Дважды рожденный (СИ)

Глава 26

Серо-стальной гигант и гордость Аустрайха — авианесущий «Имперский Штандарт» с неизменным золотым солнечным диском в черном прямоугольнике на вертикальных стабилизаторах — парил в безоблачном небе Беловодья, идя вперед привычным крейсерским ходом — со скоростью около ста двадцати километров в час. Спешить ему было некуда. Сейчас всю работу делали винтокрылые машины, то и дело стартовавшие и возвращающиеся на борт корабля-матки, как фигурки в бесконечной, идеально отлаженной карусели.

Справа и слева от него шли в походном ордере два средних корабля противоракетной обороны, напичканные средствами обнаружения и перехвата вражеских летательных аппаратов и ракет.

На восемь тысяч метров выше их, в нижних слоях стратосферы, летел, четко выдерживая курс и дистанцию, спецборт ДРЛО, снабженный герметичными отсеками, ведущий дальнюю разведку и наведение тех же «Мьельниров», которыми так удачно был поражен и сбит дас химмелн рахдонитов. Этот же корабль обеспечивал ударную группу надежной связью по всему обширному ТВД. С этой высоты его радиогоризонт[1] покрывал окружность радиусом больше пятисот километров.

Замыкало построение звено из двух ударных штурмовиков Ю-28, под крыльями которых размещался широкий ассортимент средств поражения. Блоки НУРСов, управляемые ракеты и скорострельные пушки под кабиной. Штурм-Тигры выполняли роль передового прикрытия и разведчиков. Большего в сложившейся обстановке по мнению генерала дер флигера Конрада фон Зайделя, командовавшего АУГ, и не требовалось.

Тем более, что всем и без того хватало задач. По факту, ему сейчас сильно не хватало боевых ботов и кораблей, и он в который раз, пусть и негромко, но сочно, со вкусом, многоэтажно выругался, помянув всех предков начальства штаба воздушного флота.

— И выкручивайся теперь, как хочешь, Конрад… Доннер веттер!

Потеря штурмбота в самом начале операции стала крайне досадным промахом. И за него предстояло ответить перед командованием.

— Что они там возятся? Почему так долго? Это же купец! К тому же сбитый! Пришли, взорвали и вернулись на базу! Вот как должны воевать егеря!

Негромко постучав, в каюту заглянул затянутый в черную форму адъютант. Ловко щелкнув каблуками ботинок, обер лейтенант вытянулся перед начальством и отрапортовал.

— Герр генерал, разрешите доложить?

— Говорите, Лютцов.

— Пришло сообщение об успешном завершении миссии отряда обер лейтенанта Риттера. Они уже на пути назад.

— Хорошо. Пусть поторопятся! Мне они нужны немедленно! — не скрывая раздражения, потребовал Зайдель.

— Так точно, мой генерал! — казалось уже невозможно держаться прямее, но молодой офицер с поистине немецкой выучкой справился с задачей. — Разрешите идти?

— А вы, Генрих, желали бы обсудить со мной местных девок и дрянную выпивку? — не скрывая яда в голосе, позволил себе отыграться на бесправном подчиненном генерал. — Идите!

Новость обрадовала. Но он привык скрывать такие чувства, предпочитая выглядеть жестоким самодуром, чтобы всегда держать людей в некотором напряжении и не давать слишком расслабляться. За это его не слишком любили, зато все приказы выполнялись бегом и немедленно. Привыкнув за долгие годы к почти безграничной власти в пределах своего корабля и эскадры, он и сам не заметил, как маска приросла к лицу, привычный прием стал частью его натуры. Добавив большую порцию едкости и без того тяжелому характеру.

Чтобы успокоиться, он подошел к широкому панорамному окну своей роскошной каюты. И увидел, как к авианосцу стремительно приближается десантный юнкерс Ю-27.

— Кого там опять несет? Надеюсь, это Риттер?

Киппротор в автоматическом режиме запросил искин диспетчеров. Система передала расчетную информацию, руководитель полетов, сверившись с таблицей, дал разрешение на посадку, и винтокрылая машина начала снижаться, синхронизировав скорость с летящим в поднебесье кораблем. Плавно коснувшись всеми тремя стойками шасси палубы, бот выключил моторы и несколько секунд молча стоял неподвижно.

— Что это с ним? Почему молчат? — непонимающе переглянулись техники. И в этот момент боковая створка отъехала, и наружу выбрались два панцера с оружием наизготовку. За ними на палубу соскочил человек.

— Кто этот аршлох[1], как думаешь, Курт?

— Не знаю, Мартин. По виду настоящий пижон-рахдонит. Любят эти швухтэли[2] странные прически, короткие пиджачки и глупые шляпы. Тьфу. Мода у них такая…

— Погляди, носки разных цветов.

— Ага, один красный, другой желтый… одно слово — клоуны.

— Наверное, пленного захватили на базе и к генералу ведут на допрос.

— Все может быть, Мартин. Наше дело простое. Пошли бот кантовать на подъемник.

Рахдонит, подвергшийся еще одному тщательному обыску на входе в сектор авианосца, занимаемый его командующим, уже в полном одиночестве перешагнул порог начальственного кабинета.

— Айген Шиффер, операционный директор авиабазы Люфт-Ганзы «Пампа», принадлежащей корпорации Мертон. Выражаю категорический протест в связи с неспровоцированным актом агрессии. И на каком основании ваши люди меня задержали?

Генерал, побагровев от наглости пленника, с ходу заорал в ответ:

— Ты в плену, рахди! А не задержан! Как ты смеешь изображать оскорбленную невинность⁉ Даже сейчас хуцпа⁈ Раздавлю, как таракана!

Он выбрался из-за стола и подошел к Шифферу вплотную, глядя снизу вверх на длинного, но очень худощавого, напоминающего в своих модных узких коротковатых брючках и куцем пиджаке потешного, голенастого журавля-рахдонита.

И в этот самый момент, когда игра наскучила, они, не сговариваясь, расхохотались. До слез и всхлипываний. Оба повалились на кресла и, отсмеявшись вдоволь, с приязнью принялись разглядывать друг друга. Прежде им никогда не доводилось встречаться, но генерал, получив на самом верху исчерпывающие инструкции, и знавший, кто перед ним сейчас, смотрел на своего гостя с уважением и даже почтением.

— Хотите выпить? За нашу победу и тысячелетний райх?

— Не откажусь.

Щедро плеснув в бокалы выдержанного вишневого шнапса, Зайдель передал второй в руки собеседника.

— Прозит!

Оба ограничились коротким маленьким глотком и отставили выпивку в сторону. Им предстоял долгий разговор, и для этого требовалась полнейшая ясность ума.

— Как мне к вам обращаться, герр Шиффер?

— За десять лет я привык к этому имени. Да и пока не ясно, что делать дальше… Можно просто Айк.

— Вы можете звать меня Конрад.

— Весьма признателен.

— Перед вылетом я был удостоен личной аудиенции у императора в Бельведере. Он дал мне два конверта. Вот они, — генерал поднялся и, открыв сейф, выложил на столик пару надежно упакованных секретных посланий. — Приказ его величества был прост и ясен. Если все получится, как запланировано, вы передадите нашему агенту первый пакет. Если нет — вскроете второй, а первый немедленно уничтожите. Итак, я передаю вам первый, а второй больше не нужен, и он отправляется в шредер!

«Шиффер» некоторое время читал документы, затем передал их на ознакомление Зайделю. Ознакомившись с ними, генерал похлопал в ладоши, приветствуя успех визави.

— Что ж, позвольте прежде всех поздравить вас, барон, с высоким назначением и заслуженным титулом. Высокая честь и доверие государя! Стать первым генерал-губернатором мира-осколка, первой иномирной территории великого райха! Вы войдете в историю!

— Мы вместе делаем сейчас еще один решительный шаг, генерал! Наши имена будут стоять рядом в учебниках!

— За это стоит выпить!

— Прозит!

— Барон Александр фон Дассель, генерал-губернатор Пампы! Звучит!

— Местные славяне предпочитают называть свой осколок просто Мир или Беловодье.

— Что за варварское слово! Нет, наш вариант мне больше нравится. Расскажите, барон, о вашей одиссее. Конечно, то, что можно.

— Раз уж вы оказали мне честь, разрешив обращаться по имени, Конрад, то в свой черед прошу звать меня просто Алекс.

— Как вам будет угодно, барон. Я весь внимание.

Настойчивость Зайделя была понятна Дасселю. Им предстояло в ближайшие дни и недели многое сделать вместе. И генерал хотел понять, кто же скрывается под маской. Рассказ мог дать ему богатую пищу для размышлений. В отличие от своего визави, новоявленный барон был хорошо информирован о фигуре сидящего перед ним человека. Оставалось подобрать правильные слова и расставить верные акценты. Многолетняя привычка дважды думать, прежде чем говорить, и десять лет успешной карьеры в ганзейской корпорации сделали свое дело. Теперь Алекс и сам не до конца понимал, кто он. Дойч или рахдоним?

— Что ж, Конрад, я готов поведать вам свою историю…

В Ганзе существовала практика привлечения репатриантов — родичей из других миров. Это не особо афишировалось, но работало надежно. Вот под эту программу была составлена тщательно выверенная легенда для легализации фон Дасселя. Он попал в Ганзейский союз больше десяти лет назад с важнейшим заданием: проникнуть в систему и отыскать путь в мир, откуда поступал Груз. Сумев проявить массу блестящих качеств и дарований и сделав карьеру, он примерно год назад получил назначение в этот осколок. Дальнейшие действия были вопросом техники. Собрав сведения о координатах створов небесных туннелей, ведущих в Беловодье, он изыскал средства для передачи информации своему связному. А сам занимался изучением Мира.

Операция нападения готовилась очень тщательно и в строжайшей тайне. Им лично был составлен план и определен список приоритетных целей. И сейчас настало время убедиться, насколько точно и педантично действовали бойцы Зайделя.

— Конрад, вы нанесли удары строго по списку?

— Можете не сомневаться. Я трижды повторил на инструктаже всем своим сорвиголовам и заставил их затвердить наизусть координаты городков, которые нельзя трогать, даже если оттуда откроют встречный огонь. Просто уйти в сторону!

— Прекрасно! Эти люди — часть моего плана. Они нам еще пригодятся.

— Как скажете, Алекс, как скажете. Хотя, не понимаю, чем нам могут быть полезны эти унтерменши и кровожадные дикари…

— О, примененные с умом, они принесут много пользы.

— Вы хорошо знаете рахдоним, чего нам ожидать в ближайшее время? Они пришлют флот?

— Нет. Исключено. Ганза — рыхлый союз торговцев. У них даже нет общей казны и централизованных налогов. Как и армии с военным флотом. Только наемники и приватиры. К слову, именно рейдеры под видом пиратов сожгли больше десяти наших кораблей в Запределье. Об этом все знают, но делают вид, что они тут ни при чем… как же…

— Да, эти нападения мы не могли оставить без ответа. Враг хотел войны, и он ее получил! Свиньи! Они за все заплатят! — грохнул по столу кулаком генерал. Подхватил бокал и сделал щедрый глоток. — Барон, прозит!

На этот раз бывший шпион лишь пригубил крепкого сорокаградусного шнапса. И продолжил размышлять вслух.

— Клан Мертон давно монополизировал поставки энергетических кристаллов из Пампы. Своей жесткой политикой и ставкой на повышение цен они противопоставили себя многим другим корпорациям. И быстро с ними не договорятся. А в одиночку играть против империи им не под силу. Уж поверьте. Да и гибнуть они сами не захотят. Начнут искать наемников, готовить флот. Так что время у нас есть.

Рассуждения фон Дасселя пришлись генералу по душе.

— Что ж, начинается эра Империи! Мы не станем играть по их правилам! А заберем сразу и все! И пусть теперь рахди выпрашивают Груз и платят за него втридорога. Мы вернем все, что потеряли за долгие годы и еще озолотимся сверх того. За величие тысячелетнего райха!!!

Оба поднялись и, не без торжественности подняв бокалы, выпили. При этом если вояка был до предела искренен, то шпион ощутил где-то в глубине души усмешку и мысленно поморщился от чрезмерного пафоса.

— Я читал утвержденный императором план, если правильно понимаю, он составлялся с вашей подачи, Алекс?

— Все верно, Конрад. Необходимо сразу сломить сопротивление местных и согнать их в лагеря. Это наша первостепенная задача. А дальше все просто. Разоружим их, создадим подразделения военной полиции из той части аборигенов, которые будут готовы нам безусловно подчиняться. Затем проведем учредительный съезд всех городов, на котором они проголосуют за создание единого государства под эгидой Аустрайха. Примем основной закон, где все пропишем, и пусть ганзейские законники кусают локти! Профит!

— Заставим местный сброд работать! А если понадобится, то привезем других или поставим машины! Говорят, тут есть какие-то полузвери, их ловят и спускают в шахты?

— Да, это нечто вроде диких троглодитов — миряне зовут их хлопами. И содержат почти как рабов. Говорят, у них особый нюх на друзы кристаллов, прорастающие в недрах планеты.

— Нет, это слишком сложно. Проще загнать самих русских под землю и заставить копать! И никуда они не денутся! Жить хотят все!

— К слову, Конрад. Мне срочно надо лететь в Шагол. Как раз по этому делу.

— Понимаю. Но зачем вам, мой друг, самому тратить время? Найдутся люди…

— Нет, — впервые столь решительно и твердо возразил бывший агент. — Надо понимать местных. Они очень недоверчивы. Меня они знают. Мы столкуемся. А эта вербовка входит в мой план. И я не хотел бы ее провалить. Нам нужны свои люди на земле. Пусть сами пасут своих овец… Что касается военных, то при всем уважении, они не лучшие переговорщики, вы уж простите, Конрад.

— Да что вы, Алекс. Я вас прекрасно понимаю. Что требуется от меня?

— Борт и несколько панцерегерей для охраны и солидности.

— Все будет обеспечено немедленно.

— И еще мне нужно переодеться. Чтобы приобрести соответствующий вид.

— Это несложно. В шкафу стоит кофр, мне его передали в личной канцелярии кайзера. Почему-то я думаю, это для вас, господин генерал-губернатор.

— Тогда вынужден откланяться. Но не прощаюсь.

— До встречи, барон!

— До встречи, генерал!

Спустя несколько минут конвертоплан с новоназначенным имперским губернатором Пампы взлетел и взял курс на Шагол. Навстречу ему прошумел винтами другой десантный бот, шедший на посадку. Занятый своими мыслями фон Дассель почти не обратил на него внимания. Он еще раз обдумывал логику беседы с Парфеном Шибаевым, стараясь учесть все его возражения и заранее отыскать нужные аргументы, преодолевающие их.

Штурмбот подошел к авианосцу и завис над ангарами верхней палубы. Едва его колеса коснулись посадочной площадки, как грянул мощнейший взрыв. Надстройка и порядочный кусок корпуса воздушного корабля оказались сметены и разрушены. Ударная волна вызвала детонацию боекомплекта и электробатарей стоящих рядом конвертопланов. Больше половины емкостей с гелием получили серьезные повреждения. Ближайшие к эпицентру были полностью разрушены.

Корабль полыхал в огне, треск падающих обломков, хлопки новых взрывов перекрывал жуткий вой сирены, призывая уцелевших членов экипажа вступить в борьбу за выживание авианосца. Вопреки всему они как хорошо отлаженная машина, без раздумий взялись за дело. И видя, как их товарищи гибнут в пламени пожара, все равно не покидали своих боевых постов.

А буквально через минуту после взрыва второй пилот по внутренней связи передал фон Дасселю:

— Господин барон, срочное сообщение.

— В чем дело, — не без раздражения отозвался Алекс, которого отвлекли от размышлений.

— Передают, что на борту «Имперского штандарта» нештатная ситуация. При посадке взорвался десантный юнкерс. Положение критическое, они быстро теряют высоту. С пожаром пока не удается справиться.

«Всего скорее, этот тот борт, с которым мы разминулись. Смерть миновала. Разошелся в этот раз со старухой на считанные минуты», — холодок пробежал по его спине. «Что ж, значит, удача все еще со мной! Но как все это некстати… Дерьмо! Конрад, ты меня очень подвел… Что делать? Ясно одно. Пожар рядом с атомным реактором — это точно не то место, где я сейчас хочу находиться…»

— Гауптман, произошедшее — огромная трагедия. И почти наверняка это диверсия! Но мы все равно ничем не можем помочь в этой ситуации. Там хватает кораблей, которые включатся в борьбу за выживание «Штандарта». А наша миссия в связи с этим трагическим инцидентом приобретает еще большее значение. Враг не ждет, он активно и изобретательно действует! Так что продолжайте полет строго по плану.

— Есть, господин генерал-губернатор.

Фон Вальдов приходил в себя медленно. Сознание возвращалось урывками, то даря на миг ощущение реальности, то снова погружая в фантасмагории откровенного бреда. Но постепенно ему полегчало настолько, что он смог распахнуть глаза и удержаться от очередной отключки.

Проведя несколько минут в тишине и полнейшей тьме, он, наконец, понял, что панцер категорически не работает, а сил даже повернуться на бок, чтобы распахнуть принудительно доспех и выбраться из него — не находилось. Пришлось еще некоторое время ждать, пока мышцам вернется тонус. И все равно высвобождение напомнило ему муки родов. Весь мокрый от липкого пота, надсадно дыша пересохшим широко распахнутым ртом, он свалился рядом с бронескафом и даже ненадолго отрубился опять. Зато, когда проснулся, ощутил в себе ресурс подняться сначала на колени, а затем, преодолевая рвотные позывы, то и дело накатывавшую панику и сильное головокружение, встал на ноги.

Оставалось просто идти. Все равно куда. До ближайшей стены или балки. Манфред даже смог примерно оценить, где может находиться после падения. Главное сейчас было, не сбиваясь с курса, просто шагать прямо и скорее рано, чем поздно выбраться к наружной обшивке. План оправдался. В какой-то момент он смог углядеть светящуюся точку, ставшую путеводной звездой, и упорно заковылял в ее сторону.

Когда стало настолько светло, чтобы оглядеться по сторонам, Манни быстро нашел лестницу, ведущую вверх. И полез по ней, цепляясь изо всех своих малых сил и захватывая каждую следующую перекладину локтем для надежного удержания. И все равно пару раз тело подводило, и от головокружения он едва не соскользнул вниз.

— Да когда же ты кончишься⁈ — простонал Манфред совершенно измученный подъемом.

Когда он выбрался на площадку, и перед ним оказалась дверь технического коридора, Вальдов просто повалился на пол и опять на несколько минут отключился. Когда сознание снова вернулось, егерь пошел дальше, плечом упираясь в гладкую стену тоннеля. Так держаться прямо оказалось много проще.

После долгих блужданий он смог выйти в главный коридор. Вокруг царила тишина. Ничто не намекало даже на присутствие людей. Но что-то настойчиво тянуло его вперед. Пройдя не меньше полутора сотен шагов, он выбрался в носовой отсек. И свернул направо. Миновав еще один длинный проход, он оказался прямо перед капитанской каютой. Причин отказывать себе в ее посещении не имелось ни одной. Увидев распахнутую дверь уборной и умывальник, он, позабыв обо всем, ринулся к воде. Упав на колени, открыл кран, и стал жадно глотать теплую жидкость, ухватившись руками за края раковины.

Что-то скользнуло по плечу и шее, и вдруг сильнейшая боль пронзила его тело, а следом все мышцы сковала такая судорога, что ему показалось, сердце остановилось и стонет от боли. Но это кричал, точнее, почти визжал он сам. Повалившись на пол, он долгий миг жестоко страдал от мучений, изо рта его пошла пена, глаза перестали видеть. Мир почернел и сжался в один комок невыносимого страдания.

«Все, конец», — мелькнуло напоследок в сознании, и его накрыла тьма.

Следующее, что он увидел, была треугольная, покрытая блестящей, отливающей драгоценным металлом чешуей голова с забавными рожками и пара таких же золотистых, неожиданно умных глаз. Она раскачивалась прямо перед ним, свившись в кольцо прямо на груди Манфреда. Это оказалось неожиданно приятно. Теперь фон Вальдов точно не был один.

Он и прежде никогда не разделял общего бессознательного страха перед рептилиями. Они не внушали ему ни отвращения, ни ужаса, наоборот, в детстве он мог подолгу рассматривать картинки в Сети и даже завел себе домашнего полоза. Назвал его Михелем и с которым любил играть, без опасений беря в руки, пока одной темной ночью безногий гад не сумел выбраться из террариума и не уполз в неизвестность, вызвав в доме изрядный переполох.

Панцерегерь даже не удивился, когда услышал мысли пресмыкающегося, точнее, воспринял образы, которые ему направлялись.

«Вставай, ты здоров. Нам надо отсюда уходить».

Вальдов начал подниматься, и волшебная змейка скользнула к нему на шею, почти невесомо устроившись там, словно диковинное украшение. От нее шел явственно ощутимый поток энергии, словно легкие разряды электричества проскакивали по коже, вызывая прилив сил, бодрости и уверенности в себе. Никакой боли в теле не осталось. Тошнота тоже прошла, как и все прочие признаки сильной контузии. И это было очень хорошо. Новое ощущение внутренней силы дарило уверенность, а присутствие рядом могущественного существа, вступившего с ним в симбиоз, открывало какие-то запредельные перспективы.

И все же он не стал спешить. Для начала среди вещей капитана отыскал вместительный рюкзак, куда Сунг, так примерно звучало имя гадюки на человеческом, с удовольствием и заполз. В том же шкафу в прихожей Вальдов подобрал и себе одежду. Впереди была ночь в пампе. И следовало заранее утеплиться. Найдя в холодильнике запасы еды, он с жадностью набросился на пищу, не забыв накормить и змею. Набрав припасов, он, окинув с высоты темнеющую пустыню, решительно направился наружу.

И все же перед тем, как уйти из разбитого корабля, Манфред поднялся наверх, желая убедиться в верности своих предположений. К сожалению, егерь оказался прав на все сто процентов. Посадочная палуба была девственно пуста. Десантного бота не было.

— Улетели… Посчитали, что я погиб… Но почему не вернулись за телами убитых? Давно должна была прибыть спасательная команда… О нас все забыли? Шайсе.

Чутье привело его в ангар, где, как он отлично помнил, еще недавно стоял шаттл. Теперь ворота были распахнуты, а корабля и след простыл.

— Значит, как минимум один враг смог перебить всех наших и улетел.

От Сунга пришел смутный ментальный образ человека с оружием и покрытого шерстью зверька, остаточные эманации которых золотой змей отчетливо ощущал в огромном, теперь уже пустом помещении.

— Они напали на тебя и хотели убить? Что ж, у нас и враги общие…Мы обязательно отыщем их и уничтожим.

Идти в реакторный отсек не имело смысла. Подходы к нему могли оказаться заминированы. А у него сейчас под рукой не было никакого подходящего оборудования. Рисковать снова после того, как он чудом уцелел, категорически не хотелось. Надо было как можно скорее выбираться к своим и доложить о произошедшем. А потом обязательно отыскать этого везучего сукина сына и уничтожить. Вот такой в его голове созрел план.

[1] Аршлох — придурок, засранец, сволочь и т. д. (очевидно, русский куда богаче на ругательства, чем немецкий…)

[2] Швухтэль — человек не традиционной ориентации, ведущий себя не по-мужски.

[3] Радиогоризонт — линия на поверхности, разделяющая зону видимости радиолокатора и его «слепую» зону.