Друид Шаннары

ГЛАВА 17

Уже пятый день путешественники шли на север, через край, что лежал за горами Чарнал. Поля были устланы травами и дикими цветами. Изредка попадались небольшие рощицы. Ручейки серебряными лентами сбегали с гор и обрывов, разливались озерами, сияя в солнечном свете, как зеркала, дул легкий прохладный ветерок. Идти было легко, земля расстилалась ровным ковром. Днем сияло солнце, а ночью в воздухе разливалось тепло. Небеса раскинулись синим шатром. Дождь пошел лишь однажды, ласково обрызгал деревья и траву и почти сразу прекратился. Настроение у всех в отряде было отличное, тревожные предчувствия грядущих испытаний сменились уверенностью и ощущением полной безмятежности. Сомнения почти забылись. Путники шагали легко и быстро. Время шло, сглаживая взаимоотношения. Даже Уолкер и Пи Элл заключили негласное перемирие, хотя вряд ли можно было утверждать, что они подружатся. Они держались на расстоянии, и каждый выказывал нарочитое безразличие к присутствию другого. Поведение остальных отличалось завидным постоянством. Хорнер Диз был, как всегда, замкнут и суров, Карисман забавлял спутников песнями и рассказами, а Морган и Оживляющая, точно заговорщики, обменивались взглядами и жестами, понятными только им одним. Все тщательно скрывали свои чувства и мысли. Лишь Карисман оставался самим собой. Он просто не умел носить маску. Каждый боролся с сомнениями и страхами, надеясь на удачу.

На следующий день ландшафт стал постепенно меняться. Яркая зелень южных лесов и холмов поблекла, сменилась серыми тонами. Цветы исчезли. Путники шли теперь по жухлой, сухой траве. Деревья, на которых когда-то зеленела листва, стояли голые. Птицы исчезли, зверюшки перестали встречаться. Край этот поразила болезнь, она унесла с собою жизнь и красоту земли.

Ближе к полудню путники поднялись на возвышенность и сверху оглядели пустынную долину.

— Порождение Тьмы, — мрачно сказал Морган.

Но Оживляющая встряхнула серебряными локонами и поправила:

— Уль Бэк.

Они пошли дальше. Земля менялась на глазах, теперь она казалась совершенно мертвой. Трава и листья бесследно исчезли: ни кустика, ни стебелька. Деревья, похожие на скелеты, протягивали к небу голые черные ветки, как будто молили о пощаде. Почва настолько высохла, что казалось, ничто уже не вырастет на этой земле: бескрайняя пустыня, голая, бесплодная и враждебная всему живому, простиралась до горизонта. Пыль столбами поднималась из-под ног, словно отравленное дыхание земли. Кругом царила тишина: ни зверя, ни птицы, ни насекомого. Ручьи пересохли. Идти было теперь труднее. Снова стали собираться облака, сперва они парили легкими пушинками, а затем плотной пеленой заволокли небо.

В ту ночь путники остановились в лесу, где царило такое безмолвие, что они отчетливо слышали свое дыхание. Дрова не загорались, поэтому костер развести не удалось. Поблескивающие камни отражали завесу облаков и деревья.

— Завтра мы доберемся до места, — объявил Хорнер Диз в тишине, переводя взгляд с одного лица на другое. — До Элдвиста.

Никто не проронил ни слова в ответ.

Присутствие Уль Бэка стало вполне осязаемым: как будто он устроился рядом с путешественниками в угасающих сумерках, заснул рядом, а наутро отправился в путь вместе с ними. Воздух, которым они дышали, был дыханием Короля Камня. Даже безмолвие принадлежало ему. Они видели, как Король Камня манит их, тянется к ним, чтобы увлечь еще дальше. Никто не говорил об этом, но все знали: Уль Бэк здесь, рядом.

Земля превратилась в камень. Словно бы с нее, увядшей, высохшей и безжизненной, смыли все краски, кроме серой, и тогда она окаменела. Все вокруг замерло, словно гигантское изваяние. Стволы и ветки, кустарник и травы, скалы и почва превратились в камень. Кровь стыла в жилах, но, несмотря на леденящий холод, эти скульптуры манили и завораживали своей красотой и совершенством.

Путники брели словно сквозь застывшее время. Сквозь дымку они с большим трудом сумели различить вдали какое-то тусклое мерцание. Подойдя ближе, увидели реку. Серая, как земля, по которой они шли, она сливалась с унылым пейзажем, унося воды куда-то вдаль. Они добрались до Быстрины Прилива.

Показались утесы-близнецы, зубчатая каменная спираль, резко поднимавшаяся у горизонта. Именно туда лежал их путь.

Земля под ногами зловеще вздрагивала, толчки отдавались где-то в скалах, словно земляной ковер встряхивал великан. Путники не могли определить, откуда шли эти толчки. Но Хорнер Диз явно что-то знал. Глядя на него, Морган увидел, как напряглось лицо старика и в глазах появился страх.

Спустя какое-то время тропа стала сужаться с обеих сторон, воды Быстрины Прилива подступили совсем близко, и путешественники оказались в коридоре между скал, который по мере продвижения становился все теснее. Каньон шел прямо к утесам, под уклон, угрожая в конце концов сбросить путников в море. Похолодало, воздух, как губка, пропитался влагой, и она капельками выступала на коже. Отряд упрямо прокладывал путь сквозь невесомую дымку. В сгущающихся сумерках они двигались, словно тени. Диз шел впереди, за ним Морган и Оживляющая, горец казался изможденным, девушка, как всегда, — безмятежно-спокойной. Карисман напевал что-то про себя и вертел головой, будто любопытная птица. Уолкер, закутанный в длинный плащ, шел за ними, как всегда размышляя о чем-то своем. Пи Элл замыкал цепочку. Его нюх опытного ловчего не должен был подвести.

Впереди, на фоне светлого неба, виднелись причудливые камни. Их можно было принять за изваяния, будь в них хоть какой-то намек на привычную форму. Они застыли, точно памятники, выточенные тысячелетиями бурь и ветров, — воплощение замысла одержимого скульптора. Чувствуя себя неуютно в тени этих скал, отряд прошел между ними и поспешил дальше.

Наконец они добрались до утесов, между которыми пролегало глубокое и узкое ущелье. Оно как будто образовалось в результате смещения пород. Утесы нависали по обе стороны коридора, вздымаясь в облака, словно навсегда приковавшие их к небесам. В воздухе пеленой стоял туман, речные воды разбивались о скалистые берега.

Хорнер Диз шел вперед, остальные следовали за ним, пока не сгустилась тьма. Воздух в расщелине стал прохладнее, ветер приносил далекие крики морских птиц. «Есть ли здесь что-нибудь живое, кроме морских тварей?» — подумал Морган Ли, доставая меч. Мускулы его напряглись, он чувствовал, что отряду угрожает опасность, и старался уловить малейший ее признак. Диз пригнулся, как зверь на охоте, остальные казались призраками. Только Оживляющая как будто ни на что не обращала внимания. Она высоко держала голову, обводя внимательным взглядом скалы.

У Моргана пересохло в горле, и не давала покоя мысль: «Что нас ждет впереди?»

Скалы почти сомкнулись над головой, и на мгновение путники оказались в полной темноте, только тонкая полоска уходящего вперед коридора оставляла им надежду. Затем скалы снова расступились и хлынул свет. Расщелина вела в долину между утесами. Неглубокая, заросшая деревьями и кустарником, покрытая огромными валунами долина представляла собой кладбище. Повсюду валялись груды скелетов. Кто здесь погиб, оставалось загадкой.

Хорнер Диз приказал остановиться.

— Это Долина Костей, — тихо произнес он. — Врата в Элдвист. Там, за долиной, и начинается Элдвист.

Все подались вперед, чтобы лучше видеть. Уолкер оцепенел.

— Там, внизу, что-то есть.

Диз кивнул.

— Я знаю, — отозвался он. — Тварь эта зовется Коден. Сторожевой пес Короля Камня.

Все посмотрели вниз, но даже Пи Элл ничего не заметил. Диз сел на обломок скалы и продолжал:

— Никто из вас его не увидит, пока не окажется у него в зубах. Если бы эти бедняги могли говорить, они многое бы поведали нам

Морган поддел носком сапога кусок дерева. Обломок был на удивление тверд, словно каменный. Юноша пригляделся к нему: точно, камень. Все, что было под ногами, все вокруг окаменело.

— Коден — это такая порода медведя, — рассказывал между тем Диз. — Здоровенные твари, живут высоко в горах на севере, держатся, как правило, поодиночке. Никогда не знаешь, чего от них ждать. Но этот, — старик кивнул вниз, — просто чудовище.

— Такой огромный? — спросил Морган.

— Чудовище, — подчеркнул Диз. — Дело не в размерах, горец. Эта зверюга больше уже не Коден. В ней при желании еще можно признать зверя, но с великим трудом. Бэк что-то сотворил с медведем. Ослепил его, он ничего не видит, но слух у него такой острый, что он услышит, как травинка упадет.

— Стало быть, зверь знает, что мы здесь, — размышлял Уолкер, обходя Диза и заглядывая вниз. — И сдается мне, знает уже давно. Он здесь, внизу, и ждет, когда мы попытаемся пройти мимо.

— Если он вообще там, — вступил в разговор Пи Элл. — С тех пор как ты побывал здесь, старик, прошло немало времени. Может быть, он давно сдох.

Диз спокойно сказал:

— Почему бы тебе не спуститься и не проверить?

Пи Элл криво усмехнулся.

Старый следопыт отвернулся, скользнув взглядом по долине.

— С тех пор как я видел его, прошло десять лет, а забыть до сих пор не могу, — прошептал он и покачал седой головой. — Такое не забывается.

— А вдруг Пи Элл прав и зверь за это время сдох? — с надеждой проговорил Морган. Он взглянул на Оживляющую и увидел, что девушка не сводит глаз с Уолкера.

— От этой твари дождешься! — откликнулся Диз.

— Тогда почему же мы не видим его, если он такой огромный и жуткий? — спросил Карисман, осторожно заглядывая через плечо Моргана.

Диз засмеялся. Глаза его сузились.

— Не видим, потому что он точно такой же, как и все внизу, — серый, точно обломок скалы. Вон посмотри: один из тех валунов, что валяются на дне, — это он и есть. Просто лежит там себе тихо-мирно и ждет.

— Ждет, — подхватил Карисман. Он запел:

В темном ущелье, меж скал и камней,

Коден разлегся на груде костей.

Там, на останках Зверей и людей,

Коден, урча, поджидает гостей.

— Песельник, замолчи, — приказал Пи Элл, в голосе его послышалась угроза. Он злобно посмотрел на Диза. — Ты же в тот раз прошел мимо этой твари, если верить твоим рассказам. Как тебе это удалось?

Диз громко рассмеялся:

— Мне просто повезло. Со мною было еще двенадцать ребят, мы взяли да и вошли в долину, идиоты! Всех он нас разом сожрать не смог, мы бросились врассыпную. Ему пришлось обойтись тремя. А когда мы возвращались, достался только один. Правда, к тому времени нас оставалось всего двое. Меня он упустил.

Пи Элл уставился на него:

— Ты верно заметил, старик, — тебе повезло.

Диз поднялся, он был сам похож на медведя. «Как тот Коден, — подумал Морган, — зловещий и мрачный». Диз посмотрел на Пи Элла так, словно готов был наброситься на него, и сказал:

— Есть разные виды удачи. Одна тебе дается свыше, другую ты должен заслужить. Одна всегда у тебя с собой, другую находишь в пути. Чтобы войти в Элдвист и выйти оттуда, надо иметь обе. Коден — такая зверюга, какую не увидишь в самом страшном ночном кошмаре. Но вот что я тебе скажу: если ты спустишься вниз и поглядишь, что там дальше, то Коден больше не будет пугать тебя, потому что в самых страшных снах тебе станет являться совсем другое!

Пи Элл презрительно пожал плечами:

— Сны — это удел напуганных стариков, Хорнер Диз.

Диз метнул на него полный негодования взгляд:

— Бахвалиться всякий может.

— Я его вижу, — вдруг воскликнул Уолкер.

Все мгновенно замолчали и повернулись к нему. Темный Родич смотрел на долину, где царили запустение и смерть.

— Кодена? — быстро переспросил Диз и шагнул вперед.

— Где? — воскликнул Пи Элл.

Уолкер сделал неопределенный жест. Морган внимательно всматривался в камни, но ничего не увидел. Юноша оглянулся на остальных. Никто из них ничего не заметил. Уолкер не обращал на спутников никакого внимания, он словно к чему-то прислушивался.

— Если ты в самом деле его видишь, покажи мне, — наконец проговорил Пи Элл нарочито безразличным голосом.

Уолкер не отозвался, продолжая всматриваться вдаль.

— Такое ощущение, что… — начал он и замолчал.

— Уолкер… — прошептала Оживляющая, коснувшись его руки.

— Я должен найти его, — объявил Уолкер. Он повернулся к девушке, встретил ее взгляд, затем по очереди оглядел своих спутников. — Ждите здесь, пока я не позову вас.

Морган попытался возразить, но в глазах Уолкера было нечто такое, что остановило юношу. И он вместе со всеми молча следил, как Темный Родич пошел в Долину Костей.

День замер в безмолвии, ветер стих. На фоне серых камней двигался только Уолкер, беззвучно, словно призрак, пересекающий каменистое плато. Последнее время он испытывал странные чувства. Темный Родич едва не умер от яда асфинкса, потом чуть не погиб в Каменном Очаге, и какая-то часть его, безусловно, умерла бы, если бы магии не удалось справиться с недугом, когда умер Коглин. Отправляясь в путешествие, Уолкер был совершенно разбит и уничтожен, идти его вынудил только гнев, страх перед одиночеством и желание проникнуть в тайны Уль Бэка и Черного эльфийского камня. Даже Оживляющая, несмотря на заботу о состоянии его души и тела, не могла помочь Уолкеру вновь обрести себя. Темный Родич был совершенно опустошен и решился на этот поход в смутной надежде понять свое предназначение в этом мире.

И вот теперь, здесь, на этой бескрайней пустынной полоске земли, где царили страх, сомнения и слабость, Уолкер вдруг решил, что у него появилась возможность вновь вернуться к жизни. И эту надежду породил Коден. До этой минуты магия внутри него молчала. Она столько раз подводила Уолкера и, казалось, уже совсем иссякла. Разумеется, магия помогала ему. Защищала от опасностей, отпугнула урдов, когда те подошли слишком близко, отвела брошенные снаряды. Однако это была жалкая, ничтожная капля в сравнении с тем, что она могла прежде. Он перестал понимать других, утратил особое восприятие мира, не мог предвидеть грядущих событий. Силы покинули Уолкера, ушли так же безвозвратно, как древний мир, как его жизнь с Коглином и Шепоточком в Каменном Очаге. Когда-то Темный Родич мечтал, чтобы магия исчезла, оставила его в покое, мечтал стать таким, как все. Но теперь он понимал, что желание это было пустым и глупым, особенно ясно это стало после смерти Коглина, результатом которой оказалось истощение всех его физических и душевных сил. Уолкер никогда не будет таким, как все, и никогда не обретет покоя, если магия покинет его. Он не может изменить свое предназначение. И Коглин говорил ему об этом. В пути Уолкер понял смысл его слов.

Теперь Уолкер нуждался в магии. Он требовал ее.

Темный Родич хотел проверить, может ли он по-прежнему рассчитывать на свою магию. Он почувствовал присутствие Кодена раньше, чем Пи Элл, и понял, что представляет из себя этот зверь, еще до того, как Хорнер Диз описал чудовище. Припав к земле среди камня и скал, тот молча потянулся к Уолкеру, как это всегда случалось с живыми существами при его приближении. Он чувствовал, как Коден взывает к нему. Уолкер Бо не понимал, зачем это нужно зверю, однако знал, что должен откликнуться.

Он пошел напрямик через завалы булыжника и окаменевших деревьев туда, где поджидал Коден. Уолкер знал, где затаился зверь, присутствие Кодена вновь воскресило его магию. То было неожиданное, бодрящее и вместе с тем успокаивающее ощущение — его сила пробуждалась к жизни, и Уолкер убеждался, что магия вовсе не исчезла, как он полагал, а просто выжидала своего часа. И Уолкер упрекнул себя: разве не старался он с присущим ему упорством отрицать ее существование?

Туман клубился между скал, белые завитки образовывали витиеватые узоры и странные полосы на фоне серой земли. Издалека, из-за стены утесов, до Уолкера доносился плеск океана, глухой гул, эхом отдающийся в безмолвии. Темный Родич замедлил шаг, чувствуя, что Коден совсем рядом, впереди, и не в состоянии до конца избавиться от подозрения, что его влечет навстречу гибели, и если магия не сумеет защитить его, он пропадет. «Ну а если и так»? — подумал он, но сразу отмел эту мысль.

Уолкер ощущал, как внутри него пылает магия, точно пробужденный к жизни огонь. Он спустился в углубление между двумя валунами, и перед ним словно из-под земли появился Коден. Как будто пыль, устилавшая скалы, внезапно приобрела форму чудовища. Зверь был огромный, раза в три больше Уолкера, матерый и старый. На огромных лапах загибались желтые когти.

Коден поднялся на задние лапы, фыркнул, пасть его раскрылась, обнажая сверкающий ряд зубов. Пустые белые глазницы уставились вниз, на пришельца. Уолкер не двигался, жизнь его висела на волоске — довольно одного удара могучей лапы. Он видел, что голова и тело Кодена изуродованы, для того чтобы он казался еще более жутким и вместе с тем нелепым, чтобы исчезла симметрия, некогда придававшая грацию зверю.

«Поговори со мной», — мысленно попросил Уолкер.

Коден заморгал и нагнул вниз морду. Уолкер заставил себя встретить невидящий взгляд чудовища. Он ощущал горячее смрадное дыхание.

Какое-то мгновение он был уверен, что непременно погибнет. Магия отказалась служить ему, сейчас Коден протянет лапу и прихлопнет его, как муху, хищные когти разорвут его на части, и это будет конец. Но тут он услышал, как зверь отвечает ему, услышал горловые звуки медвежьего языка, пойманные и преобразованные магией.

— Помоги мне, — попросил Коден.

Теплая волна захлестнула Уолкера. Жизнь вернулась к нему. Он не сумел бы описать, как это произошло. У него было такое чувство, словно он заново родился и опять смог поверить в себя. Лицо Темного Родича озарилось улыбкой. Магия по-прежнему принадлежала ему.

Уолкер медленно протянул здоровую руку и погладил морду Кодена, ощущая под пальцами не только грубую кожу и мех, но гораздо большее — он чувствовал его душу. Через прикосновение он ощутил боль этого зверя, прочел его историю. Он подошел ближе, изучая огромное, покрытое шрамами тело, больше не испытывая страха перед его гигантскими размерами. Уолкер понимал: зверь — всего лишь пленник, перепуганный, разъяренный, сбитый с толку и отчаявшийся. Теперь он желал только одного — освободиться.

— Я освобожу тебя, — прошептал Уолкер.

Он попытался разглядеть, чем связан Коден, но ничего не обнаружил. Где цепи, которые сковали несчастного? Уолкер обошел зверя вокруг. Огромная голова поворачивалась вслед за ним, стараясь ничего не упустить. Уолкер продолжил осмотр. Он нашел невидимые цепи магии, протянутые Королем Камня, и уже знал, как освободить зверя. Его придется снова превратить в медведя, в то существо, каким он когда-то был, стереть клеймо прикосновения Уль Бэка. Но его собственной магии для этого было недостаточно. Только Оживляющая обладала этой силой. Она смогла воскресить Луговые Сады из пепла, возродить то, что некогда существовало, а потом погибло. Но она предупредила, что не сможет воспользоваться магией до тех пор, пока не будет возвращен Черный эльфийский камень. Уолкер стоял, беспомощно глядя на Кодена. Огромное косматое тело зверя сжалось.

Темный Родич протянул руку и погладил Кодена. Мысли оформились в слова:

— Дай нам пройти, и мы отыщем способ освободить тебя.

Коден глядел на Уолкера из темницы своего изувеченного тела, невидящие глаза ничего не выражали.

— Идите, — сказал он.

Уолкер поднял руку, подзывая своих спутников, и опять положил ее на морду Кодена. Путешественники нерешительно приблизились. Впереди Оживляющая, за ней — Морган Ли, Хорнер Диз, Карисман и Пи Элл.

Темный Родич смотрел, как они проходят, не произнося ни слова и не шевелясь. Рука вытянута, ладонь покоится на морде зверя. Он прочитал их взгляды — они выражали самые разные чувства. Понимание было только в глазах Оживляющей, во взорах остальных — страх, почтение и недоверие.

И вот опасный участок позади. Путники беспрепятственно прошли от валунов Долины Костей до бреши в утесах и остановились, поджидая Темного Родича.

Уолкер убрал руку, и Коден вздрогнул. Пасть зверя широко открылась. Казалось, он беззвучно заплакал. Затем он заковылял прочь и неуклюже забился в скалы.

— Я не забуду! — крикнул ему вслед Темный Родич.

Он почувствовал себя совершенно опустошенным.

Плотнее закутавшись в плащ, Уолкер покинул Долину Костей. Едва он подошел, все набросились на него с вопросами: как ему удалось заколдовать Кодена, чтобы отряд сумел пройти? Темный Родич сказал только, что несчастное существо в плену у магии Короля Камня и зверю нужно вернуть свободу. Он, Уолкер, дал Кодену слово.

— Раз ты дал слово, так тебе его и держать, — раздраженно заявил Пи Элл, которому не терпелось избавиться от мысли о Кодене теперь, когда опасность миновала.

— У нас и без того будет достаточно забот, если мы хотим победить Короля Камня, — согласился Хорнер Диз.

Карисман уже бежал вприпрыжку впереди. Морган вдруг оказался лицом к лицу с Уолкером и не знал, что ему сказать. Вместо него заговорила Оживляющая:

— Если ты дал слово, должен сдержать его. — Однако как это сделать, девушка не пояснила.

Путники повернули и вступили в расщелину, пролегавшую между утесами. Проход казался сумрачным и темным в угасающем свете дня. Холодный резкий ветер задувал со склонов верхних утесов и, словно гигантская рука, сильными толчками подгонял вперед. Солнце уже погасло на горизонте, запутавшись в паутине облаков, превративших его свет в золотистые переливы. Крепкий пряный запах соленой воды, рыбы и водорослей разливался в воздухе.

Морган оглянулся на Уолкера, все еще изумляясь, как тому удалось справиться с Коденом, подойти прямо к зверю и безнаказанно коснуться его. Юноша вспомнил рассказы о Темном Родиче. Ведь это он когда-то научил Пара Омсворда не бояться могущества эльфийской магии. Морган считал, что Уолкер так и не пришел в себя после нападения порождений Тьмы на Каменный Очаг. Горец задумался: может быть, он ошибался и сам тоже на что-то способен? Вдруг он сумеет заново выковать меч Ли и возродить его магию? У всех у них есть шанс, как говорила Оживляющая.

Внезапно перед путниками открылось ущелье. Тени, окутывавшие их сплошной пеленой, разошлись, забрезжил тусклый, неясный свет. Искатели приключений по очереди заглянули в узкий прогал между утесами. Внизу под ними простиралась Быстрина Прилива, мутные волны с белыми барашками пены набегали на берег. Отряд двинулся вперед и снова утонул во мраке. Тропа, по которой шли путники, вела вниз, извиваясь и петляя в скалах, мокрая и скользкая от тумана и брызг. Стены снова раздвинулись, превращаясь в колоннаду, сквозь которую местами проглядывали море и небо. Камни под ногами шатались — казалось, что все вот-вот обвалится.

Вскоре путники оказались на таком крутом склоне, что им пришлось двигаться ползком. Узкий коридор постепенно перешел в туннель. Они пригнулись. Со всех сторон угрожающе торчали острые камни. На противоположном конце туннеля стены разошлись, и показался взмывающий ввысь уступ. Они поднялись на него, нашли тропу и взобрались по ней туда, где громоздился вал, сложенный из каменных глыб.

Путники стояли на краю обрыва и смотрели вниз. Морган почувствовал, как у него сжимается сердце. Внизу бурлило море. Узкий перешеек тянулся вдоль обрыва, а внизу к нему примыкал полуостров, широкий и неровный по краям, весь состоящий из утесов, о которые безжалостно бились волны Быстрины Прилива. На вершинах этих утесов раскинулся город. Высокие каменные чертоги принадлежали другому миру. Здания поднимались в воздух на сотни футов: отполированные, симметричные, с ровной чередой окон, чьи разинутые пасти чернели на фоне тусклого света. Дома лепились друг к другу так тесно, что город казался скоплением чудовищных каменных обелисков, выросших прямо из скалы. Над ними стаями кружили морские птицы, оглашая сгущающиеся сумерки горестными криками.

— Элдвист, — объявил Хорнер Диз.

Далеко на западе солнце опускалось в море, теряя с приходом ночи яркость, алые и золотые краски гасли в серебристом зареве. За спинами путников ветер с воем проносился по утесам. Казалось, что он раскачивает даже остроконечную вершину скалы, на которой стоял отряд. Спутники прижались друг к другу в этом ураганном натиске и зачарованно смотрели, как на Элдвист наползает тьма.

Ветер завывал и в городе, разгулявшись в каньонах улиц, в проемах скал. От этого воя Моргана бросало в дрожь. Элдвист стоял мертвый и заброшенный. В нем оставался только камень, твердый, устойчивый и неизменный. Стараясь перекричать ветер, Хорнер Диз окликнул остальных: пора было двигаться дальше. Старик отвел их назад, туда, где в утесе была высечена лестница, ведущая вниз, к городу. Ступени шли через закоулки и трещины, теряясь во мраке. Пока отряд спускался, наступила ночь, солнце село, на ясном и чистом небе загорелись звезды. Лунный свет отражался в водах Быстрины Прилива, и Морган различал над грядою скал острые шпили зданий. Заклубился прозрачный туман, и Элдвист приобрел совершенно фантастический вид. Морские птицы умчались прочь, крики их канули в безмолвие. Тишину нарушал только плеск волн, бьющихся о скалистые берега.

У основания лестницы путники нашли углубление, со всех сторон защищенное скалами. Хорнер Диз приказал остановиться.

— Дальше не пойдем, — сказал он, голос его звучал устало. — Уж больно опасно лезть туда ночью. Там, внизу, есть паук…

— Паук? — Морган, разглядывавший листочки кустарника, прекрасно сохранившиеся в камне, резко поднял глаза.

— Да, горец, — продолжал Диз. — Эта тварь с наступлением темноты подметает улицы города, подбирая все случайные обрывки и кусочки живого мусора…

Прервал его речь раздавшийся в недрах земли гул. Он шел из Элдвиста, и участники экспедиции быстро повернулись. Город застыл, непроглядно черный на фоне ночного неба.

«Теперь Элдвист кажется еще более зловещим и огромным, — думал Морган, вглядываясь во мрак. — И более неприступным…»

Нечто огромное вырвалось из темных пределов — тварь таких чудовищных размеров, что по сравнению с ней даже здания на миг показались карликами. Она поднялась из расщелины между монолитами, словно их порождение, громоздкая, тяжелая и длинная, как змея. Пасть широко раскрылась. Путники услышали жуткие звуки, напоминающие сдавленный кашель. Земля содрогнулась, и они попадали на камни — все, кроме Оживляющей. Девушка по-прежнему стояла прямо, словно она одна могла выдержать любые испытания.

Мгновение — и тварь исчезла, скрылась так же быстро и проворно, как и появилась. Слабый отзвук ее появления повис в воздухе.

— Это не паук, — прошептал Морган.

— Десять лет назад этой зверюги здесь не было, — прошептал в ответ смертельно бледный Хорнер Диз. — Готов поклясться.

— Верно, не было, — тихо отозвалась Оживляющая, поворачиваясь к спутникам, которые медленно поднимались на ноги. — Это существо появилось на свет не так давно, — продолжала девушка. — Ему только пять лет. Совсем еще младенец.

— Хорошенький младенец! — воскликнул Морган.

Оживляющая кивнула:

— Да, Морган Ли. Имя ему — Мо Гринт. — Девушка печально улыбнулась. — Это дитя Уль Бэка.