Дважды рожденный (СИ)

Глава 9

Сквозь дрему приветом из далекого советского прошлого долетели слова диктора о передаче сигналов точного времени. Ровно восемь коротких, бездушно-электронных писков, отчетливо слышных на фоне равномерного гудения эфира. А потом репродуктор заговорил длинными, связными фразами, разбудив Марта окончательно.

«В эфире 'Радио Ганза». Мир вам. Начинается очередная передача цикла «Исторические хроники», — фразы произносились хорошо поставленным бархатным баритоном, предельно четко артикулируя все звуки и даже не делая ни единой ошибки в ударениях. Разве что ощущался какой-то чуть картавящий, чужеродный выговор. Звучал он не нарочито, но явственно. — Когда первые корабли вольных небесных торговцев пришли в Мир, то застали страшную разруху, голод и войны. Каждое племя, город, семья считали едва ли не делом чести постоянно воевать с кем-то. Примитивное, грубое и негуманное оружие ежечасно сеяло смерть среди людей.

Рахдониты помогли прекратить войны, научили эффективно вести хозяйство и привезли то, чего не хватало людям Мира. Но помощь не может быть бесконечной, и тогда мы, самостоятельно проведя изыскания, сумели отыскать в здешних недрах полезные ископаемые, которые в избытке имеются в земле Мира. И предложили мирянам добывать и обменивать минералы на так нужные вам товары.

С тех пор Мир не знает голода и разрухи. Прекратились бесконечные конфликты. Население растет, развиваются старые и строятся новые города и поселки. Будущее добрососедских отношений вольных торговцев и мирян обеспечивается взаимными интересами и уважением, с которым мы относимся друг к другу. Еще одним прекрасным примером такого сотрудничества стало открытие новой амбулатории в Сретенске…'.

Все еще лежа в кровати, он потянулся и недовольно пробурчал:

— Вот будет впредь мне наука не оставлять приемник включенным перед сном. Нормально так вместо утренней гимнастики и пионерской зорьки тут радио вещает. Обрабатывают мозги — только в путь.

Динамик не умолкал, излагая очередную душеспасительную историю о благородстве иномирян, пришлось волей-неволей подниматься, хоть и висел аппарат почти над кроватью, но дотянуться до него, не вставая, не имелось никакой возможности. Он выключил тарелку и задумался, — Интересно, сколько из сказанного — правда, а сколько — банальная манипуляция, ложь и передергивание?

Но не это зацепило его. А некий вопрос, пока без ответа, от которого зависит будущее, его надежда на другое будущее.

— Ганза? Тут уже сомнений нет. Это из истории я помню. Торговый союз городов немецких. А вот что значит — «пришедшие в Мир»? Откуда они прилетают, и где их поселения? Местные этим никогда не интересовались. Им и дела нет, главное — свою выгоду иметь сейчас, а какая цена в итоге за это — неважно. У кого бы узнать?

Март нетерпеливо поднялся с кровати и незаметно для себя стал вышагивать вдоль комнаты, пролистывая в памяти все, что знал о них, и резко остановившись от мгновенно мелькнувшей мысли:

— В прошлой жизни я что-то слышал о рахдонитах, что-то важное.

Местные старожилы относились к немцам, как они зачастую для краткости именовали летающих торговцев, большей частью одобрительно. Причины такого отношения были просты. Во-первых, рахдониты завезли огнестрельное оружие и прочую технику. А во-вторых, они покупали тот самый Груз. И ничего, что и в этом мире русские — сырьевая супердержава. Это всех устраивало. И никому было не интересно, в чем ценность Груза для очевидно высокоразвитой цивилизации. Сами рахдониты предпочитали на эту тему помалкивать.

— Кто же вы такие, и чего на самом деле добиваетесь? — Март почесал затылок, не найдя ответа. И тут на ум пришло еще одно воспоминание, теперь уже более приятное и выполнимое на данный момент, — О чем я еще думал вчера, засыпая? Да. Точно. С туризмом пора завершаться. Погулял, и хватит. У меня есть карта и вроде как там почти полтора пуда Груза, и это — хорошая ставка для начала разговора с немцами, а то, что с ними придется стыковаться, к бабке не ходи. Мало туда доехать, важнее — на чем и с чем. И опять мы на Груз выруливаем. А клады сами собой не выкапываются. Не буду шевелиться, какие-нибудь нехорошие люди, иначе говоря, редиски, вполне могут их и присвоить. Ну и как мне до них добраться?

Сейчас ему виделось три возможных варианта. Идти с родственниками. Но тогда наверняка дед себе заберет львиную долю. Или вообще все. «Времена тяжелые. Клану нужнее…», — ну и тому подобная чушь. Или проще. Ничего не станут объяснять, а вдобавок обвинят в сокрытии карты. Мол, чего сразу не показал? Когда спрашивали, почему не ответил? Доверия к нему и так не было, а так еще хуже выйдет. Так что родня отпадала.

Вчера у него мелькнула идея договориться со своими бывшими одноклассниками и сколотить ватагу. Молодежь всегда легка на подъем и права особо качать не станет. Два вопроса: как делить добычу, и сумеют ли ребята удержать язык за зубами? Люди лучше всего умеют хранить только те секреты, которых они не знают и о существовании которых даже не догадываются. Да и возиться с молодежью — дело такое… Это же не пионерлагерь и не казарма первого курса СВВАУЛ, а поход за Грузом.

Оставался, впрочем, как и всегда, основной, он же третий вариант. Пойти одному, следуя железобетонному правилу: хочешь сделать хорошо, сделай сам. Но многодневный рейд в пампу — это не самое простое дело. Зато при наличии автотехники и крейсерской скорости хотя бы в сорок-шестьдесят км в час он мог бы добраться до цели за сутки. Совсем другое дело! Да и удрать от любой погони, при необходимости поддав газу, куда реальнее.

Этот сценарий выглядел для Марта самым разумным и выгодным. И делиться ни с кем не надо, и все под контролем. Один, зато какой жирный минус — никакой техники у него не было!

— Где мне ее раздобыть, ума не приложу. На крайняк, можно и позаимствовать. Без согласия владельцев. А что? На войне как на войне. Начну партизанить, стану герильясом. А дальше бой покажет… Но это не точно…

Секретность в этом деле имела принципиальное значение. За два пуда их отряд перебили без всяких сантиментов. Если бы не форменное чудо, то валялись бы их кости сейчас в степи, обгрызенные гиенами и шакалами. Снявши голову, по волосам не плачут. Когда на кону такая сумма, оружие стреляет первым.

Нельзя было исключить, что за ним и сейчас велось ненавязчивое наблюдение. Зотей говорил про предателя в клане. Если подельники главаря знают место, то поезд уже наверняка ушел. Переживать не о чем, разве что на месте вместо клада будет растяжка или иной сюрприз. Но вряд ли. Делиться тайной еще с кем-то? Зачем? А вот догадываться, что у бандита были припрятаны в надежном месте сокровища, кто-то мог. Как и догадываться, что держал он карту при себе. А раз Вахрамеевы срочно-обморочно не снарядили экспедицию, значит, бумажка у самого Марта. И остается дождаться, пока он отправится в путь-дорогу. И либо сразу напасть, либо дать вытащить Груз и потом взять с мертвого тела. И опять в полный рост вставала тема скорости и мобильности. То есть автотехники…

Устав ломать голову, он спустился в столовую и скоренько съел свою порцию пшенной каши с маслом и щедрым ломтем хлеба с медом. Не забыв поблагодарить поварих во главе с улыбчивой теткой Аграфеной, Март только собрался зайти к деду Каллистрату, как его окликнул Зотей.

— Вот ты где! А я тебя ищу!

— Здарова, братан. Чего за дела? Кому я опять понадобился?

— Гриня в себя пришел, — не в силах сдержать улыбку, радостно прогремел Зотей, стукнув его ладонью по плечу. — Хочет тебя увидать.

— Это запросто. Это я и сам только за. Пошли.

Далеко ходить не пришлось. Раненых разместили в отдельных комнатах внутри башни. Гриня был не один. Рядом с ним сидела его мать — Марья Ильинична и кормила сына наваристым куриным бульоном. В свои сорок пять выглядела жена Поликарпа Маркеловича все так же царственно прекрасно, как и в молодости, по праву считаясь первой красавицей в семье.

— Доброго здоровья всем. Марья Ильинична, мое почтение, Гриша, видать не врут слухи, мы и правда, живучи как кошки!

Женщина отставила миску в сторону, встала и нежданно-негаданно отвесила ему поясной поклон.

— Мартемьян, спаси тя Христос. До конца дней за тебя Богу молиться буду, что спас сына моего.

Двойдан даже растерялся немного. Такого он точно не ожидал.

— Марья Ильинична, все наши сражались как настоящие воины. За добрые слова благодарю. А за молитвы тем более.

— Да, Март, я твой должник теперь, — негромко окликнул родича и сам больной.

— Брось. Какие долги между своими? Одно дело делаем.

— Я свое слово сказал. И помнить буду всегда. Ты, я слышал, аргамака взял с банды?

— Да, его мне почему-то оставили.

— Зотей поглядел, говорит, добрый жеребец. Мой-то, сам ведаешь, пропал. Скоро на ноги поднимусь и как мне без коня? Может, продашь?

— Да не вопрос, забирай. Легко пришло, легко ушло. Дарю.

— Нет, — упрямо набычился Григорий. — Нешто я не понимаю. Заплачу сполна! Тебе никто лучше цены не даст.

— Ну, хозяин-барин, — не стал настаивать Март.

Расплатилась с ним, достав кошель с червонцами, сама тетка Мария. И по тому, как довольно блеснули ее глаза, когда он принимал деньги, Вахрамеев догадался, что вся эта история с покупкой жеребца — ее затея, чтобы в обход большака щедро наградить его. Что ж, это заслуживало искреннего уважения. И он это запомнил.

— Ну, раз все решили, то я пойду. Давай, выздоравливай, Гриня. Тетя Маша, спасибо вам за все.

Еще вчера он собирался на утро заглянуть к Костылю. Поблагодарить его за щедрую помощь. И пообщаться по насущным вопросам с умудренным жизнью инвалидом было отнюдь не лишне.

Оружейник словно поджидал Марта. Во всяком случае, никакого удивления на его обезображенном шрамами от ожогов лице не отобразилось, напротив, не успела дверь открыться, как он уже скривил губы в жутковатой гримасе, заменявшей ему улыбку.

— Внучек, заходи. Спасибо, что не забываешь старика.

— Деда, я вчера по твоей наводке продал все трофеи. Заплатил мне Черемнов щедро. Вот, принес твою долю. За ремонт и рекомендацию, она определенно расценки повысила.

Не успел Март выложить червонцы, как Каллистрат его остановил:

— Оставь злато, тебе оно нужнее. Я не для того старался, чтобы себе толику получить. Но за доброту и щедрость спасибо. Уважил.

— Ну, как скажешь. Ты, если чего будет нужно, говори, чем смогу, помогу.

— И за это благодарствую. Я тут, как сыч ночной, сижу, света белого не видя.

— Дед, я с тобой посоветоваться хотел. Есть у меня пара мыслишек про технику.

Он коротко, но четко изложил свои наработки про степные тачанки, сделанные из пикапов или легких грузовиков. Старик слушал внимательно, не перебивая. После задал несколько уточняющих вопросов и только потом заключил:

— Молодец, Мартемьян. Соображаешь толково! Вот только идти с энтими мыслями надоть к кому другому. Хоть бы и к Старогодам. Они новой техники не чураются, да и средствами располагают не в пример нам.

— Нет, чужим такие подгоны я делать не стану, — решительно отказался от такой идеи Двойдан, — ты же брат Маркела, может, поговоришь с ним? Может, к тебе он прислушается?

— Куды там⁈ — отмахнулся металлической рукой оружейник, — мы с тобой ровно две белые вороны. Брат меня обратно принял, за то ему честь и хвала, место дал, работу. Но в советники ему я рылом не вышел. Каноны древние не блюду в строгости, с иномирным народом якшался… Разве что сам позовет и спросит, тогда можно попробовать и то… Маркел всегда был упрямцем и себе на уме. От отца ему крепко доставалось. А как дождался своего часа, стал большаком, так и вовсе никого, кто ему поперек слово молвит, терпеть не станет.

Они понимающе переглянулись, разом припомнив ту давнюю историю на похоронах и слова Марта, обличающие деда.

— Видно, чует свою вину. Потому и не гонит тебя из дому. Отца опять же твоего он любил. Хто знат…

— Но клан ведь сожрут…

— Все может быть. Это уж как кривая вывезет. Но глядишь, и подавятся…

— Дед, я вот все думаю про рахдонитов и их корабли. Про дальние края, откуда они прилетают. Говори что хочешь, но я уверен, ты там бывал. И я хочу туда попасть. Только не знаю пока как.

Каллистрат долго молчал, словно раздумывая над ответом, то и дело потягивая мате.

— А ты уверен, что оно тебе надо? Ты ведь ничегошеньки про Запределье не знаешь, внучек.

— Я хочу летать, дед. Это точно. А в Мире с этим напряженка. Если можешь, помоги, подскажи, посоветуй.

Старик так ничего ему и не ответил. Март подождал некоторое время, потом молча встал и ушел, не прощаясь. Поднимаясь по ступеням, он подумал: «А ведь молодость — это шанс. И надо им обязательно воспользоваться. Когда-то и Костыль был юн, здоров и силен. Рискнул, сделал ставку, отправился в большой мир, и, судя по всему, проиграл. Хорошо еще, что выжил и смог весь покалеченный вернуться домой. Но в том и суть юности, что она хочет испытать себя. Верит в свою звезду. Что все получится. Что мне повезет».