Два часа до катастрофы

Глава 3

Через час Петрович в сопровождении двух криминалистов приехал в Управление внутренних дел «Медведково» и встретился с начальником уголовного розыска. Они прошли в гараж и остановились возле «Волги» Звягинцева.

— Ну вот, господа сыщики, — указал на машину Дуров, — она в вашем полном распоряжении.

— Начинайте, — кивнул Семенов, и криминалисты Андрей Дементьев и Иван Брылев приступили к исследованию. Он стали снимать отпечатки пальцев с дверных ручек автомобиля, потом обработали салон и закончили стеклами. Собрали песчинки на ковриках, волосинки на сиденьях, исследовали крылья и колеса приборами для обнаружения тайников и через три часа доложили, что работу закончили.

В это время опергруппа во главе с Ильей Роговым опросила жену и сына Звягинцева и с их разрешения обследовала квартиру.

К шести часам вечера оперативники вернулись в управление и вошли в кабинет полковника Семенова. Он устроил совещание и попросил каждого отчитаться о проделанной работе.

— Ничего криминального, — констатировал Андрей Дементьев.

— Когда будут готовы результаты экспертиз? — поинтересовался Семенов.

— К утру.

— А что у вас? — обратился он к Илье.

— Тоже не густо. Жена в трауре, сидит на валокордине, сын от нее не отходит. Они рассказали, что хозяин дома не пил, не курил, врагов у него не было, да он все время был на работе…

— Значит, надо ехать к нему на работу и опрашивать сотрудников, но это я сделаю завтра, после того, как прочитаю заключения экспертов по машине, — закончил Петрович и отпустил милиционеров.

На следующий день Семенов приехал в управление, собрал у себя на столе отчеты экспертов по машине, протоколы допросов семьи Звягинцева и внимательно изучил их. Потом еще раз прочитал заключение биохимика и патологоанатома, ксерокопировал все бумаги, сунул в папку вместе с копиями видеокассет с места происшествия и положил все в сейф. Позвонил Пономареву и договорился о встрече.

Через час Петр Петрович приехал на служебной машине в Фили на завод имени Хруничева, на территории которого располагался Центр стратегических исследований при Национальном космическом агентстве России. Несколько его этажей занимала лаборатория орбитальных исследований, руководителем которой был Николай Митрофанович Звягинцев.

Сотрудник Пономарева встретил Семенова у ворот, оформил пропуск и пропустил машину на территорию огромного завода. Его корпуса стояли на приличном отдалении друг от друга и добраться от одного до другого удобней всего было на колесах.

— Что вы тут, Кинг-конгов выращиваете? — пошутил Петрович, когда «Волга» проезжала мимо высоченного, с десятиэтажный дом цеха.

— Ракетостроение — громоздкое производство. Американцы свои носители собирают в стартовом состоянии — вертикально. У них цеха как небоскребы — по сто пятьдесят метров высотой.

— А мы? — не удержался полковник.

— Мы в лежачем, а потом поднимаем на кантователе. Они перемещают ракетоноситель на стартовую платформу в вертикальном положении, а мы в горизонтальном и потом поднимаем. У нас и ракетные старты разные. У них одна опорная мачта, и она отъезжает в сторону, а у нас две, и они одновременно отбрасываются.

— Это я по телевизору видел, — кивнул Семенов.

— Да, сейчас много космической техники показывают, — усмехнулся невысокий, седой, полнолицый сотрудник Центра стратегических исследований.

Машина наконец подъехала к зданию КБ и остановилась. Семенов и его провожатый поднялись на пятый этаж, где находился кабинет Пономарева.

— Вот, доставил, — сказал сотрудник секретарше и удалился.

— Здравствуйте, Петр Петрович, вас ждут. — Молоденькая девушка открыла перед полковником дверь.

В торце длинного окруженного стульями стола сидел Виктор Александрович Пономарев. Увидев полковника, он снял очки и с улыбкой направился навстречу ему.

— Добрый день, — Виктор протянул руку и крепко пожал ладонь полковника.

— Здравствуйте, — улыбнулся Петрович в ответ.

— Присаживайтесь, — хозяин указал гостю на стул возле стола, а сам сел в свое рабочее кресло.

Когда мужчины устроились поудобнее, Пономарев вопросительно взглянул на полковника, ожидая начала разговора.

— Виктор Александрович, — не затягивая, начал тот, — мне необходимо выяснить, какой работой занимался Звягинцев и могла ли она стать причиной несчастного случая.

— Несчастного случая? — переспросил Пономарев.

— Именно, потому что доказательств, что он умер насильственной смертью, — нет. К тому же я хотел бы допросить его сослуживцев.

— Кого вы хотели опросить? — спросил Виктор.

— Друзей в первую очередь, приближенных сотрудников, тех, кто хорошо знал Звягинцева, долго с ним работал, знал его как руководителя и человека.

— Я был его другом, — кивнул Пономарев, — мы вместе учились в Московском авиационном институте на факультете космонавтики, вместе пришли сюда, в КБ, вместе проработали восемнадцать лет. Здесь его лучше меня никто не знает. Он был моим другом, соратником, и поэтому, Петр Петрович, я так настойчиво требовал расследования этого дела. У Коли не было врагов, и я не могу себе представить, что кто-то хотел его убить, но его служебная деятельность обязывает меня, как руководителя, выяснить все до конца.

— Так чем он занимался? — повторил Петрович.

— Это секретная информация, я бы даже сказал государственная тайна, — напустил туману Пономарев.

— Как же я буду расследовать дело, если не буду знать рода его занятий, что он на работе делал?

Пономарев на секунду замялся, посмотрел на полковника, а потом покачал головой:

— Хорошо, я вам скажу в общих чертах, чем занимался Звягинцев, но эту информацию я вам могу дать только в присутствии начальника первого отдела.

— Согласен, — кивнул полковник, — но пока я хочу допросить сотрудников.

— Одного уже допросили, — улыбнулся Виктор Александрович и мимолетно взглянул на часы.

Семенов встал и хотел идти к выходу, но Пономарев спросил:

— Вы привезли ответ по моему запросу?

— Нет, — полковник вскинул удивленный взгляд на руководителя. — Дело в стадии разработки, и вы получите официальный ответ только после того, как оно будет передано в прокуратуру.

— Ах да, все правильно, — отмахнулся Пономарев и встал. — Где вам удобнее проводить допросы?

— Опросы, — поправил муровец. — Я бы хотел для начала взглянуть на рабочий кабинет Звягинцева, на его стол, посмотреть, что в компьютере.

— О, этим уже занимался первый отдел. Они скачали из его компьютера все файлы и что-то стерли, а что-то оставили. Вы у них сами спросите, что да как.

— Там была секретная информация?

— Разумеется. У нас повышенный режим секретности и даже вход в некоторые отделы с сотовыми телефонами воспрещен. Особисты за этим строго следят.

— Хорошо, но на рабочий стол-то можно взглянуть, на личные вещи, на записную книжку.

— Это можно. Первый отдел все там проверил и оставил, что можно было.

— Значит, они ничего не нашли.

— Они не искали фактов, подтверждающих или опровергающих причину смерти Звягинцева. Они проверяли служебную информацию и систематизировали ее, чтобы она не вышла за пределы лаборатории. Ведь Коля являлся носителем государственной тайны с формой допуска два нуля. Это одна из самых высоких форм в секретном производстве. Она есть только у генеральных конструкторов секретных производств в космической, ядерной и ракетной отрасли.

— Да, — покачал головой Семенов.

— Первый отдел занимается проверкой поступающих на работу в центр сотрудников, нет ли у них родственников за границей, не сидели ли они в тюрьме. Отслеживает контакты носителей секретной информации с иностранцами, следит за выполнением режима секретности.

— Это мне известно, — кивнул Семенов.

Мужчины вышли из кабинета, прошли до лифта, поднялись этажом выше и вошли в лабораторию баллистики Центра стратегических исследований. Перед этим посетили арку металлоискателя и предъявили документы охранявшему вход офицеру из первого отдела.

— Видите, даже меня, руководителя центра, проверяют, — улыбнулся Пономарев.

— Мы вас знаем, Виктор Александрович, но служба есть служба, — улыбнулся секьюрити.

Через минуту мужчины вошли в просторный светлый зал с большими компьютерами фирмы «Альфа». Это название красовалось на каждом из них. Процессоры стояли по всему периметру зала и образовывали стену. Вокруг них было свободное пространство, а в центре размещались столы с мониторами. За ними сидели сотрудники в белоснежных халатах и выполняли какую-то работу.

— Это наша гордость — вычислительный центр, а это «джинны» — самые быстрые компьютеры в мире, — подчеркнул Виктор. — Они соединены друг с другом и образуют очень мощную многопроцессорную сеть.

Пройдя зал насквозь, Семенов и Пономарев вошли в пустой кабинет Звягинцева и сразу обратили внимание на небольшой портрет умершего в черной деревянной рамке. Он висел на стене рядом с фотографиями Николая Митрофановича в окружении российских космонавтов, с сотрудниками лаборатории и с американскими астронавтами.

Семенов подошел поближе, рассмотрел фото и только потом вернулся к столу.

— Да, известным человеком был Коля, — с сожалением произнес Пономарев. — Его все любили, и ума не приложу, кому понадобилась его смерть.

— Вы настаиваете, что его убили?

— Почему-то меня не покидает эта мысль.

— Почему? — Семенов внимательно посмотрел на Виктора Александровича, а тот моргнул и отвел взгляд.

— Вот, смотрите, изучайте, — Виктор показал на стол, — а я пойду, соберу сотрудников.

— Только приглашайте их по одному, — предупредил Семенов и уселся в рабочее кресло погибшего. Откинулся в нем и сравнил ощущения от пребывания в кресле Звягинцева с ощущениями от своего допотопного, но такого родного кресла в МУРе. Свое оказалось удобней и приятней.

Петр Петрович по известной причине не желал забивать себе мозги делом Звягинцева и поэтому для формальности осмотрел стол, ящики в нем, «по диагонали» прочел кое-какие бумаги, открыл файлы в компьютере и просмотрел их. Пролистал записную книжку умершего и также для формальности записал себе на лист несколько телефонов из нее.

Перед тем как начать допросы, Семенов пересел из кресла Звягинцева на стул возле стола и попросил ожидавших в приемной сотрудников заходить по одному.

Пономарев попросил близких друзей Звягинцева помочь следствию, и они по очереди поведали Семенову о том, каким хорошим человеком был умерший. Говорили почти одно и то же — что врагов у него не имелось, был здоров и они ума не могут приложить, отчего это он так скоропостижно скончался. Причем на вопрос, считают ли они, что его смерть была насильственной, Петрович услышал, что никто так не считает.

«Значит, это мнение одного Пономарева», — отметил для себя полковник.

Через два часа Петр Петрович прекратил допрос и поставил точку в последнем протоколе. Попросил допрашиваемого расписаться под вышесказанным, отпустил его и откинулся в кресле.

— Так, дело сделано, — потер он руки, собрал листы в папку, встал и вышел из кабинета. В приемной его поджидали сотрудники лаборатории и вполголоса что-то обсуждали.

— Ну, как? — поинтересовался Пономарев.

— Все нормально, — кивнул полковник, — теперь хотелось бы побеседовать с представителями первого отдела.

— А вы Чистякова допрашивать не будете? — вдруг спросил один из программистов.

— Кто такой Чистяков? — Семенов удивленно посмотрел на Пономарева.

— Это мой зам, — немного смутился Виктор. — Он сейчас в командировке, и я его вызывать не стал. Если хотите, сможете побеседовать с ним позже.

— Он мне расскажет что-то новое? — с легкой иронией спросил Семенов.

— Не думаю, но он был другом Коли и поэтому…

— Ну, раз его нет, пойдемте в особый отдел.

Мужчины спустились на первый этаж, вышли на улицу, сели в муровскую «Волгу» и поехали по территории предприятия.

— Первый отдел располагается в управлении завода, — пояснил Виктор, — это у проходной.

— Хорошо, не надо будет тратить время на обратную дорогу, а то у вас тут такие расстояния …

— Да, места много. За цехами на территории завода раньше был аэродром, но потом его закрыли, полеты больше не производят, хотя взлетно-посадочная полоса и ангары для самолетов остались.

— А космодрома у вас тут нет? — пошутил Петрович.

— Есть, — вполне серьезно ответил Виктор Александрович, — но он для учебных ракет и располагается рядом с аэродромом. На нем отрабатывают старты миниатюрных копий настоящих космических кораблей. Испытывают прототипы двигателей нового поколения и тому подобное.

Через пару минут «Волга» подъехала к новому зданию управления. Рядом располагались проходная и ворота, через которые Семенов въехал на территорию. Мужчины поднялись на пятый этаж и, пройдя вертушку охраны, вошли в первый отдел. Секретарша доложила начальнику, что к нему посетители, и тот без промедления пригласил их.

Семенов и Пономарев зашли в просторный светлый кабинет и закрыли за собой высокую дубовую дверь. Петрович осмотрелся и увидел в углу комнаты стол, а за ним, в кресле, восседал маленький человек в элегантном светлом костюме, белой рубашке и светлом галстуке и стильных очках. Из нагрудного кармана пиджака виднелся уголочек носового платка. Полковник тогда подумал, что особист сильно смахивает на преуспевающего предпринимателя.

Хозяин кабинета вышел из-за стола и поздоровался с гостями.

— Ждал вас, — улыбнулся он.

— Александр Николаевич Коновалов, — представил Виктор начальника первого отдела.

— Петр Петрович Семенов, начальник убойного отдела МУРа, полковник, — Петрович сам назвал себя.

— А я подполковник, — дополнил хозяин и указал гостям на стулья возле стола.

Когда мужчины расселись, особист вопросительно взглянул на Петровича и улыбнулся.

— Виктор Александрович пообещал, что ответит на некоторые мои вопросы в вашем присутствии, — начал полковник.

— Точно так, — кивнул особист. — Он мне звонил и предупредил о разговоре. Я дал согласие на проведение беседы, ведь она в общих интересах.

— Я хотел бы узнать у вас некоторые факты, касающиеся работы Звягинцева.

Семенов взглянул на Пономарева, тот на Коновалова и, получив утвердительный кивок, начал:

— Коля был руководителем лаборатории баллистики, — начал Виктор, — знаете, что это такое? Под руководством Николая здесь рассчитывались траектории полетов космических кораблей, начиная с их старта и заканчивая посадкой в Казахстане — для пилотируемых модулей или затоплением в водах Тихого океана — для непилотируемых.

— Так затопили орбитальную станцию «Мир», — нашелся Семенов.

— Совершенно верно, в последний путь ее отправил именно Николай. Это называется неуправляемым или баллистическим спуском.

— А корабли с космонавтами? — спросил Семенов.

— Их посадку называют управляемым спуском и тоже рассчитывают заранее. Рассчитывают переходы спутника с орбиты на орбиту, маневры в космосе и многое другое. Чем дальше от Земли летит корабль, тем сложнее расчет его траектории и тем меньше должна быть погрешность при старте. В общем, это сугубо математическая работа, требующая колоссальных расчетов.

— Все расчеты производятся на компьютере?

— Да, на тех мощнейших компьютерах, что вы видели.

— Мог Звягинцев заниматься коммерцией? — вдруг спросил Семенов.

— Исключено, — хором ответили и Пономарев, и Коновалов.

— Может, вы не знали?

— Мы в первом отделе про всех наших сотрудников знаем все, — улыбнулся особист.

— Так почему вы попросили меня расследовать это дело?

— Не та у нас специфика, Петр Петрович, — ответил Коновалов. — Вы опытный оперативник, собаку съели на расследованиях убийств, и кому, как не вам, вести дело Звягинцева.

— Резонно, но, как я понимаю, вы держите руку на пульсе.

— Правильно понимаете, но вернемся к деятельности Николая Митрофановича, — продолжил Александр Николаевич.

— Вся его жизнь — это работа, — поддержал его Пономарев. — Он приезжал на службу в восемь и уезжал в двадцать два. Дома только спал, ел и снова отправлялся на работу. Иногда брал отпуск, но они у нас случаются редко — работа обязывает.

— Вот и сгорел он на работе, — перебил полковник.

— Ну, все под богом ходим, — добавил Коновалов и развел руками.

— То, чем он занимался, являлось государственным секретом?

— Да.

— Он мог при желании продать продукт своего труда? — спросил Семенов.

И особист, и руководитель центра замолчали и внимательно посмотрели на полковника, не шутит ли он, но Петрович спросил вполне серьезно.

— Мы проверяем сотрудников, — начал особист, — и следим, чтобы они занимались только работой и ничем больше, тем более коммерцией. На нашем предприятии случайных людей нет.

— Я вас понимаю, вы прекрасно трудитесь, но вы меня подводите к мысли, что Звягинцева убили, а значит, должен быть мотив убийства. Без мотива не бывает, и все тут.

Мужчины замолчали и внимательно посмотрели на полковника. Своим вопросом он поставил их в тупик.

— Можно рассказать о последних расчетах Коли? — вдруг спросил Пономарев у Коновалова.

— В общих чертах да, — кивнул тот.

— Вы поймите нас, Петр Петрович, правильно, мы не даем вам всю информацию, мы не можем вам ее дать, она секретная, — пояснил Виктор.

— А раз вы втемную играете, то не ждите от меня эффективной помощи, — фыркнул полковник.

— Но что-то я вам все же расскажу, — спохватился тот. — Так вот. В семьдесят пятом году на орбиту Земли была выведена пилотируемая шпионская космическая станция «Салют-3». Ее рабочее название «Алмаз», и разработана и создана она была в конструкторском бюро под руководством Владимира Николаевича Чаломея. Это первая в мире пилотируемая тремя космонавтами шпионская станция предназначалась для чисто разведывательных целей. На ее борту находились телескопы для фотографирования объектов на Земле, перископ для наблюдения за ближним космосом и тридцатидвухзарядная пушка среднего калибра для ведения боевых действий в космосе. — Виктор Александрович замолчал и победоносно взглянул на удивленного Семенова. — Да, именно мы, а не американцы первыми вывели оружие на орбиту и провели его успешное испытание — выстрелили пару раз по мусорному контейнеру. Через восемь лет станцию затопили в Тихом океане, а в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году на орбиту вывели вторую пилотируемую шпионскую станцию «Салют-5». Так вот, на втором «Алмазе» был установлен ядерный реактор и уже лазерно-протонная пушка. Она сдерживала развертывание в космосе американской противоракетной системы СОИ.

Помните, президент США Рональд Рейган решил милитаризировать ближний космос и запустить несколько спутников с мощными ядерными лазерами для поражения наших стартующих из шахт баллистических ракет. Нам в ответ пришлось установить на шпионской станции «Салют-5» протонную пушку. Ее использовали всего один раз, когда пришлось сбить с орбиты американский военный спутник, уничтоживший наш спутник-шпион. Две супердержавы обменялись ударами и прекратили эскалацию конфликта, потому что поняли: победителей в космической войне, впрочем как и термоядерной, быть не может. Де-факто.

За двадцать лет наш спутник исчерпал свой летный ресурс, морально устарел и был подготовлен к сведению с орбиты в баллистическом, то есть неуправляемом режиме. Его, как и станцию «Мир», подготовили к снижению в плотные слои атмосферы с последующим сжиганием в них и затоплением в центральной части Тихого океана.

— Звягинцев рассчитывал траекторию его снижения и свода с орбиты? — догадался Семенов.

— Да, он и его лаборатория выполнили свою работу в срок и передали расчеты в ЦУП, но на следующий день Николай умер в машине. Поэтому мы хотим точно знать, была его смерть насильственной или нет и имела она отношение к его работе или нет.

— Расчеты Звягинцева секретные?

— Сверхсекретные, — кивнул Пономарев.

— Предположим, — подчеркнул Петрович и сделал паузу, — Звягинцев предатель, кому он мог бы продать или передать их? Кому они могут понадобиться?

Коновалов и Пономарев озабоченно поглядели на полковника и замолчали.

— Так кому? Американцам, японцам, арабам?

— Их могут использовать террористы, — медленно проговорил Коновалов. — Американцам, французам, китайцам, японцам они нужны в меньшей степени — у нас с ними контракты, взаимное доверие, и они не станут нагнетать обстановку. К тому же они будут следить за сведением спутника с орбиты с помощью радаров и пеленговать его.

— Они с их вычислительной техникой могут и сами высчитать траекторию, — добавил Пономарев.

— Значит, эти расчеты нужны только террористам? — заключил Петрович.

— Нет, не только. Отсталые в космическом плане страны типа Индии, Пакистана, Ирана могут попробовать заполучить расчеты с тем, чтобы потом научиться самим их производить. Вычисление траекторий — крупный бизнес на мировом рынке, — пояснил Виктор.

— Значит, Звягинцев мог продать свой труд?

— Нет, не мог. Он честнейший человек, — заступился за друга Пономарев, — он…

— Вы же допускаете, что его убили, вот и я допускаю, что мог… — усмехнулся Семенов.

Мужчины замолчали, посидели немного, подумали, а потом полковник спросил:

— Как террористы могут использовать спутник, выстрелить из него?

— Нет, его ядерная установка заглушена семь лет назад, — объяснил Пономарев. — Он небоеспособен.

— Тогда как?

— Мы не знаем как и пытаемся это выяснить, — заключил Коновалов.

— Так, так, — полковник побарабанил пальцами по столу, потер ладонями по коленям и выдал:

— Есть опасность, что российский военный спутник с ядерным реактором на борту может быть украден террористами и использован как бомба?

— Он не может быть использован как бомба, — запротестовал Пономарев, — потому что сгорит дотла в плотных слоях атмосферы.

— А если не сгорит?

— При правильно выбранной траектории сгорит, уверяю вас. Звягинцев и его лаборатория не зря трудились более месяца. Именно они рассчитали такую траекторию входа спутника в плотные слои атмосферы, чтобы от него ничего не осталось.

— А при неправильной траектории? — допытывался Петрович.

— Тоже сгорит, но не полностью, — небольшая его часть может упасть на землю, и поэтому мы сжигаем космические объекты над Тихим океаном, чтобы осколки рухнули в воду.

— Я читал в журнале, что сбитый нами американский спутник, тот, про который вы рассказывали, упал на территорию Канады, — вспомнил Семенов.

— Такое было, но от спутника остались лишь фрагменты, и они не принесли значительного урона. Но именно по причине неуправляемого падения обломков и американцы, и мы отказались от ведения звездных войн. И, конечно, от огромной стоимости программы. В такой войне не выиграет никто, а человечество может погибнуть. Если кусок обшивки величиной с кулак попадет в цистерну с бензином или отравляющим веществом, то она взорвется. И если цистерна находится в населенном пункте, то будет катастрофа со многими человеческими жизнями. А при падении фрагментов в океан никакой опасности нет. При ударе о воду объекта метровой длины, на скорости десять километров в секунду получается взрыв, равный по силе взрыву ста тонн тротила.

— Именно с такой скоростью летят объекты?

— Да, но чтобы на землю или в воду упал фрагмент метровой длины, на орбите он должен быть в десять раз большего размера. При прохождении плотных слоев атмосферы температура объектов поднимается до шести тысяч градусов, и они полностью сгорают. Вот почему от спутника не останется ничего, что может представлять опасность. Атмосфера защищает Землю и от падения метеоритов. Они тоже сгорают, хотя некоторая их часть достигает поверхности планеты в виде пыли и мелких осколков. В день на Землю падает их несколько тонн, но большие типа Тунгусского, Аризонского или Амазонского попадаются очень редко. И уж совсем мала вероятность столкновения Земли с астероидом. Хотя один такой случай в истории планеты произошел семьдесят миллионов лет назад. Огромный астероид врезался в Землю и образовал кратер, впоследствии заполнившийся морем. Так образовался Мексиканский залив. После падения этого астероида на Земле исчезла цивилизация динозавров.

— Это только гипотеза, — уточнил Семенов.

— Да, но воронка от его падения диаметром четыреста километров на дне океана имеется. — Пономарев сделал паузу. — Так что вероятность нового попадания метеорита в Землю остается и поныне. Хотя от гибели Землю спасают две силы, первая — метеориты и астероиды притягивает Юпитер, и вторая — наличие вокруг Земли атмосферы. Скорость входа метеоритов в атмосферу Земли огромна — шестьдесят километров в секунду, но именно эта скорость и спасает нас от их убойного действия. Они сгорают и до поверхности планеты долетают лишь в виде пыли.

— Можно рассчитать траекторию падения спутника так, что он не сгорит в атмосфере, а шлепнется на землю, как бомба? — задал дилетантский вопрос Семенов.

Пономарев и Коновалов переглянулись, инженер немного подумал и ответил:

— Теоретически можно, но для этого нужен вычислительный центр вроде нашего, программисты вроде Звягинцева и его команды и спутник на орбите. Всего этого у террористов нет и быть не может, так что…

— Понятно, — закончил расспросы Семенов и хотел откланяться, но Коновалов его остановил.

— Петр Петрович, — сказал он, — нам надо обсудить кое-какие дела, задержитесь, пожалуйста.

— Хорошо, — кивнул полковник и остался сидеть на стуле.

— Виктор Александрович, — обратился особист к руководителю центра, — извините, можете оставить нас наедине?

— Конечно, конечно, — засуетился Пономарев, встал и направился к двери.

— Мы недолго, — пообещал Коновалов.

Когда Виктор ушел, особист уселся в кресле поудобней и спросил:

— Товарищ полковник, как, по-вашему, Звягинцев был убит?

— Не уверен, но после того, что мне рассказал Виктор Александрович…

— Вы нашли что-нибудь, подтверждающее эту версию?

— Нет, кроме неизвестного вещества в стенках сосудов его головного мозга.

— Я знаю об этом, — удивил Петровича Коновалов. — Оно могло стать причиной смерти?

— В отчете биохимик Фельдман не уточняет этого, но подчеркивает, что это не яд и не его метаболит.

— Когда вы закончите дело?

— Завтра, — пообещал Семенов. — Прочитаю отчеты, систематизирую информацию, проанализирую ситуацию и напишу заключение по факту смерти Звягинцева.

— Хорошо. Завтра курирующий нас сотрудник из департамента контрразведки России приедет к вам в МУР и заберет дело.

— Это будет официальный перевод в другое ведомство? — спросил Семенов.

— Да. Час назад мне звонили и просили вам это передать. Так что постарайтесь закончить до завтра. С прокуратурой все вопросы мы решим.

— Хорошо, — кивнул Петрович, а потом спросил: — А что с запросом Пономарева?

— Ему не надо ничего отсылать. Я ему сам расскажу, что посчитаю нужным.

— Он сказал про опасность террористического акта — это правда? — не удержался полковник.

— Кто знает. Вы заканчивайте дело, передавайте его в наше ведомство и спасибо вам. — Комитетчик встал, протянул Семенову руку и крепко пожал ее. — О нашем разговоре Виктору Александровичу не говорите.

— Не скажу, — пообещал полковник и вышел в приемную.

— Ну как? — встретил его вопросом Пономарев.

— Все нормально, поеду в управление анализировать материалы.

— Вы мне сообщите, как только все будет готово.

— Несомненно, — пообещал Петрович и двинулся к двери.

Виктор проводил его до ворот, усадил в «Волгу», а когда она уехала, долго смотрел вслед.