Другой выбор

ГЛАВА 3

POV Салли

На суде меня спросили, жалею ли я о своем решении?

Я усмехнулась, незаметно прикусив внутреннюю часть щеки, и ответила – нет.

Возможно, именно поэтому меня и отправили за решётку.

Адвокат неоднократно повторял, что я должна сожалеть о совершённом деянии, по крайней мере, на публике. Если бы я плакала, стенала и рассказывала, как сильно испугалась, то меня бы оправдали.

Да, я испугалась, но не надо меня жалеть! Пожалейте лучше тех, у кого не получилось скинуть с себя похотливого ублюдка…

Сожалеть – значит раскаяться, признать свою вину. Это не про меня. Разве я виновата в том, что хотела защитить себя? Я так не считаю. И пройдите-ка, пожалуйста, все в жопу!

Я сидела там, за этими решётками и смотрела на тех людей, которые пришли меня поддержать. Я качала головой, не понимая, для чего они здесь. Мне не нужно их внимание. Больше нет.

Я устала. Мне надоело разбивать кулаки о закрытые двери.

Всю свою жизнь я вынуждена была наблюдать печальный взгляд приёмного отца, сто процентов считающий меня своей карой небесной. И видела, как зло ухмыляется мама, наградившая отца нагулянным ребёнком. Она явно думала, что заслуженно наказала его.

А как же я? Почему наказана я?

Я никому из них не нужна.

Каждый день я отчаянно пыталась вписаться. Я стремилась к ним. Я подражала им во всем. Я меняла себя, ломала изнутри и снаружи, пытаясь стать тем, кем никогда не являлась.

Дэвис.

Да, меня занесло в процессе. Да, я сшила себе образ шлюшной стервы. Но кому какое дело, правда?

– Ты мне не сестра! – Эти слова Маркус произносил каждый раз, когда я обращалась к нему. Каждый раз, когда нуждалась в нём – в брате, в поддержке, в опоре.

Но снова и снова я натыкалась на вилы – достаточно было его взгляда, чтобы я почувствовала себя ничтожеством. Маркус навсегда оставил шрам на моем сердце – ему я тоже не нужна.

Я привыкла, адаптировалась, замкнулась. Почувствовав угрозу, я не побежала к ним. А смысл? Они бы все равно мне не помогли. Я решила справиться самостоятельно.

И я справилась! Как смогла, так и защитила себя! И чхать я хотела, что какой-то адвокатишко призывал меня признать свою вину!

Я. Ни в чём. Не виновата.

Я. Я. Я. Везде только я. Одиночество.

– Могу я быть с тобой откровенным? – спрашивает мужчина в форме, сидящий напротив меня. И тут же, не дожидаясь моего ответа, продолжает. – Я думал, что сегодняшнее утро будет таким же добрым, как и предыдущие, но нет. Знаешь, почему моё утро испортилось?

Я закусываю губу. То, что он говорит о моём появлении, ясно, как и то, что лимон жёлтый и кислый. И его лицо как раз выглядит так, словно я заставила съесть эту кислятину.

– Меня не волнуют причины, по которым ваша жена не дала вам с утра, – фыркаю я. Раз он так открыто заявляет, что я испортила ему расчудесное утро, то, полагаю, я тоже могу пересечь эту черту.

Лицо шерифа сильнее сморщилось. Он кивнул, словно только этого от меня и ждал.

Как он там себя назвал? Мистер Перри Росс? Чудненько.

– Ты понимаешь, что только что усложнила мне жизнь?

Я хмыкнула. Будто мне не пофиг?

– Не волнуйтесь, я не собираюсь больше… – я не могу это произнести, – вытворять… нечто подобное…

– Это хорошо. – Его губы превратились в одну сплошную линию.

Я прищурилась, закусив язык.

– Если, конечно, меня не спровоцируют. – Щелкнула пальцами, пару раз моргнув.

Мистер Росс нахмурился еще больше. Ого. А я думала, что дальше некуда. Такими темпами его лицо превратится в одну сплошную и жирную точку.

– Салли, – шериф отложил документы, что я отдала ему с утра пораньше, опустил руки на стол, скрестив пальцы, – почему ты решила перебраться в наш городок? Насколько я понимаю, ваша семья достаточно обеспеченна, и ты могли бы спокойно разместиться в Майами. Почему сюда?

Я съехала на стуле, закинув ногу на ногу. На мне простые кеды, широкие джинсы-бойфренды, темная майка, поверх которой чёрная кожаная куртка.

Собиралась ли я объяснять ему всю сложность своей ситуации? Рассказать ему о своих взаимоотношениях с родными? Я растянула губы в вызывающей улыбке.

Ха, очень смешно.

– Безумно соскучилась по своей бабуле, – усмехаюсь я, приподнимая правую бровь. – Она у меня такая душка, не правда ли?

Ага, именно поэтому она пыталась меня убить, стреляя из игрушечного пистолета.

Шериф ничего не ответил, лишь постукал пальцами по папке с моими документами.

– Здесь написано, что ты не закончила школу.

– Ага, было как-то не до этого.

– Ты ведь понимаешь, – шериф отклонился на спинку своего кресла, – что такая статья навечно бы закрыла тебе допуск в общество, не будь у твоего отца – приемного, если не ошибаюсь – столько денег.

Я слегка раздула ноздри, задрав голову.

Вот козёл!

Я стиснула челюсть. Да, статья, по которой меня на год упекли в колонию, вполне ощутима. Это вам не штраф за неправильную парковку, но все же…

Никто не смеет упрекать меня в этом!

– Мне плевать, что вы там считаете! – резко отвечаю я, чувствуя, как к горлу подступает колючий ком. – Я не социально опасный преступник, иначе бы меня не выпустили по УДО, даже если бы мой приёмный отец управлял этой страной. Раскройте глаза шире и прочитайте статью ещё раз!

Шериф поджимает губы. Ему не нравится моя дерзость. А я не собираюсь отмалчиваться. Думаю, после случившегося каждый понимает, что я не позволю себя обижать. И я никогда не остаюсь в долгу.

Я окидываю его кабинет быстрым взглядом, останавливаясь на фотографиях. Прямо передо мной висит фотография девушки примерно моего возраста. Светлые волосы, прямой пробор, улыбка во все тридцать два зуба – она хорошенькая.

Теперь настала моя очередь кривиться.

– Ваша дочь? – спросила я, указав пальцем. Шериф напрягся.

Я поспешно встала, обошла стул, стиснула его спинку.

– Она ведь папина девочка, правда?

Мистер Перри нервно сглатывает, но не пытается меня заткнуть.

– Уверена, вы бережёте её, как зеницу ока, но все же… – я сделала небольшую паузу, оголив свои острые зубки. – В жизни всякое бывает… Я вот преступница, которую надо изолировать об «приличного», – я делаю кавычки в воздухе, – общества. А ваша дочь чиста и невинна. – Я сильнее стиснула деревянную спинку, пропуская через свое тело вибрацию. – А что если какой-то мудак вдруг захочет её?

– Довольно! – Шериф ударил кулаком по столу, желая, чтобы я заткнулась на фиг. А я и не собиралась продолжать. Я уже сказала все, что хотела, слегка подковырнув его правильную душонку. – Сядь обратно.

Я плюхнулась на стул, чувствуя удовлетворение. Вот и поговорили.

– Мисс Дэвис, – шериф клацнул зубами, – я должен дать гарантии школе, что вы будете вести себя прилично и не доставите никаких проблем.

Что, конечно, он сделать не может. Я видела это в его взгляде.

– Еще я должен предоставить вам общественные работы.

Какого хрена? Какие ещё общественные работы?

– В нашем городе небольшой выбор, поэтому я не могу сходу дать вам задание. Я должен подумать об этом.

Уверена, если приглядеться, можно заметить, как из моих ноздрей вырывается пар.

– Можешь быть свободной. Через час начнутся занятия в школе. Я позвоню им и сообщу о твоем переводе.

Я осталась на месте.

– Что-то ещё? – насторожился шериф.

– Только попробуйте запихнуть меня в дом престарелых, – зло выдохнула я. – Хватит с меня и одной маразматички!

– Не волнуйся, – кивает он. – Я не подпущу тебя к беззащитным старушкам.

И вроде бы я получила, что хотела. Тогда почему во рту появилась горечь?

***

– Твою ж мать! – взвыла я, приземлившись задницей на кафельный пол местной школы.

Это день не мог стать ещё хуже. Так я думала буквально пять минут назад. А нет! Вот тебе, наслаждайся!

Я ещё толком не вошла в школу, а уже так близко с ней познакомилась. Я яростно подняла глаза вверх, пытаясь понять, во что врезалась.

Не могли же они быть настолько тупыми, чтобы поставить стену прямо после входной двери?

И снова нет! Это не стена.

Моё раздражение и готовый словесный поток, состоящий из отборного мата, упёрся в зелёные глаза, обрамлённые квадратными чёрными очками. На секунду я прикусила язык, наслаждаясь невероятным цветом. Но затем мои глаза скользнули по его лицу, и я скривила губы.

Густые брови, чётко очерченные скулы, заострённый нос, тонкие губы и, как вишенка на торте, густые светлые волосы, идеально ровно зачёсанные вверх. Да ладно?

Этакий маменькин сыночек в очочках…

– Ох, – выдохнул парень, – прости я…

Он замолчал. Я видела, как расширяются зрачки в его глазах – так он ко мне близко. Я резко втянула воздух, сразу окунаясь в аромат мяты, кофе и корицы. Что за смесь такая?

Парень смотрит слишком пристально, словно пытается что-то рассмотреть.

– Чего вылупился, очкастый? – ощетинилась я, выплёскивая на него свое раздражение.

Он качнул головой, пару раз моргнув. Я поджала губы. Где мой рюкзак?

Я обернулась, чтобы подхватить его с пола. Зеленоглазый подал мне руку. Я скептически взглянула на неё, затем оттолкнула. Я сама встану, мне не нужна помощь.

– Прости, что сшиб. – Парень выпрямился, поправляя рюкзак за своей спиной. Я замерла, поняв, что у этого батана шикарное двухметровое тело, с кучей прокаченных мышц. Будь перед ним прежняя Салли, она бы присвистнула и подмигнула ему. – Ты просто неожиданно влетела, я не ожидал…

– Смотреть надо, куда прёшь! – К несчастью, он встретился с Салли-хамкой, больше не обращающей внимания на людей вообще. – Разве грёбаные очки тебе не для того, чтобы смотреть по сторонам?

– Ого, какая агрессивная.

Парень улыбнулся, чем полностью обескуражил меня. Его нисколько не зацепили мои нападки?

– Ты новенькая?

Я часто заморгала, смахивая неожиданный интерес к ямочкам на его щеках. Он поправил очки.

– Тебе какая разница? Иди, куда шёл!

Я обошла его, но остановилась, затем повернулась обратно. Коридор пуст. Первый урок уже начался. Парень остался на месте, все ещё наблюдая за мной.

– Где кабинет директора? – совсем не дружелюбно спросила я.

– Иди прямо и упрёшься в него, – кивнул очкарик в противоположную сторону.

Я закрыла глаза, глубоко вдохнула, затем вновь прошла мимо него, задержав при этом дыхание, чтобы ненароком вновь не столкнуться с ароматом этого пай-мальчика. Я почему-то в этом даже не сомневалась. Одного взгляда на него хватит, чтобы понять, что он собой представляет. Скукотища.

– Эй, новенькая, – позвал он меня, когда я уже успела отдалиться от него на несколько метров, – скажи хоть, как тебя зовут?

Я сделала вид, что не слышу его. Должна признать, что голос у него очень приятный.

Стоп, Салли!

Игнорировать – вот, что я должна делать.

Директора на месте не оказалось, а вот его секретарь любезно поздоровалась, дала мне документы на заполнение. Я быстро поставила галочки на предметах, которые выбираю к изучению. Чего думать-то? Просто завершим те курсы, которые у меня уже были.

Секретарь с улыбкой протянула мне карту школы, распечатала мое расписание, затем выпроводила из кабинета.

Какой криворукий чувак нарисовал это? Покажите мне его, я плюну ему в лицо. Ладно хоть, перемена ещё не началась, и весь коридор не заплыл школьниками. С пятого раза мне удалось понять, где нахожусь я и в какой стороне нужный мне класс.

Прозвенел звонок, ударив мне в ухо. Я чертыхнулась, замирая возле стены, чтобы меня не снесло потоком, хлынувшим из аудитории. Я дождалась, пока все выйдут, а затем пока другие не войдут, заняв свои места. Не хочу столкнуться с негодованием какого-нибудь ученика, что я заняла его место.

Я вошла в класс и сразу заметила его. Ничего такого в этом нет. Я просто уже видела его, тогда как остальная масса мне абсолютно незнакома. И вовсе он мне не улыбнулся.

Я заняла последнюю парту в первом ряду. А зеленоглазый очкарик сидел за последней партой в третьем ряду. Он развернулся, чтобы удобнее было на меня таращиться.

Чёртов идиот! Я прикусила губу, чтобы избавиться от жужжащего желания показать ему средний палец.

Я уже почти вышла из себя, когда в класс, хвала небесам, буквально впихнулся преподаватель с кучей географических карт, из-за которых даже головы его видно не было. Он облегчённо выдохнул, опустив свои сокровища на стол.

– О, как хорошо! – воскликнул преподаватель, от чего я подпрыгнула. Какой у него писклявый голос – ужас просто. – У нас пополнение!

Он красноречиво посмотрел на меня.

– Давай, милая, выйди сюда и представься!

Что? Не знаю, что мне не понравилось больше – его обращение «милая», или сама просьба, прозвучавшая как высшая степен награды.

– Вам надо – вы и выходите. – Я глубже опустила на стуле.

– Как же мы с тобой познакомимся, если ты не желаешь выйти сюда?

– Я не собираюсь с вами знакомиться. – Я стрельнула глазами в сторону громко усмехнувшегося очкарика. Он даже не старался скрыть свою заинтересованность. Следом за ним, как по команде, захмыкали все присутствующие, оборачиваясь и кидая на меня озадаченные взгляды.

– Ну, что ж, – медленно и уже не так оживленно отозвался учитель, – познакомимся, когда будешь готова.

То есть никогда.

Учитель отвернулся к доске, принялся водить по ней мелом, объявляя тему урока. А я все же не удержалась и оскалилась в сторону любопытного пай-мальчика, уже успевшего вывести меня из себя.

***

Школа как школа. Учителя как учителя. Ученики как ученики. Ничего особенного.

Я не собираюсь осматриваться, присматриваться, привыкать. Я здесь только потому, что Маркус – упёртая задница. И он не даст мне жить спокойно, пока я не получу аттестат, этот абсолютно, мать его, не нужный атрибут.

А вот и вспомни говно!

Звонит уже третий раз. Плюс оставил несколько голосовых сообщений. Чувствую, что если не отвечу, он и сам ненароком явится сюда.

Я смахиваю зелёную трубочку на экране, прижимаю телефон к уху, затаив дыхание.

– Салли, черт тебя побери! Ты специально провоцируешь меня?

– Ты зачастил со своими звонками, Маркус, – парирую я. – Тебе поговорить не с кем? А как же твоя говорливая подружка?

Это я зря, конечно. Яна – отпадная малышка. Я понимаю, почему у Марка от неё крышу снесло. Никогда не забуду, как она завела толпу мужиков в «Подземелье», пытаясь убедить Маркуса, что ей плевать на общественное мнение. Уф, это было очень горячо. Даже я не отказалась бы попробовать её.

– Ты встретилась с шерифом? Что насчет школы? Салли?

– Вау! – Я звонко захлопнула дверцу своего шкафчика. – Ты ещё спроси, поела ли я? Или сколько раз в день сходила в туалет?

– Салли, – устало выдохнул Марк, – перестань уже дерзить. Я понимаю, что у тебя сложный период в жизни.

– Хватит! Говоришь, как мистер Дик.

Р-р-р, сразу представила себе его тихий, до ужаса медленный голос. И эти его заскоки, в виде странных абстрактных фраз, доводили меня до белого каления. Он вообще кому-нибудь помог?

Маркус снова выдыхает. Он явно сдерживается, чтобы не накинуться на меня.

– Ты же можешь просто ответить? Всего два вопроса.

– Да, я была у шерифа. Он сказал, что мне не место в обществе, но деньги всё решают.

– Что? – рявкнул Марк, от чего даже у меня по коже пробежался озноб.

– И ещё сказал, что придумает мне общественные работы.

– Салли, то, что он сказал тебе – это не…

– Марк! – вспылила я, готовая стукнуть кулаком по металлической дверце. – Просто заткнись! Ты можешь просто отстать от меня? Я сходила к шерифу и прямо сейчас в школе! Я окончу школу, так что оставь меня в покое! Я знаю, ты умеешь!

– Тебе звонила мать? – Маркус проигнорировал мой всплеск словесной агрессии.

– Мама? – Я застыла. – С чего это?

– Неважно, – буркнул Марк. – Если позвонит, сообщи мне.

– Маркус, – прищурилась, – ты пытаешься что-то от меня скрыть?

– Не выдумывай.

Он сбросил вызов. Я сжала телефон в руке, смотря на него, словно это шея Марка, которую я бы с удовольствием вот так же сжала.

– Проблемы?

Я резко оборачиваюсь.

– Ты кто?

– Рут Чейс, – представилась девушка, протянув мне руку.

Я осмотрела её с ног до головы, стараясь напугать её своим взглядом, но она даже не смутилась. Выше меня, худосочная блондинка, с большими широко посаженными глазами. Она приветливо улыбалась мне пухлыми губками, чуть вздёрнув свой курносый нос.

Я приподняла бровь, красноречиво взглянув на её руку. Пожимать её не собиралась, как, собственно, и знакомиться.

– Чего надо?

– Эм, ну-у-у, – промямлила она, смутившись и опустив руку, – я… просто… президент школьного совета… и… подумала, что тебе может быть одиноко. – А теперь она затараторила. – Я понимаю, что сложно, должно быть, в выпускном классе переводиться в другую школу. Хотя смена коллектива даётся непросто в любом возрасте, уж я-то знаю. Но все же хочу, чтобы ты знала: здесь полно народу. И мы все готовы тебе помочь. Ты не должна чувствовать себя одинокой в толпе – это необязательно.

Я застыла, вытаращив на неё глаза. Это что еще за диво дивное? Я не прерывала её речь, напоминающую непрекращающееся извержение вулкана, только по одной причине – не знала, как вставить хоть слово и что вообще можно на это сказать.

Спасибо? Я все поняла? Или отвали?

А девушка тем временем продолжала:

– У нас очень хорошая школа, квалифицированные учителя. Мы все здесь очень дружелюбны. Ты легко сможешь найти себе компанию. Никто не откажется тебя принять.

– Господи, женщина! – проворчал хриплый женский голос позади меня. – У меня от твоего непрерывного монолога сейчас кровь из ушей повалит, честное слово! Дружелюбны? Не откажутся принять? Ты сегодня съела килограмм радуги, или что?

Я хмыкаю, поворачиваюсь, чтобы увидеть, кто ещё решил присоединиться к нашему занятному разговору. Эта девушка чуть ниже меня. Всё, что я могу о ней сказать – слишком много чёрного. Она вся – сплошное чёрное пятно. Я люблю этот цвет, но не в таком готическом количестве.

– Особенно вон те ребята. – Она, не стесняясь, указала пальцем на толпу, ютившуюся в самом дальнем углу. Я прищурилась, чтобы понять, что в них такого.

И ничего сверхъестественного не обнаружила. Обычная кучка плохишей-парней и вызывающих девок. С какой компанией я тусовалась год назад. И сейчас у меня нет никакого желания присоединиться к ним.

– Они откусят тебе нос, если рискнёшь к ним сунуться, – предупредила меня готка, а я в ответ, давайте угадаем, промолчала. Кто ещё кому и что откусит. – Не знаю, – она потеребила пальцами прядь своих длинных волос, – как Реду Норрису удалось не просто влиться в их компанию, а ещё и возглавить её?

Блондинка пожала плечами.

– Кто ж его знает.

Они вдвоем уставились на парня, вальяжно прислонившегося к стенке. Я тоже остановила на нем взгляд. Он, видимо, почувствовал, что на него палятся три пары женских глаз, и теперь заинтересовано смотрел в нашу сторону.

– Отвернулись быстро! – приказала черноволосая. И мы, как по команде, повернулись в другую сторону.

Да блин! Что я творю?

– Пусть и стал занозой в заднице у шерифа и директора, но он ведь очень горяч, ты не сможешь этого отрицать.

– Пегги, – укорила её Рут, – что за лексика?

– Это ты у нас мисс отличница, а не я, забыла? И не увиливай! Ты считаешь Реда сексуальным?

– Да, он секси, – вздохнула Рут, чем вызвала довольную улыбку, хм, Пегги? Так ведь она её назвала? Необычное имя для готки. – Но лично мне больше по вкусу Шейн Велс.

Я закатила глаза. Как я умудрилась попасть в эпицентр сексуального исследования парней этой школы?

Готка засмеялась, я вздрогнула: так это было неожиданно.

– А вот как раз и он! – Ей богу, блондинка чуть не прихлопнула в ладоши. – Шейн! Привет!

Я прикусила губу. Мне не интересно, как выглядит ходячий секс символ этой грёбаной школы! Но я не выдержала и глянула на него из-за плеча.

Фу – ты, ну – ты!

Это тот прилизанный качок, уронивший меня на задницу утром!

Парень помахал рукой в ответном приветствии, стреляя глазами в меня. Я резко вернула голову в прежнее положение.

– Правда он красавчик? – обратилась ко мне Рут, поиграв бровями.

Почему они разговаривают со мной, словно я их подруга?

Я взмахнула рукой, отмахиваясь от них, развернулась и пошагала к выходу. За спиной послышался дикий гогот парней. Плохиши веселятся. И вроде бы понимаю, что смеются они не надо мной, но все равно немного съеживаюсь.

Я прохожу мимо Шейна. Теперь я знаю, как его зовут, но мне ведь по барабану. Краем глаза замечаю, как он делает шаг в мою сторону, но останавливается. Интересно, его задержала моя размашистая походка или недовольно раздувшиеся ноздри?

Беру свои слова обратно: это не просто обычная школа, это бесящая школа.

Перед тем, как выйти из здания, чувствую ещё один взгляд. Холодок пробежал по коже. Что-то знакомое. Сердце забилось глубже, пытаясь спрятаться.

Я сжимаю ручку, оборачиваюсь, стараясь вычислить, кто смотрит на меня. И понимаю, что все. Все уставились на меня, казалось, даже не моргая.

Картинка перед глазами поплыла. Я вывалилась наружу, молясь, чтобы ноги выдержали эту дрожь.

Он здесь.

Он не собирается оставить меня в покое.

Я знала, но до последнего надеялась, что ему хватит здравого ума, чтобы держаться от меня как можно дальше!