Друг. Любовник. Муж. 2 часть

Глава 19.

На выписку приехали все, в полном составе. Парни медсестрам букеты вручили, врачам конверты с деньгами, никого не обидели. Сгладили впечатление от их выходок. Возместили моральный ущерб нанесенный медицинскому персоналу, и судя по толщине конвертов, с лихвой за их нервы заплатили.

Выходим на крыльцо, на улице тепло и солнечно. От снега и следа не осталось. Пока я в роддоме была, настоящая весна наступила, как я хотела. Теплая, солнечная, радостная, наполненная планами и ожиданием чего-то большего. Вдыхаю полной грудью весенний городской воздух, улыбаюсь солнечным лучам. Возле входа машины парней стоят. Как их только пропустили через шлагбаум, чтобы на территорию заехать. Догадываюсь конечно, во сколько им это удовольствие обошлось. Среди их чёрных тонированных машин, выделяется большой белый лексус, пышет новизной и бесстыдной дороговизной. Всё внимание на себя забирает, прямо кричит о статусе его владельца. Наверное тоже за ребёнком приехали. Вот только кроме меня сегодня никто не вписывается. И парни у машины стоят, смотрят загадочно, улыбаются.

– Кирюх, это тебе, подарок от нас.– Никита говорит, ключи из кармана достает, мне протягивает.

Глазами хлопаю от удивления. Эмоций просто масса, распирают. И злость, от того что я сама себе машину хотела купить. И обида, от того что они в меня не верят, что я сама могу накопить. И удивление и странная радость.

– Я мерседес хотела.-говорю.

– На мерс сама накопишь.– говорит Заур.– Это чтобы ты Ваську с комфортом возила. Она должна на хороших тачках передвигаться.

– У меня прав нет.-вспоминаю. Всё еще в шоке от подарка, в себя прийти не могу.

– А это лично от меня.– говорит Федя, протягивает мне водительское удостоверение, подмигивает.

Обнимаю его за шею, сдавливаю со всей силы от нахлынувших чувств. Ещё немного и задушу. Следом Зура обнимаю, на Никиту смотрю. Его я потом отблагодарю, в интимной обстановке. Обхожу машину вокруг, на заднем стекле наклейка предупреждающая о том что внутри ребёнок. Так и хочется за руль сесть, но не могу пока, шов на животе болит, нормально двигаться не дает.

Никита пассажирскую переднюю дверь открывает, а там автолюлька установлена. Красивая, чёрная, с розовыми вставками. Хорошо что не полностью розовая, не люблю этот цвет.

– Мы её вперёд поставили.-говорит Кит, Васю в люльку укладывает, пристёгивает.– Чтобы она под рукой была.

– Подушку отключили, всё по правилам.-Федя добавляет с горделивой интонацией.

Мне подарок делают, а радуются так, как будто это им подарили. Гордятся собой, тем что имеют такую возможность. Раньше они мне носки дарили, пиво покупали, Адика притащили. А сейчас серьёзнее стали, и подарки серьёзные.

Ещё одна машина подъезжает, дорогу перекрывает. Из джипа Максим выходит, с букетом цветов в руках и каким-то листом бумаги. Ко мне направляется. Парни напряглись сразу, не дают ему ближе подойти. А они сейчас слишком на эмоциях от выписки, могут и избить прямо здесь. Максим лист разворачивает, Зауру протягивает.

–Постановление суда об экспертизе.-говорит строго, как будто приказывает.

– Засунь его знаешь куда.– Заур плечи расправляет, взгляд дикий, устрашающий.

Федя бумажку вырывает, рвёт и в лицо Максу кидает.

Непроизвольно зажмуриваюсь. Сейчас точно что-то будет. Максим не спустит такого в свой адрес. Вроде взрослые мужики, а в душе мальчишки. Всё им лишь бы подраться, правоту свою доказать. Бизнес построили, статус заработали, а в личных делах договариваться не научились. Всё такие же вспыльчивые. Глаза горят и похуй на последствия.

Достаю пустышку изо рта дочери. На ней слюней много, должно хватить для анализа. Сквозь спины парней пробираюсь, разрушаю их решимость и готовность к сражению, Максиму соску протягиваю.

– О результатах можешь не сообщать.-говорю уверенно. – Надеюсь больше ты не появишься.

– Кирюх, да пусть нахуй идёт!– Федя рычит. Уже завёлся. Отступать не хочет.

Максим со строгим лицом соску берет, молча разворачивается и в машину садится. Идиот. Додумался без охраны приехать. На что рассчитывал? Хорошо что всё обошлось. Не хотелось бы омрачать этот светлый день встречей с полицией.

Захожу домой и в пороге замираю. Кругом воздушные шарики, гирлянды, цветы в больших корзинах. Никита подготовился. На кухне стол накрыт едой из ресторана. В детской кроватка новым чистым бельём застрелена. Только зачем? Если они её из рук не выпускают, носят поочерёдно, каждый о чем-то своём ей рассказывает. Даже немного ревновать начинаю. Ко мне меньше внимания, всех теперь только Вася интересует. Понимаю что они к ней так относятся, потому что меня любят. Адику её показали, обнюхать дали, а он как будто и не понял ничего. Что это такое и зачем. Меня рад видеть, у ног трётся, внимания требует и ласки.

Располагаемся на кухне, Никита коляску прикатил, чтобы Васю можно было положить, только Федя всё равно её из рук не выпускает, приноровился одной рукой её держать, второй коньяк из бокала потягивает. И нет в этом доме посторонних, только самые близкие. В воздухе ощущается эта безмолвная поддержка и крепкие узы, под названием дружба, которые нас всех вместе связывают. Столько всего вместе прошли, столько пережили. И всё равно вместе. Заур за столом сидит, рассказывает о том как дела в модельном продвигаются, вся бумажная волокита на нем. Открытие через полтора месяца, а заказы уже есть. Парни напролом попёрли, прижали все рекламные агентства в городе, устные контракты с ними заключили. Не знаю как именно такие вопросы решаются, и знать не хочу. Это их, мужские дела. Ирина Григорьевна теперь совсем без прибыли останется. Некоторые её модели ко мне перешли. Я очень хотела чтобы и Саня у меня работал, фотографа с его профессионализмом трудно найти. К тому же у него свой собственный узнаваемый стиль, имя зарекомендованное, известное в этой сфере. Я ему готова очень много денег платить. Но он не соглашается. Верный своему агентству, как и своему делу. Посмотрим, как он заговорит, когда «Мёд» перестанет должной прибыли приносить. А пока что, я взяла на работу молодых фотографов, парня и девушку, обоим немного за двадцать, мои ровесники. У них глаза горят, в которых отражается желание покорять вершины, запал чувствуется и готовность к работе. Мне это нравится.

Смотрю на Никиту, глаз оторвать не могу. Красивый. Уверенный. Самый лучший. Соскучилась сильно, обнимать его хочу, целовать. А врач сказал что только через два месяца можно к половой жизни возвращаться. Вздыхаю грустно, к нему на колени сажусь, обнимаю за плечи. Обнимать то мне его можно! Он улыбается, не так как всем остальным, эта улыбка только мне принадлежит.

По кухне детский плачь разносится.

– Кирюх, расчехляйся, Вася есть хочет.-говорит Федя, подносит ко мне плачущего ребёнка, на грудь мою смотрит. Ждёт что прямо сейчас её кормить буду.

– Сейчас смесь сделаю.-отвечаю, встаю, к кухонному шкафчику подхожу, где у нас уже всё приготовлено.

– Эй слышь.-идет за мной следом, Василису качает, на меня возмущенно смотрит.– Какая смесь?! Я читал что…

– Старый, отвали.– Никита вмешивается.

– Кирюх, ты пойми, смесь это не то.-не сдаётся Федя. Раздражает до скрежета зубов.– Да не ссы ты, сделаем мы тебе потом сиськи. Поправим, если надо будет.

– Ты в уши долбишься?-Кит голос повышает.– Сказал, отвали.

Ещё не хватало чтобы двое взрослых мужчин из-за кормления поругались. Жалею что Федя детей иметь не может, больше чем он сам. Был бы у него свой ребёнок, он бы его своим назойливым вниманием донимал. Вручаю ему бутылочку со смесью, к Никите возвращаюсь. Не на обнималась ещё. Сажусь к нему на колени, лицом к лицу, за шею обнимаю. Вася у Феди на руках замолкает, причмокивает.

Не хочу я грудью кормить. Не хочу на диете для кормящих сидеть. Хочу материнством наслаждаться, а не дёргаться из-за того что не могу позволить себе съесть шоколадку или бокал вина выпить. Хочу чтобы этот важный период в жизни прошёл в радости и спокойствии. Хочу ловить каждое мгновение пока она маленькая, хочу в своём уме оставаться и не загоняться, как эти все ненормальные мамаши, до мозга костей помешанные на ребёнке. Жить хочу! Существовать в этом мире вместе с ней, так, чтобы нам обоим хорошо было. Хочу на своей груди ощущать поцелуи Никиты. И моё тело, только моё! Для меня, для удовольствий. К тому же смеси сейчас, ни чем не хуже материнского молока. А может и лучше.

– Я Дану сообщил, о том что у него ребёнок родился. -говорит Никита, смотрит на меня серьезным взглядом.

– Зачем?-спрашиваю. Не знаю как правильно на это реагировать. Мысли в голове путаются. Не понимаю что чувствую.

– Он имеет право об этом знать.-отвечает.

–Что он сказал?-спрашиваю. Стараюсь не подавать вижу как сильно волнуюсь.

– Он прилетел час назад, сейчас к нам едет.-отвечает.

Дружба. Не смотря на ссоры, разлады, соперничество, это чувство заставляет его поступать правильно по отношению к другу. Как всегда, берёт на себя всю ответственность за все возможные последствия.

– Сотку ставлю, что ты идёшь нахуй, в ту же секунду, как они увидится!– говорит Федя, на Никиту смотрит, ухмыляется. Спящего ребёнка в коляску заботливо укладывает.

– Давай зарубимся.– Заур эту волну подхватывает, руку Феде протягивает.– Ставлю на то что Кирюха минут десять поломается.

– Ничего что я здесь?-возмущаюсь, на ноги встаю, от Никиты отхожу, хочу воды выпить. В горле пересохло от волнения. Боюсь и сама не знаю чего. Увидеть его страшно. А вдруг не прошло всё, а вдруг снова накроет.

– Ты нам не мешаешь.-отмахивается Федя.

Никита самодовольно усмехается, руки их разбивает. Знаю, что переживает не меньше меня, просто виду не подаёт.

– Вы оба идёте нахуй, а я забираю двести косарей.-говорит самоуверенно.

Нравится его уверенность. Этой уверенности на нас двоих хватит. Смотрит мне в глаза, усомниться не позволяет.

Телефон его звонит, громким звуком Василису будит. На экране номер Дана светится. Приехал. Стоит прямо за воротами, так близко, ещё минута и я его увижу. Страшно до одури. К крану бегу, холодную воду включаю, щеки мокрыми руками прижимаю. Дышать пытаюсь. Федя коляску качает, Васю убаюкивает. Никита на улицу идёт, ворота открывать.

Смотрю на дверной приём, участи своей жду. Сама себя боюсь. Дан заходит и у меня дыхание перехватывает. Вижу его и двинуться не могу. Изменился за это время. Стрижка другая, лицо немного изменилось, взгляд отстраненный. К парням подходит, руки всем пожимает, улыбается. Ямочки свои демонстрирует. Смотрю на него и понимаю, что он меня больше не волнует. Он такой же близкий и родной, знаю его слишком хорошо, понимаю его, как саму себя. Только больше не кроет. Могу как на друга на него смотреть. Крышу не рвёт от него. Я его даже не хочу. Спокойной на руки его смотрю, на шею, на губы. Понимаю что наша с ним любовь на страсти строилась. Он был первым парнем, который показал мне все прелести секса, научил кайфовать от возможностей собственного тела. И мне казалось что больше ни с кем так хорошо не будет. Кажется что и не любовь это была, а одержимость. Всепоглощающая, страстная, ревностная. Смотрю как он к коляске подходит, на корточки опускается, внутрь заглядывает. Смотрит и кажется не дышит совсем. Невольно усмехаюсь. Странная штука-жизнь. Когда он ушёл, мне казалось что жизнь закончилась. Я дышать без него не могла. Думала что любить его буду, до конца своих дней. Как же я ошибалась! В груди другая любовь огнём пылает. Сильнее, твёрже, увереннее. Без страха все потерять, без ревности, без боли, без одержимости. Настоящая, крепкая. Хочу только Никиту, только его обнимать и целовать. Хочу счастливым его делать каждый день. А не побольнее ударить, чтобы отомстить, как с Даном было. Кит не обманул, обоих вытянул.

Никита рядом с коляской встаёт, парни к ним подходят. Все на Василису смотрят, молчат. Не смеют тревожить это знакомство двоих самых близких людей. Понимаю что мы с ним теперь связаны. Этот ребенок нас объединяет. И ничего больше. Подхожу к ним, у коляски места нет, чтобы встать. Из-за спин их выглядываю. Вижу как Васька во сне кривится, ямочки показывает. Дан вздыхает громко, на ноги поднимается, руки в коляску тянет, взять её хочет. Федя его руки в сторону убирает.

– Руки сперва свои с мылом вымой!-возмущается.

Дан даже немного опешил от такого. Ко мне поворачивается, в глаза заглядывает.

– Почему ты мне не сказала?-спрашивает громко, требовательно. По голосу слышу, что опять на эмоции вывести хочет. Сам вспыхивает и меня хочет затянуть.

– Дебил, я её только уложил!– Федя голос повышает. Боится что он своим криком Василису разбудит. Берет коляску за ручку, из кухни выкатывает. Заур следом за ним выходит. Никита посылает мне взгляд уверенностью наполненный, говорящий о том что он рядом, и тоже выходит. Все понимают что нам поговорить надо. Давно нужно было это сделать.

– Ты отказался от неё, когда Бадаеву поверил.-отвечаю. Смело в глаза его смотрю. Теперь не боюсь что накроет. Даже думать нормально могу.

– Что?– брови поднимает, лицо в ярости кривит.– Ты знаешь как я ребенка хотел! С тобой хотел! Я бы ради вас всё сделал! Если бы знал!-кричит, интонацию голоса не контролирует.– Я всё пропустил! Беременность, УЗИ, роды! Ты лишила меня этого!– угрожающе наступает и пальцем в меня тычет.

Отхожу от него и за стол сажусь. Не выйдет у него, на эмоции меня вывести. Меня давно уже это не заводит.

– Ты сам себя этого лишил.-говорю, воду в стакан наливаю.– Когда изменял. Ребёнка со мной хотел, а сам по бабам шлялся.-голос мой твёрдо звучит, отстраненно. Эти воспоминания больше за душу не трогают и боли не несут. Говорю спокойно, преподношу как факт, без претензии.

– Если бы я знал! Я бы никогда…

Смеяться начинаю. Громко. Перебиваю поток этой лживой, никому не нужной информации. Не остановился бы он. Точно знаю. Так же бы гулял, и каждый раз медленно убивал меня, как Максим свою жену. А потом бы клялся, прощение просил. И я бы каждый раз прощала.

Дан от моего смеха ещё больше злится. Заводится. Дергается.

– Я её заберу!– кричит. Кидает эту фразу как спасательный круг самому себе. Как последний заряд, который может меня задеть.

А я чувствую невидимую стену, которую Никита выстроил. Которая защищает меня от всего на свете. Усмехаюсь ему в лицо. Не понятно на что рассчитывал. Ни я, ни парни этого не позволят. Вижу в глазах его искреннюю боль и отчаяние. Смягчаюсь. Жалко его становится.

– Если ты перестанешь вести себя как идиот, и поймёшь наконец, что у тебя родился ребёнок, а не повод мной манипулировать, можешь с ней видеться.-говорю строго.– У вас ещё вся жизнь впереди. Ты можешь быть рядом, помогать ей, любить её, оберегать.

Выдыхает нервно. Лицо кривит от невидимой боли. Понимает что я права. С собственными чувствами борется. Внезапно ко мне подходит, на колени опускается, за ноги хватает, в глаза заглядывает щенячьим взглядом, как он умеет.

–Кирюх… У нас же ребёнок. Давай заново всё начнём. Всё будет как мы хотели.-голову опускает, колени мои целует.

Никита на кухню заходит. Видит эту картину, не ревнует даже.

– Василиса проснулась. Если успокоишься, Старый разрешит её на руки взять.-говорит.

– А ты, выходит, отчимом моему ребенку будешь?– Дан на ноги встаёт, ненавистным взглядом Никиту кроет.

Зажмуриваюсь, как будто ударили сильно. Не люблю это слово. Воспоминания с ним болезненные связаны. Даже холодным потом прошибло.

– Другом.– Кит отвечает. Его тоже тон Дана не задевает. Уверенный, как всегда.

– С такими друзьями, врагов не надо.– говорит Дан сквозь сжатую челюсть, нервно щекой дергает и к выходу спешит. Уходит. Дочь даже на руках не подержал.

– Он вернется.-говорит Никита. Видит на моем лице переживания, поддержать хочет.

– Я знаю.– вздыхаю. Мы оба его слишком хорошо знаем. Эмоции утихнут и придёт. Не сможет он своего ребенка бросить. И заботится будет и любить. Только привыкнет ко всему происходящему.

Парни на кухню заходят, серьёзные. За стол садятся, коньяк молча разливают.

– Готовьте бабки.-говорю, улыбаюсь. Пытаюсь это напряжение развеять.– Кит спор выиграл.

Усмехаются, выпивают не чокаясь. И вроде полегчало всем. Не так сильно нервничают.