, которая была просто перегородкой из деревянных брусьев, образовалась дыра размером в два его кулака.

Он выпрямился, посмотрел на то, что натворил, и вдруг мрачно рассмеялся. Подойдя к телефону, он позвонил администратору.

– Я только что проделал дыру в стене. Пришлите кого-нибудь, чтобы ее заделать.

На другом конце провода возникло замешательство, но немного погодя до него донесся достаточно уверенный голос:

– Не хотите ли на время ремонта переселиться в другой номер?

– Нет, – ответил Блейз, – просто пусть кто-нибудь придет и починит стену.

Он отправился в гостиную, а из нее вышел на балкон. Облокотившись на облицованное камнем ограждение, он стал смотреть на огни раскинувшегося внизу города.

Но он не видел этих огней: перед ним, как живой, стоял Уилл. Как он бросился к нему в тот момент, когда Данно навсегда увозил его с фермы! Еще какое-то время он позволял памяти удерживать перед своим внутренним взором эту картину, затем усилием воли отогнал ее. Он не должен давать волю эмоциям. Просто ему еще никогда не приходилось переживать потери кого-то из близких, и это потому, что, за исключением матери, он никогда ни с кем не сближался.

Блейз всегда считал, что не способен сродниться ни с кем. Даже с Данно – потому что знал склонность брата к фальши, унаследованную от матери. Но неожиданно оказалось, что он все-таки подвержен этой слабости. Как же ему избавиться от нее? Разумеется, следует просто держаться подальше от других людей. Только тогда он сможет ясно видеть все происходящее и трезво оценивать его.

Раздался звонок в дверь: двое одетых в рабочие комбинезоны людей представились ночными дежурными ремонтниками. Он впустил их и отправился к телефону в гостиной.

– Я передумал, – сказал он администратору. – Я согласен перейти в другой номер.

Через десять минут появился служащий, чтобы проводить его и перенести багаж.

Оказавшись на новом месте, Блейз бросился в постель и – почти сразу – заснул здоровым сном.

Он уже встал, оделся и был готов к завтраку, когда позвонил телефон. Это оказался Химанди.

– Я подумал, что вы, может быть, захотите позавтракать со мной.

– Согласен, – ответил Блейз.

Он отправился вниз в буфет, где сразу заметил Химанди. Тот сидел за столом в ожидании. Блейз расположился рядом, и они заказали завтрак.

– Я слышал, ночью что-то произошло со стеной вашего номера, – сказал Химанди после того, как они обменялись приветствиями.

– Да, – спокойно отозвался Блейз, – ночью что-то произошло со стеной моего номера.

Говоря это, он в упор посмотрел на Химанди и не отвел взгляда, даже закончив говорить.

Химанди опустил глаза.

– Поймите, – произнес он. – Просто местная организация желает, чтобы вы не испытывали никаких неудобств. Если у вас возникнут какие-то проблемы, просто свяжитесь со мной.

– Надеюсь, их не будет, – ответил Блейз. Химанди порылся в карманах и передал Блейзу две визитки, что обычно прицепляют на грудь.

– Одна – для нижней палаты, другая – для верхней, – пояснил он. – В здании есть указатели, как пройти на галереи для посетителей.

– Благодарю вас, – кивнул Блейз и убрал визитки в карман. Они еще немного поговорили о погоде и некоторых других столь же малозначительных вещах. Раз или два Химанди пытался изменить тему разговора и побеседовать о деловой части визита Блейза. Но тот, казалось, был глух к этим намекам и продолжал разглагольствовать о пустяках.

Они расстались, когда Блейз в вызванном автомобиле отправился к правительственному зданию.

На галерее нижней палаты он пробыл недолго: зал был заполнен едва на четверть. В верхней же палате он задержался подольше. В почти пустом зале четверо или пятеро депутатов слушали чье-то выступление. Блейз тоже послушал немного, а потом покинул галерею и отправился искать телефон.

Найдя его, он позвонил Химанди в офис.

– Я хотел бы поговорить с директором Альбертом Чином. Это один из ваших клиентов. Вы сможете прямо сейчас организовать с ним встречу минут на пятнадцать?

– Если только он у себя в офисе, – ответил Химанди. – Я попробую. Перезвоните, пожалуйста, примерно через полчаса. Кстати, на первом этаже есть очень хороший ресторан. Вы можете спуститься и подождать там.

– Да, – согласился Блейз. – Тогда позвоните мне туда.

Окончив разговор, он отправился вниз. Как и сказал Химанди, ресторан действительно оказался очень приятным и уютным. Блейз заказал столь нравящееся ему имбирное пиво и сидел, попивая его и перебирая в уме накопленный вчера богатый для размышлений и выводов материал.

В файлах Химанди он насчитал более сорока директоров, почти две трети от общего числа членов верхней палаты, а директорами они назывались, видимо, по примеру Ньютона с его Советом Губернаторов.

Чина он выбрал случайно – просто потому, что, судя по секретным файлам, тот встречался с Химанди всего три недели назад. Этого времени вполне достаточно для того, чтобы вопрос, по которому необходима была консультация, успел дать какие-то результаты. Встреча была кратко обозначена как обсуждение инвестиций, и эта загадочная формулировка также привлекла внимание Блейза.

Он просидел уже больше получаса, пожалуй, минут сорок пять, когда динамик на его столе ожил.

– Блейз Аренс? – послышался из него голос. – Вас вызывают. Вы можете разговаривать прямо с вашего стола, если нажмете кнопку. Блейз Аренс, вы приняли это сообщение?

– Я слышу. – Блейз нажал кнопку и заговорил в микрофон:

– Я – Блейз Аренс. Вы, кажется, хотели поговорить со мной?

– Блейз Аренс, – прозвучал женский голос, – директор Чин может встретиться с вами немедленно. Вы находитесь в этом здании?

– Да, я внизу в ресторане, – пояснил Блейз.

– Тогда можете подняться наверх прямо сейчас, – ответил голос.

– Спасибо, уже иду, – сказал Блейз. Он поднялся на несколько этажей и немного прошел по коридору. В офисе Альберта Чина Блейза встретили трое секретарей – две женщины и мужчина. Одна из женщин провела его в кабинет.

– Вы – Блейз Аренс? – произнес директор, вставая из-за стола. Это был высокий сорокалетний человек, почти такого же роста, как Блейз, но несколько более грузный.

Блейз ответил утвердительно. Они обменялись рукопожатиями, и директор тут же сел, указав Блейзу на кресло напротив.

– Я понял так, что вы здесь в роли ревизора вашей организации, – начал Альберт Чин. – Химанди сказал мне, что вы хотели бы побеседовать со мной.

– Да, – кивнул Блейз. – Я являюсь первым вице-президентом. Химанди же, как вы знаете это, вице-президент нашей местной организации. Вот я и решил поговорить с одним из его клиентов просто для того, чтобы иметь более ясное представление о происходящем.

– Вы скоро улетаете? – поинтересовался Чин.

– В конце недели, – ответил Блейз. – Следующим местом назначения будет Сент-Мари.

– Понятно, – отозвался Чин. – Так что вас интересует?

– Прежде всего я хотел бы услышать ваше подтверждение того, что вы являетесь личным клиентом Химанди.

– Да, – Чин слегка улыбнулся, – это так: для меня важно иметь дело не с кем попало, а только с руководителем вашей организации. В конце концов, как говорится, «П. И. С. П.» – «положение имеет свои преимущества», не так ли, Блейз Аренс?

Блейз кивнул.

– Похоже, что вы им вполне довольны? – спросил Блейз.

– Безусловно. Более того, Химанди стал для меня чем-то даже вроде приятеля. Я так к нему привязался, что буду продолжать дружить с ним, даже если он лишится своего нынешнего поста.

– Мне приятно слышать это, – сказал Блейз. – Я обязательно доложу об этом нашему президенту по возвращении. А как часто вы встречаетесь с Химанди?

– О, я бы не сказал, что очень часто, – пожал плечами Чин. – Несколько раз в год.

– Последний раз вы как будто встречались двадцать четвертого числа прошлого месяца?

– Разве? Я не помню, – ответил Чин. – Я в принципе могу точно узнать у секретаря – хотя да, я вспомнил: это когда мы обсуждали закон К410.

– И с тех пор вы с ним не виделись?

– С тех пор? – В голосе Чина прозвучало удивление. Но затем он улыбнулся и продолжал уже спокойным тоном:

– Нет-нет, я абсолютно уверен, что больше встреч не было.

Блейз встал. Чин также поднялся из-за стола.

– Я рад, что представилась возможность поговорить с вами, – сказал Блейз. – Очень любезно с вашей стороны, что вы нашли время для этого.

– Что вы, что вы, – ответил Чин, – ваша организация, то есть Химанди, по крайней мере, приносит большую пользу, насколько мне это известно.

Они снова пожали друг другу руки. Спустившись вниз, он вызвал машину, из которой тут же позвонил в офис Химанди. Химанди ответил сам.

– У меня состоялась очень приятная беседа с директором Альбертом Чином, – сказал Блейз. – А теперь я еду к вам. Нам нужно немедленно встретиться.

– Сейчас? Прямо сейчас? – удивился Химанди.

– Ну да! Почему бы и нет? – спросил Блейз. – Разве есть причина, по которой мы сейчас не могли бы поговорить?

– Нет-нет, – ответил Химанди. – Мы можем встретиться и отправиться куда-нибудь перекусить.

Они устроились за столиком на двоих в маленьком, но очень уютном ресторанчике, напомнившем Блейзу те, в которых Данно потчевал его во время визитов в Экумени. Разговор начал Блейз.

– Вряд ли, – сказал он Химанди после того, как официант принес им напитки, – вы когда-нибудь задумывались о том, сколько всего Иных живет на Кассиде.

Химанди удивленно посмотрел на него.

– Никаких Иных, кроме тех, кто входит в нашу организацию, здесь нет.

– Откуда вы набираете людей для обучения?

– Ну как же… из тех, у кого родители с разных миров… – Химанди прищурился. – Вы имеете в виду, что я должен считать Иным любого, кто генетически восходит к дорсайцам, экзотам и квакерам?

– Именно это я и имею в виду, – кивнул Блейз. – Вы должны представлять будущее организации. Я предлагаю вам разыскать и взять на заметку всех кассидиан, отвечающих этим требованиям. Они ведь являются Иными, хотя пока и не входят в нашу организацию.

– Пока? – Химанди снова с удивлением посмотрел на него.

– Да, – кивнул Блейз. – Вы должны понимать, что такая организация, как наша, может только расти или начать сокращаться. Или мы будем приобретать все большее влияние, или придем к застою, а затем наши влияние и значение будут только уменьшаться. И в конце концов мы исчезнем. Так что нам нельзя жить только настоящим – ни мне, ни вам, Химанди.

– Но… – Химанди пожал плечами. – Что нам беспокоиться о будущем, которое настанет после нас? Новые члены организации в свое время сами позаботятся о себе. Ну хорошо… Как вы считаете, насколько должна вырасти организация – такая, как у нас на Кассиде? А на остальных мирах?

– Настолько, чтобы под их контролем со временем оказались все миры, – ответил Блейз.

Его взгляд был прикован к Химанди, но не для того, чтобы подчеркнуть важность сказанного. Этой задаче служил его тренированный голос, который и так уже полностью подчинил Химанди, и Блейз считал, что вполне способен теперь управлять собеседником.

– А вы хотели бы ограничиться меньшим? – спросил он. – Если взглянуть на это пристальнее, то ведь мы отличаемся от обычных людей, как другой вид Гомо Сапиенс. По крайней мере – потенциально. Речь идет не о нашей способности добиться этого контроля над всеми мирами, а о его неизбежости, при условии, конечно, что некоторые из нас не отойдут в сторону.

– Я не помню, какое население на Кассиде, – заговорил Химанди. – Но из них можно отнести к Иным, по тому признаку, что вы предложили, около половины процента или чуть больше.

– Они и есть Иные, – поправил Блейз. – Остановитесь и подумайте, Химанди. Мы начали с того, что не могли влиять ни на что, и пришли к тому, чем являемся сейчас. Здесь, на Кассиде, вы и ваши однокашники превратились из горстки никому не известных мужчин и женщин во влиятельную и авторитетную группу. – Он сделал паузу. – Если вы дошли от нуля до этой точки, почему не продолжить движение? Вспомните, с какой легкостью вы оплатили ремонт стены в отеле!

Он снова замолчал. Сейчас он полностью владел вниманием Химанди: для того вокруг никого не существовало.

– Подумайте, Химанди. Такая возможность во время учебы не упоминалась; об этом не говорили и руководителям организаций, пока вы не укоренились и не начали процветать. Но теперь наступило время определиться с целью. В конце концов мы неизбежно придем к лидерству над остальным человечеством.

Блейз остановился, ожидая реакции собеседника.

Химанди сидел, не двигаясь и даже не прикоснувшись к своему бокалу. Наконец он тяжело вздохнул.

– Вы правы. Это было неизбежно с самого начала.

– Именно, – подтвердил Блейз. – Теперь то, что вы сейчас услышали, должно стать базой для начала действий – поиска и учета всех Иных в этом мире, исключая, может быть, тех одиночек, которые стоят в стороне от общего пути человечества. Вы понимаете меня?

Химанди залпом осушил бокал:

– Да, да, – кивнул он. – Мне все понятно.

– Это означает изменения и в самой организации. Придется принять в свои ряды и занять делом множество людей, для чего потребуется несколько скорректировать и ее структуру. Я не хочу давать вам предложений и указаний о том, как это сделать, до того как вы проведете учет людей. Но вы должны обдумать, как вы будете управлять организацией, состоящей из нескольких тысяч человек.

– Я начну, – отозвался Химанди, – немедленно.

– Хорошо, – улыбнулся Блейз. – Именно поэтому я собираюсь ходатайствовать перед Данно, чтобы он оставил вас руководителем в этой организации.

Глава 26

Потребовалось время, чтобы Химанди преодолел состояние легкого гипноза, в котором оказался благодаря речам Блейза.

– Я… что-то вас не понимаю… – пробормотал он.

– Вы прекрасный руководитель, – начал Блейз, – и насколько я могу судить, вы, принимая во внимание местные условия, многого добились. Сначала мне показалось, что вы сделали директоров из верхней палаты своими персональными клиентами из личных амбиций…

– Нет-нет, – начал было Химанди, – вы не совсем правильно поняли, в чем здесь дело…

Блейз улыбнулся и движением руки остановил его.

– Зато теперь я считаю, – продолжал он, – что существующая ситуация требует именно того, чтобы члены этой группы директоров были связаны непосредственно с главой нашей организации. Но с другой стороны, вы сделали несколько классических ошибок. Правда, я начинаю думать, что подобные ошибки допускают почти все главы наших организаций. Это стало ясно из просмотренных мною файлов путем перекрестного сличения содержащейся в них информации и соответствующих ситуаций. Вот, например, когда вы последний раз встречались с Альбертом Чином?

– Ну я не помню, – пожал плечами Химанди, – но в файлах это обязательно должно быть…

– Да, там указана дата – двадцать четвертое число прошлого месяца. А после этого вы с ним не виделись?

– Почему вы, решили, что я мог с ним встречаться позже? – спросил Химанди. – Я точно…

– Химанди, – мягко прервал его Блейз, – вспомните, что я только что вам сказал. Я буду ходатайствовать перед Данно, чтобы он оставил вас на этом посту, но отныне вы мне должны говорить только правду, в том числе и сообщить все, что скрывали. Итак, еще раз. Когда вы последний раз встречались с Альбертом Чином?

– Неделю назад, в среду, – произнес Химанди, уставившись в свою тарелку.

– Точно, – сказал Блейз, – я рад, что вы решили не давать не правильных ответов. Во время этой встречи передавал ли он что-нибудь лично вам? Скажем, нечто вроде подарка?

– Это было… в конверте. – Химанди продолжал смотреть в свою тарелку. – Я получаю их ежеквартально от каждого нашего клиента в верхней палате.

– Я так и думал, – ответил Блейз. – И поэтому просто вынужден задать следующий вопрос: вы набиваете лично свои карманы или эти доходы идут на какие-то другие цели? Видите ли, изучив файлы, я проникся уверенностью, что вы не относитесь к людям, которые озабочены исключительно личным обогащением. Скорее, вице-президент решил создать фонд, о котором никто не знает и который мог бы пригодиться в чрезвычайных обстоятельствах. Например, если бы вы вдруг оказались отрезанными от Данно, то управление местной организацией полностью сосредоточилось бы в ваших руках. Так ведь?

Химанди поднял глаза от тарелки и с удивлением уставился на Блейза.

– Как вы догадались? – спросил он.

– А я и не догадывался, – ответил Блейз. – Любому, изучившему ваши файлы, сразу стало бы ясно, что вы преданы организации душой и сердцем. Но вы заняли пассивную позицию, а в настоящее время требуется действовать иначе.

Он сделал паузу, чтобы дать Химанди возможность ответить, но тот продолжал молчать. Тогда Блейз продолжал:

– Поскольку у нас начинается этап расширения, который, возможно, займет несколько ближайших лет, вам следует перейти от обороны к нападению. Короче, надо стараться использовать как можно больше шансов и не замыкаться в такой степени исключительно на заботе о самих себе, а стать частью неизбежного движения к большому будущему. Теперь следующее. Хоть у меня и нет прямых доказательств, но они не потребуются и Данно. Ему будет достаточно моих слов. Но кое-что я все же желал бы прояснить. Первое, я хочу, чтобы вы распустили свои вооруженные отряды.

Глаза Химанди расширились.

– Да вы просто ясновидящий! – воскликнул он. – Как вы могли это обнаружить в моих файлах?

Блейз улыбнулся.

– Всего лишь предположение, но весьма небезосновательное.

– Я… я не создавал их, – произнес Химанди, – я лишь заключил соглашение с одним из местных военных командиров об использовании специально обученных войск, если это мне понадобится.

– В таком случае я хотел бы, чтобы вы расторгли это соглашение, – сказал Блейз. – Это подобно заряженному ружью в доме. Тот, кто в обычных условиях никогда не применит оружия в качестве аргумента, вполне может сделать это, если оно будет под рукой. Ну а теперь – вы мне покажете свои сверхсекретные файлы?

– Да, – ответил Химанди, – как только захотите.

Блейз отодвинул свой стул.

– Тогда сделаем это сейчас.

Через полчаса в офисе Химанди он изучал короткие, но весьма содержательные файлы. Данно наверняка принял бы экстренные меры, если бы Блейз познакомил его с ними.

– Итак, – сказал Блейз, закончив просмотр, – то, что я видел, не оставляет никаких сомнений в ваших способностях и в том, что никто кроме вас не достоин возглавлять организацию на Кассиде. Я только хотел бы получить от вас весточку, когда вы переведете все эти сведения в разряд несекретных, с тем чтобы их мог увидеть каждый, кто имеет на это право. Вы должны немедленно расторгнуть свой договор с военными и начать учет потенциальных Иных. Когда вы сообщите мне, что эти пункты выполнены, я представлю информацию Данно в наиболее выигрышном свете.

– Вы считаете?.. – Химанди не закончил фразу.

– Я уже сказал, что буду ходатайствовать о вас. А теперь я намерен за оставшиеся до отъезда несколько дней поближе ознакомиться с правительственными и деловыми кругами. И последнее, что я хотел бы сделать, – это встретиться с членами того, первого выпуска студентов, желательно на обеде накануне моего отлета.

– Это прекрасная идея, – согласился Химанди, – просто прекрасная. Вам потребуется моя помощь?

– Нет, – ответил Блейз. – Для меня не будет ничего приятнее, чем видеть, что вы сразу начали выполнять мои пожелания.

Через несколько дней космический корабль доставил Блейза на Сент-Мари.

Организацию на этой планете возглавляла женщина по имени Ким Уоллеч. У нее тоже были свои секретные файлы. Хоть и с большой неохотой, но она все же предоставила Блейзу возможность ознакомиться с ними.

Она безоговорочно соглашалась со всем, что он предлагал и намечал на будущее, но когда дело дошло до частностей, неожиданно воспротивилась.

В конце концов Ким Уоллеч все-таки сдалась, пообещав перестроить организацию в соответствии с требованиями Блейза.

Его следующая остановка была на Сете; затем он посетил Новую Землю и, наконец, Гармонию; на каждой из этих планет и ситуация, и поведение руководителей организаций мало отличались от того, с чем ему пришлось столкнуться до этого. Соответственно прежними остались и методы убеждения.

Примерно через три стандартных месяца после отлета Блейз снова ступил на землю Ассоциации.

Он связался по телефону с Данно прямо из космопорта и объяснил, что хотел бы вначале съездить к Генри и Джошуа, чтобы высказать им свои соболезнования.

Когда Блейз въехал во двор фермы в нанятом ховеркаре, было уже темно. В доме горел свет. Он знал, что в это время Генри и Джошуа ужинают. И они наверняка слышали шум двигателей, когда он сворачивал с дороги на ферму.

Как Блейз и ожидал, Джошуа – а конечно, не Генри – выскочил из дома, как раз когда Блейз вылезал из ховеркара.

Джошуа было уже больше двадцати лет, но он бросился к машине почти так же, как Уилл тогда, когда Блейз навсегда уезжал в город. Правда, в отличие от младшего брата, он не стал обниматься, а просто протянул руку, и они обменялись крепким рукопожатием.

– Я знал, что ты приедешь, как только сможешь, Блейз! – воскликнул Джошуа. – О, как же я рад видеть тебя!

– А как я рад, что снова здесь, – сказал Блейз от души.

– Блейз… – обратился к нему Джошуа, когда они направились к дому, – не стоит заводить разговор об Уилле, пока отец сам не начнет его, ладно?

– Разумеется, – ответил Блейз.

Они вошли в дом.

Генри сидел за столом, разбирая бумаги. Он поднял голову, и на его лице появилась обычная улыбка.

– Добро пожаловать, Блейз.

– Как ты вырос, – удивился Джошуа, наконец рассмотрев его. – Да ты просто гигант!

Блейз рассмеялся:

– Вот Данно – тот действительно гигант, а я нет.

– Ты вроде бы выше, чем он? – заметил Генри.

– У нас совершенно одинаковый рост, – ответил Блейз, – но он тяжелее меня.

Джошуа, очевидно, занимался ремонтом упряжи: она была развешана на спинке его стула. Предложив Блейзу сесть, он опять начал орудовать шилом и толстой иглой с дратвой. Джошуа продолжал разговор, не отрываясь от работы, так же как и Генри. Это не раздражало Блейза: он знал, что они должны использовать каждую свободную минутку, чтобы успеть сделать всю необходимую работу.

– Ты был в межпланетном путешествии? – спросил Генри, не отрываясь от бумаг.

– Да, – ответил Блейз. – Я побывал на всех мирах, где есть филиалы организации Данно.

– Но не на Сете? – Генри по-прежнему не поднимал головы.

– Нет, – солгал Блейз, – на Сете я не был.

Тут в разговор вступил Джошуа.

– На что же похожи эти миры, Блейз? – Вопрос был не праздный: Джошуа это действительно интересовало.

Блейз улыбнулся:

– Города очень похожи на Экумени. Ну а люди – люди тоже почти такие же, какие живут в Экумени. Все примерно то же самое: и бизнес, и политика.

– Но ведь все равно, наверное, это было интересное путешествие. – Тут в голосе Джошуа впервые прозвучала нотка тоски.

– Нельзя сказать, что было совсем уж неинтересно, – ответил Блейз, – но ничего особенного, что уж так потрясло бы меня.

– Наше место здесь, Джошуа, – заметил Генри.

– Да, я знаю, отец, – ответил Джошуа точно так же, как много раз уже отвечал до этого.

Известие, что Блейз останется переночевать, а возможно, и пробудет несколько дней, было воспринято с радостью. Джошуа вынес из спальни старую кровать Блейза, потому что она оказалась мала для него, и поставил в спальне большую кровать, в свое время специально сделанную для Данно, с двумя матрацами. И уже в сравнительно ранний для Блейза час – в девять вечера – он оказался в постели в той же комнате, где они спали в детстве, напротив Джошуа.

Следующие два дня Блейз трудился вместе с братом и дядей, занимаясь всем, чем придется. Сидеть одному в доме было глупо и неловко, тем более что он не любил бездельничать.

Большую часть времени он провел вместе с Джошуа, слушая его рассказы о том, что произошло после того, как Блейз покинул ферму. Джошуа также поделился своими соображениями об отце:

– Он никогда об этом не говорит и старается не показывать внешне; но потеря Уилла, вдобавок к потере матери много лет назад, сделала его очень одиноким.

В это время они чинили изгородь, натягивая новую проволоку.

– Это одна из причин, почему я не решаюсь сейчас жениться, – продолжил Джошуа. – Это ведь по-прежнему его ферма. А если я приведу жену и у нас будет семья, он почувствует, что постепенно отодвигается на задний план, становится лишним. Я этого не хочу. С другой стороны, не могу же я бесконечно просить Рут подождать еще…

– Рут? – переспросил Блейз. Джошуа приколотил проволоку к столбу и кивнул на плоскогубцы в руках Блейза:

– Натяни-ка!

Блейз ухватил плоскогубцами проволоку и обернул ее вокруг столба. Джошуа окончательно закрепил ее, и они отправились к следующему столбу.

– Руфь Макинтайр. Ты, наверное, помнишь ее по школе, хотя нет, ты ведь не ходил в нашу школу. Во всяком случае, она немного старше тебя, и саму ее ты вряд ли встречал. Но семью Макинтайров ты, наверное, помнишь.

– Да, – кивнул Блейз, – помню.

Он пытался вспомнить Руфь, но безрезультатно. Если даже он ее и видел, то только во время воскресных церковных служб.

– Расскажи мне, как она выглядит, – попросил Блейз.

– О, она высокого роста, почти как я, с очень темными волосами и округлым лицом. Кажется, я люблю ее, Блейз.

– По всей вероятности, тебе следует жениться, несмотря на то что ты говорил о дяде Генри. Я уверен, что, если ты спросишь его, он, конечно, согласится.

– Вот почему я и не хочу спрашивать его, – сказал Джошуа, – по крайней мере, пока.

– Может быть, я… – начал Блейз. Джошуа покачал головой, прерывая его на полуслове:

– Нет. Я сам сделаю это в подходящий момент.

Они еще поговорили о погоде, о животных, о ценах на фермы и о многом другом.

Потом он работал вместе с Генри: дядя расширял хлев, намереваясь увеличить стадо. Генри говорил только о работе и о повседневных делах. И только на третий день, закончив поправлять крышу, он спустился вниз по лестнице и, отерев с лица пот, вдруг внимательно посмотрел на Блейза.

– Уилл много думал о тебе.

– Я знаю, – кивнул Блейз, – он мне написал об этом. – Решив, что сейчас самый подходящий момент, он достал из кармана конверт. – Вот его письмо. Хотите прочитать?

– Если ты не против, чтобы я прочитал твое письмо… вернее, Уилла… – Генри буквально не мог отвести глаз от конверта. Блейз протянул письмо дяде. Генри начал читать. Он явно прочитал его несколько раз и только после этого, аккуратно сложив, вернул Блейзу.

– Почему бы вам не взять его? – предложил Блейз. – Ведь это дом Уилла, и все вещи его – здесь. По-моему, и это последнее письмо должно быть среди них.

Генри покачал головой:

– Это письмо написано тебе. Если хочешь сохранить его, то храни у себя.

– Я сохраню его. – Блейз убрал конверт. – Но если вы передумаете и захотите его получить…

– Нет, вопрос решен. – Генри вновь полез на крышу.

Вечером Джошуа улучил момент, чтобы переговорить с Блейзом наедине.

– Хорошо, что ты показал отцу это письмо. Ничего лучше и не придумаешь: он прочитал его и утвердился в мысли, что Уилл перед смертью все же нашел утешение в Господе. Ты не представляешь, насколько ему от этого стало легче. А можно, я его тоже прочту?

– Конечно, – ответил Блейз, вынимая конверт из кармана и передавая его Джошуа. – Я пытался убедить дядю взять его, чтобы оно хранилось здесь, но он даже слышать об этом не захотел.

– Я знаю, – отозвался Джошуа, жадным взглядом пробегая по строчкам. – Он и мне велел ни в коем случае не брать его. – Он оторвался от письма и взглянул на Блейза. – Но если хочешь, я все-таки возьму его. Когда-нибудь позже отец все же будет рад, что я это сделал.

В тот же вечер Блейзу из магазина прислали записку, что звонил Данно. Блейз немедленно отправился на ховеркаре в магазин. Он оплатил разговор и вызвал брата.

– Жаль прерывать твой визит, – сказал Данно, – но мне кажется, пора возвращаться и рассказать о путешествии. Есть на чем добраться?

– Да, я взял напрокат ховеркар, – ответил Блейз.

– Если ты выедешь прямо сейчас, то мы сможем поговорить за ужином. Конечно, Генри и Джошуа надо было посетить в первую очередь, но все же пора и нам с тобой встретиться и поговорить.

Глава 27

Разговаривая с Данно, Блейз ощутил, что брату почему-то необходимо срочно встретиться с ним. Но оказавшись в маленьком ресторанчике, он снова почувствовал знакомое чувство расслабленности, которое всегда испытывал в присутствии брата и которое напомнило ему о его первых посещениях Экумени.

За столом Данно говорил о разных пустяках, практически не касаясь никаких серьезных вопросов, за исключением некоторых городских дел да нескольких малозначительных событий в бизнесе и политике.

Блейз ждал.

– Ну а теперь, – сказал Данно, когда они перешли к напиткам, – может быть, ты мне все-таки расскажешь, как прошло путешествие…

Ну вот и началось, подумал Блейз. Похоже, приятная часть встречи закончилась.

– Разумеется, – ответил Блейз. – Конечно, без некоторых сюрпризов для тебя не обойдется, поэтому желательно, чтобы ты набрался терпения и выслушал все до конца, а уж потом мы обсудим подробности. Идет?

Данно кивнул:

– Давай так. – Он поднес бокал к губам и сделал большой глоток. – Ну, валяй.

– Сначала я отправился на Фрайлянд, – начал Блейз, – руководителя тамошней организации зовут Хаммер Мартин…

– Неплохой человек этот Хаммер, – заметил Данно. Блейз протестующе поднял палец. Данно кивнул, как бы извиняясь, и жестом предложил продолжать. Блейз начал подробно рассказывать обо всем, что произошло на Фрайлянде, пока не делая никаких выводов и заключений, а просто излагая факты. Дойдя же до последнего продолжительного и сердечного разговора с Хаммером, он передал его буквально слово в слово.

Поскольку Данно молчал, Блейз перешел к описанию секретных файлов и того, что он в них нашел, а также к тому, какие он из этого сделал выводы. Тем не менее он повторил свою рекомендацию оставить Хаммера на прежнем посту.

Данно расслабленно слушал его с насмешливой улыбкой, которая почти всегда была при нем, за исключением тех редких моментов, когда по тем или иным причинам всегдашнее чувство юмора покидало его.

Блейз продолжил свой рассказ и описал события на Кассиде. Затем он сообщил о том, что видел на Сент-Мари, на Сете, на Новой Земле и, наконец, на Гармонии. Только на Гармонии, заметил он, не оказалось скрытых файлов, а также тайных военизированных формирований. Кинкака Гудфеллоу, руководитель организации на Гармонии, буква в букву выполнял все предписания.

– Тем не менее я сказал ему то же самое, что и остальным: о потенциальных кандидатах в Иные и о будущем, – спокойно уточнил Блейз. – Все же я считаю, что его лучше заменить. Организация на Гармонии находится практически под твоим собственным руководством. До нее недалеко, ты можешь появиться там в любой момент.

Данно кивнул в знак согласия.

– …и в то время как ни один из вице-президентов, – продолжал Блейз, – по крайней мере поначалу, не заподозрил, что я собираюсь копаться в их грязном белье и выяснять, что они делали не по правилам, Гудфеллоу сразу понял, что я являюсь чем-то вроде главного ревизора.

– Вот как? – проговорил Данно с некоторым удивлением.

– Да, – кивнул Блейз, – и он мне сразу постарался доказать, что никаких тайн у него нет. Единственная причина, по которой я склонен настаивать на его возможной замене, – мое подозрение, что он вряд ли согласится с той перспективой, которую я вижу для Иных. Об этом я с ним тоже говорил.

Данно снова кивнул, но теперь лицо его было непроницаемым.

– С другой стороны, – продолжил Блейз, – я думаю, через какое-то время он все-таки вынужден будет признать неизбежность движения к такому будущему, причем наверняка поверит в него душой и сердцем. Так что, думаю, даже его в принципе можно оставить на посту.

За столом воцарилось молчание.

– Послушай, – вкрадчиво начал Данно спустя некоторое время, – а ведь тебя послали вовсе не за тем, чтобы проделывать все эти трюки. Полномочия, которые я тебе дал, должны были только обеспечить тебе их сотрудничество. Ты получил соответствующую бумагу вовсе не для того, чтобы пугать их мною да еще заставлять принять идею воцарения Иных на всех обитаемых мирах. Я действительно как-то упоминал об этом в выступлении перед студентами, но мне казалось, что уж ты-то понял – это были всего лишь слова.

– Я понял, – парировал Блейз. – Только для меня это были не просто слова. Напротив, именно тогда я и решил, что это желанная и вполне достижимая цель.

– Неужели? – усмехнулся Данно. – Тогда отложим пока твои соображения о том, что нам даст такое будущее. Вместо этого поясни, пожалуйста, что заставляет тебя верить в подобное будущее? Уж кто-кто, а ты давно должен был понять, что мои успехи, да и их тоже, определяются почти исключительно личными контактами.

– Именно поэтому такое будущее и неизбежно, – ответил Блейз. – Ты совершенно не отличаешься от любого другого, кто преуспевает в какой-либо области. Чем больших успехов ты достигаешь, тем больше ты работаешь для этого: по добрых восемнадцать часов в сутки и по семь дней в неделю. При твоих способностях ты еще в состоянии управляться с таким объемом работы, не подавая виду, что тебе тяжело, но главная-то беда в том, что остальные и в подметки тебе не годятся.

– Мистер вице-президент. – Данно осушил бокал и нажал кнопку на панели управления стола, заказывая следующий. – В этом вы абсолютно правы. Я согласен, что при такой нагрузке мне очень скоро понадобится помощь.

– Может быть, это одна из причин, почему ты хочешь, чтобы я стал старшим вице-президентом? – спросил Блейз. – Ты наверняка уже давно понял, что в ближайшем будущем работы станет слишком много. И решил передать хотя бы часть ее тому, кому – по меньшей мере – доверяешь, так?

– И это верно, мистер вице-президент, – кивнул Данно. Перед ним в столе открылось отверстие, и появился до краев наполненный бокал, после чего отверстие вновь закрылось. – И все-таки, – продолжил он, – то развитие, о котором ты говорил с руководителями местных организаций, мне не по зубам. Так что я просто не могу на это согласиться.

– А я думаю, что ты все же согласишься, если найдешь время, чтобы глубоко во всем разобраться, как это сделал я за последние несколько лет, – ответил Блейз. – Ты ведь уникальный человек! Бьюсь об заклад, что ты способен убедить в чем угодно даже экзота, чего в принципе не может сделать никто, кроме другого экзота.

– Нет, экзота мне не одолеть, – пробормотал Данно, рассматривая свой полный бокал, – но продолжай.

– Все, что требуется, – осознанная цель – твоя и моя, – сказал Блейз.

– По-моему, ты ошибаешься. – Данно поднял взгляд с бокала на Блейза. – Ты хочешь сказать, что в принципе она достижима, но достичь ее способен только я?

– Да, – ответил Блейз, – но все произойдет гораздо быстрее, то есть – в течение нашей жизни, если рядом с тобой буду я.

Данно добродушно усмехнулся:

– Уж кому-кому как не мне с самого начала было понятно, что любая попытка сделать тебя полезным в принципе, не говоря уже о том, чтобы сделать тебя первым вице-президентом, неизбежно приведет к тому, что ты станешь совершенно незаменимым для меня человеком.

– Значит, того будущего, какое я тебе тут обрисовал, ты для себя все равно не видишь? – спросил Блейз.

– Да, не вижу. – Данно одним глотком осушил бокал, после чего расслабленно вытянул руки. – Но, конечно, могу себе его теоретически представить. Короче, соглашусь я или нет, все равно сначала я должен все это обдумать.

– А не будет ли мне тогда позволено узнать, сколько времени вам потребуется, чтобы это обдумать, мистер президент? – поинтересовался Блейз.

– Честно скажу – не знаю, мистер вице-президент, – ответил Данно. – Может быть, хватит ночи, а может быть, потребуется несколько месяцев. Я ведь не такой, как руководители местных организаций, с которыми вы общались. Я беру то, что вы предлагаете, и сравниваю с тем, что мне кажется возможным. – Он улыбнулся. – Ладно, будем считать, что ужин удался. А теперь мне пора за свой стол в ресторане, а тебе, вероятно, сейчас лучше всего вернуться в апартаменты и как следует отдохнуть.

– Еще одну минуту, – попросил Блейз. – Скажи, прав ли был я, когда заявил главам организаций, что содержать частные отряды вооруженных людей или создавать что-то в этом духе, а также иметь секретные файлы противоречит нашим правилам?

– Да, – кивнул Данно, – в этом я с тобой согласен. Как только они все это исправят, сообщи мне, пожалуйста.

– Разумеется, – сказал Блейз. – А теперь еще один вопрос: ты сам не чувствуешь себя виноватым в этих, назовем их так – ошибках, которые допустили наши вице-президенты?

Данно с усмешкой посмотрел на него:

– Ну ты хитрец!

– Возможно, – согласился Блейз, – но ты так и не ответил на мой вопрос.

– И не собираюсь, – пожал плечами Данно. – Ну так что, мы идем?

– Господин президент, – сказал Блейз, – у меня было впечатление, что вы собирались мне что-то сказать.

– Может, и собирался, – сказал Данно, – но после того, что ты мне тут наговорил, у меня все вылетело из головы. В любом случае, мы еще обязательно вернемся к этому.

Он поднялся с места и вышел из-за стола. Блейз последовал его примеру.

– Подбросить тебя домой? – спросил Данно.

– Не обязательно, – ответил Блейз, – я могу взять машину.

– Да брось ты, мне это совсем не трудно, – пожал плечами Данно.

Перед сном Блейз мысленно напомнил себе, что должен внимательно изучить ситуацию здесь, на Ассоциации, и понять, насколько она изменилась за месяц его отсутствия. А заодно и подумать, зачем Данно понадобилось, чтобы он так срочно вернулся в город.

Он проснулся около полудня, и, как это часто случалось, после сна мысли его пришли уже в гораздо больший порядок.

Он не мог быть полностью в этом уверен, но тем не менее у него возникло какое-то ощущение, по крайней мере, во время разговора, что у Данно появилась проблема, которой ему нужно было срочно поделиться с Блейзом, а возможно, и хотя бы отчасти воспользоваться его помощью для ее разрешения. Но после их беседы Данно передумал. Почему – неизвестно. Единственное, что могло удержать брата от откровенности, – внезапно возникшее чувство недоверия по отношению к нему.

Тем не менее какова бы ни была эта проблема, она, несомненно, связана с политикой, и следовательно, чем скорее он разберется в местной политической ситуации, тем лучше.

Данно никакого послания не оставил, и Блейз решил, что волен делать что хочет. Он оделся, позавтракал и отправился в офис брата. Поздоровавшись со служащими, он прошел через кабинет Данно в информационный отдел.

Здесь он начал просматривать файлы, пытаясь обнаружить в них какие-нибудь изменения.

Свежую информацию Данно, как и раньше, зашифровал. Тем не менее благодаря некоторому знакомству с рядом кодов, обычно применявшихся братом, Блейз обнаружил упоминания о проекте геотермальной станции. Сами по себе эти упоминания были не очень понятными, но само их количество показывало, что проект снова приобрел большую важность, в результате чего все прочие дела Данно отошли на второй план.

Похоже, что звонок Данно и был вызван желанием посоветоваться по проекту закона о строительстве геостанции.

Оторвавшись от изучения файлов, Блейз отправился в правительственное здание и некоторое время пробыл на галерее для посетителей, чтобы почерпнуть хоть какую-то информацию и здесь. Депутатов оказалось гораздо больше, чем обычно, причем многие из них старались переговариваться так тихо, что их голоса до галереи не доносились.

Блейз заметил явное оживление, почти наверняка оно было связано с проектом геостанции. Чтобы проверить это, он спросил Тома, знакомого охранника у входа, что интересного обсуждается в Палате.

– Проект геотермальной энергостанции, Блейз Аренс, – ответил Том.

– Вот как? – Блейз сделал вид, что крайне удивлен. – Меня здесь не было почти три месяца, и я был уверен, что он уже принят!

Охранник рассмеялся:

– С ним такая путаница – его дважды пропускали через полдюжины разных комитетов и возвращали в палату.

– А вы не могли бы мне сказать, кто за ним стоит?

Охранник улыбнулся и помотал головой:

– Вы же знаете порядок: мы не можем обсуждать членов Палаты ни с посетителями, ни с другими членами Палаты. Но если вы действительно хотите узнать, что происходит, вам лучше заглянуть в опубликованные материалы заседаний Палаты. А я, извините, не имею права сообщать никакой информации.

– Да, конечно, – кивнул Блейз, – это мне не следовало задавать вам подобного вопроса, так что простите и забудем об этом.

– Я так и сделаю. Всегда рад вас видеть, Блейз Аренс. А библиотека – внизу, – уточнил охранник.

Блейз спустился на лифте в подвальное помещение, где помещалась библиотека Палаты – длинное узкое помещение с низким потолком, как будто вырубленное в бетонном фундаменте здания Палаты. Благодаря визитке его туда впустили.

Сидящий за столом мужчина средних лет, но в ореоле совершенно седых волос и с патриархальной улыбкой на лице, как добрый дедушка вручил ему стопку ежедневных бюллетеней Палаты за последние три месяца. Блейз быстро просмотрел их.

Было ясно, что над законопроектом о геостанции работали очень активно. Он находился в постоянном движении, поступая в комитеты и возвращаясь оттуда в Палату, затем снова по кругу. Однако в целом информация оказалась очень скупой: речь шла в основном о движении проекта закона под номером 417В, хотя если бы дело дошло до окончательного голосования по нему, то были бы опубликованы данные о том, кто и как голосовал.

Блейз уже собрался вернуть бюллетени библиотекарю, когда увидел, что тот направляется к нему с какой-то гораздо более толстой пачкой листов.

– Может быть, вы хотите взглянуть на публикации в прессе о работе Палаты за этот же период? Многие из тех, кто приходит сюда, сразу после бюллетеней просят показать распечатки газетных материалов.

Он положил их перед ним на стол.

– Благодарю вас, – кивнул Блейз. Он даже и не подумал о таком источнике информации, хотя именно газетные материалы неизбежно должны были стать следующим шагом в его расследовании о проекте геостанции. Он начал просматривать распечатки.

Если бы не его способность быстро читать и тут же запоминать прочитанное, то это оказалось бы довольно тяжким трудом. Как бы там ни было, но менее чем через полчаса он уже вернул эти листы библиотекарю, посмотревшему на него с некоторым удивлением.

– Ну как, нашли, что искали? – поинтересовался библиотекарь.

– Да, благодарю, – ответил Блейз. Выйдя из библиотеки, он поспешил вызвать машину, чтобы вернуться домой. Эти газетные сообщения оказались куда более информативными, думал Блейз, пока машина везла его обратно в апартаменты. Неудивительно, что они привлекали внимание читателей куда больше, чем сухое изложение фактов на страницах парламентских отчетов.

Блейз узнал, что некий Дэррел Маккей, довольно молодой лидер, создал значительную общину «Восстань!» со штаб-квартирой в небольшом городке Ньюберри.

Был ли он фанатиком или Истинным Хранителем Веры, по газетным сообщениям понять было трудно. Хотя судя по его фотографиям, помещенным там же, Блейз решил, что это, скорее всего, фанатик.

Поначалу возникший как бы ниоткуда Маккей заявил о себе как защитник интересов населения сельских районов. Он как будто бы являлся членом одной из общин в Ньюберри, подчинявшейся кому-то из Пяти Сестер. Затем он вроде бы возглавил некий раскол в этой общине, приведший к созданию его собственной церкви «Восстань!».

В дальнейшем его влияние начало неуклонно расти, и в его подчинение перешли многие другие церкви.

Сначала это были исключительно церкви, базирующиеся в сельских местностях, но вскоре к ним стали присоединяться и городские. Ньюберри находился на расстоянии примерно тысячи двухсот километров от Экумени. Дэррел Маккей разместил в нем свою штаб-квартиру незадолго до того, как Блейз отправился в путешествие.

К этому времени количество членов церкви «Восстань!» возросло настолько, что они смогли обратиться с петицией о предоставлении им права избирать своего представителя в Палату. Петиция была принята, выборы проведены, и – ну надо же! – представлять своих членов в Палате был избран не кто иной, как сам Маккей!

Это свидетельствовало или об исключительной самоуверенности молодого церковного лидера, или о том, что он преследовал какую-то вполне определенную цель. Подумав, Блейз произнес в микрофон своей машины:

– Прежний пункт назначения отменяется. Новый пункт – ближайший космоаэропорт.

До ближайшего порта он добрался всего за пятнадцать минут. Отсюда Блейз, наняв пятиместный аэрокар, прибыл прямиком в Ньюберри. Договорившись с пилотом, чтобы тот прибыл за ним сюда на следующий день около десяти часов утра, Блейз отправился на машине в город.

Ньюберри оказался небольшим городком, даже меньше, чем представлял себе Блейз. На фоне его обитателей Блейз, если бы он попытался пройтись по улицам пешком, из-за своей экуменской одежды и огромного роста наверняка казался бы цирковым клоуном. Что ни говори, но рост приносил ему такие же неудобства, как и Данно.

Он остановил машину перед магазином, чтобы купить карту города; применив легкое гипнотическое воздействие, он выудил у продавца историю жизни Дэррела Маккея до того, как он вдруг всплыл в роли влиятельного лидера церковного движения.

Оказалось, что Маккей, до тех пор пока не возглавил движение диссидентов в своей церкви и не создал церковную общину «Восстань!», был ничем не примечательным местным юнцом. Новая церковь стала быстро завоевывать сердца верующих, а он приобрел соответствующую славу.

Находился ли Маккей в Ньюберри, продавец не знал. Примерно год назад Маккей начал объезжать новые приходы своей церкви, и вряд ли кто-либо, кроме ближайших помощников, мог знать его местонахождение.

Больше Блейзу ничего узнать не удалось. Вернувшись в машину, он позвонил в порт Экумени, чтобы отменить прилет аэрокара, назначенный на завтра, затем снова позвонил в местный порт и заказал срочный вылет из Ньюберри. Он прибыл в Экумени еще до наступления сумерек.

Глава 28

Блейз проснулся рано, со слабым, но настоятельным ощущением того, что нужно начинать действовать как можно быстрее.

Окончательно стряхнув с себя остатки сна, он вспомнил, что в это утро Маккей собирался произнести важную речь по проекту закона о геостанции, и Блейз решил, что ему обязательно нужно услышать ее.

Это и само по себе могло быть вполне достаточной для его пробуждения причиной; вместе с тем он знал, что за этим все же стоит нечто большее. Интуиция подсказывала ему: накопилось достаточно факторов для возникновения какого-то кризиса, и возможно – в самом ближайшем будущем.

Следовало отыскать побольше свидетельств надвигающейся коллизии, поэтому Блейз поспешно встал и оделся.

Он осторожно заглянул в спальню Данно и увидел, что тот, как он и предполагал, еще спит. Наверняка брат появился только под утро – уж слишком многие из его клиентов предпочитали встречаться с ним тайно – а «тайно» часто означало то время суток, когда большая часть города спит.

Мгновение Блейз стоял, глядя на Данно. Его огромный брат лежал, обезоруженный сном, свесив массивную голую руку с постели.

Его лицо казалось совсем не таким, каким бывало обычно. Сейчас на нем не было привычной насмешливой улыбки, а лежал лишь отпечаток нечеловеческой усталости. Во сне Данно выглядел гораздо старше; разница в возрасте между ним и Блейзом особенно отчетливо проявлялась на его лице вместе с выражением усталости и озабоченности.

Блейз вдруг ощутил необычный прилив жалости и нежности к брату. Он тихо вышел из комнаты, решив позавтракать где-нибудь в городе, чтобы случайно не разбудить Данно.

Он позавтракал в кафе при Палате и сразу отправился на галерею. Было самое начало десятого – слишком рано для большинства депутатов, а уж тем более – для большинства посетителей. Но когда он вошел на галерею, то обнаружил, что она заполнена по крайней мере на три четверти. Места в зале заседаний самой Палаты были заняты примерно в такой же пропорции.

Блейз заранее за соответствующее вознаграждение договорился с Томом насчет места, и охранник сразу провел его к первому ряду балкона, где один из сидящих, увидев их, поднялся и уступил ему свое кресло.

Появление нового человека в первом ряду вызвало некоторый интерес у окружающих. Хотя в принципе ничего необычного в том, чтобы кто-то занял для кого-то место, не было. Вероятно, подумал Блейз, половину, если не больше, присутствующих сегодня на галерее привели сюда бизнес или профессиональные интересы, и вполне возможно, что все они оказались здесь, воспользовавшись точно таким же способом.

Отбросив эти мысли, он стал рассматривать депутатов.

Маккей уже сидел на своем месте – высокий, заметно выделяющийся из массы других депутатов, которые были большей частью низкорослыми, среднего возраста и, как правило, весьма невзрачными на вид.

Внимание Блейза привлекло и еще кое-что, не менее занимательное: вдали он увидел Пятерых Сестер, сидящих вместе, причем со всех сторон их окружали пустые кресла.

Четверых он знал: Гарольд Гарольд, Шинь Ли, Брат Уильямс и Крайстд Оттер Умалук; что же касается пятого, который мог быть только Хьюго Линксом из Объединения Первой Молитвы, то Блейз неожиданно вспомнил, где он его видел. Это был тот самый человек, который остановил Данно и его, впервые оказавшегося здесь, и принялся угрожать Данно тем, что выдворит его из здания Палаты.

Да, значит, полностью Данно доверять нельзя. Теперь Блейз понял, что всю эту сцену брат организовал специально, чтобы отвлечь внимание Блейза от Линкса как одного из возможных клиентов Данно, поскольку тот наверняка им являлся и получал советы за всех пятерых.

Пока Блейз размышлял об этом, Маккей уже начал свое выступление: он говорил о геостанции. Блейз уже знал, что Пять Сестер в своих личных интересах тормозят проект, несмотря на то что он предполагает значительный приток инвестиций для планеты, а значит – и для ее населения.

Как ни удивительно, Маккей тоже был против геостанции, но по совершенно иным причинам.

Насколько понял Блейз, он потребовал, чтобы все те, кто будет работать над проектом, обязательно принадлежали к какой-либо церкви и непременно были глубоко верующими людьми.

Он представил дело так, что Ассоциация практически безупречна во всем, что касается религии. Если на ней и есть несколько человек, не принадлежащих ни к одной из церквей, никому из них и в голову не придет утверждать вслух, что Бога нет.

Маккей гневно бросил в лицо членам Палаты упрек, что среди специалистов, нанятых на других мирах, могут оказаться люди, которые не только сами не верят в Бога, но будут активно и публично отрицать Его существование и выступать против Его церквей. Таким образом, подчеркнул Маккей, они будут выступать и против всего народа планеты.

Блейзу не было нужды искать политическую подоплеку его выступления и предложений. Пять Сестер никак не могут отказаться от поддержки проекта: учитывая то, сколько прихожан они уже проиграли Маккею, у них просто не было иного выхода, как добиваться одобрения проекта, чтобы после его утверждения иметь возможность хвалиться перед своими избирателями, что именно они добились принятия этого закона.

С другой стороны, требования Маккея были практически невыполнимы: другие планеты и специалисты, нанятые на них для сооружения геостанции, никогда не согласятся связать себя обязательством, что все участвующие в строительстве будут людьми верующими и членами какой-либо церкви.

Например, на Кассиде при приеме на работу вообще никто не имел права задавать какие-либо вопросы о вероисповедании.

Довольно многие на Кассиде и на некоторых других мирах, откуда обязательно понадобится привлекать специалистов, вообще считали себя атеистами. Даже экзоты, всегда уважительно относившиеся к свободе личности, придерживались мнения, что любая вера в какое-то конкретное божество препятствует развитию человеческой культуры.

Не оставалось никаких сомнений в том, что Маккей в сущности саботирует проект геостанции, хотя и делает вид, что поддерживает его. В то же время он явно добивается поражения Пяти Сестер, чтобы занять в Палате ту главенствующую роль, которую они так долго играли.

Слушая Маккея, Блейз осознал, что тот, вполне возможно, достигнет своих целей. На Квакерских мирах всегда в большом почете были люди, обладающие способностью воодушевлять и вести за собой других. Несомненно, Маккей принадлежал к числу именно таких харизматических личностей. Большинство депутатов тянулись к нему, подобно железным опилкам, которые более сильный магнит оттягивает от более слабого.

Когда наконец Маккей закончил свою речь, внизу раздались дружные аплодисменты; к ним присоединились даже и некоторые посетители на галерее, хлопавшие до тех пор, пока Том не призвал их к порядку.

Блейз вместе со всеми покинул галерею и отправился в апартаменты дожидаться выхода дневных выпусков новостей.

Последний утренний выпуск принтер допечатывал, как раз когда он вошел. Блейз выбрал листы, где говорилось о Маккее.

Разумеется, никаких комментариев к речи он еще не предполагал, но тон статей вполне оправдывал ожидания Блейза, а именно: какое бы решение ни было принято по геостанции, Маккей поднял очень важный, хотя и щекотливый вопрос о тех, кто будет работать над проектом: должны ли быть эти люди верующими в нашем понимании?

Тон сообщений дневных газет был уже совершенно другим. Все они подчеркивали, что раз такой вопрос поднят, то так или иначе он должен быть решен. В вечерних изданиях уже появились результаты опроса общественного мнения: подавляющее большинство высказались за те ограничения, какие предлагал Маккей.

Комментарии стали более сдержанными, но и более аргументированными.

Блейз как раз читал одну из статей, когда послышался сигнал видеофона; отложив газеты, он взглянул на экран и увидел сообщение Данно:

До восьми оставалось еще два с половиной часа. Блейз провел их, изучая прошлую деятельность Палаты. Его интересовало, случались ли раньше подобные кризисы на религиозной почве при обсуждении жизненно важных для всей планеты вопросов. В конце концов он насчитал их восемь, и все они были решены в пользу веры. Продолжая эти исследования, он узнал, что затем в большинстве случаев подобные проекты воскрешались и снова проходили через Палату, только уже как части других, совершенно не связанных с ними проектов, и в такой форме, которая позволяла исключить или как-то обойти религиозные причины, препятствующие принятию этих проектов в первоначальном виде.

Не успел он как следует углубиться в изучение этих вопросов, как открылась дверь и вошел Данно. Его глаза как обычно блестели, и он выглядел как всегда здоровым и энергичным.

– Ну как? Готов? – спросил он.

– Так точно, господин президент, – ответил Блейз, откладывая бумаги в сторону.

Обед проходил в одном из многочисленных ресторанов, где Данно принимали как одного из самых желанных клиентов. Его появление здесь можно было считать неплохой рекламой заведению, а также свидетельством высокого уровня ресторана.

В этот вечер Данно был весел, остроумен и вообще в ударе. Он болтал обо всем, но – заметил Блейз – ни словом не обмолвился о речи Маккея.

Блейз и не ожидал этого. Он был просто доволен, что снова сидит за обедом с Данно и купается в потоках его обаяния, так как именно сейчас, после эффектной речи Маккея, и особенно после того, как он увидел Данно спящим, ему было просто необходимо нечто подобное. Но мало-помалу Блейз то и дело начал замечать в обычном на первый взгляд поведении брата какую-то фальшь.

Беседа по-прежнему текла очень непринужденно, затрагивая множество тем, Данно внешне не проявлял никаких признаков усталости. Однако от внимания уже насторожившегося Блейза не могли ускользнуть следы опустошенности и отчаяния – то в глазах, то в складках около рта, которые он впервые увидел на лице спящего Данно.

Брат явно переживал кризис, причем уже давно: вряд ли это была всего лишь скрытая реакция на сегодняшний демарш Маккея в Палате.

Кроме того, следовало учесть, что без причины Данно просто не стал бы приглашать его на обед; значит, рано или поздно причина выявится.

Так и случилось, когда уже был подан десерт. Данно настоял, чтобы Блейз, вопреки своим привычкам, после еды выпил вместе с ним бренди. Блейз вообще-то не имел ничего против алкогольных напитков, он просто не видел в них никакой пользы, учитывая свои грандиозные планы.

– Тебе, возможно, покажется несколько неожиданным, – начал Данно, сделав глоток и убедившись, что Блейз последовал его примеру, – но после того как я сопоставил множество возможностей и оценил общую ситуацию на других мирах, я решил, что мне следует согласиться с твоими планами на будущее.

Он замолк и посмотрел на Блейза, который не смог скрыть удивления.

– По крайней мере, – улыбаясь, продолжал Данно, – я готов вот на что: давай выберем какую-нибудь планету и попробуем создать на ней организацию нового типа – первую из тех, которые начнут работу в предложенном тобой направлении. – Он снова замолк и, прищурив глаз, посмотрел на Блейза. – Что ты на это скажешь?

– Дай мне пару секунд подумать, – ответил Блейз, хотя, по правде, времени на обдумывание ему и не требовалось. Данно между тем медленно поднес фужер к губам и сделал очередной глоток.

– Итак, – сказал он, поставив фужер на стол. – Время вышло. Что скажешь?

– Я не ожидал, что ты так быстро решишь, – произнес Блейз, – и полагал, что тебе на раздумья потребуется хотя бы пара недель, если не больше. К тому же шансы за то, что ты все же примешь эту идею, я оценивал примерно пятьдесят на пятьдесят. Можно спросить, что тебя заставило принять решение так быстро?

– Нет, – сказал Данно, улыбаясь при этом так, что его ответ не прозвучал чересчур резко.

– Что ж, все равно я ужасно рад, – продолжил Блейз. – Я действительно считаю, что этот путь сулит нам большое и многообещающее будущее. Хотя, может быть, нам с тобой увидеть его и не суждено.

Данно рассмеялся, допил бренди и заказал еще.

– Что ж, тебе все же удалось меня убедить, – проговорил он, глядя на Блейза. – Молодец. А с какого из миров ты сам бы хотел начать?

– Лучше всего, – ответил Блейз, – со Старой Земли.

Данно посмотрел на него, слегка наклонив голову.

– Старая Земля будет довольно крепким орешком, – начал он. – Там ведь нет единого правительства – их буквально сотни. Каждая социальная, религиозная или этническая группа по-прежнему держится за самостоятельность. В такой ситуации, чтобы повлиять на них, нам понадобится гораздо больше людей, чем можно себе представить.

– Но ведь там имеются всемирные политические организации, которые решают вопросы, касающиеся всей планеты… – начал было Блейз, но Данно прервал его:

– Тем хуже. Пора бы уже тебе понять: те, кто сидит в этих организациях, представляют собой не что иное, как марионеток, управляемых разнообразными группами, которые они представляют и именно которым и принадлежит реальная власть.

– Я еще хотел заметить, – тихо продолжал Блейз, – что наша организация на Старой Земле, с моей точки зрения, должна действовать по-другому. Ты вспомни, ведь именно там появилось человечество…

– Это и делает его самым крепким орешком, – снова перебил его Данно.

– Нет, – покачал головой Блейз. – На Земле всегда прислушивались к проповедникам и пророкам. Представь себе кого-то, наподобие Маккея, провозглашающего преимущества Иных в качестве лидеров на Старой Земле. Группа подобных ему людей вполне способна завоевать Землю, – естественно, за какое-то время.

Он замолчал.

– Что-то я тебя не понимаю, – очень серьезным тоном произнес Данно. На сей раз он даже не притронулся к фужеру с бренди, только что появившемуся перед ним. – Ты что, хочешь, чтобы мы экспортировали проповедников на Старую Землю? Нам-то какая от этого будет польза и в ближайшем будущем, да и в дальней перспективе?

– В перспективе, – сказал Блейз, – они могут устранить границы между группами, о которых ты говорил. Не следует забывать о том, что Старая Земля по-прежнему богата и сильна, поэтому именно оттуда можно наиболее эффективно влиять на другие цивилизованные миры.

Данно взял фужер с бренди и отпил из него.

– Похоже, вы действительно заглядываете далеко вперед, не так ли, господин вице-президент? – проговорил он задумчиво, устремив глаза в пространство.

Блейз заметил, как признаки беспокойства и усталости снова проступили на лице брата.

– Я просто считаю, что необходимо поставить как раз настолько далекую цель, чтобы мир все время был занят движением к ее достижению. Только тогда мы получим возможность делать то, что считаем необходимым именно сейчас.

Данно быстро взглянул на него.

– Может, ты и прав. Ну а как же мы вовлечем в это наши организации на других мирах?

– Я думал и об этом, – сказал Блейз. – Все наши люди должны быть уверены, что их не задвинут на задний план. Возможно, нам стоит собрать руководителей всех организаций на какой-нибудь нейтральной планете. А какая планета в качестве нейтральной подойдет лучше всего? Конечно, та, на которой мы собираемся обосноваться. В данном случае – это Старая Земля, так ведь?

– Да… – протянул Данно. Он побарабанил пальцами по столу. Пауза затягивалась.

– Ну ладно, – Данно прервал наконец молчание, – давай пока на этом и закончим. В таком случае мне сейчас, наверное, лучше уйти и как следует поразмыслить. Возьму-ка я, пожалуй, даже отпуск. Сколько себя помню, никогда еще не устраивал себе отпуска. Так что не удивляйся, если несколько недель меня не будет, а когда вернусь, мы и определим, где и как встречаться с остальными.

– Так ты уедешь прямо завтра? – поинтересовался Блейз.

– А чего тянуть! – воскликнул Данно. – Знаешь поговорку: все корабли идут к Старой Земле. Какой бы корабль не отправлялся завтра, я сяду на него, а потом в случае чего пересяду на другой, который летит до Старой Земли. Время от времени я буду давать тебе знать о том, где я. Но частых сообщений не жди. А за хозяина останешься ты.

Он замолк, порылся в кармане, вытащил оттуда дискету и протянул Блейзу, – Думаю, что теперь могу считать тебя настоящим партнером. А это сюрприз… Блейз посмотрел на Данно:

– Еще какие-то файлы?

– Да, – кивнул Данно. – Я допустил тебя к секретным файлам только после того, как ты сам вычислил их содержание. А сейчас ты получаешь доступ к еще более секретным. – Он сделал паузу и улыбнулся Блейзу:

– А может, ты и эти файлы тоже вычислил?

– Были у меня кое-какие соображения – ответил Блейз.

Глава 29

Чуть ли не в первый раз в жизни Блейз оказался не готовым к тому, что произошло. И дал себе зарок, что такого с ним больше никогда не повторится.

Конечно, ему порой случалось оказываться в неизвестности или в непредвиденной ситуации, когда он не знал, как поступить. Но подобный вариант развития событий он был вполне в состоянии предусмотреть и спланировать свои дальнейшие действия на тот случай, если все обернется таким образом.

На этот раз не предусмотрел и не спланировал. Он предполагал организовать встречу Данно с вице-президентами на Земле, а заодно намеревался убедить Данно в правильности своей идеи расширения организаций Иных. В его планы входило так или иначе, но добраться до всех прочих секретных файлов. И конечно же, он предвидел, что на этом пути ему придется столкнуться с множеством препятствий.

Он предусматривал и возможность того, что Данно вдруг может согласиться с идеей расширения организаций. Но он никак не ожидал, что брат столь внезапно захочет покинуть Ассоциацию.

И разумеется, больше всего его угнетала мысль о том, что Данно, по-видимому, буквально раздавлен нынешней ситуацией и тяжестью работы. Маккей теперь попросту держал Пять Сестер за глотку, и Данно больше не был в состоянии помочь им. То есть эти пятеро, видимо, все же лишатся своих позиций лидеров в Палате. По каким-то причинам Данно воспринимал такой оборот событий как конец всего, чего он достиг.

Именно поэтому ему, Блейзу, и надо найти выход из этой ситуации. Его план на далекую перспективу был по-прежнему верен, а вот что касалось ближайшего будущего, то тут требовалось спешно что-то придумать: сложившаяся ситуация указывала на то, что в его рассуждения закралась ошибка.

Он никогда не считал Линкса связанным с Пятью Сестрами и не знал, что тот является клиентом Данно. Он не ожидал что речь Маккея в Палате произведет такой эффект, хотя вполне мог бы предвидеть, учитывая столь быстрый рост числа членов его церкви. Но вот что он обязательно должен был принять во внимание, так это степень вовлеченности Данно в дела Палаты и то, насколько влиятельным человеком он там себя считал.

Блейз оказался в положении человека, которому на голову вдруг свалилось неожиданное богатство, причем настолько неожиданное, что он даже не знал, как им распорядиться.

Он вдруг получил то, чего предполагал добиться лишь в достаточно отдаленном будущем, и оказался попросту не готов к немедленным дальнейшим действиям. Его счастье, что Данно именно теперь решил устроить себе «маленький» отпуск на Земле и у Блейза в распоряжении оказывалось по крайней мере несколько недель. Но за это время предстояло очень многое сделать.

Вместе с тем отъезд старшего брата создавал буквально критическую комбинацию факторов. Было совершенно ясно: он уехал потому, что не мог больше спасать Пять Сестер от политического краха, и в то же время не мог рассчитывать на сотрудничество с Маккеем: тот не стал бы клиентом Данно ни в коем случае.

Несомненно, Пять Сестер и Линкс в том числе начнут искать его, но он будет уже на безопасном расстоянии. Так что именно Блейзу и работникам офиса придется управляться с Маккеем. Но как, если даже самому Данно это оказалось не по силам?

Может быть, Данно задумал что-то еще? И все его предыдущие шаги были предприняты для осуществления какого-то плана по спасению Пятерых Сестер от Маккея?

Хотя что можно было сделать, кроме как устранить самого Маккея, Блейз не представлял, и, кроме того, он сильно сомневался, что Данно располагал такими возможностями как прежде, так и теперь. Но только это могло спасти лидерство Пяти Сестер в Палате.

Подумав, Блейз решил, что выбора у него нет. Он будет следовать своим планам, по крайней мере вначале. Но прежде всего он должен получить всю необходимую информацию.

Данно настоял на том, чтобы с утра они хоть ненадолго заехали к Генри и Джошуа, поскольку первый корабль на Землю вылетал только во второй половине дня.

– Возьми напрокат машину, – это были его последние слова Блейзу накануне вечером, – а я поеду на своей, и мы встретимся там около девяти утра, согласен?

– Конечно, согласен, – сказал Блейз, удивляясь, почему Данно так настаивает, чтобы они ехали в разных машинах.

Итак, он встал рано утром, взял напрокат ховеркар, такой же белый, как у Данно, и отправился в путь.

Подъехав к ферме, Блейз увидел, что машина Данно уже стоит во дворе. Он поднялся по ступенькам к двери, постучал, и знакомый голос Генри пригласил его войти.

Данно восседал в своем кресле, перед ним на стульях сидели Джошуа и Генри. Джошуа тут же поспешил принести еще один стул, на который и опустился Блейз, ощущая себя куда менее удобно, чем Данно в своем огромном кресле. Данно продолжал говорить Генри деловым тоном:

– …Итак, я, возможно, буду какое-то время отсутствовать, приблизительно около полугода. – Но если вам что-нибудь понадобится, можете обращаться к Блейзу. Есть ли у вас какие-нибудь просьбы ко мне сейчас – пока я еще не уехал?

Генри покачал головой. Он считал, что Блейз и Данно уже и так с лихвой расплатились за свое содержание, работая на ферме, и больше ничем ему не обязаны.

Правда, раньше он все же принимал небольшие подарки, например, детали к мотору, который наконец-то собрал и установил в корпус старого трактора.

Блейза удивило, что Данно снова пытается что-то предложить Генри, прекрасно зная, насколько тот щепетилен в этом отношении. Но предложение Данно относилось к разряду его типичных, сбивающих с толку прелюдий к тому, что он на самом деле хочет сказать – Тогда давайте сделаем так, – сказал Данно. – Я пока оставлю вам мой ховеркар, а вы им пользуйтесь, пока меня не будет.

Прежде чем Генри успел запротестовать, он обрушил на него всю мощь своего голоса:

– Если на нем не ездить, он портится, поэтому мне все равно пришлось бы нанимать кого-нибудь, чтобы его эксплуатировали. Так что мне будет дешевле оставить его вам, чтобы вы ездили на нем, а не кто-то посторонний.

Чувствуя, что теряет почву под ногами, Генри заговорил не сразу:

– Что ж, если так, мы, конечно, можем позаботиться о нем для тебя, Данно.

– Ну а теперь, – продолжил Данно, – как насчет вождения? Небось подзабыли? Пожалуй, лучше показать вам, как это делается.

– Я лично вообще никогда не учился управлять таким, и мне, конечно, потребуются уроки, – ответил Генри, который ни при каких обстоятельствах не признался бы в своей бедности, из-за которой не мог и мечтать приобрести машину.

– Ладно. – Данно повернулся к Блейзу:

– Может, отгонишь пока свой на дорогу, чтобы я мог тут покружиться и поучить Генри вождению?

– Сейчас. – Блейз отправился во двор, но прежде чем он успел дойти до машины, его нагнал Джошуа.

– Ты не мог бы тоже хоть немного поучить меня, пока они занимаются здесь, – попросил он. – А то, во-первых, отец наверняка не захочет учить меня, а во-вторых, если он вдруг что-нибудь забудет, то хоть будет кому подсказать. Только скажи ему, пожалуйста, что это была твоя идея.

– Разумеется, – ответил Блейз и открыл дверцу. – Садись.

Обучение вождению началось. По правде сказать, особо учиться было нечему: управление было крайне простым и осуществлялось лишь рычагом управления да пультом, на котором находилось с полдюжины кнопок. Джошуа всему научился минут за пятнадцать.

Они вернулись во двор и увидели, что Данно и Генри тоже справились с этим довольно быстро.

В космопорте Блейз проводил брата до самого корабля.

– Постарайся не делать ничего такого, чего не стал бы делать я, – на прощание сказал Данно, широко улыбаясь, помахал рукой и исчез в темноте входного шлюза. Блейз вернулся к машине и отправился в город.

Вскоре он добрался до Экумени, но вместо того чтобы повернуть к апартаментам, поехал в тот район, где находился офис.

В офисе все было как обычно. Обе женщины занимались разборкой почты. На правом краю стола Ары лежала стопка нераспечатанных писем, которые были адресованы Блейзу; он подошел и взял их.

– Данно будет отсутствовать несколько месяцев, – сказал он – Вы знаете об этом?

– Он звонил утром и предупредил, – ответила Ара. – Он велел никому об этом не говорить, пока вы не разрешите, и еще сообщил, что до его возвращения за него остаетесь вы. Будут какие-нибудь распоряжения, Блейз Аренс?

– Пока нет, Ара. – Блейз отправился в свой кабинет, который Данно приказал оборудовать для него года два назад. Из этого кабинета был отдельный вход в информационный отдел, и он сразу поспешил туда, оставив нераспечатанную корреспонденцию на столе Блейз уселся перед экраном: его очень интересовала дискета, полученная вчера от Данно.

Содержащиеся на ней секретные файлы оказались гораздо более обширными, чем он предполагал. Однако читать их было непросто – Данно использовал свою систему кратких обозначений для имен и событий. Блейз уже давно знал, что сокращенные записи сразу понять невозможно, и поэтому пока просто запоминал их.

Работа с файлами заняла более полутора часов. Правда, к этому времени значение большинства сокращений стало понемногу проясняться. Теперь Блейз обладал обширной информацией о многих людях. С ее помощью Данно вполне мог бы разбогатеть только за счет шантажа, но это было не по нему. Крупинки информации собирались им исключительно для того, чтобы суметь разобраться в какой-либо конкретной проблеме, а потом проконсультировать клиента.

Блейз решил еще раз просмотреть один файл, который весьма удивил его. Он шел сразу после предупреждения о том, что информация секретна и несанкционированный доступ воспрещен. Блейз никак не ожидал встретить здесь ничего подобного. Текст гласил:

Внизу стояла факсимильная подпись «Данно Аренс», а под ней – еще одна – «Нортон Броули» с указанием должности «юрист». Дата показывала, что завещание составлено и внесено в официальный регистр примерно восемь лет назад.

Блейз позволил себе на секунду расчувствоваться, но затем, подавив эмоции, вытащил дискету и отключил компьютер. После этого он откинулся в кресле и задумался.

Требовалось ответить на два вопроса.

Первое: кто был настоящим заместителем Данно? Данно всегда говорил, что он желал бы видеть на этом посту Блейза, но не мог же брат все это время работать без помощника? Тем не менее Данно никогда не упоминал, что кто-то помогает ему, и поэтому создавалось впечатление, что весь его штат состоит лишь из него самого и двух служащих в офисе. Нужно непременно, подумал Блейз, как можно скорее найти этого тайного заместителя. В противном случае он бы никогда не мог быть полностью уверен в том, что бразды правления действительно находятся в его руках. Кроме того, этот другой, кто бы он ни был, наверняка знает, что за старшего оставлен Блейз.

Теперь второе: где базировались боевики?

То, что «Псы» – как их называли – существовали, не вызывало у Блейза никаких сомнений. Правда, он не нашел никакой информации на этот счет: ни цифр, ни имен, ни событий, ни истории.

Подавляющее большинство руководителей организаций на других мирах, несмотря на отсутствие серьезных причин иметь подобные группы, в том или ином виде их все же организовывали, единственным исключением оказался Кинкака Гудфеллоу на Гармонии.

Остальные пришли к этому либо сами, либо по секретному указанию Данно.

Следовало как можно скорее все разузнать относительно «Псов», или как бы они там еще ни назывались, просто потому, – он сам когда-то говорил это Данно, еще не зная ничего, а только предполагая, что они существуют, – что они могли представлять опасность и для самого Данно, и для организации в целом. Еще большую опасность они могли представлять для всех Иных в том будущем, которое планировал Блейз. Нельзя было допустить, чтобы Иным когда-либо пришлось полагаться исключительно на силу.

Он поднялся с кресла и отправился в кабинет. Там у него была кушетка, сделанная по специальному заказу и такой длины, чтобы он мог с комфортом на ней располагаться. Блейз улегся и дал волю мыслям, чтобы попытаться как-то связать между собой факты, почерпнутые им в просмотренных файлах. Прежде всего – вопрос о заместителе. Кто он ни есть, ссылки на него должны встречаться чаще, чем на кого бы то ни было.

Он уже давно выработал вполне определенный подход к мысленной обработке информации в состоянии полной расслабленности. И мало-помалу в ходе этой обработки из глубины его сознания вдруг всплыло обозначение, довольно часто встречавшееся в файлах: «1п».

Оно появлялось всегда, когда речь шла о чем-то, относящемся к юриспруденции, причем было ясно, что за ним скрывается человек. Блейзу пришло в голову, что этим человеком наверняка является юрист, подписавший завещание Данно. Если обозначение «1п» связано с ним, то должны быть какие-то указания на то, что он играет роль ближайшего помощника Данно.

Прежде, всего под предлогом консультаций с этим юристом Данно мог встречаться с ним сколь угодно часто, что надежно маскировало бы его общение с ним как с помощником.

Но других доказательств, к сожалению, Блейз отыскать не смог. Тогда он на время оставил эту тему и перешел к другой – о вооруженных отрядах.

Если они существуют, а в этом он был уверен, в файлах также наверняка имеются какие-то ссылки, например, принимаемые по ним решения или приказы, которые мог отдавать им Данно.

Насколько Блейз знал, во всяком случае с тех пор как он переехал в Экумени, его брат никогда не использовал их.

Конечно, Данно мог и скрывать подобные случаи, хотя Блейз считал это маловероятным: до определенной степени это противоречило экзотской натуре Данно – только крайняя необходимость вынудила бы его воспользоваться услугами боевиков, подобно тому как Хаммер Мартин пытался подослать двоих своих людей для убийства Блейза. Такое могло произойти только в случае серьезной угрозы лично Данно. Теперь эта угроза стала реальностью.

Во всяком случае, за последние четыре года Блейз сумел достаточно хорошо определить, откуда может исходить опасность. Насколько он знал, за исключением подстроенной стычки с Линксом, в принципе никто не относился к Данно с особой ненавистью и не имел причин физически устранять его. Разумеется, в делах его клиентов бывали острые моменты, до некоторой степени затрагивавшие и его, но ни один из них не был столь серьезен, чтобы привести к использованию силы.

Так или иначе, но ему наверняка неоднократно приходилось навещать этих Псов, чтобы встретиться с ними лицом к лицу. Блейз еще раз мысленно пробежался по секретным файлам – гораздо быстрее, чем это могло бы сделать любое запоминающее устройство, – и вдруг в памяти всплыла краткая запись пятилетней давности:

Когда он в первый раз мысленно восстановил эту запись, обозначение ни о чем ему не говорило. Он тогда подумал, что это, скорее всего, первая буква имени одного из клиентов. Мозевилль был городом, раза примерно в два меньше Экумени, и находился от него на расстоянии около девятисот километров, на самой границе курортной зоны. И город, и эту зону отдыха окружали плодородные поля, принадлежащие крупным фермерам.

И тут ему пришло в голову, что для размещения Псов лучше места, чем Мозевилль, и не придумаешь. От Экумени он расположен так далеко, что его никак нельзя считать тесно связанным со столицей. С другой стороны, он достаточно велик, чтобы разместить на постой любую вооруженную группу. А курортная зона и окружающие поля весьма удобны для устройства там лагерей и школ боевой подготовки.

Слово «Круг», очевидно, обозначало какую-то круговую дорогу, которая проходила где-то неподалеку, а «ящик 149», разумеется, был одним из почтовых ящиков, где местные жители забирали свою корреспонденцию.

Сделав этот рывок, его ум сразу сделал и еще один: «п», возможно, заменяло слово «псы». А кроме того, это «п» почему-то внезапно связалось в его сознании еще и с тем юристом, который, возможно, был ближайшим помощником Данно, а заодно и обеспечивал связь с Псами: в таком случае Данно мог и вовсе никогда даже не приближаться к месту их размещения.

Если «п» означает «псы», то «1п» вполне может обозначать «первый пес». Подобная шутка была бы вполне в духе Данно.

Блейз еще раз перебрал в памяти секретные файлы, отыскивая и другие более мелкие факты, подтверждающие, что его расшифровка сокращений в обоих случаях была правильной.

Да, похоже, все так и есть. Блейз при помощи браслета связался со справочной, чтобы найти юриста, подписавшего завещание Данно. Оказалось, что офис Нортона Броули находится в Экумени, на расстоянии менее тридцати кварталов.

Глава 30

Тайного помощника и Псов нужно было разыскать как можно быстрее, чтобы в отсутствие Данно не случилось каких-нибудь неприятных сюрпризов. Хотя встретиться с Нортоном Броули не составило бы особого труда и немедленно, он все же решил нанести ему визит только тогда, когда кроме одних лишь подозрений у него на руках окажется и как можно больше информации. Поэтому сначала он решил заняться Псами.

Блейз отправился в Мозевилль воздушным путем. Прибыв в местный аэропорт, он нанял ховеркар. Звонок на почту подтвердил, что пятнадцатый круг действительно был тем, что он и предполагал, – одним из участков возле дороги, где кружком были установлены почтовые ящики, возле которых регулярно сгружалась почта. Цифра 15 обозначала не какое-то место на круговой дороге, а порядковый номер одной из таких площадок с круговым расположением ящиков.

До нужного ему круга он добрался уже под вечер. Как раз в это время люди, работающие в городе, но живущие в сельской местности, возвращались домой и по дороге останавливались, чтобы забрать корреспонденцию из своих почтовых ящиков. Блейз увидел, как какой-то мужчина, подойдя к одному из них, вынимает почту. Не выходя из машины, чтобы не привлекать внимания своим необыкновенным ростом, он опустил стекло и обратился к этому человеку:

– Извините, пожалуйста, где-то здесь живет мой брат. Мне так хотелось бы сделать ему сюрприз! Так получилось, что я вернулся из деловой поездки в Мозевилль немного раньше, чем он ожидает. Вы, наверное, здешний? Не знаете случайно, где находится место, куда поступает почта из ящика 149?

Сельские жители и на Ассоциации, и на Гармонии обычно дружелюбны к приезжим и с готовностью помогают им, если только дело не касается скользких религиозных вопросов. Мужчина задумался.

– Да, знаю, – произнес он наконец, – но мне, наверное, будет легче показать вам, как туда проехать, чем рассказать. Если хотите, поезжайте за мной.

– Благодарю вас, – ответил Блейз. Он закрыл окно. Мужчина тем временем уселся в свой коричневый ховеркар и двинул его вперед. Потом он свернул налево и, немного проехав, сделал еще несколько правых и левых поворотов, которые Блейз тщательно запомнил. Наконец машина остановилась перед длинным и высоким каменным забором с мощными стальными воротами. Водитель коричневого ховеркара опустил стекло, высунулся и крикнул Блейзу, который тоже высунулся из окна:

– Это здесь. Нажмете кнопку под экраном справа от ворот, и если в доме кто-то есть, вам ответят.

– Спасибо! – отозвался Блейз. Мужчина в ответ помахал рукой и уехал.

Блейз, пока его провожатый не отъехал подальше, старательно делал вид будто собирает вещи, чтобы вместе с ними выйти и позвонить в дом. Наконец коричневая машина свернула с перекрестка и исчезла среди деревьев.

Блейз оставаясь на месте, внимательно рассматривал ворота и экран с кнопкой под ним. И ворота, и стена на вид отличались исключительной прочностью. Каких-либо признаков специальных систем защиты Блейз не обнаружил, но наверняка здесь их было использовано даже несколько.

Он снова завел двигатель и доехал до перекрестка; машина его провожатого уже превратилась в маленькое коричневое пятнышко.

Блейз остановил машину и вылез. Взяв бинокль ночного видения, он в наступающих сумерках принялся внимательно рассматривать стену. Особенно его заинтересовала ее левая часть, исчезавшая в небольшой рощице среди деревьев.

Блейз проехал в ту сторону и обнаружил, что, как он и предполагал, туда ведет грунтовая дорога. Он поставил ховеркар так, чтобы его не было видно с дороги, вышел из него и отправился через рощу к стене. Вскоре он дошел до того места, где она отходила от дороги под прямым углом.

Отсюда было видно, что стена тянулась не больше чем на сотню ярдов и затем снова под прямым углом подходила к задней стороне здания. Было совершенно очевидно, что это не обычная ферма.

Блейз вернулся к машине, чтобы сделать кое-какие необходимые приготовления. Разумеется, с точки зрения безопасности сейчас лучше было уехать и вернуться попозже, но если он хочет, чтобы его визит в Мозевилль прошел незамеченным, лучше всего действовать прямо сейчас.

Блейз открыл чемодан и переоделся в маскировочный черный костюм. Кроме того, он вымазал лицо черной краской и в заключение вставил в глаза специальные линзы: они были сделаны так, что позволяли достаточно хорошо видеть и при недостаточном освещении, например в сумерках, и при обычном дневном свете.

Блейз прихватил с собой множество всевозможных приспособлений, которые могли ему понадобиться; взял он и пару метательных ножей – один засунул в сапог, а второй – повесил на шею.

Не забыл он и про флакон специально взятого им с собой средства против сторожевых собак. Наконец, полностью готовый, он подошел к стене со стороны рощи.

К этому времени уже совсем стемнело, однако его линзы обеспечивали такую же видимость, как хороший ночной бинокль. В свое время Блейз, изучая необходимые для себя науки, освоил и то, что можно было бы назвать воровским делом. Этими-то навыками он и собирался сейчас воспользоваться.

Он подошел к стене и, тщательно проверив ее специальными сенсорами, не обнаружил ничего подозрительного. Тогда Блейз взобрался на растущее по соседству со стеной дерево и направил один из своих приборов на верхнюю часть стены, При этом выяснилось, что под слоем штукатурки, покрывающим стену, проходит одна из сигнальных оптических систем.

Блейз к этому был готов. Он вынул из кармана нечто вроде сложенного носового платка и развернул его. У него в руках оказался кусок очень тонкого черного пластика, футов пять в длину и четыре в ширину, называющийся «транслятором зеркального отражения». Блейз потянулся к стене и одним движением быстро накинул на нее пластик.

Теперь он мог перебраться через стену, не вызывая тревоги, потому что участок оптической системы, оказавшийся накрытым куском пластика, продолжал передавать охране изображение того же ночного усыпанного звездами неба, что и раньше.

Сидя на стене, Блейз проверил с помощью своих приборов, нет ли каких-либо ловушек на земле. Затем бесшумно спрыгнул вниз и осмотрелся. Перед ним была аллея, обсаженная с обеих сторон аккуратно подстриженными деревьями, сквозь листву которых пробивался свет.

Блейз двинулся вдоль аллеи. Через несколько минут раздался писк одного из сенсоров, закрепленных на поясе; он поднес маленький прибор к глазам: стрелка на шкале отклонилась несколько вправо, и чуть ниже нее светилась цифра 200. Пока он смотрел, цифра уменьшилась до 190. По-видимому, к нему мчались сторожевые собаки, и что удивительно, в полной тишине.

Для верности Блейз снял с пояса еще один прибор и нажал кнопку опознавания. На маленьком дисплее высветилось: «Собаки, две».

Этой информации ему уже было достаточно. Он вынул и открыл баллончик, снабженный распылителем. Мельчайшие капельки вырвавшейся из него под огромным давлением жидкости были настолько малы, что образовали над землей полосу тумана, обладающего определенным запахом.

Сейчас Блейз благодаря своим линзам уже начал различать источник угрозы: две большие черные собаки, похоже, доберманы. Чтобы обзавестись такими дорогими животными, надо было приобрести замороженные эмбрионы, что доставляли с Земли, и выдерживать их в специальных лабораториях до степени развития, соответствующего моменту рождения; затем таким собакам требовалось надлежащее воспитание и уход.

Блейз ждал.

Казалось, что собаки не обратили внимания на пахучий барьер, хотя их чуткие носы уже должны были его почувствовать. Блейз даже засомневался, действует ли препарат, и на всякий случай приготовил оба ножа.

Но тут собаки вдруг замедлили бег, а пробежав еще метров шесть, остановились, жадно нюхая землю.

И тут препарат сработал. Оба животных повалились, охваченные судорогами. Они были живы, но полностью потеряли контроль над своими телами. Блейз подошел к ним и обеим сделал по уколу, который полностью отключил их сознание на три часа. К тому моменту, когда собаки очнутся, все следы препарата на земле уже исчезнут. Блейз снова двинулся вперед, туда, откуда пробивался свет.

За деревьями он увидел здание, почти все окна которого были освещены, что позволило ему рассмотреть находившиеся рядом с ним спортивные и тренировочные площадки.

Подойдя поближе, Блейз пошел вдоль здания в поисках входа.

Наконец, обнаружив входную дверь, он остановился и вынул еще один из приборов, который, поверещав несколько секунд, щелкнул. Блейз посмотрел на дисплей.

На нем была надпись: «Ноль 4. Других нет».

Это означало, что дверь открывается вполне обычным ключом. По-видимому, Данно больше полагался на уединенное положение этого здания, чем на какую-то необыкновенную защиту.

Вынув кольцо с брелком и заготовками ключей, Блейз выбрал заготовку номер четыре и вставил ее в паз сбоку брелка, который по размерам был чуть больше ее самой. Теперь следовало немного подождать. Вскоре бывшая заготовка выскочила с другой стороны брелка, но уже в виде готового ключа.

Блейз нашел замочную скважину, вставил ключ и повернул ручку. Дверь бесшумно отворилась. Он вынул ключ и вошел внутрь, тихонько прикрыв за собой дверь.

В помещении было темно, но благодаря своим линзам он довольно хорошо все видел. Похоже, в этом помещении находились шкафчики для одежды и располагались душевые кабины. Он проследовал дальше, вышел на лестницу и поднялся по ней, то и дело поглядывая на датчики – нет ли поблизости людей.

Однако вокруг было удивительно тихо. Он прошел по длинным коридорам нескольких этажей, заглянул в комнаты отдыха, увидел тир и плавательный бассейн; поднявшись еще на один этаж, он обнаружил комнаты, которые, очевидно, служили спальнями. Но почему-то в доме никого не было.

Необычное всегда настораживает, поэтому Блейз удвоил бдительность. Он продолжил свой обход и собрал достаточно свидетельств того, что в доме размещалась группа от тридцати до ста человек, основными занятиями которых были всевозможные тренировки. Он, однако, по-прежнему не находил никаких признаков чьего-либо присутствия до тех пор, пока не достиг верхнего этажа и датчик не предупредил его о большом скоплении народа где-то впереди.

Он пошел медленнее и осторожнее. Сначала он услышал пение, а еще через несколько шагов уже смог разобрать слова, повторявшиеся хором:

«Данно Аренс, Данно, Аренс, Данно Аренс…»

Пение доносилось откуда-то снизу. Подчиняясь какому-то импульсу, он оказался у двери без замка, за которой оказалась галерея наподобие хоров, где размещаются певчие во время богослужения.

Блейз миновал несколько рядов деревянных стульев и подошел к краю балкона, откуда смог посмотреть вниз. Около пятидесяти человек, одетых в черное, стояли на коленях, а еще один, также в черном платье, стоял на коленях лицом к ним на небольшом возвышении в дальнем конце зала.

Позади него на стене Блейз увидел большое объемное изображение Данно, одетого как обычно, но сидящего в позе Будды и с улыбкой на лице.

Пол, стены и арочный потолок помещения, похожего на часовню, но без каких-либо религиозных атрибутов, были отделаны полированным деревом; благодаря прекрасной акустике почти свободно можно было различить даже отдельные голоса.

Наблюдая за этими людьми, Блейз решил, что они находятся в состоянии, подобном истерическому трансу.

Блейз тихо вышел. По пути он наткнулся на дверь, за которой явно находилась оружейная комната. Он заглянул в нее. Там оказались не только импульсные пистолеты, но и игольные ружья, энергопистолеты и – чем особенно был удивлен Блейз, знавший, что это оружие эффективно только в очень специфических условиях, – энергоружья: они обладали огромной разрушительно силой, но в то же время дальность их действия была крайне небольшой.

Наконец Блейз покинул здание и оказался у главного входа. На массивной двустворчатой двери он увидел надпись: «Изонический молитвенный и восстановительный центр».

Слово «изонический» было незнакомо Блейзу, хотя он обладал весьма богатым словарным запасом. Скорее всего, это было искусственно придуманное слово, которое должно было просто сбивать с толку любопытствующих.

Пора было возвращаться. Блейз прошел мимо собак, которые уже пытались поднимать головы, но пока опасности не представляли. Он дошел до стены, перелез через нее, затем убрал отражающий пластик. Прошло совсем немного времени, и его ховеркар уже сворачивал на дорогу, ведущую в аэропорт.

Но буквально за несколько минут до того, как объявили посадку на рейс до Экумени, Блейз передумал. Он навел справки у сотрудников ночной смены терминала и, последовав их рекомендациям, оказался в удивительно приличном для такого, как Мозевилль, города отеле, который вполне мог бы сравниться с лучшими отелями Экумени.

На следующее утро Блейз снова стоял перед уже знакомыми ему воротами. Нажав кнопку вызова, он заговорил с человеком, лицо которого появилось на экране.

– Я, Блейз Аренс, брат Данно и его заместитель. Откройте.

Он решил, что реакция на его слова последует быстрее, если произнести их приказным тоном, а не облекать в форму вежливой просьбы. Так и оказалось. Через несколько секунд ворота открылись, и он въехал на стоянку перед главным входом, через который в прошлую ночь покидал это здание.

Дверь, которую он смог теперь как следует рассмотреть, была сделана из полированного дерева. Как только он стал подниматься по ступенькам, обе створки ее распахнулись. Внутри по обе стороны дверей стояли молодые люди в черной форме – точно в такой же, что была на тех, кого он видел вчера вечером в часовне.

Стоящий справа от двери охранник слегка поклонился и заговорил:

– Хозяин будет иметь честь приветствовать вас, Блейз Аренс, в своем офисе.

Он прошел вперед и открыл еще одну черную дверь слева. Блейз двинулся за ним и оказался в какой-то комнате. Дверь за ним бесшумно закрылась.

Незнакомый мужчина лет тридцати-сорока с худым лицом и тоже в черной одежде встал из-за стола и поздоровался с Блейзом легким наклоном головы.

– Честь имею приветствовать вас, Блейз Аренс. Не хотите ли присесть? – Он указал на пару мягких кресел у камина. – Мое имя Ахрам Моро.

– Благодарю вас, Ахрам Моро. – Блейз опустился в одно из кресел, хозяин кабинета занял второе. – Я полагаю, вы понимаете, что означает мое появление здесь?

Ахрам снова слегка наклонил голову.

– Мы уже получили инструкции от Данно Аренса, что, пока вы находитесь здесь, мы обязаны подчиняться вашим приказам, как если бы их отдавал сам Данно. Мы не собираемся выяснять причины этого распоряжения, а просто считаем вас своим руководителем. Не желаете ли чего-нибудь, Блейз Аренс? Может быть, выпить? Или подкрепиться?

– Ни того ни другого, – ответил Блейз. – У меня очень мало времени. Я хочу ознакомиться с вашими файлами.

– Конечно, – кивнул Ахрам. – А с какими конкретно?

– Со всеми, – уточнил Блейз.

На лице Ахрама появилось изумление.

– Простите меня, Блейз Аренс, – начал он, – но вы ведь вроде сами только что сказали, что у вас мало времени…

– Так оно и есть, – прервал его Блейз, – тем не менее я хочу, чтобы мне предоставили такую возможность.

– Будет сделано, как вы хотите, – сказал Ахрам и нажал кнопку на панели управления на правой ручке своего кресла, после чего заговорил в микрофон.

– Подготовьте все необходимое для просмотра наших компьютерных архивов! – приказал он и повернулся к Блейзу:

– Через несколько минут все будет готово. А пока, может быть, вы все-таки поедите чего-нибудь или выпьете?

Оттого, что я соглашусь, большой беды не будет, подумал Блейз: вряд ли они станут менее послушными и предупредительными.

– Хорошо, давайте чего-нибудь выпьем, – сказал Блейз, – конечно, если вы мне составите компанию.

– Это будет честью для меня, Блейз Аренс. – Ахрам встал с кресла и, подойдя к большому деревянному шкафу, открыл дверцу: за ней оказалась масса бутылок и бокалов. – Вы предпочтете пиво или что-нибудь покрепче?

– Лучше пиво, – ответил Блейз.

Ахрам достал два высоких бокала и наполнил темно-коричневой жидкостью. Протянув один бокал Блейзу, он уселся в кресло со вторым.

– Это пиво очень любит ваш брат. Надеюсь, оно вам тоже понравится.

Блейз попробовал.

– Оно превосходно, – согласился он и поставил бокал на столик возле своего кресла. Дверь открылась, и двое молодых людей принесли компьютер и дискеты.

– Благодарю вас, – сказал им Блейз. Они поклонились и вышли, закрыв за собой дверь.

Блейз бросил взгляд на компьютер и убедился, что это стандартная модель. После этого он включил его и начал работать с файлами как всегда в алфавитном порядке, выводя страницы на экран одну за другой; мгновенно ознакомившись с одной, он переходил к следующей. Ахрам некоторое время внимательно наблюдал за ним.

– Извините за дерзкий вопрос, Блейз Аренс, – неуверенно произнес он, – но вы просто что-то ищете или в самом деле успеваете частично прочитать страницу?

– Я полностью прочитываю каждую страницу, – ответил Блейз, не отрываясь от экрана.

Чтобы ознакомиться со всеми файлами, Блейзу потребовалось чуть больше часа. Закончив, он поднялся с кресла, и Ахрам немедленно последовал его примеру.

– А что бы вы еще хотели, Блейз Аренс? – поинтересовался он. – Не желаете взглянуть на учебные поединки? Возможно, Данно говорил вам, что у нас здесь лучшие представители современных ниндзя… – Он замолчал, затем спросил:

– Вам знакомо это слово? Настоящие ниндзя были убийцами.

– Я знаю, – сухо ответил Блейз. Он хотел было отказаться, но потом решил, что, возможно, рискует упустить какую-то важную информацию.

– Хорошо, – кивнул он, – меня интересует рукопашный бой и поединки с оружием, и еще посмотрим, как одновременно тренируется группа человек из пятнадцати-двадцати. Просто у меня крайне мало времени, надо спешить в аэропорт.

– Как пожелаете, Блейз Аренс, – сказал Ахрам. – Следуйте, пожалуйста, за мной.

Ахрам по пути зашел в какую-то комнату, где, очевидно, переговорил с начальниками групп или отделений. Выйдя оттуда, он сообщил Блейзу следующее:

– Пойдемте. Сейчас нам продемонстрируют рукопашный бой

Глава 31

Блейз сидел в кресле аэрокара, взявшего курс на Экумени. Просмотренные сегодня файлы пока не занимали его. Мысленно он постоянно возвращался к тому, что увидел во время показательных тренировок Псов.

Внешне молодые люди выглядели неплохо. Но посмотрев поединок первой пары, Блейз заподозрил неладное, а следующие две пары только усилили его подозрения. Тогда он попросил разрешения у Ахрама попробовать свои силы в поединке с одним из тех, кто только что участвовал в показательных схватках; Ахрам, конечно, разрешил.

Блейз начал схватку и буквально через несколько мгновений, как он и ожидал, закончил ее, уложив бездыханного соперника на мат.

– Благодарю вас, – сказал он Ахраму. – Это именно то, чего я хотел.

Посмотрев Ахраму в глаза, он понял, что тот так и не догадался о причине его столь необычной просьбы.

Знакомясь с другими аспектами физической подготовки Псов, Блейз по этому поводу ничего говорить не стал. Он лишь поблагодарил Ахрама и попросил помочь добраться до аэропорта, а машину потом отогнать в гараж, где он ее нанимал.

Итак, что же вызвало его недовольство? Блейза уже во время первого поединка удивило то, что противники боролись строго на фиксированной дистанции и практически не сходя с места. Сам он постоянно кружил вокруг противника, а также то и дело менял боевую стойку. В результате Блейз сразу же оказывался хозяином положения.

Получалось, что Псы были в состоянии одержать верх исключительно над аналогичным образом обученным противником; разумеется, они успешно справились бы и с любым человеком, не имеющим понятия о рукопашном бое. Но против более опытного противника они были совершенно беспомощны.

Схватки с использованием оружия подтвердили подозрения Блейза.

И наконец, наблюдая за тем, как Псы преодолевали полосу препятствий, он заметил, что и это они делали совершенно единообразно, даже бежали одинаково. Конечно, если бы это были соревнования, в которых участникам пришлось бы соревноваться на разных площадках, может быть, они и сумели бы проявить свою индивидуальность.

Короче, они значительно уступали и настоящим тренированным спортсменам, и даже тем, кто лишь считал себя таковым и инстинктивно старался действовать подобающим образом.

Ладно, подумал Блейз, все равно это не имеет значения. Он должен был лишь убедиться, что данное военизированное формирование не может быть использовано ни при Данно, ни без него. Он перестал думать о боевых качествах Псов и переключился на размышления о просмотренных файлах.

История Псов началась чуть меньше одиннадцати лет назад, то есть примерно через пять лет после того, как Данно оставил жизнь на ферме и перебрался в Экумени. В отряд набирались мальчики десяти-двенадцати лет, что было неслыханным для большинства новых миров, но вполне естественным для Гармонии и Ассоциации, где слишком большие семьи, имевшие маленькие и малопродуктивные фермы, часто заставляли тех из детей, которые считали себя уже достаточно взрослыми, отделяться от семьи, причем обычно с ее согласия и, разумеется, с согласия общины.

Молодые квакеры, говорил себе Блейз, к тому же должны были находить особую привлекательность в такой организации, как Псы Данно. При том здесь, очевидно, играл немаловажную роль еще и религиозный аспект: ведь Данно стал для них почти настоящим божеством.

В чем же состояла наиболее серьезная ошибка Данно?

Никогда не интересовавшийся ни боевыми искусствами, ни оружием из-за своего природного физического превосходства над большинством окружающих да еще, пожалуй, из-за унаследованного от матери-экзотки врожденного отвращения к насилию, Данно особо не размышлял над формой организации, а также довольно беспечно отнесся к подбору тренеров, которым предстояло сделать из Псов настоящих бойцов.

К счастью, как Блейз и подозревал – и это на шло подтверждение в файлах, – Псов еще никогда не использовали в деле. Однако в определенном смысле они все же представляли опасность.

Подобным образом часто воспитывают сторожевых собак: им внушают, что они никогда не будут побеждены, что они способны победить любого противника. В файлах, которые просмотрел Блейз, были отмечены несколько случаев, когда Псов как бы случайно оставляли без надзора в Мозевилле в ситуациях, где они могли столкнуться либо с неподготовленными, либо попросту со слабыми противниками.

В результате уже никто не смог бы их разубедить в собственной непобедимости. Когда они стали старше, их начали отпускать развлечься в Мозевилль, но всегда в обычной одежде и с условием, что они не будут распространяться о своей принадлежности к организации. Псы, конечно, были страшно рады и согласны на любые условия, но все же для полной уверенности, как Блейз узнал из файлов, Данно во время первых выходов в город организовывал за ними наблюдение, чтобы убедиться в их способностях хранить тайну. Никто из них ни разу не проболтался. К сожалению, как Блейз и говорил Данно, они по существу являлись заряженным оружием, да еще стремящимся к тому, чтобы его использовали.

Еще раз перебрав в голове самую важную информацию из этих файлов, Блейз закрыл глаза, откинул спинку сиденья и погрузился в легкий сон, так ничем и не потревоженный до самой посадки в Экумени. В аэропорту он оплатил перелет и вызвал машину. Оказавшись у себя в апартаментах, Блейз сразу же улегся в постель и мгновенно отключился, погрузившись в глубокий сон.

Он проснулся хоть и больше чем на час позже обычного, но зато с совершенно ясной головой, как бывает после хорошего сна, освежающего и тело и разум.

Следующим важнейшим пунктом его программы была встреча с Нортоном Броули.

Блейз связался с офисом юриста, когда готовил себе завтрак. Ему ответил женский голос, по-видимому, секретарши, который почти тут же сменился мужским.

– Офис Нортона Броули. Чем могу быть вам полезен?

– Это Блейз Аренс. Скажите Броули, что я жду его у себя через пятнадцать минут.

– Простите, как вы себя назвали? Что вы сказали? – удивленно спросил мужской голос.

– Блейз Аренс. Броули должен быть у меня в апартаментах через пятнадцать минут. Передайте ему это, – сказал Блейз.

Обладатель мужского голоса, видимо, несколько оправился от удивления.

– Боюсь, что господин Броули никак не сможет прибыть к вам через пятнадцать минут. И вообще отлучиться сейчас из своего офиса…

– Меня не касается, – прервал Блейз, – от вас это зависит или от него, но если он не появится у меня через пятнадцать минут, я вынужден буду предположить, что он более не желает поддерживать с нами отношений. Всего хорошего.

– Минутку, минутку, – поспешно заговорил мужской голос. – Как, говорите, вас зовут?

– Блейз, – произнес Блейз, четко выговаривая каждую букву, – Аренс.

– И где, говорите, вы находитесь? Что это за место?

– Это то же место, где проживает и Данно Аренс, – ответил Блейз. – Броули знает, где это.

– Даже не знаю – боюсь, это совершенно невозможно… – забормотал мужской голос, но вдруг остановился. – Данно Аренс? Постойте, но вы же не Данно Аренс!

– Очень сожалею, – заявил Блейз, – но у меня больше нет времени разговаривать с вами. Ваш шеф или будет здесь через пятнадцать минут, или больше не будет никогда. Всего хорошего.

И повесил трубку.

Блейз еще завтракал, когда у входной двери раздался сигнал вызова.

– Да? – ответил он, слегка повысив голос, но не поднимаясь из-за стола.

– Это Нортон Броули.

Блейз нажал кнопку на ближайшей панели управления. Дверь открылась, и вошел высокий человек лет сорока в темном деловом костюме.

Лицо его было овальным, брови и волосы – черными и прямыми, а кожа темно-оливкового цвета, что говорило о его средиземноморских корнях.

Это сразу бросалось в глаза, поскольку большинство эмигрантов из Европы, оказавшихся на Квакерских мирах, были из северных, а не из южных областей континента.

– А, Нортон Броули! – сказал Блейз, по-прежнему продолжая сидеть. – Быстро же вы добрались. Я уж и не ждал, что вы появитесь. Хотите чашку кофе?

– Я… я… – Нортон Броули пытался сосредоточиться. – Конечно. Блейз Аренс.

– Черный?

– Если не трудно Блейз наконец встал из-за стола и сразу заметил, как глаза у Броули несколько расширились от удивления. Блейз улыбнулся про себя. Ему была знакома подобная реакция, когда человек, считающий себя более высоким, чем большинство других людей, вдруг встречался с ним – человеком ростом выше себя, и причем не на какую-то малость.

– Располагайтесь пока в гостиной, – предложил Блейз, – а я сейчас принесу кофе.

Через некоторое время они сидели в гостиной, друг против друг друга.

– Сожалею, что так неожиданно оторвал вас от работы, – сочувственно произнес Блейз, – но дело в том, что я оказался в затруднительном положении и хотел бы посоветоваться с вами.

– Если вы имеете в виду отъезд Данно и его возможно продолжительное отсутствие на нашей планете, то я это уже знаю, – сказал Нортон несколько вызывающим тоном. – Он позвонил мне сразу, как только принял это решение.

– Нет, вы ошибаетесь, Нортон, – вежливо возразил Блейз. – Он принял это решение во время беседы со мной.

– А-а-а… О!.. – промямлил Нортон. Он взял чашку, к которой до этого еще так и не прикоснулся и отпил из нее. – Я этого не знал.

– Разумеется, – пожал плечами Блейз. – Однако, поскольку он оставил меня своим заместителем, я решил проверить состояние всех дел, с тем чтобы удостовериться, что все нити управления находятся, так сказать, в моих руках. Вчера я навестил Псов, и меня несколько смутила их подготовка.

Нортон сделал еще глоток из своей чашки, крепко сжимая ее дрожащими от напряжения руками.

– А что вы думаете по этому поводу? – Блейз мог только предполагать, что в ближайшем будущем Псов собираются активно использовать. Но судя по тому, как отреагировал на его фразу Нортон, это предположение имело под собой кое-какую основу.

– Я не знаю, что Данно говорил вам… – заколебался Нортон: он явно рассчитывал вытянуть из Блейза побольше информации.

– Пусть это вас не волнует, – сказал Блейз, жестом останавливая его, – а просто ответьте, учитывая, разумеется, что мне известно все. Меня просто интересует ваше мнение. Да, мне известно все, что есть в обычных и секретных файлах; кроме того, я уверен: если Псов задействуют в какой-либо акции, им вряд ли сообщат, является ли она тренировочным занятием или нет. Так что не теряйте времени. Итак, ваше мнение?!

В первый раз с момента появления Нортона в голосе Блейза зазвенел металл – последние слова напоминали уже что-то вроде удара бичом и требовали лишь немедленного ответа, а не новых вопросов.

– Мне очень жаль, – заторопился Нортон. – Я не сразу понял, что вы все об этом знаете.

– Как же иначе? – пожал плечами Блейз. – Продолжайте.

– Ну хорошо, только я не понимаю, в чем тут может быть проблема, – сказал Нортон, впадая в тон, которым он, по-видимому, обычно пользовался в офисе, обсуждая юридические проблемы. – Когда Маккей начинает произносить свою речь, его охранники, как правило, несколько ослабляют бдительность. В это время наши люди в обычной одежде и со значками или эмблемами церкви «Восстань!», такими же, как у всех присутствующих членов этой церкви, осуществляют акцию. Результат будет ошеломляющий: все решат, что с Маккеем расправились его же собственные последователи.

– Но только при условии, – уточнил Блейз, – что Псов не задержат, соответственно не допросят и не установят их принадлежности к нашей организации.

– Ну так они и не принадлежат к нашей организации, – сказал Нортон. – Они вообще ничего не знают о ней, даже Ахрам. Им известен лишь сам Данно, и все. Но даже Данно теперь далеко, и в полной безопасности.

– А вы уверены, – спросил Блейз, – что Псы достаточно хорошо подготовлены? Лично мне, когда я вчера видел их на занятиях, показалось, что им не мешало бы потренироваться еще.

– Почему вы так решили? – удивился Броули. – Неделю или чуть больше назад мы вместе с Данно навещали их, и они произвели на нас прекрасное впечатление. Впрочем, до выступления Маккея еще целых три недели. Если вы хотите как-то усовершенствовать их подготовку, я уверен, что это еще совсем не поздно сделать.

– А каким образом они доберутся до места, где намечено выступление? – спросил Блейз.

– Они полетят на частных аэрокарах, которыми будут управлять наши люди. Затем пересядут в пять машин по шесть человек в каждую и прибудут к месту выступления, примерно за час до начала. Имея значки, они легко проникнут в здание, и таким образом, когда Маккей будет выходить, они окажутся позади. Если они застрелят его прямо на ступеньках, это будет выглядеть как результат обычной борьбы фракций внутри его собственной церкви. Вещи такого рода случаются постоянно. Члены церкви всегда примыкают к тем или иным группировкам.

– А затем Псы просто ускользнут на машинах, правильно? – уточнил Блейз.

– Разумеется. – Нортон улыбнулся.

– А что если полиция почему-либо решит обследовать эти машины еще на пути туда или кто-нибудь из Псов будет пойман при попытке убежать с места покушения? – спросил Блейз.

– Что ж, если полиция заинтересуется машинами, то нас предупредят, и их придется бросить независимо от того, какая сложится ситуация. А что касается местной полиции, членов церкви и охранников самого Маккея, то это просто самоучки, получившие лишь небольшой опыт в вооруженных стычках между различными церквями. Ни один из них нашим Псам и в подметки не годится.

– Что ж, звучит прекрасно, – задумчиво проговорил Блейз, – конечно, при условии, что не произойдет ничего неожиданного. Я все же считаю, что Псы, которые будут заняты в акции, должны еще попрактиковаться.

– Что же, это совсем не трудно организовать, Блейз Аренс, – произнес Нортон. – Вы хотите, чтобы я занялся этим?

– Да, пожалуй, лучше, если это сделаете вы, а не я, поскольку они вас хорошо знают и имели с вами больше контактов.

– Конечно. Я займусь этим сразу, как только вернусь в офис, – сказал Нортон, поднимаясь. – А туда позвоню.

– Лучше съездить, – заметил Блейз. – Я хотел бы, чтобы вы помогли им проникнуться сознанием необходимости того, что нужно повысить интенсивность занятий.

– Но я все же не понимаю, – начал Нортон, когда Блейз провожал его к выходу, – почему вы решили, что это какой-то кризис. Вы могли просто позвонить мне и дать указание отправиться к ним.

Блейз улыбнулся.

– Я решил, что следует внушить вам мое отношение к вопросу и то, как я его понимаю, – ответил Блейз. – Надеюсь, мне это удалось.

– Определенно! – Нортон протянул руку Блейзу, и они обменялись рукопожатием. – Да, пожалуй, это все-таки было мудро – встретиться со мной сразу же, как только у вас возникли подобные опасения. Как бы то ни было, могу вас заверить, что вы в любом случае будете ни при чем.

Блейз закрыл за ним дверь, затем вернулся и сел в кресло, погрузившись в размышления. Он должен каким-то образом познакомиться с церковью Маккея и ее руководителями. Ему необходимо получить более ясное представление о том, какие у Маккея слабые места.

Он старался выудить побольше сведений у Нортона Броули и в общем-то добился своего. Но информация оставляла желать лучшего. Нортон, очевидно, уже не в состоянии справляться с Псами: они, скорее всего, вышли из-под контроля.

Короче, необходимо устранить малейший риск упоминания в газетах в качестве убийц Иных. Появление в средствах массовой информации подобного материала привело бы к полному банкротству организации Иных, чего он, Блейз, не может допустить ни сейчас, ни в будущем. Тем более учитывая его планы спасения человечества.

Ясно, что он должен как-то вмешаться в ситуацию. Он поднялся с кресла и отправился вниз, в тренажерный зал, чтобы дать работу телу, в то время как его ум будет искать выход.

Еще лучше, однако, о чем свидетельствовал его собственный опыт, не «напрягать мозги», а положиться на подсознание, чтобы оно само отфильтровало факты и сформулировало ответы.

Через два дня после его разговора с Броули так и случилось

Глава 32

Новая, небольшая, зато очень активная община «Восстань!» вначале не обратила особого внимания на одного из новых прихожан, разве что – на его необыкновенный рост. Его одежда, старая и потрепанная, была ему великовата, создавая впечатление, что он порой не ел так часто, как следует.

Из разговора с ним выяснилось, что зовут его Блейз Маклейн и в данное время он не имеет работы. Он вырос на ферме недалеко от Экумени, а сейчас подыскивает себе занятие в городе, так как хотел бы здесь осесть.

Блейз чувствовал себя довольно уверенно: в крайнем случае члены общины просто направят своего человека к Генри, а тот никогда не станет распространяться ни о ком из членов своей семьи.

– Что же привело вас в нашу церковь? – спросил Блейза один из членов общины.

– Мне довелось услышать речь нашего Великого Учителя Деррела Маккея, и я был просто потрясен, – ответил Блейз.

– О, так вы слышали Деррела Маккея? – продолжал допытываться тот же человек. – А в какой церкви?

Блейз опустил глаза вниз, как бы смутившись.

– Я слушал его не в церкви, а в Палате. Я там был на галерее для посетителей.

Все с удивлением уставились на него.

– На галерее для посетителей? – переспросил его все тот же дотошный прихожанин. – Как же вы ухитрились туда попасть? Даже для того чтобы просто войти в здание Палаты, и то требуется специальный пропуск.

Блейз, казалось, еще больше смутился.

– Я нашел пропуск на улице, – ответил он. – Он был действителен на один день, и наверное, кто-то его выбросил; но он был именно на этот день, поэтому я его поднял и пошел внутрь, просто чтобы посмотреть, что там. Охранник у входа на галерею не очень обрадовался при виде такого посетителя, как я, – тут Блейз неловко улыбнулся, – но все же пропустил. Наш Великий Учитель рассказывал о геостанции и о том, что те, кто будет работать там, обязательно должны верить в Бога и посещать церковь независимо от того, откуда они прибыли.

– Совершенно верно, – подтвердила одна из женщин, – он действительно говорил так! Об этом писали в газетах.

– А что же все-таки заставило вас прийти в одну из его церквей? – Поистине любопытство этого человека не имело границ!

– Да я тут проходил мимо одной церкви, – начал Блейз, – но она была такой большой… Вот я и подумал, что надо бы поискать какую-то… такую, какая была неподалеку от нашей фермы.

– И поэтому вы пришли в нашу церковь? Совершенно правильно сделали, – сказала женщина. – Бога и истинного верующего мало интересуют размеры церкви и то, как она украшена!

Окружающие бурно согласились с этим утверждением.

– И мне здесь очень понравилось, – добавил Блейз.

– Нам тоже приятно, что вы пришли к нам, Блейз Маклейн. Здесь вы найдете друзей. Здесь вы в каждом из нас найдете Истинных Хранителей Веры! – продолжал все тот же мужчина.

– Спасибо, спасибо вам, – пробормотал Блейз. – Я тоже буду изо всех сил стараться стать Истинным Хранителем Веры.

– Вы уже встречались с нашим Учителем? – снова задал вопрос все тот же человек. Блейз отрицательно помотал головой. – Хорошо, тогда пойдемте к нему.

Блейз, чуть помявшись, подчинился. Остальные члены общины двинулись за ними.

За решетчатой деревянной перегородкой их встретил довольно полный мужчина средних лет с удивительно вытянутым лицом.

– Учитель, – обратился к нему один из членов общины, – я хочу вам представить Блейза Маклейна. Он увидел яркий свет нашей церкви «Восстань!», когда слушал нашего Великого Учителя, Деррела Маккея. Учитель, это Блейз Маклейн. Блейз, это Учитель, Самуил Годсарм.

– Большая честь познакомиться с вами, Блейз Маклейн. – Самуэл Годсарм протянул руку Блейзу, и тот быстро пожал ее. – Вы здесь впервые?

– Нет, нет, – заговорила женщина в группе позади Блейза, – один раз он уже был здесь, но только сидел отдельно от всех – стеснялся подойти и представиться. Мы подумали, что для него самое лучшее – встретиться с вами и понять, что именно эта церковь «Восстань!» должна стать его духовным домом.

– Верно сказано, Марта Эйно. – Самуил Годсарм улыбнулся Блейзу. – Мы все здесь ваши друзья, Блейз Маклейн.

– Спасибо, большое спасибо, – промямлил Блейз.

– А чем вы занимаетесь, брат Блейз?

Не успел Блейз и рта открыть, как окружающие рассказали своему Учителю о том, как Блейз нашел пропуск, прошел на галерею для посетителей и слушал самого Деррела Маккея.

– Ну-ну, – кивнул Годсарм. – Вы не поверите, брат Блейз, но многие из нас еще не испытали подобного счастья: услышать самого Великого Учителя. Я-то, конечно, его слышал. И это сразу подвигло меня прийти сюда. Большинству же наших прихожан довелось слышать лишь его обращение, но они сразу поняли, что хотят следовать за ним.

– Вам доводилось проповедовать? – поинтересовалась женщина.

Блейз предусматривал возможность такого вопроса, хотя детально его и не продумывал. Он знал, что в большинстве церквей как на Гармонии, так и на Ассоциации любой член общины должен быть готов проповедовать в любой момент. Так проверялась подлинность веры – если человек действительно предан Господу, тот сам вложит в его уста нужные слова.

– Большинство членов общины все еще в церкви, Самуил, – продолжала все та же словоохотливая женщина, – так что, может быть, наш новый брат Блейз выступит с краткой проповедью и расскажет, что он чувствовал, слушая нашего Великого Учителя?

– Прекрасная идея, Марта, – кивнул Годсарм и повернулся к Блейзу. – Вы нас очень обяжете.

– Конечно, – нерешительно произнес Блейз, хотя в действительности ничуть не колебался и не сомневался в своих способностях – он запросто мог произнести краткую проповедь или рассказать о выступлении Маккея.

Годсарм подошел к умывальнику, как бы давая понять Блейзу, что перед проповедью им необходимо воспользоваться, и Блейз догадался: очевидно, в церкви «Восстань!» принят обряд омовения рук проповедника. Он подошел к умывальнику, подставил свои длинные ладони под струю воды из крана, намылил их чем-то, напоминающим грубое домашнее мыло, а затем сполоснул. Закрыв кран, он вытер руки о полотенце и повернулся к Годсарму:

– Я готов.

Тут же все, за исключением Годсарма, вышли видимо, направляясь обратно в зал к своим скамьям.

– Пойдемте со мной, Блейз, – сказал Годсарм, – я представлю вас общине.

Блейз последовал за ним и, выйдя из-за перегородки, поднялся на три ступеньки к кафедре, повернутой к скамьям. Служба уже закончилась, но в церкви все еще было довольно много людей – человек сорок или пятьдесят. В этом не было ничего необычного – многие проводили в здании церкви даже по несколько часов, потому что для них это было единственной возможностью пообщаться с другими людьми за целую неделю. Годсарм взошел на кафедру.

– Прошу тишины, – сказал он. Присутствующие притихли, а те, кто еще стоял, заняли свои места. – Я хочу представить вам, – продолжал раскатистым голосом опытного проповедника Годсарм, – нового члена нашей общины Блейза Маклейна. Ему довелось услышать нашего Великого Учителя, когда, по счастливой случайности, он оказался на галерее Палаты. – Он повернулся к Блейзу:

– Брат Блейз, наши братья и сестры с нетерпением ожидают твоей речи.

Блейз поднялся на кафедру, край которой едва доходил ему до пояса. Его жизнь с матерью была такова, что он чувствовал себя актером едва ли не с того времени, как начал ходить. Он должен справиться и сумеет произнести эту проповедь так, чтобы аудитория поверила: его слова вдохновлены самим Господом.

Он обхватил руками внешний край кафедры так, чтобы на ее фоне выделялись его длинные мощные пальцы: этот чисто театральный жест сразу подействовал на присутствующих. В церкви и так уже стояла тишина, но тут раздался общий вздох, после которого, казалось, все вообще затаили дыхание.

– Братья и сестры, – заговорил он мощным тренированным голосом. – Я обращаюсь к вам со словами, которые вкладывает мне в уста Господь.

Позвольте мне вначале напомнить вам один из законов Господа. Когда в детстве я жил на ферме; у нас был сосед. Он держал много коз, но однажды они начали болеть одна за другой и умирать, и тогда он пришел к моему отцу и попросил, не придет ли тот и не посмотрит ли этих больных коз, и не скажет ли, что с ними случилось. Мой отец пошел и посмотрел этих коз. Они находились в чистом хлеву и в тепле, а это было зимой. И пища стояла перед ними, но они не притрагивались к ней. Тогда мой отец сказал соседу: «А говоришь ли ты с этими козами?» – «То есть как это – говорю ли я с ними?» – удивился сосед. «Зовешь ли ты их по именам? Тратишь ли ты некоторое время каждый день, чтобы погладить своих коз и поговорить с ними?» – «Нет, я этого не делаю». – ответил сосед. – «И никогда не слышал, чтобы кто-нибудь так поступал». – «Сделай так, – сказал мой отец, – а потом через неделю приди за мной, чтобы я посмотрел их снова». Через неделю сосед пришел, и лицо его сияло, как фонарь, освещенный изнутри горящей в нем свечой. «Пойди и взгляни на моих коз теперь!» – сказал он. Мой отец отправился с ним. Козы были по-прежнему в своем хлеву, но теперь они стали совсем другими. Их шерсть блестела, их уши стояли, и большинство из них охотно ели из своих кормушек. «Скажи мне, – обратился сосед к моему отцу, – как ты узнал, что им не хватает именно этого?» – «Это один из законов Господа, относящийся ко всем его созданьям, – ответил мой отец. – Они болеют и умирают, когда им не уделяет внимание тот, кто владеет ими и определяет весь ход их жизни. Так же как ты не стал бы без внимания относиться к своим детям, не обходи вниманием и своих животных – делай так, и твои стада будут процветать.» И обращаясь сейчас к вам, братья и сестры, могу сказать, что я никогда не забывал об этом, – продолжил Блейз. – И то, что сказал мой отец, – истинно. Всю жизнь я искал учителей, которые заботились бы о своей пастве, как это надлежало бы делать по словам моего отца. И я нашел его – нашего Великого Учителя Деррела Маккея. Он говорил о геостанции, и я повторю вам все, что он сказал, – слово в слово. Моя память хранит все, что представляет ценность в глазах Господа.

Действительно, слуховая память Блейза была не хуже зрительной. Когда он закончил воспроизводить речь Маккея и сошел с кафедры, в церкви еще долгое время стояла мертвая тишина. А затем послышались голоса, благословляющие Маккея и Блейза.

– Ваша память – настоящий дар Господа, – восхищенно произнес Годсарм, когда они с Блейзом вернулись за загородку и Блейз приступил к повторному омовению рук. На этот раз никто не осмелился подойти к ним: в конце выступления члены общины смотрели на Блейза уже с благоговением и трепетом.

– Да, – Блейз вернулся к тому же неуверенному тону, которым говорил перед тем, как взойти на кафедру, – я бесконечно благодарен Богу за то, что так отмечен Им.

– Я думаю, брат Блейз, – рассудительно заметил Годсарм, – что вряд ли Господу угодно, чтобы вы оставались здесь, в этой маленькой общине, в то время как наш Великий Учитель может найти вам гораздо лучшее применение. Поэтому, если вы согласитесь, я дам вам к нему рекомендательное письмо, в котором расскажу о том, как вы тут выступили. Я думаю, Учитель обязательно примет угодное Богу решение.

Блейз посмотрел на него.

– Спасибо, – сказал он.

Минут через двадцать он покинул церковь и поспешил не в указанный Годсармом отель, где находилась штаб-квартира Маккея, а решил немного покружить по улицам, чтобы быть уверенным в отсутствии слежки. После этого он, воспользовавшись браслетом, вызвал машину и отправился к себе в апартаменты.

Там он аккуратно вскрыл конверт, вынул письмо и ознакомился с его содержанием.

Блейз снова запечатал письмо и убрал его в шкафчик у своей кровати. Затем он долго размышлял, сидя в кресле, наконец повернулся к телефону и нажал кнопку.

Экран засветился: Блейз увидел приветливое лицо молодого человека, почти подростка с аккуратно зачесанными назад темными волосами. Для такой ответственной должности, как оператор справочной службы, он выглядел что-то уж чересчур юным.

– К вашим услугам, – сказал тот.

– У вас на дисплее высветился мой адрес? Или только номер? – поинтересовался Блейз.

– Нет, и адрес тоже, – ответил оператор.

– Тогда не могли бы вы мне сообщить номер ближайшего ко мне колледжа? И желательно спортивного факультета.

– Подождите немного, – предложил оператор. Экран на секунду потемнел, затем на нем появился восьмизначный номер. Тем временем снова послышался голос оператора:

– Вот тот номер, который вы просили. Может быть, хотите, чтобы я соединил вас с ними?

– Да, если не трудно, – согласился Блейз. Экран снова потемнел, послышался слабый звук вызова. Через некоторое время экран опять вернулся к жизни, и на нем Блейз увидел лицо седой женщины лет пятидесяти-шестидесяти.

– Спортивный факультет, – сказала она. – Чем могу быть полезна?

– Добрый день, – ответил Блейз. – Я хотел бы поговорить с вашим тренером по рукопашному бою.

– Хорошо, сейчас узнаю. – И она на несколько секунд отвернулась от экрана. – Могу соединить вас с профессором Антонией Лю. Перевести звонок в ее кабинет?

– Пожалуйста, – согласился Блейз. Седую женщину на экране сменил молодой мужчина.

– Кабинет профессора Лю, – сказал он. – Чем могу служить?

– Меня зовут Блейз Аренс. Если можно, то я хотел бы поговорить с профессором.

– Простите, а вы с ней знакомы, Блейз Аренс? – поинтересовался молодой человек. – Просто профессор Лю сейчас в спортивном зале; если вы не ее знакомый, то, может быть, сообщите в чем дело?

– Нет, она меня не знает, – ответил Блейз. – А узнать я хотел, в чем разница между тем типом рукопашного боя, который изучают у вас, и тем, которым владею я.

– Я ей передам, – сказал молодой человек. – Вероятно, она сможет связаться с вами только через некоторое время. Вы оставите свой номер?

Блейз нажал кнопку на пульте управления под экраном, чтобы перед собеседником высветился его домашний номер.

Блейз решил, что ему придется ждать несколько часов. Но не прошло и десяти минут, как раздался сигнал вызова и на экране появилось лицо темноволосой женщины лет около тридцати, с голубыми глазами. Очень красивое лицо, подумал Блейз, вероятно, даже самое красивое из всех, что ему когда-либо доводилось видеть. Женщина приветливо обратилась к нему:

– Блейз Аренс? Я – Антония Лю. Мне почему-то кажется, что я откуда-то вас знаю. Вы случайно не родственник Данно Аренса?

– Да, я его брат, – отозвался Блейз. – Но я что-то не припомню, чтобы мы с вами встречались.

– Нет, конечно. Просто мой брат, Иаков Лю, когда-то учился на курсах, организованных Данно и вами. Мы ведь с ним наполовину дорсайцы, наполовину квакеры. И знаете, мне очень близки идеи Иных, и я считаю, что у них великое будущее. Так чем могу вам помочь?

– Я хотел бы подъехать к вам и посмотреть, как занимаются ваши студенты, и может быть, вы разрешите попробовать с кем-нибудь из них… – Он не закончил фразу.

– Обычно мы не допускаем любопытствующих в зал, а уж тем более на ковер, – сказала она. – Но судя по тому, что мне о вас рассказывал Иаков, вы не просто любопытствующий. Впрочем, знаете, сейчас самое удачное время: я только что кончила заниматься с одной из групп. Когда вы сможете приехать?

– Минут через пятнадцать, – ответил Блейз.

– Прекрасно. После занятий мы обычно пару часов посвящаем свободной практике, – пояснила она. – Так что если у вас есть спортивный костюм, возьмите его с собой. Когда вы приедете, я решу, кто будет вашим противником.

– Да, конечно. Уже выезжаю, – поспешно сказал Блейз. На самом деле у него не было такого спортивного костюма, который она имела в виду.

Костюм для дзюдо, которым он в свое время пользовался во время занятий, здесь явно не годился. Но по пути он наверняка сможет купить то, что требуется.

К счастью, профессор Лю дала ему подробное объяснение, как найти спортивный зал, и поэтому он опоздал на самую малость, приехав не через пятнадцать, а через восемнадцать минут.

Блейз вышел из машины и поднялся по ступенькам к двери, которая, скорее всего, вела в кабинет; там находилась высокая ясноглазая студентка с ореолом светлых волос; она сидела за невысокой перегородкой и что-то печатала.

– Блейз Аренс? – уточнила студентка. – Доктор Лю предупредила о вашем визите.

Она встала, открыла дверцу в перегородке и пропустила его, указав на открытую дверь, через которую был виден гимнастический зал. Войдя в зал, Блейз увидел за застекленной перегородкой Антонию Лю.

Они пожали друг другу руки, и она посмотрела на него с иронической улыбкой.

– Вот уж не ожидала, что вы такой высокий! Ну ничего, идемте со мной, и я вам все покажу.

Он последовал за ней к одному из матов, где боролась пара студентов. Когда Блейз и Антония подошли к ним, те расцепились, поднялись на ноги и начали новую схватку.

– Каждая схватка оценивается в очках, – пояснила Антония Блейзу. В этот момент оба борющихся снова оказались на мате. – Например, тот, что сейчас спиной к нам, получит несколько очков за этот бросок, поскольку он начал и, свалив своего противника – Дика, оказался наверху. Конечно, схватка считается выигранной, если удастся прижать плечи противника к мату и держать его в этом положении не менее пяти секунд. В противном случае они должны будут бороться еще три трехминутных раунда с одноминутными перерывами между ними, и результат матча определится по количеству очков.

Бойцы снова расцепились и поднялись на ноги. Блейз заинтересовался:

– Как раз такие броски меня больше всего и интересуют.

– Тогда, – ответила Антония, – как только увидите, что пара, за которой вы наблюдаете, оказалась в партере, перейдите к другой, которая пока борется стоя. А я на минутку вас оставлю.

Блейз последовал ее совету, а она отправилась в свой офис.

Минут через десять она вернулась и увидела, что он наблюдает за парой, борющейся в партере.

– Я вижу, броски вас больше не интересуют, – заметила Лю.

– Нет, – ответил Блейз, по-прежнему поглощенный борьбой на мате перед ним, – просто эти двое – самые лучшие.

– Неужели вы смогли это определить? – удивилась Антония. – Вы правы, это самые старшие и самые лучшие мои ученики. Через пару месяцев они будут представлять колледж на ежегодных соревнованиях. – Вдруг она хитро взглянула на него. – Не хотите ли попробовать с одним из них?

– Да, если вы не возражаете, – ответил Блейз. Мгновение она поколебалась.

– Ладно. Подождите, пока они закончат этот бой, тогда я вас позову.

Наступил перерыв после окончания схватки, и Блейз с нетерпением ждал, когда его позовут. Но Антония предложила другой вариант:

– Пусть они переведут дыхание. А вы попробуйте пока поработать с Антоном, вон с тем, светловолосым. Антон, подойди, пожалуйста, сюда.

Молодой человек приблизился к ним.

– Антон, это Блейз Аренс. Как только почувствуешь, что снова готов, проведи, пожалуйста, с ним хотя бы один трехминутный раунд, если, конечно, ты не против. Борьбой он никогда прежде не занимался, хотя и знаком с приемами рукопашного боя… – Она посмотрела на Блейза. – Но эти приемы, конечно, здесь использовать нельзя. Имейте в виду, Блейз Аренс, что, если вы используете запрещенные удары или броски, с вас будут сниматься очки. В этом виде борьбы в частности запрещается отрывать ноги противника от земли.

– Я так и предполагал, – сказал Блейз. – Мне кажется, я знаю, что в этом виде спорта запрещено. Но если я вдруг и ошибусь, пусть Антон просто мне об этом скажет – ты не против, Антон?

– О, извините, – спохватилась Антония. – Это Антон Лупеску, а это Блейз Аренс; впрочем, я уже говорила. Блейз просто в свое время занимался боевыми искусствами; он не имеет отношения к нашему колледжу.

– Совершенно верно, – подтвердил Блейз и пожал руку будущему сопернику. – Очень рад познакомиться.

– Взаимно, – улыбнулся Антон. – Для меня большая честь померяться силами с самим Блейзом Аренсом.

– Спасибо. – Блейз заметил, что Антон взглядом оценил его преимущество в росте и сейчас наверняка обдумывал, как лучше начать схватку. Через несколько мгновений они уже стояли на мате. Повторяя движение, которое он видел сегодня неоднократно, Блейз взялся одной рукой за правое плечо Антона, а другой схватил его локоть. То же самое сделал и Антон.

Это, подумал Блейз, абсурдно легко и почти нечестно. Он почти сразу сумел повалить Антона и, оказавшись наверху, своим весом так надавил противнику на диафрагму, что тому стало практически невозможно дышать.

Секунд через двадцать Антон сдался.

Они снова поднялись на ноги и схватили друг друга. Блейз тут же снова повалил Антона и прижал его руками и ногами, так что тот снова не смог двинуться. Они снова встали, чтобы начать новую схватку.

За три минуты раунда Антон успел оказаться на полу пять раз.

– Пожалуй, достаточно, – сказала Антония, которая вместе с прежним напарником Антона наблюдала за схваткой. – Похоже, вы научились всему, что вам требовалось, так ведь, Блейз Аренс?

– Да, – кивнул Блейз.

– Нет! – запротестовал Антон. – Разрешите мне еще, Тони. Я уверен, что в конце концов справлюсь с ним.

– А я так не считаю, – решительно произнесла Антония Лю. – Продолжайте занятия с Диком. Блейз Аренс, не могли бы вы пройти со мной?

Она закрыла дверь офиса, чтобы их разговор не услышали, и повернулась к Блейзу.

– Вы знаете, я просто не могу решить, является ли жульничеством то, что вы делали. Правила этого в принципе не запрещают. Но вы действовали настолько решительно, что у Антона просто не было шансов. Ведь техника, которую вы применяли, чтобы уложить его на лопатки, на самом деле была несколько ослабленными приемами «ката», да и отгибали вы его назад так, что он хоть и падал, но ноги его при этом оставались на полу, не отрываясь от него ни миг, так ведь?

– Вы правы, – согласился Блейз.

– Я не спрашиваю, где вы учились, – продолжала Антония, – но очевидно, что уровень подготовки у вас довольно высок. Мне кажется, что если вам нужно еще попрактиковаться, то лучше поискать не моих учеников, а кого-то другого. Вы не могли бы сказать мне, для чего вам это нужно?

– Это сугубо личное дело, о котором я в принципе не хотел бы распространяться, – ответил Блейз. – Но вообще-то я должен буду изображать деревенского парня, который ни малейшего понятия не имеет о каких-то там боевых искусствах.

– Хм, – покачала головой Антония. – Тогда я больше вас ни о чем не спрашиваю, но хочу заметить, что в случае чего это будет вдвойне нечестно, учитывая ваш рост и опыт. А больше вы мне ничего не хотите сказать?

– Огромное вам спасибо за то, что вы позволили мне прийти.

– Не за что. – Антония протянула ему руку, и он пожал ее. – Должна заметить, что вы только разожгли мое любопытство.

– Может быть, когда-нибудь я смогу удовлетворить его.

Ее рука была теплой, очень приятной, и он поймал себя на желании подольше задержать ее в своей руке. Но тут он вспомнил о своем предназначении и о том, что его путь всегда будет путем одиночества. До сих пор он не встречал женщины, с которой ему хотелось бы встретиться еще раз. Сейчас же перед ним стояла именно такая женщина. Но это было слишком опасно.

– …Хотя, – добавил он с некоторым опозданием, – боюсь, что обстоятельства вряд ли позволят мне сделать это.

Они улыбнулись друг другу; их руки разжались. Блейз поспешил к выходу.

Глава 33

Блейз дал задание автопилоту машины доставить его в офис. Здесь он потратил чуть больше часа на просмотр сообщений, поступивших за время его отсутствия с других планет, однако вестей от Данно с Земли среди них не, оказалось. Зато каждый из вице-президентов, которых он посетил, счел своим долгом отправить ему послание.

Почти в одинаковых выражениях они сообщали об увеличении количества членов своих организаций, а также о последовавшем в результате этого расширении своих возможностей.

Блейз с удовлетворением отметил, что ряды Иных в основном росли за счет людей не старше сорока лет, поскольку людей зрелого возраста обычно гораздо сложнее убедить избрать в жизни новый путь Возможно, наступит время, когда они начнут привлекать и более пожилых, но это произойдет только тогда, когда им удастся установить достаточно твердый контроль над большинством миров.

Что касается вице-президентов, то они оказались достаточно честолюбивы – как, кстати, Блейз и предполагал. Он указал им реальный путь к власти, и несмотря на непредсказуемость предложенного им пути в будущее, некоторые из них уже начали карабкаться по ступеням вверх.

Блейз подготовил им закодированные сообщения, информируя о предполагаемой встрече. Где именно она состоится – их известят в надлежащее время. И тогда они должны будут сразу отправиться в путь. Кроме того, он постарался воодушевить их на продолжение начатых дел.

Уже смеркалось, когда Блейз закончил все дела в офисе и отправился домой.

Он приготовил себе легкий ужин, а затем решил дать отдых голове, погрузившись в волшебный мир перелистываемых страниц старинных книг из своей коллекции. Когда он наконец улегся в постель, то обнаружил, что снова думает об Антонии Лю, и тут же постарался выбросить ее образ из памяти, снова представив себя во Вселенной, невыразимо одинокого, глядящего на миры и человечество издалека.

В этих мечтах было какое-то холодное очарование. Оно уводило его от суетного мира и напоминало о бегущих минутах бренной жизни, ни одну из которых нельзя потерять даром.

Наконец Блейз погрузился в глубокий сон без сновидений.

Проснувшись утром, он позавтракал и оделся почти так же, как и при прошлом посещении церкви, хотя теперь одежда была немного лучше, а туфли – не такими старыми: несмотря на почтенный возраст, они демонстрировали следы некоей заботы о них. Все это создавало впечатление еще не окончательно опустившегося человека Он отпустил машину, не доехав нескольких кварталов до отеля, в котором находилась штаб-квартира Деррела Маккея и его организации, и остаток пути прошел пешком.

Швейцар у входа в отель посмотрел на него с опаской, но все же пропустил внутрь. В холле Блейз сразу заметил двоих мужчин в городской одежде, но с загорелыми лицами, какие бывают у тех, кто провел большую часть жизни в деревне. Они сидели в креслах неподалеку от входа и когда он проходил мимо, проводили его внимательными взглядами.

Блейз обратился к администратору и, предъявив письмо Самуила Годсарма, объяснил цель своего визита.

Тот предложил ему посидеть в холле и подождать. Через некоторое время ему вручили бланк заявления. Блейз заполнил его на имя Блейза Маклейна, указав, что Генри – его отец, а Джошуа и Уилл – братья. Прошел час; администратор вызвал его, взял заполненный бланк и вручил значок и ключ.

– Ключ – для специального лифта, – предупредил он. – Поднимитесь на одном из них на верхний этаж и покажите значок тому, кто вас встретит.

– Благодарю вас, – сказал Блейз. Но администратор уже отвернулся от него. Блейз пересек холл под взглядами сидящих там в креслах за маленькими столиками мужчин и женщин.

Бесшумный лифт поднял его на сороковой этаж. На площадке он увидел двух мужчин почти такого же роста, как он сам, но фунтов на двадцать-сорок потяжелее. Не говоря ни слова, Блейз протянул им письмо Годсарма.

Один из охранников также безмолвно взял письмо и ушел, в то время как второй остался стоять перед Блейзом. Он явно был начеку, хотя выглядел не слишком враждебно.

Трезво оценив свои возможности, Блейз решил, что в случае необходимости с этим охранником он бы вполне справился. Через несколько минут вернулся первый и кивком головы пригласил Блейза следовать за ним. Все происходило в полном молчании.

Они пошли по коридору отеля и остановились возле самой обычной двери почти в самом его конце.

– Это Борис, – назвал себя его провожатый, постучав легонько в дверь.

Через несколько мгновений она распахнулась, и Борис слегка подтолкнул Блейза вперед.

Они оказались в просторной гостиной одного из наиболее роскошных номеров отеля. Правда, мебель здесь наверняка заменили: вдоль стен стояло несколько кресел, а за большим столом сидел Деррел Маккей.

На нем были обычные серые брюки и голубая рубашка. На спинку его кресла был наброшен черный плащ.

– Все в порядке, Борис, – сказал Маккей. – Встаньте возле двери. И подождите.

Стол был завален бумагами, и поверх них, прямо перед Маккеем, Блейз заметил развернутое письмо Годсарма.

– Блейз Маклейн? – спросил Маккей, глядя на него.

– Да, Великий Учитель.

– Я только что говорил с Самуилом Годсармом по телефону. Вижу, что он нисколько не преувеличивал, рассказывая о вашем росте. А вот насчет того, что вы можете быть как-то особенно полезны мне, я пока не знаю. Расскажите лучше, что вы делали в его церкви с момента, когда впервые переступили ее порог, и до того, как он послал вас ко мне.

Блейз так и сделал, стараясь говорить по возможности простым и понятным языком.

– И значит, именно после вашей проповеди, – сказал Маккей, выслушав Блейза, – Самуил решил написать это письмо?

– Да, я думаю, именно тогда, – ответил Блейз. – Потому что он увидел, как глубоко я был потрясен вами и вашей речью.

– Скажите мне, – продолжил Маккей, – ваше выступление хорошо восприняли в общине?

– Полагаю, что да, Великий Учитель, – ответил Блейз, – но я лишь повторил для них слова вашей речи в Палате, и думаю, именно они так глубоко их затронули. Я не верю, что они испытывали подобное когда-либо раньше.

– Должно быть, вы неплохо представили им мою речь. – Маккей дружески улыбнулся Блейзу. – Наверняка Самуил просто испугался, что вы будете лучшим проповедником, чем он сам. Скорее всего, поэтому он и послал вас ко мне. По телефону он сообщил, что вы выросли на ферме и что ваш отец держал коз. Где это было?

– Это район Зеленых Пастбищ, – объяснил Блейз – примерно девяносто миль от Экумени.

– Да, знаю, – кивнул Маккей.

У Блейза уже сложилось определенное мнение об этом человеке. Он заметил, что Маккей достаточно проницателен, причем это качество довольно странно контрастирует с его благообразной внешностью. Не будь Маккей квакером, Блейз решил бы, что его религиозность всего лишь удобный фасад, за которым скрывается непомерное честолюбие.

Словом, Маккей был примерно в таком же положении, как и сам Блейз. Он желал власти, чтобы направлять тех, кто ему подвластен, на путь, который считал правильным.

Пока Блейз предавался размышлениям, Маккей тоже думал о чем-то своем. Затем он снова заговорил:

– А что вы умеете делать?

– Любую работу на ферме, Великий Учитель, – ответил Блейз. – Я могу управляться с козами, запрягать их в тележку или плуг и вообще ухаживать за ними. Надеюсь, что здесь, в городе, найду работу, потому что нам на ферме очень нужны деньги. Правда, пока что я не нашел никакой.

– Вы когда-нибудь держали в руках оружие? – поинтересовался Маккей. Блейз заколебался, зная, что любой из тех, за кого он сейчас себя выдавал, тоже не сразу стал бы отвечать на подобный вопрос. Даже для самого бедного фермера было обычным делом иметь дома какое-нибудь оружие: и для охоты на кроликов, и для защиты от нападений враждебных церковных групп. Очевидно, Маккей пытался узнать, не участвовал ли Блейз в подобных стычках.

– Доводилось иногда стрелять из игольного ружья, – сказал Блейз. – Мы как-то установили столбы с объявлениями, чтобы посторонние охотники на кроликов не заходили к нам. Но они все равно охотились на нашей земле. Наверное, один из них и потерял в густой траве свое ружье, правда негодное, но я его привел в порядок.

Маккей, который, по-видимому, имел деревенские корпи, выслушал рассказ Блейза о том, как он нашел ружье, без комментариев.

– И хорошо вы стреляете? – спросил он.

– Неплохо, – ответил Блейз. – Обычно мне удавалось подстрелить несколько кроликов. И еще я сильный борец.

– Сильный борец, говорите, – проговорил Маккей, снова улыбнувшись, – это интересно. При вашем росте то, что вы меткий стрелок и еще, по вашим словам, умеете бороться… может быть, вы и могли бы послужить нашей церкви и мне.

Он неожиданно поднялся и вышел из-за стола. Он был дюйма на четыре ниже Блейза, зато плечи его – почти так же широки.

– Я сам довольно неплохой борец. Вы считаете, что сможете сбить меня с ног?

– О, Великий Учитель, – воскликнул Блейз, – я не хотел бы причинить вам вреда.

– Не беспокойтесь об этом, – сказал Маккей. Он стоял уверенно, отставив одну ногу назад и чуть в сторону, руки были согнуты в локтях и разведены в стороны, явно готовый немедленно напасть. Подобную стойку Блейз несколько раз видел во время мальчишеских драк, когда жил у дяди. – Не думаю, что вы сможете свалить меня. А вы по-прежнему так считаете?

– Великий Учитель, – проговорил Блейз жалобным голосом, – я действительно не хочу…

– Делайте, что вам говорят, – приказал Маккей. – Постарайтесь повалить меня, или я повалю вас.

Он начал обходить Блейза.

– Ну если вы так хотите, Великий Учитель. – Блейз тяжело вздохнул. Ему было известно, что в деревенской борьбе правил очень немного. Он знал бы об этом больше, если бы ходил в местную школу, – на переменках мальчишки боролись довольно часто.

Он сделал шаг к Маккею, чуть подняв руки. Маккей довольно резко схватил его за левую руку, шагнул вперед и попытался сделать бросок через бедро. Блейз опустился на одно колено и, сжав одной рукой руку Маккея, а другой захватив воротник, перегнул его через колено и опрокинул на ковер, после чего быстро поднялся и отошел в сторону. Маккей через несколько секунд тоже встал.

– Очень интересно, – Маккей внимательно смотрел на него, – такое еще никому не удавалось. Борис! – позвал он охранника, и тот сразу же подошел к ним.

– Нет-нет, Борис, – остановил его Маккей, прежде чем тот успел схватить Блейза. – Не нужно его проверять. Сейчас пойдите с ним и посмотрите, как он владеет оружием и рукопашным боем, а потом вернитесь и расскажите мне.

Он повернулся к Блейзу:

– Я надеюсь увидеть вас снова, Блейз Маклейн.

– Благодарю вас, Великий Учитель, – ответил Блейз и отправился следом за Борисом.

Они спустились на несколько этажей и вышли в коридор, превращенный в тир для стрельбы из игольных ружей. Там их встретил человек лет пятидесяти, тощий и сухой, с острым носом, маленьким ртом и очень яркими карими глазами на загорелом лице.

– Блейз Маклейн, – произнес Борис, – это Сет Тремунде. Он скажет, что нужно делать.

Блейз протянул руку, но Тремунде в ответ лишь отмахнулся:

– У нас не принято тратить время на вежливость. Что нужно?

– Надо проверить, как он управляется с игольным ружьем и со всем прочим. Приказ Великого Учителя.

– Ясно, – кивнул Тремунде. Он повернулся к большому шкафу у стены коридора, приоткрыл дверцу и вынул прозрачный футляр, в котором находилось разобранное на две части игольное ружье. Он вынул их из футляра и подал Блейзу.

Блейз улыбнулся: это был старый трюк. Тот, кто привык обращаться с игольным ружьем, может соединить приклад и ствол за полсекунды. Тот же, кто давно им не пользовался, будет некоторое время примерять их друг к другу. Блейз собрал ружье во мгновение ока.

Но на Тремунде это особого впечатления не произвело.

– Хорошо, – сказал он и показал в дальний конец коридора – Там приколота мишень. Посмотрим, на что вы способны.

Блейз взглянул в сторону мишени и поднял ружье к плечу, целясь в середину мишени и одновременно нажимая нужную кнопку.

Одна из тонкостей стрельбы из игольного ружья состояла в доведении разброса пучка игл при попадании в мишень до желаемой величины. Иглы летят, образуя кольцо, и если дистанция неизвестна или выбрана не правильно, то иглы могут так разлететься, что минуют цель, так и не поразив ее. Одновременно с регулировкой диаметра разброса Блейз взглянул на показания дальномера и выставил соответствующую дистанцию стрельбы. После этого он быстро дважды мигнул обоими глазами.

На правый глаз, которым он прицеливался, тут же скользнула невидимая прозрачная телескопическая линза. Блейз неплохо стрелял и без всяких приспособлений, но в данном случае обязательно нужно было произвести впечатление своей меткостью. Линза находилась у него под веком, и он заранее научился почти мгновенно ее опускать или поднимать.

Сначала он дал очень короткую очередь. Это, как он знал, тоже входило в проверку. Человек, не имеющий опыта обращения с игольным ружьем, обычно старается стрелять длинными очередями. Если же вы прицелились точно, то вполне достаточно и самого короткого нажатия на спусковой крючок Блейз снова мигнул, чтобы убрать линзу, и опустил ружье.

– Второй раз вам стрелять, видно, ни к чему, а? – спросил Тремунде. Но саркастический тон его голоса показывал, что Блейз прошел еще не все испытания. Тем временем Тремунде нажал кнопку на стене, и белая мишень поехала к ним.

Стоило ей оказаться в руках у Тремунде, как на нее устремились три пары глаз. Дыра от игл была не больше отпечатка большого пальца Блейза, причем в самом центре мишени.

Глава 34

– Вы просто невероятно меткий стрелок, – сказал Тремунде, заполняя бланк отчета и приписывая несколько строк в нижней части листа, отведенного для комментариев. Блейзу этот человек нравился чем дальше, тем больше.

Последним испытанием Блейза стала стрельба по внезапно появляющимся целям. Ему пришлось стрелять на ходу, держа игольное ружье одной рукой на уровне пояса. Именно после этого Тремунде столь высоко и оценил его способности.

Закончив отчет, Тремунде сложил его и передал Борису, так и не ознакомив с ним Блейза.

– Вы случаем не были Солдатом Господа? – спросил он.

– Нет, – ответил Блейз.

– Ну а среди нас большинство – бывшие Солдаты, – пояснил Тремунде и, повернувшись к Борису, добавил:

– В любом случае мы его берем.

После тира Блейз и Борис отправились в огромный спортивный зал. Здесь их встретил очень подвижный сероглазый загорелый человек, почти лысый, ростом с двенадцатилетнего мальчика; было видно, что он в прекрасной спортивной форме.

– Он заявил, что считает себя борцом. – Борис указал пальцем на Блейза. – Великий Учитель попробовал схватиться с ним, и этот действительно бросил его. Великий Учитель хочет, чтобы вы его испытали.

– Ладно, – резко произнес человечек с акцентом жителя Старой Земли; Блейз решил, что он, очевидно, из Австралии. – Я Джимми Хау, – продолжал он, протягивая руку Блейзу, – а то Борис и не подумал познакомить нас.

– Блейз Маклейн, – представился Блейз.

– Рад познакомиться с вами, Блейз, – сказал Хау. – А теперь – сюда. – Он прошел футов тридцать до мата и встал на него. На нем были борцовки с высокой шнуровкой. Блейз начал снимать свои туфли.

– Правильно, – одобрительно заметил Джимми Хау.

Блейз встал на мат напротив него на расстоянии чуть больше вытянутой руки.

– Прекрасно, – кивнул Хау, – а теперь посмотрим, сможете ли вы бросить меня.

Блейз сделал шаг вперед, пытаясь схватить его, и промахнулся. В следующий момент последовал бросок через бедро, почти такой же, какой пытался провести Деррел Маккей, но с левой стороны, в то время как Блейз ожидал нападения справа. Хау же по-прежнему стоял на ногах, уперев кулаки в бедра и глядя на Блейза.

– Хотите попробовать еще? – спросил он. Блейз встал на ноги, сделал обманное движение вытянутой левой рукой в направлении к левой руке противника, а затем проворно обхватил его за шею согнутой правой рукой. Но этот человечек оказался стремителен как молния и двигался гораздо быстрее Блейза. Правда, он, так же как и многие другие, недооценил длину конечностей Блейза.

Хау шагнул вперед, чтобы высвободиться из захвата Блейза, а тот, повернувшись, придвинулся к противнику, который, потеряв равновесие, свободной левой рукой обхватил Блейза за пояс. Этим движением Хау попытался удержаться от падения; тогда Блейз крутанулся на месте, вращая Хау вокруг себя.

Это был один из любимых приемов Блейза. Когда его в первый раз показали Блейзу, он буквально не мог поверить, что простой захват и непрерывное движение по кругу могут полностью блокировать ответные действия противника. Но тем не менее именно так оно и было. Блейз крутанул Хау раза два, а затем вдруг изменил направление вращения: Хау отлетел в сторону, как камень из пращи. Он упал на пол, но тут же вскочил на ноги и, вернувшись на мат, повернулся к Блейзу; как только Блейз двинулся к нему, чтобы продолжить схватку, он поднял руку, оста навливая его.

– Достаточно. У вас есть подготовка. Может, расскажете мне о ней?

– О, когда я жил на ферме, у нас был сосед, – начал Блейз, – он мог побить любого без всяких проблем. А некоторым, кто ему нравился, он иногда показывал свои приемы. Мне повезло – я оказался в их числе.

– Бьюсь об заклад, – Хау неожиданно улыбнулся, – что это сказка да и только. Но если она зачем-то нужна вам, то сгодится и мне.

Хау повернулся к Борису:

– Того, что я видел, достаточно. Передайте Великому Учителю, что это лучший из тех, кого он когда-либо ко мне присылал.

Борис кивнул, как показалось Блейзу, с несколько кислой миной, и они направились к дверям.

– Заходите в любое время, Блейз Маклейн, – прокричал ему вдогонку Хау. Блейз обернулся и кивнул головой.

Борис снова привел его к офису Маккея и постучал в дверь, назвав себя. На этот раз незнакомый голос предложил им подождать минут десять, а потом постучать снова. Они отправились ждать в гостиную; Борис, жестом указав на одно из кресел Блейзу, уселся напротив.

В молчании прошло десять минут, после чего Борис поднялся, кивнул головой, приглашая следовать за ним, и снова подошел к двери офиса. На этот раз дверь отворилась, и они вошли. Кроме Маккея, в комнате никого не было. Борис подошел к столу и положил свернутый бланк, заполненный Тремунде.

– Джимми Хау просил сообщить вам, что этот человек лучший из тех, кого вы к нему когда-либо присылали.

– В самом деле? – пробормотал Маккей: он был занят чтением переданного ему отчета. – Я смотрю, и со стрельбой все в порядке. – Он посмотрел на Блейза. – Попробуем еще вот что. А вы, Борис, отойдите. – Он вручил Блейзу лист бумаги, на котором был написан столбик чисел с их суммой в самом низу.

– Пробегитесь-ка глазами.

Блейз выполнил приказ.

– Теперь отдайте. – Маккей взял бумагу, поднес ее к глазам, а затем посмотрел на Блейза. – И попробуйте повторить сначала числа в том порядке, в каком они написаны, а потом и их сумму.

Для Блейза это не составило бы труда. Но для его целей было лучше провалить это испытание.

– Первое число в столбике, – медленно начал он, сорок девять целых и двадцать сотых, второе – тринадцать, ноль, ноль, следующее – восемьдесят семь, восемьдесят четыре, потом…

Он заколебался.

– …Следующее, – он снова заколебался, – это восемьдесят семь, восемьдесят четыре – нет, это я уже говорил, Великий Учитель. А после идет… идет… – Он остановился и беспомощно посмотрел на Маккея. – Простите, Великий Учитель, я не успел запомнить.

– Удивительно, с чего это Самуил решил, что у вас превосходная память?

– Я думаю, – робко произнес Блейз, – это потому что я передал общине вашу огненную речь слово в слово.

– Но с цифрами у вас не получилось? – Маккей пристально смотрел на него.

– Я помню только то, на что указывает мне Господь, и это происходит без всякого усилия, потому что Он мною руководит, – ответил Блейз. – А так у меня совершенно обычная память.

– Вот как? – Маккей задумался. – Вы читали Библию?

– Конечно, Великий Учитель.

– Всю?

– О да, всю.

– Господь наверняка дал вам возможность ее запомнить, так ведь?

– О да, разумеется.

– Очень хорошо. – Маккей откинулся в кресле. Начинайте рассказывать Первую Книгу Царств до тех пор, пока я вас не остановлю.

– Да, Великий Учитель. – Блейз заставил себя воодушевиться, как актер за мгновение до выхода на сцену: «Был один человек из Рамафаим-Цофима, с горы Ефремовой; имя ему Елкана, сын Иерохама, сына Илия, сына Тоху, сын Пуфа, – Ефрафянин.

У него были две жены: имя одной Анна, а имя другой Феннана: у Феннаны были дети, у Анны же не было детей.

И ходил этот человек из города своего в положенные дни поклоняться и приносить жертву Господу Саваофу в Силом: Там были Илий и два сына его, Офни и Финеес, священниками Господа…»

– Достаточно. – Маккей поднял палец, останавливая Блейза. – Это полезный дар Господа, но я думаю, мы воспользуемся им, только когда это понадобится. Солдаты Бога – те, что присоединились к церкви «Восстань!», организовали специальный отряд, охраняющий меня, чтобы я мог спокойно проповедовать. Есть люди, которые желали бы помешать мне. Хотите стать одним из моих защитников?

– О большем я и не мечтал, – воскликнул Блейз с энтузиазмом.

– Хорошо, – кивнул Маккей. – Борис отведет вас к командиру, и вы будете ему подчиняться. Вам нужно тренироваться, несмотря на ваши способности. – Маккей улыбнулся. – Есть и еще кое-что, чему вы должны научиться. Если почувствуете через несколько дней, что это вам не подходит, просто скажите командиру и тогда сможете снова встретиться со мной, когда у меня будет время. Кроме того, если командир решит, что вы ему не подходите, то он сам скажет об этом, и тогда вы также снова встретитесь со мной, прежде чем уйдете от нас и вернетесь в церковь Годсарма.

– Благодарю вас, Великий Учитель, – сказал Блейз. – Я просто не знаю, как мне вас благодарить.

– Посмотрим, как у вас пойдет подготовка. – Маккей жестом дал понять, что разговор окончен.

Блейз и Борис вышли и, спустившись на один этаж, оказались в многокомнатном номере, превращенном в офис.

За столом сидел человек, внешне очень напоминающий обычного фермера, в старой грубой поношенной рубахе и таких же брюках, заправленных в сапоги. Но это было лишь первое впечатление. Блейз внимательно пригляделся к нему и понял, что он не так прост, как кажется. Борис представил ему Блейза и сразу же исчез. Звали этого человека Херкимер Шон.

– Возьмите стул, – велел он, – садитесь и давайте уточним кое-какие детали.

– Хорошо, этого достаточно, – наконец произнес Херкимер, подробно расспросив Блейза о ферме Генри и церкви и тщательно все записав.

– Мы, конечно, очень хотели бы, чтобы вы постоянно находились здесь, – сказал он, – но сейчас отель переполнен, а кроме того, многие церкви еще настолько новы, что поступления от них незначительны, и мы испытываем немалые финансовые трудности. Так что три дня вы будете заняты в групповых маневрах, а потом, если вы женаты или хотя бы располагаете жильем, будете жить у себя, а на занятия и тренировки приходить в назначенное время. У вас есть где жить в Экумени?

– Да, – ответил Блейз, – так получилось, что я встретил друга…

– Не нужно подробностей, дайте адрес.

Блейз сообщил адрес апартаментов. Его несколько обеспокоило, что Херкимер сможет без труда определить по нему, что это район роскошных домов; но либо он был не слишком хорошо знаком с городом, либо это ему было просто безразлично. Он записал адрес и номер телефона.

Следующие трое суток Блейз провел в караульной комнате; он не делал ничего, только убивал время. Очевидно, шла проверка того, что он рассказал. На третье утро его разбудили в пять часов, поторопили с душем и довольно скудным завтраком, а затем велели пройти в общую комнату.

Комната оказалась битком набита людьми. Это были люди разной комплекции, роста и возраста, одетые, как Херкимер, в удобную рабочую одежду. Присутствующие внимательно слушали человека лет пятидесяти, который, стоя на возвышении, сообщал о планах на этот день. Вскоре он закончил говорить и обвел взглядом присутствующих.

– Наконец-то появился последний из наших рекрутов.

В зале послышался смех, который вовсе не звучал ни враждебно, ни издевательски по отношению к Блейзу.

– Ладно, – сказал человек на возвышении, – поднимитесь сюда все трое и расскажите нам о себе.

Блейз вместе с двумя какими-то людьми приблизился к нему.

– Он у нас будет вместо флагштока, – громко заметил кто-то, и снова грянул смех.

Человек на возвышении жестом заставил их умолкнуть.

– Начнем с вас, – обратился он к Блейзу. – Ваше имя?

– Блейз Маклейн. Разве у вас это не записано?

– Конечно, записано, – отозвался человек на возвышении, – но все остальные ведь тоже должны знать. Блейз Маклейн показал очень хорошие результаты и в стрельбе, и в борьбе. Блейз Маклейн, в скольких войнах вы участвовали?

– Ни в одной, – ответил Блейз. Аудитория оживилась.

– Занятно, не правда ли, – прокомментировал человек на возвышении. – Ладно, нужно начинать с ним работать. Есть желающие стать его наставником?

– Я возьму его, Чарли, – вызвался мужчина лет сорока, стоящий слева от Блейза. Он казался несколько обрюзгшим; его полное лицо было обветренным и не злым.

– В данном случае нам лучше найти двоих. Кто еще согласится?

– Я согласен, Чарли, – раздался голос откуда-то сзади.

Блейз не видел, кто это произнес.

– Тогда, значит, вы, трое, можете идти, – сказал Чарли. – А теперь займемся двумя другими рекрутами…

Тот, что был рядом с Блейзом, уже поднялся и поманил его за собой к выходу.

– Я не расслышал ваше имя, – обратился Блейз к тому, что первым вызвался быть его наставником, когда они двинулись по коридору. – Куда мы?

– В оружейную, – кратко пояснил наставник. – А зовут меня… – он искоса посмотрел на Блейза и улыбнулся, – Сэм Чжень, а коротко – просто Сэм.

Блейз обернулся, но за ними никто больше не шел.

– А как зовут моего второго наставника? – поинтересовался он.

– Он представится сам, когда вы встретитесь, – ответил Сэм. Теперь он смотрел прямо перед собой.

– Я думал, он будет с нами, – сказал Блейз.

– Будет.

Дав такой малоинформативный ответ, Сэм довел его до оружейной, где им выдали «браконьерские» игольные ружья. Они также разбирались на две части, но каждая часть была укорочена, в результате получалось оружие меньшей, чем обычно, длины. Эти части вполне умещались в двух узких вертикальных карманах, нашитых внутри куртки. У Сэма такие карманы уже были, а Блейзу немедленно выдали соответствующую одежду.

Они вышли из отеля на улицу и, миновав четыре квартала, направились к обшарпанному старому ховеркару серого цвета. Сэм открыл дверцу и уселся на место водителя, указав Блейзу на соседнее сиденье. Когда дверцы закрылись и машина поднялась над мостовой, Сэм повел ее по улицам куда-то на окраину города.

К удивлению Блейза, тренировка началась немедленно, на каком-то заброшенном участке. Он и Сэм стали ползать по-пластунски и подкрадываться к несуществующим целям, держа под локтем полностью собранное ружье. Каменистая почва царапала локти. Блейз очень скоро почувствовал, как от столь непривычных движений устали его руки и ноги. Тем не менее они занимались этим около двух часов, пока Сэм вдруг не поднялся на ноги. Блейз последовал его примеру.

– В чем дело? – спросил Блейз.

– Нас заметили, – сказал Сэм упавшим голосом.

Блейз осмотрелся. Кругом, как и два часа назад, когда занятия начались, не было ни души. Тем не менее Сэм понуро поплелся к ховеркару.

Похоже, что второй «наставник» наблюдал за ними и должен был доложить о результатах.

Они вернулись в город и решили позавтракать вместе. Сэм спрашивал о том о сем; его интересовала жизнь Блейза на ферме и его отец Генри.

В свою очередь, Блейз попытался выведать у Сэма подробности его прошлого, но тот дал ясно понять, что говорить на эту тему он не будет вообще.

Однако время от времени он давал советы, поражавшие Блейза своей практичностью.

– Посмотри на ноги, – ни с того ни с сего вдруг сказал Сэм после того, как они просидели в кафе около часа, – понаблюдай за ногами.

– За ногами? – переспросил Блейз, инстинктивно бросая взгляд на ноги нескольких прохожих. – А зачем?

– Предположим, мы должны обнаружить людей, которые собираются убить Великого Учителя, – начал Сэм. – Они стараются идти так, чтобы внушать как можно меньше подозрений, поодиночке, потом соединяются в группы или расходятся по местам, откуда они могут напасть. Нам нужно заблаговременно их распознать и следить за ними. – Он посмотрел на Блейза. – И то, за чем мы обычно наблюдаем, – это ноги. Посмотри внимательно, – продолжал он. – Ни мужчина, ни женщина не могут сильно изменить свою походку. Походка военного отличается от походки штатского. Городские ходят совсем не так, как деревенские. Причем они и сами не замечают этого. Понаблюдай. Через какое-то время сам начнешь замечать все необычное в походке.

– А вы сами такие отличия замечаете? – спросил Блейз.

– Да, – сказал Сэм, держа перед собой чашку и глядя на улицу. – После нескольких войн это приходит само. Видишь вон того короткого довольно полного человека в розовом пиджаке?

– Да, – ответил Блейз.

– Он от чего-то бежит. От чего – или от кого – я не знаю. Может быть, от человека или просто от чего-то в его собственной голове, но тело реагирует на это стремлением бежать. Посмотри, как он сначала заносит вперед ногу, как будто собирается сделать большой шаг, а затем укорачивает шаг, опуская ее, стараясь показать, что идет не спеша. Понаблюдай за ним.

Блейз заинтересовался.

Его увлекла еще одна возможность научиться чему-то, как и любое новое знание. Он сосредоточился, рассматривая ноги прохожих на улице, и время от времени делился соображениями с Сэмом. Вначале Сэм поправлял его в большинстве случаев, но постепенно Блейз стал делать заключения, все больше и больше совпадающие с мнением наставника.

– Быстро ты схватываешь, – похвалил его Сэм.

Теперь время для Блейза пошло быстрее. Незаметно они так просидели еще два или три часа, пока Сэм не отставил чашку и, покачав головой, расстроенно не сказал:

– Нас снова засекли. Твоей вины в этом нет, просто ты – как сигнальная ракета в ночи из-за своего жуткого роста.

Была вторая половина дня. Пройдя через торговый квартал, Сэм провел его на наблюдательный пост на крыше одного из зданий. Там было очень ветрено, и холодно, и Блейзу очень пригодилась выданная ему куртка. Там они просидели около часа. И наконец-то Сэм обрадовался.

– Все в порядке. Ники не смог нас найти, и это хорошо. Мы возвращаемся, и можешь еще поупражняться в стрельбе, а затем свободен до конца дня.

– Я так и не понял, чем же мы занимались весь день, – сказал Блейз. – Я имею в виду, что же все-таки нам полагалось делать?

– Стараться, чтобы нас не засекли, – пояснил Сэм. – Хотя нет, не совсем так. Мы старались не прятаться, а просто вести себя так, чтобы на нас не обращали внимания. А завтра попробуем кое-что еще. Значит, встречаемся возле оружейной в полвосьмого, идет?

– Буду как штык, – ответил Блейз.

Они вернулись в отель, и он еще немного пострелял из игольного ружья. Вечером Блейз наконец вернулся из отеля домой; сбросив свои обноски, он погрузился в приятную бурлящую воду стимулирующей ванны.

И во время купания, и затем, уже лежа в постели, Блейз не переставая обдумывал ситуацию. Он наметил себе две задачи; их надо было выполнить, но так, чтобы не поставить под сомнение его полную преданность делу охраны Маккея.

Первое: надо было еще раз посетить Псов и убедиться, что приказ, переданный им через Нортона Броули, выполнен. Второе: проверить, если приказ выполнен, то насколько успешно они теперь способны провести ликвидацию Маккея. Он вообще сомневался, что они на это способны. Теперь он был убежден не только в том, что покушение готовится, но и в том, что Псы не имеют ни единого шанса.

Убив Маккея, Данно сразу устранил бы угрозу, нависшую над Пятью Сестрами и над ним самим, и снова оказался бы в хороших отношениях с этими пятью лидерами Палаты. Именно поэтому Данно так легко согласился с нарисованной Блейзом картиной будущего. И не зря он отбыл за пределы планеты – покушение произойдет без него.

Служащие в офисе докладывали, что все эти дни им непрерывно звонят: и разные представители Пяти Сестер, и сами Пять Сестер, требуя сообщить, где находится Данно и как с ним связаться.

Ответ был всегда один: ничего не известно. По приказу Блейза о нем они вообще не упоминали.

В определенном смысле оба ответа были совершенно верными: они действительно не имели понятия, где находятся Данно или Блейз в любой данный момент. Вероятно, Блейз был единственным, кто знал, что Данно отправился именно на Землю, а не на какую-нибудь из других планет. Нортону Броули было известно лишь то, что Данно нет на Ассоциации.

Что касается Блейза, то он никогда ничего не говорил служащим офиса о своих делах, и поэтому, хотя они и знали, что он где-то в городе и иногда бывает в апартаментах, точного его местонахождения не знали.

Обо всем этом они деловито доложили ему, когда он заехал в офис, чтобы просмотреть последнюю межпланетную почту и задать им некоторые вопросы. Он велел им пресекать любые попытки отыскать Данно или его самого, и они приняли это указание с удовольствием. В своей решимости защитить обоих братьев они, как ни удивительно, были просто неистовы.

Глава 35

Все следующие пять дней Блейз являлся в отель точно к шести утра. Он и Сэм занимались вместе с другими Защитниками – так называла себя служба безопасности Маккея.

В процессе занятий он узнал о своих новых товарищах очень многое; их способы защиты и нападения совершенно отличались от тех приемов «современных ниндзя», в духе которых Ахрам Моро тренировал Псов Данно.

Это не очень удивило Блейза. Ему с самого начала было понятно, что Ахрам и Нортон явно недооценивают охрану молодого авторитетного церковного лидера. Вооруженные стычки между церквями на планете – обычное дело; и тех, кто в них участвует, каждую секунду рискуя жизнью, вряд ли можно считать неумелыми бойцами.

Более того, у него создалось впечатление, что даже когда военные пытались вмешиваться в подобные вооруженные разборки, им тоже приходилось непросто: иногда церкви объединялись против них, и тогда потери со стороны военных было довольно значительными, если не сказать – тяжелыми.

Блейз также стал лучше понимать, о чем говорят между собой Защитники. На второй день он услышал, как в разговоре с Сэмом один из членов группы употребил слово «Тела».

– Что он имел в виду? – поинтересовался Блейз, когда они остались одни. Лицо Сэма стало скорбным.

– Он говорил о тех, кто готов отдать свои жизни, лишь бы наш Великий Учитель ни в коем случае не пострадал, – пояснил Сэм.

– А разве это не наша работа? – удивился Блейз.

– Наша работа в другом, – сказал Сэм. – А «Тела» – это просто добровольцы, которые плотным кольцом окружают нашего Великого Учителя и своими телами загораживают его от игл, энергоразряда или выстрела импульсного пистолета. Наша же задача – не дать противнику выстрелить.

Эту информацию Блейз, как обычно, занес в свою память, чтобы обдумать на досуге. Со временем ему становилась все яснее структура организации Защитников и многие особенности их тактики и стратегии. «Тела» образовывали стену из живых щитов – своих тел – вокруг Маккея каждый раз, когда он появлялся на публике. А небольшие группы Защитников смешивались с окружающей толпой, готовые мгновенно обезвредить любого врага до того, как тот попытается совершить покушение.

Они действовали как настоящие профессионалы-ветераны, постоянно поддерживая друг с другом контакт, с тем чтобы в случае чего встретить врага не один на один, а сплоченной боевой группой. Кроме того, при выполнении любого задания они могли обходиться минимумом команд.

Чем больше Блейз сравнивал, тем более убеждался: Псы-ниндзя при всей их подготовке никак не могут противостоять превосходящему опыту, проверенной в боях тактике и, разумеется, сплоченности этих примитивных с виду Защитников.

Таким образом, весь задуманный план рассыпается, как карточный домик. Однако это заключение целесообразно на всякий случай перепроверить еще раз.

На восьмой день – это был понедельник – Блейз, попросив разрешения поговорить с Херкимером, получил его.

Он вошел в офис, в котором все, включая одежду Херкимера, было абсолютно таким же, как и в первый его визит сюда.

– Ну что ж, Блейз, – Херкимер пристально взглянул на него – ваши наставники довольны вами. О чем вы хотели со мной поговорить?

– Вот какая у меня возникла проблема, – начал Блейз. – За городом у меня живет кузен, который сегодня вечером женится, и он просил меня быть его шафером на свадьбе. Все закончится довольно поздно, и я боюсь, что завтра не успею к шести, а кроме того, боюсь, что буду несколько не в форме. Нельзя ли мне явиться не завтра, а послезавтра?

Херкимер рассмеялся.

– Вы не так уж давно у нас, – сказал он, – но вас уже считают практически за своего. Поэтому я разрешаю вам явиться послезавтра. Если все же почувствуете себя не совсем в форме, просто позвоните мне, и я продлю ваше увольнение еще на одни сутки. В самом деле, почему бы вам не отдохнуть и пару дней?

– Вы так добры, – сказал Блейз. – Вот кузен-то обрадуется, когда узнает!

– Можете обрадовать его прямо отсюда, – сказал Херкимер, указывая на панель фона на своем столе.

– Спасибо, – произнес Блейз, – но у него нет фона. – Он немного помялся, затем продолжал:

– Мой наставник сказал, что сегодня уже ничего важного не будет…

Херкимер снова рассмеялся:

– Ладно! Можете отправляться прямо сейчас.

– Большое спасибо, я этого никогда не забуду, – произнес Блейз.

– Ну а что положено, отработаете, когда вернетесь. – Херкимер по-прежнему улыбался. – А теперь отправляйтесь и дайте мне возможность заниматься делами. И вот что: не забудьте предупредить Сэма.

– Непременно, – кивнул Блейз.

Выйдя из отеля, он прошел несколько кварталов, пока не убедился, что за ним никто не следит. Тогда Блейз из кабины уличного видеофона заказал машину, которая доставила его домой.

Там он быстро переоделся в обычный, хотя и очень дорогой деловой костюм и не стал звонить из апартаментов, а опять воспользовался уличной кабиной. Машина доставила его в офис, и уже из своего кабинета он связался с Ахрамом Моро.

– Дежурный офицер узнал ваш голос и сразу соединил меня. Что вам угодно, Блейз Аренс?

– Я собираюсь приехать сегодня во второй половине дня, чтобы посмотреть, как выполняются мои распоряжения. Я останусь ночевать в Мозевилле, поэтому вечером приглашаю всех на ужин, если вы, конечно, не против.

– Я… о, я, безусловно, не против, – ответил Ахрам. – А когда вы прибудете?

– Отсюда примерно час лета. Только вот не знаю точно, когда удастся вылететь.

– Пара наших Псов будет ждать вас с машиной.

– Прекрасно, – сказал Блейз. – До встречи.

И они распрощались.

Затем Блейз связался с аэропортом и заказал аэрокар с пилотом, объяснив, что останется на ночь и хотел бы, чтобы и пилот, и машина дожидались его.

В половине второго Блейз оказался в аэропорту Мозевилля. Как и было обещано, его встречали Псы, и минут через двадцать большая роскошная машина доставила его на их базу.

Ахрам настоял на том, чтобы Блейз выпил с ним стакан вина, а затем они отправились на учебный полигон. Там был сооружен макет целого района Экумепи с улицами и домами, среди которых Блейз узнал и здание Палаты.

Затем Блейз, с трудом удерживаясь от улыбки, наблюдал за тем, как проходили учения. Они заняли не более сорока минут, начиная с того, как все заняли указанные исходные позиции. В конце этого хорошо отрепетированного спектакля те, кто играл роль Маккея и его охранников, были повержены на землю, изображая мертвых.

После этого Ахрам отвез Блейза обратно на базу.

– В какое время нужно доставить Псов в Мозевилль на ужин? – поинтересовался Ахрам, когда они снова уселись напротив друг друга в его офисе.

– Я отправлюсь в Мозевилль прямо сейчас, – сказал Блейз. – А они пусть будут в ресторане «Белая лошадь» в отеле «Триумф» в пять.

– Все? – уточнил Ахрам.

– Все, кто не занят здесь, – ответил Блейз.

– Это, значит, восемьдесят или даже девяносто человек. Почти полный наш штат, – сказал Ахрам. – Вы хотите, конечно, чтобы ужин происходил в отдельном зале?

– Нет, – покачал головой Блейз. – Проводить ужин в отдельном зале – все равно что просто перенести их обычный ужин в другие стены. Пусть лучше нам накроют в лучшем обеденном зале «Белой лошади» и пригласят еще официантов. Наши люди должны привыкать к обслуживанию официантами. Вы не согласны?

– Да я как-то никогда не думал об этом, – пожал плечами Ахрам. – Но, вероятно, вы правы. Они наверняка сразу почувствуют себя важными птицами.

– Да, возможно. – Блейз поднялся. – Ну, мне пора.

Через полчаса Блейз уже регистрировался в отеле «Триумф». Он выбрал именно этот – с большим холлом и балконом над ним – отель, чтобы наблюдать за поведением Псов, когда они будут входить в его широкие двери; кроме того, здесь был обеденный зал человек на сто, открытый для публики.

Блейз, после того как на минутку заглянул в свой номер, стоял на балконе, очень довольный тем, что его выбор оказался правильным. С балкона хорошо просматривался нижний этаж, где вовсю кипела жизнь, – там находилось множество киосков, маленькие ресторанчики и магазины.

Он улыбнулся про себя. Вопрос, которого он ожидал, более того – был уверен, что зададут, – прозвучал очень робко и из уст самого Ахрама, перед тем как Блейз уселся в машину.

– Да, между прочим, – заговорил Ахрам, – вы хотите, чтобы и персонал присутствовал?

Блейз задержался, не закрывая дверцу.

– Нет. Я хочу, чтобы этот вечер прошел как можно менее формально. И вот еще – скажите им, чтобы особенно не спешили с возвращением, примерно – до трех часов утра. Пусть проведут свободное время в городе после ужина как захотят.

– Как скажете, Блейз Аренс, – ответил Ахрам. В тоне его голоса звучало полное согласие, но Блейз чувствовал как бы исходящее от этого человека очень сильное недовольство той свободой, которую так неожиданно предоставили его подчиненным.

Блейз еще раз осмотрел с балкона нижний этаж и отправился в свой номер, чтобы полежать на кровати и подумать.

Между сегодняшними учениями и тренировками, которые ему продемонстрировали во время предыдущего визита; особой разницы не было. Теоретически это могло означать, что Псы в своей подготовке выше подняться неспособны. Но Блейзу все же как-то не верилось в это. Или Нортон Броули не передал его приказ, или он был просто проигнорирован Ахрамом.

Кроме того, Ахрам выделил для участия в покушении чуть больше трети от общего количества Псов. Против них окажется не менее сотни Защитников Маккея. Так что провал неизбежен.

Итак, это была именно та ситуация, которую он обрисовывал в разговорах с руководителями организаций Иных во время своей поездки: вооруженные наемники создают больше опасности, чем дают преимуществ. Попытка устранить Деррела Маккея подорвала бы репутацию Иных, представив их сторонниками исключительно силы, а не здравого смысла.

Блейз вспомнил, что обратил внимание Ахрама на несоответствие числа участников будущего дела количеству Защитников.

– Ведь у Маккея добрых две сотни тех, кого он называет Защитниками, а вы собираетесь послать против них чуть больше двух дюжин Псов.

Ахрам рассмеялся:

– Еще сам Данно выяснил, сколько их, и сообщил нам. Вы же знаете, что это всего лишь кучка фермеров и прочего сброда, не пользовавшихся оружием уже много лет. И они даже сами понятия не имеют, как им защищать Маккея. А наши Псы по подготовке – почти дорсайцы и к тому же вооружены лучшим оружием.

С точки зрения же Блейза, Псы на учениях были точно такими же, какими он их видел раньше: бездумными, беззаботными и довольно вялыми.

Блейз протянул руку к телефону и вызвал свой офис в Экумени.

Глава 36

За день до этого он получил кодированное сообщение от Данно со Старой Земли, в котором назначалась дата встречи – ровно через две недели по межзвездному времени – и указывалось место встречи.

– Это Блейз, – представился он, соединившись с офисом. С экрана на него смотрело несколько недовольное лицо Ары.

– Вам нет нужды называть себя, Блейз Аренс, – сказала она. – Хорошо, что вы позвонили именно сейчас, – мы хотели сегодня уйти пораньше.

– Тогда я рад, что застал вас, – произнес Блейз, – у меня есть задание, причем срочное. Пошлите кодированное сообщение всем вице-президентам на других мирах следующего содержания – готовы?

– Я включила записывающее устройство, – ответила Ара. Блейз продиктовал:

– Записали, Ара?

– Да, Блейз Аренс.

– Очень важно, чтобы эти послания были отправлены как можно скорее.

Блейз окончил разговор и снова улегся на спину, уставившись в потолок. На долгие размышления не было времени.

Через некоторое время он уже снова стоял на балконе, выйдя туда за четверть часа до появления Псов.

Они появились точно в назначенное время. Псы были в обычной гражданской одежде: хотя бы в этом они оправдали ожидания Блейза.

Но вели они себя так, как будто окружающие уже признали их власть.

Понаблюдав немного, Блейз отправился с балкона прямо в обеденный зал отеля.

Метрдотель узнал его и проводил к одному из двадцати уже накрытых столов. Он не скрывал своего удивления: почему Блейз не заказал один большой стол для всей группы, окруженный свето – и звуконепроницаемым барьером, отделяющим его от остальной публики?

Тем не менее Блейз настоял именно на таком варианте: его интересовала реакция Псов на остальную публику. Он сидел за столом, приглядываясь к каждому из входящих в зал Псов; он не удивился, когда вошли четверо старших Псов и присоединились к нему.

Во время ужина Блейз беседовал с ними, стараясь в то же время разобрать, о чем говорили Псы за соседними столами. После того как вино развязало им языки, их болтовня становилась все громче. Они вели себя точно так же, как любые солдаты в увольнении.

Наконец роскошный ужин завершился. Среди Псов уже было немало пьяных, однако они старались казаться вполне трезвыми. Ни один из них не попытался сделать того, о чем Блейз говорил Ахраму как о совершенно недопустимом, – поднять тост за него, за организацию, за Данно или еще за что-либо подобное.

Когда они начали расходиться, то некоторые подходили к его столу, чтобы поблагодарить, но, вопреки его опасениям, таких оказалось немного. Конечно, это выделяло его стол, но все-таки не придавало ужину формального характера, чего Блейз всеми силами старался избежать.

Наконец он отпустил и старших, по-прежнему сидевших за его столом. Блейз был уверен, что они не рискнут уйти, прежде чем он не поднимется с места, даже если в обеденном зале никого не останется.

Блейз вернулся в свой номер, связался с пилотом и велел ему быть готовым к вылету в пять утра, затем улегся в постель и мгновенно уснул.

На следующий день уже в шесть утра он позвонил Нортону Броули и приказал немедленно явиться в офис.

Броули появился ровно через сорок минут, которые выделил ему Блейз, чтобы привести себя в порядок; юрист выглядел несколько недовольным тем, что его столь неожиданно вытащили из постели, но в то же время понимающим серьезность ситуации.

– Похоже, вы сегодня рано встали, Блейз Аренс?

– Это точно, – кивнул Блейз, – но учитывая обстоятельства – не так уж и рано.

– Что-нибудь серьезное? – спросил Броули.

– Да, – ответил Блейз. – Вчера я наблюдал репетицию нападения на Маккея. Уровень подготовки остался прежним. У меня была возможность изучить систему безопасности Маккея, и теперь мне совершенно ясно, что любая подобная попытка заранее обречена на провал. Поэтому я отменяю этот план. Возможно, мы вернемся к нему в будущем.

– Вы уже сообщили об этом Ахраму Моро? – поинтересовался Броули.

– Нет, – покачал головой Блейз, – только собираюсь это сделать. Но я хотел, чтобы вы узнали об этом первым на случай, если он вам сегодня позвонит.

– Понятно. – Лицо Броули стало совершенно белым – от гнева или от неожиданности, Блейз не мог определить, – хотя голос оставался спокойным.

– На этот случай, – Броули поднялся с кресла, – Данно оставил мне указания. Они находятся в папке в машине, которая запаркована в подвальном гараже. Подождите минуту, я принесу их.

Блейз взглянул на него, прищурившись.

– У вас есть указания Данно, о которых вы мне не говорили? О которых я узнаю только сейчас? – проговорил он медленно, не сводя глаз с Броули.

– Именно так, – ответил Броули, – я сейчас вернусь. – Он вышел. Блейз, вздохнув, откинулся в кресле. Он, конечно, ожидал – не обязательно подобного развития событий, а неких подводных камней вообще.

Через несколько минут Броули вернулся, однако не один: вместе с ним в кабинет вошли двое здоровенных парней, хотя и не таких высоких, как Блейз, но крепко сбитых и на вид явно неплохих борцов. Они встали по обе стороны от Броули.

– Блейз, – Броули держал в руках папку, но не открывал ее, – вы уверены, что не передумаете об отмене задания Псов?

– Абсолютно уверен, – сказал Блейз и отодвинул кресло от стола, так чтобы его колени оказались свободны.

Броули полез в папку, но вынул оттуда не лист бумаги, а импульсный пистолет, который и направил на Блейза с расстояния не более десяти футов.

– Не двигаться, – приказал он, затем обратился к своим подручным:

– Схватите его, только не наносите увечий. Мы сбросим его с крыши.

Двое мордоворотов вытащили из карманов короткие дубинки и двинулись к Блейзу, огибая стол с разных сторон.

Блейз сидел неподвижно до тех пор, пока они не поравнялись с ним. Руками он держался за край кресла и в какой-то момент вытолкнул его из-под себя, оказавшись в сидячем положении на полу, и тут же быстро развернулся так, чтобы оказаться головой к одному, а ногами к другому нападавшему.

Многие недооценивали даже длину рук Блейза, не говоря уже о ногах. Его каблуки так ударили одного из парней, что тот отлетел к стене, ударился об нее и тихо сполз на пол.

В это время дубинка второго просвистела в воздухе там, где должна была находиться голова Блейза, если бы он оставался в кресле.

Блейз еще раз проворно развернулся, «выстрелив» ногами в другую сторону: одной ногой он выбил из рук парня дубинку, а другой угодил ему прямо в пах, так что тот мгновенно сложился пополам.

Все произошло так быстро, что Броули выстрелил только после того, как свалился второй нападавший. Но от импульсного пистолета Блейза защитил стол.

Блейз выкатился из-за стола и швырнул поднятую при этом дубинку в лицо Броули. Тот инстинктивно поднял руки, защищаясь, но дубинка ударила его в правый висок, и он отлетел к двери.

Блейз мгновенно вскочил и, бросившись к нему, вырвал пистолет.

Сердце Блейза бешено стучало. Броули не мигая смотрел на пистолет, который теперь был направлен прямо на него.

– Нет… – начал он. Блейз нажал кнопку, и Броули рухнул на пол. Глаза его так и остались открытыми, а на лице застыло выражение ужаса. Блейз глубоко вздохнул, глядя на убитого.

Что-то внутри заставляло сожалеть об убийстве Броули, но в то же время он понимал, что в данном случае выбора не было. Блейз повернулся к нападавшим, которые уже пришли в себя и пытались подняться на ноги.

– Вы, оба, встаньте с этой стороны стола. – Блейз указал им на дальний от себя угол, по-прежнему держа пистолет нацеленным на них. Они приблизились к Броули и, взглянув на тело, снова уставились на пистолет.

– Я думаю, что лучше сбросить его где-нибудь с крыши, – сказал Блейз. – То, что он приготовил для меня, будет хорошо и для него. Все должно выглядеть так, будто он в этот утренний час забрался зачем-то на крышу и упал, предпочтительно в переулок, где бы его тело не заметили хотя бы в течение нескольких часов, – причем чем дальше отсюда, тем безопаснее для вас и для меня. В кармане у него, вероятно, ключи от машины. В любом случае отнесите его в машину и отвезите туда, где будет подходящая крыша на высоте не менее десяти этажей.

Он смотрел на них еще несколько мгновений.

– Да, – продолжал он, по-прежнему держа пистолет нацеленным на них, – и еще я надеюсь больше никогда с вами не встречаться, а если это произойдет, придется и с вами что-то сделать.

Они молча посмотрели на него, затем, не говоря ни слова, подняли тело Нортона Броули и вышли.

Оставшись один, Блейз снова уселся за стол и прижался лбом к его холодной блестящей поверхности, обхватив голову и упираясь в стол локтями.

Его трясло. Но он говорил себе, что происшедшего невозможно было избежать. Теперь же следует позвонить и отменить покушение.

Он по-прежнему сжимал в руке пистолет. Положив оружие на стол, Блейз заметил, как дрожат руки. Если эти двое сейчас вернутся, подумал он, вряд ли у него хватит воли защищаться.

Снова взглянув на пистолет, он увидел, что положил его на какое-то нераспечатанное межпланетное послание, которое, видимо, поступило уже после его разговора с Арой. Оно было со Старой Земли, и это означало, что его отправитель – Данно. Блейз взял конверт и вскрыл. Письмо было написано кодом, но он уже давно привык к этому и теперь читал его так же, как и любое обычное письмо:

Он положил письмо и взялся за телефон, чтобы связаться с Ахрамом Моро.

– Блейз Аренс! – воскликнул тот. – Мои Псы очень благодарны вам, очень, – то есть, прошу прощения, – ваши Псы – ваши и Данно. Но этот ужин был для них настоящим праздником.

– Я рад, что он им понравился, – произнес Блейз, – потому что у меня для них есть кое-какие неприятные новости. Нам придется отложить дело, которое мы запланировали, на неопределенное время. Я только что получил послание от Данно.

– О, – сказал Ахрам. Затем наступила короткая пауза, после чего он заговорил снова, более радостным тоном: – Да, конечно, они будут немного разочарованы. Но не думаю, что это известие слишком их огорчит, поскольку прошедший ужин наверняка компенсирует им это.

– Пятерым из них не придется огорчаться, – уточнил Блейз. – Вы знаете адрес нашего офиса в Экумени?

– В Экумени? Да, я его знаю.

– Хорошо. Тогда немедленно отправьте ко мне пятерых ваших лучших Псов. Я буду ждать их через три часа. Сейчас я уйду из офиса, но через три часа вернусь.

– Через три часа, Блейз Аренс?

– Да, через три часа, – подтвердил Блейз. – И пусть они подготовятся для путешествия на другую планету.

– На другую планету? – как эхо повторил Ахрам с новыми нотками в голосе. – Как им будут завидовать все остальные!

– Мне нужно, чтобы они были здесь через три часа. Наймите машину, самолет, все, что потребуется, и купите им все необходимое. Любые расходы будут возмещены.

– Не беспокойтесь об этом, Блейз Аренс. Средств у нас более чем достаточно.

– Будем надеяться, – произнес Блейз. – В это путешествие они отправятся со мной.

– Так вы тоже уезжаете? – недоверчиво спросил Ахрам.

– Да, на некоторое время, – ответил Блейз.

– Но от кого же мы будем получать приказы, если ни вас, ни Данно не будет?

– Вам сообщат из офиса, – пояснил Блейз, – а в остальном – действуйте как всегда. А теперь – до свидания.

Он отключил связь, не дожидаясь ответа Ахрама. С трудом поднявшись, Блейз собрался уходить, но тут же вспомнил, что необходимо сделать еще один звонок. Он позвонил в агентство, где заказал билет несколько дней назад. Дневной смены еще не было, и он передал через ночную, что ему требуются места еще для пяти пассажиров.

Эта просьба вызвала некоторое замешательство, и наконец с большой задержкой ему ответил человек, но уже другой.

– Очень сожалею, Блейз Аренс, – печально произнес он, – но свободных мест нет. У нас нет даже одного лишнего места, не говоря уже о пяти.

– Как, за пять тысяч межзвездных кредитов – заметьте, межзвездных! – вы не можете найти еще пять мест?

– Я… – Голос прервался. – Я позвоню вам через несколько минут, Блейз Аренс. Пожалуйста, ваш номер?

Блейз дал ему номер телефона офиса. Не прошло и двух минут, как телефон зазвонил снова, и тот же самый голос сообщил на сей раз почти торжественно:

– Пять дополнительных мест найдено, Блейз Аренс. Похоже, что мы просто обсчитались, и я только сейчас это обнаружил. Оказывается, у нас все-таки осталась одна свободная пятиместная каюта.

– Благодарю вас, – сказал Блейз.

– Не за что, Блейз Аренс, всегда рады помочь. Блейз прервал связь и горько рассмеялся. Он собирался уже отправиться домой, чтобы собрать вещи, когда на глаза ему опять попалось послание Данно.

Он снова рассмеялся, но, ощутив в своем смехе какую-то странную горечь, заставил себя успокоиться и поспешил уйти.

Глава 37

Путешествуя на космических кораблях, пассажиры знали, что их полет – это движение в наполненном звездами мраке космоса, а ощущали они просто состояние неподвижности на протяжении нескольких дней.

Ежедневно предлагалось пятиразовое питание, приготовленное лучшими поварами сообразно вкусам и привычкам каждого. Алкогольные напитки – без ограничений. Можно было проводить время в небольшом казино.

К сожалению, еде Блейз никогда особого значения не придавал, рассматривая ее лишь как необходимое топливо для пустого желудка; спиртное он воспринимал исключительно как отраву, а ему хотелось, чтобы голова оставалась ясной всегда.

Азартные игры тяготили его. Он еще мог понять чью-либо склонность к алкоголю, но пристрастие к азартным играм считал абсолютно неприемлемым.

Сам же Блейз был вполне доволен тем, что в течение нескольких дней мог просто сидеть и размышлять над той информацией, которой располагал.

В кают-компании корабля он взглянул на усыпанный звездами экран и снова ощутил прохладный, но мирный комфорт одиночества. Убийство Броули, как он сейчас понял, окончательно поставило его вне остального человеческого общества. Теперь он начисто лишился каких-либо этических иллюзий. Никакой неопределенности, только постоянное испытание воли.

Он продолжал размышлять. Следующая неприятная задача – сообщить Данно о смерти Броули. Но это тоже придется сделать.

Окончательно определившись со своими дальнейшими действиями, Блейз успокоился. Оказавшись в конце концов на Старой Земле, Блейз, оценивая свои ощущения, обнаружил, что его нисколько не тревожит предстоящая встреча с Данно.

Отель «Тень» оказался милях в восьмидесяти западнее города Денвер. С точки зрения комфорта он был примерно таким же, в каких Блейзу приходилось бывать и раньше. Но существовало одно, не очень заметное отличие – неожиданно появившееся чувство какой-то особенной стабильности.

Старая Земля была чем-то гораздо большим, чем просто колыбелью человечества; те, кто жил на ней теперь, сознавали это, что делало их более основательными во всем – и в смысле самооценки, и в том, что и как они строили.

Казалось, это должно было бы несколько уязвить Блейза как рожденного на одном из Новых Миров, но странное дело: он не чувствовал обиды и молчаливо мирился с данным преимуществом землян.

Он и пятеро Псов вошли в холл огромного здания. Блейз снизу связался с номером Данно и услышал голос брата, приглашающий подняться к нему.

Через некоторое время они оказались в длинной большой комнате, стены которой представляли собой почти сплошные окна.

Данно показал на буфет с напитками и едой.

– Угощайтесь. – Он поднялся на ноги, чтобы пожать руку Блейзу, и при этом Блейз испытал непривычное удовольствие – говорить с человеком, глаза которого находятся на том же уровне, что и его собственные. Тем временем Псы с радостью воспользовались приглашением Данно.

– Присядем, – сказал Блейз брату. – Я должен тебе кое-что рассказать.

– Вот как? – удивился Данно и пристально посмотрел на Блейза. – Что ж, тогда пойдем в другое место. У меня есть маленькая комнатка, где мы сможем спокойно поговорить.

Комнатка оказалась не такой уж маленькой, а просто была обставлена так, что выглядела небольшой и уютной. Особенно бросались в глаза кресла, явно сделанные специально для Блейза и Данно.

Они опустились в кресла, и Данно заговорил:

– Что ж, выкладывай – какие новости?

– Нортон Броули мертв, – резко произнес Блейз. – Он собирался возглавить организацию для осуществления своих собственных целей.

– Вот как? – Как ни странно, в голосе Данно почти не почувствовалось удивления. – И кто же его убил?

– Я, – ответил Блейз, – когда он явился, чтобы убить меня.

Данно медленно кивнул.

– Должен заметить, что я и сам уже некоторое время приглядывался к нему, – задумчиво начал Данно. – По своему происхождению он вполне мог принадлежать к Иным, но не обучался в нашем центре, а был просто одним из первых, с кем я познакомился, когда переехал в Экумени. Весьма амбициозный, хотя вообще-то без этой черты характера мне от него не было бы пользы. А ты не боишься, что его смерть свяжут с нашей организацией?

– Вряд ли, – пожал плечами Блейз и кратко, но точно рассказал о том, что произошло во время последней встречи с Броули.

– Так, – кивнул Данно, когда выслушал рассказ. – Может быть, действительно даже лучше, что это произошло сейчас, а не позднее. Но мне интересно, почему ты считаешь, что следует отказаться от попытки покончить с Маккеем. Я, кажется, ничего такого не говорил.

– Конечно, ты этого не говорил, – сказал Блейз. – Ты слишком торопился уехать, а я, в твое отсутствие, решил выяснить, как обеспечивается безопасность Маккея… – И он рассказал Данно о Защитниках Маккея. – И тогда мне стало ясно, что при таком раскладе у Псов нет ни малейшего шанса. Вот… Проблема требовала немедленного решения. И я ее решил.

– Так… – произнес Данно. – Что ж, скорее всего, ты прав. Я, наверное, поступил бы так же.

Он хлопнул себя по колену, как бы подводя черту под всем, что произошло.

– Теперь относительно встречи, – продолжил он. – Ознакомившись со здешней ситуацией, я пришел к заключению, что силы безопасности Земли отреагируют достаточно быстро, – так что едва мы арендуем помещение или даже соберемся в отеле, как тут же явятся представители властей и начнут задавать вопросы. Как бы дико это ни звучало, но если мы хотим провести встречу без помех, то лучше всего было бы захватить какое-нибудь частное имение вместо того, чтобы арендовать или даже покупать его. В этом случае останется гораздо меньше следов, по которым можно бы было нас найти, – в особенности если все сделать быстро: быстро собраться, быстро провести совещание и так же быстро улететь с Земли. А потом, если нас и хватятся, мы уже будем недосягаемы.

Блейз с интересом отметил, что Данно уже называет Старую Землю просто Землей. Конечно, это могло и ничего не означать, но могло и являться свидетельством признания ее роли.

– Теперь о месте, которое я подыскал, – продолжил Данно. – Оно к востоку отсюда, довольно высоко в горах и совершенно изолированное. Вообще, более чем странная история. Около четырнадцати лет назад на земной орбите был обнаружен небольшой космический корабль: в нем оказался только двухлетний мальчик по имени Хэл Мэйн – и никого из взрослых.

– Никого из взрослых? – повторил Блейз. – А что же мальчик?

– При нем были инструкции – как следует позаботиться о нем, – пояснил Данно. – В них было сказано, что корабль и все, что в нем есть, следует продать и таким образом оплатить расходы по воспитанию мальчика. Представляешь, сколько стоит космический корабль, пусть даже и несколько устаревший.

– И насколько же устаревший? – поинтересовался Блейз. Данно улыбнулся.

– Такие строили лет восемьдесят назад, – ответил он. – Загадка, не правда ли? Во всяком случае, за корабль выручили сумму вполне достаточную, чтобы купить земельный участок, построить дом и нанять для мальчика трех учителей.

– И сколько же лет ему теперь? – поинтересовался Блейз.

– Шестнадцать, – ответил Данно.

Шестнадцать, подумал Блейз, Уилл Маклейн был всего на три года старше, когда погиб на Сете.

Но Данно продолжал:

– Это уединенное место как нельзя лучше подходит для наших целей. Я дам вам карту и все подробно растолкую. Я хочу, чтобы ты и пятеро твоих Псов отправились туда и захватили усадьбу. Никому не причиняйте вреда, а просто заприте всех в комнате, откуда они не смогли бы ни с кем связаться. А я вечером приеду, и тогда мы просто убедим их приютить нас на пару дней. – Он замолчал и улыбнулся Блейзу. – Учитывая твои таланты, уверен, у нас не будет проблем: они наверняка с удовольствием окажут нам гостеприимство.

Блейз промолчал, и через мгновение Данно продолжал:

– А остальным вице-президентам, как добраться до места встречи, я объясню завтра, когда они явятся в отель. Совещание проведем во второй половине дня, а затем отпустим пленников или устроим так, чтобы они смогли выбраться через несколько часов. А сами отправимся прямо в космопорт. Я уже заказал обратные билеты. Так что мы вылетим, самое позднее, на следующее утро после встречи.

– А сколько людей сейчас там? – спросил Блейз.

– Мальчик – и еще его старики-наставники: дорсаец, экзот и третий, кажется, с Гармонии. Дом полностью автоматизирован.

Данно улыбнулся Блейзу.

– Мальчик – сирота, как вы и я, мистер вице-президент, – сказал он и поднялся с кресла. – Подробнее поговорим после того, как устроим Псов. Я уже заказал для них комнаты.

Блейз с удивлением понял, что его почему-то очень заинтересовал этот мальчик, Хэл Мэйн.

Глава 38

Блейз шел по коридору отеля к себе в номер; мысль о сироте, найденном в космическом корабле, все еще продолжала занимать его. Слишком много совпадений, чтобы от них так легко можно было отмахнуться.

Взрослые, находившиеся на корабле с этим ребенком, покинули его явно незадолго до того, как корабль был обнаружен. Как же они могли быть уверены в том, что его вскоре обнаружат? Во-вторых, почему они не боялись, что этот ребенок, оставшись без надзора взрослых, не начнет играть рычажками и нажимать кнопки?

В-третьих, что вообще заставило их оставить Хэла Мэйна одного? Ведь этот взрослый или взрослые должны были быть здоровы и вообще в полном порядке, иначе они просто не смогли бы привести корабль в окрестности Земли, где вероятность его обнаружения была наибольшей.

Наконец, подумал он, открывая дверь номера, входя в него и включая свет, этот подбор учителей: дорсаец, квакер и экзот. Зачем? Несомненно, существовала какая-то причина, по которой мальчик должен был усвоить основные принципы этих трех таких разных Осколочных Культур.

Похоже, этому мальчику прочили какое-то особое будущее. Может быть, повзрослев, он должен будет начать знакомить население Земли с истинными ценностями основных Осколочных Культур? Но это был только один из возможных ответов, и Блейз не мог с ним согласиться. Уж слишком все тщательно и сложно подготовлено.

Блейз опустился в одно из мягких кресел, даже не заметив при этом, что оно, подобно креслам в номере Данно, было приспособлено под его габариты. Совершенно ясно: требуется дополнительная информация о мальчике и обо всем, что с ним связано.

Если такого рода сведения существуют, нет ничего проще. Система связи отеля могла соединить его с любыми библиотеками и базами данных Старой Земли, исключая, правда, Абсолютную Энциклопедию, вращающуюся на геостационарной орбите.

Тут его пронзила внезапная мысль, и он даже выпрямился в кресле. Что же это за место, над которым постоянно висит Абсолютная Энциклопедия? Надо бы выяснить.

Он связался со справочной службой и задал вопрос. Ответ поступил немедленно.

Он сравнил полученные данные с координатами усадьбы, намеченной для проведения совещания. Нет, это не могло быть простым совпадением. Абсолютная Энциклопедия, висящая в небе где-то за много миль от поверхности Земли, находилась точно над усадьбой.

Это уже не просто интересно, подумал Блейз: ведь для того чтобы держать в определенном положении над Землей спутник, которым, в сущности, являлась Абсолютная Энциклопедия, причем так далеко от экватора, требовалось то и дело производить коррекцию орбиты с помощью двигателей. Он снова вызвал справочное. Да, действительно, Энциклопедия была запущена и зафиксирована именно в этом положении еще девяносто два года назад. Причем, как ему сообщили, это единственный случай, когда спутник Земли находится в состоянии «динамической геосинхронности».

Так, но с какой целью? Единственным объяснением могло быть то, что кто-то, там на Энциклопедии, постоянно следит за юным Хэлом Мэйном.

Но это предположение тоже было довольно натянутым. Любопытство Блейза достигло высшей точки. Он целиком погрузился в информацию, которую смог отыскать: о месте обнаружения корабля, его последующей продаже, подробностях спасения мальчика, а также о его воспитании.

В отношении поместья Блейз выяснил следующее. Усадьба располагалась в глубине Скалистых гор, в месте, которое вряд ли показалось бы хоть кому-то удобным или привлекательным, и занимала порядочную территорию, простирающуюся от горного озера через лес до голых отвесных скал.

Уже через два часа Блейз почувствовал необычную для себя просто невероятную усталость. Тогда он попробовал переключиться с размышлений о таинственном мальчике на более прозаические вопросы, касающиеся Псов, перелета и подходящих карт, которые позволили бы им высадиться на некотором расстоянии от усадьбы, а затем незаметно проникнуть на ее территорию. К счастью, единственное, что эти самозваные ниндзя умели хорошо, так это передвигаться тихо и не привлекая внимания.

Наконец он все продумал и улегся спать. На рассвете вся группа вылетела в аэрокаре, который пилотировал сам Блейз.

Усадьба находилась в неглубокой округлой долине среди гор. До ближайшего жилья было по крайней мере миль двадцать. Сам дом выглядел роскошно. Он находился в южной части долины у небольшого озера, вокруг которого тянулась дорожка. Другие дорожки вели в сторону сосновой рощи и терялись где-то среди деревьев.

Блейз чувствовал, как нетерпение пяти Псов, сидевших за его спиной, накатывалось на него подобно теплой волне. Данно прав – это действительно идеальное место для тайной встречи руководителей организаций Иных. И если здесь, в этом полностью автоматизированном доме, в самом деле было всего четыре человека – трое старых наставников и мальчик, то вряд ли кто-то мог помешать им провести совещание.

В то же время Блейзу от всей этой затеи было как-то не по себе. Ему никогда не нравились исключения из общих правил. Уж больно неожиданно в поле его зрения появился этот мальчишка и его учителя, да и то он узнал о них только из рассказа Данно. Ничего примечательного в этом не было, поскольку существовали бессчетные миллионы незнакомых ему людей. Но большинство из них даже отдаленно не были так загадочны.

Этот мальчик никак не вписывался в картину того будущего, каким оно виделось Блейзу, – он был словно камень, попавший между зубьями шестерен его планов. И почему так случилось, оставалось неясным. Но сам факт существования Хэла Мэйна беспокоил его.

Впрочем, все эти вопросы придется отложить до лучших времен, когда у него будет время и возможности найти на них ответы. А сейчас нужно сосредоточиться на захвате дома и его обитателей.

Он вел аэрокар на малой высоте, чтобы его не могли заметить из долины, и в конце концов тихо посадил машину примерно в двух километрах от дома. Затем он обратился к пяти сидящим позади него Псам.

– Все в порядке, мы на месте. Держитесь рядом со мной и делайте то, что я скажу. Ни при каких обстоятельствах не стреляйте, если только я не отдам соответствующий приказ.

Они вышли из аэрокара и, стараясь двигаться как можно более незаметно, направились к дому с той стороны, которая была обращена не к озеру, а к горам.

Когда наконец сквозь деревья стал виден сам дом, Блейз подозвал Псов и шепотом проинструктировал их.

– Вы и вы, – сказал он, обращаясь к двум парам, – выйдете к дому из кустов с разных сторон. Вы – слева, а вы – справа. И запомните, что в дом вам входить не нужно, а только держать под контролем дворик и внимательно наблюдать за озером – там, возле деревьев, когда мы приземлялись, я заметил каких-то двоих. – Он повернулся к пятому. – А ты, – пойдешь за мной. Я зайду в дверь с задней стороны дома, а ты пойдешь следом, отставая от меня примерно на одну комнату. Двигайся осторожно, но если на меня нападут или схватят, ты должен прийти мне на помощь. Ясно?

Блейз взглянул на своих помощников. Они совершенно не были похожи друг на друга, и лица их были разными – от почти круглого до угловатого. И тем не менее он не мог отделаться от ощущения, что они, как близнецы, все на одно лицо.

– Это все, – сказал он. – А теперь, если есть вопросы, – давайте.

Он ждал. Но никто из них ничего не спрашивал.

– Что ж, прекрасно. Значит, вопросов нет. Повторяю: помните – вы должны оставаться в кустах и не показываться из-за них, пока не увидите меня во дворике. И тебя это тоже касается. Итак, вперед.

Он отвернулся и с облегчением выкинул этих пятерых из головы. Теперь был только один человек, от которого он зависел, – он сам. И это несмотря на то что он, в отличие от Псов, не был вооружен. На всех планетах существовали очень суровые законы против любой попытки ввезти оружие с других планет. Любой, уличенный в этом, немедленно депортировался.

Однако Данно все же раздобыл пять импульсных пистолетов для Псов. Он не объяснял, где и как он их достал, да Блейз и не интересовался.

Если бы все зависело только от него, то у Псов вообще не было бы оружия, или была бы его имитация, или, в крайнем случае, оно не было бы заряженным. Ему хотелось справиться с захватом дома, не причиняя никому вреда.

После того как Псы бесшумно исчезли среди деревьев, он отправился к задней стороне дома. Обойдя дом, Блейз заглянул в окно рядом с дверью и убедился, что там никого нет. Тогда он осторожно повернул ручку и открыл дверь, стараясь производить как можно меньше шума.

Он очутился в помещении, оказавшемся прихожей.

За полуоткрытой дверью начинался коридор, ведущий направо в кухню и налево – к нескольким закрытым дверям, за которыми могли быть спальни или что-то еще. Блейз тихо двинулся в направлении кухни, убедился, что там никого нет, и прошел через нее в столовую.

Выйдя из столовой, он оказался в большой гостиной; двинувшись дальше, он попал в комнату, которая была, очевидно, библиотекой. Удивительным было то, что на полках стояли старинные фолианты в переплетах и с бумажными страницами.

Блейз не смог удержаться и пробежал взглядом по полкам. Если бы была возможность, он, вероятно, не вышел бы отсюда, пока не прочитал их все от корки до корки.

Двигаясь вдоль полок с бесчисленными томами классики, он наконец оказался у окна, которое выходило во дворик: на полках возле окна стояли поэтические сборники. На столе лежала толстая книга в кожаном коричневом переплете с закладкой. Просто из любопытства он открыл ее на заложенном месте.

Это оказалась антология стихов Альфреда Нойеса, английского поэта, жившего в девятнадцатом столетии. Он не пользовался популярностью у современников и только в двадцать первом веке получил признание как большой художник. Коричневая кожаная закладка находилась между страницами стихотворной пьесы «Робин Гуд» там, где Оберон, король эльфов, рассказывает, как Робин Гуд как-то раз спас одного из них.

Блейз уже собирался положить книгу на место, как вдруг, взглянув в окно, увидел двух пожилых людей. Один из них, в голубом одеянии, с виду был довольно дряхл, другой же, несмотря на возраст, казался не по годам крепким.

Сразу узнав в первом экзота, Блейз решил, что второй, очевидно, не кто иной, как дорсаец. Значит, это были двое из трех учителей мальчика. Блейз придвинулся ближе к окну: так он мог слышать их разговор.

Глава 39

– Не знаю, – сказал экзот. Он вынул из кармана нечто в виде кубика размером два на два дюйма и показал собеседнику. – Просто я получил вот это предупреждение.

– Опять эти ваши экзотские фокусы, – проворчал дорсаец. – Пойду предупрежу Авдия.

– Боюсь, уже поздно. – Экзот протянул тонкую морщинистую руку и остановил своего спутника. – За нами в любой момент могут начать наблюдать. Поэтому чем меньше мы будем показывать, что чего-то опасаемся, тем больше у Хэла шансов убежать.

Дорсаец молча осмотрелся вокруг, затем экзот сказал ему что-то так тихо, что Блейз не расслышал.

– Он останется, – угрюмо произнес дорсаец. – Он уже не мальчик, а мужчина.

– Мужчина в шестнадцать лет? – удивился экзот. – Уже?

– Нормальный мужчина, – проворчал дорсаец. – А кто нам здесь может угрожать? Или что?

– Я не знаю, – пожал плечами экзот. – Устройство лишь предупреждает о резком росте давления онтогенетической энергии, движущейся в нашем направлении. Вы, должно быть, помните, я как-то говорил вам о своих расчетах относительно мальчика; они показали высокую вероятность его пересечения с пиком напряжения текущих исторических сил до достижения им семнадцати лет.

Блейз, вздрогнул, услышав об «исторических силах». Именно исторические силы были тем, что занимало его ум уже довольно длительное время. Он всегда считал, что его понимание этих сил – нечто личное и присущее исключительно ему. Правда, он знал о замечательной межзвездной службе информации экзотов, но значение ее уже давно практически сошло на нет. Откуда же им могло быть известно об исторических силах, если даже он сам узнал об их существовании из разрозненных обрывков информации, полученных им в процессе чтения?

Блейз снова попытался сосредоточиться на разговоре за окном. Он и так, похоже, пропустил часть разговора.

– Не обманывайте себя! – ответил экзот неожиданно резким, совершенно не свойственным для экзота тоном. – Должны появиться какие-то люди или произойти какие-то события, об этом и свидетельствует изменение давления, точно так, как внезапное падение давления воздуха говорит о надвигающемся урагане. Возможно… – Он замолк. Дорсаец оглянулся.

– Что там?

– Похоже, это Иные, – тихо сказал дорсаец. Блейза словно током ударило. В принципе Данно не стремился скрывать название организации, но в то же время особенно и не рекламировал его.

Откуда оно может быть известно дорсайцу и что он вообще знает?

– Почему вы так решили? – Экзот огляделся вокруг.

– Я не уверен, а просто подозреваю, – пояснил дорсаец.

Лицо экзота сморщилось. Он что-то еле слышно пробормотал, и Блейз не смог разобрать ни слова.

– Но почему? – взвился дорсаец. Ответ был тоже таким тихим, что Блейз его не разобрал и придвинулся еще ближе к окну.

– Иные вовсе не дьяволы! – воскликнул дорсаец. – Смешайте вашу кровь, мою и Авдия – смешайте кровь представителей всех Осколочных Культур, если хотите, – и все равно получатся только мужчины и женщины. Люди делают людей, и ничего больше. Что в горшок положил, то и вынул.

– Это не обычные мужчины и женщины, а люди, обладающие множеством способностей, – произнес экзот.

В голове Блейза эти слова отозвались ироническим эхом. Даже лучшие студенты, натасканные Данно, блистали лишь двумя или тремя талантами, так что ни о каком их множестве не могло быть и речи. Потенциал для развития этих талантов, возможно, и был, но проявлялся лишь у очень немногих.

Он вдруг задумался. А может быть, у некоторых выпускников, попавших на другие миры, способности действительно начали развиваться? Возможно, именно с такими и встречался этот экзот, и если так…

– Что из того? – доносился голос дорсайца. – Человек живет, человек умирает. Если он хорошо жил и хорошо умер, какая разница, что убило его?

– Но ведь речь идет о нашем Хэле…

– Который тоже когда-то умрет, как и все остальные. Да выпрямитесь же вы! – выкрикнул дорсаец. – Разве у экзотов нет позвоночника?

Экзот глубоко вдохнул и выпрямился:

– Вы правы. По крайней мере, Хэл получил все, что мы трое могли ему дать. Если он останется жив, у него есть все возможности стать великим поэтом.

– Поэтом! – воскликнул дорсаец. – Да существуют тысячи куда более полезных дел, которые он сможет совершить в течение своей жизни, а поэты…

Он вдруг замолчал, а экзот тем временем сложил руки в широких рукавах на груди и продолжил.

– Поэты тоже люди, – сказал он таким тоном, как будто участвовал в какой-то академической дискуссии. – Вот почему, например, я так высоко ценю Альфреда Нойеса. Вы ведь знаете Нойеса, не так ли?

Блейз мгновенно насторожился.

– К чему мне это? – пожал плечами дорсаец.

– Я так и думал, – покачал головой экзот. – Вы из тех, кто не помнит ничего, кроме «Разбойника». Но «Истории русалочьей таверны» и другая поэма – «Шервуд» – они просто гениальны. Вы знаете, там в одном месте Оберон, король эльфов и фей, рассказывает своим подданным о том, что Робин Гуд умирает, и объясняет, почему эльфы должны вечно чтить Робина…

– Никогда не читал такого, – отрезал дорсаец.

– Робин вытащил фею из того, что ему показалось всего лишь паутиной. И вот Нойес вкладывает в уста Оберона такие слова – послушайте:

Экзот остановился. Блейз увидел, что он смотрит на Пса в темном одеянии и с пистолетом в руке, который только что вышел из кустов сирени позади дорсайца. Через мгновение появился второй и встал рядом с первым, а следом еще двое покинули кусты у дальнего конца террасы. Два старика находились под прицелами четырех пистолетов.

Блейза охватило бешенство. Подслушивать ему больше ничего явно не придется, но, может быть, ему все же удастся придать этому насильственному захвату более цивилизованный вид. Подойдя к окну, он начал вслух декламировать:

– «… И так он нежен был, ее освобождая, что даже радуга на крылышках ее нимало не померкла!..» – Он закончил цитату, завладев всеобщим вниманием благодаря своему мощному вибрирующему голосу. – Но вы же сами видите, – продолжил он, обращаясь к экзоту, – как ритм здесь ослабевает, становится легким и изящным после самой первой вспышки силы, о которой вы говорили!

Экзот вежливо поклонился, и Блейзу показалось, что он сумел произвести на него впечатление.

– Кажется, мы не знакомы, – сказал экзот.

– Меня зовут Аренс. Блейз Аренс, – ответил Блейз. – Не беспокойтесь, никто не пострадает. Мы хотели бы провести в вашей усадьбе небольшое совещание, которое продлится максимум один-два дня.

Он улыбнулся, изо всех сил стараясь понравиться этим двум пожилым людям.

– Мы? – спросил экзот.

– Да, это нечто вроде клуба. Откровенно говоря, в ваших же интересах поменьше этим интересоваться. – Блейз огляделся. – Здесь есть еще двое, не так ли? Еще один наставник и ваш подопечный, мальчик по имени Хэл Мэйн? Где бы они могли быть сейчас?

Экзот возмущенно покачал головой. Блейз повернулся к дорсайцу, который ответил ему безразличным взглядом.

– Ну хорошо, мы сами найдем их, – произнес Блейз доверительным тоном. Он снова посмотрел на экзота. – Вы знаете, – продолжал он, – мне так хотелось встретиться с этим мальчиком. Ему должно быть… сколько? Шестнадцать?

Экзот согласно кивнул.

– То есть прошло четырнадцать лет с того времени, как его нашли… – Блейз остановился. – Это, должно быть, необыкновенный ребенок. Кто его родители, – удалось их отыскать?

– Нет, – покачал головой экзот. – В бортовом журнале было указано только имя мальчика.

– Замечательный мальчик… – Блейз посмотрел вокруг. – Так вы сказали, что не знаете, где он сейчас?

– Нет, – подтвердил экзот.

Блейз вопросительно посмотрел на дорсайца:

– А вы, командант?

Тот презрительно фыркнул. Блейз улыбнулся, но выражение лица дорсайца не изменилось. Блейз понял, что больше ничего не узнает.

– Похоже, вы не очень-то жалуете Иных – таких, как я? – сказал он. – Но времена ведь меняются, а, командант?

– Причем в худшую сторону, – проговорил дорсаец, и в его словах Блейз почувствовал холодное презрение, уколовшее его, как острие клинка.

– Увы, это правда, – вздохнул он. – А вам никогда не приходило в голову, что мальчик тоже может быть одним из нас, Иных? Нет? Ладно, не хотите о мальчике, давайте поговорим о чем-нибудь другом. Держу пари, что у вас другие поэтические пристрастия. Возьмем, например, «Идиллию короля» Теннисона – о людях и войнах.

– Вот это мне знакомо, – сказал дорсаец, – неплохая вещь.

– Тогда вы должны помнить, что говорит король Артур о том, как меняются времена. Король Артур и сэр Бедивер в конце концов остаются одни, и сэр Бедивер спрашивает короля, что будет, когда Круглого Стола не станет, а сам Артур отправится в Авалон. Вы помните, что ответил Артур?

– Нет, – покачал головой дорсаец.

– Он отвечает… – и тут Блейз начал громко декламировать:

– «Сменяется порядок старый новым…» – Блейз замолк и посмотрел на старого солдата, чтобы убедиться в произведенном впечатлении.

– «…И Господу приходится следить, чтоб ни один обычай добрый не испортил мир», – вмешался скрипучий голос откуда-то сбоку.

Все повернулись и увидели очень старого и страшно худого квакера. За его спиной стоял, подняв пистолет, пятый Пес.

– Вы забыли закончить цитату, – упрекнул он Блейза, – и это так похоже на вас, Иной человек. Для Бога вы не более чем струйка дыма. И ваша судьба тоже в руцех Господних – вот так!

Говоря это, он подошел к Блейзу и щелкнул своими костлявыми пальцами у него перед носом. Блейз рассмеялся, но тут же понял, что почти теряет контроль над ситуацией.

– О, какие вы дурачки, маленькие дурачки! – мягко сказал Блейз. – Смотрите! – Псы виновато взглянули на него, как нашкодившие щенки. – Этот уроженец Мары, – показал Блейз на экзота, – совершенно безобиден. Экзоты в принципе отрицают любое насилие – любое! Вот на фанатика один пистолет навести стоит. А вот этот старик? – Он показал на дорсайца. – Я бы не рискнул закрыть одного из вас – даже вооруженного – с ним – невооруженным – в темной комнате, если бы хотел снова увидеть этого человека живым.

Он замолк и по виноватому выражению лиц Псов понял, что они осознали свою ошибку.

– Вы трое следите за командантом, – приказал Блейз, снова почувствовав уверенность в себе, – а остальные двое пусть присматривают за нашим религиозным другом, ну а я уж как-нибудь постараюсь справиться с экзотом. – Он улыбнулся, пытаясь снять напряжение.

Пистолеты нацелились в указанных направлениях. Блейз повернулся к квакеру:

– У меня такое впечатление, что вы вообще не особенно любезный человек.

Блейз чувствовал, как горящие глаза старого квакера излучают такую веру, которой ему никогда не понять.

– Горе вам, – тихо и торжественно заговорил квакер, – вам, Иной человек, и всей вашей породе.

Блейз с трудом отвел от него взгляд.

– Где мальчик? – спросил он одного из Псов.

– Мы искали… – Это было сказано почти шепотом. – Он где-то… где-то здесь неподалеку.

Блейз резко повернулся к старикам, чувствуя необходимость быстрых действий.

– Если он уходит куда-то, то кто-нибудь из вас наверняка знает куда!

– Нет. Он… – Экзот заколебался. – Может быть, он пошел погулять или взобрался на гору…

Блейз устремил свой взгляд на невыразительное лицо старика. Он старался сконцентрировать внимание экзота на себе и привести его в состояние легкого транса, в котором тот, может быть, даст ответ.

– Это просто глупо, – тихо заметил экзот, отвечая Блейзу ироническим взглядом. – Гипнотическое подавление в любой форме требует хотя бы неосознанного сотрудничества субъекта гипноза.

Справедливость этих слов практически обезоружила Блейза, его начала охватывать тревога.

– Кажется, вы от меня что-то… – начал он, но его прервал экзот:

– Просто дело в том, что вы недооценили меня. Какой-то генерал сказал, что неожиданность стоит целой армии… – и тут же бросился вперед, чтобы вцепиться в горло Блейзу.

Рывок получился неуклюжим, но Блейз не ожидал нападения и не сразу сообразил, что происходит, а его тренированное тело уже среагировало и отшвырнуло экзота в сторону.

В этот момент один из Псов, державший на прицеле квакера, выстрелил в экзота, и тот рухнул на террасу.

Квакер тут же молнией метнулся к стрелку, держащему под прицелом дорсайца.

Дорсаец начал действовать мгновенно, лишь только увидел, как начал валиться экзот. Он рванулся вперед и напал на одного из целившихся в него. Другой выстрелил в него, но промахнулся.

Дорсаец ударил стрелка, к которому подскочил, рукой по горлу так, будто это была палица. Не прекращая движения, он молниеносно развернулся и швырнул второго прямо под выстрелы тех двух Псов, что держали на прицеле Авдия; в это же время один из вооруженных стрелков, схваченный квакером, успел выстрелить дважды.

В тот же самый момент дорсаец настиг его, и они вместе рухнули на землю, причем стрелок оказался сверху. Все было кончено.

Экзот лежал на боку, неподалеку от квакера, который, казалось, пристально смотрит на своего мертвого друга. Блейз почувствовал, как при виде этой сцены что-то дрогнуло в душе. Вот что значит потерять контроль над ситуацией, подумал он.

Двое из его Псов были мертвы: один, которого дорсаец рубанул рукой, а второй – тот, которого бывший солдат бросил под выстрелы остальных. Еще один сейчас корчился и громко стонал на террасе. Из двух оставшихся Псов один все еще лежал на мертвом дорсайце, а второй, стоя перед Блейзом, принял на себя весь его гнев.

– Идиоты! – сказал он негромко, но свирепо. – Разве я вам не говорил – держать под прицелом дорсайца?

Ответом было молчание.

– Ладно, – Блейз вздохнул, – поднимите этого, – указал он на раненого. Затем повернулся к стрелку, все еще лежащему на дорсайце:

– Хватит валяться, – и толкнул человека ногой, – все кончилось.

Стрелок скатился с трупа старика и остался неподвижно лежать на камнях.

– Трое наших мертвы и один ранен, – подытожил он, – и это цена убийства трех безоружных стариков-учителей. Какая нелепость. – Блейз покачал головой и отвернулся. В руке он по-прежнему держал том стихов Нойеса.

Глава 40

За сумерками быстро наступила ночь. В камине библиотеки автоматически вспыхнул огонь, его колеблющееся пламя уютно освещало тяжелую мебель, тысячи книг и высокий потолок. Данно уже прибыл и теперь, стоя рядом с Блейзом перед камином, пытался выяснить, что же произошло.

– Так, – спросил он, – а что вы сделали с телами?

– В доме имеется морозильная камера. Мы поместили тела в нее.

– В морозильную камеру? – Данно с удивлением взглянул на него. – Почему же вы их не похоронили?

Блейз пожал плечами.

– Все равно их исчезновение вскоре заметят. Явится местная полиция. И тела все равно найдут, даже если мы и похороним их где-нибудь вдали от дома, куда их к тому же еще и пришлось бы нести; а с морозильной камерой все проще. Кроме того, и для мальчика это может оказаться предпочтительней – по крайней мере, он будет точно знать, что его учителей ждут достойные похороны. Ведь они были действительно замечательными людьми.

– Замечательными! – взорвался Данно. – Как будто вы о них писать собираетесь, мистер вице-президент.

Блейз вздохнул и повернулся к Данно.

– Нет, конечно, писать о них мы не станем – ни я, ни ты.

– Вот это уж точно. – Данно все еще был в гневе. – Твои Псы устроили здесь настоящую бойню.

– Твои Псы, Данно, – поправил Блейз. Но гигант отмахнулся от этого замечания:

– Они подчинялись тебе. И именно вам было поручено организовать здесь конференцию, мистер вице-президент.

– Просто ваши Псы натасканы совсем не так, как надо, мистер президент. Им нравится убивать, поскольку это возвышает их в собственных глазах, и поэтому они совершенно ненадежны, когда у них в руках оружие.

Данно уже начал успокаиваться, хотя взгляд его оставался жестким.

– Все вице-президенты приедут вовремя?

– Наверняка, – кивнул Блейз, – о них я не беспокоюсь.

– О ком же ты беспокоишься, Блейз? – Данно прищурился.

– О мальчике, – ответил Блейз, – мы его так и не нашли.

– О мальчике?

– Об их воспитаннике.

Данно фыркнул:

– С чего бы это тебе о нем беспокоиться?

– Я считал тебя одним из тех, кто ценит порядок во всем, Данно. А я так и не смог ничего разузнать о мальчике, до того как погибли старики. Погибли по милости твоих Псов.

Данно нетерпеливо отмахнулся:

– Откуда Псы могли знать, что старики нужны тебе живыми?

– Потому что я вообще не приказывал им убивать. – Блейз не повысил голоса, но все равно это прозвучало достаточно резко. Данно наклонил голову, глядя на брата.

– К чему весь этот шум вокруг мальчишки? – спросил он. – Что он может нам сделать?

– Вот это-то, мне кажется, и необходимо выяснить, – ответил Блейз. – Я не люблю тайн и ты, думаю, тоже.

Это была правда, но не вся. В тайне, окружавшей Хэла Мэйна, было что-то, касающееся самого Блейза: он подсознательно ощущал, что само существование Мэйна каким-то образом угрожает его планам.

– Это в тебе говорит экзотская кровь, – сказал Данно. – Но я-то, к счастью, полностью управляю собой. К чему бы мы пришли, если бы тратили время на разгадку каждой тайны, с которой сталкиваемся? Наша задача состоит в том, чтобы взять под контроль управление всеми мирами, а не разбираться в том, как они управляются. Или, может, ты знаешь другой путь, благодаря которому несколько тысяч или несколько сотен тысяч подобных нам могли бы надеяться захватить власть над всеми мирами?

Блейз почувствовал усталость. Странную усталость, как будто он внезапно постарел на много лет.

– Позволь, я объясню все это подробнее, когда прибудут остальные вице-президенты, – сказал Блейз.

– Я не желаю ожидать объяснений до завтра, – ответил Данно.

– До сегодняшнего вечера, – уточнил Блейз.

– Как до сегодняшнего вечера? Ведь наша встреча намечена на завтра, – удивился Данно.

– Я знаю. – Усталость снова овладела Блейзом. – Это один из многих твоих приказов, который я изменил. Все соберутся в течение ближайшего часа. Еще и поэтому пришлось поместить тела в морозильную камеру.

Наступило молчание.

– Блейз, – медленно заговорил Данно, глядя на него тяжелым взглядом, – ну-ка объясни поподробнее, что ты имеешь в виду?

– Дело в том, – произнес Блейз, – что мои планы по использованию Организации гораздо более обширны, чем твои. У меня есть веская причина добиваться контроля над всеми мирами. Я собираюсь изменить историю, и для этого мне потребуется огромное количество людей – достаточное, чтобы управлять населением всех Новых Миров, за исключением дорсайцев и экзотов.

Он замолк.

– Продолжай, – тихо проговорил Данно. – Пока что я услышал только часть объяснений, а я выскажу свое мнение, только когда услышу все. Зачем нам это нужно?

– Потому что в противном случае люди вымрут. Это произойдет через триста или во всяком случае не позднее чем через тысячу лет. – Что заставляет тебя думать так?

– Человечество слишком рано вышло в космос. Иные – это последняя надежда человечества на спасение. Наказанием за слишком ранний выход в космос будет гибель человечества, если только мне не удастся предотвратить ее. Но я уверен, что смогу это сделать, если у меня в распоряжении окажутся промышленная мощь и военный потенциал всех Новых Миров.

– Для чего?

– Для того чтобы завоевать Старую Землю, а самое главное – захватить ее мозг и сердце – Абсолютную Энциклопедию, – сказал Блейз. – Только Иные смогут освежить старую кровь человечества, принеся людям все то, чего им удалось добиться на Новых Мирах. И только после этого, окончательно созрев, мы окажемся готовы благополучно и достойно существовать во Вселенной.

– Блейз, – сказал Данно, – мне кажется, у тебя что-то с головой. Или, может быть, так и было с самого начала. На это понадобятся сотни лет. Наши кости уже превратятся в пыль, прежде чем станут заметны хоть какие-то результаты.

– Согласен, – кивнул Блейз. – С нашими костями действительно так и будет. Зато человечество пойдет по тому пути, который ему и был предначертан до того, как оно, добившись определенного развития технологии, слишком рано расселилось по другим планетам. И в конце концов оно будет состоять из таких людей, как ты и я.

– Блейз, – мягко произнес Данно, – ты больше не мой вице-президент. Мне на этом месте не нужен сумасшедший. Но это еще не все. Я создал эту организацию, я управляю ею, и я собираюсь управлять ею и впредь. Не знаю, насколько тебе удалось заразить своими идеями других вице-президентов, но думаю, что никто из них не воспринимает серьезно то будущее, о котором говоришь ты. Они хотят жить припеваючи сейчас, а не ломать головы над будущим человечества.

– Они ничего не знают об этом, – ответил Блейз. – Ты – единственный, кому я это рассказал, и вообще сейчас я впервые говорю об этом вслух. И лишь потому, что ты мне нужен.

– По-моему, ты не слушаешь меня, Блейз. Я только что уволил тебя. Ты становишься опасен. И я больше не нуждаюсь в твоих услугах.

– От тебя уже мало что зависит, – сказал Блейз. – Когда я посетил другие миры, я посеял в благодатную почву семена будущего, которое только и может спасти нас. Амбиции людей, которых ты когда-то поставил во главе организаций, значительно выросли. Они полагают, что через меня имеют дело с тобой. На самом же деле они имеют дело непосредственно со мной. Они уже значительно расширили свои организации и готовы занять ведущие позиции на всех мирах, за исключением Дорсая, Мары и Культиса.

– Ты посеял семена? – усмехнулся Данно. – И небось специально устроил так, чтобы они собрались здесь раньше времени? Ладно, когда они здесь появятся, увидишь, как я вытравлю эти твои всходы и все снова станет по-прежнему.

– Ничего не получится, – возразил Блейз. – Ты сам внушал им стремление к наибольшей власти. А я еще и показал им путь к этому. Я ведь и тебя знакомил с этим путем еще на Ассоциации, и тогда ты почти согласился принять его.

– Почти согласился – это, пожалуй, правильно, – подтвердил Данно. – Мне просто нужно было выиграть время. Я вовсе не в восторге от того, что ты отменил покушение. Теперь придется разрабатывать другой план. И еще, что бы ты там ни говорил насчет расширения Организации, я не могу его допустить. Вот увидишь, вице-президенты снова пойдут за мной.

– Возможно, ты и смог бы, – сказал Блейз, – но не станешь этого делать.

Данно посмотрел на него:

– Почему это?

– Да потому что я вообще не должен был прилететь сюда с Ассоциации.

– Я не понимаю, что ты имеешь в виду, – произнес Данно. Блейз вдруг явственно ощутил исходящую от брата угрозу. Раздался треск горящего дерева в камине, в тишине библиотеки показавшийся вдруг необычайно громким;

– Не думаю, – с досадой ответил Блейз, – что ты пошел на это сознательно, просто у тебя не было другого выхода. Псы с самого начала не имели ни малейшего шанса одержать верх над Защитниками Маккея. Ведь это ветераны, опытные бойцы, участники многих церковных войн, привыкшие действовать вместе. А у тебя – лишь горстка молодых людей, которых обучали в гимнастическом зале да в тире. И даже если бы Псы каким-то чудом убили Маккея, в этом все равно не было бы никакого толка.

– Почему? – потребовал ответа Данно.

– Конфликт между Псами и Защитниками не остался бы незамеченным прессой, даже если бы ты и употребил на это все свое влияние; большая часть этого влияния создавалась властью Пяти Сестер и остальных твоих клиентов в Палате. Теперь Пять Сестер уже не столь авторитетны, да и другие твои клиенты поспешно обрывают все связи с ними, а значит, и с тобой – точно крысы, покидающие тонущий корабль. – Он сделал паузу. – Я не знаю, возможно, ты сам видел тех людей, которые защищают Маккея, и почувствовал, что у Псов нет ни малейшего шанса, – продолжал Блейз. – Во всяком случае тебе стало ясно, что это кончится публичным политическим скандалом. В ситуации, подобной той, что создалась на Ассоциации, человек, успевший подняться наверх, благополучно переносит бурю, а оказавшийся внизу – тонет. Маккей еще до твоего отъезда достиг вершины, и поэтому тебе оставалось только ждать развития событий. Спасти и Пять Сестер, и себя можно было только убив Маккея.

– Эта идея возникла еще в самом начале, – уточнил Данно.

– Но тогда ты не предполагал, что план может провалиться и понадобится козел отпущения, на которого можно свалить вину за неудачу Псов.

Он снова сделал паузу. Данно молчал, по-прежнему глядя на него горящими глазами.

– Стоило только начаться расследованию, как власти тут же вышли бы на центр подготовки Псов, – продолжал Блейз, – и установили бы их связь с Нортоном Броули. Но ты едва ли мог полагаться на верность Нортона: на первом же допросе он расползся бы, словно бумага, политая кислотой. А тебе непременно нужно было отвести подозрения от себя. И для этого кто-то должен был жить в твоих апартаментах, пользоваться кабинетом в офисе, и именно на него должен был указать Нортон. Этот человек – я!

– Я вовсе не имел в виду… – начал было Данно и вдруг остановился.

– Нет, – покачал головой Блейз. – Брат мой, вы ведь никогда не смотрите туда, где вам что-то не нравится. Вы стараетесь смотреть в другую сторону. Ты покинул Ассоциацию, оставив меня отвечать за все. Если бы я уцелел, то прибыл бы к тебе живым и здоровым. Если бы я погиб, то, по крайней мере, и Маккей был бы мертв, думал ты, и можно было бы спокойно вернуться на Ассоциацию.

Блейз замолк, ожидая реакции Данно. Но Данно только смотрел на него и качал головой.

– Вскоре начнут собираться вице-президенты, – продолжил Блейз. – Они будут иметь дело со мной, не с тобой – хотя и не будут знать об этом. Но в любом случае они хотят того будущего, которое я им обещал. И сейчас процесс уже идет полным ходом. Они привлекают в свои ряды все новых и новых Иных. А как же ты, Данно?

Данно по-прежнему стоял неподвижно. Но угроза от него больше не исходила, а сменилась невероятной усталостью.

– Ладно, – произнес он наконец. – Признаю, я действительно чувствовал опасность для себя. Просто было слишком поздно что-либо менять. В любом случае теперь мне не остается ничего другого, как начать все заново на одном из Новых Миров.

– Если ты действительно этого хочешь – прекрасно, – сказал Блейз. – Ты очень устал, Данно, – как врач, которого в любой момент могут вызвать к больному и непрерывно вызывают круглые сутки. – Он с симпатией посмотрел на Данно. – Позволь мне предложить кое-что получше. Хотя, как я уже сказал, выбирать тебе самому.

Данно посмотрел на него, и вдруг лицо его озарила прежняя улыбка.

– Что же ты можешь предложить мне, братишка? Что у тебя припасено для меня? Скорее всего, ничего.

– Нет, думаю, у меня есть то, что тебе понравится, – ответил Блейз.

Данно с сомнением хмыкнул и досадливо покачал головой.

– Я вовсе не собираюсь тебя заставлять, – произнес Блейз. – Помнишь, как ты мне когда-то предложил работать вместе с тобой, но только при моем согласии?

– Помню, – кивнул Данно.

– Так вот теперь я спрашиваю то же самое у тебя. Я испытываю к тебе искреннюю симпатию, – продолжал Блейз, – даже несмотря на то что произошло. Ты практически единственный, кто проявил ко мне родственные чувства. Но вместе с тем в определенных обстоятельствах, когда речь идет о выживании, ты всегда в первую очередь блюдешь только свои интересы. Мне это понятно, и с этим ничего не поделаешь, поскольку ты просто создан таким. Помнишь нашу мать?

Внезапно лицо Данно исказилось от гнева.

– Не говори мне, что я такой, как она! – воскликнул он. – Никогда не говори мне этого!

– Конечно, это так, – пожал плечами Блейз, – и я такой же. Но только я смог избавиться от этого сходства. И ты окажешься в состоянии сделать это, если последуешь за мной.

– Я все равно не согласен с тобой, – сердито произнес Данно. – Я не такой, как она.

– Ладно, оставим это, – сказал Блейз. – Лучше послушай меня сегодня вечером – и реши, захочешь ли ты присоединиться ко мне добровольно.

– Хорошо, – кивнул Данно, – послушаем еще раз.

– Я намереваюсь использовать Новые Миры для того, чтобы вернуть человечество обратно на Землю и дать ему возможность переродиться в общество, каким оно должно быть, – общество людей, подобных мне и тебе, где такие люди станут нормой, а не исключением. Это вполне возможно.

– Ты в этом уверен? – спросил Данно.

– Да, – ответил Блейз. – У меня есть и общее представление о конечной цели и конкретный план. Конечно, я вижу и обратную сторону медали. Члены нашей организации – каждый в отдельности – не намного лучше остальных людей. Но как объединенная сила, влияющая на политиков на различных планетах, мы можем достичь триумфа, хотя – при условии, что ими будем руководить мы с тобой. Вместе мы в состоянии указать им путь завоевания Земли и возвращения на нее тех, кому она по праву принадлежит. Остальные же Новые Миры могут продолжать идти к гибели своим путем.

– Но что это даст мне? – поинтересовался Данно.

– Как я уже говорил, мы будем работать вместе, – ответил Блейз. – Ты будешь тем же, кем был всегда, и даже более того. Мы объявим вице-президентам, что именно ты стоишь во главе новой организации Иных. Постепенно и я начну все больше и больше проявлять себя как руководитель, чтобы со временем они начали воспринимать нас как части единого целого.

– Это не сработает, – покачал головой Данно. – Двое не могут успешно заниматься одним делом.

– Да нет же, все получится, – сказал Блейз. – Дело в том, что я хочу действовать исподволь, а это возможно, лишь имея тебя в качестве руководителя, открытого всем. Нам надо лишь принять мой план, и это все, о чем я прошу.

– И это все? – с горечью проговорил Данно. – Ты так и не сказал мне, для чего я нужен, разве только в самом начале. А как только все наладится, я стану не нужен, и ты избавишься от меня.

– Ничего подобного. – Блейз шагнул к Данно и положил руку на его плечо. – Ты всегда будешь мне нужен. Ведь ты умеешь убедить кого угодно в чем угодно. А у меня это не получается. Я умею производить впечатление, могу организовать какие-то события нужным образом. Ты же способен все устроить незаметно, в то время как мой путь часто привлекает слишком много внимания. Ты мне нужен, и я хочу, чтобы ты был со мной, Данно, еще и потому, что ты мой брат. Единственная разница между нами в том, что ты всегда можешь положиться на меня: я никогда не брошу тебя в беде внезапно. Не брошу, просто потому что такова моя сущность. Ты всегда можешь довериться мне.

Он замолк. Данно не отвечал.

– Ну как? – спросил Блейз. – Доверяешь?

Долгое мгновение Данно стоял неподвижно, затем медленно кивнул. Он посмотрел на браслет.

– Остальные вице-президенты появятся здесь в ближайшие полчаса или около этого, – уточнил Блейз. – Времени мало. Но я хотел бы услышать, что ты идешь вместе со мной. Данно, мне нужен ответ!

Данно снова посмотрел на него, и на его лице снова появилась улыбка, а в глазах заплясали озорные искорки.

– Я доверяю тебе, Блейз, еще с того времени, когда я впервые въехал во двор фермы Генри. Если план не сработает, то я вряд ли окажусь в худшем положении, чем если бы пытался начать все заново на каком-нибудь из Новых Миров. Да, я пойду вместе с тобой. Но ты совершенно прав, я очень устал. И если мне понадобится, могу я опереться на тебя, брат?

– Всегда, – сказал Блейз и рассмеялся. – Значит, ты со мной – при условии, конечно, что другие вице-президенты не отговорят тебя. Правильно?

– Черт бы их побрал, этих других вице-президентов, – вскричал Данно. – Я даже помогу тебе убеждать их сегодня, если хочешь. Мы начнем вместе.

Их взгляды встретились.

– Знаешь, – Блейз улыбнулся, – мне кажется, это сработает, как фазовый сдвиг!

Данно открыл рот, чтобы ответить, но тут на весь дом прозвенел звонок.

– Вот и наши гости, – произнес Данно. – Мне пойти и встретить их, господин Сопредседатель, или подождем здесь?

– Лучше подождем их здесь вместе, – сказал Блейз.