Двадцать один день следователя Леонова

XI

«Молодец Носов. Это по-товарищески», — отметил про себя Леонов, когда узнал, что Спартака действительно нет в городе.

— Получил какую-то телеграмму и смылся, — сказал Сема.

— Куда?

— А ты что пытаешь, как легавый, куда да куда? Ты, случаем, не из угро?

— Может, и из угро. Тебе-то что? Мне Спартак нужен. Дело есть.

— Так бы и сказал.

Сема сплюнул.

— Эй, Осман, — Сема толкнул лежавшего к ним спиной человека.

— Чэво тэбэ, — не поворачиваясь, грубовато спросил Осман.

— Куда Спартак улизнул? Дело к нему. Завхоз пришел.

Осман поднялся. Откинув нечесаные космы, зыркнул по худощавой фигуре Леонова недобрым взглядом.

— Мэнэ нэ докладывал. Можэ, к бабэ какой ушел. Нэ знаю.

Он зевнул, вытер рот.

— Он в городе или улетел куда? — Леонов так и впился в Османа взглядом.

— Ты чэво пристаешь к чэловеку? Ступай своэй дорогой. Сказал по-русски: нэ знаю.

Он отвернулся и стал удобней устраиваться на старом месте.

— Жаль, — невесело сказал Леонов, — дело пропадет.

Осман на такую наживку не клюнул.

— Жаль, — повторил майор и направился было к выходу, но дверь перед ним внезапно распахнулась, и на пороге появился высокий, с лысым вспотевшим черепом человек. Леонов его знал. Это был заместитель директора по хозяйственным вопросам. Он, к счастью Леонова, не обратил на него никакого внимания.

Эй вы, творцы-молодцы, — заверещал он фальцетом, — а ну, поднимайтесь — и к директору. Досталось мне за вас. — Он большим мятым платком промокнул свой череп.

— А что такое? — Сема исподлобья глянул на начальство.

— Хозяин вчера был? — зам скомкал платок и сунул его в карман.

— Ну, был. — Сема насупился. — А что?

— А то, — зам похлопал еще раз по черепу, удостоверяясь, должно быть, что он сух, — что сегодня он прямо громы и молнии метал. Деньгу, говорит, гребете, а толку нет.

— Нагребли, — съехидничал Сема и подтолкнул Османа.

— Я-то тут при чем, — лысый развел руками. — Начальство…

Они собрались быстро и гурьбой двинулись к выходу. Всунули в петли большой висячий замок, запирать на ключ не стали. Леонов, пропустив их, неторопливо пошел следом. Он задержался на широкой лестнице, посыпанной кое-где опилками, рассматривая мраморные узоры на ступеньках. Ему хорошо было слышно, как громко хлопнула наружная дверь. Вскоре, посмотрев в большое заляпанное известью окно, он увидел, как вся компания подошла к автобусу, ждавшему у дороги, уселась в него и тут же его белая крыша скрылась за деревьями, сплошной стеной росшими вдоль дороги. Леонов постоял в раздумье. По лицу его было видно, что в душе идет какая-то борьба. Потом, махнув рукой, майор еще раз глянул в окно и вернулся назад. В фойе никого не было. Он прислушался. Было тихо. Решительным шагом направился к двери, снял незакрытый замок. Осмотрел комнату. Поиск ничего не дал. Ни обрывков конвертов, никаких бумажных клочков с записями. Только старые пожелтевшие газеты в жирных пятнах. Да, было ради чего рисковать… Попадись он сейчас, как бы ему досталось от Михалыча! Он осторожно выглянул за дверь. В фойе по-прежнему было тихо. Он быстро выскользнул из комнаты, повесил замок на место и торопливо спустился вниз.

Леонов долго в раздумье стоял на некогда широком крыльце, от которого остался фундамент да гора щебня.

«Знает Осман, определенно знает. Не скажет. Чем достать? Может, в лоб? Обвинение? Штурм и сдача? На арапа? Может, пройдет? Сразу так с налета ошарашить… И ты был? А он? Э, нет! Если что, повозиться придется. А сейчас еще и в национализме обвинить могут. Нет, пока нельзя. А все же интересно, куда исчез Спартак? И почему? Следы заметает? Тогда наверняка не домой. А куда? Кавказ большой. А все же, может, попытаться? Его же видели в автобусе, идущем в аэропорт. Надо туда».