Dung beetles

Глава 14

— Ого! А вы тут не скучаете! — Дверь микроавтобуса распахнулась впуская в прохладу салона Ларису. — По какому поводу ржем? — Виктор и Лена не ответили, но потихоньку начали успокаиваться, Лариса и Андрей переглянулись одновременно пожав плечами.

— А что не встречаем? — Спросил Олег, подтолкав к двери груженую покупками телегу. — Почти успокоившийся Виктор поднялся с колен, посмотрел на Лену, прыснул остатком смеха, сложил руки на груди и сделал серьезное лицо, всем своим видом демонстрируя, что он уже успокоился, после чего с траурной миной произнес.

— Андрей в молодости мог четыре раза. — И снова повалился в приступе смеха, Лена следом.

— Что это с ними? — Из-за плеча мужа спросила подошедшая Вика.

— Люди безудержно радуются сексуальным возможностям Андрея в молодости. — Пожал плечами Олег и посмотрел на Андрея. Тот не нашел ничего лучше, как пробубнить себе под нос «Молодежь…» и снова начать тиранить радио.

— Как у вас тут хорошо. — Констатировал подошедший к машине последним Артём. — А что не разгружаемся?

— Не имеем возможности. — Олег показал на снова стоящего на коленях перед Леной Витька.

— Вот оно как… — Протянул Артём. — Признание в любви, или сразу предложение руки и сердца?

— Не думаю, что такое серьезное дело может сопровождаться такой оранжировкой.

— Размуно. — Согласился Артём. Виктор меж тем снова почти успокоился и поднялся с коленей.

— Ух, ё… — Выдохнул он и посмотрел на Лену. Она тоже почти успокоилась и уже тянулась к своей сумочке.

— Обратите внимание, коллега. — Обратился Олег к Артёму. — Первое, о чем девушка думает приходя в сознание, это ее внешний вид.

— Это рефлекс, коллега. — Покачал гловой Артём и с по истене професорским видом поправил не солнцезащитные очки.

— А что плохого в желании выглядеть хорошо? — Ущипнула мужа Вика.

— Ничего! — Быстро согласился он. — Данное женское желание столь же естественно как и обладание скалкой! — Он отскочил от нее и засмеялся.

— При чем здесь скалка? — С вызовом спросила она.

— Естественно не причем! — Не переставая смеяться ответил Олег. — Ты ею никогда не пользовалась, но она у нас есть, причем лежит на самом видном месте!

— Да! Скалка — символ женской власти! — Тоже начал смеяться Вика. — Пусть мы ими не пользуемся, но скалка обязательно есть в доме каждой уважающей себя женщины!

— А первое о чем думает мужчина, когда он думает, это чем набить живот. — Успокоившаяся и поправившая макияж Лена прервала дискус и указала на тележку. — Мы на наделю едем?

— На свежем воздухе, да после купанья, все улетит! — Выпалил Виктор.

— Какого купания? — Уточнила Лена.

— В озере. — Просто ответил Артём.

— Мы без купальников! — Встрепенулась девушка.

— И на твою долю купили. — Успокоила подругу Лариса, беря из телеги пакет и передавая его Артёму.

— Чего набрали? — Виктор заглянул в очередной поставленный в машину пакет. — О-у! Рибайчик-с! Дас ис гуд! Тема решил меня побаловать!

— Ну таки заслужил! — Ответил Артём.

— Таки — да! — Согласился Виктор, приоткрывая следующий пакет.

— Хорош в пакетах копаться, лучше их в конец салона оттащи. — Распорядился Артём.

— Мин херц! За твой рибай я готов на все! — Подскочил Виктор и излишне деятельно начал перекладывать пакеты в конец салона.

— При виде рибая теряет волю. — Олег вынул из тележки и передал Артёму последний пакет. — По коням. — Он отошел от двери пропуская вперед девушек.

— Да, теряю! — Согласился Виктор, усаживаясь возле Лены. — А сыр! Сыр не забыли? — Вдруг спохватился он.

— Взял конечно, и сыр и каперсы. — Улыбнулся Артём.

— Класс-с… — Затянул Витёк. — Темка умопомрачительно готовит рибай! Никаких специй, и даже соли, только мясо, толстым куском, а когда оно уже почти готово, на него каперсы и тонкий слой гранд риджано… — Он мечтательно посмотрел вверх и демонстративно облизнулся.

— Звучит вкусно, но непонятно. — Сказала Лена и, «Вай!» — упала на Виктора. Машина раскачалась на трамвайных путях пересекающих выезд с парковки и резко ускорилась вливаясь в куцый субботний поток машин. Виктор подхватил девушку, задел ее грудь и мгновенно сменил окрас на помидорный.

— Сегодня попробуешь. — Отвлекая ее внимание пришел Артём на выручку сиявшему бордовым другу.

Лариса потянулась, зевнула, прикрыв рот рукой, и начала устраиваться на плеча Артёма.

— Тю, ты что, не выспалась? — Спросил он девушку.

— Да кое-кто меня разбудил с утра. — Она показала на Лену. — Еле от нее отпиналась, потом уснуть не могла. Что хоть тебе такого снилось? Ты с утра на меня лезть начала, как скалолаз на табуретку.

— Да ерунда какая-то. — Отмахнулась Лена.

— А все таки?

— Снилось, что я в школе экзамен сдаю, по черчению, а принимает его англичанка, та еще грымза.

— Весело. — Кивнул Артём.

— У нас в школе учителя английского языка не было, и она раз в неделю к нам из района моталась. — Продолжила Лена. — Уж не знаю, как ее заставляли, но «любила» она нас, безмерно. Приедет, наорет, трояки расставит и уедет. Вот и снилось мне, что Петр Сергеевич, который у нас вел физику, черчение и алгебру с геометрией.

— Какой универсальный учитель. — Прокомментировал Олег.

— На селе это нормально. — Отозвался Артём. — У нас тоже учителя по два-три предмета вели.

— Так вот. — Продолжила Лена. — Снится мне, что Петр Сергеевич на экзамен прийти не смог и его подменила эта грымза, Нелли Самуиловна.

— А разве учителя могут принимать экзамен по непрофильному предмету? — Спросил Виктор.

— Вообще, по идее, нет, но в страду, могли и просто оценки расставить. — Ответила Лена. — Вот мы значит сидим в классе, входит эта грымза и говорит, что сперва будет конспекты лекций проверять, это по черчению-то, теорию! А мы никогда никаких конспектов не делали, так, какие-то кулачки и балки рисовали и все. Мы ей дружно — какие лекции! а она — знать ничего не знаю, по учебному плану должны быть конспекты лекций, кто не покажет — банан и никакой пересдачи. А я думаю, ни фига себе, в универе биохимию без конспектов с первого раза сдала, так неужели я этой грымзе какое-то черчение не сдам! — Девушка наклонилась вперед и демонстративно стукнула себя кулачком по коленке. — А потом вокруг посмотрела, а все взрослые такие, Янка вообще с мужем пришла, да и я уже не ребенок. Вот я и встала: что за произвол, говорю, где это видано, чтоб учитель английского конспекты по черчению требовал! А она как заорет, и на меня с кулаками, что мол я подрываю программу партии по сбору картофеля требуя чтоб крепкие рабочие руки Петра Сергеевича царапали отметки в журнале, а не управляли картофелеуборочным комбайном, и вообще, нечего мне тут делать, ее время отрывать, дояркам английский язык не нужен. А я ей кричу — сама ты доярка! Короче, сцепились мы и, что самое противное, из класса никто за меня не вступился. Но тут меня Лариска и растолкала.

— Да уж, вполне себе бред-бредовый. — Констатировал Олег.

— Да нет, дорогой. — Не согласилась Вика. — Подобный бред и в нашей школе присутствовал. Не всегда, но бывало, причем не только учителей, но и все старшие классы снимали с занятий и, в страду, недели на две, а то и дольше, на уборку картошки, или сахарной свеклы какой.

— А я не ездил. — Просто сказал Артём.

— Поему не ездил? — Удивилась Елена. — Сколько я помню, посещение было обязательным и строго учитывалось.

— А вот не ездил и все. — Так же просто ответил Артём. — Когда-то, пока отец еще над колхозом председательствовал, я маленький был, нас просто не брали, а потом, потом просто не ездил.

— И что, тебе за это ничего не было? — Недоверчиво продолжила Лена.

— Почему не было, было: к директору на ковер — что за саботаж, но этим все и закончилось.

— А что ты ему ответил? — Не отставала Лена.

— Да ничего не ответил. — Все тем же будничным тоном закончил Артём. — Посоветовал ему исключить меня из пионеров и посадить в тюрьму.

Лариса засмеялась и зааплодировала. — Смело! Только не глупо-ли?

— Глупо? — Откровенно удивился Артём. — Я пришел в школу учиться, а не собирать картошку на чьих-то полях за технически и морально устаревшими комбайнами. Кстати, когда на меня попытались давить, каким-то письмами куда-то, записями в личное дело и прочая, я так и сказал, что либо я, пока все пашут в поле, спокойно сижу в библиотеке и ко мне никто не лезет, либо я пишу в ЦК партии, что у нас ничего декларируемого в отчетах нет, а вместо комбайнов местные власти эксплуатируют детский труд. Как до Великой Октябрьской Социалистической Революции у нас, или в капиталистических странах до сих пор. — Артём развел руки в стороны, повернулся к Ларисе и оттопырил нижнюю губу.

— И тебе поверили? — Лариса пальчиком прижала оттопыренную губу Артёма.

— Конечно поверили! — Воскликнул он. — Время тогда было такое: ранний Горбачев, критика партии, письма детей. Катя Лычева, помнит кто-нибудь такую? — Обратился Артём ко всем присутствующим.

— В Америку ездила. Что-то там письмо кому-то написала и ее пригласили. — Ответил Олег.

— Именно. — Кивнул Артём. — А есть здесь кто-нибудь настолько наивный, что думает, будто раньше никто из детей писем не писал? — Он выдержал паузу, все молчали. — Вот то-то, писали, только эти письма дальше КГБ не отправлялись, сразу из почтового ящика на Лубянку.

— С чего ты так решил? — Спросил Виктор.

— Да был у нас один деятель. — Махнул рукой Артём. — Я тогда во втором классе был, а он, соответственно, в шестом. Мы вместе в школу из деревни ходили, вот он и написал письмо немецкому канцлеру, очень хотел своего деда найти, про которого ему родители рассказывали.

— Немецкому? — Уточнила Лена, Артём кивнул. — На немецком? — Девушка недоверчиво выгнула бровь, Артём рассмеялся.

— Нет конечно, на русском. — Потом, поудобней повозившись на сиденье, продолжил. — Дед, по его рассказам, героем войны был, Сталинград защищал, но в плен попал и где-то в концлагерях канул. Он мне по большому секрету про это письмо рассказал. Недели не прошло, как отправил, а к ним уже приехали, с вопросами: почему это вдруг, счастливые советские граждане так хотят найти родственника за границей, да не просто родственника, а предателя Родины, постыдно сдавшегося в плен. Не иначе бежать из страны задумали.

— А дальше что? — Вика посмотрела на замолчавшего Артёма ожидая продолжения.

— Что? Да ничего. Увезли их куда-то, всю семью, больше я Димку не видел. — Компания затихла.

— Куда дальше? — Прервал еще не успевшую затянуться до липкости тишину Андрей. Машина проехала украшенное огромными трубами ТЭЦ Челобитьево и проскочив поворот на Мытищи въезжала в Сгонники.

— Прямо все время, по главной. — Ответил Артём. — До Пирогово, а дальше покажу.

— Аа-а… — Протянул Андрей. — Пирогово, Пирогово знаю, бывал там. — Он снова сосредоточился на дороге и сразу же, не дав молчанию ни единого шанса, у Артёма зазвонил телефон. Он посмотрел на экран айфона и немедленно ответил.

— Да, солнышко! Едем-едем!

…………………

Артём убрал трубку от уха.

— АндрЭй, а притормози дарагой около какого-нибудь бахчевого развала. — Артём на кавказский манер взмахнул свободной рукой.

— КанЭшнА дарагой! — Отозвался водитель и сразу начал сбавлять скорость: впереди показался зеленый навес битком набитый арбузами и дынями.

— Для вас, дэушка, самый бАлшой арбуз и самая сочная дыня! — Сообщил Артём в трубку, посмеялся ответу и убрал айфон в карман. Машина как раз остановилась возле развала, он вышел, закрыл за собой дверь не пуская жару в салон и начал что-то живо обсуждать с продавцом: худющим и очень высоким кавказцем с лицом украшенным неправдоподобно густыми усами.

Через несколько секунд они уже смеялись, фамильярно хлопая друг друга по плечу или хватая за локоть — словно старые знакомые. Потом продавец углубился в недра навеса и, перекатывая арбузы, продолжал что-то обсуждать с Артёмом, поворачиваясь к нему время от времени смеясь и размахивая руками. Артём не оставался в долгу и тоже что-то отвечал ему от чего последний просто заходился хозотом. Через несколько минут он выкатил из под навеса огромный арбуз.

— Ни фига себе! — Прокомментировал увиденное Олег и вышел из машины. Кавказец тем временем подкатил арбуз к весам и вдвоем с Артёмом водрузил его на них как на постамент. Подошедший к ним Олег что-то сказал и мужчины дружно засмеялись. Кавказец снова полез под навес, а Артём с Олегом покатили арбуз к машине.

— Сколько же это чудо весит! — Воскликнул открывая им дверь Виктор.

— Двадцать восемь килограмм. — Ответил Артём. — Во всей партии всего два таких было, второй еще больше, но он его кому-то на свадьбу обещал, тот вообще под сорок весит. — Они втроем закинули арбуз в салон, закрыли дверь, остались на улице, закурили. Кавказец все еще продолжал копаться под навесом, выкрикивая оттуда что-то время от времени, друзья отвечали и вместе с ним смеялись.

— Чего он так долго. — Удивилась Лена.

— Ищет что-то особенное. — Ответила Вика.

— Самую большую дыню? — В голосе Лены повеяло холодком.

— Не думаю. — Вика заметила холодок, но вида не подала. — Скорее самую сладкую.

Продавец наконец-то вылез из под навеса прижимая к себе, словно спеленатых детей, три небольшие дыни. Аккуратно положил их на весы, постучал по калькулятору и мужчины снова заговорили, опять поминутно смеясь, хлопая друг друга по плечам и хватая за руки. Наконец торг и расчет были закончены, Артём, Олеги и Виктор взяв по дыне пошли к машине. Артём продолжал еще о чем-то перекрикиваться с продавцом и смеяться уже залезая в машину, потом махнул ему на прощанье рукой.

— Горцерум хьаджохуцюн кез цанканум эм! — Крикнул он на прощанье уже закрывая дверь. В ответ продавец снова что-то закричал и замахал руками.

— Вы что-то забыли? — Спросила Лена.

— Нет, сейчас узнаешь. — Артём улыбался, но стрельнув в нее взглядом, стер улыбку и удивленно поднял бровь. — А к машине уже подбежал продавец и начал пихать отказывающемуся Артёму еще одну большую, пузатую дыню. Наконец Артём сдался.

— Шноракалютьюн джан. — Пожал он продавцу руку.

— Цавт танем джан! Цавт танем. — Затряс тот в ответ руку Артёма. Потом, закрыв дверь отошел от машины и махал пока машина не отъехала.

— Вот, дыньку подарил. — Сказал устраиваясь на сиденье Артём.

— Обдурил наверняка, а потом стыдно стало. — Сухо заметила Лена.

— Обдурил? — Удивился Виктор. — Вот уж не думаю! Все честь по чести, в этом у нас Олег эксперт: по запаху вес определяет, а по длине волос продавца, на сколько весы подкручены. Скажи-ка, дядя. — Обратился он к Олегу.

— Все грамм в грамм и цена согласно прайсу. — Подтвердил тот.

— А с чего еще ему такую дыню дарить? — Не сдалась девушка.

— Просто. — Пожал плечами Артём. — Он милый парень, мы хорошо пообщались, поговорили о его родине, вот он и расстарался.

— Вот и сидел бы, на родине. — Буркнула Лена.

— А дыня! — Комично возмутился Витёк, хотел продолжить, но Артём остановил его взглядом.

— Лена… — Робко начала очень неуютно почувствовавшая себя Лариса.

— Я так и понял. — Перебил ее Олег. — Россия для руских? — Спокойно спросил он у девушки.

— Ну уж Москва точно не для москвичей. — Огрызнулась она, Олег засмеялся. Лена почувствовала на себе взгляды всей компании, даже водитель украдкой поглядывал на нее в зеркало заднего вида, но не смутилась. Она вспомнила Ислама, эту наглую сволочь, воспоминания подбодрили ее. — Если бы он дыни не возил, их возил бы другой, русский, и зарабатывал бы, а не бухал по подворотням от безнадеги!

— Та-ак. — Протянул Олег. — Логично. А сколько бы тогда стоила эта дыня, не пробовала посчитать?

— Да какая разница! — Взметнулась Лена.

— Секундочку. — Перебил ее Олег. — Разница очень существенная. Эти бахчевые культуры привез Вахтанг так как наш Вася не хочет бросать семью и месяц быть в рейсе за ту же сумму. Соответственно он, Вася, не конкурентоспособен.

— Но!

— Не перебивай. — Остановил снова взметнувшуюся Лену Олег. — Вася не конкурентоспособен как водитель-дальнобойщик, механик, экспедитор, менеджер и продавец в одном флаконе, кем является наш Вахтанг. Однако, никто не мешает Васе выучиться на какого-нибудь агронома-селекционера, вывести новый сорт супер-пуперной дыни и стричь купоны с фермеров ее выращивающих и продающих. Но Вася ленив и бесталанен поэтому годиться только на вакансию дворника получающего восемь тысяч рублей в месяц. Однако и ее он занимать не согласен, так как его собственная переоценка хочет минимум тридцать.

— Дворником, кстати, можно очень не плохо зарабатывать. — Вставил Виктор. — Только работать надо.

— Башир в месяц до пятидесяти тысяч зарабатывает. — Поддержал Артём.

— Башир вообще умница. — Не осталась в стороне и Вика. — На все руки мастер.

— Башир не считается! — Лена не собиралась сдаваться. — Он вон какой дом и территорию обслуживает!

— Дело не в территории. — Как бы устало отмахнулся Олег. — В желании! Мы с Викой живем в самом обычном доме, с самым обычным подъездом, но и у нас такой же дворник как Башир.

— Алик-лапочка. — Поддержала мужа Вика. — Всегда на месте, все у него чистенько, ни одного окурка не валяется, всегда поможет. Дворник, одним словом, блюститель двора! Так он на сопутствующих услугах не на много меньше Башира зарабатывает.

— Ушли от темы. — Как-то просто сказал Артём.

— Да. — Спохватился Олег. — Итак, Васино самосознание хочет тридцать, которые, с учетом исходных данных, ему никто не предлагает, ибо конкуренция. Вот здесь-то, ленивый и недоразвитый мозг Васи и находит единственный, на его взгляд, а реально самый тупой, простой и несправедливый выход — уменьшить конкуренцию.

— Имеем лозунг: Россия для русских. — Ввернул Витёк.

— Дело не только в конкуренции. — Огрызнулась Лена, хотела продолжить, но не успела, Олег снова выхватил слово.

— Я понял о чем ты хочешь сказать — они другие.

— Именно! — Бодро согласилась Лена.

— Попалась. — Констатировал Артём. Хотевшая уже начать говорить девушка осеклась, чем сразу же воспользовался Олег.

— А вологодцы окают, приезжие из Ростова гекают, омичи…

— Но это другое! — Не дала ему продолжать она.

— Но почему?! — Снова отобрал инициативу Олег. — Они же этим отличаются!

— Я об обычаях и привычках! — Не сдавалась Лена.

— Пожалуйста! — Легко принял пас Олег. — В провинции считается нормой, когда дети на пасху ходят по квартирам поздравлять с праздником и собирать за это конфеты и яички, а представь то же действо в Москве! — Он нагнулся к ней и спросил хитро прищурившись. — Еще примеров? — Лена насупилась. — То-то. — Констатировал Олег. — Прежде чем говорить о национальности человека, составлять о нем суждение на основании его национальности, надо зазубрить три истины. Первая — он человек. Вторая — он человек. И третья…

— Он сволочь. — Закончила за него Лена.

— Но… — Хотела что-то спросить Вика.

— Умница! — Не обращая внимания на «но», продолжил Олег. — И наплевать, какого у него цвета кожа, какой нос и какие волосы.

— Но их манеры! — Снова пошла в атаку Лена.

— Что манеры? Ты не можешь принять их манеры общения и поведения?

— Да!

— И чья это проблема, их?

— Да! Пусть у себя там со своими манерами!..

— Вы их держите, что ли, а то подерутся! — Со смехом сказал Артём. Машина уже проехала Пирогово и он, повернувшись к Андрею, показывал ему дорогу.

— Он… — Шепнула, чувствующая себя крайне неудобно из-за подруги Лариса на ухо Вике.

— Он просто знает, чем все закончится. — Со смешинкой в голосе, так же ей на ухо, ответила девушка. — Не переживай, Олег к приезду закончит. — Лариса удивленно посмотрела на нее, Вика в ответ улыбнулась самым беззаботным образом. Девушка перевела взгляд на Витька — он тоже сдерживал смех, отвернувшись к окну. Меж тем спор прерванный вмешательством Артёма снова был подхвачен Олегом.

— Так вот. Ты никогда не думала, что неприятие их манер, это твоя проблема?

— Моя?! — Лена возмущенно вытаращила глаза и прижала к груди руки.

— Именно! — Воскликнул Олег. — Ты как дикарь, который не понимает природы молнии и поэтому ее боится! А попробуй посмотреть на это с другой стороны: за каждой «манерой», как ты это назвала, а я это называю поведенческими особенностями, стоят тысячелетние традиции и обычаи, у многих из которых есть аналоги и в нашей культуре!

— Да-а… — Затянула пытаясь перебить Лена, но Олег продолжил вовсе не обратив на ее попытку внимания.

— Например, общались мы сейчас с продавцом арбузов, смеялись, хлопали друг друга по плечам, хватали за руки, разве что не обнимались. Тебя наверняка передернуло от такой фамильярности?

— Конечно! — Быстро согласилась она.

— Вот! А все из-за того, что ты не знаешь истоков этих жестов! Японцы, например, с той же целью таращатся на собеседника, а у многих народов Кавказа так показывают свое внимание к собеседнику, его словам и демонстрируют их внимательное восприятие. Артём…

— А если у них трахать на первой встрече будет принято, ноги раздвигать?! — Зло перебила Лена.

— А это уже тебе решать. — Вмешался во вновь накаляющуюся беседу Артём. — Я, например, ему себя обнять не позволил. Компромисс культур. Я, до определенной степени, поддержал его родную, привычную ему, манеру общения. Это не сложно, даже интересно. А он, получив то, по чему на чужбине соскучился, удовлетворил мои корыстные интересы.

— Но они ведь! — Снова вспылила Лена.

— Опять — твои проблемы. — Не дал себя перебить Артём. — Держись подальше от злой собаки и она тебя не укусит, если сама кусаться не умеешь. — Артём снова повернулся к водителю.

— А дыню он тебе почему подарил? — Ушла от неприятных воспоминаний Лена.

— Я ему пожелал удачи в делах на его родном языке, вот он и расчувствовался. — Не поворачиваясь отозвался Артём.

— Ты знаешь грузинский? — Удивлённо спросила Лариса.

— Армянский. — Поправил ее Артём. — Нет, не знаю. Так несколько вежливых фраз и ругательств.

— Зато на доброй сотне языков. — Вставила Вика. Артём пожал плечами.

— А он тебе что сказал? — Не отстала Лариса.

— Он… — Протянул Артём. — А он видать очень по дому соскучился. — Артём замолчал.

— Ну все таки. — Теперь интерес вылился и из Лены.

— Ну, примерно это переводится как «я заберу твою боль», армяне такое очень мало кому говорят — серьезные слова. — Артём, с несколько задумчивым видом, снова повернулся к Андрею.

— Я каждое лето, в детстве, в деревне проводил. — Неожиданно начал Олег. — Скука там была смертная, никаких развлечений: сад, огород, да пожарный пруд в котором и рыбы толком нет и искупаться не получается, так, поплескаться, по колено в иле. А в лес идти далеко, хоть вот он, под боком, но надо обойти большую территорию пионерского лагеря, внутрь-то нас не пускали. Вот мы с деревенскими пацанами и развлекались — каждую ночь туда ходили лагерных бить.

— За что? — Спросила Лариса.

— А вот так, просто бить: у вас есть, а у нас нет — есть повод побить. — Пожал плечами Олег. — Милиция далеко, лес рядом, и лес наш. Налетели, побили, конфеты отобрали и, пока вожатые проснулись, нас и след простыл. Потом в деревню возвращались, перед местными девчонками подвигами хвастаться. Вроде есть о чем поговорить, когда поговорить не о чем. Практически каждое лето так развлекались, пока не повзрослели, а когда повзрослели, сообразили: у нас самогон был, а в лагере нет, и сигарет в лагере не было. А за самогон и сигареты можно и конфет куда больше получить и даже на дискотеку пройти. Вот так-то — повзрослели. — Олег замолчал.

— Ты хочешь сказать. — Начала было Лена, но Олег ее тут же перебил.

— Именно это я и хочу сказать! Общество взрослеет каждым из его членов! А на коне всегда оказывается тот, кто первый понял главное: нет национальностей, а есть люди, человеки, просто все немного разные. И если ты этого не понимаешь, это твоя проблема, проблема твоего образования, твоей недоразвитой толерантности и коммуникабельности.

— Но ведь… — Снова начала Лена, и Олег снова ее перебил.

— А ты не перетыкивай! У Равшана, Сулико, Гюльчитай, Рамзана, Ашота и Важи те же проблемы и это их проблемы! Ты не сможешь их за них решить! Кому было надо, и кто посообразительней, уже давно вылезли из ракушек национальных признаков, выблевали из себя ксенофобию и прекрасно общаются с такими же людьми в рамках мирового социума, а не своей маленькой национальной группы, делая выводы и строя отношения с Человеком и его качествами, а не его национальностью.

— Угу, тут и веселее, да и возможностей больше. — Вставил свои пятнадцать копеек в разговор Виктор. Лена, не найдя что добавить, насупилась, но встретившись с Олегом глазами, тут же снова пошла в атаку.

— А как же национальная идея! Национальные интересы! Нацио…

— Я уж думал не дождусь! — Засмеявшись перебил ее Олег. — Национальность, это не конкурентное преимущество, а повод! Без разницы кто ты: русский, грузин, эвенк, чеченец, мордвин или нанаец, нельзя заставить остальной мир любить тебя и слушаться. Вернее не так. — Осек он сам себя. — Заставить можно, но не на долго. В этом можно только убедить! Будь ты хоть чукча, не ограничивайся выращиванием самых лучших оленей, пусть это и признает весь мир — это не предел. — Олег взмахнул рукой, как бы подчеркивая простоту озвучиваемого решения. — Напиши стихи, например, которые будут учить в школах всего мира, прославь этим свою нацию, и тогда все скажут: чукчи — великая нация, раз они смогли воспитать в рамках своей истории и своих обычаев такого поэта. — Олег замолчал, ожидая реакции Лены, но она молчала и ему пришлось продолжать. — А все остальное, не больше чем «ребята с нашего двора»: один прыщавый, второй в футбол хорошо играет, третий хулиган и разгильдяй. При это доподлинно неизвестно, кто из кого вырастет, отличник может стать алкоголиком, а хулиган прекрасным ученым. — Олег снова замолчал.

— Вот-вот. — Снова подхватил инициативу Виктор. — Все за них болеем, от Сахалина до Питера, а они опять на чемпионат мира по футболу не попали!

— Кавказ тоже вЭсь бАлЭл! — Обернулся к компании Артём. — И тожЭ расстроЭн! Вах! — Он пародийно поднял левую руку.

— Что я тебе говорил. — Шепнула Вика на ухо Ларисе и взглядом показал на Лену — девушка молчала и Лариса уже хотела согласиться с ней, но Лена вовсе не была намерена так просто сдаваться.

— Возможно они, когда им от тебя что-то нужно или речь идет о мелочах, и замечательные ребята, но стоит повернуться спиной или хоть на мгновение утратить бдительность, тут же вскроется вся их гнилая сущность! — Выпалила она.

— Ого, как на митинге! — Подстегнул ее Олег не понимая куда она клонит.

— При чем здесь митинг! Взять тех же евреев…

— Не надо меня брать. — Приподняла голову над сиденьями Вика. Лена тут же сбилась. — Будем знакомы. — Успешно скрывая смех продолжила Вика. — Виктория Семеновна Шлемович. В школе меня все «Шельмович» называли. — Лена потупилась. — Да расслабься ты, я на эту тему не запариваюсь. — Вика пересела к ней и примирительно положила руку на плечо.

— Прости, я не знала. — Зачем-то извинилась Лена. Вика рассмеялась.

— Да не за что здесь извиняться! — Окончательно сбитая с толку Лена замолчала, чем неприминул воспользоваться Олег.

— Именно не за что. Евреев вообще надо под микроскопом изучать. Разбирать до последнего гена и изучать. Второй нации, с такими организаторскими способностями лично я не встречал.

— Туцэя. — Артём снова повернулся к спорщикам. — Туцэя. Прикольные ребята, на китайцев похожи, любого еврея по этой части за пояс заткнут.

— И наш Шен туцэец? — Удивленно спросил Олег.

— Да. — Просто ответил Артём. — Я думал ты знаешь.

— Откуда? Я слово-то это от тебя первый раз слышу.

— Вот те раз! — Со смехом удивился Артём, но тут же вернулся к прежней теме и повернулся к Лене. — Евреи расчетливы, запасливы, и очень быстро считают.

— Да и вообще талантливая нация. — Вставил Витёк.

— Именно. — Согласился Артём. — А тот имидж, который вокруг них сложился, по моему разумению, не больше чем зависть.

— Но… — Попыталась встрять Лена.

— Но они не воины. — Не дал себя перебить Артём. — А «не воины» и «запасливы», никак не сочетающиеся в жестоком прошлом понятия. В результате имеем то, что имеем — тысячи лет все хотели их уничтожить, под разными предлогами, так как у них тупо было что отобрать. А история пишется кем? — Артём посмотрел на Лену, ожидая от нее ответа.

— Победителями. — Согласно кивнула девушка.

— Именно. А какому победителю захочется написать, что он банально все отобрал у не сопротивляющегося противника? Никакому. В такой победе нет славы, а вот если он боролся с всемирным злом, совсем другое дело: громкая победа, почести и слава, литавры и место в истории.

— Дальше куда? — Позвал Артёма Андрей.

— Темыч по своему обыкновению глубоко залез. — Принял эстафету Виктор. — Я так глубоко не полезу. Вторая Мировая, те же гнобимые и всеми обижаемые евреи, хоть и не воины, так же шли на фронт и так же погибали, рядом с грузинами, русскими, нанайцами, чеченами, армянами, белорусами, молдаванами и прочими. И так же делились последним глотком и последней коркой, так же вынося раненых и не спрашивая, какой они национальности.

— А… — Наконец приняла участие в разговоре Лариса.

— Откуда? — Перебил ее Олег.

— Да.

— А как еще кучке политиканов, растащивших на куски огромную страну, было удержать ее от обратного процесса? — Лариса задумалась, Лена молчала разглядывая что-то за окном, Олег принял это за капитуляцию и довольно откинулся на спинку сиденья.

— Не может быть все настолько просто. — Наконец сказала Лена.

— Это далеко не так просто. — К компании снова повернулся Артём. — Но именно национальный клин самый действенный. Когда его вбили, и все расползлось по швам, вбивавшие сами испугались творения рук своих, но было поздно.

— Ты так говоришь, словно там был. — Усмехнулась Лариса.

— Лично, не был. — Засмеялся Артём. — Но знание из очень надежного источника. — Лариса и Лена одновременно удивленно посмотрел на шутливо испуганно зажавшего себе рот рукой Артёма.

— Не могло вот так все и сразу. — Задумчиво сказала Лариса. — Ксенофобия не тот сорняк который вырастает из ничего и на пустом месте.

— Кхм-кхм! — Прочистил горло Витёк и вдруг очень не плохо запел:

— И к чему этот вокал? — Прервала пение Лена.

— К тому, что мы семьдесят лет жили за железным занавесом.

— И что? — Присоединилась к сомнению Лариса. — В СССР жило более двухсот национальностей разговаривавших на более чем ста пятидесяти независимых языков, что никак не подходит для заявленной причины.

— Жило, — согласно кивнул Виктор, — но жило в тех же границах, только неафишируемых, внутренних, и я не о пресловутом сто первом километре.

— Ты хочешь сказать, что не будь границ, не было бы и ксенофобии? — Удивленно спросила Лена.

— Бери шире. — Усмехнулся Витёк. — Не было бы ограничений, не было бы не только ксено, но и многих других фобий.

— Анархист? — Тут же поинтересовалась у него Лена.

— Почему сразу анархист! — Засмеялся Виктор. — Как бы тебе так объяснить…

— Забавный, но несколько, на мой взгляд, некузявый топ на Facebook недавно прочитал, — пришел на выручку Олег, — «ВВП, мы бы вас и без терракта на новый срок выбрали», то есть не надо пряников, просто кнут уберите. А как его убрать? — Словно рассуждая сам с собой говорил он ни мало не интересуясь реакцией товарищей на его монолог. — А никак. Причина: все мы живем в Государстве, а как называется это государство, суть значения не имеет: Россия, США, Польша, Индия или Япония — одно и то же, лишь где-то кнуты с гвоздями, а где-то из мягкой шерсти.

— Если бы мне пришлось выбирать, чем получить пинка, ногой обутый в керзовый сапог или в мягкие тапочки, я бы выбрала тапочки. — Грустно усмехнулась Вика.

— Согласен, чем по заду схлопотать разница есть, но вот только суть от этого не меняется. — Сказал Олег и сладко потянулся.

— Или, как любил говаривать один мой знакомый: если зад не болит, это еще не значит, что тебя не поимели. — Тоже начиная потягиваться поддержал его Витёк.

— Помню в школе, на обществоведении, проходили пять признаков государства. — Заговорил Артём, но как-то очень грустно, даже с обидой в голосе. — Они длинные, красиво расписанные, но, по сути, слизаны у господина Леона Дюги, который еще в девятнадцатом веке.

— А кто такой Дюги? — Перебила его Лена.

— Забавный дядка. — Ответила вместо Артёма Лариса. — С одной стороны юморист, а с другой профессор и декан университета в Бордо. Проводник идей и последователь Дюргкейма и Конта.

— Канта? — Переспосила Лена.

— Конта. Огюста Конта. — Уточнила Лариса. — Тоже интересный дяденька, родоначальник позитивизма и, фактически, отец-основатель социологии.

— Спасибо… — Протянул Артём, пристально глядя на девушку. — Так вот. — Задумчиво замолчав, но быстро спохватившись, не дал перерасти ответу в лекцию по основам философии. — Господин Дюги, накропал, что государство это совокупность человеческих индивидов населяющих определенную территорию, имеющих суверенную власть и правительство. А единую внешнюю и внутреннюю политику к ним добавили уже много позже.

— И получились те самые пять признаков государства? — Догадалась, но зачем-то спросила Лена, Артём просто кивнул.

— А сейчас в школах проходят уже семь. — Просто сказала Вика. — Дочку соседки как-то в лифте спросила, что в школе проходите, она и сказала: семь признаков государства, вот как-то в голове случайно и отложилось. — Тут же пояснила она источник информации.

— Забавно. — Усмехнулся Артём. — На мой взгляд это делает последние слова того же Дюги о государстве, практически пророческими: «Государство — лишь один из возможных способов управления, неустойчивой формы, которая должна исчезнуть».

— Такого мы не проходили. — Зевнул Олег.

— Естественно, это было уже начало двадцатого века. — Снова подала голос Лариса.

— То есть великие Ленин и Сталин! — Засмеялся Витёк.

— Вот-вот. — Согласился с ним Артём. — Дюги в такую компанию никак не вписывался, вот в школьные учебники и не попал, как и Цицерон.

— А Цицерон почему? — Тут же полюбопытничала Лена.

— А со слов Цицерона, по сути, и начались поиски «определения государства».

— Ну Дюги ладно, со своей теорией социального примерения разных классов общества только бы мешал развитию непримиримого революционного духа, поэтому и подвергся обструкции, а Цицерона то за что? — С интересом спросила Лариса.

— Цицерон… — Снова начал с протяжки Артём. — Цицерон, однакость, в школьные учебники не попал по другой причине — сказал не так, а если точнее… — Артём замолчал вспоминая, потом нараспев, закрыв глаза, процитировал. — Да и что такое государство, как не общий правопорядок?

— Ну тогда да! — Внес волну смеха в ставший уж очень серьезным разговор Витёк. — Такое безобразие никак не согласовывается со словами Ленина о том же предмете: «Государство — это есть машина для поддержания господства одного класса над другим».

— Да уж, под таким определением куда проще поднимать на борьбу народные массы! — Поддержала его смех Лена.

— За что боролись, на то и напоролись. — Грустно заметил Олег. — Засрали всю простоту и элегантность первой формулировки, а потом принялись дрочить над ней, до истерии.

— Фу! Грубиян. — Вика ткнула мужа кулачком в бок.

— Почему сразу грубиян? — Возмутился Олег. — Как еще назвать все эти ужимки, прыжки и наваливания куч терминов на одно простое, по сути, определение, и все ради чего!

— Чего? — Ехидно поддела его вопросом Вика.

— Чего-чего. — Осклабился Олег. — Ради того, чтоб просто не вводить в определение простое слово — «человек». — Он откинулся на сиденье и скрестил руки на груди. — Навалили кучу, а суть? Суть та же — ни слова о человеке, словно некий Молох взял, и тупо всех съел. С этого, еще в детстве, и начинается процесс по превращению Личностей. — Олег сильно выделил «личностей» голосом, даже поднял вверх указательный палец. — Личностей, в «добропорядочных граждан», сиречь — стадо.

— Что-то я не очень поняла. — Медленно заговорила Лариса. — Ты в этом видишь «корней зла»? — Олег кивнул.

— А поподробней, не для таких сметливых. — Тут же попросила деталей Лена. Олег посмотрел на остальную компанию: желающих не дать ему говорить не нашлось.

— Извольте. — Начал тогда он. — Представь себе. — Обратился он почему-то к одной Лене, хоть остальные и смотрели на него с не меньшим интересом, все, за исключением снова показывающего дорогу Артёма. — Живет некая «совокупность» на некоей территории и про «общий правопорядок» слыхом не слыхивала — в школе не учили. Рядом с ней живет другая «совокупность». Теперь вопрос, что проще смешать: две кучки гороха, если он россыпью, или если он в пачках?

— Естественно россыпью, пачками он просто не перемешается. — Пытаясь понять куда он клонит осторожно ответила Лена.

— А если начать из одной пачки потихоньку в другую горох подкидывать? — Усложнил ситуацию по прежнему не спуская с девушки пристального взгляда Олег.

— Ну… Пачка переполнится. — Еще более настороженно ответила она.

— Именно. — Согласился Олег. — Переполнится или, через некоторое время порвется. А есть еще вариант: захватить новую «пачку с совокупностями», а ее население, рис, например, прогнать. Вот тут-то и нужна «руководящая и направляющая», которая объявит рис врагом, гяуром, неверным, диким и так далее.

— А зачем обязательно пачку? — Смущенно спросила Лена. — Или по условиям уравнения вне пачки нет жизни?

— Вот именно! — Радостно воскликнул Олег. — В классическом, цицероновском, определении государства, границы, то есть пачки, не предусмотрены вовсе — нет их, границ! А в навязываемом школьной программой, все вокруг них только и крутится!

— Все равно не понимаю — зачем? — Совсем растерявшись пожала плечами девушка.

— А ты попробуй горохом подтереться. — Просто, даже буднично, заметил Витёк. — Запаришься по одной горошине собирать, а целой пачкой гороха — одно удовольствие.

— Фу! — Теперь уже на него фыркнула Вика. — Второй грубиян.

— Почем это я грубиян! — Засмеялся он. — Рабле значит можно сыпать примерами с подтиранием кроликами и утятами, а мне нельзя!

— И Рабле грубиян! — Засмеялась Вика.

— Итого мы снова пришли к вопросу зрелости каждого отдельного члена общества и, как следствие, всего общества в целом. — Прервал их смех Олег.

— Отсюда мораль: читайте Цицерона. — Снова повернулся к компании Артём. Ни слова нет о территории, власти и политике — «общий правопорядок» и все.

— Дядька-то явно не глупый был, больше двух тысяч лет уже его нет, а все помнят и цитируют, в отличии от господина, пардон, товарища Ульянова, которого через семьдесят лет пинать начали. — Поддержал его Виктор.

— А мы приехали. — Поставила точку в разговоре поворачиваясь от окна Вика.