Другая дочь

Глава 2

В девять тридцать блистающие драгоценностями гости заполонили дом Стоуксов. Официанты в белых смокингах ловко лавировали через шикарно одетую толпу, неся тяжелые серебряные подносы, заполненными фужерами с шампанским, тарелками с острыми креветками в чесноке и блюдами с кабаном с черникой под французским соусом. Люстры из хрусталя баккара бросали блики на тщательно уложенные женские прически и статных мужчин, флиртующих с красивыми барышнями.

Слетев вниз по лестнице, Мелани весело махнула представителям «Уэберс, Браскампс и Риддис», потом обменялась кивками с боссами «Чэдвикс и Баумгартнерс». Юристы, деканы, главврачи, высшие чины управленческого консалтинга. Инвестиционные банкиры и несколько политиков. Бостон был полон новых и старых денег, и Мелани бесстыдно использовала и те, и другие. Каждый принес редкую книгу, чтобы пожертвовать на программу обучения грамоте, и если по большей части гости жульничали, даря якобы свой любимый фолиант, словно бесценное сокровище, тем лучше. Когда дело доходило до сбора средств, Мелани превращалась в прирожденную вымогательницу.

Она обменялись улыбками с отцом, стоящим у двери, невероятно элегантным в своем любимом с атласной отделкой смокинге. На пороге шестидесятилетия голубоглазый золотоволосый Харпер находился в расцвете сил. Он каждое утро неукоснительно бегал трусцой и был заядлым игроком в гольф, добравшимся аж до девятого гандикапа[1]. Более важно, что «Бостон мэгэзин» только что назвал его лучшим кардиохирургом города – долгожданный триумф. Сегодня, решила Мелани, отец выглядит гораздо счастливее, чем в последние несколько месяцев.

Удовлетворенная, она отправилась на поиски матери. Приемы всегда радовали Мелани, что существенно облегчало ее работу, а толпа фланирующих людей и гул разговоров неизменно утешали. По ее мнению, чертово одиночное заключение в комнате было холодным, неуютным и бесконечно бесцветным. К счастью, работа волонтером в донорском центре Красного Креста округа Дедхэм и забота о близких оставляли слишком мало свободного времени, чтобы беспокоиться об одиночестве.

Мелани наконец увидела мать через всю комнату и направилась прямо к ней.

Патриция Стоукс стояла в углу рядом с серебряной тележкой с напитками и общалась с молодым мужчиной из обслуги – верный признак того, что мама нервничает. Высокая яркая блондинка, завоевавшая сердца большинства жителей Техаса к своему восемнадцатилетию, мать Мелани с возрастом стала еще красивее. И когда ей было страшно или терзала неуверенность, она по привычке мигрировала в сторону мужчин, так как они неизменно внимали каждому ее слову.

– Мелани! – воскликнула Патриция, заметив дочь, с энтузиазмом помахала рукой и посветлела лицом. – Дорогая, сюда. Я говорила с поставщиком, ассортимент соков полон.

– Ничего себе! – ахнул официант. – Ваша дочь такая же красавица, как вы!

– Естественно, – беззаботно заявила Патриция.

Мелани закатила глаза. На фоне матери она выглядела, как простецкий лютик перед желтой розой.

– Обслуга справляется? – спросила она у мамы.

– Разумеется. Чарли всего лишь налил мне выпить. Апельсиновый сок. Безо льда. Так легче переносить жужжание в комнате. А водка есть или нет? Неужели нет? Ты же знаешь, как я люблю по-настоящему веселые вечеринки.

– Ты молодец, – сжала Мелани руку матери.

Патриция только улыбнулась. Она знала, что люди до сих пор судачат об убийстве ее первой дочери. «Малышке едва исполнилось четыре, когда ей отрезали голову. Разве это не ужасно? Можете себе представить? К тому же на днях сын объявил, что он гей. Всем известно – он всегда был… ну… беспокойным. После такого удара бедняжка волей-неволей снова начала пить. Правда-правда. Только что из реабилитационной клиники…».

– Все просто замечательно, – чересчур живо прощебетала Патриция.

Две женщины, проходящие мимо, что-то яростно зашипели друг другу. Патриция сильно стиснула хрустальный бокал.

– Не обращай внимания, – ласково прошептала Мелани. – Помни: первый публичный выход всегда самый трудный.

– Это моя вина, – без колебаний с подлинным раскаянием произнесла Патриция.

– Все хорошо, мама. Все хорошо.

– Мне не следовало поддаваться слабости. Пятнадцать лет трезвости. Иногда я сама себя не понимаю …

– Мама…

– Мне недостает Брайана.

– Знаю, – пробормотала Мелани. – Знаю.

Мать ущипнула себя за переносицу. Подступали слезы, а Патриция Стоукс никогда не плакала на людях. Пришлось повернуться спиной к толпе, чтобы не опозориться.

Официант искоса смотрел на дочь, словно ожидая распоряжений. Мелани хотелось бы что-то исправить. К сожалению, разрыв между ее отцом и братом слишком глубок, и они с матерью ничего не могли поделать. Харпер сегодня выглядит очень довольным, так что, возможно, к концу вечеринки смягчится.

– Мне… мне уже лучше, – выдавила Патриция.

Она взяла себя в руки и нацепила свою коронную улыбку, выработанную годами муштры в пансионе благородных девиц.

– Ты в любой момент можешь подняться к себе, – предложила Мелани.

– Глупости. Мне просто нужно перетерпеть этот час. Ты права – первый выход в свет всегда самый сложный. Что ж, пусть сплетницы почешут языками. Я слышала кое-что и похуже.

– Все будет хорошо, мама.

– Разумеется.

Патриция повернулась с яркой улыбкой, потом наклонилась и по-настоящему обняла дочь. Для Мелани материнские руки всегда несли поддержку, а аромат «Шанель №5» и ланкомовского крема для лица – успокоение. Мелани обвивала шею или невероятно тонкую талию матери с девятилетнего возраста, и пусть объятия длятся до тех пор, пока мама в них нуждается.

Разъединившись, обе улыбались.

– Надо заглянуть на кухню, – спохватилась Мелани. – Тебе помочь? Сегодня я совсем обленилась.

– Нет. Все идет своим чередом.

Мелани направилась было прочь, но Патриция внезапно поймала ее за руку и внимательно оглядела.

– Уильям придет?

– Он же любимый анестезиолог отца, – пожала плечами Мелани.

– Нервничаешь?

– Не-а. Что такое один бывший жених против трех сотен гостей?

– Уильям болван, – поддержала дочь Патриция.

– А ты лучше всех.

Мелани стиснула руку матери, затем погрузилась в толпу.

Внезапно уголком глаза уловила какое-то движение. Обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как мелькнули фалды коричневого пальто и исчезли на кухне. Странно. Кто это носится здесь в потрепанной верхней одежде?

Только решила разобраться, как услышала шум снаружи. Парковщики схватились за право отогнать «Порше» на стоянку. К тому времени, как Мелани уладила инцидент, вопрос о типе в неуместном пальто полностью выветрился из головы.

* * *

Через час Мелани поняла, что еще не побывала в помещении для добровольной сдачи крови, оборудованном ее подругой Энн Маргарет в передней гостиной.

– Мне так жаль! – с порога извинилась Мелани, войдя в обитую деревянными панелями комнату, которая в настоящее время могла похвастаться четырьмя креслами для забора крови вместо обычных кожаных диванов. – Давно собиралась спросить, не нужна ли тебе помощь, но просто закрутилась!

– Ничего удивительного, – протянула Энн Маргарет, закончив протирать йодом открытый участок кожи мужской руки, затем ввела иглу в вену. – Как видишь, здесь все в порядке.

– Эй, красотка, – вклинился мужчина. – Вот интересно, где ты пряталась.

– Дядя Джейми! – просияла Мелани. – Ты здесь! Так и знала, что мой крестный запросто прилетит из Европы ради встречи с красивой женщиной.

– Ничего не могу с собой поделать, – заявил Джейми. – Это наследие ирландских предков.

Мелани покачала головой. Она слышала эти шутки и раньше, но не прочь услышать снова. Давний друг ее родителей еще со времен Техаса Джейми О'Доннелл был одним из самых любимых людей на свете. Летал по всему миру, разыскивая диковинки для своей экспортно-импортной компании, дважды в год являлся сюда, чтобы безудержно баловать ее иностранным шоколадом, экзотическими игрушками и длинными, как жизнь, историями.

И вот теперь растянулся на высокой донорской лежанке, выглядя настоящим пиратом даже в трехтысячедолларовом смокинге. В левом ухе подмигивал бриллиант, добавляя крестному озорства.

– Сдаешь кровь, дядя Джейми? Вообще-то, твой образ жизни…

– Разрешила с горем пополам, – проворчала Энн Маргарет и щелкнула резинкой вокруг пустого пакета для крови.

Мелани переводила глаза то на крестного отца, то на лучшую подругу. Может, у нее разыгралось воображение, но она могла бы поклясться, что Энн Маргарет покраснела и явно избегает встречаться взглядом с Джейми. Интересненько.

Мелани устроилась на соседнем кресле, протянула руку для жертвоприношения, и они с крестным принялись наверстывать упущенное.

– Брайан действительно гей? – схватил быка за рога Джейми.

– Сомневаюсь, что он это выдумал.

– И твой отец, – вздохнул Джейми, – человек с якобы широкими взглядами, вышвырнул его из дома по собственной глупости.

– Брайан только подлил масла в огонь манерой своего объявления, – поморщилась Мелани. – Едва папа предложил главврачу утку в апельсинах, как ненаглядный сын вскочил и заорал, что устал от проклятой лжи, что он чертов гомосексуал и что Харперу, черт возьми, лучше с этим смириться. Никогда не видела, чтобы кто-то так долго держал в воздухе утиную ножку. Если бы не обстоятельства, простительно было бы и посмеяться.

– Брайан всегда позволял себе слишком многое, – глубокомысленно изрекла Энн Маргарет, со стороны наблюдавшая за семейной сагой последние десять лет. – Не следует ли ему посетить психотерапевта?

– Уже. Кажется, его любовник – брат того врача или что-то вроде.

– Шутишь! – оба в ужасе уставились на Мелани.

– Ну… хотя бы скажи, что у твоего брата все хорошо, – попросил Джейми.

Увы…

– Не знаю, – прошептала Мелани. – Не знаю. Брайан… Брайан со мной не говорил.

– Ну и ну! – покачал головой Джейми. – Глупый молокосос. Они с Харпером вечно наскакивали друг на друга, оба чертовски тупые и упрямые – это действительно проблема, – но парень без ума от тебя. Помнится, я дразнил твоих родителей, что Брайан принял тебя за щенка и поэтому носился вокруг с лакомствами, игрушками и твоим любимым шоколадом. У него нет никаких оснований устраивать тебе подобный бойкот.

Джейми помолчал, потом осторожно спросил:

– У него ведь нет причин сердиться на тебя, правда, детка? Не могу представить, с какой стати тебя должна волновать его сексуальная ориентация или как там, черт возьми, это нынче называется.

– Меня и не волнует, – кивнула Мелани. – И маму тоже. Однако… Брайан всегда обладал скверным характером. У него, как и у мамы, бывают периоды… эти чертовы периоды, даже приступы ярости. Когда я услышала его вопль, что он гомосексуалист, какая-то часть мозга у меня буквально отключилась. «Ох, вот в чем дело, оказывается, – сообразила я. – Но теперь все известно, все открылось, так что все к лучшему». Но лучше не стало. Что-то на него нашло. Что-то серьезное, и вдруг он нас возненавидел. Всех нас. Не знаю, почему.

– Ты пыталась с ним побеседовать? – встревоженно поинтересовался крестный.

– Оставила шесть сообщений, затем сама к нему приехала. Он не открыл дверь.

– Этот мальчишка просто испытывает твое терпение.

– Наверное, ему нужно больше времени.

– Ему не нужно время, чтобы понять – к своей матери и сестре необходимо относиться с уважением, – недовольно скривился Джейми. – Ну, что сделано, то сделано. А Харпер больше не говорит об этом?

– Ты же знаешь, он не любит обсуждать подобные темы.

– Харперу пора перестать прятать голову в собственной заднице, – процедил Джейми свой самый любимый совет приятелю.

Хотя выпалил тираду безо всякой горячности. Двое мужчин прошли вместе слишком долгий путь, чтобы теперь негодовать по поводу различий во взглядах.

– Папа просто очень консервативен, – вступилась за отца Мелани. – Вряд ли многим из его старых дружков-республиканцев приходилось иметь дело с сыновьями, заявившими, что они геи.

– Сын все равно остается сыном.

Энн Маргарет прижала два пальца к марлевому тампону возле иглы в руке.

– И это говорит человек, у которого нет ни одного.

– А вот это тебя не касается, – внезапно вспыхнул Джейми, – любопытная маленькая…

Энн Маргарет выдернула иглу из вены. Он беззвучно округлил губы в «О!», потом, каждым дюймом изображая несправедливо наказанного школьника, послушно поднял руку над головой и застыл.

– Ты совершил благородный поступок, – весело объявила Энн Маргарет.

Джейми бросил на Мелани многострадальный взгляд, явно свидетельствующий, что он встретил достойного соперника, но по-прежнему не собирается обсуждать щекотливую тему.

Энн Маргарет перешла к Мелани, удалила иглу и залепила ранку бактерицидным пластырем.

– Я все гадаю, что Харпер собирается предпринять в ближайшее время, – призналась Мелани, когда им с Джейми разрешили сесть поудобнее.

Она придвинулась к креслу крестного, теперь они расположились бок о бок.

– И к чему пришла?

– Я нашла отца плачущим, – тихо сказала она. – В конце прошлой недели. Он лежал на диване лицом вниз, думая, что рядом никого нет.

Джейми опустил глаза в пол, совершенно подавленный.

– Что ты хочешь от него, Джейми? – через минуту продолжила Мелани. – Папа рос в пятидесятые, когда мужчины были мужчинами, женщины женщинами, а геев считали уродами. Я не говорю, что это правильно, но трудно сменить образ мышления.

– Ты всегда была дипломатом, Мел.

– Это не мировая политика, Джейми. Это семья.

Оба затихли, через некоторое время их взоры обратились к сверкающей толпе.

Мелани заметила отца. Теперь тот стоял в левом углу гостиной, обмениваясь улыбками со своим конкурентом из Главного массачусетского госпиталя. Позади Харпера маячил Уильям. Как и Харпер, доктор медицины Уильям Шеффилд гордился своим безупречным внешним видом. Однако сегодня выглядел усталым и дошедшим до ручки.

Возможно, интрижка с тремя женщинами одновременно наконец дала о себе знать.

Мелани немедленно отбросила злорадную мыслишку. Это больше не ее дело и не ее проблема.

Она оглядела толпу и нашла мать в противоположном углу от мужа. Родители Мелани редко держались друг за друга на вечеринках, а уж тем более сейчас, когда ситуация с Брайаном вызвала между ними раскол.

Однако они никогда не затевали ссор на публике. Никогда не ссорились даже на глазах у детей. Обсуждения проходили незаметно, поздно ночью, когда супруги думали, что Брайан и Мелани спят. Находили решение и утром выступали единым фронтом. В общем-то, Мелани считала брак родителей вполне крепким, хотя и приевшимся. Даже сейчас она за них не слишком беспокоилась. В конце концов они пережили гораздо худший кризис.

Патриция поставила стакан с апельсиновым соком и тронулась с места. Прошла в непосредственной близости от Харпера. Мелани ожидала, что мать проследует дальше, но отец протянул руку и остановил ее прикосновением к оголенному локтю. Трудно сказать, кого больше удивил неожиданный контакт – Патрицию или Мелани.

Настроение Харпера явно смягчилось, раз жена улыбнулась его словам. Он пробормотал что-то еще, сверкнув голубыми глазами, а она искренне засмеялась, выглядя и испуганной, и довольной. Патриция полностью повернулась к мужу. Длинные пальцы хирурга погладили ее ключицу, обхватили тонкую талию, и она с готовностью подалась к мужу, чего дочь давно не видела.

Джейми поерзал рядом с Мелани, и та заметила, что он тоже наблюдает за ее родителями с непроницаемым выражением лица.

– Все будет хорошо, – пробормотала Мелани с возрожденной надеждой. – Посмотри, все худшее уже позади.

– Твоя мама выглядит замечательно, – тихо ответил Джейми, а за спиной Энн Маргарет еще энергичнее принялась упаковывать пинты крови.

– Она старательно посещает встречи «Анонимных алкоголиков». Ей сейчас тяжело приходится, ты же понимаешь.

Мелани взглянула на часы, потом спрыгнула с кресла.

– Ты надолго приехал?

– На пару недель, солнышко.

– Чай в «Ритц»?

– Не пропущу ни за что на свете.

– Мне пора. Позаботься о нем, Энн Маргарет. Увидимся позже.

Мелани как раз направлялась на кухню, когда столкнулась с гостем. Взглянула на него, чтобы принести извинения. Невысокий лысеющий мужчина в помятой уличной одежде. «А ведь я уже видела это пальто», – сообразила она, едва не свернув за угол.

– Вы кто? – резко спросила Мелани.

Мужчина осклабился, но отнюдь не дружески.

– Ларри Диггер, мэм. Из «Даллас дейли». Ну же, ну. Не отворачивайтесь от меня, мисс Стоукс. Я провел весь вечер, выжидая, когда смогу поймать вас на пару слов. Черт возьми, вы одна из самых занятых леди.

– Вам здесь не место, сэр. Это частная вечеринка, и если вы немедленно не удалитесь, я вызову охрану.

– На вашем месте я не стал бы этого делать.

– Но вы не на моем месте, – отрезала Мелани и открыла рот, чтобы позвать на помощь.

Мужчина неожиданно стиснул ее запястье и уставился на нее с поразительной яростью. Мелани задохнулась.

Что-то зашевелилось в глубине ее сознания. Круги в пустоте. «Только не сейчас, только не сейчас».

– Мне кое-что известно о вашем отце, – злобно прошипел Диггер.

– О Х-Харпере Стоуксе?

– Нет, мисс Стоукс. О вашем настоящем отце.

– Что?

Диггер улыбнулся. В высшей степени самодовольной улыбкой.

– Следуйте за мной, мисс Стоукс, – невозмутимо предложил он. – Я вам кое-что расскажу. Кое-что о Техасе и о серийном убийце по имени Рассел Ли Холмс.