Дурман

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Эпилог

Макс

— Макс! — она мягко ударила меня руке, когда я попытался снова залезть ей под юбку.

— Ну что? — недовольно насупив брови, я положил свою правую руку на руль.

— Не время и не место, — Осина провела языком по губам, и улыбнулась, — ты не устаёшь?

— От тебя — нет.

Развернувшись, я забираю с заднего сиденья её сумку и выхожу из машины. Она выходит следом и, оглядываясь по сторонам, замирает напротив. Задрав голову, внимательно смотрит мне в глаза. Так внимательно, что мне даже становится неловко.

— Что? — не могу сдержать улыбку, — что ты там увидела?

— Себя, — обнажает белые зубки, и я буквально таю от этой улыбки.

— И как? Красивая? — наклонившись, почти касаюсь её кончика носа своим.

— Не знаю, — она пожала плечами.

— Неправильный ответ, — целую этот маленький носик, — очень, — ещё раз целую, — очень красивая. В моих глазах ты самая красивая, Осина.

— А ты, оказывается, романтик, Князев?! — хихикает, слегка отодвигаясь, а потом резко переводит тему: — ты помнишь, какой сегодня день?

Бля… я уж понадеялся, что она забыла.

— Четверг?

— Четверг, — кивнула, — о чём мы договаривались?

— Не помню, — пожав плечами, увожу взгляд ей за спину. Лифт на подземной парковке открывается и оттуда выходит седовласый мужик. Косится на нас, а затем направляется к своей Мазде. Хорошо, что это не её отец. Хоть мы и наладили с ним контакт, но пока я не могу сказать, что соскучился.

Мне хватило и прошлого раза. Он мне по-отцовски угрожал, предупреждал и напомнил, что его дочь — это святая святых. И если я хоть раз заставлю её плакать… ну, тут и дураку ясно. Я принял его извинения. Он признал, что погорячился, а я признал, что тоже вёл себя как недозревшее дерьмо…

И, думаю, что мы поняли друг друга.

Что же касается моего отца…

— Что значит не помню, Макс?! — маленький кулачок врезался мне в грудь, — всё ты помнишь!

Помню, конечно.

Я же обещал ей. Она просила. Очень просила. И я пообещал.

— Я еду мириться с отцом… — не смог не подкатить глаза. Само собой вышло.

— Просто поговорить. Это просто ужин. В кругу семьи. Здесь же нет ничего смертельного.

— Я знаю, — вздохнув, вспоминаю как долго Осина промывала мне мозги на этот счёт. Я рассказал ей обо всём. О наших с отцом ссорах. О матери. О том, что я не в состоянии понять, почему он так себя ведёт, а мать безоговорочно всё принимает. Я ничего не понимал. — Но ты едешь со мной.

— Тебе не кажется, что я буду там лишняя?

— Без тебя я могу наломать дров, — заправляю за ушко кудряшку, — ты же сама сказала: это просто ужин. Тем более, мама ждёт тебя.

Вижу, как ей приятна эта новость. Она снова улыбается и опускает взгляд.

— Как она? — тихо задаёт вопрос, глядя нам под ноги.

— Она кремень, — мама и правда молодец. Она справляется. Химия отобрала у неё много сил. Почти высосала из неё жизнь. Но мы поменяли врача. И… я уверен, что она справится. Мы все справимся.

— Это хорошо.

— Ну, если она в состоянии встречать гостей, значит, всё гораздо лучше, — успокаиваю сам себя. — Так что, без тебя сегодня никак.

Щёлкаю её по носу и следом целую.

— Тогда… во сколько мне тебя ждать? Или я могу на такси приехать…

— Я заеду за тобой. В шесть. Успеешь к шести?

— Успею.

Я провожаю её до лифта и стою там, пялясь на табло. Стою до тех пор, пока лифт не привезёт её на нужный этаж. Когда она добирается до своего, тут же звоню ей.

— Да? — поднимает трубку почти сразу.

— Я тут подумал… останешься сегодня у меня?

— Я подумаю, — после короткой паузы, — хорошо?

— Подумай. Ты уже дома?

— Открываю. Вот… теперь дома.

— Умница.

Прощаюсь снова и смотрю на дисплей своего телефона.

Кто бы мог подумать, а?

Осина, та самая заноза на моём главном экране.

Заноза. Зануда. Самая красивая.

Мой дурман.