Дублер Казановы

Вторник, 13 апреля

Ровно в десять Лариса подъехала к психиатрическому центру. Алла, которая обычно никогда не опаздывала, уже была там и, увидев машину подруги, трижды просигналила. Лара припарковалась рядом.

— Можно не ставить на сигнализацию, — Алла кивнула на двух охранников. — Вон топтуны стоят, они присмотрят, им все равно делать не хрена. Если с моей любимой рабочей лошадкой что-то случится, я им уши оборву и скажу, что так и було.

Перед входом Лариса приостановилась и повернулась к подруге.

— Алка, я тебя прошу: попридержи язык, а то ляпнешь что-нибудь в своей обычной манере. Одно дело ронять всякие словечки в разговоре со мной, и совсем другое — в кабинете врача. Последи за собой хотя бы на первой встрече, а то Лидия Петровна будет шокирована.

— Мать, ты что, охренела?! — возмутилась Алла. — За кого меня держишь-то? Забыла, что я ещё совсем недавно обреталась в приличном обществе и с интеллектуалами чесала на равных?

— За три года занятий бизнесом ты уже так привыкла к крепким словечкам, что это к тебе прикипело и стало родным языком.

— Не ссы, подруга! С симпатичным эскулапом из Склифа я же говорила на нормальном языке. И здесь изображу из себя порядочную дамочку. Сморкаться в рукав, ковырять в носу, плеваться на пол и цыкать зубом не буду. По фене ботать и матюгаться тоже. Может, всего-то пару раз приложу твою психиатресу незлобивым словом и все… Так это ж от большого к ней уважения!

— Ну вот, ты опять… — поморщилась Лара.

— Так я же ещё на улице! — продолжала дурачиться Алла. — А как только переступлю порог сего благородного заведения, сразу надену маску респектабельности и буду говорить умные слова.

Лариса улыбнулась в ответ и отворила дверь. Как с Алкой просто! На ерунду не обижается, да и вообще никогда не обижается, справедливо полагая, что обиды — от комплексов и ущемленного самолюбия.

Она уже пожалела о своей бестактности. У них не принято делать друг другу замечания, разве что в виде приколов.

На самом деле Алке даже не надо ничего говорить. Она сама легко ориентируется в ситуации и в любом обществе чувствует себя комфортно. Если надо — будет вести себя как леди, а если захочет подурачиться — как настоящая оторва.

Сегодня Лариса решилась сделать подруге замечание, зная, что та переживает случившееся, а в стрессовом состоянии может перестать контролировать свою речь. Хотя… Зачем тревожиться по такому пустяку? Лидия Петровна — умнейший человек и конечно же, для неё это не будет чем-то из ряда вон, если Алка в сердцах ляпнет про Натку какой-нибудь из своих неологизмов из ненормативной лексики.

Подруги подошли к регистратуре, и Лара попросила у медсестры пять талончиков.

— Зачем тебе столько? — удивилась Алла.

— Я всегда общаюсь с Лидией Петровной по часу и больше. Время на визит у них не ограничено, но надо же и совесть иметь.

— Понятно, дорогая. Девушка ты щепетильная, не любишь халяву.

— Алка!.. — одернула её Лара.

— Но мы же ещё в коридоре, — невинно улыбнулась та.

Подруга просто дразнила её, видя, что Лара вдруг ни с того ни с сего стала реагировать на то, к чему всегда относилась спокойно.

Алка как ребенок, который назло делает то, что ему запрещают, и за что его только что отчитали. Ну и ладно, пусть подурачится. Лучше не реагировать на её словечки, иначе та будет делать все наоборот.

Пока подруги шли по длинному коридору к кабинету Лидии Петровны, Алла с интересом осматривалась, задерживаясь взглядом на посетителях, ожидающих приема в удобных мягких креслах, и не замедлила выдать резюме:

— А здесь симпатично, уютненько. Над интерьером дизайнер с умом поработал. На типичный отстойник для придурков совсем не похоже. Тихо и спокойно, навевает мысли о смысле жизни… Хочется думать о вечном, о душе… Сразу видно — душеспасительное заведение. Повезло — здесь-то точно спасут наши заблудшие души. И клиентура тусуется с виду вполне приличная. Я-то по дурости думала, что тут психи табунами бегают, размахивая окровавленными топорами, даже свой баллончик «Паралайзер» на всякий случай прихватила, мало ли что… А местные клиенты совсем не похожи на психов.

Лариса приостановилась, не дойдя до кабинета Лидия Петровны. Не хватало еще, чтобы та услышала обычный Алкин треп. Хоть неуемная подружка и старалась говорить потише, но все равно каждое слово было слышно всем сидящим в коридоре. Пациенты, мимо которых они проходили, провожали подруг недоуменными взглядами. Подобные неуважительные высказывания здесь явно были в диковинку.

Скорчив сердитую гримасу, Лара шикнула на подругу и дернула её за рукав, но унять Алку, если та вошла в раж, не просто.

— Слушай, подружка, — блестя глазами и оживленно гримасничая, провозгласила та, — мне здесь нравится. Пожалуй, останусь тут насовсем, охренела мне эта собачья жизнь, одна беготня да нервотрепка. Принесу раскладушку и устроюсь вон под той пальмой, рядом с симпатичным мужичком. Наверняка он часто здесь бывает. На вид тихий, будет мне душу изливать, а я ему. Место для душевных излияний самое то. Сердобольная медсестричка мне простынку подкинет, чтоб сливалась с окружающей обстановкой.

Решив больше не обращать внимания на выходки подруги, Лара в тон ей ответила:

— Ага, и вызовет психоперевозку. Так, в белой простыне, тебя и отвезут в психушку. Подлечат чуток, отучат от экстравагантных поступков. Станешь нормальной бабой, без прежних закидонов.

Неугомонная Алла лишь насмешливо хмыкнула. Иронией её не прошибешь. Самоуверенная с пеленок. Обидеть Алку невозможно, сама обидит любого, если он ей поперек нрава. Она обожала пикироваться, перебрасываться фразами, за которыми ничего нет, просто попридуриваться и не преминула очередной раз поупражняться:

— Это вряд ли, дорогая. Я им не дамся. Или уговорю остаться со мной. Весело скоротаем вечерок. Наверняка все санитары на психовозке — молодые, крепкие ребята без комплексов, да и с доктором накоротке тесно пообщаемся и духовно, и телесно. Все же три мужика лучше, чем один. Мировой будет группешник.

Лариса только покачала головой. Алка неисправима, ей лишь бы похохмить, неважно на какую тему. Прикольщица известная. Язык без костей, несет всякую ерунду, лишь бы произвести впечатление, пусть даже и отрицательное. Похоже ей это удалось. Другие пациенты посматривали на неё с явным неодобрением. Что они подумают об Алке? Наверняка решат, что она сексуально озабоченная шлюха, которая не умеет вести себя даже в медицинском учреждении, и озабочена только удовлетворением своего передка.

Вот ведь брехливая подруга! И зачем ей это надо? Невольных зрителей своего импровизированного спектакля она никогда больше не увидит, ей самой на них глубоко плевать, но подружку хлебом не корми — дай побутафорить. На Ларису Алкин треп давно не производит впечатления, и той понадобились новые зрители. Потом они уйдут отсюда с негативным мнением о ней, а при нечаянной встрече будут шарахаться. Это ей надо?

— Все, дорогая, заткнись, пожалуйста, моноспектакль окончен и занавес опустился, — наконец не выдержала Лариса. — Я не могу тут стоять два часа и слушать твою трепотню. Мы пришли по делу. Так что засунь свои хохмочки сама знаешь куда.

На самом деле она совсем не сердилась на Аллу, лишь изображала возмущение. Что толку на неё сердиться?! Понятно же, что это всего лишь словесная шелуха. Игра на публику, бесплатный спектакль.

Ей ли не знать верную боевую подружку… Разве стали бы они подругами, будь Алка действительно такой, каковой порой пытается себя изобразить, в кураже даже перегибая палку?!

«А может быть, Алка просто волнуется и оттого несет всякую чушь, пытаясь замаскировать свое волнение? — вдруг догадалась Лариса. — А ведь точно! Я ведь тоже дрожала в первый раз, боялась переступить порог психиатрического кабинета. Всем нам стойко внушили страх перед психиатрами. Страшилки всякие про них рассказывали, это уже в печенки всем въелось. Вот я и тряслась. Алка тогда меня успокаивала, что ничего особенного в посещении психиатра нет, сейчас многие люди бегут к ним со своими проблемами, а мне все равно было страшно до жути. Потом я много рассказывала подруге о Лидии Петровне, но так же, как Алка меня не успокоила, пока я лично не убедилась, что общение с психиатром не только не чревато, но даже и приятно, так и подруга беспокоится, несмотря на мои заверения. Потому и болтает, чтобы отвлечься. Бедная… Не знает, что её ждет за порогом. Ну ничего, сейчас Алка быстро расслабится. Лидия Петровна её сразу успокоит».

Подойдя к кабинету психиатра, Лара постучала и услышав приглашение войти, открыла дверь и улыбаясь, вошла первой. Подруга, сразу ставшая молчаливой, последовала за ней.

— Здравствуйте, Лидия Петровна! — весело приветствовала врача Лариса.

— Здравствуйте, — тепло улыбнулась та. — Рада вас видеть. Присаживайтесь, пожалуйста.

Алла тоже поздоровалась, но как-то без особого воодушевления. Куда подевался её боевой настрой?! Фонтан иссяк.

Дождавшись, когда подруги сядут в кресла, Лидия Петровна перевела взгляд на Аллу.

— Как я понимаю, вы Алла, любимая подруга, о которой мне Лариса столько рассказывала. Именно такой я вас себе и представляла. Рада за Ларису, что у неё есть верная подруга. Она рассказывала, как вы помогли ей в недавней драматической ситуации. В наше время такие искренние и бескорыстные дружеские отношения — большая редкость даже между мужчинами, не говоря уже о дамах.

Та заулыбалась, демонстрируя все тридцать два сверкающих естественной белизной зуба. Лара не без ехидства подумала, что модели, рекламирующие зубную пасту, обзавидовались бы, увидев Алкину ослепительную улыбку. У них-то зубы из высококлассной металлокерамики, а у Алки свои, и «Блендамед» тут ни при чем.

Искоса наблюдая за подругой, Лара уже перестала за неё беспокоиться. Это уже другая Алка, будто и не она от волнения придуривалась несколько минут назад.

Обаяния Лидии Петровне не занимать. Милая улыбка, теплый взгляд и бездна понимания. Вокруг неё особая аура доброты, и сразу чувствуется сопереживание. Как тут не разомлеть?! Вот и Алка сомлела и расчувствовавшись, начала заливаться соловьем:

— Я так много хорошего слышала о вас, Лидия Петровна. Лара представила вас как очень интересную собеседницу. Очень ценю неординарных, умных людей и не упускаю возможности пообщаться с ними.

Та улыбнулась в ответ.

— Взаимно. Тоже немало хороших слов слышала в ваш адрес. Мне даже не требуется детальная беседа с вами, я и так вижу, что вы психически здоровы.

Лидия Петровна незаметно переглянулась с Ларой. Несколько недель назад, когда убийца Кости ещё не был известен, и Лариса подозревала многих, в том числе и подругу, психиатр заочно проанализировала психологический портрет Аллы и предположила, что та обладает истероидными чертами. Сейчас она взглядом дала понять Ларе, что опасения преувеличены.

У психиатра очень выразительные глаза, а взглядом она может сказать многое, даже больше, чем словами. Внешне — самая обычная женщина, не красивая и не уродливая. Прическа без затей, никакой косметики. Чувствуется, что она не холит себя, как Лариса с Аллой. Те, сознавая свою привлекательность, всячески подчеркивали её и чисто по-женски эксплуатировали то, что дано природой. А Лидии Петровне, кажется, безразлична собственная внешность. Она не выглядит неухоженной, прическа аккуратная, костюм хоть и простой, но элегантный, но в ней нет ни капли женского кокетства.

Алка кокетка с рождения, да и Лара не лишена кокетства. Желание произвести приятное впечатление и показаться пусть чуточку лучше, чем ты есть, — так естественно для представительницы прекрасного пола, — разве не так? А в Лидии Петровне этого нет. Приятное лицо, искренняя улыбка. Но глаза! Взгляд у неё явно не женский.

Обычно женщина, глядя на собеседника, непроизвольно прикидывает, как смотрится она сама, как видит её другой человек, нравится она ему или нет. В глаза человека она смотрит, как в зеркало, надеясь найти там свое позитивное отражение. «Какова я, как ты меня оцениваешь?»

Психиатр, глядя на собеседника, видела только его и не думала, как выглядит она сама. Казалось бы, открытый, заинтересованный взгляд, но в глубине глаз таится знание, потому что она видит и понимает гораздо больше, чем обычный человек. Вроде бы, глаза улыбаются, но что-то в них есть такое… Взгляд психиатра. Особый взгляд. Для неё нет загадок в человеческой психике.

— В вашем характере, Алла, я вижу легкий истероидный акцент, но это как раз та самая изюминка, которая придает женщине очарование и яркую индивидуальность. Без этого женщина — не женщина. Как говорят психиатры, каждая истинная женщина должна чуточку подистеривать, и только тогда она интересна и очень привлекательна, вне зависимости от её внешности. В вас сразу чувствуется сильная и неординарная личность. В сочетании с шармом и обаянием это делает женщину необычайно притягательной.

— Спасибо, Лидия Петровна, мне очень приятна ваша оценка, — расцвела улыбкой Алла. — Честно говоря, к комплиментам я равнодушна, поскольку слышала их немало, правда, от представителей противоположного пола. Отношусь к ним даже несколько скептически, поскольку прекрасно знаю, что в каждом комплименте заложена лесть. Свои достоинства я и так знаю. Но комплимент из уст женщины, да ещё классного профессионала — это большая честь.

— Это не комплимент, Алла, а всего лишь констатация факта.

Лариса молча слушала их обмен любезностями. В том, что психиатр умеет и утешить приятными словами, и подлечить словом, если душа страдает, — она убедилась на собственном опыте.

Но какова Алка! Права была Лидия Петровна, та воистину многолика. Четверть часа назад верная боевая подруга вполне органично играла роль циничной, развязной особы, и никто бы не догадался, что ей не по себе, а сейчас просто светская дама, и столь же органична, как и в любой другой своей роли. И та циничная хохмачка, шокировавшая сидевших в холле пациентов, и эта любезная дама — Алка. Сбрасывает одну маску и тут же надевает другую, будучи при этом совершенно естественной. Сейчас она сдержанна, собранна, немногословна, приветлива.

Было видно, что обе явно симпатизируют друг другу. Подруга смотрела на психиатра почти с обожанием, просто ела её восторженными глазами. Изобразить симпатию для Алки не проблема, она прирожденная актриса, но в данном случае чувствуется, что подруга не притворяется.

Услышав чуть ироничный голос Лидии Петровны, Лариса отвлеклась от своих размышлений.

— Итак, дамы, обе стороны соблюли этикет и произнесли приятные слова. Будем считать, что с церемонией знакомства мы закончили.

— Повторю, что рада познакомиться с интересным человеком, — снова начала расшаркиваться Алла.

Глаза и губы психиатра улыбались, но Лара знала, что Алке не обмануть её своими реверансами. Кто-то другой бы ничего не понял — игра подруги была безупречна, — но нет никаких сомнений, что проницательная Лидия Петровна видит её насквозь, она профессионал.

Собеседницы продолжали обмен любезностями, а Лариса слушала их вполуха, думая о своем.

Наверное, хорошо быть психиатром и все знать о человеческой психике. Любой собеседник — как открытая книга. Не обманет, не купит на дешевые приемы. Человек гарцует и распускает хвост, стараясь произвести впечатление, а психиатр внимательно смотрит, слушает и анализирует. Густая словесная завеса для профессионала — чепуха, психиатр умеет видеть то, чего не видят другие, и слышать то, чего не произносит вслух собеседник.

А может быть, психиатру тяжело бремя своего знания? Неискушенному человеку проще, он верит или не верит всему, что ему говорят, но душа других для него — потемки. Составляет собственное мнение о людях, которое может оказаться весьма далеким от реальности. Иногда так проще жить… Меньше знаешь, крепче спишь, как любит повторять Алка.

Хочется сохранять хоть какие-то идеалы и думать о людях лучше, чем они есть, иначе, чего доброго, впадешь в мизантропию. В каждом есть свое говнецо, только обычно оно тщательно скрывается. А психиатр это видит. Наверное, это должно наложить свой отпечаток на его мышление и отношение к человеческому роду в целом? Хотя сомнительно… Вряд ли Лидия Петровна всего лишь играет роль заинтересованной слушательницы. В её голосе и в каждом слове чувствуется искреннее участие и сопереживание. Нет, психиатр не изображает сочувствие, она по-настоящему сочувствует.

Неужели за столько лет работы не черствеет душа? Каждый день перед психиатром проходят десятки людей и судеб, трагедии и страдания. Всех нужно выслушать, понять, посочувствовать, помочь… А ведь она тоже живой человек. Как-то раз Лидия Петровна обмолвилась, что и психиатры порой горюют и даже плачут. Кто же им в таких случаях помогает? Коллеги или лечат себя сами?

Интересно, психиатр работает мозгами только в своем кабинете, а потом становится обычным человеком или же непроизвольно включает свой аналитический аппарат при общении с любым собеседником? Разговаривает и мысленно раскладывает его по полочкам, анализирует и синтезирует, делает выводы, ставит диагноз?.. Если это так, то ему впору самому свихнуться. Постоянно видеть всех как бы сквозь интеллектуальный рентген… Бр-р!.. Мало хорошего, когда человек предстает перед тобой без всяких прикрас, обнаженный морально и эмоционально, каков он есть, а не каким хочет казаться.

А может, у психиатров есть своя психологическая защита? Работа — это работа, а жизнь — это жизнь? Тогда все проще. Восемь часов в день мозги работают, а потом отдыхают. Спросить, что ли, как-нибудь у Лидии Петровны об этом? Или не стоит? Она может расценить это как бестактность. Хотя вряд ли. Похоже, она далека от подобных условностей. Этикет, формальная вежливость — не её манера общения. К тому же Лидия Петровна обладает редким даром — самоиронией. Будучи очень умной женщиной, может подшутить над собой и оценить себя объективно.

Пока Лариса размышляла, психиатр поставила точку в прелюдии к серьезной беседе.

— Вижу, что вас привело ко мне не просто желание праздно поболтать. Судя по всему, в вашей жизни произошло ещё одно экстраординарное событие.

— Да, — подтвердили подруги дуэтом и обе рассмеялись.

Лариса подробно пересказала психиатру все события вчерашнего дня, выводы и предположения, которые они сделали с Аллой, и факты, которые выяснил Виталий. Алла иногда кое-что добавляла, если ей казалось, что подруга что-то упустила или слишком сглаживает углы. Ее высказывания были гораздо более резкими, чем в изложении Лары.

— Так, насколько я поняла, в первую очередь вас интересует, могла ли ваша одноклассница совершить правонарушение? На этот вопрос я могу ответить уже сейчас: могла. Объяснить почему?

— Да, — опять дружно подтвердили подруги.

— Сейчас я в общих чертах проанализирую личность Наталии. Оговорюсь, что пока это мое предварительное мнение, поскольку я её ещё не видела. Для вас, Алла, повторю, что психиатры ставят окончательный диагноз только после личной беседы с пациентом. Если вам будет что-либо непонятно, — задавайте вопросы, я уточню. По ходу беседы отмечайте те или иные психические нарушения, которые присущи Наталии.

Еще раз искоса глянув на подругу, Лара увидела, что Алка даже затаила дыхание.

— Судя по вашему описанию личности Наталии, она относится к категории людей, которых корифеи психиатрии называли конституционально глупыми. Иначе это называется врожденной субдебильностью.

— По-моему, Натка — точно дебилка, — тут же встряла Алла.

— Дебильность — это легкая степень олигофрении, иначе говоря, малоумия. Здесь имеет место более глубокая интеллектуальная недостаточность, чем при субдебильности. Я вам расскажу, в чем проявляются оба состояния, а вы, если что-либо из сказанного напоминает вам особенности личности вашей одноклассницы, — акцентируйте на этом мое внимание. Сразу предупреждаю, что разговор будет долгим, ведь у меня нет возможности самой оценить психический статус вашей одноклассницы.

— Мы готовы к длинной лекции! — с энтузиазмом заявила Алла. Во-первых, интересно, а во-вторых, это может помочь разобраться, чего Наталья могла натворить, а чего не могла.

— Совершенно верно, — подтвердила Лидия Петровна. — Зная диагноз, можно с определенной степенью точности предположить, чего ожидать от данного человека, что он способен совершить, а чего ни при каких обстоятельствах не сделает.

Лариса внимательно слушала психиатра. Та ничего не говорит зря и наверняка даст им немало полезных советов, да и информация очень нужна, они ведь пришли, чтобы уяснить кое-что для себя.

— Врожденная субдебильность — это пограничная умственная отсталость, то есть стоящая на границе между нормой и патологией. Иными словами, это ещё не болезнь, но вместе с тем, и не норма. Такие люди могут неплохо приспособиться к практической жизни, если она не предъявляет к ним повышенных требований.

— Приспособиться Натка умеет. Никогда не любила ни учиться, ни трудиться, предпочитала жить за чей-то счет. Надеялась, что благодаря своей внешности устроится, выйдет замуж за богатенького или найдет состоятельного любовника.

— Раз у неё постоянно возникают какие-то проблемы, значит, она недостаточно приспособлена к жизни. Субдебилы повышено внушаемы, недостаточно критичны в оценке людей и ситуации, мало способны к самоконтролю, поэтому могут попасть под отрицательное влияние асоциальных личностей, а их сниженные интеллектуальные способности и недостаточность осмысления не позволяют им осознать возможные последствия. Все вместе чревато противоправными поступками.

— Вот это в самую точку! По своей дурости Натка вечно влипает в криминальные истории.

Лариса одним глазом постоянно косилась на подругу. Та загорелась и участвовала в беседе со всем энтузиазмом своей увлекающейся натуры. Алка только что сказала, что Натка влипает в разные истории, но ведь и сама она тоже как будто нарочно ищет конфликтов. Не живется подруге спокойно. Психиатр ей разъяснит, почему так происходит. Наверняка Лидия Петровна сможет потом повлиять на её бесшабашную подругу, которая ищет острых ощущений. Похоже, Алка уже безгранично доверяет Лидии Петровне. Это просто замечательно. Хоть советов умного человека послушается, а то подруга и в грош никого не ставит, никто её не может сдержать и урезонить, а с её авантюрным характером и до беды недалеко.

— Людей с легкой степенью дебильности в жизни очень и очень много. Большинство стойких двоечников-троечников обладают чертами дебильности. Школьная программа рассчитана не на гениев, а на обычного, но психически нормального ребенка. Ребенок с нормальным развитием интеллекта освоит её без двоек и троек.

— Натка уже с первого класса училась очень плохо. Сидела на «камчатке» вместе с другими двоечниками, даже писала, как курица лапой. Наша учительница всегда ругала её за каракули.

— Это потому, что происходят тотальное недоразвитие психической деятельности, в том числе, и в двигательной сфере. Нарушается координация тонких движений, и это сказывается на способности к письму. Дети с чертами дебильности с трудом обучаются считать, не умеют решать арифметические задачи, могут вызубрить, но не понимают правила грамматики. Отвлеченные понятия им недоступны. У них проблемы не только с чистописанием, но и с чтением.

— Когда Натка читала вслух — весь класс лежал вповалку от хохота. А уж считать и вовсе не умела. Мы уже действия с «икс» делали, а она даже не могла выучить таблицу умножения. А уж сложить что-то в уме — это вообще для неё проблема. Все считали её невероятно тупой.

— При дебильности неспособность осмысливания и логического запоминания подменяется механическим заучиванием. Например, дебил неспособен передать основной смысл даже простого рассказа и может лишь дословно повторить его содержание, если вызубрил. Он использует те же самые выражения, не будучи способным как-то видоизменить, обобщить, сократить пересказываемое.

— Похоже на нее. Про некоторых говорят, что у них одна извилина, да и то прямая, а Натку считали совсем безмозглой. Кто-то из наших одноклассников сказал, что её мозг похож на ягодицы — так же гладок, без каких-либо извилин.

— Дебилам свойственна слабая память — они плохо запоминают, а заучив, плохо воспроизводят. Чтобы усвоить любой новый материал, они должны многократно повторять его. Запас слов дебилов обычно ограничен, чаще всего они говорят короткими простейшими предложениями.

— Да уж, красотой речи Натка не блещет. Уши вянут её слушать. Ее словарный запас чуть повыше, чем у Эллочки-людоедки. Примерно как у Фимы Собак.

— Психиатры говорят, что речь дебила напоминает «речь» попугая, поскольку присуща подражательность. Он может компенсировать недостаток интеллекта механическим заучиванием и подражанием, даже используя отвлеченные понятия и сложные выражения, но сам не понимает их смысла, а просто дословно, но шаблонно, не к месту, повторяет услышанные от кого-то сложные термины.

— Натка всегда пыталась нам подражать. Запомнит какое-то слово или выражение и долдонит одно и тоже, — ну точно, как попугай!

— Не будучи способными к тонкому анализу и обобщениям, дебилы могут довольно ловко ориентироваться в обычных житейских ситуациях, обнаруживая достаточную хитрость, пронырливость и практическую осведомленность, и поэтому могут неплохо устроиться в жизни. Они способны гораздо лучше ориентироваться в простых обстоятельствах, чем можно было бы от них ожидать, если судить по скудости их интеллекта. Иными словами, человек неумен, интеллект ниже среднего, а в жизни достигает даже больше, чем иной умник.

— Вот и Натка пристроилась в бизнес и вроде бы не бедствует. Когда надо, она хитрюга и проныра, хотя и дура.

— Люди, неполноценные в интеллектуальном отношении, нуждаются в руководстве и поддержке. Одна из характерных черт дебилов — их повышенная внушаемость. Они легко попадают под чужое влияние и могут стать орудием в чьих-то руках. При умелом подходе из них можно веревки вить.

— Видимо, поэтому Натка так вцепилась в этого Марика. Он исполняет функции мозгового центра, а она полностью под его влиянием и выполняет все его приказы.

— Скорее всего, так оно и есть. Не все дебилы идут по социально позитивному пути. Ведь по асоциальному идти легче. Проще украсть, чем заработать, проще напиться и ограбить прохожего, чем каждый день ходить на работу. Это наиболее опасно в случаях, когда дебил попадает под влияние человека с криминальными наклонностями и исполняет его волю, не отдавая себе отчета в последствиях своих действий. Много дебилов среди преступников и проституток. Они не могут сформулировать понятия, например, что такое добро и зло, закон и преступление, порядочность и подлость, честность и бесчестие, ответственность и безалаберность. Им свойственно недоразвитие высших эмоций, у них преобладают низшие эмоции, они неспособны подавлять свои инстинкты и влечения.

— Все это точно про Натку! Постоянно связывается с сомнительными личностями и попадает в разные истории.

— Темперамент и характер у дебилов различны. Некоторые из них уравновешенны, общительны, добродушны и ласковы, послушны и подчиняемы. Другие — вспыльчивы, злобны, мстительны, могут быть агрессивны и склонны к разрушительным действиям.

— Думаю, что Натка вполне способна стать злобной мегерой. Во всяком случае, в детстве она отчаянно дралась, сама лезла по любому поводу к мальчишкам, хотя была маленькой, щуплой и постоянно получала тумаки. Если дралась, то до крови, хотя бита была неоднократно.

— Она же не способна прогнозировать, к чему приведут те или иные поступки, и делать правильные выводы. И раз набила себе шишки, и два, но это её ничему не учит, снова повторяет прежние ошибки.

— Лидия Петровна! Классная лекция! Вы так здорово разложили все по полочкам и все про Натку. Теперь я понимаю, что многое в жизни она натворила именно потому, что такой уж уродилась.

Ну надо же! Похоже, Алка под влиянием беседы даже изменила свое отношение к Натке. Явно позитивный сдвиг.

— Получается, что дебил в хороших руках может стать полезным членом общества, но чаще всего попадает в плохие руки, и тогда он послушное орудие в руках преступника?

— Именно так, Алла, — подтвердила психиатр. — Поэтому тюрьмы переполнены дебилами. А то, что они совершили преступление, — вытекает из их психической неполноценности.

— И Натка без сомнений пойдет на преступление?

— Не исключено. Направляющей силы ума у дебилов нет.

— Ясно. Теперь я знаю, чего от неё ожидать. Мне понятно, почему вы сразу же сказали нам, что она способна на преступление.

— Во многих случаях и дебилы, и субдебилы совершают правонарушения.

— Лучше бы Натка знала свой шесток и не лезла в сферы выше своего уровня, а уж тем более, в криминал. От дур и дураков у нормальных людей одни проблемы.

— Алла, сейчас я скажу не очень приятные для вас вещи и заранее прошу отнестись к этому без обид.

— Я не обидчива, Лидия Петровна. По моему мнению, обиды проистекают от комплексов, ощущения собственной неполноценности.

— Совершенно верно. Человек, который обижается, подсознательно ощущает, что собеседник прав. Сам он может не отдавать себе в этом отчета, но это так. Если же обидчик скажет нечто нелицеприятное, которое явно не соответствует действительности, то человек, даже имеющий комплекс неполноценности в отношении другого своего недостатка, — не обратит внимания на этот укол. К примеру, если красивой, но не слишком умной женщине сказать, что она уродина, она лишь посмеется, так как уверена, что это не так.

— По-моему, дура обидится в любом случае, — возразила Алла.

— У интеллектуально неполноценных людей всегда существует готовность ответить реакцией обиды. В приведенном случае не очень умная женщина может отреагировать ответной резкостью, обозвать обидчика, пожаловаться на него кому-то, чтобы тот опроверг эти слова, но в её душе сохранится отрицательное отношение к самому обидчику, но не след от нанесенного им оскорбления. Понятна разница?

— Да, — кивнула Алла. — Попросту говоря, она его слова не берет в голову.

— Верно, вы просто и доходчиво резюмировали то, что я сказала. В интеллектуальном отношении у вас все в порядке, мышление раскованное, образное, ассоциации богатые, речь тоже. Причем, у вас замечательное сочетание раскованности мышления со способностью к абстрагированию и логике. Редкое качество, должна заметить. Обычно бывает преобладание либо того, либо другого, либо один из компонентов напрочь отсутствует. Вы легко и точно схватываете суть явления, но при этом эмоциональны, речь выразительна, красочна. Эмоциональная сфера у вас богата, эмоции высшего порядка на достаточном уровне. Кроме того, вы обладаете интуицией, а это большое достоинство. Волевая сфера тоже хорошо развита. Вы умеете и собраться, и контролировать свои эмоции, а поставив цель, четко и планомерно идти к ней. Мало того, уверена, что вы, обладая сильной волей, можете заставить других людей подчиняться вам. Вы инициативны, активны, деятельны. Причем, ваша деятельность продуктивна. Затрачивая минимальные усилия, отметая лишнее, вы целенаправленно решаете задачи. По характеру вы прирожденный лидер. Даже в нашей беседе вы захватили инициативу. Лариса молчит, не вступая в нашу дискуссию, а диалог ведете именно вы.

Ну и хитра же Лидия Петровна! Мягко стелет… Вот и дождалась Алка бальзама на душу, ведь все время напрашивалась. Конечно, психиатр это прекрасно поняла. Хочешь — получи. Хоть подружка и говорит, что якобы равнодушна к комплиментам, но пусть не врет.

Вряд ли найдется на свете человек, безразличный к приятным словам. Ласковое слово, как известно, и кошке приятно. А из некоторых людей лестью можно просто веревки вить. Вон и Алка развесила уши и млеет. Подружка может сколько угодно говорить, что равнодушна к комплиментам, но ведь невооруженным взглядом видно, что она просто тает от слов Лидия Петровны.

Когда льстит дурак и по-глупому, с явным преувеличением, умный человек понимает, что к нему просто подлизываются. Он напрягается, подозревая, что у льстеца есть какая-то тайная цель, которой тот хочет добиться, используя лесть. А глупец схавает и явное преувеличение своих мнимых достоинств да ещё и загордится. Но если хорошие слова говорит уважаемый человек, и его мнение значимо, — то это уже совсем другой расклад.

Наверняка Лидия Петровна не льстит Алке, а очень искусно завуалировала будущий пистон. Получается, что психиатр всего лишь проанализировала её характер, а то резюме, которое она только что выдала, — это объективные выводы профессионала. По этому портрету Алка — настоящее сокровище, кладезь положительных качеств. Но Лидия Петровна не так проста. У нее, конечно же, своя цель, а не просто желание согреть Алкину душу приятными словами. Видно же, что подружка совсем растаяла, как воск, теперь лепи из нее, что хочешь. И умница Лидия Петровна непременно слепит то, что надо, для этого она и ведет с подругой душеспасительные беседы.

— Ваши приятные слова следует расценивать как бальзам на душу, чтобы смягчить впечатление от того, что вы мне сейчас скажете?

Да уж, Алка отнюдь не дура. Млеет, тает, но с мозгами у неё все в порядке. Как ни тонко ведет свою линию психиатр, подружка врубилась. Но ничего, Лидия Петровна все равно её переиграет. С ее-то опытом!

Конечно же, Лидия Петровна прекрасно видит, что Алка представляет собой на самом деле. В прошлый раз психиатр рассказывала Ларисе, в чем проявляется истероидность натуры. Личность Алки психиатру ясна, а бальзам на её душу Лидия Петровна льет со своей целью. Она же сама говорила, что психиатр может корригировать многие психические проявления и помочь человеку избежать ошибок. И хотя они пришли по иному поводу, видно, Лидия Петровна заодно решила заняться и Алкиными проблемами.

— Чувство юмора и самоиронии, которое вам присуще, Алла, — тоже большой плюс, — продолжала усыплять её бдительность психиатр. — При наличии высокой самооценки и уверенности в себе вы достаточно самокритичны. Именно поэтому вы никогда не окажетесь в смешном положении и любую ситуацию можете свести к шутке.

— Не слишком ли много хороших слов? Я ведь могу и загордиться! — улыбнулась та.

Ага, подружка бдительности пока не теряет, держит ушки на макушке.

— Уверена, что это вам не грозит. У вас и без того масса положительных качеств. Чрезмерно гордятся собой лишь люди недалекие. Умный человек всегда сознает свое несовершенство, видит не только положительные качества, но и отрицательные. Ведь идеальных людей не бывает. Даже гении имеют недостатки.

Алка, конечно, и сама о себе весьма высокого мнения, но оценка психиатра ей явно приятна.

— Так, целая бочка меда уже есть. Теперь ложку дегтя?

— Пожалуй, — согласилась Лидия Петровна. — То, как человек говорит о ком-то, в большей степени характеризует его отношение к тому, кому он дает оценку, и в некоторой степени — его самого. Если некто неприятен, то даже признавая его достоинства, собеседник чем-то выдает свое отношение к нему. Это может невольно проскользнуть в его высказываниях, какой-нибудь внешне вполне невинной реплике, если он не хочет показать окружающим своего отношения, возможна некоторая резковатость или суховатость тона, нарочитая бесстрастность или излишняя критичность, либо негативные эмоции отразятся в его мимике, даже если он старается контролировать себя. Может быть и более тонкая игра — нарочитое подчеркивание мнимых достоинств несимпатичного ему человека, что явно в диссонансе с реальным положением вещей, в надежде, что окружающие это отметят и сделают правильные выводы. Внешне высказывающийся может быть очень сдержан и покажется другим людям даже беспристрастным, но психиатр умеет улавливать тончайшие нюансы.

Ну вот и поехали. После такой длинной прелюдии Алка скушает от Лидии Петровны все, что угодно.

— Все понятно. Не буду скрывать, что к Натке отношусь отрицательно, сразу согласилась Алла.

— Я бы сказала, что вы амбивалентны. Это означает двойственное отношение, наличие двух противоречивых эмоций. С одной стороны, у вас явно присутствует негативное отношение к Наталии. В ваших высказываниях о ней это постоянно прорывается, хотя я отметила, что вы стараетесь быть сдержанной.

— От вас ничего не скроешь, Лидия Петровна!

— Лариса говорила о Наталии индифферентно, порой даже с оттенком сочувствия. А вы явно недолюбливаете бывшую одноклассницу. Можете ничего не рассказывать, если не хотите, но полагаю, что в прошлом была какая-то неблаговидная ситуация, которая оставила заметный след в вашей душе. Я недаром так подробно говорила о свойственных вам положительных качествах. Если это событие столь сильно затронуло такую сильную натуру, как вы, Алла, — то скорее всего, явилось для вас настоящим моральным потрясением. О пустяке вы давно бы забыли. Сильным людям свойственно прощать другим их маленькие слабости и забывать о всякой ерунде. А под вашей маской некоторой грубоватой бесшабашности таится добрая душа, способная к сопереживанию.

Ах, как осторожно подбирается психиатр к Алкиному больному месту! Ведь эта тема наверняка неприятна подруге, даже Ларе она рассказала лишь спустя семнадцать лет. Как она сама говорит, не любит никому показывать своей голый зад.

Алке хочется всегда быть на высоте, выглядеть уверенной и сильной женщиной, которой по большому счету до фени обычные человеческие слабости, а ведь она, как и любой живой человек, уязвима. И страдает, и переживает, но хорохорится и старается, чтобы никто об этом не догадался. Та давняя ситуация с Наткой и Сашей это показала. Да и сейчас похоже, это колышет её душу, хоть подруга и говорит, что все забыла. Как же — забыла! Все она прекрасно помнит, потому так едко обзывает Натку. Значит, измена любимого здорово её затронула.

Да мало ли кто кому изменяет в восемнадцать лет! Любовь не бывает вечной, а тем более в этом возрасте. Всегда кто-то уходит первым. Но большинство людей это забывает, а тем более спустя столько лет. А вот Алка не забыла.

— Итак, какая-то черная кошка между вами и Наталией пробежала. Я с достаточной степенью уверенности могу предположить, что это было, поскольку вы, даже будучи сильной, уязвимы в одном, как и любая женщина.

— Конечно, вы правы, Лидия Петровна. Не собираюсь ничего скрывать, поскольку психиатр, как я поняла, — даже больше, чем духовник.

— Совершенно верно. Духовник выслушает и отпустит грехи. А психиатр не только внимательно выслушает, но и все разъяснит, вместе с пациентом разберется, почему это произошло, и покажет путь, как исправить существующее положение вещей и предотвратить повторение ситуации.

— Тогда признаюсь даже не как на духу, а как психиатру, — мы с Наткой не поделили мужчину. Никому об этом не говорила, даже от Лары скрывала, только вчера ей рассказала. Вы правы, в этом отношении уязвима любая женщина. Иногда умница не пользуется вниманием мужчин, а дешевая красотка окружена поклонниками. Или она его любит, а он её нет. Тут воздействие личности на объект симпатии незначительно. И это самое обидное. Ты семи пядей во лбу и вся из себя, а он променял тебя на дешевую шлюху, да ещё дебилку.

Вот и вскрыли нарыв и обнажили проблему. Даже удивительно, что Алка спокойно говорит о той истории, хотя впервые в жизни видит Лидию Петровну.

Истинно — психиатр врачеватель душ. А душа у подруги явно болела. Самолюбие всегда было её больным местом, вот и показала Алка свою слабину.

Почему человек так болезненно реагирует на измену? Ведь дело не только в физическом соприкосновении тела любимого и соперницы.

Когда обманутая жена жалуется на неверного супруга, Алка обычно говорит: «Подумаешь! Не мыльный, не сотрется!». Но если бы она действительно так беспечно относилась к изменам, — то с чего ей бурно реагировать, что её Сашка переспал с Наткой?! Не мыльный же, не сотрется!

Однако задето чувство собственницы — он мой, кто посмел тронуть! И конечно же, уязвленное самолюбие.

Лариса была уверена, что Лидия Петровна не тронет Алкино самолюбие, она человек очень тонкий и даже не очень приятные слова умеет говорить так, что они не ранят. Психиатр очень аккуратно разберется с Алкиной проблемой.

— Верно, Алла. Любовь, влюбленность — состояния, которые исследуют и психиатры, и психологи, но пока ещё нет однозначного определения. Почему мужчина влюбился именно в эту женщину, а не в ту, хотя она гораздо внешне привлекательнее или умнее? Нет ответа. Почему в одну влюбился и через пару месяцев остыл, потом встречает другую и любит её на протяжении всей жизни? Тоже нет ответа. Можно говорить о сексуальном влечении, о феромонах, но этого недостаточно — слишком примитивное толкование этого великого чувства.

— Тогда мне было 18 лет, возраст, в которым мы ещё максималисты. Казалось, что никто так не влюблен, как я. Потрясение было очень сильным. Поведение жениха я расценила как предательство, а Наткино — как подлость.

— А на самом деле, вполне возможно, она совершила это бездумно, без какой-либо задней мысли. Просто ей захотелось заполучить его именно в этот момент, а о последствиях, будучи примитивной личностью, Наталия не задумывалась. Ей даже не пришло в голову, как это скажется на вас, как вы будете страдать, что это исковеркает вашу жизнь и лишит иллюзий.

— Лидия Петровна, как хорошо, что вы мне это объяснили! Если бы я знала об этом тогда, то не реагировала бы столь бурно.

«Ой, как хорошо, что мы пришли вместе с Алкой! — обрадовала Лариса. — Раз та душевная рана все ещё кровоточила, то кто-то же должен её залечить. Но другому бы Алка не далась, как раненное дикое животное, из последних сил уползающее от человека, который хочет его спасти».

Подружку просто не узнать. Никогда Лара её такой не видела. Просто берите её тепленькой, вот она, вся ваша. Позволяет трогать свои болячки и терпит болезненные процедуры. Понимает, что лечиться нужно.

— Да, Алла, многое в вашей жизни могло сложиться иначе, — подтвердила психиатр. — Полагаю, что, испытав психологический шок, вы сделали то, что делают многие юные девушки в вашем тогдашнем состоянии. Выскочили замуж за первого встречного в надежде забыться, отвлечься, что-то доказать дескать, плевать мне на вас и на случившееся. Так?

— Так, — подтвердила Алла.

— И совершили очень большую ошибку.

— Да я и сама это теперь понимаю.

— А потом этот стереотип закрепился. Неудачный брак, разочарование в мужчинах и в любви сказались и на вашей дальнейшей жизни. Вы подсознательно ожидали от мужчин предательства, не верили никому, поэтому выбирали таких мужей, которые были гораздо слабее вас в личностном отношении. Вы не хотели к ним привязываться, сами того не сознавая, боялись с их стороны измены, поэтому все ваши мужья были людьми, которые цеплялись за вас. Вы были лидером, но знали, что в любой момент по собственной воле можете расстаться с очередным мужем. Верно?

— Абсолютно, — кивнула Алла. — Теперь мне многое в самой себе стало понятно.

Никому никогда не удавалось повлиять на Алкин выбор мужей. Даже её мать, которую подруга искренне любит, ничего не могла с ней поделать, лишь горевала, что жизнь у дочки не складывается — выходит замуж за каких-то недотеп, собачится с ними, ни в грош не ставит, и в конце концов дело неизменно кончается разводом.

— То же самое в отношение других мужчин в вашей жизни, — продолжала Лидия Петровна. — Подсознательная неприязнь к сильному полу вылилась в череду любовников, каждый из которых ничего для вас не значил. Вы подсознательно мстили сильному полу за пережитое когда-то унижение. Самоутверждались, но каждый раз в чем-то теряли себя. Ведь по существу, крали у себя, обделили в счастье.

— Пожалуй, и тут вы правы, — согласилась Алла с легким вздохом.

Оказывается, и упертую подругу можно переубедить, если действовать мягко и с умом. Не такая уж она, оказывается, и упрямая. Может, начнет приличных мужиков выбирать, а не малахольных неудачников. Первый муж майор, которого вышибли со службы за какой-то проступок, второй спортсмен, который начал пить, третий — псевдогениальный писатель, который тоже пил и жил за её счет. Да и любовников Алка выбирает не тех.

Ее мать говорила, что не попался дочери стоящий мужчина, который сумел бы её укротить. А она, оказывается, сама выбирала слабаков, которыми можно помыкать. Не хотела меряться силой с настоящим мужчиной?

«А может быть, Алка и не такая сильная, как кажется? — вдруг озарило Ларису. — Может быть, это всего лишь очередная маска, которую она носит? Воистину сегодня день открытий!»

Даже в свои тридцать пять Лара плохо разбиралась в людях. Видела желаемое, но не действительное. С подругой бок о бок чуть ли не с пеленок, а в сущности, не знает, какова Алка на самом деле, и воспринимает лишь то, что лежит на поверхности. С мужем прожила одиннадцать лет и совершенно не знала его. Думала, что Миша — черствый эгоист, пока психиатр не открыла ей глаза. Оказалось, что Миша совсем не такой, каким она его себе выдумала.

Лидия Петровна сыграла очень важную роль в судьбе Ларисы, когда та сгоряча, не разобравшись, чуть не развелась с мужем. Предполагая, что он намеренно подставил её, Лара встала в позу — не может простить предательства и все тут. А оказалось, что с виду слабохарактерный Миша совершил настоящий мужской поступок, на который решится не каждый сильный мужчина. Тогда психиатр мягко, но настойчиво переубедила её, уговорив не спешить.

Что бы сейчас было, если бы тогда Лара пошла на поводу у собственных эмоций?! Они бы с Мишей разбежались, Алешка остался бы без отца, а ведь тот ни в чем не виноват. А она-то, слепая дура, ничего не видела, не понимала и накрутила себя.

И что бы она делала потом, узнав, как благородно поступил Миша? Мучилась виной и рыдала ночами в подушку, что не только изменяла мужу, но и выгнала его ни за что ни про что, лишив ребенка отца? Наверняка. Но сделать первый шаг к примирению вряд ли бы решилась — ведь кругом перед Мишей виновата. Но слава Богу, вовремя одумалась, послушавшись мудрую Лидию Петровну. Сейчас муж потеплел, оттаял, уже не стесняется говорить ей ласковые слова. А ещё недавно судьба всех троих висела на волоске, и виновата во всем она.

«Ну, ладно, хватит заниматься самоедством», — сказала себе Лариса.

Лидия Петровна будто подслушала Ларины мысли.

— Как бы женщина ни была благополучна в социальном плане, каких бы высот материального благосостояния или служебного положения она ни достигла, но, помимо этого, ей нужна нормальная семья, сильный, верный, а главное, любимый и любящий человек рядом.

— Я всегда убеждала себя, что мне это не нужно. Теперь понимаю, что мне тоже хочется простого бабского счастья — чтобы муж встречал после работы с улыбкой, мы бы тихо сидели на кухне, пили чай, разговаривая о прошедшем дне, чтобы он меня понимал и даже иногда пожалел.

— Вы нормальная женщина, Алла, и все, что вы говорите, — совершенно естественно. Просто раньше вы все это отметали и самоутверждались в другом — в чисто мужском деле — в бизнесе. Вы и здесь подсознательно мстили мужчинам, доказывая, что вы ничем не хуже их, а в чем-то даже лучше.

— Точно! Сейчас, когда вы все так разложили по полочкам, я и сама это поняла.

— Смею предположить, что из-за разочарования в сильном поле вы даже не решились стать матерью. Не хотели привязывать себя к мужчине, желали сохранить свободу.

— Не совсем так. Я очень много болела.

— Алла! Вы умная женщина, не ищите самооправданий! Были бы вы поглупее, я бы вам всего этого никогда не сказала — подобными словами невольно можно нанести ещё одну душевную травму. Но вы не из таких, вы все это выдержите.

— Выдержу, Лидия Петровна. Говорите все, что считаете нужным. Хочу познать себя. Оказывается, я эту даму по имени Алла совсем не знала и думала о ней по-другому. Теперь смотрю на себя прежнюю как бы со стороны. Полезно иногда проанализировать свое прошлое.

— Правильный вывод. Анализ прошлого помогает избежать ошибок в будущем. Я хочу, чтобы вы, наконец, вытащили свой «скелет в шкафу» на Божий свет, внимательно разглядели его, поняли причину многих проблем вашей жизни, отпихнули «скелет» подальше и навсегда забыли о нем, начав строить новую жизнь. Ведь вы, будучи в целом благополучной женщиной, неблагополучны лишь в одном — в вашей семейной жизни. Три мужа, три развода и нет детей. Это, по-вашему, нормально?

— Нет, конечно. Но раньше я думала, что у меня такой неуживчивый характер.

— Характер у вас непростой, но ужиться с вами можно. Вы же ладите с Ларисой.

— Но мы живем на разных территориях, — пошутила Алла.

— Чувство юмора — замечательное качество, но вы же сами понимаете, о чем мы говорим. Ваши болезни, какими бы они ни были, — не объясняют того, что вы в 35 лет ещё не имеете детей. Я знаю очень многих тяжело больных женщин, например, с пороком сердца, с патологией почек, которые рожают буквально с риском для жизни. Это соображения высшего порядка, а не просто инстинкт материнства. Женщина готова пожертвовать собой, чтобы дать новую жизнь, а не лишь ради того, чтобы размножаться или удержать мужа. Знаю и многих женщин, страдающих бесплодием, которые десятилетиями упорно лечатся, порой переносят многочисленные операции и болезненные процедуры, лишь бы стать матерью. Сейчас вы цветущая, на вид вполне здоровая женщина, так что дело не в ваших болезнях, а в вашем нежелании. Оно, возможно, неосознаваемое, но есть. Если бы вы хотели ребенка от какого-то мужчины, то с вашим характером пренебрегли бы даже риском для своей жизни, если бы таковой был.

— Не могу с вами не согласиться… — признала Алла. — Хотя раньше думала по-другому.

Не только Алка, но и все думали иначе. Нателла Георгиевна, Алкина мать, сокрушается, что дочь ведет такую безалаберную жизнь, а ей самой так хочется понянчить внуков. Сейчас Нателла Георгиевна одинока — муж три года назад её бросил, женился на молодой, Алка вертится в хороводе своих дел и любовных интрижек. Забежит к матери на полчасика, чмокнет в щечку, на вопрос, как дела, неизменно заявляет, что все отлично, а та, бедная переживает — дочь совсем от неё отдалилась, не пускает в свою жизнь, не слушает советов. Деньгами Алка ей помогает, на разве это нужно матери?! Нателла Георгиевна уже не раз напрямую говорила, что пора бы уже дочери взяться за ум, родить, остепениться, но та лишь отмахивалась: «Мама, обоссанные пеленки не для меня!» Дело, конечно, не в пеленках, сейчас есть и «Памперсы», и «Либеро» и много всего разного. Няню найти не проблема, были бы деньги, а они у Алки есть.

Все полагали, что Алка просто эгоистка, белоручка и избалованная дамочка, которая хочет жить только для себя, потому не имеет детей. А вот, оказывается, в чем дело!

— Хорошо, что вы это поняли, Алла. Думаю, ещё не все потеряно. Настоящие мужчины ещё не перевелись на свете. Если вы смените свою установку и избавитесь от «скелета в шкафу», который давит на вас, помимо вашей воли и невротизирует вашу психику, то все наладится. При современных возможностях медицины матерью можно стать даже на пятом десятке. У вас ещё много времени впереди. Есть даже шанс стать многодетной матерью.

Та рассмеялась. Похоже, Лидии Петровне постепенно удается сломить её сопротивление и переубедить. Лариса решила вмешаться, чтобы ещё надавить на строптивую подругу.

— Конечно, Алка хочет детей. Она моего Алешку просто обожает. Когда он был ещё в пеленках, возилась с ним с утра и до вечера. Более любящей крестной матери я не знаю. Она относится к нему как к родному.

— Уговорили, — улыбнулась Алла. — Найду подходящий объект и тоже обзаведусь младенцем, а то и несколькими.

Ну надо же! И это говорит её избалованная подружка, которая морщила нос, когда ей хотя бы намекали, что пора бы уже подумать о детях?!

Лариса решила потом, втихаря от Алки, заехать к Лидии Петровне и попросить, чтобы та ещё раз накапала подруге на мозги.

— Но не впадайте в другую крайность, рожая от первого встречного, предостерегла Лидия Петровна. — Было бы желание, а своей цели вы достигнете, и объект найдется. Вы уже не восемнадцатилетняя девушка, будьте осмотрительны. Выбирайте мужа так, чтобы он стал четвертым, но последним.

— Учту, — кивнула Алла.

Ай да Лидия Петровна! Кто бы мог подумать, что за два часа беседы можно приручить строптивую Алку, а психиатру удалось.

— Итак, заодно мы разобрались и с вашими проблемами и, надеюсь, конструктивно. Вернемся к Наталии. Давняя ситуация, помимо вашей воли, сказывается на вашей оценке её качеств и взаимоотношениях.

— Мне казалось, что я о том случае давно забыла и уже не сержусь на нее.

— Это вам только кажется. Возможно, вы уже не сердитесь, но вы не забыли, а лишь вытеснили ту психотравмирующую ситуацию в подсознание.

Алла не стала спорить с врачом:

— Значит, надо избавиться от «скелета в шкафу».

— Конечно, надо. Если не получится самостоятельно, мы этим займемся.

— И я потом брошусь в Наткины объятия и с чувством облобызаю ее? — не удержалась Алла.

«Ладно, — решила Лариса, — пусть подружка немного порезвится, она и так долго крепилась, изображая из себя леди-комильфо».

Лидия Петровна сделала вид, что ничего не заметила.

— Думаю, это не в вашем характере. Но относиться будете объективно видя все её недостатки, трезво оцените их. А ведь это разные вещи. Избавившись от предвзятого отношения, вы снимете груз и со своей души.

— Идет, буду избавляться, — с ходу согласилась Алла.

Лариса уже устала изумляться. Ну надо же! Алка стала совсем ручная. Быстро Лидия Петровна с ней справилась, эта долгая беседа явно пойдет подруге на пользу.

— И все же, Алла, вы относитесь к Наталии неоднозначно. Ваша амбивалентность выражается в том, что вы, несмотря на в целом негативный настрой, снисходительны к ней и даже в глубине души жалеете её, сознавая, что многое в характере бывшей одноклассницы связано с недостатками воспитания.

— Тут вы правы. Лара всегда говорит, что я не злая. Мы с подругой росли в благополучных семьях, а наши родители обожали единственных дочек, занимались с нами с малых лет, стараясь привить и знания, и манеры, и нравственные установки, и социально-культурные навыки, никогда не ругали, не одергивали, уважали как личность и старались дать гармоничное развитие. В результате мы получились такими, какие есть. У Натки всего этого не было, но сама она, бедолага, в этом не виновата. Родителей-то не выбирают!

— Абсолютно верно, Алла. Вы только что произнесли то, что я собиралась вам сказать. Условия воспитания с раннего детства, пример родителей, их собственный интеллектуальней уровень, культура общения и поведения, — все это оказывает влияние на психику ребенка. Очень многое заложено уже с детства. Имеет значение и наследственность, и влияние ближайшего окружения, в данном случае, — семьи. Родись та же Наталия в иной семье, то даже при её интеллектуальной недостаточности она выросла бы другой. А теперь мы подошли к главному, ради чего я провела такой глубокий психопатологический анализ. Вы ещё не устали?

— Нет! — хором ответили подруги.

Действительно, беседа длилась уже два часа, но утомления Лара не ощущала. Она так радовалась, что Лидия Петровна, говоря о Натке, как бы вскользь касается и Алкиных проблем и тактично дает ей рекомендации. Польза от всего сказанного наверняка будет, Алка же не дура.

На Ларису психиатр вроде бы не обращает внимания, и правильно. С её проблемами они разобрались во время прошлых встреч, теперь очередь Алки.

— Дебильность ли у Наталии или субдебильность, но и там, и там не развиты высшие эмоции, а доминируют примитивные, на грани инстинктов и влечений. У неё есть множество предпосылок для того, чтобы вести асоциальный образ жизни, но если в силу своей внушаемости и интеллектуальной недостаточности Наталия может попасть под влияние кого-либо, имеющего криминальные наклонности, и легко пойдет на преступление. Бездумно, не заботясь о последствиях, как всегда поступает в жизни.

— Да-а, — задумчиво покачала головой Алла. — Безрадостная картинка получилась. Но спасибо, что все прояснили. Будем готовиться к худшему.

— Пока ещё рано, Алла. Не будем спешить с выводами. Мы занимались лишь психиатрическим ликбезом, а окончательное заключение я сделаю, когда поговорю с Наташей.

— Лидия Петровна, можете меня ругать, но вы врач и относитесь ко всем этим дебилам с пониманием, а я обычный человек и «христосиком» быть не собираюсь. Не буду я гладить Натку по головке и жалеть, что у неё было тяжелое детство, если она совершила криминал да ещё и Лару крупно подставила. Думайте обо мне, что хотите, но если она нас в это дело сознательно вовлекла, — я ей этого не спущу. Библейские заповеди не подходят для современной жизни. Если человек совершает подлость, то он подлец, а вы можете называть его вашими психиатрическими словами.

Опять из Алки попер её максимализм. Люди в её представлении либо плохие, либо хорошие. Ты хороший — я с тобой дружу, а раз плохой — получишь по ушам и пошел прочь. Гибкости в ней порой не хватает, не всегда подруга способна на компромиссы. Бывает так категорична, что сама же набивает себе шишки.

Но Лидия Петровна проявила лояльность.

— Я вас понимаю, Алла. То, что я, будучи психиатром, отношусь к людям с психической патологией всего лишь как к пациентам, но не как к преступникам, — диктуется моей профессией. Для меня все они больные люди и нуждаются в моей помощи. Вы же можете относиться к Наталии так, как вам подсказывает ваша совесть и ваша интуиция. Но советую вам пока не настраивать себя. Когда мне станет ясна её личность, тогда и вернемся к этому разговору. Но, видимо, я не скоро увижу вашу одноклассницу, поскольку она в больнице и не сможет ко мне прийти.

Подруги немного замялись и переглянулись. Даже Алла не решилась на просьбу, но Лидия Петровна сама обо всем догадалась.

— Понимаю, дело срочное. Ждать, пока Наталия окончательно поправится, вы не можете, поскольку от это зависит ваша судьба.

Лариса вздохнула с облегчением. С Лидией Петровной действительно все очень просто, у неё потрясающая интуиция.

— Сегодня я после суточного дежурства, — продолжала та. — Имею право на сокращенный рабочий день и могу уйти уже в двенадцать. Но у меня назначены несколько постоянных пациентов, поэтому я пробуду на приеме примерно до двух часов. А потом заеду в больницу к вашей однокласснице.

— Лидия Петровна, неудобно обременять вас, вы после дежурства устали, — сказала Лара. — Давайте отложим консультацию на другой день. Думаю, что пару дней дело потерпит.

— Нет, Лариса, — покачала та головой. — Все остальные дни я на приеме с девяти и до пяти. Уйти не смогу, иначе подведу своих больных. После пяти я уже не застану в отделении Виктора Павловича, а мне нужно с ним поговорить о нашей подопечной.

— Тогда я в два за вами приеду, отвезу в Склиф, а потом доставлю домой, — предложила Алла.

Лара с сомнением посмотрела на подругу. Та так лихо гоняет на машине, что напугает врача. Лидия Петровна, конечно, ничего ей не скажет, но зачем её волновать, тем более, человек делает одолжение, жертвуя своим отдыхом.

— Лучше я, — вызвалась Лариса, незаметно для врача толкнув подругу ногой.

Алла все поняла и весело ответила:

— Ладно, мы сами разберемся. Слишком большой конкурс оказался за звание быть вашим водителем. Народ так и рвется, просто кипит энтузиазмом.

Лидия Петровна рассмеялась.

— Хорошо, жду кого-нибудь из вас в два часа.

Лара поднялась.

— Спасибо за все, Лидия Петровна, и извините, что отняли у вас столько времени. Вы устали после дежурства, да и пациенты ждут, а мы тут со своими проблемами.

— Ничего страшного, Лариса. Каждый случай уникален, и каждый человек имеет право, чтобы я уделила ему столько внимания, сколько требуется. Коммерческие учреждения тем и хороши, что нет очередей, так что есть возможность поговорить свободно, не нервничая из-за того, что за дверью ждут другие пациенты. Обычно больные приходят либо утром, либо после обеда. Сейчас у нас относительное затишье, так что вы не заняли время других пациентов.

Подруги попрощались с врачом и вышли из кабинета.

На улице Алла не стала сдерживать чувств:

— Мать, я в полном охуении! До чего ж классная баба! Ежкина мать, разложила меня, как таракана на стеклышке, а я только усами шевелю и киваю. Главное, ведь говорила она много малоприятных вещей. Другой бы от меня тут же в рог получил, а я ей внимала, уж очень интересно было столько всего узнать про себя.

— Да я тоже на тебя удивлялась, подруга, какая ты, однако, податливая. А я-то думала, ты железная бизнес-леди, — решилась чуть подколоть Лариса.

Но воодушевленная Алла будто ничего не заметила.

— Теперь все про себя знаю. Вроде бы и раньше об этом подозревала, но психиатриня так все складно изложила, и все про меня. Главное, я ведь даже ничего ей про себя не рассказывала, она сама сечет фишку. Теперь понятно, почему психиатресса детективы разгадывает, как орешки щелкает! На хрена ей бегать, высунув язык, факты собирать?! Как глянет на человека, так уже знает, — он убил или не он. Вот кому надо в ментовке-то работать, тогда всех остальных можно уволить.

— Я ей тоже как-то об этом сказала, а Лидия Петровна говорит, что на своем месте.

— Конечно, на своем. Здесь она гораздо больше пользы принесет. Представляешь, скольким людям помогла? Зачем ей уличать преступников, когда надо помогать другим?!

— А я тебе что говорила! А ты про неё ехидничала!

— Все-все, старуха, беру свои слова взад! Замечательная бабец, я таких ещё не встречала. А умная какая! Я-то думала, что всех умнее, а оказывается, и поумнее меня люди есть. Теперь тоже буду к ней бегать, советоваться.

— Это пойдет тебе только на пользу.

— Я как заново родилась, но не в физическом, а в психологическом смысле, — продолжала восторгаться Алла. — Все бяки в прошлом, строим новую жизнь. Может, и вправду, найду себе подходящего мужичка, да и создам крепкую ячейку общества со всеми полагающимися причиндалами.

— Давно пора, подруга.

Глядите-ка! Алка-то сделала правильные выводы. Во время беседы Лариса немного опасалась, что подруга поддакивает врачу лишь для видимости, опять играет какую-то роль, а та, оказывается, в самом деле прочувствовала. Вряд ли после первой же встречи кардинально изменит собственную жизнь… Но ничего, как говорится, капля камень долбит.

Лариса не преминула закрепить результат.

— Я буду периодически напоминать, что она тебе советовала.

— Мать, я не против. Совет умного человека послушать невредно. Надо было тебе раньше меня привести к психиатрине, я бы, глядишь, тут же взяла мозги в руки. Классно она мне их вправила, я и охнуть не успела, как на все согласилась. В жизни никогда никому инициативы не уступала, а тут только поддакивала. Да-а, она покрепче меня характером будет. Очень интересно я провела время, ничуть не жалею.

— Лидия Петровна говорила, что все психиатры такие и со всеми будет интересно пообщаться.

— Думаю, она из профессиональной солидарности так говорит. У них же тоже своя этика. Не может врач сказать: «Я классный специалист, а все остальные порядочное дерьмо».

— Но может быть, она права, — не согласилась Лара. — Сама по себе психиатрия такая профессия, что не терпит дураков.

— А человеческий фактор? Люди-то все разные. Знания у него, может, и есть, но тут нужны и личностные качества. Она-то добрая баба, сразу видно. Всех жалеет, но как-то по-другому, не как обычные люди. Понимает их и объясняет их поступки.

— Наверное, и другие психиатры так же. Лидия Петровна говорила, что душевнобольных нельзя не жалеть — они такие беспомощные, а психиатр их последняя надежда.

— Не знаю про других психиатров и знать не хочу, — отрезала максималистка Алла. — У нас есть своя психиатриня, с которой нам замечательно, будем за неё держаться. Я бы к ней и просто так забежала, когда на душе неспокойно или просто потрепаться о том о сем. А то мы каждый раз используем её в качестве детектива.

— Я тоже собиралась просто так к ней зайти, поблагодарить, поболтать о жизни. С ней интересно говорить обо всем.

— Да, умище у бабы есть. А ты в прошлый раз её отблагодарила?

— Она этого не любит.

— Но просто в знак признательности же можно. Не обязательно что-то очень дорогое, но приятное сердцу, а? Я так расчувствовалась, что готова подарить ей небо в алмазах. Страсть как хочется сделать приятное хорошему человеку.

— Я привезла ей духи, цветы и шампанское.

— А какие цветы она любит?

— Лилии.

— Да ну? Вот бы не подумала! Я их терпеть не могу.

— Она говорит, что это цветок противоречивый, загадочный, неповторимый.

— Ладно, лилии так лилии, — подруга стала необыкновенно уступчивой. — Может, я всмотрюсь в них повнимательнее и тоже полюблю. Но в любом случае я ей буду их привозить охапками, пусть любуется, раз они ей нравятся. А классный подарок я ей непременно придумаю. Что-нибудь такое-эдакое, оригинальное. Теперь давай решим, кто её повезет в Склиф?

— Не обсуждается. Я, конечно, — твердо заявила Лара.

— Боишься, что угроблю? — ехидно поинтересовалась Алла.

— Боюсь, — честно призналась та.

— Вот засранка! Хоть бы постыдилась такое говорить родной подруге-то! Меня ей не жалко, а личного психиатра угробить не хочет, — пригодится, мол, на будущее.

— Алка, кончай дурачиться. Ты её так напугаешь, что она будет трястись от страха.

— Мать, ты преувеличиваешь. Психиатриня не из тех, что будет ссать крутым кипятком по такому пустяку. Крутой бабец, характер ещё тот. Думаешь, я не просекла, что она лечит меня потихоньку? А так, я думаю, Лидия Петровна — кремень-баба.

— И все же зачем нервировать хорошего человека?

— Ну, черт с тобой, вези сама. Но я тоже с вами поеду.

— А ты-то зачем?

— В качестве почетного эскорта. Заодно буду отсекать хвост, если таковой за вами увяжется. Сейчас заеду на свой оружейный склад, экипируюсь всем, что стреляет и взрывается, и буду вас оберегать. Чуть что — открываю огонь на поражение, жертвую собой, а вы благополучно оторветесь и целехонькими доберетесь до Склифа. Памятник потом не забудь мне поставить, — подруга все же! — и ради тебя старалась. Только погоди, сейчас придумаю эпитафию, которая бы меня порадовала, а то прикажешь высечь на граните про меня какую-нибудь похабель.

— Алка, хватит бутафорить, пора ехать.

— А куда мы с тобой сейчас поедем? Уже скоро двенадцать, а в два нам нужно сюда вернуться, значит, стартовать придется в половине второго или даже раньше, чтобы не опоздать. На все про все остается всего час.

— У меня документов накопилось уйма, надо ознакомиться и подписать.

— Ну, к тебе-то сгонять мы успеем. Поехали.

Подруги сели в свои машины. Как всегда, Алла сразу ушла в отрыв, но Лариса и не пыталась её догнать, ехала в обычной манере, неспешно размышляя.

Как-то сразу стало спокойнее на душе. Хорошо, когда рядом есть люди, которые разделят твою ношу — близкая подруга, любимый сыщик, умная адвокатесса, психиатр, которая морально поддержит и все разъяснит так, что уже знаешь чего от кого ожидать. С такой поддержкой ничего не страшно.

«А ведь Натка, бедная, совсем одна! — подумала Лара. — Лежит там, переживает. Жаль, что нельзя её ещё навестить. Если ей получше, она могла бы кое-что рассказать. Может, мы зря на неё думаем, у неё наверняка есть проблемы, но её собственные…»

Лариса и раньше жалела Наташу. Та часто приходила в школу вся в синяках — то отец её избил, то мать, то сестра, то мальчишки. Да и вид у неё был какой-то полуголодный. Всегда плохо одета, в сестриных обносках. Личико красивое, но общий вид довольно жалкий.

Алка, хоть и ругает Натку, тоже её жалела. Три года назад она даже собиралась организовать вместе с ней фирму. Наташа осталась не у дел очередной муж выгнал без гроша, работы не было, о материальном положении и говорить нечего. Алка хотела помочь ей поправить финансовое положение. Лариса тогда очень удивилась, узнав, что подруга собирается работать с Наткой. Теперь Алка радуется, чутье её не подвело, а то с Наткиной дурью они без конца влипали бы в несимпатичные истории и больше раны зализывали, чем делом занимались. Как говорит Алка, у Наты, образно говоря, вечно то золотуха, то понос. А в криминальном исполнении это было бы весьма чревато.

Подъехав к своему офису, Лариса удивилась, не увидев машины подруги. Что это с Алкой, она всегда приезжала первой…

Встревоженная Лара решила дождаться её на улице. Минут через десять в арку влетел «Фольксваген» подруги. Тут же выскочила возбужденная Алла и устремилась навстречу, даже забыв захлопнуть дверцу.

— Ты представляешь, мать, какие уебанцы, хрен им в задницу! Я, как водится, вполне невинно порезвилась на дороге и подрезала одну тачку, а оказалось, что целая команда бандюганов чешет на четырех машинах. На дело, видно, ехали или на бандитскую стрелку. Все разгоряченные, злые, как черти. Взяли меня в блок, пришлось тормознуть. Была мысля взять их на таран, но вовремя одумалась. У них «БМВ», мой «фольксик» его не протаранит, только зря угробила бы свою любимую «букашечку». Тут же все кретины в полном составе выскочили, взяли меня в кольцо и стали качать права, дескать, я должна заплатить им десять штук баксов — якобы придурок, которого я подрезала, въехал в другую тачку, свою помял и её тоже. Знаю я эти приколы, небось, этот мудила всего лишь слегка приложился, на такую сумму убытки явно не потянут. Вот если бы он в лепешку расшлепался, я бы, может, расчувствовалась и на венок ему отслюнила.

— И ты, конечно же, дала им достойный отпор?

— А то! Хрена лысого они с меня слупят! Не на ту напали! Я их всех переорала. Жаль, все время забываю взять с собой гранату. Видно, склероз ранний подступает. Надо переходить на соевое масло, говорят, помогает от склероза, перестану забывать дома взрывающиеся игрушки. Классно бы получилось — достаю из сумочки «лимонку» и ору: «Ложись, пидоры!» Они врассыпную или шнобелем в землю. Вот бы я повеселилась! А тут пришлось в качестве единственной устрашающей меры орать, чуть не охрипла. Зато склероз сразу пропал — все матерные слова вспомнила. Эти пиздюки даже слегка обалдели от моих обширных знаний по части мата. Один из них явно лингвист-самоучка, по-моему, даже заучивал мои словечки, чтобы так же лихо выражаться.

— Неужели просто на крик взяла или все же Мирона упомянула?

— Щас! Хрен ли он мне нужен! Я и сама в авторитете. А то по мне не видно, что лучше не связываться?! Эти кретинистые бандюганы только на трусливых лохов рассчитывают. Прочертят на капоте царапину или покажут на старую, и попал лох на бабки.

— А что, та машина сильно помята?

— Да срать мне на их тачку и на них самих! Надо уметь водить, раз сел за руль, тогда не будешь тюкаться в другие тачки. Этому водиле-мудиле я пообещала дать телефончик хорошего инструктора по вождению. Этот мудак аж позеленел от злости. Не понимает человек хорошего обращения и искренней заботы о его безопасности. Чуть рукоприкладство не началось.

— Неужели они на тебя с кулаками? — не на шутку испугалась Лара. — Ведь связываться с такими отморозками очень опасно!

— Нет, это я ему по морде съездила, чтоб не смел оскорблять приличную женщину в общественном месте. Представляешь, в ответ на мое вежливое предложение порекомендовать ему опытного инструктора, этот мудила грешный сконстролил зверскую морду — обиделся почему-то. Может, ему не понравилось мое словарное богатство или позавидовал, что сам так не умеет, а? Пришлось с сожалением констатировать, что у него уже от рождения на редкость страшная рожа, поэтому напрасно он старается — никакое гримасничанье не сделает его ещё уродливее. А этот ублюдок невежливо мне ответил, за что и схлопотал немедленно по фейсу.

— Алка! Сама же его спровоцировала!

— А как ещё приличная дама может отреагировать, когда в её адрес выражаются?! Думал, что если я матерюсь, то и ему можно? Хрена-то! Мне позволено, а всяким кретинам в моем присутствии — нет. Именно это я ему очень вежливо разъяснила, предварительно врезав по физии и ещё раз попытавшись убедить с помощью очень доходчивых и эмоционально-выразительных слов.

— Так он же мог отплатить тебе тем же! А если бы этот мерзавец тебя ударил? Они же, видно, совсем без тормозов, раз решились на прессинг женщины.

— Ха! Плохо ты этих придурков знаешь! Пусть и баба — им это до лампочки. Они же сами существа без пола. Хоть и наели бычьи затылки и квадратные плечи, но в штанах-то давным-давно ничего не шевелится анаболики, знаешь ли, не способствуют повышению потенции. А без этого важного физиологического механизма какой из него мужик?! Безмозглый качок ещё не мужчина.

— Тогда тем более опасно связываться, раз они не понимают разницу между мужчиной и женщиной.

— Да не ссы, подруга. Эти недоумки, хоть и в стае, но очень бздливые. Именно это я им очень толково разъяснила. Мой наскок оказал должное психологическое воздействие. Они поняли, что если я не только не испугалась, но и нападаю, будучи окруженной плотным кольцом тупых амбалов, то это неспроста, значит, имею право. Поэтому и убрались подобру-поздорову.

— Слава Богу, что все благополучно закончилось! — облегченно вздохнула Лариса.

Может быть, со временем Лидии Петровне удастся вложить Алке в башку, что так гонять нельзя? Ведь, не дай Бог, расшлепается когда-нибудь, тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить! Алка, конечно, классно водит, но когда отец учил Ларису водить машину, он предупреждал: «Рассчитывай на дурака. Болванов и психопатов на дороге много. Ты можешь все сделать по правилам, а какой-нибудь пьяный или неуравновешенный водитель въедет в твою машину». Сейчас за рулем полно и пьяных, и обкуренных марихуаной. Деньги у них есть, а брать взятки гаишники ещё не разучились. Пятьдесят баксов — и разошлись миром. Права все покупают, а ездить не умеют.

Ой, как бы не доигралась подружка, резвясь на дороге! Да и собачиться со всякими придурками ни к чему. Сегодня обошлось, а завтра — неизвестно на кого нарвешься.

— Ошибаешься, дорогая, все ещё только начинается, — самоуверенно заявила верная боевая подруга. — Я им заявила, что выставлю их на штраф.

— Бандитам — штраф?! — ахнула Лариса.

— А то! Они же отняли у меня кучу времени, а я свое время ценю дорого. Да и потрепанность нервов имеет значение. Я же разволновалась, голос чуть не сорвала, пока вежливо разъясняла им, как они неправы. Да ещё и почти вспотела от физических усилий, пока этого урода колошматила. А рука-то! До сих пор болит, ушибла об скулу этого недоделанного. Опять же потертость обуви имела место — ведь мне пришлось выйти из своей тачки. Видишь, какой они существенный урон мне нанесли? И моральный, и физический.

— Но про штраф-то, надеюсь, был блеф?

— Как же, как же! — зло усмехнулась Алла. — Пусть не надеются, уроды! Я номера двух тачек запомнила. Непременно найду их и накажу. А чтоб не мелочиться, я им выставила тот же счет, которой они пытались мне навесить, — десять штук баксов.

— Алка, умоляю, не связывайся ты с ними!

— Не боись, старуха, уважать пуще будут. Если бы я Мирону рассказала, что какая-то шваль на людной улице взяла меня в кольцо да при всем честном народе чихвостила, — к утру бы ни одного из них в живых не осталось. Так что пусть радуются, что легко отделались, и молятся за мое здоровье.

— Но ты Мирону не скажешь?

— А зачем? Сама разберусь.

Лариса лишь вздохнула. Ну что с Алкой поделать?! Не может она жить спокойно. Мудрый Чуковский когда-то привел слова малыша: «Эта драка так и лезет из меня», — почти про Алку. Той лишь бы повоевать.

— Ладно, подруга, пошли ко мне, время идет.

В своем кабинете Лара села за стол, закурила, взяла папку с документами и стала изучать проект договора, который составил Олег. Алла тоже закурила, придвинула к себе телефон и набрала номер.

— Толян! Привет, дорогой. Ну-ка запиши два номера и по-быстрому узнай, что за команда. Там ещё две тачки были, тоже выясни, кто это в четыре авто гоняет, окружающую атмосферу портит. Да, сильно обидели твою начальницу, можно сказать, задели за самолюбие, по сему поводу горю праведным гневом и желаю получить сатисфакцию. Стоп-стоп! За пушку пока рано хвататься, ещё успеешь. Я им штраф накатаю. Если заплатят, отпущу с миром. А не захотят, тогда посмотрим. Мирону пока ничего не говори. Молчать! Я сказала! Все, этот вопрос не обсуждается. Я и сама покруче твоего командира. На моей стороне отвага и эффект внезапности. Да шучу я, дурачок, не бойся, стрелять не собираюсь, хотя некоторых не помешало бы поучить вежливости. Сам ничего не предпринимай. Узнай, кто такие, где ошиваются и все прочее. Странно, что они меня не знают. Опять, что ли, на залетных попали? Номера-то московские. Все, отбой, действуй. Сразу отзвонись.

Лара подняла голову от бумаг и внимательно слушала подругу. Когда та положила трубку, она сказала:

— Алка, по-моему ты зря это затеяла. Ну, зачем ты сама ищешь конфликты?

— Да ничего не будет, мать, не бзди раньше времени. Просто я развлеклась маленько, сняла эмоциональное напряжение.

— Ну, развлеклась, и хорошо. Все благополучно завершилось. Зачем же выяснять, чьи это машины, требовать штраф?

— Но я же не могу позволить, чтобы какое-то придурочное бандитье меня публично оскорбляло?!

— Так ты же сама подрезала их машину, и она стукнула другую.

— Ну и что? Мне срочно понадобилось в левый ряд, а они передо мной телепались, как говно в проруби. Что ж теперь двадцать мужиков должны на одну бабу навалиться и орать, что она должна отстегнуть им десять штук за помятую морду их «БМВ-ушки», причем в непечатных выражениях? Ты думаешь, я могу спустить такое? Хрена-то! Хочу их отучить вести себя по-хамски.

— Вряд ли ты научишь бандитов хорошим манерам.

— Посмотрим… — угрожающе прошипела Алла. — Ладно, мать, это не твоего ума дело, они не первые, кого я наказываю. Просто раньше я тебе этого не говорила. Люблю иногда покуражиться, на нервишках поиграть. Те это съели, и эти скушают, как миленькие. Уверяю тебя, никакой стрельбы не будет. Придут сами, как пай-мальчики, и прощения будут просить за свои плохие манеры. Я эту публику хорошо изучила.

— Скорее всего, они сразу выяснят про Мирона и действительно не захотят связываться.

— Да мне срать, что они будут выяснять. Для меня главное результат. А я добьюсь, чего хочу. Падлой быть, — как говорит Толик, который, как известно, богатым словарным запасом не отличается, зато говорит порой очень доходчиво. Чтоб я кому простила такое чудовищное оскорбление?! Не бывать тому никогда.

Ларису вдруг осенила внезапная догадка.

— Слушай, подруга, а может быть, твои поиски приключений связаны с тем, что ты теперь стала меньше общаться с Мироном? Раньше ты была в курсе всех его дел, и тебе хватало острых ощущений, а теперь сама заполняешь образовавшийся вакуум?

— Может быть, — беспечно отозвалась Алла. — Но ты же сама меня убеждала, что надо потихоньку отваливать от Мирона, а то мы с тобой опять окажемся между двумя враждующими группировками. Да я и сама это понимаю. Защитничек сослужил неплохую службу, все теперь знают, что он наша «крыша», нас уже по инерции никто не тронет. Теперь двум приличным дамам не к лицу якшаться со всякими бандитскими главарями. Цезарь сделал свое дело, Цезарь может уходить. Вот я потихоньку и приучаю Мирона к будущей разлуке. Жаль только, в преф перекинуться будет не с кем. Моего стабильного выигрыша хватало на булавки, а теперь не будет левого приработка. Я же периодически становлюсь скупердяйкой. Неохота свои тратить, а легкие деньги просрать не жалко.

Лариса снова встревожилась. Быть поосторожнее с Мироном посоветовала Лидия Петровна. Защитник относится к Алле и Ларе с душевным трепетом и не позволил бы и волосинки с их головы упасть, но психиатр, по рассказу Лары проанализировав его психологический портрет, пришла к выводу, что он обладает эпилептоидными чертами, а значит, мстителен, злопамятен, крайне самолюбив и жесток. Алла его усмирила, но на свете нет ничего вечного. И самая бурная привязанность со временем проходит.

Лидия Петровна предостерегла Ларису, что пока они гладят Мирона по шерстке, играют с ним в преферанс, общаются как с равным и говорят приятные его сердцу слова, — он вполне лоялен. Но если сильно задеть его самолюбие, Слава Миронов взбрыкнет, да так, что гнев его будет страшен.

Бандиты из его группировки и другие главари хорошо знают его мстительный и беспощадный нрав. Никто не хочет с ним связываться — в открытой войне он бился бы насмерть.

Быть рядом с таким человеком — значит жить на пороховой бочке. Поэтому Лидия Петровна и советовала Ларисе проявлять осмотрительность и ограничить с ним контакты.

Лара последовала её совету и ей даже удалось убедить Аллу. Правда, у той были свои соображения. Став преуспевающей бизнес-леди, она справедливо полагала, что теперь связь с Мироном бросает тень на её репутацию.

Три года назад подруги были вынуждены прибегнуть к его помощи, у них просто не было другого выхода. Но и сейчас они не могли от неё отказаться свято место, как известно, пусто не бывает. Стоит им сейчас разойтись с Мироном, как на его место тут же придет другой бандит, наверняка поборзее. Его давний недруг Савва, бывший уголовник, не будет церемониться с двумя бизнес-леди. Так что на данном этапе они не могли отказаться от поддержки Мирона.

То, что бизнес сейчас насквозь криминальный — истинная правда. Но если женщины играют в мужские игры, приходится соблюдать определенные правила. Даже Алка, любительница переть на рожон, это понимает. При всей её амбициозности, — что она сделает против банды оголтелых вооруженных головорезов?!

Даже дистанцировавшись от Мирона, Алла, конечно же, ощущает свою неуязвимость. Да кто посмеет её тронуть?! Ее любовник тут же встанет на дыбы — он на Алку просто не дышит. Да и бандитский кодекс чести… Все это знают, и Алла пока неприкосновенна. Хорошо храбриться, изображать из себя крутую и бесстрашную, когда за спиной такая защита. Вот Алка и нарывается на неприятности, ищет приключений, зная, что она в относительной безопасности. Но ведь можно нарваться и на залетных, и на полных отморозков, и на закайфованных, которым под дурью все нипочем!

Еще неизвестно, чем закончится её сегодняшняя стычка с этими головорезами. Они явно не знают Алку, иначе никогда бы не рискнули тронуть подругу Мирона. Может быть, они из тех молодых, что вообще не признают никаких авторитетов. Тогда лихо… Найти подругу по номеру её машины пустяк. Подкараулят у подъезда и измордуют или убьют.

Трудно поверить, что женщина может криком победить два десятка отморозков. Нереально это в наши дни. Может быть, на людной улице они не решились на насилие, но недоумки не прощают оскорбления. Судя по описанию Лидии Петровны, они ведь все до единого клинические дебилы, причем, не в легкой, а в тяжелой степени. Что они знают и умеют? Бить, грабить, отнимать и убивать. Даже дебилка-Натка по интеллекту на порядок их выше.

Лидия Петровна говорила, что умственно неполноценные люди не прощают обид, а Алка прилюдно оскорбляла этих недоумков. Стерпит такое дебил? От психиатра они узнали, что нет, не стерпит, отреагирует агрессией, а когда их целая банда… Даже подумать страшно, на что способна шайка дебилов. Психушка по ним плачет, а они по улицам раскатывают. Чего ж удивляться, что столько насильственных преступлений. Наглядная психиатрия на практике.

Лариса снова попыталась урезонить подругу:

— Алка, хорошо, что ты стала меньше общаться с Мироном. Но если ты, удаляясь от него, будешь сама провоцировать других бандитов, то это ещё хуже. Ведь Лидия Петровна говорила, что от дебилов нужно держаться подальше. Неужели ты сама не видишь, с кем связалась? Так используй информацию, которую сегодня узнала — не связывайся со всякими недоумками.

— Это я по старой памяти. Стереотип мышления и поведения, знаешь ли… Ведь без острых ощущений мне как без пряников. Я же с тоски зеленой помру.

— Не помрешь. А если так невтерпеж, лучше с Мироном продолжай поддерживать отношения, — так, по крайней мере, ты в безопасности.

— Ну, мать, тебя не поймешь. Как первоклашка, то говоришь: не дружи с этим мальчиком, он нехороший, то обратно дружи.

— А сама-то как считаешь?

— Я же уже сказала. С Мироном нужно завязывать. Но надо отдать должное, — скучать мне с ним не приходилось. То они с Саввой воюют, то ещё какие-то разборки. Постреляют, и мне веселее. Жизнь кипит и бьет ключом, преимущественно по голове.

— Вот именно.

— Но это же образно, дорогая. Лично я была лишь сторонней наблюдательницей, а не соучастницей.

— Однако и это тебе не к лицу. Статус уже не тот.

— Потому и сваливаю.

— Алка, я не хочу, чтобы ты в ещё более крутую историю попала.

— Не бзди, мать, я никого не боюсь.

— Дело не в том, что ты боишься. Пуля достает и небоязливых.

— Тьфу на тебя, подруга! Ты же не любишь чернуху! Это я по ней специалист.

— С кем поведешься, от того и забеременеешь.

— Вот ведь научила на свою голову! Такая была приличная дамочка, а теперь выражается.

— Чья бы корова мычала…

— Ну и славненько. Обменялись две подружки ласковыми словами.

— Алка, а может, ты на дороге хулиганишь тоже в поисках острых ощущений?

— И ради них тоже.

— Ну, гляди, нарвешься на каких-нибудь крутых.

— Уже нарывалась, и не раз. Как видишь, до сих пор жива и здорова.

Лара лишь покачала головой. Ну что толку ей говорить! Алку не исправишь. Придумала себе роль крутой и упивается ею. Одна надежда, что Лидия Петровна ей что-то втолкует. Ларису подруга не принимает всерьез.

— Ладно, мать, остынь и не бери в голову, — Алла поднялась. — Давай, занимайся своими бумажками, а я пока схожу на склад, с твоими замами познакомлюсь, а то все недосуг на мальчиков посмотреть.

Она вышла из кабинета, а Лара уткнулась в документы. Один договор нужно срочно подписать, иначе будут проблемы с растаможкой. Хорошо, что она заехала хоть ненадолго, подпишет документы. Вот ведь незадача! Вчера половина дня пропала, да и сегодня, похоже, весь день будет в суете.

С тремя замами проще, но право решения и подписи только за ней. Да и приглядывать за заместителями не мешает. Алка права, всех нужно регулярно проверять.

Обычно новый сотрудник первое время хорошо работает, но если нет контроля, то очень много шансов, что со временем начнет обманывать.

Раньше люди тащили все, что плохо лежит, потому что было общее, а значит, ничье. Понятие «государственное» — слишком абстрактно. Государство — это мы, следовательно, все наше, можно взять свою долю из общего котла.

Теперь подворовывают ничуть не меньше. Дескать, хозяин и так богатый, от него не убудет, если я пополню собственный карман. Или просто зависть а почему он богатый, а я бедный? Чем я хуже? Надо бы нас уравнять. Крылатые слова одного из наших деятелей: «Делиться надо!» — некоторые поняли буквально. Ты богатый — поделись.

Пока Лариса не замечала за ребятами, что они химичат, но порой по документам этого не поймешь. Скорее бы ситуация с Наткой завершилась, надо снова впрягаться в работу и тщательно проанализировать все, что замы проделали в её отсутствие.

Через полчаса Алла вернулась.

— Олег мотается по делам, а с двумя остальными я потрепалась за жизнь. Ничего мальчики, умненькие. Это те, которых Ароныч тебе порекомендовал?

— Да.

— Молодец старикан! Ну, подруга, нам пора ехать, уже двадцать минут второго. Я-то туда за двадцать минут домчусь, а ты доползешь самое раннее через полчаса.

— Ага, зато я точно к двум буду, а ты опять кого-то подрежешь и будешь собачиться, — поддела её Лара.

— А что? — беззаботно отозвалась Алла. — Двадцать минут полаюсь, да двадцать минут ехать. Как раз к двум и успею.

Тем не менее, когда Лариса подъехала к психиатрическому центру, красный «фольксваген» подруги уже стоял на стоянке.

— Ну, ты и плетешься! Я тут уже пятнадцать минут загораю, — заявила Алла.

— А куда спешить? Еще без десяти минут два.

Тут распахнулась дверь и на ступеньках появилась Лидия Петровна. Лара открыла правую дверцу и пригласила её сесть.

— Все же вам удалось настоять на своем, Лариса? — улыбнулась врач.

— Да, — лаконично ответила та, чтобы не пускаться в объяснения, и тут же тронулась с места.

Подруга пристроилась за ними. Почему-то она решила не уходить в отрыв. Даже лихую Аллу дисциплинирует присутствие психиатра.

— Как я понимаю, Лариса, ваше предложение связано с заботой о моей безопасности?

Лара только покачала головой. Ну и интуиция у Лидии Петровны!

— Вы удивлены? Но это же так просто. Характером вы с Аллой совершенно разные, а это обычно сказывается на манере вождения. Раньше мы уже говорили о том, что ваша подруга многолика. Я прекрасно понимаю, что в моем кабинете она вела себя очень сдержанно, а в обычной жизни совсем не такая.

— Тут вы правы. Как только мы вышли на улицу, Алла сразу сбросила маску благопристойности. А пока ехала в мой офис, уже успела вступить в конфликт с целой бандой головорезов.

— Да неужели? И как же все завершилось?

— Алла взяла их на испуг и удивила своим бесстрашием. Я упрекала её, что она сама нарывается на неприятности, а оказалось, что она не первый раз так развлекается, учит бандитов хорошим манерам.

— Это очень рискованно. Надо будет мне ещё не раз с ней пообщаться. Несколько раз подобное сойдет ей с рук, но ведь Алла может схлестнуться и с психически неуравновешенным человеком.

— Да я и сама за неё волнуюсь, — вздохнула Лара. — Говорю-говорю ей, но разве её удержишь.

— Я попробую переубедить вашу подругу.

— Вы думаете, это возможно? — с надеждой спросила Лариса.

— Вполне. Алла разумный человек, просто в силу своей истероидности любит немного порисоваться, поиграть на публику. Да и острые ощущения для неё привлекательны.

— Верно. Только вчера она жаловалась, что ей стало скучно жить, острых ощущений захотелось.

— Это может быть весьма чревато, поэтому ей нужно помочь.

— Поговорите с ней, пожалуйста, Лидия Петровна. Одна надежда на вас, я для неё не авторитет, а вы совсем другое дело. Порой Алла меня просто пугает своей бесшабашностью и любовью к бессмысленному риску.

— Характер, конечно, не переделать, но корригировать некоторые проявления можно. Беда ещё в том, что у неё нет детей. Была бы она матерью, — не стала бы так рисковать жизнью.

— Вы правы. В любой ситуации я прежде всего думаю об Алешке.

— Как и любая нормальная женщина. А Алла принадлежит только самой себе. У неё пока ещё нет чувства ответственности за существо, которое в ней крайне нуждается.

— Может быть, она изменится, когда родит?

— Обязательно изменится. Мало того, я абсолютно уверена, что Алла станет типичной одержимой матерью. Ребенок станет для неё центром Вселенной, и она быстро забудет про свою любовь к риску.

— А сейчас Алла ежедневно рискует, когда за рулем. Лихачит так, что с ней просто страшно ездить. Я, например, могу сидеть в её машине только с закрытыми глазами и успеваю трижды попрощаться с жизнью, а ей хоть бы хны.

— Ваши автомобили различаются даже по цвету, что тоже многое говорит о характере их владелиц. У Аллы очень яркая машина, — впервые вижу такой цвет, — а у вас неприметная, черная. Очевидно, различно и их предназначение. У вашей подруги небольшая, маневренная машина, позволяющая ей легко лавировать и ездить с высокой скоростью, а у вас — это просто средство передвижения, солидна, добротна, престижной марки. Я, правда, совершенно не разбираюсь в автомобилях, но этот фирменный знак, похожий на эмблему пацифистов, мне знаком.

Лариса рассмеялась.

— Первый раз слышу, чтоб эмблему «Мерседеса» сравнивали с пацифистской!

— Теперь и мне удалось пополнить свое образование. Значит, это «мерседес»?

— Да.

— Простите, Лариса, а почему вы выбрали такую марку, а, допустим, не отечественную? Из престижных соображений?

Та покачала головой.

— Нет. Здесь я далека от подражания другим. Просто подвернулся случай. Обе машины, и моя, и Аллина, обошлись нам гораздо дешевле «Жигулей». Кроме того, с ними никаких проблем. Я езжу уже три года и ни разу не заглядывала под капот. А на отечественной я бы не вылезала из автосервиса.

— Понятно.

Дальше они ехали молча. Лариса решила воздержаться от болтовни. Лидия Петровна наверняка устала. Она уже больше суток отработала, и ещё предстоит консультация. Для кого-то разговоры — времяпрепровождение, а для психиатра — работа.

Лара ехала и раздумывала, как бы в тактичной форме оплатить врачу консультацию. Та может отказаться, а настаивать будет неудобно. Не заплатить — тоже нехорошо, она ведь тратит свое время, силы, а каждый труд должен быть оплачен. Решив, что обсудит проблему с подругой, Лара сосредоточилась на дороге.

Взглянув в зеркало заднего обзора, она увидела, что Алла строит ей гримасы, означающие: «Ну, чего ты так ползешь!» Изобразив в ответ: «Перебьешься», — хотя подруга не могла её видеть, Лариса продолжала ехать, как обычно.

На Садовом Алла все же не выдержала и обогнала их, лихо промчавшись справа. Высунувшись в окно, она задорно крикнула:

— Догоняй, тихоход!

К тому моменту, пока подъехала Лариса, подруга уже успела договориться с охранниками, хозяйским жестом пригласила въехать на территорию и двинулась первой. Увидев, что Алла не поставила машину в то же место, где вчера, Лара догадалась, что та не хочет привлекать к себе внимания слишком приметны черный «мерседес» и красный «фольксваген», — и последовала за ней. Видимо, Лидия Петровна тоже это поняла и, выходя из машины, сказала:

— Ждите меня здесь. Институт Склифосовского я хорошо знаю.

Когда та скрылась за углом, подруга пересела в Ларин «мерседес». При всех прочих достоинствах «фольксваген» был маловат для габаритов Аллы. Ездить можно, но вальяжно раскинувшись не посидишь.

— А ты-то чего примчалась? — поддела подругу Лариса.

— Куда все, туда и я. В любое говно непременно встряну, а уж в хорошее дело — тем более. По жизни компанейская.

— Тоже мне, нашла компанию! — фыркнула Лара.

— А что? Вполне приличная компашка! Милые, приветливые, интеллигентные лица, в вашем обществе я отдыхаю душой. А то вокруг одни дебильные бандитские рожи.

— Ты ж вчера говорила, что у тебя дел полно?

— Так здесь же интереснее!

— По-моему, ты в детство впала, подруга!

— Если по правде, хочу услышать все из первоисточника. Если б ты одна её отвезла, то потом не сумела бы пересказать мне все дословно.

— Верно, я и половину слов, которые говорит Лидия Петровна, не запоминаю, хотя когда она рассказывает, — все понятно.

— Вот-вот. Я тоже хочу, чтобы мне все стало понятно. Может, психиатриня сейчас придет и скажет: «И чего вы, дамочки, придумали страшненькую историю и зря наговорили на Натку!» А мы с тобой вздохнем с облегчением и тут же рванем в какой-нибудь кабак. Оттянемся на всю катушку, чтобы залить горячительным все наши треволнения. Может, и пару приличных мужичков снимем.

— Еще чего не хватало! — возмутилась Лариса.

— Ну, это я так, мечтаю… С тобой разве найдешь спутника жизни на всю ночь?! Ты теперь стала вся из себя такая праведная, верная. Любовь до гроба и вздохи под луной. С тобой теперь неинтересно.

— Ты себе тоже для души кого-нибудь найди. Чего ты осталась одна?

— Да я вообще-то не одна. Мужиков вокруг гужуется видимо-невидимо. А без мужа осталась, — так это дело поправимое.

— Ты уж, мать, теперь будь осмотрительнее, помни советы Лидии Петровны.

— Я помню. Как выберу подходящего, приведу к ней на смотрины. Пусть скажет, психически здоров или как. Если «или как», то жених получит от ворот поворот.

— Думаю, что это был бы оптимальный вариант.

— Попрошу у Лидии Петровны благословения, если только мой будущий суженый, заслышав, что его ведут на показ к психиатру, не бросится улепетывать, высоко подбрасывая зад.

— Вот и проверишь его.

— Точно! Неплохая проверочка на вшивость. Теперь всем буду говорить: «Пошли-ка милок, к моему психиатру. Желаю я получить твой психологический портрет с личным автографом». Если обоссытся, — значит, не мой вариант. Если отважится, — рискну и я.

— А сейчас ты с кем?

— Да со многими, а для души нет.

— А Алик?

— Есть и он, да поднадоел. И других любовничков хватает. Но скучаю я с ними… Как-то даже обременительно быть незамужней дамой, пособачиться не с кем. Любовники лаяться со мной не желают, а меня от их слюнявых нежностей порой с души воротит. Хочется хорошего скандала, с битьем посуды, криками, угрозами.

— Ты что, Алка, серьезно?

— Да нет, мать, просто придуриваюсь. Но то, что мне как-то не по себе, — это точно. Лидия Петровна права — я вполне созрела для очередного замужества и материнства. Зрела, зрела и упала. Знать бы еще, в чьи объятия припасть, чтоб, как она советует, в четвертый замуж, но последний.

— Ты уж не спеши, подруга, за стоящего мужика иди.

— Уговорила, старуха. Может, за Марио пойти? Он по-русски ни бум-бум, а я по-итальянски. Славная будет семейка. Никакой ругни, одни нежности. Он без конца: «О, белла мио, амата!»

— Я гляжу, ты уже итальянский потихоньку осваиваешь… — поддела её Лара. — А что это означает?

— По-моему, «красивая, любимая моя». А с каким выражением Марио произносит эти слова! Тут и итальянско-русского словаря не надо — и так все понятно. Ох, мать, скорее бы со всем разбодаться да и к любимому в солнечную Италию. Вот расслабимся-то, пасты наедимся от пуза!

— Пасты?

— Ну, они так называют блюда из макарон.

— Так ты ж только вчера сокрушалась, что в купальник не влезаешь? — опять подколола Лариса.

— А я купила классный купальник, 80 процентов лайкры. В него ещё и тебя можно всунуть, он хорошо тянется, так что место для пару десятков порций пасты и пары-тройки бочонков вина найдется. Кстати, о жратве. Между прочим, у меня с утра маковой росинки во рту не было. Оголодала я, так и похудеть недолго. Тогда Марио меня разлюбит и замуж не возьмет. Ты есть хочешь?

— Пока нет.

— Нет, старуха, режим нарушать нельзя. У меня организм дисциплинированный, привык вовремя получать калории, причем, чем больше, тем лучше. У меня масса тела большая, и все прокормить надо. Опять же от нерегулярного питания бывают запоры. Известно же — каков стол, таков и стул. А запоры нам, красивым бабам, ни к чему, от них цвет лица портится. Не хочу быть желтой, хочу иметь цветущий вид и естественный румянец. Время обеденное, надо что-то пожевать. Когда я голодная, у меня настроение плохое. А мне сейчас силы нужны, чтобы выдержать любой удар судьбы. Давай сгоняем куда-нибудь, поедим для поддержки всех физиологических функций наших организмов.

— Но ведь мы можем пропустить Лидию Петровну.

— А мы на моей тачке слетаем, а к твоей записку прикрепим, что скоро вернемся.

— Нет, Алка, это невежливо. Она после работы ради нас приехала, тоже, наверное, не обедала, а ей придется нас ждать. У неё же семья, да и отдохнуть хочется.

— Ладно, тогда я сама быстренько сгоняю, куплю чего-нибудь, и мы тут пожуем. Неизвестно, сколько ждать придется. С нами она почти два часа разговаривала, может, и с Наткой не меньше, да ещё с этим эскулапом. Может, и ей что-нибудь купить, раз она не обедала?

— Нет, это неудобно. А вот насчет оплаты надо посоветоваться.

— Думаешь, откажется?

— Боюсь, что да.

— Лады, беру это на себя. Просто положу баксы в конверт и отдам. Это нормально. Она же в коммерческом центре работает, мы там за визит платим. А здесь просто выездная консультация.

— Думаешь, возьмет?

— Смотря как дать. У меня возьмет. А ты начнешь краснеть и мяться, поставишь её в неловкое положение. У тебя может и не взять.

— Ладно, подруга, попробуй ты.

— Тогда я сгоняю за питанием, а то уже чувствую, что настроение начинает портиться. Или пешком сходить? Пожалуй, разомнусь-ка я, а то засиделась. Мне двигаться полезно — для тонуса мышц, всего организма и профилактики запоров.

Алла вышла из машины и, махнув подруге, легкой походкой двинулась к центральному входу. Лара задумчиво смотрела ей вслед. До чего ж хороша! Настоящая тигрица. Идет быстро, но все движения удивительно пластичны, с какой-то непередаваемой грацией. Не было ни одного встречного мужчины, который не оглянулся бы на нее. Ярко-красный плащ — любимый Алкин цвет, — в контрасте с ним грива длинных темных волос, развевающихся от быстрых движений, — просто жар-птица! Даже сзади она великолепна, а те мужчины, кто видит её лицо, просто немеют.

Подруга скрылась из виду, и Лариса решила немного расслабиться и отвлечься от всех проблем. Откинула сиденье и включила магнитофон. Когда из динамиков полилась музыка, она закрыла глаза. «Пинк Флойд», любимый ансамбль, который всегда действовал на неё умиротворяюще и настраивал на философский лад. Но сейчас даже думать ни о чем не хотелось. Просто лежала, полностью расслабившись, и слушала музыку. Даже сама не заметила, что почти задремала.

Очнулась, услышав Алкин голос:

— Кончай ночевать, подруга! Угонят вместе с тачкой. А мою почему не караулишь?

Лара открыла глаза и улыбнулась. Алка уже что-то жевала, запивая из пластикового стаканчика.

— Вставай, лентяйка, жрать дают.

Она села рядом и протянула подруге кусок пиццы и стаканчик с кофе.

— Больше в округе ничего съедобного не было. Сущая отрава, но не докторской же колбасой питаться, там один крахмал. Жуй, пока не остыло.

— Как же ты все это донесла и не пролила? — удивилась Лариса.

— А кент один помог. Вон видишь, вдалеке кругами ходит, на личную жизнь надеется. Я, правда, его отшила сразу же, как только донес, да и он сам быстро ретировался, увидев тебя в крутой тачке, но, видимо, чувачок надежды пока не теряет.

— Я даже не слышала ни как ты подошла, ни как с ним разговаривала.

— А я издалека увидела, что ты кемаришь, и говорю ему: «Давай, милый, вали отсюда аллюром «три креста». Видишь, вон в том «мерседесе» дама отдыхает? Так это жена известного бандюгана. Ее хазбенд ужас какой ревнивый! Если он увидит тебя в досягаемой для выстрела близости от своей супруги, тут же за револьвер схватится. Место здесь, правда, подходящее тебя сразу кинут на каталку и хирурги тут же подлатают, но вряд ли дырка в животе поднимет тебе настроение». Кент тут же свалил, но, как видишь, не насовсем.

— Надеется, что ты передумаешь?

— Наверное. Может, поначалу решил, что я его кадрю, а я, как в том анекдоте, просто поссать вышла.

Подруги едва успели дожевать свой обед и выпить успевший остыть кофе, как из-за угла показалась Лидия Петровна в сопровождении Виктора Павловича.

— Приветствую вас, милые дамы. Как дела? — поинтересовался тот, подойдя к машине.

— Пока с вашей помощью — неплохо, — бодро отозвалась Алла, протягивая руку, чтобы он помог ей выйти из машины.

— С моей? — хирург удивленно поднял брови, потом свернул руку кренделем. Алла сверкнула глазами и чуть скривилась — кто ж так подает даме руку?! — но помощь приняла, грациозно вынесла свое тело из машины и кокетливо улыбнулась.

— Вы же не заложили нас следователю?

— Он звонил, спрашивал, как состояние больной. В интересах дела я слегка покривил душой, сказав, что пока без перемен и допрашивать её нельзя.

— А её состояние лучше?

— Это вам расскажет Лидия Петровна.

— Куда вас подвезти, Виктор Павлович? — спросила Алла, подмигнув подруге, дескать, сейчас прокачу его с ветерком, посмотрим, пугливый ли он.

— Спасибо, я на машине.

Та разочарованно вздохнула, а Виктор Павлович, любезно попрощавшись со всеми дамами, пошел в противоположную сторону, где была стоянка для сотрудников больницы.

— Очевидно, вы хотите услышать мое мнение сейчас же? — спросила Лидия Петровна.

Подруги дружно кивнули.

— Тогда мы посидим в машине. Во время движения говорить о серьезных вещах не очень удобно.

Алла села назад, а Лидия Петровна на переднее сиденье.

— Итак, сразу скажу, что основания беспокоиться у вас есть.

— Вот спасибо, успокоили, — съехидничала Алла.

— Но вы же хотели услышать правду!

— Конечно, конечно, — закивала Лариса, одарив подругу сердитым взглядом. Вечно она со своим неуемным языком!

— Наташа явно агравирует свое состояние — то есть преувеличивает, намеренно утяжеляет.

— В общем, косит, симулирует, притворяется? — уточнила Алла.

— В упрощенном понимании так. Какие-то тяжелые переживания у нее, безусловно, есть, и если бы она лежала не в хирургическом отделении, а в психиатрической больнице, то её состояние было бы расценено как адекватное, то есть соответствующее ситуации и её переживаниям. Наталия агравирует именно последствия травмы. Виктор Павлович предполагал, что у неё было сотрясение мозга легкой степени. Я вообще такового не обнаружила. Возможно, хирургов сбило с толку то, что когда её привезли, пациентка была вся окровавлена — лицо, руки, одежда. Я беседовала с врачом, который дежурил в тот день. Увидев столько крови, тот не стал терять времени на детальный осмотр в приемном покое. Больную тут же отвезли в хирургическое отделение, полагая, что есть какие-то тяжелые повреждения, но при тщательном обследовании они не были обнаружены.

— Виктор Павлович говорил, что у Натки нет ни царапины.

— Действительно нет. Ничего такого, что объяснило бы наличие такого количества крови на её одежде.

— Так может быть, кровь чужая?.. — похолодев, спросила Лара.

— Я тоже об этом подумала. Кстати, а Наталия не страдала носовыми кровотечениями?

— Не знаю, — неуверенно произнесла Лариса и посмотрела на подругу.

— Тоже не в курсе, — подтвердила та.

— Возможно, это кровь самой Наталии, хотя мне она не объяснила её происхождение.

— Натка по-прежнему говорит, что у неё провал в памяти?

— Да.

— Та-ак, очень интересно… — покусывая губу, произнесла Алла. — И зачем же ей это понадобилось?

— Можно предположить, что Наташа что-то совершила, но пока не знает, как ей себя вести, поэтому выбрала такую тактику, которую нередко избирают примитивные люди: «Ничего не помню, ничего не могу рассказать», — боясь проговориться или сказать не то. Но это лишь предположение. Что с ней, пока не ясно. Она однотипно твердит: «Я ничего не помню». Но самое главное, Наталия очень боится, причем, не конкретного человека или чего-то определенного. Страх диффузный, порой граничащий с ужасом.

— Может, Натка с катушек съехала?

— Скорее всего, она испытывает страх из-за того, что что-то натворила и опасается последствий. Конечно, было бы лучше, если бы Наташа все рассказала, но она боится всех, и в первую очередь, следователя, поэтому просила запретить её допрашивать. Мы с Виктором Павловичем, конечно же, пошли ей навстречу. В таком состоянии допрашивать пациентку бесчеловечно.

— А может, наоборот, ей станет лучше, когда облегчит душу чистосердечным признанием? — язвительно поинтересовалась Алла.

— Не думаю, — Лидия Петровна не обратила внимание на тон Аллы и оставалась серьезной. — Могу предположить, что она совершила что-то криминальное и боится ответственности.

— Так. А мы здесь с какого бока припека?

— По некоторым косвенным признакам у меня сложилось впечатление, что Наташа надеется на вашу помощь.

— Адвокат, частные сыщики или что-то еще?

— Мы можем только гадать, какого рода помощь ей требуется. Возможно, даже поддержка вашего приятеля из криминальных структур.

— Мирона? — удивилась Алла. — А он-то при чем?

— Возможно, Наташа сама или вместе с приятелем перебежали дорожку кому-то из авторитетов криминального мира. Тут не спасет ни адвокат, ни частный сыщик.

— Все-таки Натка пошла по кривой дорожке?

— Да, у неё все предпосылки для совершения правонарушения. Детально разобраться в ней я ещё не успела, но то, что она абсолютно безнравственна, — могу сказать со всей определенностью.

— Ах, сука! — не выдержала Алла, но тут же спохватилась. — Извините, Лидия Петровна, нечаянно вырвалось.

— Я вас понимаю, Алла. Но по моему мнению, Наташа не намерена вовлекать вас в свою историю. Если вы нужны ей как мостик к вашему криминальному приятелю, на защиту которого она надеется, то не в её интересах вам навредить.

— Да у этой мерзавки ничего святого! Эта тварь может и нас подставить, надеясь, что мы этого не узнаем, и на Мирона рассчитывать!

— Намеренно — вряд ли. А в силу своей интеллектуальной недостаточности и неразвитости высших эмоций, бездумно, не думая о последствиях, — вполне возможно.

— Но нам-то от этого не легче!

— Согласна, — кивнула психиатр.

— Так, все ясно. Значит, надо быть во всеоружии.

— Думаю, что вам не помешает подготовиться к возможности нежелательного поворота событий.

— Спасибо, Лидия Петровна, — сказала Алла и протянула ей конверт.

«Ай да Алка! И когда она только успела его приготовить?!» — восхитилась Лариса.

Та совершенно спокойно взяла и положила в свою сумочку.

«И это Алке удалось. Я бы точно мялась и оправдывалась, вручая деньги. А что в этом такого? Человек работал и получил оплату за свой труд».

— Куда вас отвезти, Лидия Петровна? — спросила Лара.

— Обстоятельства изменились. Заболел наш дежурный врач, и меня попросили поработать за него.

— Но вы же устали после дежурства!

— Ничего, Лариса, я привычная. На работу мне нужно к пяти часам, а пока я могу немного отдохнуть. Съезжу домой, а потом зять меня отвезет.

— Я отвезу вас домой, — предложила Лара.

— Спасибо. Буду признательна.

— А я вас покину, — сказала Алла. — Пока ещё все сравнительно спокойно, хочу успеть сделать хотя бы самые срочные дела.

— Поезжай, — кивнула Лариса. — Я потом позвоню.

— Пока, дорогая, не забудь позвонить Виталику.

Алла пересела в свою машину и тут же тронулась с места. Лариса спокойно поехала за ней. Выезжая из ворот, она увидела вдалеке ярко-красный «фольксваген» подруги, который петлял между другими машинами.

«Хоть бы она в расстроенных чувствах не врезалась во что-нибудь», подумала она, наблюдая за маневрами Аллы, пока машина той не скрылась из виду.

Лидия Петровна назвала свой адрес, и только тут Лариса подумала, что не имеет понятия, а где это. При её географическом кретинизме доехать в незнакомое место — целая проблема.

— А вы знаете, как доехать? — повернулась она к врачу.

— Не знаю, Лариса, у меня ведь тоже топографический кретинизм.

— Эх, надо было хоть Аллу спросить, она Москву знает, как свои пять пальцев.

— Если вы сумеете доехать до Кутузовского проспекта, то дальше я уже сориентируюсь. Улица Дениса Давыдова идет параллельно Кутузовскому, за Панорамой Бородинской битвы.

— А, знаю! — обрадовалась Лара. Почти напротив Панорамы, в доме, где хозяйственный магазин, жил Виталик, а она у него не раз бывала.

Доехали довольно быстро. По дороге почти не разговаривали, лишь при прощании Лидия Петровна сказала:

— Не тревожьтесь, Лариса. Во-первых, вы не одиноки, у вас много близких людей, которые придут вам на помощь, да и на меня вы всегда можете рассчитывать, а во-вторых, есть у меня предчувствие, что ситуация скоро разрешится.

— Вашими бы устами… — вздохнула та.

— В любом случае, я в вашем распоряжении. Возможно, придется ещё раз проконсультировать Наташу, и есть шанс, что она станет более разговорчивой, когда поймет, что я ей не враг. Оставьте мне свой телефон. Виктор Павлович говорил, что, возможно, скоро выпишет её или переведет в психиатрическую больницу. В их отделении она явно не по профилю. В этом случае я вам сразу же позвоню. Насколько я поняла, пока вы не собираетесь появляться в больнице?

— Нет, мы не хотим привлекать к себе внимания правоохранительных органов.

Лариса дала врачу все номера своих и Аллиных телефонов и попрощалась. Выезжая на Кутузовский, она задумалась. Куда теперь? Алка права, надо сделать хотя бы срочные дела. Завтра у неё переговоры в фирме «Континент», может быть, позвонить и встретиться сегодня? Неизвестно, как сложатся дела завтра.

Она набрала номер телефона партнеров, но секретарша ответила, что генеральный директор уже уехал. Лара позвонила Виталию.

— Слушаю вас очень внимательно, — как всегда, отозвался он.

— Это я…

— Здравствуй, милая. Опять ты пропала. Я, правда, целый день в бегах и разъездах, но все время напряженно прислушивался к звонкам.

— Какие новости? — не стала она терять время на нежности. Пока любовь в сторону, не до этого.

— Ты где?

— Выезжаю под эстакаду в конце Кутузовского.

— А я на Горького. Давай встретимся где-нибудь посередине и поговорим.

— Давай, если я не заблужусь.

— Тогда встретимся у вашего с Аллой любимого ресторана. Его-то найдешь?

— Найду.

— Тогда до встречи, милая.

— До встречи.

Через сорок минут Лариса подъехала к ресторану. Час пик, добиралась дольше обычного. Виталик уже был там и ждал её перед входом. Увидев подъезжающий «Мерседес», он с улыбкой пошел навстречу и помог ей выйти. Лара, как всегда, отдала ключи охраннику и попросила припарковать машину на свободное место.

Мэтр встретил их в холле.

— Добрый день, Петр Васильевич! — поздоровалась Лара.

— Здравствуйте, Лариса Николаевна! Раз вас видеть. Как всегда, сядете за свой стол?

— Да, конечно.

Он провел их в зал и усадил на постоянном месте, которое когда-то выбрала Алла. В прошлый раз Лара с Виталием тоже сидели за этим же столом. Тут же рядом оказались их постоянные официанты Рома с Аликом. Почему-то Ларисе вдруг захотелось задать им вопрос, до которого, в сущности, ей не было никакого дела:

— Алик, каждый раз, когда мы здесь обедаем, вы всегда на месте. Разве вы работаете не посменно?

— У нас пятидневка, Лариса Николаевна. В субботу и воскресенье мы с Романом отдыхаем.

— А разве в выходные ресторан не работает?

— Работает, но гостей мало. Постоянные обедают и ужинают только по будням, а случайных посетителей мы избегаем. Вы ведь тоже никогда не бывает у нас по выходным.

— Да, в выходные у нас иные заботы.

— Видимо, у других бизнесменов тоже.

— Спасибо, Алик, — поблагодарила Лариса, и тот быстро ушел исполнять заказ.

— Почему ты спросила его об этом? — удивился Виталий.

— Сама не знаю.

— Чисто женская непосредственность и легкая нелогичность поступков, — улыбнулся сыщик. — Импульсивное желание, которое тут же реализуется. Но это имеет свое очарование.

Лара улыбнулась в ответ.

— День комплиментов продолжается?

— Да, впереди ещё девяносто девять комплиментов.

— Ничуть не возражаю.

Когда официанты принесли закуски, они замолчали, Дождавшись, когда те уйдут, Виталий посмотрел на неё с проникновенной нежностью. Даже тембр его голоса изменился:

— Знаешь, наши поздние обеды начинают приобретать характер системы, и мне это нравится. Помнишь, в первый раз мы тоже тут были в пять часов? И я тогда ещё спросил тебя, позволишь ли ты мне пригласить тебя ещё раз на такой неурочный обед?

— Конечно, помню. И даже не забыла, как после него не хотелось с тобой расставаться…

— Ну вот, и я наконец, дождался…

Лара про себя чуть усмехнулась. И в самом деле, не балует она любовника ласковыми словами… Да и вообще не любительница их говорить. Хотя слышать их приятно. Что ж, себя уже не переделать. Ей всегда казалось, что любые слова о чувствах отдают мелодрамой. Зачем говорить, если все можно прочесть во взгляде, улыбке, жестах?!

Виталий, как всегда, все понял.

— И на том спасибо, — нежно произнес он, беря её руку. — Все вижу в твоих глазах. До сих пор не могу в это поверить. Знаешь, когда впервые увидел тебя, первой мыслью было: «Какая обалденная женщина!», а второй: «Но не для меня!»

— Видимо, тогда с твоей интуицией что-то случилось. А у меня просто ослабели коленки, когда ты вошел. Сразу поплыла. Мне показалось, что ты обо всем догадался, а оказывается, нет.

— Видно, просто не позволял себе верить. Я ведь ехал, чтобы получить задание, и вдруг, нежданно-негаданно такой подарок судьбы.

— Надо же… Мы знакомы всего-ничего, а у нас уже есть воспоминания… — задумчиво произнесла Лара.

— А представь, сколько их у нас будет, когда стукнет девяносто!

Она рассмеялась.

— По-моему, мы столько не проживем.

— Еще как проживем! Причем, будем счастливы…

— … и умрем в один день? — закончила Лариса.

— Хотелось бы.

— Ладно, Виталик, давай о деле. У меня тоже есть новости. Но сначала расскажи ты.

Сыщик тут же стал серьезным.

— Официально дела об исчезновении Марка ещё нет. Его супруга не хочет официоза и огласки. Тесть использовал свои связи и по личной просьбе начальства к этому подключили одного из следователей. Просили выяснить по-тихому в частном порядке. Вначале супруга полагала, что муженек просто загулял.

— А про Натку ей что-либо известно?

— О том, что та его партнерша, жена, конечно, знает. Возможно, теперь догадывается, что у них не только деловые отношения.

— И она полагала, что любимый муж бросил её ради Натки?

— Когда Марк не явился ночевать в пятницу, мадам подняла тревогу. В субботу она суетилась, посещая вместе с папашей разных людей. Цели, которую перед ними ставили, — во-первых, выяснить, где же Марк, во-вторых, хорошенько припугнуть Наталию, чтобы оставила его в покое. Это уже просьба любящей супруги. В воскресенье мадам уже билась в истерике, полагая, что молодой супруг её навсегда покинул.

— И ради того, чтобы разыскать беглого мужа, она всех переполошила?

— Вот именно. Черных мыслей, что его нет в живых, у неё не было. Больше всего ей хотелось, чтобы неверного муженька нашли и вернули в лоно семьи, неважно, какими методами.

— Неужели не боится выглядеть смешной?

— Видно, совсем потеряла голову. Мадам-то в явно перезрелом возрасте. Поздняя страсть, как известно, бывает на большом накале. А папаша на все готов ради единственной дочери, к тому же без памяти влюбленной. До Марка мадам была одинока, а тут просто расцвела.

— Она так хороша собой? — удивилась Лариса.

Виталик лишь усмехнулся:

— Отнюдь. Я её видел — высокая, сухопарая жердь, без намека на выпуклости и прочие атрибуты женской привлекательности. Даже чуточку пожалел Марка. Видно, не такой уж легких труд у альфонсов. Так себе работенка, прямо скажем, тяжело достаются бедным жиголо кусок хлеба с черной икрой и прочие блага цивилизации и материального благополучия.

— То есть, все завертелось с подачи ревнивой жены?

— В общем-то да. Мои ребята выяснили, что Марк уехал вместе с Наташей к ней на дачу, причем, на её машине. Почему уж этот альфонс оставил свои красивые авто — лишь Богу и самому Марку известно.

— А разве у Натки есть дача?

— Есть. Недавно купила. Четырехэтажный особняк, немалых денег стоит.

— А где?

— В Балашихе. Типичное поселение «новых русских» на отшибе, чтобы за забор не заглядывали кому не надо.

— Надо же… А Натка так прибеднялась…

— Очевидно, потому она и скрывала покупку недвижимости, чтоб вы её пожалели, и на бедность чего-нибудь подкинули.

— Вот ведь хитрованка! Права была Алка — Натка хоть и полнейшая дура, но все под себя гребет.

— Можно предположить, что Марк не хотел светить свои тачки в этом поселке, поэтому поехал на машине Натальи. Например, там живет кто-то, кто знает его или супругу. Ведь эти новопостроенные поселения обычно состоят из многоэтажных особняков, вокруг которых ничего не растет, поэтому все видно, как на ладони. Вокруг Натальиной дачи забор в виде витой металлической решетки. Гараж пока не достроен, значит, машина будет стоять во дворе. Даже если спрятать её за домом, кто-нибудь может увидеть с третьего или четвертого этажа соседнего дома.

— Наверное, там действительно живет кто-то из знакомых Марика. Он боялся, что о его уединении с любовницей сообщат жене.

— Скорее всего, так. Со слов соседки из дома напротив, та видела, как в пятницу во двор дачи Натальи въехала темная машина. Весь вечер никто не выходил из дома, а утром этой тачки уже не было.

— В больницу Натка поступила в воскресенье в 9 утра… Если они уехали с дачи в субботу утром, то где ж она была целые сутки?

— Выясним.

— Может быть, они поссорились, и Марик уехал, а следом Натка?

— На чем он мог уехать? От поселка до электрички очень далеко, все крутые приезжают на своих тачках. Вряд ли кто-то из них среди ночи согласился бы его подвезти. Не пешком же ушел наш избалованный альфонс. Причем, в поселке его никто не видел. Соседка, услышав шум подъехавшей машины, выглянула в окно, но увидела лишь мелькнувший багажник, затем ворота закрылась. Ночью она ничего подозрительного не слышала. Правда, шум отъехавшей машины соседка тоже не слышала, но говорит, что под утро крепко засыпает. Можно предположить, что Наталья уехала рано утром, но одна ли или с Марком — неизвестно.

— Может быть, Натка во что-то врезалась, и Марик погиб. Она испугалась, избавилась от трупа, а потом притворилась, что потеряла память.

— Судя по её машине, — вряд ли. А другой у неё нет?

— Понятия не имею.

— Чисто гипотетически можно предположить, что Наталья разбилась на другом автомобиле, в результате чего Марк погиб. Но все же сомнительно.

— А следователь приходил к Натке по просьбе жены Марика?

— Да. Любящий папаша задействовал высокие связи, а уже от своего начальства следователь получил такое получастное поручение. Мадам уже пятый десяток, и та надеялась, что этим можно отвратить любовницу от её драгоценного мужа.

— А следователь потерпел фиаско…

— Вот именно. Оказалось, что Наталья в тяжелом состоянии, и её нельзя допрашивать.

— О том, какое у неё состояние на самом деле, я тебе потом расскажу.

— Я примерно догадываюсь. С самого начала не верил, что у неё сотрясение мозга. Как можно получить его в машине? Либо ударившись о руль, либо о ветровое стекло, либо, если стекло разбилось, вылетев из автомобиля. При любом варианте хоть где-то — на голове, лице, груди, возможно, на руках и других частях тела, если она упала на проезжую часть, — должны быть ссадины, ушибы, кровоподтеки. А у Натальи ничегошеньки. Так не бывает. Сзади подголовник, об него не ушибешься. Если бы он был очень твердым, то на затылке была бы гематома.

— А что с её машиной?

— Ерунда. Я её видел, она стоит напротив поста ГАИ, недалеко от того места, где её нашли. Разбита правая фара, чуть помят бампер. При такой смешной аварии получить сотрясение мозга очень сомнительно.

— Похоже, Натка сама это подстроила.

— Да, но очень трусила. Аккуратно подъехала к столбу и стукнулась о него.

— Ну до чего же дура! Просто нет слов! Ну кто же поверит, что она в тяжелом состоянии при таких незначительных повреждениях машины! Верно психиатр говорила — эти дебилы никогда наперед не думают и не умеют предусмотреть возможный поворот событий. Небось, Натке даже не пришло в голову, что машину будут осматривать и все сопоставят. Да ещё в крови вся перемазалась, а у неё ни царапины.

— В крови? — удивленно поднял брови сыщик.

— Да, это Лидия Петровна выяснила у врача, который в тот день дежурил. Лицо, руки и одежда Натки были окровавлены.

— Это уже что-то интересное. Поручу ребятам найти гаишников, которые обнаружили Наталью. Откуда же кровь?

— Мы предположили, что это кровь Марика.

— Но если она его убила, то почему же не смыла кровь? Ведь времени для этого у неё было достаточно.

— Одно слово — дебилка. Больше ничем другим объяснить не могу. Лидия Петровна, правда, спрашивала, не страдала ли Натка носовыми кровотечениями, но мы с Алкой об этом не знаем.

— Выясним. Такое может быть.

— А может быть, она сама себя ударила по носу, чтобы вид был пострашнее. Ведь когда её всю окровавленную привезли в больницу, то решили, что у неё какие-то раны и положили в хирургию. При её умственной неполноценности Натка могла не сообразить, что окровавленная одежда при отсутствии каких-либо повреждений наводит на далеко идущие размышления.

— А кровь была свежая или подсохшая?

— Этого я не знаю.

— Маловероятно, что Наталья стукнула себя по носу — тогда бы он у неё распух. Ты этого не заметила?

— Нет, нос как нос.

— Так, вопрос, откуда на её одежде кровь, нуждается в уточнении. Пока я предполагал, что наш смазливый альфонс жив, но сейчас начинаю в этом сомневаться. Выясним группу крови обоих и какой группы кровь на её одежде.

— А его жена до сих пор тревожится?

— Не то слово. Всех на ноги поставила. То, что Марк бросил свои авто на стоянке, многих наводит на размышления, уж очень он любил свои блестящие игрушки, пешком ни шагу. Поэтому вполне обоснованы опасения, что хозяин уже никогда не сядет за руль своих автомобилей. Но супруга уверена, что он жив, и рыдает, чтобы его вернули в семейное гнездышко. Папаша иного мнения полагает, что зятя нет в живых. По-видимому, на днях будет возбуждено дело. Пока Марк числится в «потеряшках», а там — как получится.

— Это плохо для нас.

Лариса отложила приборы. Даже есть сразу расхотелось.

— Конечно, официальное расследование чревато. О том, что вы с Аллой навещали Наталью, в органах уже знают.

Час от часу не легче! И чего Виталик тянет кота за хвост, выдает информацию маленькими порциями?!

— Откуда? — встревожилась Лариса. — Ведь доктор обещал не говорить ментам!

— Он ни при чем. У органов есть свои стукачи. То, что вы не захотели открыться, а заведующий отделением промолчал об этом, — очень плохо. Вас ищут, думаю, скоро найдут. Следователю очень не понравилось, что вы скрываетесь. Да и супруга Марка вцепилась в следователя мертвой хваткой, полагая, что вы имеете какое-то отношение к тому, что её любимый муженек не желает возвращаться домой. Пока вас ни в чем крамольном не подозревают, но следователь не исключает, что одна из вас — любовница Марка, а в больницу явилась, чтобы поскандалить с соперницей. Но, к счастью, им не пришло в голову поискать связь с вами в прошлом Натальи. Пока ищут в окружении Марка.

— Ах, какие же мы дуры! — всплеснула руками Лара. — Сегодня битых два часа торчали на территории больницы, а ведь наши машины такие приметные! И вчера были, и сегодня — сложить дважды два не составит труда, если у них там есть свои осведомители!

— Плохо, милая. Я ведь говорил тебе, что не надо светиться.

— Да все равно меня найдут! — в отчаянии воскликнула Лариса. — Ведь мы с Мариком полгода были партнерами.

— А ты в их контору когда-нибудь заезжала?

— Нет, даже не знаю, где она находится. В договоре стоит только юридический адрес фирмы, а обычно юридический никогда не совпадает с фактическим адресом.

— А фирма на кого зарегистрирована?

— На Натку.

— Поднимут документы и найдут.

— Ты думаешь, будет проводиться такое масштабное расследование? Ведь пока трупа нет.

— Когда задействованы такие связи, — это вполне возможно. Супруга рвет и мечет, то рыдает и закатывает истерики, то требует найти виновных. А её папаша делает все, что дочка хочет.

— Ну надо же, как все неудачно складывается!

Лариса вконец расстроилась. Так замечательно начался этот поздний обед — с нежных взглядов, признаний и приятных воспоминаний. И вот на тебе!

Больше всего она сердилась на себя. Опять из-за её доверчивости и мягкого характера случились неприятности. И снова близкие люди тревожатся за неё и разгребают последствия её ошибок.

В который уж раз она убедилась, до чего мудра подруга. Сама взбалмошная и азартная, Алка тем не менее, была очень практичной, прекрасно разбиралась в людях и никогда не позволила бы себя обмануть. Она бы этого Марка и на пушечный выстрел к себе не подпустила. Не зря подруга ругала Ларису, зачем связалась с этим мерзавцем.

Острее всего люди реагируют на ситуацию, когда подсознательно чувствуют свою вину. Ведь с самого начала от Марика шел какой-то душок, явно пахло неприятностями. А она проявила уступчивость и быстро согласилась подписать договор, лишь бы от него отвязаться.

Есть люди, которым очень трудно произнести слово: «Нет!». Не всегда Лара такая мягкотелая, но изредка дает слабину. А бизнес — занятие не для слабохарактерных. Может, ну его к черту?

Понимая, что совершила ошибку, Лариса скрыла от подруги договор с «Натали». Как-то после того, как Натка подъезжала к Алке с предложением о партнерстве, подруга спросила, не лезла ли та к ней. Лара кратко ответила, что бывшая одноклассница присылала своего партнера. Видно, Алка переоценила здравый смысл подруги, решив, что та сама его отфутболит, и больше не акцентировала на этом внимания.

Потихоньку все забылось. Дел у них много, день загружен под завязку. Потом убили Костю, стало и подавно не до Марика с Наткой. Скорее всего, как говорит психиатр, ситуация с «Натали» перекочевала в подсознание. Лариса не хотела об этом думать, гнала от себя неприятные мысли и молчала. А надо было бы все рассказать подруге, та бы сразу вмешалась и предупредила нежелательный исход. Теперь Лариса сидит, страдает, мучается виной.

Виталик сразу понял, как она огорчена.

— Не горюй, милая. Может быть, ещё найдется наш любвеобильный альфонс. Вполне возможно, он просто отдыхает от семейной жизни в объятиях пышногрудой красотки.

— Да разве ж Марик бросит свою дойную корову?!

— А может быть, он нашел ещё более дойную? Не переживай, разберемся. Теперь твои новости.

Лариса рассказала о том, что узнала от Лидии Петровны.

— Психиатр уверена, что Наталья совершила преступление?

— Лидия Петровна никогда так категорично не говорит. Считает это возможным, исходя из личности Натки.

— А психиатр может разговорить Наталью?

— Наверное, может, но пока та всех боится.

— Возможно, Лидии Петровне удастся со временем завоевать её доверие. Нам ведь самое главное — определенность.

— Так ведь вся беда в том, что даже если она совершила убийство, все равно нас с Аллой будут допрашивать, а с особенным пристрастием — меня. Я знаю и Натку, и Марика.

— Ларочка, одно дело — проходить в качестве свидетеля и совсем другое — в качестве подозреваемой. Ты ведь на своем горьком опыте поняла разницу.

Еще бы! Даже свидетельницей быть малоприятно, а уж подозреваемой и подавно. Почему-то следователь считает, что ему позволено рыться своими грязными лапами в чужой постели, задавать бестактные вопросы. Следователь Прохоров делал грязные намеки даже когда Лариса пришла на самый первый допрос. Тогда он вообще ничего не знал и допрашивал её не в качестве подозреваемой, а как начальницу убитого подчиненного. И тем не менее, многозначительно улыбался, задавал провокационные вопросы, намекал на служебный роман, на интерес Алки к Кости (а ведь не знал об этом!), на ревность и соперничество подруг за внимание молодого сотрудника. Фу, какая же все это мерзость!

Неужели снова придется испытать это унижение?! Но если в отношении Кости это ещё логично — она же действительно была его любовницей, да и мальчик был хорош, то аналогичные подозрения в адрес Марика сладкоголосого развратника, — просто отвратительны. Неужели кто-то может подумать, что она, красивая, обаятельная женщина, может купиться на дешевые трюки какого-то жалкого альфонса?! А ведь для некоторых людей такой расклад — женщина за тридцать и смазливый молодой человек, — кажется вполне реальным. Есть женщины, которых привлекают только юнцы, да и вообще с определенного возраста некоторые женщины предпочитают партнеров помоложе и прыти в постели побольше, чем у ровесников, и пылкость чувств.

Лариса попыталась успокоить себя, что к ней это не относится — Костя был единственным любовником, значительно моложе её. Но зачем себя обманывать? Кто-то может думать, что она имеет слабость к молодым симпатичным мужчинам. А менты-то точно настроят на это свои мозги и опять будут трясти её постель. Даже если Лару не будут считать подозреваемой и вызовут на допрос как делового партнера Марика, — наверняка следователь будет с кривыми улыбочками задавать провокационные вопросы — не было ли у них более близких отношений.

— Виталик, мне не хотелось бы выступать даже в качестве свидетельницы. Ненавижу всех этих следователей!

— Милая, придется. Раз они на вас вышли, то не отстанут. Если бы вы были всего лишь бывшими одноклассницами, то раскопать это было бы сложнее, но можно, — ведь вы иногда встречались с Натальей. Однако у тебя совсем недавно были дела с её любовником. Самое печальное, что это зафиксировано в документах, и сей факт может обнаружиться уже завтра или даже сегодня.

— Надо же! — возмутилась Лариса. — Столько ходит непойманных убийц, крупных преступников, а бросят силы на какого-то рядового «потеряшку»! Делать, что ли, ментам нечего, других забот нет?

— Когда дело касается сильных мира сего… Ну, что тут говорить! Ты ведь сама не маленькая. Не раз бывало — сбежит любимое чадо какого-нибудь высокопоставленного папаши, руководство всех поставит на уши, и на розыски бросают лучшие силы. А отпрыск валяется где-нибудь в притоне для наркоманов или просто решил вкусить прелесть свободной жизни без надоевшей опеки своих предков.

— А вдруг это банальное похищение?

— Ларочка, похищение — серьезное преступление. Тогда все действия органов оправданы. Жизни похищенного угрожает серьезная опасность. Наверное, ты и сама знаешь, что во многих случаях от похищенного избавляются.

— Если так, то при чем тут мы?

— Пока нет определенности, раскидывают широкий бредень. Ведь похитители не хватают первого попавшегося. Кто-то должен навести, сообщив о перспективной кандидатуре. К примеру, зачем похищать меня? Никто и ломаного гроша не даст. А вот ты — лакомый кусок.

— Виталик!..

— Прости, опять ляпнул глупость. Видимо, подсознательно вырвалось опасение за тебя. Люди твоего материального положения без охраны не ездят, а ты за рулем одна. Ларочка, это очень опасно.

— Ты хочешь, чтобы я обзавелась телохранителями?

— Нам будет труднее встречаться, но твоя безопасность мне дороже.

— Нет, Виталик, пока я к этому не готова. Два месяца назад меня уже пробовали похитить…

— Ты об этом ничего не говорила! Расскажи.

— Не хочу, — отрезала Лариса.

— Лара, я настаиваю! — на его лице появилось выражение озабоченности.

— Мне не хочется это вспоминать.

— Понимаю, что воспоминания тягостны, но мне обязательно нужно все знать, чтобы предупредить повторение.

— Давай в другой раз, ладно? Мне сейчас и без того тяжело, да ещё бередить душу воспоминаниями… Так вот, в отношении охраны. После неудавшегося похищения Мирон приставил ко мне телохранителей до тех пор, пока все не выяснится. Более тяжелого периода в моей жизни не было. Алка говорит, что я ходила с охранниками, как под конвоем. Они неплохие ребята, мы даже подружились, но когда за тобой неотступно следуют два человека, стоят в двух шагах, где бы ты ни была, — это непереносимо. Я расценивала это как ограничение свободы.

— Ларочка, ещё раз прошу: расскажи мне об этом похищении.

— Нет. Я сказала: в другой раз, — твердым голосом произнесла Лариса.

Сыщик неодобрительно покачал головой.

— Значит, ты категорически против охраны?

— Категорически, — поставила окончательную точку Лариса. Когда надо, она умела быть и твердой, и упрямой.

— Ладно, милая, не буду настаивать, раз ты так настроена. Может быть, потом ты передумаешь. А сейчас давай на время забудем обо всем и поедем ко мне, а? Я был бестактен — обещаю исправиться. Дай мне шанс реабилитироваться.

— Нет, Виталик, у меня не то настроение. Тяжело на душе.

— Уверяю тебя — сразу станет легче. Развеешься.

— Вряд ли. Когда гнетут заботы, расслабиться сложно.

— А мы забудем про все заботы.

— Ты, может быть, и забудешь, для тебя это рядовой случай, обычная работа. А я нет.

— Ларочка, для меня это не рядовой случай, раз дело касается тебя.

— Нет, Виталик. Сейчас у меня единственное желание — встать под контрастный душ и смыть с себя всю грязь и в буквальном, и в переносном смысле.

— Так у меня тоже есть душ, — не отставал он.

— Не настаивай, — Лариса бросила салфетку на стол, отодвинула тарелку, встала и быстро пошла к выходу. Виталий задержался, чтобы расплатиться, и догнал её уже когда она подошла к своему «Мерседесу».

Взяв её за плечи, он развернул к себе и заглянул в глаза.

— Милая… Прости меня. Я тебя расстроил.

— Дело не в тебе, — одним легким движение она высвободилась и достала ключи из сумочки. Виталий забрал их, сам открыл машину и помог ей сесть.

— Но я сознаю, что тоже внес свою толику в твое испорченное настроение.

Она молча смотрела на него.

— Простишь неотесанного сыщика?

Лариса наконец улыбнулась.

— Мне не за что тебя прощать. Я на тебя не сержусь. Всего лишь продемонстрировала тебе, что я отнюдь не идеал, который ты создал в своем воображении. У меня тоже бывают и хандра, и приступы дурного настроения, и вообще я не подарок.

— Подарок, и ещё какой! А все остальное — ерунда. Ты живая женщина, а у человека бывают разные состояния. Но я люблю тебя в любом настроении, даже когда ты сердишься и резко говоришь: «Нет!» И все же улыбка тебе идет больше, чем эта морщинка между бровями.

— Ой! — вскрикнула Лара и прикоснулась двумя пальцами ко лбу, разглаживая складку меж бровей. — Ведь почти каждый день делаю маски, чтобы разгладить эту проклятую морщинку! Теперь мои труды насмарку!

Сыщик от души расхохотался.

— Ну как тобой не восхищаться! Истинная женщина! Только что говорили о серьезных вещах, ты хмурилась, а теперь огорчилась из-за какой-то крошечной морщинки!

— Тебе хорошо говорить — мужчин морщины только украшают, а мне эта складка совсем не идет, я сразу становлюсь похожей на злющую-презлющую мегеру.

— А мегера бывает незлющая? — поддел он её.

— Это я для усиления впечатления, — Лара улыбнулась.

— Ну, слава Богу, я же говорю, что улыбка тебе идет гораздо больше. Даже ямочки на щеках появились.

— Ах ты, льстец!

— Нет, сегодня я показал себя не с лучшей стороны. Не выполнил норму по комплиментам.

— Ничего, у тебя ещё будет время наверстать.

— Только на это и надеюсь. Лар, а может теперь, когда настроение стало получше, все же поедем ко мне?

Отрицательно качнув головой, она завела двигатель, решив побыстрее уехать, чтобы избежать повторения просьб. Помахав любовнику, тронула машину, посмотрела в зеркало заднего обзора на одинокую фигуру на мостовой. Пожалуй, впервые Лара видела Виталия таким растерянным…

«Зря я с ним так, — подумала она. — Он-то чем виноват? Старается ради меня, тревожится… А я поджала губы, как перезрелая старая дева, которая непонятно зачем хранит свою девственность: «Нет и нет!» И чего я разозлилась? Не хотелось ворошить ту давнюю историю. Тогда ребята Мирона убили троих людей. Пусть те похитители, пусть полнейшие ублюдки и садисты, но убивать… Звериные законы какие-то… Заеду-ка я к Лидии Петровне. Сейчас без десяти шесть, психиатр уже на приеме. Нелегкая все же у неё работа — постоянно видеть тысячи людей, которые проходят через её кабинет, всем сопереживать, помогать. Она права, не каждый на это способен. Если не любить свою профессию, то быстро осточертеет».

Лариса перестроилась в левый ряд и стала искать разворот. Дорога от ресторана к психиатрическому центру была привычной, и она доехала без проблем.

Медсестры в регистратуре не было, видимо, отошла куда-то, а в холле тихо и пустынно. Видимо, по вечерам было мало посетителей. Лара решила не ждать, когда регистраторша появится, и оплатить консультацию на месте. Надо быть проще, как говорит любимая подруга.

Заранее приготовив конверт с деньгами, она постучала в дверь кабинета. Лидия Петровна что-то писала в амбулаторной карте. Услышав, что открылась дверь, подняла голову и улыбнулась.

— Лидия Петровна, тысяча извинений, что заявилась снова.

— Ничего Лариса, по вашему взволнованному лицу видно, что дело срочное. Присаживайтесь, пожалуйста.

— Вы говорили, что в силу особенностей своей личности Натка способна на криминал, но эта тенденция может быть не реализована. Вы ведь не только психиатр, но и прирожденный детектив. Как вы думаете, совершила ли Ната преступление?

— Полагаю, что да.

— И Марик убит?

Та внимательно посмотрела на Ларису, немного помолчала и с легким вздохом произнесла.

— Не в моих правилах столь категоричные утверждения, когда мало фактического материала. Но учитывая ваше беспокойство… Боюсь, что Марка действительно уже нет в живых, и Наталия имеет к этому прямое отношение. Она либо убийца, либо соучастница. Опасается допросов следователя, значит, не чиста перед законом. Одновременно Наталия боится чего-то еще. Видимо, чьей-то мести.

— «Крыши» тех, кого они с Мариком обманули?

— Скорее всего, так. Полагаю, что инициатором и основным исполнителем финансовой аферы был её любовник, а Наталия лишь слепое орудие в руках морально нечистоплотного человека.

— А каков, на ваш взгляд, Марик?

— Предварительно могу сказать, что он истерическая личность. Возможно, есть и другие психопатические черты. Любовник Наташи человек безнравственный, равнодушный, эгоистичный. Любит красивую жизнь, но не хочет и не умеет трудиться, чтобы её обеспечить. Ради собственных капризов ни перед чем не остановится. Чтобы заполучить деньги, а тем более крупную сумму, без колебаний пойдет на любое преступление, ничуть не испытывая угрызения совести. Криминальных задатков в нем гораздо больше, чем в Наташе. Она способна совершить преступление бездумно, подчиняясь чьей-то воле, а Марк — сознательно.

— То есть, он толкнул её на какое-то преступление?

— Наверняка. Поначалу, скорее всего, оно имело финансовую подоплеку. Обман, мошенничество.

— И за это с ним расправились?

— Может быть, он совершил криминал не сам, а руками Наташи.

— Почему же отомстили ему?

— Выяснить их связь несложно. Любой умный человек поймет, что Наталия не способна одна провернуть крупную аферу. Следовательно, у неё есть сообщник.

— И её пожалели, а его наказали?

— Вряд ли Наташу пожалели, судя по её состоянию. Возможно, сильно припугнули.

— Может быть, убили Марика на её глазах, чтобы показать, что с ней будет то же самое, если она не отдаст деньги? А пока Нату оставили в живых, надеясь все же их получить?

— Сомнительно. Скорее, должно быть наоборот — чтобы напугать Марика, проще вначале расправиться с нею.

— Но зачем же убивать Натку?

— Думаю, что к финансовой стороне аферы она не имеет отношения. Вы же говорили, что Наташа бестолкова в делах. При дебильности это закономерно. С математическими расчетами и сложными построениями у дебилов проблемы, они способны лишь на простейшие действия. Марк человек непорядочный, но в интеллектуальном отношении полноценен. Вряд ли он доверил бы своей неумной подружке заниматься финансами. Скорее всего, держал все деньги в собственных руках, а Наташа была лишь пешкой в его игре. Слепо выполняла его волю, но к деньгам не имела прямого отношения. Поэтому тем, кого они обманули, логичнее было бы оставить в живых Марка, чтобы получить назад свои деньги. Он несомненно трус, как все эгоисты и истерики. Испугается за свою жизнь и все вернет. Наталия может и не знать ни суммы, ни её местонахождения.

— Тогда почему она жива, а Марик, скорее всего, нет?

Лидия Петровна снова вздохнула.

— Думаю, что он обманул её. Возможно, оскорбил. Дебилы могут дать патологическую реакцию на обиду. Между ними могла произойти сцена, и Наташа в аффекте ударила его чем-то. Вы же говорили, что она способна на рукоприкладство. Есть женщины, которые ни при каких обстоятельствах не распускают руки, и уж подавно не проявят агрессию, но есть и такие, которые легко раздают пощечины, а в ответ на обиду могут ударить любым предметом. Стереотип выяснять отношения с помощью кулаков заложен в Наташе с детства. Пьяница отец, который бил и жену, и дочерей, сестра, распускающая руки, все это оказало на неё свое влияние. Если Наташа дралась даже с соперниками, которые сильнее её, получала тумаки, но это её не останавливало, то можно предположить, что она способна на патологический аффект.

— И разозлившись на что-то, она ударила Марика и нечаянно убила его?

— Вполне возможно.

— Тогда должны быть какие-то следы, например, кровь в комнате, где они дрались, или в машине, — предположила Лариса.

— Конечно. Так что вы рано тревожитесь. Наталия в силу своей интеллектуальной недостаточности неспособна на хладнокровное, хорошо продуманное убийство. Она могла совершить его лишь внезапно, под влиянием злобы, гнева, обиды и других сильных отрицательных эмоций. У неё не хватит ума скрыть потом все следы. Следственные органы их найдут.

— Лидия Петровна, спасибо, мне сразу легче на душе. Жалко Натку, но в конце концов, она получит по заслугам.

— Лариса, она же неполноценный человек!

— Да, понимаю. Грешно радоваться, когда кого-то посадят, но тем не менее, когда с тебя снято подозрение в убийстве, которого ты не совершал, невольно испытываешь облегчение.

— Это вполне естественная реакция. Но вы же добрая и вряд ли будете злорадствовать и радоваться, что ваша бывшая одноклассница окажется за решеткой.

— Нет, конечно. А она может там оказаться?

— В принципе, да.

— Разве её психическое заболевание не позволяет признать её невменяемой?

— Это будет зависеть от того, в каком состоянии она совершила преступление. Если имел место патологический аффект, то её признают невменяемой. Глубокая дебильность, когда человек не отвечает за собственные поступки, — тоже освободит от ответственности. Глубокой дебильности в данном случае я не вижу, но патологический аффект вполне возможен. Но для этого сама Наташа должна все рассказать психиатру.

— Если у неё был этот патологический аффект, вы ей поможете?

— Несомненно.

— Спасибо и за нее, и за меня. Вы всегда меня успокаиваете. Поговорю с вами, и сразу веселею. Потом услышу что-нибудь тревожащее, и опять волнуюсь.

— Это естественно, Лариса. Вы нормальная женщина, которая адекватно реагирует на происходящее. Долго унывать и печалиться вам несвойственно. Вы оптимистичны, не застреваете на негативных событиях, долго не грустите и легко переключаетесь. Любое хорошее событие повышает вам настроение, и вы тут же отрешаетесь от неприятностей.

— Вот обрадовали! А я-то считала себя легкомысленной! Вроде бы, кругом одни проблемы, а я радуюсь жизни, увлекаюсь мужчинами.

— Это нормально. Черта здоровой, устойчивой к стрессам психики.

— Как просто, когда тебе объяснят твой же собственный характер! Еще раз спасибо, вы меня так успокоили. Ехала к вам в плохом настроении, чувствуя, что нуждаюсь в вашей поддержке, и теперь снова с моей души снят груз.

— Значит, не зря приехали.

— Я, вообще-то, собиралась поговорить с вами об Алле. Меня тревожит её настрой. Ищет острых ощущений.

— Лариса, несмотря на внешнюю залихватскую удаль вашей подруги, она не так неразумна, как вы думаете. Многое из того, что она делает, рассчитано на публику. Алла ведь истерическая личность, я вам уже говорила.

— А вы специально сказали ей, что в ней истероидных черт всего чуть-чуть?

Лидия Петровна улыбнулась.

— Конечно. Психотерапия, Лариса. Для истерических личностей слов «истеричка» — как красная тряпка для быка. Если бы я ей сказала подобное, это подействовало бы раздражающе и не способствовало бы нашему с ней нормальному психологическому контакту. А так между нами была достигнута необходимая степень доверительности.

— Это вам удалось, Лидия Петровна. Я не переставала удивляться, как уступчива Алла в ваших руках.

— Если завоевать доверие истерической личности, то ею можно легко управлять.

— А все хорошие слова, что вы ей говорили, — преувеличение?

— Нет, это все правда, но поданная подчеркнуто. Она же отнеслась ко мне с уважением и доверием. Все то, что я сказала, в Алле действительно есть, но есть и иные черты, не столь положительные.

— Да, именно это меня и пугает.

— Бравада, позерство, игра на публику, стремление быть в центре внимания любой ценой, — все это ей присуще.

— Точно! Хлебом не корми, — дай разыграть бесплатный спектакль.

— Она даже перед вами немного рисуется. Истерической личности достаточно и одного зрителя. И передо мной Алла порой пыталась кокетничать.

— Ну, с вами она была совсем другая.

— Одна из её масок. Но в этой маске её можно оставить надолго, если убедить, что она ей к лицу, и ей будет комфортно.

— То есть, вы можете на неё повлиять?

— Конечно, Лариса.

— Тогда я за неё спокойна. Она вам так доверяет. Если вы убедите её, что маска благопристойности ей к лицу, — то она вас послушает.

— Послушает, не сомневаюсь. А также её можно убедить, что роль бесшабашной авантюристки её не красит.

— Это было бы самое замечательное! — воодушевилась Лариса.

— Нет проблем! — как говорит моя внучка. Убедим. На самом деле столь благополучной женщине, как Алла, не солидно играть роль рисковой дамы. Она же не психопатка. Девочки-подростки порой играют в игру «мне все нипочем, я такая крутая», но это опять же рассчитано на внимание и восхищение окружающих. А Алла уже не девочка. И она не из асоциальной среды, где подобный стереотип поведения типичен. Подруги преступников и судимые женщины могут играть роль жестокой, беспощадной, рисковой, удалой, бесшабашной. Алла же не такая. Она потому и играет в эти игры, что людям вашего круга подобное не свойственно. В её возрасте нормальная женщина имеет семью, детей и озабочена иными проблемами. А для Аллы это в новинку, потому так привлекательно.

— Да, раньше она была другой. Тоже с авантюрной жилкой, но не до такой степени.

— Это проистекает из её личности. Истерики легко подстраиваются под изменение ситуации. Десять лет назад ценились образование, социальный статус, служебное положение, ученая степень. Ваша подруга стала заниматься наукой, работала над диссертацией. Теперь ценятся только деньги, и она сменила установки.

— Но деньгами Алла не очень увлекается.

— И тем не менее. Раз быть богатым сейчас популярно и престижно, то и Алла не хочет отстать от жизни. В сфере бизнеса она хочет быть лучше многих, самоутверждается. «Я такая умная, предприимчивая, крутая, богатая», — такой ваша подруга хочет выглядеть в глазах окружающих.

— Но все именно так о ней и думают.

— А это её очередная маска. Определенные черты всего этого есть, но у Аллы они утрированы. Вы тоже богатая и преуспевающая бизнес-леди, однако не подчеркиваете этого и даже немного стыдитесь своих денег, полагая, что они заработаны неправедным путем.

Лара встала. Пора и совесть иметь. Психиатр вторые сутки на приеме, а она отнимает у неё так много времени.

Положив заготовленный конверт на стол врача, Лариса попрощалась. Та кивнула и тоже попрощалась. Оказалось, что давать деньги несложно, главное, иметь уверенный вид. Век живи, век учись.

Легкой походкой Лара вышла на улицу, открыла машину, села и задумалась. Куда теперь? На душе легко и спокойно. В таком настроении нужно общаться с теми, кого любишь. Пора домой. К любимому сыну и мужу, порадовать их ранним возвращением.

Надо позвонить Виталику. Некрасиво она с ним поступила. Достав мобильник, одной рукой набрала номер и услышала:

— Я вас внимательно слушаю.

— А я тебе внимательно говорю, что люблю тебя.

Тот, похоже, на минуту потерял дар речи.

— Милая, я так рад, что ты позвонила.

— Я тоже рада слышать твой голос.

— Твое настроение получше?

— Да. Я тут кое о чем размышляла, расскажу как-нибудь потом.

— Я готов немедленно с тобой встретиться, чтобы выслушать все, что ты пожелаешь сказать.

— Нет, давай отложим встречу на завтра. Я совсем не вижу сына. Вчера пришла поздно, Алешка уже спал. Сегодня хочу побыть с ним.

Он сдержал разочарованный вздох. Ничего, Виталик сильный, переживет.

— Мне вот какая мысль пришла в голову. Раз есть на свете такие замечательные сыщики, то не познакомить ли Алку с одним из твоих коллег? Я прекрасно знаю, что ты уникален и неповторим, и другого такого не найти, но все же, может быть, у тебя есть друг, который тоже обладает хотя бы некоторыми свойственными тебе положительными качествами?

— Ларочка, я готов терпеть твое неважное настроение сколько угодно, если в конечном итоге услышу слова, которые просто бальзам на мою очерствевшую душу!

— Хорошо, постараюсь исправиться и почаще говорить, какой ты замечательный, тем более, что так оно и есть.

— Ну и счастливый же у меня сегодня денек!

— Так как насчет хорошего приятеля для моей подруги?

— Нет проблем! Можно даже не одного.

— Нет, давай пока остановимся на одной кандидатуре, а там будет видно. Продумай, как это можно сделать, чтобы она ни о чем не догадалась.

— А почему это секрет?

— Алка пока ещё не в курсе. Это я сама решила проявить инициативу и выступить в качестве службы знакомств.

— Что, твою подругу нужно пристроить в хорошие руки?

— Умница ты мой! Именно так.

— Готов хоть ежедневно поставлять твоей подруге приятелей, лишь бы ещё раз услышать, что я «умница».

— Ты дурачишься или серьезно?

— И то, и другое.

— А-а, а то я уже начала подозревать, не впадаешь ли ты в романтическую юность.

— Ну вот, теперь холодный душ!

— Контрастный.

— Тоже неплохо для разнообразия. А у Аллы проблемы?

— Похоже, да.

— Тоже с криминальным оттенком?

— Пока нет, но она ведет себя так, что это возможно. Сама нарывается на неприятности, провоцирует всяких отморозков, а потом собачится с ними.

— И ты полагаешь, что личный сыщик убедит её не делать этого?

— Нет, я надеюсь, что новое увлечение позволит ей переключиться. Алка дурью мается. Хохмит, что ей стало скучно жить, но в каждой шутке есть доля правды. Подруга действительно тоскует. Любовников полно, но лишь для постели. Может быть, сменив круг общения, она найдет человека для души.

— Сама придумала?

— Разговор с психиатром навеял.

— А меня со своей подругой познакомишь?

— А тебе меня мало?

— Заранее ревнуешь?

— Ревную.

— Я ощущаю себя совершенно счастливым: любимая женщина сказала, что любит меня, считает замечательным, умницей, да ещё и ревнует. Это ли не счастье для настоящего мужчины?!

— Повезло тебе в жизни.

— Еще как!

— Все, милый, я уже подъехала к своему дому. До завтра.

— До встречи, милая.

Лара убрала телефон и въехала на стоянку. Слава Богу, сегодня она вернулась сравнительно рано. Есть как минимум, два часа, чтобы побыть с любимым сыном. К черту все проблемы, в первую очередь она мать! Лидия Петровна совершенно права — ни бизнес, ни социальный статус не соизмеримы с простыми человеческими радостями, по крайней мере, для нормальной женщины.

Первым её встречал, конечно же, Дон. Взволнованно дыша, повизгивая и виляя хвостом, пес тыкался влажным носом в её руку и от чувств даже два раза гавкнул, хотя и знал, что лаять дома строжайше запрещено.

Из комнаты вышли радостный Алешка и его гувернантка Лена. Сын бросился на шею и повис, болтая ногами.

— Ма! Как хорошо, что ты сегодня рано. А мы с Леной новую игру освоили. Я тебя тоже научу.

Хорошо, что она отказалась от встречи с любовником и приехала домой. Улыбающееся лицо сына, мягкая улыбка на лице Лены, счастливая собачья морда, — как приятно, когда они тебя окружают.

— А папы ещё нет?

— Он позвонил, что задержится.

Лара сдержала облегченный вздох. Алешку обмануть можно, Мишу нет. Он сразу поймет по её лицу, что опять что-то случилось. Вчера, когда она вернулась, муж уже спал. Пока его нет, она успеет морально подготовиться к его приходу и, дай Бог, Миша ничего не заметит.

Приняв душ, она переоделась в домашний костюм, сняла макияж, чтобы кожа отдыхала, нанесла увлажняющий крем и прошла в комнату сына.

— Садись, я тебя быстро научу, — предложил Алешка.

— Лариса Николаевна, можно мне пойти домой? — спросила гувернантка.

— Конечно, Лена. Спасибо за все. Я каждый раз радуюсь, как нам повезло, что у сына такая чудесная наставница.

— Спасибо, — смутилась девушка.

Одев пальто, гувернантка попрощалась с обоими и ушла.

— Ты ужинал? — спросила Лариса.

— Конечно. Сам приготовил шарлотки, меня Лена научила.

За игрой время пролетело незаметно. В девять Алешка сам постелил постель, одел пижамку и лег. Лара присела рядом и взяла сына за руку.

— Какую казьку казять? — спросила она, подражая тому, как он говорил, будучи маленьким. Десятилетний сын все ещё любил сказки.

— Расскажи лучше анекдот. Наши ребята все знают, а я ни одного.

Ого, сын растет. Ему уже не хочется сказок. Ладно, анекдот так анекдот.

— Учительница спрашивает у Вовочки: «У тебя вши есть?» «Есть», — отвечает тот. «А чем ты их лечишь?» — «А они у меня не болеют».

— Еще, — отсмеявшись, потребовал Алешка.

— Дети играют в машину. Вожак говорит: «Ты будешь кузов, ты — колесо, ты — кабина, а я самый главный — водитель». На Вовочку деталей не хватило, он плачет. «Ладно, — говорят ему, — ту будешь выхлопной трубой. Беги сзади и громко пукай».

Сын засмеялся и потребовал еще.

— Перед прыжком парень спрашивает инструктора: «А что мне делать, если парашют не раскроется?» — «Быстро маши руками». Парень прыгает. Через некоторое время снаружи раздается стук в иллюминатор: «А дальше-то что делать?»

— Расскажи еще, завтра я сразу выдам несколько анекдотов, — вот ребята удивятся!

— Бабушка говорит внучке: «Машенька, положи серебряную ложку в чай. Микробы от серебра погибают». «Ты что, хочешь, чтобы я пила чай с дохлыми микробами?» — возмутилась девочка.

— Еще два, и будет полный порядок. Они короткие, я все запомню.

— Чарли Чаплин выгуливает собаку. Та подошла к очень худой женщине и стала её обнюхивать. «Почему она это делает?» — удивилась та. «Просто она не видела столько костей сразу».

— А второй?

— Стоит ежик на пеньке и хвастается: «Я сильный, я очень сильный!» Идет мимо медведь и ка-а-ак даст ежику лапой! Ежик упал. Лежит и думает: «Да, я очень сильный, но — легкий!»

— Еще один и все, — попросил Алешка.

— Нет, сынок, ты сказал, что ещё два и порядок. Мужчина должен держать свое слово.

— А завтра ещё расскажешь?

— Расскажу.

— Тогда ладно. На первый раз и этого хватит. Спасибо, ма!

— Спокойной ночи, Лешенька.

Поцеловав сына, Лариса подоткнула, как в детстве, одеяло, хотя он уже вполне самостоятельный, потушила свет и вышла из его комнаты.

Когда пришел Миша, Лара уже была в прекрасном настроении. Она нежно поцеловала мужа и спросила:

— Устал, дорогой?

— Есть немного, — признался он.

— Ужинать будешь?

— Буду, только вначале приму душ.

Миша ушел в ванную, а Лара быстро разогрела ужин и услышав, что муж выходит, разложила по тарелкам. Есть ей не хотелось, она вообще предпочитала не ужинать, но надо составить компанию Мише. Лариса положила себе немного овощного салата и пару колечек фаршированных баклажан. Некалорийно, зато полная тарелка, выглядит как настоящий ужин.

— Как дела? — спросила она, когда муж сел за стол.

— Неплохо. Работаю над новым проектом. Как всегда, когда дело движется, появился азарт — хочется побыстрее завершить и посмотреть, что получится. Самое замечательное — в мою группу вернулся Виктор. Он талантище, правда, характер у него не сахар — вспыльчив, раздражителен, но я на такие мелочи внимания не обращаю, была бы голова на месте.

— А он уходил из твоего отдела?

— Да, переругался с руководством, указал им на недостатки и неумение организовать нормальную работу, хлопнул дверью и ушел в бизнес. Но там у него, видимо, не получилось. Он же ученый, а не коммерсант. Вовремя понял и вернулся. Правда, у нас зарплату почти не платят, зато человек на своем месте. Я три месяца уговаривал его вернуться. Мы продумали одну идею, как совместить науку с коммерцией.

— А почему ты не хочешь возглавить свой отдел? Тебе же сто раз предлагали.

— Ты же знаешь, я ученый, а не администратор. Не умею стучать кулаком по столу.

— Но можно же по-разному руководить и обойтись без кулака.

— Все равно организационная работа отнимает слишком много времени. Начальниками обычно становятся карьеристы, которые не реализовали себя в профессиональной сфере. Начальники вроде работают по своей специальности, что дает им основание надеяться, будто они по-прежнему в обойме, но от науки они уже далеко.

— Как знаешь, дорогой. Твой талант все равно в землю не зароешь.

— Спасибо, родная. Мне очень нужна твоя поддержка, особенно сейчас, когда кругом бардак и науку загоняют в тупик.

Лара погладила мужа по щеке.

— Пойдешь к себе? — спросила она, сложив грязные тарелки в моечную машину.

— Да, если ты не возражаешь, — ответил тот с извиняющейся улыбкой. Надо закончить кое-какие расчеты.

— Конечно, не возражаю. Работа для тебя — главное.

— Нет, Ларуся, самое главное — это ты и Алешка.

— Я знаю, мой дорогой. Просто хотелось ещё раз это услышать.

Он улыбнулся, поцеловал жену и ушел в свою комнату.

Лара решила лечь пораньше. На душе уже было спокойно. Конечно, в будущем неприятности возможны, но, как говорила её психиатр, страшны не они сами, а наша реакция на них. Если не очень брать в голову, то и проблемы покажутся не такими уж страшными.

Все же хорошо быть нормальной женщиной и легко переключаться с отрицательных эмоций на чисто женское восприятие жизни. Есть проблемы будем решать, выдалась передышка — будем улыбаться. Приятно сознавать, что невроз ей не грозит.