Драгоценный бриллиант

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Нервно поправив складки шелковой рубашки на груди, Ливия пошла вниз.

— Доброе утро, Ливия. Извини, что Бобби побеспокоил вас, — раздался низкий голос Билла. Она с некоторым усилием постаралась сосредоточиться.

— Пустяки, — как можно дружелюбнее отозвалась она, пытаясь улыбнуться. Вид у зятя был хмурый, на скулах играли желваки, словно он говорит через силу. — Что-нибудь случилось, Билл? — удивилась она. Сколько помнила его Ливия, муж сестры всегда был бодр и весел, иногда даже до назойливости. Таким мрачным она его никогда не видела.

— А что может случиться? — Даже голос его, обычно такой беспечный, совершенно изменился.

Ливия хотела было ответить ему, но промолчала. В памяти всплыли загадочные слова, сказанные вчера Ферн. Неужели Ферн с Биллом не ладят? Это трудно себе представить. Для Ливии они всегда были образцовой и счастливейшей парой.

Стало быть, внешний вид обманчив. Ливия не на шутку расстроилась. В самом деле, она уже год буквально с ума сходит от любви к Конелу, а никто из ее друзей и родных этого даже не заметил.

— Билл, — начала Ливия, не зная, что и сказать. С одной стороны, ей не хотелось лезть со своими расспросами, а с другой — чем-то можно помочь, если, конечно, действительно что-нибудь случилось?.. Беспокойство ее росло, и Билл, наверное, это почувствовал.

— Ты здесь, Ливия? — высунула голову из кухни Ферн. — Иди помоги мне внести последний вклад в мою стряпню на семейное торжество. — Мужа она словно не заметила.

Ни слова не говоря, Билл резко повернулся и ушел в гостиную.

Бросив недоуменный взгляд на неестественно прямую спину зятя, Ливия пошла на кухню.

Ферн заправляла приготовленный ею картофельный салат. Движения ее были чересчур резкими.

— Не сочти меня назойливой, но у тебя что-то с Биллом? — решилась наконец Ливия.

— С Биллом? А что у нас может быть такого с Биллом? Мы… — Ферн замолчала, и вдруг губы у нее задрожали и она всхлипнула. — Ох, я просто не знаю, что делать!

— С чем? — Бас Конела резанул слух Ливии — он возник на пороге, поглядывая на кофейник.

Ливия встала, чтобы дать ему кружку, но он замахал на нее руками и взял сам. Ливия, не отрываясь, смотрела, как его губы, только что ласкавшие ее пылающее тело, прикоснулись к краю кружки.

Конел сделал глоток и повернулся к Ферн.

— Так что вы говорили?

— Да так, ничего, — нехотя пробормотала Ферн.

Конел, почувствовав в ее тоне недоверие к нему, заставил себя не подать виду и сделал еще глоток, потом поднял глаза на Ливию, и их взгляды встретились. Она смотрела с сочувствием, словно пытаясь сказать, что они в равном положении. Это его немного успокоило.

— Ферн, не думай, что мы суем нос не в свое дело… — сказала Ливия.

— Я и не думаю. Просто… Да что за черт! С какой стати делать из этого секрет? Рано или поздно все и так узнают. Билл получил повышение. И из-за этого сыр-бор разгорелся.

— Тогда чего ж у вас обоих такой вид, словно налоговый инспектор решил проверить ваш налоговый отчет? — с изумлением воскликнула Ливия.

— Да потому, что работа эта в Атланте, в штате Джорджия! — пояснила она.

— Космополитический город, — не совсем понимая, заметил Конел.

— Вы не понимаете! Если мы переедем, я потеряю все, чего с таким трудом добилась. Здесь у меня свой класс, именно такой, какой я хотела, и, главное, постоянная работа. А в Атланте мне все придется начинать сначала, замещать учителей, а я ненавижу замещения.

— А что будет, если Билл откажется? — спросил Конел. Ливия сидела с сокрушенным видом.

— Менеджер предупредил, что другого повышения не будет, — огорченно призналась Ферн. — Он уже дважды отказывался.

— Круто! — охнула Ливия.

— Они, конечно, не уволят его, — продолжала Ферн. — Он может продолжать работать на своем месте до пенсии.

— И с каждым годом все больше чувствовать себя обойденным и неудовлетворенным, — поежился от ее слов Конел.

— А как насчет неудовлетворенности Ферн? — машинально вступилась за сестру Ливия. Вот и Конел с легкостью готов пожертвовать всем, чего с таким трудом добилась на своей работе Ферн! Неужели он с такой же легкостью перечеркнет карьеру своей жены, если это будет мешать его собственному продвижению? Или он полагает, что его жена должна добровольно принести себя в жертву?

Вообще-то он всячески поддерживал ее в работе, но ведь она до сих пор работала на него, напомнила себе Ливия. Она принесла его агентству кучу денег. Неужели Конел из тех, кто руками и ногами за работающих женщин, пока это не касается его лично? Откуда ей знать? Что случится, если он женится на ней и у них будут дети? Дети требуют уймы времени и забот. Что, как он решит, что, пока дети маленькие, ей надо уйти с работы? От этой мысли Ливия готова была зареветь. Неужели все ее планы рухнут?

— Ливия, я… — Ферн не закончила, потому что на пороге появился Билл.

— Конел, тебя к телефону, — сообщил он. — Звонит какая-то женщина. Говорит, что звонила Марии и та дала ей наш телефон.

Конел поставил кружку и поискал глазами телефон.

— Аппарат в гостиной, — сказала Ливия. — Пойдем, я покажу тебе. — Она была рада воспользоваться моментом, чтобы сбежать от невеселых мыслей и тягостной атмосферы, возникшей между Биллом и Ферн. — Вон он, — указала она, кивнув на головой на телефон на краю столика у дивана.

Она хотела было тут же выйти, но Конел махнул ей рукой на кресло и взял трубку.

У Ливии словно камень с души свалился, когда она по обрывкам разговора поняла, что разговор чисто деловой. Конелу предлагали написать телезаставки.

— Понимаю, но… Не думаю… да, всего хорошего.

Конел положил трубку и повернулся к Ливии с задумчивым видом.

— Это мисс Эверт из секретариата члена Конгресса, некой Дарнелл. У нее по последнему общественному опросу упал рейтинг, и она хотела бы прибегнуть к услугам другого рекламного агентства.

— Но причем тут мы? Мы же никогда не занимались политической рекламой.

— Она говорит, что нас ей порекомендовал один из наших клиентов, но кто именно — не сказала. Как тебе нравится эта идея?

Ливия рассеянно теребила прядку за ухом, думая, кто бы это мог быть, а Конел, глядя на нее, вспомнил, как совсем недавно его пальцы ощущали шелковистость ее волос, вновь почувствовал их нежный цветочный запах, который он вдыхал, зарывшись в них лицом… Огромным усилием воли он попытался отделаться от наваждения. Надо делать дело, а не мечтать о сексуальных развлечениях, приказал он себе.

— Мне не нравится то, куда катится политическая реклама, — проговорила Ливия. — Политики не столько пытаются привлечь избирателей к своим идеям, сколько льют друг на друга грязь.

— Конечно, это не дело.

— Разумеется, не дело, — сухо отозвалась Ливия. — Люди не должны конфликтовать друг с другом.

— Так ты против этой работы?

— Агентство твое, — пожала она плечами. Сама мысль о том, что Конел может подумать, будто она из тех женщин, которые используют секс для деловых отношений, была для нее невыносима.

— Разве раньше это мешало тебе высказывать свое мнение?

— Раньше — другое дело.

— А что изменилось?

— Но ведь мы… — беспомощно махнула она рукой.

У Конела поднялась бровь.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что не можешь относиться ко мне по-старому только потому, что я позволил тебе некоторые вольности с моим телом, то есть что ты больше не можешь относиться ко мне с уважением?

У Ливии глаза на лоб полезли. Вольности? Уважение? Что он несет?

— У тебя сегодня что-то с головой… — наконец выдавила она.

— То есть ты уважаешь меня по-прежнему? — В голосе его звучала горечь, и это до глубины души потрясло Ливию. Ей хотелось обнять его и прижать к сердцу, погладить жесткую складку у губ и затем поцеловать ее. Но она не могла. Гостиная была не самым идеальным местом для поцелуев.

— Послушать тебя, так я первым делом должна уважать тебя. Не говори чепухи!

— Не думаю, что это чепуха, — задумчиво протянул Конел. — Но если вернуться к твоим возражениям… не хотела бы ты попробовать изменить положение дел?

— В одиночку? — с насмешкой спросила она.

— Нет, — с горячностью возразил Конел. — Вдвоем. Вместе.

Вместе. Соблазнительно звучит, что и говорить. Но речь идет о работе. Ливия слегка поежилась, вспомнив, с какой легкостью Конел готов был пожертвовать всеми с таким трудом достигнутыми достижениями Ферн ради карьеры Билла.

Ливия беспокойно заерзала в своем кресле. Она представила себя в квартире, где обречена проводить целые дни в обществе детей, отрезанная от всего мира. Да она просто сбрендит! Спокойствие, приказала она себе. Еще никакого признания в любви не было, не говоря уж о предложении руки и сердца.

— Ливия! — В гостиную ворвалась Ферн, за ней — разъяренный Билл. — Ты ведь тоже счи-таешь, что я права? Скажи Биллу, что он эгоист.

В глазах сестры Ливия увидела отчаяние. Такое же отчаяние было в глазах Билла.

В полной растерянности она посмотрела на Конела. Сестра, конечно, права, но и Билл по-своему прав. Столько биться за лучшее место — и вдруг от всего отказаться, да еще зная, что другого шанса не будет!

— Есть китайская пословица: только глупец встревает в спор между мужем и женой, а Ливия к глупцам не относится, — попытался помочь Ливии Конел.

— Но она моя сестра! — не сдавалась Ферн. — И она женщина.

— Это я заметил. — Его бас гулко прозвучал в комнате, и Ливия вспыхнула.

— Мне не до смеха! — возмутилась Ферн.

Раздался грохот распахнувшейся входной двери, затем она с таким же грохотом захлопнулась, и по лестнице затопал Бобби.

— Сколько раз я говорила, чтобы Бобби ходил через заднюю дверь… — разъярилась Ферн, но договорить не успела: послышался яростный стук в ту же входную дверь. — Это еще что? — Ферн с недоумением посмотрела на Ливию, но та лишь пожала плечами.

— Эй, вы там, откройте! — послышался низкий мужской голос.

— Это Карл с нашей улицы, — сказал Билл и пошел открывать. За ним пошли все.

Ливия подняла голову и увидела перепуганную физиономию Бобби, выглядывавшего из ванной комнаты. Ага, догадалась Ливия, вот где собака зарыта. Чем же это мальчишка так взбесил соседа?

Билл распахнул дверь. На пороге стоял хныкающий мальчик возраста Бобби, а рядом худосочный мужчина. Ливия машинально бросила взгляд на крепко сбитого, ладного Конела. Какой контраст!

— В чем дело, Карл? — спросила Ферн, потому что все остальные молчали.

— Дело? — прорычал мужчина. — Я сейчас мозги вышибу вашему ублюдку!

Билл даже зажмурился, словно человек, который попал из огня да в полымя.

— Это вы о чем? — наконец выдавил он.

— Да о вашем парне, вот о ком! Он поколотил моего маленького Майка!

Ливия чуть не подскочила от неожиданности. Это ж надо так орать!

— Бобби, иди сюда! — крикнул Билл. Ответом ему было молчание, прерываемое всхлипываниями Майка, довольно показушными, как показалось Ливии. Затем Бобби появился наверху и нехотя, нога за ногу поплелся вниз.

— Это что такое, Бобби? — обратился к нему Билл.

— Я же сказал, что он сделал, — начал было Карл, но Билл оборвал его:

— Я спрашиваю своего сына.

Бобби несколько испуганно посмотрел на разгневанного Карла.

— Я врезал Майку, потому что он мне велел, — и Бобби дрожащим пальцем указал на Конела.

Конел нахмурился и внимательно посмотрел на хныкающего Майка.

— Конел велел тебе побить Майка? — с недоверием переспросил Билл.

Бобби энергично закивал головой.

— Я вовсе не бил его. Он слишком большой. Я лишь врезал ему и побежал домой.

— Бобби, это тот мальчишка, что лезет к тебе? — спросил Конел.

Бобби кивнул, бросив опасливый взгляд на Майка.

— Он каждое утро караулит меня в коридоре и отбирает деньги на завтрак, — выпалил он.

— Не ври! — завопил Карл. — Мой сын не вор!

— Чего же ты мне раньше не сказал, Бобби? — каким-то странным голосом проговорил Билл.

Бобби дернулся.

— Потому что, когда я пожаловался учительнице, Майк сказал, что будет колотить меня еще больше, если я только заикнусь тебе или маме. Я и ему не хотел говорить, — Бобби кивнул в сторону Конела, — просто нечаянно вырвалось. А он велел мне ударить Майка.

— Я сказал, чтобы он дал ему сдачи, — поправил Бобби Конел. — Хулиганам надо всегда давать отпор.

— Мой сын не хулиган! — взвизгнул Карл. — Он жертва.

— Ах, плач современной Америки! — вступилась Ливия. — Все жертвы. Никто не отвечает за свои действия.

— Ливия! — отозвалась недовольная Ферн. — Тут нет ничего смешного. Твой жених спровоцировал насилие!

Конел посмотрел на нее с недоумением. А чего же она хочет от мальчишки? Чтоб из него сделали боксерскую грушу? От огорчения Конел переступил с ноги на ногу. Нет, он ее просто не понимает. Впрочем, пришлось ему одернуть себя, ты вообще ничего не понимаешь в воспитании детей.

— Будете говорить с моим адвокатом, — бросил Карл и пошел вон с крыльца. Его все еще хныкающий сынишка поплелся за ним.

— О Боже, — проговорила Ферн, глядя вслед удаляющейся парочке. — Ты думаешь, он это серьезно?

— Сомневаюсь, — утешила ее Ливия. — Карл такой же хулиган, как его отпрыск. Пошли в кухню, наведем порядок, пока не опоздали к бабушке.

— Но я все равно уверена, что дракой ничего не решить, — метнула Ферн сердитый взгляд на Конела.

Ливия, чуть помешкав, быстро поцеловала Конела в щеку, не в силах противостоять желанию утешить его. Тот выглядел совсем обескураженно. Да и есть от чего, удрученно подумала Ливия. Этот уик-энд у сестры словно нарочно складывался так, чтобы убедить Конела, что его нежелание заводить семью совершенно обоснованно.

Она прижалась к его теплому телу, и сразу у нее отлегло от сердца и все сомнения рассеялись. С улыбкой взглянув на Конела, она последовала за сестрой на кухню.

— Ты на меня тоже злишься, пап? — с беспокойством спросил Бобби.

Билл покачал головой.

— Нет, Конел прав. Иногда надо постоять за себя. Если нужно побить хулигана, побей его. Но если я узнаю, что ты стал драться без причины, ты пожалеешь об этом, понял? А теперь беги к маме и спроси, что тебе нужно сделать до отъезда.

— Есть, сэр, — выпалил Бобби и понесся на кухню.

— Спасибо, что помог Бобби, — промолвил Билл, обращаясь к Конелу. Видно было, что слова давались ему с трудом. — Если б не эти чертовы проблемы… — Он в растерянности почесал затылок. — Да что толку говорить попусту? Я ничего не могу решить. Мне надо подумать. Передай Ферн, что я приеду на ферму попозже. Честно говоря, мне сейчас не до родственников. Делать вид, что все в порядке…

Билл удалился, и через минуту Конел услышал, как взревел мотор его грузовика.

Итак, его первое впечатление было правильным. Билл не очень ладил с родственниками жены. Из чего следует, что факт рождения в среднем классе еще не гарантия успешного вхождения в чью-либо семью.

Билл даже не знал, что Бобби притесняют в школе! Вот тебе и хорошее воспитание: отец и представления не имеет о проблемах сына. Больше того, это же воспитание не дает возможности Ферн дать своему ребенку практический совет. Что пришлось делать ему, Конелу.

Компромисс в семейной жизни, оказывается, гораздо важнее, чем он полагал раньше. И семейные отношения требовали огромной работы, ничуть не меньшей, чем требуется для обучения тонкостям защиты в футболе. Но этому-то он научился! Недаром его целых восемь лет подряд признавали лучшим защитником. Неужели он не смог бы научиться быть Ливии хорошим мужем?

А вот как насчет детей? Конел задумался. Сможет ли он научиться быть отцом?

— Конел, тетя Ливия спрашивает, где ты, — раздался голос Бобби с кухонного порога.

Конел вздохнул и нехотя направился в кухню, заранее ожидая осуждающих взглядов Ферн. Однако, вспомнив, что там и Ливия, он прибавил шаг.