Дракон на границе

Глава 15

Возвратившись в замок, Джим отправился на поиски Лизет, поскольку с рассвета прошло уже несколько часов и было самое время сделать Брайену перевязку.

Лизет оказалась на кухне. Закатав рукава, она следила за весьма подозрительной на вид большой стиркой. Лизет настояла, чтобы Джим поел, прежде чем они начнут перебинтовывать Брайена, потому что был уже полдень.

– Полдень? – переспросил Джим. – А мне кажется, я выехал отсюда около часа назад, тогда еще только рассветало.

– Да, – сказала Лизет. – И не думайте, я не скоро забуду, что вы не взяли меня с собой. Ведь я бы вам пригодилась.

– Разумеется, – поспешно заверил ее Джим. – Но это дело касалось магии, поэтому я и мог обсуждать его только вдвоем со Снорлом. Потом ты все узнаешь.

Приношу свои извинения, но пока это тайна.

– Ну ладно. – Лизет спустила рукава и отвернулась от огромного чана с водой, в котором плавало по меньшей мере полтонны всевозможной одежды и прочих тряпок. – Если так, то конечно… Но ловлю вас на слове. Вы расскажете мне самой первой, если хотите получить прощение за то, что не взяли меня с собой!

– Обещаю, – учтиво ответил Джим, – сделать все, чтобы ты смогла узнать об этом первой.

– Ну, благородные господа всегда обещают… Но все равно я буду ждать. Вы говорите, вам нужна моя помощь, чтобы сменить повязку сэру Брайену?

– Да, и прежде всего мне бы хотелось, чтобы ты проследила за чистотой перевязочного материала. Он должен быть как следует прокипячен, а прикасаться к нему можно только чистыми руками.

– Его носили только те слуги, что прислуживают сэру Брайену, но я уже проследила, чтобы они вымылись с мылом, так что их руки чисты, как у новорожденных Тряпки сушатся на раме у камина в верхней комнате. Мы уже можем их снять.

– Боюсь, сначала мне тоже надо вымыть руки.

– Тогда сниму сама. Не угодно ли милорду осмотреть мои руки?

Она показала их Джиму – сначала ладони, потом тыльную сторону. Ее руки были безупречно чисты, а под ногтями не было даже намека на грязь.

Джим лихорадочно пытался сочинить комплимент, который соответствовал бы духу времени.

– С тех пор как я начал заниматься магией, – сказал он наконец, – никогда еще не видел таких чистых рук!

– Пустяки, – пробормотала Лизет равнодушным тоном, но на ее щеках появился легкий румянец. – Ведь я все-таки дочь своих родителей. Мы привыкли делать все как следует. Значит, вы хотите сходить наверх?

– Да, а потом уж можно и пообедать.

– О! Милорд, я забыла! Ни в коем случае. Сэр Брайен не так уж и плохо себя чувствует и вполне может подождать, пока вы поедите. Ведь вы, верно, поститесь сегодня с самого утра. Садитесь за стол, сейчас вам подадут.

Она помчалась на кухню, и Джим не стал ее удерживать, решив не упоминать о том, что успел поесть перед уходом. Во всяком случае, усевшись за стол, он опять почувствовал голод. Осматривая со Снорлом предложенные тем места, он совершенно забыл о взятой с собой еде.

От пакета с провизией следовало каким-то образом избавиться. Возможно, проще всего сегодня вечером съесть хлеб и мясо, а содержимое бутылки вылить, только лучше не в свою глотку, поскольку вина и так приходится пить слишком много.

Вскоре принесли завтрак. Тот же хлеб, правда, с другим мясом, и, конечно, опять вино. Джим быстро расправился с едой, но вином постарался не злоупотреблять.

Все же, поднимаясь из-за стола, он подумал, что еще год назад в подобном случае выпил бы несколько меньше.

Вероятно, уже сказывалась привычка. И вряд ли стоило удивляться. Пить воду было небезопасно, и Джим искренне сочувствовал сэру Брайену, которому приходилось довольствоваться лишь жиденьким пивом. Конечно, оно не дает умереть от жажды, но этим и исчерпывались почти все его достоинства.

В разных местах оно имело различный привкус, в зависимости от тех или иных приправ, которыми могли быть и розмарин, и лук. Но повсеместно пиво оставалось слабым безвкусным напитком, хотя и почти наверняка не таким опасным, как вода.

В это же время Джим с беспокойством подумал о своей печени. Что с ней будет после нескольких лет постоянных и довольно обильных возлияний? Особенно если придется остаться здесь на всю жизнь – а ведь и он, и Энджи лучшей для себя участи и представить не могли.

Обычным средством сообщения в замке был крик. Но Джим посчитал, что звать Лизет криком, подобно тому, как это делали ее братья и отец, будет с его стороны не совсем вежливо. Джим остановился на компромиссном варианте.

– Хо! – крикнул он.

Появился слуга. Из тех, кто явно не мыл рук и не менял одежду в течение нескольких лет.

– Милорд? – Слуга слегка поклонился.

– Передай миледи Лизет, что я закончил трапезу, – сказал Джим.

– Сию минуту, милорд, – ответил слуга и бросился бегом исполнять приказание.

Через несколько секунд появилась Лизет с кучей чистого белья в руках. Джим хотел предложить ей свою помощь и сложить белье поаккуратней, чтобы его удобнее было нести, но, взглянув на свои руки, передумал.

– Мы уже идем, сэр Джеймс? – спросила Лизет.

Судя по тому, что она обратилась к нему в соответствии лишь с его рыцарским званием, а не положением, Лизет уже считала себя полноправным участником предстоящей операции. Очевидно, отныне они становились сотрудниками.

– Конечно, – ответил Джим.

Они поднялись по лестнице на четвертый этаж башни и прошли по коридору к комнате, где лежал Брайен. Когда они вошли, он не спал, а слуги, все вчетвером, поили его пивом. Сэр Брайен пил и ругался на чем свет стоит. Вероятно, слуги держали его неловко и беспокоили его рану. По крайней мере, Джим решил так. Но Брайен, конечно, нашел другой повод для возмущения.

– Черт бы тебя подрал! Как ты меня держишь! – орал он на того, кто приподнимал его над кроватью, и на другого, который поддерживал его голову.

– А ты что – собираешься вывернуть мне башку? Я сам могу ее держать прямо.

Косолапые болваны! Безмозглые… – Он умолк, увидев входивших Джима и Лизет. А, милорд, миледи, – приветствовал он их совершенно другим голосом. Эта резкая перемена получилась довольно забавной. – Доброе утро. Сам видишь, Джеймс, я уже наполовину здоров!

– А я как раз собираюсь заняться второй половиной с помощью миледи Лизет,– сказал Джим.

– Отпустите же меня, тупые скоты! – рявкнул Брайен, обращаясь в прежней манере к слугам. – Вы что, не видите, милорд желает меня осмотреть! Дайте ему пройти! Прочь!

Слуги осторожно опустили его на постель и поспешно отступили к дальней стене.

Брайен снова повернулся к Джиму и Лизет.

– Ну давай, Джеймс, – он раскинул руки в стороны, – осматривай меня!

– Одну минуту, – ответил Джим. – Сначала я должен вымыть руки. – Лизет уже повернулась к слугам и как будто только бросила взгляд на них, но они сию же секунду поднесли Джиму таз, воду и мыло.

– Видишь ли, без этого никакой магии не получится, – объяснил Джим Брайену, засучив рукава и погрузив руки в таз с водой, который держали перед ним слуги.

– О! – произнес Брайен. Но тут же на его лице появилось подозрение. Послушай, Джеймс, я что-то ни разу не видел, чтобы Каролинус когда-нибудь мыл руки.

– Еще бы! – Джим постарался изобразить снисходительную усмешку. – Неужели ты думаешь, что почтенный маг класса ААА станет мыть руки в присутствии человека, несведущего в магии? Это же просто немыслимо!

– Конечно, – смиренно пробормотал Брайен. – Прости, Джеймс. Я не подумал.

– Ничего, – милостиво ответил Джим. Он с подозрением посмотрел на воду в тазу. – Эту воду кипятили?

– Да, милорд, – сказала одна из служанок; ее руки были свободны от таза, и потому она могла сделать нечто отдаленно напоминавшее книксен. – Еще вчера.

– Вчера! – грозно воскликнул Джим. – Вчера не годится! Мне нужна свежевскипяченная вода!

– Люси Джардин! – приказала Лизет одной из женщин. – Беги сейчас же на кухню и принеси воды из того чана, где сейчас кипит, да смотри, чтобы в нем не было белья или еще чего!

– Да, миледи. – И Люси Джардин выбежала из комнаты.

– Какая досада, – заговорил сэр Брайен, обращаясь к Джиму и Лизет. – Мне бы следовало проявить гостеприимство и предложить вам чего-нибудь выпить. Но боюсь, это волшебное пиво вам придется совсем не по вкусу.

– Почему же? Это было бы превосходно, – заворковала Лизет. И нерешительно взглянула на Джима:

– То есть если сэр Джеймс…

– Боюсь, что нет, – твердо заявил Джим. – Вспомни о том, что нам предстоит сделать. Лучше всего, если ни один из нас не выпьет здесь ни капли жидкости будь то пиво или что-либо еще.

– Ах! Ну вот, видите, – сказала Лизет Брайену. – Я сожалею, сэр Брайен.

– Отнюдь, миледи, – возразил Брайен. – Это мне остается лишь сожалеть, что я такой нерадивый хозяин.

В течение нескольких минут они обменивались любезностями. Прежде подобные сцены удивляли Джима. Но теперь он уже знал, что именно такой и надлежит быть вежливой беседе в приличном обществе четырнадцатого века. Наконец возвратилась Люси Джардин с полным тазом воды. От воды поднимался пар, и лицо служанки исказилось от боли.

– Поставь таз! – поспешно приказал Джим. – Люси Джардин, если тебе еще раз придется принести мне таз с горячей водой, возьми две тряпки – только, конечно, чистые – и можешь не держать таз голыми руками.

– Спасибо, милорд. – Поставив таз на стол, Люси тут же спрятала руки за спину. – Но миледи сказала только, что надо набрать кипятку. К счастью, там оказался целый чан с кипятком.

– Хорошо, но запомни на будущее мои слова. А теперь подойди и покажи мне руки, – велел Джим.

Она очень робко приблизилась и протянула ему свои руки, которые были по крайней мере частично отмыты, благодаря чему отчетливо виднелись волдыри на пальцах в тех местах, где они соприкасались с горячим металлом.

– Возвращайся на кухню, и пусть кто-нибудь смажет твои пальцы жиром, а потом аккуратно обмотай их сухой свежепрокипяченной тряпкой – если еще такие остались. И пришли кого-нибудь сюда на замену.

– Если милорду будет угодно, я вернусь сама и буду делать все, что потребуется. Эти штуки на моих пальцах – чепуха.

Похоже, мужество и стойкость, свойственные сэру Брайену, не были чужды и слугам.

– Хорошо, – согласился Джим, – возвращайся, но пусть о твоих пальцах позаботятся, как я сказал. Теперь ступай.

Когда Люси удалилась, Джим осторожно потрогал воду в тазу. Она еще оставалась горячей, но уже не представляла опасности. Он взял кусок мягкого, очень жирного мыла, который подал ему один из слуг, намылил руки и медленно погрузил их в воду. Хорошенько вымыв руки, он повернулся к Лизет и взял у нее кусок чистой ткани – она по-прежнему держала в руках хотя и не очень тяжелую, но довольно громоздкую кучу тряпок.

Джим вытер руки куском ткани и положил его на кровать сэра Брайена.

– Ты можешь положить сюда остальное, – сказал он Лизет.

Она сделала это с явным облегчением.

Джим повернулся к двум слугам-мужчинам:

– Теперь вы двое передвиньте кровать с сэром Брайеном ближе к середине комнаты, чтобы мы с миледи могли стоять по обе стороны от сэра Брайена.

Они повиновались.

Когда слуги снова отступили к стене, Джим и Лизет подошли с двух сторон к кровати и встали друг против друга.

– А теперь позволь мне показать тебе, как надо складывать эту ткань.

Тряпки были разные, но преобладало шерстяное сукно. Они все, конечно, сели после кипячения. Однако Лизет, надо думать, предвидела это и набрала лоскутов заведомо больше, чем могло потребоваться. То, что осталось, Джим и Лизет сложили в длинные полосы и квадраты; длинные полосы служили бинтами. Джим отложил пару потоньше и попрочнее на вид, из льняного полотна. Он решил использовать их для того, чтобы завернуть остальные тряпки и сохранить чистыми до следующей перевязки.

Конечно, он не был уверен, сохранится ли таким образом стерильность и можно ли будет потом прикладывать тряпки к открытой ране. Но ведь он почти все делал наугад, по крохам собирая свои познания в области оказания первой помощи, полученные в другом времени и мире.

Словом, Джим делал все возможное – все, что он сделал бы для самого себя, если бы в один прекрасный день оказался в таком же положении, как Брайен, – а это казалось более чем вероятным, – и поблизости не было бы Энджи, чтобы помочь.

Брайен и слуги с интересом наблюдали за происходящим.

Когда лоскуты были сложены как надо, Джим приподнял покрывало на постели Брайена и осмотрел повязку на ране.

– Боюсь, повязка присохла к ране, – сказал он Брайену, – когда я начну ее снимать, будет больно.

– Мой дорогой Джеймс, что из того?

– Ничего. Я просто хотел предупредить.

– Сдирай, – махнул рукой Брайен.

И Джим приступил к операции. Повязка и правда присохла крепче некуда.

Брайен не издал ни звука и даже не поморщился, у него лишь слегка подергивались края губ. Когда бинты были сняты, рана вновь открылась. Джим как-то слышал, что это хороший признак и что в таких случаях крови надо дать немного стечь, чтобы очистить рану от инфекции, которая могла попасть в нее во время первой перевязки, Поэтому Джим выждал несколько секунд, подсушивая вытекавшую кровь тампоном. Снятые бинты выглядели ужасно. Они все покрылись желтовато-красными сгустками и черной засохшей кровью.

Джим ощутил легкую тошноту, глядя на открытую кровоточащую рану и окровавленную повязку. Кожа вокруг раны немного покраснела. Но, присмотревшись, Джим решил, что заражения нет.

Тут он поднял глаза и обнаружил на лицах остальных совсем иные чувства.

Брайен взирал на свою рану и снятую повязку чуть ли не с гордостью; в глазах Лизет светился живой интерес; слуги же из любопытства даже подошли поближе, чтобы лучше видеть окровавленные тряпки.

Джим передал повязку Лизет, а та тут же вручила ее одному из слуг.

– Ты все видела, – сказал Джим Лизет, стараясь, чтобы его голос звучал внушительно и авторитетно. – Такое волшебное лечение подходит для всех подобных ран, и ты сама можешь делать для сэра Брайена то же самое, если мне придется на несколько дней покинуть замок.

– Ты уезжаешь, Джеймс? – с интересом спросил Брайен. – Надеюсь, не в ближайшие дня два. Ведь я скоро встану на ноги, и мы поедем вместе.

– Извини, Брайен, но это секретное дело, и лучше, если ты останешься здесь; твоя помощь может понадобится в замке.

– Какого черта мне оставаться, если тут будет вся семья де Мер?

– Я хочу взять по крайней мере кое-кого из них собой. Прежде всего, сэра Геррака, если он, конечно, пожелает. Так что, кроме тебя, в замке не останется ни одного опытного рыцаря, способного командовать людьми.

– Верно, – согласился сэр Брайен. Но он был явно удручен.

– Вы ничего не говорили мне про отъезд, – заметила Лизет, пристально взглянув на Джима.

– Сейчас не время говорить о таких делах. – Джим многозначительно покосился на слуг – не без некоторого чувства вины, поскольку знал, что их присутствие – лишь повод. Однако уловка подействовала и на Брайена, и на Лизет.

– О, конечно, – кивнула Лизет. – И, значит, вы хотите, чтобы я позаботилась о сэре Брайене в ваше отсутствие?

– Да, миледи, если вы будете так добры. – Как же иначе? Ведь это мой долг!

– Не то случайно, не то намеренно Лизет сделала такое движение, что звякнули висевшие у нее на поясе ключи. – Значит, потому вы и взяли меня с собой сюда не для того, чтобы я помогала вам, а для того, чтобы я сама научилась все это делать? Но вы еще не научили меня заклинанию для пива.

– Да, пока не успел. Но перед отъездом я это сделаю. – Джим мысленно зарубил на носу, что надо будет сочинить какую-нибудь фразу, которая могла бы сойти за заклинание для пива.

– И другие заклинания. – Лизет, очевидно, решила довести дело до конца.

– Большая часть магии – в действиях. И конечно, в употреблении мыла и воды. Но я обещаю подробно рассказать все перед отъездом. А пока надо наложить новую повязку.

Джим выбрал одну из длинных полос, лежавших на льняной тряпке, которую он расстелил на кровати, и велел Лизет взять другой конец.

– В принципе это можно сделать и в одиночку, тогда потребуются обе руки, но, если мы вдвоем одновременно опустим бинт, получится и лучше, и ровнее.

Готова?

– Готова, милорд, – ответила Лизет, сосредоточенно глядя на конец лоскута, который был у нее в руках. Она держала его над ближайшим к ней концом раны.

– Хорошо. А теперь я сосчитаю до трех и скажу «опускаем». Готова? Раз, два, три – опускаем!

Они приложили повязку к ране, затем Джим показал Лизет, как обвязать грудь Брайена длинными лоскутами. Когда все было сделано, Джим снова покрыл обнаженную грудь Брайена покрывалом.

– Сейчас мы завернем оставшиеся прокипяченные тряпки в те, которые я тут расстелил, и завяжем покрепче. А узлы можно будет оставить на столе, если хватит места, – нет, места не хватит. Хорошо, тогда оставим их в ногах Брайена.

Будь поосторожней, Брайен, не сбрось их на пол.

– Не сброшу, – отозвался Брайен.

– Главное, чтобы к тряпкам в узлах никто, кроме меня и Лизет, не прикасался.

– Я поняла, – кивнула Лизет. Она повернулась к слугам:

– Вы все поняли?

Они дружно закивали.

– Теперь нам пора вниз, – сказал Джим.

– Может, останетесь еще немного и поболтаете со мной? – В голосе Брайена звучала такая тоска, что Джим едва не уступил его просьбе.

– Я бы с удовольствием, Брайен. Если будет время перед отъездом, мы поговорим подольше. Но сейчас надо собрать в большом зале Дэффида и все семейство де Мер, чтобы обсудить с ними кое-какие дела.

Джим сочувственно положил руку на здоровое плечо Брайена, и тот на миг накрыл ее своей ладонью.

– Ладно, Джеймс, потерплю, – пообещал Брайен.

Это мягкое и доверчивое уверение едва не поколебало самообладание Джима, но он постарался придать своему лицу серьезное выражение и только кивнул.

– Я знаю, Брайен, – проговорил он, потом снял руку с плеча Брайена и повернулся к Лизет:

– Идем.

– Как вам угодно, милорд, – ответила она.

Они вышли. Пока спускались по лестнице, Лизет засыпала Джима вопросами, на которые он с трудом находил ответы, иногда довольно уклончивые. Больше всего ее волновало, позволят ли ей участвовать в предстоящем совещании в большом зале.

Джим не имел никаких оснований запрещать ей, хотя не мог вообразить, что она может предложить. Вероятно, следовало намекнуть сэру Герраку, чтобы он не давал ей встревать в разговор при обсуждении самых важных вопросов. Если о братьях Лизет можно было сказать, что они отличались чрезмерным любопытством, то сама она далеко превосходила в этом их всех вместе взятых. Она хотела знать абсолютно все абсолютно обо всем.

Желая отвлечь ее от этой темы, Джим снова заговорил об уходе за Брайеном.

Он объяснил, что свежий перевязочный материал должен готовиться каждый день, на случай если что-нибудь произойдет с теми узлами, которые лежали в ногах кровати Брайена. Для большей надежности следовало каждый день пользоваться свежепрокипяченными и высушенными тряпками, только пусть сама носит их наверх.

Джиму удалось намекнуть ей, будто именно то, что она понесет перевязочный материал сама, каким-то образом усилит заключенную в нем целительную силу.

Лизет восприняла это как комплимент.

Во всяком случае Лизет, несомненно, в точности и притом весьма охотно исполнит все его указания. Но вот она опять перевела разговор на прежнюю тему:

– Мой отец и братья вместе с Лахланом сейчас объезжают наши земли. Но думаю, они где-то недалеко от замка. Может, мне послать за ними слуг?

– Сделай одолжение. Пусть слуги передадут им, что мне надо как можно скорее встретиться с ними и обсудить одно дело, которое не терпит отлагательства. Больше всего я хочу видеть твоего отца.

– Это легко устроить. Я сама поеду за отцом. Я знаю, где его найти. А что касается вашего друга лучника, так он, наверно, в замке или где-нибудь поблизости испытывает свои новые стрелы – вроде той, которой он вчера убил сразу трех полых людей, когда мы были с маленькими людьми.

– Кстати, – вспомнил Джим. – Мне нужно еще поговорить с маленькими людьми, и чем скорее, тем лучше, но, конечно, только после разговора с твоим отцом и братьями.

– С маленькими людьми? – переспросила Лизет. – Значит, нам опять понадобится Снорл. Я пошлю за ним Серокрылку, только как бы он не рассердился; ему придется проделать большой путь, чтобы опять прийти к замку, а ведь вы с ним виделись совсем недавно.

– Значит, я принесу ему извинения.

– Лучше не стоит, – серьезным тоном возразила Лизет. – Снорл не такой, как люди. Извинения для него ничего не значат; сам он никогда не извиняется, а если извиниться перед ним, то он или не поймет, или сочтет это признаком слабости.

– Спасибо, что сказала, – пробормотал Джим. Конечно, он должен был это знать и сам. По крайней мере, мог узнать от Арагха. Сколько же ошибок он совершил в общении со Снорлом?