Драконы ночной смены

«Идея» была слишком сильным словом. Я была в панике и не могла думать связно. Инстинкты работали, пока я пробивала путь через толпу, извиваясь, работая локтями и ногами, чтобы добраться до края ринга.

Когда я дошла до невысокой стены, отделяющей трибуны от круга с песком внизу, я не мешкала. Если бы я ждала, сомнения подкрались бы, а на это не было времени. У меня ни на что не было времени, и я перемахнула через барьер, как только рука коснулась перил.

Расстояние было больше, чем я думала. С трибун высота не казалась серьезной, но, пока я летела вниз, я поняла, что между полом арены и первым уровнем трибун было почти двадцать, а не десять футов. Если бы я подумала, я собрала бы магию из земли, чтобы смягчить падение. Но я не думала, и такую магию не получилось бы схватить на лету, так что я с пустыми руками и дрыгающимися ногами рухнула на песок.

Было больно. Я в который раз напоминала себе за эту ночь, что я была человеком. Я не была создана для падения с двадцати футов на бетон, присыпанный песком.

Если бы я не спешила, на этом все и кончилось бы. Судя по боли в ребрах и руке, я точно что-то сломала. Но я слушалась инстинкта, и мне было все равно, пока эти ощущения не останавливали меня. Как только я поняла, что еще могла двигаться, я встала и побежала по арене — ринг тоже оказался больше, чем выглядел сверху — к размытому пятну, которым были мой отец и Ник.

Кто-то попал, пока я падала, потому что первым делом я заметила, пока неслась вперед, ярко-красную кровь на песке впереди. Я приблизилась и увидела, что это была кровь отца. Костюм Ёна был порван на плече, рукав потемнел от крови. Он все еще двигался быстрее, чем я могла уследить, но его грудь вздымалась от усилий, лицо было мрачным. Он так сосредоточился на уклонении от атак Ника, что не заметил меня, пока я не обвила его тело, как осьминог.

— Опал? — мрачная сосредоточенность на его лице сменилась смятением, а потом чистым ужасом. — Что ты делаешь? Уходи отсюда!

Он пытался вырваться, пока говорил, пытался отодвинуть мои руки. Но не мог. Быстрое уклонение стоило ему больше, чем я понимала, потому что у него не было сил сдвинуть меня. Да, я была сейчас в безумном состоянии, но он должен был легко меня одолеть. Это снова пугало меня, но не так сильно, как когда я повернулась и посмотрела на Ника.

Когда мне в голову пришла идея выбежать туда, решение основывалось на одной мысли: каким бы безумным они его ни сделали, Ник не навредил бы мне. У меня не было доказательств, но я верила достаточно сильно, чтобы броситься в бой. Теперь я была тут, стояла на окровавленном песке под ярким светом, сжимала отца, как обезумевшая обезьяна, на глазах тысяч вдруг притихших людей, и мозг, напитанный адреналином, понял, что я могла поступить ужасно глупо, потому что на меня смотрел совсем не Ник.

Он выглядел как Ник. У него было лицо Ника, волосы Ника, его тело. Но, кроме физических черт, все остальное было не тем. Он двигался не как Ник, бился не как он. Даже хмурился не так. Это было тело Ника, да, но существо, глядящее на меня его глазами, не было им, и хоть он застыл, когда я схватила папу, я не думала, что он узнал меня. Он растерялся, словно не понимал, откуда я взялась.

— Опал, — сказал отец тихим и спокойным тоном, каким говорили с напуганными зверями. — Тебе нужно уйти.

— Я тебя не брошу, — недовольно сказала я, глядя на Ника, все еще с опаской следящего за нами. — И его тоже.

— Не тебе выбирать. Я…

Я была уверена, что папа считал, что у него был отличный аргумент, почему я не могла остаться на дуэли, когда он бился ради меня. Но он не сказал это, потому что в тот миг Злой Пес продолжил атаку, напал на папу слева, с другой стороны от той, где вцепилась я.

Если бы отец не был драконом, он потерял бы руку. К счастью, он еще не настолько ослабел. Он отскочил со сверхъестественной грацией. Когда он попытался отцепить меня от себя, я отпустила.

— Опал! — прошипел он, но я уже отвернулась от него. Папа защищался, но не он нуждался сейчас в моей помощи. Это нужно было парню передо мной, рычащему зверю, в котором, как я упрямо верила, должен был оставаться Ник.

— Ник, — тихо сказала я, вытянув руки. — Это я.

Злой Пес зарычал и пригнулся, но не напал, и я приняла это за хороший знак.

— Это не ты, — сказала я ему, стараясь не шевелиться. — Никогда не был и не будешь. Ты один раз вырвался из этого мира. Можешь сделать это снова. Не дай ему превратить тебя в то, что ты ненавидишь.

Монстр с лицом Ника оскалил зубы и шагнул вперед. Один шаг. Он не сделал больше, потому что правая нога была еще зарыта в песок. Как бы он ни тянул, она оставалась там, и чем больше он боролся с песком, тем злее становился.

Над нашими головами что-то говорил ведущий, едва дыша, но было невозможно различить слова за шумом толпы. Зрители притихли, когда я выбежала на песок, но отыскали голоса, и они были в ярости. Никто не понимал, что происходило, но мое присутствие не оценили. И, пока они кричали в гневе, магия арены стала крутиться и бурлить, как туча, надо мной.

— Вот! — сказала я Нику, игнорируя магию, зависшую над нашими головами, как меч. — Борись с ними! Я помогу тебе. Я всегда буду тебе помогать, как ты помогаешь мне! Мы не одни, мы больше не будем одни. Ты можешь, Ник! Ты можешь…

Стой.

Я застыла, сердце колотилось. Голос в моей голове был как СЗД, но это была не моя богиня. Даже в худшие моменты СЗД не звучала так жестоко, звук запутывался в моих мыслях, как колючая проволока.

Что ты делаешь? — прошептал Геймскипер. — Он не может бороться с этим. Его душа уже моя, продана мне. Ты только делаешь его смерть болезненной.

Словно в доказательство, Злой Пес упал на колени, схватился за голову с воплем, который напомнил мне Ника больше всего, что Злой Пес сделал этой ночью.

Видишь?

— Игнорируй его, Ник! — закричала я, упав рядом с ним. — Он не говорил бы мне остановиться, если бы у тебя не было шансов. Это дурацкое проклятие, а не ты! Ты можешь выбраться!

И ты зовешь меня жестоким, — скалился Геймскипер в моей голове, и это ужасно злило меня. Мне надоело, что все силы в этом городе получали свободный доступ к моему мозгу. Серьезно, как они пробирались? — Я никуда не пробирался, — бог арены рассмеялся. — Ты пришла в мои владения. Ты пробралась в мою магию своей огромной открытой душой. Ты будто обнажена.

Я стиснула зубы.

Я все вижу, — он продолжал издеваться. — Твою жизнь, твое прошлое, твои решения. Ты отлично подошла бы этому месту.

— Да пошел ты! — заорала я.

Об этом я и говорю, — сказал он, его голос стал радостным, кровавая магия билась в моей голове. — Я думал, ты была очередной маской СЗД, но теперь я вижу, почему ты не можешь быть ее жрицей. Ты как я. Величайший изъян СЗД всегда был в том, что она верит в свою пропаганду. Несмотря на ежедневные доказательства обратного, она упрямо цепляется за сказку, что любой может получить, что хочет, если постарается. Но ты знаешь лучше. У тебя было все — богатство, власть, свой дракон — и ты выбросила это. Ты увидела в мечте СЗД поражение, но ты все еще борешься. Я уважаю это.

Ладонь появилась в магии передо мной, мерцала, как волны жара, над головой Ника.

Приди и борись за меня, — поманил он. — В отличие от СЗД, я не даю пустые обещания. Мои чемпионы получают все, чего хотят, пока не проигрывают. Но все мы проигрываем в конце. Ты знаешь это, так приди и проживи тут свою короткую жизнь. Ты уже доказала свое достоинство, одолев моего мага. Приди и будь чемпионом, Опал из Кореи. Сияй на арене для меня. Отдай себя толпе, и ты получишь восхищение и уважение, которых всегда была несправедливо лишена.

Ладонь пошевелилась, заманивая, и я постаралась ясно выразить отвращение в разуме и отбила эту руку.

— Если к такому выводу ты пришел, увидев мою жизнь, то ты больший дурак, чем я думала.

Нахалка, — зашипел Геймскипер. — Ты…

— Нет! — закричала я. — Думаешь, я тебя боюсь? Со мной говорили существа страшнее тебя! Тебя не было бы, если бы твой маг-неудачник не накачивал тебя силой от опьяненной кровью толпы. Ты ведешь себя как большой бог, но все, что ты сказал, было неправильным. Я даже не знаю, как ты сюда попал, — я шлепнула ладонью по своей груди. — Думаешь, я хочу быть чемпионом в твоем мелком кровавом шоу? Я ненавижу сражения! Если бы ты понял личную информацию, в которой рылся, ты знал бы, что последние несколько лет были худшими в моей жизни! Я не жаждала большего, потому что видела сквозь блеск богатства. Я оказалась прижата спиной к стене, и мне это не нравилось! Я ненавидела борьбу с отцом, бедность и постоянную работу ради того, чтобы прожить следующий день. Я делала все это только из-за того, что я ненавидела быть взаперти еще больше!

Бог издал звук отвращения, и я подняла голову выше, крича куполу:

— Я хотела только свободы! Жить своей жизнью, а не с ногой, давящей на горло! — я посмотрела на Нику, он дрожал на земле передо мной. — Ты ничего не знаешь об этом, так что вылези из моей головы и из его. Ник заплатил тебе десятикратно, и я забираю его. Он уже не твой!

Я прижала Ника к своей груди, и кровавый бог вздохнул.

Ты тратишь свою жизнь, девочка, — разочарованно сказал он. И его голос стал тверже. — Убей ее.

Как только он отдал приказ, бурлящая магия над моей головой упала как камень. Мое тело сжалось, когда она рухнула, но она попала не на меня. Она обрушилась на Ника, и он застыл, как статуя. Я опустила голову, чтобы увидеть, что с ним случилось, когда ладонь сжала мое плечо.

Вовремя. Я не знала, сколько папа стоял за мной, но я не собиралась жаловаться, что он снова нависал надо мной. Только его быстрые рефлексы спасли меня, когда металлический кулак Ника пробил воздух, где миг назад была моя голова. Хоть я уклонилась на волосок, я ощущала только поражение, ведь, когда Ник поднялся на ноги, его глаза были пустыми пуще прежнего.

Убей ее, — снова приказал Геймскипер, его голос гремел яростью толпы, кричащей с трибун, чтобы бой продолжался. — Наша арена приветствует всех. Если девочка хочет постоять за себя, пусть пробует. Теперь она твой противник. Убей ее и победи.

Злой Пес оскалился в предвкушении, и я вжалась в папу, голова кружилась, пока я пыталась понять, что делать, как это исправить. Я думала, что смогу достучаться до него, потому что он был Ником, а я была собой, и мы всегда могли работать вместе, но никто не мог противостоять кровожадности толпы, ставшей оружием. Магия Геймскипера была такой густой вокруг него, что я видела ее мерцание, словно волны жара. Я не знала, как вытащить Ника из этого, не сгорев, когда заметила, что его грудь была в крови.

Я не знала, как. Папа не трогал его. А потом я увидела, что кровь текла с его шеи, и поняла.

Это было проклятие. Черное заклинание Дамоклова Меча впивалось в горло Ника, как кольцо из ножей, но Ник не сдавался. Он боролся, подавляя приказ сражаться со мной, изо всех сил, и проклятие отрубало ему голову из-за этого.

— Нет!

Я прыгнула вперед, схватила поток магии обеими руками. Сила обжигала, и я знала, что так будет, но отчаяние перекрывало боль. Хотя это не помогало. Когда я схватила силу, чтобы убрать ее от Ника, заклинание Коффмана вернуло ее на место, как всегда. И от этого, а не от боли, я отшатнулась. Я не справилась. Я не могла ее двигать, не могла спасти его. Ник умрет. Он…

— Опал!

Голос отца вытащил меня из паники, и я подняла голову, он нависал надо мной.

— Придерживайся плана! — заорал он.

Какого плана? Он про план СЗД напасть на заклинание Геймскипера? Это уже не сделать. Без СЗД во мне я не могла получить магию, какой можно было перегрузить круг Коффмана, и я не переживу неминуемую отдачу после этого. Но, когда я открыла рот, чтобы сказать, что это было безнадежно, отец протянул руку.

— Используй меня, — сказал он. Я стала спорить, но он перебил меня. — Я знаю, что ты можешь. Ты — талантливый маг. Ты вернула меня из мертвых, можешь спасти и его. Просто попробуй.

Я не знала, попустил ли он часть, что нам было нечего терять, ведь мы все равно умрем, из редкого проявления такта, или он просто думал, что это было очевидно, но я все равно была благодарна. Я знала, что это звучало жалко, но мой строгий отец говорил, что верил в меня, и от этого я отчаянно хотела доказать его правоту. Я не знала, было это паническое безумие или простая надежда, но сейчас было не важно, что его план был глупым. Любой шанс был лучше, чем ничего, и если я погибну сегодня, то я умру, как меня учил отец — с зубами в горле врага.

Я повернулась и сунула руку в столб магии вокруг Ника. Я схватила отца в то же время, сжимала не только его руку, но и связь между нами, серебряную нить, которую я видела в кабинете Геймскипера.

Я почти это видела, серебряная нить сияла, как луч света, в кровавой дымке магии арены. Важнее было то, что я чувствовала это. Я послала так много магии отцу за последнюю неделю, что знала все детали тропы между нами. Я шла по ней теперь, но в этот раз не несла ему огонь.

Я уносила его.

Двигаясь быстро, ради Ника, а еще — чтобы опередить свой страх, я погрузила ладонь в магию отца и стала забирать все, что я вложила. Его огонь обжигал меня, и я слышала рев Ёна, но, хоть ощущалось как смерть, он не отбивался. Он стоял и давал мне выкачать его силы, вытаскивать его огонь огромными горстями. Я повернулась и толкнула огонь в бурю магии арены изо всех сил.

Я боялась, что этого не хватит. В отличие от СЗД, отец не был духом. Он даже не был полностью драконом. Я могла убить его, и мне могло все равно не хватить магии.

Я переживала, но не только я работала над этим планом. Ник тоже сыграл роль, сделал это хорошо. Как и отец, СЗД и доктор Ковальски. Мы сделали это самым большим боем в истории СЗД. Дикий успех, все, чего хотел Геймскипер, что означало, что мы были близко к пределу того, что мог удержать круг. Как я и говорила Коффману, у всех заклинаний были пределы, и мое добавление дракона — хоть и слабого — было больше, чем арена могла принять.

Я ощутила трещину раньше, чем увидела ее. Я вливала магию в хаос, а через миг весь циклон силы содрогнулся. Магия еще кружилась, но круг внутри нее уже не мог сдержать ее, будто штурвал стал слишком большим для основания, и магия вырвалась, взорвавшись диким потоком неуправляемой силы.

Прямо в меня.

Я ошибалась в магии всю жизнь, получала больше перегруженных заклинаний, чем могла сосчитать. Это всегда ужасало, было больно, но те отдачи не были и близко к цунами отдачи, которое неслось ко мне теперь.

Отдача обрушилась, и я получила странный спокойный миг, когда знаешь, что тебе крышка, но поражение было неминуемым, так что не стоило даже расстраиваться. Я больше переживала, что вся взорвавшаяся магия убьет тысячи зрителей вместе со мной. Да, они были ужасными людьми, пришли посмотреть, как Ника съедят, но я все еще не хотела быть в ответе за их смерти.

К счастью, раз Геймскипер уже сосредоточил почти всю силу в Злом Псе, большая часть разрушения произошла посреди арены, вдали от толпы. Я говорила себе радоваться хотя бы тому, что я случайно не стала массовой убийцей, когда услышала чьи-то крики.

— Что ты делаешь? — лицо отца появилось перед моим, я едва видела тусклые черты его силуэта из дыма. — Мы не закончили! Хватай магию снова, пока он ее не забрал!

На жуткий миг я не понимала, о чем он говорил. А потом ощутила. Я не испытывала покой перед концом. Геймскипер поймал взрывающуюся магию перед тем, как она вырвалась из-под контроля. Сила была слишком большой, чтобы он управлял ею безопасно без заклинания, но он все равно подавлял ее, втягивал магию в себя, пока толпа смотрела в смятении. Он уже забрал большую часть. Еще пара секунд, и власть будет в его руках, что будет означать, что я напрасно забрала силы отца.

Нет уж! С воплем, который поднялся от моих пяток, я потянулась всеми силами, чтобы схватить магию, которую отправила в полет. Геймскипер взревел в ответ, ужасающий вопль божественного гнева, но хоть раз его природа работала против него. Он был богом арены, и нападение на противников сильнее тебя было смыслом боев на арене. Он назвал меня бойцом, и я приняла это, забирала ревущую магию из его пальцев себе.

Хотя у меня не было места для нее.

В изначальном плане тут помогла бы СЗД, спасла бы мою бедную смертную душу. Но у меня уже не было СЗД, и место во мне быстро сгорало. Я лопну, как шарик, если не найду, куда поместить эту силу. К счастью, спасение уже было привязано ко мне.

— Опал! — закричала тень отца, его голос звучал отдаленно, словно на тысячу миль от меня, он потянулся своей почти невидимой рукой туда, где еще парила наша нить, серебряная и целая.

Ему не нужно было говорить больше. Благодаря богиню за тренировки, я повернулась и толкнула всю магию, льющуюся в меня, в него. Она побежала по серебряной нити как молния, и это было проблемой, потому что я должна была посылать ему огонь.

Я запаниковала, но увидела, что это было не важно. В отличие от первого раза в моей квартире, отец уже не был углями. И он тоже тренировался. Он был со мной во всем этом, учился, как и я. Как только я послала магию ему, угли его огня схватили его и вспыхнули, сияющее пламя голодно поглощало все, что я бросала ему.

Я так думала. Я работала так быстро, чтобы магия двигалась, что не могла сосредоточиться на чем-то еще. Я только хватала и толкала, быстрее и быстрее, как учила меня доктор Ковальски, а потом я потянулась за магией и ничего не нашла.

Я дернулась, глаза открылись, хотя я не помнила, чтобы закрывала их. Я все еще была в центре арены, но рева, топота и гула уже не было. Стадион впервые был тихим. Даже свет ламп казался тусклее, словно я стояла в тени.

Нет, медленно поняла я. Я и была в тени. Что-то огромное стояло надо мной, закрывая лампы. Когда я подняла голову, чтобы увидеть, что это было, я обнаружила над собой усмехающуюся зубастую голову самого большого дракона из всех, что я видела. Красивого, с красной гривой, синей чешуей, глазами цвета моря и дымом возле головы Великого Ёна Кореи.

Глава 15

Он выглядел даже больше, чем я помнила. Я не знала, было ли дело из-за арены, или я передала ему больше магии, чем он изначально имел, но папа выглядел огромным. Он был таким большим, что толпа сжалась, дрожа на местах, от жуткого чуда, каким был дракон в истинном облике.

Как всегда в этом месте, тишина была временной. Как только люди оправились от шока, они стали выть громче, чем до этого, кричали до боли в глотках, когда поняли, что происходило.

Дракон прибыл сражаться на арене.

Щурясь от шума, Ён фыркнул с отвращением и склонил голову, глядя на Ника, который все еще извивался на окровавленном песке, проклятие жевало его шею, как зубы. С сочувствующим рыком отец поднял лапу и прижал пальцы с когтями к содрогающемуся Нику. Когда в клетке когтей и чешуи уже не было видно ни части Ника, дракон поднял голову и объявил гулким голосом:

— Я победил.

Никто не спорил. Даже если бы Ник не боролся с проклятием, он не мог одолеть что-то настолько древнее и огромное, как мой отец. Но объявить очевидное было нужно, потому что, как только Ён произнес слова, бой был окончен. Последнее требование было выполнено, Дамоклов Меч пропал с шеи Ника, и он рухнул на песок, свободный.

Я тут же оказалась рядом с ним, юркнула под когти отца так быстро, что срезала об них край своих волос, стянутых в хвост.

— Ник!

— Я жив, — прохрипел он, голос с трудом вырывался из его раненого, но не разорванного горла. Дамоклов Меч, видимо, был создан, чтобы резать медленно и дать ему время передумать, потому что шея Ника была не в таком плохом состоянии, как я боялась. Его кожа была разорвана, крови было много, но раны не были такими глубокими, чтобы пугать. От осознания этого я так обрадовалась, что стало почти больно.

— Я так рада, что ты не мертв! — всхлипнула я, обвив его руками. — Ты не представляешь!

— Думаю, я могу, — прохрипел он, посмотрел на лапу дракона, закрывающую нас от мира. — Похоже, я проиграл.

— Нет, — яростно сказала я, отпустила его, чтобы поднять пончо и оторвать кусок от футболки, чтобы использовать его как бинт. — Ты победил! Ты не сделал то, чего они хотели. Ты настоял на своем, даже когда они отрубали тебе голову, — я обвила темной тканью его окровавленную шею. — Я знала, что ты сможешь. Я так тобой горжусь!

Его тело напряглось так быстро, что я испугалась, что навредила ему. А потом он схватил меня и обнял так крепко, что я едва могла дышать.

— Я победил, да? — выдавил он с хрипом, его раненый голос был счастливее, чем когда-либо. — Я свободен!

— Ты свободен, — согласилась я, обмякла в его крепких объятиях, страх, печаль и боль, которые я отчаянно сдерживала, вырвались. Все закончилось. Мы сделали это. Мы спасли его. И папу. Мы спасли всех!

Радость была такой сильной, что я зарыдала, стала всхлипывать через секунды. Я могла продолжать так час — неделя была ужасно тяжелой — но, пока я плакала, я поняла, что толпа еще кричала, их голоса гремели в унисон, как армия барабанов.

— Убей! Убей! Убей!

Я застыла в руках Ника. Я так обрадовалась нашей победе, что не обращала внимания на то, что происходило снаружи. Теперь я заметила это, и было невозможно пропустить. Кровавая магия арены вернулась с местью. Я думала, что разбила круг и передала всю силу папе, но я забыла первое правило магии: всегда было больше. Я просто пробила резервуар, но источником силы арены была толпа, и люди еще жаждали крови.

— Добей его! — требовали они, пока магия бурлила. — Сожги его! Сожри! Убей…

— Хватит! — взревел мой отец.

Его голос рассек их требования, как когти — плоть, и толпа отдернулась, их кровожадность затмила его хищная аура. Даже я дрожала, вес недовольства Великого Ёна придавил меня к песку. Я видела его злым много раз, но это было иным. Когда он злился на меня, любовь приглушала злость, но тут не было мягких чувств. Сила, исходящая от отца, была отвращением, таким острым, что меня мутило, пока он смотрел на дрожащую толпу, щурясь.

— Этой ночью больше не будет убийств, — прогудел он, его голос был таким громким, что лампы тряслись. — Что с вами такое? Вы живете в мире, который всегда был пропитан жестокостью и трагедией. Что заставляет вас искать больше этого? Ваши жизни такие пустые, что приходится наполнять их кровью других?

Он замер, словно ждал ответа, но толпа сжималась и не могла кричать. Отец продолжил:

— Я наблюдал за вашим видом две тысячи лет, но меня продолжает поражать то, что вы никогда не учитесь. Каждый раз, когда один из вас пытается увести человечество от варварства, десятеро других подавляют это. Зачем вы так поступаете с собой? Вы — мастера магии этого мира, силы, которая создает богов! Почему вы хотите оставаться в грязи худшего из вас?

Он посмотрел на VIP-ложу, откуда точно смотрел Геймскипер.

— То, что происходит на этой арене, известная правда мира, — прогудел он. — Это место и ужасы, которое оно воплощает, существуют, потому что вы позволяете это. Вы болеете за эту жестокость, потому что это происходит не с вами, даже не видите, что вы все тонете в крови! Но моя семья не будет частью вашей разрушительной глупости. Если хотите кровь, проливайте свою, но нашу вы не заслужили.

Отец фыркнул на толпу и опустил голову, перевернул лапу с когтями, чтобы мы с Ником могли забраться. Я залезла по чешуе как профессионал, но Ник не сразу согласился встать на ладонь дракона. Когда мы оказались на местах, Ён поднял нас в воздух. Мы едва забрались на половину высоты его тела, когда толпа обрела голос.

Даже паника из-за дракона не длилась вечно. Чем больше времени проходило, а их не съедали, тем больше людей приходили в себя. Их страх угасал, гнев поднимался вместо этого, и они стали бросать в нас сначала ругательства, а потом мусор и бутылки от пива.

Гнев меня не удивил. Мне тоже не нравилось, когда меня отчитывал Ён, а он даже не был их папой. Слушать унижения от дракона было не тем, за чем люди ходили на арену кровавого спорта, и чем больше рос их гнев, тем более жестокими они становились.

— Мы будем в порядке? — спросила я у папы.

— Конечно, — ответил он, посадив нас на свое плечо. — Одно из преимуществ жизни дракона — то, что тебе не нужно переживать из-за мнения меньших существ.

Обычно я обижалась, когда папа оскорблял людей, но в этот раз я понимала, что он имел в виду. Эти люди были «меньшими существами» не из-за смертности, а потому что были тут. Эти люди выбрали провести ночь субботы, глядя, как убивают Ника, и их радость из-за страданий других питала силой темное божество. Я им не сочувствовала.

— Давайте убираться отсюда, — сказала я, крепко сжимая Ника одной рукой, другой ладонью держась за гриву отца.

Ён зарычал в ответ, опустил лапы на песок, собираясь пробить потолок и вырваться на свободу. Он уже хотел прыгнуть, но новая сила пролетела по арене. Она пронеслась над нашими головами, как огромная ладонь, схватила ярость толпы и превратила ее в нечто сильное. Нечто опасное. Папа тоже ощутил перемену, потому что согнул задние лапы, пригнувшись. Я тоже пригнулась, сжала крепко его алую гриву, а врата, откуда выкатывали клетку Ника, снова открылись.

Я ожидала армию после произошедшего, но только одна фигура вышла из тьмы. Мужчина с простым лицом, искаженным от гнева, больше похожим от этого на его правду.

Геймскипер.

— Куда ты собрался, дракон? — дразнил бог, подняв руку в сторону моего отца. Магия последовала за его движением, как хлыст, обвила тело моего отца и потянула его на песок. — Ты не слышишь людей? Бой не окончен. Сражение не может быть без крови!

— Кровь! — радостно ревела толпа. — Кровь! Кровь! Кровь!

Геймскипер раскинул руки, вопли хлынули на него. Они врезались и в нас, чуть не сбили меня с плеча отца своей силой.

— Нужно избавиться от толпы! — закричала я, выпрямляясь. — Геймскипер не так силен сам по себе, но мы не одолеем его, пока с ним эта толпа.

— Мы можем сжечь их, — предложил Ник, сжимая мою руку, чтобы помочь мне. — Драконы ведь хороши в этом?

Отец отвернул голову.

— Я не варвар.

— Мы не будем убивать всех людей на арене, — твердо сказала я. — Даже если они ужасные.

Нику явно было все равно, что случиться с толпой, которая желала его смерти, но он не спорил.

— Тогда лучше быстрее придумать другой вариант, — сказал он, указывая поверх моего плеча. — Смотри.

Я повернулась к Геймскиперу, который стал заметно больше. Не такой большой, как мой папа, но в несколько раз больше обычного человека, его тело пульсировало в такт с криками, дающими ему силу.

— Ладно, это плохо, — сказала я с большими глазами. — Нужно остановить его!

— Я открыт для предложений, — ответил отец, опуская плечо, чтобы мы слезли. — Укройтесь. Я разберусь с этим.

— Ни за что, — я впилась в его чешую. — Ты не будешь биться с этим один!

— Я достаточно долго прятался в твоей тени, — тепло сказал мне Ён, снимая меня с плеча, нежно двигая лапой с когтями. — Теперь моя очередь заботиться о тебе.

— Но он — божество!

— А я — дракон, — ответил отец, опуская меня. — Духи — не единственные силы в этом мире, щеночек. Пора кому-то напомнить им об этом.

Я не хотела отпускать его, но папа вырвался из моей хватки, как скользкая змея, оставив меня на песке рядом с Ником.

— Ён может его одолеть? — прошептал Ник, пока мой отец уходил.

— Верность требует сказать «да», — ответила я. — Но в реальности…

Я утихла, а Ник нахмурился сильнее.

— Нам стоит заняться толпой, — он сжал мою руку и потянул к стене арены, подальше от моего отца и Геймскипера. — Их крики дают Геймскиперу силы, верно?

Я кивнула.

— Я уже разбила заклинание, которое позволяет ловить и удерживать их магию, так что он получает только то, что они дают. Если мы заставим их замолчать — а лучше уйти — он должен быстро лишиться сил. Но как это сделать? Они пришли на бой дракона, а теперь они получат бой дракона и божества. Это даже больше, чем то, за что они заплатили. Как заставить их уйти с такого шоу?

Ник не ответил, и я стиснула зубы, оглянулась на отца. Он все еще был огромным и пугающим, но, в отличие от Геймскипера, его сила была ограничена. Он не мог расти, как его враг, пополнять силы из толпы, так что время было против него. Чем дольше длится бой, тем меньше у него шансов. Если убрать людей с арены, станет лучше, но как два человека одолеют сто тысяч? Как мы могли сделать что-нибудь против…

— Опал? — чирикнул в моем ухе знакомый механический голос.

Я вздрогнула от удивления. Она была такой тихой, что я забыла, что Сибил была все еще со мной.

— Я знаю, что ты занята, — деловито сказала моя ИИ. — Но бодрее. И вам нужно найти укрытие за следующие пять секунд.

— Зачем? — встревожено спросила я, озираясь. — Что произойдет в следующие пять…

Ответом был град выстрелов в потолке над нами. Снаряды пробили вершину купола арены, как иглы — бумагу. Нет, я поняла, когда обломки полетели от выстрелов, что крыша и была из бумаги или плотного картона.

Это не удивляло в глубоком Подземелье, где не нужно было переживать из-за дождя. Но это была арена, а не дешевый склад! Я думала, что крыша была из металла, но плотными были только стальные балки, на которых висели прожектора. Это быстро стало понятным, когда десять боевых вертолетов пробили остатки бумажного покрытия и попали на стадион сверху.

— Что за… — Ник схватил меня и рухнул на песок, направляя мою голову под укрытие его восстановленной механической руки. — Что это?

Я повернулась в его хватке, улыбаясь до боли в лице, а вертолеты опускались строем за моим отцом.

— Это моя мама!

* * *

— Опал!

Закрывая глаза от песка, я вскочила на ноги вовремя, увидела, как мама выпрыгнула из ближайшего вертолета, как только он оказался на безопасной для прыжка высоте над землей. Она была в боевой броне, как и подобало ситуации. Идеально сидящая броня милого оттенка лесной зелени льстила ее телосложению — не забывайте, кто это был — но это было самое практичное, что я на ней видела. Я все еще потрясенно пялилась, когда она обвила меня руками.

— Я так беспокоилась! — закричала она, обнимая меня на миг крепко. Потом она толкнула меня к земле. — Оставайся так! Я должна поговорить с твоим отцом.

— Мам, нет! — но она уже побежала к сотне других солдат в такой же темно-зеленой броне, но не в такой модной версии. Они уже выстроили блокаду между Ёном и Геймскипером. Мама прошла в центр группы, опустилась на колени и прижалась головой к песку у лап отца.

— Великий дракон, — с благоговением сказала она.

— Супруга, — прогудел он гордым голосом. — Идеально вовремя, как всегда.

— Я живу, чтобы возвращаться к тебе, — ответила мама, подняла голову и посмотрела на него с верным видом. — Как я могу служить тебе?

— Убери своих людей, — приказал Ён, его голос стал рычанием, он посмотрел на Геймскипера. — Наши силы не готовы для боя с таким созданием, и это мой бой. Бери свою команду и иди к Опал. Она скажет, что делать.

— Опал? — милое лицо мамы было в смятении. Через миг ее послушный вид вернулся. — Немедленно, Великий Дракон, — она поклонилась снова. — Как прикажешь.

Она вскочила на ноги и отошла. Ее армия отступила с ней, как волна, сформировала черный пруд вокруг меня и Ника. Когда нас окружили, мама шагнула вперед и встала передо мной.

— Опал, — мрачно сказала она. — Великий Ён приказал слушаться тебя. Какие приказы?

Когда она закончила, мои глаза чуть не выпали. Я сама слышала, как папа сказал это, но все равно казалось невозможным, что моя мама — женщина, которая не давала мне носить вещи, которые выбирала не она, пока я не уехала в колледж — стояла и ждала, что я скажу ей, что делать. Я не могла такое предсказать. Но… это была моя мама. Если папа скажет ей, что она могла летать, она спрыгнула бы со здания без колебаний. Это казалось и приказов от меня, потому что она была тут, идеальное воплощение готовности, ждала, пока я скажу, что делать.

— Верно, — я подняла очки, чтобы смотреть на нее прямо. — Геймскипер — Смертный Дух, который тянет магию из толпы. Я уверена, что папа сильнее, но он не может одолеть врага, который постоянно исцеляется. Если мы хотим, чтобы наш дракон победил, нам нужно избавиться от источника силы Геймскипера, так что я хочу, чтобы ты со своими людьми очистила здание. Никого не убивайте, если получится, просто заставьте их уйти. Понятно?

Мама кивнула и повернулась к своему отряду.

— Вы слышали дочь Великого Ёна! — сказала она твердым властным тоном, который хорошо работал на солдатах и на слугах. — Победа нашего дракона зависит от того, как мы разгоним местных. Группы с первой по четвертой — ваша сторона северная. Группы с пятой по восьмую — южная. Не убивайте, но никого не оставляйте в здании.

— Да, Первая Смертная! — ответили они в унисон, сняли ружья с плеч, чтобы заменить пули резиновыми. Мама сделала так с оружием на ее спине, ловко заменила магазин пистолета-пулемета. Я скривилась от ее ловкости. Она была во всем хороша?

— Мы разберемся с толпой, дочь, — сказала она, вернув оружие на спину. — Оставайся тут и помогай отцу, чем можешь.

— Есть, — сказала я, но она уже бежала прочь со своими людьми.

— Все хорошо? — спросил Ник, когда они ушли. — Потому что я не понял ни слова.

Я хмуро посмотрела на него, растерявшись, а потом вспомнила, что он не говорил на корейском.

— Все отлично, — сообщила я. — Люди мамы разгонят толпу за нас.

— Хорошо, — сказал Ник, а потом нахмурился. — Твоя мама всегда прибывает с армией?

— Чаще всего, — я посмотрела, как солдаты мамы поднимаются по стенам арены с помощью крюков на веревках. Люди уже паниковали. Они не переживали из-за дракона или вертолетов, пока те были на арене, но вооруженные солдаты, направившиеся к трибунам, напугали даже самых заядлых фанатов. Многие решили бежать, но несколько опьяненных кровью идиотов начали бросаться вещами, заставляя команды мамы прикрывать лица, пока они двигались вперед.

— Нам нужно им помочь? — спросил Ник. — Хоть они в броне, тут много людей, и они могут просто затоптать количеством.

— Она справится, — уверенно сказала я. — Мама может все. Потому она была Первой Смертной последние тридцать лет. И она не одна. Смотри!

Я указала на верхний уровень арены, где люди кричали и убегали в панике, хотя отрядов мамы не было рядом. Солдаты туда еще не поднялись, но зато там были несколько десятков крыс. Огромных, размером с овец, и все двигались вместе под управлением неказистого старика в одежде работника канализации. Он помахал, когда поймал мой взгляд, и я поняла, что это был один из жрецов СЗД, посланных, чтобы скрыть мое присутствие от Геймскипера.

Я помахала в ответ. Кто-то, мало знающий СЗД, был бы поражен тому, что он смог пронести сюда крыс, но не я. Крысы были самой приемлемой частью всего этого. Их просто так не прогнать! Меня больше потрясало, что они его слушались. Насколько я знала, крысы СЗД никого не слушали. Эти следовали приказам жреца с радостью, прыгая на зрителей с веселым писком. Люди кричали и бежали, бросая начос, попкорн и сладкую вату, крысы жадно пожирали это, бежали к следующему ряду сидений и повторяли процесс снова. Они очистили секцию за несколько секунд, доказав, что СЗД ошибалась. Ее народ умел сражаться!

Я надеялась, что богиня не бросила нас. Я повернулась к отцу, который стоял между нами и Геймскипером. Кровожадный дух не становился больше, но я ощущала магию, висящую надо мной, как железную гирю. Это была не магия СЗД, но это все еще было больше магии, чем находилось в папе, и будет проблемой, если я не уравняю положение.

— Я ему помогу, — сказала я, сев на песок. — Прикрой меня.

— Опал, он дракон, — встревожено сказал Ник. — Что ты будешь делать?

— Все, что могу. Просто прикрой меня. На это уйдет вся моя концентрация.

— Я никому не дам тебя тронуть, — пообещал Ник. — Но… — он притих, стиснув зубы. — Ты не всегда хороша с магией, понимаешь? Я за то, чтобы побить Геймскипера, но я только тебя вернул. А если все пойдет не так?

— Тогда я все исправлю, — отозвалась я. — Я научилась многому за последние два месяца. Поверь. Я могу это сделать.

Ник все еще выглядел недоверчиво, но я не винила его. Я бы тоже не доверяла себе два месяца назад с такой огромной магией. К счастью, я уже не была такой. Ник не поверил бы, если бы не увидел, и я улыбнулась ему и закрыла глаза, сосредоточилась на магии, ревущей вокруг нас.

Ее было много. Я вспомнила, как падала в пустоту под Узлами, хаос и масштаб поражали так же. Когда ее направлял круг Коффмана, вся магия кружилась одинаково. Теперь это была какофония злых криков, паники и отчаяния бойца, которому было нечего терять.

Такую силу не трогал бы любой маг в своем уме, но я зашла слишком далеко, чтобы действовать теперь разумно. Я бросилась, схватила магию, словно билась с морским монстром. Моим планом было сделать то, что я сделала раньше, и направить ревущую силу в папу. К сожалению, хоть магии было меньше из-за того, что я схватила в прошлый раз, оставшееся было во власти Геймскипера, я не могла даже уцепиться пальцем.

Уменьшенный размер магии работал ему на пользу. Гора силы, которую он собрал в начале боя Ника, была слишком большой, чтобы он мог управлять ею лично, потому я и смогла ее украсть, но теперь он идеально управлялся с этим объемом. В этот раз вытягивать магию из него было как пытаться выжать песок из камня. И в этом была проблема, потому что, несмотря ни на что, Геймскипер оставался божеством, и хоть отец вернул прежнее состояние, он оставался одним драконом, и ему будет несладко.

Я понимала, почему он отогнал маму и других солдат. Магия Геймскипера окружила пространство вокруг него, как железный кулак, сокрушая все, что было меньше дракона. Даже Ён выглядел подавленно, его тело прижималось к земле. Но загнанный в угол дракон был самым опасным драконом. Отец отбивался когтями и зубами, стрелял в Геймскипера раскаленным белым огнем, от которого песок под ним становился стеклом.

Если бы он был чем-то еще, ему пришел бы конец, но Геймскипер был духом. Его тело не было физическим, как дымчатый облик папы. Огненное дыхание и когти проходили сквозь него, и он легко хлестал густой магией арены, как хлыстом, бил по папе невидимыми ударами, от которых он отшатывался. Ситуация была плохой, но сила Геймскипера окружала их обоих, как железная стена, и я никак не могла помочь.

— Блин, — я открыла глаза. — Мне нужно туда.

— Эм, сейчас не лучшее время двигаться, — сказал сдавленно Ник надо мной.

Я резко села, но меня толкнул на песок Ник, когда пуля полетела над моей головой.

— Что это такое? — сказала я, когда он позволил мне сесть. — Кто это?

Когда я закрыла глаза пару секунд назад, мы были одни на краю арены. Теперь мы с Ником были прижаты к стене кругом стражей в дешевой броне охраны арены, их пистолеты выглядели дешево, но все равно удерживали нас на место.

— Команда охраны, — ответил Ник, отбивая пулю металлической рукой, вторая звякнула об плечо брони, которую ему дали, чтобы биться с Ёном. — Не думал, что им хватит смелости, но Геймскипер все еще созывает подмогу, и он все еще считает тебя врагом номер один.

После проблем, которые я устроила, я это понимала. Но я злилась, что такой козел, как Геймскипер, вызывал такую верность у своих работников. Как только я увидела их лица, я поняла, что ошибалась. Это была не верность. Мужчины были в ужасы, стреляли в Ника из дешевого оружия с отчаянием, от которого меня мутило. Я не знала, чем Геймскипер заставил их обезуметь, но это было не важно. Мы явно не выберемся из этого, не убив его. Или не убив их.

Я знала, что предпочитала.

— Можешь задержать их? — спросила я у Ника.

— Наверное, — он уклонился от выстрела, не глядя. — Даже если бы их пистолеты не были плохими, они слишком напуганы, чтобы стрелять метко, и ты в своем пуленепробиваемом пончо, — он кивнул на мой наряд, и я тут же шлепнула по нему ладонью, чтобы активировать чары. — Будет проблемой, если они погонятся за нами, но пока они не наберутся храбрости для прямой атаки, мы должны быть в порядке. Что ты собираешься сделать?

Что-то безумное. Я знала, что не стоило ему говорить. Судя по его мрачному лицу, Ник уже знал.

— Просто не умирай, ладно?

— Как и ты, — сказала я, приподнялась и быстро поцеловала его в щеку, а потом закрыла глаза и атаковала.

И врезалась в стену магии Геймскипера.

Я била ментальными кулаками по ней, но без толку. Дух был заперт плотнее сокровищницы дракона, и папа был внутри. Я пыталась дотянуться до СЗД, просила о помощи, надеясь, что уменьшающаяся сила Геймскипера сделала и его владения меньше, но ничего не вышло. Несмотря на хаос, Геймскипер все еще был богом этого места. Солдаты мамы и жрец крыс СЗД бились на трибунах, и я знала, что со временем его источник иссякнет, но я не знала, когда это будет, и продержится ли папа столько. Ён уже был в крови, его синяя чешуя мерцала драконьей волшебной кровью, которую я не хотела видеть снова.

Я оглянулась на Геймскипера, ругаясь, когда когти отца снова прошли сквозь него. Не важно, насколько силен был Ён. Если он продолжит получать ущерб, а Геймскипер — нет, победы не будет. Мне нужно было пробиться через этот барьер и помочь ему, пока все не стало непоправимым. Я пыталась понять, как сделать это, когда что-то впилось в мою ладонь.

Я охнула от боли. Сначала я подумала, что пуля пролетела мимо Ника. Я открыла глаза, чтобы проверить, но ладонь была целой. Не было раны или крови, только серебряное сияние нити.

В панике из-за желания спасти отца с крепко сжала серебряную нить, соединяющую нас, и она впилась в мою магию. Даже когда я отпустила, было очень больно, но боль дала мне идею. Я не могла пробиться, но мы снова и снова доказывали, что связь между мной и отцом была нерушимой, и он уже был внутри. Если я хотела присоединиться к нему, мне нужно было только следовать тропе.

Я резко вдохнула. План в моей голове был безумным даже по моим меркам, но я не видела, что еще сработало бы, и какая была разница между человеком и драконом? Да, природа, источник и механика магии были разными, но мы оба были душами, запертыми в физической оболочке. Связанными душами, и если он мог покинуть тело, почему я не могла покинуть свое? Я научилась жестоким образом, когда чуть не сломала свою, что души людей тоже были магией. Изящной, уникальной, незаменимой магией, но такими были все тут. Я не могла заменить Ника, отца или маму, и я потеряю их всех, если не мы не одолеем вскоре Геймскипера. Второго шанса не было, так что я старалась изо всех сил, бросилась головой вперед к нити, как посылала до этого магию отцу, когда возвращала его из углей.

И было больно.

Случайно вывихнуть душу было больно и ужасно. Намеренно вырывать ее и посылать по магической связи было в десять раз хуже. Если бы связь не была прочной, я порвала бы себя на куски, но даже когда я запаниковала от боли, серебряная нить удержала меня. Каждый раз, когда он действовал из любви ко мне, каждый раз, когда я не бросала его, хоть и злилась, каждая жертва, все сложности и испытания были там. Все это было важным, и все это было связью, защищающей мою душу от хаоса, пока я летела по арене сквозь стену магии бога к моему отцу, появилась вдруг на его плече. От этого мы оба вздрогнули.

— Опал? — он тяжело дышал, глаза одичали от боя, но в них быстро проступал страх. — Что ты тут делаешь?

Прижавшись к его чешуе, я посмотрела на свою ладонь, которая была теперь из того же извивающегося дыма, каким был он, когда впервые покинул свое тело.

«Ого, — сказала я, радостно улыбаясь. — Сработало!».

— Нельзя радоваться тому, что ты превратила себя в призрака! — закричал отец, выпустил еще залп огня в Геймскипера и хмуро посмотрел на меня. — Немедленно вернись в свое тело.

«Ни за что, — я крепче сжала его чешую. — Я не просто так превратила себя в дым. Я тут, чтобы тебе помочь».

Я видела, что он отчаянно хотел зарычать, что не нуждался в помощи. Но, хоть у него было много изъянов, мой отец никогда не был лжецом.

— Я не вижу, как у тебя это выйдет, — ответил он со смирением, охнув от невидимого удара, попавшего по его боку. — Этот дурак не получает ущерб.

«Может, не обычным образом, — я указала за стену кричащей магии на трибуны, которые почти опустели. — Но он не может продолжать так вечно. Мама разгоняет толпу, и я уже разбила его круг. Когда это кончится, магии больше у него не будет. Если мы сможем продержаться, он иссякнет».

Проще сказать, чем сделать. Теперь я была с ним в этой буре, и я видела, что папа был в худшем состоянии, чем я боялась. Он был крепким и быстрым, но Геймскипер поймал его. Уклоняясь от одного удара, он попадал под другой. Вне смертного тела я видела, как кровавая магия обрушилась сверху на голову отца. Он едва успел отпрянуть. Но удар задел его спину, и он пошатнулся.

«Пап!».

— Я не такой слабый, — прорычал он, ударяя когтями, которые прошли сквозь ухмыляющееся лицо Геймскипера. — Но если у тебя есть иной подход, я слушаю.

Это был почти крик о помощи от Великого Ёна. К сожалению, ему не понравится мой ответ.

«Тебе нужно перестать уклоняться».

Отец зарычал, чуть не сбил меня, когда прокатился по земле, чтобы избежать быстрого удара из пола.

— Не вижу, как его удары по мне помогут победить его.

«Если мы позволим ему задавать темп, ты умрешь раньше него, — объяснила я. — Он знает, что ты не можешь ему навредить, и он приберегает силы, использует достаточно магии, чтобы удерживать тебя на месте, пока терзает тебя тысячами порезов. Но этот бой может вредить обеим сторонам! Если мы хотим победить, нам нужно, чтобы он истекал кровью быстрее, и лучше всего — заставить его напасть изо всех сил».

— Этого я и боюсь. Он бьет сильно.

«Потому что твоя чешуя не защищает от урона, который он наносит, но это изменится, — я сжала кулаки из дыма. — Ты не один, пап. Я помогу. Пусть бьет».

Я знала, что доверие отца ко мне сильно выросло за последнюю неделю, но все равно удивилась, когда он послушался, опустил лапы на землю, хотя перед этим поднял их, готовясь отскочить от удара, который прилетел слева.

Я тоже видела это. Масса кричащей силы летела к нам, как шар для сноса зданий. Но, когда папу защищали только рефлексы и чешуя, я была человеком и магом. Движение магии было моим хлебом с маслом. Я не могла впиться пальцами в стену, которую он построил, но даже бог не мог скрыть от меня магию, которой атаковал. Остановка такой силы была бы суицидом, и я даже не пробовала. Вместо этого я использовала навык, который оттачивала всю неделю, погрузила ментальные пальцы в летящую атаку, чтобы передать всю ту бушующую силу через меня, я превратила себя не в щит, а в громоотвод.

Передача силы была куда проще, когда я не переживала из-за тела. Не было сопротивления, боли, игры в представление огня, бегущего по проводам. Я зашла дальше этого. Мне нужно было только схватить магию и направить ее, обуздать молнию, которая бежала по одной руке и втекала в папу через другую руку.

Как и раньше, он это съел. Мы пробовали это во второй раз, но никто не мог сравниться с жадностью дракона. Его пламя вытягивало из меня силу так же быстро, как я ее вбирала. Через секунды огромный кулак, который Геймскипер бросил в нас, был не просто отражен. Он пропал полностью. Мы впитали его, и, судя по тому, что наглая ухмылка слетела с его лица, враг понял, что это означало.

— Ты! — закричал он, кровавые глаза смотрели на мою фигурку из дыма. — Я порву тебя на куски!

Отец ответил на его грубость залпом огня. В отличие от других залпов папы, Геймскипер уклонился от этого. Глядя на огонь, я поняла, почему. Когда драконий огонь раскалялся достаточно, он мог все сжигать, даже магию. Но такие атаки стоили много магии. Чтобы их создать, нужно было выдыхать самую горячую, чистую и глубокую часть огня, которая создавала жизнь и магию дракона. Это не использовали так просто. Как всегда, мы с отцом были другими. Геймскипер не жалел сил, и я кормила отца огнем и могла наполнять его быстрее, чем он терял силы, и он использовал новое преимущество беспощадно, как я и надеялась.

— Еще раз, дочь! — взревел Ён, следуя за Геймскипером залпом такого яркого огня, что я не могла на него смотреть. — Еще раз!

Ему не нужно было указывать. Я уже тянулась к магии, которой Геймскипер бил по нам из земли, отчаянно пытаясь сбить моего отца. Тело не замедляло меня, серебряная нить удерживала меня, и я поймала магию, не дав ей коснуться его когтями, втянула силу в моего папу, как магический пылесос. Я давала ему силу, и Ён тут же стрелял ею, заставляя Геймскипера отступать, ведь иначе он зажарился бы под потоком огня, сжигающего все.

И на этом волна стала отступать. Каждый раз, когда Геймскипер атаковал, мы отвечали тем же, заставляя бога отступать. Пару раз огонь тускнел, и я замечала его простое лицо, Геймскипер был потрясен, словно не мог поверить в происходящее, что было понятно. Отец тратил свой огонь так, что это убило бы другого дракона за минуты, но он не был другим драконом. Он был моим драконом. Мы всегда были уникальными. Это не помогало раньше, но теперь мы помирились, и ничто не могло нас остановить.

Я была уверена, что где-то там был урок о силе семьи, но была слишком занята, помогая папе сжечь темного бога, чтобы думать об этом. Даже когда Геймскипер стал поступать мудрее, перестал бросать в нас магию, дракона успокоить не вышло бы. Я знала теперь, как просто было передавать магию в этом облике, и я стала воровать силу Геймскипера из воздуха, собирала ее все большими горстями, пока не получилось так, что хватать было уже нечего.

Огонь Ёна остановился через миг, и я моргала во внезапной тьме. Когда мои глаза — точнее, ментальный концепт, который служил глазами, ведь я была без тела — привыкли, Геймскипер вернулся к предыдущему размеру, тяжело дышал на коленях у лап моего отца. Я не знала, что было последней каплей — моя кража из воздуха или огонь папы, но у бога ничего не осталось. Он даже не вздрогнул, когда папа опустил на него лапу, длинные когти стали прутьями клетки, придавившей побежденного духа к расплавленному песку.

— Ты побежден, хозяин арены, — голос Ёна гудел в пустом стадионе. — И мы знаем, что бывает с побежденным чемпионом на твоем ринге.

— Это ничего не меняет, — ответил Геймскипер, его простое лицо исказил оскал. — Я — дух, бессмертный! Меня не убить. Пока люди жаждут крови, я всегда буду возникать снова!

— Тогда до этого мы убедимся, что этот город станет лучше, — я скрестила руки из дыма. — Ты, возможно, часть человечества, но это не означает, что мы должны радостно принимать тебя. Мы решаем, каким богам поклоняться, и теперь мы знаем, какой ты, и я сделаю все, чтобы тебя не было в СЗД или другом городе снова.

— Какой силой? — фыркнул бог. — Ты уже не жрица, а теперь, когда ты показала истинные краски, и не будешь ею.

Я пожала плечами.

— Мне не нужно быть жрицей, чтобы делать то, что правильно. Как мне много-много раз говорили, город формируют его люди. Если я хочу сделать СЗД лучше, мне нужно поступать лучше, пока я живу тут.

— Никто тут не примет тебя, — согласился мой отец. — Может, тебя не убить так, как нас, но все боги зависят от людей в своей силе, и твоя полагается на то, чтобы тебя видели как покровителя чемпионов, — он сверкнул улыбкой с острыми зубами. — Скажи, Дух арены, что происходит с твоей силой, когда бог победителей проигрывает?

Геймскипер застыл, глаза широко раскрылись.

— В-все чемпионы рано или поздно проигрывают, — пролепетал он. — Но люди забывают, и поднимаются новые чемпионы!

Отец рассмеялся и посмотрел на стаю дронов с камерами, которые еще парили под балками пробитого купола.

— Вряд ли они забудут это.

Я не успела спросить, что отец имел в виду, как Великий Ён сомкнул пасть на Геймскипере и съел его. Он поймал его в рот полностью и захлопнул зубы. У духов не было крови, и зрелище не было кровавым, но я все еще сжалась в ужасе, попятилась так быстро, что потеряла хватку на его чешуе. На миг наша связь прервалась, и что-то внутри меня ударило с силой, заставив меня согнуться. Когда я открыла глаза, я была в своем теле, лежала на песке, тяжело дыша, а нервное лицо Ника было надо мной.

— Эй, — сказал он, когда я закашлялась. Его тревога сменилась облегчением, он убрал волосы с моего лица. — Ты в порядке?

— А ты в порядке? — спросила я, садясь с тревогой.

Ник выглядел ужасно. Он и до того, как проклятие порезало его шею, выглядел плохо, но тут было хуже. На его лбу был большой порез, которого не было, когда я легла на песок, и пластины его брони были во вмятинах от пуль и саже.

— Что с тобой произошло?

Ник пожал плечами.

— Как обычно, — он подвинулся, чтобы я видела, что было за ним.

Мои глаза расширились. Песок вокруг нас выглядел как военная зона. Когда я ушла помогать папе, тут было около дюжины испуганных охранников. Теперь небольшой участок арены, не занятый дуэлью Геймскипера, был усеян стонущими ранеными телами. Почти все были наемниками в броне, но одну фигуру без защиты я тут же узнала.

— Черт, это Коффман?

— Кто ж еще? — Ник жестоко ухмыльнулся. — Совет: если в следующий раз решишь натыкать кого-то стеклом, порежь его так, чтобы не встал. Эти трусы стреляли в нас, а он появился и закричал о том, что Геймскипер всегда следит, и вялое послушание не потерпит. И после этого все стало серьезно.

— Ясно, — я посмотрела на Коффмана, лежащего на спине, его лицо выглядело хуже, чем в прошлый раз, когда его ударил Ник. — Похоже, «серьезно» для него плохо кончилось.

— Он хорошо справлялся, пока твой папа не стал сжигать Геймскипера, — Ник прижал ладонь к порезу на лбу, который вяло истекал кровью. — Я хотел схватить твое тело и бежать, когда Геймскипер стал проигрывать. Когда это произошло, слова Коффмана перестали работать. Те стражи, кто еще мог двигаться, побежали, а он вдруг остался один.

— Он мог бы сделать выводы, — я покачала головой, глядя на стонущего Коффмана. — Хорошо, что ты не убил его.

— А стоило, — буркнул Ник. — Он много говорит, но не знает, когда уйти. Я избавил бы себя от многих бед, если бы добил его. Но я больше так не делаю, так что я буду виноват сам, если он появится через пару месяцев с местью.

— Когда это произойдет, мы разберемся с этим, — пообещала я, приподнялась и поцеловала его в щеку. — Но я горжусь тем, что ты не изменяешь своим принципам, — я не знала, была бы я такой сильной. После всех бед, которые он нам устроил, мертвый Коффман звучал как хороший поворот событий.

Ник улыбался, когда я села. Он склонился для правильного поцелуя, когда низкое рычание прервало его, и мы посмотрели на моего отца, возвышающегося над нами.

— Простите, что мешаю, — он не звучал виновато. — Но мне нужно проверить дочь.

— Я в порядке, пап, — сказала я, радуясь, что это было правдой, и не злясь за его вмешательство.

Теперь все были живы, и я стала понимать, что мы победили. На самом деле победили в этот раз. Геймскипера больше не было, и его арена была почти разрушена. Мама вела последних солдат к отцу, пока я смотрела. Она поклонилась ему, доложила, что весь разлом Рентфри был под их контролем. Отец одобрительно кивнул и опустил голову, чтобы шепнуть что-то ей на ухо. От этого моя идеальная мама ярко покраснела и побежала прочь, чуть не сбивая стражей по пути, пока спешила к ближайшему вертолету на краю арены. Когда она вернулась через миг, она держала мужской темный костюм и черные кожаные туфли в руках.

— Постой, — сказал Ник, когда она протянула их моему отцу с поклоном. — Она принесла ему сменную одежду?

— Драконы возвращают облик человека голыми, — объяснила я и вежливо отвернулась, когда чешуйчатое тело папы пропало с облаком дыма. — Потому она подготовилась.

— Понятно, — сказал Ник. — Просто… твоя мама продумывает все-все?

— Ясное дело, — сказал низкий голос за нами.

Он вернул прежнюю скорость, потому что, когда я обернулась, папа уже был в своем темном костюме и шел к нам, мама радостно следовала за ним.

— Думал, я выбрал ее Первой Смертной только за красоту? — он презрительно посмотрел на Ника и взял супругу за руку. — Миён — самая совершенная смертная из всех, кого я знаю. Я буду ценить ее до конца ее жизни, а когда она покинет этот мир, я построю храм в ее честь, чтобы будущие поколения знали о ее верности и навыках.

Я не видела маму не идеальной, но, когда он закончил, она была готова превратиться в желе. Стало хуже, когда отец поднес ее пальцы к губам, и от ее радостного вида я стала переживать за ее здоровье.

Умный ход с его стороны. Мама поклонялась земле, по которой он ходил, но это не отменяло факта, что Ён пропал на два месяца, не сказав ей. Он точно собирался умаслить ее, потому что, хоть она не могла злиться на него, было видно, что ей было так же тяжело, как нам. Я заметила морщинки на ее лбу.

Но теперь все было прощено. Мама выглядела так, словно вот-вот улетит, пока папа вел ее к солдатам, прилетевшим на помощь. Он завел речь о верности, живущей вечно в сердце дракона, когда я ощутила, как магия дрогнула вокруг меня.

— Что? — спросил Ник, когда я сжала его в панике. — Что такое?

Я не знала. Меня много раз трясло тут магией, и я не знала, что было в этот раз. Эта вспышка не ощущалась тревожной, но все неожиданное меня не радовало. Я пыталась схватить горстью своей магии, чтобы защитить нас, когда узнала прилив силы под ногами. Но даже так я едва могла совладать с желанием биться или бежать, когда большая дверь поднялась из арены, и СЗД вырвалась оттуда.

— Вот моя Опал! — закричала она, подбежав ко мне, широко раскрыв руки. Это потрясало, вед она была одета для боя в самое большое тело, какое я только видела на ней, и несла телефонный столб как дубину. Она схватила меня через миг, обняла так, что мои ноги приподнялись на полтора фута над землей. — Я так рада, что ты в порядке!

— Все хорошо, — выдавила я, хлопая ее по плечу, пока она не поняла намек и не опустила меня. — Но стало еще лучше, когда я увидела тебя. Если ты тут, значит, мы его убили!

— Божество не убить, — напомнила она, а потом улыбнулась. — Но он не должен вернуться в ближайшее время после такого унижения. Духа съел дракон в прямом эфире! — она присвистнула. — Это было зрелище века, но не то, какое он хотел.

Я не понимала, что стыдного было в том, что его съел дракон, но что мог знать человек? СЗД считала, что это было позором, с которым нельзя было жить, и меня это устраивало.

— Прости, что я так долго добиралась сюда, — она опустила телефонный столб. — Даже после того, как мой жрец крыс и твои отряды разогнали толпу, зрители из домов питали его силу. Когда Ён стал надирать ему зад, вера людей в него пошатнулась достаточно, чтобы я пробилась. Но он пал. Я получила все от разлома Рентфри до шахт, — она понизила голос. — Кстати, другой дракон внизу съела стражей и сбежала. Она пересекла границу с Канадой десять минут назад. Не знаю, где она сейчас.

Мне было плевать, куда убежала Белая Змея. Она заступилась за нас, когда было важно, и не прибыла ударить нас в спину. Это было важнее. Может, даже хорошо, что она не прибыла помочь. Чудом было то, что мы справились. Я не знала, как бы получилось одолеть еще одну сложность, даже если бы она была на нашей стороне.

Я больше переживала за СЗД. Я видела ее перед собой, как всегда, но ее голос был обычным звуком. В моей голове ничего не было, и от воспоминания о том, как это произошло, я снова ощутила тревогу.

— Ты злишься? — прошептала я.

Город моргнула.

— За что?

— Ну… — я сцепила пальцы. — За то, что я уже не жрица.

Она прислонилась к телефонному столбу со вздохом.

— Я совру, если скажу, что не была разочарована, но я всегда знала, что ты не сможешь быть моей жрицей. Я надеялась, что будет иначе, но никто не задерживается на испытательном сроке на два месяца, если хочет заниматься этим делом.

Я кивнула, благодарная, но все еще ощущая стыд. Все, что я делала, технически было в пределах нашего соглашения, и никто не мог сказать, что я плохо работала на нее, но я все еще ощущала себя так, словно использовала ее. Я пыталась придумать, как объяснить это, чтобы не звучало безумно, когда богиня взяла меня за руку.

— Все хорошо, — она улыбнулась. — Я сразу говорила тебе, что хочу только тех слуг, которые сами хотят служить. Если ты не хочешь посвящать мне жизнь, это твой выбор. Я все еще хочу тебя в своем городе, и ты можешь дальше работать в моем личной кладовой, потому что там еще многое нужно сделать.

Она улыбнулась Нику, который настороженно смотрел на разговор.

— Это предложение касается и тебя. Ты будешь известным после такого, и из своего времени в голове Опал я знаю, что ты не фанат такого. Если хочешь пропасть, я буду рада тебя принять! Я в долгу перед вами обоими за то, что вы положили конец этой драме, и мне не хватает рук. И вам нужно место, чтобы убежать, через пару минут, так что это хорошая сделка для всех!

— Что это было в конце? — нервно спросила я. — Зачем нам нужно будет…

Меня перебил грохот, что-то большое рухнуло в дыры в крыше арены. На жуткий миг я подумала, что меня раздавят. А потом большие фигуры расправили крылья, и я поняла, что это были драконы. Всю арену наполнили драконы, еще больше летало над ямой Рентфри. Они не были и близко к размеру моего отца, но все равно были большими, магическими огнедышащими монстрами всех видов, формы и красок. Даже папа был потрясен, его лицо побледнело, пока он смотрел на небо, полное крыльев. Я повернулась к СЗД, чтобы выяснить, что творилось, но рев наполнил арену.

— Ён!

Я вздрогнула. Я знала этот голос, но еще не слышала его с таким тоном. Да, когда я обернулась, Миротворец шел к нам по песку, его обычно доброе лицо было в ярости, как я и ожидала.

— И что ты творишь? — осведомился он, останавливаясь перед моим отцом, который был намного выше.

Ён поднял голову и выпрямился, чтобы стать еще выше.

— Не вижу в этом твое дело.

— Не мое дело? — повторил Миротворец, ярко-зеленые глаза сияли. — Ты вызвал военный конвой в мой воздух без предупреждения или разрешения, пробил им арену, полную людей! Ты знал, что сражения на моей территории запрещены, но ты провел дуэль и съел божество в прямом эфире! Как это не мое дело?

— Он заставлял мою сестру сражаться, — отмахнулся Ён. — Если ты так переживаешь из-за дуэлей, почему не направил все силы на ее освобождение?

— Я пытался ее освободить! — закричал Миротворец. — Но она отказалась, потому что, по ее словам, она хотела быть там. Что мне было делать? Сказать ей, что она неправа? Мой закон запрещает сражения между драконами и убийство людей, но в нем ничего нет о спортивных сражениях. Она не нарушала правила, в отличие от тебя.

Отец вздохнул, словно все это ему надоело. Миротворец потер рукой лицо.

— Я знал, что все так кончится, — недовольно пробормотал он. — Я — Дракон Детройта. Я говорю с СЗД каждый день. Я знал, что ты был жив, но я понимал твои тревоги и пытался уважать твои желания оставаться скрытым. Я не думал, что ты попытаешься биться в одиночку с богом! Почему ты не попросил меня о помощи?

— Потому что мне не нужна была твоя помощь, — высокомерно сказал Ён, опустив одну руку на плечо моей мамы, другую — на мое. — Моя семья справилась сама, и, в отличие от тебя, они не требуют подписывать соглашение.

Это было нечестно. Я плохо знала Миротворца, но когда я ходила к нему, он был таким хорошим, что я верила, что он помог бы нам бесплатно. И я верила, что отец лучше бы умер, давясь своим хвостом, чем попросил о помощи дракона, которого считал позором всех драконов.

— Не будь с ним так строг, — попросила СЗД у Миротворца. — Они сделали это ради меня. Если бы я выступила против Геймскипера напрямую, не удалось бы избежать долгой и кровавой войны, которая поглотила бы все Подземелье. Ён и его дочь предотвратили это. Неужели за такое нельзя смягчить наказание?

— Дело не в этом, — сказал мускулистый темноволосый дракон с ярко-зелеными глазами и большим мечом, который следовал за Миротворцем. — Он и без того слишком мягкий. Потому такое и происходит.

— Спасибо, Джастин, — сказал резким тоном Миротворец, хмуро сверля взглядом моего отца, который выглядел непоколебимо. Когда стало ясно, что Ён не собирался извиняться за свои действия, Дракон Детройта поджал губы. — Правила у нас есть не просто так, — сказал он. — Не важно, действовали ли вы по просьбе СЗД. Ты знал, что убивать на моей территории запрещено. Ты знал, что я не разрешаю личные военные силы в моем городе. Ты все это знал, но нарушил мой указ. Ты сознательно проигнорировал все пределы, которые я установил, и за это должны быть последствия.

Он поднял голову, повысил голос, чтобы слышали все драконы, летающие сверху.

— Ён из Кореи, ты и твои смертные отныне изгнаны с моих земель! Любой, кто нарушит эту волю, будет пойман и доставлен в посольство для дальнейшего наказания. У тебя полчаса, чтобы убрать себя с моей территории, после этого тебя сопроводят силой за границу, скорее всего, в реку.

Большой дракон с мечом ухмыльнулся от этой части, но Ён просто кивнул, словно ожидал такое, и махнул своим людям собираться. Когда мама и ее люди поспешили послушаться, Ён повернулся ко мне, и я сглотнула.

Вот и все. Он прикажет мне ехать домой с ним. Миротворец уже сделал это за него. Я не могла заявить, что не принадлежала владениям Ёна, после всего, что случилось. Я уже была в Корее. Но, пока я обдумывала это, отец опустил ладонь на мое плечо и спросил:

— Ты приедешь на Новый год?

Это было неожиданно, и я не поняла, что он сказал.

— Что?

— Ты приедешь домой на Новый год? — спросил он, выглядя почти нервно. — Ты уже какое-то время не была в Сеуле, и я был бы рад провести с тобой время не в опасной ситуации.

— И я бы была рада, — медленно ответила я. — Но… ты не прикажешь мне ехать домой?

Ён покачал головой.

— Миротворец прогнал меня и моих смертных, но ты — моя дочь, а не моя смертная. Я не управляю тобой, как и она, — он кивнул на СЗД, она быстро кивнула в ответ. — И Миротворец владеет этой землей, как дракон. Он не может изгонять людей.

Я не подумала об этом с такой стороны. Я так привыкла считать себя вещью дракона, что даже не понимала, что могла не слушаться Дракона Детройта. Я нервно взглянула на Миротворца, на всякий случай, но он уже уходил, жалуясь своему высокому стражу на упрямых неблагодарных драконов, которые были слишком гордыми, чтобы понять, какой бардак они оставляли за собой. Я сочувствовала ему. Но я не могла поверить, что меня не касался его запрет.

— Я могу остаться? — прошептала я.

— Я рассчитываю на это, — сказала СЗД. — Жрица или нет, доктор Ковальски убьет меня, если я дам тебе уйти, пока она не закончила твое обучение. И я не понимаю новую систему, которую ты устроила в моей сокровищнице, — на ее лице появилась паника. — Я не смогу ничего найти, если ты уйдешь! Тебе не нужно даже служить мне. Я отменю твой долг. Я дам тебе работу! Ты можешь быть работником города. И пенсия будет, только не уходи! Не важно, что ты выбрала семью выше меня. Ты все еще билась за мой город и моих людей, даже из Рентфри! Ён полагается на многих смертных. Я — нет. Мне нужна ты, Опал. Прошу, останься.

То, как она умоляла меня, вызвало тепло, я ощущала себя нужной, и это было неописуемо приятно.

— Как я могу отказаться, когда ты так говоришь? — я улыбнулась. А потом посерьезнела. — Но у меня будут условия.

Другое божество это оскорбило бы. Но это была СЗД. Как и ее город, она всегда была готова к сделке.

— Называй их.

— Геймскипер не появился из ниоткуда, — сказала я, махнув на хаос вокруг нас. — То, что он смог построить такую большую империю тут, доказывает, что в Подземелье есть серьезная проблема неравенства. Я знаю, что твой город как свободный рынок, но это не означает, что нужно бросать наиболее уязвимых бороться самих. Ты всегда говоришь, что люди создают город, но и города определяют жизни тех, кто обитает в них. Если самых бедных жителей делать уязвимыми, ты делаешь и себя уязвимой. Ты чуть не потеряла весь Рентфри этой ночью! Ты благодарила меня и папу за спасение района, но мы не обязаны были делать это. Это можно было предотвратить, если бы ты заботилась о людях тут, а не бросила их добычей для таких созданий, как Геймскипер.

— Я знаю, — сказала СЗД с поражением в голосе. — Но я говорила не раз, я не могу изменить того, кто я.

— Я не прошу тебя менять твою натуру, — упрямо сказал я. — Я прошу подстроиться. Подземелье было ямой для страдающих и бедных со времен правления Алгонквин. Это пора давно изменить, и изменение сочетается с тем, что ты поддерживаешь! Мы можем начать тут, — я указала на разбитый пол арены. — Ты всегда говорила мне, что хотела быть лучшим городом. А что если, вместо того, чтобы проводить экскурсии туристам по ужасному Подземелью, превратить Рентфри, что люди захотят посещать по своей воле? Это будет не сложно. Инфраструктура, которая привлечет людей, уже на месте, и у тебя есть большой запас искусства мирового качества, ждущего, когда его увидят.

— Погоди, — сказала богиня. — Ты предлагаешь мне открыть музей искусств в Рентфри? — когда я кивнула, ее лицо стало возмущенным. — Разве такое не должно быть на Небесных путях?

— Почему они получают все? Там уже много хорошего. Это место страдает, и мы только что уничтожили того, кто многим давал работу. Если мы оставим Рентфри таким, не важно, что мы убрали Геймскипера. Кто-то еще займет его место. Но если это место займешь ты — так и должно быть в твоем городе — мы сможем изменить этот район к лучшему.

— Люди тут захотят искусство? — спросила богиня. — Это большое изменение.

— Все хотят красоту, — уверенно сказала я. — Это большое изменение, но люди внизу подстроятся, и во всех хороших городах есть музеи! Это твой шанс добавить свое имя в этот список и исправить критическую слабость при этом. Я уже разбираюсь с твоими сокровищами. Тебе нужно просто позволить мне выставить эти работы тут, и все получится. У тебя уже много вещей, мы можем открыть музей мирового класса, который сможет любой посетить бесплатно.

Ее сияющие глаза расширились.

— Бесплатно?!

— Да, бесплатно, — я скрестила руки на груди. — Они не просто так зовутся общественными. Если хочешь быть лучшим городом, нужно вкладываться в своих людей, а люди тут бедные. Ты — самый богатый город в мире. Ты можешь позволить своим людям хоть одно место, где им не нужно платить.

СЗД, казалось, вот-вот впадет в панику от мысли, что кто-то что-то получит бесплатно, и я вздохнула.

— Если так будет проще, считай этот музей ценой того, что я останусь. Я всегда хотела курировать коллекцию, и твоя заслуживает быть увиденной всеми. Дай мне место, где я смогу показывать твои сокровища миру, не только богачам, и ты не сможешь прогнать меня оттуда.

Эти слова СЗД поняла намного лучше.

— Договорились, — она сжала мою руку так сильно, что мои пальцы болели. — Ох, я так рада, что это закончилось. Я приду завтра после тренировки, и мы обсудим детали. Сейчас мне нужно защитить это место. Многие люди попытаются воровать тут, и даже моя способность разделять себя не угонится за всеми.

Я кивнула.

— Я буду там.

СЗД улыбнулась и пропала, забрав с собой дверь. Я гадала, во что ввязалась, когда поняла, что папа еще стоял рядом со мной.

— Это все, что нужно, чтобы получить твою верность? — проворчал он. — Музей?

— Я всегда любила показывать свои сокровища, — я пожала плечами. — И ты слышал, что я сказала Геймскиперу. СЗД — мой город. Мне не нужно быть ее жрицей, чтобы хотеть, чтобы город стал лучше, и какой город без музея?

— В Сеуле их несколько, — напомнил мне Ён, его лицо стало жалобным. — Ты же приедешь на Новый год?

Я улыбнулась.

— Конечно, пап.

— И на день рождения твоей мамы, — добавил он. — Она хочет тебя увидеть. И Канун осени. Ты не можешь пропустить Канун осени.

— Не перегибай.

Отец тут же отступил. Признак его нового уважения, потому что драконы не бросали бой, где верили в победу. Он еще попробует уговорить меня, но это уже было большим изменением, и я ценила это.

— Я буду приезжать, когда смогу, — пообещала я и обвила его руками. — И я буду звонить, когда смогу.

— Прошу, так и делай, — прошептал он, сжимая меня.

Я еще не слышала от папы такую чистую просьбу. Это был знак того, как много я изменила, и я даже не моргнула.

Я обнимала бы его дольше, но близился срок, установленный Миротворцем, и я едва успела поговорить с мамой и отблагодарить ее за прибытие с подмогой, а потом Ён и его смертные забрались в вертолеты и улетели, их сопроводила из города самая большая формация драконов, какую видели в СЗД со времен Второго Взрыва Маны.

— Что будет теперь? — спросил Ник, когда драконы разлетелись. — Ты продолжишь жить в квартире, парящей в пустоте?

— Вообще-то, — я хитро улыбнулась, — я надеялась переехать к тебе. Меньше плохих воспоминаний. И я не уверена, что смогу вернуться в свою квартиру, ведь уже не могу магией открывать двери туда.

— Думаю, я найду для тебя место, — Ник обвил рукой мою талию. — Но мне придется найти новую работу. Уборка будет невозможной, ведь все снова знают мое лицо, и, несмотря на то, что думает СЗД, я не подхожу для работы в музее, который ты строишь.

— Ты можешь пока отдохнуть, — предложила я. — Мы еще не обсуждали зарплату, но, хоть ей придется делать это для общества, СЗД все еще маяк капитализма, и я уверена, что мне заплатят, — я улыбнулась ему. — Я смогу тебя содержать, если хочешь.

Ник скривился.

— Нет, спасибо. Теперь понимаю, почему ты так обиделась, когда я предложил это. Быть содержанкой звучит… бесполезно.

— Мы найдем тебе хорошее занятие, — пообещала я. — В СЗД много всего. Я не смогла бы разобраться с ее складами и за сотню жизней. Ты можешь помогать там. Так ты все еще будешь Убирать, но нам не придется ходить на аукционы или быть на публике, пока ты не захочешь.

— Это твое, — нервно сказал он. — Уверена, что хочешь, чтобы я был рядом?

— Конечно, да! Я не могу описать, как сильно я скучала по тебе, пока работала там одна. И не только по твоему обществу. Я хорошо разбираюсь в древних вещах, искусстве, предметах истории, но во многом другом я ничего не понимаю. Пару недель назад мне пришлось самой сортировать полный гараж старых машин!

Ник был в ужасе.

— Ты же не выбросила их?

Я покачала головой.

— Я оставила их на хранение, но потому мне и нужен ты! Один человек не может разобраться с сокровищами всего города, так что скажешь? Хочешь снова быть моим напарником?

Ник улыбнулся и сжал мою ладонь, поднес к своим губам, и я ощутила его улыбку своей кожей.

— Ни за что не упустил бы такой шанс.