Духовные оды

Орудье благости и сил,

Господня дщерь, Его подобье,

В которой мудро совместил

Он твердость, кротость, ум, незлобье

И к благу общему любовь,

О доблесть смертных! Добродетель!

О соль земли! — хоть сонм духов,

Разврату нравственну радетель,

И смеет звать тебя мечтой;

Но Бог, я мню, ты воплощенный.

Так, — ты наместница Творца,

Его зиждительница воли

В Его селеньях без конца,

И в сей борения юдоли

Добра и зла ты вождь един,

К высокой той чреде ведущий,

К которой избран Света сын.

О Ангел, в человеке сущий!

О человек, лицом, душой

На небеса взирать рожденный!

Ты, доблесть, — мужества пример,

Ты — целомудрия зерцало,

Незыблема подпора вер,

Несокрушимо стран забрало.

Ты в узах, в бедствах присный друг,

Клеврет в трудах, товарищ в бденьи,

Вождям и пастырям ты дух

Даешь, их паств и царств в храненьи,

Плод ратаям, талантам блеск,

Венец — всех нужд превозможеньям.

Ты, Добродетель, образец

Благодеяньев всех возможных,

Гармония благих сердец,

Источник сладостей неложных.

Ты, — если царствуешь с царем, —

С судом он милость сочетает,

Зло облистав своим лицом;

От сильных слабых защищает;

Покров наук и муз ты плеск,

Мать сирых, врач изнеможеньям.

Кто раз узрел твои черты,

Твоей пленился красотою,

Вкусил священных уст соты

И весь слился с тобой душою,

Тому других красот уж нет:

Прах — без тебя ему богатство,

Корона — в терниях цветет;

Но где узрить тебя, — препятство

И смерть ему уже ничто; —

Летит тобою насладиться.

Тогда ему и злой тиран

И все его прещенья, муки, —

Как будто знак к победе дан;

Все ужасы — торжеств как звуки

Манят на лобно место течь:

На пир, на брак как бы с невестой,

С улыбкою идет под меч.

Так Михаил шел в гроб отверзтой[2],

Чтя ханску ярость ни во что,

Чтоб идолам не поклониться.

Тогда, — как страстны мы тобой,

Каких свойств милосердья чужды?

Смягчаемся сирот слезой,

Не сносим хладно нищих нужды,

Воспитывать детей рачим,

Болезнь и старость облегчаем,

Цвет целомудрия храним,

Ум слепо верою пленяем.

Скорей царь бедность посетит,

Любя тебя, чем дом богатый.

Тогда в судилищах и суд

Дают бояры беспристрастно,

Отечество, царя блюдут

И правду говорить бесстрашно.

Тогда, о сладостный восторг!

Царицы — верных жен примеры:

Вершит свой Евпраксия рок![3]

Лилеей став царевна веры,

Сама дев сонму председит[4]

И в души льет их нравы святы!

Но льзя ль исчислить лепоты

Твои, о доблесть всеблаженна!

Ты все вчиняешь в красоты,

Что тронет длань твоя священна:

Как соль творит вкусней все яства;

Тобой геройством — храбрость чтут,

Щедротою — урон богатства,

Прощеньем ты караешь месть,

Ты ненавидима, а любишь.

И, Добродетель, посему

Добротой Богу ты подобна,

Что, доброхотствуя всему,

Ты благородством превосходна:

Твой правда труд, твой польза плод;

Ты не себе, но всем радеешь,

Ко всем добра ты — для доброт,

Просить награды — не умеешь;

Всему предпочитаешь — честь

И о делах своих не трубишь.

Величия и славы цвет

Небес, о беспорочна Дева!

Тобой стоит сей только свет

Среди страстей кипящих рева.

Коль не было б в нем чад твоих,

Орлов, сквозь бурь лететь рожденных,

И голубиц, от чресл святых

Твоих на свет произведенных,

Чтоб зло кротить и побеждать, —

Мир пал давно бы в преисподню.

Цвети ж сильней эдемский крин,

Средь дебрь терновых здешня мира,

Да благовонием твоим

Моя всех услаждает лира.

Или во мне твоих доброт

Лицом благоволи явиться:

Тогда и солнце от красот

Не усумнюся отвратиться,

Твою чтоб только пальму взять

И к лону принести Господню.