Драконье крыло

Глава 50. ЧЕРНЫЙ ЗАМОК, ВЕРХНЕЕ ЦАРСТВО

Перезвон множества незримых колоколов пригласил гостей Синистрада к обеду. Столовая замка — несомненно, созданная сию минуту — была без окон, большая, темная и холодная. В центре пустой комнаты стоял длинный дубовый стол, покрытый пылью. Вокруг стола, словно привидения, стояли кресла, покрытые холстиной. Большой камин был холоден и пуст. Комната появилась прямо перед носом у гостей, и они толпились в ней, с беспокойством ожидая появления хозяина.

Эпло подошел к столу. На столе можно было писать пальцем — пыли и грязи там было на добрый дюйм.

— Жду не дождусь узнать, чем тут кормят, — сказал Эпло.

Внезапно вспыхнул свет: то ожили невидимые до тех пор канделябры. Холст, которым были накрыты кресла, исчез, словно по мановению незримой руки. Пыль испарилась. Пустой стол внезапно покрылся всевозможными яствами: жареным мясом, овощами, душистыми хлебами. Между блюд появились стаканы и кувшины, наполненные вином и водой. Где-то заиграла тихая музыка.

Лимбек разинул рот, отступил и едва не свалился в камин, где уже ревело пламя. Альфред подскочил. Хуго и тот вздрогнул и шарахнулся назад, с подозрением глядя на стол. Эпло спокойно улыбнулся, взял со стола буа и откусил. В тишине было отчетливо слышно, как он жует. Сладкий сок потек у него по подбородку. «Отличная иллюзия, — подумал Эпло. — Они и не догадаются — а через час будут удивляться, отчего им снова хочется есть».

— Садитесь, пожалуйста, — сказал Синистрад, радушно махнув рукой. Другой рукой он вел Иридаль. Бэйн шел рядом с отцом. — Располагайтесь, как вам удобно. Мы не любим церемоний. Прошу вас, дорогая. — Он подвел Иридаль к концу стола и с поклоном усадил ее. — Я думаю, сударыня, сэра Хуго стоит вознаградить за то, что он сделал для вас сегодня. Я посажу его рядом с вами.

Иридаль покраснела и уставилась в свою тарелку. Хуго уселся там, где ему было сказано. Видно было, что он не имеет ничего против.

— Остальных прошу садиться там, где им будет угодно. Кроме господина Лимбека. Прошу прощения за мою сегодняшнюю ошибку, — сказал волшебник, переходя на язык гегов и любезно кланяясь Лимбеку. — Я совсем забыл, что вы не понимаете нашего языка. Это было ужасно грубо с моей стороны. Мой сын рассказывал мне о вашей героической борьбе за освобождение своего народа. Пожалуйста, сядьте рядом со мной и расскажите мне о себе. Не беспокойтесь насчет остальных гостей, моя супруга займет их.

Синистрад уселся во главе стола. Лимбек, польщенный, смущенный и взволнованный, втиснулся в кресло рядом с Синистрадом. Бэйн сел напротив, по левую руку от отца. Альфред поторопился занять место рядом с принцем. Эпло выбрал место на другом конце стола, рядом с Иридаль и Хуго. Пес плюхнулся на пол рядом с Бэйном.

Эпло, как всегда молчаливый и замкнутый, казалось, был полностью занят трапезой. На самом же деле он внимательно прислушивался ко всем разговорам, что велись за столом.

— Надеюсь, вы простите мне мою сегодняшнюю слабость, — говорила Иридаль. Она беседовала с Хуго, но глаза ее, как бы помимо ее воли, все время обращались к противоположному концу стола, где сидел ее муж. — Со мной иногда случаются подобные приступы.

Синистрад, следивший за ней, легонько кивнул. Иридаль повернулась к Хуго и посмотрела на него прямо — в первый раз за все время, что они сидели рядом. Она даже попыталась улыбнуться.

— Я надеюсь, вы уже забыли обо всем, что я вам наболтала. Это все от слабости. Я сама не помнила, что говорила. Небось всякие глупости…

— Вы говорили вполне разумные вещи, — сказал Хуго. — И именно то, что хотели сказать. Вы вовсе не были больны — просто напуганы до смерти.

Когда Иридаль вошла, на щеках у нее играл слабый румянец. Теперь она вновь побледнела, оглянулась на мужа и потянулась за стаканом вина.

— Забудьте о том, что я сказала! И не упоминайте об этом, если вам дорога жизнь!

— Моя жизнь стоит недорого, тем более теперь. — Хуго нашарил под столом ее руку и стиснул в своей руке. — Так что мне не жаль пожертвовать ею, чтобы помочь вам, Иридаль.

— Попробуйте этот хлеб, — сказал Эпло, протягивая Хуго большой ломоть. — Замечательный хлеб. Синистрад очень советует…

И в самом деле, мистериарх очень внимательно следил за ними. Хуго неохотно выпустил руку Иридаль, взял хлеб и положил его на свою тарелку. Иридаль ковырялась в тарелке, притворяясь, что ест.

— Тогда, ради меня, не упоминайте о моих словах, тем более если вы не собираетесь последовать моему совету!

— Я не могу уйти, зная, что вы в опасности.

— Глупец! — Иридаль выпрямилась, краска залила ее щеки. — Что можете сделать вы, человек, лишенный дара, против таких, как мы? Я в десять раз могущественней вас и куда лучше могу защититься, если в том будет нужда! Запомните это!

— Ну извините, — смуглое лицо Хуго тоже покраснело. — Я думал, вам нужна помощь…

— Это вас не касается, милостивый государь!

— Что ж, сударыня, можете быть уверены, что я больше не стану вас беспокоить!

Иридаль не ответила и снова уставилась в свою тарелку. Хуго угрюмо принялся за еду.

Эпло, видя, что на этом конце стола на некоторое время наступило молчание, обратил свое внимание к противоположному концу.

Пес, лежавший у кресла Бэйна, насторожил уши и внимательно следил за всеми, как бы ожидая, не перепадет ли и ему чего-нибудь.

— Но ведь вы же почти не видели Срединного царства, — говорил Лимбеку Синистрад.

— Я видел достаточно, — ответил Лимбек, подслеповато моргая сквозь свои толстые очки. За эти несколько недель гег заметно переменился. То, что он перевидал и передумал, словно острым резцом соскоблило с него весь его сонный идеализм. Он видел жизнь, которой его народ был лишен на протяжении многих веков, видел благоденствие, которое они создают, но не разделяют. Первые прикосновения резца больно ранили его. Потом пришел гнев.

— Я видел достаточно, — повторил Лимбек. Ошеломленный окружавшей его волшебной красотой и собственными чувствами, он не мог найти других слов.

— Да, конечно, — сказал волшебник. — Я искренне сочувствую вашему народу; все жители Верхнего царства разделяют вашу скорбь и ваш праведный гнев. Я чувствую, что мы тоже отчасти виновны перед вами. Нет, мы никогда не пользовались вашим трудом. Вы сами видите, что нам не нужна ничья помощь. И все же я чувствую, что в ваших страданиях есть доля и нашей вины. — Он пригубил вина из стакана. — Мы ушли из мира, потому что устали от войн, устали смотреть, как наши братья гибнут во имя ненависти и алчности. Мы были против этого и делали все, чтобы остановить насилие, но нас было мало, слишком мало…

В его голосе послышались слезы. Эпло подумал, что волшебник напрасно устроил это замечательное представление. Иридаль давно перестала делать вид, что ест. Она молча сидела, глядя на свою тарелку, пока не убедилась, что ее муж полностью поглощен беседой с гегом. Тогда она подняла глаза, но устремила их не на мужа и не на Хуго. Она посмотрела на своего сына. Возможно, ей в первый раз с тех пор, как он прибыл, удалось разглядеть его. Глаза ее наполнились слезами. Она быстро опустила голову, подняла руку, как бы затем, чтобы отвести прядь волос, упавших ей на глаза, и незаметно смахнула слезы.

Хуго стиснул кулак в бессильном гневе.

И как только удалось любви проникнуть в это ожесточенное сердце? Эпло не знал, да это и неважно. Но это было очень некстати. Патрину был нужен человек, способный действовать, поскольку сам он был лишен этой возможности. Не хватало еще, чтобы Хуго погиб, совершая какой-нибудь дурацкий подвиг во имя своей прекрасной дамы!

Эпло потер правую руку, сдвигая повязки. Открыв знаки, он небрежно потянулся за хлебом и по дороге коснулся кувшина с вином. Взяв хлеб, он положил его на свою тарелку и незаметно сдвинул повязки на место, снова спрятав руны.

— Иридаль, — сказал Хуго. — Я видеть не могу, как вы страдаете…

— Какое вам дело до меня?

— Черт возьми, да если бы я знал! — Хуго склонился к ней. — Какое мне дело до вас и до вашего сына? Я…

— Хотите еще вина? — спросил Эпло, протягивая кувшин.

Хуго поморщился, нахмурился и решил не обращать внимания на своего спутника.

Эпло налил стакан и подтолкнул его к Хуго. Стакан качнулся, и вино — настоящее вино — облило руку Хуго и рукав его рубашки.

— Какого дьявола?.. — сердито спросил Хуго, обернувшись к патрину.

Эпло вскинул брови и указал глазами на противоположный конец стола. Услышав шум, все, включая Синистрада, обернулись в их сторону. Иридаль выпрямилась, лицо у нее было холодным, словно мраморная маска. Хуго поднял стакан и выпил его залпом. Лицо у него при этом было такое мрачное, словно он пил не вино, а кровь Синистрада.

Эпло улыбнулся — это было очень вовремя. Он успокаивающе помахал Синистраду рукой с зажатой в ней горбушкой.

— Прошу прощения. Так вы говорили?..

— Я говорил, — продолжал мистериарх, нахмурившись, — что нам следовало понять, что происходит с жителями Нижнего царства, и прийти к ним на помощь. Но мы не знали, что геги попали в беду. Мы поверили тому, что некогда рассказывали сартаны. Мы тогда еще не знали, что сартаны лжецы..

Тут все вздрогнули от лязга. Это Альфред уронил ложку на тарелку.

— Что вы имеете в виду? — с любопытством спросил Лимбек. — Что вам рассказывали сартаны?

— Они утверждали, будто после Разделения ваш народ, менее рослый и сильный, чем эльфы и люди, отправили в Нижнее царство для того, чтобы прочие народы не обижали вас. На самом же деле, как теперь стало очевидно, сартанам был нужен источник дешевой рабочей силы…

— Это неправда! — воскликнул Альфред. За весь вечер он не произнес ни слова, а тут вдруг заговорил. Все, даже Иридаль, уставились на него с изумлением.

Синистрад обернулся к нему, растянув губы в любезной улыбке:

— Вот как? А вам что же, известна правда?

У Альфреда даже лысина зарделась от смущения.

— Ну… видите ли… Я долго изучал гегов… — Он принялся теребить бахрому скатерти. — Ну и вот… я подумал… Мне кажется, сартаны на самом деле сделали это именно затем, что вы сказали… ну, чтобы защитить гегов. Дело даже не в том, что гно… то есть геги… что они маленького роста и поэтому более высокие народы могут угнетать их. Просто их — гегов — осталось очень мало… после Разделения. А потом, у гно… у гегов врожденная склонность к технике. А сартанам было нужно, чтобы кто-то присматривал за машиной. Но они никогда не собирались… То есть они с самого начала собирались…

Тут Хуго пошатнулся и уронил голову на стол. Иридаль вскрикнула и вскочила на ноги. Эпло тоже поднялся с места.

— Ничего-ничего, — сказал он, подойдя к Хуго. Он закинул безвольно обвисшую руку убийцы себе на плечи и поднял Хуго с кресла Другая рука Хуго проволоклась по столу, опрокинула несколько стаканов и смахнула на пол тарелку.

— Он неплохой парень, но вот пить не умеет, голова у него слабая на это дело. Пойду отведу его в его комнату. А вы не беспокойтесь.

— Вы уверены, что с ним все в порядке? — спросила Иридаль, с беспокойством глядя на Хуго. — Быть может, мне пойти с вами?..

— Ну что такого, дорогая? Он всего-навсего напился! — сказал Синистрад. — Вам совершенно не о чем беспокоиться. Уберите его, прошу вас, — обратился он к Эпло.

— А можно собака останется со мной? — спросил Бэйн, гладя пса. Тот, видя, что хозяин собрался уходить, тоже вскочил.

— Конечно, — небрежно ответил Эпло. — Пес, останься!

Пес послушно улегся у ног Бэйна.

Эпло повел Хуго к двери. Тот шатался, еле держась на ногах. Остальные остались на местах. Слова Альфреда были забыты. Синистрад снова обратился к Лимбеку:

— Ваша Кикси-винси просто покорила меня. Я думаю, теперь, когда у меня есть корабль, я отправлюсь в ваше царство, чтобы взглянуть на нее. Разумеется, я с радостью сделаю все, чтобы помочь вашему народу подготовиться к войне…

— К войне! — воскликнул Лимбек. Обернувшись, Эпло увидел, что гег побледнел.

— Дорогой гег, я вовсе не думал вас шокировать! — Синистрад любезно улыбнулся ему. — Просто это следующий логический шаг, и я, естественно, предположил, что вы явились сюда именно затем, чтобы просить моей помощи. Я уверяю вас, что мой народ всячески поддержит гегов.

Эпло вывел Хуго в темный холодный коридор, но ушами собаки продолжал слышать слова Синистрада. Он как раз пытался сообразить, в какой стороне расположены их комнаты, когда вдруг оказался в холле.

Перед ним было несколько дверей, некоторые из них были гостеприимно распахнуты.

— Я надеюсь, среди нас нет любителей ходить во сне, — проворчал Эпло.

Он слышал, как в столовой зашелестело платье Иридаль и как она отодвинула свое кресло. Она заговорила. Ее голос звенел от сдерживаемого гнева.

— Если позволите, я хотела бы вернуться к себе.

— Вам снова дурно, дорогая?

— Нет, благодарю вас, я чувствую себя прекрасно. — Иридаль помолчала, потом добавила:

— Уже поздно, мальчику пора спать.

— Да, сударыня. Я сам уложу его. Вам нет нужды беспокоиться. Бэйн, пожелай матушке спокойной ночи.

Да, интересный выдался вечерок. Фальшивая еда… Фальшивые слова… Эпло уложил Хуго и накрыл его одеялом. Заклятие не даст ему проснуться до утра.

Эпло продолжал слушать голоса тех, кто был в столовой. Ничего существенного они не говорили: просто прощались и желали друг другу спокойной ночи. Патрин лег на постель, послал мысленный приказ собаке, потом принялся разбираться в своих мыслях.

Кикси-винси. Он понял ее предназначение из тех картинок, что мелькали в глазу, который держала в руке статуя Менежора. Сартаны гордо заявляли о своем великом замысле. Эпло вспомнил эти картинки. Перед ним было изображение этого мира — Мира Неба. Он видел рассеянные в беспорядке острова, большие и малые, и бушующий внизу вихрь, смертельный и в то же время живительный. Все это пребывало в хаосе, столь ненавистном любящим порядок сартанам.

Когда же они обнаружили свою ошибку? Когда они поняли, что мир, который они создали, чтобы переселить туда народы, выжившие после Разделения, непригоден для жизни? Видимо, уже после того, как они заселили его. Тут-то они и увидели, что прекрасные летающие острова бесплодны и непригодны для жизни тех, кого на них поселили…

Сартаны решили привести это в порядок. Порядком они дорожили превыше всего. Оттого-то они и решились скорее разрушить мир, чем дозволить править им тем, кого они считали недостойными. А здесь сартаны решили построить машину, которая с помощью их магии выстроила бы в одну линию все острова. Эпло прикрыл глаза и снова, как наяву, увидел эти картинки. Невероятная мощь, исходящая от Кикси-винси, захватит все острова и выстроит их так, что они расположатся один над другим. И фонтан воды, источником которой будет Мальстрим, хлынет наверх, так чтобы живительной влаги хватало всем.

Эпло разрешил загадку. Но самое удивительное, что Бэйну это тоже удалось! Теперь Синистрад знал о назначении Кикси-винси и любезно излагал свои планы Бэйну — и лежащему рядом псу.

Стоит наладить Кикси-винси — и мир выстроится в линеечку, и править им будет он, Синистрад.

Пес вскочил на постель и улегся рядом с Эпло. Патрин лениво похлопал собаку по боку. Пес сладко вздохнул, положил голову на грудь Эпло и закрыл глаза.

«Вот глупцы, — думал Эпло, сонно поглаживая мягкие уши пса. — Выстроили такую махину — и ушли А теперь она того и гляди окажется в руках какого-то честолюбивого менша…» Эпло никак не мог понять, зачем они это сделали. Нет, сартаны были кем угодно, но глупцами они не были. Видимо, случилось нечто, что помешало им завершить свой план. Знать бы еще, что именно! Однако, судя по всему, это говорило о том, что сартанов в этом мире больше нет.

До него эхом донеслись слова Альфреда, произнесенные во время суматохи, вызванной пьяным обмороком Хуго. Их не слышал никто — кроме пса и его хозяина: «Они считали себя богами. Они хотели как лучше. Но все вышло совсем не так…»