Дурман

Глава 44

Макс

Я беру в магазине бутылку виски и, затарившись кое-какой закуской, шагаю обратно. Сажусь в машину и, бросив покупки на соседнее кресло, устало вздыхаю и тру морду. Покосившись на бутылку, зажмуриваюсь и откидываю голову назад, ударяясь затылком о мягкий подголовник. Приехали, мать вашу…

Не в моих правилах заливать проблемы синькой, но сейчас, кажется, настал тот самый момент исключения.

И, судя по всему, сегодня подвёл жирную черту под нашими с Осиной отношениями.

Какого хера я не сдержался? Я ведь мог. Я мог просто сделать вид, что не слышал всего того дерьма, которое мне наговорил её папаша. Но… он сам виноват. Он перегнул. Он коснулся запретной темы. Он затронул мою мать.

Flashback

— Что ты забыл в моём доме? — с ходу перешёл в наступление.

Я бы мог ответить ему сдержанно и вполне культурно, но… понятия не имею, что на меня нашло. Просто не ожидал, наверное. Не ожидал подобного приёма. Не ожидал, что моя глотка завибрирует от злости после первого же вопроса.

— А что? — стараясь скрыть раздражение, я отворачиваюсь, и лезу в карман за сигаретами, — нельзя? Она не была против…

Зажимаю губами сигарету и слегка задираю голову. Прищурившись, смотрю с вызовом ему в глаза. Вижу во взгляде напротив непонимание. И… пренебрежение. Словно перед ним кусок дерьма, а не человек. И это злит ещё больше.

— Послушай, ты! — он делает шаг в мою сторону и задирает палец у меня перед носом, — чтоб я не видел тебя возле своей дочери! Ты меня понял?!

Мне уже тогда хотелось проехаться по его роже. Стереть эту надменность и… послать его нахер. Кем бы он ни был.

— Это будет затруднительно, — затягиваюсь и выпускаю дым над его головой.

— Ты меня не понял?! — мой оппонент почти рассвирепел. Лицо покраснело, а вена на лбу вздулась, будто он тащил зубами фуру.

— Я понял. А вот вы меня, кажется, не поняли, — ещё одна затяжка, — я же сказал: это будет затруднительно.

— Ты… кто такой?! М?! — неожиданно он вцепился в мою джинсовку, и дёрнул меня на себя, — я таких, как ты насквозь вижу! Усёк? Щенок! Мне хватило одной встречи, чтобы понять, что ты из себя представляешь!

— Вы раздуваете из мухи слона, — крылья моего носа дёргаются, а в глотке возникает зуд от сдержанного рычания, — Думаю, мы просто не с того начали…

— В тот день ты тоже шёл от Лиды? Ты и тогда ошивался в моей квартире?

— Гостил, — подчёркнуто равнодушно. Делаю очередную затяжку и бросаю окурок нам под ноги. Меня до одури раздражают его руки на моей куртке и то, как он дёргает меня, но я терпеливо жду, когда он сам догадается отпустить меня.

— Ты ей не пара, усёк?! — цедит сквозь зубы и снова встряхивает меня.

И… это движение было явно лишним. Потому что моё терпение и так было ни к чёрту.

Ударив его по запястьям, я всё же освободился от душных оков. Сделал шаг назад, поправляя на груди джинсовку и отряхивая её от несуществующей пыли.

— Почему не пара? Ваша дочь мне нравится. Даже очень. Я ей тоже. Так что, я повторюсь… — меня медленно, но верно несло. И однозначно не в ту сторону. Я намеренно провоцировал его. Не знаю зачем. Возможно, накопилось. Или я просто дерьмо. — Мы не с того начали. Может, пропустим тот случай в подъезде?

— Таким как ты, — он почти задыхался, — не место рядом с такой девушкой. Усваиваешь? — снова шаг ко мне. Будто он осознанно напрашивался, — ты же… посмотри на себя! — Скривился, и мне самому стало противно.

— А что со мной не так? Рожей не вышел?

— Рожей, — прыснул её папаня, — если бы только рожей! Я сказал, что вижу тебя насквозь! Дегенерат!

— Вы эти выводы сделали после одной неудачной встречи? — меня накрывало волной ярости. Дегенерат? Что он несёт вообще, мать его?! Он белены объелся?

— Мне хватило, — выплюнул, расправляя плечи, — кто тебя воспитывал вообще?

— Мать, — спокойно произношу, чувствуя как кровь в венах буквально закипает.

— Мать, — повторяет её отец, и усмехается, — мать…

— Вас это удивляет? — скрипнул зубами и сжал челюсти и безотрывно смотрел в узкие проёмы глаз напротив себя.

— Что же это за мать такая, что воспитала такого… — замолчал.

— Такого? Договаривайте…

— Уверен, что ты стоишь своей семейки. — Процедил, снова поднимая перед моим лицом указательный палец. Я хотел сломать его, честное слово. В тот момент я уже позабыл кто передо мной. — Быдло, — немного тише. Словно он не был уверен в том, что говорит.

Быдло, значит…

Что это за мать такая?..

Я усмехнулся. Отвернулся на миг, чтобы перевести дух.

И резким выпадом всё же стёр в его рожи надменность.

Почувствовал, как лопнула кожа на его губах и собственных костяшках. Задержал дыхание. Смотрел на то, как её отец, согнувшись, прижимает руки к своему рту. А сквозь его пальцы сочится алая кровь и капает прямо ему на ботинки.

Вот и поговорили.

А теперь я сижу в машине и думаю, как мне выбраться из той кучи дерьма, в которую я вляпался по собственной воле.

Я доехал до дома. До квартиры, которую делю с Пашкой. И, заглушив двигатель, снова достал телефон, чтобы перезвонить Осине. Но она не брала трубку. Уже час я пытался дозвониться до неё, но всё было бестолку.

Уверен, что Лида проклинает меня. И тот день, когда судьба пересекла наши прямые. Наверняка видеть меня не захочет ещё долгое время. Но ведь она звонила. И, судя по тому, что вызов, наконец-то проходит, она убрала меня из чёрного списка.

Потянувшись к бутылке, я бросил телефон на заднее сиденье, и сделал музыку в салоне чуть громче. Представил, что Осина сидит рядом. Мне бы хотелось этого: прикоснуться к ней. Почувствовать нереально мягкую кожу под подушечками пальцев. Проснуться заново, и увидеть её. Её сонный взгляд и улыбку, которую я так долго ждал. А, получив, всё просрал.

Несколько долгих секунд, я просто держал бутылку в руках. Стискивал узкое горлышко, вспоминая, слова её отца: таким как ты, не место рядом с такой девушкой. А я уверен: рядом с ней — мне самое место. И она это тоже знает.

Так и не дозвонившись, я снова принял неверное решение. Откупорил бутылку и поднёс к носу, втягивая пряный и густой запах алкоголя.

Не лучший выход из положения. Уверен, что завтра обо всём пожалею.

Но это будет завтра.

А этот день ведь только начался. Охренеть просто. А я уже хочу, чтобы он закончился.