Дух города

Глава 7

Здание ФСБ.

Максим Николаевич зашел в кабине в Илье Владимировичу:

— Мы вычислили одного из целителей. Сейчас опергруппа берет ее. — Доложил он стоя у самых дверей.

— Что-то вы долго, — Илья Владимирович поморщился, — я ждал еще вчера, что вы ее возьмете.

— Не могли никак найти. Мы не всесильны. Ее телефон был отключен. Слежка за ее квартирой и квартирой матери никого не выявила. Отрабатывали другие варианты. Сейчас телефон включился в квартире матери. Оперативники задержали женщину, — Максим с сожалением развел руками.

— И в чем проблема? — Выжидательно посмотрел на него полковник.

— В секретности, — недовольно произнес Максим, — по документам этой гражданке пятьдесят три года. А задержали девушку, на вид, лет двадцати пяти, может, тридцати. Я приказал везти ее сюда.

— Правильно сделал. Она, как и ты, скорее всего, омолодилась. Только посильнее, — задумчиво кивнул Илья Владимирович. — Конечно, связалась с кем-то из Хранителей, и вот результат. Где она? Ее уже привезли?

— Да, минут десять назад. Я сразу к вам. Сейчас держим ее в комнате для допросов.

— Дай мне ее дело, быстренько ознакомлюсь, — Максим протянул папку с делом задержанной. Илья Владимирович несколько минут перелистывал бумаги в полной тишине, внимательно изучая информацию. Потом передал папку обратно майору:

— Что ж, сейчас вызову Семена, и идем к ней, полковник потянулся к телефону и отзвонившись бодро встал из-за стола.

По гулким и пустым коридорам они дошли до комнаты допросов. Воскресенье — и в ФСБ воскресенье. Какая-то запредельная тишина окутывала все здание.

«Но если честно», — думал Андрей, — «то в остальные дни в этом здании тоже очень тихо. Нет ни суеты, ни гула голосов. Привыкли тут все делать свою работу молча».

Они остановились у двери в комнату допросов. Семен Иванович уже ждал их. Молча раздвинулся конвой, кивнув, и они зашли в кабинет. Комната допросов была устроена по примеру голливудских фильмов, только отсутствовала зеркальная стена, за которой обычно стоят наблюдатели. А так — казенный железный стол, прикрученный намертво к полу, стул, на котором сидела молодая женщина в наручниках, пристегнутых к специальным цепям, приваренным к столу. С другой стороны стола, у стены, стоял ряд стульев.

Вошедшие взяли по стулу и, придвинув их к столу, сели напротив подозреваемой. Максим открыл папку, достал ручку и бумагу, приготовился записывать. Напротив него сидела молодая женщина. Светлые волосы, симпатичное лицо. Но было в ней что-то неприятное. Максим чувствовал исходящую от женщины злобу и ненависть. И даже не лично к ним, а ко всему миру. Видно, жизнь ее по истрепала, и даже произошедшее омоложение мало что изменило внутри. Пусть внешне она и стала моложе, но затравленность во взоре никуда не делась.

— О! Пришли шакалы! — встретила девушка их таким своеобразным приветствием. Она улыбалась, но в глазах хорошо читалась ненависть и презрение к вошедшим.

— Молчать! — рявкнул Семен Иванович, и открыл ее дело, — гражданка Оксана Николаевна Бутырина? — он вопросительно посмотрел на нее.

— За что меня задержали? Я не Оксана Николаевна, я ее дочь. — Она несколько вальяжно откинулась на стуле, пытаясь продемонстрировать свою молодость.

— Ну-ну, — улыбнулся Илья Владимирович. — И как же вас зовут, гражданка?

— А… — она растерялась, — Таня… Татьяна!

— По нашим сведениям, у Оксаны Николаевны нет дочери. Да и вообще как-то с детьми не срослось. А Татьяной зовут вашу маму. Никакой фантазии, — повернулся он к Семену Ивановичу.

— А что, как ощущение, когда скидываешь тридцать лет? — так по-доброму спросил ее Семен Иванович, — хорошо же, ну, скажите, хорошо!

— Хорошо! — сказала она, и замолчала.

— Ну вот, и я говорю, хорошо, гражданка Оксана Николаевна, очень хорошо, что мы с вами можем поговорить, — Семен Иванович был сама доброта и сочувствие. — Хотелось бы услышать вашу историю поподробней. С кем из Хранителей общались? Что делали, как жили эту пару недель. Чем дышали?

— Все равно у вас ничего не выйдет, мусора поганые! Шато сказал, что меня освободить, — для него, как два пальца об асфальт. Так что запирайте меня, где хотите, я все равно уйду! — Она мгновенно преобразилась и стала похожа на маленького злобного щенка.

— А вот обзываться не следует, — взял на себя роль «плохого полицейского» Илья Владимирович, — не хочешь по-хорошему, мы найдем варианты развязать тебе язык! И на Шато у нас найдется управа. Не беспокойся. Так что? Попытаемся найти общий язык, или так и будешь запираться? Это ФСБ, а не полиция, для нас законов не существует. Будем держать тебя здесь столько, сколько нужно. А твой Шато давно сотрудничает именно с нами. Так что помощи от него не жди. А ведь ты помолодела. Похорошела. Наверняка, теперь-то и пожить нормально хочется? А мы тебе поможем. И деньгами, и жильем. Все будет. Только вот ты пока этого не хочешь.

— Да что от вас хорошего ждать можно? Вы шакалы, шакалы и есть! Даже сейчас, — она сглотнула и замолчала. — Все вы козлы, и Шато этот ваш козел. Наобещал с три короба, крови моей слил, и исчез, сука! — потом как-то разом успокоилась, и уже тихим голосом сказала, — водки принесите, расскажу, что знаю. Мне скрывать нечего! Что на Шато этого работать, что на вас. Все равно же не оставите в покое.

Илья Владимирович выразительно посмотрел на Максима, тот кивнул и покинул комнату. Минут через пять вернулся с бутылкой достаточно приличного коньяка и граненым стаканом.

— Ну, нет у меня водки, а вот коньяк — пожалуйста. Самое то стрессы снимать, — оправдываясь, поставил коньяк на стол Максим.

— Это нормально, у нас у всех, как минимум, по бутылочке припрятано в кабинетах, — хлопнул его по плечу Семен Иванович и, налив полный стакан, протянул его Оксане. Та, не морщась, выпила весь стакан, и поставила его обратно на стол.

— Б..ть, как стала целителем — выпивка почти не берет. Хреново, — она как-то сразу размякла, — ну, что вы хотели услышать? — спросила она устало.

— Давайте с самого начала. Что случилось в метро? — Максим взял ручку и приготовился записывать.

— В метро… Ехала я с идиотом мужем домой. Да деньги не поделили. Мы металл сдали удачно. Вот муж и хотел забрать все, и свалить к друзьям своим, в гараж. А они, б. ть, такую сивуху пьют, что пи. ц полный. А я говорю: давай нормальной водяры купим, за. ли уже своей сивухой. Ну, он и полез драться со мной, прямо в вагоне, двинул мне по лицу, попал по носу, больно, пи. ц, кровь полилась. А тут еще баран один встал — и давай меня защищать. Типа, хрена ли ты женщин бьешь? Совсем безмозглый козел. Бьет, значит, любит. Ух, как я ему двинула, не хрен на мужа залупаться! А потом шухер начался. Поезд дернулся, свет погас. Такая куча мала, что просто п. ец. Ну, мы там нормально с моим Васей, не растерялись, пару лопатников подрезали. Хороший денек выдался. Потом понаехали врачи, полиция. Нас вытащили, я сразу к ним. Говорю: смотрите, козлы, как я из-за вас пострадала, денег дайте. Ведь должны же дать были, а зажали, суки! — она посмотрела на Семена Ивановича, ища у него сочувствия, тот кивнул:

— Продолжайте, — он перелистнул страницу в блокноте готовый снова записывать ее рассказ.

— Ну вот, я и говорю, я же вся в крови была. У меня и нос разбит был, и губа, да и приложилась я во время аварии не слабо. Я их тыкала носом, а они: «Ран на вас нет, все с вами нормально. Идите домой, потом обратитесь за компенсацией». Ну, записали нас, и свалили мы. Нечего нам там было отсвечивать, с чужими лопатниками-то. В итоге, накупили сивухи, и в гаражи. Я пью, а меня не берет почти. Муж выгнал домой, говорит, хули на тебя продукт переводить. А дома уже сидел этот Шато. Весь из себя. О, говорит, здравствуйте, девушка. А сам почти мой ровесник. В общем, говорит, что теперь я стану целителем. И все такое. Наобещал золотые горы. Дал мне воды какой-то, говорит, в залог нашего сотрудничества, ты, говорит, станешь молодой, и у тебя снова впереди будет вся жизнь. Болтун старый. На хрена эта молодость, с такой-то жизнью? Дня через два приперся муж. Увидел меня. А я уже годков десять-двадцать скинула, сиськи опять в норме, талия появилась, — она призывно руками покачала свою грудь, — во, видишь? И муж мой увидел. Два дня с меня не слезал, козел старый. Затер до дыр. На молоденьких его потянуло. Руки трясутся, елозит по мне, елозит. И деньги нашел, что Шато оставил. Друзей позвал, хвастаться мной, нажрались все — и давай меня пользовать. Еле сбегла от этих козлов. Доковыляла до матери. Та уже старая, вообще не соображает ни хрена. Ну, в общем, осталась у нее. Муж неделю бухал. А я вроде пришла в себя. Шато заходил, х. й знает, как нашел. Дал еще денег. Три дня с меня кровь сливал. Обещал миллионы, и хату охрененную. Только, говорит, есть еще один целитель. И если он дойдет куда-то там, то он станет настоящим целителем, а я типа того. Все, отбегаюсь. Вот, наверное, и все.

За рассказом она допила всю бутылку коньяка и, икнув, стукнула ею по столу:

— Еще неси!

Максим вопросительно посмотрел на полковников и развел руками:

— У меня больше нет.

Илья Владимирович встал:

— Ладно, теперь я схожу, — он недовольно качая головой вышел из комнаты.

Оксана тем временем разревелась:

— Дура я, скажите, ведь дура? — всхлипывая, вопрошала она Максима, — вот дал мне бог вторую молодость, а что с ней делать? Ведь все равно сопьюсь. И кровь эта ваша волшебная мне не поможет, — ее нос и щеки мгновенно стали красными.

Максим смотрел на нее — и не мог понять. Как вот ЭТО могло стать Целителем? Как и почему Дух выбрал именно ее?

Вернулся Илья Владимирович, тоже с бутылкой коньяка, поставил ее на стол, скрутил крышку и подвинул Оксане. Та уже прекратила всхлипывать, вытерла лицо протянутой салфеткой и не глядя ни на кого, будто стесняясь — налила себе.

— Что вам еще надо? Я все рассказала. Что со мной будет дальше? — произнесла она отрывисто между глотками из стакана.

— Дальше отвезем тебя на дачу, отмоем, оденем. Поживешь пару дней, протрезвеешь. За городом хранители не смогут тебя достать. Так что придешь в себя, и решим, вместе с тобой, как дальше быть. Но это завтра. Сегодня останешься тут. У нас хорошие гостевые комнаты. Переночуешь спокойно, а завтра с утра на дачу. Только больше никакой выпивки. Все. Сухой закон. Поняла?

— А что мне будет, — с пьяной хитринкой начала она, — если я вам скажу, кто второй целитель? А?

— Откуда ты знаешь? Ты уверена? — Илья Владимирович удивленно встал и подойдя к Оксане навис над ней опираясь руками на стол.

— Конечно, б…ть, уверена, я его три раза ножом пырнула, а этот козел через полчаса — как не бывало. Сука. Он же должен умереть, иначе умру я. Ведь я правильно говорю? — она посмотрела на полковников. Вроде пьяна вдребодан, но еще не все мозги пропила, свою выгоду блюдет. Однако, трезвеет быстро. Сказывается кровь целителя.

— Что ты хочешь? — Перешел от угроз на деловой тон Илья Владимирович.

— Ящик водки. И чтобы он сдох. Понятно? — выкрикнула она. — Я его переживу. Я вас всех, козлов, еще переживу! — и пьяно рассмеялась с вызовом глядя в глаза собравшимся.

— Ящик водки мы тебе организуем, даю слово, а вот насчет второго условия — тут надо посмотреть, насколько ты готова с нами сотрудничать? — услышав эту фразу от Семена Ивановича, Максим удивленно посмотрел на него, но тот, прикрыв глаза, показал, что все нормально, не дергайся, разберемся.

— Хрен с вами, договорились. Вы же меня не наеб. те? Вы же это, полковники, офицеры, ваше слово, господа офицеры… вот… — она замолчала, выжидающе уставившись на Семена Ивановича, звериным чутьем распознав в нем старшего.

— Даю слово офицера, если тебе так этого хочется. Ящик водки, и мы разберемся со вторым целителем, если ты обещаешь полное сотрудничество с нами, — твердо сказал Семен Иванович.

— Я, как домой вернулась, с попойки в гараже, изучила в интернете все о катастрофе. Слышала, что миллион выплатить могут. Вот и искала все, что можно. А там интервью с один молодым пацаном. Ну, типа, вот он был на том самом эскалаторе, вот тут у него ушиб, и тут шишка, и вот тут он ободрался, а я смотрю — ничего и нету. Никаких следов. Вот, думаю, совсем баран, нет, чтобы за деньгами бежать. Хотя, думаю, может, как и меня, его тоже турнули. Типа, ран нет, — и пошел лесом. Теперь вот так деньги выманивает из нашего дорогого правительства. У них-то денег хватает, а с нами делиться никто не спешит. Козлы они, — она грустно замолчала в поисках поддержки в глазах слушателей, не нашла, и продолжила, — ну вот, я его и пробила там по всяким «Одноклассникам», «В контакте», и прочее. — Она не определенно покрутила руками, но в голосе ее чувствовалась гордость за себя. Мол, я умнее вас оказалась!

— Откуда ты все это умеешь? — прервал ее Илья Владимирович.

— Да дело-то нехитрое. Я же не всегда пропащая была. Работала временами учителем в школе, пока не выгоняли. Я ж учитель по образованию, да все из-за мужа с его друзьями. Бывало, затянет меня в загул, и все. А вот у учеников и набиралась всякого. Там, в школе, такие страсти происходят, вы даже не подозреваете. Дети «лайки» считают, кто к кому заходит, кто с кем в друзьях состоит, ну и вот. Нашла я этого парня. Следила весь день за ним. А вечером он с приятелем своим в бар какой-то пошел. Ну, и я туда. Познакомились. А он, придурок, меня давай коктейлями угощать, и смотрит так, будто прям сейчас в койку потащит, а у меня после мужа все на хрен болит, от одной мысли об «этом самом» плохо становится. Думала, дома у него, или, там, в гостинице какой-нибудь разобраться с ним, а тут он в баре в туалет отошел. Ну, и я на всякий случай за ним. В самом баре футбол начинался, и внизу, в туалете этом, никого не было, только он один. Ну, думаю, удачно складывается. А дальше уже все просто. Ткнула его пару раз ножом, и тихонько вышла. Нож у меня острый, ну, там, сумку подрезать, или отбиться от дебилов каких. Так что я его точно хорошо порезала. Сама видела, как кровь полилась. У этих мужиков один футбол в голове, никто так и не спустился в туалет, и я незаметно, свалила из бара на улицу. Стояла там, недалеко. Думала, сейчас «скорая» приедет, и вынесут его, накрытого простыней, а, б…ть, нет! Они с приятелем через полчаса вышли, и на скамейку уселись. Он, хоть и бледный, но живой, сука. Свалила я оттуда домой на хрен. Шато ждала. Надо было посоветоваться, как с этим целителем справиться. Как, блин, его убить, если на нем все заживает? Так что он живехонек. Убийство мне тут не пришить, и вообще, я совершенно чиста!

Она замолчала и вопросительно уставилась на Илью Владимировича:

— Ну что, я свою часть выполнила. Устала я от вас. Тащите ящик водки, и валите уже на хрен. Дайте отдохнуть человеку. — Она откинулась на стуле и сложила руки на груди. Затем преувеличенно безразлично стала рассматривать потолок.

— Сейчас, — Илья Владимирович смотрел на Максима, тот рылся в телефоне.

— Нашел, вроде, — Максим остановил видео, — этот? — спросил он и показал экран.

— Точно он, гаденыш мелкий. Андрей, вроде, его зовут, — в ее голосе слышалась только усталость и безразличие. Было видно, что она рассказала все и дальнейшее ее уже мало интересует.

— Найдем, — сказал Илья Владимирович. — Сейчас тебя уведут в наш гостевой номер, — обратился он к Оксане. — Про ящик водки я помню. Все принесут, и закуску тоже. А завтра вывезем тебя на дачу. И будем решать, что делать дальше.

В кабинете у Ильи Владимировича вышагивал злой Семен Иванович. Максим сидел тихонько на стуле, а тот его отчитывал:

— Ладно, эту дуру ты нашел, но как ты прохлопал этого Андрея? Нет, объясни мне? Даже эта, весьма ограниченная бабенка, нашла целителя, а ты где был? — грозно нависнув над Максимом, выговаривал Семен Иванович. Потом повернулся к Илье Владимировичу:

— Ты же говорил: «лучший аналитик», «лучший аналитик»! И что? Совсем работать разучились? — он в негодовании хлопнул рукой по столу.

— Да успокойся ты, ну, повезло дуре просто, — успокаивающим тоном проговорил Илья Владимирович, — повезло ей. Там знаешь, сколько народу было? И интервью не один человек давал. Если порыться в интернете, найдешь этих пострадавших больше, чем народу там было. А она вычислила первого попавшегося, и пырнула его ножом, а он не загнулся. Вот, стало быть, и целитель. Повезло ей. А если бы он загнулся? Что тогда? Пошла бы ножом резать следующего, а за ним следующего? Мы так же должны были действовать? Ты не вали все на Максима, он нормально свою работу сделал. Нашел одного целителя? Нашел! А теперь мы знаем и второго. Так что охолонись немного. Сядь! — Последнюю фразу он рявкнул уставившись на Семена Ивановича и грозно сверкнул глазами.

Полковник уселся на стул, достал платок и вытер лоб:

— Ладно, извиняюсь, погорячился. После разговора с этой мразью тяжело себя в руках держать, — оправдывался он, — но сейчас, Максим, давай, вычисляй. У тебя на руках все козыри. Жду с докладом вас обоих у себя через час. Илья, организуй этой Оксане все, что обещал. А я пойду к себе, буду ждать новостей, — и он, тяжело поднявшись, вышел из кабинета.

Максим вернулся в свой отдел и стал крутиться, как уж на сковородке. Вычислить Андрея оказалось делом несложным, затем он пробил его телефон и определил местоположение. Заодно вычислил, что за девушка брала у него интервью. Пробил и ее телефон. В данный момент они находились вместе.

«Сейчас день, воскресенье», — подумал Максим, — «видно, друзья, или, может, пара».

— Телефоны на прослушку, и отслеживать перемещение. Если что, сразу сообщайте! — дал он указание сотрудникам, а сам пошел на доклад к начальству.

Пока шел, все раздумывал об Оксане: вот ведь как бывает, дали человеку второй шанс, омолодилась, вроде и денег подкинули. Сама — обладательница лечебной крови, которая на вес золота. И что в итоге? Сидит и глушит водку от осознания собственной никчемности. Это, как в поговорке: сколько овцу в волчью шкуру не ряди, овцой и останется. Точно про нее. Как была никчемная дура, так и осталась. Но, с другой стороны, хитра. Сразу принимает сторону силы. Вот, вроде, даже и условия себе обеспечила максимально комфортные в ее ситуации. С такой надо держать ухо востро. Если она даже на убийство решилась. Не простая тетка, ой, не простая! Фигня какая-то творится вокруг этих целителей-хранителей. Все как-то внезапно закрутилось. К чему приведет, непонятно. И главный вопрос, который мучил Максима: зачем полковникам так нужен этот целитель? Что с ним делать? Пока во всей этой ситуации в плюсе остался один Шато. Забрал свой литр крови у целителя, и ни у кого к нему никаких претензий. Так, за размышлениями, Максим и дошел до кабинета Сергея Ивановича, где оба полковника что-то обсуждали, ожидая его.