Дублер Казановы

Понедельник, 12 апреля

Лариса проснулась в прекрасном настроении. Позади два месяца тяжелых переживаний, тревоги, унизительных допросов следователя, изматывающих душу подозрений по адресу самых близких людей… Слава Богу, ни муж, ни верная боевая подруга не имели отношения к убийству Кости, её заместителя и любовника. Убийцей оказался профессиональный киллер, а пособником был сотрудник её фирмы. Порой деньги вынуждают людей забывать о библейских заповедях. Вот и Сева не устоял, продался и стал сообщником убийцы. В конечном итоге оба получили заслуженное возмездие — киллер убил наводчика, а в тот же день убрали и его самого.

Что ж, за все в жизни приходится платить, только форма оплаты бывает разная. Бизнес — игра жесткая, порой даже жестокая, нормы общечеловеческой морали в этой среде непопулярны.

Организовав фирму, Лариса по неопытности полагала, что её честность, порядочность будут залогом успеха коммерческой деятельности. Не тут-то было! Уже через несколько месяцев её по-крупному «кинули» ушлые псевдокоммерсанты, проповедующие иные принципы — урвать, «обуть» доверчивого партнера или припугнуть своей «крышей».

Со временем Лариса поняла, что в наше бандитское время в бизнесе нужно либо придерживаться «волчьих» законов, либо лезть на рожон, что весьма чревато, либо искать свой путь. Первый вариант ей претил по нравственным соображениям. Она попробовала второй, проявила строптивость, отказавшись платить дань шакалам-рэкетирам. Более практичная Алла быстро сообразила, чем это грозит, и предпочла третий вариант.

Мужчины полагают, что женщина в бизнесе должна придерживаться их правил, раз уж занялась неженским делом.

— А вот фигушки! — заявила неунывающая Алла. — Истинная женщина и в бизнесе остается женщиной. Еще Евтушенко говорил, что лучшие мужчины — это женщины. У так называемого слабого пола немало преимуществ перед сильным полом. Почему бы этим не воспользоваться?! Искусно демонстрируемая слабость — оружие убойной силы, перед которым мужики пасуют. А обаяние, шарм, кокетство?! Умище пока спрячем до поры до времени, играем в игру: «Ах-ах, я такая беззащитная, неопытная и беспомощная, мужчина, можно мне опереться на ваше плечо, — вы такой сильный и надежный, сбылась мечта всей моей жизни!»

Все средства хороши, если они позволяют достичь искомой цели жизненное кредо Аллы. «Женщины способны на все, мужчины — лишь на кое-что в постели и то не всегда», — перифразировав Анри Ренье, нахально заявляла она и на полную катушку использовала все, чем щедро одарила её природа.

Сильная, неординарная личность и прирожденная актриса, в зависимости от ситуации Алла могла прикинуться и простушкой, и легкомысленной балаболкой, и ветреной прожигательницей жизни, и полуприблатненной особой, и интеллектуалкой, и женщиной-вамп.

Начав дело с нуля, она вовсю использовала мужчин, а те об этом даже не догадывались. Один любовник предоставил Алле долгосрочный кредит, другой нашел дешевое помещение под склад, третий дал крупную партию товара на реализацию и не торопил с оплатой, четвертый помог наладить прочные связи с деловыми партнерами, пятый…

Все бы так потихоньку и шло, две подруги делали бы свой маленький бизнес, если бы Лариса не начала «бодаться» с рэкетирами, наотрез отказавшись от «крыши». Будучи благополучной интеллигентной женщиной, никогда не знавшей трудностей, Лара по наивности думала, что бандиты её не тронут. Воевать с женщиной — фи! — какой моветон! К тому же, не такой уж и густой с навар с её фирмы — оборот у неё тогда был небольшой, прибыль невелика, собственных денег не было, и она раскручивалась на кредит, предоставленный одним из бывших любовников. Стоит ли рэкетирам начинать с ней войну ради такой смешной дани? Она полагала, что бандиты лишь для видимости немного погрозят да и отстанут.

Реалистка-Алла прекрасно представляла, чем чревато беспечно-наивное поведение подруги, и уговаривала её не рисковать понапрасну. У начинающих бизнес-леди тогда не было ни поддержки, ни опыта борьбы с бандитами, ни денег на охрану. Но Лариса уперлась: «Не буду платить и все!»

Алла решила, что пора использовать женский фактор и обзавестись солидной «крышей». Осмотрелась, оценила шансы кандидатов и выбрала группировку Славы Миронова по прозвищу «Мирон». И как всегда, не ошиблась. Интуиция у неё безошибочная, а добиваться своей цели она умела. Очень скоро защитник стал не только «крышей», но и её любовником. Умная и хитрая Алла быстро прибрала его к рукам и вертела им, как хотела. «Крутой» Мирон оказался в её многоопытных руках мягче воска. Она лезла во все его дела, советовала, отговаривала от бессмысленных разборок. Имея авантюрную жилку, тем не менее, Алла никогда не теряла здравого смысла и как истинная женщина, избегала стрельбы, крови и жестокости.

Однако не зря сама Алла любила повторять: «С кем поведешься — от того и забеременеешь». Став подругой бандита, она приобрела не только защиту, но и проблемы. Результат — убийство Кости. Невинный парень оказался жертвой криминальных разборок двух враждующих группировок — Мирона и Саввы. Первым начал Савва. Рассчитывая спровоцировать давнего врага, он так организовал убийство Кости, чтобы обвинили либо Ларису, либо Аллу, либо самого Мирона, полагая, что тот в любом случае подставится, кого бы из троих ни обвинили в этом убийстве, и надеялся разделаться с ним руками правоохранительных органов. На открытую войну с мстительным и беспощадным соперником, зная его характер, Савва не решался.

Одного Савва не учел: Мирон и Алла поверили, что Костю застрелила Лариса, поэтому не предпринимали активных действий, чтобы ей не навредить. Но когда над головой Лары стали сгущаться тучи, Мирон использовал банальный прием — подбросил записку с липовым признанием одному из Саввиных боевиков, убитому в перестрелке. Избитый трюк, но он сработал — следствие закрыли, списав на бандитские разборки. Деньги, как известно, ещё никто не отменял, взятки как брали, так и берут, а скупым Мирон не был. Савва скрипел зубами в бессильной злобе. А дальше — типичный сценарий заказного убийства: заказчик избавился от ставших опасными свидетелями киллера и его пособника.

— Негодяи получили по заслугам и справедливость восторжествовала, — удовлетворенно констатировала Алла. — Это не я придумала, ещё древние говорили: «Nil inultum remanebit» — ничто не останется неотмщенным.

Мало приятного, когда убивают людей, пусть даже они сами убийцы, но в этой печальной истории есть хотя бы один плюс — сама Лариса, её муж и Алла уже вне подозрений. Следствие закончено — забудьте! Финал, хоть и безрадостный, но все же означает конец самого тяжелого периода жизни двух бизнес-леди.

Теперь жизнь постепенно вошла в привычный ритм. Три новых заместителя Ларисы уже освоились, с неё снято множество мелких повседневных дел, а раньше ежедневная текучка отнимала очень много времени. Костя был хорошим замом, но он был один, а теперь у неё трое замов. Ларе уже не обязательно самой вести все переговоры. Олег, первый зам, успешно справлялся со всеми проблемами. Она ездила только на первую встречу с новым деловым партнером, обговаривала кардинальные вопросы, а детали и техническую сторону доводил до ума заместитель. Лишь с давними партнерами, с которыми за три года сложились не просто деловые, а дружеские отношения, Лара предпочитала разговаривать сама.

Времени стало гораздо больше и можно со спокойной душой оставить фирму на замов и немного отдохнуть. Эти два месяца, пока шло следствие, дались ей очень тяжело.

Скоро они с подругой едут в Италию, где их с нетерпением ждет Марио, любовник Аллы. Можно совместить приятное с полезным. У обеих бизнес-леди есть дела с итальянскими партнерами. Подпишут контракты, а потом позагорают у моря. Там уже тепло. Да и сменить обстановку не мешает.

После окончания следствия Лариса объяснилась с мужем, и отношения с ним стали гораздо лучше, чем за все годы их брака, когда они жили каждый сам по себе, как чужие.

Миша, талантливый авиаконструктор, искренне переживал происходящий в стране беспредел. Его родное НИИ агонизировало, сотрудники месяцами не получали даже свою мизерную зарплату. Стеснительный, неуверенный в себе и ранимый, Миша был абсолютно неприспособлен к коммерческой деятельности и комплексовал, что семья существует на заработки жены. В душе он был против, что Лариса занимается бизнесом, но не смел вмешиваться.

Во время следствия муж думал, что она застрелила любовника, а та полагала, что это сделал Миша. Так и жили под одной крышей почти полтора месяца, подозревая друг друга. Но, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Обстоятельства сложились так, что им пришлось поговорить обо всем откровенно. Муж признался, что ради жены и сына был готов взять убийство Кости на себя. А она так плохо о нем думала…

Не любила Лара мужа, но сейчас стала ценить и уважать. Тоже неплохо для семейной жизни, по крайней мере, при немалом стаже брака.

Даже то, что в жизни Ларисы теперь появился другой мужчина, Игорь Северин по прозвищу «Казанова», не повлияло на её отношение к Мише. Муж это одно, а любовник — совсем другое. К Мише спокойное, доверительное отношение, а все эмоции — любимому. Умная женщина умеет успешно совмещать то и другое без особых потрясений для своей семьи.

Миша хороший отец, любящий муж, порядочный, честный и добрый человек, но типичный интеллигент со всеми плюсами и минусами.

Недавно в жизни Ларисы произошло ещё одно событие. Игорь улетел в командировку в Штаты. Лара скучала, тосковала, хоть тот звонил ежедневно. Но звонки любимого — неравнозначная замена. Свято место, как известно, пусто не бывает, а когда женщина скучает, — и подавно. Исход закономерен.

Убийство Севы и киллера расследовал частный сыщик Виталий Рылеев. Она влюбилась в него в совершенно неподходящий момент, когда было неясно, кто убил Костю. Казалось бы, до любви ли тут, когда так тяжело на душе?! Но истинная женщина всегда остается женщиной. Чувства разуму порой не подвластны. Виталий вошел в кабинет её адвокатессы, окруженный незримой аурой сильного, надежного, уверенного в себе человека, и от его мощнейшего биополя у Ларисы ослабели коленки и гулко застучало сердце. В ту же минуту меж ними пробежала та самая искра, когда рождается ещё не осознанное — это моя судьба!

И все же в первую встречу Лариса сказала себе: «Стоп! Я буду ждать Игоря». Но сказать себе легко, а когда рядом обаятельный, сильный мужчина, который смотрит многозначительным взглядом, — все благие намерения быстро улетучиваются. Влюбчивая Лариса продержалась недолго. И какая, в сущности, разница, сколько это продлится?!

Став любовницей Виталия, Лариса не очень задумывалась, к чему это приведет. Да разве влюбленная женщина об этом задумывается?! В её жизни и раньше бывало по несколько любовников одновременно.

Кто сказал, что нельзя любить двоих мужчин? Только тот, кто сам не любил.

Казанова — романтик, нежный и утонченный любовник, который носил её на руках, называл принцессой и Снежной Королевой, читал ей стихи.

Виталий — попроще. Он — человек иного круга, но какое это имеет значение, когда женщина влюблена?! Раньше среди её любовников не было частных детективов, и Лариса представляла их совсем другими — грубоватыми, бесцеремонными. Виталик не такой, по крайней мере, с ней. Работа сыщика наложила на него свой отпечаток, но с ним интересно. Романтика, элемент риска, с которым была связана его профессия, азарт охотника во время расследования, возможность быть рядом и принимать хотя бы косвенное участие, когда лично тебя дело не затрагивает — все это интриговало и пока не приелось.

Жаль, у обоих мало времени для встреч. По телефону, когда выпадает свободная минутка, общаются по десять раз на дню, но обоим этого не хватает. Виталику проще, он не женат, а у Ларисы семья. Можно прийти домой попозже, но ведь не каждый день. Сейчас с Мишей такие теплые отношения, что не хочется разрушать эмоциональное благополучие, да и сына она мало видит. Алешку Лара обожала, только ради него и прожила одиннадцать лет с нелюбимым мужем. Но даже пылкая страсть не должна идти в ущерб ребенку.

Пару часов свиданий с Виталием пролетают в мгновение ока. Пожалуй, это единственное, что сейчас омрачает жизнь, да и то не очень. Ожидание встречи, эмоциональный подъем и волнение души для неё даже привлекательнее самого интимного общения. Виталий вошел в её жизнь, он любит её, скучает, если они не видятся несколько дней, и сознание этого и греет, и будоражит душу.

Что ещё надо женщине для счастья? Нормальная семья, любимый сын и любящий мужчина. Конечно, хорошо, когда все эти компоненты под одной крышей, но в жизни не бывает так, чтобы было все. Надо радоваться и тому, что имеешь.

А потом вернется Казанова. Тоже любимый, тоже желанный. Может быть, удастся сохранить обоих, может быть, она расстанется с Виталием. Но зачем сейчас загадывать, когда все хорошо?! «Как пойдет», — говорит в таких случаях Алла.

Если бы Ларису спросили, ради чего она живет, она бы, не колеблясь ни единой секунды, ответила: «Ради любви!» А разве любая другая женщина ответила бы иначе? Каждая женщина нуждается в любви, мечтает о ней и надеется, но не всегда надежды сбываются, и она вынуждена с этим смириться. Но без любви и сладких слов дочь прародительницы Евы чахнет и теряет себя. Наивный Адам этого не знал, зато знал Змей-искуситель.

Ларисе уже тридцать пять, а она сохранила способность безоглядно влюбляться. Кое-кто считал её ветреной и непостоянной. Любовников у неё действительно было немало. И обычно начиналось все примерно одинаково душа замирала и пела. Неважно, сколько продлится состояние влюбленности. Это полет души, даже если продолжается он недолго. Лариса была влюблена и день, и неделю, и пару месяцев. Когда исчезала острота новизны, ей становилось скучно. Долгая безрадостная связь её не привлекала. Потом ей было гораздо труднее отвязаться от надоевшего любовника, чем завести нового. Если женщина внутренне готова влюбиться, — объект не замедлит появиться.

Мужчины полагают, что им принадлежит активная роль, что это они выбирают женщину и стремятся её завоевать. Типичное заблуждение! Но слабому полу не следует разубеждать сильный. Мужчины не меньше женщин любят тешить себя иллюзиями.

На самом деле женщина первой реагирует на понравившегося мужчину и посылает ему невидимые сигналы. Настоящий мужчина их почувствует, но не осознает. А дальше начинается игра, в которой видимое лидерство — за сильным полом, а невидимое — за слабым. «Я хочу тебе понравиться», безмолвно начинает атаку женщина. «Ты мне нравишься», — вступает в игру мужчина.

Точно так же было у Ларисы с Виталием, так же начиналось и с другими. Но другие — в прошлом, а он — настоящее. Когда женщина влюблена, — у неё нет прошлого.

Казанова для неё не прошлое, но сейчас он далеко. А благоразумие и рассудочность эмоциональным женщинам не присущи.

Подруга удивлялась, что Лариса влюбляется, порой теряя голову. Мужчины в жизни Аллы существовали либо для тела, либо для дела, но не для души. И в том, и в другом случае она их лишь использовала — либо в физиологическом плане, либо в меркантильном.

— От мужика нужно только брать — либо деньгами, либо удовольствием, — цинично заявляла Алла. — В идеале желательно и то, и другое, но так не бывает. А ты до сих пор играешь в любовь.

Лариса с ней не спорила. Каждому свое, одним дано, другим нет.

Выключив воду, Лара отдернула занавеску и ступила на пушистый коврик. Сняв непромокаемую шапочку, тряхнула длинными волосами, посмотрела на себя в зеркало и осталась довольна увиденным. Лицо свежее, глаза спокойные. Уверенная в себе, ухоженная и благополучная женщина в расцвете зрелой красоты.

Но красоты не бывает чересчур много. Можно добавить и ещё один штрих, чтобы восполнить тот урон, который нанесли внешности бессонные ночи и волнения прошедших двух месяцев.

Похоже, между бровями появилась тоненькая морщинка, да и под глазами намечается сеточка. Еще только-только, но лучше предупредить образование морщин, чем потом с ними бороться. Надо сделать маску, тогда лицо будет выглядеть ещё свежее.

Лариса нанесла на лоб и под глаза густой слой питательного крема, смочила в чайной заварке тоненькие полоски нарезанных салфеток и наложила их в разных направлениях поверх крема. На свободные места нанесла яично-медовую маску, чуть-чуть захватив края влажных бумажных полосок. Когда маска и салфетки высохнут, они растянут морщинки, а крем подпитает кожу. А пока все ещё влажное, можно успеть выпить чашку кофе.

Занятая собой, Лариса не сразу услышала трель сотового телефона. Кому это не терпится с утра пораньше? Деловые партнеры звонят в рабочее время, у Миши вряд ли что-то срочное, они только что расстались, а Виталик ей домой не звонил. Наверняка Алка. Та может позвонить в любое время дня и ночи, если её озарит гениальная идея. Ну ничего, подруга подождет или перезвонит снова.

Обернувшись махровой простыней, Лара обула домашние сабо и прошла в свою комнату. Дон, стороживший у дверей ванной, увязался следом, радостно виляя хвостом и пытаясь на ходу лизнуть любимую хозяйку хоть куда-нибудь.

Взяв трубку, она, как и ожидалось, услышала бодрый голос подруги:

— Привет, дорогая!

— Привет! — весело отозвалась Лариса.

— Рада слышать энтузиазм в твоем голосе. Чую — настроение на уровне?

— На высшем! — подтвердила Лара и ничуть не покривила душой. Она счастлива и спокойна, хорошо выглядит, ощущает себя привлекательной и желанной. Так что настроение соответствующее. Можно потрепаться с любимой подругой за жизнь. По голосу той чувствуется, что все в порядке, просто соскучилась и хочет похохмить. Почему бы и нет, раз все проблемы в прошлом?

— Чудненько, — удовлетворенно констатировала Алла. — Твои уже ушли?

— Да. Алешку телохранители повезли в школу, Миша ушел на работу.

— Как с хазбендом? Рецидив медового месяца?

— Почти.

— Отличненько! Можно цвести, пахнуть и хорошеть. По этому поводу есть предложение — пошли на жопинг.

— Куда-куда? — не поняла Лариса.

— Ну, на шейпинг. Надо жиры стрясти, чтоб ещё больше похорошеть.

— Да мне это пока не нужно…

— Хорошо тебе говорить, подруга, ты до сих пор изящная, как терракотовая статуэтка, а я уже в свой 50-й размер не влезаю. Так что, мать, прояви сознательность и составь компанию.

— И что мы там будем делать?

— Как — что? Жопой трясти до нужной кондиции форм.

— Но тебя эта часть тела никогда не разочаровывала. По-моему, у тебя все на месте. Сама же говоришь — хорошего человека должно быть много.

— Много, да не чересчур. Умные французы говорят: «Все, что много, плохо, — кроме денег».

— Зря волнуешься, дорогая, мужики от тебя и так млеют.

— Зато я собой недовольна, — проворчала Алла. — А у меня сегодня важные переговоры в «Фортуне». Хотела всех очаровать, однако меня постигло жестокое разочарование: любимый красный костюм на мне не сходится. Такая досада!

Да-а, для любой женщины это серьезная проблема, когда нет более серьезных. То, что любимый костюм не застегивается на талии, может испортить настроение даже неунывающей Алле. Но дай Бог, чтобы и впредь были лишь такие же мелкомасштабные проблемы.

— Алка, у тебя шкафы ломятся от костюмов. Одень другой.

— Те тоже не сходятся или по стилю не подходят. Носить не то, что хочется, — вредно для организма. У меня сегодня настроение боевое, хотела одеться во что-то яркое и вызывающе сексапильное.

— Ты и так сексапильная, — польстила Лариса.

— Толстая баба не бывает сексапильной, — не купилась Алла. — С некоторых пор, вняв совету Джима Исона, чтобы выглядеть молодой и стройной, я тусуюсь рядом с толстыми и старыми.

— Да ты не толстая, напрасно печалишься!

— Еще немного, и буду, как квашня. Теперь для меня самое большое утешение — встретить бабу, которая ещё толще, чем я.

Вот врет подруга! У неё потрясающая фигура, возможно, на любителя, но таких любителей немало. Разворот прямых плеч, безупречная осанка, ровные длинные ноги и 5-й размер бюстгальтера, как у Мерилин Монро. И хотя её параметры не 90–60 — 90, как у знаменитых топ-моделей, а 102 — 72 — 105, но при её высоком росте это вполне приемлемо, а ценителей пышных форм среди сильной половины предостаточно.

Алка сама просвещала Ларису, что мужчины, в зависимости от того, какую часть женского тела считают наиболее привлекательной, делятся на «ножистов», «грудистов» и «задистов». А фигура подруги на любой вкус — и стройный ножки, и пышный бюст, и крутые бедра.

— Рано волнуешься, Алка. Твоей груди все завидовали ещё со школы, так что можешь гордиться, да и бэксайд имеет пикантную округлость, а общий контур весьма рельефен.

— Чтобы сохранить этот рельеф, придется поработать над собой. От советов диетологов у меня только улучшается аппетит. Если так дело пойдет, — скоро пузо появится, талия потеряется или будет где-то под сиськами.

— С чего это вдруг?

— Сама же знаешь — на меня от переживаний обычно жор нападает. Это ты от расстройства чувств худеешь, везет тебе. За эти два месяца нервотрепки я съела полугодовую норму калорий. Вчера встала на весы и чуть не рухнула с них от морального потрясения — стрелку почти зашкалило. Одна умная баба сказала: «Чтобы похудеть, нужно есть невкусно». А я очень люблю повеселиться, а особенно вкусно пожрать. У нас и так мало радости в жизни.

— Не преувеличивай, подруга, по тебе ничего не заметно.

— Не скажи. При моем росте 178 я вешу 89 килограммов, ровно одиннадцать лишних, так что, хочешь — не хочешь, а жопой трясти придется.

— Думаешь, на шейпинге ты скинешь лишнее?

— Если буду сильно трясти всеми частями тела — скину. Надену стильное трико из блестящей синтетики, если только найду подходящий размер, и буду в нем усиленно потеть. Главное — после сеанса не пить, тогда за день можно целый килограмм сбросить.

— Неужели ты две недели не будешь пить жидкости?

— Красота требует жертв, — вздохнула Алла.

— Ну, не таких же! Это издевательство над собой.

— Ничего, переживу, — бодро отозвалась подруга. — Любишь жрать изволь помучиться.

— По-моему, проще сесть на диету.

— А то я на них не сидела! Все перепробовала, включая всевозможные патентованные средства. Диета — это период голодовки, предшествующий прибавлению веса, как говорила мадам Рутковская. Сев на диету, в первую очередь теряешь чувство юмора, поэтому я предпочитаю есть много, но часто. От голодовки кожа обвиснет и станешь вся дряблая, желтая и морщинистая, к тому же, желчная и злая. А жопингом достигается необходимая упругость мышц, тонус кожи и чувство юмора сохраняется.

— Между прочим, Алка, все наши кино — и эстрадные звезды, которые врут, что якобы невероятно похудели на кефире и минеральной воде, — на самом деле принимают какой-то тайский препарат, но почему-то хранят это в строжайшей тайне. Причем якобы его трудно достать, и в этом весь цимес. Пока набегаешься по всему Таиланду в поисках чудодейственного средства, уже наполовину похудеешь.

— Уговорила, мать, дойдет очередь и до Таиланда. Как-нибудь сгоняем туда за этим чудом. Высунув язык, бегать по жаре не будем. Отстегнем бабок, — нам в номер с поклоном принесут.

— Да я пошутила, подруга! Кто-то мне сказал, что в состав этого препарата входит засушенный солитер, а яйца глист при высушивании не погибают, так что вполне возможно, желанная стройность наших эстрадных див достигается за счет того, что им приходится делиться обедом с каким-нибудь цепнем.

— Тьфу на тебя, старуха! Я кофе пью со свежими французскими рогаликами, а после твоих «аппетитных» слов мой завтрак рискует оказаться в унитазе.

— Зато не будешь увлекаться всякими дурацкими средствами для похудания. Кто-то умный сказал, что хуже диеты есть лишь одно — разговоры о диете. Между прочим, подруга, пока ты мне голову морочишь, я останусь без кофе и на работу опоздаю.

— Какая-то ты стала нечуткая, подружка! Никак не хочешь войти в мое бедственное положение. Пойми, мне надо похудеть очень-очень срочно. Что бы ещё съесть, чтобы сразу похудеть, а?

Лариса почувствовала, что салфетки на лице уже высохли и стянули кожу. Держать их дальше теперь только во вред. По уму — с маской на лице вообще нельзя разговаривать — морщины станут ещё рельефнее. Но от болтливой подруги разве отвяжешься!

— Алка! У меня на лице маска уже застыла, я не могу больше разговаривать. Сейчас смою и договорим.

Сняв подсохшие салфетки, Лара смыла маску, нанесла тонизирующий гель с липосомами и удовлетворенно посмотрела на результат. Ну вот, что и требовалось — кожа гладкая, свежая, появился легкий, естественный румянец. Она вернулась в комнату и взяла лежащую на столе трубку.

— Ну, как, ты уже красивая? — поинтересовалась Алла.

— Да, вполне. Себе нравлюсь.

— Хитрая какая! Сама хорошеет, а подруга пусть ходит толстая!

— А чего тебе приспичило так резко похудеть? — удивилась Лара.

— Понимаешь, в «Фортуне» все мальчики очень изящные, стройные.

— Может, голубые? — попробовала Лариса умерить пыл подруги.

— Нет, они той ориентации, что надо. Милые, интеллигентные, весьма адекватно реагируют на прекрасный пол. Но, к сожалению, все — как тростинки. А я люблю таких субтильных мужичков. Унисекс нынче в моде, вот и я шагаю в ногу, но пока в одностороннем порядке — я их люблю, а они меня не очень.

— Не ври, Алка. Худенькие мужчинки тебя любят. Контрасты многим нравятся.

— В данном случае — не в масть. Эти мальчики слишком утонченные. Я на их фоне чувствую себя беременной бегемотихой.

Лариса удивилась — не в характере подруги так уничижительно отзываться о себе. Алка — очень сексапильная женщина с высокой самооценкой. Она всегда была крупной, и это лишь прибавляло ей шарма. Даже в школе подруга была выше всех и снисходительно трепала по голове субтильных одноклассников — её поклонники были и постарше, и повыше. Ее лишний вес никто не замечал.

Полнота бросается в глаза, когда женщина комплексует из-за нее, пытается как-то замаскировать, носит бесформенные балахоны темных расцветок или в унылую продольную полоску, предпочитает длинные юбки. В такой одежде полная женщина кажется огромной темной горой. У некоторых и движения по-особому скованные, и сразу чувствуется, как они не любят собственное тело.

Алка двигается с грацией тигрицы, как хищное и красивое животное, которое ощущает себя венцом творения. Она не просто ходит, а мчится, рассекая воздух, электризуя все вокруг природной чувственностью. От неё идет такой интенсивный заряд сексапильности, что мужчины это сразу ощущают.

На стремительно шагающую Аллу оборачивались все до единого встречные мужчины, провожая её долгим взглядом, покачивая головой в полном восхищении и прицокивая языком: «Знойная женщина!». Лариса сама не раз наблюдала, как обалдевший прохожий внезапно менял свой курс на 180 градусов и сомнамбулически устремлялся вслед, будто его влек инстинкт, как зверя особый запах.

Раньше Алка никогда не комплексовала из-за своих габаритов. С чего ей комплексовать, когда её так щедро одарила природа, и она сама это прекрасно знает?! Да и вообще, подруга настолько уверена в себе, что многие расценивают это как самоуверенность.

Возможно, у Алки что-то случилось с одним из любовников, что так выбило её из привычного образа? Хотя в целом на мужчин ей глубоко плевать. «Мужики для меня, а не я для них», — нахально заявляла она.

В словах утешения Алла обычно не нуждалась, но все же будет последним свинством не успокоить подругу, когда та не в своей тарелке.

— Брось, Алка, не бери в голову. С чего ты вдруг стала переживать из-за подобных пустяков? Это же твой стиль — роскошная, раскрепощенная женщина с крутыми формами. Оставайся такой, какая есть. Мужики и так от тебя без ума.

— А я запала на одного мальчонку из «Фортуны».

— И ради него собираешься похудеть? В жизни не поверю, что ты способна на такое самопожертвование ради мужика! Мало у тебя любовников, что ли?

— Те уже надоели.

— Заведи новых.

— А я хочу этого.

— Так возьми.

— Говорю ж тебе — он полнейший инфантел. Только-только из коммерческого колледжа, новоиспеченный бизнесмен, юный, свежий, симпатичный и что самое печальное — очень худосочный. Как раз мой любимый возраст и мой сайз. Но — зелен виноград, — вздохнула Алла.

Теперь понятно. Алке тридцать пять, мальчонке чуть больше двадцати. «Немолодая женщина сердце свое отдала молодому», — слова поэтессы точно отражают душевную боль многих дам позднебальзаковского возраста.

Но трудно поверить, что Алка может горевать по такому ничтожному поводу. Чувства для неё всегда оставались за скобками любовной интрижки. Когда ей чего-то очень хотелось, она этого непременно добивалась, но обычно без каких-либо собственных жертв. Или стареет подруга? И все же Лара с трудом могла представить, что Алла может так убиваться из-за мужчины, да ещё терзать себя проблемой похудания. Поесть та всегда любила.

— Дорогая, плюнь слюной, — беспечно заявила Лара. — На крайний случай — проще мальца подкормить, чем тебе самой худеть.

— Ну, похудеть в любом случае не вредно, даже если я этого симпатягу в конце концов приголублю. Мы же скоро в Италию едем. Как я там в купальнике буду выглядеть?! Ни одна лайкра не выдержит.

— А Марио как раз нравятся твои пышные формы.

Марио, богатый итальянский коммерсант, был на голову ниже и почти вдвое худее своей любовницы. Увидев Алку впервые во весь рост, он просто обалдел и потерял дар речи. С тех пор любовник регулярно предлагал ей выйти за него замуж, но подруга не спешила. «Я — патриотка! Не променяю свою любимую страну ни на какую солнечную Италию!» — заявляла она с пафосом, но, конечно же, дурачилась.

Алка держала Марио как запасной вариант. «Если здесь начнется заварушка и опять придут красные, я по-быстрому свалю в Италию и стану настоящей матроной, — хохмила она. — А если я сейчас стану его законной вайв, то к моменту красного переворота мы с Марио уже разбодаемся вдрызг или же итальянский муженек зачахнет от неумеренных постельных упражнений».

— Итальяшка-то, конечно, балдеет, но мне самой дискомфортно, — снова вздохнула Алла. — Опять же — любимые костюмы жалко. Что же теперь выбрасывать их, что ли? Я баба бережливая. Дешевле похудеть, чем новые покупать.

— Алка, по-моему, ты дурью маешься.

— Ага. Когда коту делать нечего, он свои яйца лижет. Так и я. То были волнения, переживания, подозрения, а теперь стало скучно жить.

— Опять ты ищешь приключений…

— Точно. Как раз на свою пышную задницу. Надо же хоть чем-то заняться. Как говорила одна мудрая дама: «Мужей, любовников и перчатки нужно менять часто. Если с первым и вторым вам повезло, — почаще меняйте перчатки». А я бы к этому добавила: если стало скучно жить, ищите острых ощущений.

— С твоим характером это не заржавеет.

Лариса встревожилась. С авантюрным характером подруги того и гляди влипнешь в какие-нибудь неприятности. Алка максималистка во всем, все ей надо на полную катушку. Любит риск, а если приключений нет, сама их ищет.

Общение с Мироном поначалу давало ей необходимые острые ощущения, но видимо, даже это приелось. К тому же, связь с бандитским главарем уже стала её тяготить. Не Алкин это уровень, она же интеллигентная женщина, в силу обстоятельств вынужденная приспосабливаться. Ее цинично-развязная манера лишь одна из масок. Хотя Мирон образован и корректен, но подруга стала скучать — бандитские игры весьма примитивны. Подоплека одна — либо деньги, либо борьба за сферу влияния. Капитал как таковой Алку не интересует, сфера влияния и подавно, она больше любит сам процесс — переговоры, удачные сделки, азарт и риск занятия бизнесом. Тупое накопительство, деньги ради денег — не для нее.

— Алка, не гони волну! Будут ещё у тебя приключения.

— Тебе хорошо — ты баба спокойная, любишь определенность и размеренную жизнь, а мне так неинтересно. Может, Мирона подговорить, пусть с Саввой пособачится? Постреляют немножко, и я развлекусь.

— Типун тебе на язык, подруга! — рассердилась Лариса.

Только этого ещё не хватало! За три года занятия бизнесом подругам не раз приходилось быть свидетельницами и участницами незатухающей войны двух бандитских главарей.

Так уж случилось, что без защиты Мирона они вряд ли преуспели бы в бизнесе. Теперь Лара уже понимала, что «крыша» нужна, но пусть уж лучше её обеспечит Мирон, чем кто-то другой. Слава, по крайней мере, не отморозок, как другие главари. С ним можно нормально общаться, у него есть определенные понятия о добре и зле, чести и порядочности, он не жаден и по-своему справедлив. Но и неприятностей из-за общения с ним у подруг тоже было предостаточно. Пока Мирон и Савва сохраняют вооруженный нейтралитет, но периодически бывают и разборки, и перестрелки, и трупы.

Нет, подругу надо немедленно урезонить, а то она, чего доброго, и в самом деле ради острых ощущений спровоцирует Славу Миронова на какие-либо военные действия.

— Все, Алка, кончай чернуху! Сама же недавно говорила, что готова каждый раз брать по две взятки на мизере, лишь бы вокруг нас больше не было трупов!

— Дурочка! Это же я шутки шуткую. На хрена нам пальба? Только-только все устаканилось. Я и Славке постоянно капаю на мозги, чтобы прислушался к совету умных людей: «Nulla sullus bello», — нет блага в войне. Когда Мирон рвется в бой, приходится давить на него эрудицией, цитируя древних. До моей образованности Славке далеко, потому стоит мне выдать фразу на латыни, как тот тут же молчок. Скажу по секрету, подруга, латынь и длинные цитаты из древних греков и римлян — замечательно средство, чтобы поставить последнюю точку в дискуссии. Собеседник сразу чувствует себя дурак дураком — возразить-то нечего. Не спорить же ему со всемирно признанным философом! Тем более, что сам он мертвые языки не знает и ни хрена не понял из сказанного, хоть и изображает умный вид. А я торжествую и горжусь собой.

— За что я тебя люблю, — так это за твою скромность, — поддела Лариса.

— Да уж, этого у меня не отнять, — самодовольно заявила Алла. — Скромнее меня был, пожалуй, только Людовик IV, король-солнце.

— А ты ещё больше расти над собой, повышай свою эрудицию.

— Я и так умна не по годам, — продолжала дурачиться Алла. — Слишком много знать вредно для организма. Пора заняться самим организмом, вот я и надумала на жопинг сходить. Пошли, а? Будем, как настоящие дамы, вести светский образ жизни. Или мы не заслужили? Пахали три года, как две папы Карлы, денег заработали уймищу, пора чуток расслабиться и потрясти мошной. Тут недалеко от меня дамский клуб образовался, «Фемина» называется. Запишемся в члены и будем там красиво отдыхать. Маникюр, педикюр, прическа, маски, массаж, жопинг, светская болтовня за вечерним коктейлем. Класс! Почувствуем себя, как леди из высшего общества!

— Да какие в этом доморощенном клубе могут быть леди! — фыркнула Лариса. — Наверняка раскормленные жены «новых русских», которые маются от безделья. О чем с ними говорить?

— Значит, не станем с ними говорить. Будем хранить гордое молчание.

— Среди подобных «дам» я умру со скуки. Они даже вести себя не умеют, — брезгливо обронила Лариса.

— А мы их поучим хорошим манерам, — продолжала придуриваться Алла.

— Зачем нам это надо! И без того некогда. Если появится свободное время, я знаю, как его провести с большей пользой.

— Какая же ты, однако, эгоистка! Сама устроила личную жизнь, а на подругу наплевать.

— И ты устрой.

— Да надоело все! Ну, что там в койке особенно интересного-то?! Знаешь, как начнется, как все закончится. Правы иностранные бабы — с вибратором проще, хлопот меньше. А оргазм он и есть оргазм — какая разница, с мужиком или с вибратором?!

— Ну, ты отчудила, подруга! — искренне удивилась Лариса. — Что-то тебя совсем не в ту степь занесло!

Это уже что-то новенькое. На Алку, любительницу плотских утех совсем не похоже. Плохому любовнику она тут же давала отставку. «Если у мужика не в порядке с прибором, то это неизбежно отражается на его характере, — цинично заявляла она. — На кой черт мне проблемный трахатель, которого нужно утешать, если у него не «стоит»?! Импотенты все закомплексованные, но пусть комплексуют не в моей койке».

Но вибратор — удел одиноких или сексуально неудовлетворенных женщин!.. Такая перспектива Алке никогда не светила — любовниками она обзаводилась без проблем, причем социальный статус не имел для неё значения — хоть шофер, хоть телохранитель, лишь бы был умельцем.

Свои интрижки подруга держала в тайне и никогда не заводила романов с деловыми партнерами. Пококетничать, повертеть задницей, построить глазки это пожалуйста, тут ей равных нет, но койку с делом она никогда не путала.

Может, и в самом деле ей все приелось и захотелось чего-то новенького?

— А-а, наконец-то и до тебя дошло, что я тоскую, — вздохнула Алла. Вся в страданиях и метаниях — надоела спокойная жизнь.

— По-моему, слишком быстро.

— А я вообще люблю, чтоб все по-быстрому. Жить спешу, хочу все успеть. Мой девиз: «Brevi manu!» Перевести?

— Не надо, я знаю, что это означает: «Быстро, без проволочек!»

— С тобой скучно. Моя эрудиция не производит на тебя впечатления, — притворно вздохнула Алла.

— Ладно, подруга, кончай дурить, мне пора на работу.

— Ты права, подурачились и будет. Расценивай это в качестве утренней разминки. Что, повеселила я тебя?

— Наоборот, очень расстроила. Я чуть не поверила всему, что ты тут наговорила, — призналась Лара.

Ну, слава Богу, с подругой все в порядке. А то Лара и в самом деле встревожилась. Хоть Алка и самоуверенная, но возраст есть возраст.

Лариса вспомнила, как загрустила на своем тридцатилетии. Тогда казалось, что все, молодость прошла, впереди лишь долгое увядание. Что за жизнь на четвертом десятке?! — думала она.

Однако с тех пор прошло пять лет, и Лара поняла, что возраст для женщины не имеет значения, если она не берет это в голову. Когда глаза горят, а рядом мужчина, которому ты хочешь нравиться, да и вообще — если хочешь нравится мужчинам, — какая разница, сколько тебе лет?! Одна из её сорокапятилетних приятельниц влюбляется до сих пор и ни в чем себе не отказывает, а от поклонников отбоя нет, хотя она далеко не красавица.

Женщина должна быть настроена на мужчин, даже не на какого-то конкретного мужчину, а на всю сильную половину, — и тогда она хороша в любом возрасте. И Лара ничуть не сомневалась, что и в сорок пять, и позже, она останется привлекательной. Если женщина хочет нравиться, — она непременно будет нравиться.

— Тебя, моя дорогая, всегда можно было купить на любой прикол, — заговорила подруга уже совсем другим тоном. Все понятно. Она просто сыграла для Лары маленький спектакль. В этом вся Алка. — Тему сегодняшнего розыгрыша мне навеял рекламный проспект. Представляешь, до чего рекламщики додумались: бросили в мой почтовый ящик буклет, в котором написано, цитирую: «Уважаемая Алла Дмитриевна! Мы знаем, что вы роскошная, холеная женщина, но последнее время вас беспокоит лишний вес. Вы неоднократно давали себе слово, что с завтрашнего дня сядете на диету, но за заботами забывали об этом. Мы предлагаем вам верное средство», — и далее реклама новой модели универсального тренажера для домашнего пользования. Откуда они имя, отчество и адрес-то выяснили? И главное — все про меня.

— Да просто в справочном узнали.

— Ага, и стали всем подряд посылать эти нежные послания? В том числе и пожилой вахтерше с четырьмя детьми?

— Возраст тоже могли узнать в справочном бюро.

— Эх ты, Ларка, не дашь помечтать! А я уже обрадовалась, что стала знаменитостью, и обо мне весь белый свет знает…

— Опять прикалываешься, подруга?

— Опять, — честно призналась Алла. — Проверяю тебя на чувство юмора. Констатирую: начинает восстанавливаться. Еще не окончательно, но прогресс налицо. И это меня радует.

— Мать, я из-за тебя опоздаю. У меня в одиннадцать переговоры в «Калинке».

— У меня в «Фортуне» в половине двенадцатого, так что мне тоже пора мыть шею. Кстати, чего я тебе звоню-то — чуть не забыла, видно, ранний склероз начинается. Вчера мне телефонировала наша бывшая одноклассница, Натка Пантелеева. В больнице, в аварию попала. Говорит, головку сильно зашибла. Так повредила мозги, что совсем плохая, ничего не помнит. Давай навестим её. Как у тебя сегодня со временем?

— До двенадцати буду занята, потом разная мелочевка, которую могу отложить на потом, а в два часа очень важные переговоры.

— Тогда я подстроюсь под тебя, — решила Алла. — На сегодня у меня других важных дел не предвидится, а мелочевку перекину на другое время. Следовательно, имею широкие возможности проявить человеколюбие и морально поддержать Натку. Она лежит в Склифе. Встречаемся в половине первого у центральных ворот больницы.

— Идет, — согласилась Лара.

— Я по дороге куплю ей всяких витаминов и калорий, чтобы Наталья не похудела и не подурнела. Надо же, как не повезло бедняжке — самое слабое место повредила! С мозгами у Натки всегда было туговато, так теперь ещё и сотрясла их.

— Ничего, подлечат. От того, чего нет, много не убудет.

— И то верно. Еще дурнее она уже вряд ли станет, — куда уж дурнее-то! Лишь бы фейс не повредила, свое единственное сокровище.

— До встречи, подруга. Мне пора.

— Пока, мать. Давай, трудись во славу всех отечественных бизнес-дам, дай мужикам жару. Мы покруче многих, пусть знают наших! Aut Caesar, aut nihil!

Лариса повесила трубку, сунула мобильник в сумочку, быстро оделась и нанесла повседневный макияж.

Вот ведь болтушка Алка! Хлебом не корми — дай приколоться. Почти час трепалась. Из-за неё она даже не успевает выпить кофе. Ну, да ладно, партнеры обязательно предложат — этика деловых переговоров обязывает.

Дон крутился под ногами, заглядывая в глаза, но Лара урезонила его:

— Ну, как тебе не стыдно! Ты ведь уже гулял! Видишь же, что мне некогда.

Пес с тяжким вздохом улегся у двери. Картина, которая повторяется почти каждое утро. Хотя Миша специально встает на час раньше, чтобы дать собаке вволю набегаться, но этот хитрюга разыгрывает перед хозяйкой спектакль, как он несчастен, когда она уходит, и чаще всего, Лара смягчается и ещё раз выводит его на прогулку. Но сегодня со временем просто затык — удружила болтливая подружка — так что псу ничего не светит.

Подхватив сумочку, Лариса заперла дверь и через три минуты уже сидела в своем «Мерседесе».

«Ну, с Богом», — пожелала она себе и тронулась с места.

Через полчаса Лара была в офисе «Калинки». По правилам хорошего тона женщине позволительно опоздать на семь минут. Правда, это деловые переговоры, а не любовное свидание, и задержалась Лара не на семь, а на десять минут, но партнеры отнеслись с пониманием. Ездить по Москве стало очень трудно, везде пробки, никогда не угадаешь, где застрянешь.

Лариса в темпе провела переговоры и в половине первого подъехала к институту «Скорой помощи», которую в просторечии все именовали «Склифом». Алла была уже там. Как всегда, коммуникабельная подруга быстро договорилась с охранниками, и им разрешили въехать на территорию больницы. Припарковав свои машины и поставив на сигнализацию, подруги вошли в здание. Поднимаясь по лестнице на третий этаж, Лара успела спросить:

— Алка, а с чего ты примчалась к Натке, как угорелая? Мы ведь даже не подруги, почти не общаемся. Ни я, ни ты её никогда особенно не жаловали.

— Да она таким жалобным голосом просила прийти, что я не могла отказать. Сама хорошо помню, как валялась на больничной койке, любому посетителю радовалась. С утра ждешь врачебного обхода, чтобы перекинуться словом. С больными-то разговаривать — одна тоска, все талдычат про свои болячки, неустойчивый стул и плохие анализы. Потом с нетерпением ждешь, когда кто-то навестит, а время тянется, как резиновое.

Подруга перенесла три тяжелых операции. Лариса всегда была рядом. Про то время вспоминать тяжело… Видеть, как Алку везут из операционной с запрокинутым сине-белым лицом… А потом отход после наркоза в реанимационной палате. Алка с закушенной губой, когда её везли на перевязку — шов нагноился. Когда её привозили с перевязки, та материлась. С тех больницы подруга ненавидит.

— Тут и врагу обрадуешься — все ж новая рожа, — продолжала Алла. — У меня-то друзей-приятелей вагон с большой тачкой, да и то я в больнице смертельно скучала, а у Натки друзей нет. Так что только мы с тобой можем проявить альтруизм, от нас ведь не убудет, верно?

Действительно, Наташа, их бывшая одноклассница, сменив несколько мужей и несчетное количество любовников и сожителей, по сути была одинокой. Где они все сейчас? Ее отец — пьяница, мать — замученная жизнью женщина, а мужчины использовали Натку лишь как подстилку.

Открыв дверь в отделение, Алла втянула воздух и тут же с отвращением сморщила нос. Типичный больничный запах оживил её воспоминания. В отделении пахло как во всех старых больницах, где много тяжелых больных. Непроветриваемые палаты, в которых лежат несколько человек, запах затхлости и многих немытых тел, пропахшего потом постельного белья, неубираемых суден, туалета, смешанный со специфическим запахом лекарств.

— Зараза! Ненавижу эти богадельни! — шепотом выругалась она. — Здесь смердит горем, болезнью, унынием и смертью.

Лариса лишь пожала плечами. Что делать?! Наша медицина всегда была падчерицей бюджета. Ведь в конечном итоге все упирается в деньги. Если бы чиновники их не разворовывали, это отделение можно было бы превратить в конфетку. Конечно, лежать пластом в любой больнице тягостно, но одно дело находиться в душной палате среди десятка таких же страдающих больных, когда одних храпит, другой не спит и стонет, третий идет в туалет, к четвертому приходит медсестра делать уколы, — и совсем другое — в чистой отдельной палате. Сколько высокопарных слов о бедственном положении нашего здравоохранения, а толку ни на грош. Ведь те, кто произносят красивые слова с высоких трибун, сами лечатся в других больницах.

Неунывающая Алла легко переключилась со своих воспоминаний и занялась делом. Быстро договорилась с персоналом — деньги, как известно, открывают почти все двери. Хотя время для посещений было неурочное, подругам выдали халаты и провели в палату, где лежала пострадавшая.

Бедная Наташа! В убогой больничной обстановке она уже не выглядела милашкой. Раньше казалась почти девчонкой, — огромные, широко распахнутые глаза, взиравшие на мир и мужчин с наивностью простушки, яркие пухлые, всегда полуоткрытые губы, готовность всему верить и изумляться, — а теперь постарела на десяток лет. Без косметики лицо казалось полинявшим. Ее пышные волосы были туго стянуты косынкой, а без белокурого ореола явственно обозначились и морщинки, и тени под глазами, и отеки. Бледные губы плотно сжаты, на лице страдальческое и одновременно отрешенное выражение, веки сомкнуты. Она даже не открыла глаза на скрип двери.

Подруги остановились в растерянности.

— Давай не будем её беспокоить, — шепнула Лариса. — Положим передачу на тумбочку и тихо уйдем. Натке сейчас не до разговоров.

Стараясь не цокать каблуками, подруги на цыпочках приблизились к кровати, но тут Наташа открыла глаза и еле слышно прошептала:

— Здравствуйте, девочки.

— Привет, болезная, — так же шепотом отозвалась Алла. — Как это тебя так угораздило? Пьяная, что ли, за руль уселась?

— Не знаю, девочки, — вздохнула Ната. — Ничего не помню. Голова просто на части раскалывается. Распирает и изнутри на глаза давит. Ничего не соображаю, ни о чем не могу думать.

— Ладно, не напрягай мозги, — грубовато-ласково оборвала её Алла. — Они у тебя и в здоровом состоянии не очень приспособлены к думанью, а сейчас и подавно.

— Намочите мне полотенце, — жалобным голоском попросила Ната.

Лариса сняла со спинки кровати вафельное полотенце, намочила его в умывальнике и положила больной на лоб. На фоне белого полотенца лицо той казалось серым. У Лары сжалось сердце. Натка выглядела такой несчастной… Потерянная, несчастная девочка, а не искушенная в плотских утехах тридцатипятилетняя женщина…

Издав протяжный вздох-стон, та утомленно прикрыла глаза. Голова медленно перекатилась по подушке, лицо снова застыло в страдальческой гримасе.

— Пошли, — прошептала Алла. — Пусть поспит. Она уже от десяти слов выдохлась. Совсем плохая.

Подруги вышли, тихо прикрыв за собой дверь. Сидевшая за стойкой медсестра поднялась им навстречу.

— Вас просил зайти заведующий отделением, — она показала в конец коридора. — Вон его кабинет, на двери табличка.

— Давай зайдем, пусть прояснит ситуацию, что у Натки с головой, — прошептала Алла.

Лара кивнула, и они направились к кабинету заведующего. Постучав и услышав: «Войдите!» — Алла открыла дверь. Сидевший за столом моложавый мужчина, увидев их, привстал и сделал приглашающий жест.

— Здравствуйте. Проходите, пожалуйста, и присаживайтесь. Меня зовут Виктором Павловичем.

Подруги сели напротив стола и тоже представились.

«Типичная внешность хирурга», — думала Лара, с симпатией разглядывая врача.

Чуть усталый, но острый, внимательный взгляд, выражение лица много повидавшего человека, твердая линия рта, решительный подбородок, сильные, красивые руки.

«Что это я опять млею при виде интересного мужика! Не время и не место!» — одернула себя Лариса.

— Заранее приношу извинения, но следователь просил меня сообщать ему обо всех посетителях Наталии Пантелеевой.

Подруги переглянулись. «Только следователя нам не хватало!» — подумала Лариса.

Алла тут же бросилась в атаку и спросила агрессивно-напористым тоном:

— А при чем здесь мы?

Виктор Павлович чуть заметно улыбнулся.

— Дело в том, что следователь не смог получить от Пантелеевой никаких сведений. Я запретил допрашивать больную, учитывая её состояние. Но тот был очень настойчив, мотивировав тем, что исчез её приятель. Предположительно, они вместе поехали на дачу, а затем тот пропал. Возможно, следователь намеренно сгустил краски, заявив, что речь идет о жизни человека. Мне пришлось уступить, но я разрешил допрашивать больную только пять минут. Он обещал, что задаст всего пару вопросов, но вышел обескураженный. Моя пациентка заявила, что абсолютно ничего не помнит.

Алла слегка расслабилась. Ясно, что это обычные формальности. Следователь ничего не выяснил у Натки и на всякий случай предупредил врача, чтоб тот сообщил о её знакомых, — вдруг они что-то знают. Для проформы заполнит бумажки, вот и все.

— Нам Ната тоже сказала, что потеряла память, — поделилась она.

— Возможно, Наталия просто не захотела разговаривать со следователем. В её состоянии общение с правоохранительными органами не обогащает положительными эмоциями.

— Да и в обычном состоянии тоже, — сухо констатировала Алла.

— Приходилось общаться? — улыбнулся Виктор Павлович, проигнорировав её нелюбезный тон.

— К сожалению, приходилось, — кивнула та, а Лариса лишь вздохнула. — Честно признаюсь, что это был самый безрадостный период в моей жизни. Отрицательных эмоций хватит на всю оставшуюся жизнь.

— Надеюсь, в данном случае у вас не будет неприятностей. Как я понял, следователю нужны хоть какие-то сведения, поскольку от Пантелеевой он ничего не добился. Очевидно, вас будут спрашивать о её взаимоотношениях с приятелем.

— А какое это имеет значение? — удивилась Алла.

Врач пожал плечами.

— По-моему, правоохранительные органы всегда с этого начинают.

— Ищут мотив?

— Наверное, так, — кивнул тот.

— То есть, Нату подозревают, что она помогла исчезнуть своему любовнику? — уже более миролюбивым тоном произнесла Алла.

Виктор Павлович снова пожал плечами.

— Напрямую следователь об этом не говорил, но, думаю, он этого не исключает.

— А может быть, они просто поссорились, Ната его выгнала, и он преспокойно уехал?

— Вполне возможно. Но в таком случае её приятель должен был вернуться домой.

— Но он мог заехать к другой любовнице, — губы Аллы скривились в презрительной гримасе. Марика, любовника Наты, она не жаловала. — Не сомневаюсь, что у него ещё с десяток пассий.

— Прошу меня извинить, Алла Дмитриевна, но не люблю строить всевозможные догадки о личной жизни моих пациентов. Я врач, у меня другие задачи.

— Почему же следователь имеет наглость что-то вам приказывать? — бесцеремонно поинтересовалась Алла.

Ларисе стало неловко за подругу, и она незаметно пихнула её ногой, но врач лишь усмехнулся.

— Он не имеет никакого права мне приказывать. Поставлять свидетелей не входит в мои обязанности. Просто по-человечески попросил. Нам приходится постоянно контактировать с правоохранительными органами, как правило, в одностороннем порядке. Они изрядно мешают и нам, и нашим пациентам, приходят в любое время, порой бывают чересчур настойчивы, требуя разрешить допрос тяжелого больного.

— Но почему вы их не выставите вон? У вас же есть на это право.

Ну до чего Алка настырная! Ей-то какое дело? Ведь и так все ясно обычные формальности. Менты делают вид, что работают, а на самом деле уговаривают потерпевшего не писать заявление, чтоб не портить отчетность. Если случайно раскроют преступление, тогда и заводят дело.

Лариса посмотрела на подругу с легким раздражением. Чего тут сидеть и пытать хирурга, когда времени и так мало! Она демонстративно посмотрела на свои часики, намекая Алле, что пора закругляться, но та и бровью не повела, а Виктор Павлович терпеливо пояснил:

— В каждом случае врачи исходят из интересов пациента. Если его состояние не позволяет, органы ни за что не получат разрешения на допрос, какими бы соображениями они ни руководствовались. Но ведь у нас особый контингент больных. Бывают ножевые и огнестрельные ранения, тяжелые черепно-мозговые травмы и тяжкие телесные повреждения. Если пациент пострадавший, то срочность допроса мотивирована — необходимо обнаружить преступника по свежим следам. Согласитесь, надо же выяснить, кто совершил преступление. Это не только в интересах следствия, но и в интересах пациента.

— Но у Наты же другой случай! — возразила Алла.

— Согласен. Именно поэтому я разрешил допрашивать её всего пять минут. Если бы Наталия знала, где находится её приятель, она бы ответила, и вопрос был бы закрыт.

— Следовательно, она не знает… — предположила Алла.

— Или не хочет говорить.

Алла внимательно посмотрела на врача. Она легко схватывала недосказанное и понимала подтекст.

— Виктор Павлович, вы в чем-то её подозреваете?

— Это не в моей компетенции. Ежедневно проходит столько больных, что играть в детективов просто некогда. Да мне это и неинтересно.

— И все же…

Она продолжала гнуть свою линию, надеясь получить от врача побольше информации. Лариса решила не торопить её и не вмешиваться, хотя пока не понимала, зачем подруге это нужно.

Обычно Алка мало интересовалась чьими-то любовными интрижками. Видимо, здесь что-то другое. Подруга ничего не делает просто так. Значит, у неё есть какая-то цель. Быть может, решила помочь бывшей однокласснице, попавшей в сложную ситуацию? Хоть подруга недолюбливает Натку, но та так беспомощна и одинока, а Алка хоть и внешне резкая, циничная, но добрая баба.

— Я свои соображения уже высказал, — сухо отозвался Виктор Павлович.

Видимо, расспросы стали его раздражать. Он всего лишь хотел передать посетительницам, что с ними поговорит следователь, а его самого подвергли пристрастному допросу.

Алла сразу поняла причину его недовольства. Но отступать не привыкла. Эта хитрая лиса тут же поменяла тактику. Тон её стал почти просительным.

— Виктор Павлович, пожалуйста, смените гнев на милость. Поймите, это не праздное любопытство, для нас это очень важно.

Тот чуть заметно вздохнул. Очевидно, у него было полно дел, а тут приходится тратить время на длинные беседы с не в меру любопытными дамочками…

Но от Алки не так-то просто отвязаться. Та продолжала смотреть на него с напряженным вниманием, ждала ответа, и врач сдался.

— У меня сложилось впечатление, что Наталия Пантелеева что-то знает, но не намерена сообщать это следствию.

— А вы?

— Я тем более. Врач, как и адвокат, хранит тайны своих подопечных. Помогаю правоохранительным органам в меру своих возможностей, но не в ущерб пациентам. Пока они находятся во вверенном мне отделении, они под моей защитой. Но если это не во вред больному, я считаю, что долг каждого гражданина, и мой в том числе, — помогать сотрудникам органов. В конце концов, они же борются с преступностью, а не с моими подопечными.

— Ох, Виктор Павлович! — вздохнула Алла. — Сразу видно, что лично вы не попадали под каток этих самых органов, иначе не были бы таким идеалистом.

Тот снисходительно улыбнулся. Еще бы! Любой нормальный человек, не побывавший на допросе в кабинете следователя, плохо представляет, что это такое.

— Возможно, — кивнул он. — Но все же для меня понятие «гражданский долг» имеет не только абстрактное значение.

Внимательно следя за диалогом и стараясь понять, чего добивается подруга, Лариса думала, как же наивен этот интеллигентный, симпатичный и уверенный в себе хирург.

В своем отделении Виктор Павлович царь и бог: захочет — разрешит допрос потерпевшего, не захочет — запретит и выставит следователя вон, сказав, что тот мешает больным и персоналу. Приказать ему не могут, только попросить. Если заведующий отделением упрется, что больного допрашивать нельзя, опера поворчат, выругаются сквозь зубы, но поделать ничего не смогут. Понятно, почему этот симпатичный врач такой самоуверенный. Побывал бы он в качестве подозреваемого — заговорил бы по-другому и вмиг избавился бы от своих иллюзий в отношении ментов.

— Может быть, не надо, а? — почти умоляющим тоном попросила Алла. — Вы просто не представляете себе, что значит допрос даже в качестве свидетеля! Мы с Ларисой пережили это совсем недавно. Воспоминания ещё свежи и душевные раны кровоточат. Мне-то легче, я была всего лишь свидетелем, а моей подруге довелось быть подозреваемой в убийстве.

— Неужели? — удивился Виктор Павлович. — Никогда бы не подумал.

— Да и мы никогда не думали, что такое может быть. Моя деликатная подруга и мухи не обидит — и вдруг якобы убийца! Нормальному человеку просто трудно себе представить, до чего тяжела эта ноша. Просто удивляюсь, как она все выдержала. Я-то покрепче характером и то покой потеряла, а ей каково было, представляете?

— Представляю, — сочувственно кивнул врач. — Но, надеюсь, финал этой драматической истории оказался благополучным?

— Не без моральных потрясений, но слава Богу, все в прошлом. Поэтому прошу вас чисто по-человечески — проявите милосердие и не заставляйте нас ещё раз пройти весь этот кошмар. Помогая органам, вы навредите нам. Возьмите нас под свою защиту. Мы вас не видели, и вы нас не видели. Разойдемся, как в море корабли.

— Хорошо, — улыбнулся Виктор Павлович. — Я все понял и не буду настаивать. Мое дело — лечение больных, а не поиск свидетелей для правоохранительных органов. Особенно, если это может причинить кому-либо вред.

— К тому же мы не являемся свидетелями и никакой помощи следствию оказать не можем. А они могут сильно осложнить нам жизнь.

— Предложение принято, — согласился хирург. — Лгать не привык, поэтому на прямой вопрос следователя или оперативника буду вынужден ответить, что Пантелееву посещали две дамы, пожелавшие остаться инкогнито.

— Этим вы окажете нам медвежью услугу. Они сразу навострят ушки и решат, что это след: раз мы скрываемся, значит, в чем-то замешаны. Например, мы все трое сообщницы, сговорились и зачем-то убили любовника Наты, а теперь носим передачи пострадавшей в аварии подружке и проводим в её палате экстренные совещания, как нам избежать ответственности за свое кровавое злодеяние.

Виктор Петрович от души рассмеялся.

— В фантазии вам не откажешь.

Отсмеявшись, он уже спокойным тоном продолжил:

— Думаю, вы напрасно тревожитесь. Возможно, следователь даже ни о чем меня не спросит. Он предупредил, чтобы я сообщал о всех посетителях Пантелеевой. Если я промолчу, следователь решит, что к ней никто не приходил.

— А кто-то другой может ему сказать, что мы у неё были? — спросила Лариса.

На его лицо набежала тень озабоченности.

— Пожалуй, вы правы. Допустим, мой рабочий день закончится, а придут оперативники, опросят персонал, больных из палаты Пантелеевой, гардеробщицу и прочих, кто вас видел, и о вашем посещении станет известно.

— А вы не могли бы их предупредить, чтобы они молчали? — вмешалась Алла.

Тот покачал головой.

— Боюсь, что это будет неэтично, персонал меня неправильно поймет. Сами посудите — я порекомендую обманывать следственные органы. Это не к лицу врачу и руководителю коллектива. К тому же вас могли видеть многие, кого я не успею предупредить. Да и люди порой чрезмерно болтливы. Стоит попросить никому не говорить о чем-либо, как человек чувствует зуд в языке от желания «по секрету» разболтать эту жгучую тайну ещё кому-то. Думаю, и сама Пантелеева не станет скрывать от органов, что вы к ней приходили.

— Ну что, дорогая, может быть, сами во всем признаемся? — проговорила Алла таким зловещим голосом, что Лариса невольно вздрогнула и растерянно уставилась на нее. Увидев, что в глазах подруги скачут чертенята, она с извиняющейся улыбкой повернулась к врачу:

— Простите, Виктор Павлович, моя подруга не может не дурачиться, даже в неподходящей ситуации.

— Рад, что она не теряет чувство юмора, — улыбнулся тот. — Смех способен снять эмоциональное напряжение.

Алла тоже улыбнулась и сказала уже другим, проникновенным тоном:

— Понимаете, Виктор Павлович, мы ведь здесь оказались почти случайно. Наталья наша одноклассница, мы жили в одном дворе, потом вышли замуж, разъехались и не виделись годами. Близких отношений и раньше не поддерживали, а теперь и подавно. Ната, как бы это помягче выразиться, — не блещет умом и вообще не нашего круга.

Подруга не снобка, но тут она права. Алла с легкой самоиронией говорила, что они с Ларой — социально положительные. Обе выросли в интеллигентных семьях, после института отчаянно трудились на ниве отечественной науки, три года назад занялись бизнесом. А Наташа всегда тяготела к асоциальным и даже явно криминальным личностям, поэтому в её жизни было множество мелких и крупных неприятностей. Она из тех, о ком говорят, что «пошла по рукам». Иногда она обращалась к Алле с Ларисой, и те ей помогали, но близких отношений никогда не было, они слишком разные. Ни учиться, ни трудиться Наташа никогда не любила. Выпивка, компании, случайные сожители, — вот её привычный образ жизни.

— Я очень удивилась, когда Наталья мне позвонила.

— Она сама вам позвонила? — удивился врач.

— Да, вчера вечером, — подтвердила Алла.

— Но это невозможно! Моя пациентка не могла встать с постели — у неё строгий постельный режим.

— Может быть, она позвонила по сотовому телефону, — предположила Лариса.

— Все её личные вещи забрал следователь. К тому же, мы не разрешаем пользоваться в палате мобильным телефоном — звонки и переговоры будут беспокоить других больных.

— Кстати, Виктор Павлович, а нельзя ли её перевести в отдельную палату? Мы оплатим, сейчас же многие больницы работают на коммерческой основе.

Врач покачал головой.

— У нас нет отдельных палат. Здание старое, палаты по старинке многоместные. А ремонт требует больших денег, которых у больницы нет.

Все понятно. Обычная песня — денег нет и не предвидится. Хотя лично Виктор Павлович в этом не виноват. Интересно, а кто же, в таком случае виноват? Правительство? Или бизнесмены, которые не желают платит налоги в и без того тощий бюджет? Хотя Алла с Ларой не бегали от налогов, платили честно. Но это же капля в море! Если в казну запускает руку каждый, кто оказался у кормушки, — откуда там чему-то взяться?! Тут хоть плати налоги, хоть не плати — все равно разворуют, пока ради частных встреч госчиновники гоняют лайнеры, тратят миллиарды на строительство зданий для все распухающего аппарата, перегоняют громадные кредиты отдачи из казны в банки, не говоря уже о прочих «мелких» расходах. При такой системе медицина не скоро дождется денег. А пока казнокрады все не растащат, пусть больные полежат в общих палатах. Видно, бесплатная медицина потому так и называется, что казна ей ничего не платит. Но против ветра плевать, как известно…

— Жаль. В нормальных условиях даже болеть легче.

— Увы… — развел руками Виктор Павлович.

— Вы говорите, что Ната не могла встать. Но может быть, вчера вечером ей стало лучше, и она сумела дойти до телефона?

— Позвонить можно только с поста, а постовая медицинская сестра знает, что у Пантелеевой строгий постельный режим. Если бы та встала, медсестра уложила бы её в постель и сообщила об этом дежурному врачу — ведь в результате у неё могло наступить ухудшение состояния. Очевидно, Пантелеева улучила момент, когда дежурная медсестра была занята в палате. Однако непонятно, зачем ей в таком состоянии звонить именно вам, раз вы даже не являетесь её подругой?

— Я и сама удивляюсь… — задумчиво проговорила Алла.

— Доктор, а у Наты настолько все серьезно? — встревожилась Лара.

— Пока неясно. Наблюдаем. Она поступила вчера, в девять часов утра по «Скорой помощи». Меня в воскресенье в отделении не было, работала дежурная бригада. На утренней конференции состояние Пантелеевой оценивалось как средней тяжести, по клинической картине предполагалась внутричерепная гематома. Утяжеления симптоматики не наблюдалось. Сегодня я тщательно осмотрел её, в том числе и волосистую часть головы. Внешних повреждений, переломов нет. Ни ссадин, ни ушибов, ни даже царапины. Ей сделали рентгенографию черепа, ангиографию и электроэнцефалограмму. Данных за гематому нет. Больная контактна, хотя не расположена к разговорам, но, похоже, это чисто эмоциональное или последствия психологического шока. Возможно, её гнетут какие-то переживания. В любом случае я проконсультирую её у психиатра.

— А можно пригласить к ней нашего психиатра? — спросила Лариса.

— Можно, если это авторитетный специалист.

— Лидия Петровна Карелина, она кандидат медицинских наук, очень профессиональный психиатр.

— Я её знаю. Раньше Лидия Петровна консультировала в психосоматическом и других отделениях нашей больницы. Буду рад увидеться с нею и выслушать её мнение. Я ей безгранично доверяю.

— Тогда я попрошу её приехать к Нате.

— Извините, доктор, — снова встряла Алла. — Хочу уточнить, правильно ли я вас поняла, что ничего страшного с головой у Наты нет, а она молчит по какой-то иной причине?

— Легкое сотрясение мозга вполне возможно. При сотрясении мозга средней степени тяжести обычно бывает и потеря сознания, и тошнота, и рвота, но у Пантелеевой не было рвоты, на тошноту она тоже не жалуется.

— Она говорит, что у неё страшно болит голова, все распирает.

— Головная боль возможна, но для легкого сотрясения мозга нетипична, тем более, такой интенсивности. Распирающая головная боль свидетельствует о повышении внутричерепного давления, а обследование показало, что нет оснований предполагать это.

— То есть, Натка попросту притворяется, утяжеляя свое состояние? — не унималась дотошная Алла.

— Ну, я бы не стал использовать столь резких выражений, — покачал головой Виктор Павлович. — Реакция на боль у каждого человека индивидуальна.

— Так, кое-что мне понятно, — Алла ненадолго задумалась. — А как с потерей памяти?

— Насчет амнезии вам лучше растолкует психиатр. Я хирург.

— Виктор Павлович, большое спасибо за обстоятельную консультацию, — с чувством произнесла Алла. — Рада была пообщаться с умным и интеллигентным собеседником. Оказывается, среди врачей тоже такие бывают.

Виктор Павлович рассмеялся.

— Не жалуете нашего брата?

— Да уж, — вздохнула та. — В молодые годы немало времени провела на больничной койке. Мало хорошего, скажу я вам.

— По-моему, вы к нам несправедливы, Алла Дмитриевна. — Судя по вашему цветущему виду, подлечили вас неплохо.

— На одной силе воле выздоровела! — с мнимым пафосом заявила та, но не выдержала и рассмеялась. — Наверное, вы правы. Но когда по три месяца лежишь в больнице, а лучшие годы уходят, то злишься на весь мир и на всех, кто вокруг. В том числе и на врачей, которые слишком медленно лечат.

— Думаю, что вы были непростой пациенткой, — улыбнулся Виктор Павлович.

— Да уж, крови эскулапам я попортила немало. Очень хотелось поскорее встать на ноги.

— В результате встали и довольно уверенно на них держитесь, беззлобно поддел её он.

— Значит, кое на что и ваши коллеги годятся, — в тон ему ответила она.

Подруги попрощались и вышли из кабинета врача.

На улице Алла, отбросив манеры благовоспитанной дамы, перешла на свой привычный сленг.

— Эх, и надеру я задницу Натке, как только она выйдет из больницы! Какого хрена она встряла нас в это говно?! Мало нам своих заморочек, что ли? Я-то намеревалась всего лишь проявить милосердие и подкормить бывшую одноклассницу, чтобы она на больничных харчах не отощала, а Наталья, оказывается, в дерьмовое дельце влипла, да и нас втянула! Передачки могла бы и её мамаша таскать. С какой стати эта дура мне-то телефонировала?!

— Ты думаешь, нам это чем-то грозит?

— А тебе хочется снова видеть эти мерзкие ментовские рожи? Им ведь что свидетель, что потерпевший, что обвиняемый, — всех на всякий случай трясут, а вдруг из него говно ломтями повалится! Вот радости-то ментам! Как думаешь, этот эскулап продаст нас?

— Не думаю, — покачала головой Лара. — Он произвел на меня впечатление порядочного человека.

— Уже успела влюбиться, что ли? — хмыкнула Алла.

— Да с чего ты взяла?! Человека же сразу видно, что он из себя представляет. Виктор Павлович обещал, что не скажет про нас, значит, слово сдержит.

— А ты по его фейсу сразу просекла, что он из тех, кто не дурит доверчивых дамочек вроде тебя? — ехидно поинтересовалась подруга.

— Брось, Алка, — отмахнулась Лариса. — Не время подкалывать.

— Ты же знаешь, мать, что я без подъебок не могу. Да и тебя прикалывать одно удовольствие — сразу покупаешься.

— Да уж, за столько лет никак не привыкну, — вздохнула Лара. — У тебя никогда не отличишь, говоришь ли ты серьезно или дурачишься. Ситуация вроде бы неподходящая для приколов.

— Ну, смехуечки ещё никому не мешали. Вон даже врач авторитетно заявил, что они помогают снять эмоциональное напряжение. А вот насчет ситуевины ты, мать, права. Похоже, мы с тобой нечаянно-негаданно опять вдрипались по самые по уши. Честно скажу — мне этот криминал остопиздел.

— Так ты же сама утром жаловалась, что тебе скучно жить! — усмехнулась Лариса. — За что боролась, на то и напоролась.

— Точно, подруга! Накаркала я, старая калоша, Кассандра доморощенная!

— А говорила, что не глазливая, — снова поддела подругу Лара.

— Нет, — задумчиво покачала та головой, — думаю, тут не сглаз, а мое пресловутое чутье. Заранее почуяла неприятности на свою жопу, просто чуть предвосхитила события и тебя к ним морально подготовила. Теперь у тебя есть право во всем винить меня. Хочешь — ругай, что накликала беду, хочешь кори, что к Натке тебя вытащила. Если б не я, сидела бы ты сейчас с приятными людьми на переговорах и делала умный вид. А в результате мы вдрист влипли.

— Может, ты рановато тревожишься…

Ларисе не хотелось портить себе настроение, поэтому она даже была готова, как страус, спрятать голову в песок, надеясь, что это не их проблема. День начался так хорошо, желательно бы так же и дальше. Впереди важные переговоры, на них нужно быть в состоянии полного душевного равновесия. А потом встретиться с Виталиком и приятно завершить приятно начавшийся день…

Но Алка тут же спустила её на землю.

— В самый раз, — отрезала она. — Лучше уж перебдеть, чем не добдеть. Давай сейчас заедем ко мне, сядем, склоним друг к другу наши умные головы и по-трезвому все обстоятельно обмусолим — чем эта хреноватая ситуевина нам грозит.

— Алка, уже половина второго, а в два у меня очень важные переговоры.

— Ладно, тогда посидим в моей тачке и по-быстрому все обмозгуем. Если немного припозднишься, — ничего страшного, подождут. Или звякни и отмени встречу.

— Нет, подруга, я не могу её ни отменить, ни перенести.

— Да какие сейчас, на хрен, переговоры?! — рассердилась Алла. — Ты что, не врубаешься, что если дело круто обернется, нам с тобой обеспечены веселенькие денечки?!

— Думаю, два часа проблемы не решат. А мне отмена этих переговоров может выйти боком.

Лариса не понимала, чего Алка так кипятится. Ну подумаешь, куда-то подевался любовник бывшей одноклассницы! Найдется. Даже если их потом вызовут в качестве свидетелей, — хоть и неприятно, но рисковать из-за этого важными переговорами она не намерена.

— Нет таких дел, которые нельзя было бы отложить. Надо только по-умному это сделать, — авторитетно заявила Алла. — Партнеры даже уважать будут, что ты не бежишь к ним по первому зову с задранным хвостом. Набить себе цену тоже иногда не мешает. Чем больше они тебя будут ждать, тем больший интерес проявят к твоей персоне.

— Это не тот случай. Были б они москвичами, тогда действительно, можно было бы отложить встречу. Но приедут три директора крупных предприятий, все из разных городов. Причем, именно ради встречи со мной. Мне стоило немалых усилий собрать всех в кучку. Речь идет о челночных поставках в очень крупных размерах. Я их два месяца обрабатывала. Сама ведь знаешь, как подозрительно относятся провинциалы к московским коммерсантам, боятся, что их обманут. А тем более, если бизнесмен — женщина.

— А-а, тогда совсем другое дело.

— Вот и я о том же.

— Где ж ты нашла таких крутых провинциалов, которые отважились тебе довериться?

— А что — разве мне нельзя доверять? — оскорбилась Лариса.

— Да я не про это. В Москве-то тебя все знают, а это же периферия. Или они тоже в курсе твоей неподмоченной репутации?

— В курсе.

— Рекламный буклет, что ли, послала — дескать, я честная и ужас какая деловая? — подначила Алла.

Лара проигнорировала очередную подколку подруги.

— Ароныч постарался — разрекламировал меня и представил в наиболее выгодном свете. Я хотела пригласить их к себе, но они пожелали встретиться на нейтральной территории. Потому решили собраться у Ароныча.

— Здорово ты приспособила этого старого пердуна каштаны из огня для тебя таскать! А сама вечно прибедняешься, что не умеешь с мужиками обращаться.

— С некоторыми умею, — рассмеялась Лариса. — Теперь ты понимаешь, что если я отложу встречу, то вряд ли когда-либо снова соберу этих директоров? Если переговоры не состоятся, они расценят это как типично бабскую необязательность. Сама знаешь, как я дорожу своей репутацией деловой женщины.

— Пусть Ароныч их успокоит, что ты нарушаешь слово лишь в форс-мажорных обстоятельствах — когда тебя похищают, обвиняют в убийстве или примазывают к чьей-то пропаже.

— Если переговоры провалятся, мне будет неловко перед Аронычем — он так старался. Мог ведь и сам с ними заключить договор, но отдал их мне. Я впервые выхожу на такой уровень. Будущих партнеров тоже подводить не хочется. Люди занятые, собирались сегодня же улететь по домам. Да и слушок сразу пойдет, что со мной не стоит иметь дело. А реноме превыше всего.

— Пожалуй, мать, ты права, — согласилась Алла. — Когда идет речь о хороших деньгах, нужно вкалывать. Ароныч ведь тоже мужичок не промах. Запросто приголубит твоих крутых директоров, если ты их продинамишь. Этот старый жук, хотя и неровно дышит к тебе, но своей выгоды не упустит. Чувства чувствами, а денежки ему все же ближе к сердцу. Он по-тихому их обработает, ты и не узнаешь, что они за твоей спиной скорешились.

— Дело не только в деньгах, Алка. Репутация для меня гораздо важнее прибыли.

— И в этом ты тоже права, старушка. Дело прежде всего. Репутацию нужно зарабатывать годами, а потерять можно вмиг. Тогда ты поезжай, а после переговоров сразу лети ко мне, я буду у себя в офисе. Надо обсудить план-кинжал на будущее.

— Хорошо. Постараюсь завершить переговоры как можно быстрее, обговорю лишь общие положения, а о деталях можно договориться потом. В крайнем случае, Олег слетает к каждому из них.

— Вот еще! — фыркнула Алла, на которую периодически нападали приступы немотивированного скупердяйства. — Тратиться на билеты туда и обратно и командировочные заму! Сама обо всем договорись — дешевле обойдется.

— Подруга, ты меня поражаешь! — рассмеялась Лариса. — Порой проявляешь крестьянскую жадность: в крупных делах можешь проявить щедрость, но демонстративно экономишь на спичках.

— Учусь быть бережливой, — притворно вздохнула Алла. — Я же по жизни мотовка, деньги у меня никогда не залеживались. Но раньше их было мало, а когда стало много, — скупердяйничаю, но пока рывками. Просру кучу бабок, потом сожалею, самобичуюсь и начинаю экономить. Потом опять на что-нибудь ухну и опять жаба душит.

— Все, дорогая, хватит трепа. Я погнала.

— Слушай, подруга, у меня есть идея получше — поехали вместе. Не боись, не напортачу, ещё ни одних переговоров не завалила.

— Да зачем тебе время терять? Я и сама справлюсь.

— Мы окажем на них психологическое давление. Они ждали одну бабу, а приедет пара шикарных бабцов. Прочь грязь, навоз едет! Твои деловые обалдеют от нашей небесной красоты и сразу согласятся на все условия договора.

Лариса рассмеялась.

— Думаю, их красивые женщины давно уже не волнуют.

— Ниже пояса у них наверняка ничего не всколыхнется. А чисто эстетически мы их взволнуем.

— По-моему, это будет только мешать деловой обстановке, — не согласилась Лара.

— На кой хрен нам облокотилась эта деловая обстановка?! Тебе от них что нужно? Чтобы они подписали твой вариант договора. А уж в какой обстановке они его подпишут — не суть важно. Пусть хоть пес, лишь бы яйца нес! Надо добиваться своего с помощью дозволенных и запретных средств. «Per fas et nefas», — как говорил Тит Ливий. Не бери в голову, подруга! Обещаю: если все пойдет гладко, — буду молчать, как рыба об лед, и мило улыбаться. Это будет отвлекающим маневром, чтобы они слегка расслабились и бдительность потеряли.

— Ну ладно, мать, уговорила, поехали, — согласилась Лара.

После удачных переговоров довольные подруги вышли на улицу. По-весеннему ярко светило солнце. Проклюнувшаяся листва нежной изумрудно-зеленой дымкой окутала деревья. Природа возрождалась после долгой зимы.

Завершив важное дело, Лара сразу повеселела. Зачем сейчас думать о проблемах, когда на душе так чудесно?! Контракт подписан с первого захода, ура! Ее распирало от гордости и радости, хотелось даже подурачиться.

Все-таки бизнес — увлекательнейшее занятие, затягивает, как азартная игра. Наступать и вовремя ненадолго отступить, дав передышку партнеру и сделав вид, что согласилась на его условия, не лезть напролом, а тихой сапой гнуть свою линию, отвлечь и слегка запудрить мозги, чтобы партнер чуток расслабился и утратил бдительность, но сдавшись для видимости, тут же выторговать для себя ещё более выгодные условия, а в результате победить, что может быть интереснее?! В бизнесе есть и риск, и азарт, и возможность самоутвердиться, доказать себе и всем, что ты можешь, ого-го как можешь, и получше многих.

Так хочется праздника души! Неплохо бы отметить выдающееся событие. Выпить, что ли, с верной боевой подружкой?

Сияющая Лариса обернулась к подруге, намереваясь предложить сходить в ресторан, — сегодня побоку все дела! — но та её опередила.

— Ну вот, а ты боялась, дорогуша. Как видишь, все было тип-топ. Сколько б ни елозил, а кончать-то надо, — как говорил великий Даль. Сделали мы твоих партнеров, они в условия договора даже въехать не успели, сразу подписали.

— Мать, давай отметим, сходим в какой-нибудь классный кабак и повеселимся, а?

— Вот еще! — фыркнула капризуля Алла. — Чтобы две приличные дамочки без мужиков по кабакам шлялись! А кто мне будет стул отодвигать?

— Я тебе отодвину, если ты не можешь без церемоний.

— Ага, чтобы нас приняли за лесбиянок, что ли?

Вот засранка Алка, вечно что-то ляпнет! Но даже это не омрачило настроение Ларисы.

— Ну ладно, дорогая, не хочешь в ресторан без спутников, не пойдем.

— Да сходим как-нибудь с приличными мужичками, обмоем твой контракт, это дело не заржавеет. Желающих составить нам компашку сколько хошь. А за свой счет шиковать не люблю, предпочитаю халяву с динамой, — на Алку опять напал приступ скупердяйства. — Если уж тебе так приспичило, можно было бы не говняться и принять приглашение твоих новых партнеров откушать в ресторации. Они ж просто горели энтузиазмом и дружным трио умоляли нас.

— Да нет, с ними мне неинтересно. Хочу торжествовать и радоваться, как я их сделала, а при них не порадуешься.

— Да уж, компашка явно не та. Суммарно твои директора весят почти полтонны, а костюмы на них, хоть и дорогие, но просто жуть! Их так расперло, что вот-вот лопнут по всем швам. Директора-то бывают разные, и худые, и не очень, а эти трое — как на подбор. А я люблю худеньких, субтильных мужичков, для контраста. А эти — просто трио Гаргантюа. Не мой сайз. По комплекции их Ароныч подбирал, что ли, чтоб со своим центнером веса на их фоне тростинкой казаться?

— Дело не в том, что они такие толстые, просто мне с ними будет скучно в неформальной обстановке. За столом переговоров — ещё куда ни шло, но на интересных собеседников они явно не тянут. Сидели бы и талдычили про дела. О чем ещё с ними говорить? А мне хочется праздника.

— Идея хороша. Как говорится, моя мысль целует вашу, так что обязательно напьемся и накуролесим. И все же, Ларка, зря ты ломалась и отказалась пойти с ними в кабак. Отметить деловую сделку — это, дорогая, святое. Я-то была готова и лишь ждала твоей команды, поскольку обещала сама с инициативой не лезть. А ты целку из себя состроила, небось, обидела их до глубины души.

— Да не ври, подруга! Расстались с лобызаниями, как родные.

— Это так, но закрепить успех бы не помешало. Мы бы их подпоили сразу же видно, что не пьют и не отучишь. Глядишь, ещё чего-нибудь полезного выторговали бы. В данный момент из них веревки можно вить, а потом эффект потускнеет.

— Да и так все отлично получилось.

— Хорошего много не бывает. Сейчас толстопузы тепленькие, бери их голыми руками, на все бы согласились. Они даже позабыли, что дома жена и семеро детей по лавкам.

— Какие семеро детей, дорогая? Ты что, уже успела с каждым посудачить о житье-бытье?

— Это я так, образно. Хотя если посчитать секретаршу, пару-тройку любовниц, соседку Марь Ванну, племянницу да подружек дочери, — может наберется поболе семи захребетниц, которых они кормят, поют, одевают и лишь изредка раздевают.

— Ты-то откуда знаешь?

— Пока ты умные речи толкала, я потихоньку успела потолковать с каждым в отдельности. Сама знаешь — главная информация добывается в кулуарах. Мы с твоими крутыми директорами теперь друганы на всю оставшуюся жизнь. Все трое приглашали меня к себе погостить. Вот потеха-то! Один даже предлагал сегодня же увезти меня на своем личном самолете. На охоту пригласил. Но я с самым серьезным видом заявила, что единственное оружие, которым владею в совершенстве, — это пистолет марки «ТТ»., причем, предпочитаю в качестве мишеней людей, преимущественно мужского пола.

— Да ты что, подруга, сбрендила? — ахнула Лариса.

— Нет, просто развлекала гостей светской беседой.

— Ничего себе — светская беседа! Распугаешь мне деловых партнеров.

— Не ссы, старуха! Все с точностью до наоборот: они получили массу интересных впечатлений. Я оставила неизгладимый след в их заскорузлых душах. У одного челюсть так и отвисла, еле успел поймать. С чувством юмора у него явный напряг. Представляешь, сколько новостей он привезет в свой Устьпердюйск?! Будет потом своим шалашовкам рассказывать, как развлекаются московские дамы.

— Что это ты так неуважительно отозвалась о его городе? Они все из крупных промышленных центров — Магнитогорск, Тюмень, Уфа.

— Да какая разница! Главное, у тебя теперь есть возможность примазаться к природным ресурсам и их переработчикам, а это уже совсем другой уровень, дорогая!

Лариса и сама это прекрасно понимала, потому и радовалась. Сейчас на сырье делаются самые большие деньги. Хочется верить, что для неё это только начало. Новые деловые партнеры с большими связями, из бывших, все контакты сохранили. Так что у неё есть возможность и дальше расширять масштабы коммерческой деятельности.

— Когда-нибудь ты достигнешь недосягаемых высот, а я буду гордиться знакомством с тобой, — продолжала дурачиться Алла.

— Брось прикалываться, подруга. Самое главное, они мне поверили.

— У тебя же на лбу аршинными буквами написано, что ты кристально честный деловой партнер. А я при тебе была для смехуенчиков и расслабухи. В результате твои партнеры совместили приятное с полезным.

— Да, они явно были очень довольны переговорами.

— Еще бы! Провернули большое дело и при этом пообщались с приятными во всех отношениях дамами. То-то они так расчувствовались и не хотели с нами расставаться! Может, и вправду вместо Италии махнем в Верхнежопинск, постреляем по старой памяти, а? Ты же знаешь мою слабость ко всему, что стреляет. Не сомневаюсь, — стоит мне только попросить, и приволокут целый ящик новеньких «ТТ-шников», чтобы я всласть повеселилась. Захочу — так и мишени соответствующие подберут, бегающие на двух ногах, чтобы я навык не утратила. Освобожу славный город Нижнезадовск от всякой швали, которая хорошим людям жизнь отравляет.

— Алка, опять тебя в чернуху потянуло!

— Ладно, подруга, похохмили. Пора ехать. Вставайте, граф, вас зовут из подземелья! Надо ещё решить, что делать с этой дебилкой Наткой и её пропавшим любовничком.

Ох, как не хотелось Ларисе опять жевать и пережевывать эту проблему! Только-только отвлеклась, думала о приятном, лелеяла в душе, что сейчас встретится с любовником и отметит с ним радостное событие, но разве подруга даст помечтать?!

Ларин полет чувств — не для Алки. Деятельная подруга твердо стоит на земле. Ее девиз: есть проблема, значит, надо решать, а не бежать от неё и не пускать на самотек. А Лариса чисто по-женски частенько тянула, надеясь, что все само как-нибудь образуется, переключалась на другое, чтобы хотя бы на время забыть о неприятностях.

Что же это за жизнь, если приходится решать одну проблему за другой?! Вся жизнь в борьбе. А жить когда?

Конечно, они с Алкой совсем разные. Подруга гораздо более практична. Как говорила в детстве мама: «Есть слово «надо», которое важнее, чем «хочу» или «не хочу». Что ж, надо так надо. Дала себе небольшую передышку, немного развеялась, теперь опять пора окунаться в суровые будни. Но так не хочется…

Тяжело вздохнув, Лариса посмотрела на небо, на деревья, перевела взгляд на подругу, которая уже стояла возле своего «Фольксвагена», вертя на пальце ключи и ехидно посматривая на нее, и без особого энтузиазма пошла к своей машине.

Алла, сев в машину, сразу же рванула и умчалась. Лариса сделала все по правилам — прогрела мотор, потом медленно тронулась с места. Когда она выехала со двора, красной «букашки» уже и след простыл, да Лариса и не собиралась гоняться за подругой, бесполезное это занятие.

Для лихачки-Аллы не существовало светофоров и правил дорожного движения. Как всегда, она гнала и на желтый, и на красный, подрезала всех, создавая аварийные ситуации, но сама выскальзывала неуязвимой, не обращая внимания на разъяренных водителей, нещадно матерившихся вслед.

Подъехав к офису подруги, Лариса увидела, что машина той уже припаркована перед входом, а сама Алла стоит на ступеньках и усмехается.

— Эх, ты, тихоход! Ползешь, как черепаха! И когда только научишься нормально ездить?

— Нет уж, дорогая, лучше медленно, но целой, чем быстро, но мозги по мостовой.

— И ты туда же! Мирон мне всю печенку исклевал, что я гоняю, как бешеная, так теперь ещё и любимая подруга собирается проесть мне уши! Нет уж, фиг дождетесь! От другой манеры езды мне никакого морального удовлетворения. Люблю риск, — ты же знаешь. «Audentes fortuna juvat», смелым помогает Фортуна.

Лара лишь вздохнула. Спорить с подругой бесполезно.

Охранники стояли навытяжку возле предусмотрительно открытых дверей, вежливо поздоровались с Ларисой и заперли за подругами стальную дверь офиса. С дисциплиной у Алкиных сотрудников полный порядок. Та правила своей командой железной рукой.

Состояние перманентной вялотекущей войны между Саввой и Мироном вынуждало принимать определенные меры предосторожности. Прошлый негативный опыт многому научил подруг. И та, и другая запросто могли оказаться заложницами или даже жертвами, если отморозку Савве придет в голову ещё какая-то бредовая идея.

Мирон периодически напоминал, что не мешало бы подругам ездить с охраной, но те наотрез отказывались. Алла дорожила своей независимостью, а влюбчивая Лариса хотела сохранить свои амурные дела в тайне. А если ездить с охраной, то как скроешь свои интрижки? Охранники тоже живые люди, сболтнут кому-то — и прощай конспирация.

Перед кабинетом Аллы стоял на страже её верный оруженосец Толик. Бывший бандит из команды Мирона, он уже три года служил Алле и телохранителем, и хранителем её секретов, и спецом на все руки.

— Ты куда пропала? — спросил он, прикрывая озабоченность нарочитой грубостью. — Все тебя обыскалися.

— На блядки шлялась, а что? Ты хотел свечку подержать? — беспечно отозвалась та.

Тот лишь сплюнул в досаде. С интеллектом у него туговато, быстро отпарировать выпады начальницы Толик не умел. Но подобные подколы прощались только ей. Любой другой, посмевший его задеть, тут же получил бы отпор, правда, в физическом эквиваленте.

— Ты чего не уважаешь труд уборщицы? — налетела на него Алла. — Сколько раз говорила: при мне не плеваться, носом не шмыгать и рукавом не утираться!

Тот озадаченно молчал. Потом до него дошло, и на лице появилась обида. Он искренне переживал, ждал, волновался и, как беспричинно побитая раздраженным хозяином дворняга, не мог понять, за что его наказали.

Алла всегда мгновенно понимала состояние других людей. Если кто-то и получал от неё взбучку, то только за дело. Вспыльчивая, но отходчивая, она умела быстро сгладить свою резкость, и на неё обычно никто не обижался. Провинился — тут же схлопотал, а потом опять друзья.

— Ладно, Толян, — примирительно сказала Алла, положив руку ему на плечо и заглядывая в глаза. — Прости, сорвалась. День был трудный, опять на нас говно бочками катит.

— Кто? — сразу напрягся Толик. За свою повелительницу он, как верный пес, был готов сразиться с кем угодно.

— Ты не знаешь. Это баба. Расслабься, сами справимся.

Но тот не удовлетворился ответом и переводил встревоженный взгляд с Аллы на Ларису:

— Лар, хоть ты скажи, а то Алка ни в жисть не расскажет. Опять вляпались, что ли?

— Потом, Толян, — отмахнулась Алла. — Если понадобишься, мы о тебе не забудем.

— Тут бухгалтер приходил, чо-то подписать хотел. Чо сказать-то ему? — не отставал Толик.

— Ничего пока не говори. Все потом. Нет меня. Постой пока у дверей, никого из ребят ко мне не пускай, нам с Ларкой надо спокойно поговорить.

Верный оруженосец занял пост у дверей, а подруги вошли в кабинет. Алла дважды повернула ключ в замке, достала из холодильника бутылку минеральной, нашла в шкафу два стакана, с сомнением осмотрела их на свет, открыла дверь и попросила:

— Толян, помой стаканы.

Тот молча взял их и пошел в конец коридора, где была кухня. Алла дождалась, пока он принес чистые стаканы, и снова заперла дверь.

— Толик за тебя умереть готов, — сказала Лара, прикуривая.

— Да уж, — вздохнула Алла и тоже закурила. — Приручила волчонка. Собственнозубно может перегрызть глотку любому, кто на меня покусится. Порой меня даже пугает его готовность тут же кинуться на защиту, даже когда не просят.

— По-моему, он в тебя по-своему влюблен, вот и волнуется. А эмоции выражает, как умеет.

— Да я вижу, не слепая же… Уж что-что, а когда мужик по мне млеет, сразу чую. Другому бы уже давно вставила пистон, чтоб не пялился, а Толяну не могу. Жалко мне его. Парню скоро тридцатник, а что он видел, кроме детдома, колонии да бандитских разборок?! Даже бабы у него нет, хотя бы для физиологических надобностей. Уж сколько раз говорила: «Жениться тебе, Толян, надо. У тебя теперь жизнь стала спокойная, можно и семьей обзавестись». А он ворчит: «С тобой разве будет спокойная жисть! Только глаз да глаз. Кто тебя поберегет без меня?» Блюдет, как бы с моей головы волос не упал.

— Правильно, что ты не сказала ему про Натку, тут он ничем не поможет, слишком примитивен и агрессивен.

— Да, Толик привык переть напролом. Чуть что за пушку хватается. Он, конечно, может выбить Натке все зубы и добьется от неё правды, но жалко эту дурочку.

— Ты пока и Мирону ничего не говори.

— Конечно, не скажу, подруга, у меня мозги на месте. Сами разберемся.

— Бедная Натка по глупости всегда влипала в истории.

— Да срать мне на эту дебилку! — разозлилась Алла. — За что боролась, на то и напоролась. «Suum cuique», как гласит положение римского права, каждому по заслугам. Скоро уж до седых волос доживет, а все такая же дурыдна, что и двадцать пять лет назад.

— Видно, ей по жизни не везет… Можно быть и не слишком умной, но удачливой. С ее-то внешностью и мозги не нужны.

— Да дело не в Наткином невезении. Чую я, здесь все гораздо серьезнее.

— Объясни, — попросила Лариса. Она всегда доверяла Алкиной интуиции и полагалась на присущий подруге здравый смысл.

— Похоже, не все тут просто, дорогая… Пока фактов нет, одни предчувствия, но жопой интуичу, что имеет место быть какая-то интрига с криминальным душком. На данный момент у меня есть сильное подозрение, что эта коза засветила нас намеренно. Нашим добром да нас же в рыло! Сама посуди: вчера она мне звонит и жалобным голоском блеет, что совсем плоха, лежит позыбытая-позаброшенная в общей палате, никто её не навещает. Мы, две наивные альтруистки, решили проявить человеколюбие и примчались на её зов, а она строит из себя умирающую и даже разговаривать с нами не захотела. Поныла, что головка бобо и полотенце на лоб водрузила, как старая истеричка, чтоб за версту было видно, как тяжко она страдает. Голова не жопа — завяжи да лежи. Спрашивается: зачем она нас позвала? Ведь наши соки-фрукты ей до фени, вряд ли она с аппетитом на них навалится. У Натки явно была другая цель.

— Но какая?

— Кто ж эту недоделанную поймет?! У неё свои примитивные хитрости.

— Возможно, она надеялась на нашу помощь? Например, она думает, что мы её отмажем, использовав свои связи. Наверняка она слышала про недавние печальные события и их благополучный исход и решила, что в наших силах устроить ей красивый финал некрасивой ситуации.

— Но тогда бы она об этом нам сказала. Чего ж темнить-то, раз сама позвала?

— Ты думаешь, Натка в чем-то виновна?

— Думаю, что да. Сама посуди: откуда она уже вчера знала, что Марик пропал? Я-то поначалу решила, что он исчез не в физическом смысле, а из её жизни.

— А что она конкретно сказала?

— Сейчас припомню… Примерно так: «Марик пропал, а меня трясут, куда он делся». За дословность не ручаюсь, слушала её вполуха. Откуда она могла узнать? Вчера её никто не тряс, допрос был лишь сегодня утром, следователь успел задать ей всего пару-тройку вопросов, наверняка общего характера дескать, не знаете ли вы, любезная гражданка Пантелеева, где сейчас обретается гражданин такой-то? Вряд ли врачи при Натке рассуждали, куда подевался её драгоценный Марик, им криминальный аспект до фени. Следовательно, Наталья уже со вчерашнего вечера была в курсе пропажи любимого и предполагала, что будет следствие.

— Да, действительно… — задумалась Лариса.

— Все это очень подозрительно и наводит на далеко идущие размышления. Промашку я дала, не прислушалась к совету обожаемого мной Даля: «Не тронь говна — вонять не будет».

— А что тебя встревожило?

— Предположим вполне невинный вариант — они вместе ехали, потом во что-то врезались, а Марик сбежал от греха подальше, оставив бездыханную подругу. Если в тот момент та была без сознания, то придя в себя, удивилась бы, почему над нею не склоняется встревоженное лицо любимого. Соответственно, вчера Наталья попросила бы меня разузнать, куда он делся. А она сразу заявила, что Марик пропал, и по этому поводу её якобы трясут, хотя следователя тогда ещё и в помине не было.

— Да, непонятно получается… — задумчиво произнесла Лариса.

— Теперь рассмотрим второй невинный вариант. Натка во что-то врезалась, но не сильно, сознания не теряла. Марик по какой-то причине пересрал и сбежал от нее, высоко подбрасывая зад. Зачем же тогда ей говорить, что возлюбленный исчез, если он попросту бросил ее?

— Нелогично, — согласилась Лара.

— Видно, эта кретинка не доперла, что я призадумаюсь над этими несостыковками и сведу концы с концами. Если Наталья собиралась разыгрывать из себя невинную овечку, ей нельзя было вчера говорить мне, что Марик пропал.

— Ну, наша Натка умом никогда не блистала.

— Это ещё мягко сказано. Большей дуры в жизни не встречала. Зачем же ей симпатичный фейс, если Боженька ума не дал?! Она и распорядиться своей красотой толком не умеет.

— Да уж, не родись красивой…

Лариса никак не могла понять, отчего Алка так злится. Ну, пропал Марик и черт с ним, никакого ощутимого урона человечество от этого не понесло. Он отъявленный мерзавец, захребетник, привыкший без зазрения совести жить за чужой счет. Возможно, для Натки это потеря, но та никогда особенно не убивалась из-за мужчин. Наташа всегда была сексуально неразборчивой, в её постели перебывали все желающие. Одним больше, одним меньше, для неё это вряд ли существенно. В любом случае это её проблемы. Пока непохоже, что сложившаяся ситуация как-то их затрагивает. С чего же подруга так кипятится?

— Рассуждаем далее, — продолжала Алла. — Предположительно, Натка с Мариком поехали на дачу. Кстати, ты не знаешь, на чью? По-моему, у Натальи загородных особняков не наблюдалось.

— Понятия не имею.

— Надо выяснить. Есть ещё один факт, наводящий на размышления. Очевидно, любящая пара решила порезвиться на пленере на уикэнд. В воскресенье Натка поступает в Склиф, а уже в понедельник её допрашивают. С чего это менты так рано засуетились? Обычно когда кто-то к ним приходит, заявляя об исчезновении члена семьи, они не торопятся. Волынят, успокаивают родственников, что тот загулял, напился, попал в вытрезвитель, застрял у любовницы, уехал в другой город и тому подобное. Дескать, мы примем меры, будем искать, а вы наберитесь терпения и ждите, очень возможно, скоро сам, голубчик, объявится. И во многих случаях именно так и бывает. Пьяный протрезвеет, является домой и просит на опохмелку, блудный муж решает, что жена пироги печет вкуснее, блудные подростки, оголодав, тоже могут вернуться под родительский кров. Раньше, чем через несколько дней, а то и неделю, менты розыски «потеряшек» не начинают, засирая родственникам мозги, что якобы ищут. Во многих случаях заводят дело только когда обнаружат уже остывшее бренное тело пропавшего. А тут прошло всего-ничего времени, а к Натке уже заявился следак. Почему же органы так рано зашебуршились?

— Возможно, на них кто-то надавил и потребовал проявить инициативу?

— Или же трупик бывшего Марика нашли… — проговорила Алла замогильным голосом.

— Ой! — вздрогнула он неожиданности Лара. — Ты меня напугала.

— В любом случае дело пахнет керосином.

— Алка, допустим, у Натки будут проблемы в связи с исчезновением Марика. Но к нам же это не имеет прямого отношения.

— А вот теперь, подружка, мы подходим к самому главному, из-за чего я мечу икру. Беда в том, что эта шлюшка не только сама вляпалась, но и тебя к этому притянула. Помнится, ты как-то вскользь обронила, что у тебя дела с её Мариком?

— Да, — подтвердила Лара.

Алла покачала головой.

— Мать, у меня просто нет слов… И каким местом ты при этом думала?

— Но как я могла тогда предполагать, что он потом исчезнет?

— Зря ты с ним связалась, дорогая. Хоть бы со мной посоветовалась.

Ларисе не хотелось акцентировать на этом внимание подруги. Осторожная Алка трижды перепроверила бы платежеспособность будущего делового партнера, а Лара проявила мягкотелость, хотя Наташа не тот человек, с которым можно иметь дело.

Месяцев семь назад Натка позвонила и сказала, что начала заниматься бизнесом и просила поделиться опытом. Она мало что поняла из разъяснений Ларисы, постоянно переспрашивала и сказала, что пришлет приятеля. Марик был одним из её первых деловых партнеров, теперь работает вместе с ней на правах компаньона. Решив, что тот более толковый, чем бывшая одноклассница, Лара согласилась его принять.

Теперь она сознавала, что зря связалась с Мариком. За версту было видно, что с этим смазливым плейбоем будут одни проблемы. Но Натка все время названивала и твердила, что в бизнесе ничего не смыслит, и так слезно просила, что пришлось согласиться.

— Симпатичный хоть? — перебил её мысленные самобичевания голос подруги.

— Не в моем вкусе. Развязный, самовлюбленный павиан. Из тех, что не может пройти мимо зеркала, чтобы не полюбоваться на свое отражение.

— А что, у него греческий профиль? — насмешливо спросила Алла.

— Да нет. Глаза навыкате, шнобель на пол-лица. Но сам себе он, видимо, очень нравится. Смазливый, почти красавчик, но меня от таких наглых типов мутит. С первой минуты почти раздел меня взглядом и тут же начал кадрить.

— Надеюсь, ты не оправдала его ожиданий? Себя блюла и не поддалась на его красноречивые взгляды и грязные намеки? — не удержалась от очередной подколки Алла.

— Я на такую дешевку не реагирую, — отпарировала Лариса.

— А вот кретинка Натка перед этим лупоглазым красавцем не устояла. Я всегда говорила, что она себя на помойке нашла.

— У неё бывали любовники и похуже. Где она их только находит?

— Там же, где и себя, — на помойке. Но как деловой партнер-то этот красавчик себя показал?

— Да какой из него партнер, когда он во время переговоров ногти полирует?! На каждую встречу являлся в новом костюме и почти каждый раз на новой машине.

— Видимо, хотел произвести на тебя впечатление.

— Может быть, но этим на меня впечатления не произведешь.

— Наталья ведь и ко мне подъезжала, дескать, не стать ли нам с ней деловыми партнершами, — скривилась в презрительной гримасе Алла. — Под этим дурашка-Наташка подразумевала, что я ей дам товар на консигнацию, а она продаст и мне дензнаки притаранит. Причем, надеялась получить товар под честное слово. Видала ты когда-нибудь такую придурочную? Да что мне её честное слово! Пусть его себе на задницу припечатает. Я на её жалостливые стенания не купилась и тут же дала ей отлуп: вот тебе кукиш — чего хочешь, того и купишь. Тоже мне — умная, как сто китайцев! Натахе я бы и старый трамвайный билет не доверила, не то, что партию товара. Она его продаст, если сумеет, денежки просрет или её «кинут», и что потом с неё взять? Комбинацию из трех пальцев?

Эх, Ларе бы Алкину твердость характера! Подруга вообще никому не верит и имеет дела лишь с надежными партнерами, и жизнь показывает, что она права.

Конечно, бизнес не для слабаков. Порой мягкость характера подводила Ларису. Правда, это был всего лишь второй случай в её коммерческой жизни, когда она поверила без гарантий. О первом случае не хочется даже вспоминать…

— Странно, что с тобой Натка намеревалась иметь дела сама, а ко мне этого Нарцисса прислала…

— Этой курве хоть ссы в глаза — ей все божья роса. Утрется и попытается говно за булыжник продать. Другая бы поняла, что после облома со мной, к тебе лучше лучше не лезть, а у этой шлюшки ни самолюбия, ни достоинства. Доперла своими куриными мозгами, что с ней никто не захочет иметь дела, вот и пустила Марика паровозом — дескать, ты на него западешь и сразу на все согласишься.

Неприятно это сознавать, но похоже, Алка права. Какую же глупость она спорола! Ведь с первых минут встречи Марик не столько говорил о делах, сколько вовсю строил ей глазки. До чего же противно, что этот негодяй мог всерьез подумать, что ему удастся заполучить Ларису с свою постель! А ведь на его самодовольной морде было написано, что он в этом ни чуточки не сомневается!

Неужели про неё идет слушок, что она так легко доступна и всякие «марики» могут на что-то рассчитывать?! Значит, ходят сплетни, что Лариса имеет слабость к молодым смазливым парням. Что ж, некого винить, сама во всем виновата.

Видно, Алка тоже что-то про это слышала, потому и сердится. Проблемы подруги она всегда принимала близко к сердцу. Со своими Алка справлялась сама.

— Я с ним заключила краткосрочный договор, всего на шесть месяцев, — попыталась успокоить подругу Лариса. — Правда, чтобы не сильно огорчать Натку, оставила пункт, что соглашение может быть продлено при обоюдном согласии сторон. Срок уже истек, обоюдного согласия не получилось, так что теперь я свободна от каких-либо обязательств.

— Ты-то свободна, а Марик с тобой расплатился?

— Надо посмотреть банковские документы. Это замы отслеживают, я же не проверяю каждую платежку.

— Ларка! — возмутилась Алла. — Ну, сколько можно тебе твердить?! Ты же не Натка, которую не обует только ленивый или такой же тупой, как она сама! Спорим на что угодно — за этой парочкой мошенников числится должок? Причем, учитывая обстоятельства, теперь ты вряд ли его получишь.

— Да там не очень большая сумма… — вяло оправдывалась Лариса.

Подруга всерьез разозлилась:

— Это сколько же, по твоим понятиям, небольшая сумма? Ничуть не сомневаюсь, что её хватило бы, чтобы обеспечить зарплатой какое-либо госучреждение. Лучше бы ты эти деньги мне отдала, раз самой не нужны. Я бы их на дело употребила. Ты же их не украла, не нашла, а заработала! Охренела, подруга? Пахала-пахала, а эти бабки пошли на лак для ногтей и крем для морды этого Марика. Это греет твое сердце?

— Но может быть, он перевел на мой счет хотя бы часть денег… Лариса все ещё надеялась.

— Щас! Разбежался! Кукиш и без денег купишь! — Алла сложила обеими руками сразу четыре фиги и потрясла ими перед носом подруги. — Вот что ты в результате получишь, доверчивая ты моя! Где были твои мозги? Ведь с самого начала эта история не просто дурно пахла, а за километр! Оба они честные, как смердовы портки наизнанку. Сама посуди — Натка, клиническая дебилка, открывает контору с громким названием «Натали», а у неё нет ничего, кроме кошки, хлеба крошки да голодной мандавошки. На что эта шлюха рассчитывала? Понятно, что собиралась отработать кредиты единственным способом, которым умеет. Чтобы убедить тебя, не могу не привести мнение древних: «Luitur cum persona, qui luere non potest cum crimena», — кто не может расплатиться кошельком, расплачивается собой. Однако же, никто из деловых людей не прельстился её потасканными прелестями. Самолюбия у неё нет и никогда не было, и она решила что-то урвать с нас. Ну, с меня-то не поимеешь, я ей сразу процитировала Даля: «Много сладкого хочешь? Жопа-то не слипнется?» Тогда она на тебя перекинулась. Натка с Мариком та ещё парочка — шлюха да блядун. Воистину — нет на свете того мерзавца, который не нашел бы свою сквернавку. Неужели до тебя не дошло, что если эта простипня посылает к тебе явно блядовитого мужика, который на деловых переговорах с ходу пытается перевести тебя из вертикального положения в горизонтальное, — то все это неспроста, что ему нужны не твои прелести, а твои бабки?

— Тогда мне это не пришло в голову. Я думала, что Марик Наткин протеже. Он ей помогает, она ему, — продолжала оправдываться Лариса, чтобы хоть как-то утихомирить разбушевавшуюся подругу.

— По-твоему, эта безголовая занялась благотворительностью и из чисто альтруистических целей способствует повышению благосостояния всяких Мариков? Ты что, не знаешь, что она уже после первых двух фраз с мужиком тут же ложится, даже если тот её об этом не просит? По мне — баба, которая ценит себя так низко, обесценивает всех женщин и позорит наш пол. В принципе, на её постельные дела мне глубоко насрать, но что-то я не припоминаю случая, когда бы ты с Натальей на пару крутила амуры с одним мужиком. Или теперь твои принципы изменились?

Она уже откровенно злилась и даже повысила голос.

— Алка, успокойся, — вновь попыталась урезонить подругу Лариса. — Об интрижке с Мариком я и не помышляла.

— А о чем же ты помышляла, когда он мысленно раздел тебя уже с первых минут встречи?

— Честно говоря, тогда мне хотелось только одного — побыстрее от него отделаться. Он ужасно болтливый, хвастливый, да и взгляд у него неприятный, липкий какой-то.

— Так чего ж не отделалась-то? Может, ничего бы не прилипло и сейчас не было бы никаких волнений. Пропал ещё один прощелыга — туда ему и дорога. Мы его не знаем и знать не хотим.

— Но я же обещала Натке помочь. Формально у меня не было повода отказать. Марик произносил нужные слова, было ясно, что в бизнесе не новичок. Взгляд, правда, не соответствовал его показному деловому тону.

— Вот так бы ему сразу и сказала: «Знаешь что, милок, что-то рожа мне твоя не показалась, да и пялишься на меня, как армянин на блондинку с рубенсовскими формами. По сему поводу отвали по-хорошему и облизывайся на других, а я не для тебя цвету». Что, разве ты не умеешь поставить на место мужика, если он ведет себя не так?

— Ты же знаешь, я не умею быть невежливой.

— Понятно, в чей огород камешек. Да, я могу прямо в глаза сказать любому мужику, чтобы тот не приближался ближе, чем на километр. Очень невежливо могу послать, но очень доходчиво, используя все словарное богатство русского языка и доскональное знание ненормативной лексики. Зато твою невежливую подругу хрен обманешь. Эту простую истину даже дубина Натка просекла, ведь не ко мне прислала своего трахателя, а к тебе. Тоже соображает, паскуда, что наша чистюля Ларочка порой дает слабинку на передок. Да только не повезло красавчику Марику — не в твоем вкусе оказался. А то бы все ещё более замечательно получилось.

— Алка, кончай язвить! — не выдержала Лариса. — Я о его мужских достоинствах даже не думала. Просто не хотела Натку огорчать, она ведь новичок в бизнесе.

Сама Лара хорошо помнила, как три года назад сама барахталась, как ошибалась, мало что понимая в бизнесе. Теперь у неё уже есть опыт, а у Натки нет. Да и материальное положение бывшей одноклассницы не ахти, а она не обеднела от того, что дала Наташе партию товара на реализацию. Все же они росли в одном дворе, учились в одном классе.

Хотя времена сейчас тяжелые, но нельзя же жить по волчьим законам! Пусть кто-то скажет, что это наивно, но Лариса полагала, что своих надо поддерживать. В данном случае хотела помочь, чем могла. Конечно, никаких гарантий бывшая одноклассница не представила, да и какие гарантии могут быть у начинающей?! Лара сама когда-то начинала с нуля, не имея ни капитала, ни поддержки.

— Между прочим, подставляют чаще всего друзья, приятели и знакомые, причем, каждый раз прикрываясь дружескими отношениями, — менторским тоном произнесла Алла. — Напомню девиз интеллигентных жуликов, которые у всех берут в долг без отдачи: «Кого же ещё обманывать, если не своих знакомых и друзей? Чужой ведь может и морду набить».

— Тогда я не предполагала такого поворота событий.

— Черт бы тебя побрал, подруга! — заорала Алла. — Ты придуриваешься или действительно не врубаешься, в какое дерьмо вляпалась?

— Алка, не ори.

— Ладно, прости, больше не буду. Разволновалась. Даже не подозревала, что дела так плохи.

— Да чем же они плохи? Объясни толком.

Лариса ничего не понимала. В конце концов, кому какое дело до её морального облика? Алка тоже не святая — если ей кто нравится, в тот же день может улечься с ним в постель. А тут орет из-за того, что какой-то доморощенный донжуан попытался подбить клинья к подруге. Так ведь тот ничего не добился.

— Раскинь сама мозгами — ведь у тебя, подруга, есть мотив, — выпустив пар, Алла как-то померкла и со вздохом откинулась на спинку вертящегося кресла. — Ты, небось, обижаешься и негодуешь, что я лезу в твои амурные дела. Да спи ты с кем хочешь, только не влипай из-за этого в истории с криминальным душком!

Лара почувствовала себя виноватой. Понятно, что Алка не ханжа и не собирается блюсти моральный облик подруги. Она искренне за неё волнуется. У неё безошибочный нюх на темные делишки. Обмануть Алку невозможно. Никому не удавалось её «кинуть», а вот Ларисе уже разок довелось быть в роли «лоха». И, вполне возможно, такое случилось бы ещё не раз, если бы не бдительность подруги. Наверное, и сейчас та сразу сообразила, что дело нечисто.

— Алка, я пока ничего не понимаю. Объясни, пожалуйста, о чем ты.

— Дорогая моя, если этот ублюдок Марик уже стал хладным трупом, то на тебя падет подозрение.

— В чем? — испугалась Лара.

— Опять в убийстве.

— Алка, не шути так…

— Да какие уж шутки, подруга… — тяжело вздохнула та. — Ведь у тебя даже два мотива. Первый — Марик взял у тебя партию товара и не рассчитался. Ты рассердилась и отомстила. Может быть, не сама, а чьими-то руками, например, попросила Мирона, и он приказал своим ребятам разобраться с этим мерзавцем, чтоб другим неповадно было. В этом случае ты, ко всему прочему, подставляешь моего Славика. Да и тебе самой придется ох как не сладко. Опять тебя будут таскать на допросы и всю душу вытрясут. Мотив второй — вы с Наткой не поделили любовника, ты приревновала и замочила его.

— Господи Боже, да кто ж этому поверит? — ахнула Лара.

— Кому надо, тот поверит. С позиции ментов мотив вполне реальный. Опять станешь козлом отпущения. Могут свести оба мотива воедино — ты обиделась и за то, что Марик тебя обул, и за то, что предпочел тебе Натку.

— Алка, ужас какой! Мне даже не верится, что все снова начнется.

Теперь Лариса испугалась. Ведь в истории с Костей ей тоже приплели ревность как мотив. Да к кому ей было ревновать Костика?! Мальчик был так влюблен, что ног под собой не чуял от счастья, когда она стала его любовницей. Ревность к Косте! Бред, но следователь обсуждал этот мотив со всей серьезностью.

— Запросто начнется, подруга, — вздохнула Алла.

Она выглядела очень озабоченной, нервно курила одну сигарету за другой, и Лара ещё больше перепугалась. Подруга не любительница понапрасну нагнетать страхи. Если тревожится, значит, для этого есть основания.

— И что самое говенное, мать, — все с подачи этой суки. Ты смотри, как Натка все подстроила — подослала к тебе своего лупоглазого трахальщика, и ты теперь не отвертишься. Она собственными руками состряпала вполне убедительный мотив. Как известно, убивают либо из-за денег, либо из-за амурных дел. Здесь налицо и то, и другое, — на любой вкус. Потом эта хитрожопая засветила нас, пригласив в больницу, чтобы навести на наш след следователя. Вот они мы — сами явились, берите тепленькими.

А ведь подруга права. В фирму «Полет», которой руководила Лариса, Марик приходил неоднократно, все сотрудники его видели. А чем они занимались в её кабинете за закрытой дверью, — никто не знает, канделябр не держали. Возможно, по поводу частых визитов Марика сплетничали. Да и он вел себя так беспардонно и развязно, что мог дать повод для грязных подозрений.

— Неужели Натка способна на такую подлость?

— Еще как способна. Ничуть не удивлюсь, если эта тварь все переврет. Например, скажет следователю, что не звонила мне, а мы сами к ней приперлись и запугивали, чтоб молчала про ваши с Мариком дела. Мы будем отнекиваться, что все было не так, но её слова против наших. Эта мерзавка будет твердить следаку, что не имела возможности позвонить мне — у неё же строгий постельный режим. Тут эта дрянь все продумала — разыгрывала из себя умирающую, и следователь собственными глазами убедился, да и врач подтвердил, что больная в тяжелом состоянии. Эта стервь может намекнуть или даже напрямую сказать следаку, что у тебя с её любовничком были не только деловые, но и амурные отношения. Порыдает очень натурально, и тот поверит.

— Но почему поверят ей, а не мне?

— Да никому эти сраные менты не поверят, но всю душу тебе вымотают. За Наткино душевное равновесие я совсем не волнуюсь, но ты-то мне не чужая!

— Алка, но ведь нужны хоть какие-то факты. С Костей мы были любовниками, поэтому можно было приплести ревность как мотив убийства. Но с Мариком у меня ничего не было.

— А Натка скажет, что было, со свечкой-то никто не стоял. Может даже придумать пикантные подробности.

Ларисе в это не верилось, но кого волнует, во что ей верится или не верится?! Когда есть две женщины и один мужчина, и кто-то из них труп, то правоохранительные органы обычно предполагают то, что лежит на поверхности, — разборки в рамках любовного треугольника. Это она уже испытала на собственной шкуре. Костю убил наемный киллер, а следователь больше месяца тряс её постель.

Если начнется следствие, на допросе следователь непременно с кривой улыбочкой задаст вопрос: «А почему это вы, Лариса Николаевна, поверили на слово совершенно незнакомому человеку и без всяких гарантий дали ему на реализацию партию товара? Вы ведь осторожны в выборе партнеров, всегда пользуетесь рекомендациями солидных людей. А не оказывал ли он вам дополнительные услуги, за что вы проявили неслыханную щедрость?»

Мотив можно высосать из пальца. Даже если не будет никаких фактов, подтверждающих версию об убийстве из мести или ревности, менты будут копать в этом направлении. Хоть ничего и не накопают, но нервы потреплют изрядно.

— Если Натка расскажет следаку про ваши мнимые шашни, тогда у этой заразы тоже есть мотив, — перебила Алла размышления Ларисы. — Менты тут же вцепятся в версию, что она приревновала Марика к тебе, да и пристукнула своего неверного любовника. И все же Натаха будет не единственной подозреваемой Вас уже двое.

— И чем же ей от этого легче, раз будут трясти нас обеих?

— Так в компании ж веселее.

Даже в такой ситуации Алка не удержалась от своих хохм. Видно, уже оттаивает. Лариса не стала акцентировать на этом внимание, лишь бы подруга перестала злиться, и даже подыграла ей:

— Ладно, составлю я Натке компанию.

Алла посмотрела на неё с легкой жалостью, как смотрят на неразумное дитя, которое не слушается взрослых.

— Ну-ну, — хмыкнула она. — Флаг тебе в руки и с бодрой пионерской песней вперед.

Ларисе стало стыдно. И в прошлый раз Алка переживала и помогала, хотя была уверена, что Костю убила подруга, и сейчас волнуется за нее. Сама же Лара, совершив очередную глупость, бежит со своими проблемами к подруге и та с неизменным постоянством их решает. Спрашивается, а зачем ей Ларина головная боль?!

— Ал, ты уверена, что мне есть чего опасаться?

— Ты ведь знаешь, дорогая, что у меня есть верхнее чутье, — Алла говорила непривычно тихим, каким-то усталым голосом, и от этого Ларисе стало ещё тревожнее. — Мое чутье, а также жизненный опыт подсказывают мне, что эта ситуация грозит нам драматическими событиями. Натке я не верю ни на грош. Она насквозь лживая, продажная потаскуха. У шлюх нет ни стыда, ни совести, а когда к тому же нет и мозгов, то шлюха подставит кого угодно, лишь бы самой выбраться из передряги. А Натка не просто шлюха, но стервь из стервей, по стервозности всех за пояс заткнет. Если у неё рыло в пуху, то она, ни на секунду не задумываясь, спихнет все на тебя. Уверена, что Наталья в курсе того, что Марик тебя клеил, мало того, все это с её подачи. Я удивляюсь одному — что позвонила она не тебе, а мне. Дура дурой, а сумела допереть своими куриными мозгами, что мы с тобой неразлучны, и если к ней приду я, то возьму с собой тебя. Если она намеревается сделать тебя козлицей отпущения, то звонить тебе было рискованно — вы вроде как соперницы. А тут получается, что ты сама примчалась, хотя тебя и не звали. Здорово, сучара, придумала, хоть и безголовая. Для следователя прозвучит убедительно.

— Так это вроде бы как мне в плюс, — неуверенно возразила Лариса. Если мы не поделили Марика, то зачем же я к ней пришла?

— А зачем ревнивая жена идет к любовнице своего мужа? Набить морду, выяснить отношения или просто поглазеть, кто это покусился на её сокровище.

— И с какой же целью я, по этой версии, явилась к Натке в больницу? Бить морду больной сопернице, попавшей в аварию?

— Ну, например, просто убедиться, что она хорошенько попортила свой смазливый фейс, и её морда теперь выглядит, как сто раз стираная пеленка, и получить от этого моральное удовлетворение. А заодно и выяснить отношения, может, в результате скандала ей так поплохеет, что соперница отправится в мир, где плотские радости уже не популярны. Прости за цинизм, дорогая.

— Не любишь ты женщин, подруга.

— Да бабы вообще поганки, за редким исключением, к которому отношу и нас с тобой. Как бы плохо мужики ни думали о бабах, любая женщина думает о них еще. Слабый пол ещё и не на такое способен, и уж если ревность взыграет, то тут библейские заповеди вообще побоку. А менты преимущественно видят изнанку жизни и человеческие пороки, поэтому поверят чему угодно.

— Чтобы интеллигентная женщина прибежала в больницу к другой с намерением угробить ее?!

— Запросто. Верхнее образование тут ни при чем. Даже интеллигентные бабы отправляются царапать морду, драть волосья и плескать кислотой в лицо ненавистной разлучнице. Можно подумать, что хоть одного неверного мужа этим можно вернуть! Но разве ревнивая баба об этом думает?! Ей бы отомстить, и она почувствует себя удовлетворенной. Причем месть может иметь и изощренные формы. Лично я знаю одну придурочную старшую научную сотрудницу, которая выкрала у пассии своего хазбенда бывшие в употреблении трусы и в гостях подкинула их в карман мужу другой бабы. Она-то надеялась, что муженек решит, будто его любовница спит с другим, а трусы обнаружила чужая жена. Да неужели мужик может наперечет знать все предметы нижнего белья своей курочки? К тому же ничего примечательного в них нет — типичный зимний фасон до пупа. Но крутая была заваруха. Все долго выясняли, кто с кем спал и чьи это трусы. И примеряли, и нюхали, чуть экспертизу не провели. Передо мной ими тоже трясли, но быстро отстали — мне они только на одну ляжку налезут. Ну не чокнутая ли баба, а? Так что тут менты правы — ревнивая дура на многое способна.

— Похоже, в чем-то ты права, подруга… Со следователем мы тоже спорили по аналогичному поводу. Он считает, что ревность побуждает на самые низменные и жестокие преступления.

— Этот очкастый хорек совершенно прав. У охваченного ревностью нет морали. Поэтому, как ни странно, но дебилка-Наталка все просчитала правильно. Со слезой в голосе она заявит следователю, что позвонила мне, например, чтобы попросить урезонить тебя, а ты явилась и начала её стращать и требовать, чтобы отстала от Марика. Или другой расклад — она якобы мне не звонила, а ты сама примчалась, будучи в курсе происшедшего, в котором принимала активное участие. Ты-то в полном здравии, а эта засранка на больничной койке. И в своем беспомощном состоянии Наталья тоже может обвинить тебя — наврет, что ты из мести или ревности подстроила ей аварию.

— Ну это уже из разряда фантастики! — усомнилась Лара.

— В жизни ещё и не то бывает, дорогая. Просто лично ты далека от подобной грязи, но это не означает, что этого не бывает, и что менты этому не поверят. Версия такая: они с Мариком миловались на даче, а тут явилась ты, разъяренная фурия, шарахнула по башке неверного любовника, и тот откинулся, сердечный, или пристрелила с тем же результатом, а потом запихнула дрожащую от страха Натку в тачку, отжала сцепление да и пустила под откос. Или просто испортила в её машине тормоза, а она, спасаясь от твоего гнева, пыталась на ней удрать, да с перепугу влетела в столб. Видишь, какой красочный сценарий получается?

У Лары похолодели кончики пальцев, во рту пересохло и сердце заколотилось. Кажется, история повторяется. В прошлый раз тоже предполагался дикий сценарий — будто она назначила Косте свидание у себя в офисе, явилась с пистолетом «ТТ» и хладнокровно застрелила любовника. Если к этой версии отнеслись со всей серьезностью, то могут счесть реальной и теперешнюю. Тогда опера нашли свидетеля, который подтвердил, что он продал подругам пистолеты и учил их стрелять. Правда, Мирон потом подкупил его и тот отказался от своих показаний, но менты, разумеется, догадываются, что оружие у них имеется. Значит, есть и возможность убить.

О том, что Костю убил профессиональный киллер, правоохранительным органам неизвестно, поскольку расследование проводил частный детектив Виталий Рылеев, её теперешний любовник. Следствие закрыли, обнаружив труп Саввиного боевика, но ведь и идиоту ясно, что бандит не носит с собой записку с признанием в убийстве, тем более, отправляясь на разборку. Но ментам не хотелось возиться, да и взятки Мирона сыграли свою роль. И все же у кого-то могло прочно засесть в мозгу, что Ларису, главную подозреваемую, просто отмазали, но убийца именно она.

Как говорит Алка, у ментов мозги криво устроены. Кому-то вполне может прийти в голову, что Лариса, выскочив из той ситуации, повторила её — из ревности убила Костю, а теперь и Марика. Так что же она, маньячка, что ли, отстреливать всех своих любовников?! В её понимании это дикость, но ментовские и не такое могут придумать.

— Алка, мне стало страшно…

— Мне тоже. Причем, мы ещё блуждаем в полных потемках и ни хрена не знаем. Пока в наличии одни лишь домыслы и догадки. Может, ещё что-то всплывет. Ты все мне рассказала?

— По-моему, да.

— Мать… — Алла посмотрела на неё испытующее. — Хочу напомнить, что в прошлый раз вся эта лабуда надолго затянулась из-за того, что ты скрытничала. Если б ты не темнила, то мы со Славкой вмешались бы гораздо раньше. Да и адвокатессу с Виталькой можно было бы привлечь уже сразу после убийства Кости. Сыщик умненький, быстро бы раскопал, чьих рук дело. А мы думали, что это твое мочилово, и не лезли. У тебя точно с Мариком ничего не было? Пойми, мне нет дела до твоей постели, но если это так, то уже сейчас нужно обезопаситься, чтобы твои ребята язык за зубами держали.

— Алка, ну как тебя убедить?! Не спала я с ним!

— А в кабинете часто уединялась?

— Марик такой назойливый и наглый. Придет по пустяку и сидит у меня два часа. А когда договор уже был подписан, приезжал получать товар и каждый раз не забывал ко мне заявиться.

— Ну и дура же ты, Ларка… — покачала головой Алла. — Твои ребята же не слепые, запросто сложили дважды два — с чего Марик к тебе зачастил без всякого повода?! Товар должен получать экспедитор, а после подписания договора партнеру уже не хрена делать в твоем кабинете.

— Ну не выгонять же его?!

— Да почему же не выгнать-то?! Сказала бы, что тебе некогда, ждешь партнера или с бумагами надо поработать. Да и не обязана ты отчитываться перед всякими «мариками»! Кто он и кто ты! Ты ему великое одолжение сделала и ты ещё должна стесняться и терпеть его присутствие?! Или все ж, старуха, ты опять таишься, а? Сейчас, может, тебе и самой стыдно и противно, а тогда?

— Нет, Алка, честно, ничего не было.

— Но сама-то понимаешь, что хоть со свечкой никто не стоял, слушок среди ребят мог пойти, а тем более, после истории с Костей? Если ты один раз дала слабинку с молоденьким, то могла и второй раз не сдержать жало плоти.

— Теперь понимаю. Но ведь задним умом мы все крепки. Марик порой меня компрометировал — я еду на переговоры, а он за мной, как привязанный. Я уже сижу в машине, а он стоит у открытой дверцы и что-то говорит.

— Представляешь, как это смотрелось со стороны, — вы только что провели время наедине в твоем кабинете, а потом даже расстаться не в силах. То есть, пищи для пересудов ты дала выше крыши. Пока не пойму, зачем это понадобилось Марику. Похоже, что он питал к тебе нежные чувства?

— Думаю, нет. Типичный ловелас. Ему важны не чувства, а очередная победа.

— Такие самовлюбленные болваны обычно имеют комплексы по части своих сексуальных способностей, но тщательно их скрывают и самоутверждаются, укладывая в койку очередную бабу, не пропускают ни одной юбки, а потом красочно рассказывают об этом всем желающим. Раз он так долго тебя домогался, может быть, Натка в конце концов озлилась и шлепнула его?

— Не знаю, Ал. Вряд ли. Сегодня она выглядела такой беспомощной. На убийцу Натка не похожа.

— Ну, эта курва может и притвориться. Хирург же сказал, что ничего страшного с ней нет, одни эмоции. Вполне могло быть так, что она приревновала своего лупоглазого любовника к тебе, да и шарахнула его по темечку в пылу крутой ссоры. Ведь в их семейке принято лупцевать друг друга разными подручными предметами, вот Натка и вспомнила свое боевое детство. Может быть, она телефонировала мне, чтобы попросить помощи, надеялась, что я приду одна, а увидев тебя, замкнулась и решила ничего не говорить.

— Похоже на это… Ведь непонятно — зачем же Натка звонила тебе, раз даже не стала с нами разговаривать? Я-то подумала, что она себя плохо чувствует, а раз смогла встать и дойти до телефона, то могла бы нам хоть пару слов сказать. Видно, у неё на душе кошки скребли, вот и не захотела общаться в моем присутствии.

— Или держит камень за пазухой и готовит тебе козью морду. Или что-то знает про тебя.

— А что она может обо мне знать? Я её сто лет не видела.

— Марик мог что-то трепануть. Мать, я задам тебе сакраментальный вопрос — не ты ли расшлепала этого плейбоя, а?

Лариса даже вздрогнула от неожиданности и посмотрела на подругу с недоумением.

— Алка, да ты что! С чего мне его убивать?

— Да кто тебя знает, дорогая… Может, он тебе уже так надоел своими наглыми взглядами и приставаниями, что ты решила от него избавиться…

— Не шути так, подруга!

— Да я почти не шучу. В прошлый раз я тебя спрашивала, не ты ли замочила Костю. По счастью, оказалось, что не ты. Однако есть закон парных случаев. В первый раз ты выскочила, а во второй можешь увязнуть. Если пойдет слушок, что ты имела с Мариком амурные дела, то менты сразу же сделают ушки торчком. Думаешь, в ментовке кто-нибудь поверил, что Костю замочил Саввин гаденыш? Нет, конечно. Сделали вид, потому что никому не хотелось жопу рвать на этом деле. Один лишь Прохоров рыл носом землю, чтобы тебя засадить, и отстал только после того, как получил втык от прокурора за нарушение процессуальных норм. Хоть Прохоров и упертый, но понимал, что здорово напортачил. Но ведь и в этот раз может попасться кто-то идейный. Среди следователей старой закалки ещё остались фанатики, которым хоть совсем зарплату не плати, они все равно будут ходить на работу и выводить всех на чистую воду. К тому же, больше они ничего не умеют. Ведь в коммерческой конторе нужны другие способности — изворотливость, умение обходить законы и давать взятки, иметь связи с судьями, прокурорами и прочими нужными людьми, гарантировать сохранение коммерческой тайны своей фирмы, уметь шпионить и проникнуть в тайны партнеров. Тупые фанатики типа Прохорова бизнесменам и на фиг не нужны. Проблему они не решат, своих не отмажут, а наоборот, по старой привычке пересажают. Если за дело Марика возьмется второй Прохоров, — тебе не поздоровится.

— Алка, я боюсь!

— Мать, последний раз прошу, ответь, ты чиста в этом деле или все же что-то есть? Ты же в прошлый раз убедилась, что я задаю этот вопрос не из праздного любопытства.

— Клянусь, я с Мариком не спала и не убивала его.

— Ладно, дорогая, так и запишем. Если что-то вспомнишь — звони в любое время. Главное, мы даже не знаем, когда этого лупоглазого замочили, а то бы побеспокоились насчет алиби.

— А ты уверена, что Марика уже нет в живых?

— Мое чутье меня ещё никогда не подводило. Я же сразу сказала, что мы вляпались в дерьмо. Тогда это было лишь ощущение, а теперь у меня нет ни малейших сомнений. Я бы эту проблядушку сейчас собственными руками придушила.

— И все же не будь к ней столь сурова, пока мы все не выясним.

— Ну, от неё не убудет, если я её покостерю. Поверь, она это заслужила.

— Да что она такого плохого тебе сделала?

— Да уж сделала… Наталья всегда была завистливой, песья лодыга, сучара подлая. Тянулась к нам, только мы с тобой не очень её жаловали, ведь она ни Кафку, ни Шопенгауэра, ни Соловьева с Бердяевым, ни древних латинян в подлиннике не читала. В нашей говназии никто не желал с ней дружить, у нас с ней не было общих интересов. Натаха отчаянно злобилась и комплексовала.

— По-моему, ты преувеличиваешь. Просто не любишь неумных людей, поэтому пристрастна к ней.

— Наивная ты, Ларка, всем веришь, говна не замечаешь, будучи вся из себя возвышенной и романтичной. Грязь обыденности и человеческие слабости тебя не затрагивают. Живешь в своем мире, а от других дистанцируешься, сохраняя корректно-прохладные отношения. А я, будучи практичной и реалистичной, знаю, что Натка всегда нам люто завидовала и ненавидела нас. Как говорил великий Даль, у злой Натальи все люди канальи, не евши блюет, а что выблюет — опять подбирает. Она поливала нас за глаза такой густой грязью, что если бы я была менее самоуверенной, — то распереживалась бы. «Audacter calumniare, semper aliquid haeret», — говорил Плутарх, — клевещи смело, всегда что-нибудь да останется. Если бы ты слышала, как она пыталась нас обмазать, — не была бы столь снисходительной.

— А ты-то откуда про это знаешь?

— Ленька рассказал. Он спал с Наткой, а увивался за мной. Знаешь, бывают такие мужики: «С одной сплю, а другую люблю». Ленька жутко брехливый парень. Все сплетни таскал туда-сюда, похуже бабы, и передавал мне все красочные эпитеты и прозвища, которыми награждала нас Наталья.

— Но она же тогда была девчонкой! Она и сейчас дурашка, а уж тогда была совсем без тормозов.

— Именно со скидкой на её зеленый возраст я и отношусь к прошлому. К тому же от её ругни и злобы корона с меня не свалится. Черчилль говорил, что умную и красивую женщину поддеть непросто, ведь она от этих слов не подурнеет. Я себя ценю достаточно высоко, брань всяких придурочных на моем вороту не виснет. На Натку я зла не держу, просто открываю тебе глаза, чтобы ты не очень размазывала сопли, жалеючи эту поганку.

— А ведь завистников действительно стоит пожалеть. Зависть происходит от комплексов, а закомплексованный человек несчастен.

— «O sancta simplicitas!» — о святая простота, как сказал Ян Гус. В этом вся ты. Любого пожалеешь и найдешь оправдание. Натка нам завидовала, злобилась, мечтала хоть как-то подгадить, но пыталась подражать — как мы ходим, как говорим, как держимся. Да только, как говорится, труба у неё пониже да дым пожиже. Мы с тобой умные книги читали, а она уже с четвертого класса с мальчишками по подвалам да чердакам валялась. Но Натахе очень хотелось быть на уровне, и это в конце концов сослужило ей плохую службу. Тьфу, дешевка! За пять копеек, но до крови!

— Алка, не надо так. Натка же в больнице, еле живая. Судя по всему, испытала если и не сотрясение мозга, то какое-то моральное потрясение. А ты о ней так жестоко…

— Да брось ты интеллигентские слюни размазывать! Я-то думала, что она действительно тяжело больна, а эта прошмандовка ещё нас с тобой переживет, если её кто-то из сожителей не пристукнет. Пусть я грубая, циничная, могу отборным матерком послать, но говна людям никогда не делала. А Натка, которую ты пытаешься защищать, — как была дрянью, так по сию пору ею и осталась. Хлебом не корми — дай кому-нибудь поднасрать. Уж я-то знаю, на что эта кретинка способна, говорила же тебе, что у шлюх нет ни стыда, ни совести. Поэтому сейчас я морально готова получить от неё очередную подлянку.

— Да каких подлянок она могла тебе сделать? — удивилась Лариса. — Ваши дороги никогда не пересекались. А то, что было в школе, — давно быльем поросло.

— Эх, подруга, не хотела тебе рассказывать… Не люблю показывать голый зад даже близким людям. Есть вещи, о которых лучше никому не говорить, да и самой вспоминать противно. Но раз уж вышел такой разговор и ты мне до сих пор не веришь, — придется рассказать. Эта стервь Сашку у меня увела. Он ей и на фиг был не нужен, но Натке очень хотелось мне нос утереть, вот и подгадила. Явилась она как-то незваной на Ленькин день рождения. Тот явно не обрадовался, но не выгонять же её — как-никак она когда-то была его постельной партнершей. Все гости были уже прилично набрамшись. Пока я с кем-то отплясывала, эта проблядушка затащила моего Сашку в другую комнату да и трахнула его. Мне бы лучше не знать об этом, да черт дернул открыть ту дверь, сама не знаю, зачем туда поперлась. Видно, опять мое пресловутое чутье. Вхожу и вижу живописную картинку: мой милый сидит без штанов, а его член во рту у Натки. Она же большая любительница этого дела, недаром с юного возраста мальчишки её «Наткой-хуесоской» прозвали. В первый момент я была готова прибить обоих, а потом одумалась — на хрена мне позориться-то! Не люблю устраивать коммунально-бытовые свары при друзьях. Взяла мозги в руки, тихо прикрыла дверь и свалила домой. Наутро Сашка пришел, как побитый пес, но получил отставку без всяких объяснений. Видно, сам понимал, что вывалялся в помойке, поэтому убрался без выяснения отношений. А ведь я к нему очень неровно дышала, замуж за него собиралась. Если бы не эта потаскуха, может, жила бы с ним до сих пор в благополучном браке, детей бы нарожала… Сам бы Сашка на Натку не полез, да что взять с пьяного мужика?! Потом я несколько раз их с Натальей встретила, а ведь эта шлюха прекрасно знала, что Сашка был моим женихом! А я от расстройства чувств тут же за Петьку замуж выскочила — тот давно за мной увивался. Все удивлялись — зачем я за этого плешивого мудилу замуж пошла? Потому и пошла, чтоб забыть об этом дерьме, поскорее уехать с нашего двора и больше никогда не видеть ни эту мерзавку, ни бывшего любимого. Всю трясло тогда. Радовалась каждому мгновение, что не видела эту подлую парочку. А ты тут сопли по щекам размазываешь от жалости к это проблядушке.

Лариса чуть не расплакалась. Алка, такая сильная, оказывается, тоже пережила предательство. Надо же… А она-то думала, что подруга никогда ничего не берет в голову. Алка не любила распространяться о своих сердечных делах, даже любимой подруге ничего не рассказала. Можно себе представить, как ей было больно… Давно это было, а в юности все переживается острее.

Действительно, её скоропалительному браку все поражались — юная красавица Алла и этот побитый молью лысый майор. Мало того, что он был значительно старше её и на полголовы ниже, Петр бешено ревновал жену и устраивал безобразные сцены. Они даже дрались, причем, побеждала преимущественно Алла, но не за счет физической силы, а благодаря своей отваге. Такая уж у неё боевая подруга. Опыт драк у неё немалый. Еще со школьных лет Алку боялись трогать даже старшеклассники — она могла налететь на любого, кто значительно сильнее её, и хорошенько его отделать. Чувствительные места представителей сильного пола подруга хорошо знала. Потом Алла ещё дважды выходила замуж, и оба раза неудачно. Мужьями она помыкала и презирала их.

Получается, Натка исковеркала подруге жизнь. Ведь Алка права — она могла выйти замуж за своего Сашку и прожить с ним счастливо. Его-то она любила, в отличие от всех остальных…

— Алка, дорогая, прости… Я ведь ничего не знала…

— Да ладно… — отмахнулась та. — Дело прошлое, семнадцать лет уже минуло, за давностью времени все уже потерло свою остроту. Тогда, конечно, мне было очень тяжело. В восемнадцать лет подобные пощечины воспринимаются крайне болезненно — как же так, меня, такую умную, красивую, интеллигентную, мой жених предпочел какой-то дешевой шлюшке?! Как говорила госпожа де Сталь: «Чем больше я узнаю людей, тем больше люблю собак». С тех пор бабам вообще не верю. Суки они подлые. Ты, естественно, не в счет, поскольку штучный экземпляр и не вписываешься в общие закономерности. Да и мужикам не верю. Совершенно согласна с мнением австралийских феминисток: «Если вы поймали мужчину, дайте ему пинка». К мужикам у меня теперь чисто потребительское отношение: они — только для койки, а если у партнера плохо «стоит», — я даю ему пинком под зад. Так что в конечном итоге подлянка бывшего любимого сослужила мне неплохую службу. Даже из негативного опыта можно извлечь пользу. Я избавилась от иллюзий. Мой девиз: «Я не за женщин, но против мужчин».

— Вряд ли такое предательство можно забыть и простить.

— Можно, дорогая. Я уже давно плюнула слюной на ту историю и похерила её, а рассказала просто к слову, чтобы ты сняла свои розовые очки в отношении Натальи.

— И даже не сердишься на нее?

— За прошлое — нет. Что с неё взять, если мозги у неё между ног?! Я же только с виду злая-презлая, а на самом деле больше ору и ругаюсь, пылю да шумлю. Мстить и долго злиться не умею. Я баба сильная, многое выдержу и не сломаюсь, а Натка слаба и на головку, и на передок. Каждый человек получает то отношение, которого заслуживает. Натаха сама оторва бессовестная, поэтому с нею обращаются по-свински. С детства все над ней потешались и обзывали «кретинкой». Помнишь, я над ней смеялась: «Сrassa ignoranta!», а она лишь глаза таращила, полагая, что это страшное ругательство, хотя всего лишь означает непробиваемое невежество. С ней не спал только ленивый, при этом все её презирали. Натаха, как уличная дворняжка, от мужиков сносила все унижения. Женщину, которая себя не уважает, — никто уважать не будет. Мы-то себя ценим, потому нас все уважают, а эта шалашовка умеет только лежа, раком и на коленях, ну, может, ещё штук пятьдесят поз знает, только тем и богата.

Лариса была согласна с подругой, что с нравственностью у Натки проблемы. Возможно, поэтому та постоянно попадает в какие-то сомнительные истории. Но откуда взяться самоуважению, когда Наташа росла в семье алкоголика?! Отец бил и её, и сестру, и мать. Натка с детства не слышала ни одного доброго слова, одни оскорбления. Вот она и стала самоутвержаться, используя единственное, что дала ей природа, — свою внешность. Хотела стать популярной среди ребят, а стала легко доступной.

В их в классе было три Наташи. Двух остальных называли и Натулями, и Наточками, и Натусиками, а её — только Наткой, с оскорбительным подтекстом. И сейчас все именно так её зовут. Тридцать пять лет, а все Натка. Она задержалась в развитии — и в умственном отношении, и насчет своего имени.

— У примитивных людей есть свой интерес, — продолжала Алла. — Среди них есть с виду полнейшие придурки, но стабильно гребут под себя и всегда оказываются при своей выгоде, пусть даже копеечной. Им и этого хватает, лишь бы урвать. Потом радуются сдуру, думают, что всех перехитрили.

— Ты думаешь, Натка хитрая?

— Хитрой бы я её не назвала, поскольку вкладываю в это слово позитивный смысл. Женская хитрость — это почти ум. А Наталья хитрожопая думает, что всех обхитрила, а на самом деле нашла приключений на свою жопу. Но она не так проста, как кажется. Это мы думали, что Натка спит со всеми подряд. С кем попало она, кстати, тоже спала, но «давала» и нужным людям. При всей её сексуальной неразборчивости, Натаха порой проявляла поразительную избирательность, с говна пенку снимала.

Девочки из их класса презирали Натку и шептались, что она спит с учителем физики. Маленький, толстенький, суетливый, тот все время потел, вонял и чесал подмышками. С легкого языка Аллы к нему прилипло прозвище «старый гамадрил». Но Наташу внешность и повадки «старого гамадрила» не смутили. В результате получила «пятерку» в аттестат. Это она-то, которая первый закон Ньютона от третьего не отличала, да и вообще не знала, кто такой Ньютон!

— Помнишь, как все наши ахнули — как же эта дебилка поступила в вуз? А вот так! «Старый гамадрил» все лето её бесплатно натаскивал и привлек свои связи. В приемной комиссии университета у него оказался приятель. Натка и под того легла и стала студенткой. Но одолела наша гигантша мысли лишь первый курс. Видимо, там большинство преподавателей — бабы, давать было некому. Не повезло бедняжке, пер кончился.

— Немного же она выгоды приобрела в результате этих телодвижений.

— Не скажи, подруга. Нашла ещё одного нужного человека, и он устроил её на заочный факультет. Там вообще лафа — на занятия ходить не надо, лишь сдавай домашние задания. Легла и под тех, кто за неё эти задания делал. Так вот — из койки в койку и закончила институт. Я уже даже и не помню, какой именно Вуз, да она, небось, и сама не помнит. Какая ей разница? Наша интеллектуалка со знаком минус ни одного дня по специальности не работала. Зато есть корочки. Теперь, хоть и дура, но с верхним образованием. Потом пристроилась на клевую работу. Основное рабочее место — диван в кабинете начальника. Ни хрена там не делала, но бабки исправно получала. Причепурилась, даже на человека стала похожа, а то ведь ходила, как пугало огородное. Поговаривали, что начальник даже нашел человечка, готового за бабки ей диссертацию написать. Но Наткина лафа быстро закончилась начальника инсульт хватил. Оправился он довольно быстро, но стал импотентом в кубе — руку таскал на повязке, языком еле ворочал, а все, что раньше при виде Наткиных прелестей поднималось, — перестало проявлять физиологические реакции. Мужичок быстро смекнул, что до такого жалкого состояния его довели неумеренные плотские радости с жадной до утех Натальи, да и выпер её к чертям собачьим. Тут Натка явно переборщила по части секса, а была бы чуть поумнее — сейчас гордо носила бы высокое звание кандидата наук. Только не знаю, каких. Постельных, наверное.

— Ты на многое открыла мне глаза. Сначала я не поняла, почему ты так на неё ополчилась.

— Потому что она тварюга подлая и способна на все. Ни единой секунды не сомневаюсь, что она нас намеренно нас подставила.

— Если б ты только знала, как мне не хочется снова общаться с этими хамами следователями! Только сегодня утром я с облегчением думала, что все наконец закончилось, и вот опять…

— Ладно, мать, не горюй. Скажу тебе словами Горация: «Aequam momento rebus in arduis servare mentem», — старайся сохранить присутствие духа и в затруднительных обстоятельствах, а по-нашему, не бзди, дорогая. Прорвемся, как всегда. Ты уж прости, что я на тебя наорала. Знаешь, как душа за тебя болит… До сих пор удивляюсь, какая же ты наивная и доверчивая. Сто раз тебе говорила: не верь никому. Народ совсем оборзел, а деловые и подавно все суки, продажные твари, ради бабок подставят, не задумываясь. Ты все витаешь в облаках, а ведь у тебя Алешка, крестник-то мне почти родной сын. Подумай сама, если с тобой что случится, как сложится его судьба?

— Алка, не дави на нервы, и так уже всю трясет.

— Не боись, я с тобой, не дам в обиду. Если сильно жареным запахнет признаюсь, что лично этого ублюдка замочила, а на суде откажусь от показаний, заявлю, что во время следствия на меня оказывали давление и хором насиловали на столе следователя. На голом признании приговор не сляпаешь. Да и Мироша все свои бабки угрохает, всех купит-перекупит, лишь бы меня вытащить.

— Нужно перехватить инициативу. Первым делом позвоню Виталику. Он выяснит все, что надо. Опыт прошлого научил меня, что на допрос лучше являться подготовленной.

— Хорошо иметь личного сыщика, да к тому же, заинтересованного, чтобы подопечная осталась чистенькой, — съехидничала Алла.

Но Лариса проигнорировала подкол подруги и деловито продолжала:

— Завтра с утра заеду к своему психиатру. Лидия Петровна выяснит, действительно ли у Натки провал в памяти, или та притворяется и что-то скрывает. Детективные истории её конек. Все проанализирует и скажет, могла ли Натка совершить криминал. В прошлый раз я просто поражалась, как Лидия Петровна, сидя в своем кабинете, проанализировала психологический портрет всех действующих лиц в истории с убийством Кости и во всем оказалась права. Если бы я сразу прислушалась к её словам, то у меня было бы гораздо меньше переживаний.

— Ты права, мать. Психиатр поможет с разобраться, «косит» ли эта кретинка или действительно хорошо приложилась головой. Если Натка врет, то уже на основании этого можно предполагать, что ожидаются неприятности.

— Мне хочется надеяться, что все не так трагично, как ты думаешь.

Алла с сомнением покачала головой.

— Давай-ка, подруга, не будем расслабляться. Лучше мы перебздим, чем недобздим. На сей момент будем считать ситуацию представляющей угрозу для нашего благополучия. Позвони своей адвокатессе, она тебе тоже пригодится.

— Ладно, Алка, не будем терять времени.

Лариса набрала номер мобильного телефона сыщика. После трех гудков прозвучал его уверенный баритон.

— Я вас внимательно слушаю.

— Виталик, это я…

— Милая моя, — его голос сразу потеплел. — Ты так давно не звонила, я уже успел соскучиться. Не хотел сам тебя беспокоить, знаю, что у тебя сегодня важные переговоры. Сидел на иголках, а когда звонил телефон, сердце замирало — надеялся, что это ты. И что только ты со мной сделала, а? Даже работать не хочется. Может, пошлем все к черту и рванем сейчас навстречу друг другу? Мне тебя очень не хватает. Стоит расстаться, и я уже думаю, куда ты поехала, с кем встречаешься, кому улыбаешься. Даже червячок ревности порой шевелится… Никогда подобного чувства не испытывал.

Лара не спешила его прервать. Сразу забылись все тревоги. Чуть улыбаясь, она слушала излияния любовника. Какая же женщина предпочтет разговор о делах нежным словам, которые ласкают душу?! Так бы сидеть, слушать и забыть обо всех неприятностях…

Прежде сдержанный, Виталик за время их романа стал совсем другим. И откуда взялось столько нежности?.. Представитель суровой профессии, он немало повидал, в том числе, горя, грязи, и человеческих пороков. При его работе уже душа должна была бы очерстветь. Однако нет. Встретил Ларису, влюбился с первого взгляда, и млеет, как шестнадцатилетний юнец.

Алла молча, с легкой полуулыбкой наблюдала за подругой. На словах порой грубоватая, она была удивительно деликатной и тонко чувствовала эмоциональное состояние других.

Взглянув на подругу, Лара подмигнула и пожала плечами, дескать, ну что с ним поделать?! Не прерывать же его монолог! Дела подождут — ведь бальзам на душу.

— И что это он в тебя такой влюбленный? — улыбаясь, шепотом спросила Алла.

Наконец Лара решилась перебить любовника.

— Виталик, ты мне нужен.

— Счастлив это слышать, — тут же отозвался тот. Его так распирало от чувств, что поначалу он даже не обратил внимание на тон Ларисы.

— В данном случае ты мне нужен в ином качестве.

Сыщик тут же стал серьезным.

— Прости, я тут заливался соловьем… Что случилось?

— У меня опять неприятности.

— Считай, что это уже моя головная боль. Скоро я сниму этот груз с твоих плеч.

— Спасибо, милый. Я же знаю, что могу на тебя положиться.

— Тогда давай не будем тратить время и немедленно встретимся.

— А у тебя ещё есть дела?

— Да какие, к черту, могут быть дела, если у тебя проблемы! Все остальное подождет. Где встречаемся?

— Оптимально было бы у адвокатессы. Мне потребуются её услуги. Чтобы не повторяться, я бы вам обоим все рассказала, и мы в три головы подумали бы, что делать.

— Идет! — согласился Виталий. — Еду к ней.

— Подожди, надо вначале позвонить. Возможно, её нет на месте.

— Я разыщу Наташу и уговорю бросить все дела. Если она назначит встречу в другом месте, я тебе перезвоню.

— Хорошо, выезжаю.

Убрав телефон в сумочку, Лариса встала.

— Надо ехать, подруга. Чем быстрее введу в курс дела Виталика и адвокатессу, тем быстрее они все разузнают.

Алла тоже поднялась.

— Я провожу.

Подойдя к своей машине, Лара замедлила шаг и обернулась к подруге.

— Кстати, Алка, что это ты с утра наговорила всякой ерунды, дескать, толстая, пора худеть?.. Я тогда удивилась — неужели ты стала комплексовать? К тому же, ты не толстая, а очень фигуристая.

— Да это я тебе мозги компостировала! — рассмеялась та и любовно огладила себя. — Напора красоты не может сдержать ничто! — как говорила обожаемая мной Фаина Раневская. Людей без лишнего веса больше всего на кладбище. Я пока своей фигурой довольна и живу в согласии с собой. Да и мои мужики считают, что любимой женщины не может быть слишком много. Дикость морить себя голодом, чтобы кому-то ещё больше понравиться. А кому не глянется, тот пусть отваливает. Не нравится — не ешь.

— Ну, слава Богу! А то я даже начала за тебя переживать.

— Я же хитрованка! Специально поплакалась в надежде на комплимент. Вот и дождалась приятных слов от любимой подруги. Разве другая баба когда-нибудь похвалит?! От всех приятельниц слышу лишь одно — что мне пора похудеть. Причем, говорится это с фальшиво-участливым видом, и не впрямую, а намеками, дескать, вычитала про замечательную диету, хочешь, дам рецепт? Как только я слышу такое, сразу пишу себе на корочку, что с этой бабой нужно держать ухо востро, — завидует. А от зависти до подлости всего один шаг. Только мы с тобой никому не завидуем, поскольку самодостаточны и без комплексов.

Лара улыбнулась, открыла дверцу, села и завела машину.

— Пока, подруга. Я сразу же перезвоню, как только появятся новости.

— Двигай, дорогая. Удачи тебе! «Facinora ostendi dum punientur», преступления надо вскрывать, карая их, считали римские папы. Думаю, что мы разберемся с этой парочкой мошенников и накажем их по всей строгости мирного времени.

Алла помахала подруге и пошла к открытой двери своего офиса, в проеме которой давно топтался Толик, встревоженно поглядывая на нее.

На душе было уже спокойно. Сейчас она все расскажет Виталику и тот придумает, что делать. По крайней мере, с её плеч будет снята тяжелая ноша.

Лара не любила самокопаний и долгих переживаний. Что бы ни случилось, легко переключалась и хотя бы на время становилась беззаботной.

Если бы спросили, счастлива ли она, Лара, не колеблясь ни единой секунды, ответила бы утвердительно. Конечно же, счастлива! Неприятности? А у кого их нет? Только одни люди на них фиксируются, жуют и пережевывают, а она не привыкла долго горевать. Пусть даже неприятности идут чередой, но вот выдалось пару светлых часов, когда можно забыть обо всем, и Лара тут же встряхнулась, развеселилась, весело болтает, порхает и чистит перышки.

Даже во время следствия, будучи подозреваемой в убийстве, она жила полноценной жизнью — не забывала о своей внешности, всегда выглядела на уровне, принимала ухаживания поклонников, завела бурный роман с Казановой, а потом с Виталиком, шутила с подругой и устраивала с ней «девичники».

Ее психиатр сказала, что у неё здоровая психика, таким образом Лариса защищается от стрессов и невроз ей не грозит. Очень хорошо — стрессы и неврозы на фиг! Будем жить на всю катушку, даже если судьба порой играет злые шутки. Острых ситуаций в её жизни было немало, однако Лара оставалась жизнерадостной и энергичной.

Она умела и много работать, и от души веселиться. И серьезный, и легкий по характеру человек, Лариса жила сегодняшним днем, часом, минутой. О будущем подумаем, наметим планы и выполним их, но если есть возможность прожить хоть какое-то время беспечно, — то почему бы нет? Поэтому всем с ней было легко. Лариса и себе не забивала голову проблемами, и людям не отравляла жизнь нытьем и жалобами.

Алла иногда ворчала, что подруга задержалась в развитии — четвертый десяток, а ещё сохранила детскость. Да, признавалась Лариса, это так, но что здесь плохого? Каждая женщина в душе немного ребенок. Мужчинам нравилось в ней сочетание зрелой женственности, искренности и непосредственности.

Все замечательно — у неё нормальная семья, любящий, пусть и не любимый, но родной муж. Домой она приходит как в свою крепость, и переступив порог, забывает о всех неприятностях, видя улыбающиеся лица Миши и Алешки. А для души и тела у неё есть два замечательных любовника.

Так есть ли основания считать себя счастливой? Конечно, есть!

Пока она ехала, Виталий не звонил, следовательно, Наташа на месте. Подъехав в зданию, в котором располагался кабинет адвокатессы, Лара увидела, что «Жигули» любовника уже стоят перед входом. Очевидно, Виталий очень спешил, чтобы не заставлять её ждать.

Подойдя к бюро пропусков, Лариса протянула в окошечко свой паспорт. Вахтер тут же подал ей пропуск. Видимо, Наташа заранее позвонила ему.

Лара прошла через турникет, свернула в длинный коридор и в конце его увидела Виталия, стоявшего у распахнутой двери кабинета Наташи. Сыщик тут же стремительной походкой двинулся ей навстречу. Лариса в который раз залюбовалась его стройной фигурой, уверенной осанкой, разворотом плеч.

«Неужели этот красавец мой?!» — подумала она, улыбаясь.

Встретившись в середине коридора, оба на секунду замерли. Сыщик был встревожен, Лариса улыбалась. Не обнаружив в её лице растерянности или беспокойства, Виталий одной рукой обнял Лару за плечи, другой ласково приподнял подбородок, поцеловал и долго не отпускал. Отстранившись, она прошептала:

— Потом, милый, — и пошла к кабинету адвокатессы.

Наташа встретила их на пороге. Как всегда, сдержанная, немногословная, она ничем не выдала, что догадывается об их отношениях, хотя интуиция у адвокатессы потрясающая. Поздоровавшись с Ларисой, прошла в кабинет, села за стол и молча ждала, когда та сядет и начнет рассказывать.

— Может быть, наши опасения покажутся вам необоснованными, но у Аллы почему-то нехорошее предчувствие. Я доверяю её интуиции, обычно она никогда не ошибается. В любом случае нужно подстраховаться, чтобы не повторилась недавняя ситуация, когда я оказалась совершенно неподготовленный к допросам следователя.

Лариса подробно рассказала обо всем, в том числе, и о поползновениях Марика по её адресу. Зачем скрывать, если ей могут пришить мотивом ревность?! Как говорила её мудрая мама: «Если скрывать болезнь — рискуешь умереть, если скрывать проступок — можешь угодить в тюрьму». Близким людям, которые могут реально помочь, лучше говорить всю правду.

Сыщик лишь морщился, хмурился, покусывая губу, когда она рассказывала, как Марик вел себя во время встреч, но молча, не перебивая, слушал.

Лара закончила свой длинный монолог, а Виталий подвел итог:

— Похоже, твоя подруга права. Ей бы частным сыщиком работать. Мозги у неё есть, анализировать умеет. В самом деле, с чего всполошились органы? Был бы этот Марик обычным «потеряшкой», они бы ещё неделю тянули с расследованием. Ну, причину их спешки узнать не проблема. Его девиц тоже потрясем. Если этот парень столь любвеобилен, то у него могут быть совершенно случайные матрешки. Но сдается мне, что он выбирает лишь дам определенного материального положения. Уже проще, круг сужается. Марик, очевидно, уменьшительное от Марка?

— Да.

— Фамилию знаешь?

— Леснянский.

— Сколько ему лет?

— На вид лет 25–27.

— Самый подходящий возраст для альфонса. Он действительно столь непривлекателен или просто тебе не приглянулся?

— Кому-то может показаться даже красавцем. Большие темные глаза, длинные загнутые ресницы, чувственный рот, грива черных вьющихся волос. Одет с иголочки, строен, пахнет дорогим одеколоном, меняет шикарные машины, как перчатки.

— Ну, тогда для некоторых дам он просто неотразим. Особенно для стареющих и состоятельных. Выглядит преуспевающим, так что мадам, которую он изберет своей жертвой, даже не предполагает, что наш альфонс имеет виды на её кошелек.

Умница Виталик! Теперь наконец и до Лары дошло, чем же Марик был ей так отвратителен. Да он же типичный альфонс! Подсознательно это давно где-то витало, но тогда ощущение было аморфным, нечетким.

Можно снисходительно относиться к шлюхам, но к альфонсам отношение всех нормальных людей однозначное. Даже мужчина-проститутка менее презираем, чем жиголо. Первый, по крайней мере, сравнительно честен: вам, мадам, сексуальные услуги, а мне — соответствующее вознаграждение. Но альфонс, который пудрит мозги, влюбляет в себя женщину, пользуясь её одиночеством, просто омерзителен.

Лариса вспомнила фильм с непревзойденной Инной Чуриковой, в котором романтически настроенная немолодая женщина мечтала побывать в Италии и попала в лапы типичного жиголо. Он увивался за ней, говорил красивые слова, учил зажигательным танцам, и сердце одинокой женщины растаяло. А потом выставил ей астрономический счет. Финал драматичен, ведь та искренне поверила всему.

Понятно, кого смутно напоминал ей Марик. Нет, не внешностью — он гораздо смазливее экранного жиголо, — а повадками профессионального соблазнителя, мнимо страстными взглядами, заученными приемами обольщения. Марк изображал рокового пожирателя женских сердец, всем своим видом демонстрируя, что он опытный сердцеед, и ни одна женщина не может перед ним устоять. Взгляд — наглый, оценивающий, порочный. И вместе с тем во всем чувствовалась фальшь. Марик напоминал бездарного актера провинциального театра, играющего роль героя-любовника — напыщенные позы, утрированно-драматическая жестикуляция, взгляды с особым значением, высокопарные слова.

Лариса терпеть не могла ловеласов, а тем более, насквозь фальшивых. Марик притвора, но очень неестественно исполнял свою роль, будто у кого-то подсмотрел все эти искусственные позы, но даже копировал их не к месту. Получалось гротескно и карикатурно, а в сущности, этот доморощенный жиголо был жалок и омерзителен, хотя сам любовался собой и упивался своей игрой. Дешевому сердцееду её не обмануть. Как истинная женщина, Лариса интуитивно почувствовала бездарную игру.

— Виталик, ты совершенно прав. Марик — классический альфонс. Мне больше всего не понравились его взгляд, неестественное поведение, манерные позы. В детстве мы говорили, когда кто-то притворялся: «Артист погорелого театра». Это как раз про него. Мне он был противен.

— Тебя, Ларочка, альфонс не очарует, а для кого-то такие наглецы с развратным взглядом и типичными повадками — как мед для мухи. Есть женщины, которые слабеют душой при виде таких красавчиков. А потом она увязает и вырваться уже не может. И тут наступает его звездный час.

— Мне даже трудно поверить, что кто-то может всерьез увлечься такой дешевкой.

— Может, Ларочка. Умная женщина его сразу раскусит, а перезрелая дамочка поверит его призывным взглядам и страстным признаниям. Среди дам старшего поколения не очень умных, но небедных, немало. Думаю, что все его мнимое благосостояние — из кошельков его состоятельных постельных партнерш.

— И одна из них могла приревновать…

— Верно. Мотив разделаться с Марком может быть у многих. Например, стареющая кокетка, для которой он — олицетворение уходящей или давно ушедшей молодости, будет цепляться за него всеми руками и ногами, а сильная страсть может толкнуть на преступление. Или же от Марика мог избавиться муж чересчур увлекшейся перезрелой дамы. Возможно, и не своими руками, сейчас это делается просто, были бы деньги. Когда человек по жизни дрянь, желание разделаться с ним может быть у многих. Соответственно, круг подозреваемых расширяется.

— Виталик, один ты не найдешь всех его любовниц, а дело срочное. Подключи других своих коллег, расходы меня не смущают.

— Задействую самых классных профессионалов. Ведь здесь нужно работать ювелирно, чтобы органы не узнали, что ведется частное расследование.

— А я по своим каналам выясню, почему органы начали расследование, — вмешалась Наташа.

— Давай, — согласился Виталий. — Будем работать параллельно, у меня тоже везде свои ребята. Неплохо бы и саму пострадавшую кое о чем расспросить, но тут есть риск засветиться перед органами, поэтому пока с этим повременим.

— Я подключу своего психиатра. Попрошу её проконсультировать Натку в больнице. В этом случае никто ничего не заподозрит — Лидия Петровна врач, пришла по просьбе заведующего отделением.

— А про тебя психиатр органам не скажет?

— Ни в коем случае.

По прошлому опыту она убедилась, что Лидия Петровна умеет хранить тайны.

— Думаешь, она что-то выяснит, полезное для нас? — с сомнением спросил Виталий.

— Ты, возможно, скептически отнесешься к её способностям, но Лидия Петровна прирожденный детектив. В прошлый раз ведь именно она указала на наиболее вероятную кандидатуру убийцы.

— Делай, как знаешь, — согласился Виталий. — Все, что на пользу тебе, — принимается безоговорочно. Лично у меня к психиатрам особое отношение. Когда я ещё сам работал в органах, мне приходилось с ними общаться. Больше всего мы злились, что они писали очень заумные заключения судебно-психиатрической экспертизы.

— Но у них же своя профессиональная терминология!

— А нам казалось, что они нарочно так пишут, чтобы другие ничего не поняли. Мы хотели, чтобы заключение было написано простыми русскими словами. Психиатры всегда относились к нам с легким презрением, дескать, они умные, думают о высоких материях, а все сыщики — придурки, которые бегают, высунув язык.

Лара понимающе улыбнулась — Виталик чуть-чуть комплексует, затронута его профессиональная гордость.

— Лидия Петровна без всякого высокомерия сказала, что психиатров кормят не ноги, а мозги, и пользоваться ими они умеют.

— Вот-вот, а мы, оперативники, якобы не умеем.

— Этого она не говорила, — возразила Лариса.

— Но это подразумевалось в подтексте.

— У неё действительно неблагоприятное впечатление о наших правоохранительных органах. Не хочу тебя обижать, но мое отношение к ним ещё хуже.

— Ты меня ничуть не обижаешь, — рассмеялся Виталий. — Я давно уже не имею к органам никакого отношения, хотя там у меня осталось немало друзей. Это хорошие ребята, но система есть система. Именно она заставляет их делать то, что они делают.

— Вот именно. А простым смертным от этого не легче. Объясняй это хоть системой, хоть личностным фактором, — человеку все едино, раз по нему прошелся каток нашего так называемого правосудия.

— Ладно, Ларочка, не кипятись, — примирительно сказал сыщик. — А то, боюсь, твой праведный гнев скоро обрушится и на мою бедную голову.

— Но ты вовремя ушел из органов, поэтому сказанное к тебе не относится. Если бы тебя там все устраивало, ты бы остался.

— Верно, — согласился тот.

Причин для ухода было немало, а самая главная — его характер. Виталий не любил подчиняться болванам. Все способные сыщики ушли или их ушли, остались одни тупоголовые. Руководитель-профессионал, даже если обложит крепкими словами, — достоин уважения. Такому и подчиняться не грех, даже если он тычет носом в ошибки. Раньше у Виталия был именно такой начальник. Крикун, матершинник, ногами топал, слюной брызгал, а подчиненные стояли перед ним в постойке «смирно» и ждали, пока «старик» выпустит пар. Откричавшись и отругавшись, тот вытирал лысину, приглашал за стол и дальше уже шло спокойное обсуждение. Интуиция у него была безошибочная. С ходу все ловил. Порой и фактов нет, а он почешет лысину, покрутит пальцами и выдает версию, которая на первый взгляд кажется почти абсурдной, а на деле оказывается верной. Новички поначалу посмеивались над его логическими построениями, но быстро поняли, что «старик» зря слов не роняет. Потом никто уже не сомневался, если начальник выдвигал идею.

Но покричать «старик» любил. Проходящие мимо его кабинета сыщики зажимали уши от децибеллов его мата, когда тот распекал провинившегося. Так мог разораться, что потом сипел. Но никто на него не обижался, начальник ругал только за дело.

В целом сыщик был доволен своей теперешней жизнью, но порой жалел о прошлом. Ребята в прежнем отделе подобрались классные, профессионалы высшей пробы. Лентяев, рвачей или безголовых «старик» сразу вышибал, а за хорошего парня бился аки лев, ругался с начальством до хрипа. В их отделе работали отнюдь не ангелы — то напьются после работы, то с потерпевшей или свидетельницей в неурочный час устроятся на столе в своем кабинете, то в азарте схватки помнут задержанного, то пару зубов выбьют явному моральному уроду. Раньше за применение огнестрельного оружия могли затаскать по коврам до посинения, рука отсохнет объяснительные писать. Оперативник мог быть один против четверых, а если прострелил кому-то руку, — назначают служебное расследование. Запросто можно было и в звании потерять, а то и вовсе из органов вылететь. А «старик» всегда боролся за своих ребят, ни одного не позволил выгнать. «Я сам его накажу по всей строгости революционного времени», — обещал он начальству, потом вызывал на ковер, чихвостил во все печенки, отстранял от дел и направлял на полгода повышать квалификацию в стрельбе и самбо. А это считалось самым тяжким наказанием — все остальные при деле, а он в тире и на матах прохлаждается.

В теперешней работе ему тоже нравилось не все. Свободы стало больше, потому что начальников стало меньше. Писанины поубавилось, техническое оснащение на уровне. Это плюсы. А минусы в том, что мало интересных дел. В основном, мелочевка — слежка за неверными супругами, то муж пропал, то жена сбежала, то любимый отпрыск попал в дурную компанию, то собака потерялась, то кто-то кого-то в чем-то подозревает, то охрана объекта или VIP.

В детективном агентстве, где работал Виталий, было много ребят из их отдела. Некоторые ощущали дискомфорт, что раньше за ними стояла система, только покажи красные корочки, и сразу же иное отношение — представитель органов! За спиной коллектив, в любом случае можно рассчитывать на его поддержку, а лицензия частного детектива у граждан вызывает недоверие.

Сам Виталий от этого не комплексовал. И раньше он не любил размахивать корочками, предпочитая доверительные контакты, да и сейчас мог разговорить кого угодно. Разрешение на оружие у него имелось, но он не носил с собой пистолет, полагая, что рассчитывать на ствол — последнее дело. Лучше мозгами пораскинуть, чтобы избежать ситуации, когда понадобится оружие.

Но даже скучая по прежней оперативной работе, сыщик знал, что уже никогда не вернется в органы. Что там сейчас творится, — он прекрасно знал. Взятки кое-кто брал и раньше, но настоящие профессионалы таких презирали. Бывало, что и на сигареты не хватало, однако честь дороже.

Настоящий опер — это фанатик. Он работает не за деньги, не за идею, а из-за своего беспокойного характера. Азарт, кураж, моральное удовлетворение после удачно проведенного расследования, операции или задержания, — вот что главное в оперативной работе. Сыщик — это черта характера.

Сейчас кое-кто из оставшихся в органах ребят пенял Виталию, что тот зарабатывает намного больше. Сермяжная правда в этом есть — за меньшую работу частный детектив получает большие деньги, чем опер в органах. Однако это не оправдание для того, чтобы брать взятку и отпустить задержанного или развалить дело. Не хочешь работать в органах — иди в частные сыщики. А оправдываться тем, что «все берут», — подло. Не бери, раз тебе это претит. А раз уж берешь, то нечего подводить под это идейную базу.

Виталий знал, что в органах работали и честные ребята. Но что может честный опер или следователь против всей системы?! Опера пашут без устали, следователь делает свое дело, а прокурор, получив взятку, изменяет задержанному меру пресечения, и ищи его потом на Сейшелах или Мальдивах! Вся работа псу под хвост. Или по совету адвоката тот подаст заявление о незаконном задержании, да ещё припишет, что с ним при этом не очень вежливо обошлись. Опера даже могут заставить извиниться за нарушение конституционных прав, если адвокат на службе у криминальной группировки или получил крупное вознаграждение. И какой-нибудь наглый урод, ухмыляясь, будет упиваться минутой торжества, вытирая ноги об следователя и оперов. Один раз такое случится, два, а на третий человек скажет: «Да пошли они все…! Мне что — больше всех надо?!»

Так что один в поле не воин. Кое-кто, махнув на все рукой, тоже начинал брать взятки, другие сгибались перед начальством, решив, что кнутом обуха не перешибить, и заливали водкой укоры совести, если таковые периодически возникали, третьи оправдывались, что адвокаты, прокуроры и судьи получают гораздо больше, чтобы отмазать подопечного, и убеждали себя, что это всего лишь часть адвокатского гонорара, а арестованный так и так будет освобожден, а четвертые, обложив всех трехэтажным вслух или про себя, клали заявление на стол и уходили на вольные хлеба. В детективном агентстве, где работал Виталий, таких было большинство. Они тоже не ангелы, и тоже не всегда действовали в рамках закона, но, по крайней мере, не марались со взятками. Не так уж и много зарабатывает рядовой частный сыщик, но на жизнь хватает. Виталий знал, что те, кто остался, гребут гораздо больше, не переставая ныть на маленькую зарплату.

Приятель Виталия, Олег, который пришел в их агентство недавно, рассказывал про то, что творилось в их конторе. Они находили угнанные машины, потом перепродавали авторемонтной конторе. Если машина была старой, её пускали на запчасти, если в приличном состоянии, — перебивали номера, все делали тип-топ и продавали. Начальство, естественно, было в курсе и получало свою долю. Олег отказался в этом участвовать и тут же к нему прицепились, — свои же настучали. Получил выговор, потом неполное служебное несоответствие и не стал ждать, когда его выгонят. Начальник, который всем этим заправлял, пару месяцев назад слетел, — кому-то мало отстегнул, и тот заложил. Да он даже и не слетел, его просто перевели в другое место. Он и там, наверное, не растерялся.

Так что Виталий не помышлял о возвращении. Если бы все обстояло как раньше, до этого беспредела, — ещё можно было бы подумать, а теперь и думать нечего.

— Умница, что ушел из органов, порядочному человеку там делать нечего. Алка считает, что все там теперь продажны, и я с ней согласна. Они сами хуже рэкета. В нашем районе со всех лавочников собирают дань не только рэкетиры, но и менты. Ко мне в офис одно время повадился наш участковый. Завскладом каждый раз давал ему пару бутылок водки и что-то на закуску. А ведь складов и коммерческих торговых точек в нашем районе десятки. С каждого возьмешь, — можно собственный магазин открывать. Самому столько не съесть и не выпить, видно, он сдавал куда-то на продажу и делился с начальством. Потом тот вконец обнаглел и стал почти каждый день приходить. Я тогда об этом не знала, а когда тот стал намекать, что вместо натуры предпочел бы деньгами и сразу, завскладом ко мне прибежал — что делать? Я приказала ничего не давать. Тогда участковый пришел ко мне и стал намекать на налоговую инспекцию. По новому закону тот, кто настучит, что кто-то уклоняется от налогов, — получает свой процент от суммы взысканного. Наше государство растит новое поколение стукачей, но теперь уже не политических, а коммерческих. Я сказала, что проверки налоговой инспекции не боюсь, у нас с этим все в порядке. На следующий день к нам пришел пожарник, а затем комиссия из санэпидстанции. Лазили, лазили, не нашли, к чему придраться. Мирон такой ремонт сделал на складе, что не подкопаешься. Но даже если все идеально, пожарник найдет к чему прицепиться. Через неделю пришел ещё один и углядел у меня электрокофеварку. Обрадовался и стал строчить акт, хотя розетка и все остальное у нас сделано с соблюдением всех противопожарных норм. А тот твердит, что не положено, и грозится отключить свет, а нам накатать приличный штраф. Я говорю — только попробуйте, — тут же подам в суд, возьму классного адвоката, и такой крутой иск вчиню за причиненный моей фирме моральный ущерб, что не расплатитесь. Тот посмотрел на меня волком, но убрался. А участковый тут как тут, иезуитски улыбается: как прошла проверка? Видно, ещё не знал, что получился облом. Пришлось сказать, что если он ещё раз появится в офисе или кого-то подошлет, я обращусь к Мирону, и пусть пеняет на себя. Сразу подействовало. С тех пор вежливо со мной раскланивается, но к нам ни шагу.

— Ну и строга ты, Ларочка! — рассмеялся Виталий. — Всех приструнила.

— Но это же дикость! — обращаться к бандитскому авторитету, чтобы тот защитил от нашей краснознаменной! Про ментовские художества все знают, но никто ничего не предпринимает, поскольку все в одной упряжке, — и начальство, и рядовые менты. Они и «крышу» делают, они же порой и наводчиками становятся, сообщая о квартирах, где проживают одинокие люди, а те потом бесследно исчезают. Да и много криминала на их совести. Не органы, а организованная банда. Им теперь некогда ловить преступников. Если только случайно получится, или мелочевка всякая для галочки, для процента раскрытия, чтобы начальство не возникало и весело рапортовало вышестоящему начальству. По отношению к тем, кто им не по зубам — волокита, а потом по-тихому отпускают, изменив меру пресечения. Матерых преступников выпускают под подписку о невыезде, бандитов, взятых с оружием, легко отмазывают, дело разваливают. А для рапорта — фиктивные проценты раскрытых преступлений, чтобы вышестоящее начальство и общественность не гневались. Они же все сваливают в одну кучу. Львиная доля раскрытых преступлений хулиганка, мелкие кражонки или бытовуха, когда один другого тюкнул по пьянке гантелей по башке, а утром прочухался и побежал в ментовку сдаваться.

— В чем-то ты права, — согласился Виталий.

— Думаю, что я и сотой доли не знаю того, что творится на самом деле. Но кое-что прочувствовала на себе. Прохоров вцепился в меня, как клещ, и хотел засадить за убийство, которого я не совершала. А ведь прекрасно знал, что я невиновна. Если он столько лет просидел в кресле следователя, то не мог не понимать, что все шито белыми нитками, однако его совесть была спокойна. Если меня так терзали, хотя есть кому заступиться, то что говорить о беззащитных гражданах, у которых нет пяти-десяти тысяч долларов, чтобы дать взятку?! И ведь в конечном итоге дело закрыли не потому, что я невиновна, а потому что Мирон всех подкупил. И это органы?! Алка говорит: «Терпеть ненавижу ментов!» Раньше я к органам была лояльной, а теперь тоже всех ненавижу — и следователей, оперов, и прокуроров, и судей. Не уверена, что среди них ещё остались честные люди. Думаю, что большинство — продажные твари с двойной моралью. Тебе, Виталик, не место в этой банде. Ты, хоть и сыщик, но человек порядочный.

— А сыщик в твоем понимании — это недостаток? — усмехнулся он.

Лара замялась.

— Понимаю. Ты просто была далека от людей моей профессии. Не сомневаюсь, что если бы познакомилась с моими коллегами, то изменила бы отношение к сыщикам.

— Не боишься, что отобьют? — поддразнила его Лара.

— Не боюсь. Не отобьют. У нас подобное не принято. Да и я не позволю.

«Вот за это я тебя и люблю, — подумала она. — За непоколебимую уверенность в себе, чувство собственного достоинства, да и вообще, за то, что ты — это ты, цельная личность, как монолитная скала».

Очевидно, её мысли отразились в глазах, Виталий все понял и ответил ей взглядом, в котором были и нежность, и гордость, что его любит такая женщина, и спокойная уверенность обладателя.

«Ты моя, а я твой с потрохами» — прочла Лара в его взгляде.

«Ой, я сейчас поплыву, — сказала она себе. — Стоит ему так на меня посмотреть, и я забываю обо всем».

Виталий всегда мгновенно чувствовал её эмоциональное состояние.

— Труба зовет, по коням гусары! — провозгласил он. — До свидания, Наташа. Надо побыстрее начинать работать.

— До свидания, Виталий, — отозвалась та и перевела взгляд на Лару.

— Я тоже поеду, — встала она.

— Лариса, ещё раз напомню — если вас вызовут на допрос, немедленно свяжитесь со мной. Без меня ни в коем случае не ходите. Хотя у нас много говорят о правовом обществе, но пока ещё творится правовой беспредел. По закону вы имеет право на адвоката и не забывайте воспользоваться этим правом. Если я буду занята, то как бы следователь ни настаивал на срочном допросе, — не поддавайтесь на эту уловку, рассчитанную на юридическую неграмотность. Твердо заявите, что будете разговаривать только в присутствии своего адвоката. Вы никуда не скрываетесь, от допросов не уклоняетесь, так что упрекнуть вас не в чем. А обвинения не бойтесь. Все это ерунда. Слова кого бы то ни было, якобы у вас имеется мотив, — это всего лишь слова, которые требуют доказательств. А их не найдут. Так что не тревожьтесь.

— Спасибо, Наташа. Общение со следователями — занятие малоприятное, но в вашем присутствии мне уже не будет так страшно.

— Вы на допросе можете вообще не проронить ни звука. Отвечать на вопросы буду я. На всякий случай хорошо вспомните все, что вы делали в пятницу, субботу и утро воскресенья.

— Это нетрудно. Мой день расписан по часам. В пятницу бывала во многих людных местах. А выходные провела дома.

Кое-о чем Лариса умолчала. Вечер прошлой пятницы она провела не дома, а с Виталием. Фактически алиби у неё нет. Она ни за что не скажет следователю, что была с любовником, чтобы это не дошло до её мужа. Больше она не огорчит Мишу, даже если ей понадобится подтверждение своего алиби.

«Я не буду об этом думать сегодня, подумаю потом», — как всегда, сказала себе Лара, решив не тревожиться раньше времени. С неприятностями будем разбираться по мере их поступления. А может быть, и разбираться не придется.

Все ж неплохо быть оптимисткой и лакировщицей действительности!

— Значит, все в порядке, — сказала адвокатесса. — Если вы будете фигурировать в качестве подозреваемой, то правоохранительным органам придется найти доказательства, что вы были не дома, а в том месте, где было совершено убийство, если таковое действительно имело место. Но и в самом худшем варианте вам пока ничто не грозит.

— Алла говорила, что нас могут ожидать ещё какие-то неприятные неожиданности.

— А мы не дадим тебя в обиду, — уверенно заявил сыщик.

Она благодарно улыбнулась ему и попрощалась с Наташей. Виталий открыл дверь и пропустил Лару вперед, не забыв придержать под руку. Не отпуская её руки, прикрыл дверь, тут же притянул любовницу к себе и прошептал на ухо:

— Черт с ними, с этими делами, поехали скорее ко мне, два часа погоды не сделают.

Но Лариса отстранилась и с сожалением покачала головой.

— Нет, милый, придется пока сдержать свои порывы. Поверь, больше всего на свете сейчас я хотела бы оказаться в твоей квартире. Но Алка сидит на иголках, переживает и ждет моего звонка. Она волнуется за меня, а я, вместо того, чтобы успокоить её хорошими новостями, поеду с тобой.

Сыщик вздохнул, но не стал настаивать. Сдав вахтеру свои пропуска, они вышли на улицу.

— Ты куда сейчас? — спросил Виталий.

— К Алле.

— Позвони ей и поехали со мной. Беру тебя в напарницы. Мы так мало видимся… Обещаю — буду работать с удвоенным энтузиазмом. Интуиция говорит, что сегодня я накопаю обнадеживающей информации, если со мной будет такая напарница.

Лариса рассмеялась.

— Я бы с радостью, но мы же оба на машинах. Куда я свою дену, если поеду в твоей?

— Тогда поедем на твоей, а свою я здесь брошу. Ее-то не угонят — кому нужна битая-перебитая трехлетка?!

— Поехали, — согласилась Лара, доставая из сумочки ключи.

Открыв правую дверцу, сыщик усадил её в машину, потом сел сам. Достав мобильник, Лариса набрала номер Аллы.

— Привет, дорогая.

— Привет! — откликнулась та. — Как дела?

— Пока неплохо. Виталик и Наташа уже взялись за дело. Новостей, правда, ещё нет, но надеюсь, что в скором времени появятся.

Виталий шепотом спросил, не помешает ли разговору, если он заведет машину. Лара отрицательно качнула головой.

Услышав шум двигателя, Алла спросила:

— Куда направилась?

Лариса на минутку замялась, не зная, признаться ли подруге, что едет с любовником, но решила, что лучше сказать правду.

— Я в машине с Виталиком. Едем на оперативные дела.

— О-о! В сыщиков решила поиграться?

— Развлекусь немного.

— Ну, давай, развлекайся, только не забывай телефонировать, что вы там накопаете.

— Ладно, — согласилась Лара.

— Тогда до связи, подруга.

— Пока, дорогая.

Убрав телефон в сумку, она взглянула на любовника. Тот чуть-чуть усмехался.

— Первый раз вижу такую преданную дружбу двух женщин. Обычно все на словах — ах, ах, мы такие близкие подруги, а на деле подставят при первой же возможности. Но у вас все не так. Причем, сразу видно, что между вами нет однополых отношений.

— Однажды Алка меня здорово приколола. Я за что-то поблагодарила её, а она ответила: «Натурой отдашь». Я растерялась, а подруга хохочет, что ей рано в лесбиянки, у неё ещё к мужчинам интерес не остыл.

— А вы никогда не соперничали, кто красивее или умнее, не перебивали друг у друга поклонников?

— Никогда, — улыбнулась Лариса. — Даже представить не могу подобного.

— Просто удивительно.

— Мы с детства вместе.

— Это ещё ничего не значит. Бывает, что полжизни друзья не разлей вода, а в определенной ситуации становятся врагами. Зависть коварная штука.

— Мы никогда не завидовали друг другу.

— Это сразу чувствуется. Потому у вас такие отношения, что вы на равных. Обе яркие, неординарные женщины. Красавицы да к тому же умницы.

— Ты же Алку никогда не видел!

— А мне достаточно твоих рассказов о ней. Хотя твой личный психиатр и невысокого мнения об умственных способностях сыщиков, но и мы умеем иногда анализировать.

— Упрек принят, — рассмеялась Лара. — Но Лидия Петровна не знакома с тобой, иначе непременно изменила бы свое мнение.

— Благодарю, — Виталий склонил голову в шутливом полупоклоне.

— Куда мы едем?

— Для начала выясним самое главное — а есть ли труп? Я по-тихому выясню у ребят, проходил ли в сводках такой клиент, потом заедем в контору по месту жительства Марка Леснянского. Его адрес знаешь?

— Конечно.

Лариса открыла свой еженедельник и продиктовала все данные.

— Умница, заранее все подготовила, — похвалил её Виталий. — Уважаю деловых женщин.

Это для Ларисы уже стало привычным. В её еженедельнике сведения не только о Марке, но и обо всех деловых партнерах. Прежде чем подписать договор, она записывала и адрес, и паспортные данные, и номер домашнего телефона будущего партнера. Мало ли что? Фирмы сейчас появляются, как грибы после дождя, а некоторые существуют недолго. Приедешь, а офис закрыт или опечатан, где ж искать должника?

— Когда партнер знает, что тебе о нем все известно, это его дисциплинирует, поскольку знает, что ему не удастся скрыться.

— Ну, скрыться-то сейчас несложно, — возразил Виталий.

— Все равно найду.

— Какая ты у меня суровая! — рассмеялся он.

— Для тех, кто со мной честен, — нет. Для жуликов — да.

— Ой-е-ей! Даже голос у моей любимой стал строже. Жесткая ты бизнес-леди!

— Нормальная. Сама никого не обманываю и от других этого не терплю.

— А тебя часто обманывали?

— Всего два раза, этот случай — второй.

— А первый чем закончился?

— Типичной разборкой. Нашли, объявили большой штраф и получили все сполна.

— И все это провернула лично ты?

— Нет, Мирон и его команда. Я тогда ещё была совсем размазней. Только в самом конце, когда уже деньги забирали, мы с Аллой поучаствовали в бандитской стрелке.

— Ты — на стрелке!!!

— Я — на стрелке, — передразнила его Лара.

— И что ты там делала?

— Что и положено женщине в такой ситуации — тряслась от страха.

— Ни за что не поверю.

— Внешне этого не было заметно, но внутри умирала и дрожала.

— А твоя подруга?

— О, Алка совсем другая. Рвалась в бой, требовала автомат или хотя бы пистолет, собиралась встать в строй вместе с боевиками Мирона.

— Ты не перестаешь меня удивлять.

— Виталик, давай замнем этот разговор.

Ларисе не хотелось об этом вспоминать. Тогда из-за неё чуть не пострадали люди. Пусть это бандиты, но ради неё они рисковали жизнью, получив от Мирона приказ прикрывать её и Аллу своими телами. Узнала Лара об этом лишь потом, и ей было очень стыдно — бойцы рисковали из-за каприза двух дамочек. Видимо, те были удивлены, зачем бабы поехали на эту стрелку, но ослушаться командира не посмели.

— Последний вопрос и закончим это разговор, если он тебе неприятен. А зачем вы поехали?

— Острых ощущений захотелось, — нехотя отозвалась Лара.

Сыщик удивленно посмотрел на нее, но не сказал ни слова. Почувствовав, что пауза слишком затянулась, Лариса решила сменить тему.

— Ты сейчас приедешь и начнешь все выяснять. А вдруг расшевелишь муравейник?

— Не беспокойся, милая, я выясню все так, что никто ни о чем не догадается. Было бы побольше времени и не было бы в машине тебя, я бы захватил с собой бутылочку, посидели бы с ребятами, потрепались за жизнь и между делом я бы все узнал.

Лара промолчала, а сыщик с улыбкой продолжил:

— Просто потрясающая женщина! Другая бы тут же встала в позу из-за слов «не было бы тебя в машине», обиделась бы, устроила сцену или хотя бы упрекнула: «Зачем же ты меня с собой взял, раз мешаю работать?». Я ведь намеренно тебя спровоцировал. Но ты оказалась на высоте.

— Виталик, — тихо сказала Лариса. — Я признательна тебе за высокую оценку, но давай договоримся, что больше ты не будешь меня провоцировать. В данном случае это мелочь, я далека от бабского стереотипа поведения и не устраиваю сцен по пустякам, точнее, вообще никогда не устраиваю. Здесь я имею ввиду более важные вещи. Любая работа накладывает свой отпечаток, и я допускаю, что порой у тебя будут проскальзывать чисто профессиональные приемы. Пусть даже это будет легкая провокация, но мне неприятна подобная манера общения. В словесных пикировках я не боец. Раскрываюсь и подставляюсь, как неопытный боксер. Вот Алла была бы тебе достойной партнершей. Но не я. Поэтому прошу тебя воздержаться от провокаций.

— Понял, прости, милая. Неудачно пошутил. Неотесанный болван, что ж поделаешь! Но ты правильно поставила меня на место. Ведь у меня не было опыта общения с настоящими женщинами. Раньше всегда предпочитал мужское общество женскому, а теперь наоборот, но лишь в отношении одной-единственной дамы. Больше никаких провокаций и сомнительных шуточек. Я буду очень стараться не разочаровать тебя, даю честное слово. Не сердись и улыбнись, а? Тебе так идет улыбка!

Она не выдержала и рассмеялась.

— Ах ты хитрец! Разве я могу на тебя сердиться, когда в каждой твоей фразе заложен скрытый комплимент или признание в любви! А ещё говоришь, что не умеешь обращаться с женщинами! Умеешь, умеешь, не прибедняйся.

Виталий тоже улыбнулся.

— От тебя ничего не скроешь.

— Как ты думаешь, сколько времени займет твое расследование?

— Надеюсь, что недолго. Вначале надо выяснить, был ли труп. Если был, разузнаю, что возможно. Но вряд ли здесь получу нужные сведения. Может быть, потом придется проехать к территориальщикам или в следственный отдел. А если трупа нет, то все остальное уже ерунда.

— Но он может появиться позже, — резонно возразила Лара.

Сыщик сразу помрачнел.

— Может. Но давай не будем забегать вперед.

— И будем надеяться на лучшее, — подхватила Лариса.

— Безгранично уважаю тебя за силу духа и оптимизм.

— Благодарю, — она в точности повторила и его жест, и его тон.

Тот рассмеялся.

— Чем больше тебя знаю, тем больше восхищаюсь. Как же я раньше без тебя жил? Оглядываясь назад, вижу одни беспросветные холостяцкие будни.

— Разве ты не был женат? — удивилась Лариса.

Как-то так получилось, что они никогда не говорили о прошлом. Она не упоминала о муже и прежних любовниках, он — о своей личной жизни. Им было достаточно настоящего. Прошлое в прошлом.

— Был один раз, но это не в счет.

Лариса не стала лезть ему в душу. Захочет — сам расскажет.

— Еще сто очков в твою пользу, — констатировал Виталий. — Впервые вижу нелюбопытную женщину. Никогда ни о чем не расспрашиваешь, а ведь для женщины так естественно спросить: «Милый, а меня ты любишь больше, чем всех прежних?»

— Зачем спрашивать? — улыбнулась Лариса. — Я это и так знаю.

— Еще сто очков за уверенность в себе.

— А какой по твоей шкале высший балл?

— Для тебя — нет предела. Бесконечность. Уверен, что ты и дальше не перестанешь изумлять и восхищать меня. Надо же — не перевелись ещё на свете истинные женщины!

— Равно как и истинные мужчины, — в тон ему ответила Лара.

— Да мы просто созданы друг для друга!

— Кто б сомневался! — задорно откликнулась она.

— К моему великому огорчению, приехали, моя истинная женщина, — с сожалением произнес Виталий.

— Удачи, милый!

Чтобы скоротать время, пока сыщика нет, Лариса позвонила подруге.

— Алка, мне только сейчас пришло в голову, что мы ещё больше усугубили свое положение, пытаясь сохранить в больнице инкогнито. Следователь решит, что мы скрываемся, и прикажет операм нас разыскать. А если Натка действительно разыграет тот сценарий, который ты обрисовала, — то все складывается худо. Наше нежелание общаться со следователем будет выглядеть очень подозрительно.

— Чего уж теперь-то жалеть? Как говорится, сделавши аборт, по волосам не плачут. Сейчас надо думать, как выкручиваться. Тот факт, что менты не сразу про нас узнают, имеет свой плюс — мы выигрываем несколько дней. Разузнаем, что к чему, подготовимся. «В темную» я играю только в преферанс. А здесь нужно все сначала выяснить — когда Марика шлепнули, где они с Наткой были, на чьей тачке эта мерзавка расшлепалась, почему оказалась одна в машине и прочее.

— Но нас ведь все равно найдут.

— Найдут, конечно, но не сразу. Если симпатичный доктор не протреплется, то у нас пока есть фора.

— О нас следователю может сказать сама Натка.

— Тогда будет печально. Но есть шанс, что её несколько дней не будут допрашивать. Врач же сказал следаку, что пока состояние больной не позволяет.

— А медсестра, больные из её палаты?

— Эти могут нас описать, но имен не знают.

— А по описанию на нас укажет Наткина мать.

— Да она нас сто лет не видела. Когда ты последний раз была в нашем старом дворе?

— Я же к маме часто заезжаю.

— Ах ты, какая досада, об этом я забыла!.. А соседи тебя знают. И это не есть хорошо. Даже если мать Натки на нас не скажет, опера опросят соседей, и тебя вычислят.

— Алка, все это напоминает мне начало дела об убийстве Кости. Тогда я тоже по незнанию много глупостей наделала.

— Ну, ладно, не будем горевать раньше положенного. Что сделано — то сделано. Если бы хирург сразу сказал про нас следователю, то завтра-послезавтра к нам бы заявились с повесткой — будьте любезны, Лариса Николаевна и Алла Дмитриевна, на допрос. А теперь мы выиграем, как минимум, неделю. Тоже немалый срок. Пока менты опросят медсестру и больных, пока сообразят допросить Наткину мать и соседей… Все это требует времени. К тому же, эта шлюха давно не живет с родителями. Уже почти двадцать лет она скитается по квартирам своих мужей и любовников. Отношения с предками почти не поддерживает. Соседи давным-давно не видели тебя вместе с Наткой, могут и не вспомнить, что мы в одном классе учились. Да и состав жильцов наверняка поменялся — переженились, разменялись, разъехались. Пока менты будут копать, мы все силы привлечем.

— Ладно, дорогая, будем надеяться на лучшее.

— Оптимистка ты моя, лакировщица действительности!

— Так легче жить, Алка.

— Тебе — да. Ты у нас очень чувствительная. А я предпочитаю знать правду и действовать.

— Вполне возможно, что Натка не держала никакой задней мысли, когда попросила тебя прийти. Все же любая авария — это стресс. Оказавшись в больнице, она растерялась и решила позвонить единственному человеку, который реально может помочь, — то есть, тебе. Ты же сильная личность, к тебе всегда тянутся более слабые. К кому ещё Натка могла обратиться? Мужчины в её жизни — случайны, от родителей тоже нет никакой поддержки. Вот она и вспомнила про тебя.

— Если все окажется не так страшно, тогда и будем радоваться. Я лично её расцелую, буду носить передачи, сидеть у её постели и нежно поглаживать по руке, убеждая, что она скоро поправится. Потом устроим грандиозную пирушку. Я даже Натку на неё приглашу. Подозреваю, что так расчувствуюсь, что потом даже помогу этой дурашке в бизнесе, но только ей самой, а не каким-то Марикам.

— Да я же знаю, что ты добрая, Алка. Орешь, сердишься, костеришь всякими словами, но если человек нуждается в твоей поддержке, — летишь на помощь. Вот и в больницу к Натке помчалась по первому её зову, а ведь она тебе никто.

— Если человек без говна, то я готова простить ему многое и отнесусь со всей душой, — признала та. — Я-то ведь себя накрутила, решив, что Натка камень за пазухой приготовила, а я ужас как ненавижу подлянки.

— Знаю, подруга. Жадность, подлость и лицемерие — единственные недостатки, которые ты людям не прощаешь.

— Обычно я добавляю к этому ещё и тупость. Дураков терпеть не могу. Но Натке готова даже простить её природную дурость, лишь бы в этой ситуации она оказалась ни при чем.

— Но к исчезновению Марика она, по-видимому, все же имеет отношение.

— Да и черт с ним! Если Натка в этом замешана, мы мобилизуем все силы и вытащим её. Хороший адвокат ей не помешает. Может, и психиатр поможет. К примеру, у Натальи найдут какое-нибудь психическое заболевание, тогда она выскочит из этой ситуебины с минимальными потерями.

— Ладно, дорогая, я тебе ещё позвоню, как появятся новости.

— До связи, подруга.

Посмотрев на часы, Лариса отметила, что сыщика нет уже полчаса. Достав коробку с кассетами, она задумалась, что ей хотелось бы сейчас послушать, выбрала «Storm bringer» Deep Purple, закурила и откинув голову на подголовник, закрыла глаза.

Хлопнула дверца. Повернув голову, Лара увидела улыбающегося Виталия.

— А почему ты поставила Deep Purple?

— Настроение такое. Вижу по твоему лицу, что верно угадала с музыкой.

— Умница. Твое пожелание действительно принесло удачу, — весело подтвердил тот. — Труп по сводкам не проходил. Это уже обнадеживает. Но надо уточнить в территориальном отделении.

— Поехали туда.

— Ну, просто классная у меня напарница! — в очередной раз восхитился Виталий. — Ни лишних слов, ни расспросов, лишь готовность действовать. Была бы ты не бизнес-леди, я бы рекомендовал тебя в наше агентство.

— Мне и в своей фирме неплохо.

— Верно, Ларочка. Ты на своем месте.

— А у вас женщины работают?

— Конечно. Но для меня они не женщины.

— Почему?

— Потому! — улыбнулся он. — По сравнению с тобой это жалкие подделки.

— Ах ты, льстец!

— Стараюсь. Девиз Дон Жуана: «Любимой — сто комплиментов в день!» А я ещё и трети нормы не выполнил.

— Такими темпами ты скоро перевыполнишь, — рассмеялась Лара.

— Милая, тебе, наверное, уже скоро надоедят мои восторги, но не могу ещё раз не восхититься твоей неординарностью. Поверь, сейчас я и в уме не держал какой-либо провокации, подумал об этом уже после того, как произнес фразу. Но другая женщина на твоем месте тут же прицепилась бы к имени Дон Жуана и стала бы пытать, а не являюсь ли и я таким же соблазнителем с длинным послужным списком. А ты, в своей обычной манере, проигнорировала это.

— Я не возражаю, чтоб ты и впредь мной восхищался. Ни одной женщине это никогда не надоест. А на твой послужной список мне наплевать. Это было до меня.

— Удивительная женщина. Не ревнивая, не любопытная, знающая свои достоинства… Сейчас у тебя была прекрасная возможность набить себе цену, чем не преминула бы воспользоваться любая другая женщина…

Он сделал паузу, как бы предлагая Ларисе самой догадаться, что имеет ввиду. Та тут же вступила в игру:

— И сказать, что мой послужной список не короче твоего?

— Даже неинтересно — ты все ловишь на лету, — притворно-сокрушенно вздохнул он.

— Похоже, мы приехали, — сказала Лариса, — увидев типовое здание с табличкой.

— И опять ты права.

Сыщик притормозил, подмигнул ей вышел из машины.

— И опять желаю удачи! — крикнула она вслед.

Пока Виталия не было, Лариса позвонила своему заместителю Олегу и распорядилась подготовить документы по фирме «Натали» — выписку банковских расчетов, договор, накладные, доверенности.

Хотя она и сказала подруге, что дала Марику небольшую партию товара, на самом деле Лара совершенно не помнила, на какую сумму договор. И, конечно же, не знала, как Марик с Наткой с ней рассчитывались. Упущение конечно, но когда крутишься целый день, как белка в колесе, нет времени отслеживать все мелкие договора. Если речь шла о большой фирме и крупных поставках, Лариса сама контролировала, а мелочь — заместитель.

Когда заключали договор с «Натали», у неё был всего один зам, а не три, хотя объем работы был ничуть не меньше. Возможно, Лариса тогда взяла бы ещё помощников, но Алка была категорически против, заявив, что они запросто сговорятся за её спиной и будут дружно обворовывать фирму. Или каждый будет по отдельности химичить, но убытки будут втрое больше, чем когда подворовывает один зам.

Делать все самой, конечно, тяжело, но Лара была согласна с подругой, что контролировать троих замов сложно. Костя, наивный мальчик, был кристально честен, в нем она была уверена. А найти хорошего сотрудника — и грамотного, и честного, — проблемно. На то, что партнеры кого-то порекомендуют, рассчитывать не приходится — кадры самое слабое место. Желающих работать в коммерческой структуре сколько угодно, однако непрофиссионализм — болезнь нашего времени. Перспективный да к тому же честный помощник на вес золота, никто его не отдаст, самим нужен. Так что лапочка Борис Аронович оказал ей большую услугу, порекомендовав сразу трех хороших заместителей.

И все же она балда, что не отследила выплаты «Натали». Нечего кивать на замов, сама виновата. Марик ей сразу не понравился, но как малоприятная личность, а не как партнер. Того, что он её «кинет», Лара тогда даже не предполагала. Если бы подозревала его в нечистых помыслах — разве дала бы товар на реализацию?!

Алка права — со знакомыми вообще лучше не иметь дел меркантильных. Ну, как потом получать с них долг? Если это чужие люди, то можно применить обычную тактику по выколачиванию долгов. Меры жесткие, но порой необходимые, если имеешь дело с бесчестными людьми. Ты хотел обмануть просчитался, значит, будешь наказан. Обидно, когда тебя попросту хотят «кинуть», как лоха.

Но если делаешь дела с приятелями, — все гораздо сложнее. Не прессинговать же их, даже если они поступили явно непорядочно! Деньги не стоят того, чтобы ради них терять отношения. А чтобы подобного не случилось, лучше не пересекаться с хорошими знакомыми в сфере бизнеса. Нарушила Лара это непреложное правило, и вот закономерный результат.

Как всегда, оптимистка Лариса решила не переживать до времени. Может быть, все не так страшно, и никакого долга за «Натали» нет. Тогда огромный камень с души. А любовная интрижка с Мариком и ревность в качестве мотива сильно притянуты за уши. Мало ли с кем она сотрудничает, Марик всего лишь деловой партнер, не более. Никаких доказательств, что между ними иные отношения, — нет и быть не может.

Алка пока тоже ничего не знает, у неё лишь опасения и догадки. Если Марик жив, тогда вообще беспокоиться не о чем.

Хорошо бы, чтоб были два хороших известия — и Марик бы нашелся, и долга бы за ними не было. Хотя, если он жив, то и долг уже не имеет существенного значения. Жалко, конечно, если деньги пропадут, но может быть, должники все же расплатятся?

Или опять она успокаивает себя и лакирует действительность?

На этот раз Виталий вернулся уже через четверть часа.

— Все чисто! — улыбнулся он, сев в машину. — Трупа нет. Раз уж мы рядом с домой Марка, давай побольше разузнаем об этом альфонсе. Я не буду въезжать во двор, чтобы любопытные не запомнили твой «Мерседес». Старушки на лавочке, если найти к ним подход, обычно оказываются бесценными свидетелями. Уверен, что здесь я узнаю немало полезных сведений.

— А давай я тоже попробую, — азартно предложила Лариса. — Ты будешь расспрашивать одних бабулек, а я других или в другом дворе.

— Нет, милая, — покачал головой сыщик. — Не стоит тебе этим заниматься. Я попросил тебя поехать не ради того, чтобы ты собирала оперативную информацию, а из чисто эгоистических побуждений — хотел тебя видеть рядом как можно дольше.

— Боишься, что не справлюсь? — поддела его Лара.

— Нет, Ларочка. Ни к чему тебе светиться во дворе. Ведь пока мы ещё не знаем, жив ли Марк.

— Поняла. Как говорит Алка, беру свое предложение взад. К тому же старушки могут отнестись ко мне с предубеждением: во-первых, я женщина, во-вторых, слишком шикарно одета. А к любому мужчине они будут гораздо более лояльны.

— Ну до чего ты умница! Слов нет.

— Одни чувства? — подхватила Лара любимую присказку подруги.

— И ещё какие!

Сыщик поехал медленнее, всматриваясь в номера домов.

— Так, это тридцать четвертый, следовательно, тридцать восьмой — это вон та башня. Неплохо устроился наш альфонс. Видимо, покровительницы Марка достаточно щедры. Престижный район, кирпичный дом улучшенной планировки, с двухэтажными квартирами, большим холлом, кухней-столовой. Мне приходилось бывать в подобных домах. В каждом подъезде консьерж, рядом — охраняемая автостоянка. Я оставлю машину здесь, за этой липой её не будет видно. Не скучай, милая. На этот раз я задержусь подольше. Надо разговорить кумушек.

— А они не заподозрят, что ты проводишь расследование?

— Обижаешь! — улыбнулся Виталий.

— Удачи, милый!

— Уверен, что с такой напарницей меня ждет удача.

Пока сыщика не было, Лариса ещё раз позвонила подруге. Та взяла трубку уже после первого звонка и отозвалась своим привычным:

— Я!

— А это я! — в тон ей сказала Лара.

— Голос бодрый, значит, новости хорошие.

— Пока да. Труп по сводкам не проходил. Сейчас подъехали к дому Марика. Виталик спрятал за деревьями машину, а сам пошел беседовать со старушками-сплетницами. Говорит, что у них можно получить бесценную информацию.

— Это уж точно! — согласилась Алла. — Бабульки всегда все про всех знают и охотно выложат всем желающим. Какой дальше план-кинжал?

— Пока не знаю. Видимо, Виталик решит после общения с кумушками. Предполагалось, что мы ещё заедем в следственный отдел.

— А он аккуратно работает? Не наследит? — озабоченно спросила Алла.

— Обижаешь! — тоном Виталия отозвалась Лара.

— О, чувствуется влияние сыщика. Уже появились профессиональные интонации. Вот ведь жизнь, а? Вместо того, чтобы приятно проводить время с любимым, ты мотаешься с ним по ментовским конторам и прячешься по закоулкам.

— Да мне самой интересно. Виталик не дает скучать, сыплет комплиментами, я даже загордилась.

— Только не возомни о себе слишком много! — преувеличенно строгим тоном предупредила подруга.

— Постараюсь, хотя все к тому идет.

— Не волнуйся, дорогая, тебе это не грозит. Ты всегда обладала высокой, но правильной самооценкой.

— Спасибо, подруга. Сегодня у меня день комплиментов.

— К сожалению, не только, — вздохнула Алла.

— По-моему, пока все идет неплохо. Мы с тобой переживаем, накручиваем себя, строим всевозможные догадки, а Марик, вполне возможно, сейчас валяется в постели с очередной пассией.

— Это был бы самый оптимальный вариант. Он хоть и полнейшее говно, но пусть живет. Кстати, озаботь своего любимого сыщика, чтобы выяснил про всех Мариковых курочек. У него их наверняка немало. Может, в койке одной из проблядушек и обнаружится живой и невредимый Марик, который просто-напросто решил сменить объект внимания или скрывается от Натки.

— Я ему уже это сказала. Слушай, подруга, а может быть, Марика похитили с целью выкупа?

— Кому он, на хрен, нужен? Неужели этот Нарцисс стоит того, чтобы за него платить бабки?

— Возможно, для кого-то он представляет ценность — для жены, например.

— Так Марик женат?

— Понятия не имею.

— Это тоже надо выяснить. Если у него есть законная вайв, то это хорошо. Еще одна подозреваемая, у которой есть мотив. Допустим, ревнивая женушка примчалась на дачу, увидела Натку, пришла в бешенство и пришибла своего хазбенда.

— Это вряд ли. Если бы жена Марика их застукала, а тем более, убила, Натка бы об этом сказала нам или следователю.

— Да, пожалуй, эта версия не пляшет, — согласилась Алла. — А так хотелось…

— Версия о похищении, по-моему, перспективнее. Марик не производит впечатление бедного. Сколько-то и с него можно урвать.

— Может быть, ты и права, старуха. Но если они с Наткой были вдвоем, то получается, что его прихватили у неё на глазах.

— Возможно… А потом так её запугали, что Наташа боится об этом сказать.

— Может быть, ей хорошенько дали по кумполу, она вырубилась и все забыла. Потом помяли её тачку и усадили в неё Натку, чтобы подставить её и навести следствие на ложный след, дескать, она замешана в преступлении. Или похитители оглушили её, усадили в бессознательном состоянии за руль да и столкнули в овражек. Надеялись, что та расшлепается в лепешку, а она осталась жива. В результате Натка пересрала со страху и сейчас лежит ни жива, ни мертва, боясь, что похитители придут её добивать, чтобы она на них не указала. Даже нам забздела признаться.

— Остается только гадать…

— Пусть Виталик выяснит — где Натку нашли, что с тачкой, сильные ли на ней повреждения и прочее.

— Если Марика похитили, то Наташа может об этом не знать. Например, за ними следили. Любовники поехали на дачу, а похитители за ними. Дождались, пока Марик вышел во двор, стукнули по голове или брызнули чем-то в лицо и увезли. А Натка, недоумевая, куда тот подевался, села в свою машину, погнала за ним в Москву и случайно попала в аварию. Поэтому она и сказала тебе, что Марик пропал.

— Вариант выглядит логичным, — согласилась Алла.

Лариса сразу воодушевилась.

— Мне все больше и больше нравится версия о похищении.

— Мне тоже. Тогда мы с тобой в стороне.

Приободрившись, Лара тоже начала строить версии, уж очень ей хотелось, чтобы неприятности их миновали.

— В этом случае становится понятным, почему к Натке так быстро пришел следователь. Возможно, похитители уже позвонили жене Марика или ещё кому-то из близких, те прибежали в милицию, вот Натку и попытались допросить по горячим следам, а вдруг ей что-то известно о похитителях. Мы ведь даже не знаем, какие вопросы задавал ей следователь, вполне возможно, что о похищении. А слово «исчез» в Наткином понимании может означать все, что угодно. С русским языком у неё всегда были большие проблемы.

— Но могло быть и так, что эта засранка сама замешана в похищении. Например, она в сговоре с похитителями и специально уговорила Марика поехать на дачу, чтобы облегчить им захват. А по башке ей дали лишь для видимости.

— По-моему, её слишком сильно стукнули, — возразила Лариса.

— Или она очень сильно придуривается, — не согласилась Алла. — Может быть, Натаха сама для алиби села в тачку и врезалась во что-то, чтобы потом ссылаться на провал в памяти.

— Мне кажется, она не стала бы так рисковать своим здоровьем и внешностью. Ты же видела, как она выглядит.

— Да, просто драная кошка. Когда нацепит дорогой прикид, — почти сойдет за приличную, по крайней мере, издалека, а в этой застиранной косынке выперла вся её подноготная. Сразу видно, что дочь дебильной мамы и пьяного слесаря, родилась между молотом и наковальней. Дорогие тряпки нацепит, а к ним килограмм золотых цацек. Для неё это символ богатства и респектабельности. А уж рот откроет — так туши свет! Коли жопа говорить примется — береги рожу, как говорил несравненный Даль. Элиза Дулиттл по сравнению с Наткой просто Цицерон.

— Все, Алка, отбой. Виталик уже возвращается. Судя по его довольному лицу, новости хорошие.

— Дай-то Бог, дорогая. Просто мечтаю, чтобы мое чутье ошибилось и блудный Марик явился под родной кров и в данный момент распивал коньяки в собственной квартире. Отзвонись, что твой сыщик накопает. Я сижу на телефоне, всех шугаю, чтоб никто не занимал моего времени.

— Хорошо, дорогая.

— Жду, пока.

Лариса убрала телефон в сумочку и улыбнулась подошедшему Виталию.

— Порадуешь новостями?

— Радоваться ещё рано, но новости неплохие. Как и ожидалось, кумушки в курсе всего. Марк женат на очень крутой даме. Она обретается где-то на верхах, то ли депутат, то ли госчиновница высокого ранга, ездит на «Ауди» с личным шофером. С соседями держит дистанцию, но бабули — прирожденные сыщики, от них ничего не скроешь. Ее папаша тоже из высоких чинов. Квартира принадлежит супруге Марка. Ей 42 года, ему — 25, так что, сама понимаешь… Поженились восемь месяцев назад. До того она жила одна, детей нет, поклонников не наблюдалось. Говорят, страшна, как смертный грех. Марк обхаживал её около трех месяцев, и мадам расцвела. Поздняя страсть… Наш малый перед ней лебезит, каждое утро провожает до машины, заботливо усаживает, целует ручку, заглядывает в глаза и называет «моя дорогая». Та, естественно, млеет. Вечерами он обычно является поздно, но почти всегда с роскошным букетом роз. Знает, стервец, как потрафить даме, а тем более, разменявшей пятый десяток. Эта идиллия продолжалась до пятницы. Старушки без подсказки выдали, что «кучерявый в пятницу пропал». Мадам бьется в истерике — раньше супруг всегда ночевал дома. Сегодня она даже не поехала на службу. Шофер подал машину без двадцати девять, подождал минут десять, потом поднялся в квартиру, но уехал один. Уже дважды её навещал личный врач, зачастил папаша. В выходные супруга Марка металась, часто уезжала и приезжала. Бабульки говорят, что глаза у мадам заплаканы, выглядит очень озабоченной и расстроенной.

— Может быть, это всего лишь банальный адюльтер?

— Выясним, когда разыщем его матрешек. Но сомнительно. Этот мерзавец нашел хорошую синекуру в своеобразном варианте. Вряд ли он стал бы так рисковать, ведь раньше держался в рамках. Наш альфонс на вольных хлебах. Марк и днем может заехать к очередной матрешке, а вечером явиться к супруге с незамутненным взглядом. Все его благосостояние через нее. Паренек от этого так легко не откажется, тем более, ради банальной интрижки.

— Ты все же полагаешь, что есть основания беспокоиться?

— Думаю, да. Наводит на эту мысль и тот факт, что обе его машины стоят на стоянке, а Марк не из тех, кто ходит пешком. Я перекинулся парой слов с охранниками. Авто малец меняет, как перчатки. Благодаря связям жены, это не составляет труда и, по-видимому, обходится недорого. Только что наш жиголо прикупил новенький «Линкольн», но и с прежним «Шевроле» пока не спешит расставаться. Обе тачки ему очень нравятся, мальчик любит дорогие и оригинальные игрушки, чтоб не как у всех. В машины просто влюблен, так что охранники в недоумении, как же он целых три дня обходится без них.

— На чем же Марик уехал?

— Одна из бабулек видела, что в пятницу тот вернулся домой около двух часов на одной из своих авто. Дальнейшее неизвестно. Она описала её как «длинную белую». Это «Линкольн». «Шевроле» у него серебристо-черного цвета. Я видел обе машины. Классные тачки! Хорошо быть мужем состоятельной дамы!

— Так в чем же дело? Вперед! — подколола его Лара.

— Надеюсь, ты имеешь ввиду себя? — не остался в долгу Виталий.

Она расхохоталась.

— А ты пойдешь в альфонсы?

— К тебе — хоть мойщиком окон. А уж мужем — и подавно.

Лариса спокойно выдержала его взгляд. Говорят, в каждой шутке есть доля правды. Шутливой пикировкой Виталик сказал многое. Жаль его огорчать, но увы! Муж у неё уже есть, другого ей не надо. Супруг — это не только пылкая страсть. Прежде всего, это верный спутник жизни и хороший отец. Виталик надежен, верен, но не он отец её сына. У ребенка есть отец, а отчим — это отчим.

К тому же есть ещё Казанова. Тот тоже постоянно уговаривает её выйти за него замуж. Не может же она выходить за всех своих любовников!

Очевидно, Виталий все понял и отвел взгляд.

Что делать?! Иногда невольно приходится причинять боль даже любимым. Но ничего, он сильный мужик, а не влюбленный юнец.

Сыщик молча завел машину и тронулся с места. Лариса понимала, что любое сказанное сейчас слово будет неуместно. Успокаивать, утешать, дескать, все и так замечательно, давай просто встречаться? Слишком примитивно. Заговорить о другом, будто ничего не произошло? Тоже не лучший вариант. Лара никогда не уходила от разговора, если в том была необходимость. Лучше подождать, пусть заговорит сам. Он мужчина, должен первым проявить инициативу.

— Ларочка, я люблю тебя, — произнес Виталий чуть охрипшим голосом. — Понимаю, что не вовремя затеял этот разговор. Но знай, если ты когда-нибудь изменишь свое решение, — я буду счастлив. Понимаю, что частный сыщик — не лучший вариант мужа, тем более, у тебя подрастает сын. Но все равно буду надеяться.

Она была благодарна, что он проявил такт и понимание, не стал юродствовать, говоря о разнице в их материальном положении и прочих мелочах, не имеющих никакого значения. Самое главное — Алешка, и Виталик это понял. Наверное, и у него есть дети, раз он был женат. Но спрашивать о них она не будет. При его профессии на детей, скорее всего, не остается времени, и он ощущает вину. Зачем бить по больному?

Положив ладонь на его руку, Лариса чуть сжала её и посмотрела на Виталия. Тот взял её руку и прижал к щеке.

Иногда в молчании гораздо больше значения, чем в словах.

Подъехав к следственному отделу прокуратуры, сыщик не притормозил, а проехал чуть дальше и завернул во двор.

— Лучше оставить машину здесь, — объяснил он. — Из окон ребята могли увидеть, как я выхожу из «мерседеса», в котором сидит роскошная женщина. Начнутся излишние расспросы, кто-то непременно сбегает, чтоб незаметно взглянуть на тебя. Учитывая обстоятельства, это ни к чему.

Лариса лишь кивнула. Он профессионал, знает, что делает. Виталий вышел, чуть грустно улыбнулся, ожидая от неё привычного напутствия.

— Удачи! — пожелала она с улыбкой.

Сыщик кивнул и легким шагом вышел из арки.

Лара снова позвонила подруге.

— Я! — отозвалась та.

— Привет, дорогая!

— Чего-то голос стал смурноват? Неважные новости?

— Пока неясно.

Она пересказала новости подруге.

— Как говорил великий Даль: «Это, батюшка, хуево дело». Твой сыщик прав, с альфонсом что-то приключилось. Не стал бы этот мерзавец рисковать своей сытой жизнью ради какой-то очередной шлюшки. У самого-то добра кукиш в кармане да вошь на аркане, вот он и присосался. Эта жирная курица несет ему золотые яйца, а ведь известно: не плюй в колодец — вылетит, не поймаешь!

Лара расхохоталась от очередного перифраза подруги. Только что настроение было так себе, но Алка рассмешит кого угодно.

— Повеселилась? Это хорошо. Но чую, ещё что-то тебя гнетет.

— Мать, у тебя не интуиция, а просто дар какой-то! — восхитилась Лариса. — Ты что, видишь на расстоянии?

— Ага. А также слышу, обоняю и осязаю. Чего стряслось-то?

— Да так, мелочь. Виталик в форме намека предложил замуж.

— И ты из-за этого горюешь? Вот дура-то! Радоваться надо. Появился запасной аэродром. Мало ли — вдруг пригодится. У тебя есть и Казанова, и сыщик. Выбирай кого хошь.

— Да я пока мужа менять не собираюсь.

— Ну и не меняй! Разве я сказала, что нужно непременно замуж? Но пусть будет лишний претендент на твою руку — пригодится водицы напиться.

— Да я больше из-за него расстроилась. Он так огорчился.

— Ничего, переживет. Ты за мужиков не волнуйся, пусть они за нас волнуются. И не бери такую ерунду в голову. Хорошо тебе с ним, — любись, а надоест, — гуд бай, мальчик, без слез и надрыва. Будь проще…

— … и к тебе потянутся люди, — подхватила Лара любимую присказку подруги.

— Правильно врубаешься. Еще не хватало из-за любовника огорчаться! Тем более, у тебя их целых два! У нас и без них проблем хватает. Пусть лучше мужики нам жизнь облегчают и украшают, — в этом их основное предназначение.

— Совет принят. Буду относиться ко всему проще.

— Молодец, сразу врубаешься, — похвалила Алла.

— Подруга, если Марик нигде не проходит в качестве трупа, то остается только проблема, что с Наткой. Завтра Лидия Петровна прояснит ситуацию. Я рада снова её увидеть. У меня после общения с нею всегда поднимается настроение. А помнишь, как боялась идти к психиатру?

— Хорошо, что удалось тебя переубедить. Получила личную жилетку, в которую можно поплакаться.

— Да я ей не плачусь. Просто разговариваем о жизни, о людях, она рассказывает о типах характера. Интересная наука психиатрия — каждого человека можно разложить по полочкам и объяснить его жизненный путь особенностями личности. Она открыла мне глаза на многих людей, с которыми я жила рядом, но ничего не видела. Да и детективные истории Лидия Петровна лихо распутывает. Так классно все проанализирует, что все становится ясно. Это тоже немаловажно — в последнее время вокруг нас постоянно происходят непонятные события.

— Мать, а давай сходим к ней вместе, а? Мне тоже интересно познакомиться с миссис Шерлок Холмс. Может, и пригодится. Тоже получу дельный совет, если свои мозги работать перестанут.

— Хорошо. Пиши адрес.

Лариса продиктовала подруге адрес психиатрического центра.

— Встречаемся завтра в 10 утра у входа.

— Может, пораньше? — спросила Алла. — У меня завтра дел полно.

— Алка, пожалей меня, я ведь сова… Прием начинается в девять, но мне встать на целый час раньше — смерти подобно.

— Ладно, подруга, не ломай свой график. В десять так в десять.

Убрав телефон, Лариса вышла из машины, чтобы немного размяться. Надоело просто сидеть и ждать. Хоть ездить с Виталиком и интересно, но безделье её тяготило.

Плащ от долгого сидения в машине немного помялся, и Лара озабоченно разглядывала складки. Она терпеть не могла выглядеть неряшливо. Что бы ни случилось, в любом настроении она всегда выглядела на уровне. Завтра придется надеть другой, а этот отдать в чистку.

Уже смеркалось, зажглись фонари. Взяв из машины свою сумочку, Лариса достала косметичку и посмотрела в зеркало. Так и знала! Когда Виталик её целовал, она и не вспомнила о помаде, спохватилась только что. Помаду-то он съел! Что за враки вся эта реклама, что можно целоваться, а помада на губах останется целехонькой! Если слегка приложиться к чьей-то щеке, может, и останется, но здесь не тот случай.

Коснувшись столбиком светлой помады губ, она услышала торопливые шаги Виталия и быстро спрятала все в сумочку. Хоть и говорят, что женщина, красящая губы, выглядит сексапильно, но Лариса никогда не подправляла макияж в присутствии мужчины. Все они терпеть не могут вкус помады на губах, но куда от этого деться?! Если мужчина видит любовницу то с накрашенными губами, то без, — это не прибавляет ей привлекательности. Поэтому желательно всегда оставаться в одном образе, но так, чтобы любимый не замечал резких перемен.

— Никого не застал, — развел руками сыщик, не дойдя до неё несколько шагов. — Все ребята уже разбежались, а дежурный не в курсе, кто какие дела ведет.

Внешне он вполне искренне демонстрировал огорчение, но Лара поняла, что в душе Виталий рад, что посещение следственного отдела заняло мало времени. Заглянув ей в глаза, он не очень уверенно сказал:

— Сегодня уже вряд ли удастся добыть оперативные данные, поздновато… Может, поедем ко мне?

Лара тут же весело откликнулась:

— Конечно, к тебе, милый! Мы уже славно потрудились, имеем право на личную жизнь!

Виталий просиял, а Лариса сдержала вздох. Как же он зависит от того, что она скажет, согласится или нет! Огорчила его безмолвным отказом выйти за него замуж, надо загладить свою вину. К тому же ей и самой этого хочется.

Любовники они или кто?!