Два часа до катастрофы

Глава 4

Через час Семенов приехал на работу и первым делом отправился в столовую. Подкрепившись, он пришел к себе в кабинет, уселся в добротное кожаное кресло, вытянул ноги, прикрыл веки и расслабился. Не думал ни о чем, сидел и отдыхал. Он представил пред своим внутренним взором черные ледяные глубины космоса и мчащиеся навстречу судьбе нескончаемые метеоритные потоки. Представил крохотную беззащитную Землю — оплот человечества — и ощутил личную безграничную ответственность за ее благополучие. Понемногу мысли улетучились, видения растворились, и на Петровича каменной стеной навалился сон. Его мышцы расслабились, он уронил голову на грудь, приоткрыл рот, крепко заснул и засопел.

После пяти минут сна он приподнял веки, осмотрелся и сел поудобнее. Потом достал из шкафа бутылку воды, попил и снова сел в кресло, но уже бодрый, отдохнувший — усталость как рукой сняло. Петрович разложил на столе материалы дела космонавтов — так он в шутку его окрестил — и стал их изучать.

После пяти часов работы Семенов поставил последнюю точку в отчете, распечатал его на принтере, скопировал файл на диск, а потом стер в компьютере все, что касалось этого дела. Так он всегда поступал, чтобы соблюсти секретность. Затем позвонил начальнику МУРа генералу Берестову.

В трубке раздался густой бас генерала:

— Привет, Петя.

— Здравствуй, Коля. Как и обещал, дело Звягинцева закончил. Хотел принести тебе документы.

— А что не в прокуратуру, сдай их — и все.

— Есть обстоятельство, и об этом не по телефону.

— Тогда заходи, но через двадцать минут, а то у меня совещание.

Семенов сидел в приемной руководителя и грел ладонями красную папку у себя на коленях. Он посматривал на часы, ожидая вызова, но его все не было. Но вот дверь отворилась, и в приемную вышел человек в светлом элегантном костюме и с портфелем в руке. Ни на кого не глядя, он двинулся в коридор, скрылся за дверью и был таков. Секретарша кивнула полковнику, и он юркнул в приоткрытую дверь.

— Привет, — генерал встал навстречу Семенову и крепко пожал ему руку.

Друзья уселись на черный кожаный диван возле стола для совещаний и с улыбками посмотрели друг на друга.

— Ну, валяй, рассказывай, — махнул рукой Николай Николаевич.

— Да нечего рассказывать. Вот дело, все что смог накопать. Можем передать его в прокуратуру, но…

— Что но? — переспросил генерал.

— Начальник первого отдела Испытательного центра имени Хруничева сказал, что завтра со мной свяжется комитетчик и заберет его. Официально.

— Еще лучше, — обрадовался генерал. — Если им этот Звягинцев так важен, то пусть и ковыряются с ним.

— Резонно, но дело-то вроде я раскрутил, — Семенов состроил на лице кислую мину.

— Тогда неси прокурору.

— Я не знаю, как поступить, и пришел к тебе за советом.

— Хорошо, давай вместе обмозгуем, что да как. Выгодно нам дальше его вести или все лавры «белоперчаточникам» отдадим. — Так генерал называл относительно редко сталкивающихся с кровавыми преступлениями сотрудников ФСБ.

Вдруг на столе зазвонил телефон, и Берестову пришлось дотянуться до трубки и взять ее.

— Да, — ответил он.

— Здравствуйте, Николай Николаевич, — на том конце послышался приятный баритон. — Вас беспокоит полковник Долгов Алексей Степанович из московского департамента контрразведки. Вот решил поинтересоваться, как продвигается дело Звягинцева. У меня есть информация, что оно близко к завершению.

— Совершенно верно, Алексей Степанович, — очень близко.

— Так, может, я заеду и привезу вам документ по поводу перевода его из вашего ведомства в наше. Чего завтра ждать?

— Одну минуту, — Берестов прикрыл трубку рукой и обратился к Семенову, — Петя, комитетчик по делу космонавтов. Что ему ответить?

— Быстро работают, — покачал головой полковник, — пусть забирает, — Петрович с досады махнул рукой.

— Приезжайте, — сказал генерал.

Семенов забрал папку с документами к себе в кабинет, уселся в кресло и стал ожидать приезда контрразведчика. Тот не заставил себя ждать и примчался ровно через пятнадцать минут. Благо от Лубянской площади до Петровки недалеко.

Он вошел в кабинет, представился, поздоровался за руку и после приглашения уселся на стул напротив кресла.

— Покажите, пожалуйста, свои документы, — попросил Семенов, — а то я вас вижу впервые и… мало ли что.

— Конечно, — засуетился Долгов, достал красное удостоверение с двуглавым орлом на лицевой стороне и передал муровцу.

Петрович внимательно просмотрел корочку и вернул хозяину.

— Свои показать? — усмехнулся он.

— Нет необходимости, — улыбнулся Долгов, — давайте дело Звягинцева.

Он вынул из черной папки несколько листов и передал Семенову. Тот прочитал приказ начальника Главного оперативного управления МВД Москвы о передаче дела в департамент контрразведки УФСБ Москвы и положил его в свою красную папку. Потом отдал гостю все документы по делу Звягинцева и расписался в соответствующих бумагах. Тот положил их в небольшой «дипломат», захлопнул его, пристегнул наручником к запястью своей руки, пожал Семенову руку и вышел.

Через десять минут Петрович уже сидел в салоне своей машины и готовился выехать со стоянки. Ему было немного жаль, что он расследовал, а потом отдал дело, но по большому счету ни орденов и медалей, ни премии он за него получать не собирался, и поэтому сожаление быстро прошло.

«Обычное отказное, как его называют, расследование, — рассуждал Петрович, — оно попадет к прокурору, он его изучит и откажет приславшему запрос Пономареву в возбуждении уголовного дела».

Полковник вырулил со стоянки, «втерся» в поток машин и поплелся в сторону дома.

На следующий день ему позвонил Пономарев и поинтересовался, как продвигается расследование, но ответ Петровича его крайне разочаровал.

— Виктор Александрович, — издалека начал полковник, — разве вам Коновалов ничего не доложил?

— Нет, не доложил, — замялся Виктор. — Так он попросил вас не сообщать мне о расследовании?

Семенов не стал отвечать, а только промолчал.

— Мы можем встретиться? — вдруг предложил Пономарев.

— Зачем? — удивился полковник.

— Поговорим.

— Ну если вы настаиваете, то приезжайте ко мне.

— Нет, давайте на нейтральной территории.

— Согласен, но после рабочего дня, а то тут дел…

— Договорились, — согласился Виктор. — Где?

— Сейчас, — полковник задумался, а потом выдал: — давайте у станции метро «Проспект Мира — радиальная».

— Во сколько?

— В двадцать ноль-ноль.

— Буду ждать вас.

Ближе к вечеру полковник провел совещание по делу киллера по кличке Шнобель и отпустил сотрудников. Из здания розыска он вышел в половине восьмого, сел в машину и поехал на проспект Мира. У станции метро он сразу заметил стоящего особняком Пономарева, вышел из машины и помахал ему. Тот быстро подошел.

— Садитесь, — предложил Семенов.

— Может, лучше пройдемся, — выдвинул ответное предложение начальник центра.

— Опасаетесь прослушки?

— Нет, просто вечер хороший. А то все на работе да на работе, в кабинете, так и жизнь пройдет.

— Это точно, — кивнул муровец, захлопнул дверцу и включил сигнализацию.

Мужчины прошли к «Олимпийскому» и не спеша двинулись вокруг стадиона. Над Москвой стоял прекрасный теплый вечер, вокруг гудела разноликая, разноголосая толпа, и никому не было дела до двух солидных дядей в элегантных светлых костюмах, в белых рубахах и стильных галстуках. Одеты мэны были по моде, но никак не по погоде, так как столбик термометра на углу дома показывал двадцать восемь градусов тепла. Но костюм и галстук были и для Семенова, и для Пономарева так непривычны, что они испытывали некоторый дискомфорт.

— Так о чем вы со мной хотели поговорить? — наконец спросил Петрович.

— Все о том же, о Звягинцеве, — уточнил Пономарев.

— Так с ним вроде вопрос решен.

— С ним, к сожалению, да, но с его работой нет. — Виктор внимательно посмотрел на полковника. — Дело в том, что то событие, о котором мы говорили, — Пономарев ткнул указательным пальцем в небо, и Семенов понял, что речь идет о своде военного спутника с орбиты, — состоится через пять дней.

— Но какое отношения ко всему этому имею я? — уточнил полковник. — Я расследовал факт смерти потерпевшего, передал документы куда надо, и пусть теперь они этим занимаются. Это их работа — выяснить, что да как, сопоставить факты и принять меры, если нужно.

— Дело в том, что сотрудники первого отдела и их руководители в технологическом управлении ФСБ России изучат собранные вами документы, ничего в них не найдут, доложат руководству и положат дело на полку.

— Я тоже ничего в них не нашел, — воспротивился Семенов.

— Вы как раз нашли, — подчеркнул Пономарев. — Вы обнаружили в стенках сосудов мозга Коли загадочное вещество.

— Не я, а биохимик Фельдман, — уточнил Петрович.

— Да, — поморщился Виктор, — оно не дает мне покоя. Что это может быть?

— Не знаю, я не биохимик. Вам надо обратиться к нему.

— Обращался я к одному биохимику, но он мне никакого ответа не дал. Вот так. Он так же, как и ваш Фельдман, не знает, что это за вещество, как синтезировано и какие у него функции.

— Да, это загадка, — Семенов состроил на лице кислую мину.

— А теперь давайте немного пофантазируем, — предложил Виктор Александрович, — представим себе, что кто-то с какой-то целью ввел это вещество в мозг Коли.

— С какой?

— С целью получения секретной информации про спутник с ядерным реактором на борту. А в нем несколько килограммов ядерного топлива, и оно при его распылении может выделить полтора миллиона кюри радиации. Это двадцатая часть Чернобыля. А если он упадет на густонаселенную территорию, на Москву, например…

— Да. Это бомба замедленного действия, — согласился Петрович.

— Это нейтронная бомба замедленного действия. Если кто-то получил эту информацию от Коли и уничтожил его?

— А цель, захватить спутник?

— Да, и использовать его в своих целях.

— Но вы сами сказали, что он не опасен, — удивился полковник.

— Относительно не опасен, но если он попадет в те единственные уникальные руки и мозги, которые смогут сделать из него бомбу, то станет смертельно опасным для всего человечества. Основная причина, по которой мы и американцы отказались от вывода в космос спутников с ядерными реакторами на борту, — что при неудачном как запуске, так и спуске их с орбиты они могут загрязнить Землю радиоактивными отходами. Причем огромную территорию.

— Но ведь вывели и мы, и они на орбиту по спутнику, вы сами говорили, — вспомнил Семенов.

— Да, вывели по одному, но американцы его уже затопили, а мы только собираемся.

— И это затопление может быть неудачным?

— Вероятность такого поворота событий есть, и я пытаюсь предотвратить экологическую катастрофу.

— Это только ваше предположение.

— Возможно, но вы изучали теорию вероятности?

— Что-то слышал о ней.

— Так вот, у всякого физического явления есть несколько вариантов разрешения, и не все они положительные — есть и отрицательные. Если в истории со спутником есть хоть несколько, хоть один процент того, что все пойдет не так, надо проверять и перепроверять всю систему и доводить этот процент до максимально возможно малых величин.

— Но стопроцентной уверенности в том, что все пойдет так, как надо, не может быть.

— Да, но вероятность этого должна быть снижена до нуля. Именно потому я хочу убедиться, что информация о спутнике не была похищена из мозга Николая Звягинцева. И пока во всей этой истории есть белое пятно — неизвестное химическое вещество, я буду подозревать, что произошла утечка сверхсекретной информации. Куда — это второй вопрос, главное — выяснить, что это за вещество и была утечка или нет. На этот вопрос мог бы ответить сам Николай Звягинцев, но он, к сожалению, мертв… — Виктор Александрович замолчал.

— Все ваши рассуждения очень туманны, — скривился полковник, — но я тоже все время думаю об этом таинственном веществе.

— Надо продолжить расследование, но уже конкретно по нему.

— Как продолжить, когда все варианты получения информации уже… — полковник осекся на полуслове.

— Что? — насторожился Пономарев.

— С кем вы консультировались по этому веществу?

— Я связался с лабораторией биохимии Научно-исследовательского института медико-биологических проблем Академии наук России. Этот институт занимается исследованиями физиологии и биохимии человека в экстремальных условиях функционирования организма.

— При полетах в космос?

— Не только. При погружениях на большие глубины, при замораживании человека и при его перегреве, при нахождении в агрессивных средах и так далее. В общем, там моделируют на добровольцах такие условия, в которые мы с вами никогда не попадем.

— Те ситуации, в которые я попадал, их спецы никогда не смогут смоделировать, — не без бахвальства парировал Семенов.

— Возможно, так вот, там мне ответили, что не знают, что это за вещество, — Пономарев замолчал.

— Я не обещаю узнать, что это за отрава, — наконец изрек полковник, — но постараюсь.

— Да? — удивился Пономарев. — И как скоро?

— Не знаю, постараюсь как можно быстрей.

— Постарайтесь, время не ждет.

Мужчины попрощались и пошли к своим машинам. Семенов уселся в «Мерседес», завел двигатель и поехал домой. Войдя в квартиру, он, не разуваясь, прошел в кабинет, достал из шкафа томик Пушкина, открыл на сотой странице, взял зажигалку и нагрел верхний уголок листа. На нем сразу проявился некогда написанный молоком адрес электронной почты. Петрович оторвал уголок, захлопнул книгу и сунул на полку. Обрывок поместил в паспорт и вышел из квартиры. Сел в машину. В расположенном неподалеку интернет-кафе он вошел в Интернет, набрал написанный на листке адрес и отправил по нему условную фразу: «Легионер возвратился в родные пенаты».

Убедившись, что послание принято, полковник стер адрес в памяти компьютера, выключил систему и протер заблаговременно взятой тряпочкой отпечатки пальцев с клавиш и кнопок. Потом вышел из салона, сел в машину и поехал в центр. В начале Щелковского шоссе остановился, заглушил двигатель и стал ждать. Вынул зажигалку, вытащил из кармана уголок с адресом и поджег его. Пылающий листик бросил в пепельницу и, когда огонь потух, тщательно перемещал пепел.

Через пять минут раздался писк сотового телефона, и полковник вынул его и поднес к уху.

— Да, — взволнованно произнес он и услышал тот голос, который и хотел услышать.

— Здравствуйте, Петр Петрович, — проговорил его друг Сергей Михайлов. — Рад вас слышать.

— Привет, Сережа, я тоже рад тебя слышать.

— Что случилось?

— Надо встретиться, ты где?

— В Москве, недалеко от вас.

— Так давай сейчас…

— Через полчаса, — уточнил Михайлов.

— Где?

— Помните, где мы в последний раз расстались?

— Полгода назад?

— Да?

— Конечно, помню.

— Так на том же месте.

— Хорошо. — Семенов завел двигатель и помчался в центр города, на пересечение Калининского проспекта с Садовым кольцом, где на крыше углового здания красовался известный всем огромный глобус. Припарковался у перекрестка, осмотрелся, но Сергея не увидел. До назначенного срока оставалось четыре минуты.

Много лет назад Сергей Михайлов по прозвищу Ник служил в Главном разведывательном управлении при Генеральном штабе России. Он, суперагент, имевший опыт разведывательной и диверсионной работы за границей, перешел дорогу своему руководителю — заместителю начальника разведки генералу ГРУ Корнилову. Тот нелегально продавал за рубеж новейшие образцы советского оружия, а Ник и его друзья-разведчики Морс и Фэд узнали о предательстве и решили его разоблачить. Но судьба распорядилась иначе. Спецназовцы Корнилова попытались уничтожить Ника и его команду, и тем пришлось инсценировать свою смерть и на долгие годы уйти в подполье.

Ник изменил внешность и по поддельным документам устроился в МУР в отдел по расследованию убийств, где несколько лет служил под командованием легендарного Петра Петровича Семенова. Они стали друзьями, вместе участвовали в боевых операциях по захвату преступников, вместе расследовали сложные и опасные дела, пока Ник не вынужден был вновь круто изменить свою жизнь. Дело в том, что в МУР он устроился для того, чтобы найти и уничтожить здравствующего предателя Корнилова. Ник, Морс и Фэд выследили, разоблачили и мастерски ликвидировали генерала и его головорезов. В ходе операции по ликвидации Корнилова Ник своими геройскими действиями спас Семенова от смерти, за что тот ему был несказанно благодарен.

Надо сказать, что Сергей Михайлов был гением компьютерной техники и программирования. С помощью созданной им компьютерной программы он сумел скачать с заграничных счетов Корнилова более полутора миллиардов долларов — деньги, полученные предателем в генеральских погонах от незаконной торговли российским оружием. На них Ник, Морс и Фэд организовали в России Фонд помощи нуждающимся и успешно помогали детям-сиротам, инвалидам и старикам — всем, кому на Руси жить невыносимо.

Некоторое время друзья-разведчики жили за границей и оттуда осуществляли свою благотворительную деятельность. Но потом перебрались в Подмосковье и поселились в купленном и отреставрированном ими доме. Вели скромный образ жизни, много тренировались, упражнялись в стрельбе, спарринговали и старались не терять некогда великолепной физической формы.

С Петровичем они не виделись полгода, но на экстренный случай у них была связь, ею и воспользовался полковник, чтобы вызвать друга. Теперь он сидел и ждал Ника и немного волновался от предвкушения встречи. Когда минутная стрелка замерла напротив цифры двенадцать, Петрович осмотрелся и заметил подходящего к машине человека в черной джинсовой куртке с поднятым воротником, черных джинсах и черных кроссовках. Из-за темных очков и лица почти не было видно. Он отворил дверцу, быстро сел и захлопнул ее.

— Здравствуйте, Петр Петрович. — Михайлов улыбнулся и снял очки.

— Привет, Сережа.

— Поехали, нечего тут светиться, — сказал Ник, и полковник завел двигатель.

Некоторое время они ехали молча, но потом Михайлов предложил припарковаться где-нибудь, выйти на свежий воздух и поговорить. На Воробьевых горах мужчины вышли из машины и направились к смотровой площадке.

Вокруг было много народу — в основном молодежь. Парни и девушки катались на роликах, на велосипедах, пили пиво и глазели с высоты на красавицу Москву, на купола далекого, но прекрасно видного Кремля, отражающего последние лучи заходящего солнца.

Сергей и Петр Петрович встали поодаль от гомонящей толпы, оперлись о парапет и начали беседу. Семенов рассказал про несчастный случай с руководителем лаборатории орбитальных исследований Николаем Митрофановичем Звягинцевым и про обнаруженное у него в мозгу загадочное вещество. Про дотошного Виктора Александровича Пономарева, который готовился к сведению с орбиты шпионской орбитальной станции «Салют-5».

— Так вот, Сережа, — подытожил полковник, — я знаю, что ты прекрасный биохимик, к тому же спец в разведке, может быть, ты поможешь определить, что за вещество было найдено в стенках сосудов мозга Звягинцева.

— С удовольствием помогу, если смогу, — согласился Михайлов, — но как я понял, времени на исследования очень мало, так как станция будет сведена с орбиты через пять дней.

— Да.

— Но для точности исследований мне нужны не только заключения ваших экспертов, я им не очень-то доверяю, но и образцы тканей мозга Звягинцева. Их можно добыть?

— Официально?

— К черту официальность, — скривился Сергей, — на это уйдет несколько дней.

— Значит, пиратским способом.

— Да, надо проникнуть в морг и взять срезы, — Ник усмехнулся своей обаятельной белозубой улыбкой.

Петрович смотрел на друга, и ему казалось, что за время, пока они не виделись, тот совсем не изменился. Черная джинсовая куртка и футболка не могли скрыть мощи его тренированных мышц — сила чувствовалась в каждом движении Ника.

Петрович смотрел на мужественный профиль Сергея, на его высокий, покрытый легкой паутинкой морщинок лоб, на взлет упрямый черных бровей, на прямой нос, волевые губы и немного поседевший на висках ежик и радовался, что друг вновь рядом с ним и, не жалея себя, готов помогать ему в этом запутанном деле.

— Ну, что, — Сергей вывел полковника из оцепенения, — едем в морг за образцами тканей.

— Да, едем. — Семенов хотел идти к своей машине, но друг его остановил:

— Петр Петрович, давайте поедем на моей. Так спокойнее.

Полковник согласился, так как знал, что в вопросах разведки и контрразведки Сергею нет равных, и если он предлагает вариант, то надо им воспользоваться.

Мужчины двинулись мимо парапета в сторону проспекта, где их поджидал черный, как вороново крыло, джип «Линкольн Навигатор» с Фэдом за рулем.

— Привет, Фэд, — Семенов залез в салон и пожал его крепкую ладонь.

— Здравствуйте, Петр Петрович.

Не успели Ник и Семенов устроиться на широких кожаных сиденьях, как задняя дверца распахнулась и в машину влез Морс.

— Вот и я, — усмехнулся он. — Сзади вроде чисто.

Он поздоровался с полковником, похлопал его по плечу и поинтересовался о здоровье.

— Пока вроде ничего, — ответил Семенов. — Вот решил подбросить вам, парни, задачку. Сам решить ее не смог. — Петрович хотел повторить свой рассказ, но Ник его остановил:

— Петр Петрович, в этом нет необходимости. Он вынул из левого уха маленькую — с фасолину — рацию, показал полковнику и вставил ее обратно. — У них точно такие же, и когда вы говорили, они слышали ваш рассказ.

В этот миг Семенов понял, что попал в другой мир — мир разведки и суперагентов, полный совершенной техники и опасностей. Когда-то он был участником рискованных боевых операций и чудом вышел из них живым. Но Ник, Морс и Фэд постоянно играли в эти военные «игры», постоянно были настороже, готовые в любой момент дать отпор любому врагу. Именно поэтому Ник сел в машину к Петровичу один, а Морс и Фэд страховали его на джипе. Когда Сергей и Семенов пошли к парапету полюбоваться видами Москвы и поговорить, Морс пошел следом. Фэд же остался за рулем, ждал их возвращения и мог при возникновении экстремальной ситуации быстро эвакуировать их. Таков был их стиль, стиль жизни бывших суперагентов.

— Поедем, — сказал Ник, и Фэд завел двигатель. Он был водителем, как говорят, от бога, ездоком экстра-класса и водил любое средство передвижения от мотороллера до танка, как, впрочем, и Ник с Морсом. Но все-таки как водитель Фэд был чуть лучше их — чуть лучше всех.

Они направились к госпиталю имени Бурденко, где в холодильнике все еще покоилось тело Звягинцева. По распоряжению прокурора похороны отложили до выяснения причин смерти, но после передачи Семеновым отчета прокуратура дала родственникам разрешение на кремацию. Траурная церемония должна была состояться утром на заводе имени Хруничева, а после прощания тело намеревались сжечь в Николо-Архангельском крематории. Поэтому Семенов и Михайлов решили во что бы то ни стало взять пробы тканей этой ночью.

Из машины Семенов позвонил патологоанатому госпиталя Станиславу Николаевичу Котову и попросил подготовить тело Звягинцева для повторного вскрытия.

— Сколько хлопот с этим трупом, — удивился Котов.

Его смена заканчивалась, и он уже хотел ехать домой, но звонок Семенова нарушил все планы. Он устало кивнул в знак согласия, повесил трубку и пошел в холодильник доставать покойного.

Когда Семенов и Михайлов вошли в полутемное помещение патолого-анатомической лаборатории, то сразу увидели Котова. Тот расхаживал вокруг стола с телом, заложив руки за спину, и что-то недовольно бурчал себе под нос.

— Ты, Петя, меня достал с этим телом, — высказал недовольство немного пьяненький Котов. Он поздоровался за руку сначала с Петровичем, а потом и с Михайловым. — Чего это он тебе так понадобился?

— Есть невыясненные факты, — нахмурился полковник.

— Так прокуратура дала «добро» на захоронение.

— В деле неясности, поэтому я хочу кое-что перепроверить и действую полузаконно, — тихо проговорил Семенов. — Поэтому ты не говори никому, что я тут был.

— Ладно, не скажу, — Котов указал на металлический стол с трупом и отошел в сторону.

— Ты разве нам не поможешь?

— Помогу, — кивнул анатом.

— Мне нужны срезы тканей мозга, тех его частей, где было обнаружено неизвестное вещество, — начал Сергей.

— Пожалуйста, — артистично развел руками хирург и стал натягивать резиновые перчатки.

Когда он снял крышку трепанированного черепа, то и Семенов, и Михайлов увидели, что мозгов внутри осталось совсем мало. Перехватив их удивленные взгляды, Котов усмехнулся:

— А вы что хотели увидеть? Все мозги ушли на анализы, а если вы последнее заберете, то придется пустой череп хоронить.

— Ему уже все равно, — подчеркнул Сергей.

— Именно так, — парировал Котов.

— В любом случае надо думать о живых, и если умерший мозг принесет пользу им, его надо препарировать без сомнения.

— Согласен, — устало кивнул патологоанатом и стал вынимать остатки органа.

Через полчаса процедура была закончена, и Котов приступил к приготовлению срезов для дальнейших биохимических исследований.

— Где будете проводить гистологическую экспертизу? — спросил он.

— А что? — ответил вопросом на вопрос Семенов.

— Могу помочь. У нас недавно установили лазерно-вакуумный масс-спектрометр — новейшую разработку в этой области, так я могу провести вас в лабораторию, и там вы узнаете все, что хотите. Там в ночную моя знакомая Маша Долгопятова дежурит — как раз хотел к ней зайти.

— Это загадочное вещество вы на нем обнаружили? — спросил дотошный Сергей.

— На нем, как же еще. Анализы делал Илья Фельдман, он и определил его.

— Но классифицировать не смог.

— Не смог, а вы сможете? — Котов надменно взглянул на Михайлова.

— Попробую, — самоуверенно ответил тот.

— Ну-ну, — анатом еле заметно усмехнулся и продолжил работу.

Через полчаса препараты для сканирования были готовы. Котов сложил их на металлический поднос, накрыл крышкой и оставил на столе. Взял телефон и позвонил в гистологическую лабораторию. Маша долго не отвечала, но вскоре все-таки взяла трубку. Котов договорился с ней о проведении анализов, взял препараты и пошел к выходу. Семенов и Михайлов двинулись за ним.

Пройдя по длинному широкому подземному ходу, соединяющему два корпуса госпиталя, мужчины поднялись на третий этаж и вошли в биохимическую лабораторию. Маша уже ждала их и немедленно приступила к работе. Установила частички мозга на специальный столик, под прозрачный кварцевый колпак, откачала из-под него воздух, проверила вакуум на стерильность, определила примеси и подготовила лазер. Навела его на интересующую поверхность и включила луч. Через долю секунды на экране компьютера появились названия испаряемых лазерным лучом веществ. Эти вещества концентрировались в вакууме под колпаком, а специальные датчики улавливали их, анализировали и выдавали информацию на экран компьютера.

— Вот список, — указала Маша.

На экране был столбец из нескольких сотен названий, и он постоянно пополнялся. Лазерный луч испарял ткани и испарял, а список все рос и рос.

— Как из этого огромного количества веществ можно выделить то, что нам нужно? — спросил Семенов.

— У меня есть специальная программа классификации, и она поможет найти нужное вещество. Илья Михайлович уже делал дефиницию, — заметила Маша.

— Отделение, — пояснил Михайлов.

— Так вот, я попрошу компьютер выделить яды и ядоподобные вещества и их метаболиты, то есть продукты их распада, — Маша набрала на клавиатуре команду, и компьютер убрал из списка почти все названия. Оставил всего лишь два десятка. — Так, посмотрим, что это. — Маша приблизилась к экрану. — Ага, это следы мышьяка, висмута, свинца и других отравляющих веществ, присутствующих в любом организме. В каждом его органе.

— Они попадают в нас из воды, из пищи и из воздуха, — снова пояснил Михайлов.

— Вы, молодой человек, абсолютно правы, — улыбнулась Маша. — Природа отравлена промышленными отходами, поэтому наши ткани насквозь пропитаны солями тяжелых элементов и ядами. Даже соли синильной кислоты присутствуют в нанодозах. А вот то, что вы ищете. — Маша указала на химическую формулу. — Это вещество мы не смогли классифицировать.

— Вы можете его выделить и сбросить на диск химическую формулу? — попросил Сергей.

— Конечно, могу, — Маша забегала пальцами по клавишам компьютера, выделила загадочное вещество, вставила в дисковод диск и сохранила на нем данные. — Вот, — она вынула диск и отдала Сергею. — Но вы вряд ли сможете его найти. Скорее всего оно образовалось в организме потерпевшего под воздействием каких-то химических веществ.

— Вы считаете, что это метаболит какого-то яда или ядоподобного вещества? — спросил Сергей.

— Не знаю. Некоторые яды, типа солей мышьяка, очень стойкие и сразу видны в тканях, но некоторые, например рицин, быстро разлагаются, и их обнаружить очень трудно. Хотя можно.

— По метаболитам, — добавил Михайлов.

— Да, — Маша с интересом посмотрела на мужчину. — Вы биохимик?

— Когда-то серьезно изучал биохимию вообще и биохимию ядов в частности, но потом переквалифицировался.

— Ну, вот и все, — констатировала Маша, вынула ткани из вакуумной камеры, выключила прибор и компьютер.

Михайлов поблагодарил женщину за работу.