Другая дочь

Глава 15

– Почему этот суперагент заинтересовался Меган?

– Существует единственный способ это выяснить.

Дэвид набрал номер.

Мелани затрепетала, но вздернула подбородок и распрямила плечи. Надо быть сильной. «Это моя семья, и ради них я пойду на все. Я перед ними в долгу». И все же терзали ужас и неуверенность. Потребность узнать правду одновременно и манила, и сильно пугала. Правда не всегда освобождает. Иногда, наоборот, связывает с ужасными кровавыми деяниями и дорого обходится любимым людям.

– Почему бы тебе не пойти в спальню, – предложил Дэвид. – Отдохни, пока я разговариваю.

– Нет. Я в порядке.

– У тебя был длинный день.

– Это моя семья, Давид. Я останусь.

Он помолчал, потом пожал плечами. Но взгляд стал другим. Понимающим, осознала Мелани, и ей немного полегчало. Господи помоги, если Дэвид Риггс превратится в сочувствующего доброжелателя, она, скорее всего, развалится на куски.

Риггс отвернулся за миг до того, как оба совершили нечто совершенно неуместное.

Установил спикерфон на обеденном столе, оба сели. Хотя прошло несколько часов после звонка Пирса Куинси, тот ответил после первого же гудка.

– Специальный агент Дэвид Риггс, – представился Дэвид и нажал кнопку на базе телефона. – Сообщаю, что включена громкая связь и Мелани Стоукс находится рядом.

– Добрый вечер, мисс Стоукс, – вежливо поприветствовал Куинси, затем спросил у Дэвида: – Почему она участвует в разговоре?

– Я занимаюсь случаем, который имеет к ней непосредственное отношение, – коротко пояснил Дэвид. – Ради нее я запросил информацию о Меган Стоукс. А вы почему этим заинтересовались? Разве дело не закрыто?

– Закрыто. Поэтому я удивился, обнаружив запрос агента из Бостона по этому поводу. Согласно вашему досье, вы работаете с преступлениями белых воротничков.

Дэвид напрягся, и Мелани получила отчетливое впечатление, что попала в центр гребаной войны, где информация сцеживается исключительно по каплям. Как младший агент, Дэвид должен сдаться первым.

– Сейчас мне не хотелось бы обсуждать свою роль в этом деле, – уклонился Риггс. – Начну с того, что Мелани Стоукс – приемная дочь Харпера и Патриции Стоукс. Два дня назад репортер по имени Ларри Диггер…

– Из «Даллас дейли»?

– Верно. Явился к ней с заявлением, будто мисс Стоукс – дочь Рассела Ли Холмса. Вчера у изножья собственной кровати она обнаружила алтарь с красной деревянной лошадкой и клочком синей ткани – предположительно игрушку Меган Стоукс и обрывок ее платья. А также сорок четыре свечи с ароматом гардении, из которых было составлено имя «Меган». Сегодня убили Ларри Диггера. А теперь объясните, почему у вас оказался файл Меган Стоукс?

– Сорок четыре свечи? – уточнил Куинси. Раздались царапающие звуки, словно он делал записи. – Игрушка и ткань опознаны?

– Пока в лаборатории. Брайан Стоукс, брат, вроде бы подтвердил их принадлежность Меган.

– Интересно. Не вижу никакого упоминания в полицейских отчетах ни о красной деревянной лошадке, ни о синем платье. С другой стороны, из хижины Холмса были извлечены многие вещи других жертв.

– Так почему у вас оказался этот файл?

– Не напирайте, агент, – легко отмахнулся Куинси, снова заставив Дэвида нахмуриться. – Прошу прощения, если сообщение прозвучало излишне драматично, я всего лишь приступил к изучению Рассела Ли Холмса в рамках внутреннего проекта развития интеллектуального капитала…

– Что это за бред? – одними губами спросила Мелани.

– Он изучает Рассела Ли Холмса, чтобы добавить его профиль в базу данных по насильственным преступлениям, – перевел Дэвид. – Должно быть, в деле Беккета всплыло что-то еще, потому что Бюро обычно допускает внутренние проекты только тогда, когда считает, что усилий одного агента не хватит для прорыва.

– Чем чаще вы имеете дело со смертью товарищей, – тихо продолжил Куинси, – тем глубже понимаете выражение «остановись и понюхай розы».

Мелани показалось, что сентенция прозвучала скорее печально, чем нравоучительно. Ей начал нравиться великий эксперт Пирс Куинси.

– Специальный агент Риггс прав. В разделе преступлений против личности мы храним всю базу данных, собранных на убийц, насильников, всех прочих субъектов, кого вы никогда не пригласите на ужин к своей матери. Анализируем и сравниваем разные случаи и преступников, выявляем связь между личностными характеристиками и манерой поведения, чтобы потом составить профиль. В рамках своего проекта я предложил вернуться к анализу громких давних дел. В прошлом месяце обратился к Расселу Ли Холмсу. Каково же было мое удивление, когда в разгар процесса я получил запрос на его досье. Много ли вам известно о деле Меган, мисс Стоукс?

– Это не тот предмет, который любит обсуждать моя семья.

– Есть ли у вас предположения, почему Ларри Диггер обратился именно к вам?

– Меня обнаружили в больнице в возрасте девяти лет. Я до сих пор не знаю, откуда появилась. Что делает меня легкой добычей.

– Мы рассматривали эту версию, – нетерпеливо заметил Дэвид. – Есть некоторые основания признать правдоподобными заявления Ларри Диггера. Но я совсем не потому запросил файл Меган Стоукс.

– А почему?

– Потому что не слепой, не глухой и не немой, – отрезал Дэвид. – Потому что умею читать между строк, так же как и вы. Полагаю, за последние несколько недель у вас тоже появилась куча обоснованных сомнений относительно виновности Рассела Ли Холмса в смерти Меган Стоукс.

И хотя Мелани уже слышала эту теорию, все же снова содрогнулась. Однако находящийся за сотни миль Куинси, казалось, ничуть не удивился.

– Отлично, агент. Я уже пару недель размышляю, что предпринять. В конце концов, по убийству нет срока давности, и я почти на сто процентов уверен, что Рассел Ли Холмс пальцем не трогал Меган Стоукс.

– Он был невиновен? – спросила Мелани.

– Я бы не так не сказал, – спокойно поправил Куинси. – Нет сомнений, что он убил шестерых детей. Однако сомневаюсь, что именно он похитил и обезглавил Меган Стоукс.

– В приговоре Рассела Ли Холмса нет ни слова о Меган Стоукс, – вклинился Дэвид. – Его осудили за убийства шести других девочек, а в причастности к смерти Меган он признался гораздо позже, уже после вынесения приговора. И поведал об этом только Ларри Диггеру.

– Как вы считаете, почему он это сделал? – как преподаватель студента спросил Куинси.

– Потому что уже был приговорен к смертной казни. Какая разница – убийством больше, убийством меньше?

– Постойте, – запротестовала Мелани. – Даже если ему это ничего не стоило, зачем Расселу Ли Холмсу оказывать кому-то услугу своей исповедью? Он вовсе не доброхот.

– Сомневаюсь, что он покаялся бескорыстно, – ответил Дэвид, впервые стараясь не встречаться с ней глазами. – Вероятно, ему сделали предложение, от которого он не смог отказаться.

Мелани растерялась. Они ведь это уже обсуждали. Почему Риггс ни словом не упомянул об этой версии? Какие новые извращенные теории варятся в его голове?

– Полагаю, – медленно произнес Дэвид, – теперь понятно, почему твои родители сознательно приняли ребенка убийцы. В обмен Холмс взял на себя их преступление.

Мелани перестала дышать. Появилось странное ощущение, будто квартира Дэвида накренилась, и она с головой погружается в бездну.

– Мелани? – тихо позвал Риггс.

Та сумела повернуть голову. Он смотрел на нее с искренней тревогой. Глаза отливали золотом. Нежность и гнев делали его взгляд бездонным. Почему она раньше этого не замечала?

Внезапно захотелось его обнять, снова ощутить тепло сильных рук, как тогда, в первую ночь, когда он уносил ее от Ларри Диггера и запах «Олд Спайс» позволил почувствовать себя в безопасности.

Мелани опустила глаза. Старательно вздохнула, потом еще раз. Узел в груди распустился, давление немного ослабло.

– Почему бы нам не копнуть глубже в те времена, – нейтральным тоном предложил Куинси. – Вы нарисовали несколько интересных выводов, агент Риггс, но вы новичок в этом деле и пока не обладаете всей полнотой информации. Мисс Стоукс, вы уверены, что хотите остаться участником этой дискуссии?

– Да, – прохрипела она. – Да.

– В 1969 году, – сочувственно продолжил Куинси, – когда Рассел Ли Холмс похитил своего первого ребенка, Говард Тетен только начинал разрабатывать методы так называемого профилирования. Упуская внутреннее сходство подобных преступлений, местная полиция и ФБР расследовали совершенные Расселом Ли Холмсом убийства по отдельности, концентрируясь на действиях злоумышленника. Все внимание было сосредоточено на способах совершения этих преступлений, на модус операнди, вместо того, чтобы разобраться, почему он их совершал, что движет убийцей. Мотивация очень существенная особенность, мисс Стоукс, модус операнди серийного убийцы может измениться со временем. Например, место связывания займет отравление жертв наркотиками, но потребность убивать, контролировать и доминировать над женщиной останется прежней. Это и есть так называемый «почерк убийцы». И он останется неизменным в каждом эпизоде, от первого до тридцатого, даже если детали преступлений различаются. Однако в 1969 году полиция не воспринимала сам принцип почерка убийцы. Поэтому гибель Меган ошибочно приписала Расселу Ли Холмсу на основе поверхностного разбора модуса операнди, так как в то время просто не существовало методик для более глубокого анализа существенных особенностей его патологии.

– Рассел Ли Холмс ненавидел нищих белых детей. Тогда эту деталь проигнорировали, – кивнул Дэвид, а следом и Мелани.

– Рассел Ли Холмс с трудом закончил четвертый класс и остался по сути неграмотным, – продолжил Куинси. – Крутился на черной работе, славился отвратительным характером, и его последнюю характеристику с места работы можно сформулировать просто: «Ему на все плевать». Скорее всего, он действительно ненавидел нищих белых детей, потому что очень глубоко, в тайниках души Рассел Ли Холмс ненавидел себя. И ублажал эту патологическую ненависть, истребляя маленьких и беззащитных, потому что это самый примитивный способ уничтожить свои корни. Холмс не страдал угрызениями совести. Его точила неукротимая злоба. Дальше. Такой неграмотный неквалифицированный человек, как Холмс, не способен утолять свою злобу в сложной манере. Шесть убийств – результат явно молниеносной атаки. Холмс посещал бедные районы, несомненно, ему хорошо знакомые, где он чувствовал себя как дома, и просто хватал подвернувшегося под руку ребенка. Позже полицейские нашли хижину, которую он использовал для совершения самых зверских преступлений.

– В лесу, да? – прошептала Мелани. – Одна комната. Духота, ни глотка свежего воздуха. Окна пыльные, ничего не видно. Трещина поперек стекла. Внутри паук.

– Мисс Стоукс, – осторожно вклинился Куинси. – Передо мной как раз лежат фотографии этой хижины, полноцветные полицейские снимки. Не знаю, что вы описываете, но в халупе Рассела Ли Холмса не было никаких окон. Примитивная самодельная постройка, и уверяю вас, свежего воздуха там хватало. Несколько половиц даже вспучились. Именно под ними полиция обнаружила его тайник с «трофеями».

– То есть… мне снилась не лачуга Рассела Ли Холмса? – пролепетала Мелани.

– Очевидно, нет.

– Тогда, возможно… – посмотрела она на Дэвида, – меня там и не было. Может, я не…

– Или Рассел Ли Холмс держал Меган где-то еще.

– Или Рассел Ли Холмс тут ни при чем, – высказался Куинси.

– Тогда почему я видела там Меган? – обратилась к Дэвиду Мелани.

– Не знаю. Может, Меган прятали в другом месте, и по каким-то причинам тебя туда привели.

– Мисс Стоукс, – спросил Куинси, – что вы имеете в виду под словами «я видела там Меган»?

Мелани не сумела ответить и беспомощно посмотрела на Дэвида.

– Она недавно начала вспоминать. Это одна из причин, почему мы допустили, что Ларри Диггер, возможно, сказал правду. У Мелани бывают видения, будто она заперта в одной хижине с Меган Стоукс.

– Что еще вы помните?

– Больше ничего.

– Но вы ведь только начали вспоминать, верно? Подумайте о картинах в своей голове. У вас, похоже, многое возможно выведать, в частности, о деле Меган Стоукс. Не желаете приехать сюда? Здесь имеются специалисты по гипнозу, которые могли бы с вами поработать.

– О, да, всех, кажется, завораживает скрытый «потенциал» моего рассудка, – едва не рассмеялась Мелани. – Кроме меня, конечно, – скривилась она.

– Гипноз, мисс Стоукс. Под строгим контролем. Обещаю, мы о вас позаботимся…

– Нет, спасибо.

– Мисс Стоукс…

– Я же сказала – нет! Ради Бога, это произошло двадцать пять лет назад, и я не хочу вспоминать, как умирают дети!

Куинси замолчал, скорее всего, разочарованный.

– Конечно, – наконец произнес он. – Ладно, вернемся к полицейским отчетам. Итак, Рассел Ли Холмс ненавидел нищих белых детей. Похищал, пытал в своей уединенной хижине, а наигравшись, душил голыми руками – символ глубоко личного акта насилия. Потом подкидывал голые тела куда попало – в канавы, дренажные трубы и открытые места. Опять же, утоляя потребность осквернить жертв, выбрасывал на помойку, словно пресловутых тряпичных кукол, недостойных даже защиты от стихии. Короче говоря, каждым актом выказывал ненависть к малолетству, бедности и слабости. Выказывал ненависть к себе. А теперь перейдем к файлу Меган Стоукс.

– Совсем не из бедняков, – подхватил Дэвид. – За нее потребовали выкуп. И тело было погребено в лесу, а не выброшено. И девочку обезглавили.

– Она находилась в машине няни, – прошелестела Мелани, – на стоянке перед домом няниной матери. Возможно, тот район считался бедным.

– Да, район небогатый, – согласился Куинси, – но я бы не отнес его к обычным охотничьим угодьям Холмса. И потом, профиль жертвы не подходит. Меган была нарядно одета, ухожена. Сидела в хорошем автомобиле и играла с дорогими игрушками. Смышленая и разговорчивая. Если Холмс главным образом выплескивал наружу подсознательную потребность самоуничтожения, то в Меган Стоукс не было ничего, способного вызвать у него жажду крови. Не было ничего, что напомнило бы ему самого себя.

– Может, это была месть, – предположила Мелани. – Других детей он ненавидел, потому что они были такими же бедными, а Меган за богатство.

– Возможно, мисс Стоукс, но маловероятно. Налицо резкая смена мотивации, а подобное крайне редко происходит в патологии серийного убийцы. Иногда преступник выбирает другой тип жертвы, потому что желанная цель недоступна. Например, он предпочитает блондинок чуть старше двадцати, но когда жажда крови становится нестерпимой, способен напасть и на брюнетку за тридцать. Но даже в этом случае потребность истязать женщину, пусть и не вполне подходящую, по-прежнему удовлетворяется. Однако для большинства профиль жертвы неразрывно связан с их почерком. Они стремятся причинить боль не просто женщинам. Им необходимо навредить особенным, к примеру, «распущенным» женщинам, так что убийца никогда не схватит вместо проститутки мать троих детей, даже если та подвернулась под руку. Подмена их не устраивает. Для этих людей найти правильную цель – все равно что влюбиться. Они неделями, месяцами, даже годами высматривают «правильную» жертву. Начинают с физического облика, в случае Холмса – юные, низкорослые, грязные и бедные. А потом вдруг встречают вожделенный объект. Того, кто сдвигает что-то в голове. Того, кто заставляет потеть ладони. И понимают – вот она, цель. Рассел Ли Холмс как раз из таких, и, глядя на профиль его жертв, очень сомневаюсь, что в чистенькой, сияющей, богатой Меган Стоукс вдруг обнаружилось нечто, вызвавшее жажду крови у Рассела Ли Холмса. Проще говоря, она – не его тип.

– Есть и другие факторы, – вставил Дэвид, глядя на Мелани. – Например, как полуграмотный мужчина составил записку с требованием выкупа?

– Отличное замечание, агент, – одобрил Куинси. – Передо мной копия той записки. В полицейском рапорте 1972 года описано – грубая бумага, буквы вырезаны из газет, грамматические ошибки. Посыльный доставил послание в больницу, где работал Харпер Стоукс – талантливый врач, но скромного происхождения. Вроде бы записка подходит к образу Рассела Ли Холмса. Однако если ее повнимательнее изучить, все аргументы рассыпаются. Слова слишком точно подобраны для необразованного злобного молодого человека. Никаких потеков клея из-под букв, что свидетельствует о необыкновенной аккуратности. Наконец нет ни отпечатков, ни почтового штемпеля, ни слюны по краям липкой полоски. Создатель записки явно терпеливый, умный и весьма подкованный в полицейских процедурах. То есть совершенно не соответствует нашим знаниям о Расселе Ли Холмсе.

Мелани встала и дрожащими руками набрала в стакан воды из-под крана.

– Тогда почему я вижу Меган в хижине? Если ее похитил не Рассел Ли Холмс, почему она там?

– Не знаю, мисс Стоукс. Честно, меня крайне интересуют ваши «воспоминания» и что они могут означать для случая Меган Стоукс. Мое общее впечатление – некто сознательно подражал Холмсу, некто знакомый с его деяниями. И этот некто подделал манеру Рассела Ли вовсе не в состоянии психоэмоционального перевозбуждения, а из благоразумного желания скрыть свое собственное преступление. Когда Меган похитили, этот некто уже знал или подозревал, что еще живых детей держали в каком-то уединенном месте, поэтому выбрал лачугу, чтобы его преступление по вещественным доказательствам максимально походило на модус операнди Холмса. В 1972 году такой уловки хватило, чтобы обмануть местную полицию и ФБР. Но как я уже говорил, профилирование выводит нас за рамки простой физической имитации преступления к основной мотивации и стилю поведения. Повторяю, Меган Стоукс никак не подходила Расселу Ли. Что подводит к последнему определяющему фактору, на мой взгляд, – избавлению от тела. Всех своих жертв Холмс раздевал донага и выбрасывал прочь. Кроме Меган Стоукс. Она тоже была найдена голой, но тело завернули в одеяло. И не выбросили, а старательно захоронили. К тому же ее изувечили – отрезали руки и голову. Что вы знаете об обезглавливании, агент Риггс?

– В смысле?

– Обезглавливание обычно происходит по двум причинам. Первая – рациональность. Умные преступники, как правило, хотя и психопаты, но активно ищут способы замести следы, поэтому удаляют голову жертвы, чтобы затруднить опознание тела. Иногда с той же целью отрезают и руки.

– Но мы уже установили, – подхватил Дэвид, – что Рассел Ли Холмс вовсе не умен и не рационален. А вторая причина?

– Эмоциональная. Иногда убийца чувствует вину перед жертвой, мучается угрызениями совести или стыдом, вот и отрезает голову или руки, чтобы обезличить преступление. Обезглавливание служит признаком того, что жертва была близка к убийце.

– О, Боже, – пролепетала Мелани, уже предчувствуя дальнейшее.

– В общем, – тихо подытожил Куинси, – тело укутал либо тот, кто очень осторожен, либо тот, кто страдал из-за содеянного.

– Родители, – уточнил Давид, а затем почти свирепо добавил: – за деньги, не так ли? Миллион долларов.

– Что? – ошарашенно уставилась на него Мелани.

– Харпер и Патриция Стоукс имели страховой полис по миллиону долларов за жизнь каждого своего ребенка, – невозмутимо пояснил Куинси. – Хотя еще до признания Рассела Ли Холмса полиция активно изучала жизнь Харпера Стоукса. В семидесятые он переживал нелегкие времена. Потерял довольно много денег на различных спекулятивных сделках и без выплаты страховки, вполне возможно, был бы вынужден объявить себя банкротом.

– Никто не убивает собственного ребенка ради денег! – закричала Мелани. – Никто! Даже за миллион долларов! И если застраховали обоих, почему Меган? Почему не Брайан? О, Боже, почему не Брайан?

Мелани схватилась за голову, охваченная еще большим ужасом. Наверняка Брайан уже задавал себе подобный вопрос. Скорее всего, ее угрюмый брат провел большую часть последних двадцати пяти лет, гадая «почему не я?» И он вечно злился на отца, почти ненавидел. Что-то знал? Подозревал? О, Брайан…

– Почему бы просто не подделать похищение? – воскликнула она. – Почему просто не имитировать исчезновение Меган, спрятать девочку в хижине, получить в банке или где-то еще сумму на выкуп и оставить себе? Вполне правдоподобно…

– Не считая неизбежных вопросов по поводу неизвестно откуда свалившихся на голову Стоуксов ста тысяч долларов, – тихо заметил Дэвид. – Это подозрительно. А вот полученная страховка за гибель Меган не требует объяснений. Все правдоподобно?

– Кроме смерти дочери. Они на такое не способны. Я знаю их, Дэвид. Это мои родители, и клянусь, что они не способны на такую гнусность, как убийство своей четырехлетней дочери ради наживы.

– Мисс Стоукс, – мрачно вставил Куинси. – Понятно, что вам неприятно это слышать, но, основываясь на документах, полагаю, что Меган обезглавили из чувства вины. Похоронили из-за угрызений совести. И любовно завернули в одеяло. Мисс Стоукс, мне известно только о трех других случаях, когда тело ребенка так тщательно запеленали и старательно похоронили. И во всех трех случаях убийцей оказалась мать.

– О, Боже.

– Серийные убийцы не испытывают потребности закутывать трупы своих жертв в мягкие одеяла. А вот защита ребенка, даже тогда, когда уже слишком поздно, даже из чувства вины – явно материнская черта. На данный момент, основываясь на изученном досье, я бы возобновил это дело, агент Риггс и мисс Стоукс. Следует повнимательнее присмотреться к родным Меган. Изучить мотивы каждого и обстановку в семье летом 1972 года. А так же проверить всех друзей и родственников. Лично я начал бы с Патриции Стоукс.