Драконы ночной смены

Он звучал искренне, и только потому я не сорвалась. Когда я поняла, что не злилась, я постаралась оставаться такой, потому что до этого срывала каждый такой разговор, а это не помогало. Отец не был глупым, но он странно относился ко мне, и казалось, что мы говорили на разных языках. Я всегда думала, что он был жестоким драконом, который не мог понять отношения людей, только владел ими, но в его голосе не было сейчас ничего жестокого. Он звучал уязвленно, словно он был растерян из-за моей реакции так же, как я из-за его. Я не знала, было это хорошо или плохо, но это отличалось от обычных криков, и после месяцев долгов и проклятий, из-за чего мы чуть не погибли, я хотела попробовать.

— Хорошо, — глубоко вдохнула я. — Допустим. Ты говоришь, что хочешь только лучшего. Что ты подразумеваешь под этим?

— Твое возвращение домой в Корею, — тут же ответил он. — Я могу тебя всем там обеспечить, и ты будешь защищена от моих врагов. Это лучше для нас обоих.

— А если я захочу то, что ты не можешь мне дать?

Отец нахмурился, не понимая вопрос, и я вздохнула.

— Ты говоришь, что хочешь лучшего для меня, — я попробовала иной подход. — Но «лучшее» — субъективно. Ты не хотел бы жить так, как Миротворец считает для тебя лучше, да?

— Это не связано. Хватит уходить от темы.

— Я не ухожу, — я старалась сохранять голос спокойным, чтобы он не перестал слушать, как бывало. — В этом и проблема. Ты говоришь, что дома ты дашь мне все, что я хочу, но ты не можешь, потому что я хочу жить тут, — я махнула рукой на тьму над нашими головами. — Мне нравится жить в СЗД. Нравится Уборка. Каждый день был новым сюрпризом, новой охотой на сокровища, и я была в этом хороша! До твоего проклятия я рулила тут. Ты не можешь дать мне это дома.

— Я могу дать кое-что лучше, — упрямо сказал Ён. — Ты сильна, раз смогла жить в этом городе-яме, но не путай успешное выживание со счастьем. Я могу дать тебе больше.

— Больше чего? — я смотрела в его глаза из дыма.

— Всего, — ответил он. — Вещей, украшений, еды, защиты, удобств. Все, чего хотят люди.

То, что я чуть не рассмеялась от этого, показывало, что я провела слишком много времени с драконами.

— Не все люди хотят одно и то же, папа.

— Возможно, но я не видел, чтобы кто-то отказывался от жизни в роскоши, — сказал он. — Почему ты не даешь мне заботиться о тебе?

— Потому что мне не нравится твоя забота, — я старалась сохранять спокойствие. Заставить его слышать меня. — Я не избалована настолько, что могу жаловаться на твою щедрость. Ты всегда хорошо обеспечивал меня. Вы с мамой давали мне все, о чем я просила, и я была благодарна за это, но в жизни не только это. Ты хочешь, чтобы я вела себя так, как все твои люди, говорила то, что ты хочешь, но я не как они. Они оставили старые жизни по своей воле, пришли служить тебе. У меня не было такого выбора.

— Я не вижу тут выбора, — сказал Ён. — Нет жизни лучше, чем я могу дать.

— Уверена, что ты так не думаешь. Но тебе не приходило в голову, что то, что ты хочешь для меня, и то, чего хочу я, — разные вещи?

— Потому что ты юна, — отмахнулся он. — Подрастешь и поймешь, что я прав.

Я с трудом сдержалась, чтобы не закатить глаза.

— Пап, мне двадцать шесть. У меня диплом магистра. Я прожила четыре года в СЗД сама. Я не четырнадцатилетняя беглянка в истерике.

— Тогда почему ты ведешь себя так? — рявкнул он. — Если ты взрослая и успешная, почему ты все еще такая безрассудная?

— Наверное, потому что кто-то подвергает меня ужасным ситуациям! — закричала я, а потом заставила себя вдохнуть. Нет, Опал. Гнев не поможет. Я была спокойной и взрослой, я могла это сделать. — Я знаю, что не всегда принимаю идеальные решения, — продолжила я через миг серьезным голосом. — Но кто нет? Как ты любишь напоминать мне, я человек. Люди ошибаются.

— И работа отца остановить тебя, — строго ответил Ён. — Вдвойне важно, потому что я — дракон. Я старше, мудрее и опытнее, чем ты можешь быть. Зачем эти знания, если не для помощи тебе?

— Помощь не означает проживать мою жизнь за меня, — спокойно возразила я. — Если я обсуждаю с тобой каждое решение, это не жизнь. Это следование указаниям, а что это за жизнь?

— Долгая, счастливая, безопасная, — ответил он без иронии.

Я глубоко вдохнула, пытаясь придумать, как с этим справиться.

— Ты хотел бы этого? — спросила я. — Если бы большой, старый и опытный дракон правил твоей жизнью, тебе это понравилось бы?

Отец стиснул зубы.

— Я послушал бы его и ценил совет.

— Кто теперь уходить от темы? — дразнила я. — Я не спрашивала, послушал бы ты. Я спросила, нравилось бы тебе на моем месте, а я в этом сомневаюсь. Ты хотел править сам так сильно, что убил своего отца.

— Мой отец был тираном и безумцем. И он тут не при чем. Я вижу, куда ты клонишь, но это не сработает. Ты — не дракон, Опал. Ты — кроха, и ты не знаешь, чего хочешь. Я знаю, что для тебя лучше, и если ты перестанешь упрямиться хоть на миг, ты это поймешь.

Я закрыла глаза, раздраженно вздыхая. Снова это. Я думала, что сделала прорыв, но, что бы я ни говорила, мы приходили к одному и тому же.

— Ты такого плохого обо мне мнения?

Отец отдернулся.

— Конечно, нет, — сказал он. — Я дорожу тобой. Но ты…

— Ты считаешь меня слабой? — осведомилась я, встав на носочки, чтобы быть ближе к его росту. — Я поняла, как одолеть твое проклятие. Я спасла тебя от Белой Змеи. Я говорила с двумя богинями, чтобы вернуть тебя к жизни, и только я не даю тебе умереть. Я справилась без твоей помощи, а ты все еще заявляешь, что я не знаю, что хочу, и как получить это? Думаешь, мне нужны твои указания? Думаешь, я такая глупая и беспомощная?

— Я не это имел в виду.

— Это, — возразила я. С гневом, но не так, как мы обычно ссорились. Я не злилась на отца. Я была оскорблена. Я столько пережила за последние несколько месяцев, больше, чем считала возможным, и все еще вышла победителем. Я забралась на все горы, которые он бросал в меня, и ему хватило наглости сказать, что я не могла думать за себя? — Ты не можешь получить все, — сказала я. — Или я — маг, который убедил живой город спасти тебя от твоих врагов, или я глупая девочка, которая не может прожить сама. Одно или другое, папа, я не могу быть тем и другим. Нельзя в одну секунду полагаться на мою силу, а в следующий миг ругать, как непослушную собаку. Ты говоришь, что хочешь, чтобы я вернулась домой, потому что я слишком безрассудна, чтобы жить под твоим надзором, но я построила свою жизнь в этом городе, и она была такой успешной, что ты проклял мою удачу, чтобы это прекратить! Все мои проблемы после того, как я покинула дом, были созданы тобой, так что проблема не во мне, а в тебе.

Мои слова потрясли меня. Я всегда винила папу во всем, но до этого я не смотрела на всю картину. Теперь все лежало передо мной, и было глупо не понимать правду до этого.

— Я не слишком глупа, чтобы жить без тебя, — я смотрела на призрака отца новыми глазами. — Это ты не можешь жить без меня.

Гнев на его лице был таким, какой я привыкла бояться сильнее всего. Он меня не бил и не ранил, но рядом с разъяренным драконом было невозможно не бояться. Но сейчас я не могла бояться. Он был просто дымом. Без моей магии, удерживающей его целым, его мог унести порыв ветра. Это было жалкое зрелище, и судя по тому, что ярость таяла на его лице, папа знал это.

Он резко сел. Просто опустился на тротуар, словно кто-то выбил из-под него ноги. Его драконье достоинство покинуло его, оставив печальную старую тень, сжавшуюся во тьме.

— Пап? — нервно сказала я, переживая, что перегнула. — Я…

— Сказала ли ты неправду? — спросил Ён, глядя на свои просвечивающие ладони, словно не знал, кому они принадлежали. — Но ты не понимаешь, как это. Когда ты моего возраста, время несется быстро. Миг назад ты была очаровательным беспомощным созданием, которое нуждалось во мне для всего. А потом я моргнул, и ты уже незнакомка, которая ничего не хочет от меня. Я старался вернуть тебя. Как иначе? Ты была моей Опал. Но, чем сильнее я тянулся к тебе, тем больше ты ускользала из моих рук, и я…

Он замолчал, вздохнув, сильнее сгорбился.

— Я не хотел управлять тобой ради себя, но этот мир опасен. Стоило отвернуться, и ты бросалась в беду, и я не знал, как остановить тебя, — он с мольбой посмотрел на меня. — Ты знаешь, каково это, когда твое величайшее сокровище бросается в опасность снова и снова, отказываясь принять твою помощь?

— Нет, — сказала я, садясь рядом с ним. — Но ты знаешь, каково это — построить жизнь с нуля — жизнь, которую любишь, которой гордишься — чтобы потерять это из-за отца, который должен помогать больше всех, потому что он боится?

Ён пронзил меня опаляющим взглядом.

— Не заставляй это звучать благородно. Ты собирала мусор.

— Это не так, и ты это знаешь, — резко сказала я. А потом вздохнула. — Но это не важно. Нет стыда в уборке мусора. Нет стыда в том, что тебе нравится, если это не вредит другим и дает тебе прожить. Работа Уборщика не сильно отличается от того, что мы делали сегодня, и ты видел меня тут. Мне это нравится! Мне нравилась и старая жизнь. Я была успешной, счастливой, даже в безопасности. Пока ты не стал шуметь, драконы меня не беспокоили. Моя жизнь уже имела все, что ты хотел мне дать, и ты испортил это. Видишь, почему я злюсь?

— Нет, — сказал Ён, прижимая ладони к лицу, что не сработало, потому что ладони просвечивали. — Как ты можешь быть счастлива тут? Как можно предпочесть это, — он махнул на пустые здания, — жизни в замке в Корее? В этом нет смысла.

— Это и не должно для тебя иметь смысл, — сказала я. — Мое счастье не то, что требует понимания или разрешения. Но я все еще надеюсь, что ты будешь рад за меня. Разве не это должны делать родители?

— Ты тратишь свою смертность, — рявкнул он.

— Как это? — спросила я, не давая себе злиться. Теперь я поняла, что преимущество было у меня, и было не сложно оставаться спокойной. Я уже не боялась, не паниковала. Я могла это сделать. — Как счастливая и стабильная жизнь с работой, которая мне нравилась, может быть тратой смертности? Ты знал, каким успешным Уборщиком я была, потому и проклял меня. Ты пытаешься сделать вид, что спасаешь меня, но я хорошо справлялась. Ты не мог справиться без меня, что иронично, ведь ты дал мне жить тут, и тебе не нужно было управлять мной. Я отвечала бы на твои звонки и приезжала бы домой на праздники. Как нормальный взрослый ребенок. Ты говоришь обо мне в детстве, словно я была другой, но я не переставала быть твоей дочерью. Ты оттолкнул меня, отказавшись принимать что-то в моей жизни, что не было тобой.

Отец долго обдумывал это.

— Если я перестану… давить на тебя, — сказал он, — ты вернешься домой?

— Я не могу быть Уборщиком в Корее, — честно сказала я. — Но если ты перестанешь портить мою жизнь, и если я поверю, что ты не запрешь меня там, я обещаю навещать тебя.

Он поднял нос, как оскорбленный кот.

— Я бы не стал тебя ловить.

— Ты запер меня в чулане в Канаде два месяца назад, — напомнила я.

Обиженный вид пропал.

— Я был в стрессе. Это было плохое решение.

Я закатила глаза.

— Думаю, ты хотел сказать «прости».

— Я не буду извиняться за то, что пытался тебе помочь, — упрямо сказал он. А потом помрачнел. — Но я могу это признать, я принял неправильное решение. Я боялся за тебя. Боялся за нас обоих. Мой огонь тогда почти угас, и я не знал, что делать. Я думал, что потеряю тебя, и я позволил страху затуманить мой разум.

— Все ошибаются, — я пожала плечами. — Но намерения были хорошими. Если ты признаешь, что ты ошибся — и больше так не будешь делать — я не буду больше злиться. Я имею право, но я устала все время злиться на тебя. Это утомляет, и мне уже хватило этого, — я улыбнулась ему. — Как насчет сделки? Если ты обещаешь доверять мне, что я не пропаду, и перестанешь пытаться управлять всем, что я делаю, я пообещаю не быть безрассудной. Будет просто, если ты не будешь загонять меня в угол.

— Не знаю, насчет этого, — скептически сказал отец, но я видела по его глазам, что он соображал. — Ты вернешься в Корею? Хоть ненадолго?

— Если ты оплатишь перелет, — я прикусила губу. — Придется подождать, пока я не перестану работать на СЗД. Я не думаю, что ее жрецы могут покидать город.

— Не проблема, — сказал он. — Я дам тебе денег, чтобы купить свободу, как только вернусь в свое тело.

Я прищурилась.

— Не знаю. Мне придется возвращать их?

— Нет, — Ён опустил плечи. — Я не буду больше пытаться управлять тобой деньгами. Это никогда не работало, и только дураки будут биться головами об стены. И ты чуть не убила нас обоих за несколько сотен тысяч. Я не хочу знать, что ты будешь делать, чтобы отплатить долг богине.

Я не могла спорить с этой логикой, но это было… мило. Я всегда хотела заставить его заплатить, но было приятно слышать, что папа сам предлагал это сделать, без давления. Я думала, что придется тянуть с его телом, чтобы он поклялся на своем огне, что оплатит мои долги. Деньги всегда были важны для меня. Ён не заставлял меня платить, пока я не подняла идею, что отплачу ему за учебу для своего побега. Это предложение было больше похожим на щедрого отца, которого я помнила в детстве. Я улыбнулась, но вдруг и без предупреждения отец склонился и обвил руками мои плечи.

Я вздрогнула. Я не могла это ощутить, ведь он был из дыма, но, не считая случаи, когда он тянул меня или тряс, он впервые за годы с добротой касался меня. Я не помнила, когда он в последний раз обнимал меня. Может, последний раз был, когда мне было восемь или девять. Я не знала, считалось ли это, но прильнула к дыму, как могла, не пройдя сквозь него, что ощущалось бы странно.

Позиция была очень неловкой для нас, но мне было все равно. Я была слишком рада, что хоть раз не злилась на отца. Хотя я точно скоро буду злиться на него, что-то важное изменилось между нами. Я не помнила, когда мы с отцом в последний раз мы с отцом говорили без криков, а сегодня вышло два раза! Я не была экспертом в семейной терапии, но это ощущалось как прорыв. Я не знала, сколько это продлится, но казалось, что подо мной впервые были ноги. Я надеялась, что он вспомнит это все, когда перестанет быть дымом и вернет силы. Кстати…

— Идем, — я встала и протянула руку. — Во мне еще огня на тыкву. Почему бы нам не попробовать вернуть тебя в тело?

— Да, давай, — с радостью сказал отец, опустил ладонь на мою, хоть его рука была из дыма, и я не могла ее сжать. — Я уже устал быть таким. Какой отец зависит от своей дочери?

Я пожала плечами.

— Всем нужна порой помощь.

Судя по его лицу, было ясно, что папе хватило открытий на ночь. Но он был мудрым старым драконом и оставил свое мнение при себе, шел за мной безмолвно, как призрак. Мы прошли в дверь и попали в мою квартиру.

Глава 4

— Ладно, — я опустилась на колени рядом с телом папы посреди спальни, которая казалась куда больше, когда в ней не было огромного дракона из огня. — Готов?

— Был готов шесть часов назад, — ответил Ён, сидя на своей груди, что было и жутко, но и подходяще для него. — Дай мне, сколько сможешь. Я справлюсь.

Я отдала, сколько могла, в прошлый раз, но мне льстило, что он думал, что я сдерживалась. Раз он был готов, я закрыла глаза и потянулась к магии города, парящей вокруг нас.

Было сложнее начать без огонька от Духа Драконов. В папе теперь было немного огня, и, повозившись, я смогла разжечь огонь снова. Моя душа еще болела после прошлого раза, больше, чем было с тех пор, как доктор Ковальски научила колдовать без отдачи, и это пугало. Но я нынче колдовала лучше, хотя бы делала это дисциплинированно, и я сдерживала силы, направляла горсти магии в огонь, который создала, пока не получилось пламя размером с тыкву, парящее передо мной.

Теперь я не паниковала, за мной не следило божество, и я поняла, что могла сделать больше. Обжигающая магия поддавалась проще, чем было утром. Было заманчиво продолжить, но я помнила о напряжении на мою душу и держала себя в руках, посылала шар драконьего огня размером с тыкву по нашей связи, как до этого.

Огонь тут же погас, и я моргала, убирая точки перед глазами. На жуткий миг я подумала, что не получилось, а потом поняла, что огонь не исчез. Отец втянул пламя, поглотил фальшивый огонь дракона как жадный монстр. Его дымчатый силуэт пропал, и я осталась одна с неподвижным телом Ёна.

Пот стекал по лбу, секунды шли. Может, я ошиблась. Дух Драконов предупреждала, что я могла потушить его, если перестараюсь. Я думала, что сделала все как раньше, но было сложно отмерить размер огня, и я ощущала странное давление. Может, я направила магию сильнее, чем понимала. Может, я убила его! Боже, я не удивилась бы с моей удачей, если бы я убила отца после того, как у нас наметился прорыв в отношениях. Это был кризис! Я должна была…

Тело отца содрогнулось на полу, отвлекая меня от панических мыслей.

— Папа! — закричала я и сжала его плечи. — Ты в порядке? Ты меня слышишь?

Он ответил кашлем, сжался в комок на боку. Это была поразительная перемена после двух месяцев ничего, но звучало так, словно он отхаркивал легкое. Я не знала, была проблема магической или физической, но вода точно не помешала бы. К счастью, в комнате осталось много пластиковых стаканов от призыва Духа Драконов. Я схватила наименее пострадавший и побежала в ванную, постаралась смыть тщательно алкоголь, а потом наполнила стакан чистой водой и поспешила к папе.

Он осушил стакан одним глотком, а потом быстро выпил еще два. На четвертом он смог перестать кашлять и сесть, утомленно вытер глаза и посмотрел на меня.

— Ну? — нервно спросила я, коснувшись его плеча дрожащими пальцами. — Ты… в порядке?

Он выглядел неважно. Да, он пришел в себя и двигался, но лицо осталось пепельного цвета, и он был таким худым, что под кожей было видно скелет.

— Это лучше, чем быть дымом, — ответил Ён слабым голосом. — Но я все еще чувствую себя так, словно умираю.

— Блин, — шепнула я, коснулась его магии. Теперь я ощущала его огонь, это было хорошо, но он был очень слабым. — Может, мне нужно вложить больше?

Ему точно нужно было больше сил. К сожалению, я не могла дать ему их. Хоть я старалась действовать размеренно, последняя порция огня превратила мою уже ноющую от боли душу в мокрую тряпку. Я вряд ли смогла бы подвинуть даже горошину магии, куда там до тыквы. Я пыталась придумать, как дать ему еще дозу магии, не выжигая себя, когда его живот заурчал, и я поняла, какой глупой была.

— Пап, — сказала я, подавляя смех. — Думаю, ты просто голоден.

Его желудок зарычал в ответ, и я засмеялась.

— Это не смешно, — недовольно сказал Ён. — Я не ел два месяца. У тебя вообще есть тут еда?

Я не знала. Доктор Ковальски кормила меня, когда я была у нее, и я не осмеливалась выходить на публику, так что не ходила в магазин. Добавьте факт, что я почти жила с Ником три недели до того, как СЗД забрала меня, и я не помнила, когда покупала еду, чтобы готовить дома. Так что, когда я прошла на кухню к холодильнику, внутри оказалась лишь банка огурцов, в которой остался только рассол, и просроченная бутылка кетчупа.

В шкафчиках мне повезло больше. Вычурная здоровая еда, которой меня запасла мама, давно пропала, была или продана, или съедена, но я нашла пыльную пачку сухого завтрака, которая завалилась между холодильником и стеной. Этикетка так выцвела, что я не видела, какой известный бренд благодарить, но плюсом таких хлопьев было то, что у них не было срока годности. Когда я принесла находку отцу, он не был впечатлен.

— Опал, — сказал он с презрением. — Это не еда.

— Конечно, еда, — я разорвала пачку, выпуская облако сладко пахнущей крошки от хлопьев. — И не говори, что она просрочена. Я уже проверила, срока годности нет! Значит, есть можно.

Отец нахмурился сильнее, и я упрямо смотрела на него.

— Ты хочешь голодать?

Вздохнув так, что пол задрожал, Великий Ён взял пачку и наклонил, чтобы высыпать хлопья в рот. Понимая, что будет, я заранее дала ему стакан воды. Он осушил его так же быстро, как первые четыре, глотками жидкости смачивая горло, пока он давился картоном в сахаре.

— Я пережил множество засух, — сказал он, закончив. — Но это было худшее, что я ел, в жизни.

— Не за что, — ответила я, но знала, что мы еще не закончили. Хотя технически это была еда, хлопья, которые я ему дала, не могли насытить. Ему нужно было съесть что-нибудь настоящее, и много. Если бы не было позднее время, я отвела бы его к доктору Ковальски. У нее овощей хватило бы на целую армию. Но, хоть моей наставнице не нужен был сон, ведь она была воплощением магии СЗД, она все еще вела себя как старушка, так что не хотела бы, чтобы ее беспокоили после девяти.

И вряд ли овощи подошли бы. Драконы могли есть все, но оставались хищниками. Если отец хотел исцелиться, ему нужно было мясо или что-то близкое. Идеально подошла бы целая корова, но хоть я была уверена, что в СЗД продавали и такое, я не знала, где, и мне нужно было оставаться скрытной. Я вернула отца в его тело, но он все еще был очень слабым. Я не переживала, взяв его на работу, потому что СЗД не пустила бы дракона — или другого чужака — в свои личные запасы, но улицы были другим делом. Из-за Миротворца город всегда был полон драконов. Если мы выйдем, нас могут заметить, потому я не ходила никуда вне контроля СЗД за эти два месяца. Но я не могла кормить его тут.

— Больше ничего нет, — я потерла рукой волосы, вздыхая. — Придется выйти. Ты можешь встать?

— Я идеально способен двигаться, — сообщил отец.

— Почему тогда не двигаешься? — спросила я, потому что он только сел на матраце на полу.

Ён приподнял изящную бровь и махнул на свою грудь. Его бледная костлявая и голая грудь была над одеялом, скрывающим остальную часть его нагого тела.

— О, — я отвела взгляд, кривясь. — Точно. Тебе нужна одежда.

— Это не необходимость, — сказал он горделиво. — Но было бы полезно, если не хочешь привлекать внимание.

Я видела нечто хуже голых в толпе на улицах СЗД, но папа был драконом. Хоть он был почти при смерти, его человеческий облик был высоким, грозным и красивым настолько, насколько не могли быть смертные. Он привлечет много внимания, что бы ни надел, так что нам нужна была не просто одежда, а маскировка.

— Моя одежда будет мала, — буркнула я, хмурясь. — Не шевелись. Есть идея.

Он не двигался после того, как сел, и остался на месте, а я поспешила к входной двери. Схватив ручку, я представила место, куда хотела пойти. Я так нервничала, что получилось не с первой попытки. Я впервые пыталась путешествовать не в личное пространство СЗД. Но все в городе принадлежало ей, и я справилась, открыв дверь в коридоре старого дома, где я жила.

Было не лучшей идеей появиться после двух месяцев тишины. Если кто-то искал меня, они могли следить за моим старым домом. Но я все еще не восстановила силы, и свою старую дверь я знала лучше всего. И рядом было то, что было мне нужно.

Закрыв за собой дверь, чтобы отключить магию, чтобы никто не прошел и не забрал папу, пока я не смотрю, я поспешила как можно тише по коридору к площадке на вершине лестницы, где стояли торговые автоматы. Я передала все деньги Нику, когда думала, что была обречена, два месяца назад, и у меня не было своих денег, но СЗД — практичный город — дала мне старомодную карточку для расходов. Я не знала, сколько там было, но других денег не было, и я вытащила карточку из кошелька и прижала к сканеру автомата.

Когда экран показал, что вход произведен, я сделала выбор, оглядываясь каждые пару секунд, пока печатала коды под фотографиями на сияющей поверхности торгового автомата. Как только покупки опустились на подставку, я схватила их и побежала к моей старой двери, которая уже не была моей дверью.

СЗД, видимо, передвинула другую квартиру на место пустоты, потому что дверь, что была моей, была украшена для Хэллоуина. Я и забыла о приближении праздника, но тот, кто жил тут, серьезно относился к этому делу. Я едва смогла найти дверную ручку среди наклеек призраков и дешевых проекторов дополненной реальности, показывающих объемные смеющиеся тыквы и шипящих черных котов.

Технически, я могла использовать любую дверь. Смыслом силы жреца СЗД было позволить двигаться по городу, как она, шагая за миг из одного места в другое. По словам доктора Ковальски, как только я приловчусь, даже дверь не будет требоваться. Но до этого было далеко, и в моей голове это все еще была моя квартира. Даже с перебором с украшениями дверь ощущалась правильно и знакомо, два важных фактора, когда использовал новые силы, которые могли убить. Я цеплялась за это ощущение, искала среди танцующих конфет из пластика и зеленых лент, пока пальцы не нашли ручку двери. Было не заперто.

От этого я застыла на миг. Кто оставлял дверь открытой в СЗД? Но я взяла себя в руки и толкнула, прошла не в дом, украшенный к Хэллоуину, с доверчивым обитателем, заменившим меня, а в свою гостиную, где папа ждал меня, укутавшись одеялом, будто древний царь.

— Нашла что-нибудь подходящее?

Я бросила ему запечатанные товары.

— Не Савиль-Роу, но сойдет.

Отец нахмурился и порвал хлипкую обертку, вытащил широкую черную футболку с длинными рукавами, темные штаны, которые должны были оказаться джинсами, но не содержали деним, и черные резиновые шлепанцы.

— Что это? — спросил он, поднимая футболку, которая была такой тонкой, что я видела его лицо сквозь нее.

— Лучшее, что я смогла найти, — я пожала плечами. — У меня не было времени или денег на поход в магазин.

— Как можно звать это одеждой? В этих штанах уже есть дыры!

— Это модные дыры.

Выражение его лица показало, что он думал об этом, и я закатила глаза.

— Просто надень их, пап.

Он сделал это с неохотой, натянул футболку через голову осторожно, чтобы не порвать тонкую ткань. Я отвернулась, чтобы дать ему одеться, вытащила телефон из кармана своих крепких рабочих джинсов, чтобы поискать нам еды.

— Мы возвращаемся в интернет? — воодушевилась Сибил, когда я вставила наушник.

— Нет.

— Ладно тебе!

— Мы не можем рисковать.

— Но…

— Знаю, тяжело, — строго сказала я. — Но, пока папа не станет достаточно сильным, чтобы не умереть от взгляда другого дракона, мы скрываемся. Конец обсуждения.

— Ладно, — простонала ИИ. — Как мне искать ресторан, если ты не пускаешь меня в интернет?

Она думала, что подловила меня, но я только улыбнулась.

— Используем то, что уже у тебя в кэше памяти. Эта штука занимает 99,9 % доступного места у тебя. Пусть хоть раз пригодится.

— Но я уже убрала почти все оттуда! Мне нужно было место для резервных копий, ведь ты не давала мне соединиться с облаком, и вся информация там устарела. Вся! Я так давно не связывалась с сервером, что мои карты были бы старыми даже для города, который не движется каждый день. В СЗД они вообще бесполезны!

— Мне не нужно направление, — напомнила я. — Только картинки. Просто покажи то, что осталось из моего списка «Хочу есть», я разберусь с остальным.

С воем и скрежетом цифровых зубов Сибил отыскала длинный список ресторанов, которые я отметила на случай, если будет шанс сходить. ИИ предупреждала, что почти весь список был из битых ссылок, но несколько выжили в кэше с фотографиями, и я вскоре нашла то, что было мне нужно.

— Идеально, — сказала я, разглядывая фотографию ресторана с улицы, чтобы видеть детали. Когда я решила, что сложила картинку места, куда направлялась, я бросила через плечо. — Ты уже прилично выглядишь?

— Это спорный вопрос, — проворчал отец. — Я уже не голый, но разве люди ходят так на публике?

Я думала, что он выглядел довольно модно. Когда я развернулась, папа был в наряде, который я ему купила, но в отличие ото всех, кому приходилось покупать одежду из торгового автомата, он выглядел хорошо.

Его худоба отлично подошла черному наряду. Костлявые плечи заставили тонкую ткань футболки выглядеть деликатно, а не дешево, а джинсы были узкими. Добавьте его длинные идеально прямые черные волосы до пояса, и он выглядел как корейская поп-звезда, ставшая готом. И он выглядел намного младше, что было странно. Обычно папа одевался как работник банка, в костюмы с диапазоном от серого до синего цвета. Я выбрала ему наряд, но видеть его в уличной одежде было так странно, что я опешила.

— Ого, — я окинула его взглядом. — Не верится. Ты почти крутой!

— Выражайся нормально, раз говоришь на английском, — сказал Ён.

— И-и-и это прошло, — я покачала головой и пошла к входной двери. — Идем. Накормим тебя, пока тебя не сдуло ветром.

Он медленно последовал за мной, что потрясало. Он выглядел на двадцать с плюсом, но двигался как старик с радикулитом.

— Ты справишься?

— Я буду в порядке, — упрямо сказал папа, наконец, присоединившись ко мне у двери.

— Далеко идти не придется.

— Я сказал, что смогу, — прорычал отец, его глаза — все еще жутко тусклые, а не сияющие красками моря, как обычно — прищурились от уязвленной гордости. — Просто веди нас.

Я повернулась к двери, вздохнув, сверилась еще раз с фотографией, сохраненной на телефоне. Когда я убедилась, что знала, куда шла, я сжала ручку и повернула, прошла в дверь своей квартиры…

И попала на середину людного тротуара.

Перемещение было таким внезапным, что я пошатнулась. У меня была фотография фасада ресторана, и я не знала, куда откроется дверь, но это не выглядело правильно. Это место казалось районом рабочих у реки. Даже если оно переместилось — вполне возможный вариант в этом городе — СЗД обычно старалась не уносить торговые предприятия далеко от их клиентов. Я решила, что мы были в нужном районе, но тротуар, куда открылась моя дверь, был полон туристов, несмотря на поздний час. Я посмотрела наверх и увидела коралловый риф из сияющего розового неона под шумной тьмой дороги, ведущей ввысь, и поняла правду.

— Ох, черт.

— Где мы? — осведомился отец, хмуро глядя на сияющие огни.

Мои щеки загорелись.

— Земля любви, — ответила я, вздыхая. — Мы на Земле любви.

Отец недовольно приподнял бровь, но я ничего не могла сказать. Полоска земли для туристов тянулась вдоль западной границы СЗД с Мичиганом и была таким же захудалым, как и выглядела. В тени самого большого поднятого шоссе, соединяющего Трой и другой пригород Мичигана с капиталистическим беззаконием СЗД, Земля любви была идеальной смесью худшего, что могли предложить обе стороны. Самые темные дела Подземелья любили устраиваться на границах, зарабатывали на бизнесменах, подростках, жаждущих новых ощущений, и других людей, которые сходились сюда, чтобы попробовать известное распутство Свободной Зоны Детройта.

У меня не было с этим проблем. Мне было плевать, как люди развлекались. Я злилась, потому что э то место было создано, чтобы ободрать туристов, которые не знали, как лучше. Все, что было тут, было в десять раз дороже, чем где-либо в городе. Я не использовала бордели и автоматы, торгующие наркотиками, но цены все равно злили меня. Хорошим тут было только то, что мигающий неон и танцовщицы с невозможными пропорциями, сияющие в общей дополненной реальности улицы, отвлекали туристов от папы и меня, вышедших из двери посреди дороги.

— Ох, — сказала Сибил, когда дверь опустилась в тротуар, покрытый жвачкой, за нами. — Похоже, ресторан переехал с тех пор, как было сделано то фото.

— Думаешь? — пробормотала я, потирая кружащуюся голову.

Силы жрицы должны были позволять мне переноситься куда угодно в городе. Но до этого я перемещалась между местами, которые знала. Я думала, фотографии хватит, но я не видела среди сверкающих огней ресторан, который запомнила. Я ошиблась и перенесла нас не в то место?

Я гадала, стоило ли вернуться в квартиру и попробовать снова, когда Сибил поместила стрелку в поле моего зрения, я видела только край своей дополненной реальности, пока использовала телефон, а не очки. Когда я повернулась в ту сторону, я радостно выдохнула. Мы вышли и увидели главную часть Земли любви — то, что знали когда-то как Восьмимильную дорогу — но слева был переулок, который вел в улицы тише и намного дешевле. Туристы на Земле любви не любили сходить с ярко освещенной главной улицы, и переулок не был людным, а в конце сиял, как сокровище, нужный ресторан.

— Молодец, — сказала я, улыбаясь. — Похоже, из меня все-таки вышла неплохая жрица!

— О чем ты? — осведомился отец, отодвигаясь от толп, проходящих мимо нас. — Это место ужасно. Я думал, мы должны оставаться в убежище?

— Расслабься, — сказала я ему. — Мне тоже тут не нравится, но Земля любви — отличное место для нас. Ни один дракон в мире не захотел бы попасть в эту ловушку для туристов, и смотри! — я указала на переулок. — Там наш ресторан.

Отец повернул голову, чтобы проследить за моей рукой, и побледнел сильнее. В конце переулка, рядом с которым мы появились, между салоном маникюра и магазином с купонами для популярных развлечений Земли любви, был шумный ресторан с большой яркой неоновой вывеской с сомбреро и палочками для еды, надпись гласила: «Знаменитые димсам-начос Лос Германоса Ли. Ешьте до отвала!».

— Да ты шутишь, — сказал отец.

— Где тут шутка? — спросила я, шагая по переулку. — Кухня фьюжн — классика СЗД, и в интернете это место хвалят.

— Мне плевать, что говорят в интернете, — рявкнул Ён, ковыляя за мной. — «Димсам-начос» — не еда. Это оскорбление двух культур.

— Это дешево, и это можно съесть, — возразила я. — Два важных компонента, ведь ты — голодный дракон, а я все еще бедная.

Он был возмущен.

— СЗД тебе не платит?

— Жрица — призвание, а не профессия, — сказала скромно я. — И я этим отрабатываю долг, так что зарплата уходит туда. Город дает мне бесплатную комнату, и я не голодаю.

— Я заметил, — он критически посмотрел на меня. — Ты набрала вес. Твоя мама не будет рада.

— Это не ее дело, — сказала я, толкая дверь ресторана с колокольчиками обеими руками. — Но я жила на веганской диете два месяца. Мне плевать, с чем они что смешали, я поем начос!

Внутри ресторан был таким вульгарным, как я и надеялась, когда отметила его месяцы назад. И тут было людно. Толпа выглядела как местные. Тут не было рюкзаков или пакетов из дорогих магазинов — явные признаки туриста — только торговцы и работники борделя на перерыве.

После двух месяцев в укрытии я нервничала в толпе. Как я и сказала папе, вряд ли мы встретили бы дракона в таком месте. Я больше переживала, что встречу того, кого разозлили мы с Ником.

Земля любви была под скрытым торговым районом для преступников, куда он водил меня, когда мы искали того, кто взломает ладонь доктора Лиля. Кроме его киберхирурга Рены, вряд ли кто-то знал меня по имени, но мы уходили шумно. Ник с тех пор не возвращался. Если бы он был тут с нами, он точно был бы напряжен сильнее обычного. Хотя если бы Ник был с нами, мы не пошли бы сюда. Он не доверял ресторанам, а это место и вовсе отогнало бы его людьми за столами, подозрительно низкими ценами и отсутствием открытого виду заднего хода.

Я не смогла бы привести сюда Ника. Конечно, пару часов назад я сказала бы такое и о своем отце. Он ощущал голод сильнее, чем показывал, потому что даже не зарычал, когда я помахала официантке.

Ресторан внутри был больше, чем выглядел с улицы. Главный зал был большим и людным, но повезло, что работники говорили на кантонском. Мы справились бы и с английским, но когда знал язык, тебя обслуживали лучше. Через пару минут я выбила нам столик у двери кухни, лучшее место для димсам. Каждая тележка с угощениями ехала мимо нас в комнату, и мы всегда могли выбрать самые свежие блюда. Как и обещали в интернете, выглядело все очень хорошо.

Вскоре наш стол покрыли тарелки жареной свинины на чипсах из водорослей, жареной лапши в кесо фундидо, миска белого сырного соуса с булочками с маринованными перцами халапеньо сбоку и прочие удивительные блюда. У них даже была бездонная маргарита с китайским белым ликером, которую я сразу заказала. Я сомневалась после первого глотка, что это была хорошая идея, но выпивка была выпивкой, и мне нужно было напиться сегодня.

— Уверена, что это безопасно? — спросил отец, тыкая в горку ярко-зеленых пельменей с помидорами и свининой, которые я взяла нам. — Пахнет пищевым красителем.

Я пожала плечами, схватила палочками один пельмень с его тарелки, опустила в сальсу, а потом сунула в рот.

— Мне вкусно, — сообщила я. — Но у них есть суши на другой тележке, если хочешь.

— Это еще хуже, — Ён поежился. — Как говорят дома: «Если не видишь океан, не ешь рыбу».

Я не знала, было ли это правдой в эпоху холодильников, но суши из дешевого ресторана мексикано-китайской кухни на окраине Подземелья были плохой идеей. Но мне было плевать, что он ел. Я была занята, наедаясь сама. После двух месяцев здоровой жизни я забыла, какой вкусной была хорошая дешевая еда. Было что-то такое вкусное в непроизносимых химических добавках. И, возможно, ядовитое. Я была уверена, что маргарита с настоящим соком лайма не была бы неоново-зеленой, но — эй! Порой отравлять себя было весело, и я была готова для веселья, даже если приходилось веселиться с ворчливым стариком-отцом.

Кстати, папа был очень голоден. Он воротил нос две минуты, а потом сдался и взялся за еду. Как только он начал, его нельзя было остановить, он съедал все, что могли принести тележки. Когда он остановился, я уже была расслаблена от еды. Я даже не опьянела, ведь много съела, но я ни капли не жалела.

— Видишь? — сказала я папе, пока официанты пытались очистить стол. — Не так и плохо.

— Было ужасно, и ты это знаешь, — он хмуро посмотрел на меня. — Мы прививали тебе вкус лучше этого.

— Дорогие вкусы — помеха, — мудро ответила я. — Мудрый житель Подземелья ценит все съедобное. Я ела то, что ты и представить себе не можешь.

— Я не хочу слышать о том, что ты тут ела, — сказал отец с ужасом на лице. — Ты помнишь, что ты смертная? Что можешь умереть от яда?

Я рассмеялась, а потом замолкла, глаза расширились.

— Стой, это была шутка?

— Это была обоснованная тревога, — сказал он без юмора.

Стоило знать лучше, но ворчать из-за того, что ел ребенок, было нормальным поведением родителя, так что я не злилась. Эта ночь, учитывая то, как она началась, оказалась удивительно неплохой. Я побывала в ресторане, который год был в моем списке, и хоть он дал понять, что есть тут ему не нравилось, было все равно весело смотреть, как папа ел столько, сколько хватило бы десятерым. Больше потрясало, что ничего плохого не случилось. Мы пробыли тут почти час, и драконы не ворвались, чтобы забрать нас. Не было катастроф или магических апокалипсисов. Мы даже не ссорились! Мы ужинали, как нормальные люди.

Это было чудом и знаком, что пора идти. Я была права, что тут не было драконов, но не стоило испытывать удачу, особенно такую, как моя. Мы заплатили за вход, так что могли уйти в любой миг, но я все еще хотела оставить чаевые за посуду, оставленную папой. Я стояла в очереди к киоску у двери, ведь не могла использовать кошелек на телефоне, не вернув Сибил в интернет. Но, когда я закончила вводить на экране чаевые, которые отправляла с кредитки СЗД, колокольчики на двери звякнули за мной.

Я не знала, почему посмотрела. Входная дверь звякала каждые пять секунд с нашего прибытия. Но что-то в этом звуке заставило меня оглянуться, и так я оказалась лицом у груди недовольного Ника.

— Нашел, — сказал он и сжал мои плечи.

— Ник! — вскрикнула я, удивленно вздрогнув. — Что ты тут делаешь? Я…

Я не успела договорить, он поднял меня — реально поднял над полом — и поцеловал.

Глава 5

Если бы мы были в фильме, тут заиграла бы громче музыка, и краски стали бы теплыми, а я прильнула бы к Нику. Но моя жизнь никогда не была фильмом — по крайней мере, не таким — и я запаниковала.

Не сдержалась! Я восемь недель жила с драконом в коме и умершим доктором-шаманом, чье физическое тело было воплощением воли духа города. Я отвыкла от людей. Я напряглась, как замерзшая рыба, и Ник в тревоге отклонился, чего я вовсе не хотела. Я просто была удивлена. Поцелуй был хорошим.

Я думала о Нике много за эти два месяца. Переживала, что он злился на меня или хуже — забыл и пошел дальше в своей жизни. Так поступили мои друзья, когда я исчезла, чтобы стать Уборщиком, но Ник не забыл. Я была вне убежища меньше часа в части города, куда обычно не ходила, а он смог меня найти. Нашел и поцеловал, словно я была особенной. Словно он не мог дождаться, когда коснется меня. Это было приятно, ведь я тоже не могла дождаться.

И я быстро изменила курс событий. Я обвила руками шею Ника и прильнула к нему, его руки обняли мою талию. Он выдохнул с облегчением в мои губы, а потом уткнулся головой в изгиб моей шеи, целуя все, куда мог достать. Я делала так же, скользила пальцами, ощущая знакомую мягкость его коротких волос, а потом силу укрепленных сталью плеч. Каждый раз, когда я вдыхала, мои легкие наполнял его запах, теплая кожа и его любимое лимонное средство для уборки. Я и не понимала, что могла узнать этот запах. Я наслаждалась его ладонями, его телом, шорохом его щетины у моего уха. Безумие, что я скучала так сильно по близости, которую познала лишь раз, но так было. Боже, я скучала по нему, но это было хорошее начало. Может, он все-таки не злился на меня!

Словно услышав мои мысли, Ник разорвал объятия, опустил меня на пол с такой яростью на лице, что я задрожала. Он точно злился.

— Нам нужно поговорить.

Я скривилась. После такого ничто хорошего не следовало, но я заслуживала такое после того, как оставила его. К счастью, у меня было хорошее объяснение. Нужно было только время, чтобы его озвучить.

— Я бы хотела поговорить, — сказала я и повернулась к папе, который шел к нам от нашего столика так быстро, как его тело — сытое, но все еще слабое — позволяло. — Дай нам минутку, — сказала я ему на корейском.

Конечно, папа не послушался. Он подошел, убийственно глядя на Ника, который вернул взгляд усиленно.

— Что он тут делает? — рявкнул Ник.

Я снова скривилась. Ох, все стало еще хуже.

— Это долгая история.

— «Долгая история»? — Ник мрачно посмотрел на меня. — Опал, он твой мучитель. Мы боролись, чтобы забрать тебя у него! Почему ты ужинаешь с ним?

— Я могу объяснить, — я старалась сохранять голос спокойным. Даже не сводя взгляда с Ника, я ощущала, как оживленный ресторан замер вокруг нас. Я бы тоже смотрела на сцену, которую мы устраивали, но это было плохо не только для моего эго. Мы должны были оставаться скрытными. Драконы редко бывали на Земле любви, но у них могли тут быть шпионы. Выйти поесть было одним делом, но проблемы станут крупнее, если Ник продолжит кричать мое имя. Обычно он был очень осторожен с таким, но, видимо, злился сильнее, чем я думала, потому что не собирался отступать. Я хотела предложить выйти на улицу, чтобы хотя бы продолжить без зрителей, когда отец шагнул в брешь между нами, которую открыл Ник, используя свой рост, чтобы посмотреть на Ника свысока, скалясь.

— Ей не нужно ничего тебе объяснять, — сказал Ён с таким презрением, что даже я удивилась. — Моя дочь не отчитывается перед преступником. Уходи. От тебя проблемы.

— Папа! — зашипела я, пытаясь оттолкнуть его с дороги. Даже в его нынешнем состоянии мой отец был драконом. Как бы я ни толкала, я не могла его сдвинуть, и это стало быстро становиться серьезной проблемой, ведь Ник шагнул к нему с угрозой.

— Вы не хотите начинать это со мной, — предупредил он, глядя на моего отца без страха. Если честно, папа не источал привычный уровень угрозы альфа-хищника. Но Ник все равно не заметил бы. Я еще не видела его таким пугающим, и новый наряд не помогал.

Его обычные темные джинсы, простая футболка и бронированная черная кожаная куртка сменились черной матовой боевой броней с головы до пят, обычно в такой ходила полиция во время бунтов. И он был с оружием, будто шел на медведя, два пистолета были пристегнуты под руками, а на спине висело одноствольное помповое огромное ружье. В черных ботинках были скрыты ножи, он словно собирался бороться с армией врага. Вряд ли это сулило что-то хорошее, и, судя по еще не зажившим синякам, выглядывающим из-за высокого воротника, Ник тоже страдал.

— Что с тобой случилось? — закричала я, потянулась мимо папы и коснулась раненой шеи Ника. Так я хотела сделать. Ник поймал мои пальцы у шеи и сжал мою ладонь своей металлической в перчатке.

— Ты первая, — он гневно смотрел мне в глаза. — Ты переспала со мной и пропала!

— Ты спала с этим мужчиной? — возмутился отец.

— Это не твое дело, — недовольно сказала я ему, а потом повернулась к Нику. — Не при папе!

— Плевать на твоего папу! — заорал Ник, и я отпрянула от удивления. Ник никогда не кричал. — Ты знаешь, что я пережил? — продолжил он, голос был высоким и резким, как колючая проволока. — Ты сковала меня магией и убежала! Я пытался тебя найти, но, когда вырвался, ты пропала. Я искал тебя, когда весь город сошел с ума, и я успел посмотреть в небо и увидеть, как тебя съело здание, пока ты летела на драконе.

До этого я не думала, как наш побег выглядел с улицы. Ник описывал это жутко.

— Я была…

— Я боялся, что ты погибла! — взревел Ник, страх в его голосе пробился сквозь гнев. — Где ты была? Почему не позвонила мне?

— Я не могла! — заорала я, теряя терпение. — Я хотела. Хотела сделать многое! Но не могла.

— Почему нет?

Я закрыла рот. Я не могла ответить на этот вопрос в людном ресторане. Я не успела придумать, что сказать, чтобы успокоить его и увести туда, где я могла ему это рассказать, папа открыл рот и сделал все хуже:

— Ты требуешь информацию, на которую не имеешь права, — заявил высокомерно Ён. — Ты должен радоваться, что моя дочь вообще говорит с таким мусором, как ты.

Слышать эти слова было как смотреть на аварию в замедленном режиме. Я не могла поверить, что он сказал это. Но ответ Ника был предсказуемым.

— Хотите поговорить о правах? — он прищурился, от его злого взгляда моя кровь похолодела. — Вы не имеете права быть возле Опал, мучитель и кусок дерьма.

Отец в шоке отпрянул.

— Я никогда не мучил…

— Вы все время ее ранили! Знаете, как сильно она боролась, чтобы вырваться из вашей власти? Она чуть не убила себя, пытаясь снять проклятие, которое вы на нее наложили! Она пережила все это из-за вас.

— Я все отдал за нее! — взревел отец, и я вздрогнула. Обычно он не срывался так не на меня. Но и Ник мог его задеть, потому что, хоть огня ему едва хватало, чтобы стоять, дым полился изо рта Ёна, когда он оскалился, глядя на Ника.

— Мне плевать, что вы так думаете, — рявкнул Ник, игнорируя предупреждение. — Я знаю, что видел, как дракон устраивал истерику, потому что взрослая женщина не хочет больше быть его якобы дочерью.

Дым Ёна стал гуще.

— Она не «якобы»! Она моя, точка. Я — ее отец, и я ценю ее больше, чем зверь, как ты, может понять!

— Ладно, хватит, — я втиснулась между ними. — Шоу закончено. Давайте успокоимся нем…

— Вы не мертвы еще только из-за того, что Опал слишком добра, чтобы оставить вам конец, которого вы заслужили, — сказал Ник, перебив меня. — Я не знаю, почему. Без вас ее жизнь была бы бесконечно лучше.

— Ты ничего не знаешь о наших жизнях! — завопил Ён. — Я — ее семья! Ты — стервятник, использовавший ее, пока она была слаба. Ты не заслуживаешь, чтобы она знала твое имя, гадкий…

Он не закончил. Тело папы было напряжено, а через миг обмякло, глаза закатились. Он рухнул на пол, оставив дымчатую версию стоять над его бессознательным телом, как потерявшийся призрак.

— Черт.

— Что за… — Ник отпрянул, его серые глаза расширились в панике. — Что это было?

Я думала о том же. Похоже, папа снова вывихнул себя, наверное, потому что напрягся сильнее, чем его ослабевшее тело могло выдержать. Даже его призрак с трудом держался целым, его края переливались, как облака на ветру.

— Че-е-е-ерт, — сказала я, потрогала магию, парящую в ресторане. Это была та же магия города, что и в моей квартире, но в реальном мире она была не такой густой, как я привыкла. Даже если я смогу собрать достаточно силы, я не смогу совершить сложное преобразование ее в огонь дракона в таких обстоятельствах. Я слишком устала и была отвлечена. Ником, который схватил меня за руку.

— Опал, что происходит?

— О, теперь ты готов меня слушать? — спросила я. Наверное, резче, чем стоило, но я злилась на него. Злилась на них обоих, устроивших бардак из простого разговора. Если их ссора не стала темой сплетен Земли любви, теперь она точно была такой. История разлетится по Подземелью за полчаса, а потом хищники выйдут на охоту. Я должна была увести нас отсюда до того, как это случится, но тело отца было слишком тяжелым, чтобы я двигала его сама, а Ник все еще не отпустил мою руку. — Если хочешь помочь, одолжи силы, — я кивнула на ноги отца. — Нужно забрать его отсюда.

В этот раз Ник не спорил. Он схватил тело папы и закинул его на свое плечо, как мешок с мукой.

— Хорошо. Спасибо.

— Не хорошо, — зарычал отец, его яростный голос был чуть громче шепота в моем ухе. — Я не хочу, чтобы тот грязный человек меня трогал!

— Ты не можешь жаловаться, — прошептала я, ведя Ника за дверь, кривясь, когда ресторан взорвался взволнованным обсуждением за нами. — Отлично, — буркнула я, шагая по переулку. — Нельзя было держать рот на замке? Нужно было добавить масла в огонь.

— Это не моя вина, — сказал Ник.

— Я говорила не с тобой. Я говорила с ним, — я указала на тело отца, Ник явно не видел призрака из дыма рядом со мной. — Но и ты не лучше. Зачем ты сделал это в ресторане? Тебе не приходило в голову, что есть причина, по которой я не звонила, и я не хотела бы обсуждать это при незнакомцах?

— При чем тут они? — проворчал Ник, но его лицо покраснело. — Это между мной и тобой.

— Да. Ты и я. Не ты, я, мой папа и двести других человек, которые могут писать об этом в соцсетях, пока мы говорим!

Черт, я надеялась, что никто не снял это. Папе крышка, если они это сделали.

— Не переживай, — гордо сказала Сибил мне на ухо. — Я вас прикрыла.

Мое тело расслабилось.

— Спасибо, — ответила я, а потом нахмурилась. — Погоди, как?

Голос моей ИИ стал смущенным.

— Я, кхм, возможно сильно хотела интернет, так что случайно или намеренно захватила вай-фай ресторана.

— Ты так умеешь? — поразилась я. Я не устанавливала ей хакерские дополнения.

— Это был не взлом! — возразила Сибил. — Их сертификат безопасности был просрочен на годы. Я не могла не захватить сеть! Но, пока ты не закричала на меня, все это время данные о моем местоположении были отключены, и я отключила разрешение на съемку камерой, когда вы с Ником стали на публике выражать чувства. Я не смогу остановить людей, публикующих тексты, но никто не должен был сделать видео или фото, ведь все были соединены с бесплатной сетью. Люблю дешевые места!

— О, Сибил, — выдохнула я. — Я люблю тебя! Молодец!

Если бы у моей ИИ было лицо, она улыбалась бы.

— Значит, ты не злишься из-за интернета?

Злилась, но это было не важно. Из-за истерики Ника и папы наше прикрытие было сорвано. Чем была капля связи с интернетом после таких фейерверков? Особенно, раз это так радовало мою ИИ. Она уже вернулась к работе, напевала, пока обрабатывала обновления, которые я заставила ее отложить. Качая головой в поражении, я оставила ее радоваться и вернулась к своему бардаку.

Мы добрались до входа в переулок, откуда и пришли мы с папой. Теперь Ён больше не бесил его, и Ник, казалось, успокоился, но все равно мрачно хмурился, когда я указала ему остановиться на углу.

— Куда мы? — он посмотрел на стену туристов, которая стала плотнее, пока мы ужинали.

— Объясню все через минуту, — пообещала я, разглядывая магазины в поисках подходящей двери. — Но тут мы не в безопасности. Мне просто нужно… ага!

Я сжала его ладонь и побежала по людному тротуару. Нас чуть не сбила машина, пока мы пересекали улицу. Тут было куда темнее и тише. Восьмимильная дорога была официальной границей СЗД, но ограда начиналась за дорогой. Должна была начинаться. Правительство США устанавливало новую каждую весну, но СЗД рвала ограды, потому что это было против того, что она воплощала. Близился конец года, и ограда была полна дыр, едва держалась, но в ней было то, что было важно для меня. Дверь.

Точнее, калитка. Но я ощущала себя везучей после того, как вышла до этого посреди тротуара, и, в отличие от Земли любви, тут на меня никто не пялился. Машины проезжали за нами, но эта сторона дороги была темной и мертвой, а это мне и нужно было.

— Ладно, — сказала я Нику, сжала решетку калитки, которая едва держалась, чуть не выпала, когда я ее коснулась. — Будет выглядеть странно, но тебе нужно меня слушаться, ладно?

Ник кивнул и крепче сжал моего папу, я улыбнулась от этого. Потому мы были хорошей командой. Я могла верить, что Ник справится со всем, что я бросала в него, и этот раз будет тяжелым. Я еще не потянулась к магии, но уже чувствовала, как город двигался под моими ногами, готовый забрать меня домой.

— Приготовься, — я сжала калитку сильнее, представила свою квартиру. — На счет три. Раз. Два…

Я открыла калитку. Петли скрипели, а тьма на другой стороне, где был переулок за заправкой, закружилась и пропала, сменилась бодрым хаосом моей гостиной.

Я прошла, как только картинка застыла, поманила Ника за собой. Он последовал, но медленно, втиснул тело в броне в проем, который я открыла в пространстве, словно заходил в пасть огромного зверя, что он, наверное, и ощущал. Дверь вела в СЗД, но не так, как люди знали ее. Мы шли по городу СЗД, а это была богиня, и она проглотила нас с тихим плеском, закрыла улицу за нами, как только наши ноги ступили на пол моей квартиры.

Я захлопнула дверь с пустотой хаоса за ней через миг, но Ник успел увидеть достаточно, чтобы пошатнуться.

— Что это было? — с дрожью спросил он, озираясь, словно никогда не был в моей квартире. — Что это все? Что ты сделала?

— Ты не обязана объяснять все ему, — сказал отец, скрестив дымчатые руки на груди из дыма. — Он, наверное, недостаточно образован, чтобы понять.

Я закатила глаза и игнорировала его, повернувшись к Нику.

— Можешь опустить папу там, — я открыла дверь спальни. — Он должен быть в порядке, когда отдохнет.

Ник сделал, как я сказала, опустил тело моего отца на одеяло, укрывающее матрац на полу. Я была уверена, что он заметил пятна крови или ящик пустых бутылок из-под алкоголя, как и доски, которыми я заколотила окно, чтобы скрыть сводящую с ума пустоту снаружи, но он уже не срывался, даже ничего не сказал. Только когда мы вернулись в гостиную, и дверь спальни была закрыта, он повернулся ко мне, лицо было бледным и ошеломленным.

— Опал, что происходит?

Я вздохнула и опустилась на плотно набитый диван, похлопала по подушке из велюра рядом с собой. Объяснять придется долго, но если кто и заслужил мои старания, то это Ник. Я обошлась с ним хуже всего во всем этом, но, что бы я ни делала, он не бросил меня. Даже когда я накричала на него и пропала в городе на драконе, он искал меня. Он не сдался, и это было важно. Это много значило, и я хотела отплатить ему. И когда он сел рядом со мной, я рассказала ему все.

Это не было преувеличением. Я рассказала ему все о своей жизни с момента, как я вылетела из его квартиры, до сейчас. Рассказала о папе и Белой Змее. О СЗД, и как я стала жрицей, чтобы спасти отца. Рассказала о своей работе, докторе Ковальски и обучении на шамана. Я рассказала ему о Духе Драконов и состоянии моего папы, и почему мы прятались. Я вывалила всю информацию на Ника, останавливалась, только чтобы ответить на его вопросы. У отца было удивительно много вопросов, ведь он почти все это время был без сознания, но я сказала Ёну столько, сколько нужно было, чтобы он перестал перебивать. Это было время Ника, и я сосредоточилась только на нем.

Я закончила историю за полночь. Казалось, я говорила вечность. Ник выглядел утомленно, но мы ничего не говорили о сне. Мы сидели вместе на моем диване, продавленная часть посередине дала нам прильнуть друг к другу. А потом Ник отклонился, вздыхая.

— Что ж, — он провел ладонью в перчатке по растрепанным волосам. — Теперь я понимаю, почему ты мне не звонила.

— Мне жаль, что так вышло, — сказала я в миллионный раз. — Я хотела и позвонила бы, если бы могла, но я не могла рисковать, нас могли найти. Это не только ради папы. Я не хотела, чтобы какой-то тупой дракон пытал тебя ради информации, и избежать это можно было, убедившись, что ты ничего не знал.

— Незнание не мешает пострадать от пыток, — сказал Ник, и голос вызывал ужасное ощущение, что он говорил по своему опыту. — Жаль, что ты не сказала хоть что-нибудь. Мне не нужны были детали, но если бы ты сказала, что залегла на дно, я принял бы другие решения.

Он звучал недовольно, и я скривилась.

— Прости, — снова сказала я.

— Что сделано, то сделано, — он махнул ладонью, словно отталкивал всю ситуацию. А потом посмотрел мне в глаза. — Так ты теперь жрица? — я кивнула, и он добавил. — Значит, ты как Питер?

Я покачала головой.

— Питер служит Пустому Ветру. Я с СЗД. Это разные духи.

— Это я понимаю, — сказал Ник. — Но правила такие же?

Он смотрел на меня, словно это было очень важно, но я все еще не понимала.

— О каких правилах ты говоришь?

Его лицо немного покраснело.

— Ты… кхм… должна воздерживаться?

— О, — мое лицо вспыхнуло жаром солнца. Это была глупая реакция. Мы не были подростками. Я была взрослой женщиной, которая радостно бросилась на Ника, едва получила шанс. Но было что-то в том, как робко он спросил, что превратило мои мозги в желе. Для него, если мне придется воздерживаться, было ужаснее всего в мире. И, зная, что он так думал, я ощущала себя глупо счастливой, особенно, когда я не должна была так делать. Я уже спрашивала у доктора Ковальски об этом перед тем, как согласилась на предложение СЗД, и она сказала, что богине города до такого нет дела. Я хотела сказать Нику хорошие новости, когда вспомнила вторую часть того разговора. СЗД было плевать на секс, но она требовала, чтобы ее ставили первой.

Это будет проблемой. Мы с Ником не обсуждали официально, кем были друг для друга, но он был высоко в моих приоритетах, и я не знала, что моя богиня подумает насчет этого. Она все время была в моей голове, так что дала бы знать, если бы я зашла слишком далеко, но я не хотела разбираться с этим. Я не хотела, чтобы кто-то указывал, кого я могу любить.

«Я бы так не сделала».

Внезапный голос в голове заставил меня вздрогнуть, что было глупо. Я сама сказала, что она была там. Почему я удивилась, когда она появилась во мне?

«Я пыталась дать тебе уединение, — сказала дух города. — Но я обижена, что ты думаешь, что я помешаю тебе делать то, чего ты хочешь. Разве я не дала ясно понять, что я — богиня свободной воли? Я никогда не мешал тебе любить того, кого ты хотела. Ты просто не можешь любить их больше меня и оставаться жрицей».

«Это может быть проблемой».

«Не будем спешить, — сказала СЗД. — Твоя жизнь уже безумна, понимаю. Какой я была бы богиней, если бы осуждала тебя за это? Давай дадим этому развернуться и посмотрим, что случится».

Мои глаза расширились. Это было поразительно щедро с ее стороны.

«Я довольно милосердна и мудра, — согласилась она. — Но это не без корысти. Я вложила слишком много в наши отношения, чтобы сдаться на первой кочке, и дело не только в тебе. Мне плевать, что будет с Ёном из Кореи, но Никола Кос — был частью меня почти всю его — и всю мою — жизнь. Мне интересно, как развернется эта драма, и твоя голова — отличное место в первом ряду».

«Рада, что пригодилась».

«Ты — отличная слуга, — сказала СЗД, ущипнув меня за ментальные щеки. — Потому я терплю тебя».

Я закатила глаза, повернулась к Нику, который смотрел на меня, как на чокнутую.

— Ты в порядке?

— В моей голове город, — объяснила я, постучав по своему виску. — Это делает меня немного странной.

Любой подумал бы, что я была безумна, после этого, но Ник лишь улыбнулся.

— Ты всегда странная. Я привык к этому.

Я рассмеялась. А потом утихла, ведь он был прав. Не только насчет моей странности, хотя и это было правдой, но и того, что он принял это. Ник видел меня в худшие мои времена и не испугался. Он не укорял меня, не осуждал, всегда помогал мне. Даже когда я стоила ему миллионов или заставляла работать три недели по восемнадцать часов в день, он терпел меня. Он был святым, а я увлеклась своей драмой и не ценила этого.

— Прости.

— Все хорошо, — сказал Ник. — Не нужно все время извиняться. Я понимаю, почему ты не позвонила.

— Не это, — быстро сказала я. — Прости и за это, но… — я утихла, злясь, что не могла правильно выразить то, что было самым важным для меня. — Прости, что оставила тебя так. Ты дал мне все, а я бросила тебе это в лицо. Я так запуталась в проблемах с папой, что не смогла увидеть, что твое предложение поддержки было чем угодно, но не попыткой управлять. Но теперь я знаю, что я ошибалась. Ты — не мой отец, ты не пытался владеть мною. Ты пытался помочь, как всегда, и мне очень жаль, что я так отреагировала.

Призрак Ёна был ужасно оскорблен этим, но мне было плевать на его чувства. Я слишком долго была одержима проблемой с папой. Это было обо мне и Нике, и я смотрела на него, пока он обдумывал мое извинение.

— Ты сорвалась тогда сильно, — он потер шею. — Но и я вел себя не лучшим образом. Я знал, как ты ненавидела, когда другие имели власть над тобой, но так обрадовался, что нашел способ удержать тебя в своей жизни, что не подумал об этом. Глупый ход, если подумать сейчас, но…

Он замолк, пожав плечами. Эмоции не давали мне ничего сказать. Даже когда я тащила его через ад, всем, чего хотел Ник — чего он когда-либо хотел — было удержать меня ближе к себе. Я слишком долго страдала из-за того, что была Опалом Дракона, что чуть не упустила единственного человека, который не видел меня такой. Который хотел меня, несмотря на моего дракона, а не из-за него. И я… я…

— Спасибо, — прошептала я, сжав ладонь Ника своими дрожащими руками.

Этого было мало. Никакие слова не могли выразить благодарность, хлынувшую на меня водопадом. Я даже не хотела говорить, боясь, что вылью все на него. Как всегда, Ник ответил на это.

— Я всегда буду рядом, — сказал он, словно это не было важнее всего в моей жизни. — Как я говорил уже, ты мне нравишься. И пока тебя не было, я понял, насколько сильно, — он посмотрел на наши соединенные ладони. — Я скучал по тебе. Когда ты не со мной, я словно живу монотонно. Нет ничего цветного, веселого или интересного. Просто работа и страх, постоянная осторожность. Я думал, что все было хорошо, пока я выживал, но потом я встретил тебя, и мир стал намного больше. Потому я должен вернуть тебя. Пробивать дорогу в жизни не имеет смысла, если ты не со мной, — он скривился. — Звучит жалко, да?

— Нет, — сказала я, крепко сжимая наши ладони. — Я понимаю. И я тоже скучала, — я склонилась, прижалась лбом к его лбу. — Давай больше так не будем делать.

На миг я переживала, что зашла слишком далеко, но радость на лице Ника стерла мои страхи.

— Никогда, — согласился он, обвив свободной рукой мои плечи и притягивая меня ближе. — Жизнь ужасна без тебя.

Я видела отвращение на лице папы поверх плеча Ника, но мне было все равно. Я еще не получала такое признание в симпатии. Я все еще купалась в сиянии, когда Ник вдруг отошел.

— Что такое?

Он посмотрел на наши соединенные ладони.

— Теперь ты знаешь о моих чувствах, и я должен признаться, — сказал он нашим ладоням. — В отчаянии, пока я искал тебя, я сделал кое-что… глупое.

Я застыла в тревоге. Черт. Я была так занята, говорила о себе и не спросила о нем. Ник был вовлечен во что-то плохое. У него не было раньше черной брони. Значит, что-то за последние два месяца заставило его купить ее, и, учитывая дороговизну брони — и синяки, которые я теперь видела четче, они выглядывали из-за высокого воротника — это было что-то серьезное.

— Что это и как я могу помочь?

— Боюсь, уже поздно, — сказал Ник смущенно. — Когда ты пропала два месяца назад, я запаниковал. Я всегда знал, что СЗД была живой, но не понимал, что это означало, пока не увидел, как небоскреб съел тебя на моих глазах. Я не знал, что делать после этого. Тебя забрало то, с чем я не мог биться или вести переговоры, не мог подкупить. Я даже не знал, где тебя искать. Храмы СЗД мне не помогли бы, и я не мог найти Блуждающий собор, как ни искал. Я даже нанял кое-кого взломать данные о местоположении твоего телефона, но он не смог найти его.

Я ощутила укол удовлетворения, что моя стратегия против интернета сработала. Жаль, что я сделала жизнь своей ИИ адом, скрываясь не от того человека.

— Ты словно растворилась в воздухе, — продолжил Ник. — Я не хотел верить, что ты была мертва, ты слишком упрямая для этого. Но после месяца поисков я понял, что не нашел бы тебя сам. Мне нужна была помощь, и я пошел к единственному, кому хватило бы сил выступить против СЗД.

О, черт.

— Кто это?

Ник вздохнул в поражении.

— Геймскипер.

Он сказал это так, словно я должна была бояться, но я не сразу вспомнила, что это Геймскипер нанял доктора Лиля создать василисков для его арены. Это был босс Коффмана. Ник клялся, что никогда не будет работать на него снова.

— О, черт, — сказала я.

— Точно, — стоически согласился Ник, посмотрел на свою фальшивую правую руку. — Я всегда говорил, что не вернусь, но не знал, кто еще мог помочь. Геймскипер знает все, что происходит в Подземелье. Если кто и мог найти тебя, то это он, и я был прав, — он слабо улыбнулся. — Или как, по-твоему, я узнал, что ты была в том ресторане?

Я думала, что было странно, что он появился так быстро, но это было сейчас не важно.

— Сколько его помощь тебе стоила? — явно много. Я мало знала о Геймскипере, но люди с такой властью не работали задешево. Но я помогу Нику отплатить.

Он уже качал головой.

— Геймскипер не работает за деньги. Это у него есть. Его цена — то, что он не мог получить иначе, — он постучал по бронированной груди. — Я.

То, как он это сказал, пугало. Я сама продала себя, чтобы спасти папу, но мне казалось, что Геймскипер был не таким честным и справедливым, как СЗД.

— Что он от тебя хочет?

— Того, чего всегда от меня хочет, — горько сказал Ник. — Бойца.

Мое сердце сжалось, я посмотрела на новую броню Ника и пистолеты.

— Он заставил тебя вернуться к убийствам?

— Хотел бы я, чтобы все было так просто, — сказал он. — Убийства по контракту были ужасны, но я хотя бы выбирал сражения. Геймскипер не отпустит меня так просто в этот раз. В обмен на помощь с поиском тебя он хотел, чтобы я был на его арене.

В другой ситуации я сказала бы, что это звучало намного лучше. Я видела вершину арены Геймскипера с моста в Рентфри. Она выглядела как ловушка для туристов с сияющими вывесками и толпами зевак. Судя по обреченности в голосе Ника, я знала, что все было не так просто.

— Насколько все плохо?

Ник пожал плечами.

— Не очень плохо. Я порой бился там, когда нужны были деньги. Это не весело, но и не конец мира.

Он врал. Он не только не смотрел мне в глаза, но и потирал фальшивую правую руку, словно пытался оторвать ее. Он не был так спокоен насчет этого, как пытался показать, но как иначе? Я слышала, что Коффман говорил об арене Геймскипера, когда пытался купить василисков. Он заявлял, что они были хороши для боя, потому что страдали. Что страх, любовь и отчаяние делали хорошую драму для толпы. Теперь от этой мысли меня тошнило. Я не терпела жестокость к волшебным курицам-ящерицам. Не собиралась терпеть жестокость к Нику.

— Ты должен позволить мне помочь, — сказала я. — Это все моя вина. Если бы я просто позвонила тебе, как разумный человек, и рассказала о происходящем, ты не пошел бы к нему.

— Все хорошо, — сказал Ник. — Ты думала, что поступала правильно. Я был глупцом, который запаниковал.

— Ты не глупый, и это не хорошо. Будет хорошо, потому что мы вытащим тебя оттуда. Я позвоню Геймскиперу и скажу, что ты нашел меня, так что ваша сделка завершена. Я — жрица СЗД. Это должно влиять.

Судя по недовольству, мелькнувшему в моей голове, моей богине не нравилось, как я пыталась использовать свой ранг. Я все еще была готова попробовать, но Ник качал головой.

— Все не так просто, — он опустил воротник. Сначала я подумала, что он показывал мне синяки, которые были хуже, чем я думала. Беднягу словно душили много раз, но Ник не остановился на горле. Он опустил броню ниже ключиц, где на его коже были толстые черные метки новой уродливой татуировки.

Нет, не татуировки. На его шее было проклятие. Я еще не видела, чтобы его так вырезали на коже, но теперь я знала, что проклятие было там, и ощущала злобную магию.

— Что они с тобой сделали?

— То, на что я согласился, — сказал Ник со смирением в голосе, поднял воротник. — Я пошел к Геймскиперу за помощью, а не результатами. Найду ли я тебя, не было в сделке. Геймскипер обещал, что поищет тебя и даст знать, когда ты появишься. Взамен на эту информацию я пообещал быть его чемпионом пять боев на арене. Я думал, было лучше придерживаться простых правил, меньше шансов, что он обманет меня. К сожалению, простота может и ранить. Работа Геймскипера завершена, но у меня остались еще два боя. Если я не приду, проклятие отрубит мне голову.

— Тогда мы снимем его, — встревоженно сказала я. — На арене Рентфри бьются насмерть, да? Ты не можешь там биться!

— Все не так плохо, — Ник не смотрел мне в глаза. — Я уже провел три боя, и я еще жив. Справлюсь с еще двумя. Важно, что я нашел тебя.

— Тебе не нужно было меня искать! — я теперь паниковала, потому что было ясно, что он врал. Ник пытался скрыть это от меня, но я видела напряжение во всем его теле. Он боялся, и это было моей виной. — Я сниму это с тебя, — пообещала я. — Я не знаю, как снимать проклятие, но я нашла снимателей проклятий, когда пыталась избавиться от моего. На тебе не магия дракона, так что будет проще…

— Нет, — резко сказал Ник.

— Почему? Если только проклятие удерживает тебя в этой глупости, почему не убрать его?

— Потому что будет хуже, — он посмотрел на меня, наконец. — Геймскипер — единственный в Подземелье, которого боятся все. Его нельзя злить. Мы договорились. Если я нарушу сделку, он будет охотиться на нас с тобой вечно. Но если я оставлю проклятие и выполню условия, я буду свободен после двух боев. Это ненадолго. Четвертый бой завтра, точнее, уже этой ночью, но смысл в том, что я почти закончил. Мне нужно продержаться еще немного, и все закончится, и мы сможем вернуться к тому, как было раньше.

Я хотела ему верить. Вернуться в Уборку с Ником звучало раем после того, что мы пережили, но я знала, что это не могло быть так просто. Геймскипер не был драконом, насколько я знала, но я не встречала еще властного человека, который отпустил бы оружие, потому что бой был завершен. Я помнила насмешки Коффмана, подозревала, что Геймскипер уже довольно долго пытался вернуть Ника под каблук. Сделка или нет, он не отпустит его свободно, что бы ни случилось на той арене.

Судя по его лицу, Ник тоже это знал. Он держался за надежду всеми силами. Я причинила ему столько боли, что не могла давить эту надежду, особенно, когда у меня не было другого решения.

— Можно хотя бы прийти и посмотреть бой? — спросила я, пытаясь улыбнуться.

Ник покачал головой.

— Я не хочу, чтобы ты видела меня таким.

— Ничего не может испортить мое мнение о тебе, — пообещала я. — Если бы я не была такой безрассудной, ты не был бы в этом кошмаре. Я могу хотя бы прийти и поболеть за тебя.

Ник все еще не был убежден, но я не сдавалась. Все это было бессмысленной катастрофой, но если он будет страдать ради меня, я буду рядом.

— Хорошо, — сказал он через пару секунд и вытащил телефон. — Я скажу им оставить место для тебя.

Я удивленно моргнула.

— Да? Вот так просто?

— Я знаю, что тебя не остановить, когда ты такая, — сказал он смиренным тоном. — И я не могу тебя прогнать оттуда. Это публичный бой. Если бы я сказал нет, ты узнала бы время и пришла. Так я хотя бы буду знать, что Геймскипер не заработал деньги с твоего билета, — он нажал пару кнопок и повернул свой удивительно старый телефон, чтобы показать мне подтверждение на экране размером с почтовую марку. — Вот. Второй уровень. Просто назовешь свое имя, и они тебя направят. Бой начинается в семь.

Я скривилась от времени. Я так хотела не пускать Ника туда одного, что забыла, что у меня были другие обязательства. Его бой был посреди моей работы для СЗД. Если бы это была другая работа, я сбежала бы без проблем, но моя богиня с ее квотами и записями воспринимала посещение работы очень серьезно. Я еще ни разу не просила у нее отпустить меня раньше, но до этого не было и причины. Она уже была в моей голове, и я могла спросить, вот только вряд ли она…

«Хорошо».

— Правда? — завопила я, Ник приподнял бровь.

«Я не тюремщик, — проворчала СЗД. — Ты можешь поработать позже. Это важно для тебя, а я за то, чтобы люди исполняли свои мечты. Я отпускаю и благословляю тебя, но обещай, что возьмешь меня с собой».

Обещать было просто. Город постоянно был в моей голове, и я не знала, как могла оставить ее позади, даже если бы хотела. Она ждала, и я кивнула.

— Я тебя возьму.

«Хорошо, — сказала богиня. — Теперь скажи своему парню, что ты не безумна. Он снова так смотрит».

Ник был насторожен.

— Прости, — я уверенно улыбнулась ему. — Все хорошо. Просто уточнила у босса, но она отпустила меня.

— Босс, — нервно повторил он, глядя на мой лоб, словно пытался заглянуть внутрь. — Так СЗД сейчас в твоей голове?

— Многие в моей голове, — я беспомощно пожал плечами. — Мой мозг нынче как шоссе, но к такому привыкаешь. Важно, что я буду там завтра вечером. Хочешь, чтобы я что-нибудь принесла?

— Я просто хочу, чтобы это закончилось, — утомленно сказал Ник, посмотрел на часы на своем телефоне. — Мне нужно идти. Уже поздно, а завтра рано утром у меня медосмотр.

— Ладно, — я встала.

Ник не последовал примеру. Он говорил, что пойдет, но не хотел двигаться. Я тоже не хотела его отпускать. Не после того, как вернула его.

— Ты… хочешь остаться? — нервно спросила я. — Тело папы заняло спальню, и я могу предложить только диван, но я буду рада, если ты решишь переночевать тут. Кхм, со мной.

Мои щеки пылали, когда я закончила. Вышло не очень. Мои навыки соблазнения хромали, и то, что папа еще был в комнате и слушал, не помогало. Я хотела сказать Нику забыть об этом, когда он бросился вперед.

— О, да, — прошептал он, прижимая меня к себе. — Я лучше буду на диване с тобой, чем где-либо еще в мире.

— Вот уж нет, — сказал отец, а я широко улыбнулась.

— Ты не решаешь, — сказала я ему на корейском, а Ник притянул меня на диван. — Это мой дом. Иди в свою комнату.

Отец зарычал, но я уже его не слушала. Все мое внимание, весь мой мир был сосредоточен на Нике, он притянул меня на подушки, и мы запутались в счастливую кучу. Мне так долго не хватало этого.

Глава 6

Несмотря на наши старания, мы все-таки просто поспали. Уточню: это была не моя вина. Я была готова, но Ник уснул, как только лег. Отключился посреди поцелуя. Если бы я не переживала за него, это было бы смешно. Я не знала, что Геймскипер заставлял его делать между боями, но бедняга вырубился, как мертвый. И он был ранен сильнее, чем я думала.

Он уснул, и я попыталась снять его броню, чтобы ему было удобнее. Оружие и сапоги снять было легко, но когда я попыталась расстегнуть его бронированную куртку, я поняла, что кто-то приклеил ее к бинтам под ней. Я не знала, помогало это ранам или мешало куртке двигаться, чтобы случайно не открыть раны, но не собиралась портить то, что там сделали.

Наверное, так было даже лучше. Я тоже устала. Не так сильно, как Ник, но я легко уснула рядом с ним, хоть мы и лежали неудобно. Он был больше, уснул первым и занял большую часть дивана. Мне пришлось втиснуться в щель между ним и краем, но я слишком устала и была слишком рада, чтобы возражать. После стольких недель беспокойства, казалось, моя жизнь стала налаживаться. Не исправилась пока что, но я уже была на пути к этому.

Эта надежда отправила меня спать как ребенка. Я проснулась пять часов спустя от своего будильнике. Ник дернулся рядом со мной, в панике огляделся, а потом его глаза нашли меня.

— Эй, — сказал он, тут же расслабившись.

— И тебе эй, — ответила я, склонилась, чтобы поцеловать его, а потом схватила телефон с пола, чтобы выключить настырное гудение. — Мне нужно на тренировку.

— Уже?

— Не немедленно, — я устроилась рядом с ним. — Если я не покажусь через десять минут, меня отругает богиня на месте, но я не раздевалась прошлой ночью, так что сэкономила время.

— Ммм, — Ник зарылся носом в мои волосы.

— Можешь остаться, если хочешь, — предложила я. — Тут нет еды, но есть вода, и тут безопасно.

Ник задумался на миг, а потом покачал головой.

— У меня проверка утром. Они хотят убедиться, что я могу биться ночью.

— А ты можешь? — нервно спросила я, постучав пальцами по его груди в куртке.

— Я в порядке.

Я посмотрела на него, и Ник вздохнул.

— Урон от прошлого боя зажил не так быстро, как я хотел бы, но я буду в достаточно хорошей форме к ночи. Один из плюсов работы на Геймскипера — он не дешевый. Они вызывают меня рано, чтобы я мог окунуться в резервуар оживления.

Я присвистнула. Резервуары оживления были дорогими. Насыщенные полезными веществами ванны обычно использовали в критических случаях, например, для очень рано родившихся детей или миллиардеров, которым было за шестьдесят. Такое не ожидал найти на арене в Подземелье, но, чем больше я об этом думала, тем больше в этом было смысла. Я не следила за кровавым спортом, но нужно быть глупым и ужасно невнимательным, чтобы пропустить рекламу Геймскипера. Большие бои по выходным приносили ему миллионы. Такие деньги требовали поддерживать талант в лучшей форме, и хоть мне не нравилось думать о Нике, как о чьей-то вещи, я была рада слышать, что с ним хотя бы хорошо обращались.

Мы лежали неподвижно какое-то время. Не говорили, а слушали дыхание друг друга. Я могла лежать так с Ником вечно, но через пять минут будильник зазвонил снова, в этот раз мелодия была противной, и я заставила себя слезть с него со стоном.

— Это последнее предупреждение.

Ник вздохнул и тоже сел, потянулся за обувью и оружием, которые я убрала к краю дивана. Когда он обулся и вооружился, он поднялся на ноги.

— Увидимся вечером?

— Я буду там, как только откроются двери, — пообещала я, встала на носочки и поцеловала его в последний раз. — Удачи.

Он поймал меня и поцеловал в ответ, прижал мое тело к своему на короткий миг, а потом отпустил меня и пошел к моей двери. Он собирался повернуть ручку, когда я пришла в себя после романтических мыслей.

— Постой!

Ник замер и в смятении оглянулся.

— Тебе лучше так не делать, — я поспешила убрать его ладонь с моей входной двери. — Мы парим в пустоте, искажающей разум, которая не должна существовать. Туда идти невесело.

Он нахмурился.

— Как мне тогда выйти?

— Ну-ка, — я сжала ручку и замерла. — Кхм, куда тебе нужно?

— К тому странному ресторану, где ты была прошлой ночью, — сказал Ник. — Я оставил свою машину на Земле любви.

Я уставилась на него. Ник оставил свою машину на Земле любви, чтобы побыть со мной. Знаю, это не звучало как подвиг, но туристические места в СЗД были известны кражами. Оставлять что-то без присмотра там было как просить это украсть или испортить, и Ник оставил свою любимую черную машину там на ночь. Ради меня.

— Она на высокой парковке, — сказал он, когда молчание затянулось. — Я не собирался…

— Шш, — я прижала палец к его губам. — Не порти момент.

Он кивнул, выглядя растерянно. Все еще вздыхая от его бескорыстного романтического поступка, я повернулась к двери и сосредоточилась на картинке, с которой попала в тот район прошлой ночью. Я пыталась вспомнить детали, когда поняла, что могла сделать лучше. Я еще не пробовала этот вариант заклинания, но я использовала его на калитке ограды прошлой ночью, вряд ли могло что-то пойти не так.

Я отогнала старую картинку из головы и сосредоточилась на новой. Ее я знала намного лучше. Когда я четко представила ее, я повернула ручку и толкнула, широко улыбаясь, когда дверь моей квартиры открылась не на людный тротуар с туристами, а в салон машины Ника.

— Та-да!

— Ого, — он был впечатлен. А потом нахмурился. — Погоди, как это работает? Твоя дверь выше моей машины. Это невозможно физически.

— Невозможно, — сказала я. — Но для магии такое по зубам, тут это важно.

Ник двадцать секунд думал об этом, а потом пожал плечами и забрался в свою машину.

— Знаешь, — сказала я, когда он сел за руль. — Если подумать, я могла бы открыть дверь в твою квартиру. Тогда мы провели бы прошлую ночь в кровати, а не на диване.

— Я не стал бы менять ничего в прошлой ночи, — он показал редкую улыбку. — Но это хороший план на следующий раз.

От того, что он хотел сделать это снова, мое сердце трепетало. Это ощущалось глупо, ведь Ник всегда ясно давал понять, что хотел видеть меня рядом, но я не привыкла быть в чьей-то жизни так. Если вспомнить, что два месяца я скрывалась, Ник был самыми долгими моими отношениями. Это был новый опыт. Разве можно было винить меня за радость?

— Нет, — сказала Сибил в моем ухе. — Но ты сильно опоздаешь, если не будешь шевелиться.

Ворча из-за ответственных ИИ, убивающих радость, я помахала Нику на прощание и закрыла дверь. Когда я повернулась, чтобы убедиться, что все взяла для тренировки утром, я заметила папу на пороге спальни. Настоящего, а не призрака, как прошлой ночью.

— Эй, ты снова в своем теле! — я подошла и схватила сумку со стола на кухне. — Как ты это сделал?

— Просто вошел в тело, — кратко сказал он. — Это мое тело.

Я думала, это было куда сложнее, но:

— Хорошо, что это работает, — я повесила сумку, поправив ремешок на груди, с радостью, которую ничто не могло разбить. Хотя папа пытался.

— Где твой преступник?

— Его зовут Ник, он не преступник, и у него дела, — сказала я, не дав ему испортить мне праздник. — Кстати, мне пора на тренировку к шаману. Я принесу тебе оттуда овощи или что-нибудь еще.

— Никуда ты без меня не пойдешь, — строго сказал Ён. — Огонь, который ты дала мне прошлой ночью, уже угасает. Я едва смог забраться в свое тело этим утром.

— Тогда вылезай оттуда, — предложила я. — С телом у тебя силы кончаются быстрее, чем когда ты дым.

— Может, — признал он. — Но я лучше быстрее потеряю силы, чем буду существовать лишь отчасти как призрак.

Это было логично. Я обещала, что буду поддерживать его огнем, пока его огонь не вернется, и хоть мне не нравилось, что он ругал Ника, папа ушел в свою комнату прошлой ночью без споров. Это потрясало, если говорить о нем, но пока я тянулась к парящей магии, чтобы подтолкнуть его, чтобы удержать его дома, пока я не вернусь с обучения, я поняла, что все делала не так.

— Есть идея лучше, — сказала я, сжала ладонь папы. — Идем, сводим тебя к доктору.

— Какому? — его голос звучал почти нервно, когда я потянула его к двери.

— Она, скорее, колдунья, — я рассмеялась. — Но она лучшая.

От этого он насторожился сильнее, но я уже сжала ручку двери, повернула магию, чтобы открыть портал в одно направление, о котором мне не нужно было думать.

* * *

Вряд ли доктор Ковальски была бы счастливее, если бы я вернула ее к жизни. Как только я привела папу в ее кухню, она напала на него. Пока я ела привычную миску пшеницы — без соли, сахара или молока, только зерно и печаль — она двигалась вокруг него, тыкала и тянула за отца, пока он не показался готовым стать дымом, чтобы просто уйти. Если бы она была кем-то другим, она уже была бы горсткой золы, хоть у отца и не было толком огня. Но, в отличие от моей первой встречи с доктором К., отец явно видел, что она была лицом богини. Даже если бы он был прошлым собой, он не мог бы ее одолеть. Судя по их лицам, они оба знали это.

— Это просто чудесно, — радостно сказала доктор Ковальски, подтащила стул, чтобы забраться и заглянуть в глаза отцу. — Ты использовала его проклятие как точку входа. Это гениально! Ты сама это придумала?

— Дух Драконов помогла, — сказала я, собирая в миску как можно больше черники, надеясь, что так завтрак получит хоть какой-то вкус. — Но общая идея была моей.

Доктор Ковальски гордо вдохнула.

— Как хорошо, — радостно сказала она, сунула пальцы в рот моего папы, чтобы проверить его зубы. — Но как ты смогла подражать огню дракона? Это другая форма выражения магии.

Я хотела описать ей детали, ведь шанс похвалиться был редким, но Дух Драконов просила, чтобы то, что было с огнем папы, осталось скрытым.

— Я просто крутила магию, пока она не стала ощущаться правильно, — сказала я.

— Скрутила сущность дракона? — наставница улыбнулась так широко, что ее глаза пропали в морщинах. — Я знала, что у тебя талант!

Произошло не это. Я ничего не смогла бы, если бы дух не дала искру, которую я скопировала. Но даже с ее помощью я сама поняла, как превратить магию города в огонь дракона, так что я была достойна похвалы. Но пока я радовалась впечатленному тону доктора Ковальски, мой отец был в смятении.

— Опал, — сказал он, когда доктор Ковальски вытащила руку из его рта. — О чем она говорит?

— Ты не знал? — ответила я с праведным гневом, накопленным за двадцать шесть лет. — Я — прирожденная шаманка.

Ён не был впечатлен.

— Что?

— Прирожденная шаманка, — повторила доктор Ковальски, сжала его длинные черные волосы, чтобы проверить их силу. — Она инстинктивно понимает, как работать с магией в ее свободной форме. У нее потенциал и талант, если она продолжит и дальше так развиваться. Конечно, она уже добилась бы многого, если бы ее раннее обучение не было таким бездарным.

— Оно не было бездарным, — гневно сказал Ён, вырвав свои волосы из ее хватки. — У нее были лучшие наставники в мире!

Доктор Ковальски фыркнула.

— Кто назвал их лучшими? Кучка тауматургов-академиков, ослепленных своими предрассудками, не замечающих, что их методы подводят их? Ха! Они были дураками, раз пытались учить ребенка. Маги не просто так не учатся до десяти лет. Магия требует, чтобы человек достиг определенной стадии духовного развития, стал осознавать себя. Если начать слишком рано, это может навредить еще развивающейся душе ребенка. Это глупо.

— Опал не была в опасности, — возразил отец. — Она была создана гением. Другие дети…

— То, что она родилась с сильной тягой, не означало, что у нее была способность управлять ею. Она сказала, что ее обучение началось в пять. Пять! Чудо, что она не сожгла себя еще тогда, хотя она была близка, когда я нашла ее.

Отец в смятении посмотрел на меня, но я просто пожала плечами. Что я могла сказать? Она была права.

— И это даже не худшее, — сказала доктор Ковальски, грозя пальцем перед лицом папы. — Будто ваших «лучших учителей в мире», позволяющей пятилетней колдовать, было мало, они заставили ее учить тауматургию, хотя она явно не сторонница дисциплины. Хороший учитель изменил бы урок под ученика, особенно, под такого уязвимого, как ребенок, но ваши идиоты били ее об стену и обвиняли ее, когда она ранилась! Что за дураков вы нанимали?

Ён отпрянул на шаг.

— Я… все звали их лучшими.

— Вам стоило внимательнее следить за происходящим в вашем доме, — ругалась она. — То, что вы дракон, не оправдание! Вы приняли человеческого ребенка, значит, вы в ответе за ее развитие. Вы должны были видеть, что у нее были проблемы, и направить ее к ее естественному таланту, но сделали ли вы это? Нет! Вы решили, что она была птицей, бросили ее в воздух и сказали лететь, даже не проверив, а она могла оказаться рыбой!

— Я не знал, что она могла быть рыбой, — возмутился Ён. Он был в смятении. — И я даже не знаю, о чем мы уже говорим.

— Ясное дело, — буркнула доктор Ковальски. — Глупые драконы всегда думают, что знают лучше.

Папа отпрянул на шаг, и я чуть не подавилась зерном. Я еще не видела, чтобы Великий Ён был так растерян, и это было бесценно. Но, хоть мне это нравилось, я привела папу сюда не для укоров.

— Доктор Ковальски?

Моя наставница хмуро оглянулась, и я указала на папу.

— Вы правы во всем, но вряд ли он в ближайшее время повторит ошибку с другим ребенком-магом, так что можете посмотреть на его магию и сказать, могу ли я как-то ускорить преобразования:

— Что не так с тем, что ты делаешь? — спросила она, гнев пропал из ее голоса, ведь мы уже не обсуждали грехи отца против юных магов. — Я слышала, вчера он был еще в коме, так что у тебя серьезный успех.

— Но этого мало, — я быстро рассказала ей о его дымчатой форме, и как моя душа болела, когда я передавала магию ему. — Я ощущала такое при отдаче, но я не бью себя магией! Я идеально передаю ему безопасное количество магии, хотя этого едва ему хватает. Мне нужно, чтобы он накопил силы, а не постоянно расходовал их, но я переживаю, что вывихну душу снова, если отдам больше сил.

— Во-первых, хорошо, что ты слушаешь свое тело, — гордо сказала доктор Ковальски. — Насчет твоей проблемы — боль, которую ты чувствуешь, наверное, связана не с объемом магии, а с тем, что ты передаешь ему огонь дракона или нечто близкое. Как другие формы магии, огонь дракона верен своей натуре, и это означает, что он обжигает. Ты — не дракон, так что ты не можешь удерживать большое количество огня дракона без боли.

— О, — я смутилась. У нее это звучало очевидно. — И что мне делать?

— Не знаю, — она нахмурилась. — Давай я сверюсь с книгами и поищу ответ. А ты пока что займешься поливом, ладно? Овощ для сегодня на столе.

На столе было много овощей, но она могла говорить лишь об одном.

— Вы про это? — спросила я, поднимая мускатную тыкву размером с мою руку.

— Да, — доктор Ковальски пошла к своей библиотеке. — Полей все. Долгое время не было дождей, и осень становится жарче с каждым годом.

Я убедила ее, что все полью, но она вряд ли слышала. Она уже забиралась по встроенному книжному стеллажу, чтобы снять огромный академический том с таким длинным названием, что оно занимало весь корешок книги. Радуясь, что моя проблема была в хороших руках, я схватила тыкву и пошла наружу, наполнила ее магией, а потом вытащила из нее силу и придала облик огромной ладони, которая смогла схватить бочку для дождя, стоящую на углу дома. Наполнив тыкву магией еще раз, я представила лейку, подняла ладонь над головой, чтобы создать мерцающий барьер из магии, полный дырочек.

Получился перевернутый дуршлаг, накрывший весь сад. Когда магия приняла облик, который я хотела, я перевернула первое заклинание на второе, и вода из бочки потекла по барьеру, проваливаясь в дырки на сад, прямо как дождь.

Трюк был отточенным за недели, которые я занималась этим почти каждое утро. Когда я опустошила первую бочку и повернулась за следующей, я увидела, что отец наблюдал из заднего хода дома с потрясением на лице.

— Это было чудесно, Опал.

Я пожала плечами, смущенная, что такая мелочь впечатлила его. Комбинация бочки и дуршлага для создания дождя была сложной для меня, но настоящий маг легко полил бы так сад.

— Доктор Ковальски — хороший учитель.

— Мне уже сказали, — Ён сел на крыльцо, горько вздыхая. — Я на самом деле думал, что делал для тебя как лучше.

— Знаю, — я перевернула следующую бочку на дуршлаг из магии. — Но ты все равно ошибся, хотя я знаю, что не специально.

— Я хотел, чтобы ты раскрыла свой потенциал, — он отчаянно пытался защититься. — Даже когда ты не справлялась, я не хотел, чтобы ты сдавалась или думала, что я сдался с тобой. Потому я заставлял учителей давить на тебя.

— Я знаю, что ты хотел как лучше, пап, — раздраженно сказала я, сосредотачиваясь на работе. Было весело, когда доктор Ковальски ругала его, но я не хотела этот разговор. Старая Опал была бы рада рассказать ему, как плохо мне было от этого давления, но мне нравилось, что я хоть раз не была в ярости из-за отца. Вчера мы совершили хороший прогресс, и я не хотела спада. И крики из-за ошибок прошлого никогда не шли нам на пользу. Да, он почти во всем ошибся, когда дело касалось меня, но я уже не была малышкой, взрывающей тыквы. Я была взрослым магом со своими талантами, и я становилась лучше с каждым днем. Этого хватало. Я была готова идти дальше, когда папа открыл рот и сказал то, что я не ожидала от него услышать:

— Прости.

Я застыла. Замерла, как камень, посреди тропы в саду. Я слышала, что люди замирали от шока, но я не понимала до этого, что это был настоящий физический феномен. Когда я смогла развернуться, отец сидел на заднем крыльце дома, опустив голову, худые плечи склонились, как у старого побежденного мужчины.

— Одна из самых больших опасностей для дракона — жить прошлым, — сказал он тропе из гравия под его дешевыми сандалиями. — Эта слабость погубила моего отца. Ему было почти десять тысяч лет, он должен был знать лучше, но все еще видел людей лишь добычей, которую нужно было гонять и поглощать. Он не видел то, что видел я, не замечал их прыжки в разуме, упорстве и изобретательности. Он не приспособился, потому не подозревал ничего, когда я с древними смертными заманил его в глубокую воду, где сам и ждал его.

Я знала, куда вела история.

— Ты убил его.

Ён кивнул, сжал пальцы, словно вспоминал, как это ощущалось.

— Он заслуживал смерти. Он не менялся, был горделивым и слабым. Старый змей, который не смотрел, что мир изменился, и что его сын был не таким. Когда я съел его огонь, я поклялся, что не буду таким глупым. Не повторю его ошибки. Но повторил.

Он посмотрел на меня. Я нервно глядела на него, не зная, что происходило, так что не опустила даже пустую бочку, которую еще держала магией в воздухе. Отец говорил о прошлом все время, но не о своем. Он мог рассказать полную историю каждой страны в мире, но не рассказывал мне это.

— Я думал, что знал, что для тебя лучше, — продолжил он так тихо, что я едва слышала из-за ветра среди деревьев. — Ты была странным эмоциональным созданием. Тебя нужно было направить. Я думал, что давал тебе это. Думал, что знал, что это было. Когда я смотрю на тебя сейчас — на то, что ты сделала, на что способна — я понимаю, что совсем тебя не знаю.

Он звучал так печально, что мне стало не по себе. Это было странно, ведь я этого и хотела. Я хотела, чтобы он понял, что я уже не была маленькой. Я просто не была готова к тому, как это его расстроит.

— Дело не в том, что ты меня не знаешь, — я опустила пустую бочку. — Просто я уже не ребенок. Смертные меняются. Мы взрослеем.

— Я знаю, — с гневом ответил он, сжал костлявые кулаки на коленях. — Я — Ён из Кореи! У меня больше смертных, чем у многих драконов — золота. Я растил и защищал свою империю без клана больше тысячи лет, понимая то, как быстро могут меняться люди. Я знаю, как смертные растут. Просто… — он вздохнул. — Я не видел этого в тебе. Та же упрямая слепота, которую я презирал в отце, была все это время в моих глазах, и я не замечал, потому что не хотел видеть. Я хотел, чтобы ты всегда оставалась счастливым маленьким щенком у моих ног.

— Но я никогда не была такой, — разозлилась я. — Ты всегда звал меня щенком, но я не питомец!

— Я тебя такой и не видел.

— Тогда почему обращался как с питомцем?

Отец снова вздохнул.

— Так было безопаснее.

Я растерянно нахмурилась, а отец провел ладонями по лицу.

— Я не считал тебя ниже, — сказал он терпеливо и печально. — С момента, как твоя мать вручила тебя мне после твоего рождения, я считал тебя своим ребенком. Лучше своего, ведь мой был бы таким, как драконы, как я. Предатели, желающие мои земли, мой огонь и мою голову. Ты была человеком, и я мог свободно заботиться о тебе, сколько хотел, без страха предательства.

— Но ты видел меня как меньшее, — возразила я. — Ты «ценил» меня, только потому что думал, что я была слишком слаба, чтобы ранить тебя. Потому что я была безопасной. Разве этим ты не считал меня ниже?

Глаза отца расширились от удивления, я потом он покачал головой с отвращением.

— Как я и сказал, — пробормотал он, — я был слепым. Слепым и глупым, и я все еще раскрываю, как далеко тянулось мое неведение, — он посмотрел на землю снова. — Как верно сложилась, что ты разбила меня. Карма движется по кругу.

Я закатила глаза.

— Кто теперь ведет себя глупо? — я подошла и плюхнулась на крыльцо рядом с ним. — Я тебя не разбивала. Ты пытался запереть меня в клетке, и я отбивалась. Не буду извиняться за то, как защищалась, но это не значит, что нам суждено быть врагами. Если в этом есть карма, то это твои плохие поступки кусают тебя за хвост. К счастью, есть простое решение. Если не хочешь, чтобы я боролась с тобой, хватит заставлять меня делать то, чего я не хочу. Дай мне решать, что для меня лучше, и, может, мы перестанем кусать друг друга каждый раз, когда появляемся в поле зрения.

Тень улыбки появилась на губах отца.

— Это было бы приятной переменой.

— Точно, — согласилась я. — Мне не нравится все время с тобой ссориться, но я не могу одна все изменить. Я уже выросла, но, чтобы это сработало, тебе тоже нужно вырасти. Если я твоя дочь, ты должен относиться ко мне, как к дочери. Как к семье, а не как к «щенку» или «сокровищу», которыми ты владеешь.

Отец нахмурился.

— Уверена, что хочешь этого? Моя история с семьей не из счастливых.

— Семья такая, какой ее сделаешь, — возразила я, глядя ему в глаза. — Мне плевать на Белую Змею или гадости, которые ты мог творить тысячу лет назад. Для меня важны мы, тут и сейчас. Я и мама — семья, которую ты выбрал. Но если ты зовешь меня своим отцом, то и веди себя как отец. А не как дракон, закатывающий истерику из-за пропавшего камня.

Я ожидала, что он разозлится на последние слова, но папа сегодня был полон сюрпризов, потому что он улыбнулся.

— Вот не думал, что мне понадобится лекция о семье, — отметил он. — Хотя я это заслужил. После произошедшего нужно быть идиотом, чтобы не видеть, что ты уже не та девочка, которая сбежала из Кореи, но я такой, видимо. Идиот. Я сделал себя слепым, потому что мне нужно было верить, что ничего не изменилось. Что мы могли вернуть, как все было, если я обуздаю тебя. Но это не вернуть, и в глупых попытках удержать тебя с собой в прошлом я только сильнее оттолкнул тебя.

— Но еще можешь дотянуться, — я придвинулась ближе. — То, что мы не можем вернуть так, как было, когда я была ребенком, не означает, что все потеряно. Посмотри на нас сейчас! Мы говорим как нормальные люди. Это хорошее начало, и если мы продолжим так, станет еще лучше. Уверена, будет не так просто, но я готова попробовать, если ты готов.

Он удивленно посмотрел на меня.

— Ты попробовала бы?

— Конечно, — я легонько ущипнула его за руку. — Ты — еще та заноза в боку, но у меня есть только такой папа.

Теперь он оскорбился.

— Рад, что ты считаешь, что я достоин усилий.

Я ухмыльнулась.

— Ты знаешь, как я люблю восстанавливать вещи. Ты можешь быть моей картиной, покрытой грязью, которые все считали мусором, пока я тебя не выкопала, очистила и продала на аукционе за миллионы.

Отец нахмурился от такого сравнения. А потом вдруг засмеялся. Но не иронично или высокомерно, а согнувшись, с дрожащими плечами, от души. От этого вида я опешила. Отец всегда был гордым и сдержанным, вел себя как подобает дракону. Я и не думала, что он мог смеяться не как злой властелин до этого момента, что доказывало, что не только Ёну нужно было обновить взгляд на мир.

Если я хотела, чтобы он относился ко мне, как к дочери, а не камню, то и мне стоило перестать воспринимать все, что он делал, как манипуляцию дракона. Я не была питомцем, но и он не был монолитом, какой я помнила из детства. Если я хотела узнать настоящего Ёна, мне нужно было перестать агрессивно реагировать на все, что он делал, и начать замечать то, что было перед моими глазами. И сейчас я не видела ничего плохого. Да, этот хаос был его виной, но мы оба теперь хотя бы понимали, что его попытки управлять мной были неправильными. Это было большой переменой, и хоть сутки положительного общения не могли перевесить десятки лет ужасного поведения, впервые в своей взрослой жизни я ощущала, что мы снова могли помириться.

Глупо, но я всегда была оптимисткой. Верить, что папа не будет ужасным, было рискованно, но если мы сможем так продолжать, он мог стать добрым отцом, которого я бы любила, а не властным, которого я боялась.

— Думаю, у нас произошел прорыв, — я встала на ноги. — К сожалению, мне нужно работать, пока моя наставница/богиня не поймала меня на отлынивании.

— Понимаю, — отец тоже поднялся. — Тебе помочь?

Я посмотрела на него, не понимая.

— Ты про сад?

— Знаю, великие драконы обычно не опускаются до труда руками, но несколько месяцев были унизительными, — он оглядел двор. — Что мне делать?

Так я занялась прополкой сорняков с Драконом Кореи. Хоть он ворчал из-за труда, он был поразительно хорош. Пока я рылась и задевала растения, папа вытаскивал побеги сорняков с навыками фермера. Когда я пошутила над этим, он рассказал, как в тридцать лет — видимо, ребенок по стандартам драконов — он защищал свою любимую деревню смертных, живя с ними, как помощник на ферме, говоря отцу, что он практиковал удерживать облик человека для охоты. Прошлый Ён обрадовался, что его сын проявил инициативу и согласился пощадить деревню, пока тот тренируется там, и так отец «тренировался» быть фермером девяносто семь лет.

— Правда? — я уставилась на него. — Ты был фермером в Каменном веке девяносто семь лет?

— Это был не Каменный век, — сказал сухо он. — У нас были железные инструменты. Но я был фермером, и это было не так плохо. Земля тогда была чище. Плоды хорошо росли, и скот был вкусным. И я впервые в жизни был не под контролем отца.

— Не представляю, как это, — с сарказмом сказала я.

— И не можешь, — ответил серьезно Ён. — Мой отец был очень традиционным. Он обходился с детьми в старом стиле: как со слугами и солдатами. Если мы хорошо себя проявляли, он давал нам долю добычи. Если мы ослушивались, он убивал нас.

— Нас? — повторила я, уже не смеясь. — Сколько вас было?

— Сначала четырнадцать, — он продолжил полоть. — Но когда я убил отца, остались только я и Белая Змея. Я — потому что был самым старшим и сильным, а сестра — потому что была трусихой, умеющей подкупать, — он прищурился. — Нашего отца легко можно было подкупить.

— Наглый тип, — я сжала вырванные сорняки в кулаках. — Ты… скорбел по братьям и сестрам?

— Нет, — тут же ответил Ён. — Они все были гадами, которые радостно съели бы меня заживо. Если бы отец не убил их, это сделал бы я. Только так можно было бы жить в безопасности. Я был достаточно глупым, чтобы оставить Белую Змею в живых, и смотри, как все обернулось.

Я покачала головой. Конечно, отец странно воспринимал концепт семьи. Кланы драконов звучали ужасно. Но это хотя бы объясняло, почему он растерялся из-за моей реакции на его контроль. По сравнению с тем, как его растили, папа был щедрым.

— И что случилось с твоей деревней?

— После того, как я съел отца и стал Великим Ёном, я сделал ее своей крепостью, — гордо сказал он. — Наша вилла в горах стоит на месте деревни, и часть моих работников — потомки тех фермеров.

Его люди были безумно верными, и я верила его словам.

— У меня есть древние сестры или братья среди фермеров?

— Нет, — сказал он. — У моих супруг раньше были дети, но только тебя я назвал своим ребенком.

— Почему?

Он смотрел на меня, и мои щеки горели. Я не хотела так это выпалить, да и не нужно было. Он много-много раз говорил, что я была его единственным ребенком. Но, чем больше я узнавала о папе — узнавала от него, а не из историй мамы, восхваляющих Ёна — тем поразительнее это ощущалось. Ён славился своими смертными. Хотя некоторые считали это позором. Но он не скрывал, что предпочитал общество людей драконам, и потому не было ясно, почему он ждал так долго, чтобы завести своего ребенка. Он притворялся фермером почти век! Я ожидала, что у него был целый каменный дом детей за годы, но так не было, и…

— Почему? — повторила я. — Почему ты решил сделать меня?

— Потому что твоя мать хотела тебя, — просто сказал он. — И я хотел ее счастья.

Я не могла в это поверить.

— Ты сделал все это ради мамы?

— Да, — он нахмурился. — Ты должна понять. Почти век назад многие дети людей не выживали дальше пяти лет. Зачем мне рисковать, вкладывая себя во что-то, что скорее всего умрет? И детей я нахожу отвратительными.

— Вот это да.

Ён пожал плечами.

— Это правда. Но в этом веке забота о здоровье продвинулась, научились редактировать гены, и я решил, что пора рискнуть. Люди были у меня, сколько я себя помнил, включая многих ценных супруг, но у меня не было дочери. Я подумал, это будет уникальный опыт, это запомнится на поколения. Я не ожидал, что полюблю тебя.

Сорняки выпали из моих рук.

— Что?

— Знаю, — он хмуро посмотрел на сорняк, который вырывал из земли с умелой точностью. — Это было глупо, чтобы дракон привязался к такому беспомощному и нелогичному маленькому созданию. От этого было больше проблем, чем от каких-либо решений в моей жизни. От этого все еще проблемы, но я принял бы глупо это же решение, даже зная то, что я знаю сегодня.

Я не верила ушам. Нет, я верила тому, что причинила отцу проблемы, но остальное застало меня врасплох. Я всегда знала в душе, что у отца была симпатия ко мне, но я думала, что как к сокровищу. Предмету. Я не думала, что он ценил меня и нормальным образом.

— Ты меня любишь.

Предложение звучало как вопрос, и отец нахмурился.

— Конечно, люблю. Иначе зачем я так страдал бы ради тебя?

Это был хороший аргумент, но:

— Ты так не говорил раньше!

— А зачем? — буркнул он. — Я только что сказал тебе, что это было слабостью, а кому нравится показывать слабости? И я не видел смысла отмечать очевидное. Это лишнее.

Когда он так говорил, это было очевидно, но я все еще не могла говорить от шока. Все это время я думала, что отец боролся, чтобы владеть мною или наказать, потому что я не пресмыкалась, как другие люди, когда правда была куда проще. Мой папа любил меня, и он стеснялся этого.

Я видела, почему. Я была всем, что презирал дракон: слабый человек, не особо красивый, не мог дать ему ничего. Непослушный человек, чья магия всегда была разочарованием. Я была тем, что его культура говорила отрезать, но он не сделал этого. Хоть я была с изъянами и мятежом, он не переставал звать меня своей. Впервые, сколько я помнила, это не казалось плохим.

Мы долго после этого пололи в тишине. Мы закончили с грядками и переходили к однолетникам, когда доктор Ковальски подошла к нам.

— Ну? — я радостно посмотрела на нее. — Вы что-нибудь нашли?

Она покачала головой, и я расстроилась.

— Прости, Опал. Я прочла все о передаче магии, что могла найти, и они соглашаются, что нет способа перевести обычную магию в огонь дракона. Поверь, это пытались сделать. Драконы заставляли магов поискать способы усилить их искусственно с появления магии у людей, но это не сработало. Ни разу. До тебя.

Это радовало, наверное, но не помогало в нынешней проблеме.

— И ничто не подскажет мне, как сделать это лучше, чем я уже делаю?

— Учитывая то, что ты совершаешь невозможное, ты хорошо справляешься, — сказала доктор. — Но нет. Если ты не готова скормить ему еще дракона, я не знаю другого способа усилить его. Боюсь, тебе придется передавать огонь самой.

Черт. Я была не против кормить отца теперь, когда я уже не хотела отчаянно прогнать его из своей жизни, но драконам нужно было много магии, а у меня был плохой опыт с управлением огромной силой. Каждая передача магии утомляла меня, и это было каплей в море. Так я буду передавать магию отцу всю жизнь. Это выглядело безнадежно, но когда я повернулась спросить у папы, что он хотел сделать с этим, меня потрясло, что он улыбался.

— Мы справимся.

— С ума сошел? А Корея? Ты не можешь защищать ее, когда ты такой, и я не могу вернуть тебя в боевое состояние сама!

Звучало ужасно, но отец пожал плечами.

— Ты вернула меня к жизни, хотя я должен был умереть. Это уже чудо. Теперь нужно совершить второе.

— Я польщена, что ты уже так веришь в мои способности, но «надежда на чудо» — это не план.

— У меня есть вера, — его губы дрогнули. — А у тебя есть склонность совершать невозможное. Каждый раз, когда я считал, что ты в тупике, ты находила способ высвободиться, даже если приходилось двигать мир. Надеюсь, это безумие сработает для меня, а не против меня в этот раз.

Технически я двигала мир дважды, чтобы спасти его, но я не хотела поддерживать это безумие.

— Это не сработает, — твердо сказала я. — Я просто не могу кормить тебя огнем достаточно быстро сама. Если хочешь вернуться на ноги, пока у тебя не забрали территорию, нужно найти дракона. Ты же можешь кому-то заплатить за огонь?

Ён фыркнул.

— Ни один достойный дракон не даст огонь за деньги. Власть нужно завоевать, а я, к сожалению, слишком слаб, чтобы одолеть того, кого стоит съесть, — он покачал головой. — Нам нужно продолжать и посмотреть, что будет. Если продолжишь вливать в меня огонь, как ты делала, я должен быстро дойти до уровня, когда огонь станет пополняться сам. До этого…

Он вышел из своего тела, и оно рухнуло к моим ногам. Я вскрикнула.

— Можно предупреждать в следующий раз?! — закричала я на его призрак.

— Я думал, это было очевидно, — папа пожал плечами. — Эта форма слабая и не может взаимодействовать с окружающим миром. Но ее легко поддерживать, и ее не видят люди. Это важнее в нашей ситуации.

— Ты не невидим для драконов, — напомнила я. — Дух Драконов сказала…

— Если один из моих врагов нас увидит, в этом облике я буду мертв так же, как и в том, — ответил он, с отвращением скривив губы, его нога из дыма прошла сквозь костлявую грудь его тела. — Я лишь немного сильнее человека, которого изображаю. Я не смог бы биться даже с ребенком-драконом, куда там до взрослого, — он покачал головой. — Нет. Если я погибну, то лучше в корме, которая сберегает мою силу и привлекает меньше внимания.

— Не могу спорить с этой логикой, — доктор Ковальски повернулась ко мне. — Я могу оставить его тело в одной из моих спален, если хотите. Это место безопаснее твоей квартиры, и СЗД хочет, чтобы его пока что там не было, чтобы она убрала в твоей спальне.

— Зачем СЗД убирать мою спальню? — спросила я. — Я думала, уборка — работа смертных.