Два дня «Вериты» (Художник В. Чурсин)

Глава 9

На следующий день вернулся Флетчер и, узнав от меня, что работа над пробным вариантом закончена, пришел в восторг.

— Поздравляю, дорогой Богроуф! — хлопал он меня по плечу. — Сейчас же, немедленно покажите, или меня разорвет от нетерпения! Вы уже пробовали аппаратуру? Нет? Очень хорошо! С такой штукой нужна осторожность.

Состроив понимающую мину, он осмотрел установку.

— Хотите, включу? — предложил я.

— Проведете эксперимент на мне? Но, милый мой, я не морская свинка, — он засмеялся. Он умел смеяться весело, искренне, заразительно. — Вы близкий мне человек, Богроуф, и я очень привязан к вам. Но секреты фирмы не имею права разглашать даже друзьям. Ведь если эта машина в самом деле… — он подошел к окну. — Эй ты! — крикнул в форточку. — Ну да, ты! Иди-ка сюда. Быстро!

Повернулся ко мне с улыбкой:

— Сейчас у нас будет морская свинка. Так вы говорите, что диапазон действия аппарата ограничен углом в 90 градусов? Очень хорошо! Где мы должны стоять, чтобы волны не давили на наши с вами мозги?

После того как был собран аппарат, в сравнительно небольшой комнате лаборатории почти не осталось свободного места, кроме открытой площадки у стола, куда и было направлено окно трубки генератора. Я отвел Флетчера в узкий проход у окошка между распределительным щитом и трансформатором.

В дверь нерешительно постучали — и вошел рабочий-негр. Его и двух его товарищей Флетчер нанял ремонтировать трассу канализации. Негр поклонился и встал у дверей, теребя соломенную шляпу.

— Как тебя зовут? — спросил Флетчер.

— Джексон, Том Джексон, сэр, — опять поклонился негр.

— Очень хорошо. Проходи, сядь вот сюда.

— Я постою, сэр.

— Сядь, говорят тебе.

— Благодарю вас, сэр, — негр присел на краешек стула.

— Ты из Штатов?

— Да, сэр.

— Скажи мне, Джим…

— Меня зовут Том Джексон, сэр.

— Какая разница! — Флетчер сделал мне знак, и я включил рубильник. — Скажи мне, что ты думаешь о… о негритянском движении в Штатах?

Жалобный взгляд Джексона заметался между Флетчером и мной. Он казался робким, забитым существом, и мне стало не по себе.

— Право не знаю, сэр. Я никогда не участвовал…

— Но ты слушаешь радио? Ты читаешь газеты? Ну конечно, вы все теперь интересуетесь политикой! — Флетчер говорил вполне дружески, но за снисходительными словами чувствовалась ирония. — Так ответь же, что ты думаешь о негритянском движении?

Джексон совсем растерялся, пригнул голову, как будто над ним занесли стэк. Заговорил, испуганно вращая глазами:

— Это давно следовало сделать, сэр…

— Что? Что сделать?

— Потребовать от вас, белых, права для всех… для цветных. Ведь мы люди, сэр! Мы такие же люди, только вот кожа другого цвета. Так почему белому платят больше за ту же работу? Почему нам нет ходу в театры и рестораны для белых? Это несправедливо и не должно продолжаться… И если не хотят с нами по совести, мы должны брать силой. Вы заставили ненавидеть вас…

Излучение пошло на убыль, и лицо негра покрылось серой бледностью, пальцы затряслись. Бедный негр, он был в ужасе. Но спад «Вериты» миновал, и Джексон опять потерял контроль над собой. Флетчер слушал вытянув шею, на скулах ходили желваки.

— Флетчер, нечестно выпытывать у бедняги… — не выдержал я.

— Выключить! — прикрикнул он на меня. Я ударил по рубильнику.

Джексон закрыл лицо руками и сидел неподвижно.

— Пошел вон! — приказал Флетчер. Негр, шатаясь, удалился.

Казалось, Флетчер сразу забыл о нем.

— Превосходно, Богроуф! — кричал он, подняв руки. — Я поражен! Признаюсь, не очень-то верилось, хотя я и считал вас безусловно талантливым инженером. Но это, это!.. Потрясающее открытие! — Он бросился к столу, выхватил из кармана чековую книжку и черкнул несколько цифр. — Это вам! Десять тысяч, отделение Американского банка в Санта-Доре. Но в дальнейшем бы, получите… боюсь представить, сколько вам может принести это!

Десять тысяч на дороге не валяются. У меня никогда не водилось таких сумм. Но на душе было плохо.

— Обещайте, Флетчер, что вы не уволите этого беднягу.

— Что? Ах, черномазого! Вот когда он раскрыл свою черную душу! А ведь какой покорной овечкой прикидывался! Ваш генератор… Ну да, конечно, если вы того желаете, он не будет уволен. Клянусь вам, дорогой мистер Богроуф.

Он стал деловито серьезен.

— Что вы намерены делать дальше? Ведь ваша работа закончена?

— Нет. Аппарат работает по временной схеме, которую необходимо улучшить, сделать более надежной. Нужно также увеличить угол излучения импульсов. Ну и другие доработки.

— А чертежи, схемы? Храните вот в этой коробке? — он насмешливо кивнул на сейф в углу лаборатории.

— Собственно, чертежей нет. Есть только наброски в записной книжке. Просто некогда было заниматься чертежами. Но вся схема у меня в памяти.

Он опять залился смехом.

— Извините, Богроуф, но вы все-таки русский! Хотя и родились здесь. Ученый любой другой национальности в первую очередь навел бы порядок в документации, постарался получить патент, а уж потом приступил к изготовлению аппарата. Не беспокойтесь, я всегда честно веду дела и, разумеется, помогу вам. Однако настоятельно прошу отложить пока доработку модели и заняться документацией. Мы должны заявить патент на изобретение. И еще… — он подошел и положил мне руку на плечо. — Вашу установку трудно переоценить! При неумелом обращении она может наделать много дурного, и если попадет в руки… Надеюсь, вы понимаете? Поэтому прошу не выходить за стены лаборатории без охраны и не поставив меня в известность. Иностранные разведки не дремлют, но пока вы у меня, все в порядке. Прошу также строго установить время работы включенной аппаратуры: меня не устраивает, если работники лаборатории, случайно попав под излучение, начнут болтать, что им в голову взбредет. Ну, скажем… утром с 9 до 11 и вечером с 16 до 18 часов. Вас устроит? Ну и прекрасно. Да, вот еще что: не меняйте направление трубки. Ведь импульсы проникают через стены?

— Да, если стена из бетона не толще 10-12 дюймов.

— Вот видите! Здесь, — он постучал пальцем в штукатурку, — за этой стеной у нас склад ремонтных инструментов. Лопаты, кирки и так далее. Там почти никогда никого не бывает. А лопаты не болтливы. Договорились?

— Хорошо, — согласился я. Как-то сразу мне все надоело, появилась вялость и апатия. Может быть, сказывалось напряжение последних месяцев и возбуждение последних дней. Флетчер заметил:

— Вы устали, Богроуф. Пойдите в бар, выпейте и отдохните хорошенько. Хотите, съездим в Санта-Дору? Нет? Тогда советую отоспаться и почитать какой-нибудь детективчик. Я велю прислать, это успокаивает.